Sexual and marriage practicies in Armenia Սեռական և ընտանեկան բարքերի ներկա մակարդակը Հայաստանում Уровен сексуальных и семейных отношений в сегодняшней Армении

[wilyem]

INNOCENT-eyed Alfie Patten spent his first night acting as a 13-year-old dad and declared: “It was easier than I thought.”

The four-footer — who looks no more than eight — said: “I know I’m young, but I plan to be a good dad.”

As he went on the PlayStation with 15-year-old girlfriend Chantelle Steadman, he added: “I think we’ll be good parents. I’ll have to work extra hard at school.”


Chantelle looked up from 18-rated action game Saints Row II to admit her first night out of hospital since having 7lb 3oz daughter Maisie had been tough and had left her “in a daze”.

Story that rocked Britain ... our front page

Story that rocked Britain ... our front page

But she went on: “Alfie has been really good with her.

“He made the first bottle and then we took it in turns feeding her. He did the first bit with me.

“We didn’t need any help from Mum. I didn’t really get back to sleep. I just lay there in a daze.”

She added: “It feels better to be at home than it does in hospital. I prefer it now I am at home and it is just us and our family.”

Both Chantelle and Alfie change four-day-old daughter Maisie’s nappy and the baby sleeps in her mum’s bedroom in Eastbourne, East Sussex.

Parents ... Alfie and Chantelle with Maisie

Parents ... Alfie and Chantelle with Maisie

Lee Thompson

It is a typical teenage bolthole — packed tight with cuddly toys including a giant pink teddy. A school gymnastics certificate is proudly displayed on the wall.

Mickey and Minnie Mouse hold hands, surrounded by lovehearts, on the headboard of her bed — where Maisie was conceived when Alfie was just 12 and Chantelle 14.

Their story, revealed by The Sun yesterday, rocked Britain.

Even Prime Minister Gordon Brown spoke out, commenting: “I think all of us would want to avoid teenage pregnancies.”

Advertisement

But Chantelle insisted: “When I was pregnant the police and social workers came to interview us and they decided that we would make good parents to Maisie.

“Now we will prove to everyone that we can be, and give her a great future. When Alfie is 16 he can come and live here with me and my family.

“We don’t want to get a flat because we wouldn’t have enough money and I want us both to stay in school to make the best future for Maisie.”
Benefits

The pair’s parents have been singled out for criticism. Both knew Alfie and Chantelle were “dating” but said they did NOT know the relationship was sexual.

Alfie lives with mum Nicola, 43, in a

[Мукик]

Смотрю и ужасаюсь ,виноваты родители слишком равнодушные к свои детям ,виноваты тем что не досмотрели....el inch asem :568:

[Мукик]

Анна Темкина
Добрачная девственность: культурный код гендерного порядка в современной Армении (на примере Еревана)

