Обращение армянского населения Османской империи, к католикосу всех армян Геворку IV

[KODAK]

Перевод с армянского
Константинополь, 1876 г.
Уж сколько веков находимся мы в подчинении у турок, денно и нощно, всегда и постоянно в тревоге, жестоко страдаем от областных начальников, сборщиков, налогов, приказчиков и прочих насильников, вплоть до того, что они подвергают поруганию нашего пастыря церковного, позорят скромность женщин и честь девушек наших, проливают кровь наших юношей и стариков, подвергают надругательству святость храма и обрядов. О господи, в какое несчастие ввергнуты наши братья! Имущество их захватили и разграбили все, что нашли в землянках сельчан.
Вам прекрасно известно, святейший отец, что по поводу всех этих злоключений мы много раз обращались к министрам, со слезами и вздохами моля их о милосердии, но никакого отклика не нашли; слезы наши лились, подобно реке полноводной, но впустую, и никогда никто из министров не сжалился над нами. Ныне нам, отчаявшимся, остается обратиться к Западу (прим. 1), быть может, христианские государства и народы посочувствуют армянам и ту защиту, которую намерены оказать болгарам, соизволят пожаловать и нам.
Но для исполнения сего великого дела, .благополучное завершение коего останется бессмертным памятником в сердцах нижеподписавшихся, надлежит Вам, отец наш, набраться решимости, дабы разъяснить и показать народам христианским бедствия сынов древней Армении и попросить помощи для облегчения нашего положения.
В противном случае, святейший отец, если не будет конца нашим бедам, если и далее продлятся горькие дни нашего рабства, если все еще будут оплакивать неве-
[ стр. 3 ]
сты своих молодых женихов,—да не дожить нам до этого дня!—тогда, о господи, пример болгар пред нашими глазами: проливая потоки крови, и мы сбросим иго рабства...

[Четыре тысячи подписей]
Матенадаран им. Маштоца, архив католикоса, п. 228, док. 23.


2. Письмо из Вана в газету «Мшак»


Перевод с армянского
Ван, 19(31) декабря 1876 г.
Выдержки
День 1 (13) декабря 1876 года явился черной страницей в летописи Вана. Город, который славился в Армении своим великолепием, за одну ночь разделил судьбу Ани, подвергшись пожарам, грабежу и избиениям. В эту ночь словно воскресли черные дни Тамерлана, будто вышли из могил призраки вандалов в белых саванах, поджигая все вокруг.
Было около двух часов ночи, когда армяне с изумлением увидели, что охранные войска, полицейские, солдаты и чернь, объединившись, с топорами, и факелами в руках разносят армянские лавки и дома, грабят и поджигают их. Некоторые должностные лица, находившиеся на месте происшествия, делая вид, будто они не в силах сдержать ярость погромщиков, выступали лишь в роли Зрителей, а иные даже воодушевляли их. Его преосвященство епископ Еремия и архимандрит Погос, прибежавшие на рынок, чтобы предотвратить пожар, были жестоко избиты в присутствии должностных лиц. Некоторые из солдат даже осмелились поднять на них сабли и грозились разрубить их, если они попытаются спасти от пламени пожара и грабежа лавки армян.
Армяне, хотя и невооруженные, неподготовленные и ошеломленные происходящим, глядя в лицо смерти, пытались спасти свои дома и имущество; войска же били их штыками и прикладами. Сколько раненых и потерявших разум, сколько убитых было среди них! Некоторым армянам удалось спасти кое-что, но большинство было ограблено до последней нитки. Что будет с нами? Если армяне из России не подоспеют на помощь, нас ожидает смерть...
Турки разграбили все наше имущество и сейчас уг-
[ стр. 4 ]
рожают вырезать нас всех. Наша единственная вина в том, что мы христиане, хуже того—армяне. Если другие христианские народы защищаются единоверными государствами, то армян никто не защищает.
Мы сейчас с надеждой взираем на Россию, которая является единственной сопредельной христианской страной... Сколько раз наша патриархия посылала в Высокую Порту телеграммы, протестуя против угнетения, но они, кроме вреда, ничего не приносили. В. Порта, с одной стороны, дает нам пустые обещания, с другой же— посылает тайные приказы местным властям, не боясь ответственности усилить угнетение и притеснить нас так, чтобы и сил не оставалось для протеста.
Хотя мы и раньше испытывали жестокий гнет и притеснения, но после восстаний в Сербии и Болгарии, а особенно в последнее время, когда есть опасность войны между Россией и Турцией, турки, подобно раненому медведю, с отчаянной яростью набрасываются на армян, причиняют нам всякое зло, говоря: «И вы одной веры с этими гяурами-русскими».
Надеждой нашей являетесь вы, братья русские армяне. Умоляем, окажите нам помощь...

«Мшак», 24 февраля 1877 г., № 13.

3. Население Даралагяза католикосу Геворку IV

Перевод с армянского.
10 августа 1877 г.
Выдержки из письма
Турецкая Армения, которая пятьсот лет молчаливо терпела деспотическое иго тирана, теперь беспощадно заливается кровью ее сыновей. Турецкая жестокость в отношении подданных армян дошла до предела. Наши сердца содрогаются, когда мы представляем те ужасные преступления, которым подверглись армянские жители Вана, Баязета и других частей несчастной Армении. Наши кровные братья становятся жертвами меча варваров в Малой Азии, и пока бедная Армения остается под турецким господством, кровь армян будет проливаться...
Мы слезно умоляем, соизвольте представить русскому императору нашу верноподданническую просьбу и
[ стр. 5 ]
просьбу всех армян, в России проживающих, чтобы его величество, простирая свое милосердие на многострадальных армян Турции, удостоило их тех прав, которыми должны пользоваться иные христиане Турции...

[Следует 351 подпись]
Матенадаран, Архив католикоса, п. 230, док. 336.


4. Из сообщения корреспондента газеты «Таймс» Нормана


Перевод с английского.
Эрзрум, 24 августа 1877 г.
Положение армян в стране, по которой прошла армия Исмаила-паши, крайне бедственное. Из 122 деревень Алашкертской равнины все, за исключением девяти, полностью разрушены. Те немногие христиане, которые не воспользовались покровительством России при отступлении Тер-Гукасова, варварски убиты, целый ряд деревень сожжен дотла. В Мушском округе некоторые деревни были разрушены, а многие жители вырезаны. Город Баязет и окрестные селения удостоились той же учаоти. В большинстве этих мест мужчины, женщины и дети были убиты самым жестоким образом...

С. В. Norman, Armenia and the Campaign of 1877.
London, Paris and New York, p. 269-300.


5. Из коллективной ноты европейских держав министру иностранных дел Турции


Перевод с французского.
Константинополь, 7 сентября 1880 г.
Нижеподписавшивея получили ноту, помеченную 5-м июля, посредством которой Высокая Порта ответила на пункт их сообщения 11-го июля, относительно улучшений и административных реформ, которые Оттоманская империя обязалась 61-м параграфом Берлинского трактата ввести в провинции, населенные армянами (прим. 2). Внимательное изучение этого документа доказалс им, что предложения, формулированные оттоманским
[ стр. 6 ]
правительством, не отвечают ни по духу, ни по существу этому параграфу. Державы знают, что оттоманское правительство послало 2 комиссии в провинции, населенные армянами, но они имеют основание думать, что эта мера не дала никаких результатов, и Порта в противность обязательству, принятому ею на себя в силу 61 §, даже не известила их об этой мере.
Не видно также, чтобы в отправлении правосудия были введены какие-либо улучшения. Многочисленные консульские донесения, наоборот, доказывают, что настоящее положение гражданских и уголовных судов не лучше, если не хуже прежнего.
Что же касается жандармерии и полиции, то нота и июля утверждает, что Порта пригласила нескольких офицеров представить ей проект реформ для этих двух учреждений, но державам совершенно неизвестны эти проекты, и оттоманское правительство не в состояний даже утверждать, что они были представлены ему.
Нижеподписавшиеся не могут даже сказать, чтоб ответ Высокой Порты дал хотя некоторое удовлетворение жалобам, изложенным в их ноте 11-го июня. Они тем более считают себя вправе свести к своим истинным размерам деятельность, какую выказало оттоманское правительство в этом направлении, что Порта, судя по ее ответу, сама не дает себе ясного представления о положении и о тех обязательствах, которые налагает на нее Берлинский трактат.
Самые выражения, в каких Высокая Порта сочла себя вправе говорить о преступлениях, совершенных в провинциях, населенных армянами, доказывают, что она не признает ту степень анархии, которая господствует в этих провинциях, и серьезность положения вещей, продолжение которых может повлечь за собою, по всей вероятности, уничтожение всего христианского населения в этих обширных дистриктах...
61-м параграфом Берлинского трактата Порта обязана исполнить без дальнейшего замедления улучшения и реформы, требуемые местными потребностями провинций, населенных армянами. Нижеподписавшиеся, к сожалению, должны признать, что общие реформы, отмеченные нотой от 5-го июня, не указывают тех местных потребностей, о которых говорит цитируемый параграф. Державы, понятно, с удовольствием примут введение широких реформ во все части Оттоманской империи, но
[ стр. 7 ]
они более всего стоят за полное исполнение Берлинского трактата и не могут допустить, чтобы Порта смотрела на себя как на освобожденную от обязательств, принятых ею этою статьей, предлагая реорганизацию, в которую бы не входили реформы, специально выговоренные в пользу провинций, упоминаемых в трактате; а так как отличительная черта этих провинций — преобладание христианского элемента в наибольших дистриктах, то ни одна реформа, которая не примет этого обязательства в соображение, не может привести к благоприятным результатам...
Оттоманское правительство заявляет, что оно «уже приняло на службу людей честных и способных, без различия вероисповедания, и что с этого времени этот факт получит еще большее развитие». Это заявление крайне неопределенно, и нижеподписавшиеся думают, что тем необходимее тверже настаивать на этом пункте, что, как армяне утверждают, в провинциях, в которых они составляют большинство, нет почти ни одного армянина на общественной должности. Их требования тем более законны, что если бы даже Высокая Порта и поставила во главе этих провинций правителей христиан, то и тогда армяне не могут питать надежды на большее равенство и справедливость в управлениях.
Стало быть, необходимы более широкие меры, чем те, которые предлагает нота оттоманского правительства для того, чтобы признать Порту исполнившею обязательства, принятые ею в Берлине.
Недостаточность предложенных реформ так явна, что бесполезно обсуждать недостатки проекта Порты. Тем не менее следующие замечания невольно приходят на мысль.
Заявляя, прежде всего, что администраторами общин должны быть чиновники правительства, которые назначаются самой центральной властью из выборных членов общинного совета, а не избираются самими общинными советами, тем самым Порта признает принцип крайней централизации в административной иерархии.
Кроме того, оттоманская нота не определяет разницы между провинциальной жандармерией и другими видами ни по способу набора, ни с других точек зрения. Общинная жандармерия отличается от всех других лишь тем, что она поставлена под управление начальника общины. Она набирается не из преобладающего по ве-
[ стр. 8 ]
роисповеданию элемента самой общины, и ничто не гарантирует, что она будет тем, чем должка быть на самом деле, т. е. местной охранительной силой.
Организация провинциальной жандармерии также не отвечает местным интересам провинций, указанным 61 параграфом; способ выбора как солдат, так и офицеров из «подданных всех классов подданных империи» носит еще более неопределенный характер. Было бы желательно, чтоб и солдаты, и офицеры провинциальной жандармерии выбирались из членов общинной жандармерии, т. е. из сельских сторожей, которые в свою очередь избирались бы самими общинами. Эти сельские сторожа, на обязанности которых лежит защита деревень от набегов курдов, должны доставлять провинциальной жандармерии контингент, пропорциональный населению каждой общины. Избирательное начало, поставленное на место административного произвола, составляло бы надежную гарантию для правильного устройства сил, имеющих назначением охрану общественной безопасности.
Достоинство предложений, касающихся учреждения суда подвижного, зависит больше всего от тех условий, при которых будет учрежден этот суд; нота же от 5 июля хранит по этому поводу глубокое молчание. Необходимо принять во внимание преобладание армянского элемента в известных провинциях и дать этому элементу соответствующее участие в организации правосудия.
К тому же здесь возникает еще целый ряд вопросов, на разрешение которых оттоманская нота не обращает никакого внимания. Будут ли судьи несменяемы или назначаемы на известное время? По каким законам они должны судить — по законам ли Шери или законам какого-либо другого кодекса? Каким образом суд заставит признать свои приговоры полунезависимые, дикие курдские племена?..
К сожалению, параграф, касающийся вычета известной суммы, предназначенной на удовлетворение местных интересов, каково содержание училищ, выражен крайне неясно. Можно допустить, однако, что он заключает в себе довольно важный принцип, и этот принцип, по мнению держав, состоит в следующем: налоги должны быть разделены на две категории: первая, в которую входят доходы с таможни и налогов на соль и табак, должна быть употреблена на нужды империи, другая,
[ стр. 9 ]
образовавшаяся из общих доходов вилайета, должна быть употреблена на административные цели провинций; часть остатка пойдет на местные потребности, а другая часть пошлется в Константинополь. Если это толкование правильно, то предложения ноты 5 июля более или менее отвечали бы 19 параграфу проекта административной реорганизации провинций Европейской Турции, представленной Высокой Портой на рассмотрение европейской комиссии Восточной Румелии. Эта мера имеет характер серьезной реформы, поскольку она устанавливает принцип, что раньше всего надо заботиться об обеспечении расходов местных посредством вычета части из доходов и с налогов, только необходимо, чтобы этот принцип опирался на гарантии, соответствующие тем, которые были приняты комиссией административных реформ.
Кроме того, нижеподписавшиеся должны заметить, что нельзя употребить на какую-нибудь другую цель доход, назначение которого было уже определено.
Принцип децентрализации, столь необходимый для провинций, населенных племенами, исповедующими религию, различную от той, которую исповедуют центральные власти, недостаточно хорошо поставлен в ноте Вашего Превосходительства. До тех пор невозможно рассчитывать на действительность реформ, пока не будет ясно определено положение генерал-губернаторов. Нота говорит, что власть их будет расширена, но уверения такого общего характера не могут еще разрешить задачи. До тех пор, пока пределы власти генерал-губернаторов и порядок ответственности их, при исполнении их обязанностей, не будет точно определен, до тех пор, пока не будут предоставлены этому высшему чиновнику формальные гарантии в продолжительности его службы, до тех пор невозможно высказать мнение о действительности предложенных мер. Ясно, что генерал-губернатор должен иметь известные данные о продолжительности своей службы, должен быть освобожден от постоянного вмешательства во все мельчайшие подробности своего управления, чем парализовалась до сих пор его деятельность. Излишне прибавлять, что если такая обеспеченная независимость вали желательна повсюду, то она совершенно необходима в провинциях, населенных армянами. Одним словом, державы, убежденные в недостаточности предложений оттоманского правительства, думают, что
[ стр. 10 ]
пора уже принять в более серьезное внимание местные нужды этих провинций, дать более широкое развитие принципам равенства и децентрализации, принять более действительные меры для организации полиции и охраны населения от набегов курдов и черкесов и определить, наконец, продолжительность и размер власти генерал-губернатора. При этих условиях, и только при этих, может быть дано полное удовлетворение правам и надеждам, созданным 61 параграфом Берлинского трактата.
Правда, что Порта старается уменьшить значение этого параграфа, ссылаясь на цифру как армянского, так и христианского населения сравнительно с общей численностью всего народа. Таблица, представленная при ноте, до такой степени отличается от всех других, что державы не могут принять ее как за совершенно точную...
Очень вероятно, что для удовлетворения всем местным потребностям необходимо будет произвести пересмотр настоящей географической границы разных вилайетов.
Крайне необходимо также выполнить, не теряя времени, реформы, обеспечивающие жизнь и собственность армян, принять тотчас же меры против набегов курдов, применить немедленно новую финансовую систему, дать хоть временно жандармерии лучшую организацию, и в особенности, предоставить генерал-губернатору власть более широкую и более долговременную.
Нижеподписавшиеся в заключение просят еще раз Высокую Порту обратить внимание на тот существенный факт, что реформы, вводимые в провинциях, населенных армянами, согласно обязательству, принятому ею международным актом, должны согласоваться с местными потребностями и производиться под наблюдением держав.

Нижеподписавшиеся и т. д. Подписи:
Ганфельд (Германия)
Новиков (Россия)
Гошен (Англия)
Корти (Италия)
Тиссо (Австро-Венгрия)
Каличе (Франция)
М. Г. Ролен-Жекмен. Армения, армяне и трактаты.—В сб.:
Положение армян в Турции до вмешательства держав в 1895 г.
М., 1898, с. 96—103.

[KODAK]

Российский военный агент полковник Филиппов послу в Турции Новикову





Константинополь,
19 октября 1880 г.
Донесение
Вследствие данного мне Вашим высокопревосходительством 17-го сего октября словесного приказания узнать у армянского патриарха Нерсеса: 1) о настоящем положении дел в Армении, 2) известно ли ему, что многие молодые люди из армян, уроженцев Закавказья, тайно уходят в Турцию и 3) о целях этой эмиграции, я на другой день (18 октября) был у патриарха. Объяснения, данные им, сводились к следующему.
С начала войны Турецкая Армения подвергалась, по словам патриарха, таким притеснениям со стороны турецких властей, что в некоторых местностях жители уже решились сопротивляться открытой силой, несмотря на безнадежность успеха, но он, патриарх, успел успокоить умы силой убеждения и обещаний. Однако после войны к систематическому преследованию правительства присоединились повсеместные в Армении грабежи...
При всем возбуждении умов патриарх сдерживал народ в пределах умеренности и благоразумия обещанием скорого переустройства Армении. Эти обещания основывались на статьях Сан-Стефанского и Берлинского трактатов и на обещании европейских представителей в Константинополе приступить в непродолжительном времени к освобождению Армении от состояния анархии, в котором она находится теперь. Народ действительно оживился надеждой, когда узнал, что европейскими представителями уже начаты переговоры к устройству в Армении правильной администрации и даже, по соглашению европейских держав, был выработан в главных чертах и представлен Порте проект этого управления.
В течение с лишком двух месяцев народ ожидал какого-нибудь движения армянского вопроса, уже возбужденного Европой, но увидел, что положение, принятое как европейскими государствами, так и особенно Портой, лишает надежды на скорое изменение теперешнего невыносимого положения Армении. Между тем турецкое правительство воспользовалось этим временем и приступило к введению известного Вашему высокопревосходительству проекта Аббедина-паши, проекта, единогласно признанного европейскими представителями
[ стр. 12 ]
неудовлетворительным. Порта начала с изменений административного деления края. В основании действий турецкого правительства лежит намерение так разделить Армению на уезды (каймакамлыки) и участки (нахии), чтобы армянское население было, по возможности, лишено большинства, т. е. местности с сплошным армянским населением, составляющие одно административное целое, раздробляются на части, которые присоединяются к соседним местностям, населенным преимущественно курдами или турками. С другой стороны, Порта приняла насильственные меры к уничтожению и той незначительной доли самостоятельности, которою народ, в силу давних прав, дарованных султанами, пользовался по внутренним и духовным делам общин. В противность этим правам Порта начала сноситься непосредственно с епископами и сменяет их, даже не предуведомив патриарха, чем подрывает авторитет последнего и еще более ослабляет единственную власть, способную до известной степени направлять движение народа в пределах законности. Таким, образом, армянский народ, по словам патриарха, не только лишается надежды на облегчение его участи путем легальным, но и видит в последних распоряжениях Порты посягательство на упрочение и в будущем нынешнего положения дел, породившего уже столько бедствий.
По словам патриарха, положение армянского народа в Турции так безнадежно, что даже вооруженное сопротивление нельзя считать невозможным.
К патриарху уже являлись и турецкие и закавказские армяне с разными в этом роде предположениями, но он ответил решительным отказом, предписав, вместе с тем, епископам противодействовать всяким подобным попыткам, если они будут проявляться мелкими восстаниями, возбуждаемыми энтузиастами.
При этом, однако, патриарх заметил, что он пользуется только духовным авторитетом, без всякой исполнительной полицейской власти; поэтому может противодействовать стремлению населения лишь до известной степени, но затем его нравственное влияние окажется бессильным, когда увлечение сделается общим, т. е. когда страдание от нынешних бедствий превзойдет меру народного терпения.

Архив внешней политики России (АВПР), С.-Петербургский
Главный архив, д. 119, л. 4—5.
[ стр. 13 ]


7. Армяне Ванского вилайета императору Александру III


Перевод с армянского.
10 февраля 1882 г.
Из письма
От имени армянского христианского населения, проживающего в Ванской области Армении, в дополнение к нашему нижайшему обращению, посланному Вашему величеству 16 марта 1880 года о бедственном положений нашего народа, снова повторяем нашу мольбу. Мы осмелились обратиться к Вам вторично в силу того, что в настоящее время армянский народ находится на краю гибели, ибо положение невыносимое и отчаянное.
Вместо того, чтобы статья 61 Берлинского договора, посвященная армянскому вопросу, положила конец невыносимым преследованиям, новые жертвы подтверждают, что если так будет продолжаться, то эта статья станет причиной нашей гибели.
Со времени заключения Берлинского трактата до настоящего времени со стороны Высокой Порты не наблюдается какое-либо желание ввести справедливость и равенство в Армении, Напротив, в центральных правительственных учреждениях совершенно игнорируются интересы армян-христиан, насаждается фанатизм и ненависть к ним, в результате чего правительственные чиновники, разбойничьи банды и вообще все угнетатели, поощряемые еще больше, усугубляют свои преступления.
Даже и теперь, Ваше величество, когда уже многие месяцы идут переговоры по армянскому вопросу и по проведению реформ в Армении, как Вам известно, правительство его султанского величества не желает признать своих обязательств, вытекающих из статьи 61 Берлинского трактата. Все его обещания и маневры имеют целью лишить силы эту статью, чтобы армянский народ потерял последнюю надежду.
Вот почему, если могучее и гуманное влияние Вашего величества не спасет нас, как это имело место в Восточной Румелии, которой была предоставлена административная автономия, и что вознаградило бы наше терпение, то произойдут неописуемые бедствия, которые
[ стр. 14 ]
приведут к тому, что Армения могилой последних надежд измученных армян...

Хримян,
бывший армянский патриарх в Константинополе,
Хорен Ованесян,
Айрапет Ханджян.
АВПР, Главный Архив, д. 119, л. 50.


8. Исполняющий должность российского вице-консула в Ване послу в Константинополе Новикову


14 марта 1882 г.
Из донесения № 12
Считаю долгом заявить, что действительно положение здешних армян, систематически преследуемых турками, стало невыносимее, чем когда-либо. Нужно быть здесь, на месте, чтобы судить, до каких возмутительных пределов доходит преследование турками армян. При этом наиболее высокопостановленные правительственные чиновники открыто высказывают, что здесь готовится будто бы вторая Болгария и что они, наученные опытом, сумеют задушить вредный их правительству элемент и, таким образом, раз навсегда покончить с «армянским вопросом». Подобное настроение высшей турецкой администрации, вдохновляемой, конечно, Портой, и отсутствие каких-либо признаков обещанных реформ побудило местных армян вновь обратиться с просьбой к нашему правительству. Укажу, между прочим, на следующий факт: со времени учреждения Ванского вилайета на должность вице-губернатора (муавин) назначался постоянно армянин (в последнее время некто Агатон-эфенди). Ныне последний вызван в Константинополь (полагают, что должность муавина будет упразднена) и на вновь установленную должность мутесаррифа ванского назначен Шукри-Эр, бывший мулла. Назначение это произвело тяжкое впечатление на здешних армян..
Добавлю в заключение, что к кому бы ни обращались за помощью здешние армяне, но они ждут действительной поддержки только от России. Если между учащимися армянами и есть лица, по простительному заблуждению опирающиеся на Англию, то, с другой стороны, нельзя не признать за истину, что подавляющее большинст-
[ стр. 15 ]
во их всецело предано России и верит только в ее заступничество.

Камсаракан
АВПР, Главный архив, д. 119, п. 48—49.


9. Комитет армянских патриотов в Европе министру иностранных дел России


Перевод с французского
27 октября 1885 г.
Из письма
Покорнейше обращаясь к Вам от имени армянских патриотов, наш Комитет (прим. 3) берет на себя смелость прибегнуть к помощи Вашего превосходительства, чтобы привлечь благосклонное внимание правительства его величества императора к судьбе миллионов мучеников, стонущих в Армении под ярмом нынешнего турецкого режима и страдающих от набегов кочевых племен.
Полное отсутствие правосудия, отправление которого зависит от произвола любого мусульманского священника-фанатика, в глазах которого каждый христианин является неверным; злоупотребления властей, которые обращаются с народом-мучеником как с настоящим рабом, чья жизнь, имущество и честь приносятся в жертву прихотям чиновников; разбой, чинимый курдскими кочевниками (прим. 4) по приказу и в интересах провинциальных властей, — таково, Ваше превосходительство, положение вещей в Армении.
Население Киликии, доведенное до отчаяния существующими условиями, попыталось, после неудач 1855— 1860 годов, вновь взяться за оружие, чтобы отстоять свою свободу, но киликийцы были преданы Ахмет-пашой Козанлы, и ныне они еще стонут в цепях, брошенные в тюрьмы Мараша.
Аналогичное положение в Эрзруме, где было подавлено движение 1882 года. Ван, Муш и Диарбекир являются, без преувеличения, аренами неслыханных зверств, одна мысль о которых заставила бы содрогнуться благородные народы Европы.
Все это привело к тому, что народ наш, Ваше превосходительство, явно обрекается на гибель: гибнут люди, уничтожаются хозяйства, проводится в жизнь план
[ стр. 16 ]
истребления. Со времени принятия статьи 61 Берлинского трактата турецкое правительство тайно направляет все свои усилия к истреблению армянской нации на ее родине. Те, кто имеют несчастье привлечь к себе внимание турецких властей либо своим умом, либо занимаемым социальным положением, могут избежать преследований, лишь покинув пределы страны; так тысячи отцов семейств оказываются за границей, пополняя ряды патриотов, которых мы имеем честь представлять. Вдали от семей они бродят по свету, изыскивая средства для возвращения к милым их сердцу очагам и к своим несчастным детям. Они тоскуют за границей по своим семьям, в то время как их семьи—отцы, матери, дети—гибнут от нужды и лишений на родине.
Таковы условия жизни нашего народа, — если только можно назвать это жизнью, — которые заставили нас взять на себя смелость обратиться к правительству его величества в расчете на его благосклонное внимание.
Предпринимая наш демарш, мы не претендуем на особое царство, не добиваемся политической независимости, а желаем просто жить в человеческих условиях.
Мы хотим иметь возможность вернуться на свою родину, жить там и мирно обрабатывать священную землю, завещанную нам нашими предками, полившими ее своей кровью.
Мы надеемся, Ваше превосходительство, что правительство его величества всемилостивейшего императора, которое на Берлинском конгрессе подтвердило своей подписью настоятельную необходимость проведения реформ административной системы в Армении, соблаговолит благосклонно отнестись к смиренному ходатайству армянских патриотов, с которым мы осмеливаемся обратиться к Вашему превосходительству...
В интересах нации, Ваше превосходительство, осмеливаемся мы прибегнуть сегодня к Вашему благородному посредничеству, дабы привлечь внимание правительства его величества всемилостивейшего царя к судьбе несчастных мучеников Армении, хотя бы для того, чтобы заставить уважать подпись, которой Вы соблаговолили скрепить Берлинский трактат; мы полагаем, что положение этого несчастного народа заслуживает внимания правительства, которое Вы столь достойно представляете.
[ стр. 17 ]
Армянский народ рассеян по всей Турции, и Вы видите, Ваше превосходительство, что статья 61 Берлинского трактата, касающаяся всех азиатских провинций Турции, населенных армянами, ввиду трудности применить ее ко всем этим провинциям сразу, предоставляет правительству Оттоманской империи бесконечные предлоги для того, чтобы это решение оставалось на бумаге. Но Себастия, Трапезунд, Эрзрум, Ван, Диарбекир и Киликия, где армяне все еще составляют компактное большинство..., могли бы образовать союз автономных провинций под суверенитетом Блистательной Порты и под скипетром какого-нибудь европейского монарха. С помощью непродолжительной военной оккупации страны в ней можно было бы восстановить порядок и спокойствие в условиях реформированного режима, подобно тому, который существует в Восточной Румелии; так немедленно открылся бы путь к использованию естественных богатств страны, чему будет способствовать склонность к торговле и промышленности, которые отличают армянина и заставляют его стремиться к установлению связи с европейскими народами.
Обращаясь к Вам с нашей покорнейшей просьбой, мы не сомневаемся, Ваше превосходительство, что сообщаемые нами факты Вам известны. Но помня, что мы говорим от имени лишенных родины отцов, тоскующих по своим детям, от имени сыновей, которые были вынуждены покинуть родителей и сестер не для того, чтобы избежать пыток, а чтобы, спасшись самим, обеспечить своим несчастным семьям кусок хлеба, — мы не могли дать более сжатого описания того положения, в котором находятся армяне. Они все еще стонут, продолжая жить в условиях, о коих Вам известно..., несмотря на обещания держав и правительства его величества императора всероссийского.
В надежде на то, что в результате благожелательного посредничества Вашего превосходительства правительство его величества соблаговолит внять мольбам и спасти от несчастий и гибели столько человеческих существ, мы имеем честь выразить Вашему превосходительству чувство нашей глубокой признательности...

Комитет армянских патриотов
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3133, л. 27—28.
[ стр. 18 ]


10. Из телеграмм русского генерального консула в Эрзруме Деннета послу в Константинополе Нелидову


Эрзрум, 10 июня 1890 г.
Положение христианского населения, а вместе с ним и наше, крайне опасное. Ежеминутно можно ожидать взрыва мусульманского фанатизма от ничтожной случайности.

Эрзрум, 12 июня 1890 г.
Перейдет ли эта местная вспышка фанатизма в общее движение, пока трудно судить... Раненых свыше двухсот, убитых известно пока четырнадцать человек.

АВПР, Политархив, д. 3431, л. 10, 18


11. Русский посол в Константинополе Нелидов министру иностранных дел Гирсу


Буюкдере, 19(31) июля 1890 г.
Выдержки из донесения
Имея надежду в близком будущем лично представить Вашему высокопревосходительству устный отчет о происшедшем здесь в течение истекшей недели, я не нахожу времени для составления о том подробного письменного донесения, тем более, что главные события изложены были в моих последних телеграммах.
Самыми выдающимися из них являются кровавые беспорядки, происходившие в воскресенье в Стамбуле, близ армяно-григорианской патриархии, в Кум-Капу...
Среди армян господствует жестокое возбуждение, поддерживаемое беспрепятственными арестами и преследованиями всех подозреваемых в принадлежности к предполагаемому революционному комитету, устроившему манифестацию против патриарха.
Существует ли здесь действительно подобный комитет, — узнать трудно...
Турецкие власти безумной подозрительностью и бестактным приложением мер строгости вызывают ненависть и враждебность армянского населения, очень значительного в столице и рассеянного по всей Турции. Из этого легко могут произойти весьма опасные усложнения...

АВПР, Политархив, д. 3431, л. 30—31.

[KODAK]

Российский посол в Константинополе министру иностранных дел Гирсу





Пера, 1(13) ноября 1890 г.
Из депеши
Волнение и неудовольствие в среде умеренной части армянского населения постепенна усиливаются и [армяне] стремятся к понуждению великих держав, и особенно России, заняться армянским вопросом и настоять на исполнении обещанных статьей 61 Берлинского трактата реформ.
Я имел недавно по этому поводу не лишенное значения объяснение с одним из здешних благомыслящих армян, хорошо знакомых с положением армянского вопроса и с намерениями своих соотечественников. Он старался доказать мне, что арестами и приговорами турки не достигнут успокоения армянского населения. Неудовольствие слишком распространено между ними: искренне порицая анархические приемы террористических комитетов, все армяне, однако, более или менее причастны к общему движению, объявшему народ в его стремлении к улучшению своего невыносимого положения. «Мы ничего не просим у турок, — заключил он. — Нам не нужно никаких уступок или милостей, мы требуем того, что нам принадлежит по праву, признанному за нами всей Европой. И право это дала нам Россия, купившая его ценой крови своих сынов. Вы впервые вписали в Сан-Стефанский трактат имя Армении, вы не можете отказать нам в поддержке наших справедливых домогательств. Пусть Порта даст нам удовлетворение, и она увидит, что народ успокоится...».

Нелидов
ABПР, Политархив, д. 3431, л. 172—173.


13. Посол Нелидов министру Гирсу


Пера, 22 ноября 1890 г
Из депеши
Беспрестанные аресты армян, подозрения и преследования всей их общины создали мало-помалу для главных членов оной почти невыносимое положение. Чувствуя себя постоянно под подозрительным оком полицейской власти и не будучи уверенными в том, что и их самих
[ стр. 20 ]
не постигнет участь многих из их низших соплеменников, они решились наконец собраться, чтобы представить султану адрес, заявляющий о их преданности и порицающий действия безумцев, задумавших идти против законной власти.
Подписи на адресе принадлежат высшим государственным сановникам Турции армянского происхождения. Хотя они и протестуют против безумных замыслов своих соотечественников, нельзя не видеть, однако, что в глубине своей души составители адреса далеко не искренни в уверениях своих, что «армяне живут счастливые и довольные под отеческим правительством султана и наслаждаются всеми благами». Я имел случаи говорить с некоторыми из них, и они с горечью признавались, что вынуждены были составить этот документ, чтобы отречься от солидарности с революционерами и создать себе возможные условия существования, отклонив постоянные подозрения и нарекания.
Достигли ли они вполне своей цели, трудно сказать. Аресты и преследования армян продолжаются...

АВПР, Политархив, д. 3431, я. 185—186.


14. Исполняющий обязанности английского консула послу в Константинополе Клэру Форду


Перевод с английского
Алеппо, 20 июня 1892 г.
Сэр, имею честь настоящим передать Вашему превосходительству копию выдержки из письма г. вице-консула Ликиардопуло, адресованного мне 12-го текущего месяца о положении дел в вилайете Адана.
Я могу добавить, что, к несчастью, приблизительно такие же события, о которых сообщает г. Ликиардопуло, повторяются даже в провинции Алеппо, управляемой Ариф-пашой, и я склонен думать, что если не будут приняты энергичные меры, это досадное поведение турок по отношению к христианам этих мест постепенно может иметь серьезные последствия.

А. Кэтони
[ стр. 21 ]
Приложение
Вице-консул Ликиардопуло исполняющему обязанности консула Кэтони

Перевод с французского.
Мерам, 12 июня 1892 г.
Выдержка
Со времени прибытия нашего вали Хаджи Изет-бея фанатизм дошел до предела. Христиане вообще и армяне в частности страдают от этого; что ни день возбуждается какое-нибудь новое дело. Недавно он потребовал представить ему фирманы относительно школ и церквей, запрещая производить обследование без соответствующего распоряжения из Константинополя, Он закрыл почти все магазины розничных торговцев алкоголем под тем предлогом, что они находятся близ мечети или кладбища и т. д. Если мусульманин хочет отомстить христианину, для этого достаточно представить двух свидетелей, подтверждающих, что он оскорбил мусульманскую религию; за это или же за оскорбление величества этого человека тотчас бросают в тюрьму.
Среди мусульман есть лица, которые обращаются к армянам, требуя у них денег и давая знать, что в случае отказа они отомстят; таким путем им удается вымогать у них деньги.
Если такое положение вещей будет продолжаться, можно опасаться нарушения общественного спокойствия. Я могу уверить Вас, что армяне Аданы очень далеки от того, чтобы думать о комитетах или других политических делах.

Correspondence relating to the Asiatic Provinces of Turkey.
1892-93. Turkey, No. 8 (1898). London, 1896, p, 32.


15. Английский посол в Константинополе Клэр Форд графу Розбери


Перевод с aнглuйcкoгo.
Константинополь, 13 марта 1893 г.
Имею честь приложить к сему копию депеши, полученной мною только что от посла Соединенных Штатов Америки в Константинополе, в которой сообщается о весьма неудовлетворительном положении армянского населения города Кесарии в Малой Азии. У меня не было
[ стр. 22 ]
времени до отъезда курьера сегодня проверить достоверность сообщения, содержащегося в депеше американского посла, но я не премину сделать это завтра и переслать Вашему сиятельству результаты моих расспросов.

Френсис Клэр Форд
Приложение I
Посол США Томпсон Клэру Форду

Константинополь, 13 марта 1893 г.
Имею честь приложить к сему для Вашего сведения сообщение о положении дел в Малой Азии — в Кесарии и Йозгате, которое я получил, как мне кажется, из достоверных источников.
Из докладных записок, полученных мною из Марзвана от консула Соединенных Штатов Джюйетта, я все больше убеждаюсь в том, что описанное в сообщениях положение христианского населения в этой беспокойной части Турции чрезвычайно тяжелое.

Д. П. Томпсон
Приложение II
Из меморандума
Из Кесарии. — ...Три армянские церкви в городе Кесарии ограблены толпой мусульман. Нападение имело место в субботу, во время богослужения; у присутствовавших женщин отняли ожерелья и серьги.
В некоторых случаях женщины подвергались нападению со стороны магометан на улицах города. Они теперь не осмеливаются выходить из своих домов.
В настоящее время некоторые лица в Константинополе получили известия о смерти своих родственников, убитых мусульманами в городе Кесарии.
Мусульмане грабят караваны купцов-христиан, так что некоторые посредники здесь получили приказ прекратить отправку товаров в этот район.
Более пятисот армян в Кесарии находятся в тюрьме. Других все еще доставляют из деревень, и для их размещения сооружены деревянные бараки.
[ стр. 23 ]
Ввиду незаконных действий мусульман, продолжающихся в течение четырех—пяти недель, магазины города Кесарии заперты. Люди, существующие поденным трудом, чрезмерно страдают, а цены на продукты взвинчены до предела.
Из Йозгата. — Тюрьмы переполнены армянами, более 60 богатых местных армян содержатся в заключении в военных бараках ввиду отсутствия мест в тюрьме.
Одному из них, Амбарцуму-эфенди, предложили избавиться от ареста, при условии, если он заплатит 500 лир. Он отказался и был арестован как подозрительная личность...
В этом городе нет ни одного богатого интеллигентного человека из армянской или протестантской общин, который бы не находился в тюрьме.
В Марзване несколько руководящих лиц арестовано, но им не сказали, в чем их обвиняют, и они продолжают оставаться в тюрьме без разбора дела...

Correspondence relating to the Asiatic Provinces of Turkey.
1892-93. Turkey, No. 3 (l896), London, 1896, p, 67-68


16. Главноначальствующий гражданской частью на Кавказе министру внутренних дел


Тифлис, 20 августа 1893 г.
Выдержка из письма
В июле месяце настоящего года сорок пять семейств армян турецкоподданных самовольно и без надлежащих письменных видов перешли государственную границу в пределах Эриванской губернии и Карсской области и сосредоточились в последней. При опросе переселившиеся заявили, что как они, так и другие их соплеменники насильственно выдворяются из приграничной полосы турецкими властями, заселяющими освобождающиеся от них места курдами и что поэтому в близком будущем можно ожидать дальнейшего прилива в наши пределы турецкоподданных армян. Ввиду изложенных обстоятельств, переселившиеся ходатайствовали о водворении и наделении их землей в Карсской области...

АВПР, Политархив, д. 3431, л. 307—308.

[KODAK]

Посол Клэр Форд графу Розбери



Перевод с английского
Константинополь, 28 октября 1893 г.
Имею честь препроводить Вашему сиятельству копию депеши, полученной мною от консула ее величества в Эрзруме, докладывающего об усилении эмиграции армян в Россию.

Френсис Клэр Форд
Приложение
Консул Грейвс А. Никольсону

Эрзрум, 5 октября 1893 г.
Сэр, имею честь доложить, что среди армян пограничных районов данного вилайета развернулось постоянное и продолжающееся движение по эмиграции на русскую территорию. Больше всего оно заметно в долине Басена и в Алашкерте, откуда, как говорят, целых 400 семей — более 2000 душ ушли в Россию в течение прошлого года. И это независимо от тех частных случаев, когда люди в большом количестве уходят в Россию, номинально в поисках работы или совершения паломничества в Эчмиадзин и часто не возвращаются. Никаких препятствий эмигрантам не чинится русскими властями, которые временно размещают их по деревням, пока им предоставят свободные земли, покинутые главным образом эмигрирующими в Турцию мусульманами.
Вряд ли можно сомневаться в том, что многие армяне эмигрировали бы также из внутренних районов, если бы не сопротивление властей и опасности, подстерегающие их на дороге к границе. Так, например, большинство жителей деревни Кара-Чобан Хнусского района стремится эмигрировать, но правительство отказало им в этом.
Недород зерновых в 1892 г. и незначительный урожай в этом году привели крестьянство в неслыханно бедственное положение, обостряющееся в вышеупомянутых районах гнетом и вымогательством курдов, а также нерадивостью, проявленной местными властями в охране общественной безопасности.
[ стр. 25 ]
Я узнал, что многие эмигранты пожертвовали своей землей и домами, чтобы рассчитаться с долгами и налоговой задолженностью, и покинули страну, взяв с собой лишь некоторые вещи личного потребления, которые могли увезти с собой...

Р. В. Грейвс
Correspondence relating to the Asiatic Provinces of Turkey.
1892-93. Turkey, No. 3 (1896), London. 1896, p. 213.


18. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову


20 августа 1894 г.
Из депеши № 346
...Сасунцы [армяне] оставили свои селения и ушли в горы, отличающиеся большей неприступностью и более скалистой местностью, чем Черногория. Турки начали стягивать к Сасуну войска. В донесении № 317 я имел честь докладывать о выступлении из Эрзрума 1-го батальона 25 полка.
В то же время, т. е. около 4 августа, был выслан к Сасуну один батальон пехоты из Муша, один из Серта, а на прошлой неделе выступил отсюда 2-ой батальон 25 полка и посланы 2 батареи: одна горная в 6 орудий и одна полевая.
Смею полагать, что артиллерия имеет лишь демонстративный характер, ибо топография местности вряд ли позволит ей действовать.
В ночь на 19 августа проследовал из Эрзингяна, не останавливаясь в Эрзруме, 7-й стрелковый батальон.
Можно предполагать, что турки намерены обложить сасунцев в их горах и голодом вынудить их к сдаче с целью частью истребить, частью выселить в более доступные для администрации местности.
Поэтому, кроме низама, в Сасун привлечено несколько полков гамидие; хлебные поля сасунцев, по полученным здесь частным сведениям из Муша, или выжжены, или истреблены скотом.
Деревни Шеник, Семал, Шушанлир, Алиен и Гелиегузан сожжены. Несмотря на это, сасунцы продолжают оставаться в своих горах. Говорят здесь, что один курдский род (аширет) с ними в союзе.
Распространения такого соглашения, по-видимому, сильно опасается турецкое правительство.
[ стр. 26 ]
Здесь же считают не лишним упомянуть, что, по слухам, положение христиан, кроме Сасунской казы, в Хнысской казе Эрзерумского санджака и Буланыкской казе Мушского санджака минувшей весной было крайне безотрадное — люди ходили «как мертвецы», ибо турки еще осенью отобрали у армян весь хлеб, обещаясь разделить его между жителями, а роздали его одним туркам и курдам, оставив армянам только хлебные суррогаты: просо, другое мелкое семя, известное у нас под именем канареечного, и т. п.
Такое питание вызвало у людей болезни, сопровождавшиеся смертными случаями.
К этому положению присоединился падеж скота...

Максимов
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л, 24—25.


19. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову


1 октября 1894 г.
Из донесения № 411
На последней неделе посетителям эрзерумских кофеен приходилось нередко слышать разговор между собой турок о том, «что бог не простит им невинно пролитой крови в Сасуне и накажет мусульман за нее».
Так относятся ныне сами эрзерумские турки к событиям, совершенным в Сасуне в первой половине минувшего августа частью низамом, частью несколькими полками курдской конницы гампдие.
Пока здесь еще нет вполне достоверных известий о числе армянских жертв в упомянутой местности, но разнообразные толки сводятся к тому, что большая часть христианского населения в Сасуне, несмотря на беззаветную храбрость всех, даже женщин, погибла в неравном бою...
Битлисский вали Тахсин-паша, с намерением отклонить от себя ответственность за происшедшее движение, представил его Порте как восстание армян.
Этим заявлением дело передавалось в ведение военной власти.
Батальоны низама вместе с кавалерией, горной батареей и курдами сожгли, разорили и разграбили армянские деревни: Талорик (400 домов), Гелиегузан (360
[ стр. 27 ]
домов), Семал (85 домов), Шеник (106 домов), Алиен (165 домов), Ишханадзор (78 домов)...

Максимов
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176. л. 26.


20. Русский генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову


29 октября 1894 г.
Из донесения
По полученным в последнее время сведениям, турки истребили в Сасуне около 4000 армян; особенной жестокостью при этом отличался полковник Измаил-бей, командовавший войском, посланным против жителей Сасуна, который велел схватить почетных жителей нескольких армянских деревень и подверг их мучительной смерти. Когда жители этих деревень, узнав об этом зверстве, ушли в горы, он велел их бомбардировать и потребовал сдачи; в ту же ночь все сдавшиеся были беспощадно истреблены. Турки свирепствовали в течение 25 дней и разрушили 30 деревень...

В. Максимов
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л. 132.


21. Из депеши советника Российского посольства в Константинополе Жадовского в Министерство иностранных дел


Пера, 10(22) ноября 1894 г.
Подробности возмутительных военных мер против армян проникли в европейскую печать и подняли повсеместную бурю обличительных статей против зверских приемов турецких войск по отношению к христианскому населению Армении. Бесстыдно ложное опровержение этих нареканий, посланное на днях по телеграфу для возможной огласки всем турецким представителям за границей по личному приказанию султана, не могло произвести желаемого впечатления на общественное мнение в Европе и не остановило потока обвинений и разоблачений, заставившего Порту запретить за последние дни доступ в страну почти всех иностранных газет.
В этих условиях трудно определить последствия, которых можно ожидать от всеобщего негодования, охва-
[ стр. 28 ]
тившего общественную совесть Европы, не исключая и стран, где доселе из политического расчета или корыстных видов закрывали глаза пред вопиющим варварством обхождения турецких властей с христианским населением в некоторых отдаленных областях...

АВПР, Политархив, д. 3433, л. 50,


22. Письмо начальника Грузино-имеретинской армянской епархии министру иностранных дел Гирсу


С.-Петербург, 24 ноября 1894 г.
Святейший патриарх католикос всех армян конфиденциальным собственноручным письмом, полученным мною 21-го сего ноября, поручает мне убедительно просить Ваше высокопревосходительство обратить всемилостивейшее внимание государя императора, августейшего покровителя христиан на Востоке на угнетение и систематическое истребление армян, проживающих в Турецкой Армении...
Преданность армян России, обнаруженная во всех ее войнах с Турцией, есть одна из главных причин ненависти и преследования их Турцией.
Не только для армян, но и для всех восточных христиан будет крайне тягостно, если в столь критическое время, когда сотни деревень разоряются, мирное население предается истреблению без различия пола и возраста, не раздастся в их защиту мощное слово русского монарха...
Возлагая свои надежды и упования на Россию, армяне массами стремятся в ее пределы и прибегают к посредничеству своего духовного главы. Патриарх католикос, не щадя средств эчмиадзинского патриаршего престола, поддерживает несчастное население, но средства эти истощаются, наступающая зима грозит им гибелью в пределах России, между тем новые зверства турок вызывают новый прилив переселенцев, для которых, к несчастью, по отзывам администрации, в пределах Закавказского края свободной земли не оказывается.
В таких тяжелых обстоятельствах верховный патриарх католикос, как духовный глава армян, повергает к стопам всемилостивейшего монарха усердную мольбу —
[ стр. 29 ]
ознаменовать начало своего царствования заступничеством за угнетенных армян в Турции...

Епископ Геворк Суреньянц
АВПР, Политархив, д, 3435, л. 112.


23. Русский генеральный консул в Эрзруме советнику Посольства в Константинополе Жадовскому


Эрзрум, 26 ноября 1894 г.
Из донесения
Данные, полученные мною в течение минувшей недели, не только подтверждают жестокости турок, совершенные ими в Сасуне над христианами, но, к крайнему прискорбию, представляют их в несравненно более возмутительном виде и в более грандиозных размерах.
Так, если верить рассказам, христианское население было уничтожено самым беспощадным и варварским образом в 32 армянских деревнях...
Трудно передать словами неистовства воинов е. в. султана. Они убивали младенцев; удовлетворив свои животные наклонности, беспощадно уничтожали девушек и женщин...
Рассказчики заявляют, что солдаты и курды, истребив жителей и разрушив деревни, забрали громадное количество скота и множество предметов домашнего хозяйства.
Их добыча в этом отношении была столь велика, что через неделю после погрома в г. Муше овец продавали по 5 пиастров (42 коп.) за штуку, бык был отдаваем за 20 пиастров (1 р. 58 к.), пуд свежего масла стоил 10 пиастров (84 коп.), пуд медной посуды 20 пиастров (до 1 р. 58 к.) и проч...

