Римская гражданская община в III II вв. до н.э.
Римские крестьяне. Землевладельцы (как крестьяне, так и помещики) считались в Риме цветом гражданства, людьми высокой морали и чистой жизни. По словам Катона Цензора, хорошего человека, когда хвалили, то хвалили его так: хороший землевладелец и хороший хозяин.
В большинстве своем римские землевладельцы из муниципиев были крестьянами, день напролет трудившимися вместе с домочадцами на своих, как правило, небольших наделах, чтобы обеспечить хотя бы минимальные средства существования себе самим и своим семьям. Римляне называли их сельским плебсом.
Многие из них, чтобы прокормиться, часть дня работали в хозяйстве соседнего помещика, например, нанимаясь со своим инвентарем обрабатывать его хлебное поле за долю выращенного и собранного ими урожая (поэтому они назывались издольщиками). Судя по нормам выплат, приведенным Катоном, в первой половине II в. до н.э. они получали довольно высокую плату, вдвое превышавшую заработок батрака.
Однако угроза голода и разорения никогда не оставляла их в покое. Хозяйственная стратегия крестьян была в силу этого нацелена не на извлечение максимального дохода, а на выживание. Они были трудолюбивы, консервативны, прижимисты, руководствовались принципом: как можно больше продавать и как можно меньше покупать.
Когда их личность и имущество оказывались под угрозой, они, как правило, могли рассчитывать не столько на муниципальные и государственные власти, сколько на взаимопомощь друзей, родственников и односельчан, а также на покровительство богатых и влиятельных патронов из числа соседних помещиков, время от времени посещавших свои виллы.
Тяжким бременем для крестьян была военная служба. Непрерывные войны привели к тому, что в III II вв. до н.э. ежегодно примерно каждый пятый римлянин призывного возраста (то есть от 17 до 46 лет) находился в армии. Почти всем молодым крестьянам приходилось нести службу в течение шести-семи лет. Поскольку в III, а особенно во II вв. до н.э. военные действия проходили по большей части в заморских провинциях служба надолго отрывала крестьян от дома и своего хозяйства, которое из-за отсутствия основного работника могло прийти в упадок. Добыча и дарованная полководцем награда редко возмещали понесенный хозяйством ущерб. Земли, захваченные в заморских походах, доставались не крестьянам, а богатым помещикам и предприимчивым негоциаторам. Если завоевание Италии укрепляло римское крестьянство, то заморские завоевания скорее истощали его силы. Постепенная деградация крестьянства, представлявшего собой становой хребет античной гражданской общины, подрывала устои Рима-полиса.
Особенно сложным было положение малоземельных крестьян, едва сводивших концы с концами. Любой недород, случайный пожар или болезнь могли заставить их залезть в долги и в конечном счете остаться без хозяйства. Начиная с 60-ых годов II в. до н.э., римляне не выводили новых колоний, земля на общественном поле была занята помещиками-земледельцами и магнатами-скотоводами, в хозяйствах которых трудились рабы, поэтому надежды на получение от государства нового надела не было.
Крестьянин, потерявший свое хозяйство, превращался в сельского или городского пролетария и должен был отныне пробиваться случайными заработками. Он мог оказаться кабальным работником (аддиктом) в хозяйстве своего кредитора или вступить в батрацкую артель, бродившую по всей Италии в поисках работы, которая была гарантирована лишь в период сбора урожая, либо искать заработка на строительстве и в любой другой области, где мог потребоваться неквалифицированный, низкооплачиваемый, презираемый труд.
Пролетарии теряли не только свой былой социальный статус, но и самые элементарные гражданские и человеческие права: они не служили в армии, не могли на равных судиться со своими противниками и обидчиками, не имели ни постоянного местожительства, ни семьи, ни гарантированного куска хлеба. В случае засухи и недорода им первым угрожала голодная смерть.
Некоторые из них, дошедшие до последнего предела, становились легкой добычей для плагиариев (охотников за рабами) и заканчивали свои дни в рабском эргастуле или вместе с беглыми рабами пополняли разбойничьи банды, свирепствовавшие в разных районах Италии. В числе построек этого времени на виллах нередко находят укрепленные башни укрытия от нападений разбойников.