Задачей данной статьи является реконструкция центрального культурного кода гендерного порядка в Армении на основе анализа биографических интервью. Этим кодом (центральной категорией рассказа о сексуальной жизни) выступает сохранение женщинами добрачной девственности. Относительно данного кода мы рассматриваем нормативные и отклоняющиеся практики женской добрачной сексуальности, анализ которых позволяет сделать выводы об определенных изменениях гендерного порядка.
Для описания гендерного порядка в позднесоветской (1960-е – 1980-е годы) и современной Армении (1990-е - начало 2000-х годов) мы используем понятие«парадигмальный сценарий», под которым понимаем правила, регулирующие гендерные и сексуальные практики мужчин и женщин на протяжении всего жизненного цикла. Д.Кандиоти, вслед за Е.Джейнвей (Kandiyoti 1988, Janeway 1980), использует термин «парадигма» сексуальных практик и идей (принятая модель, образец - Кун 1977) для исследования гендерных отношений. Е.Здравомыслова, опираясь на традицию структуралистского литературоведения, в исследовании сексуального насилия определила культурную парадигму как «устойчивый значимый образец социального взаимодействия, воспроизводящийся при определенной конфигурации контекстов, практик и смысловых кодов» (Здравомыслова 2002: 318). В данном случае термин «парадигмальный сценарий» обозначает культурный сценарий сексуальности, задающий основные легитимные образцы сексуальных практик в патриархальном контексте (Темкина 2008). Кандиоти полагает, что широко распространенные представления о сексуальности и практики действуют как сексуальная парадигма, устанавливая правила «нормальности» для конкретного пространственно-временного контекста. Во время «нормальной фазы» «классического патриархата» большинство членов сообщества разделяют его принципы, которые являются основой повседневных практик (Kandiyoti 1988: 285-286),.
Несмотря на то, что патриархальные общества имеют значительные вариации, все они обладают общими чертами. В парадигмальном сценарии нормативные женские роли тесным образом связаны с выполнением правил сексуального поведения, жестко контролируемого семьей и сообществом. В условиях «классического патриархата» выбор брачного партнера осуществляется родителями, младшее поколение контролируется старшим, женщины – мужчинами (Therborn 2004: 8-9, 105). Женщины ограничиваются в общении, передвижении, возможности получать образование, работать вне дома. Их сексуальная жизнь отождествляется с репродуктивной функцией и контролируется на всех этапах жизненного цикла.
В современной Армении, несмотря на эмансипационные процессы советского и постстветского времени, парадигмальный сценарий патриархата сохранил свое значение. Он включает поляризацию поло-возрастных ролей, половозрастную иерархию, главенство мужчины-добытчика в семье, эксклюзивную ответственность женщин за домашнее хозяйство , добрачную девственность невесты. В Армении правило выбора брачного партнера родителями утратило обязательность (как это происходит, например, в Таджикистане), однако родители должны гарантировать сообществу отсутствие добрачных связей у их дочерей, а свекровь должна подтвердить наличие свидетельств дефлорации после брачной ночи .

[Мукик]

Патриархальный сценарий не является неизменным. Когда существующие правила перестают действовать, а «аномалии» невозможно игнорировать, сексуальная парадигма становится уязвимой. В таком случае исследователи говорят о кризисе сексуальной парадигмы. Многие женщины не выполняют правил сексуального сценария и в «нормальной» фазе патриархата, это, например, разведенные, бездетные, одинокие женщины и пр. Однако до поры до времени их поведение расценивается как случайное отклонение от нормы. И только тогда, когда такие отклонения обретают всем очевидный систематический характер, возникают условия для смены гендерной/ сексуальной парадигмы. Под влиянием социально экономических процессов происходят изменения брака, развода, гендерного разделения труда. Однако они не осуществляются без индивидуальных усилий, обретающих политический смысл с точки зрения феминистской теории (Kandiyoti 1988: 285-286). Как показывают эмпирические исследования, в Армении в советский период происходили существенные изменения гендерных отношений. (Тер-Саркисянц 1972, 1998, Карапетян 1986, см. также Dudwick 1997, и пр.) Женщины наравне с мужчинами имели доступ к образованию и работе, разводились, повторно выходили замуж. Однако эмансипация публичной сферы значительно превосходила приватную.
Более свободные правила были характерны для интеллигенции. При этом, как свидетельствуют биографические рассказы, сохранение добрачной девственности в советское время оставалось незыблемым правилом, нарушения которого были редкими и тщательно скрываемыми.
В постсоветских гендерных отношениях не-европейских стран присутствуют значительные элементы нео-патриархата (Тартаковская 2006 6, 9-11, 17). .Контроль над женщинами становится более заметным и более рефлексивным. Он является предметом обсуждения в повседневном дискурсе. В образованной среде большинство компонентов патриархатного сценария оказываются проблематизированными. Возникают систематические отклонения от парадигмы (в том числе, получает распространение добрачный сексуальный опыт женщин).
Исследуя гендерные отношения в Армении, мы хотим проследить, как происходят изменения гендерного порядка на уровне повседневности, как «нормальная» фаза патриархата сменяется «кризисной». Для этого мы сфокусируем внимание на центральном культурном коде – добрачной девственности . Этот код реконструирован эмпирически как центральная категория рассказов о сексуальной жизни (Страус, Корбин 2001: 102-109) Нам предстоит показать, как практика контроля за сохранением конституирует гендерный порядок.