В. Максимов
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л. 45.


24. Британский посол в Константинополе министру иностранных дел Англии


Перевод с английского.
26 ноября 1894 г.
Из письма № 539
Ссылаясь на телеграмму № 202 от сегодняшнего числа, имею честь препроводить Вам при сем копию донесения, которое я получил от консула ее величества в
[ стр. 30 ]
Эрзруме вместе с донесением вице-консула ее величества в Ване, сообщающего о дальнейших подробностях резни в Сасуне...

Филипп Кэрри
Приложение I
Консул Грейвс послу Ф. Кэрри

Эрзрум, 15 ноября 1894 г.
Имею честь препроводить при сем Вашему превосходительству донесение, полученное мною в незапечатанном виде от вице-консула ее величества в Ване, по которому я позволю себе сделать следующие замечания.
Время от времени из различных частных источников до меня доходили сообщения об ужасных жестокостях, совершаемых турецкими войсками и их курдскими сообщниками в Сасуне, но я не хотел верить им и воздерживался от официального сообщения о них, пока г-н Холлуорд производил расследование на месте. Теперь, когда его расследование закончено, я считаю своим долгом уведомить Ваше превосходительство о том, что вышеупомянутые сообщения, полученные из весьма надежных источников, почти во всех отношениях совпадают с основным содержанием сообщения г-на Холлуорда. Я знаю также, что мои иностранные коллеги здесь располагают информацией, подтверждающей, в основном, достоверность его сообщений, и расходящейся, главным образом, в отношении предполагаемого числа жертв резни, которое их осведомители определяют несколько меньшей цифрой, чем был склонен определить г-н Холлуорд. И эти постоянные и подробные рассказы о резне и зверствах распространились теперь в широких слоях населения и сделались предметом обсуждения по всей области, так что я беру на себя смелость сказать, что ни один здравомыслящий человек в здешних провинциях, если он не является турецким чиновником, не сомневается в том, что резня в Сасуне была действительно совершена турецкими войсками. Я также осмеливаюсь подчеркнуть совпадение, в основном, сообщений г-на Холлуорда с данными, полученными из армянских источников, изложенными в моем конфиденциальном донесении от 13-го октября. Расхождение в цифре разоренных дере-
[ стр. 31 ]
вень объясняется просто тем, что письмо, из которого были взяты многие мои сведения, было написано до того, как убийства прекратились и было вырезано остальное население Талворика, что, по сообщению г-на Холлуорда, имело место только 10-го сентября...
Мне кажется, что бывший мутесарриф Муша, занимавший этот пост только несколько недель, ошибался, когда говорил г-ну Холлуорду, что население деревни Семал составляло только от 350 до 400 человек. Мутесарриф, вероятно, имел в виду большое соседнее селение Гелиегузан, действительно насчитывавшее около 1700 человек жителей, которые, как сообщают, почти все были истреблены.
До тех пор, пока свирепствует теперешний террор, Тахсин-паша занимает пост вали в Битлисе, нет никакой надежды на то, что жители области осмелятся выступать и дать показания о происшедшем. Всякий, кто попытается произвести исчерпывающее расследование достоверности обвинений в зверствах и резне, должен иметь полную свободу и полномочия заслушивать показания очевидцев, иначе он будет изолирован и парализован действиями местных властей, как это было с г-ном Холлуордом. Но убийства и уничтожение имущества слишком заметны для того, чтобы можно было легко скрыть их следы. Разоренный и обезлюдевший район остается свидетелем значительной степени достоверности утверждений г-на Холлуорда всякий раз, когда турецкое правительство готово содействовать полному и беспристрастному расследованию.

Р. В. Грейва
Приложение II
Вице-консул Холлуорд послу Ф. Кэрри

Ван, 6 ноября 1894 г.
Из письма
Ссылаясь на донесение от 9-го октября, имею честь сообщить, что я оставался в Муше до 16-го октября и, пройдя через карантин, прибыл в Битлис 25-го октября.
Сведения, полученные мною в Муше и Битлисе со дня отправления моего донесения, полностью подтвердили достоверность, в основном, главных фактов, изло-
[ стр. 32 ]
женных в нем относительно сасунской резни, о которой я представляю теперь более подробный отчет.
Кажется, что внимание правительства было обращено на этот район действиями некоего Дамадяна, армянского католика из Константинополя, который в 1892 г. вел себя в деревнях Сасунского района и Мушской равнины так, что дал властям повод думать, что он ведет политическую агитацию. В течение некоторого времени предпринимались безуспешные попытки арестовать его, но в мае 1892 г. он был пойман полицией, доставлен в Битлис, а оттуда в Константинополь, где был помилован. Каковы были действительный характер и цель действий этого человека, я не могу положительно установить, так же как и то, каким путем он добился помилования, но я не верю, чтобы агитация представляла собой нечто значительное или произвела на жителей большой эффект. Ясно одно: вскоре после его поимки судьба сасунских армян была решена...
Войска, посланные из Битлиса, имели с собой восемьдесят баков с керосином и четыре горных орудия.
Вначале войска не показывались в деревнях, убеждая курдов напасть на деревни. Армяне, полагая, что имеют дело только с курдами, оказали энергичное сопротивление и отразили их атаки. Последние отказались возобновить атаку без помощи солдат; тогда некоторые из солдат переоделись в курдские костюмы и приняли участие в атаке, оказавшейся на сей раз более успешной.
Затем войска стали показываться в некоторых деревнях, говоря, что пришли защитить их; разместившись на ночлег, они в течение ночи убили всех жителей — мужчин, женщин и детей. Ферик (генерал), настоящее имя которого, по-моему, Осман-паша (а не Исмаил-бей, как указано в моем предыдущем донесении), прибывший из Ерзнка, зачитал султанский фирман, предписывающий наказание деревень, и призвал солдат выполнить свой долг. Говорят, что вначале солдаты отказывались, не будучи в восторге от этого приказа, но офицеры заставляли их при помощи угроз; резня была осуществлена без всякой пощады и различия возраста или пола.
Большое число видных граждан, во главе со священником, вышли навстречу командиру, держа в руках расписки об уплате налогов, желая этим доказать свою лояльность правительству и прося пощады.
Они были окружены и убиты все до единого.
[ стр. 33 ]
В Гелиегузане многих молодых людей связали за руки и ноги, положили в ряд, набросали на них кучу хвороста и заживо сожгли.
В другом селении были схвачены священник и несколько видных граждан. Их обещали освободить, если они скажут, куда скрылись другие. Они сказали, но все же их убили. Священнику надели на шею цепь и тянули за нее в разные стороны так, что почти задушили его. Наконец, они вертикально воткнули в землю штыки и подбросили его в воздух так, что он упал на штыки.
В другой деревне мужчины с женами и детьми укрылись в пещере, где оставались в течение нескольких дней, пока слабые не умерли от голода; остальные же были обнаружены солдатами и заколоты штыками—оружием, которое в основном и применялось во всех этих событиях.
Около шестидесяти молодых женщин и девушек были загнаны в церковь; солдатам было разрешено делать с ними что угодно, а после этого убить их, что и было сделано.
Было отобрано большое количество наиболее красивых женщин, которым предложили принять ислам и выйти замуж за турок. Они отказались и были убиты. Керосин, привезенный из Битлиса, был использован для поджога домов вместе с находившимися в них жителями. Один солдат рассказывал в Битлисе, что он однажды видел, как выбегающего из пламени маленького мальчика солдат штыком отбросил снова в пламя.
Керосин употреблялся также для сжигания трупов. Говорят, что было совершено много других омерзительных жестокостей, таких, как вспарывание животов у беременных женщин, разрывание детей на куски и так далее. Вышеизложенное служит лишь примером того, при помощи каких способов была проведена эта кампания по истреблению.
Я должен внести изменения в заявление, содержащееся в моем предыдущем донесении, о том, что курды не принимали сколько-нибудь значительного участия в резне. По подстрекательству солдат, они, конечно, участвовали в ней, хотя худшие эксцессы были, кажется, совершены солдатами.
Большое число крестьян укрылось на вершине возле Талворика, решив дорого продать свою жизнь. Курды, посланные атаковать их, в течение нескольких дней по-
[ стр. 34 ]
дряд не добились больших успехов. Наконец, когда у крестьян иссякли боеприпасы и пища, солдаты с небольшими потерями достигли вершины и убили почти всех крестьян.
Финальная сцена разыгралась в долине Талворика, где было собрано большое число мужчин, женщин и детей; они были окружены курдами и солдатами, часть из них застрелили, а с остальными расправились при помощи сабель и штыков.
Эти действия, продолжавшиеся около двадцати трех дней, примерно с 18-го августа по 10 сентября, были начаты битлисским и мушским гарнизонами, постепенно пополнявшимися другими частями четвертого армейского корпуса. К этому времени из Ерзнка прибыл главнокомандующий и приостановил дальнейшую резню. В противном случае, как говорили, планировалось разрушение еще четырех деревень, среди которых деревни Варденис в Мушской равнине, пользующейся плохой репутацией у властей со времени суда над Муса-беем, когда несколько крестьян поехали в Константинополь, чтобы дать против него показания...
Вышеприведенные подробности были получены, главным образом, от солдат, принимавших участие в резне, а основные сведения подтверждены различными источниками, среди которых свидетельство турецкого заптия, присутствовавшего при этом и видевшего всю картину.
Я не могу сказать, близка ли к действительной цифра 8000 убитых, указанная в моем предыдущем донесении. В Битлисе я слышал о гораздо большей цифре, но не может быть сомнения в том, что подавляющее большинство населения двадцати пяти селений погибло, причем некоторые из селений были необычно велики для этой области. Так, например, мутесарриф Муша говорил мне, что население Семала составляло около 1700 человек. Судя по тому, что я слышал в Битлисе, число спасшихся должно быть сравнительно невелико.
Передают, что солдат, находившийся в карантине на обратном пути из Муша, рассказывал, что он убил пять человек, но что он убил меньше, чем кто-либо другой; другой солдат хвастался тем, что он убил сто человек. Число людей, взятых в плен, невелико, я не думаю, чтобы их было больше двадцати-тридцати человек, которых пощадили по прибытии главнокомандующего. Среди них
[ стр. 35 ]
было несколько агитаторов, подобных Дамадяну, но никто из них не был иностранцем, как сообщалось вначале...
Мутесарриф Муша вскоре после моего отъезда был переведен в Керкук, в Мосульском вилайете, а мутесарриф Керкука должен занять его место. Я не знаю, каково действительное значение этой замены, но предполагаю, что она произведена вали, который, очевидно, решил, что мутесарриф настраивает меня против него, хотя на самом деле он не делал ничего подобного. Я не видел вали, так как он уехал в Сгерд за два дня до моего прибытия. В Битлисе очень переживают при мысли о Возможности его дальнейшего пребывания на этой должности, так как ответственность за сасунскую резню приписывается, главным образом, ему и опасаются, что жизнь христиан в городе не будет в безопасности, если подобные вещи останутся незамеченными. Он фактически признал свою вину, так как пытался получить документ с подписями горожан, в котором последние благодарили бы его за меры, предпринятые им в Сасуне, но они отказались подписать этот документ. Ему удалось, однако, заставить многих старост селений подписать такой документ, который и был опубликован в газетах. Уже более трех лет, как он находился в Битлисе, постоянно играя на «армянском вопросе», угрозами вымогая деньги у армян по всей провинции. Это ему не удалось в Сасуне, но ему удалось полностью отомстить за свою неудачу.
В заключение я хочу отметить, что имел значительные трудности в получении достоверных сведений, поскольку все время находился под пристальным надзором полицейских агентов, так что большинство местных жителей боялось, чтобы их видели беседующими со мной. Мне не разрешили посетить Сасунский район на том якобы основании, что я могу занести в войска инфекцию холеры, как было заявлено местными властями, а согласно заявлению властей в Константинополе потому, что мое присутствие там могло вызвать восстание. Я не имел намерения посещать войска, и поэтому они не могли подвергаться риску получить от меня инфекцию, а после того, что произошло, опасность восстания была, по меньшей мере, чрезвычайно отдаленной. Однако основные факты, я думаю, ясны, а приведенные выше подробности получены из надежных источников.

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3135.

[KODAK]

Три письма американских граждан о резне армян в Сасуне (прим. 5)



16 ноября 1894 г.
Письмо А.
В прошлом году в Талворике армяне успешно отразили нападение соседних курдов. В стране распространилась большая тревога. В нынешнем году правительство вмешалось и послало отряды регулярных войск для того, чтобы усмирить армян. Регулярным войскам помогали курдские гамидие (Hamidiens — иррегулярные войска). Армяне подверглись нападению в горных укреплениях и в конце концов должны были сдаться вследствие недостатка пищи и боевых запасов. Около 20 деревень были уничтожены, население умерщвлено и дома сожжены.
Несколько молодых, полных сил армян были взяты в плен, связаны, покрыты хворостом и сожжены живыми. Некоторое число армян, определяемое различно, но не менее 100 человек, сдались и просили пощады. Многие из них были застрелены на месте, а остальные зарезаны саблями и заколоты штыками. Группа женщин, определяемая различно, от 60 до 160 человек, была заперта в церкви и среди них «были пущены» солдаты. Многие из этих женщин были замучены до смерти, а остальные убиты саблями и штыками. Несколько молодых женщин были захвачены в качестве военной добычи. О них передаются два рассказа: 1) что они отведены в гаремы мусульман, которые похитили их, 2) что им предложили принять ислам и поступить в гаремы, и, когда они отказались, их убили. Детей ставили в ряд один за другим и стреляли в один из концов ряда, очевидно, чтобы узнать, сколько человек можно убить одной пулей. Малолетние и грудные дети клались один на другого и головы их отрубались. Солдаты окружали дома, зажигали их и штыками заставляли людей возвращаться в пламя, когда они пытались выбежать из него.
Но довольно об этой резне. Счет человеческих жертв от 3000 до 8000. Это — скромные цифры. Смелые подсчеты определяют число убитых в 20000—25000. Все это произошло в последних числах августа и в начале сентября... Нужно заметить, что избиение совершалось регулярными солдатами, находившимися большею частью под командой офицеров высокого ранга. Это придает делу в высшей степени серьезное значение.
[ стр. 37 ]
Христианин не пользуется уважением, которое оказывают уличным собакам. Если эта резня пройдет незамеченной, это будет просто объявлением смертного приговора христианам. Жизнь, собственность и честь христианина не будут ограждены. Неделю тому назад, в прошедший вторник, вечером, на закате солнца, турок похитил жену богатого армянского купца, в городе Хнус Берт (Khanoos Pert), На следующее утро люди, искавшие ее, услышали крики и освободили ее из турецкого дома. О каком-либо наказании виновного не может быть речи.
Ужасные слухи распространялись уже давно, но сообщения, заслуживающие доверия, приходили медленно. Все было сделано, чтобы подавить толки. Некоторые второстепенные подробности рассказа, переданного мною, может быть, неточны, но вполне уверен в достоверности этого рассказа в главных пунктах. Во всяком случае нельзя отвергать того, что произведено было жестокое, варварское и колоссальное избиение христиан регулярными солдатами с помощью курдских гамидие и под начальством высших и ответственных офицеров.
Что теперь сделает христианский мир?

Ноябрь 1894 г.
Письмо B.
...В конце мая 1893 г. агитатор не из местных жителей, Дамадян, был арестован около Муша. Правительство подозревало, что в талворикских деревнях находили приют такие агитаторы, и отдало приказ некоторым курдским вождям напасть на этот округ; при этом оно приняло на себя ответственность за все убийства, которые совершат курды, и обещало последним всю добычу.
Вскоре после того, как Дамадян был доставлен в Битлис, в первую неделю июня месяца бакранлийские курды начали собираться за Талвориком. Поселяне, видя, что курды прибывают с каждым днем и достигают уже нескольких тысяч человек, заподозрили их намерения и стали готовиться. На восьмой день завязалась битва. Более сильное положение поселян дало им возможность причинить значительный ущерб неприятелю с небольшими потерями с своей стороны. Результат борьбы к заходу солнца выразился в том, что курды потеряли, около 100 человек убитыми, а из поселян было убито толь-
[ стр. 38 ]
ко 6, в том числе одна женщина, пытавшаяся спасти от курдов мула. Поселянам удалось уничтожить мост через глубокую часть реки, прежде чем отряд курдов с противоположной стороны успел атаковать их. Таким образом курды чувствовали себя побежденными и не могли произвести другого нападения в это лето.
При таких обстоятельствах генерал-губернатор выступил в Муш с войсками и двумя полевыми орудиями и вступил в округ вблизи Талворика, но считал ли он свои силы недостаточными или получил приказание не нарушать спокойствия, только он не произвел нападения и ограничился тем, что держал осаду. Прежде чем удалиться, он, отдав заложников, устроил свидание с наиболее влиятельными людьми в Талворике и спросил их, почему они не подчиняются правительству и не платят податей. Они отвечали, что не восстают против правительства, но не могут платить подати два раза, курдам и правительству. Если бы правительство защитило их, они платили бы ему подати. Из переговоров ничего не последовало и осада продолжалась до тех пор, пока выпал снег. Во время зимы, когда в вилайете широко практиковалось мародерство, некоторые богатые жители Талворика получили приглашение посетить генерал-губернатора, но они не сочли удобным принять это приглашение.
Ранней весной курдам нескольких племен было отдано приказание произвести нападение на деревни Сасуна, между тем войска были отправлены из Муша и Битлиса; они захватили при этом военные запасы и провиант и десять мулов, нагруженных керосином (80 жбанов). Весь округ был осажден курдами и войсками. Деревни, подвергшиеся таким образом осаде, от времени до времени производили вылазки, чтобы добывать себе пищу...
Между тем жители других селений начали понимать, что цель властей заключалась в истреблении армян, и в отчаянии решили продать свою жизнь по возможности дорогой цене. Тогда началась резня, длившаяся около 23 дней, или, в общем, с середины августа до середины сентября. Ферик-паша (маршал Зекки-паша), поспешно прибывший из Эрзинкиана, прочитал фирман султана об истреблении и затем, держа указ на своей груди, увещевал солдат не уклоняться от исполнения своего долга. В последний день августа, т. е. в годовщину восшествия султана на престол, солдат особенно увеще-
[ стр. 39 ]
вали отличиться, и они произвели в этот день самую зверскую резню.
Во время разгрома не делалось никакого различия между лицами и селениями, все равно держались ли они спокойно и заплатили ли подати или нет. Было приказано произвести полную чистку. В одном селении священник со старейшинами явились к офицеру, предъявляя ему квитанцию в уплате податей и заявляя о своих верноподданнических чувствах и прося пощады; но селение было окружено и жители переколоты штыками...
В Галогюзане много молодых людей были связаны по рукам и ногам, положены в ряд, покрыты хворостом и сожжены живыми. Другие были схвачены и изрублены на куски. В другом селении были схвачены священник и несколько старейшин; им обещали свободу, если они укажут, где укрылись остальные жители; когда же пленные отказались выдавать своих односельчан, всех их, кроме священника, убили. Вокруг шеи священника была надета цепь, которую тянули с противоположных сторон, он несколько раз почти был удушен, но его приводили к жизни; затем поставлено было остриями вверх несколько штыков, на которые подбросили несчастного. Жители одного селения, обратившись в бегство, собрали женщин и детей, числом около 500 человек, и поместили их в пещере в одном ущелье. Через несколько дней солдаты нашли их и убили тех, которые не успели еще погибнуть от голода.
В другом селении выбрано было 60 молодых женщин и девушек, их заперли в церковь и затем солдатам было разрешено поступить с ними по своему желанию, после чего заключенные были убиты.
В третьем селении 50 избранных женщин были пощажены; их увещевали переменить веру и сделаться госпожами в турецких гаремах, но они с негодованием отказались отречься от Христа, предпочитая подвергнуться участи своих отцов и мужей.
Народ собирали в дома и затем поджигали последние. Во время одного такого пожара из пламени выскочил маленький мальчик, его посадили на штык и бросили в огонь.
Нередко детей поднимали за волосы и разрезали пополам или разрывали им челюсти. Беременным женщинам вскрывали животы; старших детей оттаскивали за ноги. Красивая, недавно обвенчанная пара убежала на
[ стр. 40 ]
вершину холма; солдаты настигли молодых людей и сказали, что пощадят их из-за красоты, если они примут ислам, но мысль об ужасной смерти, которая, как известно было беглецам, должна была постигнуть их, не помешала им исповедать Христа.
Последнее столкновение произошло на горе Андок (на юге от Муша), где несколько тысяч человек искали убежища. Курды посылались отрядами для нападения на беглецов, но в течение 10—15 дней не могли добраться до них. Солдаты также направляли против армян свои горные орудия и наносили ими некоторый урон. Наконец, когда осажденные пробыли несколько дней без пищи и их военные запасы истощились, войскам удалось достигнуть вершины без всякого урона для себя, и едва ли кто-нибудь из беглецов спасся.
Тогда все внимание было обращено на тех, которые были загнаны в Талворикский округ. Три или четыре тысячи осажденных были оставлены в этой маленькой долине. Когда они увидели себя плотно окруженными со всех сторон турками и курдами, они подняли руки к небу, моля умирающим голосом о спасении. Часть их перебили ружейными выстрелами, а остальные были уничтожены саблями и штыками, так что в конце концов от груды убитых потекла настоящая река крови...
Если бы даже кто-нибудь получил возможность посетить округ, он мог бы определить только приблизительно число жертв, потому что многие трупы были свалены в рвы и засыпаны землей, и теперь дождь уже смыл следы их могил. Там, где таких рвов не существовало, тела убитых, переложенные дровами, складывались в кучи, обливались керосином и сжигались. Но, по-видимому, несомненно, что селения всего округа уничтожены...
Солдат, находившийся в карантине, сказал, что он убил 5 человек, и что он убил, между тем, меньше, чем кто-либо другой. Другой сообщил, что он убил 100 человек. Какой-то солдат поссорился на днях с армянином на битлисском рынке и кричал, что они убили тысячи и тысячи и скоро доберутся до армян, живущих в городе.
По-видимому, можно без опасений сказать, что 40 деревень совершенно разрушены, и представляется вероятным, что убито по меньшей мере 16000 человек. Самая низкая цифра— 10000, но многие считают гораздо больше.
В довершение всего генерал-губернатер, посредст-
[ стр. 41 ]
вом арестов и застращивания всякого рода, заставил наиболее видных людей во всей провинции (за исключением одного города Битлиса) подписать благодарственный адрес султану за то, что губернатор водворил порядок в вилайете!

12 января 1895 г.
Письмо В.
Население находится в состоянии ужаса под впечатлением разгрома. Уже несколько времени назад начали ожидать комиссию, и местные власти, без сомнения, употребили все силы, чтобы прикрыть свои грехи и еще более терроризовать тех, которые, по всей вероятности, должны были выступить свидетелями. Те, которых увещевают давать показания, снова будут во власти турок после того, как разойдется комиссия. Я не питаю ни малейшего сомнения, что у некоторых хватит мужества давать показания, но это будет источником несчастий. Почти все условия против полного успеха дела комиссии или, скорее, благоприятного исхода работы европейских делегатов. Было бы неправильно связывать судьбу Армении с результатами, к которым приведет комиссия.
Следует особенно иметь в виду, что Сасун [сасунская резня] составляет продукт определенной системы управления. В течение последнего десятилетия, как вам известно, были сотни Сасунов во всей стране. Снисходительность Европы создала благоприятные условия для того, чтобы эта система беспощадно функционировала во всей своей силе. Она возникла из религиозной и расовой ненависти и направлена к истреблению христиан и уничтожению христианства.
Причина нынешнего положения страны кроется не в курдских разбойниках или в голоде и в холере. Скорее разбой, голод и бедствия, худшие, чем холера, навлекаются на страну действием этой системы. Не только кровь 5 тысяч мужчин, женщин, детей и грудных малюток взывает к небу с страшным воплем, требуя справедливого мщения, но также ужасающие страдания, покинутые очаги, дикая жадность сборщиков податей и мелких чиновников и поруганная честь многих и многих взывают о том же.
Турки на скамье подсудимых. Пусть не один Сасун принимается во внимание, помните, что тот же вопль раздается по всей стране...
[ стр. 42 ]
Я беседовал с очевидцем некоторых эпизодов сасунского разгрома. Он посетил три селения. Все они были в развалинах, и изуродованные трупы свидетельствовали об ужасных событиях. Четыре или пять дней он провел в одном селении. Каждый день группы разбежавшихся жителей приходили и предавали себя в руки командующего офицера. Приблизительно через два часа после захода солнца пленников, собравшихся таким образом в течение дня, выводили в соседнюю долину, и воздух оглашался их раздирающими криками. Рассказчик никогда не видел их возвращения. Он считает, что во время пребывания его в этом селении погибло таким образом 500 человек.
В стан было приведено от 200 до 300 женщин и детей. Они также исчезли, но он не знает как. Рассказчик — армянин, занимавшийся перевозкой войск. Его послали в Муш, и он вместе со своим товарищем — единственные очевидцы, с которыми нам пришлось говорить.
Другой беглец из одного селения, расположенного на границе, рассказывает, как его мать, после ужасных страданий, бежала в монастырь, в котором этот молодой человек был слугою. Она сообщила о беспощадном избиении всех остальных членов семьи и разрушении селения. Ей удалось вместе с маленьким ребенком добраться до монастыря, где она умерла через несколько дней от ран...

Положение армян в Турции до вмешательства держав в 1895 году.
М., 1896, с. 233—240, 246—247.


26. Русский генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову


25 февраля 1895 г.
Депеша № 89
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение рассказы о сасунских событиях Акопа Тер-Аракеляна, принадлежащего к одной из наиболее зажиточных семей деревни Шеник; Киракоса, сына Погоса, жителя деревни Хартка, Талворикского округа; Казара Тер-Аракеляна, брата упомянутого Акопа, жителя Семала, и Мевлюда, чавуша (фельдфебеля) 25-го пехотного полка.
Имея в виду секретную телеграмму Вашего высокопревосходительства от 29-го минувшего декабря № 420,
[ стр. 43 ]
которой Вам было благоугодно разрешить делегатам «принимать к сведению то, что они узнают, помимо следствия, и сообщить о том в своих частных донесениях», я считал, в свою очередь, долгом также собирать в Эрзеруме материал, который мог бы служить к характеристике действий турецких властей для водворения в Сасуне порядка.
С этой мыслью были приглашены мною Акоп Тер-Аракелян из Шеника и Киракос, сын Погоса, из Талворика; двое бедных, пришедших в генеральное консульство за пособием, рассказывают, что им известно о бывших в Сасуне событиях:
Полагаю нелишним доложить Вам, что оставшиеся в живых сасунцы, страдая от страшной нищеты, приходят иногда в Эрзерум за милостынями.
Два других рассказа: Казара Тер-Аракеляна и чавуша Мевлюда получены мной на французском языке от французского консула в Эрзеруме.
Долг совести заставляет, однако, меня прибавить, что рассказ Казара записан, кажется, английским консулом Гревсом, а рассказ чавуша Мевлюда — проживающим здесь английским корреспондентом Скюдамором. Он известен и итальянскому консулу Монако.
Сообщая их, как материал для суждения о действиях турецкой власти в Сасуне, я не могу не остановить просвещенного внимания Вашего высокопревосходительства на том обстоятельстве, что в моих донесениях, которые я имел честь своевременно посылать о сасунских событиях, далеко не было исчерпываемо всей турецкой жестокости, так как мне трудно было верить известиям, какие я получал, и я представлял их в рапортах как преувеличение.

Максимов
Приложение I

Перевод с французского*
Из рассказа Акопа и Киракоса
1. Акоп, которому на вид года 24 от роду, рассказал, что у него в доме до сасунских событий жили 23 чело-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 44 ]
века. Теперь в живых осталось девять душ. Из пяти братьев живы двое. Отец, мать и трое братьев убиты. Три замужние сестры неизвестно где...
Молодые и здоровые спаслись бегством, а старики, старухи и многие из детей остались на месте. Деревня была сожжена, оставшиеся в ней убиты. Бежавшие укрылись на горе Андок, что в 4-х часах пути от деревни. Хлеба у них не было, и они ели в течение 25-ти дней сырое мясо. Перестрелка с войском все время продолжалась. На 26-й день пришло из турецкого лагеря предложение сдаться. Не имея ничего для своего прокормления, они пришли в лагерь близ Гелиегузана и увидели ямы. Под утро солдаты начали их бить штыками и бросать в ямы. Акоп бежал и был ранен штыком в плечо, он упал лицом на камни и вышиб себе два передних зуба. Преследовавший его солдат счел его за убитого и оставил на месте, а он, очнувшись, перебрался в болотце, покрытое тростником, а оттуда в лес, где и оставался некоторое время.
Акоп видел, как священнику Оганесу из Семала, сошедшему вместе [с ними] с горы Андок, выкололи глаза, а потом убили штыками.
2. Рассказ Киракоса, сына Погоса, 22 лет, жителя Талворикского округа. Киракос из селения Хартка. В доме, где он жил, семья была из 28-ми душ. Было у него 4 брата, 4 сестры и двое дядей, тоже женатых, имевших детей. Отец умер раньше сасунского дела, а мать была жива. Сам он женат, и где теперь жена, не знает.
Во время событий он был в селе Талворик. Когда войска с несколькими орудиями начали подходить, Киракос вместе с другими бежал. Пока шла расправа в деревне, он скрывался недалеко за скалой и видел, как были приведены в церковь до 600 женщин. 50 из них, более красивых, были выведены, а все остальные оставлены на произвол войска и курдов. Они были изнасилованы и потом перебиты. Самый храм был разрушен выстрелами из орудий, и тела остались под его развалинами. Киракос одно время скрывался в скалистой пещере Фрфркара. Он знает, что солдаты убивали всех, кого видели и кого ловили.
[ стр. 45 ]
Приложение II

Перевод с французского*
Из опроса Казара из Семала, сына Тер-Аракеляна
От роду около 30 лет. Женат. Его жена с двумя сыновьями и двумя дочерьми еще живы, — маленькая девочка по имени Мариам была убита во время избиений.
С ним жил его дядя Овсеп с женой и дочерью Маргаритой и его двоюродный брат Доно вместе с сыном, двухлетним ребенком Аветисом. Все они были убиты.
К началу жатвы пришли солдаты и расположились лагерем в Мергемузане в получасовом расстоянии от Семала. Сасунские курды из друзей крестьян пришли сказать им остерегаться солдат, которые пришли с дурными намерениями, и советовали им бежать. Этого совета они сначала не послушали. В течение предшествовавших началу беспорядков десяти дней все подходили новые войска.
Однажды, когда косили хлеб, курды племени Бакиранли пришли для угона овец, причем убили пастуха. Дружественные поселянам курды рассказывали последним [армянам], что бакиранлийцы сделали это по подстрекательству войск или властей. Пастухи погнались за ними и после стычки, в которой оказались убитые с обеих сторон, они в тот же день отняли овец...
На следующий день деревня была окружена людьми, одетыми курдами, которые стали стрелять по деревне; тогда жители прибегли для защиты к оружию и дрались в течение 3-х дней.
Несколько крестьян было убито... Дружественные курды говорили им, что в числе мнимых курдов находились солдаты, переодетые курдами и потому они решили спасаться бегством, не смея драться против властей. Они вышли из деревни и отступили на Гелиегузан. В деревне были оставлены не имевшие возможности бежать старики и старухи с детьми. По их уходу неприятель вошел в деревню, которую он разграбил и предал пожару. Те же, которые в ней оставались, были сожжены в своих домах. На следующий день после их ухода Шеник также был сожжен, и его жители пришли в Гелие-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 46 ]
гузан, в котором вместе с его предместием Алианциком считается 300 домов. Они были тогда атакованы императорскими войсками вместе с курдами. Они защищались пять дней и под конец, во время ночного нападения, деревня была подожжена, и они были вынуждены ее оставить, преследуемые войсками, которые перебили множество их во время бегства. Он сам видел много детей, которых убили штыками, и среди них Симо, Погоса и Хачо — детей его соседей и друзей. Он видел своего двоюродного брата Доно, бежавшего, держа на плечах своего двухлетнего ребенка Аветиса. Доно упал, пораженный пулей в ногу, — солдаты его настигли, и один из них хотел ударить ребенка кинжалом (кама), но отец отстранил удар рукой, которая была почти перерублена, другой солдат воткнул свой штык в тело ребенка, которого он унес на штыке, между тем как еще двое доконали Доно штыками.
Оставшиеся в живых пришли на Андокдаг в двух часах от Гелиегузана. Гора была оцеплена войсками. Там они оставались около 20 дней без хлеба, питаясь мясом овец, которых они угнали с собой. Они защитались как могли, стреляя и бросая камни на осаждавших, — но он не видел, чтобы убили какого-нибудь солдата. Он полагает, что было около тысячи душ жителей в Гелиегузане и от 600 до 700 душ в каждой из деревень: Шенике и Семале (всего 2400 душ). Наконец, они вступили в переговоры, желая сдаться. Им обещал оставить жизнь, если они спустятся в свои деревни. Священник Семала Тер-Оганес с 500 людьми принял условия, но Крко, рес Шеника, принявший главное начальствование над ними, отказался сдаться, заявляя, что турки своего слова не сдержат.
Сам он (свидетель) начал спускаться с Тер-Оганесом, но потом, раздумав, [они] вернулись назад.
Они спрятались в дубовом лесу и наконец ползком по отвесным скалам многим из них удалось уйти по направлению к Пасуру, главному пункту Кульпской казы. Он со своими скрывался около двадцати дней, до тех пор, пока не было получено известие о том, что Муширпаша прекратил избиение.
Тогда пасурский каймакам вышел и собрал в лесах и горах многих из беглецов, которых он привел обратно в их сасунские деревни...
Свидетель пробрался впоследствии в Хнус (в дерев-
[ стр. 47 ]
ню Кахкик), где оставил жену и детей. Он был человек зажиточный для крестьянина, а теперь у него ничего нет. Он пришел в Эрзерум просить милостыню, чтобы не быть вместе со своими обузой для крестьян, которые их приютили.
Приложение III

Перевод с французского*
Из рассказа Мевлюда-аги
Бывший фельдфебель 25-го пехотного полка, отпущенный недавно после 4-летней службы. От роду приблизительно лет двадцати шести.
Он находился в Муше незадолго до происшествий и состоял при аптеке военного госпиталя. Но когда войска пошли на Сасун, он сопровождал свой полк как строевой унтер-офицер.
Его батальон вместе с другими находился под командованием полковника Исмаил-бея (всего приблизительно 4000 человек, рассеянных в разных местах).
Они пришли к 1-му привалу в нахие Шатаха ночью. Другие войска уже стояли лагерем. Вдали слышалась перестрелка. Они там оставались около трех или четырех дней. Стрельба была слышна почти все время...
На пятый день после ужина его батальон пошел на Шеник, в небольшом расстоянии от лагеря; там дрались, и дома уже горели. Недолго спустя, крестьяне обратились в бегство, большая часть многочисленной толпой, и стрельба их почти прекратилась. Войска стреляли по ним из двух мортир и двух горных орудий, но не преследовали их за Гелиегузан. По дороге они видели немало трупов, несколько раненых и несколько маленьких детей, которых они убили. Когда они пришли к Гелиегузану, деревня была уже оцеплена, и в ней дрались. Они оставались вне деревни в течение двух или трех дней. В продолжение этих дней он снова слышал, что армяне приходили в лагерь, чтобы дать денег офицерам. Он не знает, вернулись ли эти армяне в Гелиегузан, или же им было позволено спастись бегством. Затем в од-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 48 ]
ну ночь войска получили приказание атаковать деревню. Снова придвинули орудия к горе, и под защитой этой батареи подожгли первые дома деревни.
На следующий или на третий день часть его полка получила приказание двинуться в поход. С ними находились части и других батальонов, и они взяли с собой несколько горных орудий; дорога была очень плохая, настолько плохая, что мулы не могли подвигать орудий, и солдаты вынуждены были всходить на скалы и руками перетаскивать пушки через них. Было несколько трудных перевалов, они потратили много времени, чтобы достичь Талворика, где они оставались несколько дней для отдыха...
Утром они бомбардировали дома и взяли деревню. Поблизости находился лес, где укрылось большое множество крестьян: мужчин, женщин и детей. Лес был с одной стороны окружен курдами, с другой стояли солдаты. Потом придвинули имевшиеся шесть орудий к горе и пустили по 13 снарядов из каждого орудия по лесу. Под конец весь лес был в огне. Конечно, немалому числу скрывавшихся в лесу удалось спастись бегством, но большая часть была убита снарядами и сгорела живьем.
В одной из деревень Талворика находилась большая ферма, где заперлось много женщин и детей и несколько стариков. Туда также придвинули орудия и выстрелили из батареи. Никто из тех, которые там находились, не мог спастись.
Две девушки, находившиеся в лесу, были схвачены: одна подполковником, другая — майором. Их привели вместе с войсками в Гелиегузан, где они пропали. Он не знает, были ли эти девушки убиты в Гелиегузане.
После этого большая часть войска собралась в Гелиегузане, где она оставалась несколько недель. Через день или два по их возвращении первая толпа армян, бежавших на гору Андок, стала возвращаться. Они послали сначала сказать, что желают сдаться и испрашивают покровительство императорских войск. Первая толпа была численностью от 140 до 500 человек — мужчин, женщин и детей...
На следующий день пришли новые пленные. Двойной кордон солдат занял вход в долину, впуская в нее всех желавших войти, но никого не выпуская. В продолжение второго дня один отряд войск вырыл две ямы
[ стр. 49 ]
у подножья крутого ската, представляющего край узкого оврага в глубине долины. На дне оврага был ручей, а по сторонам находились пещеры, где крестьяне имели обыкновение сохранять сено...
Когда совершенно стемнело и наступила ночь офицеры пришли и скомандовали: «Отделенные люди 1-й роты сюда» и т. д. Они потом шли до края долины, где на крутизне находили группы крестьян — мужчин, женщин и детей, иногда 20, иногда 50, иногда 70 и даже более. Тогда офицер выделял из них группы от 10 до 20 человек и отдавал приказание: «Убейте их и бросьте в яму». Тогда отделенные солдаты убивали крестьян штыками, бросая трупы в ямы внизу уступа. Так делалось каждую ночь в течение довольно продолжительного времени (может быть 15 дней); иногда убивали до 300 или 400 человек в одну ночь, иногда относительно малое число людей.
Чавушу было замечено, что таким образом ямы должны были быстро наполняться. Он ответил, что когда это случалось, рабочий отряд получал распоряжение освободить ямы, и трупы бросались в овраг или сенные склады, чтобы уступить место в ямах другим. Его спросили: «Были ли армяне вооружены?». Он ответил, что ни один из них даже ножа за поясом не имел. На вопрос: «Сопротивлялись ли они?», он ответил, что они были до конца в полном неведении о той участи, которая их ожидала, пока не давалось последнее распоряжение и пока они не оказывались против штыков. Его спросили: «Было ли много между ними детей?». Он ответил, что их было много и что благодарит бога, что ему не пришлось их убивать. Его спросили: «Чем кончилось?». Он ответил: «Наконец Мушир прибыл в Муш и приказал прекратить избиение, после чего очень мало крестьян было убито». Но он несколько раз утверждал, что были еще единичные случаи убийств. На вопрос: «Было ли много потерь со стороны войск во время операции» он ответил, что сначала и до конца он никогда не слыхал, чтобы солдаты были ранены или убиты... Его спросили, находился ли он в других походах (войнах). Он ответил, что нет и что молит бога «никогда таких походов не видать».

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л. 70—77, 79—82.
[ стр. 50 ]


27. Генеральный консул послу Нелидову


Эрзрум, 4 марта 1895 г.
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение два рассказа о са сунских событиях жителя деревни Шеник Хечо и его родственницы Анны.
Оба они сообщены мне на французском языке французским консулом Бержероном, но были записаны английским консулом Гревсом.
Считаю нелишним к сему прибавить, что чавуш Мевлюд, рассказ которого я сообщил при донесении от 25-го минувшего февраля № 89, был арестован военной властью и отправлен в Эрзинджан, как это нам стало здесь известно 26-го февраля. /
Мои товарищи предполагают, что чавуш Мевлюд поплатился жизнью за сообщение иностранцам о сасунских происшествиях.
Во всяком случае его арест не может не заставить предполагать правдивость его рассказа.

В. Максимов
Приложение

Перевод с французского
1. Из рассказа Хечо из Шеника
Около 35 лет от роду. Брат Крко—рес (старшина) Шеника, Его жену звали Майре, и у них было 6 детей: 4 сына и 2 дочери, старшей из которых могло быть 12 лет. Трое из его детей сгорели при взятии Шеника. Один ребенок был убит во время штурма Гелиегузана. Его жена и двое остальных детей пропали со времени бегства на гору Андок. В доме Крко было 50 человек, из которых только 10, насколько он знает, еще живы.
Он подтверждает показания Казара, что до беспорядков дружественные поселянам курды предупредили их, что власти имеют намерение их перебить. Он объясняет, что угон овец из Семала и Шеника был произведен по подстрекательству войск...
Хечо равным образом подтверждает рассказ о защи-
[ стр. 51 ]
те Гелиегузана, вокруг которого войска были расположены лагерем на высотах. Во время бегства из Гелиегузана он видел, как солдаты убили штыками Доно вместе с его сыном Аветисом, как то описал Казар, но с небольшой разницей в подробностях. В это время он находился гораздо дальше, чем Казар, который посему мог видеть лучше его. Он также видел, как двухлетнего ребенка Ниго из Шеника, которого мать уронила во время бегства, один солдат проткнул штыком. Когда священник Оганес с группой приблизительно в 500 человек сдался, сойдя с Аняокдага, другие защищались еще сутки, но потом разбежались в разные стороны. Он заявляет, что в то время одна молодая женщина по имени Шаке, жена Мардо, одного из родственников Крко, увела около 30 женщин на высокое и крутое место. Они решили лишить себя жизни, чтобы избежать изнасилования солдатами. Но последние их поймали, изнасиловали и убили. Хечо сам бежал по очень трудной дороге («по которой ходят только медведи», прибавил он). Он сначала отправился в селение Хазнут, в окрестностях Талворика. В это время войска оцепляли деревню Талворик, которую они бомбардировали на следующее утро. Оттуда он бежал в курдскую деревню, где выдал себя за курда [из племени] Бакиранли и где он получил пищу и кров. Там он слышал от курдов, что был получен фирман уничтожить армян, и солдаты пригласили их принять в этом участие, но что они отказались, из-за чего некоторые из них были заключены в тюрьму. Побродив некоторое время в других местах, он вернулся в Шеник, а оттуда отправился в Гелиегузан искать своих мертвецов. Открыли яму, наполненную трупами, но запах был так силен, что они были вынуждены снова закрыть ее. Там он видел труп Тер-Оганеса с веревкой вокруг шеи, с обстриженной бородой, вырванными глазами, обрезанными ушами, губами и носом и с содранной на голове кожей, отогнутой по обеим сторонам на лице. (Это происходило приблизительно через 20 дней после смерти священника).
Власти старались принудить его и других вновь выстроить свои дома и подписать мазбату, в которой выражалась благодарность султану за все его милости и заявлялось, что они очень довольны своею судьбою. Но все отказались подписать.
Он в настоящее время проживает в селении Гаве-
[ стр. 52 ]
ндик близ Хнуса и заявляет о своей готовности дать показание перед комиссией, если его потребуют.
2. Рассказ Анны, дочери Погоса из Шеника
Дочь Погоса из Шеника и жена Доно, замужем всего год, детей не имеет, около 18 лет от роду. Она также принадлежала к семье Крко.
Она подтверждает рассказ Хечо относительно начала дела, прибавив, что при взятии Гелиегузана она сама приблизительно с 250 женщинами была заперта солдатами в сельской церкви. Один курдский родоначальник племени Бакиранли Омер-ага (так действительно называется родоначальник этого племени) пришел и выбрал ее, заявив солдатам, что он хочет ее отдать в жены своему сыну. Хоть солдаты пытались удержать ее, курду удалось ее отнять. Одна беременная женщина взяла ее за руку, прося взять с собой и спасти ее. Два солдата, видя состояние этой женщины, держали пари: один заявил, что ребенок, которого она носила в чреве, — мальчик, другой сказал, что девочка. Они вскрыли ей живот на глазах Анны и вынули ребенка, которого проткнули штыком на груди матери. Анна была уведена к палаткам Омер-бея, курдского родоначальника, где она была изнасилована. Через 7 или 8 дней родоначальник предложил ей перейти в магометанство, на что она согласилась, видя в этом единственную надежду на спасение. Ее водили в течение трех или четырех дней собирать орехи и мало-помалу ей дали больше свободы, думая, что она примирилась со своей судьбой. Наконец, когда ей позволили удалиться одной несколько дальше обыкновенного, она воспользовалась случаем, чтобы бежать на гору Андок, в место, где, как ей было известно, находился родник. Проведя три дня и три ночи в горах, она добралась до Муша. Она думает, что муж ее умер, и заявляет, что готова явиться в качестве свидетельницы перед комиссией... Ее можно найти вместе с Хечо в деревне Гавендик. Хотя их семейство было самое богатое во всем Сасуне, оставшиеся в живых находятся в са» мой крайней нищете. Даже платье, в которое она одета, дали ей добрые крестьяне Басена, когда она шла в Эрзрум.

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л. 88—89.
[ стр. 53 ]


28. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову


8 марта 1895 г.
Донесение № 123
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение рассказ пехотного чавуша (фельдфебеля) Сулеймана оглу Мустафы о сасунских событиях.
Я его представляю как новое данное для характеристики действий турок в этом деле.
Этот рассказ получен мною от французского консула Бержерона, а первоначальное происхождение его мне не известно.

Максимов
Приложение

Перевод с французского*
Из рассказа Сулеймана, сына Мустафы, бывшего чавуша (фельдфебеля) пехоты
Пробыв уже несколько лет в Муше, он несколько раз имел случай посетить шатахские деревни, сопровождая сборщиков податей, и хорошо был знаком с их жителями.
В предпоследнем (1893) году во время талорийских беспорядков один батальон стоял в Мергемузане, близ Шеника и Семала.
В 1894 году его батальон снова пошел в Мергемузан, взяв с собой два горных орудия.
...Полковник Исмаил-бей прибыл из Муша для принятия начальства над войсками. Два дня по его прибытии был парад всех войск, и Исмаил-бей в сопровождении своего секретаря и должностного лица в партикулярном платье, про которого говорили, что он векил (представитель) мушира, подошел с документом, который был прочтен секретарем. Это был султанский фирман, в котором говорилось, что армяне возмутились против его величества и что нужно наказать их, пролив их кровь, дабы они служили примером другим. После этого Исмаил-бей произнес речь, в которой побуждал солдат уничтожать деревни огнем
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.)
__________________________
[ стр. 54 ]
и переколоть мятежников, прибавив, что они могут делать, что хотят, с условием уничтожить все живое, что таков приказ султана. Затем солдаты были распущены по местам. В этот же вечер три батальона получили приказание атаковать Шеник и Семал. Когда крестьяне узнали, что войска приближаются, они сейчас же обратились в бегство. «Как могли они устоять против войск?». Поставили два орудия, из которых пустили несколько снарядов по деревне, убив на главной улице несколько бежавших армян; много других укрылись от артиллерии в школе, которая была атакована после; все, которые в ней находились, были убиты. Деревня была сожжена, и много народу погибло в пламени пожара.
На следующий день войска двинулись на Гелиегузан. Снова было приказано подвинуть вперед орудия, как было сделано раньше и с тем же результатом, как в Шенике и Семале. Только было больше народу, и избиение было соответственно более значительных размеров. С рассветом войска вошли в деревню, и множество оставшихся в ней крестьян было убито или сожжено в своих домах. Дверь одного большого дома не поддавалась никаким приступам, пока не было пододвинуто орудие и дверь была взломана пущенными снарядами. Один-единственный вооруженный старик и множество женщин и детей, которые там находились, были перебиты...
Небольшая часть войск не была допущена к участию в грабеже, получив приказание преследовать бежавших, что они и исполняли, причем офицеры кричали: «Кес, кес» — убивай, убивай штыком, не стрелять. Скоро остановили преследование, но он полагает, что во время нападения и бегства было убито от 600 до 800 человек. Много бежавших укрылось в небольших дубовых рощах. В них производились ежедневные загоны, пока войска оставались в Гелиегузане. Местами лесная чаща обливалась керосином, после чего ее поджигали; те, которые оставались, сгорели, тех же, которые выходили из лесу, убивали. Иные успели бежать на отвесную гору, которая называется Андок, где уже находилось значительное число жителей, ушедших до штурма деревни, Эта гора была оцеплена частью войск и курдами. Остальные войска оставались в лагере в Гелиегузане. Но два батальона с 6 и 8 орудиями были отделены для штурма Талори, по другую сторону гор. Через
[ стр. 55 ]
несколько дней полковник отдал приказание не убивать более тех, которых они захватывали, обыскивая леса, но брать их живыми, и несколько пленных были им посланы к армянам на гору, чтобы предложить им сдаться. В то же время войска и курды получили приказание прекратить огонь против них. Тогда некоторые из бывших на горе начали спускаться и сдаваться. В их числе находился священник Семала Тер-Оганес, с которым он лично был очень хорошо знаком, в сопровождении большой толпы, состоящей по большей части из женщин и детей, умиравших с голода. Через некоторое время вышел один капитан, выделил около сорока более сильных армян и приказал им вырыть три ямы около трех метров глубины и четырех метров в диаметре, что было исполнено до захода солнца. В этот промежуток толпа из приблизительно 200 армян спустилась с горы. К заходу солнца был парад, после которого полковник приказал привести пленных. Сам он сел перед своей палаткой с зиланским шейхом. Полковник спросил тогда, кто начальник этих армян. Священник ответил, что это он. Шейх, с которым полковник посоветовался относительно того, что следовало бы с ним сделать, сказал: «Пусть его выбреют и выколют ему глаза». Тогда призвали цирюльника, который сбрил ему бороду, потом ему выкололи глаза и привязали к шее веревку. Солдаты тянули за оба конца веревки и заставляли его плясать. Наконец полковник сказал: «Доконайте его», и солдаты проткнули его своими штыками, приподнимая его на воздух и затем бросая на землю.
С этого места рассказ Сулеймана касательно деталей резни пленных по ночам совершенно сходен с рассказом Мевлюда. Он сам (свидетель) был отделен для исполнения роли мясника и заявляет, будто бы в одну ночь он убил штыком трех человек, не считая других случаев. Он не был с войсками, которые атаковали оставшихся на Андок-даге, но он слышал, что этот отряд был проведен одним курдом по крутой тропе до вершины горы, где солдаты убили всех, кто им попался. Толпа армян, укрывшихся в глубокой горной скважине, откуда они не могли бежать, была перебита до последнего. Во время этого избиения многим другим удалось разбежаться и уйти между скалами. Он определяет число жертв приблизительно в 5000 человек...