Городские жители. Города были политическими, административными и религиозными центрами для своей округи; в них были сосредоточены торговля и ремесло, но власть и влияние принадлежали не богатым торговцам и ремесленникам, как в городах-коммунах европейского Средневековья, а богатым землевладельцам, из которых выходили муниципальные сенаторы (декурионы) и магистраты
Значительная часть горожан представляла собой небогатых ремесленников и торговцев, живших и трудившихся в своих табернах или арендовавших помещения в принадлежавших богачам особняках. Римляне называли их городским плебсом. Люди, занимавшиеся презренными ремеслами, могли быть свободнорожденными гражданами, пришлыми чужаками, не имевшими гражданства, которых называли поселенцами (инколами), рабами на пекулии или вольноотпущенниками.
Для взаимопомощи и совместного досуга они объединялись в профессиональные, погр»»»»ьные или соседские коллегии. У каждой из них были свои здания для собраний, свои божества-покровители и посвященные им праздники и пиршества, своя казна и выборные должностные лица-магистры.
Многие из них имели патронов-покровителей из числа самых богатых и влиятельных муниципальных декурионов. В ответ на свои благодеяния (обычно это были различного рода раздачи и пожертвования) патроны могли рассчитывать на внимание и почет, а также на поддержку во время выборов городских магистратов. Коллегии вели по всему городу активную агитацию за своих благодетелей.
Вместе с тем, когда из-за недородов или спекуляции продовольствием, возникала угроза голода, коллегии могли стать опасной силой, организуя массовые выступления рядовых горожан против местных властей и заставляя их принимать неотложные меры.
Занятые презренными профессиями свободные граждане редко призывались на военную службу, зато принимали активное участие в заседаниях народного собрания и пользовались множеством удобств и преимуществ, неведомых почтенным земледельцам-крестьянам: школами для своих детей, услугами муниципальных врачей, общественными банями, зрелищами и щедрыми раздачами кандидатов на магистратуры и декурионов. Многие из этих горожан относились к крестьянам свысока как к неотесанной нищей деревенщине, непричастной к цивилизованному образу жизни. Быстрое развитие городов и расцвет городской жизни и городской цивилизации вели к постепенно углублявшемуся разрыву между городским и сельским плебсом.
В более крупных муниципиях, связанных не только с областной и межрегиональной, но также и с международной торговлей, наряду с мелкими торговцами и ремесленниками жили богатые негоциаторы: банкиры, ростовщики, судовладельцы и оптовые торговцы (навклеры), откупщики и подрядчики, обеспечивавшие снабжение армии, самого Рима и занимавшиеся широкомасштабным строительством, а также владельцы больших ремесленных мастерских (оффиции).
Они нередко обладали особняками и загородными поместьями и пользовались немалым престижем. Но лишь в нескольких самых богатых и процветающих портовых городах они могли располагать сколько-нибудь значительными властью и влиянием и входить в число декурионов. Для того, чтобы приобщиться к высшей власти и почету, им приходилось обзаводиться крупными земельными владениями, менять образ жизни, а свои более доходные деловые операции либо сворачивать, либо вести через подставных лиц (как правило, через своих вольноотпущенников).
Декурионы. Правящую верхушку муниципиев составляло сословие декурионов, к которому принадлежали богатые землевладельцы, заседавшие в местных сенатах (куриях), включавших в себя от нескольких десятков до ста местных сенаторов. Судя по надписям, они противопоставляли себя рядовым муниципалам, не входившим в их избранный круг и именуемым плебеями.
Чтобы стать декурионом, надо было иметь свободное происхождение, хорошую репутацию и поместья общей стоимостью, как правило, не менее ста тысяч сестерциев (или около ста югеров). В городах у декурионов были собственные особняки с рабами-слугами. Обычно они имели множество клиентов как среди горожан, так и крестьян, живущих по соседству с их имениями.