[Мукик]

При сборе данных использовалась вариативная целевая выборка типичных и отклоняющихся случаев (Flick 2002: 68-69) и выборка критического случая (похищение невест). В качестве типичных случаев рассматриваются сексуальные практики, соответствующие парадигмальному сценарию, т.е систематического контроля над сексуальной жизнью женщины. Отклоняющиеся случаи включают более свободные практики советской интеллигенции. Для анализа изменений мы выделяем три возрастные когорты образованных городских жителей. Эмпирическую базу исследования составляют 42 биографических интервью о сексуальности с жителями Армении (преимущественно Еревана) и 13 интервью с экспертами .
В качестве информантов были выбраны городские жители с высшем образованием , поскольку нас интересовали процессы модернизации гендерного порядка, и соответственно в фокусе внимания оказывались только наиболее модернизированные слои общества. Для данного исследования также важным является согласие и способность людей разговаривать на темы интимной жизни. Такая специфика выборки накладывает ограничения на результаты, которые не могут быть распространены на все населения Армении. Мы предполагаем, что распространенность патриархальных норм среди наиболее обарзованных слоев показательна с точки зрения их устойчивости в обществе в целом. Однако обнаруженные изменения (либерализация практик) возможно огарничиваетяс достаточно узким слоем молодых образованных горожан. Среди информантов старшая возрастная группа соответствовала российскому позднесоветскому поколению. В младшей группе были выделены две подгруппы. В первой - формативные годы пришлись на первую половину 1990-х, - на годы кризиса и блокады, тяжелых бытовых условий, повлиявших на устройство семьи и приватной сферы. Вторая подгруппа, формативные годы которой приходятся на более стабильные 2000-е, проблематизировала сексуальные и гендерные практики, ранее осуществляемые как рутинные. Среди этих практик наиболее дебатируемые - добрачная девственность, традиционная структура семьи, отношения с родственниками мужа.

Распределение информантов по полу и возрасту, Армения, Ереван, 2004 г .

Возрастная группа Формативные годы Женщины Мужчины

Позднесоветское поколение:

40-50 лет (1954–64 г.р.) 1974–1984 9 3

Позднесоветское поколение:

40-50 лет (1954–64 г.р.) 1974–1984 9 3

Поколение переходного периода и кризиса: 25–39 лет (1965–79 г.р.) 1985–2000 10 4

Поколение периода проблематизации сексуальности: 19–23 года (1981–85 г.р.) 2000-е 13 3

Всего 32 10

[Мукик]