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, п. 97—98.

[KODAK]

Младший секретарь русского генерального консульства в Эрзруме генеральному консулу Максимову




20 марта 1895 г.
Из донесения № 4
В дополнение к предыдущим донесениям о ходе следствия по поводу событий прошлого года в Сасуне должен обратить внимание Вашего превосходительства на следующее:
I. Следствие производится под административным давлением местных властей. Полиция зорко следит, чтобы жители разоренных селений Кавара и Талори не появлялись в Муше, где они могут представить свои жалобы турецкой следственной комиссии (прим. 6). Отлучка из селений для них почти воспрещена, и они находятся под особым надзором; успевшие же тем или другим способом пробраться в Муш, арестовываются и затем высылаются из города...
Выбор лиц, являющихся в комиссию в качестве сторонних свидетелей событий, отчасти, если не вполне, производится местными властями... Часто председатель заявляет, что им вызваны мухтары известных селений, на деле же являются другие лица, доставленные заптиями.
Свидетели, вызываемые таким способом комиссией, разделяются по характеру их показаний на две категории: 1) одни повторяют один и тот же заученный рассказ, хотя принадлежат к жителям различных селений и выбраны и из среды курдов, и из среды армян; 2) другие, принадлежащие к армянам Кавара и Талори, в большинстве случаев не отвечают на задаваемые им вопросы, отговариваясь полным незнанием того, что произошло после их бегства из селений.
Кроме того, некоторые свидетели давали заведомо для них ложные показания, не могущие быть объясненными какими-либо личными соображениями или мотивами.
Во время пребывания в Муше свидетели-армяне находятся на попечении местной полиции, что не может не оказывать влияния на их показания: в заседании 4/16 марта некто Шахбаз, из селения Семал, муж которой, по ее словам, был убит в Гелиегузане, давала вполне определенные и обстоятельные ответы; на следующий же день, после ночи, проведенной в Муше, она отказа-
[ стр. 57 ]
лась прибавить что-либо к своему прежнему показанию. Возвращаясь в селение, она говорила своему сыну: «Какая нам польза высказывать правду; за это и нас могут убить, как убили отца». Кево из Талори (заседание 28-го февраля), оставленный на ночь на попечении полицейского комиссара, на другой день отказался от своего намерения дать показание относительно событий в Талори в 1894 году.
Два свидетеля — Мыгро из Талори (заседание 28-го февраля) и Эго из Семала (заседание 17-го февраля) были, после их показаний в комиссии, арестованы в . Муше.
Трудно предположить, что все вышеизложенное производится местными властями без ведома следственной комиссии.
II. Комиссия не беспристрастна в своих действиях, что доказывается как только что сказанным, так и самой манерой допроса свидетелей. Благоприятные для турок показания не прерываются председателем и тщательно записываются кятибом; свидетели же, говорящие против властей и войск, отвечают только на вопросы, и самый допрос их ведется крайне запутанно, с целью поймать на противоречиях и подробностях.
Пристрастность комиссии видна и из того, что она не сделала никаких попыток выяснить такие важные факты, как убийство солдатами женщин и детей, а также сдавшихся войскам у Гелиегузана...
III. Здешние армяне сначала были возбуждены приездом комиссии и иностранных делегатов; теперешнее же их настроение может быть названо угнетенным. Они ясно увидели, что присутствие делегатов не изменило обычных способов действий турецкой администрации...

Пржевальский
АВПР, Посольство в Константинополе, д.3176, л. 103.


30. Русский генеральный консул в Трапезунде послу в Константинополе Нелидову


14 декабря 1894 г.
Донесение
Подведомственный мне нештатный вице-консул в Керасунде препроводил мне присланное на его имя армянской общиной Шабин-Кара Гисара прошение от 26
[ стр. 58 ]
минувшего ноября о притеснениях и насилиях, чинимых местными турецкими властями над армянским населением и над армянами, арестованными по подозрению в политической агитации.
Почтительнейше представляя у сего на благосклонное воззрение Вашего высокопревосходительства копию с означенного прошения, считаю долгом присовокупить, что согласно разъяснению г-на Колларо основательность изложенных в оном сведений подтверждается рассказами прибывающих в Керасунд из Шабин-Кара Гисара греков и армян.

Н. Шелкунов
Приложение
Копия прошения, адресованного российскому
императорскому вице-консулу в Керасунде
(от армянской общины Шапин-Карахисара).

Перевод с армянского
26 ноября 1894 г.
Желая описать жестокие страдания, выпавшие на долю армянской общины нашего города, мы обращаемся к Вам предпочтительно перед всеми, как к представителю нации великой в силу своей цивилизации и гуманности.
Вам, конечно, хорошо известно критическое положение армян, проживающих в Шапин-Карахисаре; это положение, г-н вице-консул, стало совершенно невыносимым после убийства шести армянских узников, имевшего место около пяти месяцев тому назад.
Правительство, считая, видимо, что ужас, порожденный среди армянского населения города этими зверскими убийствами, все еще недостаточно велик, начало принимать чрезвычайно суровые меры, которые приведут к верной и постепенной гибели христианского населения.
Нам хотелось бы обрисовать Вам это положение, которое можно по справедливости назвать плачевным.
Местные власти и, в первую очередь, мутесарриф Мустафа-бей, желая нахватать чинов и наград, выдумали, что в нашем городе якобы имеются армянские революционеры.
[ стр. 59 ]
Мутесарриф и его приспешники Сабит-эфенди, глава муниципалитета, Джевад-бей, зять мутесаррифа из Су-Шехри, занимаются преследованием армян-христиан, применяя для достижения своей цели самые грубые методы.
С тех пор как были прерваны все средства сообщения, власти отказывают в выдаче паспортов, вне зависимости от того, к какому классу населения принадлежит данное лицо; таким образом, пресечена всякая возможность сообщать во вне о положении вещей.
Была предпринята попытка поголовных арестов жителей города и окрестностей; внезапные обыски, аресты— все это стало теперь у нас повседневным явлением.
Узников сначала отправили в центр Су-Шехри и Андреас, где под надзором Джевад-бея они были подвергнуты самым жестоким пыткам, к которым прибегла разве что инквизиция и которые нам не хотелось бы описывать.
Эти тягчайшие преследования обрушились преимущественно на три категории населения нашего города: интеллигенцию, молодежь, торговцев или капиталистов. Им отказывали в пище, стегали хлыстом, терзали тело щипцами, подвергали пыткам, распяв на кресте, или обливали горячей водой, душили, насиловали молодежь и т. д. Всем этим ужасным пыткам подвергаются узники. Правительства христианских стран, обладающие необходимыми физическими и моральными средствами, имеют возможность прислать своих официальных или тайных наблюдателей для констатации фактов.
Центральная правительственная тюрьма полна узниками такого рода; к ним присоединяют все новых узников. В настоящее время насчитывается около 80 заключенных. Поводом к арестам послужило наше обращение к иностранный консулам, в котором мы обрисовали создавшееся у нас критическое положение. Последние соблаговолили принять к сведению нашу петицию, о чем мы всегда с благодарностью и признательностью вспоминаем. Впрочем, узник может быть выпущен на свободу, если он заплатит властям 200—300 лир — лишнее доказательство в пользу невиновности заключенных. Никто больше не помышляет о торговле, сельском хозяйстве, просвещении или ином занятии, отвечающем подлинным интересам государства. Школы уже закрыты.
[ стр. 60 ]
Честь граждан, их имущество, сама жизнь находятся под угрозой.
Понятно, что с изъятием лучших людей города, которые брошены в тюрьму с помощью бесчестных и несправедливых методов, остальное население никогда не сумеет защитить себя и уже содрогается при мысли о непосредственном вторжении, которое вполне возможно в столь критических условиях.
Турки, поощряемые действиями правительства, вновь преисполнились старого духа насильственного внедрения ислама и действительно готовятся вторгнуться в пределы общины, лишенной всякой возможности защищаться. Правительство не желает силой или мирными средствами защитить население, не допустить варварского вторжения, последствия которого легко себе представить.
Господин вице-консул, трудно и даже невозможно описать в подробностях страшное положение армян: давно наше тело и наш дух не ведают спокойствия, давно мы не ощущаем того внутреннего удовлетворения, которое испытывают честные семьи в кругу своих детей и друзей; нет ни одной семьи, у которой отец, сын или брат не находились бы в тюрьме и не взывали бы о помощи; мы же бессильны облегчить их участь...
Покуда есть добрые и благородные люди, представляющие правительства христианских стран, мы не отчаиваемся. Мы, следовательно, еще раз горячо просим Вас во имя человечности и справедливости пожалеть нас, избавив от этих невыносимых тягот. Нам говорят: «Вы должны умереть под пыткой», но ничего не сообщают о нас иностранным государствам, и заставляют страдать еще больше, если мы взываем к Вам о помощи.
В надежде, что настоящая мольба будет услышана в высших сферах, остаемся вечно признательными Вам.

Армянское население Шапин-Карахисара
АВПР, Политархив, д. 1416.


31. Русский консул в Алеппо послу в Константинополе Нелидову


15 декабря 1894 г.
Донесение № 67
В настоящее время находится в Алеппо александретский каймакам, вызванный сюда вследствие неоднократ-
[ стр. 61 ]
ных жалоб на него со стороны армян, жителей Александретты.
Получив приказание из Константинополя строго следить за поведением армянского населения, каймакам увидел в том удобный случай для прикрытого хищничества. С ревностью, достойной лучшего дела, он поспешил арестовать жителей армян и выслать их из Алеппского вилайета в другой вилайет или даже из одного округа в другой того же вилайета. Арестованные, как политически неблагонадежные армяне, откупались, смотря по возможности и материальному состоянию. Оставались арестованными только те, которые не могли удовлетворить эти требования каймакама.
Трудно, почти невозможно, ожидать, чтобы обвиняемый не оказался виновным по следствию, которое производится административным советом под председательством генерал-губернатора, ожесточенного врага всего, что носит армянское имя или название.
В последнее время было арестовано здесь до 30 армян по подозрению в принадлежности к какому-то политическому заговору. Некоторые из них, как более опасные, отправлены под конвоем в Константинополь, другие высланы в вилайеты Аданский, Диарбекирский и Харпутский.
Во время агонии сисского армянского патриарха, умершего в Алеппо, была приставлена к его дому полиция, чтобы немедленно после его смерти захватить все его бумаги.
В Бейлане был пожар. Несмотря на то, что сгорело несравненно больше армянских домов, нежели мусульманских, армяне были обвинены в поджоге.
В здешнем так называемом лицее один воспитанник-армянин, поссорившись со своим товарищем-мусульманином, назвал его собакой. Несмотря даже на протест кади, не нашедшего в этой ссоре ничего ни антирелигиозного, ни армяно-политического, генерал-губернатор выслал ученика-армянина в Аданский вилайет.
Я просил генерал-губернатора сделать распоряжение о выдаче буюрулди русскому подданному Агавову, отправляющемуся из Алеппо в Антиохию. Узнав, что Агавов армянин, Хасан-паша отказал мне в моей просьбе Я вынужден был вести особенную переписку по этому делу, и только после повторных настояний я мог по-
[ стр. 62 ]
лучить требуемое мною буюрулди для русского подданного.
Вчера получено было мною прошение о защите и покровительстве от 14 городских жителей-армян, арестованных полицией с тем, чтобы на другой день отправить их в Харпутский вилайет. Сегодня утром 14 арестованных армян отправлены под конвоем по харпутской дороге, сопровождаемые плачем и воплями их родственников, взрослых и детей.
Высланные из Алеппского вилайета армяне—большей частью содержатели или сторожа ханов; есть между ними мелкие лавочники, сапожники и портные.

Якиманский
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3197, л. 81.


32. Армянский патриарх в Константинополе министру юстиции и культов Турции Риза-паше


Перевод с французского
8 февраля 1895 г.
Из письма
В своем предшествующем такрире, который я имел честь направить Вам 9-го января, я уже сообщал о своем намерении изложить противозаконные деяния, совершаемые в провинциях, населенных армянами, и вызывающие их жалобы...
Чувствуя всю тяжесть лежащей на мне ответственности, беру на себя смелость рассказать Вам в этом такрире всю правду. Убежден, что именно таким образом выполню свой долг как по отношению к правительству, так и по отношению к своему народу, в соответствии с торжественным обязательством, данным мною при моем возведении в патриарший сан...
Армянский народ, подвизающийся в сельском хозяйстве, промышленности и торговле, неизменно являлся важным фактором прогресса страны. Он всегда платил налоги, которыми облагался, сохранял хорошие отношения со всеми другими подданными империи и, в частности, со своими турецкими соотечественниками, требуя, в конечном счете, только лишь возможности пользоваться благами цивилизации.
В своей частной жизни армяне сохранили верность христианской религии и заботились о поддержании до-
[ стр. 63 ]
бровольными пожертвованиями своих церквей, монастырей и школ, равно как об обучении своих детей, и поставляли обществу людей всех профессий, а государству—способных чиновников.
И что же, Ваше превосходительство! Эта нация оказалась сейчас в таком состоянии, когда ни отдельные лица, ни народ в целом не могут жить мирной и спокойной жизнью.
Нынешняя система управления, организация юстиции и провинциальной полиции с ее чрезмерной централизацией и ее ограниченными функциями недостаточна для охраны прав населения. То же можно сказать и о методах, применяемых фанатически настроенными или неспособными исполнителями.
Подобное положение, при существующем недоверии к армянам, привело к целому ряду правительственных репрессий, так что жизнь, честь и благосостояние в провинциях, населенных армянами, продолжают оставаться совершенно необеспеченными...
Главным занятием армян является сельское хозяйство. Между тем земли, занимаемые ими с незапамятных времен, как аборигенами страны, земли, удобренные их потом, земли, плодами которых пополняется государственная казна, изъяты у них тем или иным способом. В одних случаях влиятельные лица, турки и курды, благодаря поблажкам, которые им предоставляют официальные круги, тайно записывают на свое имя земли, им не принадлежащие, и выселяют подлинных владельцев. В других случаях крестьяне, чтобы заручиться защитой главаря какого-нибудь племени и предохранить себя от бесчинств и грабежей, вынуждены уступать ему лучшую часть своих земель. Случается и так, что армяне, отданные на милость вожакам племен с их постоянной враждой и беззакониями, бывают вынуждены уступить целые селения.
Иногда грабежи довершают несправедливый судебный приговор, вынесенный под давлением извне. Крестьянин остается без имущества, без защиты против насилий, совершаемых именем закона. Любая попытка законной защиты рассматривается как преступление и вызывает репрессии. Так крестьянин становится рабом беев и ага, объектом их торговых сделок. Он платит этим феодалам бесчисленные налоги, отдает в их распоряжение себя самого, свою семью и стада, принужден обрабаты-
[ стр. 64 ]
вать собственным скотом поля для их выгоды и пользы, возводить для них постройки, предоставляя бесплатно и труд и материалы,—одним словом, выполнять все тяжелые повинности, которые на него возлагаются.
Так же мало уважаются владения армянских монастырей, их земли, являющиеся единственным источником, который поддерживает существование монахов и позволяет им удовлетворять духовные нужды своей паствы.
Крестьяне, кроме налогов, выплачиваемых императорской казне, обязаны еще платить вожакам курдов налог, известный под названием кяфирата (налог неверных). Даже монастыри стали должниками некоторых ага, периодически собирающих подати...
Агенты государственной казны и мультезимы довершают эти несчастья своими беззаконными действиями. Для сбора налогов администрация посылает но восемьдесять конных жандармов в селения, насчитывающие не более тридцати домов, и крестьяне вынуждены предоставлять помещение и питание людям и лошадям. Сборщики избивают палками жителей и приходских священников, допускают надругательства над христианской религией и предметами культа. Они изымают земледельческие орудия, отбирают последнюю одежду у тех, кто не может расплатиться тотчас же. Тех же, кто совсем ничего не имеет, бросают в тюрьмы.
Что касается мультезимов, то они при подсчете скота и урожая, принадлежащего крестьянину, удваивают итог и таким образом заставляют платить подати с вымышленных доходов. Они приступают к подсчету урожая настолько поздно, что крестьянин оказывается перед альтернативой: или оставить несобранный урожай гнить на корню, или убрать его, но затем подчиниться требованиям мультезимов.
При взимании десятины показ дохода, превышающего доход предыдущего года, рассматривается как форма вознаграждения чиновников; поэтому в некоторых местах они, вместо того, чтобы назначить оценщиков, представляющих необходимые гарантии личной честности и финансовых способностей, принимают на работу людей, которые способны обеспечить им этот доход. В этих условиях люди без совести, для которых самые жестокие средства хороши лишь бы обогатиться, становятся оценщиками, притесняют население. И так как они всегда
[ стр. 65 ]
в долгу у императорской казны, местные власти проявляют к ним терпимость, чтобы дать им возможность расплатиться.
Измученные крестьяне предпочитают эмигрировать, но эмиграция не безопасна...
Бывает также, что мужчины, оставляя свои семьи на родине, уезжают группами за границу, чтобы заработать на пропитание. Когда же эти эмигранты хотят возвратиться в свою страну, они встречают препятствия со стороны местных властей, которые рассматривают этих несчастных людей как преступников за то, что они покинули страну в поисках заработка.
Что касается покушений на семейную честь, то сколько раз девушки, вышедшие замуж, похищались в день их свадьбы! Доказано, что молодые женщины, и даже малолетние, подвергались тягчайшим оскорблениям. В тюрьмах преступники принуждали к сожительству молодых армянок. Известны случаи, когда родственники под угрозой смерти принуждались к кровосмесительной связи. Трудно говорить обо всем этом без возмущения!
Добавим, как это ни горько, что самый дух недоверия, которым проникнуто отношение правительства к армянам, равно как и бесчисленные беззакония, совершаемые чиновниками из административного аппарата, юстиции и армии, довели до предела бедственное положение нации. Простая жалоба, всякая попытка защиты попранных человеческих прав, сбор пожертвований в пользу школ и церквей, участие в филантропической организации, чтение давно опубликованных поэтических произведений или журналов, которые правительство даже не объявляло запрещенными, ношение оружия, хранение пороха, хотя бы в самых ничтожных количествах, — все это является в глазах правительства тяжким преступлением, которое армяне должны искупать годами тюремного заключения.
Должностные лица и, кроме них, целый сонм проходимцев, не имеющих никакого официального положения, • практикуют ложные обвинения против армян с целью получения награды или повышения по службе или просто ради утоления личной ненависти.
Самый безобидный проступок, любое маловажное правонарушение, анонимный донос и показание, полученное такими средствами, как угроза, применение силы и т. д., являются достаточными для того, чтобы возложить от-
[ стр. 66 ]
ветственность на все население. Тогда начинаются мас совые аресты, и арестованные, после долгих лет предва рительного заключения, приговариваются к самым тяжким наказаниям с помощью крючкотворства, которое должно изображать закон. Иногда даже эти формальности считаются излишними, и применяется настоящая вооруженная расправа с населением. Дело доходит до самых страшных преступлений, жертвой которых становится все население, как об этом свидетельствуют события в Эрзруме, Кесарии и Йозгате и совсем недавние события в Сасуне, происшедшие при самых трагических обстоятельствах.
Несколько архиепископов, епископов, прелатов и священников, в том числе 82-летний достопочтенный старец, были заключены в тюрьму рядом с преступниками и убийцами.
После нескольких лет предварительного заключения поименованные духовные лица были приговорены к различным наказаниям: к заключению в крепости, ссылке и даже к смертной казни.
За неимением официальных данных, патриархия не знает точного числа священнослужителей, находящихся в настоящее время в заключении. Тем не менее сведения, которые достигли патриархии, хотя и весьма неполные, показывают, что в настоящее время около сорока духовных лиц, в том числе пять епископов, одиннадцать прелатов и двадцать два священника, находятся в тюрьмах. Несколько служителей церкви умерли в тюрьмах.
Отряды конной жандармерии непрерывно объезжают селения для производства дознаний. Чтобы оправдать свое существование в глазах высших властей, эти отряды просто измышляют несуществующие политические заговоры или революционные акции.
Для того, чтобы придать таким «разоблачениям» видимость правдоподобия, требуются какие-то улики; с этой целью беспощадно избивают крестьян, чтобы заставить их дать нужные показания. Производят внезапные налеты на дома, причем обыски сопровождаются грабежами, а также оскорблениями чести обезумевших от страха женщин.
Следственные отряды отправили таким способом в тюрьмы, под самыми ничтожными предлогами, большое количество армян, среди которых были даже школьни-
[ стр. 67 ]
ки, подростки. В тюрьмах заключенных избивают, раздев их догола. Их привязывают к крестообразным столбам и прижигают раскаленным железом. Несчастным предлагают принять мусульманскую религию, обещая за это прекратить их мучения и отпустить на свободу. Самые страшные угрозы применяются к этим несчастным юношам, чтобы вырвать у них признание в вещах, о которых они ровно ничего не знают.
В других случаях от крестьян требуют выкупа, обещая освободить их. Так как арестованные часто не имеют возможности заплатить требуемую сумму, их посылают в сопровождении жандармов на рынки с тем, чтобы они добыли там нужные деньги, хотя бы для этого им пришлось обойти все лавки. Женщинам предлагают освободить их мужей ценою выкупа или бесчестия.
Количество заключенных из гражданского населения исчисляется тысячами. Но поскольку переписка патриархии с архиепископами и другими церковными властями провинции, вследствие известных причин, была почти полностью прервана, то установить точное число этих лиц было невозможно.
Мы вынуждены с прискорбием отметить, что такриры, с помощью которых патриарх осведомляет о подобных фактах императорское правительство и ходатайствует об устранении бедствий и лишений, приносящих страдания народу, даже не принимаются к рассмотрению. Эти обращения, в которых патриарх исходит из интересов правительства, страны и нации в целом, рассматриваются как незаконное посягательство и вмешательство в чисто административные дела, находящиеся вне привилегий и компетенции патриархии.
Рассматривая положение с точки зрения свободы вероисповедания, мы с сожалением отмечаем, что из-за существующих притеснений армянский народ лишен даже духовного утешения и права свободно исполнять обязанности и заповеди, предписываемые христианской религией...
Канонические книги, излагающие нашу священную веру, в которых ни одна буква не должна быть искажена, подвергаются просмотру и исправлениям цензоров. В календарях, указывающих религиозные праздники, некоторые части, в которых речь идет об именах святых и посвященных им праздниках, были вычеркнуты, а печатание календарей без этих изменений было запре-
[ стр. 68 ]
щено. Чтение старых изданий этих священных произведений рассматривается как преступление. Печатание истории Армении разрешается лишь с изменениями и пропусками. В школьных учебниках цензоры Министерства народного образования опускают имена прежних армянских царей, князей и генералов и заменяют их другими именами. Запрещено даже употребление армянских названий некоторых городов. Как все остальные христианские церкви, армянская церковь имеет также свое собственное название. Она называется Церковью Армении (А й а с т а н и Е к е х е ц и). Со скорбью мы наблюдаем, как пытаются отнять у нашей святой церкви право носить свое собственное имя.
Со времени принятия армянским народом христианской религии верховным главой национальной церкви является католикос эчмиадзинский, под высшей духовной юрисдикцией которого находится вся армянская нация. Однако императорское правительство запрещает упоминать имя его преосвященства в армянских газетах и публиковать его буллы...
Сколько церквей и монастырей было конфисковано и осквернено! Сколько их было разграблено и сожжено!
Нередко можно видеть врата алтарей и памятники, носящие изображение святого креста, замаранные нечистотами...
С одной стороны, патриархия бессильна удовлетворить настоятельные просьбы и жалобы населения изме нить существующее положение, с другой стороны, возросли трудности и препятствия, способные свести на нет привилегии патриарха и архиепископов. Эти препятствия и помехи вызывают распад религиозных и церковных организаций армян.
Мы перечислим основные факты, говорящие об этом:
I. Армяне имеют утвержденные императорским ирадэ статуты, которые определяют законы, регулирующие их духовное и церковное управление, порядок избрания духовных руководителей нации и членов различных советов и комитетов, а также функции и формы деятельности этих советов и комитетов.
Однако применение основных принципов этих статутов, упоминание о них на армянском языке в газетах и празднование даты их провозглашения были запрещены правительством под разными предлогами.
Члены различных советов и комитетов национальной
[ стр. 69 ]
администрации лишены возможности собираться на законные заседания, а некоторые из них были арестованы за то, что исполняли свои обязанности. Точно так же некоторые армяне, которые воспользовались своим правом избрания различных советов, были отправлены в тюрьму за то, что они якобы избирали членов революционных комитетов.
Эти обстоятельства доказывают, что статуты перестали существовать, а это, в свою очередь, приводит к развалу духовных организаций нации.
II. Берат об инвеституре патриаршего сана и церковные привилегии устанавливают, что в вопросах, касающихся архиепископов и епископов, обвиняемых должностными лицами правительства в поступках или преступлениях, могущих повлечь их смещение или ссылку, правительство не будет принимать никаких мер прежде, чем проверит правильность обвинений, передав дело в патриархию. Из тех же привилегий вытекает, что никакое наказание не может быть наложено на духовных лиц раньше, чем патриарх не лишит их духовного сана. Однако, как об этом было сказано выше, некоторые духовные лица находятся в настоящее время в тюрьмах и ссылке, а наказание было на них наложено при условиях, прямо противоречащих привилегиям патриархии, а также правительственным указаниям.
Напротив, осуществление права патриарха призывать непокорных духовных лиц к повиновению и наказывать, их в случае необходимости наталкивается на трудности и даже на препятствия из-за вмешательства правительства.
III. Рукописные документы патриархии, равно как произведения, которые она хочет печатать, естественно, не могут проверяться цензурой. Однако Министерство народного образования приравнивает эти документы и произведения к рукописям и произведениям, которые представляются частными лицами, и запрещает печатать их без разрешения цензуры, В число их включены даже сообщения и объявления, посылаемые патриархией в газеты.
IV. Приходские армянские школы созданы для того, чтобы дать юношеству, наряду с общим образованием, знание в совершенстве языка, религии, национальной истории, и для воспитания его в духе священных принципов религии и морали. Эти школы содержатся исклю-
[ стр. 70 ]
чительно на средства населения. Однако Министерство народного образования приравняло их к обыкновенным частным заведениям, изъяв их из-под наблюдения, кон троля и юрисдикции патриархии и епископства.
V. Хотя решения по спорным делам, связанные с завещаниями и дарениями, по самому своему характеру должны находиться в ведении церковных властей, правительство не признает компетенции патриархии и архиепископов в этих вопросах.
Во время переговоров относительно соглашения о привилегиях армянского и греческого патриаршеств правительство в устных заявлениях обещало пожаловать армянскому патриаршеству все условия «модуса вивенди», предоставленного греческому патриаршеству. Тем не менее армянскому патриаршеству вслед за этим было отказано в привилегиях, признанных за греческим, в вопросах о завещаниях и дарениях.
VI. Формальности, недавно установленные правительством для получения разрешения на строительство новых и восстановление уже существующих школ, церквей и т. д., далеки от того, чтобы помочь патриархии, и вызывают новые затруднения и серьезные задержки. С другой же стороны, возникли новые трудности, поскольку правительство решило закрыть церкви и школы, не имеющие императорских фирманов, до тех пор, пока не будут получены новые фирманы. Так, например, в трех селениях округа Акн (вилайет Мамурет-ул-Азиз) мюдир приказал закрыть церкви, так как крестьяне не могли представить полученные фирманы, потому что не знали, где они находятся. Этот мюдир додумался до того, что приказал запечатать двери церквей, чтобы жители не могли туда проникнуть.
Тщетно патриархия сообщала правительству даты пожалованных фирманов и многократно просила вновь открыть церкви. Ей было отвечено письменно, что необходимо получение новых фирманов. В результате жители указанных трех селений будут лишены в течение долгого времени всякой религиозной службы.
В соответствии с этим же решением будут закрыты церкви, школы и монастыри, построенные до турецкого завоевания и не имеющие фирманов, а также церкви, школы и монастыри, построенные после завоевания, фирманы которых были утеряны.
VII. Христианская религия признает единственно за-
[ стр. 71 ]
конным браком—церковный брак, а право наследования исключительно принадлежит детям, родившимся от такого брака. Следовательно, право наследования может быть определено и подтверждено только церковными властями, в ведении которых находился умерший. Однако шерифские суды оглашают решения о наследстве, удовлетворяясь показаниями первого встречного, тогда как необходимо, чтобы основанием для них служили сведения, представленные патриархией.
В результате такого рода дела решаются в соответствии с предписаниями мусульманской церкви.
VIII. Кроме налогов, установленных правительством, армянский народ платит еще специальный налог, установленный для покрытия расходов по народному образованию. Однако эти налоги никогда не используются для удовлетворения нужд армянских школ, которые содержатся исключительно на добровольные пожертвования народа. Решения же, принятые Блистательной Портой, крайне затруднили сбор пожертвований и подписку в пользу школ и церквей. Оттоманское правительство недавно запретило вообще какую бы то ни было подписку и сбор пожертвований этого рода. Поэтому сбережения школьных богоугодных организаций иссякли.
В соответствии с древним обычаем, освященным, между прочим, фирманами и бератами, настоятели монастырей посылали членов своих конгрегации в места, подчиненные соответствующим епископствам, для сбора подарков и пожертвований, которыми поддерживалось существование монастырей. Но с некоторого времени провинциальные власти запрещают сохранение этого обычая, прикрываясь распоряжением Блистательной Порты. Таким образом, стало невозможным удовлетворять нужды монастырей...
Вот, Ваше превосходительство, краткое описание общего положения армянского народа. Огромная информация по этому вопросу содержится в многочисленных такрирах, которые в течение многих лет патриархия непрерывно направляла императорскому правительству.
Оттоманское правительство имело возможность, на основании многочисленных расследований, установить и проверить положение в провинциях, населенных армянами, и их нужды; ему известны также все факты.
Патриархия многократно обращалась к императорскому правительству, и она всегда получала от него обе-
[ стр. 72 ]
щания провести реформы и улучшить положение, однако эти обещания и полученные уверения остаются втуне.
Армянская нация, Ваше превосходительство, в качестве христианской общины желает полной свободы отправления религии, беспрепятственного функционирования гражданской и религиозной организации, полного сохранения своих церковных привилегий; она желает существовать в мире как армянская нация, сохраняя характерные свойства и отличительные черты, присущие ее национальной индивидуальности.
Она стремится к установлению определенного порядка, могущего гарантировать ей возможность пользоваться всеми правами, которыми провидение наделило человечество, и всеми благами, которые цивилизация предоставляет трудолюбивым народам...
Патриарх армян в Турции Матевос
АВПР, Политархив, д. 1416.


33. Армянский архиепископ в Эрзруме российскому генеральному консулу Максимову


Перевод с французского
8(20) марта 1895 г.
Письмо
Спешу сообщить Вам только что полученные мной от моего специального уполномоченного сведения о прискорбных событиях, происшедших в казе Спере, находящейся на расстоянии не более семи часов езды от нашего города.
15 декабря 1894 г. турецкое население деревни Чипот, одной из главных деревень Спера, сделало попытку захватить участок земли, принадлежащий армянам, жителям той же деревни. Армяне, естественно, воспротивились этому акту насилия, но мусульмане, раздраженные сопротивлением христиан, взялись за оружие и напали на несчастных, беззащитных армян, творя при этом акты крайней жестокости. Они начали с мужчин, ранив более или менее серьезно 13 человек ружейными выстрелами и холодным оружием. Вот имена жертв (семь из них находятся в безнадежном состоянии):
Мкртыч, сын Каприэля
Торос,
Ованес, сын Тер-Кеворка
Вартан, » »
[ стр. 73 ]
Казар, » »
Казар, сын Тер-Каприэля
Акоп, сын Казара
Григор, сын Баба
Пилос, сын Аракела
Кивас, сын Крелима
Галуст, сын Саркиса
Амбарцум, сын Аракела
Акоп, сын Минаса.
Не удовлетворившись этими зверствами и видя, что мужчины рассеялись по полям, злодеи ворвались в армянские дома, глумясь и издеваясь над женщинами и девушками; одна из них по имени Марта, оказавшая сопротивление бесчестным насильникам, была убита.
Эти чудовища-изуверы убили также одного ребенка из-за того, что он кричал при виде насилий, совершаемых над его матерью и сестрой, — эти крики раздражали насильников.
Спустя несколько дней один юзбаши, объезжавший в сопровождении нескольких заптие эти места для взимания податей, прибыл в ту же деревню Чипот. Он навел справки о случившемся и остался весьма доволен; он поощрил единоверцев к продолжению издевательств над гяурами, посоветовав им, однако, быть осторожнее, чтобы не обращать на себя внимание.
По его указанию избиение армян было продолжено. Имущество армян он захватил под предлогом взимания податей, а вечером выбрал самую красивую армянскую женщину для удовлетворения своих гнусных инстинктов. Несчастная укрылась у себя дома; слуги юзбаши проделали отверстие в крыше дома, через которое юзбаши проник в дом и похитил прекрасную армянку.
Со времени этих событий среди несчастных армян, жителей деревень Сперского округа, воцарился ужас. Женщины, вынужденные целыми днями оставаться дома, забаррикадировались на случай налета, мужчины же едва осмеливаются показываться на улицах деревень. Никто из армян, жителей Чипота, не может приехать в город, а если у него спешное дело, он допускается в пределы города только при условии хранить молчание о происходящем и никому не подавать никаких жалоб.

Армянский архиепископ в Эрзеруме Гевонд
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л. 111.

[KODAK]

Армянское население Шапин-Карахисара российскому послу в Константинополе Нелидову




Перевод с армянского
Шапин-Карахисар, 25 июня 1895 г.
Из письма
Мы, нижеподписавшиеся, считаем долгом просить Ваше высокопревосходительство соблаговолить передать Вашему правительству нашу глубокую благодарность за ту заботливую поддержку, которую оно пожелало оказать нашей стране, пребывающей в невыносимом положении, общей программой армянских реформ, с кратким изложением которой мы имели честь ознакомиться.
Однако, да будет позволено нам заметить, что вопрос о программе реформ не новый, и мы часто разочаровывались в наших справедливых надеждах, которые, казалось бы, давно должны были быть осуществлены.
Ваше высокопревосходительство, Вам прекрасно известно, что когда выполнение законов передоверяется бездеятельным органам или же органам, заведомо не склонным претворять эти законы, или же лицам неподходящим, то, как бы ни были хороши эти законы, они остаются мертвой буквой.
Ведь общеизвестен тот факт, что турецкое правительство, вопреки наличию у него гуманных законов, в своей политике неизменно руководствовалось варварскими методами.
Вновь поручать осуществление программы армянских реформ его султанскому величеству — не насмешка ли это над нами?
Для нас ясно уже, что раны наши, еще не зажившие, пуще будут кровоточить; с одной стороны, экономический кризис, с другой — гонения и невероятные муки окончательно доконают нас...
С глубоким уважением [следует 475 подписей]
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3181, л. 12.


35. Армянский патриарх в Константинополе министру юстиции и культов Турции Риза-паше


Перевод с французского
15 августа 1895 г.
Письмо
Осмелюсь привлечь внимание Вашего превосходительства к поступившим на мое имя жалобам по поводу же-
[ стр. 75 ]
стокостей, чинимых злоумышленниками в деревнях санджака Карахисари-Шарки, Сивасского вилайета, и, в особенности, в деревнях Андреас и Тамзара.
Спешу привести несколько фактов.
В деревне Андреас мусульмане убили армянина по имени Саак Айвазян; там же убили другого армянина Саака Карабеяна, сбросив его с вершины скалы, известной под названием Шемше; в той же деревне восемнадцатилетний турок Мехмед, сын дервиша Карабал-оглы, ударом кинжала убил армянского мальчика Азарика, четырнадцати лет от роду, сына Калайджяна.
Далее, по ложному доносу одного курдского бандита, обвинившего армян деревни Кетче-Юрд в нанесении ему раны и в убийстве двух его сообщников, были арестованы одиннадцать армян, которых подвергли жесточайшим пыткам с тем, чтобы вынудить их признаться в приписываемых им злодеяниях. Родные арестованных, узнав о том, в каких условиях томятся их близкие, отправились в составе двадцати одного экипажа в центр казы, требуя правосудия.
Сообщают также, что мусульманское население деревни Андреас, возбуждаемое фанатиками-хаджами и улемами и поощряемое бездействием властей, грозится вырезать всех христиан.
Что касается жалоб населения деревни Тамзара, то нижеследующие данные исчерпывающе характеризуют обстановку.
Несколько турок-хулиганов избивали армянку, пытаясь надругаться над ней. Услышав крики, армяне поспешили прийти ей на помощь. Насильники, к которым присоединилось мусульманское население деревни, вооруженное ножами и кинжалами, напали на армян. Это нападение было приостановлено лишь в результате вмешательства жандармерии, присланной в Тамзара местными властями. Несколько армян было ранено или жестоко избито. Охваченное страхом армянское население, не решаясь оставаться в этой деревне, вынуждено было бежать в центр санджака, где и проживает в настоящее время, раскинув свой лагерь в районе кладбища. Люди страдают от непогоды и обречены на безысходную нищету.
Отметим особо жалобы на Салиха-эфенди, главного чиновника по составлению описей и оценки недвижимости в Карахисари-Шарки, поселившегося в Тамзара.
[ стр. 76 ]
Помимо угроз и клеветы, к которым прибегает продажный Салих-эфенди, он, под предлогом взыскания налогов, посылает в эти деревни жандармов, которые избивают и арестовывают армян. За малейшую задолженность по налогу Салих распродает до нитки имущество армян по самым низким ценам.
Не довольствуясь злоупотреблением властью, этот государственный чиновник осмеливается нарушать добрые нравы, покушаясь на честь порядочных женщин.
Так, жена армянина Керопа Бозарьяна, жительница деревни Тамзара, которая в данное время находится по делам в Керасунде, подверглась наглому преследованию со стороны Салиха и вынуждена была покинуть деревню во избежание дальнейших преследований. Получив сведения об отъезде этой женщины, Салих попытался вернуть ее с дороги, утверждая, что за ней числится задолженность по налогу. В догонку за ней был послан конный жандарм Мустафа, которому было поручено арестовать ее, но мужественная женщина, полная решимости отстоять свою честь любой ценой, отказалась повиноваться жандарму, и ей удалось таким образом уехать.
Этот поступок главного чиновника по составлению описей и оценки недвижимостей, а также и другие совершенные им злоупотребления и жестокости довели армянское население до крайнего отчаяния. Все армяне подписали и подали совместную жалобу. Они обвиняют Салиха и мюдира деревни, а также брата мюдира Мухаррема и жандармов; имея поручение наблюдать за порядком, эти люди сами творят злоупотребления, поощряемые действиями Салиха.
В жалобах, поступивших в патриархию, с сожалением констатируется, что названное обращение не дало результатов.
Сожалею о том, что к этим жалобам вынужден присовокупить также сведения о положении в Карахисари-Шарки, содержащиеся в различных донесениях и в копии телеграммы, оригинал которой, направленный в адрес патриархии, так же, как и в великий визират и в Сивасский вилайет, в патриархии получен не был.
Согласно этим сведениям, армяне Карахисари-Шарки не осмеливаются выходить из домов, опасаясь за свою жизнь; церковь закрыта и богослужение больше не совершается.
Мною уже отданы телеграфные распоряжения соот-
[ стр. 77 ]
ветствующим лицам об открытии церкви и возобновлении богослужения.
Ввиду того, что положение, согласно донесениям и жалобам, становится все серьезнее, осмеливаюсь привлечь внимание Вашего превосходительства к этим фактам...

Матевос Измирлян
АВПР, Политархив, д. 1416.


36. Из статьи Эм. Диллона «Положение дел в Турецкой Армении» (1895 г.)