Декурионы участвовали в управлении своим муниципием, заседая в курии и занимая выборные должности (магистратуры) и посты в жреческих коллегиях. Службу в армии они нередко проходили в кавалерии, а иногда и на офицерских должностях.
Вместе с муниципальными магистратами декурионы заботились о поддержании общественного порядка в городе и его округе, помогали магистратам вершить суд по не особенно крупным делам, входившим в их компетенцию, распоряжались муниципальной казной и имуществом (принадлежавшими муниципию землями и зданиями, обычно сдававшимися в аренду), контролировали поступление муниципальных податей и распределение и выполнение повинностей, отвечали за городское благоустройство и строительство муниципальных дорог, следили за порядком на рынках и за снабжением горожан хлебом, пресекая спекуляцию продовольствием, чтобы не допускать голодных бунтов.
В их ведении были культы богов-покровителей муниципия. Они организовывали общественные священнодействия и посвященные богам празднества, следили за строительством и ремонтом их храмов и святилищ, выделяли средства на отправление их культа.
Свои многочисленные обязанности они выполняли безвозмездно. Более того, поскольку зачисление в курию или выборы в магистраты рассматривались как дарованные согражданами честь и почет, они должны были в виде ответной благодарности внести немалую сумму денег в муниципальную казну, устроить за свой счет раздачи согражданам, организовать общественные празднества, или обещать что-либо построить для города. Многие декурионы, чтобы снискать почет и влияние у своих сограждан и удостоиться статуи на городском форуме или почетных похорон за общественный счет, готовы были пожертвовать гораздо более крупные суммы, чем были обязаны, и могли даже разориться из-за своего местного патриотизма.
Вместе с тем у этого патриотизма была и оборотная сторона: отсутствие четкой грани между собственными и муниципальными средствами, находившимися в распоряжении декурионов, нередко вело к расхищению последних, к переходу общественной собственности во владение тех, кто ею управлял. Высшая власть в муниципиях могла быть источником не только почета и престижа, но и немалого богатства.
Местная знать. Внутри курий преобладающей властью и влиянием пользовались, как правило, из поколения в поколение представители нескольких самых богатых и влиятельных семей, которых называли местной знатью (domi nobiles). Они обычно принадлежали ко второму привилегированному сословию римским всадникам с состоянием не менее 400 тысяч сестерциев, а нередко и гораздо более обширным. У них была самая разветвленная клиентела и нередко имелись персональные связи (дружбы, гостеприимства и даже родства) с римскими сенаторами и аристократами.
В случае согласованных действий они могли контролировать решения курии и постановления народного собрания, диктовать свою волю муниципальным магистратам. Правда им нечасто удавалось достигать согласия вследствие борьбы за первенство в своих муниципиях.
Некоторым из муниципальных аристократов с помощью своих влиятельных друзей удавалось добиться избрания магистратом в самом Риме и зачисления в римский сенат. Они перебирались на постоянное местожительство в Рим и выходили из муниципальных курий, сохраняя при этом тесные связи со своей малой родиной. Декурионы нередко обращались к ним за помощью и покровительством как для себя самих, так и для своих муниципиев. В свою очередь, когда эти сенаторы баллотировались на римские магистратуры, многочисленные депутации избирателей-муниципалов, гордившихся знаменитыми земляками, стекались в Рим, чтобы поддержать их на выборах. Из муниципальной знати вышли многие выдающиеся государственные деятели, полководцы, ораторы и писатели.
Высшие сословия. Декурионы были высшим сословием в своих муниципиях, а в римской гражданской общине, включавшей в себя всех граждан, имелось два высших сословия, выделявшихся своими правами, обязанностями и связанным с ними почетом: сенаторское и всадническое.
Несколько сот сенаторов и несколько тысяч всадников, принадлежавших к этим сословиям, представляли собой политическую элиту и обязаны были большую часть своего времени и своих сил отдавать не личным, а общественным делам: обсуждению и решению важных политических вопросов, государственному управлению и военной службе.