Изменения гендерного порядка в Армении: краткое описание.
В советский период гендерный порядок в Армении, как и везде в Советском Союзе, претерпел существенные модернизационные изменения, женщины получили равные с мужчинами права, возможности учиться и работать в публичной сфере. Исследователи полагают, что модернизацию гендерных отношений можно отнести к еще более раннему периоду – к концу 19-го – началу 20-го века (Каряпетян, 1958, Тер-Саркисянц 1998, Matossian 1962). С точки зрения антрополога Н.Дадвик, на протяжении веков семья являлась центральной для этнического выживания, однако развитие капитализма понизило роль патриарха в расширенных армянских семьях, а советизация уменьшила значение семьи как экономического союза и усилила ее зависимость от социалистического государства (Dudwick 1997). В 1920-30 е годы происходил дальнейший процесс нуклеаризации армянской семьи (Тер-Саркисянц 1998: 137). В позднесоветское время гендерный порядок в Армении претерпевал существенные изменения под влиянием урбанизации, индустриализации, государственной жилищной, социальной и семейной политики. Следствиями модернизации является образование и трудовая занятость женщин, гетеросоциальные взаимодействия в публичной сфере и в сфере дружеского общения, возможность регулирования репродуктивного поведения и разводов. Результаты этнографических исследований 1960-х годов в сельской местности показали интенсивный процесс разделов семей в селах, в результате чего наиболее распространенной семьей становится двухпоколенная семья с численностью 4-6 человек (Тер-Саркисянц 1972: 41, 46, 1998: 144-145). Браки все чаще заключаются по любви (Тер-Саркисянц 1998: 163), определенная доля городского населения считает необходимым получать согласие родителей на брак , часть молодежи, в том числе сельской, считает, что старшие прислушиваются к их мнению (Тер-Саркисянц 1972: 78-79), мужчины иногда принимают участие в «женских» домашних работах, хотя предпочитают умалчивать об этом (Карапетян 1986: 142-143). В позднесоветский период для городской культуры были характерны изменения гендерных ролей и гендерного дисплея, стиля и образа жизни:
Однако и в этот, и в последующий период модернизация не разрушила основ патриархата. По мнению экспертов, гендерные отношения в Армении советского периода в основном сохраняли традиционный характер . Исследователи фиксируют значительные различия гендерных норм и практик в разных социальных слоях в зависимости от происхождения, уровня образования, состава семьи. Традиционное гендерное устройство считается характерным для сельских семей, однако населения Еревана формировалось в послевоенные годы за счет и городских, и сельских миграционных потоков, поэтому и в городе существуют значительные различия гендерных практик и норм. . Исследователи показывают, что в 1960-е годы для армянского населения был характерен самый низкий показатель разводов в СССР, низкий процент одиночек и бездетных пар, происходило укрепление связей между родственниками, живущими отдельно. В Ереване и в республике в целом сохранялась и даже усиливалась ориентация населения на семью и семейные ценности. В 1960-е годы численность армянской семьи значительно повысилась, к 1970-м годам она возросла до пяти человек, в 1980-х годах в сельской местности фиксировался рост неразделенных семей, в Ереване наблюдается укрупнение и усложнение семьи (Тер-Саркисянц 1998: 138-144, Карапетян 1986: 116). В этот период происходила рекристаллизация сломанной в начале века традиции в новых формах, связанная с ростом населения Еревана за счет мигрантов и возрастания важности традиции для городского населения (Лурье 1997: 202-203, Тер-Саркисянц 1972, Карапетян 1986). Этнограф А.Тер-Саркисня пишет: «Для современной армянской семьи, хотя она и стала со своему составу малой, остаются характерными некоторые традиции большой семьи, в частности исключительная прочность родственных уз…. Тесные связи наблюдаются и между родственниками, живущими в селе и в городе. Сохраняющиеся в той или иной степени традиции большой патриархальной семьи … продолжают играть немалую роль в стабилизации современной армянской семьи, особенно сельской» (Тер-Саркисянц 1998: 153). Гендерный порядок позднесоветского времени, при значительной модернизации публичной сферы, в приватной сфере включал как патриархальную парадигму, так и систематические отклонения от нее. Границы не являлась жесткими, разные нормы могли со-существовать на разных фазах жизненного цикла, взаимопроникать и накладываться друг на друга.
В период постсоветского строительства национального государства в образованной среде многие гендерные правила оказываются проблематизированными. В постсоветский период усиливается значение национальной идентичности, одновременно проблематизируются ее гендерные компоненты. В некоторых случаях поло-возрастная патриархальная иерархия озвучивается как незыблемая норма, в других - она считается отмирающим «пережитком прошлого». Информантки рассказывают об усилении роли семьи и родственных связей в период войны и экономического кризиса . Контроль над женщинами становится более заметным и более рефлексивным. Одновременно он становится и менее легитимным, возникают систематические отклонения от норм. Поляризация ролей перестает быть нормой, чему способствуют экономические и другие изменения. Альтернативные гендерные нормы и сексуальные практики озвучиваются в интервью в контексте экономических и культурных различий. Правила сексуального поведения социально стратифицированы, в обществе происходит дальнейшая дифференциация норм и практик в зависимости от принадлежности к определенному социальному слою, сообществу, месту проживания. В интервью представлены свидетельства того, что из-за безработицы и массовой миграции (в первую очередь мужчин) женщины часто оказываются единственными кормильцами в семье.