В 1891 году Блистательная Порта, опасаясь серьезных затруднений для себя от обещанного введения реформ в Армении и возможной во время войны враждебности Христиан, живущих в провинциях, пограничных с Россией, решила убить двух зайцев одним выстрелом и организовала так называемую кавалерию гамидие, составленную исключительно из курдов. План, предложенный некоторыми высшими сановниками империи, заключался в том, чтобы вытеснить армян из пограничных земель, как, например, Алашкерт, и заменить их магометанами, чтобы число их во всех пяти провинциях было сокращено до таких размеров, при которых исчезла бы надобность в специальных реформах для армянского населения, и чтобы в случае войны курды действовали как противовес казакам.
Эта открытая политика истребления была точно осуществляема и значительно расширена с того времени, и если ей не положат скорого конца, то она без сомнения приведет к окончательному разрешению армянского вопроса; но это разрешение будет позором для христианства и презрительной насмешкой над цивилизацией...
Теперь доказано, что сасунская резня была сознательным делом представителей Блистательной Порты — делом, которое было заботливо подготовлено и беспощадно выполнено, несмотря на то, что эти ужасы вызывали содрогания даже в курдских разбойниках и чувство сострадания даже в сердцах турецких солдат.
Следовательно, жаловаться на необеспеченность жизни и имущества в Армении до тех пор, пока эта страна находится под безответственным управлением Блистательной Порты, это все равно, что солдату жаловаться
[ стр. 78 ]
на серьезную опасность от неприятельских пуль во время кровавого столкновения. Результат, составляющий предмет жалоб, является той именно целью, к которой стремятся, и совершенство, с которым достигается этот результат, служит убедительным доказательством действительности употребляемых мер.
Один выдающийся иностранный государственный деятель, обыкновенно считающийся убежденым туркофилом, недавно заметил в частном разговоре со мною, что турецкое владычество в Армении можно было бы правильно определить как организованное разбойничество, узаконенное убийство и вознаграждаемую безнравственность. Протесты против этой системы могут быть справедливы и уместны, но их едва ли можно считать полезными. Филантроп при посещении тюрьмы может испытать большее огорчение, увидя, что у одного из заключенных связаны руки и ноги, но он едва ли будет тратить время на принесение жалобы по этому поводу, если узнает, что этот арестант присужден к смерти и скоро будет повешен.
Первый шаг к осуществлению плана истребления заключался в том, чтобы систематически разорять народ. Это естественно в стране, где чиновники по восьми или десяти месяцев ждут своего жалованья и затем должны довольствоваться только частью того, что им следует. «Я не получал и одного пара в течение двенадцати недель и не могу даже купить себе платья», — воскликнул чиновник, которому поручено было следить за мною день и ночь в Эрзеруме. «Платили ли вам правильно жалованье?» — спросил я начальника телеграфной конторы в Кутеке. «Нет, эфенди, — отвечал он, — теперь я не получал ничего в течение восьми месяцев; впрочем, я получил месячное жалованье на байрам». — «Как же вы живете в таком случае?» — «Бедно». — «Но ведь вам нужно же хоть сколько-нибудь денег, чтобы не умереть с голоду?» — «Конечно, я имею немного денег, но недостаточно. Аллах милостив. Вы сами теперь дали мне немного денег». — «Но ведь эти деньги не для вас, они заплачены на телеграмму и принадлежат государству». — «Я беру эти деньги себе в возмещение жалования, это составит не очень много, но сколько бы денег ни составилось таким образом, я кладу их себе в карман». Эти люди, конечно, мелкие чиновники, но их положение по существу не отличается от положения их
[ стр. 79 ]
начальников: судьи, офицеры, вице-губернаторы, вали и т. д. находятся в таком же безденежье, но и отличаются нередко большею жадностью.
Тасик [Тахсин]-паша, бывший генерал-губернатор Битлиса, представляет отличный образчик высокого турецкого сановника эпохи истребления. Он имел обыкновение заключать в тюрьму множество богатых армян без всякого основания к обвинению в чем-нибудь или хотя бы какого-нибудь предлога. Затем им предлагалась свобода за большие суммы, представляющие большую часть их состояния. Отказ от платежа имел своим последствием для заключенных такое обращение, по сравнению с которым пытки, применявшиеся к евреям в средневековой Англии, или мучения евнухов принцессы Уды в современной Индии, представляются мягкими и благотворными наказаниями. Некоторые заключенные должны были держаться на ногах целый день и целую ночь, причем им не давали ни есть, ни пить и запрещали двигаться. Если они теряли силы и сознание, то холодная вода или раскаленное железо скоро приводили их в себя, и пытка продолжалась. Так как время и настойчивость были на стороне турок, то вообще кончалось тем, что армяне обыкновенно жертвовали чем угодно, чтобы только спастись от страшных страданий. Им приходилось или принести в жертву все, или сделаться самим жертвами, и они, конечно, выбирали наименьшее из зол.
В вилайете Битлис несколько сот армян, имевших деньги, скот и хлеб, подверглись произвольному аресту и были освобождены за крупную взятку. Некоторые из них не в состоянии были тотчас заплатить деньги, поэтому их держали в мрачных темницах до тех пор, пока они не добыли требуемой суммы, а некоторые из них были умерщвлены. Около ста армян погибло в одной битлисской тюрьме. Следующая петиция с подписями была отправлена мне и, если не ошибаюсь, то одновременно также иностранным делегатам в Муше; эта петиция, исходившая от одного хорошо известного человека, имя и адрес которого я сообщаю, поможет составить себе представление о том, как вали Битлиса управлял своими провинциями и в то же время благодетельствовал: «Мы, служившие турецкому правительству с безусловной верностью, подвергаемся, особенно в последние годы, дурному обращению и гнету то со стороны правительства, то со стороны курдских разбойни-
[ стр. 80 ]
ков. Так, в прошлом году (1894) я был внезапно арестован в моем собственном доме турецкой полицией и жандармами, которые отвели меня в Битлисскую тюрьму, где я подвергся оскорблениям и самым ужасным пыткам. Просидев там четыре месяца, я был освобожден под условием, что заплачу 450 ф. стерл. Для таких действий не было представлено никакого основания или повода. По возвращении домой я нашел свое хозяйство в беспорядке, свои дела расстроенными, и мои средства к жизни исчезли. Моя первая мысль была обратиться к турецкому правительству с просьбой о возмещении моих потерь, но я отказался от этого плана, чтобы не подвергнуться снова аресту. Услышав, что Вы явились в Армению для того, чтоб исследовать положение народа, я умоляю Вас именем бога отметить мое дело. Подписано: Богос Дарманиан из деревни Икнакаджиа в казе Манаскерд».
Налоги, собираемые с армян, чрезмерно велики; взятки, которыми всегда сопровождается их взимание, берутся заптиями и могут достигать невероятных размеров, принимая самые отвратительные формы; что же касается способов, при помощи которых происходит собирание податей, то они сами по себе составляют достаточное основание для уничтожения оттоманского господства в Армении.
Для того, чтобы привести подходящий пример различного уровня обложения христиан и магометан в городах, достаточно будет сказать, что в Эрзеруме, где существует 8000 магометанских домохозяйств, мусульмане платят 395 000 пиастров, между тем как христиане, которых по числу домохозяйств насчитывается только 2000, вносят 430000 пиастров.
В сельских округах все без исключения очень высоко обложено правительством, но самое тяжелое податное бремя, взимаемое на законном основании, легко по сравнению с вымогательствами заптиев. Предположим, например, что семья должна платить 5 ф., которые она и вносит должным образом. Но заптии требуют еще 3 или 4 ф. для себя; им решительно отказывают в этом; начинаются переговоры, сопровождаемые резкими и оскорбительными выражениями, и спорящие сходятся наконец на 1 ф. Но заптии не могут успокоиться: через неделю они возвращаются и снова требуют те же налоги. Армяне выходят из себя, протестуют и показывают ра-
[ стр. 81 ]
списку, но заптии, смеясь, заявляют, что предъявляе мый документ не расписка, а несколько стихов из одной турецкой книги. Поселяне ссылаются на свою бедность и умоляют о пощаде. Жадность, а не сострадание побуждает заптиез согласиться на 3 ф., но этих денег не оказывается наготове: Тогда заптии требуют, чтоб им предоставили молодых женщин и девушек семьи для удовлетворения своих грубых влечений, и отказ влечет для несчастных в виде наказания такие мучения, от описания которых приходится воздерживаться ради приличия и чувства гуманности...
Я видел жертв этих представителей Блистательной Порты и говорил с ними; я осматривал их раны, расспрашивал их семьи, обращался к их священникам, преследователям и тюремщикам (некоторые из них посажены в тюрьму за то, что принесли жалобы), и я без колебания утверждаю, что подобные ужасы составляют не ' только действительные факты, но явления, часто случающиеся. Нижеследующее представляет перевод подлинного документа, находящегося у меня в руках; этот документ за подписью и печатью жителей Мелнкана (каза Кеги) не далее, как 26 марта нынешнего года был отправлен к его преосвященству, ученому и святому иерарху, архиепископу эрзерумскому, который пользуется уважением как друзей, так и врагов:
«Много времени тому назад 4 или 5 заптиев, которым поручено было собирание государственных налогов, избрали нашу деревню своей главной квартирой и заставляют жителей прилегающей местности являться сюда для уплаты податей. Эти заптии едят, пьют и кормят своих лошадей на наш счет, не скрывая, что они решили довести нас до нищенства.
Недавно 7 других заптиев, не имеющих даже предлога в форме собирания податей, явились в нашу деревню, избили жителей, оскорбили христианскую религию и опозорили наших жен и дочерей: затем они схватили трех человек, заявлявших протесты, по имени Погос, Мардиг и Крикор, связали их двойной цепью и повесили на брус за ноги. В таком положении они оставили несчастных, пока у них из ноздрей не пошла кровь. После такой пытки эти три человека заболели. Между тем заптии публично заявили, что руководились в своих действиях только специальными приказаниями начальника полиции.
[ стр. 82 ]
Ввиду изложенного, мы обращаемся к правосудию, чтобы оно спасло нас от этого невыносимого положения». Жители селения Меликан, каза Кеги. 26 марта 1895.
Вот другая петиция от другого селения той же казы, также направленная к архиепископу эрзерумскому:
«Несколько заптиев, под предлогом сбора податей, прибыли в наше селение в 5 часов по турецкому времени (около 10 часов пополудни), взломали двери наших жилищ, ворвались во внутренние комнаты, схватили наших жен и детей, бывших полураздетыми, и выбросили их на улицу вместе с постелями. Затем они крайне жестоко били их и обращались с ними. Наконец, выбрав более 30 из наших женщин, они заперли их в сарай и исполнили над ними свое преступное желание. Прежде чем удалиться, они по своему неизменному обыкновению захватили всю пищу и весь корм, который был у нас. Мы просим Вас обратить Ваше внимание на эти факты и умоляем об императорской милости. Жители деревни Арек, каза Кеги».
Подписано: Мурадиан, Рессиан, Берговян, Мелкониан. 26 марта 1895.
Я сам находился в доме одного армянского поселянина в деревне Кипри-Кёй, когда туда явились несколько конных заптиев. Они вызвали хозяев и грубо потребовали, чтобы им дали поесть, накормили лошадей и устроили ночлег. Я не знаю, чего бы они еще потребовали, но я выручил из затруднения моего хозяина, заявив, что я снял все его помещение на ночь...
Армяне от природы миролюбивы, в сельских округах они страстно преданы земледелию, а в городах совершенно поглощены торговлей. Но чтобы их врожденное отвращение к кровопролитию не было подавлено чувством долга, инстинктом самосохранения и глубокой привязанностью к близким и дорогим для них существам, им запрещено иметь оружие, и мучения, которым подвергают немногих нарушителей этого закона, вызвали : бы краску стыда на щеках соотечественника Конфуция....
Армянам строго отказывают в каких бы то ни было формах правосудия. Один тот факт, что армянин осмеливается обращаться к суду в качестве жалобщика или преследователя против курда или турка, всегда служит достаточным основанием для того, чтобы произошла метаморфоза, превращающая жалобщика в ответчика или преступника и обыкновенно приводящая его в тюрь-
[ стр. 83 ]
му. В таких случаях тюрьма является не более как переходной ступенью от сравнительного довольства к полной нищете, заключенных дочиста обирают и затем выпускают на все четыре стороны. Но что представляет собою тюрьма, этого невозможно описать с достаточной ясностью. Если представить себе соединение старой Звездной палаты в Англии, испанской инквизиции, китайского вертепа для курения опиума, больницы для желтой лихорадки и одного из самых мрачных уголков дантовского ада, то это соединение будет подобием турецкой тюрьмы. Грязь, вонь, болезни, безобразия, мучения в таких видах и размерах, которых в Европе не могут себе и представить... В этих ужасных темницах постоянно смешиваются вопли, вызванные утонченным терзанием, с криками противоестественных наслаждений; грязные песни поются под аккомпанемент раздирающих душу стонов; и в то же время из тел, давно уже лишенных жизненных сил, отлетают души, не оплакиваемые никем, кроме сырых стен, на которых пары невероятных ранений и страшных болезнен скопляются большими каплями и падают по камням на пол, поднимаясь оттуда в виде испарений. Поистине это чудовищный кошмар, превращенный в действительность.
В прошлом марте месяце я просил одного своего друга посетить политических преступников в Битлисской тюрьме и просить их дать мне краткое описание их положения. Четверо из заключенных ответили коллективным письмом, которое производит потрясающее впечатление. Вот последние страницы этого документа, помеченного так:
«Битлисская тюрьма, ад, 28 марта (9 апреля) 1895г.
В Битлисской тюрьме 7 камер, из которых каждая может вместить от 10 до 12 человек. В действительности в них помещается от 20 до 30 чел. Санитарных приспособлений совершенно не существует. Отбросы, и грязь, которым должно было лежать в особом месте, отведенном для этой цели, нагромождены в камере. Воду нельзя пить. Нередко арестантов-армян принуждают пить воду из таза, в котором мусульмане совершают омовения...»
Затем следует краткое, но поучительное описание тех мучений, которым подвергались товарищи писавшего и от которых многие из них умерли. Вот пример:
[ стр. 84 ]
«Малкасс Агаджаниан и Серап Малкассиан из Авзута (Муш) подверглись побоям до тех пор, пока не потеряли сознание. Первого в восьми местах прожгли раскаленным железом, второго — в двенадцати». Другое насилие, совершенное над Серапом, не может быть даже названо. «Гагор Серапиан из деревни Авзут был бит до потери сознания; затем ему набросили на шею пояс и потащили в комнату заптия, где ему было наложено 16 клейм раскаленным докрасна железом». Описав другие мучения, которым он подвергся, например, выдергивание волос, продолжительное лишение пищи и питья при неподвижном стоянии на одном месте, рассказчик передает затем о таких пытках, для которых не существует названия на английском языке и о которых цивилизованный народ не может слышать. Потом он продолжает: «Сирко Микассиана, Гарабеда Леалкассиана и Изро Асвадзадуриана из той же деревни жестоко избили и заставили неподвижно стоять в течение долгого времени, после чего им вылили на голову содержание некоторых сосудов. Корки Мардаиан из деревни Семал подвергся жестокому избиению, у него вырвали волосы и заставили его простоять неподвижно в течение 24 часов. После этого Мулазим-хаджи-али и тюремщик Абдулкадир заставили его подвергнуться т. н. Sheitantopy,* окончившейся смертью несчастной жертвы. Ему было 45 лет от роду. Мекитар Сафариан и Катго Балобиан из Какарлу (Буланик) подверглись такой же пытке. Мекитару было только 15 лет, а Катго всего 13. Сохо Шарайан из Алваринджа (Муш) был отведен из Муша в Битлисскую тюрьму в кандалах. В Битлисе его жестоко избили и заставили находиться в стоячем положении без пищи. Когда он падал в обморок, его приводили в сознание душами холодной воды и плетьми. Ему также рвали волосы и жгли тело раскаленным железом. Затем его подвергли мучениям, которых нельзя описать. Амбарцума Байаджиана, после его ареста, держали в течение трех дней под лучами палящего солнца. Затем его перевели в Семал, где он и его товарищи были избиты и заперты в церковь. Им не позволяли выходить
__________________________
* Буквально значит «дьявольское кольцо». Руки туго связываются и ноги, также связанные за большие пальцы, перетягиваются через руки. Остальные части Sheitantopy состоят из ужасной пытки и отвратительного преступления.
__________________________
[ стр. 85 ]
даже для cтправления естественных нужд и заставляли их осквернять крестильные купели и алтари... Где вы, христианская Европа и Америка?»
В числе четырех лиц, подписавших это письмо, имеется подпись одного очень уважаемого и богобоязненного духовного лица.*
Я лично знаком со множеством людей, прошедших через эти тюрьмы. Истории, которые они рассказывают о своих испытаниях, так ужасны, что трудно было бы поверить им, если б они не были вполне подтверждены страшным зрелищем их помраченного рассудка, изуродованных тел, глубоких рубцов, чудовищных увечий, которые не исчезнут, пока могила или коршуны не поглотят их тела. В пытках и насилиях, изобретаемых турецкими тюремщиками и местными властями, есть нечто до такой степени отвратительно-фантастическое и дико-чудовищное, что простой неприкрашенный отчет о них представляется безумствованием больного дьявола. Но это такой предмет, который невозможно изложить вполне откровенно.
Из того, что уже было сказано раньше, легко можно усмотреть, по каким основаниям люди попадают в турецкую тюрьму в Армении. Для этого достаточно, чтобы они обладали деньгами, скотом, хлебом, женой или дочерью или, наконец, врагами. Мы возмущаемся, когда читаем о жестокостях диких курдов, совершавших набеги на деревни, нападающих на дома, уводящих овец, захватывающих все имущество, которое можно унести, позорящих женщин и спокойно возвращающихся домой с сознанием, что они исполнили за этот день доброе дело. Мы называем это оскорблением цивилизации и, быть может, эта квалификация правильна. Но как ни дурны эти деяния, они представляются самой милостью, по сравнению с турецкими приемами действия, основанными на законе и ужасах тюрьмы. Человек, который по бедности или даже вследствие полной нищеты оказывается не в силах заплатить воображаемые недоимки по податям, который не желает отдать заптиям в виде «бакшиша» свою корову или буйвола, или умоляет их пощадить честь его жены или дочери, попадает в одну
__________________________
* Так как трое из подписавшихся находятся до сих пор в тюрьме, то осторожность мешает мне сообщить их имена, известные, однако, Foreign Office.
__________________________
[ стр. 86 ]
из таких темниц и никогда не выходит оттуда, не отмеченный неизгладимым клеймом этого места...
У армян все больше и больше укрепляется убеждение, что жизнь—это единственная божеская или человеческая милость, за которую им придется исповедовать чувство благодарности. Правда, их не раз утешали надеждой, и с этим утешением выступали даже мы, которые с самого начала помешали России прийти армянам на помощь и дать им хорошее управление и вместе с тем предоставили Турции полную возможность устроить в пяти провинциях новую Дагомею. Действительно, иногда непроницаемый мрак является только провозвестником скорого рассвета; но для этих существ жизнь—вечная тьма неизведанных вертепов. Армяне— христиане, и они обращают свои взоры к богу, зная, что пм нельзя надеяться ни на кого другого...
План истребления, очевидно, действует регулярно и хорошо. Христианское население истребляется, деревни переходят в другие руки почти так же быстро, как меняются декорации в комической опере, и вместе с тем исход в Россию и погр»»»»ьное шествие на кладбища возрастают. Здесь не место давать список деревень, перешедших в магометанство, но один типический пример поможет составить себе представление о том процессе, который теперь совершается. В провинции Алашкерд, граничащей с Россией, существует пять деревень на восток от Каракилисе, именно: Кедр (или Кэтер), Мангосар, Джаджан, Зиро и Кубкеран. Зйуб-паша послал своих сыновей, чтобы занять эти деревни... Генерал Эйуб имеет трех сыновей—Ресго-бея, Канид-бея и Юсуф-бея, и эти доблестные офицеры со своими солдатами выступили прошлой весной и заняли названные деревни. Там было в то время около 400 армянских домов, т. е. приблизительно около 3000 жителей христиан. Теперь в этой местности не осталось ни одного. Только один из прежних жителей по имени Аведис-ага остался в стране, но н он живет в другой деревне, в Юнджану...
Когда я уезжал из Армении, триста шесть наиболее видных представителей населения Кнусского округа подали мне за своею подписью петицию, которую они просили передать «гуманному и благородному народу Англии». В этом документе они справедливо говорят:
«Мы торжественно уверяем вас, что резня, бывшая в Сасуне, составляет только каплю в том океане армян-
[ стр. 87 ]
ской крови, которая постепенно и безмолвно проливается во всей империи после русско-турецкой войны. Год за годом, месяц за месяцем, день за днем невинных людей, не исключая женщин и детей, застреливают, закалывают и убивают в их домах и на полях, пытают варварскими способами в грязных тюрьмах или обрекают на гибель в изгнании под палящим солнцем Аравии. В то время как разыгрывалась эта длинная и страшная трагедия, не раздалось ни одного голоса во имя милосердия и не протянулась ни одна рука, чтобы помочь нам. Эта трагедия продолжается до сих пор, но теперь она вступила уже в свою заключительную фазу, и армянский народ находится при последнем издыхании. Неужели европейское сочувствие должно выразиться только в форме креста на наших могилах?...».
Я получил также скорбное воззвание к английским женщинам от нескольких сотен армянок из округа Кнусс; они молят, как о высшей милости, защитить их от жестокого обращения, которому их подвергают. Печатать это воззвание здесь бесполезно: писаные призывы редко оказывают сильное влияние. Если бы читатель видел самих этих несчастных женщин, как я их видел и слышал их печальную повесть из их собственных уст, рассказанную простыми словами, подкрепляемую стонами и рыданиями и иллюстрированную их нищетой и бедствиями, он мог бы тогда составить себе понятие о положении дел в Армении—положении, которое в добрые старые времена теократии привлекло бы на виновных небесный огонь...
Сасунская резня заставила содрогнуться самые холодные сердца. Но это избиение было небесной милостью в сравнении с адскими деяниями, которые совершаются каждую неделю и каждый день в течение года. Жалобные стоны голодающих детей, стенанья стариков, которым привелось увидеть дела, не поддающиеся описанию, страшные крики насилуемых девушек и нежных малюток, вопли матерей, лишившихся детей благодаря преступлениям, по сравнению с которыми убийство было бы благодеянием; нечеловеческий визг женщин, извивающихся под лозами, эти тщетные голоса крови и мучений умирающих в пустыне, не встретив отклика ни на земле, ни на небе; все это вместе взятое оставляет в тени Сасун и все его ужасы.
Таковы дела, за которые мы несем нравственную от-
[ стр. 88 ]
ветственность; и несмотря на то, что либеральному правительству были известны эти факты и другие, аналогичные им, лорд Кимберлэй не нашел возможным выступить против них и счел неудобным их обнародовать...(прим. 7)

Положение армян в Турции до вмешательства держав в 1895 году.
М., 1896. с 332—335, 338—341 352—357, 362, 366—368, 372—373.


37. Армянское население Марзвана российскому консулу в Самсуне Налетову


Перевод с армянского
Марзван, 9 ноября 1895 г.
Из письма
Пятница 3/15 ноября 1895 года для нашего города стала черным, скорбным и ужасным днем. В этот день Турция обогатила свою кровавую историю еще одной «славной» страницей, кровавой страницей, написанной черными буквами, к отвращению и возмущению всего цивилизованного мира... Еще раз Турция обагрила свой кровавый трон кровью многочисленных невинных христиан. О, хоть бы более не повторялись эти мучения и страдания, которые непрерывно переносят армяне! Хоть бы раз и навсегда разрешился армянский вопрос, чтобы цивилизованные европейские державы больше не слышали о столь отвратительных событиях.
В упомянутое утро все мы, как это делали обычно, совершенно ничего не подозревая, отправились на рынок в свои лавки, открыли их и стали заниматься своими делами. Незадолго до полудня начальник Тевфик со своими полицейскими зашел в лавки близких ему армян и секретно предупредил их о грозившей им опасности, после чего те немедленно закрыли свои лавки и уехали, В тот же день дочь каймакама сообщила своей служанке-армянке о том, что сегодня армяне подвергнутся резне. Лавочники начали что-то подозревать, особенно после того, как турки, отправлявшиеся в свои мечети для совершения полуденной молитвы, стали закрывать свои лавки (обычно они только прикрывали их занавесками). Некоторые купцы и ремесленники также поспешили закрыть свои магазины и лавки и отправиться домой, но в это время на рынке снова появился начальник полиции со своими полицейскими, который не разрешил закрывать лавки, говоря: «Своими действиями вы даете повод для возникновения мятежа». Как
[ стр. 89 ]
только кончилась полуденная молитва, многочисленная толпа турок, вооруженных кинжалами, штыками и топорами, вышла из мечетей, к ним присоединились воинские части, пришедшие из казарм, а также турки из ближайших деревень. Вся эта толпа, вышедшая из своих засад, внезапно напала на рынок и под оглушительные звуки фанфар сметала все на своем пути, убивая каждого армянина без разбора возраста и пола: стариков, молодых, детей, женщин. В то же самое время турки грабили и громили все лавки армян. Под охраной и с помощью воинских частей все награбленные товары вывозились на подводах и мулах. На всем рынке уцелели от погрома лишь лавки турок и греков (в нашем городе имеются 5 лавок греков и 30 лавок турок, занимающихся торговлей фруктами; вся остальная торговля и ремесла находятся в руках армян). Погром и грабеж были ужасными, в лавках не осталось ничего ценного, похищены были даже деревянные колодки у сапожников и дрова у булочников, все же остальное, что считалось ненужным, уничтожалось и ломалось. В этот день погрому и грабежу подверглись также дома армян в турецких кварталах города, а жители были вырезаны. Были сделаны попытки нападения и на армянские кварталы, но благодаря отчаянному сопротивлению жителей-армян, погромщикам не удалось проникнуть в глубь армянской части города. На эти грабежи мы смотрели издали, из наших домов, и наши сердца обливались кровью; мы чувствовали, что армяне нашего города полностью теряют все свое имущество. Не зная о происходившей резне, мы ничем не могли помочь делу и благоразумно решили, во избежание излишних жертв, хранить молчание. К 11 часам вечера, когда на рынке ничего не осталось, сюда явился каймакам, «пекущийся» о нашей безопасности, вместе с полицейскими. Не испытывая угрызений совести, с чувством внутреннего удовлетворения человека, выполнившего свой высокий долг, он шагал по трупам и разгонял отдельных задержавшихся турок. Этого общего погрома избежал только район Ташхан, где нашли убежище около 40 армян, которые в сопровождении военных и полицейских были направлены каймакамом в армянскую церковь. Раненые, которые не могли добраться к себе домой и остались на рынке, были убиты солдатами, оставленными там якобы для обеспечения охраны. Эти убийства видели армяне, спрятав-
[ стр. 90 ]
шиеся в убежищах и готовые клятвенно подтвердить этот факт.
Ночь с пятницы на субботу для турок нашего города была ночью радости и торжества, а для армян—ночью траура и слез. В каждой семье были потери: кто искал своего любимого сына, кто спрашивал о пропавшем муже, кто о своем брате и т. д, И каждый ждал рассвета, надеясь найти близкого, но, увы, рассвет следующего дня еще больше усилил их горе, ибо на рынке были обнаружены только трупы. Это были трупы людей, днем раньше занимавшихся своими мирными делами и благословлявших всевышнего за его благодеяния.
В субботу, 4 ноября, рано утром, когда дома армян все еще находились в осадном положении и никто не осмеливался выходить за порог, Каймакам и начальник полиции со своими полицейскими пришли на рынок и распорядились вывезти трупы на подводах, которые возят мусор и всякие нечистоты. Трупы были перевезены на армянское кладбище, сложены в четыре ряда и закопаны в большой яме. Для этой цели были приведены под конвоем армяне. Трупы зарыли без регистрации имен, без медицинского освидетельствования. О, какое нетерпимое варварство, какое великое преступление, какая жестокость! Мы даже были лишены возможности оплакивать своих мертвецов и поцеловать на прощание их холодные лбы. Какая ужасная дерзость и насилие со стороны турок, которые осмеливаются осквернять каши религиозные обычаи и заставляют без религиозных обрядов, как скот, зарывать в землю наших мертвецов. Стыд, тысячу раз стыд и позор турецкому правительству, которое, называя себя верующим в бога, допускает столь ужасные и вопиющие преступления, немыслимые даже в странах язычников.
Армяне были умерщвлены жестокой и ужасной смертью. После избиения палками и расстрела, турки кинжалами отрезали им головы и другие части тела, наносили многочисленные раны. Трупы были настолько изуродованы, что их невозможно было опознать. Если сюда к нам в ближайшее время придет беспристрастный следователь, то он, несомненно, подтвердит верность наших слов.
По подсчетам армян-могильщиков, число убитых составляет: 80 мужчин, 13 детей и 5 женщин. В это число не входят убитые вне черты города: на полях, в садах
[ стр. 91 ]
и турецких селах. Их число, по имеющимся сведениям, значительно больше. В настоящее время раненых, около 500 человек, большинство из них находится в тяжелом состоянии, ежедневно умирает от 4 до 6 человек. Жестокость властей достигла такой степени, что они запретили доставку лекарств для раненых. Что касается материальных убытков, то пока можем привести следующие данные: подверглись погрому и грабежу 150 лавок армян, общие потери значительно превосходят 150 тыс. золотых, убытки же от похищения векселей и счетных книг пока еще трудно установить.
Правительство до сих пор не приняло никаких мер, чтобы вывести нас из этого нетерпимого состояния. Мы все еще продолжаем оставаться в осажденном положении. Многие семьи помимо того, что лишились своих любимых, в настоящее время остались без хлеба и воды и испытывают нужду во всем. Даже прекращена подача воды в армянские кварталы. И если хоть еще немного будет продолжаться такое положение, многие погибнут от голода...
Поэтому мы со слезами на глазах, полностью отдаемся на Ваше милосердие и умоляем Вас, во имя христианства, во имя человечности Вашим внушительным вмешательством вызволить нас из этого тягчайшего и тревожного состояния, в противном случае в ближайшем будущем Вы узнаете о том, что в Марзване не осталось в живых ни одного армянина.
Не исключено, что турецкое правительство с присущим ему бесстыдством попытается отрицать свою вину и переложит всю ответственность и вину за эти тяжелые события на армян, но при всех случаях и обстоятельствах мы готовы доказать, что организатором этой резни является правительство. Мы располагаем многочисленными достоверными фактами и неопровержимыми доказательствами, которые так же ясно, как и солнце, могут подтвердить, что эта резня является результатом преднамеренных действий.
Исходя из этого, мы просим направить в наш город следственную комиссию, состоящую из представителей различных наций и иностранных подданных. Тогда можно будет установить, что это наше сообщение является лишь преуменьшенным описанием небольшой части тех злодеяний, которые были учинены турецким правительством и турецкой чернью.
[ стр. 92 ]
В то время, когда мы заканчивали настоящее обращение, мы получили известие о том, что к нам в город пребывает комиссия под председательством Абдулла-паши. Мы немедленно составили на турецком языке объяснительную записку об имевших место событиях с тем, чтобы вручить ее комиссии. В среду 8-го ноября упомянутая комиссия прибыла в город и остановилась в правительственном помещении. В 12 часов дня несколько знатных лиц и представителей армянского духовенства попросили аудиенции у этой комиссии для того, чтобы вручить эту справку. На аудиенции Абдулла-паша, не читая нашей справки, с гневом заявил: «Для покорения армян турецкое правительство мобилизовало 150 тысяч солдат и намерено уничтожить полностью всех армян с тем, чтобы восстановить порядок и спокойствие» (получается так, будто мы восстали против турецкого правительства)... Сказав это, Абдулла-паша выгнал наших духовных и светских представителей, не дав им возможности произнести ни одного слова.
Комиссия сегодня рано утром покинула город, не сделав абсолютно никаких распоряжений.
Милостивый государь, в настоящее время мы совершенно растерялись и оцепенели. Мы не знаем, что нам делать. Мы надеемся только на Вас. Только от Вас зависит безопасность нашей жизни.
Вот почему мы умоляем Вас: не оставляйте без внимания нашего обращения и соблаговолите вывести нас из этого страшного положения и спасти.
С нетерпением и волнением ожидая Ваших гуманных забот и указаний, остаемся с покорнейшим уважением.
От имени всего армянского населения Марзвана.

[Следуют подписи и печать]
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3181, л. 38.


38. Армянское общество Чарсанджака российскому консулу в Самсуне Налетову


Перевод с армянского
28 ноября 1895 г.
Мы, нижеподписавшиеся, от имени армянского населения, проживающего в Чарсанджаке, берем на себя смелость во имя человеколюбия и христианской любви
[ стр. 93 ]
просить Ваше превосходительство соблаговолить представить нашу слезную просьбу Вашему высокому правительству, моля незамедлительно взять под свое мощное покровительство, под свою защиту христианское население, переживающее последние часы и минуты существования, вследствие питаемого к нам со стороны турецкого населения и правительства враждебного отношения.
О, если бы мы могли рассказать о тех (окольным путем нам адресованных) многочисленных угрозах или же о дьявольских планах, вырабатываемых по ночам! Армянин лишен любого средства самозащиты и в полном смысле слова походит на связанную и отправленную на бойню овцу, не говоря уже о том, что турецкое правительство, а также турецкое население по велению минутной прихоти готовы зарезать эту овцу, не опасаясь каких бы то ни было наказаний или препятствий. Одним словом, по дошедшим до нас сведениям, турецкая чернь, разумеется, потакаемая правительством, ждет незначительного повода, чтобы через несколько дней заставить местных армян разделить судьбу армян других городов, подвергшихся беспощадному истреблению.
Посему, Ваше превосходительство, получив наше слезное обращение, соблаговолите незамедлительно ходатайствовать перед Вашим высоким правительством, дабы оно своей могучей защитой спасло от явной угрозы истребления 1700 семейств, включая и жителей селений, ожидающих его всемилостивейшей помощи.

[Следуют 13 подписей]
АВПР, Посольсгво в Константинополе, д. 3181, л. 48.


39. Письмо из Харберда в Армянскую патриархию в Константинополе


Перевод с армянского
Харберд, 14 декабря 1895 г.
Ужасные события, происходившие в Харберде и его окрестностях, являются следствием приказа свыше, который осуществлялся с применением маккиавелистских приемов временно исполняющем обязанности генерал-губернатора Мустафа-пашой и военным комендантом Рагиб-пашой.
В августе Рагиб-паша установил мир между курд-
[ стр. 94 ]
скими беями и ага окрестных племен и селений в расчете на их помощь во время замышлявшейся резни. Примирение состоялось во время объезда Рагиб-паши и Мустафа-паши деревень и племенных кочевий. Вожаки курдских племен и курдские нотабли, находившиеся по тем или иным причинам в тюрьмах, были освобождены. Все эти лица получили указания относительно осуществления резни.
Спустя несколько дней после этого примирения и освобождения заключенных была произведена поголовная раздача курдам ружей системы Мартини; оружие взяли из военного склада. Харберд и Арабкир обменялись своими воинскими гарнизонами. Таким образом, участники резни должны были оставаться неведомы населению этих двух важных пунктов. Были мобилизованы редифы, якобы для охраны армян. Однако значительная часть этих редифов была переодета ночью в крестьянскую одежду и отправлена в деревни для всякого рода грабежей; с другой стороны, крестьян переодели в солдатскую форму, приказав им нападать на армян и истреблять их. Резня началась в вилайете Мамурет-ул-Азиз нападением на селение Бердак (округ Чарсанджака); это произошло 10 октября старого стиля.
Население Бердака, осведомленное о намерениях курдов, храбро защищалось и вынудило напавших отступить; но жандармы устроили западню: они пообещали армянам свою защиту, если те допустят жандармов в свои дома. Армяне имели несчастье поверить словам представителей государственной власти, а последние, едва войдя в дома, приказали своей орде напасть на жителей; начались резня и грабежи, проводившиеся самым варварским образом. Не удовлетворившись этим, убийцы и грабители подожгли ряд. домов; те из жителей, которые избежали резни, были силой обращены в магометанство.
Армяне, жители селения Тил, узнав о нападении на селение Бердак, поспешно направили несколько своих представителей в Мезра, чтобы поставить в известность местные власти о случившемся; но эта мера, равно как и действия армянского митрополита, остались без результата, вследствие безответственного поведения правительства, которое ограничилось лишь лживыми обещаниями, доказав этим свою причастность к резне.
Вечером того же дня курды предприняли новое на-
[ стр. 95 ]
падение на Бердак и селения Кузу-Ова, в том числе на Харсик, Тшоркух, Корнэ, Царук, Беглушен, Кулькух и др.: повсюду жители были либо убиты, либо ранены, а остальные силой обращены в магометанство; жилые дома и прочие строения поджигались. Священники и школьные учителя также стали жертвой резни, тела их были разрублены на куски; церкви осквернялись. Одним словом, весь край был превращен в развалины.
Один из вожаков, Сулейман-бей, и его брат, уже ранее прославившие себя жестоким обращением с христианами, на этот раз отличились новыми зверствами: утверждают, что они закалывали как скот каждого попавшего к ним в руки армянина. По сведениям из достоверных источников, ими или по их приказанию, было убито более 300 армян.
В то время как в Бердаке и его окрестностях совершилось это разбойничье нападение, орды продвигались к Уюль-Ова, совершая на своем пути от Чичмэ до Уголь-Ова не менее зверские преступления. В Чичмэ была пощажена жизнь сорока именитых граждан, которым позволили укрыться в церкви. Однако спустя неделю один из шейхов, осуждая умеренность, проявленную по отношению к этим сорока армянам, предложил им принять магометанскую веру; армяне отказались. Шейх приказал убить их одного за другим на пороге церкви. Он заставил церковного служку и еще одного армянина присутствовать при этом убийстве, а затем распорядился, чтобы они перетащили трупы к реке, привязав к ногам веревку. Шейх объяснил эту меру «нежеланием прикасаться к собакам-гяурам, чтобы не осквернить себя».
В Бузсу жители, защищаясь от разбойников, сумели в течение трех дней удерживать их на почтительном расстоянии, но затем на помощь нападавшим прибыли регулярные войска и, проникнув вместе с. ними в деревню, начали резню.
Армяне укрылись в церкви, в своем единственном убежище, но нападавшие оцепили церковь так, чтобы никто не смог убежать, и подожгли ее; часть из них стала жертвой огня; те, кто пытался убежать, погибли под ножом; оставшиеся в живых были силой обращены в магометанскую веру. Похищенные молодые девушки и женщины опозорены.
В Цовке население, уже знавшее о зверствах, совершенных в окрестностях, покинуло деревню. Погромщики,
[ стр. 96 ]
не обнаружив в Цовке ни одной живой души, подожгли дома и унесли все, что могли награбить. Спустя две недели крестьяне возвратились в Цовк, поверив обещаниям правительства, но, как только вошли в деревню, подверглись новому нападению. Начались ужасная резня и грабежи.
В Кокулу население решило отбиваться от банды в 2000 человек. Но что могли поделать крестьяне против разбойников, щедро снабженных вооружением и боевыми припасами?
Подвергшись жестокому нападению, мирные жители вынуждены были решиться на бегство. Погромщики разграбили деревню дотла, превратили ее в развалины. Их начальник, военный, приказал им доставить несколько бидонов керосина и поджечь деревни Кокулу, Гомк и Дадем. Викарий церкви в Кокулу был сожжен заживо, викарий Дадемской церкви—убит и изрублен на куски.
В этой деревне вожак Хаджи Бего проявил чудовищную жестокость; он заставил разрезать на четыре части одну женщину и повесить куски ее тела на столбах для всеобщего обозрения; по приказу этого палача другая женщина была раздета догола и проведена обнаженной по деревне. Говорят, что он убил своими собственными руками около ста человек. Селение совершенно разграблено, погромщики унесли все, вплоть до строительных лесов, дверных запоров и т. д.
В Дадемском монастыре армянин Погос-эфенди, родом из Перджинча, был убит, а тело его разрублено на куски.
Архимандриту Оганесу из Бардзрахайацского монастыря предложили отречься от своей веры. Он попросил два часа на размышление. Его просьба была удовлетворена, и этот святой человек принялся молиться богу, обливаясь слезами. Присутствовавшие при этом погромщики решили не дожидаться истечения предоставленного срока. Бросившись на несчастного, они стали резать ему руку, сустав за суставом. Дойдя до локтя, палачи вновь предложили архимандриту принять магометанскую веру. Последний спокойно ответил: «Я верю в бога-отца, в Иисуса Христа—его сына и в святого духа». Услышав такой ответ, бандиты вконец озверели: они привели архимандрита к порогу церкви и там прикончили, перерезав ему горло.
Монастырь был разграблен, а затем подожжен. По-
[ стр. 97 ]
добные факты ограбления и поджогов повторялись почти во всех монастырях.
В Кесерике за два дня до резни турецкое население, числом до 300 человек, окружило дом некоего Ягджяна под тем предлогом, что якобы у него хранится динамит. Члены семьи Ягджяиа и армянское население Кесарика, решив, что это нападение предпринято самовольно чернью, стали энергично защищаться. Турки поспешили известить провинциальные власти, которые послали в Кесарик солдат, а также направили туда армянина Геворка Джафаряна с поручением убедить армян сложить оружие в знак подчинения правительству. Поверив словам властей, армяне сдали оружие, но как только солдаты забрали оружие и удалились из деревни, произошел новый кровавый набег.
Невозможно перечислить все акты жестокости, совершенные в этой деревне. Фотограф Мартирос был заживо сожжен, его бороду облили керосином и подожгли, жена его была убита. Один турецкий булочник заявил, что он убил девяносто семь армян и хвастал, что убьет еще троих, чтобы округлить цифру до ста. Убивая, он подвергал свои жертвы непередаваемым мукам — отрезал им предварительно нос, уши и т. д.
Заживо сожгли одного священника армянской церкви, другого силой обратили в мусульманство, заставив надеть тюрбан.
Жители, пытавшиеся спастись от этих ужасов бегством, были убиты солдатами, которые расположились в окрестностях селения. Таким образом, приказы свыше об истреблении армян и ограблении их имущества были выполнены со всем усердием,
В Гусейнике местные власти и курдские главари предложили армянам сдать властям оружие в доказательство покорности. Армяне ответили на это просьбой обеспечить безопасность их жизни и имущества. Правительственные чиновники, беи и курдские нотабли поклялись именем своего пророка и убедили армян, что больше никто и никогда их не тронет. Армяне сдали большую часть своего оружия. Тогда турки и курды спустили с колокольни армянской церкви колокол, подкатили его к берегу и бросили в воду. Они заявили, что поведение армян покажет, действительно ли они покорились или же намерены протестовать против этого ничтожного нарушения их прерогативы. Решив предотвратить угро-
[ стр. 98 ]
жавшую им опасность, армяне очень спокойно реагировали на все это. Тем не менее на следующий день прибыл полк солдат регулярной армии для осады Гусейника. Отряд солдат занял форт Гусейника. Сигналом к резне послужили звуки трубы. Турки и курды принялись совместно убивать христиан. Очень скоро были убиты восемьсот человек. Армяне Григор Керкерджян и Тигран Нахикян были зверски зарезаны. Палачи убили священника армянской церкви Тер-Ваграма и еще десять человек, армянина Арутюна, который выстрелом из винтовки убил турка, давшего сигнал к резне. Был убит не только сам Арутюн, но и все члены его многочисленной семьи, кроме одного младенца — единственного, кто спасся от ножа убийц.
Добавим, что солдаты, находившиеся в форту, убили всех, кто пытался спастись от резни бегством в Мезра. Бежавшие в горы были перерезаны курдами. Священник Тер-Оганес ответил крестным знамением на предложение отречься от своей веры и принять мусульманство. Он был убит, и тело его разрублено на куски...
Турки угрожали Гусейнику двумя орудиями, помимо того, они направили два орудия на Харберд и два других на Мезра. Всякая связь между городами и селениями была нарушена. В Харберде ничего не знали о том, что происходило в Гусейнике или в Мезра. В Харберде погромы начались после трагических событий в Бердаке, Гусейнике и других местностях.
Началось с грабежей армянских домов, расположенных в турецких кварталах и на окраинах. На следующий день после резни был полностью разграблен армянский квартал; одновременно были произведены выстрелы из орудий по строениям, принадлежавшим американским миссионерам. Вспыхнувший пожар уничтожил эти дома. Орудийные выстрелы превратили в развалины армянские школы и церковь. Число погибших составляет приблизительно сто человек, раненых — двести... Все здания верхнего квартала города были охвачены огнем. Вечером более 500 женщин и девушек были отведены в хан Бейник-оглы, где им предоставили убежище.
От священника Тер-Акопа, из армянской церкви в Харберде, потребовали отречения от своей веры. Тер-Акоп ответил, что он верит в бога и всех его пророков, но этот уклончивый ответ не удовлетворил турок. Пятьдесят солдат обнажили шашки и, раздев священника,
[ стр. 99 ]
приставили клинки к его груди, продолжая добиваться отречения. Эти угрозы так подействовали на священника, что он сошел с ума и стал произносить какие-то бессвязные слова, сопровождая их жестами, несомненно, обличавшими безумие. Турки отправили его в тюрьму, заявив, что мусульманская религия не допускает обращения сумасшедшего, но решили обратить его в магометанство на следующий день, когда придет в себя. Несчастный священник и по сей день находится в темнице.
Убийства и ограбления происходили также в квартале Минамуд, где убито девятнадцать и ранено 40 человек. В сирийском квартале убито двенадцать человек и двадцать ранено. Здесь сирийцы укрылись в своем храме — церкви пресвятой девы. Когда началось нападение, они просили погромщиков пощадить их, тем более, что они сирийцы, а не армяне. Это соображение отнюдь не повлияло на погромщиков, которые ответили, что они не делают никакого различия между той или другой христианскими нациями. Войдя в церковь, погромщики разграбили ее и осквернили, убили священнослужителя за отказ отречься от веры, увели с собой женщин и девушек-беженок, внешность, которых пришлась им по вкусу...

АВПР, Посольство а Константинополе, д. 3184.


40. Католикос Ахтамара армянскому патриарху в Константинополе Измирляну


Перевод с армянского
19 декабря 1895 г.
Из письма
Вашему высокопреосвященству, несомненно, известны плачевные события, жертвой которых оказалось христианское население Азиатской Турции и, главным образом, армянская паства...
Самым зверским образом были вырезаны тысячи невинных; почти всюду повторялись душераздирающие сцены мученичества первых веков христианства... Свыше сил человеческих изложить все акты жестокости, все злодеяния: несчастный народ, безоружный и пребывающий в состоянии полного подчинения, был безжалостно вырезан. Города и села подверглись опустошению и подчас сметались с лица земли в огне пожаров, зажженных преступной рукой.
У духовных лиц сдирали с головы кожу; людей из народа любого возраста и состояния подвергали звер-
[ стр. 100 ]
ским пыткам, затем убивали. Те, кому удавалось спастись от огня и меча диких орд, скрывались в пещерах, взбирались на скалистые горы или уезжали за границу, преодолевая смертельную опасность ради спасения своей жизни.
Женщины и молодые девушки подвергались насилиям; множество детей стало сиротами; повсюду встречаешь родителей, выплакавших все свои слезы, разыскивая следы сына или дочери. В довершение всех этих ужасов на оставшихся в живых обитателей этого края обрушился жесточайший голод; оплакивая гибель дорогих им существ и потерю имущества, они страдают также от отсутствия пищи... На протяжении всей своей истории армянский народ никогда не переживал таких бедствий, и можно добавить, что ни одна христианская нация не была жертвой столь жестоких преследований...
Где было видно, чтобы тысячи христиан насильственно обращались в магометанство во избежание верной гибели во время резни, причем их заставляли совершать всевозможные аморальные поступки, вплоть до кровосмешения, во имя законов навязанной им религии.
Следующий далеко не полный список покажет, в каких больших размерах совершались зверства и как тяжелы постигшие армян несчастья.
Название
селений
Количество
домовЧисло убитых
жителей1. Севкар
2. Дианджун
3. Неркин Годенц
4. Нерпан
5. Оханц
6. Хоруг
7. Верин Годенц
8. Паганц
9 Луан
10. (неразборчиво)
11. Кеги
12. Тандзик
13. Сос
14. Аргуин
15. Таларс
16. Бадранц
17. Хузб
18. Неркин Хоруг
19. Хут
20. Сори
21. Пахт
22. Соганц
23. Арнджис
24. Дуагс
25. Геран
26. Ташт
27. Анд
28. Тцмен
20
50
30
10
13
45
12
20
13
12
13
10
20
5
12
16
18
12
10
10
60
18
20
20
10
13
20
16
13
25
13
6
5
20
7
12
5
5
7
4
13
3
14
6
8
6
5
5
50
13
12
13
6
7
9
8

[ стр. 101 ]
Сгердский округ. В этом округе турки вырезали жителей целого ряда селений, большая часть оставшихся в живых была вынуждена принять магометанство. Церкви разрушены или превращены в мечети. Все селения разграблены.
Монастырь Сурб-Аствадзадзин, расположенный в окрестностях Басена, был разграблен. Настоятеля монастыря архимандрита Карапета силой обратили в магометанство и дали ему двух жен. Монастырь Сурб-Киракос, расположенный в Кечсу, был также разграблен; бандиты убили настоятеля Погоса Хачатуряна. Точно так же был разрушен и опустошен монастырь Сари Сурб-Аствадзадзин. Разграблен также Сгаваракский монастырь. Из обитателей монастыря трое убиты. Священника Оганеса, настоятеля этого монастыря, заставили принять магометанство и взять двух жен...
Хизанский округ. В сорока селениях Хизанского округа было вырезано 400 армян. Бандитов возглавляли следующие вожаки: 1. Сеид Али, сын шейха Джелаледдина, 2. Али, уроженец Хорорса, 3. Бешир, 4. Мустафа-бей, 5. Мради, 6. Халил, факи из Харита, 7. Халид, 8. Шам.
Армяне, оставшиеся в живых, насильственно обращены в магометанство, так же как и духовенство церквей, из коих половина разрушена, другая же половина превращена в мечети. Все монастыри округа опустошены, разграблены и осквернены.
Священнику Сааку, настоятелю моностыря в Сурб-Хаче, бандиты вспороли и набили соломой живот.
Мамртанкский округ. В 20 селениях этого округа самым зверским образом вырезано 160 армян. Большинство уцелевших было вынуждено принять ислам.
Монастыри и церкви разрушены, разграблены и превращены в мечети.
Шатахский округ. Все селения, расположенные в Шатахском округе, за исключением окружного центра, были разгромлены ордами под начальством курдских вожаков: Шакира, Мехмеда и Курдо-бея.
Тот же Шакир, вместе со своими бандитами, разгромил селения на территории Нордузского округа, где в настоящее время жителям грозит насильственное обращение в магометанство...
В округе Айоц-дзор всевозможные зверства совершались бандами под начальством Шакира, Тейфура, а
[ стр. 102 ]
также курдами из Востана и Артамета. Грабежи происходили повсеместно, бандиты не щадили даже монастыри.
Особенно пострадало селение Сурб-Вартан того же округа. Его безжалостно разграбили, и в результате жители остались нищими. Что касается селений Артамет, Цывыстан, Бердах и Кендранц, то и они испили свою чашу страданий.
Грабежи происходили по всему Карчканскому округу.
Убийства совершались самыми варварскими способами. Так, например, тело архимандрита Петроса, настоятеля монастыря Сурб-Карапет в Сорбе, было изрублено на куски, ему вырезали язык и после жесточайших пыток прикончили...
Селения Мокского округа были также разорены и разграблены. Аналогичная судьба постигла густо населенные селения Возми и Дех, где окрестные курдские ага совершали невообразимые злодеяния. Мы не располагаем подробными сведениями относительно зверств, совершенных в Бохтанском округе и его окрестностях, но известно, что в этих округах на всей территории вилайета и в близлежащих провинциях нет ни одного уцелевшего города, ни одного селения, избежавшего этих бедствий. Немногочисленные сведения, приводимые нами здесь, были доставлены беженцами, которые со слезами на глазах рассказывали нам о зверствах.
Ежедневно в исторический Ахтамарский монастырь — местопребывание нашего пастыря — стекаются тысячи несчастных: голых и босых, голодных и нищих; они все еще во власти неописуемого ужаса, под впечатлением диких сцен, свидетелями которых они были. Бедствия настолько велики, что, несмотря на всю нашу добрую волю, мы часто бессильны облегчить страдания обращающихся к нам за помощью...


АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3184.