Все высшие государственные, военные и жреческие посты занимали сенаторы; на офицерские должности в римской армии назначали либо сенаторов, либо всадников, отборная римская кавалерия комплектовалась в основном из представителей сословия всадников (отсюда его название). Военная служба, как правило, была у них более продолжительной, чем у остальных граждан: не шесть, а 10 15 лет. В битве при Каннах из всех римлян, а не только участников сражения погиб примерно каждый десятый рядовой гражданин и каждый третий сенатор или всадник.
Сенаторы и всадники отличались от остальных граждан своим богатством, образом жизни и внешним видом. Только они имели право носить золотые кольца и туники (длинные рубахи) с вертикальными полосами алого цвета, который у греков и римлян был цветом власти. У всадников было две узких полосы, а у сенаторов одна широкая. Кроме того, сенаторы надевали высокие черные сапоги.
Поверх туник римляне надевали тогу, свою исконную национальную одежду, которую запрещалось носить негражданам. Вергилий даже называл римский народ одетое тогами племя. Поскольку тога была довольно дорогим и не очень удобным в повседневном обиходе одеянием, рядовые граждане надевали ее редко, обычно в официальной обстановке, а пролетарии вообще ее не носили. Для сенаторов и всадников тога была практически повседневной одеждой, причем они носили тоги светлых марких оттенков, выделявших их на фоне небогатых граждан, носивших более практичные темные тоги.
Сенаторы и всадники должны были жить в собственных особняках, в которых принимали просителей и клиентов и часто задавали роскошные многолюдные пиры. В театре они занимали особые почетные места поближе к сцене, на публике обычно появлялись в сопровождении своих друзей, клиентов и рабов. От состава и численности этой свиты зависели их престиж и влияние.
Они почти всегда находились на виду у сограждан. Их образ жизни, круг общения, хозяйственная деятельность и даже семейная жизнь и досуг должны были подчиняться римской системе ценностей и сообразовываться с общественным мнением. Отклонение от принятых норм могло навлечь бесчестье и привести к изгнанию из высшего сословия. С другой стороны, простые граждане обязаны были относиться к ним с особой почтительностью, соответствующей их высокому рангу.
Когда одного рядового римлянина судили по подозрению в уголовном преступлении, на судебном заседании выступил высокопоставленный сенатор и заявил, что несколько лет назад этот человек не уступил ему дорогу на улице и не приветствовал подобающим образом. После этого судебное следствие было прервано, поскольку обвиняемому немедленно вынесли самый суровый приговор.
Всадническое сословие. Ко второму высшему сословию принадлежали свободнорожденные римские граждане с цензом в 400 тысяч сестерциев, то есть в 16 раз превышающим тот, который был у граждан первого имущественного класса [3]. Обычно они служили в кавалерии и назывались римские всадники с собственным конем.
Цветом всаднического сословия считались те из них, кто благодаря своему происхождению или военным заслугам получал от консула-полководца право золотого кольца и причислялся к 18 отборным всадническим центуриям, голосовавшим отдельно от первого имущественного класса. Члены этих центурий в виде компенсации за длительную военную службу получали от государства коня и средства на его содержание. Их называли римские всадники с общественным конем. Именно из их числа назначали офицеров среднего ранга (военных трибунов и префектов) и именно им полагались внешние знаки всаднического достоинства.
По своему богатству, источникам дохода и положению в обществе всадники сильно отличались друг от друга. Жившие в Риме юные сыновья аристократов (нобилей) и рядовых сенаторов принадлежали к этому сословию, до тех пор пока не начинали политическую карьеру и не вступали в сенат. Всадниками были также откупщики, стоявшие во главе могучих компаний, и обладавшие состоянием, во много раз превышавшим всаднический ценз. Римляне иногда называли их сословием публиканов, выделяя своеобразное сословие внутри сословия.
Публиканы играли видную роль в хозяйственной и политической жизни древнего Рима. Одно время историки отождествляли их со всем всадническим сословием, рассматривая всадников как торгово-финансовую знать, но современные исследователи отказались от этих устаревших представлений.
