Общественно-политический строй древней Армении

[Амиго]

Экономика, общественный строй


Экономика Армении раннего периода представляет собой результат развития человеческого общества на территории Армянского нагорья от первобытных времен до урартской эпохи. Огромный опыт создания орудий труда, сооружений различного назначения, оросительной системы, накопившийся в течение тысячелетий, был унаследован армянским народом. По данным «Киропедии» Ксенофонта (V—IV вв. до н. э.), основным занятием армян в VI в. было земледелие и скотоводство. Прибавочный продукт накапливался в казне армянского царя в виде золота, в весьма большом количестве.
В другом своем произведении, знаменитом «Анабасисе», Ксенофонт подробно описал быт армян на основе личных наблюдений. В Армении на грани V и IV вв. до н. э. было развито сельское хозяйство. Здесь разводили крупный и мелкий рогатый скот, свиней, птицу. Армянские кони были известны во многих странах. Греческий историк V в. до н. э. Геродот специально отмечает обилие скота у армян. Культивировались злаки—пшеница и ячмень, садоводческие культуры, преимущественно виноград, масличные культуры, овощи. Ксенофонт упоминает отведанные им в армянской деревне кушания из различных сортов мяса, разные виды хлеба, масла, овощей, вин, пива.
Сообщение Геродота о торговых связях между Арменией и Месопотамией по реке Евфрат, а также обнаруженные в Армении греческие монеты V—IV вв. до н. э. свидетельствуют о наличии элементов международной торговли в Армении раннего периода. Имеется ряд данных о достаточно высоком уровне ремесла.
Значительное развитие ремесленного производства в Армении наблюдается в следующий, так называемый эллинистический период, начиная с III в. до н. э. Это был период оживления международных экономических, политических и культурных связей, которые вызвали ранее невиданный подъем транзитной торговли. Последняя прокладывала свои стабильные пути и через Армению, вовлекая ее во все большей мере в торговый обмен с близрасположенными и отдаленными странами. Влияние эллинистического мира ощущалось и в социально-экономической сфере. Оно содействовало ускорению начавшихся ранее и достигших определенного уровня процессов внутреннего развития классового общества: в Армении созрел и сложился рабовладельческий строй.
В сельской общине, которая на протяжение веков существовала в Армении и по-прежнему составляла экономическую основу общества, наблюдались новые явления. Классовые отношения запускали свои щупальца в ее недра и разлагали ее. Община расслаивалась: некоторые семьи набирались большой мощи, оказывались в состоянии захватить лучшие земли, в меньшей степени участвовать в выплате государственных налогов и, главное, в исполнении повинностей и т. д. Экономическое усиление части общинников достигалось ценой ослабления другой их части: возникали семьи, потерявшие экономическое равновесие, впавшие в долги, которые не в силах были оплатить. Трудясь на кредитора в счет оплаты долга и не будучи в состоянии отработать его, представители таких семей попадали в кабалу, из которой непросто было вырваться. В условиях рабовладельческого общества подобная зависимость неизбежно приводила к рабскому или полурабскому положению. Рядом с рабами-должниками трудились и рабы, приобретенные извне. Рабовладельческие отношения проникали и внутрь составной ячейки общины—семьи и отчетливо сказывались на положении женщин и детей.
При всем этом община хотя и разлагалась, но продолжала существовать, ибо продолжала сохраняться незыблемой основа ее возникновения—необходимо� �ть и неизбежность совместного труда по орошению и обработке земли, невозможность выполнить эти задачи иначе, как усилиями всей общины. Кроме того, существование общины поддерживалось государством, ибо она стала важным и удобным звеном государственной системы налогообложения и повинностной системы, поставщиком большей части воинов. На этом этапе государство брало под свое покровительство верхушку общины, практически превращая ее руководящие звенья в административный персонал и в то же время принимая меры для консервации, увековечения общины, вплоть до лишения ее членов права выхода из нее.
Наряду с общинным землевладением уже ранее возникло, а в эллинистический период быстро развивалось частное землевладение, тесно связанное с применением рабской силы. Целый ряд обстоятельств стимулировал развитие частновладельческих хозяйств. Таковыми были: общий экономический подъем, новые внутренние и внешние возможности умножения рабской силы, а именно—усилившаяся дифференциация общества и завоевательные войны, вытекавшая отсюда возможность освоения новых, ранее необрабатываемых земель, что поощрялось и поддерживалось государственной властью.