[Мукик]

Женщины-кормильцы обретают большую свободу и мобильность, они полагают возможным реорганизовывать свою личную жизнь, не обязательно ориентируясь на замужество. Однако они считают, что такое поведение не поощряется сообществом, испытывают его давление, которые ограничивает возможности их выбора. Для определенных социальных сред образованной молодежи характерны ценности индивидуального выбора и определенные свободы в сексуальной жизни. Получают распространение практики знакомства по интернету, добрачное сожительство, гражданские браки, отложенное деторождение. Однако такие практики остаются нелегитимными для других социальных групп.


Парадигмальный сценарий сохранения девственности и нарушение правил

Большинство авторов соглашается с тем, что в отношении к девственности в традиционных обществах существует двойной гендерный стандарт . Как пишет Р.Коллинз, «в традиционных обществах выдвигалось жесткое требование девственности невесты до брака. Если бы она имела сексуальные отношения с другим мужчиной, права собственности мужа на ее тело были бы нарушены. В то же самое время тот факт, что в этих обществах отсутствовали требования относительно девственности мужчин означает, что система собственности была в гораздо больше степени основана на праве мужчины обладать телом женщины, а не наоборот» (Коллинз 2000: 120). «Патриархальная цивилизация, - пишет С.де Бовуар, - обрекает женщин на целомудрие; право мужчины на свободное удовлетворение сексуальных желаний признается более ли менее открыто, но женщина замкнута в границах замужества» (Бовуар 1997: 413). Различные традиции в теоретической интерпретации девственности - марксизм, фрейдизм, культурная антропология и феминизм - позволяют показать экономическую и символическую ценность девственности женщины, вариативность отношения к ней в разных культурах, а также связать требования к девственности с патриархальным порядком, который исполняет власть, осуществляя контроль и поддерживая объективацию и отчуждение женщины от своей сексуальности. (Яргомская 2002, 2008) Для нашего исследования важным также является анализ практик сопротивления доминирующим гендерным правилам (Здравомыслова, Темкина 2007). Кроме того, мы учитываем то, что в ходе строительства национального государства могут предъявляться определенные требования к чистоте женщины и к ее роли в биологическом и символическом воспроизводстве нации (Юваль-Дейвис 2001).
Парадигмальный патриархатный сценарий в Армении действует во всех поколениях, включенных в данное исследование (поэтому далее речь идет как о позднесоветском, так и постсоветском времени). Говорит женщин 41 года о своем поколении: «девственность была с замужеством… тождественна… культ (девственности) был какой-то. Этот «культ» сохраняется и у современной молодежи Женщина 46 лет спрашивает молодого человека: « в случае, ты любишь девушку, предположим, ты женился… оказалось, что она не девушка, что ты будешь делать, ты же ее любишь. Он отвечает: - "Я лично этого не потерплю, то есть я не смогу с ней больше строить те же отношения"
Опишем, как осуществляется контроль за девственностью в «нормальных» вариантах парадигмального сценария. В этом случае девушка не имеет сексуальных отношений до свадьбы, на брак получено согласие обеих сторон, выполняются ритуалы сватовства. Свадьба легитимирует брак в глазах сообщества, хотя она не обязательно совпадает по времени с гражданской регистрацией или церковным венчанием. В первую брачную ночь происходит дефлорация, свекровь, убедившись утром в наличии крови на постельном белье, т.е. в непорочности невестки, должна выполнить ритуал «красное яблоко» - отнести красное яблоко ее матери, подтвердив девственность девушки и публично выразив благодарность за ее правильное воспитание.
Женщина тридцати пяти лет рассказывает о брачной ночи как о физической и моральной травме:
«Я согласилась, скрипя зубами…в эту ночь я лежала вообще деревянная, и это было страшно больно». Брачная ночь – это контроль за соблюдением правил, в процессе которого отчетливо проявляются властные иерархии и позиция молодой женщины. «А утром - она (свекровь) пришла… она заходит и начинает… рыться в постели. Ну, а поскольку крови было очень много, то мы все это собрали, вплоть до наволочки, и бросили в угол. И постелили все заново, и спали - это уже утро. Она вдруг не находит (кровь). Сын сказал, что все нормально, а она не находит. И меня там нет как будто, вот я не человек» Молодая женщина оказывается объектом проверки и подозрения в обмане. Такая история звучит как пример физического и символического насилия над девушкой, утверждающего ее низкий статус в системе поло-возрастной субординации,