Основную массу римских всадников составляли богатые землевладельцы, обладатели нескольких рабовладельческих вилл, жившие чаще всего в своих родных муниципиях и составлявшие там местную знать. Представляя собой богатую верхушку единого класса рабовладельцев-помещиков, они стояли во главе муниципальных сенатов (курий) и определяли облик всаднического сословия.
Самые богатые и влиятельные из них с помощью своих друзей и патронов из высшей римской знати (нобилитета) могли добиться избрания в магистраты в самом Риме и вступить в сенат. Такие новоиспеченные члены первого высшего сословия назывались в Риме новыми людьми и составляли значительную долю сенаторов низших рангов. Всадническое сословие поэтому нередко называли питомником сената.
Сенаторское сословие. К первому высшему сословию принадлежали сами сенаторы и их жены. Они обязаны были иметь местожительство в Риме, чтобы постоянно участвовать в обсуждении государственных дел. Любые поездки сенаторов за пределы Италии оформлялись обычно как государственные командировки.
Жизнь сенатора была связана с большими трудами и расходами и проходила на виду у сограждан. Чтобы стать сенатором, необходимо было иметь богатство, влиятельных покровителей в Риме и добиваться магистратур, но право баллотироваться на низшую из них должность квестора имели лишь те, кто прослужил десять лет в кавалерии. Чтобы достичь старших магистратур, нужна была воинская слава уже в качестве офицера. Поэтому после квестуры сенаторы, как правило, отдавали еще немало лет воинской службе, занимая офицерские посты при высших магистратах наместниках и полководцах.
Кроме этого, необходимы были и другие усилия, чтобы заручиться расположением избирателей: сенаторы нередко выступали в судах в качестве бесплатных адвокатов, приобретая таким образом благодарных и полезных клиентов. Они тратили большие средства на свои избирательные кампании, всячески обхаживая рядовых избирателей и одновременно стараясь приобрести всевозможными услугами дружбу и покровительство влиятельных высокопоставленных политиков, породниться с ними с помощью брачных связей.
Крупные расходы сенаторов на первых порах не компенсировались новыми доходами. Отправление магистратур не только было безвозмездным, но и требовало немалых трат. В то же самое время сенаторам запрещалось заниматься наиболее доходными видами деятельности, такими как торговля, ростовщичество, откупа, чтобы не ронять престиж своего звания.
Большие возможности для обогащения представляли старшие магистратуры, начиная с поста претора, но далеко не всем рядовым сенаторам удавалось их добиться, поскольку на всех 300 сенаторов этих постов не хватало. Неудача в борьбе за высшие должности могла привести к разорению сенаторской семьи и к переходу ее в этом или в следующем поколении во второе высшее сословие, в число всадников.
Таким образом, положение многих членов сенаторского сословия было нестабильным, а его состав текучим. Простые сенаторы были тесно связаны со своими родными муниципиями и с сословием всадников из рядов которого они вышли, и куда снова могли вернуться, и одновременно находились в зависимости от самых могущественных и высокопоставленных аристократов (нобилей).
Нобилитет.В русском языке слово знать буквально означает те, кого знают. Такое же значение в переводе на русский имеет латинское слово нобилитет (nobilitas). Знатными, то есть всем известными, римляне считали тех, кого все знали независимо от их собственных заслуг, благодаря их знаменитым предкам.
Знатность была связана с консулатом. Те римляне, которые имели в своем роду хотя бы одного предка консула, принадлежали к знати. Те, у кого в роду было много консулов, диктаторов, триумфаторов, в атриях стояли шкафы с масками множества предков, занимавших курульные магистратуры, а стены этих парадных залов были богато украшены трофейным оружием, считались высшей знатью. К ней принадлежали несколько десятков патрицианских и знатных плебейских семей, тесно связанные друг с другом брачными и родственными узами. Выходцы из этих семей имели множество предков-консулов и по отцовской и по материнской линии.
Рядовым римлянам о заслугах этих семей постоянно напоминали памятники прославленным полководцам-триумфаторам, которыми были украшены Форум и Марсово поле, а также общественные постройки: храмы, базилики, дороги и водопроводы, построенные ими на средства от захваченной добычи и названные их именами.
