Даниэл Варужан

[Мукик]

1884 – 1915


Армянский поэт. Родился в Западной Армении в крестьянской семье. Учился в школе мхитаристов в Венеции.

Литературную деятельность начал в 1904. В сборнике стихов «Погром» (1908) он описывал армянские погромы, борьбу народа против жестокостей султанского режима. Его основные темы - армянская патриархальная жизнь, народный патриотизм («Сердце племени», 1909). В стихах, проникнутых демократизмом, воспел труд крестьянина («Песня хлеба», издание 1921, посмертно). Учась в Бельгии, Варужан стал очевидцем нарастающего рабочего движения в Европе. В сборнике «Языческие песни» (1912) он противопоставил царящим в обществе несправедливости, жажде наживы дух рыцарства, благородства, бескорыстия. Один из первых в армянской поэзии писал о рабочих («Перерыв», «1-е Мая», «Умирающий рабочий», «Работница»). Он приветствовал Революцию 1905-07 в России. Стал жертвой геноцида армян в Турции.

[Мукик]

ПОСЛЕ ПИРШЕСТВА

Безмолвье в зале. Гости разошлись.
Светильники сияют утомленно.
Бесшумно и тягуче каплет вниз
Густая кровь из вен их воспаленных.

Струна замолкла. В обмороке стон
Тут бродит. Тяжкий сон нетрезво дышит.
Над ртами и глазами машет он
Крылами крупными летучей мыши.

Средь хаоса стола, среди безмолвья
В кувшине грезит капелька вина.
Зубами раненный, покинутый гранат
Под свечкой — с нею — истекает кровью.

Вдруг звон в тиши — и вдребезги стакан,
Убитый наповал недавней трещиной.
Надкусан был он опьяненной женщиной -
В нее он страстью хмеля истекал.

А в вазе вянут голубые лилии.
Их духом был гусан и пьян, и сыт.
И мертвой бабочкою пышнокрылою
На стуле веер кем-то позабыт.

А из двери, в ночи открытой настежь,
Вздох мускуса еще не отсверкал.
Сообщничество хохота и страсти
Мертвеет где-то в глубине зеркал.

Служанка и уродливый слуга
Тут убирают и пируют ныне.
Опивки вин глотнув, хмельной слегка,
Исподтишка Целует раб рабыню.

[Мукик]

АСТХИК*

Осталась шея мраморная целой
И гордой — ныне, средь веков разрушенных.
И лилией она взметнулась белой,
Власть обретя над Избранными Душами.

В глазах твоих — живое небо эллинов,
Вся суть его: сияние и кров.
Да, ты легла, резцом ранима гения,
Чтоб хлынула душа из мраморных зрачков,

Чтоб жизни, женственности, нежности учил он
Тебя, пенорожденную...
Еще
Солоноваты капельки пучины
На ямочках твоих оживших щек.

Но руки где, Астхик?
Они погружены
В твой океан, бунтующий вдали?..
Так хочется найти любви жемчужину,
Чтоб ею увенчать чело Земли.
_______________
* Астхик — богиня любви в армянской мифологии.
________________

[Мукик]

ИЗВАЯНИЮ КРАСОТЫ

Я хочу ,чтобы мрамор твой белый
Из нутра Олимпа был вырыт.
Мой резец явит зрячему миру
Хмеля полное женское тело...

В глубь очей твоих падая, истину
И бессмертье находят там люди.
Лик твой чист. Совершенные груди
Соком жизни томятся таинственно.

Будь нагой, как душа у поэта.
И языческой той наготой
Нам терзаться, не смея при этом

Прикоснуться к тебе. Пред тобой
Мне зарезанным быть — быть мне жертвой.
Выжжет кровь мою мрамор твой щедрый.

[Мукик]

ПОСЛЕ КУПАНИЯ

Из моря выйти и с тобой
Пройтись бы брегом синебоким.
И косы, полные волной,
Пусть сушатся на солнцепеке.

И к лону теплому песка
Прильнет нога твоя нагая.
И кинется волна ласкать,
Лобзать ее... не настигая.

Хмельной от моря, в море глаз
Твоих под солнцем окунусь я.
Вниз — волосы! И плеч коснутся,
И станут сохнуть, золотясь...

[Мукик]

НАВАСАРД*

Ты гений Гайка** в Навасард под жгучим солнцем
Возвеличь!
Вот лира! Встань из пепла, пой и славословь
И славокличь!

Во имя Силы, Красоты ты с факелом
Под божий кров
Вступи, святыни окропи, и станет все —
Огонь и Кровь!

Стакан гранатного вина к сосцам прекрасной Анаит***
Вздымай смелей!
Напиток пламенный, густой на сердце гибнущих творцов
Легко пролей!

Мы мрамор девственный возьмем, чтя Семя, Племя
И Любовь.
Нам — Детям Августа — ваять святой Зари
Живую Новь.

___________________
* Навасард — языческий новый год, праздновался в август.
** Гайк — по преданию прародитель армян.
*** Анаит — богиня красоты и плодородия.

[Мукик]

О, ТАЛИТА...

Красным светом горит и горит во тьме
Погребок твой, о Талита! Пива мне!
Пусть по пальцам твоим бежит
Пены пышная пустота.

И неважно, что я тебе князем кажусь —
Весь холеный и тонкий весь.
И неважно, что всякий простолюдин
Будет принят тобою здесь.

Ненавижу я женщин, что прячут лицо
Под назойливый липкий грим.
Будят похоть они в дряхлом теле вельмож —
Только золото любо им.

Ненавижу я женщин, что, вырастил «свет» —
Только деньги в почете у них.
Услаждают себя они страстью собак
И любовников мучат своих.

Ты неси мне пива, неси, Талита!
Сядь ко мне на колени скорей!
Пусть покажутся икры в черных чулках
Под короткою юбкой твоей.

Пусть огонь ночников до утра догорит,
Пусть поет захмелевший ашуг
И слепые зрачки устремляет на нас,
И струны замирающий звук.

Распусти золотистые косы свои,
Опусти их в хрустальный бокал
И покачивайся на коленях моих,
Чтоб желания миг созревал.

И неважно, что губы твои матросня
Искусала — скорей забудь,
Что пролился пот вожделенья густой
На твою молодую грудь.

Я хочу захмелеть на твоей груди,
Как беспечный пьяный солдат.
Выжму кружку до капли последней, а ты
Выжми душу мою, как гранат.

Я хочу в этом доме, где красный свeт,
Святотатствовать, чтоб не рыдать.
И плебейке принес я душу свою,
Чтоб за кружку пива продать!