В другом слуаче девственность рассматривается как дар, а дефлорация - как важнейший этап биографии. Утрата девственности в соответствии с правилами становится важнейшим поворотным пунктом биографии. Женщина 28 лет, состоящая в браке один год, рассказывает о том, что ее девственность как эксклюзивный дар была предназначена будущему супругу – предположительно единственному партнеру в жизни. «Я делала это сознательно, я просто хотела подарить себя моему мужу, я хотела, чтобы он был мой единственный мужчина …Я не могла.. с тем переспать, а выйти замуж за другого. У меня должен быть один единственный мужчина… И вообще я чистоту люблю. Будь то тела, будь то души».
Потеря девственности связывается со вступлением в брак, а биография разделяется на два этапа: «до» и «после». О своей родственнице с иронией говорит женщина 41 года: Когда она выходила замуж … она все время так акцентировала девственность… - мы просто умирали со смеху. Потому что у нее было « до» и « после». Все, что говорилось – «до» и «после»: «Вот когда я была девственной…»
Однако описанные выше парадигмальные правила перестают быть само собой разумеющимися. Тема подозрения в фальсификации девственности постоянно звучит в рассказах информантов, особенно в постсоветский период. По мере расшатывания «нормальной» фазы новые агенты включаются в систему проверки и контроля. К контролю привлекаются эксперты-профессионалы - медики. В случае сомнения в «чистоте» молодой супруги, не подтвержденной утренней проверкой брачного ложа, родители мужа обращаются к врачам: (Она) вышла замуж и на следующий день ... никаких этих (следов) нет - все, позор! Привозили девушку к гинекологу, и гинеколог просто прилюдно, при этих родственниках (говорит): все нормально у нее, проблемы с Вашим сыном, идите, разбирайтесь (ж, 46 лет). Аналогичную историю рассказывает девушка 24 лет. На следующий день свекровь пришла посмотреть и невестку, потянули за волосы к гинекологу. Он посмотрел, говорит, она девственница, скажите своему сыну, пусть он все это нормально сделает… как она могла себя чувствовать, если с ней так обошлись?
Врачи вписаны в систему контроля девственницы, они реагируют на такие запросы и опровергают (или подтверждают) подозрения родственников. Женщины рассказывали о том, как врачи в определенных ситуациях изменяют сроки беременности, чтобы сохранить правдоподобие добрачной девственности. Таким образом институт репродуктивной медицины оказывается рефлексивным к центральному культурному коду гендерных отношений, хотя практики проверки или восстановления девственности не являются его функцией.
Итак, согласно данной парадигме женщина должна сохранять девственность до брака. Наиболее драматичные истории – это разоблачение отсутствия целомудрия и изгнание молодой супруги из дома мужа. Дочь нашей соседки вышла замуж. Она училась здесь, в Ереване. Не знаю, она имела какие-то отношения с однокурсниками или с кем-то другим, но на следующий день же после свадьбы ее выгнали из дома, сказали, что она не была девственницей. Сейчас она у себя дома и весь район знает о ней, показывает пальцем, что она такая и такая (ж, 20 лет). Не менее драматичны истории потери девственность вне брака, которые стали известны в сообществе. Им грозит разрушение нормальной биографии. (Они) один раз допустили какую-то оплошность в кавычках, и поверили какому-то парню и потеряли девственность. И это стало известно, и на них общество смотрит другими глазами, и они уже не могут выйти замуж часто очень (ж, 40 лет).
Женщина, утратившая девственность до брака, теряет возможность обрести единственный легитимный статус – статус жены (Шахназарян 2005). Информантки рассказывают. (Мужчины) говорили, вот значит, кто-то использовал ее и что я должен жениться на ней?. (ж, 24 года). Парень… говорит: " даже если бы я тебя очень-очень сильно любил и что-то было в детстве… может быть тебя изнасиловали, все равно, все, твоя судьба уже кончена, ты конченый человек, я не принимаю тебя" (ж, 20 лет).
Как и в других культурах, в парадигмальном сценарии «дефлорация вне установленного порядка воспринималась как жизненная катастрофа» (Голод 1998: 39), «Во многих слоях общества девственность ценится так высоко, что, по мнению девушки, было бы настоящим бедствием лишиться ее, не вступив в законный брак. Девушка, в порыве увлечения или от неожиданности уступившая мужчине, считается опозоренной». «Ее «уступка» или «падение» ведет к презрительному отношению к ней» (Бовуар 1997: 419, 413; см. также Пушкарева, 1997: 23-24, Кон 2005: 43-44). Есть и другие мотивы, которые предостерегают от добрачного секса. Важная функция девственности – обеспечение безопасности и неприкосновенности женщины, сдерживание сексуальных порывов и ограничение власти мужчины. С точки зрения социолога М. Оганян (экспертное интервью, 2004), «мужчина при желании, при его напористости всегда может взять женщину силой, изнасиловать в конце концов и единственное, что его пугает - это ее девственность, потому что в обществе есть такая норма, что мужчина, лишивший женщину девственности, обязан на ней жениться, этого требует кодекс чести, по крайней мере родители девушки могут вынудить сделать его это».

