Bagirka 
Никогда прежде Агнесса не находила себя более красивой и сияющей, чем сегодня, - ни в восемнадцать, ни в тридцать, - никогда прежде! Она не могла налюбоваться собой, поминутно останавливаясь перед зеркалами то в ванной, то в спальне, то в прихожей. Ничего особенного не делала она, - все как всегда: расслабляющая ванна, маникюр, косметические маски, самые обычные процедуры по приведению себя в «идеальное состояние», но, - думала она, - никогда прежде не делала она это с таким вдохновением, страстью и любовью, а если и делала, то попросту не помнит об этом сейчас! - и вот он, результат налицо! Она искренне верила, что едет на встречу с самым красивым мужчиной на земле, и, хотя это будет уже не первая с ним встреча, - именно сегодня она увидит его после долгой и мучительной разлуки, которая сделает эту встречу яркой, незабываемо страстной и эмоционально переполненной! Столько всего им предстоит еще открыть друг в друге, столько прочувствовать, столько испытать! Это будто была яркая и красивая книжка, каждая страничка которой открывалась медленно, сложно и сладостно-мучительно, делая ее тем более интересной, занимательной, притягательной. Агнесса получала истинное удовольствие от этого процесса и сознавала, что именно это ей и нужно, - потому что она не ценит и не признает того, что дается слишком легко и просто. Она научилась благословлять всю эту ситуацию с принцевой несвободой и ограниченной доступностью, потому что ее богатое и гибкое воображение слишком четко рисовало ей картины его предполагаемой свободы, и она моментально тушевалась и замыкалась, представляя себе не только его постоянную доступность – это было бы еще полбеды, - но и его всеобъемлющие присутствие, эгоизм и контроль, наверняка характерные для него в отношениях с женщиной, которая ему по-настоящему нравится, и способные рано или поздно - скорее даже рано – сделать их страсть обыденной и даже навязчивой. Даже если она и не утратит своей силы, - в ней не будет больше того стремительного и яркого романтизма с налетом щемящей драмы и сладостной тоски в ожидании очередной встречи. Агнессе вовсе не хотелось лишаться этих «острых ощущений» - в пользу обыденности и «стандартизации» ее романа. У нее уже были – и не раз! – случаи «стандартизации романов» вплоть до замужества, - и, к сожалению или к счастью, - опыт этот показал полную несовместимость ее натуры и ее свободного духа с подобным положением вещей.
В то утро Арминэ, которая с каждой минутой лишь укреплялась в своем убеждении относительно идентичности котенка, была полна решимости и энтузиазма как можно скорее разоблачить Агнессу в глазах Давида и открыть себе, наконец, путь к его сердцу, который очевидно лежал лишь через труп соперницы. Она раз за разом перечитывала особо «подозрительные» куски диалога, - уже рисуя себе его участницей Агнессу, и все больше и больше убеждалась в своей правоте. Правда, время от времени она задавалась все тем же упрямым вопросом о том, что могло бы побудить Агнессу разослать эту переписку своим знакомым, но, считая ее женщиной легкомысленной, Арминэ довольствовалась версией, что Агнесса, возможно, обожает выставлять напоказ свои проделки, как это свойственно всем, кто считает себя вправе эпатировать и шокировать. И пусть она, как считает Ашот, сто раз заслуживает такого права! Но в этом случае ей придется объяснить это Давиду! Он не поймет и осудит! И тогда они поссорятся, и он, наконец, станет свободным для Арминэ! Она - единственная, кто его любит больше и дольше чем любая другая женщина на земле! Почему она должна от него отказаться? Ради этой ненасытной кошки, которая, состоя в отношениях с таким редкостным мужчиной, осмеливается заводить романы на стороне? Арминэ просто обязана раскрыть Давиду глаза на истинную сущность женщины, которую он считает образцом и идеалом. Да, обязана! И пусть, судя по документу, отношения на стороне давно прекратились, но где гарантия, что она не восстановила их или не завела их с кем-либо еще?!
Что касается Ашота, то для него идея о том, что Агнесса и есть котенок была насколько абсурдной, настолько – а может быть и более – интересной и занимательной пищей для размышлений. Он был всегда склонен к анализу, и получал удовольствие от процесса. Перечитывая документ и воображая теперь Агнессу в качестве котенка, он не находил ни единого повода для сомнений, хотя честно и настойчиво пытался найти таковые. Ни по ощущениям, ни по фактическим данным не удавалось ему обнаружить ни малейших расхождений с тем, что могло бы быть в случае, если бы это была Агнесса. Единственным «недочетом» всей этой истории было для Ашота присутствие Давида в жизни Агнессы. Даже будучи мужчиной, Ашот откровенно не понимал, для чего бы женщине искать и находить кого-то на стороне, при наличии такого любовника как Давид, - а уж история с их «обручением» и вовсе ослабляла шансы Агнессы на обладание званием «котенка» в глазах Ашота, поскольку если Агнесса и есть котенок, то она явно склонна к полигамии, и конечно же отказала бы Давиду в претензиях на брак. Впрочем, поскольку документ показывает, что с Принцем у них все кончено, то и тут у Агнессы, - при всех ее склонностях и пристрастиях - могла сработать извечная подсознательная женская склонность «прикрепляться» к мужчине, - даже когда к этому нет ни экономических, ни социальных, ни «воспроизводственных» предпосылок. Впрочем, больше всего в этой ситуации Ашота беспокоило поведение Арминэ. После вчерашнего разговора с ней ему стало ясно, что она готова прямо сейчас броситься к Давиду со своими «доброжелательными» соображениями насчет Агнессы. А куда ведет дорога, вымощенная добрыми намерениями, Ашот уже знал слишком хорошо. И вовсе не чувства Арминэ волновали Ашота в его опасениях, а реакция Давида и угроза стабильности их отношений с Агнессой. Ашоту было бы жаль, если бы этой симпатичной паре пришлось пережить сложный период или чего доброго разрыв. Не будучи до конца уверенным в идентичности котенка, он все же не исключал «причастности» Агнессы, но даже при этом он не считал возможным ни при каких обстоятельствах делиться с Давидом соображениями на эту тему.