В военных походах, в организации экономической и административной жизни государства выдвигался новый социальный слой—служилая знать, которая пополняла состав господствующего класса, в определенном смысле противопоставляя себя старой, родовой аристократии. Представители этого слоя, достигавшие высокого положения, но не насыщенные,, подобно родовой аристократии, земельной собственностью, постоянно требовали от царя и получали все новые земельные угодья. Землями обеспечивались также средние и мелкие чиновники и военные—на временное пользование или навсегда—за службу.
На этих-то землях и организовывались частновладельческие хозяйства—«дастакерты» или «агараки». Они могли быть крупными или мелкими, специализированными в различных отраслях сельского хозяйства или общими. В этих хозяйствах трудились преимущественно рабы, именовавшиеся «цара» и «мшак». Они принадлежали к категории «посаженных на землю рабов», весьма распространенной на Древнем Востоке в I тыс. до н. в., включая эллинистический период. Такие рабы были наделены клочками земли и кое-каким инвентарем и за работу получали определенное количество продуктов либо часть урожая.
Рост этих хозяйств представлял существенную опасность для общинного крестьянства. Богатые и сильные землевладельцы-рабовладельцы пытались присвоить также часть общинных земель. Общины не могли допустить такого хищения своего земельного фонда, и начавшаяся классовая борьба должна была сопровождаться открытыми столкновениями. Попыткой выхода из этого положения представляется земельный декрет Арташеса I (189—ок. 160 гг. до н. э.). Мовсес Хоренаци сообщает: «Арташес... приказал определить границы сел и агараков... И установил также межевые знаки: приказал вытесать квадры и, сделав в них чашеобразные выемки, врыть в землю; и поставить на них четырехгранные башенки, немного возвышающиеся над землей». До нас дошло девять таких межевых камней с надписями Арташеса I на арамейском языке.
Смысл декрета Арташеса I состоял в четком размежевании земель частновладельческих («агараки») и общинных («села»), границы между которыми стали нарушаться. Декрет имел целью придать устойчивость разлагавшейся обшине,—важной экономической базе государства, но одновременно он закреpлял и завоевания служилой знати, классовой опоры государства, тем, что узаконивал ее земельные приобретения.
Источников рабской силы было два—внутренний и внешний. Первый из них—долговое рабство, продажа детей, порабощение преступников и т. п.—играл весьма важную роль в странах Востока, следовательно, и в Армении, однако в письменных памятниках по Армении о нем сохранилось мало сведений. Напротив, внешний источник представлен в них широко: об угоне населения покоренных стран в Армению сообщают и античные, и армянские памятники. Основываясь на древних письменных источниках, Мовсес Хоренаци описывает пригон в Армению пленных в результате военных экспедиций Арташеса и, подытоживая эти данные, сообщает, что этот царь «умножил население армянской земли, введя в нее множество чужеземных народов и поселив их в горах, в долинах и на равнинах». При Тигране II (95—55 гг. до н. э.) из завоеванных им стран в Армению было депортировано несколько сот тысяч людей, как о том сообщают античные авторы Страбон, Аппиан и другие.
Следует отметить, что из угнанных в Армению людских масс порабощалось в частности сельское население. Горожане поселялись в городах, сохраняя свою свободу; не менее чем в рабской силе, Армения в ту пору развития городов нуждалась и в городском населении.
Первые страницы истории городской жизни Армянского нагорья относятся к урартскому периоду. После падения Урарту городская жизнь приходит в упадок, часть урартских городов угасает и лишь некоторые из них продолжают свое существование в раннеармянский период. В IV в. до н. э. начинается новый этап: в благоприятных для развития торговли и ремесла пунктах образуются некоторые новые города или переживают подъем старые. С наступлением эллинистического периода начинается эра невиданного расцвета городской жизни; в Армении возникает множество—более десятка—новых крупных городов.