Молодые люди само-ограничивают себя в сексуальных отношениях с невестой или с девушками из своего окружения. Говорит мужчина 20 лет: Если это разумный парень, он не допустит этого с девушками из своего окружения. Если это порядочная, нормальная девушка, он подумает о ней, о ее репутации и о ее будущем. Секс должен быть с кем-то посторонним, не с женщинами из своего окружения. Во многих случаях даже с проститутками… 17-19-ти летние парни обращаются к этому варианту. Мужчина 38 лет подчеркивает необходимость постоянного самоконтроля:. Есть много барьеров (в отношениях), всегда ты себя держишь под контролем. Девушки избегают добрачных сексуальных отношений, чтобы не оказаться в ситуации риска. Женщина 20 лет рассказывает о совете подруги по поводу возможный сексуальных отношений: Она сказала: "Не делай этого… я не советую ... это очень трудно, то есть ты теряешь что-то, свободу какую-то, то есть ты становишься очень зависимой". Поскольку сексуальный партнер становится эксклюзивным, заменить его невозможно, то девушка попадает в полную зависимость от его доброй воли – по сути, от него зависит ее судьба «порядочной женщины». Молодые женщины вместе с девственностью могут потерять свободу – т.е. возможность отказаться от отношений с данным молодым человеком и выбрать другого. Их будущее замужество в таком случае становится проблематичным. Культурный код - добрачная девственность женщин – регулирует поведение и женщин, и мужчин. И те, и другие должны выполнять правила сообщества, в котором они являются подотчетными перед родителями, родственниками, соседями и сообществом в целом.