41. Исполняющий должность епархиального начальника в Муше католикосу всех армян Хримяну


Перевод с армянского.*
Муш, 26 декабря 1895 г.
Письмо
Из представленной у сего записки Вашему святейшеству благоугодно будет видеть, какой прискорбной
__________________________
* Перевод сделан в Эчмиадзине в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 103 ]
участи подверглись и в каком ныне положении находятся проживающие в обширных уездах трех вилайетов—Харбердского, Диарбекирского и Битлисского — многочисленные армяне. Наши сведения составляют лишь одну сотую долю совершенных над ними жестокостей и варварств, ибо, вследствие существовавшего страха и боязни, сообщения совершенно прекращены, и невозможно было до сих пор узнать обо всем точно и подробно.
Во всех этих прискорбных происшествиях более всех страдало население 47 армянских деревень в Гендже, находящемся в нашей епархии, жители которых ныне, оставаясь без жилья и без всяких средств к пропитанию, рассеялись по пещерам и другим местам, терпя голод и холод. Обращения их к нам об оказании помощи остаются без всякого удовлетворения, ибо мы не имеем возможности это сделать и осушить горькие слезы этих несчастных. Обыкновенно мы их утешаем тем, что о злосчастной судьбе их написано кому следует и испрошено исцеление. Они же, со своей стороны, утешаясь этим, еле-еле переживают свои несчастные дни.
Немыслимо, чтобы они сами могли ходить куда-нибудь, ибо тотчас делаются жертвами оружия лютого; допустим, что они могли бы тайком перебраться, но куда? Диарбекира более нет, в Муш прийти не могут, так что если этим несчастным не будет оказана немедленная помощь, то в эту зиму все они сделаются жертвой голода.
Вследствие сего спешу, возлюбленный Хайрик армян, обратить Ваше прославленное милосердие и соболезнование на этих несчастных и просить, имея на то полную надежду, чтобы соблаговолили кратчайшим путем или через Эрзерум оказать помощь этим голодающим и тем спасти их жизнь.
Надежда их и утешение, как и нас всех, — Ваше святейшество Хайрик! Умоляем, благоволите спасти жизнь жителей этих 47-и деревень с 15 000 населением.
Принимая смелость испрашивать благословение Вашего святейшества, остаюсь покорным слугой и сыном.
И. д. епархиального начальника в Муше и викарий в Гендже
Вартан Вартапет Акопян
[ стр. 104 ]
Приложение

Перевод с армянского*
26 декабря 1895 г.
Верховному патриарху нашему Мкртичу,
святейшему католикосу всех армян
Ваше святейшество, блаженный Хайрик, со слезами на глазах и прискорбным сердцем собираюсь, богом умудренный отец, в сей записке представить Вашему блаженству те плачевные события, которые случились в последние два месяца, в октябре и ноябре, с проживающими в Турции родными сыновьями Вашего святейшества
Не осмелился бы я, святейший Хайрик, принять на себя исполнение сей записки или, вернее сказать, сообщение этих печальных событий, чтобы не прибавить в Вашем и без того наполненном бесчисленными прискорбиями израненном сердце еще новые страдания, но, будучи уверен, что известия о печальных событиях и мученических страданиях несчастных соотечественников уже дошли до сведения Вашего блаженства, счел необходимым сообщить верные и, по возможности, подробные об этих событиях сведения, в которых, Ваше блаженство, бессомненно, нуждаетесь.
В начале записки, как видно, мною вкратце упомянуто о тех вилайетах, откуда, из-за слишком далекого от нас расстояния, невозможно было получить подробные сведения о жертвах проживающих в них армян, бессомненно подвергнувшихся той же участи — безжалостному и варварскому избиению. Про армян же вилайетов Диарбекирского, Харбердского, Битлисского и Эрзрумского, сопредельных с Тароном — Мушом и Генчом, мы успели, по возможности, заручиться более подробными и точными сведениями через посланных в разные стороны людей и в особенности через соседних курдов и возвратившихся с ними из Харберда и Диарбекира армян, ушедших, по обыкновению, осенью в те места для торговли овцами.
Перечислим вилайеты, в которых несчастные армяне сделались жертвой турецкого безжалостного и варварского избиения.
I. В Алеппском вилайете: 1. Алеппо, 2. Антакия с че-
__________________________
* Перевод сделан в Эчмиадзине в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 105 ]
тырьмя большими деревнями, 3. Килис, 4. Биреджик, 5. Назиб с деревнею Мезар, 6. Мараш со своими деревнями, 7. Айнтап со своими деревнями, 8. Урфа со своими большими деревнями: Кармунджом, Бозовою и Буджагом и 9. деревня Джибин, недалеко от Ромклая. Все эти местности, большей частью, подверглись избиению и разграблению.
II. В вилайете Адана. 1. Хаджин с окрестностями подвергся избиению и разграблению.
III. Карахисар с деревнями Талаш и Эверек с окрестностями подвергся избиению и разграблению.
IV. Себастия с окрестностями; города Гурун, Тиврик, Зара, Шапин-Карахисар с деревнями Тамзара и Авшар-Ова с окрестностями, Евдокия, Амасия и Марзеван с окрестностями избиты и разграблены.
V. Трапизон с окрестностями и Самсун подверглись избиению и разграблению.
VI. Эрзрум подвергся избиению и разграблению. Эрзрумская равнина разграблена и местами совершены убийства. Байберд с окрестностями подвергся избиению и разграблению. Хасанкалинский монастырь св. Аствацацин разграблен и сожжен; монастырская прислуга убита, настоятель монастыря архимандрит Димотеос убит и сожжен Басен разграблен и местами совершались убийства. Хнус со своими деревнями разграблен и местами были избиения. Дерджан с деревнями разграблен, население вырезано, оставшиеся в живых вместе с тамошним викарием, архимандритом Нерсесом, силою обращены в магометанство. Ерзнка с деревнями подвергся избиению и разграблению. Кеги местами подвергся избиению и разграблению.
VII. В Харберде, кроме квартала Мезре, остальные все, а также протестантская знаменитая школа с учениками подверглись избиению, разграблению и сожжению. Деревни: Асор, Синамур, Хусейник, Хапусин, Кесерик, Мореник, Хагамб и Измэ, населенные многочисленными армянами, подверглись ужасным образом избиению и разгрому. Дома сожжены.
Город Балу жестокими действиями истреблен и разграблен вместе с окрестными деревнями: Булушкир, Ярмджа, Еникёй, Хабхаб, Жет, Хошмат, Соганлу, Мезре, Нехри, Теркан, Лахан, Ниджаран, Сарыкамыш, Вартенис, Капуачмаз и др.
В округах Харберда и Балу уничтожено всего 93 де-
[ стр. 106 ]
ревни, все названия которых покуда не могли узнать.
Убитые жители вышеупомянутых деревень Харберда и Балу по настоящее время не похоронены, за отсутствием людей, и тела их отданы на съедение животным и птицам.
Самое ужасное избиение было в Байберде. Во время избиения жителей деревни Соганлу, Байбердского округа, были изнасилованы молодые армянки, убиты и затем голыми и обагренными кровью, вопреки стыдливости, были брошены повсюду; грудные дети их были умерщвлены отрезанием головы, руки и ноги; некоторые же из них, будучи еще живыми, уперлись об оледеневшие груди своих матерей, высасывая с ужасными криками их обагренные кровью и засохшие груди.
Многие из армянок Байберда, ради избавления себя от варварского обращения, вместе с грудными детьми бросались в реку Евфрат, протекающую мимо Байберда. Все это рассказали нам вернувшиеся с курдами из Харберда армяне, которые были очевидцами всех этих ужасных сцен.
Также Капанмеден, Арабкир, Акн, Чарсанджак, Чмшкацаг, Малатия, Бехесни, Хисн-Мансур и Адияман, города и деревни с окрестностями, подверглись избиению и разграблению.
VIII. Город Диарбекир подвергся избиению и разграблению. Дома и лавки сожжены. Так как в самом Диарбекире армян больше, чем мусульман, то начальство приглашало в город части гамидие... Истребив армян в Диарбекире, они бросились на находящуюся по ту сторону Тигра, близ Диарбекира, деревню Хетербош, жители которой после неудачного сопротивления заперлись в своей каменной церкви и защищались из окон, но войска, под конец, успели взобраться на террасу церкви и, сделав дырку, всыпали туда солому, облили керосином и, таким образом, подожгли церковь, которая сгорела вместе с защищавшимися. Затем бросились на дома и перебили находящихся в них женщин, девиц и детей самым варварским образом.
После всего этого они напали на широкую равнину Диарбекира, называемую «внутренней равниной», и неописуемыми варварскими действиями убивали всех армян, изнасиловали красивых женщин и девиц, разграбили все их имущество и сожгли все дома, обратив их в кучи развалин.
[ стр. 107 ]
Уцелевших же местами жителей обратили силой в магометанство вместе со священниками, так что на всем обширном пространстве Диарбекирской равнины не осталось ни одного христианина.
По имеющимся достоверным сведениям во внутренней равнине подверглись избиению и разграблению следующие деревни: 1) Башха, 2) Книат, 3) Хуссейнан, 4) Або, 5) Миралян, 6) Черек, 7) Гурешан, 8) Хезелха-сар, 9) Салекан, 10) Наджижан, 11) Иноджан, 12) Гундеджано, 13) Балавала, 14) Дерик, 15) Хашаван, 16) Алебнци, 17) Трбесепи, 18) Хелен, 19) Адча, 20) Блбез, 21) Хавшан, 22) Баш-Беюк, 23) Ферак, 24) Зере, 25) Хашдар, 26) Зензен, 27) Халда, 28) Клихок, 29) Фарханд, 30) Бамейдан, 31) Диран, 32) Хасам-далу, 33) Дасна, 34) Фаяти, 35) Дзор, 36) Бишмет, 37) Хаджи Черкес, 38) Мхур, 39) Гартула, 40) Гундерашо, 41) Корит, 42) Берехашан, 43) Алдин, 44) Тахик, 45) Бадекане-Кеме, 46) Течмен, 47) Зако, 48) Алодина, 49) Башкей, 50) Сорикан, 51) Чатал, 52) Грабадж, 53) Поришан, 54) Трке, 55) Шерефикан, 56) Бошат, 57) Хазо, 58) Керек, 59) Личик, 60) Гундек, 61) Вердасути, 62) Бахезрех, 63) Неркин-Данут, 64) Ишкистек, 65) Башдари, 66) Исоин, 67) Синун, 68) Элмедин, 69) Илохан, 70) Греседан, 71) Зерджел, 72) Белейдир, 73) Базбуд, 74) Барез, 75) Верин Кеферджу, 76) Неркин-Кеферджу, 77) Крери, 78) Пасорг, 79) Мецинан, 80) Тлмердж, 81) Хлхамег, 82) Зох, 83) Бра, 84) Чвахез, 85) Чоманик, 86) Кохан, 87) Дмсерик, 88) Мелхен, 89) Палоник, 90) Хезхез, 91) Джефан, 92) Сеердан, 93) Големасан, 94) Брзандже-Жорин, 95) Брзандже-Жерин, 96) Мелефан, 97) Мамла, 98) Джезни, 99) Сбхиг, !00) Барендж, 101) Грехасан, 102) Кемир, 103) Хрефас, 104) Бадчефт, 105) Алиок, 106) Хопин, 107) Хзнамер, 108) Тхрек. 109) Даки, 110) Джейескер, 111) Хоп, 112) Дусадчик, 113) Чизарф, 114) Хидук, 115) Салас, 116) Ткох, 117) Аинкер, 118) Пекенд и 119) Арандж.
Местечко Лидже с двумя большими деревнями Сарнис и Окум с 7-ю священниками силой обратили в магометанство, совершив над ними обряд обрезания. А следующие деревни Лидже: Малахта, Куме, Агкан, Айнгуз, Шемшем, Харбахен подверглись избиению, разграблению и сожжению. Пришедшие из окрестностей Лидже и защищавшиеся в монастыре Йагапайском более 2000 людей подверглись избиению. Настоятель монастыря
[ стр. 108 ]
священник Бахан убит, монастырь разграблен и сожжен.
Также подвергся избиению и разграблению находящийся вблизи несторианский монастырь.
Принадлежащие к внутренней равнине следующие деревни: Джернохи, Пирамен, Гресалат, Хиджикан, Кферджин, Дарсел, Башнех, Хайдарикан, Марая, Гуламира, Шераш, Ванк, Ходнов, Шелеман, Шехан, Трджел, Тасделан и Дадал тоже подверглись избиению, разграблению и сожжению.
Совершенно то же самое в местечке Хайне и в деревнях его: Двне, Карачик, Джума и Сардеш.
Также уезды, находящиеся в Диарбекирском вилайете: Северек, Аргни с монастырем св. Богородицы, Эгиль, Джермук, Чингуш и Адиш подверглись избиению, разграблению и сожжению.
Город Мардин с католическим населением истреблен и разграблен.
IX. Битлисский вилайет. Город Битлис перебит и разграблен вместе с окрестными деревнями и уездами, которые суть: 1) Хултик, 2) Мучгони, 31 Гелнок, 4) Гехер, 5) Бас, 6) Восдин, 7) Цхгам, 8) Ваник, 9) Сасик, 10) Шен, 11) Сан, 12) Анд, 13) Доп, 14) Дашдом, 15) Ворцак, 16) Сак, 17) Ниш, 18) Гарп, 19) Хумс, 20) Гут, 21) Ходзет, 22) Харт, 23) Члкан, 24) Сидян, 25) Гомк, 26) Мезре, 27) Бабжен, 28) Бор, 29) Гамах, 30) Цвар, 31) Хахрев, 32) Аламек, 33) Джрхор, 84) Шамирам, 35) Парханд, 36) Амб, 37) Горву, 38) Хмелджур, 39) Верин-Маркорк, 40) Неркин-Маркорк, 41) Нормиз, 42) Харткот, 43) Хурдап, 44) Хицоркин, 45) Тух, 46) Пркус, 47) Кулик, 48) Чамалдин, 49) Аграк, 50) Маднаванк, 51) Цоргонк, 52) Цгак, 53) Херсонк, 54) Тегур, 55) Азах, 56) Дапаванк, 57) Мецк, 58) Гошдян, 59) Сохурт, 60) Джерок, 61) Гдзвак, 62) Цагке, 63) Гамбурдж, 64) Хараб-Шехир, 65) Сисадзор, 66) Назик, 67) Гарп, 68) Брудк, 69) Мегук, 70) Ворцинг, 71) Гзех, 72) Маритаг, 73) Хавутаг 74) Хур, 75) Верин-Асбичер, 76) Неркин-Асбичер, 77) Гидзу, 78) Мцу, 79) Камах, 80) Мецдзор, 81) Мрцанк, 82) Богнуд, 83) Шон, 84) Арпи, 85) Нидж, 86) Грху, 87) Алберт. 88) Каруган, 89) Эрестаг, 90) Охнах, 91) Зеннер, 92) Саснут, 93) Баякан, 94) Годум, 95) Шикранис, 96) Хез, 97) Сарихач, 98) Хиартан, 99) Уснус, 100) Харзет, 101) Агкцор, 102) Авак-Tax.
[ стр. 109 ]
В некоторых из деревень жители перебиты, а другие — только разграблены. Также значительное число людей вместе со священниками силой обращено в магометанство; церкви превращены в мечети.
Большинство деревень Хизана разграблено и подвергнуто избиению, изнасилованы девицы и женщины, и множество семейств обращено силой в магометанство. Церкви ограблены, святыни осквернены, настоятели монастырей Сурб-Хача и Камагиеля умерли в ужасных пытках, а монастыри ограблены.
Город Сгерд подвергся избиению; лавки и дома разграблены, женщины и девицы изнасилованы, двери здания епархиального начальника, церквей и школ разломаны и здания ограблены. Священник, учитель и слуга епархиального начальника убиты. И. д. епархиального начальника архимандрит Димотеос Дивриглиан смертельно ранен, а остальные силой обращены в магометанство, и все это совершено самым бесстыдным и варварским образом.
Следующие деревни нахии Эрун, Сгердской казы: Сарус, Авин, Авав, Номбаин, Сермет, Дерик, Генджик, Сизяк, Чумбух, Мезре и др. подвергнуты избиению, женщины и девицы изнасилованы; бежавшие в горы и ущелья вымерли от голода и холода, остальные же со священниками и церквами обращены силой в магометанство.
Ниже поименованные деревни нахии Ширван, Сгердской казы: Марен, Курина, Гунде-Хезан, Геган, Минар и пр. разграблены начисто, жители большей частью подверглись избиению, женщины и девицы изнасилованы, часть их разошлась в разные стороны и погибла от голода и холода, а другие обращены силой в магометанство.
Находящиеся в окрестности Сгерда жители деревень: Ханек, Султан, Греренц-Дусадик, Мзре-Халк, Канисорек, Хемдуна, Кузана, Васит, Силахар, Неркин-Сулан, Верин-Сулан, Хоп, Мезрерэш, Багем, Нир, Азик, Бер, Ачик, Джиназкер, Зеук, Hep, Дилан, Бери-Дилан, Плур, Халеви, Бинарен, Изнамир подверглись избиению, а селения — разграблению; оставшиеся в живых обращены силой в магометанство.
Деревни, находящиеся в пахни Нахибане: Гелхок, Техири, Таки, Хедхедк, Тербесе, Зерфас, Раджаба, Баджуд, Милика, Джелдика, Хулик, Рашек, Мирерик, Хафек, Чиговик, Бимер, Хашдар, Шешма, Башдерам, Млкеша, Бнуник и Дира подверглись избиению, ограбле-
[ стр. 110 ]
нию и сожжению, жители частью обращены силой в магометанство.
Деревни, находящиеся в Генче, в Чапахджуре: Чевлик, Марак, Севсар, Дарбасан, Снак и Дек; в окрестностях Генча: Гриош, Дюшмалан, Валер, Диарибок, Чмасни и Купар; а также в нахие Бечаре: Бечар, Риэ, Норашен, Мурдарек, Андив и Изак подверглись местами избиению, разграблению целыми деревнями; оставшиеся в живых, большей частью, обращены силой в магометанство, церкви — в мечети.
В Маназкерте: деревни Боклан, Харабе, Хасанбеки пор, Байраман, Ангак, Норек, Боги, Парху, Гдзу, Джазгнуд разграблены дотла, и население лишено всяких средств к жизни, угнан весь скот.
В казах Хулпе и Хиане: Кегеирван, Агаранк, Инцкар, Эюб, Гаске, Шогек, Хрудж, Тего, Неврек, Телтеф, Пасур, Машдак, Ингузнак, Мшхицор, Севит, Араигонк, Хегин, Сагдан, Парга, Арсек, Гремори, Бахамда, Джумара, Берм, Баци, Архонд, Данц и Грехохи всецело разграблены и лишены средств к жизни; местами совершены убийства, и некоторые деревни сожжены. Из них шесть, а именно: Сагдан, Парга, Арсек, Гремори, Грехохи и Бахамда, обращены в развалины, а население укрылось в пещерах. Как население этих шести деревень, так и остальные, будучи лишены всякого средства к жизни и не имея возможности уйти куда-либо, несомненно, в эту зиму должны погибнуть поголовно, если не будет оказана им помощь.
В городе Муше: живущие в Муше магометане простого сословия внезапно бросились на базар, на армян, убив шестерых и ранив 30 человек...
Из деревень равнины: Знярет, Сордат, Мечты, Баглу, Боду, Гайбян, Хергерд, Комо, Авран, Хашхашдаг, Хопер, Дадрском, Рзхау и Дерик ограблены и местами совершены изнасилования.
Из деревень Буланыка: Коп, Харабашхер, Пиран, Какарлу, Лотар, Плур, Мирбар, Шехагуб-Меджерлу, Шерван-Шех, Хамза-Шех, Харагел, Лиз, Бркашен, Гогак, Акряк и Хошгялди угнали крупный и мелкий скот, и местами совершены убийства, в числе которых убит также Левон-эфенди Максудиан из Лиза...
Опасность угрожает каждый день и каждый час, и малейший предлог может обратить весь Муш с окрест-
[ стр. 111 ]
ностями в кучу развалин, почему население ведет себя очень осторожно.
Здешнее начальство старается от нас и от всех взять силой благодарственные письма. Покуда мы не согласились на это и намерены не принимать его предложения, ибо за что мы должны благодарить — за избиения, грабежи, изнасилования, обращения силой в магометанство и за другие злодеяния; но едва ли придется нам выдержать это до конца, и боюсь, что за это придется пожертвовать жизнью не мне одному, а многим. Итак Мушский край находится тоже в самой опасности между жизнью и смертью...
Святейший Хайрик, вот наша судьба и участь; просим, умоляем со слезами, сжальтесь над оставшейся в живых горстью народа и, если возможно, то не откажите бросить горсть воды на огонь, сожигающий его.
Если же не будут приняты меры против сего угро жающего пожара, то Тарон с остальными частями падет жертвой варварства, и тогда Вашему святейшеству придется с высоты Арарата молить за их покой и пожелать им небесное блаженство...

Вартапет Акопян
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3184, л. 193—205


42. Католикос Хримян министру иностранных дел России.


Эчмиадзин, 13 января 1896 г.
Из письма № 54
Препровождаю при сем полученный мною вместе с письмом константинопольского армянского патриарха от 20 декабря в копии поданный им В. Порте 4-го декабря такрир, представляющий свод донесений о беспримерных опустошениях, произведенных в населенных армянами провинциях турецкой империи в течение последних месяцев истекшего года...
Приложение

Перевод с французского*
Из отношения константинопольского армянского патриарха к турецкому министру от 4 декабря 1895 г.
Армянский народ, проживая в Анатолии, с давних пор не пользуется безопасностью ни жизни, ни имуще-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 112 ]
ства, ни чести и лишен правосудия; постоянно заявлял он о своем бедственном положении и взывал к милосердию, как это видно из многочисленных такриров, представленных патриархатом Порте и оставленных ею без внимания. После обнародования в газетах о реформах для шести областей над армянами повсюду совершены беспримерные злодеяния и изуверства. Поступившие в патриархат письменные и телеграфные сведения изображают эти злодеяния в ужасных размерах, хотя, конечно, эти сведения далеко не полны. Затем следует описание, на основании вышеупомянутых сведений, злодеяний, совершенных над армянами, по городам и уездам, начиная от Трапезунда и Эрзерума через всю Анатолию до Киликии включительно (Мараш, Сис и пр.). На основании этих сведений, злодеяния эти были заранее организованы, местные власти бездействовали или поощряли избиение и грабежи армян, войска принимали участие в бесчинствах и грабежах. Церкви и несколько монастырей разграблены; в некоторых случаях священники и настоятели убиты; были случаи — сдирали с них кожу. В деревне Хорхос Битлисской области трех священников принуждали принять мусульманство. Насильно надели на них чалмы и до 800 семейств, оставшихся после избиения, принудили принять мусульманство. В Адане женщины и девушки были собраны в одно место для выбора из них лучших и избиения остальных; в этой же местности в присутствии совершающего литургию священника была изнасилована его жена: священник же вслед за сим был заключен в тюрьму за то, что позволил себе о случившемся довести до сведения епископа. Злодеяния эти везде были однообразны; нападали на лавки, грабили товары и убивали людей, затем нападали на дома и, если не могли туда проникнуть, то поджигали; в селениях все имущество подвергалось грабежу, скот угонялся, затем все запасы и жилища предавались огню, так что жители остались без убежища, без средств к пропитанию, и, если не будет оказана скорая помощь, они погибнут от голода и холода...
Уцелевшее от истребления население лишено крова, пропитания, одежды и необходимых для продолжения своих занятий инструментов, оно подвержено всем последствиям зимней стужи и потому нуждается в скорой помощи...

АВПР, Политархив, д. 3449, л. 62—63

[KODAK]

Португальский консул в Алеппо итальянскому послу в Константинополе



Перевод с французского
Алеппо, 29 января 1896 г.
Из донесения
Имею честь изложить Вашему превосходительству устные показания о прискорбных событиях, происшедших 28 и 29 декабря прошлого года, спустя несколько дней после разоружения христианского населения. Показания даны мне несколькими лицами, прибывшими из Урфы.
В среду утром 28-го некоторые мусульмане посоветовали своим друзьям-христианам уйти с базара и оставаться дома, ибо в этот день замышлялась резня. Действительно, к полудню в Тельфедере, мусульманском квартале, господствующем над кварталом, населенным армянами, скопилась большая толпа народа.
По сигналу, данному кем-то из соседней крепости, многочисленные банды вооруженных мусульман и резервистов хлынули в армянский квартал через четыре различных пункта. Двери домов были выломаны ударами топоров, и население безжалостно вырезано. Осажденные, естественно, обратились в беспорядочное бегство, спрыгивали по уступам или бросались в колодцы в надежде избежать смерти. Погромщики рыскали по всем углам, бросали в подвалы воспламеняющиеся вещества для того, чтобы вместе с деревянными строениями сжечь и тех несчастных, которые там укрывались. Резня продолжалась до полудня следующего дня и прекратилась лишь тогда, когда уже не оставалось жертв...
Армянская церковь, где укрылось более 2500 человек, главным образом женщин, детей и стариков, была облита керосином и подожжена. За исключением пятидесяти лиц, которым удалось вовремя выбраться на крышу, все остальные погибли. В подвалах церкви задохнулось 400 человек.
Утверждают, Ваше превосходительство, что мулла Сеид Ахмед, шейх дервишей, сам начал резню. Он заставил лечь на землю одного армянина и собственными руками зарезал его, произнося при этом ритуальные стихи, которые мусульмане читают вслух при обряде принесения в жертву. Еще с четверга 26 декабря этот мулла Ахмед собрал на площади Кала Буаня видных
[ стр. 114 ]
мусульман, призывая их к убийству армян, которых, по его словам, нужно истребить, как врагов государства, как неподчиняющихся власти султана.
Рассказывают, что группа погромщиков напала на один дом, в котором находилось 150 армян. Погромщики убили 120 человек и прекратили резню лишь при сигнале трубы, прозвучавшем на цитадели. Таким образом, тридцать человек спаслось. Дома и лавки армян были разграблены, а все имущество, которое не удалось увезти, уничтожено на месте.
В понедельник же оказалось достаточно разослать по мусульманским кварталам несколько пикетов солдат, чтобы воспрепятствовать новым погромам; а 13-ти жандармов, расставленных вблизи французских и американских зданий, вполне хватило, чтобы оградить их от каких-либо нападений.
Во вторник 31 декабря глашатай призывал мусульманское население (прим. 8) передать властям похищенных молодых армянок. Тридцать армянок были переданы властям, а две отреклись от своей веры и приняли магометанство...
Число убитых армян достигает, согласно армянской версии, от 10 до 12 тысяч человек, но следовало бы подождать новой переписи, чтобы установить точную цифру...
Из числа мусульман выказали чувства человечности во время этих печальных событий и заслуживают всякой похвалы Мустафа-ага Реджеп, Хайдар и Халил Реджеп. Они спасли около пятидесяти человек, оказавшихся на крыше горящей церкви, и, кроме того, укрывали христиан, проживающих у них в квартале, и тех, кто сумел до них добраться. Главными зачинщиками убийств, как сообщают, были мулла Сеид Ахмед, Мустафа-эфенди; Гуссейн-паша Эртади-заде; Гариф-паша, начальник редифов; Кюрдо-ага; Хаджи бекир Микяил-оглы; Али-ага Азал Исен Агаси; Хаджи Мамед Онасуан-оглы Ассад-эфенди; Хаджи Кара-ага; сыновья Хаджи Исса Абдуллы.
Ваше превосходительство! Виновники всех этих зверств по сегодняшний день не наказаны, а несчастные, уцелевшие от резни (их приблизительно 6800 человек), остались без всяких средств к существованию... Большинство пострадавших, оставшись без крова и без одежды, не вынесут суровой зимы.
[ стр. 115 ]
Помимо армян-григорианцев, убито около сотни других христиан, среди которых человек пятьдесят армян-католиков. Официальные цифры, сообщенные здешними властями: 600 убитых христиан и 120 — мусульман. В действительности, судя по рассказам, слышанным мною лично от беглецов из Урфы, допрошенных отдельно и не имеющих никакой связи с армянами-григорианцами, мусульман погибло не более пяти: 3 при нападении на церковь и 2 — при разделе добычи.

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3182 2.


44. Российский вице-консул в Ризе послу в Константинополе Нелидову


18 февраля 1896 г.
Выдержки из донесения № 39
Я неоднократно имел честь высказывать в своих донесениях Вашему высокопревосходительству свою оценку утверждениям турецких властей о восстании армян или о приготовлениях армян к восстанию: кроме слов и писаний, подготовка восстания армянскими революционерами ни в чем, по крайней мере в Трапезундском вилайете, не выразилась. Оружия у армян нет, и все утверждения турецких властей об этом должны иметь заднюю мысль оправдать образ действий турецких властей по отношению к армянам.
Беспорядкам в Трапезунде 26 сентября 1895 года предшествовали симптомы: обвинения турецкими властями армян в хранении оружия, домовые обыски, политические процессы, наконец, покушения на жизнь турецких сановников. В действительности не было обнаружено ни одного склада оружия, и мало того, у армян не было обнаружено даже отдельных ружей и револьверов какой-нибудь одной общей системы, что указывало бы на общее руководство вооружением армян с определенной политической целью. Этого не могут не знать турецкие власти, и если, тем не менее, в официальном документе вновь появляется обвинение армянина в посредничестве при получении и раздаче оружия, то я осмелюсь высказать свою догадку, что такой факт служит тревожным симптомом готовящихся в санджаке Джаник Трапезундского вилайета событий. Некоторым (хотя при существующих в Турции порядках слабым) утешением служит общий отзыв о Самсунском мутесаррифе
[ стр. 116 ]
как о порядочном человеке и энергичном администраторе...
В пятницу 16-го сего февраля в 10 часов вечера внезапно началась в Трапезунде, одновременно во всех кварталах, стрельба из ружей; пускались и ракеты. Никто из консулов, ни командир нашей канонерской лодки не были предупреждены об этой стрельбе. Трескотня выстрелов продолжалась полтора часа подряд. Нечего и говорить, в какое смятение привели эти ночные выстрелы, без малейшего стеснения производившиеся под самыми окнами домов, все христианское население, в особенности армян, не без основания боявшихся и дрожавших за свою жизнь. Лишь на следующий день разъяснилось, что ночной стрельбой 16 февраля турки «сгоняли тень с луны» (в это время было частное затмение луны).
Такая стрельба в городе, считающемся на осадном положении, не свидетельствует о заботах вали избегать поводов к нарушению общественного спокойствия...
Заключение из ночной стрельбы 16 февраля надо сделать следующее: мусульманское население вооружено. Это всеми утверждалось и раньше, и только в объявлениях генерал-губернатора, расклеенных на всех углах улиц, заявляется, что «закон строго запрещает частным лицам носить оружие, и кто будет в этом преступлении уличен, тот будет подвергнут строжайшему наказанию».
Нет основания полагать, что мусульманское население вооружено только в г. Трапезунде, а в других местах вилайета не вооружено. Таким образом, слова турецких властей, что армяне вооружены и вооружаются, расходятся с наблюдениями, свидетельствующими, что армяне совсем не вооружены и не вооружаются, а что вооружены мусульмане. Факт этот важен, в особенности в связи с тревожным симптомом, о котором я имел честь высказаться выше.

Гиппиус
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3134, л. 102.


45. Из донесения русского консула в Конии в посольство в Константинополе


Март, 1896 г.
При избиении армян в Кесарии [18 ноября 1895 г.] полиция и солдаты начали принимать участие к прекращению резни только по прошествии четырех часов.
[ стр. 117 ]
Что в некоторых пунктах избиение армян было предначертано высшими центральными властями и повелено привести в исполнение, — это едва ли подлежит сомнению...
В общем же, мусульмане избивали армян и греков клюками, серпами, палками, ножами и кинжалами — словом, холодным оружием. Говорят, со стороны армян (особенно в домах) были и выстрелы из ружей и револьверов. Впрочем, такие дома, где раздавались выстрелы, были не только разграбляемы, но и сжигаемы даже вместе с их обитателями.
По окончании резни, грабежа лавок и домов и похищения женщин и девиц — словом, после побоища, полиция пригласила греков подобрать трупы своих убитых на базаре и армян — взять своих жертв. Что же касается убитых (до 200 человек) в Памбукли-Хане, то аробщики свезли их и побросали в ограду древней крепости. Относительно числа всех убитых и разграбленных я собрал следующие сведения.
По словам мутесаррифа армян-григориан и католиков
убито
греков
протестантов
похищено девиц235 чел.
10 »
7—8 »
3 »
из которых две возвращены и одна остается еще неразысканной.
По показаниям же армянского григорианского архимандрита Тиртата, всех армян (мужчин, женщин и детей)
убито
разграблено до
сожжено
причем в двух домах сгорело до
женщин и девиц похищено346 чел.
400 домов
27 »
13 чел.
21 »
Возвращены все, кроме одной ненайденной девицы. Для похорон было передано архимандриту только 288 армян, мужчин, женщин и детей.

По записи же начальника школы Иезуитской в Кесарии
убитых
раненых
домов разграбленных
домов сожженных
лавок разграбленных
360 чел
427 »
362
27
140—150

[ стр. 118 ]
число бедных, оказавшихся разграбленными, доходит до
католиков убито
протестантов
похищено девиц
2500 чел.
12 »
21 »
25 »

Согласно врученному мне армянским католическим епископом списку
убитых
армян раненых около
девиц похищенных до
разграбленных домов
» лавок до
сожженных домов
359 »
400 »
60 чел.
500
200
27

Из страха армяне до сих пор не открывают лавок и не жалуются властям. Может быть, из ста человек не более пяти осмелились сидеть на базаре в лавках и обратиться с прошениями.
Видя безнаказанность за беспорядки в Кесарии 18 ноября, турки распространили грабежи и насилия над христианами, и по дорогам обирали проезжающих греков и армян и похищали товары их...
Страх и опасность армян и греков дошли до того, что ныне без жандармов они не решаются проехать из Ангоры в Кесарию и обратно, в чем я убедился лично. И действительно, как не бояться христианам, когда ни один из виновных погрома в Кесарии, убийств в Киршехире и грабежей по дорогам до сих пор не наказан...
Видя несправедливость властей, безнаказанность виновных мусульман и неблагонадежность войска, христиане, особенно армяне, живут в постоянном страхе за свою жизнь, за жизнь семьи и целость имущества, унижаются перед мусульманами и подобострастно заискивают их расположение.
Но, несмотря на все это, ненависть к ним мусульман не прекращается, и при всяком случае, помимо брани «гяур», ее проявление, особенно в деревнях, обнаруживается в их словах, что «белая или черная собака» — им все равно, т. е. что греки и армяне — одни и те же христиане.
Одним словом, настоящее положение армян и вообще христиан в посещенных мною городах и деревнях Ангорской провинции опасное, страдальческое и беззащитное...

Надворный сов. Ал. Левитский
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3184, п. 146.
[ стр. 119 ]


46. Резня в Ванском вилайете.

Корреспондент «Арарата», бывший очевидцем и свидетелем многих из описываемых им событий в Турецкой Армении, сообщает подробности прошлогоднего (1896 г.) ванского разгрома...
Когда 3 июня началась резня в городе, официальные телеграммы известили об этом провинциальные власти, которые поэтому приказали начать разгром.
Хотя вследствие прекращения путей сообщения в Малой Азии вообще нельзя в точности в цифрах выразить число убитых, тем не менее по некоторым официальным сведениям, дошедшим до нас, можно предположить, что общее число убитых во всем вилайете не менее 20 000, а по мнению других—и 30 000.
Самая ужасная резня была произведена в Арчете, Гайоц-Дзоре, Киваше и Гарчгане. В первых двух убито 1650 чел. и 850 во вторых двух. Во всех деревнях Арчетской волости почти не осталось никакого населения. В деревне Нарек убито 200 чел., а в Бэлу и более того. Из всех этих деревень спаслось только десятеро. Два разбойника, Абдул-Гамид и его брат Абдул-Кафюр, убили более 200 чел. В Шахпазе убито 160 чел.
Деревня Арчак не подверглась прошлогоднему разгрому, и там порядок сохранялся отрядом войска в 130 чел. Когда же началась резня во всей области, то начальник этого отряда поклялся перед обществом, что не допустит к ним грабителей. Но это только обман. Вскоре сам же предает село грабежу и к нему на помощь приходит другой, больший количеством отряд. Здесь было убито 200 чел., 60—65 молодых женщин и девиц было обесчещено. Некоторые убегают в курдскую деревню Мезре и там принимают ислам, чтобы спастись от неминуемой гибели.
Во всех вышеназванных областях, кроме большого числа убитых, было и много обращенных в ислам. Причиной перехода в ислам было то обстоятельство, что многие области не имели таких природных убежищ, куда можно было бы скрыться, вследствие чего многие прямо бежали в мечети, в дома шейхов, мулл, дервишей, которые под угрозой смерти обращали их силой в ислам. Было и много таких курдских беков, которые спасали много армян. Махмуд-заде-Бейтуллахбей, отличаясь гуманностью и человеколюбием, защитил от разгрома
[ стр. 120 ]
всю Мокскую область. Он хорошо знаком с армянским языком, много читает на нем. Во время резни он отсутствовал из своей области; но зная, что дикие курды воcпользуются его отсутствием и произведут избиение армян, поспешно прибыл из Вана и, собрав вокруг себя 400* храбрых курдов, разогнал толпы курдов-аширетов, идущих с целью избиения в Мокскую область. Этот же бек в прошлом году, кроме оказанных армянам многих ус* луг, пожертвовал 300 лир в пользу армян. На Варакской горе укрылось 5000 чел., большая часть которых погибла от меча, пожара, голода, заразных болезней. Много укрылось также на судах и бежало на островки Лим и Кутуц. Число их простирается до 8 тыс.
Было много примеров самозащиты организованными наскоро и вооруженными отрядами, тем не менее нигде не пришлось до конца отстоять свою безопасность. Деревня Асраф в прошлую резню отстояла себя, теперь она совершенно уничтожена. Не менее храбро защищалась и деревня Банон; но в конце пала от зверств Эмина-паши. Деревня Гендотн сделалась жертвой обману со стороны гамидие, потребовавших взамен безопасности жизни оружия. Жители поверили и были убиты все поголовно.
Более всего пострадала большая деревня Шах, Шатахской волости... Вообще в деревнях, вследствие малочисленности населения, отсутствия средств и оружий, было больше жертв, чем в городах. Да и избиения носили ужасно варварский характер. Так, арчешского священника привязали к хвосту дикой лошади; а в деревне Ганцак некто Али-бек и Надыр-оглу до 20 детей и 10 старух бросили в глубокую яму, в которой побивали камнями этих несчастных до тех пор, что яма не наполнилась камнями и два дня еще слышались оттуда стоны брошенных. В самом Ване женщин и детей щадили. Например, там Халиб-паша оберегал так детей и женщин, что приказывал давать им воды в то время, когда эти падали в обморок, видя страдания своих близких, причиняемые самим Халибом. Не то было в деревнях: здесь не разбирали ни пола, ни возраста; если и оставались в живых женщины или даже дети, то и их обесчещивали, Чтобы избегнуть этого позора, многие из бежавших и город женщин обривали себе голову, брови и вымазывали лицо глиной. Многие деревни подверглись двум,
[ стр. 121 ]
трем, даже четырем разгромам, так что ничего там не оставалось, даже дверные и оконные рамы и те унесены.
Те из армян, которые по каким-либо соображениям спасались у магометан, были обращены в ислам. Таковы многие из жителей Арчеша, Арцкея, Каваша, Карчкана, Хошана и др. Известно, что еще в прошлую резню перешедшие в ислам почти все жители Хизана, Спаркерта, Каркара, Мамртана вот уже 8 месяцев как хлопочут о переходе снова в христианство, но правительство оттягивает. Число омагометанившихся в Ванском вилайете доходит до 30 000. В настоящее время они в знак перехода в ислам носят на голове белую чалму, а на поясе кинжал.
Кроме материальных убытков, нанесенных многим монастырям, уничтожена масса древностей: древней церковной утвари, очень много редких рукописей и т. д.

Братская помощь пострадавшим в Турции армянам.
М., 1897, с 120, 122—124.


47. Из донесений военного агента России в Константинополе полковника Пешкова


16 августа 1896 г.
А. Выдержка из донесения № 34
14 августа с полудня и сегодня ночью происходили в Константинополе избиения армян. Паника среди населения тем большая, что нет доверия к мероприятиям властей. Полиция подстрекает и принимает участие в побоищах. Патрули намеренно не слушают или содействуют убийцам...

19 августа 1896 г.
Б. Выдержка из донесения № 36
В Константинополе убито в два дня более 5500 беззащитных армян, в том числе много других христиан; положительно выяснено, что избиения совершались заранее правительством организованными шайками под руководством чинов полиции. Благодаря решительным представлениям дипломатического корпуса, а особенно нашего посла, вчера и сегодня спокойнее, но паника продолжается...

АВПР, Политархив, д. 3449, л, 183—184.

[KODAK]

Константинопольская резня (Письмо О. Кайдановой из Константинололя)


14 и 15 августа (1896 г.) мы стояли в Константинополе; нам пришлось быть свидетелями избиения армян турками; виденные нами ужасные картины стоят и теперь перед глазами; едва веришь тому, что все это действительно было, что мы не во сне видели все эти ужасы. Мы пришли в Константинополь в среду, утром; пароход наш («Sidon» — француз, компании Messagerie Maritime) остановился у пристани. Мы вышли между 10 и 11-ю на берег, были в обеих частях города (Пера — европейская и Галата — азиатская), были на телеграфе и на почте; все было совершенно покойно; мы вернулись на пароход около часа. После я еще раз выходила отправлять письмо на русскую почту (в нескольких шагах от пристани) и тоже ничего не заметила. А между тем, как рассказывали после другие очевидцы, именно в это время (между 12 и 1 час.) началась резня: сигналом начала послужили убийство армянами кассира в банке и ссора на почте, как говорили; сейчас же началось преследование и убийство поголовно всех армян турками; магазины, лавки были быстро позаперты одни за другими; движение конок приостановлено; на 4 улицах сразу произошло в разных концах города страшное смятение; все бежали, не понимая ничего; поминутно посреди улиц на тротуарах падали убиваемые армяне под градом сыпавшихся на них ударов палками и саблями. Не довольствуясь убийством на улицах, толпы турок врывались в дома, и там продолжалось избиение. Замечательно в данном случае то, что избиение началось одновременно по всему городу, и потому объяснить его, как потом говорили, местью за убийство кассира в банке армянами было бы странно.
Мы до 2-х часов еще ничего не знали о начавшемся смятении; сидели на пароходе, мирно разговаривая. Вдруг... — этот момент особенно врезался у меня в памяти — на набережной раздался страшный, какой-то жалобный, молящий, протяжный, громкий крик, а вслед за ним сейчас же несколько выстрелов из револьверов, быстро промелькнуло несколько фигур, впереди бежал кто-то спотыкаясь обессиливая. За ним гналось человек десять, — все это произошло в какое-нибудь мгновение, и вслед за тем мы увидели на набережной распростер-
[ стр. 123 ]
тым труп бежавшего. Это был один из поденщиков-армян, работавших на пристани около барок, его так и захватила смерть за работой — он успел пробежать, спасаясь от преследователей, всего какую-нибудь сотню шагов. «Что такое? Что такое?» — спрашиваем мы, ошеломленные виденной сценой. Нам ответили второпях: «Турки бьют армян!»
Все устремились к борту парохода, откуда можно было видеть следующую сцену. Как раз против того места набережной, где пристал наш пароход, находилось огромное старое почерневшее здание, склад угля, а за ним в переулке, удалявшемся вглубь от набережной, но так, что можно было все хорошо видеть, другое такое же здание, в котором жили рабочие-армяне, по большей части пришельцы из различных мест, занимавшиеся поденной работой на пристани: нагрузкой барок и пароходов, переноской вещей и пр. Многие из них работали в это время на пристани, другие, вероятно узнав о грозившей опасности, укрылись в доме, к которому и направилась толпа турок, вооруженных палками и саблями. Несколько армян, работавших на пристани, были убиты ими мгновенно, наповал, несколькими ударами палок по голове: перескочив через их трупы, оставив их валяться на пристани, преследователи бросились к дому рабочих; передовые вбегали по лестнице, влезали в окна, остальная же толпа стояла внизу, ожидая добычи, которую бросят ей на растерзание; на минуту крики затихли, слышался только какой-то вой; вот показались из окон турки, волочившие за собой армян, найденных ими в доме; трудно было решить, были ли те уже убитые или избитые до полусмерти, или потерявшие сознание от страха. Их бросили в толпу, которая добивала их, волокла по улице, топтала в пыли; зрелище было до такой степени отвратительное, ужасное, что невозможно было смотреть.
Хотелось бежать куда-нибудь от него, но вместе с тем и уйти от него было невозможно, так как ужас положительно леденил кровь и что-то заставляло следить за несчастными жертвами с какой-то надеждой... не спасутся ли они чудом? Вот один из них — поденщик в синей заплатанной рубахе, повязанный белым платком на голове, бежит по улице; один раз мелькнуло перед нами его смертно-бледное лицо; его настигли, сшибли с ног: уже по его неподвижной позе видно, что в нем
[ стр. 124 ]
нет больше признаков жизни, — он лежит поперек улицы лицом вверх, с распростертыми руками. Проходящий мимо турок ударил его, мертвого, ногой прямо в лицо, а другой полоснул по нем саблей. Все это произошло необыкновенно быстро; не было слышно ни одного крика, ни одного вопля умиравших: их валили, как снопы, один за другим грудами. Когда мы немного опомнились, из переулка уже выехала огромная телега, верхом нагруженная телами убитых; некоторые из них, казалось, шевелились...
Телегу сопровождало несколько полицейских, важно выступавших по обеим сторонам: полиция в этот день, как мы заметили, появлялась на сцене лишь каждый раз, когда производилась очистка улиц от трупов после побоища. Переулок опустел. Толпа устремилась дальше вглубь, и нам не стало уже видно ее. Перед домом рабочих, где только что происходила страшная сцена, бродило несколько собак; на несколько минут водворилось молчание, и никого не было видно. Вдали раздавались выстрелы и страшный лай собак; мимо нас по набережной провезли еще три фуры мертвых тел, наваленных беспорядочно, неприкрытых. Судя по одежде, это все были рабочие-бедняки (так как это был именно квартал, где жили армяне-рабочие). Немного спустя, в переулке, который мы могли наблюдать, около все того же дома рабочих, снова стала понемногу собираться толпа турок; они входили в двери, влезали в окна и появлялись снова на улице, нагруженные различным домашним скарбом: тюфяками, одеждой, жалкой мебелью, одним словом, все жалкое имущество бедняка-поденщика, только что убитого, тащилось убийцами. Этот отвратительный грабеж среди белого дня у всех на глазах продолжался весь день. Когда было разграблено все имущество, стали выламывать оконные рамы, двери — награбленное добро тащили в разные стороны, большей частью в пивную, находившуюся как раз против нашего парохода, и тут устраивалась попойка... Развеселившаяся удачей компания усаживалась за столиками на тротуаре перед пивной, о чем-то (угадать не трудно о чем) с жаром разговаривала; иные потирали руки, размахивали ими; потом вдруг все снимались с места и устремлялись в один из соседних переулков, словно волки, почуявшие добычу.
Мы провели весь день до вечера неподвижно на од-
[ стр. 125 ]
ном месте, следя с парохода за ужасными, разыгравшимися перед нами сценами убийства и грабежа. Мимо нас провезли еще и еще несколько фур мертвых тел; тут же перед самым нашим пароходом убили еще одного армянина, который выбежал из дома, намереваясь спастись в лодке, но его подстерегали уже, вероятно, и мигом покончили с ним... Некоторое время его труп пролежал на улице, и проходившие толкали и били его ногами; бдительная и аккуратная полиция, однако, не замедлила убрать его. Настал вечер; мрак быстро сгустился над городом, огней почти нигде не зажигали, наступила ночная тишина, нарушаемая лаем собак и выстрелами, раздававшимися в различных частях города. Мимо по пристани проходили беспрестанно одна за другой шайки турок с палками в руках, напоминавшие шакалов, выходивших на ночную охоту. Против нашего парохода, на бревнах, уселись несколько турок, которые, видимо, расположились здесь прочно на всю ночь; не трудно было угадать их намерения: они выслеживали добычу, которую чуяли на пароходе; действительно, на нашем пароходе удалось укрыться нескольким армянам, которых французы приняли, успокоили и обещали бесплатно провезти из Константинополя до одного из греческих портов.
Можно себе представить, в каком состоянии находились их семьи в городе; не зная, что они нашли себе убежище, они, конечно, считали их погибшими. Удостовериться в смерти пропавших не было никому из родственников никакой возможности; тела, которые, как мы видели, возили в фурах, сваливали потом в баркасы и без счета топили в том месте, где при входе из Босфора в Мраморное море существует довольно сильное течение. Говорили, что таких тяжело нагруженных баркасов с телами убитых было свалено в течение ночи в море 42. «Истинного же числа жертв даже приблизительно никто никогда не будет знать», заметил кто-то.
Страшно тяжелая, тревожная, гнетущая была эта ночь; все время на полубе велись тихие разговоры о случившемся, а на берегу смотрели устремленные на нас жадно глаза турок, ожидавших добычи, выли собаки, а внизу к спуску с парохода на берег несколько раз подводили турки и плескались подолгу, усевшись на мостики; при одном из выходов луны из-за туч мы разглядели, что они отмывали у себя на теле кровь.
[ стр. 126 ]
С восходом солнца снова пошло то же самое; вероятно, не прекращавшиеся и ночью зверства, которые прикрыл на некоторое время мрак, опять стали видны повсюду. Утром несколько моряков отправились в город и принесли известия, что все решительно армянские магазины и лавки разграблены, что число убитых особенно велико в Стамбуле, где даже вывозить трупы не успевают и что сегодня побоище грозит принять еще большие размеры... В переулке против нашего парохода, где вчера мы наблюдали описанную выше сцену, перед тем самым домом снова собралась толпа. Они проведали, что в доме укрылось еще несколько армян, и отправились на розыски их. Прошло несколько мучительных минут неизвестности: найдут их или нет? Толпа, ожидавшая на улице, не могла дольше ждать; еще многие полезли брать дом словно приступом; остальные образовали плотно сомкнутую стену поперек улицы, чтобы не дать убежать ни одному армянину, которого найдут в доме. Немного погодя, из окон и на каком-то выступе дома показалось несколько турок, которые волочили новые жертвы...
Я больше не видела, что потом произошло... Говорят их бросали на мостовую вниз головой; навалив ими телегу, их увезли. А толпа снова разделилась: одних увлек дальше разыгравшийся инстинкт кровожадности, у других взяла верх жадность — они остались и долго еще продолжался грабеж... Мимо по набережной ехали кареты, открытые экипажи, в которых сидели, судя по одежде, видные лица города; прохаживалась полиция, небольшие отряды — человек по 10 солдат; жизнь шла своим порядком; никто как бы не хотел обращать внимания на происходившие у всех на глазах убийство и грабеж. И что особенно производило странное впечатление, так это то, что тут же, в виду этого повального истребления людей, стояли вдоль берега и дальше в проливе громадные суда — представители всех европейских держав. Вся эта резня не производила бы, кажется, такого вдвойне ужасного впечатления где-нибудь в глуши, в каком-нибудь захолустном турецком городишке, будь она не здесь, в столице, в присутствии всех властей, местных и иностранных. Это не была стычка, война, подавление восстания, а просто какое-то отвратительное, повальное, массовое убийство, охота на человека; по крайней мере, такой вид имело избиение в той
[ стр. 127 ]
части города, которую мы могли наблюдать; но от других приходилось слышать, что и там было то же самое.
На другой день (в четверг) пришлось видеть (слава богу, хотя издалека) еще более раздирающие сцены: спасавшихся в безумном страхе на крыши армян настигли, и там преследователи бросали их с высоты 3—4-х этажных домов, на виду у их жен, детей.