Эти города по своему общественному устройству были сходны с городами эллинистического мира. Каждый из них имел свою общину, состоявшую из полноправных граждан. В общину, однако, входило не все население города, а лишь его зажиточные слои. Остальная масса населения делилась на свободных, но неполноправных жителей и на рабов. Значительная часть их жила и трудилась вне городских стен, на окружавшей город широким кольцом сельскохозяйственной территории, принадлежавшей частично состоятельным гражданам, частично—городской общине.
Городские общины пользовались привилегиями: они освобождались от некоторых государственных податей и повинностей, часто получали земельные угодья от царей и вообще являлись верной опорой центральной власти государства.
По государственно-правовому положению, даже по социальному строю и административному устройству на города были похожи крупные храмы: некоторые из них можно назвать храмовыми городами. Они также располагали обширными землями, которые обрабатывались храмовыми рабами—иеродулами, пользовались покровительством царской власти и служили ей опорой.
Армянское общество развивалось по пути рабовладельческой общественно-экономической формации. Его социально-экономический строй, однако, значительно отличался от социально-экономического строя греко-римских рабовладельческих обществ. В отличие от последних, в Армении огромную роль играла сельская община, кроме того иным был и самый способ эксплуатации рабской силы. В этом отношении Армения в значительно большей мере была сродни древневосточным обществам, в недра которых уходили и ее корни, и своим соседям, эллинистическим странам Передней Азии, находившимся с ней в тесных связях, развивавшимся теми же путями.

[Амиго]

Государственный строй


История древнеармянского государства насчитывает целое тысячелетие. Своими корнями и традициями оно восходит к древнейшим государствам и государственным образованиям Армянского иагорвя и сопредельных районов. За время своего существования с (начала VI в. до н. э. оно лрош-ло через горнило мидо-персидокого владычества, пережило расцвет как рабовладельческое государство при династии Арташесидов и продолжало свое развитие под властью Ар-шаку'Ни до начала V в. н. э. Его падением завершается древний период истории армянского народа.
Во главе государства в древней Армении стоял царь, наделенный неограниченной властью. Эта весьма распространенная квалификация царской власти, однако, в определенной мере условна, ибо царь в действительности был ограничен стремлениями, интересами и потребностями господствующего класса землевладельцев-рабовладельцев, являвшихся опорой его власти.
Во внутригосударственной сфере царь объединял в своих руках и законодательную, и исполнительную власть. Он был верховным военачальником всех войск. В функцию царя входило также основание городов, наречение их именем и т. п.
Во внешней сфере царю принадлежало право решения вопросов войны и мира, заключение договоров и союзов с другими государствами, ведение переговоров с ними лично, посредством корреспонденции или через посланников.
Власть армянских царей была наследственной с самого качала—со времени раннеармянского государства, насколько позволяют судить скудные источники. Даже в период владычества Ахеменидов сатрапская власть в Армении, как правило, оставалась привилегией одного рода—Ервандаканов (Оронтидов). Последний продолжал править наследственно также после достижения Арменией независимости в конце IV в. до н. э. Наследственность власти при Арташесидах—несомненный факт, с которым считались и римляне не только в период упадка династии, но даже после ее падения, подбирая своих ставленников на армянский престол из числа родственных Арташесидам лиц. Власть армянских Аршакуии переходила по наследству от отца к сыну, во всяком случае, начиная с конца II в. н. э. и до падения династии в 428 т., а ранее, в I—II вв., в ряде случаев нарушалась воцарением в Армении сыновей или братьев парфянских царей.
Титулатура и почетные прозвища армянских царей выражали удельный вес и значение страны и ее властителя в системе государств древнего мира. Титулом представителей династии Ервандаканов был «царь», и этот же титул носил Арташес I. Его отпрыски—Арташесиды, начиная с Тиграна II, титулуются на своих монетах и «царями», и «великими царями», и «царями царей». Последний титул у потомков Тиграна II встречается как правило в те периоды, когда он"и находились в полной независимости от Рима. В противном случае они титуловались «великими царями». По всей вероятности, титул «царь царей» означал также, что в сфере власти его носителя имеются полузависимые царства или княжества. Армянские Аршакуни носили титул «царь Великой Ар-
мении».