Агнесса в то утро не могла думать ни о чем кроме своей предстоящей встречи с самым желанным мужчиной в своей жизни. Да, так ей казалось, потому что она попросту не могла вспомнить, кого и когда раньше она жаждала больше. Умом она понимала, что наверняка в ее жизни уже бывали такие моменты, но они начисто стерлись из памяти теперь, когда у нее после долгих лет затишья возникла столь экзотическая и ослепляющая страсть. Мало того, что она никогда не встречалась ни с одним американцем, - он оказался к тому же самым привлекательным мужчиной, каких она когда-либо видела, а особую пикантность придавала этому роману экзотическая история кровного родства с возлюбленным, - которая вполне подходила для мелодрамы. Что может быть занимательнее и замечательнее в жизни современной свободной женщины?
Все утро на работе Агнесса беспрестанно выслушивала замечания коллег и студентов о том, как она необычайно хорошо выглядит, и какое от нее исходит чуть ли не физически ощутимое излучение счастья и всепоглощающей любви. С работы Агнесса вырвалась как только смогла, сразу после обеда, и, не заезжая домой, направилась в Санта-Ану. Она – в отличие от прошлого раза, - тщательно подготовила все домашние дела к своему вечернему отсутствию, предусмотрела все обстоятельства, приготовила несколько блюд на ужин детям в соответствии с их капризами, а если зайдет Давид, то и Давиду; договорилась с подружками кто и когда заберет из школы ее малышку, что и как нужно отвечать Давиду, восколько ее ждать и как себя вести по ее прибытии, если вдруг Давид окажется рядом. Ей хотелось пораньше оказаться в Ла Реконкисте и, возможно, прогуляться по Санта-Ане, наедине с собой, без риска встретиться с кем-либо из знакомых, а потом, перед самым приходом Принца, забраться в пенную ванну и дождаться его там, на этот раз заранее предупредив его сообщением, что дверь будет открытой. Он войдет, его чистая и ослепительная улыбка озарит ее душу, обдаст все ее существо нежным и умиротворяющим теплом, и он, словно забывшись, швырнет красную розу в пену, бросится на колени перед ванной, схватит ее за волосы на затылке и с силой прильнет к ее губам своими. Да, так все и будет, - именно так, а не иначе!
Держа в руках подшивку, Арминэ – не то что бы решительно, но и не робко – направлялась домой к Давиду. Она решила пропустить обед, использовав время перерыва на разговор с Давидом, - да и аппетита все равно у нее не было со всеми этими стрессами. Основным же фактором, заставившим Арминэ увидеться с Давидом днем, а не после работы, оказалась уникальная ситуация, когда сразу два клиента, ожидавшихся после обеденного перерыва – оба отменили свои посещения, что давало Арминэ дополнительный свободный час. Она восприняла это как знак и уже ничто не могло остановить ее в неконтролируемом желании как можно скорее опорочить соперницу в глазах возлюбленного, имея на руках «вещдок».
Давид, увидев Арминэ на пороге, предположил, что та зашла либо к Ашоту, - который, к слову, был на работе, либо с каким-то срочным сообщением по работе. Меньше всего ему хотелось думать, что она пришла выяснять отношения, но после истории с пресловутым «обручением» ему было намного проще и спокойнее видеть ее. Приняв из ее рук подшивку, которую Арминэ вручила ему с торжественным лицом и со словами «это тебе к сведению», Давид был весьма удивлен и не стал этого скрывать.
- Не понял, я должен все это прочитать? Это ведь на английском! И так много! Мне лень... что тут такое?
- Тебе лень прочитать то, что пишет твоя Агнесса?
- «Пишет»! Мало ли что она пишет? У нее работа такая! Что тут? – и Давид стал беспорядочно листать подшивку с возмущенно-капризной миной на лице.
- Здесь чат, переписка, беседа, диалог, называй как хочешь! – объявила Арминэ, - Мужчина и женщина. Он – отец троих детей, которому тридцать девять лет, живет в Фуллертоне. Она – тоже имеет детей и живет в Солане, и все время говорит ему, что старше его на год. Есть несколько мест, где совершенно очевидно, что...
- Арминэ, постой, тпру!!! Ты мне можешь объяснить, откуда это взялось у тебя? Ты что, хакнула ее чаты?
Понимая, что прямой ответ на этот вопрос является слабым звеном в процессе выливания ушата помоев на Агнессу, Арминэ решила изменить направление беседы:
- Что для тебя важнее: откуда это у меня или что там в сущности?
- Арминэ, начнем с того, что я этого попросту не стану читать. Есть такое понятие – этика, оно тебе должно быть знакомо хотя бы в теории. Во-вторых, я верю не текстам сомнительного происхождения, а своим глазам, ушам, пальцам – он выставил перед ее лицом свой безымянный палец, - и другим органам чувств и наслаждений.
- «Этика»! – в отчаянии воскликнула Арминэ, едва сдерживая слезы, - Да это вся Солана наизусть знает! И Ашот читал! И он знает, что это Агнесса там участвует в диалоге!
Девушка, выросшая с Давидом в одном городе, прекрасно знала, на какие «кнопки» следует нажимать в той или иной ситуации, - для достижения той или иной цели...
Продолжение следует
