Speechless 
ПЕРЕД АДОМ
День гаснет... Звуки тише, глуше...
Огонь и сталь идут стеной
В армянский ад, ворота руша,
Чтоб ужаснулся мир земной.
Как холодно скелетам белым
Глядеть в открывшуюся тьму!
И этой тьме — лишь тьма пределом,
Неподдающимся уму.
В котле ветров — скалы вершина.
Застыла женщина на ней.
Ей дали чашу с кровью сына:
«За здравие султана пей!»
Она стоит полунагая —
Когда-то Человек и Мать,—
Умом больным не постигая,
Как этот кубок ей поднять.
Стоит недвижно, одиноко,
Вдыхая ветер, холод, смрад;
На небо черное жестоко
Скелеты белые глядят,
Отверсты их уста немые,
И крик не прежний, а иной,
Казалось, прогремит впервые
И содрогнется мир земной.
ДВЕ ЧЕРНЫЕ ТУЧИ
С зеленого трона спокойной вершины,
Поднявшись тревожно в темнеющий свод,
Гонимые бурей, по краю стремнины
Две тучки печальные мчались вперед.
Но даже и буря, в порыве жестоком,
Одну от другой оторвать не могла,
Хоть злобой дышала и в небе широком
Их, с места на место бросая, гнала.
И вместе, все дальше, по темной лазури,
Прижавшись друг к другу, в безбрежную высь,
Гонимые злобным дыханием бури,
Две тучки, две грустные тучки неслись.
