Стихи Юрия Саакяна

[PusSycat]

* * *

Из небытия мы все как один.
Что же нам бояться вернуться опять?
Что нам бояться пекла и льдин?
Что нам бояться — отдать и взять?

Жизнь — не подарок ко дню именин.
День прожить не значит — найти, потерять.
Из небытия мы все как один.
Что же нам бояться вернуться опять?


ДЕРЕВЕНСКОЕ КЛАДБИЩЕ

За деревней на склоне холма погост.
Там легли они, устав от забот,
в ожидании, что вот-вот вдалеке
прозвучит трубный голос,
их позовет.

Ветер с гор летит на поляну,
ветер поровну делит между ними прохладу...
Вот и я так, когда устану,
с ними рядом лягу.

Горный ветер шуршит и тихонько свищет.
Все равно ему — свет или тьма...
Он меня давно уже ищет
в желтых травах
на склоне холма.

[PusSycat]

* * *

Чтобы любить свой дом,
Деревню
И дорогу,
Нужна мне только лишь твоя любовь.

Чтобы любить друзей,
Свои дела,
Свои заботы,
Нужна мне только лишь твоя любовь.

Чтоб победить своих врагов,
Больших и мелких,
И даже для того чтоб выбрать смерть,
Нужна мне только лишь твоя любовь...


* * *

Опустело озеро.
В его изумленном зеркале
плавал чей-то бумажный кораблик.
Но уже не было лебедей...
Озеро опустело.
На многолюдных улицах
мысли мои о тебе
бились о стены и возвращались.
Но уже не было лебедей...

[PusSycat]

МОЙ ПОРТРЕТ

Памяти моего
друга Г. Бабаяна

На фоне двадцатого века
нарисуйте меня таким —
молодым,
выше среднего роста,
и в глазах моих — горе 41-го года,
просветленное космическим ликованием.

Я — поколение тех,
чьи отцы не состарились дома
в повседневных заботах.

Я — поколение тех,
кто, надеясь отцов отыскать,
прочитал о войне все книги
и понял, что искать нужно в жизни,
и пошел следами отцов...

Все возрождалось из руин,
и возвращалась
былая красота.
Вновь берега
соединялись новыми мостами.
Стальные рельсы распрямились
и мчали вдаль.

Как телефонные провода, дороги
схлестывались и разбегались.
Дороги создали нас.
Незавершенные — продолжились,
новые — поднялись.
Только погибшие не продолжились,
только погибшие не поднялись.

Так выросли мы.
Ласками нас не баловали.
Нежность мы в книгах искали,
и девушки,
выросшие под крылышками родителей,
не поняли нас...

Нас и теперь не всегда понимают.
Мы всё терпели — полуголодные,
но не терпим полулюбви.

Мы жить хотим,
и мы живем,
смеясь и споря.
Смело живем, твердо ступаем.
Любим землю,
пахнем землей.
Любим металл —
как металл мы под солнцем сверкаем...

Мы в небо смотрим чаще,
чем девушкам в глаза.
Скорее мы пленники неба,
чем пленники девушек.

О, если бы нам узнать того человека,
который впервые
поднял глаза от земли
и в небо взглянул!..
О, если бы нам узнать человека,
который впервые
ощутил свое сердце
и приложил к нему руку.

От этих, первых, происходим мы.

На фоне двадцатого века
нарисуйте меня таким —
молодым,
выше среднего роста,
и в глазах — горе 41-го года,
просветленное космическим ликованием.