Братская помощь пострадавшим в Турции армянам.
М., 1897, с. 75—79.


49. Письмо миссионера из США Барнема в Американскую миссию в Константинополе


Перевод с английского
29 сентября 1896 г.
Известия о событиях в Акне, которые я выслал Вам на прошлой неделе, были получены главным образом от двух беспристрастных турок, находившихся там во время резни. Они выехали оттуда до того, как определились размеры бедствия. Мне неизвестно, прибыл ли с тех пор кто-либо из Акна, но письма, полученные с сегодняшней почтой, более чем подтверждают правильность первых сообщений. На прошлой неделе с почтой не поступило почти никаких известий. Во всех письмах, которые я читал, количество убитых исчисляется в 2000 человек. По-видимому, количество женщин и детей, настигнутых на этот раз судьбой, относительно больше, чем в, какой-либо прошлой резне, которая мне известна. Многие из убитых по нескольку дней оставались на улицах на съедение собакам. Большое количество тел было брошено в Евфрат. Эти тела видели плывущими по реке в 40—50 милях ниже Акна.
В некоторых случаях были уничтожены целые семьи.
Точного подсчета, конечно, сделать нельзя, но есть опасения, что цифра 2000 является преуменьшенной.
Это составляет значительную долю христианского населения, количество которого насчитывается от 5 до 6 тысяч человек.
Число домов в письмах определяется в 1100. Говорят, что из этого количества уцелело лишь 150. Эта вакханалия крови и огня началась во вторник 15 числа и продолжалась до четверга 17 числа.
Все свидетельские показания подтверждают, что
[ стр. 128 ]
резня была организована официальными кругами и что она была начата без всякого повода. Мятежные элементы существовали лишь в воображении некоторых чиновников. Эти последние встревожили центральное правительство. Здешние вали и воинский начальник проводили большую часть времени от начала до конца резни на телеграфе, поддерживая связь с Акном и Константинополем. Насколько мне удалось узнать, жертвы не оказывали ни малейшего сопротивления, и не было убито ни одного турка, кроме тех, которые были убиты впоследствии, по всей вероятности, при дележе награбленного. Курдов в этих местах не было. Все было совершено горожанами и солдатами. Резня распространилась на многие деревни в окрестностях Акна...

Г. Н. Барнэм
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3183, л. 12—13.


50. Русский генеральный консул в Эрзеруме послу в Константинополе


5 октября 1896 г.
Английский консул в Эрзеруме Гревс сообщил [передал] мне письмо на армянском языке от 4-го минувшего сентября о несправедливости, оказанной армянам после избиений в Байбурте 14-го октября 1895 г. ... Считаю долгом довести до сведения Нашего высокопревосходительства, что 27 армян Байбурта, присланных ныне в Эрзерум, и которые должны идти в разносрочные каторжные работы вследствие подтверждения решения байбуртского военного суда военным судом в Сераскерате и санкционирования его ирадэ султана, невинны по словам эрзерумского вали Реуфа-паши.
Это последнее обстоятельство я имею честь сообщить вполне доверительно, будучи уверен, что оно не будет известно туркам...

Максимов
[ стр. 129 ]
Приложение
Из письма байбердских армян английскому консулу в Эрзруме

Перевод с армянского
4 сентября 1896 г.
После бывших в Байберде 14-го октября прошлого года ужасных избиений начальством арестовано из нас более 200 человек.
Некоторых же из нас, подписавшихся здесь, подвергнув ночью в тюрьме разным пыткам и невыносимым истязаниям, чиновники, с помощью турецких арестантов, силой заставили подписать заранее подготовленные бумаги, содержащие в себе ложные обвинения против почетных жителей нашего города, что они будто бы учредили комитет против султанского правительства и привезли из России оружие, дабы совершить революцию в Байберде.
Пытки совершались главным образом жандармским чавушем, называемым Али, который ныне состоит при тюремном ведомстве в Эрзруме, Он, по инструкции председателя военного суда Зеки Салеха-паши, подвергал нас различным пыткам, как-то: щипал клещами, колол нас большой иглой и пр.
То, что мы невинны, признают с выражением сожаления даже соседи наши из турок.
Сообщая Вашему превосходительству о нашем плачевном положении, просим, во имя правосудия, быть посредником перед е. в. султаном и тем выручить нас из настоящего несправедливого заключения.
С глубоким почтением от заключенных в Байберде армян, которые, будучи подвергнуты пыткам, подписали против совести вредные и ложные бумаги.

[Следует шесть подписей]
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3197, л. 204—206


51. Британское посольство в Константинополе Российскому посольству


Перевод с английского
10 ноября 1896 г.
Письмо
Согласно телеграмме, полученной от британского вице-консула в Харберде, следующие обстоятельства по-
[ стр. 130 ]
служили поводом для убийств в Акне... Большая часть армян-мужчин укрылась в квартале, где помещаются военные бараки. Им было приказано покинуть этот район и направиться в дом губернатора, но по дороге на них напали войска, которым помогали мусульмане. Всего было убито полторы тысячи человек, из них 200 женщин и детей. Армяне были совершенно неповинны: никакого революционного движения не было; армяне не сделали ни одного выстрела. Лишь несколько револьверов и пистолетов было найдено в развалинах сгоревших домов. В целях расследования предлагается создать европейскую комиссию.

АВПР. Посольство в Константинополе, д. 3183, л. 12—13.


52. Британское посольство в Константинополе Российскому посольству


Перевод с английского
18 ноября 1896 г.
Письмо
Исполняющий обязанности консула ее величества в Ангоре сообщил в связи с резней в Эвереке, что местная армянская община передала властям Кесарии следующий официальный список убитых и раненых:
Эзерек:

Убито—30 человек
Ранено— 30 человек
Разграблено домов—40
Разграблено лавок—37
Сожжено домов—38
Фенессе:

Убито—23 человека
Ранено—43 человека
Разграблено домов—15
Разграблено лавок—15
Сожжено домов—3
Итого:

Убито—53 человека
Ранено—73 человека
Разграблено домов—55
Разграблено лавок—52
Сожжено домов—41
[ стр. 131 ]
Фенессе—деревня на другой стороне долины, примерно в полутора милях от Эверека, однако она обычно включается в район Эверека.

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3183, п. 28.


53. Избиения армян в 1895—1896 гг.

(По документам французской «Желтой книги») (прим. 9)
В конце 1895 г. и в начале 1896 г. в течение полугода происходили по всей Малой Азии, в городах и деревнях, населенных армянами, ужасающие организованные массовые избиения, пред которыми поблекли даже турецкие зверства в Сасуне. Исходным моментом послужила мера, обещавшая армянам начало умиротворения. После упорного сопротивления султан вынужден был утвердить в октябре 1895 г. проект реформ, выработанный для шести армянских вилайетов представителями России, Франции и Англии, и вслед за этим началась резня и грабеж армян. В двух томах Желтой книги приводится масса потрясающих подробностей, из которых мы заимствуем лишь небольшую часть.
А) Требизонд
Требизонд, куда раньше других пришли вести из столицы, первый подал пример избиения армян. Уже 5 октября французский консул телеграфировал о начале «резни и грабежа». В последующих донесениях он, между прочим, писал:
«Лица, видевшие город за несколько минут до начала убийств, —писал в своей депеше Камбон от 15 октября 1895 г.,—никак не могли предвидеть готовых свершиться так близко событий. Толпа народа, занятая своим обычным делом, наполняла улицы. Теперь вполне доказано, что мусульмане без всякого сигнала, дружно и одновременно бросились на армян. Рабочие-носильщики для внутренней разноски, принадлежащие большей частью к армянским артелям, находились по своим делам в большом количестве около таможни: они были убиты. Несколько несчастных, попытавшихся спастись, переправившись на лодках на суда, стоявшие в порту, были убиты лодочниками ударами весел; один был выброшен в море и побит каменьями. На всех улицах и площадях избивались встречавшиеся армяне, причем
[ стр. 132 ]
их добивали с неслыханной жестокостью. Торговцев вытаскивали из их магазинов и отдавали в руки убийц.
В самое короткое время убийства были кончены. Тогда толпа ринулась грабить лавки. На улицах попадались носильщики, уносившие товары, и никто не мешал им в их грабеже.
Утверждают, что при этом солдаты и заптии не только не препятствовали этому, но даже поощряли к тому. Мне рассказывали, например, что в одном месте мятежники не могли взять армянский дом, так как их выстрелы (ружья) не достигали далеко; солдаты, увидав это, сняли с себя куртки и открыли огонь совместно с убийцами. Во всяком случае я могу засвидетельствовать de visu, что заптии, занимавшие полицейский пост, стояли с оружием в руках в оборонительном положении, не делая ни малейшей попытки остановить мятежников.
Точное число жертв еще не приведено в известность. Власти определяют его в 180 человек; но, судя по всему, число убитых в г. Требизонде наверно свыше 500. Почти никто из армян не вернулся домой. Фреры (французские монахи) дали приют 3300 лицам. По официальному объявлению, поводом к резне послужил выстрел из револьвера, сделанный армянином и ошибочно понятый мусульманами. Одновременное начало резни во всех частях города делает это объяснение совершенно неправдоподобным. Это был, не подлежит никакому сомнению, заговор, тщательно обдуманный (un complot soigneusement regie).* Участие регулярного войска в преступлениях и допущение грабежа—говорят сами за себя».
Б) Диарбекир
В ноябре того же года произошла резня в Диарбекире. Подробное описание этого события мы находим в донесении французского вице-консула Мейриэ. Вот что он сообщал в депеше от 18 декабря 1895 г...
«В пятницу 1-го ноября, в праздник Всех святых, я отправился с своим семейством к обедне; за исключе-
__________________________
* На это обстовтельство указывают также и другие консулы. Так, эрзерумский консул, извещая о резне 31 октября и 3 ноября, об истреблении большинства армянских деревень вокруг Эрзерума, добавляет: «Необходимо передать суду военных, принимавших участие в грабеже и избиении, Мои товарищи — консулы Англии, Иралии, России — и я имеем в руках несомненное доказательство такого участия (NoNo 17, 18, 21)»
__________________________
[ стр. 133 ]
нием нескольких вооруженных курдов, мы не заметили ничего особенного. Когда я возвратился домой, мне сказали, что какой-то мусульманин в это утро бегал по улицам и призывал своих единоверцев к избиению христиан. Армяно-григорианский епископ отправился к вали, чтоб заявить ему об этом факте, и после уверений этого последнего, что бояться нечего, он сам пошел на рынок, чтоб успокоить христиан, убедить их не бояться и продолжать работу. Несчастный епископ горько раскаивается с этого дня в своем поступке и обвиняет себя в тех последствиях, которые он вызвал. У католиков был праздник и, по счастью, они не отпирали своих лавок.
Около 11 ч. утра мой драгоман пришел мне сказать, что между христианами распространилась паника; что на улицах бегут и уже несколько человек убито. Я вышел на двор и увидел двух раненых, бежавших с базара; я стоял у Двери, улица была совершенно пуста, но с кровли мне закричали, что они идут и чтобы я немедленно вернулся в дом. Я увидел в это время трех заптиев, случайно тут находившихся, и дал им приказ охранять Консульство. В эту минуту с противоположной стороны улицы, на растоянии 20 шагов, я увидал ворвавшуюся на улицу толпу вооруженных с ног до головы людей, испускающих свирепые крики. Девять заптиев с одним офицером прибыли в это время для охраны Консульства.
Было без пяти минут двенадцать.
С этой минуты началась резня; на улице раздавались крики преследуемых и спасавшихся в домах. Она продолжалась безостановочно три дня и три ночи с таким остервенением, что те, которые уцелели, спрашивают себя и по сие время, каким чудом промысла божия они избегли общей участи. Убийства начались при криках Salavat Mahomed в назначенный час, по сигналу, условленному заранее, без всякого вызова с чьей-либо стороны.
Я счел своим первым долгом послать к вали заптия с требованием более надежной охраны для монастыря (так как я предполагал, что она у него уже есть). Заптии не вернулся, и я не получил никакого ответа на свое требование.
Пятница была посвящена исключительно базару. Сперва были убиты все христине, не успевшие скрыться, а затем началось разграбление...
[ стр. 134 ]
Когда базар был опустошен, что заняло немного времени, он был подожжен. Было около 2-х часов дня; пожар продолжался до следующего дня. Все лавки христиан разорены; потери значительны.
В действительности настоящая резня началась только в субботу утром; до сих пор христиан убивали на улицах, их убивали на кровлях домов, стреляя по ним из окон и минаретов; в домах на них еще не нападали.
В этот же день вместе с восходом солнца началось кровопролитие и продолжалось до воскресенья вечера.
Они разделились отрядами и приступили к делу систематически, переходя из дома в дом, старательно обходя дома мусульман. Выламывали двери, разграбливали все и, если находили в нем живущих, их убивали, убивали всякого, попадавшего под руку,—мужчин, женщин и детей; девушек похищали.
Все стены Консульства были пробиты пулями, и два трупа лежали распростертыми почти под самыми нашими окнами на соседних кровлях. Племена курдов-кочевников не участвовали...
Между тем те из христиан, у которых нашлось оружие и которые могли собраться в достаточном количестве, пробовали защищаться; это им удалось в некоторых кварталах, на которые осаждающие не посмели напасть; таким образом им удалось их отстоять. Что касается других, они спасались, когда могли, бегством, укрываясь в церквах и консульствах. Монастырь Святых отцов принял их до 3000 ч.; число нашедших убежище у меня достигло 1500 ч. Улицы были непроходимы и потому эти несчастные принуждены были делать отверстия в стенах и спасаться через них; или же они скрывались по кровлям, перебираясь по доскам через улицы, и являлись полуживыми от страха в места убежища. Одна женщина упала на наших глазах в ту минуту, когда была у входа. Сколько таких несчастных убилось при этих ужасных переправах!
В воскресенье в три часа пополудни я видел из своего окна, как могли видеть все, солдат, заптиев, курдов и мусульман, стрелявших вместе с кровель и минаретов в армяно-григорианскую церковь. Я потребовал от офицера на карауле занести этот факт в протокол, и в то же время я попросил у одного духовного лица, жившего по соседству и очень почитаемого в городе, Абаса Ходжия, его вмешательства для прекращения этого кро-
[ стр. 135 ]
вопролития. До сих пор мы еще могли думать, что войска постараются подавить восстание и могли надеяться, что они этого достигнут; но с этой минуты не было уже никакого сомнения. Ужас между укрывшимися был так велик, что я обратился в Вашему высокопревосходительству со своим воззванием, спасшим нас всех.
Меня обязывает совесть объявить с уверенностью,— пишет консул,—что убийства в Диарбекире были совершены мусульманами и ничем не были вызваны; что генерал-губернатор, командующий войсками, начальник жандармов оставались безучастны перед сценами ужаса и ничего не предпринимали, чтобы их остановить; что если они прямо не участвовали, их отношение к ним имело характер поощрения; что я видел своими глазами солдат и заптиев, присоединившихся к мусульманам и курдам и стрелявших вместе в христиан; что эти последние прибегли к оружию только ради самозащиты, когда они были к тому вынуждены. Полиция и войска вмешались лишь для того, чтобы ударить по жертвам.
Хотя я донес по телеграфу цифры потерь и не имею ничего в них изменить, нахожу не лишним привести их здесь:
Армян-григорианцев
Мертвых.................................... ............1000
Раненых.................................... .............250
Разграбленных домов...............................1500
Разграбленных и сожженных лавок............2000
Армян-католиков
Убитых...................................... .............10
Раненых.................................... ..............1
Разграбленных домов................................36
Разграбленных и сожженных лавок.............55
Сириян-католиков
Убитых объявленных............................ ......36
Убитых действительных...................... ........150
Раненых.................................... ...............11
Разграбленных домов.................................35
Лавок разграбленных и сожженных..............200
Сириян-схизматиков (якобитов)
Убитых...................................... ................3
Раненых.................................... .................1
[ стр. 136 ]
Разграбленных домов...................................6
Лавок разграбленных и сожженных................30
Халдеев
Убитых...................................... .................14
Раненых.................................... ..................9
Разграбленных домов....................................58
Лавок разграбленных и сожженных.................78
Греков
Убитых...................................... ..................3
Раненых.................................... ...................3
Разграбленных домов.....................................15
Лавок разграбленных и сожженных..................15
Протестантов
Убитых...................................... ....................11
Раненых.................................... .....................1
Разграбленных домов.......................................5 1
Лавок разграбленных и сожженных....................60
Исчезнувших всех вероисповеданий...................1 000
Крестьян-христиан, работавших в городе,
убитых и исчезнувших............................ ...........1000
119 сел санджака Диарбекира было разграблено и сожжено; они состояли из 6000 семейств, насчитывавших 30000 христиан убитыми и исчезнувшими.
В городе 50 женщин и девушек было похищено. В деревнях—число неисчислимо. Материальная потеря одного города исчисляется в 2 миллиона турецких фунтов.
Между мусульманами 195 убитых, в числе которых 70 человек были убиты своими же, при разделе награбленной добычи...
После трех дней убийств, когда погибло свыше 3000 христиан, разграблено все их имущество, можно было надеяться, что правительство примет христиан, хотя бы для вида, под свою защиту. Увы, ничуть не бывало! Их так же преследовали после того, как и до этого; они были жертвами самой вопиющей несправедливости. Их разоружили с величайшей строгостью, между тем как мусульманам оставлено было их оружие. Брошенные в тюрьмы за то, что были причиной восстания, они замучены были до смерти с целью добиться от них взаимных
[ стр. 137 ]
доносов и доставить таким образом властям предлог к обвинению. Дошли до того, что отняли у армянского населения ту небольшую помощь, которую оно получало для прокормления оставшихся без всяких средств семей, из-за того, что епископ не согласился подписать бумаги, констатирующие виновность своих. В продолжение 4о дней, до прибытия Зиа-паши и особенно Абдулла-паши, страх царил в городе; правительство не сделало ничего, чтобы его рассеять. Напротив, мусульмане, уверенные в безнаказанности, не боялись открыто выражать христианам свою враждебность и совершали при дневно,м свете новые насилия. Можно сказать, что Аниз-паша задался задачею покровительствовать преступникам и наказывать жертвы их».
В) Сивас.
Почти одновременно с описанными событиями в Диарбекире вспыхнули беспорядки в Сивасе. Французский вице-консул Карнье передает о них следующее:
«Резня началась ровно в полдень во всех частях города одновременно». Та<к начинает сивасский консул Карнье свою депешу от 12 ноября 1895 г. Передав отдельные эпизоды грабежа и убийств, он продолжает изложение по пунктам:
«Базар. Все лавки и магазины армян были совершенно разорены и разграблены; даже вынуты окна; не оставлено ничего, хотя бы старых бумаг.
В аптеках грабители, боясь взять лекарства, разбили все пузырьки.
На базаре существует большое каменное здание, недавно выстроенное и называющееся «новый хан»; оно запирается двумя железными дверями, имеет просвет только в нижнем этаже и занято складами и магазинами самых богатых купцов. Около 400 армян заперлись в нем. В этом строении хранилось довольно значительное количество оружия (присланного когда-то комитетом) и много военных запасов.
Мусульмане по крайней мере целый час трудились над тем, чтобы проделать в двери отверстие в 1 метр, в чем им не мешали ни полиция, ни осажденные, и когда первый человек проник с трудом через брешь, армяне сдались и отворили свои магазины, которые тотчас же были совершенно разграблены.
Убийства. Резня должна была быть наверно подготовлена заранее, так как отличалась особенным едино-
[ стр. 138 ]
душием. Что тут было потворство властей,—вещь очень возможная.
Секрет хорошо сохранялся, хотя накануне вечером несколько осторожных предостережений было сделано. Но предостережения были слишком темны. Тем не менее, 11-го ноября вечером я посоветовал нашим миссионерам секретно запастись на случай мятежа, близость которого я не подозревал, и дал им приказ не выходить ни под каким предлогом из дому в случае малейшей тревоги.
Излишне говорить, что заптии, солдаты, служащие управления и т. д. принимали личное участие в убийствах, так же, как и в грабежах. Только уже вечером они взялись за роль полиции. Два офицера гамидие эскортировали вместе с другими фуры, нагруженные добычей.
Власти определяли на другой день число убитых количеством от 200 до 300 человек, трупы которых собраны были в одном хане базара; на самом деле их было 500, несколько мусульман было убито армянами; двое убиты нечаянно своими единоверцами. Я узнал позднее, что в другом хане находилось столько же трупов убитых при въезде в город, большею частью поселян, привезших продукты на базар. Все это составляет для 12 ноября около 1000, не считая неизвестных.
Между убитыми очень мало застреленных; почти у всех черепа разбиты топорами, палками, железными ломами, хотя перестрелка в продолжение 2—3 часов была очень сильная. Эта странность объясняется пользованием почти исключительно револьверами и пистолетами, оружием очень опасным в опытных руках, но производящим больше шума, чем дела, в неумелых.
Раненые. Раненых сравнительно мало, так как их очень скоро доканчивали. Те, которые были приняты за мертвых или избегли смерти чудом, имеют мало надежды остаться в живых; я знаю одного, в которого сделано было 12 выстрелов и нанесены другие раны.
Один армянин, печник по ремеслу, убивший солдата, был убит и разорван на куски.
На другой день начальство прекратило резню, и один из них говорил: «Вчера долг мусульманина обязывал его убивать, и награбленное было наградой ему, сегодня все должно прекратиться».

Братская помощь пострадавшим в Турции армянам.
М., 1897, с. 101 —109.

[KODAK]

Письма турецких жертв из Малой Азии (1895—1896 гг.) I

Недавно появившаяся книга под заглавием: Les Massacres d' Armenie (прим. 10) содержит в себе 34 письма малоазиатских армян... Мысль об издании этих писем принадлежит живущим в Европе армянам, желающим познакомить Европу с истинным положением вещей в Малой Азии во время бедствия, постигшего их собратий. Тон большинства писем производит впечатление страдания и запуганности. Автор письма из Эгины, написанного в присутствии мудира (мэра общины), боится даже называть убийц, говорит о событиях сдержанно, кое о чем вовсе умалчивает (стр. 167—169). Мы не можем, говорится в прошении байбуртских женщин, поданном турецким следственным комиссарам, называть имена (мусульманских зачинщиков) вследствие слышимых угроз и полного отсутствия безопасности (стр. 66). Самые письма, принадлежащие столь разным по положению и и по другим признакам личностям больше чем из 20 местностей и написанные главным образом для того, чтобы поделиться горем со своими родными и знакомыми, представляют достаточные и надежные данные для восстановления событий, по крайней мере, в главных чертах. Попытаемся на основании их дать читателю понятие о ходе и характере бедствий, постигших малоазиатских армян от октября 1895 г. до февраля 1896 г.
Катастрофе во многих местностях предшествует общее тревожное состояние, хорошо изображенное в письме из Муша 22-го ноября 1895 г. (по старому стилю). «В настоящее время,— говорится в нем,— армянское население в городе и в окрестностях находится в страхе, вследствие ежедневно слышимых страшных угроз. Жизнь, имущество и честь в опасности, и общее избиение кажется неминуемым. Рынок и общественные места закрыты; сообщения с деревнями, даже находящимися в долине Муш, прерваны (стр. 84—85). Здесь и там происходят отдельные или массовые насилия и грабежи, производимые туземцами по мотивам добычи, личной мести и другим; в воздухе чувствуется, что всякая расправа над армянами останется безнаказанной».
Так, в деревню Гавав является разбойник Кашик и требует с армянина М. 15 турецких лир... Несколько
[ стр. 140 ]
дней спустя в ту же деревню является депутация беев из Палу и требует всего хлеба, собранного в этот год, угрожая в случае неповиновения привести турок и курдов и сжечь деревню (письмо из Палу, стр. 182—183). 15-го октября 1895 г. в воскресенье армянский банкир Погос получает пять ударов кинжалом от четырех турок, после чего умирает через четверть часа. Весь город приходит в волнение, везде крики, угрозы...
Утром в понедельник турки производят нападение на рынок, поощряемые полицией и солдатами, грабят лавки, крича: «Убьем армян! Слава Магомету!» (Урфа, стр. 239—241). И потом, когда уже за истребление армян принимается армия регулярная и иррегулярная, враждебные армянам туземцы продолжают свое дело, являясь деятельными соучастниками организованного избиения.
Предчувствуя свою неминуемую беду, жертвы бросаются к местным властям и тут-то встречают самые лживые и самые пышные уверения, чтобы армяне не беспокоились, шли домой и занимались своими делами, что они, т. е. начальство, отвечают за порядок. А между тем в это время, пока армяне под влиянием таких предательских речей успокаиваются и возвращаются к обычным занятиям, за кулисами производятся деятельные приготовления к избиению теми же уверявшими в безопасности властями, распространяются нелепые слухи между мусульманами, чтобы раздражить их против армян, раздается оружие для предстоящего нападения. Так, например, было в Эрзингиане, где вслед за уверениями властей происходит нападение на рынок, во многих местах являющийся по весьма понятным причинам местом первоначального разграбления (например, в Кесарее, стр. 227; в Урфе, стр.240—241; в Сивасе, стр. 222) и избиения армян; то же было в Харпуте (стр. 138—140), в Арапгире (стр. 164), в Гусни-Манзуре (стр. 217—218). В Палу капитан Гуссейн-бей, член административного совета в казе, в одно и то же время успокаивает обратившихся к нему армян, представителей местного сельского общества, и тайно сносится с курдами, дает им инструкции насчет предстоящего разгрома; армян же уверяет, что он переговаривался с курдами о том, чтобы они были подальше от армянских деревень; он даже, для вида арестовывает известных курдских разбойников, которых зятем потихоньку отпускает на свободу (стр. 183—185). В
[ стр. 141 ]
Трапезуйте местный вали (начальник вилайета, губернатор) Кадри-бей клянется присланным от местного армянского епископа людям, что никто не осмелится сделать вреда армянам и даже прибавляет: на вас нападут, только перейдя через мой труп. А в то же время турки закупают на базаре револьверы, полиция обезоруживает армян, муллы и власти возбуждают толпу разными баснями и слухами, местное начальство разделяет турок на группы, распределяет между ними оружие, патроны и назначает день нападения" (стр. 21—25). В Гуссейнике турецкие власти, склоняя армян выдать оружие, клянутся именем пророка, что никто их не тронет, а немного времени спустя начинается резня (стр. 132). Впрочем, тон властей меняется, раз только уверения достигли своей цели, л армяне попали в ловушку. Тогда власти начинают выговаривать армянским депутатам за преувеличение, арестовывают наиболее почтенных лиц (Эрзингиан, стр. 53— 54; Урфа, стр.246), требуют выдачи виновных (Трапезунт, стр. 24), выдачи оружия (Арапгир, стр. 142—143) — каковое обезоружение опять-таки делается ввиду приготовляющегося нападения (Арапгир, стр. 142—144), наконец, в довершение крайнего цинизма, вынуждают у жертв петицию благодарности султану (Арапгир, стр. 149). С этого начинает следственная комиссия в Муше, посланная туда после избиения, чтобы ввести реформы. Комиссия эта упрекает местные власти за то, что они не вынудили благодарственной петиции у армян, и тут же власти начинают принуждать армянских представителей подписать благодарственную телеграмму султану (Муш, стр. 88). Таким же образом в Палу за день до страшных избиений жертвы благодарят султана за восстановление порядка при содействии прибывших войск (Палу, стр. 181—185), в Мараше они в петиции, при таковых же обстоятельствах составленной, признают, что они хотели избить мусульман и что ответственность за беспорядки падает на них (Мараш, стр. 236).
Систематичность, с которой делаются приготовления к резне, поразительна. Все средства пущены в ход, предусмотрены малейшие детали. Мероприятия для истребления армян предательски облекаются в форму мер, принятых якобы для их защиты. В Урфе мутесарриф (инстанция, следующая за вали, начальник округа, санджака) говорит армянскому духовенству и представителям. «Идите, ничего не бойтесь, я пошлю в ваш квартал
[ стр. 142 ]
войско для защиты», и действительно, посылает 3000 человек регулярного войска и 1500 гамидие (иррегулярная курдская кавалерия), которые и производят нападение на армянские жилища (Урфа, стр. 249—250). В Гусни-Манзуре власти раздают мусульманскому населению, 200 ружей системы Мартини якобы для защиты христиан, из коих многие на другой день были ранены патронами из этих самых ружей (Гусни-Манзур, стр. 212; Харпут, стр. 123). Такая же раздача оружия происходит в Трапезунте, в Арапгире... (стр. 244). Рядом с этим происходит обезоружение местного армянского населения, чтобы сделать его беззащитным, предпринимаемое опять-таки под разными благовидными предлогами, например, чтобы армяне этим доказали свою покорность, как это было в Гуссейнике (стр. 132—133), в Урфе, в Трапезунте. В Трапезуйте заранее назначается день избиения. Турки с этой целью разделяются на группы, принимаются меры для распознания жертв от других национальностей, с этой целью учреждается особое шпионство, сам вали Кадри-бей, произносивший, как мы видели выше, предательские успокоения, в день резни, окруженный турецкими бандитами, дает лично указания, кого убивать, главным образом богачей. В Харпут переселяются войска, стоящие в Арапгире и, наоборот, для того, чтобы виновники злодеяний не могли быть узнаны местным населением, в Харпуте же призываются к оружию редифы под предлогом защиты местного населения; часть редифов переодевают крестьянами и посылают в деревни для грабежей, наоборот, деревенских жителей переодевают солдатами и дают инструкции насчет разгрома (стр. 123— 124). В Арапгире постановляется, чтобы каждый турок начал избиение со своих армянских друзей (стр. 144). В Эрзингиане властям удается сложными успокоениями заставить армян выйти из домов на рынок, где и начинается истребление (стр. 51). В Харпуте армяне, успокоенные словами жандармов, которые обещаются защищать их, отпирают двери домов и подвергаются затем избиению и грабежу (стр. 124). В Палу, собственник деревни Сакрат, курд Ибрагим-бей заманивает в эту деревню массу спасающихся от истребления армян, чем заслуживает репутацию покровителя христиан. Впрочем он берет с беглецов плату за свое покровительство, выманивает у них скот и имущество под видом лучшей сохранности последнего, подвергает их всякого рода оскорблени-
[ стр. 143 ]
ям и вымогательствам и, наконец, выдает на самое варварское истребление (стр. 205 и след.). Вместе с тем идут тщательные сношения властей с курдами, чтобы их подготовить к истреблению армян; с этой целью в Харпуте выпускаются курдские преступники из тюрем (стр. 122—123; в Палу, стр. 184—185).
Чтобы хоть несколько оправдать разгром, а равным образом лучше возбудить местное население против армян, властями делается целый ряд попыток до, во время и после избиения обвинить армян в ряде преступлений, преступных замыслов, а главным образом представить армян инсургентами. Обвинение в восстании было пущено в ход властями в Урфе (стр.240, также стр.246), в Трапезунте, где бегущим армянам турки кричали «сдавайтесь», как будто они были повстанцами (в Эрзингиане, в Муше, стр. 27). В Урфе же турки рассказывают, что армяне хотели напасть на мусульманский квартал, но только им это не удалось. Жандарм Габгар сознается, что выстрелы, которые были слышимы ночью в Урфе, принадлежали туркам, но что их хотят приписать армянам; в Порту посылается телеграмма с уведомлением, что армяне разрушили мечети и избили тысячу мусульман. В Трапезуйте власти распространяли такой слух между туземцами: армяне хотят в союзе с англичанами разрушить династию Османа и уничтожить магометанство; в будущую пятницу здешние армяне с оружием в руках нападут на мечети и перережут мусульман; мы должны предупредить этих неверных собак, чтобы не быть ими истребленными. В призывах к избиению, делаемых по инициативе властей, иногда говорится, что настоящей целью разгрома было истребление армян, грабеж же играл роль второстепенную. В Муше, например, одно официальное лицо так высказалось в присутствии большого числа курдов и армян: курды действовали дурно. Мы им дали приказание уничтожить армян, они же скорее грабили, чем убивали (стр. 88—89). В Палу муфтий и вожаки движения кричат нападающим: «Главным образом убивайте и не теряйте времени на грабеж»; в Эрзингиане высшие чиновники кричат толпе: «Режьте гяуров, не бойтесь ничего». В Арабгире еще до избиения глашатаи прогуливаются по деревням, крича: «Дети Магомета должны исполнить свой долг—истребить всех армян, ограбить и сжечь их дома; ни один армянин не должен уйти живым»... В Урфе Гассан-паша кричит
[ стр. 144 ]
толпе: «Идите, дети мои, у вас в распоряжении 48 часов времени, вырежьте всех гяуров, и их богатства будут принадлежать вам»; такие же приказы отдаются стоящим здесь капитаном войскам (стр. 241—242). Подобным же образом власти возбуждают толпу в Трапезунте (см. выше, стр. 29), в Сегерде (стр. 83), в Палу (стр. 186).
II
За этими адскими махинациями, систематичность которых заставляет думать, что мы находимся на бойне, а не в человеческом обществе, следует само избиение. 3 ужасном калейдоскопе последнего быстро сменяют друг друга убийство, грабеж, поджог, изнасилование, целая гамма истязаний, сложных и тоже систематических. Послушаем очевидцев. Вот что пишет свидетель резни в Урфе. Армяне не знали, что делать, у них не было даже перочинного ножа для защиты (все оружие было отобрано властями раньше), они плакали, прятались по углам домов, молили бога сжалиться над ними. Турки разбивали двери лопатами и входили в дома, убивая и изрезывая в куски всех, кого встречали, молодых, стариков, мужчин, женщин. Нельзя ни перечесть, ни описать их бесстыдства и чудовищные вещи, которые они совершали» Они опозорили большое количество женщин и девиц на глазах их отцов и мужей, отрывали у опозоренных груди, четвертовали и убивали их, продолжительно и страшно мучая. С утонченной жестокостью они зарезывали сначала детей, а потом уже родителей, тешась тем, что истязуемые молили поскорее покончить с собою. Были звери, которые удовлетворяли свою страсть над трупами девиц, наложивших на себя руки для избежания позора. Армяне пытаются сопротивляться, но их усилия слабы против потока неприятелей, со всех сторон нападавших на них. Сопротивление это только продолжило избиение, так как мусульманам, несмотря на их количество, понадобилось много времени для истребления массы армян. Бойня прекратилась только с наступлением ночи. Солдаты еще продолжали осаду домов, но толпа, утомленная и пресыщенная истреблением, отхлынула... Сотни армянских жен и девиц были опозорены в эту ночь в мусульманских жилищах. В воскресенье утром снова послышался звук трубы, и толпа, возвратившись в армянский квартал, снова принялась за резню. В этот
[ стр. 145 ]
день кровь текла ручьями, окрашивая улицы и дома, и ниоткуда никакой помощи, никакой жалости. Матери бросались к ногам убийц, кидавшихся на их детей, сестер, братьев, мужей, отдавали убийцам все золото, которое имели, все свое имущество, прося пощадить жизнь близких; но звери топтали бедных женщин и, ходя по их телам, перерезывали их семейства.
В полдень толпа явилась перед собором, куда спаслось до 3000 армян. Через полчаса двери были разбиты, нападающие ворвались туда, но увидали, что пришлось бы им потратить много времени, если бы они захотели убивать армян поодиночке. Последние скопились в таком количестве в храме, что давили друг друга, что дети умирали от задушения. Тогда нападающим пришла страшная мысль. На дворе собора стояло до пятицесяти ящиков с керосином. Турки разливают керосин по церкви, и поджигают его, и через немного времени сгорает до 3000 несчастных. Те, которые пытаются бежать, безжалостно зарезываются толпой. Из всей массы армян спасся только один человек, раненный в нескольких местах, пролежавший три дня под трупами. Армянский архиепископ Хорен Мхитариан видит все это ужасное зрелище с крыши своего дома. Он настолько потрясен, что в отчаянии с плачем уходит в свою комнату, перерезывает себе артерии и, обмакнув перо в свою крозь, пишет письмо мутесаррифу. Вы уничтожили мой народ, говорит он; мне, его пастырю, нельзя оставаться на этом свете, я пойду за ним. Ты причина этих насилий и этих строк, написанных кровью, и, так как никто не хочет на этом свете защитить мой народ, я его поручаю богу, заступнику невинных. Архиепископ очень любим и уважаем турками за честность и ученость. Мутесарриф, прочитав это письмо, приходит в смущение, и по совету влиятельных людей сейчас же отправляет врачей к архиепископу, которым удается прибыть вовремя и спасти его. Архиепископ жив до сих пор, хотя и слаб. Число убитых доходит до 10 000 чел. Ежедневно умирает от 25 до 30 человек, тяжело раненных и изувеченных. Ничего не осталось, ни народа, ни пастыря; из восьми священников уцелел только один, протестантский викарий изрезан в куски. Остающиеся в живых находятся в крайней нужде, а палачи еще не насытились.
В Трапезуйте 26 сентября 1895г. убивали всех «и кто сдавался, и кто умолял о пощаде, и кто бежал, стари-
[ стр. 146 ]
ков, детей, молодых людей—все были безжалостно вырезаны, разорваны—около 300 человек в этот день, в том числе несколько женщин. Были турки, убивавшие своих соседей, собратий, друзей. Разъяренные ,они, как звери, крошили даже трупы. Печальное зрелище представляли собою армянские кварталы. Женщины, новобрачные, дети бегают по улицам растерянные, не зная куда. Одни кидаются с высоких стен, другие падают в обморок. Молодые женщины, одной рукой прижимая к груди детей, а другой держась за веревку, привязанную к окнам, спускаются на землю, ежеминутно рискуя разбиться. Старики прячутся в погребах. Ужас велик. Солдаты и разбойники сотнями входят в дома и требуют выдачи мужчин, солдаты стреляют в окна, башибузуки режут и разрывают мужчин на глазах их жен и детей» (стр. 27—28). Об избиении в Арапгире сообщаются следующие подробности. «Начали убивать, жечь. Испуганные армяне бегут из домов в поле, в горы. Но большая часть попадается на дороге в руки турок и находит себе страшную смерть. Одних кидают в огонь, других вешают головой вниз, как баранов, и сдирают кожу, третьих рубят и режут на куски топорами и серпами, четвертых поливают керосином и сжигают, на последних кладут другие жертвы, которые задыхаются от дыма. Многих зарывают живыми в землю, других обезглавливают и головы их сажают на длинные шесты. Человек по пятидесяти армян турки связывают веревками в одну группу, расстреливают их и трупы их крошат топорами и саблями. Вырывают груди у женщин, четвертуют их, кладут им порох в волоса и воспламеняют его. Беременным женщинам распарывают животы, извлекают зародыш и уничтожают его. Подобные же сцены неизменно повторяются в других местах, например, в Палу, в Сивасе, в Эрзеруме (стр. 41— 43), в Кесарее».
Как видно из этих сообщений, в разгроме принимали прямое участие войска, в Урфе 3000 регулярных и 1500 гамидие, в Арапгире 1600 регулярных и редифов, в Байбурде регулярные батальоны, посланные из Эрзингиана, в Харпуте—редифы, в Гуссейнике—полк регулярных солдат, в Сивасе—регулярные войска и жандармы, так же в Эрзруме, в Палу, в Трапезунте, в Сегреде.
Местные власти, светские, духовные, военные в некоторых местах открыто руководят побоищем или же принимают в нем прямое участие. Так, в трапезунтском из-
[ стр. 147 ]
биении сам вали Кадри-бей лично дает инструкции, кого убивать и призывает к грабежу (сир. 26), в Палу в избиении участвуют каймакам, муфтий, полицейский комиссар, в Байбурде—начальник жандармов, в Урфе—Гасан-паша и начальник военного отряда, в Эрзингиане— чиновники, занимающие великие посты. И в других местах власти обнаружили свое участие именно в подготовке и подстрекательстве к резне, как, например, каймакам (начальник округа, по-турецки каза) в Ахтамаре, военный начальник и член административного совета казы Гуссейн-бей в Палу, там же полицейский комиссар, муллы в Трапезунте (стр.25), муфтий в Гусни-Манзуре (стр. 221). Войска и толпа призываются к избиению, как на войне, звуками военной трубы, так, в Харпуте, в Палу.
Подвергается истреблению главным образом армянское население мужского пола (Трапезунт, Гумухане, стр. 35; Эрзерум, стр. 44). С особенной охотой убивают и заключают в тюрьму людей богатых, наиболее интересных в целях грабежа, негоциантов (Гумухане, стр. 37; Арапгир, стр. 164; Эрзерум, стр. 42—43; Урфа, стр. 258), также людей влиятельных (Харпут, стр. 126; Палу, стр. 201; Гусни-Манзур, стр. 218; Мараш, стр. 236; Урфа, стр. 258). Среди павших насчитывается, как мы увидим, много лиц, принадлежащих к духовенству...
Об усердии убийц красноречиво свидетельствуют следующие рассказы из Харпута. Там Сулейман-бей с братом убили более 300 армян, а Хаджи Бего—около 100 человек (стр. 125—126, 129). Там же один булочник во всеуслышание говорил, что убил 97 армян и хвастался, что доведет эту цифру до ста. О результатах избиения и разгрома можно судить по следующим цифрам: в Мараше 850 убитых и более 500 раненых, более 300 арестованных, в Кесарее до 340 убитых, до 200 тяжелораненых, разграблено до 400 домов и 250 магазинов, в Сивасе было вывезено после избиения на кладбище 450 трупов, число разграбленных лавок доходит до 2000 (стр. 223—224), в Гусни-Манзуре 617 жертв. В Арапгире число убитых доходит до 3000 человек; из 3000 домов осталось только 150 полуразрушенных и разграбленных, в Биреджике убитых считается 3400 человек, в Урфе—до 10000 человек. В округе Палу число обесчещенных турками женщин и девиц можно считать между 60-ю и 70-ю процентами, не
[ стр. 148 ]
принимая в расчет тех, которые были похищены турками и насильно сделались их женами (стр. 191).
Дыбом становятся волосы от ужасов, совершенных во время избиений в Урфе, Арапгире и других местах... В Харпуте Хаджи Бего велел разрезать одну женщину на четыре части и выставить их на столбах, в Ахтамаре некто Джевер связал двух братьев веревками, прибил их кольями к земле и таким образом умертвил (стр. 109), В Байбурде чудовища забавлялись тем, что втыкали кинжал в грудь или шею раненых и вращали им там, как буравом (стр. 1). Истязание и истребление мужчин, насилование и издевательство над женщинами—неизменно повторяющиеся инциденты армянских избиений.
III
Руководителями или же подстрекателями движения в некоторых случаях являются, как видели, представители духовенства, муллы, муфтий. Смерть христианам! Слава Магомету!—вот крики, с которыми толпа идет на армян (в Сивасе, стр. 225; в Урфе, стр. 241—242, 250). В Гусни-Манзуре нападающие кричат: «Примите магометанство, не то всех перережем» (стр. 218). В Айнтабе турки говорят: «Увидите, не оставим в живых ни одного гяура» (стр.257). В Урфе нападающие восклицают: «Если мы не уничтожим гяуров, мы никогда не получим рая», (стр. 246). В Арапгире еще до избиения глашатаи публично объявляли истребление армян, грабеж и сожжение их домов обязанностью детей Магомета (стр, 143—144). Везде, где только было избиение, турки с особенным ожесточением разрушали церковные здания и убивали духовных лиц. Отовсюду несутся вести о сожжении, разграблении и разрушении церквей и монастырей (Битлис, стр, 73, 74, 76; Ахтамар, стр. 105, 108, 110, 112, 113, 115, 116, 118; Харпут, стр. 137; Малация, стр.177; Марат, стр. 234—235). В письме из Вана насчитывается более ста двадцати разграбленных церквей и монастырей только в пределах 8 округов (District стр, 97—101). Рядом с этим идет профанация и глумление нападающих над церквами и священными предметами. В Мараше разрушается и оскверняется армянское кладбище (стр.237). Нередко армянские церкви и монастыри превращаются мусульманами в мечети (в Байбурде, стр. 62; в Битлисе, стр. 74, в Сегреде, стр. 82, Ахтамаре, стр. 106,110, в
[ стр. 149 ]
Гусни-Манзуре, стр. 221. С особенным ожесточением нападающие избивают лиц духовного звания, белое духовенство и монахов, сопровождая убийства истязаниями и глумлением (в Ване, стр. 91; в Ахтамаре, стр. 111 — 112; в Арапгире, стр. 163; в Мараше, стр. 235), сжигая жертвы живыми (Харпут, стр. 131), сдирая с живых .кожу (Ахтамар, стр. 104). В округе Гарджган настоятель монастыря Петрос был разрезан по суставам, ему отрезали язык и покончили с ним после страшных истязаний (стр. 118).
Рядом с разрушением церквей и избиением духовенства идет насильственное обращение армянского населения в магометанство, единичное и массовое (Байбурд, Харпут, Битлис, Арапгир, Гусни-Манзур, стр. 221). Оставшиеся в живых жители целыми деревнями принуждены были принять магометанство и только этой ценой могли себе сохранить жизнь, как, например, жители четырнадцати деревень в Эгине, целые деревни в Ване (стр. 91; то же в Сегреде, стр. 82; в Битлисе, стр. 74; в Ахтамаре, стр. 106). В Арапгире армянское население получает от очень высокопоставленного лица предложение принять магометанство и тем купить себе безопасность. Армяне отвечают отказом и на другой день после этого подвергаются избиению (стр. 165). Отказывающиеся изменить религию немедленно предаются смерти, нередко с истязаниями. В Харпуте шейх предлагает сорока влиятельным лицам из армян, нашедшим себе убежище в церкви, перейти в ислам, и когда те отказались, приказывает перерезать их одного за другим на пороге этой церкви (стр. 126; такие же случаи описаны на стр. 134, 138). Подобные случаи происходили в Эгине (стр.168), в Ченкуге (стр. 210)...
IV
Печальны картины городов и селений, где произошло избиение. В Эрзеруме на другой день после избиения армянское кладбище представляло страшное и раздирающее душу зрелище: виднелись сотни окровавленных, изуродованных, обезображенных до неузнаваемости трупов, наваленных одни на другие, и около них большое количество армян, пришедших с риском быть убитыми по дороге, ищущих своих родных и близких, наклоняющихся над каждым убитым и все-таки не могущих признать
[ стр. 150 ]
тех, кого искали (стр. 43). В Харпуте, в Палу проезжающие купцы из Алеппо видят по дорогам и по полям сотни женщин, совершенно обнаженных, обесчещенных, искалеченных, мертвых или находящихся в агонии; около некоторых—грудные дети, еще живые (стр. 82—83). Оставшиеся в домах после избиения трупы начинают разлагаться, нестерпимый запах заражает воздух (Палу, стр. 210). Наш город, пишут из Сиваса, теперь развалина. Рынка нет, никто не работает, у рабочих отняли даже инструменты; никто не продает, нет ничего. Все бедны, без дел, без хлеба, без денег, все с ужасом ожидают. Церкви и школы закрыты. Трудно достать какие-либо съестные припасы. Турки, которые отняли все, берут теперь 40 пиастров за то, что стоит десять. Мы в ужасном положении (стр. 226). Вследствие этих страшных несчастий (т. е. избиений и грабежей), сообщают из Малации, бедность и страшный голод дают себя знать; народ, лишенный крова и пищи, принужден нищенствовать, ходить из лавки в лавку, из дома в дом, прося сжалиться над собой даже тех, кто вчера еще были его палачами. Улицы переполнены несчастными жертвами, между коими часто видны девушки и женщины, полураздетые, и старики, которые едва движутся. Вследствие суровой, погоды много несчастных погибло от голода, и их трупы были находимы в городе и в окрестностях (стр.176— 177). Подобные же картины наблюдаются в Ахтамаре, в Арапгире, в Ване, в Битлисе, где были случаи смерти от голода (стр. 79). Отовсюду несутся вопли о голоде и полной нищете армянского населения после разгрома: из Байбурда, из Муша, из Вана, из Ахтамара (стр. 105, 119—120), из Арапгира, из Эгины, из Гусни-Манзура, из Кесарей (стр. 232). Мы не имеем ни дома, ни постели, ни хлеба,—пишут из Трапезунта (стр. 32); в Сивасе те, которым удалось избежать смерти, не имеют ничего: ни денег, ни одежды, ни даже постели (стр.225). Не могу более писать тебе, дорогой сын, говорится в письме отца к сыну, моя рука дрожит от холода, к тому же мы почти три дня ничего не ели (стр. 165). «Большое количество детей,—пишет Хачатур, католикос Ахтамарский,—осталось сиротами; везде встречали неутешных родителей, отыскивающих следы сына или пропавшей дочери» (стр. 105). «У меня убили отца,—пишет женщина из Арапгира,— деда, дядей, дядю моей матери... убили нашего друга Б. и его жену, у них осталось четверо сирот, кото-
[ стр. 151 ]
рые плачут, зовут мать; убили А. и его жену, после них осталось пятеро детей, двое грудные, но некому их кормить грудью» (стр. 160). Понятно поэтому, что некоторые письма оканчиваются призывом о материальной помощи.

