Напрокат сегодня можно взять что угодно — от коньков до автомобиля. Да что там коньки — желающие могут взять напрокат и ребенка. А что? Поиграл какой-нибудь взрослый в родителя, а надоело — ну и сдал обратно человечка в детский дом.
Звучит дико. Но случаев, когда приемные родители пытаются вернуть детей в детдом, становится все больше.
Героиня нашей истории удочерила девочку десять лет назад. Но потом вдруг поняла, что ей “не справиться с воспитанием”, и решила отправить неродное дитя обратно. Для этого дама обратилась в суд с требованием отменить удочерение. На днях суд отказал ей в этом иске.
В 1995 году одинокая жительница Москвы Наталья Морозова (имена и фамилии изменены. — “МК”) решила взять из детского дома девочку. Наталью саму когда-то взяли на воспитание приемные родители, и женщина, казалось бы, как никто другой, знала, что такое жизнь без семьи в казенном доме.
Вскоре в одном из столичных детдомов Наталья увидела пятилетнюю крошку Настю и сердцем почувствовала — именно этот ребенок ей нужен. Да и по внешности они были похожи. После того как была проведена необходимая процедура удочерения, Наталья привела дочку в свой дом. И началась новая жизнь...
А спустя десять лет все рухнуло. Настя, которая когда-то была вполне примерным и послушным ребенком, вдруг, по словам матери, стала ей грубить и частенько пропадать из дома. В семье начались скандалы.
Старенький приемный отец Натальи, который всем сердцем полюбил и внучку, не мог видеть, как ругаются его близкие и как в очередной раз уходит, хлопнув дверью, Настенька. Но он не старался способствовать примирению, все было бесполезно. Как-то мать узнала, что ее приемная дочь украла у своих же знакомых плеер и сотовый телефон. Настя лишь оправдывалась, что это подарки. И — опять пропала из дома.
Тогда Наталья решила для себя повернуть время вспять — вернуть девочку обратно в детский дом, как будто и не было этих десяти лет. Вычеркнуть все и жить себе, как раньше жила. И подала иск в суд об отмене удочерения.
Одним из главных аргументов Наталья выставила то, что Анастасия психически больна. Мол, когда брала ребенка, все справки о здоровье девочки были в полном порядке, и кого же в итоге подсунули?! (Пока шел суд, врачи-психиатры выявили у Насти формирующееся расстройство личности.)
В суде при своей приемной дочери, которой уже официально объявили, что она не родная, Наталья объявила: “Если бы это был мой родной ребенок, я бы постаралась вылечить девочку. А так — что же вы от меня хотите?”
При этом сама Настя была против отмены удочерения. Она говорит, что любит маму и хочет быть с ней. К слову, несмотря на частые отсутствия дома, девочка практически не пропускала школу и даже училась вполне сносно. Сейчас она заканчивает 11-й класс и готовится к экзаменам.
Присутствовавшие в суде органы опеки и попечительства были... на стороне Натальи. Они говорят, что решение пойти в суд далось для женщины нелегко и “для приемной матери это большая трагедия”.
Однако на днях суд решил отказать Морозовой-старшей в удовлетворении иска. Отныне Анастасия по закону должна жить в приемной семье. Но это, согласитесь, довольно слабое подобие хеппи-энда…
* * *
Становится страшно от того, что это далеко не единичный случай. В прошлом году в одном из столичных судов уже слушалось аналогичное дело. 17 лет назад бездетная семейная пара усыновила трехмесячного кроху Максима. Но спустя пару лет супруги разошлись. Приемыш остался с матерью. А еще через несколько лет его мать вышла замуж. О том, что он не родной, Максим услышал, когда ему было десять лет. Его мама только что родила Максу сестренку. Мальчик был в гостях у бабушки, и та вдруг в сердцах выпалила ему: “Ты приемыш! А нам и своего родного дитенка хватит!”
Когда вернулась мама, ребенок кинулся к ней: “Я же твой, мамочка?!” Она обняла сына и окончательно развеяла страшные сомнения, сказав, что он не приемный, родная кровиночка. Однако с каждым днем собственный ребенок занимал в сердце женщины и ее мужа все больше и больше места. Подрастающий Максим чувствовал себя лишним.
Когда ему исполнилось 16 лет, он познакомился с девушкой. Известие о том, что она забеременела, окончательно отвратило родителей от Максима. Вероятно, они подумали, что сын и его избранница в будущем захотят претендовать на их жилплощадь, и нашли решение проблемы. В суде приемные родители говорили о том, что у приемного сына психическое заболевание. И что они не знали об этом...
Наличие заболевания не подтвердилось. И суд отказал в иске. Но можно себе представить, какая обстановка царила в семье после этого вердикта...
Когда корреспондент “МК” связался с Натальей Морозовой, которая пыталась отказаться от Насти, она отказалась беседовать “в первую очередь потому, что нельзя трогать тайну удочерения”. Хотя для самой Насти это давно перестало быть тайной. Как перестало быть тайной и истинное отношение к ней той, кого она считала матерью.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Профессор медицинской психологии и психотерапии Евгений ШАПОШНИКОВ:
— Описанные случаи производят весьма тягостное впечатление. Не надо быть психотерапевтом, медицинским психологом, чтобы ясно представить себе тяжелейший эмоциональный удар, нанесенный отвергнутым детям.
Последствия подобной жизненной катастрофы для психического здоровья и социального развития самые неприятные и труднокорректируемые. Перенесенная психологическая травма в дальнейшем может послужить толчком к маргинализации пострадавших подростков — например, к “подсаживанию” на алкоголь и наркотики.
Также может возникнуть “синдром легкого разрыва”, который проявится в отношениях уже выросших подростков с их детьми — в готовности по малейшему поводу войти с ними в крупную ссору или полностью разорвать отношения.
На мой взгляд, стоит ужесточить требования к моральному облику лиц, желающих стать матерями и отцами для уже брошенных однажды детей. У Экзюпери в “Маленьком принце” сказано, что мы в ответе за тех, кого приручили. И хорошо, если бы эти прекрасные слова ни на минуту не забывали те, кто решается на усыновление и удочерение.
МК
Reply With Quote
