Понравившиеся места в книгах. Like places in the books .

[PusSycat]

Артуро Перес-Реверте
Королева Юга

Запищал телефон, и она поняла, что ее убьют. Поняла так отчетливо,
что застыла с бритвой в руке, с прилипшими к лицу волосами, окутанная
паром, который каплями оседал на кафельных плитках. Бип-бип. Она
сидела не шевелясь, затаив дыхание, словно молчание и неподвижность
могли изменить то, что уже произошло. Бип-бип. Она брила правую ногу,
сидя в ванне, по пояс в горячей мыльной воде, но ее кожа покрылась
мурашками, будто вдруг сорвало холодный кран. Бип-бип. Из спальни, из
стереоколонок, доносились голоса <Лос Тигрес дель Норте>, распевавших
истории о Камелии из Техаса. <Предательство и контрабанду, - пели они,
- их не разделишь ни с кем>. Она всегда боялась таких песен - боялась,
что в них таится предсказание. И вот они превратились в угрозу и
кошмарную действительность. Блондин подшучивал над ней; однако
верещание телефона доказывало, что она права, а он - нет. А кроме
правоты, этот резкий писк отнимал у него и кое-что еще. Бип-бип. Она
положила бритву, медленно выбралась из ванны и направилась в спальню,
оставляя за собой мокрые следы. Телефон лежал на кровати, маленький,
черный и зловещий. Она смотрела на него, не осмеливаясь протянуть
руку. Бип-бип. Застыв от ужаса. Бип-бип. Этот звук сливался с песней,
как будто сам был ее частью. <Обычай контрабандистов, - продолжали
петь "Лос Тигрес", - прощать не велит ничего>. Блондин произнес почти
то же самое, смеясь, как обычно, и поглаживая ее по затылку, -
произнес тогда, бросив телефон ей на колени. Если он когда-нибудь
зазвонит, это будет означать, что я погиб.
Тогда беги. Беги что есть духу, смугляночка моя. Беги и не
останавливайся, потому что меня уже не будет, и я не смогу прийти на
помощь. А если добежишь куда-нибудь живой, выпей стаканчик текилы в
память обо мне.
В память о наших хороших минутах, девочка. В память о хороших
минутах. Таким вот - отважным и безответственным - был Блондин Давила.
Виртуоз <Сессны>. <Король короткой рулежки> так называли его друзья, и
дон Эпифанио Варгас тоже звал его так. Блондин умел поднять свой
самолет, битком набитый марихуаной или кокаином, с полосы длиной едва
ли три сотни метров или носиться в кромешной ночной тьме, чуть не
касаясь воды, через границу - туда и обратно, уклоняясь от радаров
федеральной полиции и ястребов-перехватчиков ДЭА[1].
Он умел жить на острие ножа, разыгрывая собственные карты за
спиной хозяев. И умел проигрывать.
У ее ног собралась лужа. Телефон продолжал пищать, и она поняла,
что не обязательно отвечать и убеждаться, что Блондина настигла
предсказанная им самим судьба. И этого вполне достаточно, чтобы
выполнить его инструкцию и броситься бежать; но нелегко смириться, что
обычный звонок телефона способен резко изменить всю жизнь - твою
жизнь. Поэтому она дотянулась до трубки, нажала кнопку и стала
слушать.
- Блондина грохнули, Тереса.

[Margare]

- Я хотел бы спросить вас, сэр...

Дядюшка Артур жестом его остановил.

- Твоя британская почтительность очень мила. Однако ты находишься в стране величайшего равенства, где простые смертные обращаются к королям "Джо" или "Эй, ты!", а на конвертах все реже пишут слово мистер. Здесь меня называют только по имени.

[ColdWater]

может быть, любовь - это когда кто-то может вернуть человеку самого себя. Возможно, любовь - это если кто-то, кто все видит и все помнит, помогает нам вновь обрести себя, но ставшим чуточку лучше, чем был, чем смел мечтать...
Рэй Брэдбери. «Электрическое тело пою!»

[Speechless]

— Жизнь! — сказал Остап. — Жертва! Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что, если вас выселили из особняка, вы знаете жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то это жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик. Надо только уметь его открыть. Кто не может открыть, тот пропадает. Вы слыхали о гусаре-схимнике?

Ильф, Петров...

[stulta]

Оно, положим, жажда к просвещению неумеренная; но ведь просветился, и довольно. Зачем же злоупотреблять?

сказочка про студента с топориком

[Speechless]

Я закончил физический факультет. Я — физик. Физики — это люди с хорошим чувством юмора. Но у меня нет чувства юмора. Точнее, мне говорят, что у меня нет чувства юмора. Лично я так не думаю. Люди смеются, когда смотрят фильмы Чарли Чаплина, особенно, когда кто-то из героев фильма падает или получает пощечину. Мне не смешно. Я плачу. Поэтому у них есть чувство юмора, а у меня нет.

Но я умею смеяться, и мне часто бывает очень весело. Например, мне смешно, когда кто-то пытается общаться с Дмитрием. Это смешно, потому что Дмитрий ни с кем не разговаривает. Мне смешно, когда кто-то говорит, что Конца света не будет, потому что если у чего-то есть начало, то у него есть и конец. Мне смешно, что мои умные мысли называют бредом, а мои глупые мысли называют «хорошими». Я думаю, у меня есть чувство юмора. Я — физик.

Физики верят, что цифры говорят больше слов. Словами о Вселенной не расскажешь, а цифры, напротив, все в ней объясняют. Вообще, мы видим только цифры. Люди привыкли думать, что видят предметы, но на самом деле — это только цифры. Если ты понимаешь, что вокруг тебя только цифры, можешь увидеть взаимосвязь всего со всем. И это Вселенная. Если ты видишь не цифры, а предметы, то ты никогда не узнаешь Вселенной.

Я вижу цифры, и только цифры. Я вижу их во всем, я вижу только их — цифры. Поэтому я знаю, как устроена Вселенная. Я знаю ее формулу. Эта формула открыла мне принципы жизни и смерти. Формула и принципы — это система.

Я знаю ее. Это мое открытие, мое знание. Тот, кто имеет знание, — имеет все. Но я принимаю волшебные горошки и потому не могу воспользоваться своим знанием.


Дневник сумасшеднего , Куатье)

[Диана]

Если любишь цветок - единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звезд, этого довольно: смотришь на небо и чувствуешь себя счастливым. И говоришь себе: "Где-то там живет мой цветок…"

Антуан де сент-Экзюпери