У некоторых царей засвидетельствованы почетные прозвища. Арташес I удостоился прозвища «Благой», Тигран II и один из его потомков—прозвища «Бог», некоторые из Арташесидов назывались «Филэллинами» («греколюбами») или «Филоромеями» («римлянолюбами»). Согласно греческой надписи из Апарана, автор ее Трдат Аршакуни именовался «Великим».
Эпитет «Бог» означал также, что его носитель был обожествлен еще при своей жизни. Культ царя и его предков, т. е. царской династии, эта, так сказать, «политическая религия» была широко распространена в больших и малых государствах эллинистического мира как средство освящения царской власти, поднятия ее авторитета. Обожествленные цари нередко уподоблялись каким-нибудь классическим божествам, например, Зевсу или Аполлону (Селевкиды), Дионису (Митридат Евпатор), Гелиосу и другим.
Культ царской династии в Армении существовал, во всяком случае, начиная уже с Арташеса I. При Тигране II был утвержден также культ живущего, правящего царя, причем Тигран II был отождествлен с богом Ваагном-Гераклом, а его преемник Артавазд II— с богом Митрой. Армянские
Аршакуни унаследовали этот культ, прибавив к почитавшимся рядам предков и .ряд парфянских Аршакидов, который давно уже был предметом религиозного почитания в самой Парфии. Трдат I, судя по оставленной им в Гарни греческой надписи, отождествлялся с богом Гелиосом-Тиром. Впоследствии в эту сферу проникает и римское влияние, и на грани III—IV вв. мы наблюдаем в Армении признаки культа царской «Судьбы».
Весьма существенным в деле управления государством и выработке текущей политической линии было участие непосредственного окружения царя—его двора. Здесь первые роли были распределены между членами царской семьи— сыновьями и братьями царя. Рядом с ними действовали представители верхнего слоя родовой, а также служилой знати. Из этой сферы пополнялся состав высшего ранга руководителей страны, которым были подчинены экономическое, военное, финансовое, судебное и другие ведомства, крупные и важные провинции или города государства.
Более или менее подробные сведения о государственных ведомствах, а также названия некоторых из них относятся к последнему периоду древнеармянского государства—к IV в. и сохранились в трудах армянских историков V века. Возникновение же самих ведомств следует отнести к значительно более древним временам.
В армянском государстве с древних пор занимались строительством городов, крепостей, дорог, каналов и т. п. Основными источниками финансирования этих работ было налогообложение, а рабочая сила, помимо применения рабского труда, добывалась преимущественно путем наложения трудовой повинности на население (в IV в. она называлась «хашар» или «гугаз»). К этому следует прибавить надзор за торговыми путями, таможенное дело, монетное дело, получившее большой размах при Арташесидах и т. п. Всем этим занималось ведомство, именовавшееся «азарапетутюн» («ты-сячничество», греческий термин—«хилиархия»). Ведомство «спарапетутюн» («воеводство») занималось организацией вооруженных сил страны в мирное время и применением их— в военное время. Ведомство «мардпетутюн» осуществляло надзор за крепостями, в которых хранилась царская казна, а также за царским гаремом, «малхазутюн»!—возглавляло царскую гвардию, «сенекапетутюн»—вело царскую канцелярию и архив, царскую корреспонденцию, вырабатывало тексты царских надписей, выполнявшихся на арамейском и греческом языках. «Великое судейство», как о том свидетельствует само название, осуществляло правосудие и т. д. и т. п.
Раннеармянское государство получило в наследство приблизительно ту территорию, которую занимало Урарту. В дальнейшем, при Арташесе I, вследствие присоединения окрестных областей, также большей частью являвшихся ареной становления армянского народа, граница государства на севере достигала реки Куры, на востоке—прибрежных районов Каспия, на северо-западе—долины реки Чорох и предгорий хребта Пархар (Париадр), на юге—реки Тигра. Второй этап территориального развития Армении связан с той частю предприятий Тиграна II, которая относилась к присоединению территорий с армяноязычным населением. В этот период в состав армянского государства вошли Кордуена, так называемая Армянская Месопотамия, Софена, Высокая Армения. Это положение с несущественными изменениями сохранилось до конца IV века.