Благодаря заслугам великих предков выходцы из наиболее знатных родов, таких, например, как принадлежавшие к патрициям Корнелии Сципионы, Эмилии Павлы и Фабии Максимы или к плебеям Семпронии Гракхи, Цецилии Метеллы и Клавдии Марцеллы, обладали не только наследственной славой, но и громадным богатством, и обширной клиентелой, охватывавшей не только Рим и Италию, но также провинции и дружественные царства. Представители этих родов из поколения в поколение занимали очень престижные должности в высших жреческих коллегиях, которые замещались не по выборам, а по кооптации членами этого избранного круга.
Не стоит, однако, забывать, что эта могущественная аристократия была полисной или, говоря иначе служилой знатью. Власть, влияние и высокое общественное положение позволяли потомкам великих предков успешно добиваться от римского народа высших магистратур и других почестей и отличий, заново утверждать и укреплять престиж и влияние своего рода успешной службой гражданской общине.
Те же, кто не мог или не хотел проявить себя на этой службе, могли потерять свое высокое положение и оказаться за пределами избранного круга. Если представители какой-либо семьи на протяжении нескольких поколений подряд не могли добиться консулата, то она постепенно теряла свое богатство, клиентов и даже свою знатность, которую начинали считать потускневшей. Потомки великих полководцев и триумфаторов могли затеряться в массе рядовых римских всадников, утонуть в забвении. Таким людям, чтобы добиться консулата и восстановить высокий статус своей семьи, приходилось предпринимать титанические усилия.
В то же самое время отдельные выходцы из рядовых сенаторских и даже всаднических семей могли благодаря помощи знатных покровителей и своим личным заслугам достичь консулата и дать начало новому знатному роду. Так, например, знаменитый Катон Цензор, происходивший из муниципального всаднического рода, и не имевший в числе своих предков ни одного сенатора, стал консулом, цензором, триумфатором и к середине II в. до н.э. одним из самых влиятельных принцепсов. Всю жизнь он провел в борьбе с ненавидевшими его аристократами. Но его потомки сами были аристократами, а его не менее знаменитый правнук Катон Младший в середине I в. до н.э. стал одним из вождей аристократической партии
У римских авторов, не принадлежавших к аристократии, встречаются упоминания о том, что почести и консулаты были гарантированы нобилям еще в колыбели, что с помощью своих друзей и клиентов аристократы установили свое абсолютное господство и в сенате и во всей Римской державе, где ничего не делается без их соизволения. На основании этих свидетельств современные исследователи еще недавно считали, что могущественная замкнутая знать могла беспрепятственно манипулировать сенатом и народным собранием, отдавая приказы массе зависимых от нее друзей и клиентов, и что, следовательно, римский государственный строй представлял собой крайнюю олигархию.
Однако в последнее время многие из них приходят к выводу, что представления о безграничном господстве знати и ее полной замкнутости сильно преувеличены. В III I вв. до н.э. около 30% консулов не имели в своем роду достигших консульства предков, и у многих консулов дети и внуки были рядовыми сенаторами или всадниками. Это означает, что потомкам старинных знатных родов приходилось добиваться консульских постов в ожесточенной борьбе с новыми людьми и со своими собратьями аристократами. Эти посты не были гарантированы им в колыбели. Их друзья и клиенты, как оказалось, не могли обеспечить им полное господство в сенате и в комициях. Далеко не всегда можно было заранее предсказать решения, которые будут в них приняты. Римский государственный строй, по мнению этих ученых, представлял собой умеренную олигархию.
Высшая знать могла беспрепятственно играть ведущую роль в римском государстве до тех пор, пока она считалась с интересами остальной элиты и в определенной мере рядовых граждан, а Рим под ее руководством шел от победы к победе. Однако постепенно углублявшиеся противоречия и слабости аристократической Римской республики подрывали основы власти и влияния этой олигархии.
))!
Reply With Quote