Братская помощь пострадавшим в Турции армянам.
М., 1897, с. 48—61.


55. Британский вице-консул в Себастии послу в Константинополе Кэрри


Перевод с английского
Токат, 19(31) марта 1897 г.
Донесение
19-го числа текущего месяца в Токате население было охвачено тревогой в связи с возможными беспорядками, вследствие чего многие армяне не открыли своих лавок. Это повлияло на тех, кто осмелился открыть торговлю, и они тоже начали закрывать лавки. Полагают, что именно это и послужило толчком к нападению: турки тотчас же начали грабить, не дожидаясь условленного часа, т. е. полудня. Было приблизительно 9 часов утра. Председатель муниципалитета заранее сообщил мутесаррифу об опасности нападения и просил у него солдат, в чем ему отказали. Патрули, обычно начинавшие обход ранним утром, в этот день были высланы позже. В составе одного из патрулей находился заптие-католик. Он разогнал несколько групп вооруженных людей и приказал солдатам разоружить их. На это один из солдат ответил: «У нас нет никаких приказов о разоружении и о вмешательстве вообще». Вслед за этим один из бандитов выстрелил в заптие-католика, ранив его, но не смертельно.
Между тем мутесаррифу несколько раз сообщали, что вспыхнул мятеж. Вместо того, чтобы принять меры, он отправился на базар, где приказал некоторым армянам, закрывшим свои лавки, открыть их вновь; между тем неподалеку шел грабеж лавок и убивали армян. Военный комендант также не принял никаких серьезных мер к восстановлению порядка. Более того, он приказал солдатам убить одного армянина, который, защищая свой дом, выстрелил из револьвера, никого не ранив при этом. По приказу военного коменданта был убит еще один армянин: спасаясь из того же дома, он выпрыгнул в окно и сломал себе ногу.
[ стр. 152 ]
Большинство армян было убито между 9 и 11 часами утра, не поджоги и грабежи продолжались до вечера. 89 армян было убито, 36 ранено и приблизительно 250 домов разграблено. Сравнительная умеренность этих цифр объясняется тем, что армяне ждали беспорядков, и поэтому многие из них успели укрыться.
Бостанджик—большое армянское селение. Все жители, предупрежденные о неизбежности нападения, бежали. Оставшиеся три старика вместе с девятью другими армянами догнали остальных по дороге. Дома были разграблены.
Бизерик—турецкое селение, где имеется армянский монастырь и с десяток армянских домов. В этом селении 16 человек было убито, а монастырь и дома разграблены. Среди убитых два священника. Я видел их трупы. Глаза у них выколоты, нос и уши отрезаны, череп у одного из них был рассечен.
Согласно имеющимся у меня сведениям, эти зверства, по-видимому, совершались над жертвами еще при их жизни.
Варай — преимущественно турецкое селение с 5—6 армянскими домами, которые были разграблены, причем 4 армянина убиты.
В турецком селении Курджи было разграблено два армянских дома и 3 армянина убито. Из различных мест этой провинции до меня доходят сведения, что турки там собирались толпами, чтобы напасть на армян, а затем рассеивались; этим доказывается наличие специального приказа.
Я сказал вали, который, понятно, желает преуменьшить факты, что резня, несомненно, была организована и что, принимая во внимание события двух последних лет, есть основания подозревать, что резня была устроена в соответствии с прямыми указаниями. Я добавил, что эти подозрения, несомненно, подтвердились бы, если бы комиссия не пыталась свести все к халатности местных властей или просто скрыть факты. 0,н ответил, что сделает все для облегчения расследования комиссии, и я не сомневаюсь в том, что некоторые из организаторов резни будут без труда обнаружены.

П. Бюльман
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3183.
[ стр. 153 ]


56. Британский вице-консул в Себастии послу в Константинополе Кэрри


Перевод с английского
Себастия, 24 марта 1897 г.
Телеграмма
Мутесаррифом Токата является Махмуд Назим-паша, военный комендант—Хаки-паша, начальник полиции— Якуб-эфенди, начальник жандармерии—Хусни-эфенди, глава муниципалитета—Латиф-оглу Кер Хаджи.
Тот факт, что резня продолжалась восемь часов, доказывает, что она была организована. В Токате расквартировано пятьсот солдат. По имеющимся у меня сведениям, дело не обошлось без их участия, но даже если бы эти сведения не соответствовали действительности, несомненно, что пятисот солдат было достаточно для пресечения беспорядков, если бы это входило в намерения властей.

Бюльман
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3183


57. Русский вице-консул в Самсуне послу в Константинополе Нелидову


Токат, 27 марта 1897 г.
Из донесения
По сведениям, которые мне удалось собрать на месте, беспорядки в Токате начались в пятницу 7-го числа после 9 часов и продолжались немного за 11 ч. утра...
В Токате всего убито 98 душ, в числе которых две женщины и одна девочка, и ранено 40 человек. «Бейте их,—говорили злодеи,—их имущество принадлежит нам». Разграблено 18 лавок, 80 лавок поломали... Разграблено было также около сотни домов в более отдаленных окраинах города и принадлежащих людям незажиточным. Из окрестных деревень погибло 33 человека в Чипреке, близ которого находится армянский монастырь, который также был разграблен. В числе убитых находятся два монастырских священника и монастырский дьякон. В Инекинджике перебито 12, а в Бизери— 8 человек. Все потерпевшие— армяне.
Это прискорбное происшествие вызвало повсюду сильное брожение в среде магометан, подстрекаемых бо-
[ стр. 154 ]
лее зажиточными из их среды и магометанским духовенством к избиению армян, и произвело большую панику в среде христианского населения окружающих местностей. В Сивасе, после токатских беспорядков, по полученным мною от прибывших из этого города лиц сведениям, лавки были в течение более двух недель закрыты, и христиане боялись показываться на рынке. По полученным мною перед выездом в Токат известиям из Синопа, такая же паника существовала и там. В Амасии, как мне сообщали в последнем городе, местные софты и муллы в четверг 13 числа пришли на рынок точить ножи, топоры, кинжалы и проч., открыто заявляя, что это делается ими с целью перебить христиан, а местные беи дали приют, говорят, кто шести, кто десяти, а кто и большему числу головорезов с целью поделиться с ними добычею...
Но следует оказать к чести многих других магометан, что они спасли множество христиан, дав им у себя приют, а одна мусульманская девочка 13 лет, прорыв отверстие в стене, построенной из нежженного кирпича, дала возможность перебраться к ней из соседнего дома 15 армянам, при помощи которых снова закрыла отверстие и тем спасла их от грозившей им участи.
Переходя к причинам, вызвавшим беспорядки, осмеливаюсь обратить просвещенное внимание Вашего высокопревосходительства на мое донесение от 15-го минувшего февраля № 41. Критский вопрос и война с Грецией вызвали взрыв фанатизма, который не в малой степени послужил к подготовлению почвы к нынешнему положению края.
К этому следует присоединить и деятельность комитетов младотурецкой партии, работающих заодно с армянскими комитетами, имеющих общие с ними интересы. Они положительно наводнили край противоправительственными журналами и памфлетами и приобрели много поборников их идей в среде полуобразованного местного зажиточного класса. К ним равно присоединилось много таких же полуобразованных членов магометанского духовенства, возбуждающих своими проповедями фанатизм черни. Многие из первых являются прямыми зачинщиками и подготовителями беспорядков и главными их виновниками...

Циммерман
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 31Б5, л. 4—6,

[KODAK]

Русский посол в Константинополе товарищу министра иностранных дел Ламздорфу


5 июля 1897 г.
Из депеши № 160
Константинопольский армянский патриарх обратился ко мне с письмом, в котором излагает всю тяжесть лежащей на патриархии заботы об оставшихся в живых жертвах произведенных в ее пастве избиений.
По словам патриарха, одних сирот осталось около 50 тыс. и столько же приблизительно вдов безо всяких средств к существованию, не говоря уже об общем разорении населения в пострадавших местностях от прекращения торговли и уничтожения сельскохозяйственного инвентаря.
На патриархию, конечно, прежде всего падает задача по возможности облегчить своей пастве перенесение этого ужасного бедствия, спасти существование огромного числа беспомощных существ и затем восстановить разрушенные и пострадавшие церкви и школы. Средства патриархии ничтожны пред объемом принадлежащего ей дела.
Поэтому, основываясь на вековом покровительстве восточным христианам русских государей, патриарх умоляет о том, чтобы всемилостивейше разрешенный сбор в пользу армян, бежавших в пределы России, высочайшим повелением распространен был и в пользу без сравнения более многочисленного числа несчастных, оставшихся в пределах Турции...
Я полагал бы, что весьма уместно было бы нам, в ответ на прямо обращенную к императорскому правительству просьбу патриарха, оказать со своей стороны содействие в той или другой форме...

Нелидов
АВПР, Политархив, д. 3450, л. 24.


59. Вице-консул в Ване послу в Константинополе, Зиновьеву


24 января 1898 г.
Из донесения № 12
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на отдельном листе «Сведения об изменении в составе и численности населения в селениях Ван-
[ стр. 156 ]
ского вилайета вследствие бывшего в 1895—1896 годах избиения армян и последовавшей эмиграции армян в Россию» пока для двух каз: Адильджеваз и Арджиш.
По-видимому, это суть те две казы, в которых наиболее чувствительно изменился теперь состав населения по сравнению со временем, предшествовавшим беспорядкам 1895—1896 гг.
Хотя означенные сведения, полученные путем простых расспросов, здесь, в Ване, у разных лиц, и не могут претендовать на безусловную точность, однако, так как для расспросов выбирались такие лица, которые по своим обязанностям часто навещают селения и потому могут знать обстановку то я, имея к этим лицам доверие, считаю, что, в смысле характеристики положения, сведения эти имеют ценность. Ездить мне теперь, зимою, самому по селениям для проверки этих сведений нет никакой возможности, а с другой стороны, для проверки этих сведений по прежним наблюдениям ванских вице-консулов у меня нет здесь, в ванском вице-консульстве, решительно никаких данных. Вопрос же об изменении состава населения, поскольку в таком изменении наблюдается общее течение турецкой внутренней политики, мало того, что весьма интересен, но имеет для нас практическую важность именно при заблаговременном его освещении, хотя бы и на основании не безусловно точных числовых данных...
Прилагаемые сведения показывают весьма убедительно как на разрежение армянского населения, так и на фильтрацию в него курдов, В этих цифрах видна система, т. е. проведение в жизнь определенной программы...
[ стр. 157-158 ]
Приложение
СВЕДЕНИЯ
Об изменении в составе и численности населения в селениях Ванского вилайета вследствие бывшего в 1895—1896 гг. избиения армян и последовавшей эмиграции армян в Россию.
Серия первая: казы Адильджеваз и Арджиш.
Было до событий 1895—1896 гг.
Число дворовИмеется в январе 1898 г.
Число дворовКа-
зыNoNo
п/п Название
селенияармян несторианкурдовтурок армяннесто-
риан кур-
довту-
рокПриме-
чаниеА
д
и
л
ь
д
ж
е
в
а
з1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18Норшен
Хекясор
Пешнекемюр
Казух
Ашагы Сипан
Иокары Сипан
Норшенджик
Анушахпюр
Коджерен
Гузель
Хоранц
Арен
Паркат
Аранчкус
Арчра
Каракешиш
Вишкацрук
Зареклу40
15
45
75
15
40
30
10
20
8
50
100
12
50
50
35
10
40
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
--
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
--
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-4
6
-
15
4
10
5
-
20
6
35
80
12
40
45
28
10
15
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-8
4
-
5
10
10
10
-
4
2
5
10
2
5
5
5
3
20
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-Разру-
шеноИтого:645---335-108-А
р
д
ж
и
ш1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20 Арджируниц ванк
Джудгах
Зайзак
Аксерай
Матаванк
Канзак
Армизанк
Панов (Пани)
Дилан
Эспсинск
Кинапирвенк
Портах
Ороран
Пулурмак
Харген
Кадраскар
Соскун
Сельман-ага-Килиса
Кертис
гор. Аганис (адм. центр казы) *15
40
40
120
40
60
50
40
50
50
15
40
25
60
20
15
70
15
4
150
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
--
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
3
8
-
10
--
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
3
13
15
-
-
5
-
150-
5
2
15
-
-
-
-
-
-
-
-
3
30
15
15
70
12
4
120
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-5
10
20
50
10
20
15
-
10
15
5
10
-
-
-
3
6
-
10
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-Разру-
шеноИтого:919-21186291-189186
Означенные выше сведения получены путем расспросов у лиц, которые вследствие частых посещений селений имеют возможность знать положение. На безусловную точность сведения эти претендовать не могут.

Гиппиус
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 1584, л, 32—34.


60. Русский генеральный консул в Бейруте послу в Константинополе Зиновьеву


23 июля 1898 г.
Выдержка из донесения № 149
Несмотря на многократные обещания турок не преследовать армян за то лишь, что они армяне, преследо. вания эти продолжаются на всем пространстве Оттоманской империи, и Высокая Порта продолжает одобрять действия местных властей, не перестающих, под разными предлогами, притеснять мирных армян, с целью добиться от них, путем вымогательства, побольше денег, или же, как утверждают некоторые лица, с целью заставить армян выселиться и очистить место новым поселенцам.

Лишин
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3197, л. 279.
__________________________
* Здесь в 15 домах были обращения армян в мусульманство, в каждом доме по 1, по 2 или по 3 человека.
__________________________
[ стр. 159 ]


61. Генеральный консул в Бейруте послу в Константинополе Зиновьеву


12 сентября 1898 г.
Донесение
С некоторого времени здесь распространяются слухи о вербовке мусульман для заселения земель, принадлежавших убитым или убежавшим от погрома армянам в Эрзерумском, Битлисском и Ванском вилайетах.
Несмотря на отрицательные уверения местных турецких властей, мне кажется, что приглашение мусульман переселиться в пограничные с Россией турецкие области действительно существует. Мера эта будто бы предписана из Константинополя.
Переселенцам обещают большие льготы: освобождение на десять лет от воинской повинности, даровой проезд, даровой земельный надел (из армянских, т. е. удобных и сравнительно хорошо обработанных земель) и денежное вспомоществование во время пути и в первые три месяца по водворению на месте, в размере 3-х пиастров для мужчин, 2-х пиастров для женщин и 1-го пиастра для детей ежедневно.
По слухам, проживающий в Бейруте влиятельный шейх Абдурахман Нахас вербует мусульман, желающих отправиться в Армению. Указывают несколько лиц, записавшихся в число переселенцев...

К. Лишин
АВПР, Посольство а Константинополе, д. 3182, л.144.


62. Русский посол в Константинополе министру иностранных дел


Выдержки из депеши № 251
2(14) октября 1899 г.
Армянское население Турции продолжает подвергаться систематическому гонению со стороны правительства, гонению, проявляющемуся преимущественно в исключительных полицейских мерах, принимаемых относительно армян.
В турецких тюрьмах томятся многочисленные армяне, заподозренные некогда в причастности к проискам революционных комитетов, несмотря на то, что про-
[ стр. 160 ]
тив большинства из них не существует никаких сколько-нибудь убедительных улик. Подозрения в таковых же происках служат нередко и в настоящее время поводом к арестам между армянами.
Всевозможные препятствия чинятся переездам армян в пределах Оттоманской империи,
Как только из провинции или из-за границы приезжает в Константинополь армянин, его немедленно забирают в полицию и держат там, пока он не заручится удостоверением константинопольского армяно-григорианского патриарха в своей благонадежности. Даже и такое удостоверение не всегда служит гарантией против обратной высылки армян на места их жи. тельства.
Таковые же меры принимаются и в провинциях.
В Самсуне и Трапезунде арестовано было недавно до ста молодых армян, учащихся в различных константинопольских школах и которые, проведя вакационное время у своих родственников, живущих в Анатолии, намеревались вернуться в столицу...
Таковое положение дел, губя благосостояние армянского населения, отзывается не менее неблагоприятно и на интересах Турции, где армяне издавна составляют наиболее деятельный торговый элемент. Но, несмотря на это, султан упорно держится принятой им политики...

Зиновьев
АВПР, Политархив, Д. 3452, л. 76.


63. Секретарь Генерального консульства России в Эрзруме послу в Константинополе Зиновьеву


19 июля 1900 г.
Иа донесения
В дополнение к секретной телеграмме моей от 17-го сего июля имею честь довести до сведения Вашего высокопревосходительства, что сообщенное мною в ней известие об избиении армян деревни Спаганк (Spaghank) в Сасуне вполне подтвердилось, хотя власти положительно и отрицают это, и я конфиденциально получил подтверждение этого из турецкого источника...

В. Н. Шаховской
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3197, л. 320.
[ стр. 161 ]


64. Секретарь Генерального консульства в Эрзруме послу в Константинополе Зиновьеву


29 августа 1900 г.
Донесение № 207
В дополнение к донесению моему от 19-го июля сего года за № 183 по поводу избиения армян в селении Спаганк Сасунского округа имею честь довести до сведения Вашего высокопревосходительства, что на этих днях приехала сюда и уже выехала дальше о Битлис специальная комиссия...
Но, по полученным мной конфиденциальным сведениям, из Константинополя же секретно отправлено какое-то высокопоставленное лицо, которое тоже должно проехать в Сасун. Это лицо на днях будет в Эрзеруме, но мне еще не удалось узнать его имени и положения.
Что же касается вышеупомянутой комиссии, то нельзя ожидать каких-либо результатов от ее расследований, так как избиение в Спаганке, как это теперь выяснилось, произошло по непосредственному приказу из дворца непосредственно ферику Али-паше, коменданту Битлиса, который сам сказал: «Не я сделал это избиение, приказ сделал его».
Битлисские власти стараются теперь замять это дело и для этого насильно заставляли армянского мураххаса в Битлисе подписать мозбашу, которая гласит, что все слухи об избиении в Сасуне ложны или преувеличены и что только несколько разбойников убито в Спаганке. Армянский мураххас отказался подписать означенную мозбашу, и, так как подвергался угрозам со стороны местных властей, был вынужден уехать из Битлиса в Эрзерум, чтобы избежать преследований властей.
События в Спаганке, равно как и всяческие притеснения, которым подвергаются живущие в горах армяне, все более и более подтверждают составившееся мнение, что турецкое правительство хочет во чтобы то ни стало заставить горных армян Сасуна, в частности, покинуть свои места оседлости в горах и переселиться в долину Муша, вообще же заставить армян эмигрировать из Малой Азии и заселить покинутые армянами места курдами; оно надеется достигнуть этого, терроризуя армянское население и подвергая его всяческим
[ стр. 162 ]
притеснениям. Хронически повторяющиеся за последние годы в районе армянской оседлости местные избиения, на которые обращалось мало внимания, ясно доказывают, что турки только ищут малейшего благовидного предлога, чтобы наброситься на армян какой-либо местности, и таким предлогом обыкновенно является донос о нахождении федаев в какой-либо деревне.

Шаховской
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3197, л. 318.


65. Из донесения русского консула в Трапезунде послу в Константинополе Зиновьеву


4 ноября 1900 г.
Меры по взысканию недоимок отличаются особенной строгостью в пределах Эрзерумского вилайета. При полном отсутствии всяких промыслов и заработков внутри страны, разоренные и лишенные последнего куска хлеба, армянские семьи устремились для спасения от голодной смерти в Трапезунд и в окрестные селения. Особенно возмутительным представляется тот факт, что конфискации подвергается имущество не только семейств армян, убитых в 1895—1896 годах, но также и тех, отцы и сыновья коих находятся в России и не могут вернуться на родину вследствие разосланного в прошлом году всем валиям строжайшего предписания о безусловном недопущении обратного возвращения из наших пределов турецких армян без различия сословий и состояния.
Поддержка 100 семейств этой категории, прибывших в Трапезунд преимущественно из Байбуртсксго округа Эрзерумского вилайета, особенно пострадавшего в 1895 году, еще более увеличила крайне стесненное материальное положение здешней армянской общины, насчитывающей ныне в числе своих членов весьма незначительное число состоятельных людей...

АВПР, Посольство о Константинополе, д. 3197, п. 323.

[KODAK]

Вице-консул в Самсуна послу в Константинополе Зиновьеву



Самсун, 12 сентября 1901 г.
Из письма № 374
...Самсунское армянское население крайне растревожено опять известиями, распространившимися на днях, о происходивших недавно— во внутрь страны, а именно в Халебском, Эрзерумском и Битлисском вилайетах— беспорядках и о будто бы резнях близ Сасуна и Вана.
В нашем санджаке, хотя и все обстоит, гак сказать, благополучно, все-таки следует заметить, что со времени первых армянских неурядиц положение несчастных армянских поселян стало с каждым годом ухудшаться, и продолжающееся постоянно сурово-притеснительное обращение к ним турецких властей (при взимании в особенности бесчисленных налогов, лежащих на них тяжелым бременем) довершает их бедствие.
За последние 10 лет из этого санджака много армянских крестьян выбыло за границу и более не возвращалось. Большая часть их проследовала в нашу сторону, и поселились они вдоль кавказского прибрежья.
В 1890 году во всем санджаке считалось еще более 22 000 армян, тогда как в настоящее время их всего около 12 000 человек, которых распределяют следующим образом по городам:
В Самсуне.................................... ...............2500 чел.
В Чаршамбе и окрестных деревнях..................7200
В Терме, Уние, Фаше и окрестных деревнях.....1500
В Бафоре и окрестных деревнях......................800
_________________________________________________
Итого........................................ .........12000 человек
Всего армянских деревень в санджаке ныне насчитывают 30, в каждой от 50 до 70 дворов.

Джиудичи
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2232.
[ стр. 164 ]


67. Из депеши русского посла в Константинополе Зиновьева в Министерство иностранных дел России


Буюкдере, 20 сентября (3 октября) 1901 г.
Донесением от 31 августа (13 сентября) № 200 я имел честь довести до сведения императорского министерства, что, вследствие дошедших до меня слухов относительно вновь воздвигнутых на малоазиатских армян гонений, я счел необходимым предложить вице-консулу нашему в Ване посетить Муш и Сасун для проверки означенных слухов.
Из только что полученного мною от колл. сов. Туманского донесения от 29 августа, копия с коего будет непосредственно представлена им в Первый департамент вверенного Вашему сиятельству Министерства, сказывается, что дошедшие до меня сведения нисколько не были преувеличены.
Прибыв в селение Могунк, расположенное в Мушской долине, г. Туманский лично убедился, что оно было разорено и выжжено; что до 60-ти человек местных армян было арестовано по распоряжению мушской администрации и что во всем селении осталось налицо всего 5 человек мужчин.
Помимо этого, из собранных г. Туманским сведений оказывается, что с января текущего года в мушских и сасунских селениях убито 64 человека армян, ранено 18 человек...
По прибытии в Муш, наш вице-консул застал город в тревожном состоянии, вследствие чего и решился поднять над своим помещением вице-консульский флаг. Мера эта подействовала внушительно на местное турецкое начальство...
Из совокупности собранных г. Туманским сведений должно заключить, что турецкое правительство сознательно стремится или избавиться от армян, или же поставить их в такое положение, в котором они обратились бы в безмолвных рабов. В этих видах предпринимаются, между прочим, меры с целью принудить армян выселиться из сасунских гор, где они имели возможность защищаться от разбойничьих набегов, в долину Муша. Я не замедлю обратить самое серьезное внимание султана и его правительства на положение дел в Мушском санджаке...

АВПР, Политархив, д. 3454, п. 36.
[ стр. 165 ]


68. Из донесения русского вице-консульства в Ване в Посольство в Константинополе


27 ноября 1901 г.
Российский вице-консул в Ване, распоряжением императорского посла в Константинополе командированный в минувшем августе месяце в Муш и Сасун для проверки доходивших слухов о новых насилиях турок над тамошним армянским населением, воочию убедился, что положение христианского населения названной местности представляется крайне тяжелым.
Убийства, грабежи и насилия, коим подверглись армяне, начались с января текущего года и, повторяясь почти каждый месяц, закончились в июле полным погромом селения Могунк в Мушской долине, где по подозрению в убийстве одного мусульманина почти все мужское население было заключено в тюрьму, и турки, воспользовавшись этим, сожгли сложенный для молотьбы армянский хлеб и большую часть принадлежавших армянам домов. Тревога, овладевшая христианским населением Мушской долины вследствие указанных событий, была настолько велика, что колл. сов. Туманский счел необходимым, по прибытии своем в Муш, поднять российский флаг. Эта мера, а равно проявленная российским вице-консулом решимость не оставлять Муша впредь до окончательного восстановления порядка, несколько успокоили армян.
В оправдание своих злодеяний турки указывают обыкновенно на необходимость бороться ,с армянскими революционерами. Подобное утверждение неосновательно. Революционное движение в собственном смысле этого слова под влиянием жестокого урока 1894—1895 гг.,. по-видимому, затихло в Армении. Между тем ссылка на происки революционеров доселе служит основою преследований армян, и в глазах турецкой власти совершенно достаточная для оправдания заведомых насилий мусульман над христианами. Если из среды последних действительно выходят люди, готовые на борьбу с турками, то это вполне объясняется чувствами личной ненависти и мести, вызванными в армянах совершаемыми по отношению к ним преступлениями.
Положение армянского населения в крае совершенно
[ стр. 166 ]
бесправно. Турецкие власти не только ничего не делают, дабы обеспечить их личную и имущественную неприкосновенность, но открыто поощряют нарушение таковой...
Состав местной турецкой военной администрации крайне плох. Особенно вредное влияние в делах вилайета оказывает командир расположенного в окрестностях Муша IV корпуса Зеки-паша, открыто поощряющий насилия над армянами и противящийся всякой попытке других органов власти хоть немного упорядочить местное управление.

АВПР, Политархив, д. 3454, л. 53.


69. Из речи Жана Жореса, произнесенной 15 февраля 1903 г. в Париже


Перевод с французского
Здесь собрались ораторы и представители всех партий, и это обстоятельство достаточно убедительно свидетельствует о том, что армянский и македонский вопросы в данный момент являются теми основными проблемами, в разрешении которых может и должно проявиться единодушие всего человечества, всех цивилизованных стран; настало время призвать мнение Европы сдвинуться наконец с мертвой точки!..
За позицию, принятую семь лет назад в армянском вопросе великими державами, и мы, и Европа расплачиваемся теперь теми трудностями, которыми чреват македонский вопрос. Это затянувшееся безразличие, эта длительная неосведомленность, поистине, оказались величайшим преступлением, которое замело следы чудовищных убийств...
Напрасно та или иная держава хвастает своей железнодорожной концессией в Малой Азии, а другая— эксплуатацией причалов Константинополя. Когда перед нами начинают похваляться подобными достижениями, чтобы заставить нас все предать забвению,— я невольно вспоминаю о том, как свыше века тому назад, в одном из споров о рабстве великий Вильберфорс истолковал стихи Шекспира: «Здесь запах крови, который не могли бы заглушить все благовония Аравии!»
Но если это безмолвное и пассивное сочувствие Ев-
[ стр. 167 ]
ропы было великим преступлением, оно в то же время было и большой ошибкой, ибо, если мы сейчас стоим перед жгучей, преисполненной опасностей македонской проблемой, которая завтра может втянуть нас в пожар войны, то это потому, что наше поведение по отношению к Армении семь лет назад поощряло султана к тем преступлениям и беззакониям, которые всегда вызывают мятежи...
Посмотрите, как логично и с какой прозорливостью убийцы Македонии, уже стоящие наготове, делают свои выводы из безнаказанности виновников резни армян. В Армении избиения совершались не только регулярными войсками или разбойниками, спешно переодетыми в жандармов, но, что еще хуже, они явились следствием зверских инстинктов населения. Прочтите письмо нашего консула в Салониках г. Стеега от 28 октября 1902 г., и вы увидите, что в настоящее время в Македонии в ходу все те же разговоры: «Мы тоже можем освободить султана от тех, кто ему в тягость, сделав то, что было сделано в Армении». И то, что назревает сейчас в Македонии, аналогично тому, чему преступная и неблагоразумная Европа попустительствовала в Армении, — это подготовка к массовому убийству...
Необходимо быстрое вмешательство объединенной Европы, чтобы провести требуемые реформы и к тому же— реформы значительные. Для того, чтобы это вмешательство было эффективным, необходимо предотвратить недоразумения. Нет, мы не хотим войны против ислама, и если в Армении и Македонии мы хотим защитить христианские народности, то это отнюдь не потому, что они христиане... Тут и речи не может быть о религиозном крестовом походе: нам хорошо известно, что реформы и гарантии, которые мы требуем для порабощенных христианских народностей, должны постепенно вводиться и для самого турецкого народа. Он уже и сам страдает от совершаемого им угнетения так же, как и народы, которые он угнетает.
То, что мы имеем право требовать,— к этому вынуждают Европу право и ее долг,— это, чтобы турецкое правительство предоставило и полностью сохранило всем своим народностям, расам и их религиям элементарную безопасность, свободу и достоинство, которые обеспечили бы возможность одновременного
[ стр. 168 ]
развития различных рас и религий без какого-либо притеснения и взаимного поглощения. Нельзя допустить, чтобы смертоносное кровавое варварство разрешило бы проблему путем уничтожения части народов...(прим. 11)

Pour l'Armenie el la Macedoine. Preface de Victor Berard. Introduction de Plerre Quillard. Rapport de Francis de Pressense. Paris, 1904, p. 43-46.


70. О резне армян в Унане 5 февраля 1904 г.


Перевод с французского
Муш, 28 февраля 1904 г.
Деревня Унан, расположенная на расстоянии полутора часов езды от Норашена, была полностью разрушена. Убийства совершались с утонченной жестокостью.
Что касается женщин, их похищали независимо от возраста...
[RIGHT][I][B]Pour l'Arm

[KODAK]

Из письма европейского путешественника о положении армян в Киликии



Перевод с французского
Алеппо, 5 марта 1906 г.
Аресты армян продолжаются. Недавно были доставлены сюда лица, арестованные в Зейтуне, Мараше, Адане и Хаджине.
Положение армян, в особенности зейтунцев, плачевное. Военный комендант Зейтуна только что скончался. Он был причиной арестов...
Новый губернатор Алеппо Назым-паша настоящий палач: это он дает приказания арестовывать политических обвиняемых и доставлять их в Алеппо с тем, чтобы он сам судил их...

"Pro Armenia" 5 mai 1906, № 133, p. 893.


76. Русский генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Зиновьеву


21 июля 1906 г.
Выписка из донесения № 315
В начале июля близ Каракилисы было задержано турецкой пограничной стражей 11 армянских семейств, бежавших из Мушского санджака и пытавшихся перейти в Россию. По задержании все мужчины, в числе 16 чел., были зверски зарезаны солдатами, женщины и дети отправлены в тюрьму в г. Хасан-Кале.
Нет сомнения, что эрзерумским валием не будет ни начато расследование убийства, ни принято мер взыскания по отношению к совершившим преступление пограничным солдатам.
Вообще при настоящем управлении вилайетом можно ожидать и более вопиющих фактов насилия и произвола со стороны властей, т. к. Ата-бей не допускает никаких жалоб на своих подчиненных, строго преследуя всякую попытку в этом отношении.
Где дело идет о христианах, вместо самой элементарной справедливости Ата-беем проявляется лишь постоянное стремление беспощадно преследовать как самих христиан, так и всякого, выступающего в их защиту; и это, по-видимому, объясняется не столько его фана-
[ стр. 176 ]
тизмом, сколько желанием упрочить свое положение по отношению к Йлдызу, в котором всей прежней деятельностью, нередко граничившей со шпионством, он создал себе репутацию ревностного исполнителя всех тайных намерений султана.

Скрябин.
АВПР, Политархив, д. 3456, л. 22.


77. Сообщение о насилиях турецких солдат в Баязете


Перевод с французского
Баязет, 5 февраля 1907 г.
Невозможно описать страдания армянина. Его избивают, и никто не приходит ему на помощь, а его жалобы остаются мертвой буквой.
Его дом грабят, красивую дочь его похищают. Поля разорены, превращены в пустыню. Если кто выходит из дому, не убежден, что вернется живым.
В январе месяце солдаты силой увели дочерей Вертояна, Ованеса Казаряна, Мартироса Авакяна, Мкртича Акопяна...
В Арцапе четыре солдата зашли ночью к Хачатуру Халатяну с целью похитить дочь и обесчестить жену. Хачатур оказал сопротивление и был убит ударом сабли, а сын его был тяжело ранен и умер на исходе пятого дня. Армянские семьи в состоянии тревоги.
Путешественники-армяне были арестованы и брошены в тюрьму и освобождены лишь после того, как заплатили большие выкупы. Заключенные умирают от голода.

"Pro Armenia", 1907, 20 mars, № 154, p. 1062.


78. Население Двника российскому генеральному консулу в Эрзруме Скрябину


Перевод с армянского
21 февраля 1907 г.
Письмо
Мы, жители селения Двник Карийского (Эрзрумского) округа, обращаемся к Вам с просьбой принять нас в подданство великого русского государства. Все
[ стр. 177 ]
христианское население нашего села единодушно стремится найти убежище и покровительство у Вашего благожелательного и могучего правительства с тем, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь. Поэтому мы просим Ваше высокопревосходительство обратить внимание на нашу просьбу и в соответствии с обстоятельствами оказать необходимую нам помощь.
Вот несколько фактов из испытываемых нами невыносимых страданий для сведения Вашего справедливого и щедрого правительства.
1. Вам уже известно, что среди нас имеются люди, занимающиеся сельским хозяйством. Когда наши женщины выходят на полевые работы, они подвергаются насилию...
2. Вызывая к себе домой, один хватает за голову, а другой избивает палкой, приговаривая: «Это еще ничего, вы подождите и увидите, что с вами будет дальше».
3. Наш сельскохозяйственный инвентарь, оставленный во дворе, немедленно похищается. Так, например, недавно у нас украли несколько подвод и другой инвентарь. Взламывая двери, врываются в наши дома и уносят домашнюю мебель и утварь и поджигают наши стога сена.
4. Что же касается военного налога, то мы находимся в еще более бедственном положении. Раньше каждый платил только 2 серебряных меджидие, теперь же приходится платить 0,75 лиры. Нечего уж говорить о том, что начальник со своими полицейскими регулярно два раза в месяц появляется в нашем селе, безжалостно избивает и ругает нас, требуя выплаты денег сверх установленных налогов.
Описанные здесь мучения и издевательства не составляют и четвертой части того, что мы испытываем. Если бы мы написали подробно о всех перенесенных нами муках, то пришлось бы заполнить целый том.
Вот почему мы обращаемся к Вашему справедливому правительству с поосьбой обратить внимание на наши мольбы и оказать нам немедленную помощь.
Остаемся в ожидании Вашего великодушия.

[Следуют 62 подписи от имени жителей села Двник]
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2675.
[ стр. 178 ]


79. Население Гармасана генеральному консулу в Эрзруме Скрябину


Перевод с армянского
1 апреля 1907 г.
Письмо
Ваши покорные слуги— жители селения Гармасан, расположенного около города Эрзрума (Карин), являются турецкоподданными армянами.
Несмотря на то, что мы в продолжение веков покорно служили нашему монарху, в настоящее время стало невозможно выносить муки, которые приходится, терпеть всей нации, в результате которых мы стали несчастными и обездоленными. Под совершенно необоснованными предлогами нас подвергают угнетениям и преследованиям; наши семьи находятся в состоянии рабства, хотя наша бедность и беззащитность общеизвестны. И все это делается с целью стереть нас с лица земли.
Милостивый государь, как нам терпеть эти невыносимые мучения, продолжающиеся непрерывно?
Мы хотим поставить в известность Вашу милость, что вместо того, чтобы наш монарх проявил к нам участие и оказал защиту,— преследования и угнетения изо дня в день усиливаются.
Несколько месяцев тому назад у жителя нашего села Мано была похищена иноверцами малолетняя дочь Торник. Все наше общество подвергается ужасным репрессиям и до крайности обнищало...
Вот почему мы обращаемся к покровительству всемилостивой и великой России и, добровольно принимая ваше подданство, просим внять нашим мольбам и оказать помощь.

[Следуют 72 подписи]
АВПР Посольство в Константинополе, д. 2675,


80. Жители Кана российскому генеральному консулу в Арзруме Скрябину


Перевод с армянского
2 апреля 1907 г.
Мы, Ваши покорные слуги, некоторое время тому назад направили Вам полные слез мольбы об избавлении нас от страданий. Это прошение по счету второе.
[ стр. 179 ]
Как мы уже сообщали в нашем предыдущем письмо, в продолжение 500—600 лет мы служим нашему монарху, но больше мы не в силах переносить приказаний и преследований, так как изо дня в день увеличиваются наши мучения и ухудшается наша положение.
Ниже приводим несколько характерных случаев:
а) У нас в селах есть ремесленники. Магометане дают им разные заказы, обещая уплатить стоимость. Когда у них требуют оплаты, они отвечают избиениями, руганью и даже убийствами, как это уже неоднократно имело место.
б) В любое время дня и ночи люди группами врываются в дома и требуют водки, тогда как хозяева этих домов не пьют и не торгуют водкой. В случае отказа угрожают захватить и увезти наших жен для водворения в публичные дома.
в) Узнав, что мы обратились к Вам с просьбой о помощи, они стали более жестоко обращаться с нами. Они избивают нас на дорогах и грабят. Насильно врываются к нам в дома, отвратительно ругаясь, с целью похищения наших жен.
г) Сборщик налогов— пьяница. Пьяный является в село, собирает должников и приказывает им: «Немедленно уплатите долги, а если не уплатите, возьмите своих жен в город для проституции, чтобы оплатить свои долги». И все это кончается побоями, привязыванием к столбу и обливанием холодной водой,
Мы более не в силах терпеть эти мучения и издевательства. Мы обращаемся к Вашему высокопревосходительству и умоляем: не откажите в Вашем милосердии, будьте нашим посредником и освободите наш беззащитный народ от этих мучений.

[Следуют 4 подписи]
АВПР, Посольство а Константинополе, д. 2675, л. 142.


81. Русский вице-консул в Ване послу в Константинополе Зиновьеву


9 апреля 1907 г.
Из донесений № 38, 39
Сбор недоимок в Ванском вилайете продолжается с возрастающей строгостью Взыскиваются налоги за 10 лет сразу, а с некоторых деревень даже за время До событий 1895—96 гг.
[ стр. 180 ]
Усиливающиеся притеснения, по-видимому, имеют целью вынуждать армян к выселению в Россию, чтобы на отбираемых казною землях эмигрантов сажать мусульман-переселенцев и таким образом постепенно заселить край последними...
Внимательное изучение происходящих в вилайете событий приводит к убеждению, что турецкие власти, задавшись целью искоренить армян в крае, избрали вместо задуманного ими в 1895— 96 гг. избиения оружием путь экономического и административного угнетения. С одной стороны, доводя армян до полной нищеты, а с другой— запрещая им покидать родные места,— турки объявляют вынужденных уходить на заработки о Россию и Персию армян преступниками и запрещают им возвращение на родину.

Термен
АВПР, Политархив, д. 3454, л. 52.


82. Министр иностранных дел России послу в Константинополе Зиновьеву


10 мая 1907 г.
Выдержка из письма № 425
Последние донесения российских консульских представителей в Эрзеруме, Битлисе и Ване указывают на особенно тревожное настроение пограничного с Россией армянского населения. По-видимому, местные турецкие власти, по взаимному уговору, сами усиливают таковое настроение, принимая меры, способные вызвать повсеместную резню армян, последствием коей будет несомненно массовое бегство их в пределы России, подобно тому, как это имело место в 1895—96 гг.
Эмиграционное движение среди армян и ныне уже принимает весьма обширные размеры...

Извольский
АВПР, Посольство о Константинополе, д. 3706, п. 47.


83. Русский консул в Битлисе послу в Константинополе Зиновьеву


27 мая (9 июня) 1907 г.
Доведенные до крайности насилиями, злодеяниями и совершенным бездейстеием вали Ферида-паши, все армяне вилайета умоляют консульство о препровождении
[ стр. 181 ]
их следующей телеграммы на имя его императорского величества: «Его императорскому величеству государю императору всея России, милосердному и единственному покровителю армян и православной церкви. Не будучи в состоянии выносить долее насилия, коим мы подвергаемся уже давно здесь, умоляем Ваше императорское величество от имени ста двадцати тысяч угнетенных и живущих в Буланыке, Мелазгерте, Муше и Ахлате армян благоволить из жалости и ради имени его императорского высочества и наследника цесаревича принять переселенцев нашего порабощенного народа в Россию...»
На хранящемся в консульстве турецком подлиннике приложено под сим текстом сто семь печатей и подписей армян. Донося вышеизложенное, имею честь просить Ваше высокопревосходительство представить сию телеграмму его императорскому величеству и, со своей стороны, убедительнейше ходатайствую перед Вами благоволить обратить внимание на положение армян вилайета и на деятельность Ферида-паши, вали, который довел население до полного разорения и истощения сил.

Ширков
АВПР, Политархив, д. 3455, п. 75.


84. Российский посол в Константинополе министру иностранных дел Извольскому


2(15) августа 1907 г.
Из депеши № 216
Донесением от 1 минувшего июля за № 166, представленным в копии в 1-й департамент, вице-консул наш в Самсуне довел до моего сведения, что турецкие власти Самсунского санджака подвергают местных армян жестоким преследованиям, вследствие коих последние массами выселяются. За последние три месяца, как сообщил г. Джиудичи, более 1500 турецких армян тайно покинули Самсунекий санджак и на парусных судах, зафрахтованных проживающими на Кавказе их родственниками, отправились в наши пределы.
Принимая в соображение, что обргз действий самсунских властей вполне аналогичен с тем, которого еще недавно держались власти Эрзерумского, Ванско-
[ стр. 182 ]
го и Битлисского вилайета, я должен был заключить, что воздвигнутые в Самсуне на армян гонения равным образом обусловлены негласными распоряжениями Порты, имеющими целью совершенно очистить Малую Азию от армян, коих турки считают опасными для себя элементами...

Зиновьев
АВПР, Политархив, д. 3456, л. 147.


85. Католикос Хримян Николаю II


[1907 г.]
После тяжелого молчания и ожидания в продолжении долгих лет решаюсь, государь, еще раз, может быть в последний раз в моей преклонной жизни, обратить внимание Вашего величества на бесконечно тяжелое положение, в котором томится армянское население в Турции...
Паства моя в Турции, в особенности в исконных армянских провинциях, претерпевает небывалые страдания. Против армянского населения Малой Азии создана невиданная доселе система мирного уничтожения. Отсутствие правосудия, полное игнорирование администрацией справедливых нужд армянского народа предали его в полную власть недобросовестных чиновников, курдских веков и конницы гамидие. Непомерно тяжелые налоги и повинности, сбор недоимок за прошлые годы (иногда за 10, даже 20 лет) вместе с произвольной системой их взыскания довели армянское земледельческое население до крайней степени нищеты.
Некогда изобиловавшие хлебом и скотом селения лишены теперь не только рабочего скота, но и последней одежды, хлеба насущного.
Отсутствие средств к жизни обусловливает ужасы голода в областях, изобилующих хлебом. Доведенное до отчаяния население накладывает и продает за бесценок поля, окропленные кровью отцов, и превращается в нищих батраков. Тысячи безземельных увеличивают число половинщиков «мараба», работающих у курдов-беков. В начале XX столетия в земледельческой Армении воссоздается средневековое крепостничество. Правительство Турции не только не принимает
[ стр. 183 ]
каких-либо мер против этого плачевного состояния, но даже наоборот. Поселяя мухаджиров-переселенцев, мусульман из других государств в армянских селениях, оно усугубляет тяжесть положения христианской райи. Запрещая армянам искание заработков вне Турции и одновременно не пропускай обратно к своим детям тех, кому удалось спастись от резни, оно искусственно и систематически способствует деморализованию, голоданию и вымиранию армянского народа, который всегда являлся примером терпения и трудолюбия.
Как отощавшее стадо, заброшенное в населенную хищником пустыню, христианское население в армянских областях Турции мечется из стороны в сторону, не находя выхода из своего трагического положения.
Часть его, изверившись в плодотворности законных средств, становится на путь сопротивления властям, губя и себя и безвинных своих соседей.
Многие с опасностью для жизни ищут избавления в переселении в Россию, где десятки тысяч таковых же беженцев-земледельцев, не имея пашен, живут поденной работой, питаются нищенством, пополняя нередко собой ряды темных слоев местного населения.
Наконец, велико и число тех несчастных, которые, изверившись в поддержке, единственный выход из отчаянного своего положения видят в вероотступничестве, погибая как для церкви христианской, так и для нравственно здорового общества.
Агенты Вашего величества в Турции, государь, я уверен, дадут более точные и красноречивые данные обо всем этом, равно как и подтвердят, что в течение десяти последних лет число армян, убитых, арестованных, высланных, погибших от голода, насильственно обращенных в ислам, не уступает и даже превосходит число избиенных во время ужасных 1895—1896 гг....

АВПР, Политаруих, д. 3156, л. 151.


86. Русский консул в Битлисе Ширков послу в Константинополе Зиновьеву


2 (15) марта 1908 г.
Из телеграммы
Прощенный Константинополем разбойник Касим в конце февраля убил в селе Аликльпо армянина, в селе Ардонке— другого, в селе Вартенисе— третьего и
[ стр. 184 ]
в селе Мушахтене Мушской долины— троих. Им отобраны силой там же 300 лир. Власти Муша пользуются Касим-беем для преследования федаи, а он, входя открыто всюду под сим предлогом с солдатами, совершает убийства и грабежи...

АВПР, Канцелярия МИД, д. 34, п. 475.


87. Русский вице-консул в Ване послу в Константинополе


12 (25) марта 1908 г.
Из телеграммы
10-го марта один из террористов тяжело ранил предателя Давида и бежал. Возбужденные мусульмане, подстрекаемые полицией л жандармами и при их помощи, принялись убивать возвращавшихся с базара мирных и безоружных армян... Мои коллеги и я въехали тотчас в город для успокоения и возвращения армян с базара. Единичные убийства длились до ночи.
Ночью все трупы были зарыты или брошены в различные реки... Настроение крайне тревожное Пока насчитывают 38 убитых, 6 раненых и 23 без вести пропавших..

Термен
АВПР, Канцелярия МИД, д. 34, л. 477.


88. Из депеши посла Зиновьева министру иностранных дел России


Пера, 22 марта (4 апреля) 1908 г.
Вследствие объяснения, которое я имел с великим визирем по делу об избиении армян в городе Ване и о подробностях коего я имел честь сообщить Вашему высокопревосходительству донесением от 15 (28) марта за № 62, Ферид-паша доставил выписку из телеграммы по тому же делу, полученной им от ванского вали.
В телеграмме этой вали, видимо, старается умалить значение смут и возложить ответственность за них исключительно на армянских революционеров (прим. 14)...
В лживости вали я еще более убедился по получении новой телеграммы г. Термена от 18 (31) марта, из
[ стр. 185 ]
коей явствует, что положение дел в Ване нисколько не улучшилось со времени вручения великому визирю моей первой записки...
Вали, по словам нашего вице-консула, окружен лжецами и запуган агитаторами, желающими резни из мести. Все принимаемые им меры направлены исключительно против армян, и для привлечения к ответственности как подстрекателей беспорядков, так и убийц ничего не предпринимается. При таких условиях восстановление спокойствия немыслимо... Из телеграммы г. Термена явствует, что в числе подстрекателей находились лица, пользующиеся в Ване официальным положением, а именно: председатель Апелляционной палаты, жандармские офицеры Ахмед-бей и исправляющий должность судебного следователя Тевфик-бей.
В телеграмме перечислены имена главных убийц. Число убитых армян простирается до шестидесяти, а раненых и пропавших без вести — до пятидесяти...

АВПР, Политархив. д. 3456, л. 195.