Современник Трдата I римский писатель Плиний Старший сообщает, что Армения была разделена на 120 «префектур», которые в Армении именовались «стратегиями». Это административное деление должно было оформиться еще при Арташесидах, возможно, при самом Арташесе I. Деление на стратегии, обусловленное внутренними природными барьерами Армянского нагорья—горными цепями, реками и т. п.„ несомненно явилось прообразом позднейшего деления на «гавары» (провинции).
Правители стратегий первоначально именовались «стратегами». Этот греческий термин был заимствован из государства Селевкидов, возможно, уже при Арташесе I, который сам в начале своей деятельности был селевкидским стратегом. Каждый стратег имел в своем распоряжении аппарат управления, включавший канцелярию, фискальное ведомство и военные силы. Позднее, в период Аршакуни правители стратегий стали именоваться термином «нахарар» парфянского происхождения, который первоначально обозначал лишь административную должность, как, например, сатрап, а впоследствии приобрел значение князя-феодала.
Если стратегии по своим размерам более или менее соответствовали позднейшим «гаварам», то более крупные административные единицы, объединявшие несколько стратегий, соответствовали позднейшим «нахангам» (край, губерния). Некоторые из них (обычно четыре), расположенные вдоль границ Великой Армении, именовались «бдешхствами». Стоявшие во главе их «бдешхи» были облечены более широкими полномочиями, чем правители прочих областей.
Основным внутренним подразделением стратегии была сельская община. Старейшина общины еще с ахеменидских времен фактически являлся также представителем государства, ведавшим вопросами налогов и сборов, повинностей и т. п.
Города, по крайней мере—наиболее крупные и важные (примерно около десятка), находились вне компетенции местных властей. Они подчинялись непосредственно царю, который в необходимых случаях выражал им свою волю в виде писем-указов, пользовались правом частичной автономии и. обладали, видимо, своими вооруженными силами.
В городах существовали органы самоуправления, в со став которых входили городские старейшины и чиновники. Однако за их деятельностью следил, придавая ей угодное царю направление, представитель царя—«шахап».
Важнейшей частью государственной машины были вооружейные силы страны. Из сохранившихся в источниках сведений о количестве войск в древней Армении следует выделить те, которые характеризуют численность войск Тиграна II, ибо упоминаемая в этих источниках 300-тысячная армия Тиграна комплектовалась не только из армян, но и из населения всех завоеванных им стран. Численность собственно армянского войска, по источникам, достигала примерно 100 тысяч.
Ударной силой армянского войска была тяжелая бронированная конница; кроме нее, была еще легкая, более многочисленная конница, применявшаяся для преследования противника. Однако основу армянского войска, в отличие от парфянского, составляла все же пехота—бронированные копьеносцы, а также лучники и пращники. Из вспомогательных войск в источниках упоминаются подразделения осадной техники и обоза.
Имелся отборный конный полк, насчитывавший 6000 воинов, которых греческий писатель Плутарх именует «телохранителями и спутниками» армянского царя. Кроме этого полка, были и другие регулярные части, но основная масса войска набиралась накануне или в ходе войны.
В военном деле участвовали все слои населения, пополняя различные роды войск, начиная от конницы и кончая легковооруженной пехотой («нагие») и обозом. В армию призывалось не только свободное население, но и рабы-земледельцы частновладельческих хозяйств—дастакертов и агараков.
Как в странах Древнего Востока и эллинистического мира, в Армении также было принято предоставлять земельные наделы за военную службу в личное или наследственное пользование. Этот слой кадровых или даже наследственных военных—«остаников»—прид авал устойчивость армии. В этнически однородной Армении не имело распространения на-емничество, очень характерное для этнически пёстрых эллинистических государств и являвшееся ахиллесовой пятой их военной организации. Та же причина, кстати, предохраняла Армению от чрезмерного раздувания военно-административного аппарата, что было свойственно эллинистическим государствам.
Таким был, в общих чертах, государственный строй древней Армении, шедшей по пути восточного, эллинистического рабовладения, существенно отличавшегося от путей греко-римского рабовладения. Однако в дальнейшем он под влиянием протекавшего в недрах общества процесса феодализации претерпел ряд важных видоизменений.