89. Вице-консул в Ване послу в Константинополе Зиновьеву


31 марта 1908 г.
Выписка из донесения № 45
Вспыхнувшим в марте сего года в городе Ване антиармянским беспорядкам предшествовало покушение армянского революционера на жизнь другого члена той же организации Давида, выдавшего турецкому правительству места складов местного революционного комитета, благодаря чему властями было конфисковано весьма значительное количество оружия и боевых припасов.
Упомянутый Давид был ранен 15 марта с. г. во время прогулки подошедшим к нему 18-летним армянином, одним из главарей революционной организации, который, подойдя вплотную к Давиду, выстрелил в пего в упор, отчего последний, обливаясь кровью, упал на мостовую.
Присутствовашие при этой сцене мусульмане, среди которых находилось и несколько жандармских офицеров, настроенные уже ранее враждебно против армян предшествующей агитацией Давида и местных
[ стр. 186 ]
гражданских властей, набросились, после неудачного преследования злодея, на находившихся на месте преступления армян, причем большинство из них было убито. Волнения быстро распространились по городу и всюду началась резня армян, продолжавшаяся до поздней ночи. Остановить возникшие волнения удалось лишь благодаря энергичному образу действий русского, французского и английского вице-консулов, побудивших командующего войсками принять меры к подавлению беспорядков, в то время как местный вали не только не озаботился защитой армянского населения города, но даже отказал в убежище искавшим у него защиты армянам.
По полученным нашим вице-консулом сведениям, в Ване после резни было найдено 42 трупа и 6 опасно раненых армян, 29 же человек пропало без вести. Кроме этих лиц— жителей города Вана, было убито еще много крестьян из соседних деревень, находившихся в городе во время резни.
Вызванная сказанными событиями паника среди армян города Вана заставила последних искать защиты у представителей иностранных держав и заявить им, что они лишь тогда смогут вернуться к своим прежним занятиям и, в частности, открыть базар, когда консулы признают, что опасность для армян миновала.
Между тем местные власти не озаботились в должной мере успокоением тревожного настроения среди армян, ограничившись отправлением военных патрулей в наиболее угрожаемые пункты города; правительство оставило безнаказанными всех подстрекателей и участников беспорядков...

Термен
АВПР, Политархив, д. 3456, л. 203.

[KODAK]

Из донесения русского генерального консула в Эрзруме послу в Константинополе И. А. Зиновьеву



19 января 1909 г.
Увлечение армян провозглашенными свободами все более и более возбуждает против них ненависть мусульман. Даже среди наиболее прогрессивных младотурок, которые еще так недавно открыто провозглашали свою признательность армянам за инициаторство в освободительном движении в Турции, недоверие к ним растет не по дням, а по часам.
Подкомитет «Единения и прогресса» установил за армянскими деятелями негласное наблюдение и предписал своим агентам в провинции не останавливаться при случае ни перед какими энергическими мерами...

АВПР, Посольство в Константинополе , я. 2677, л. 17.


91. Генеральный консул в Эрзруме послу Зиновьеву


2 марта 1909 г.
Выдержка из донесения
Младотурки стали спешно вооружать мусульман, в особенности городских дадашей, известных своей необузданностью и ненавистью к армянам.
Ни эти действия, ни причины их, разумеется, не могли быть сохранены в тайне, и глухое волнение среди мусульман уже поднялось, кроме Эрзерумского вилайета, еще во многих местах вилайетов Битлисского, Сивасского, Харпутского и Диарбекирского...

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2677, л. 29,
[ стр. 189 ]


92. Посол в Константинополе товарищу министра иностранных дел России Чарыкову.


Пера, 18 апреля (1 мая) 1909 г.
Из депеши № 86
Как явствует из полученных мною от нашего вице-консула в Мерсине г. Мавромати телеграмм, неистовства мусульман в Аданском вилайете дошли до чудовищных размеров. Число погибших христиан, в особенности армян, доходит до 15 000 человек.
Прекратившиеся было на короткое время в городе Адане беспорядки возобновились по прибытии высланного туда по распоряжению турецкого правительства для восстановления спокойствия отряда румелийских войск. Солдаты перешли на сторону главарей местного мусульманского населения и стали избивать христиан, не различая ни пола, ни возраста, и грабить и поджигать их дома. Судя по телеграмме г. Мавромати от 15 (28) сего месяца, город Адана более не существует, а вследствие истребления всего имущества и запасов, избегшее избиения христианское население начинает терпеть от голода.
Примеру аданских мусульман последовали мусульмане в Тарсусе, где с 3 (16) сего месяца начались пожары, грабежи и убийства. За сим беспорядки распространились и на соседние местности, а именно на Александретту, в окрестностях коей выжжено несколько селений. В Кырк Хане перерезано было 50 семейств армян, а в Паясе выпущены были на свободу содержавшиеся в местной тюрьме 500 арестантов, которые не замедлили принять участие в неистовствах. Наконец, как сообщил мне наш консул в Алеппо телеграммами от 6 (19) и 7 (20) сего месяца, антихристианское движение проявилось и в Зейтуне, Мараше, Антиохии и Биреджике...
С прибытием в турецкие порты английских, французских и итальянских военных судов спокойствие в них восстановилось, но беспорядки в расстоянии от берегов, по-видимому, еще не вполне прекратились.
Наша канонерская лодка «Уралец» под командой капитана 2-го ранга Кузнецова прибыла в Александретту 15 (28) сего месяца...

Зиновьев
АВПР, Политархив, д. 3456, л. 206.
[ стр. 190 ]


93. Русский посол в Константинополе товарищу министра иностранных дел Чарыкову


Пера, 2 (15) мая 1909 г.
Из депеши № 94
Из полученной мною от нашего вице-консула в Мерсине телеграммы от 28 апреля (11 мая) явствует, что как находящиеся в Адане турецкие войска, так и местные мусульманские нотабли продолжают держаться враждебного настроения относительно христиан, что правила введенного в означенном городе осадного положения применяются преимущественно к христианам и что местные власти оказывают явное потворство виновникам избиения христиан и стараются возложить на последних ответственность за минувшие смуты. Г. Мавромати присовокупляет к этому, что утратившие все свое имущество христиане совершенно лишены крова и что смертность между ними весьма значительна, несмотря на присутствие пользующегося доверием санитарного врача.
Я не преминул обратить на эти обстоятельства внимание как великого визиря, так и министра внутренних дел.
Доставленные г-м Мавромати сведения представляются мне весьма вероятными, так как турецкое правительство, видимо, старается умалить значение аданских смут и, между прочим, распространяет о числе убитых во время смут сведения, находящиеся в резком противоречии с теми, которые получены как мною, так и некоторыми из моих иностранных сотоварищей от наших местных агентов...

Зиновьев
АВПР, Канцелярия МИД, д. 35, л. 107.


94. Российский посол в Константинополе министру иностранных дел Извольскому


18 (31) мая 1909 г.
Из телеграммы № 144
Князь Гагарин телеграфирует из Мерсины: «В донесениях вице-консула Мавромати нет преувеличений. Три четверти недавно цветущего города Адана разрушены... Истинные виновники смут — мусульмане —
[ стр. 191 ]
находятся на свободе. Я убежден в том, что преследованиям подвергнуты лишь невинные армяне. Из опасений вызвать смуты суд не решается тревожить мусульманских нотаблей. Заседания [суда] происходят при закрытых дверях, допрос свидетелей производится крайне пристрастно. Возобновление смут весьма вероятно, и пребывание здесь иностранных военных судов безусловно необходимо. На рейде стоят крейсера германский, французский, английский и американский и ждут прибытия итальянского крейсера». Ввиду вышеизложенного Гагарин ходатайствует о задержании в Мерсине канонерской лодки «Уралец»...

Зиновьев
АВПР, Канцелярия МИД, д. 38, п. 274.


95. Посол в Константинополе министру иностранных дел России Извольскому


Пера, 30 мая (12 июня) 1909 г.
Из депеши № 116
В дополнение к секретной телеграмме моей от 18 (31) мая, в коей я передал содержание полученных мною от генерального консула в Бейруте сведений о положении дел в Аданском вилайете, считаю долгом препроводить при сем копии с двух секретных телеграмм нашего вице-консула в Мерсине.
В телеграмме от 23 мая (5 июня) г. Мавромати передает подробности прискорбного происшествия, совершившегося в селении Дортйол и стоившего жизни нескольким христианам.
Как в этой телеграмме, так и в следующей, от 28 мая (10 июня), наш вице-консул указывает на пристрастие, обнаруживаемое учрежденной в Адане военно-судной комиссией (прим. 15), суду коей подлежат все заподозренные в подстрекательстве смут или в участии в них. 28 мая (10 июня) казнены были 9 мусульман и 6 армян. Казненные мусульмане принадлежали к простонародию, и ни один из нотаблей, истинных виновников смут, не был привлечен к ответственности. Между тем вся вина казненных армян в том, что они защищались от нападений.
То обстоятельство, что следствие и суд производятся при закрытых дверях, причем никто из посторонних не допускается к присутствию на заседаниях военно-судной
[ стр. 192 ]
комиссии, служит, по моему мнению, подтверждением возведенных как князем Гагариным, так и г-м Мавромати на комиссию обвинений в крайнем пристрастии.
Я не преминул обратить на обстоятельства эти особое внимание великого визиря и сказал ему, что ввиду тяжелого впечатления, которое избиение христиан в в Аданском вилайете произвело в Европе, турецкому правительству следовало бы принять все меры к тому, чтобы отстранить как от себя, так и от Аданской военно-судной комиссии подозрение в неправосудии и, между прочим, предписать комиссии допускать по крайней мере местных агентов держав к присутствию на ее заседаниях.
Хусейн Хильми-паша ответил мне, что он впопне разделяет мое мнение, но ничего не сделал.
Со своей стороны английский посол сообщил мне, что великий визирь обратился к нему на днях с просьбой предписать английскому вице-консулу в Мерсине передать в распоряжение комиссии пятерых из укрывшихся в вице-консульстве армян. Сэр Джерард Лоутер объявил Хусейн Хильми-паше, что ходатайство его он может удовлетворить лишь в том случае, если ему будут предварительно сообщены обвинения, возводимые на помянутых армян, и английскому вице-консулу будет разрешено присутствовать на суде.
Великий визирь, по словам английского посла, не согласился на это.
Таково отношение преобразуемой младотурками современной Турции к вопросу о правосудии. Поощряемые льстивыми, но неискренними отзывами части европейской печати, младотурки перестали относиться с должным уважением к мнению Европы...

И. Зиновьев
АВПР, Канцелярия МИД, д. 35, л. 255—257.


96. Исполняющий должность начальника штаба Кавказского военного округа генерал-квартирмейстеру Генерального штаба


Тифлис, 5 июня 1909 г.
Из рапорта
Сообщаю Вашему превосходительству полученные за последнее время из Азиатской Турции сведения политического характера...
[ стр. 193 ]
Первая вспышка кровавых беспорядков в Аданском вилайете к 10 апреля затихла, но уже 14 апреля, как Только прибыли первые мобилизованные части редифа, они возобновились с новой силой в самой Адане, несмотря на присутствие в Мерсине 7 европейских военных судов, занявших десантами Мерсину и Александретту, но не двинувших таковых внутрь страны. Несомненно, такое странное поведение европейцев придало еще более смелости убийцам и грабителям, и беспорядки не замедлили перекинуться и в пределы Алеппского вилайета: Кирик-хан, Бейлан, Кесаб, часть Антиохии, Хаджин, часть Мараша, Келис, Османие, Хамидие и много мелких армянских селений были буквально вырезаны и сожжены.
В Аданском вилайете та же участь постигла Сис, Мисис, Айас и Пайяс. Во всех случаях резни и грабежа солдаты принимали самое горячее участие: это факт, установленный сотнями свидетелей и самой ныне действующей в Адане следственной комиссией. Мало того, первые прибывшие в Мерсину части низама III корпуса, вполне находившиеся в руках своих офицеров младотурок, совершали такие же зверства, как и их товарищи здешнего корпуса: это опять факты, не отрицаемые и самими младотурками, но объясняемые ими провокацией реакционных элементов. Сначала младотурки приписывали вину в аданской резне козням султана Абдул-Гамида, желавшего этим отвлечь внимание с готовящегося им переворота в Константинополе, затем они взваливали ответственность на «одну европейскую державу, заинтересованную в создании предлога для вмешательства в дела Турции», так сказать, намек не то на Англию, не то на Россию...

За начальника штаба, генерал-майор Карпов
ЦГВИА, ф. 2000 (ГУГШ), оп Г, д. 1004, л. 203а-203б.


97. Исполняющий должность начальника штаба Кавказского военного округа генерал-квартирмейстеру Генерального штаба


Тифлис, 15 июля 1909 г.
Из рапорта
... Титулярный советник Шелковников, прибывший 9 июня в Адану, дает следующее описание:
«Утром 9 июня я прибыл в Адану. Вид разрушенных
[ стр. 194 ]
кварталов не поддается описанию; трех четвертей города не существует, уцелели лишь мусульманские кварталы, примыкающие к реке Сейхуну. Остальная часть города (до 5—6 тысяч домов) представляет груду развалин щебня, кирпича, кое-где стоящих обгорелых стен с выбитыми окнами, провалившимися потолками и полами. В этой части города стоит мертвая тишина, видны лишь голодные кошки, собаки и вороны и изредка несчастный армянин, разбирающий развалины своего дома в надежде найти какие-либо остатки своего имущества...
Настоящие виновники и убийцы — власти и македонские [младотурецкие] войска — и не думают скрываться, им незачем, так как они же являются членами военных судов и следственных комиссий и они же ныне охраняют порядок в стране, где ими же перебито до 25—30 тысяч человек христиан. То, что совершается в военных судах, особенно в Адане, под именем правосудия, является злейшей над ним насмешкой. Из 15 человек, казненных в Адане, 6 было армян; ныне же из второй партии осужденных в 9 человек, 8 армян приговоренo к 5 и 10 годам каторжных работ и 1 мусульманин — к шестимесячному тюремному заключению.
Получается такое впечатление, как будто бы армяне вырезали 30 тысяч безоружных мусульман и теперь их за это наказывают. Свидетелей-армян запугивают, им следственная комиссия не верит, мусульманин всегда остается правым на очной ставке с христианином. Младотурки сами сознаются, что не удалось установить причастность Абдул-Гамида к этой резне... На аданских событиях [они] хотели разом добиться двух результатов: во-первых, свалить всю за них ответственность на Абдул-Гамида, тем лишить его европейских симпатий и привлечь их на свою сторону и, во-вторых, ослабить беспокойный армянский элемент в Аданском вилайете. Теперь в Адане арестовано еще 362 человека, из них 149 мусульман и 213 христиан. Действительно, с июля прошлого года армянское население Турции, с восторгом встретившее новый режим и много способствовавшее его торжеству, подняло голову: уверовав в обещания младотурок, оно требовало равноправия и доступа на государственную службу. Комитет «Гнчак» может быть и добивался автономии, но о независимом армянском царстве и речи не было, не было в Адане и никакого
[ стр. 195 ]
заговора против турецкого правительства, никакого вооруженного восстания, как это желает ныне выставить правительство, а просто во время первой резни 1 апреля армяне с кое-каким оружием (охотничьи ружья и прочее) защищали свою жизнь, но приход европейских войск 16 и 17 апреля положил начало новой, еще более сильной резне. Если бы военные суды хотели быть беспристрастными, им пришлось бы судить половину собственных солдат, многих членов аданского комитета «Единение и прогресс», мусульманских помещиков, ныне завладевших землей убитых и бежавших сельчан-христиан... Поэтому нет ничего удивительного, если истинные виновники останутся ненаказанными и что турецкие христиане еще лишний раз убедятся, что турок, назови его «старым» или «молодым», из религиозной ненависти или политических видов, останется все тем же фанатиком. Член присланной в Адану парламентской комиссии, армянский депутат, подал в отставку, видя намеренное искажение истины на судах.
Один из виновников резни, вали Джевад-паша, только смещен, но суду не предан, другие — санитарный инспектор Эшраф-паша и редактор газеты «Итидаль» Ихсан-эфенди — влиятельные члены комитета «Единение и прогресс»; газета эта продолжает выходить и печатать восстанавливающие против христиан статьи...

Вр. и. д. начальника штаба, генерал-майор Юденич
ЦГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1004, л. 223-225.


98. Газетное сообщение о резне в Адане


Константинополь, 26 апреля 1909 г.
Вечерние газеты печатают описания избиений в Адане, окрестностях Антиохии и в других местах Сирии, поражающие ужасными подробностями. По исчислению газет, убито более 35 000 человек, сожжено несколько десятков деревень. Адана совершенно выгорела. Мерсину же спасло только прибытие иностранных крейсеров.

«Тифлисский листок», 1909 г., № 93.

[KODAK]

Из книги «Аданские черные дни» (1969 г.)


... На другой же день после знаменитой манифестации, организованной в Константинополе 31-го марта «истинными магометанами» и подкупленными солдатами, начались столкновения в Киликии, начиная с Аданы. Последний — центр администрации, ведет довольно оживленную торговлю хлопком и хлебом...
К вечеру этого дня [1-го апреля 1909 г.] христиане начинают замечать особый неприязненный и вызывающий тон мусульм10ан. Прогуливающиеся группы... ходят с дубинами в руках. Несколько армян, случайно проходивших по турецкой части, убиваются там же. При распространении слуха об этом лавки и мастерские ремесленников закрываются, каждый спешит к себе и запирается. К утру начинаются нападения толпы на магазины, дома, избиение попадавшихся под руки. Разгром магазинов ведется правильно, собственность мусульман охраняется всеми. После магазинов толпа принимается за дома... дубинами, топорами, огнестрельным оружием избивая попадавшихся под руки.
Ошеломленные и обезумевшие армяне ищут защиты у надежных мусульман, редких европейцев, в школах и на фабриках иностранноподданных. Владеющие оружием, оставив базар на произвол грабителей, вокруг чисто армянского квартала возводят баррикады и организуют самооборону, на приступы нападающих отвечая стрельбой. Положение обороняющихся ухудшается разгромом соседних армянских селений и хуторов, откуда до 5—7 тысяч женщин и детей в последующие дни стекаются в город.
Пули, удары ножей и дубин сваливают сотни жителей... Пожар, грабеж довершает остающихся. Город полон воплей и стонов, низменные животные инстинкты дают себя чувствовать на каждом шагу. Три дня и три ночи продолжается погром и кровопролитие в городе. Местная администрация в лице вали, командира гарнизона и чинов полиции не принимает никаких мер. В их присутствии убиваются члены губернского административного совета, женщины, грабятся магазины. Для поддержания порядка созываются редисры, и им раздается оружие. Последние сливаются с башибузуками и еще более ухудшают положение. Единственно чем заняты власти — это собиранием перебитых армян, свалкой
[ стр. 197 ]
трупов на подводы и сбрасыванием в реку. При таком образе действий власть имущих немудрено, что резня распространяется по всей области...
Проходит день, неделя, 10 дней. Многие из армян, вынесшие столько ужасов, переселяются в Египет, на остров Кипр. Тысячи раненых помещаются в наскоро оборудованные бараки, лечатся в школах. Остающиеся в живых начинают, хотя и с опаской, появляться на улицах...
Но вот неожиданно для всех в воскресенье, 14-го апреля, начинается пальба со всех сторон армянского квартала... За нападением начинается пожар. Город поджигается со всех сторон. Пожарные вместо того, чтобы тушить, по приказу начальствующих обливают керосином каменные постройки школ, церквей, и при стонах и воплях двадцатитысячного населения и непрекращающейся ружейной пальбе город предается разграблению и превращается в развалины.
Немногие защищающиеся и масса безвинных мужчин расстреливаются. Женщины вместе с детьми и спасшимися мужчинами пропускаются под «национальными триумфальными воротами» и перегоняются во дворы фабрик гг. Трипани и других иностранноподданных. Само собой, по пути у них отбирается все, что представляет кое-какую ценность, предаются разграблению остающиеся в целости дома.
В провинции. Избиения и разгром в Адане служат как бы сигналом для общего избиения христиан, в особенности армян. В первый же день избиений разгромляются многие из селений: Абдоглу, Христиан Кей, Инджирлик, Кайерлик, Теприверди, равно как и до 40 чифтликов армян и других христиан.
Волна погрома распространяется в последующие дни все далее от центра, в глубь провинции. Один за другим перебиваются армяне Мисиса, Тарсуса, Гамидие, Османие, Каратамы Бахче и др. административных центров с окружающими селениями и хуторами. В большинстве этих пунктов редифы, созываемые с целью якобы поддержания порядка, присоединяются к толпе башибузуков, местная админстрация или поощряет, или ограничивается словесными увещеваниями, не ведущими ни к чему.
В городах и пунктах, прилегающих к большим дорогам, спустя день-два погром прекращается, и остав-
[ стр. 198 ]
шиеся в живых находят приют или у знакомых мусульман, или в административных помещениях. Много хуже положение селений, расположенных в отдаленных районах, окруженных мусульманами. В округах Османие и Бахче, например, за укрывшимися в горах или хлебах местными христианами и пришлыми из Анатолии жнецами в течение двадцати дней продолжается форменная охота. Генеральный консул Франции, проехавший из Алеппо в Адану, рассказывал, что спустя 15 дней после погрома нивы Гамидие представляли из себя поле битвы. 28-го мая, т. е. спустя два месяца после избиений в Адане, на берегу Джигана, в именин Аврад Мазра, мне пришлось насчитать 14 трупов и скелетов, выброшенных рекой на песчаный берег. Собственник же чифтлика указывал на другой пункт, где была груда из 40 человеческих трупов. В Инджирлике, Кайрки, Бахче и других селах колодцы и сейчас наполнены трупами бывших собственников, и нет имения, где бы стоны женщин не напоминали об ужасах, происшедших тут месяца 2—3 тому назад...
Несмотря на все эти ужасы, было бы большой ошибкой подводить всех, без исключения, местных мусульман под одну категорию потерявших голову и совесть созданий...
В Османие простой торговец из Деренды вместе с несколькими другими спас более сотни жителей. Он отводил к себе всех обращавшихся к нему и вместе с женой и сыном в течение многих дней кормил до 50 женщин и детей, наполнявших его дом.
По истечении нескольких дней, когда страсти несколько улеглись, он отвел их поодиночке в Конак каймакама, но оставался с ними и после сдачи, не особенно доверяясь лояльности администрации.
Характерно, что немало человеколюбия было проявлено наиболее «дикими» элементами — курдами долины Африка, полукочевыми юрюками Чукуровы. Малокультурные скотоводы не могли, вероятно, проникнуться патриотическими и божескими наставлениями духовных наставников. Из остальных мусульманских элементов сравнительно хорошо держали себя черкесы, которые составляют значительную часть населения нагорных районов.
Мне известны имена видных черкесов и даже одной черкешенки, кои в Гамидие, Тарсе, Хаджине, Гёклуне,
[ стр. 199 ]
Шардере, Азизне и других пунктах не только не принимали участия в грабежах, но спасли много христиан, иногда и с опасностью для себя...
Можно быть уверенным, что... без самообороны самих же армян события приняли бы гораздо более тяжелый оборот... Как в центре резни в Адане, так и во всех мелких административных центрах — Тарсусе, Мисисе, Антиохии, Османне, Гамидие, Бахче, Карадаше и Соргечите власти или прямо принимали участие, или потворствовали резне своим преступным бездействием... Башибузуков образумило и сопротивление, оказанное многими более или менее значительными поселениями армян, как Кесаб, Чок-Марсеван, Финдижах, Шейх-Мурад, Шардере, Сие, Таре, Хаджин и др...
Шейх-Мурад или Шардере, хотя и незначительные поселения, но спаслись благодаря героическим усилиям отдельных личностей. Три вооруженных охотничьими ружьями смельчака, собрав все население в центре села, заняв главные пункты и устроив в стенах защитных домов бойницы, отстреливались с такой быстротой, что нападающие уверились в значительной силе осажденных и не осмелились идти в атаку. Спустя три дня у крестьян истощились боевые припасы. Им оставалось одно из двух: или сдаться толпе, или попробовать пробиться сквозь вражеский район к Адане, в трех часах от села. Остановились на последнем, и на третью ночь население села, оставив все свое достояние на произвол судьбы, двинулось в путь. По пути сновали банды грабителей, и необходимо было соблюдать крайнюю осторожность. Матерям приказано было, чтобы дети ни в коем случае не плакали... Путешествие удалось, но по прибытии в Адану некоторых из грудных детей, привязанных к грудям матерей с зажатыми ртами, пришлось похоронить.
Хотя Шейх-Мурад и был разграблен дотла, а скот распределили между нападавшими, спасение жителей было большим поражением для осаждающих, так как под стенами селения легло несколько десятков башибузуков.
История Шейх-Мурада с незначительными вариациями повторилась и в других пунктах... В городе Сисе, где армян больше мусульман, последние соединились с армянами и в течение целой недели заодно защищали город от башибузуков. Это не помешало, однако, тому,
[ стр. 200 ]
чтобы все хутора и селения армян в окружности были разграблены и более 500 человек перебито...
Намного труднее была оборона Чок-Марсевана (Дорт-Йола). Это крупное селение расположено в 6 часах от Александретты, близ крепости Паяс. Селение это вместе с соседними занимается культурой апельсинов и шелководством. В особых, отдаленных от села хуторах многие из крестьян, как и выселок Падшарли, занимаются хлебопашеством.
Домики и мазанки более чем 1000 дворов армян заперты за тенью густых деревьев, окруженных каменными оградами. До четверга, 2-го апреля, в селении все шло по-нормальному. Но в этот и следующие дни были разгромлены все хутора, равно как и соседние селения Отдаклы и Озарлы, — в последних при этом было убито до 350 человек. Расположенное в 8 часах Наджарли, выдержав осаду в четверг днем, ночью принуждено было спастись в Чок-Марсеване. Последний, приютив до 5000 народу извне, организовал упорную самооборону против 20—30 тысяч редифов и башибузуков, стекшихся на поживу из Чукуровы, Мараша, Айнтаба и Кюрддата. Вокруг селения было устроено до 150 защитительных бойниц. Вся молодежь разделилась по последним. В устроенной на скорую руку мастерской работало более 100 человек. Готовился порох, наполнялись патроны, выделывались своеобразные пушки из толстых бревен, обмотанных проволокой.
После страха первых дней к мужчинам примкнуло до 100 девиц и молодых женщин, вооруженных пиками к косами.
Первые нападения башибузуков были отбиты с успехом...
Армяне уже готовились к последнему столкновению: было заготовлено до 3000 пик, коими в случае штурма предполагалось вооружить остальных женщин и подростков. Решено было сделать отчаянную вылазку для отбития воды или пробиться к Александретте.
И вот на 13-й день осады благодаря вмешательству консулов и миссионеров в Александретте на турецком судне явилась примирительная комиссия из миссионера и консулов в Александретте. Последним еле удалось уговорить и принудить башибузуков разойтись.
Небезынтересно отметить, что за весь период осады со стороны армян в Чок-Марсеване было убито всего
[ стр. 201 ]
6 человек, тогда как за один первый день резни в соседних селах Отдаклы, Озарлы и других хуторах было перебито 350 человек, не считая 650 разграбленных и преданных огню построек. По слухам, под стенами Чок-Марсевана пало немало башибузуков из мусульман, что не могло поощрить их продолжать свой набег в других местах. Все эти факты служат лишь новым доказательством, что в момент внутренних религиозно-национальных волнений в Турции приходится надеяться больше на свою самооборону.
Лучшим этому доказательством служит судьба Зейтуна. Зейтун — единственный армянский округ Малой Азии, который в период полного порабощения армян сохранил равенство прав с мусульманами. Благодаря своему гористому расположению зейтунцы не только носят оружие, но неоднократно наносили удары турецким войскам. То же случилось и во время избиений 1895— 96 гг., когда 30-тысячная армия Эдхема-паши была разбита горцами, располагавшими 4500 воинами, и когда, при посредстве европейских консулов, с ними был заключен сравнительно почетный для армян мир...
Избиение и резня в Адане, как это было в 1895— 96 гг., сопровождались грабежами.
Все имущество армян: скот, орудия, посуда, постель, запасы хлеба, даже двери и оконные рамы — решительно все, что представляло какую-нубудь ценность,—все грабилось. Остальное же, что невозможно было унести, как дома, тяжелые орудия, деревья, предавалось огню или изрубалось.
Для уничтожения чужого добра при этом не жалелись ни труд, ни хитрые изощрения... (прим. 16)

С. 3., Аданские черные дни, Баку, 1909.


100. Из донесения английского вице-консула в Монастыре послу в Константинополе Лоутеру


Перевод с английского
Монастырь, 28 августа 1910 г.
Имею честь сообщить Вашему превосходительству, что я раздобыл из секретных источников содержание речи, которую недавно произнес Талаат-бей на тайном совещании в Салониках перед членами местного коми-
[ стр. 202 ]
тета «Единение и прогресс»... Я, конечно, не могу передать ее дословно, но у меня достаточно оснований верить, что нижеследующие строки в точности воспроизводят суть речи Талаата.
«... Вы знаете, что согласно конституции было подтверждено равенство мусульман и гяуров, но вы все вместе и каждый в отдельности знаете и чувствуете, что это неосуществимый идеал. Шариат, вся наша прошлая история, чувства сотен тысяч мусульман и даже чувства самих гяуров, упорно сопротивляющихся всякой попытке оттоманизировать их, представляют непроходимый барьер для установления действительного равенства. Мы сделали безуспешные попытки, чтобы обратить гяуров в лояльных османцев. Всякие подобные усилия неизменно будут терпеть неудачу до тех пор, пока маленькие независимые государства Балканского полуострова имеют возможность распространять сепаратистские идеи среди жителей Македонии. Поэтому не может быть и речи о равенстве до тех пор, пока мы не добьемся успеха в нашей задаче оттоманизации Империи — давнишней и трудной задаче, в которой, я осмеливаюсь предсказывать, мы добьемся успеха, когда положим конец агитации и пропаганде балканских государств...».

Артур Б. Гери
British Documents on the origins of the war. 1898-1914. Edited by
G. P. Gooch and Harold Temperley. Vol. IX. The Balkan wars.
Part I. The Prelude; The Tripoli war. London, 1933, p. 208—209.


101. Российский генеральный консул в Эрзруме советнику Посольства в Константинополе Свечину


29 сентября 1910 г.
Из донесения № 264
Несмотря на конституцию, введенную уже два года тому назад, и на кажущееся уравнение прав гражданства турок и армян, последние при столкновениях своих с турками всегда оказываются виновными и наказываются со всей строгостью по устаревшему принципу: армянин — значит виноват.
На днях в селении Кепрюкое Пассинской казы между армянами и магометанами произошло довольно большое столкновение из-за земли, причем один из армян был ранен.
[ стр. 203 ]
Во времена старого режима много армянских земельных владений перешло во временное пользование мусульман; ныне же, когда при вменявшемся строе государственной жизни владельцы-армяне стараются вернуть свои владения, всегда происходят столкновения, кончающиеся по большей части не в пользу армян. В цитируемом случае произошло то же самое: армяне, хотя и потерпевшие, были арестованы, а турок, поранивший армянина, был для видимости задержан и тотчас же выпущен...

Штриттер
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2678, л. 15.


102. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Чарыкову


24 ноября 1910 г.
Из донесения № 377
Как и раньше я имел честь доносить Вашему превосходительству, отношение турецких властей к армянам оставляет желать много лучшего, во всех случаях, где армяне являются потерпевшими, их жалобы и заявления остаются гласом вопиющего в пустыне.
Сошлюсь на факты.
Разбойник Мир-Мхэ на днях убил самым зверским образом армянского чиновника Саака-эфенди Маркарьяна, ехавшего в калэ Сидник. Преступление осталось безнаказанным и армяне на свою жалобу в Константинополь ответа не получили.
Товарищ Мир-Мхэ — Кадри убил в селении Хумаре Ванского вилайета армянина Хачатура. Никаких мер к задержанию убийцы принято не было...
Продолжается посылка ружей и амуниции по разным городам; 18 ноября отправлены в Битлис 38 ящиков ружей. В Серте, Битлисского вилайета, ружья, маузеры старой системы переменены на новые, пятизарядные. Такой же системы ружья посланы в Алашкерт и Каракилису. Старые маузеры пойдут в замену ружей Мартини, которые перейдут в арсенал...

Штриттер
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2678, л. 29.

[KODAK]

Избиения в Адане
(Из книги А. Адоссидеса (прим. 17) «Армяне и младотурки»)



Перевод с французского
Первая резня в Адане.С 9 по 14апреля [ 1909 г.] среди мусульман Аданы происходят бесконечные собрания и тайные сборища. Они сговариваются и в лавках на базаре и даже на улице. Они явно ищут повода спровоцировать армян на беспорядки. Если проходит армянин, его оскорбляют, толкают, плюют ему вслед или встречают насмешками и издевательствами. 12 апреля, на второй день пасхи, на улице убивают двух армян, на следующий день, 13 апреля, убивают третьего. Сеют слухи, впрочем совершенно ложные, что кто-то из гяуров оскорбил турецкую женщину и убил ее мужа. Утверждают, что армяне готовятся к массовому истреблению турок, короче говоря, заботятся о том, чтобы умы продолжали оставаться возбужденными. Это — классическое начало всякой резни в Армении. Во второй половине дня 13 апреля передается известие о волнениях, вспыхнувших в Константинополе. Падишах, как говорят, подвергает наказанию всех противников религии и требует уважения к законам шариата. Вечером город Адана оказывается во власти башибузуков... Их созвали из окрестностей и даже из отдаленных сел... Они вооружены плетьми с утолщенными концами, утыканными гвоздями, топорами, кривыми саблями, вилами; лишь у немногих имеется огнестрельное оружие; многие идут в казармы за оружием.
Тем временем у Джевад-бея [губернатора Аданского вилайета]состоялось заседание совета под его личным председательством. Высшие чиновники, улемы и именитые граждане, сторонники того, чтобы завтра наказать армян. Один лишь Хаким, председатель суда, возражает против этого решения и предлагает, чтобы в случае, если начнутся серьезные волнения, в назидание другим, наказать смутьянов-мусульман. Но обратное мнение берет верх. Армяне даже утверждают, якобы муфтий вместо решения произнес привычное изречение: «Разрешается убивать неверующих и завладеть их имуществом».
Однако Джевад успокаивает иностранцев и армян, которые, обеспокоенные поведением жителей и башибузуков, приходят к нему за справками.
[ стр. 205 ]
«Во вторник вечером, в 9 часов, — пишет один из руководителей американских миссионеров Уильям Чемберс, — я пошел к губернатору: он подтвердил, что все предосторожности были приняты, чтобы обеспечить порядок и безопасность...».
Почти все принимают на веру эти утверждения. И поэтому на следующий день, в среду 14 апреля, после трех дней пасхальных праздников, армянские, французские и американские школы отворяют свои двери для четырех тысяч посещавших их учеников. Виноградари, землепашцы уходят на поля, лавочники идут на базар.
* * *
С раннего утра новые группы погромщиков, которые уже набили руку, убивая на окрестных фермах, ворвались в город. Деталь, достойная упоминания: все мусульмане — от высшего чиновника до последнего бродяги— выставляли напоказ белый тюрбан. Этот головной убор, убор, ученых-теологов ислама, служит одновременно религиозной эмблемой и отличительным знаком, так как во время схватки помогает отличить правоверных от неверных. Была предпринята и другая предосторожность, чтобы избежать досадной путаницы: все лавки, принадлежащие магометанам, отмечены словом «ислам», которое должно их избавить от ограбления и пожаров. С 7-ми часов утра собираются группы, главным образом на базаре, где вскоре все должно начаться и где раньше, чем вспыхнет резня, будут грабить магазины армян и прежде всего ювелиров Начинается паника, многие торговцы наспех собирают выставленные, товары, закрывают лавки. Однако вали по-прежнему благосклонно, по-отечески ободряет [армян] и расточает лицемерные уверения... Он даже убеждает служителей армянской церкви пойти призвать народ вернуться к своим делам. Бояться нечего Он отвечает за это, он клянется.
«К сожалению, я должен сказать, — пишет господин Чемберс, — что и сам, доверяя словам вали, убедил многих коммерсантов открыть свои лавки».
О событиях, разыгравшихся утром 14 апреля, у нас имеется много рассказов, из коих несколько очень обстоятельных. Мы ограничимся воспроизведением нескольких отрывков одного отчета, адресованного майору Доти-Ви-
[ стр. 206 ]
ли, английскому консулу в Мерсине, и представленного преподобным Гербертом Адамсом Гиббонсом, преподавателем американской школы в Тарсоне и корреспондентом «Нью-Йорк Геральд». Господин Гиббоне, который, как и господин Чемберс, отличился своей отвагой к самоотверженностью в течение последующих ужасных дней, совершал в семь часов утра по улицам аданского базара «обход с целью осмотра».
«На крытом рынке я заметил, — пишет он, — что магазины армян не были открыты и что примыкающие к ним еще открытые магазины стремительно закрывались. Я остановился перед двумя лавками оружейников-турок, где мусульманские ходжи производили покупки. Потом я направился в армянский квартал...
Господин Чемберс и я еще не вышли из армянского квартала, когда навстречу нам попался окровавленный юноша. Он был избит турками, которых мы встретили немного дальше, на повороте одной улицы. Вся дорога была запружена турками, вооруженными палками с большими бантами на конце. Они не производили впечатления наспех подобранных палок, а было видно, что они запаслись ими заранее. Улицы находились во власти турок еще до того, как разразились беспорядки. На этом я особенно настаиваю. Напуганные армяне скрылись в своем квартале, за исключением группы юношей, вооруженных револьверами, которые собирались в середине базара, чтобы защищать свои магазины...
Мы направились в Серай,* желая послать депешу и повидать вали, вскоре мы оказались лицом к лицу с фериком в сопровождении заместителя армянского епископа; за ними следовала стража из солдат. Мы примкнули к ним. Когда мы свернули в одну из боковых улиц, которая ведет к открытому базару, мы заметили грабителей, взломавших одну лавку и расхищавших товары. Ферик ограничился тем, что взял у одного из грабителей палку и сделал вид, что хочет ударить его по голове. Мы подошли к входу в открытый рынок. В 150 ярдах от нас собралась плотная, яростная толпа...
К 11 часам во многих местах города раздались выстрелы сперва с промежутками, затем вдвое быстрее, и, наконец, посыпались, как град. Со всех сторон слыша-
__________________________
* Серай, или Конак, правительственный дворец, где расположены Беледиг—здание муниципалитета, казармы и телеграф.
__________________________
[ стр. 207 ]
лись крики: «Режьте, режьте гяуров», крики настолько зверские, что порой они заглушали ружейные выстрелы. По всему городу шла погоня за людьми, натиск на обезумевший от ужаса народ. Мужчины, женщины, дети бежали со всех сторон, растерянные, без всякой цели, ударялись о стены, падали, как пораженные молнией. Их убивали выстрелами из ружей, ударами ножей, дубинами, топорами, камнями. Вот толпа из 30—40 разбойников ожесточенно нападает на одну лишь жертву: на одном ребенке видны следы более 50-ти сабельных и ножевых ударов. Другие бандиты караулят у выходов из переулков, внезапно нападая на пробегающих армян. Воинские части действуют заодно с чернью. Находятся офицеры, пытающиеся остановить своих людей, но вмешиваются ходжи и быстро увлекают за собой тех, кто колеблется. Однако, — пишет английский консул, — «не все ходжи были единодушны. Мне встречались и такие, которые старались утихомирить толпу. Другие же, схватив ружья, сами стреляли».
Убивают на глазах у начальства, при содействии полицейских, которые, как загонщики, указывают убийцам на добычу, которая может ускользнуть от них. И повсюду после убийства начинается ограбление, после грабежа — пожар.
Одна католическая миссионерка, сестра Мария-София, пишет:
«Мы слышим треск дверей, которые выламываются, сейфов, которые взламывают, видим мебель, которую бросают на улицу...».
Под вечер в нескольких местах одновременно начинаются пожары. Дома поливают керосином и поджигают. Целые семьи в них погибают от удушья, превращаются в уголь. Тех несчастных, кому удается вырваться из пламени, укладывают на месте легионы убийц, которые гонятся за ними по пятам, охотясь на них.
Однако в трех своих кварталах армяне хорошо защищаются. Во многих местах им приходилось продержаться 24, 48 часов, отражая много раз натиски нападающих, нанося им даже крупные потери. В Тер-Капу они завладели мечетью и обратили в бегство турецкие банды. Местами пятерым удается победить целую шайку. Некоторые делают даже смелые вылазки, чтобы оказать помощь отдельным домам армян. Кое-где банды, участвующие в приступе, вынуждены отступить из-за того,
[ стр. 208 ]
что нападающие, хотя и более многочисленные и лучше вооруженные, действуют на открытом месте, в то время как армяне, прочно укрепившиеся на некоторых улицах, сражаются с отвагой отчаяния. «Мусульмане, — пишет один консул в своем частном письме, — возмущенные и ожесточенные при виде того, как армяне защищаются, становятся еще более свирепыми».
На следующий день, в четверг 15 апреля, действия становятся более организованными и методичными...
Избиение продолжалось в течение всего дня и ночи 15 апреля и на следующий день, в пятницу 16-го числа. Это были тысячи картин резни, ужасов, сластолюбия, которые воображение не в силах представить себе. Город во власти людей, у которых нет больше ничего человеческого. Они прибегают, убивают, колют, режут на части и уходят, задыхаясь, покрытые потом и кровью, завывая, как дикие звери. Они врываются в дома, в церкви и школы, переполненные беженцами. Жертвы сотнями устремляются на улицы, маленькие и извилистые, ища выхода, и вдруг их останавливает пожар, куча трупов и раненых, настоящая баррикада из человеческих тел, или другая банда убийц. В некоторых местах армян убивают толпами, по 100—200 человек на маленьком клочке земли. И всегда после убийства наступает черед грабежа. Выносят мебель, которую нагружают на повозку и увозят... Потом поливают керосином дома и поджигают их один за другим. Они большей частью деревянные и пылают, как солома, взрываются, как фейерверк. И тем не менее, окруженные со всех сторон солдатней, сбродом, пламенем пожаров, на некоторых улицах несколько групп армян еще сопротивляются.
В Адане, как и по всей провинции, существует лозунг: бить только армян. В нескольких случаях этот запрет был нарушен и в конечном итоге в списках будет также несколько сот греков и сирийцев. Но они убиты как исключение или по ошибке. Движение направлено против ненавистной расы, против армян. А среди них особое озлобление турки питают к мужчинам. Совсем как у первобытных народов и у дикарей, в этих войнах ислама и в массовых убийствах, организуемых в мирное время, установилась традиция истреблять мужское население; что касается женщин и детей, их обрекают на рабство и обращают в веру пророка. Больше всего щадят девушек, которыми пополняют гаремы. Во время резни в
[ стр. 209 ]
Адане и этот пункт был нарушен: много женщин, девственниц и детей юного возраста было умерщвлено с неслыханной жестокостью, чаще всего после нанесения им тягчайших оскорблений.
То, что вообще поражает в событиях, происходящих в Киликии, это та жестокость и тот невероятный цинизм, с каким уничтожается целый народ...
Мадам Доти-Вили пишет:
«Турки сразу не убивают мужчин, и пока эти последние плавают в крови, их жены подвергаются насилию у них же на глазах»... Потому что им недостаточно убивать. Они калечат, они мучают: «Мы слышим, — пишет сестра Мария-София, — душераздирающие крики, вой несчастных, которым вспарывают животы, которых подвергают пыткам».
Многие свидетели рассказывают, что армян привязывали за обе ноги вниз головой и разрубали топором, как туши на бойне. Других привязывали к деревянной кровати и поджигали ее; многие бывали пригвождены живыми к полу, к дверям, к столам.
Совершаются и чудовищные шутки, зловещие забавы. Хватают армянина, связывают, и на его неподвижных коленях разрезают на куски или распиливают его детей. Отец Бенуа, из французских миссионеров, сообщает еще о другого вида поступках:
«Палачи жонглировали недавно отрезанными головами и даже на глазах у родителей подкидывали маленьких детей и ловили их на кончики своего тесака».
Пытки бывают то грубые, то искусно утонченные. Некоторые жертвы подвергаются целому ряду пыток, производящихся с таким безупречным искусством, чтобы дольше продлить жизнь мученика и тем самым продлить свое удовольствие: их калечат медленно, размеренно, выдергивая у них ногти, ломая им пальцы, татуируя тело раскаленным железом, снимают с черепа скальп, под конец его превращают в кашу, которую бросают на корм собакам. У других ломают понемногу кости, иных распинают или зажигают, как факел. Вокруг жертвы собираются толпы людей, которые развлекаются при виде этого зрелища и рукоплещут при каждом движении пытаемого.
Порой это жуткие мерзости, оргии садистов. У армянина отрезают конечности, затем его заставляют жевать куски собственной плоти. Удушают женщин, набивая им
[ стр. 210 ]
в рот плоть их же детей. Другим вспарывают живот и в зияющую рану проталкивают четвертованное тельце ребенка, которого те недавно несли на руках.
Вторая резня в Адане. Запомним дату 24 апреля, субботу; это дата, когда младотурки заняли Константинополь (прим. 18); это также день, когда в Адану прибыли конституционные батальоны румелийцев; завтра воскресенье, 25-е апреля, когда вспыхнет вторая, еще более страшная, чем первая, резня.
С четверга, 22 апреля, армяне были предупреждены. В этот день в газете «Итидаль» в язвительной статье, в которой младотурок Исмаил Сефа выступал как толкователь турецкого мнения, говорилось:
«То, что было выполнено, еще не все, этого недостаточно. Мы сделали только передышку. Но мы еще увидим, чем все это кончится...».
Это было коротко и ясно.
Тем временем местные власти бросили в тюрьму множество трудоспособных людей, разумеется, армян. Они тщательно обыскивают оставшиеся нетронутыми дома и конфискуют все оружие. Приказ категоричен: армянам надлежит сдать пистолеты и револьверы; это является условием сохранения спокойствия, заявляют должностные лица как гражданские, так и военные. Армяне, совершенно павшие духом, подавленные катастрофой, подчиняются приказу; впрочем, любая попытка воспротивиться была бы бесполезной.
Разумеется, мусульмане не были обезоружены. Наоборот, были заготовлены ружья, дубины, боеприпасы, все, вплоть дс насосов и керосина, необходимых для разжигания пожаров. Было затребовано новое подкрепление убийц, мобилизовали пожарников, короче говоря, предусмотрели все, приготовили все, чтобы на сей раз провести операцию быстро, радикально, безошибочно.
Большая часть армянского населения города, лишенная своих очагов, скопилась в церквах, школах и миссиях. Там же приютились после 17-го апреля беженцы из соседних сел — в большинстве женщины и дети, так как мужчины были истреблены, спасаясь от банд, которые там свирепствовали. Ни один армянин не может покинуть город. Эту массу людей, сконцентрированную в нескольких местах, будет легко окружить и спалить, как насекомых.
[ стр. 211 ]
* * *
В воскресенье, 25 апреля, прибывают воинские части младотурок. Утром и во второй половине дня армяне, отслужив службу в церквах, начинают на что-то надеяться, но не успел конституционный батальон расположиться в районе Кишла-Мейдана, у городских ворот, как раздались выстрелы. Это солдаты и люди Джевада стреляют из ружей; вскоре руководителям резни удалось убедить румелийцев, которые уже были недовольны тем, что им приходится защищать христиан против своих единоверцев, что армяне напали на них, что эти гяуры являются мятежниками, что они уничтожили мусульман, что они замышляют новое нападение.
Результат этих обвинений сказался молниеносно, и когда позже, к 5-ти часам вечера, банды разбойников бросаются на приступ зданий, приютивших беженцев, солдаты «освободительной» армии шагают во главе убийц и поджигателей. Вот крупное армянское учреждение, колледж и пансионат Абгаряна, где скопилось две тысячи человек, среди которых много больных, оставшихся в живых после прошлой недели. Воинские части окружают здание, пожарные поливают его керосином, и те и другие поджигают его большими дымящимися факелами или пылающими кипами хлопка. Вскоре школа превратилась в огромный пылающий костер, откуда слышатся душераздирающие крики жертв и поднимается едкий, удушающий запах горящих тел.
Один очевидец мне сказал: «Через большое зияющее отверстие на куче уже обуглившихся трупов я увидел людей, которые ползали с воем, бились, извиваясь в жестоких страданиях. Потом я больше ничего не видел; ужасное видение исчезло в вихре дыма, искр и пламени. Конституционные войска, стоя вокруг этого костра, решетили пулями каждого, кто пытался убежать».
Эта последняя деталь подтверждается рассказами всех свидетелей.
После школы Абгаряна наступает очередь других школ, церквей, армянской епархии, греческой церкви, пансионата сестер монастыря св. Иосифа, французского колледжа св. Павла; эти здания, давшие приют армянам, наводняются все новыми группами беженцев, за которыми гонятся по улицам шайки бандитов.
«На этот раз, — пишет сестра Мария-София, — бе-
[ стр. 212 ]
женцы заходили не только через дверь: они поднимались на террасы, взбирались по столбам на балконы, которые походили на висящие гроздья людей. У нас на глазах пули настигали этих бедных людей. Они обезумели больше, чем в первый раз».
Однако хватит об этих событиях, где повторяются те же злодеяния и те же ужасы, о которых уже говорилось. Здания горят и рушатся одно за другим. Под конец стали пылать, как сухой лес, остатки этого армянского города — большая группа домов. В эту ночь и на следующий день, 26 апреля, над Аданой проносится как бы огненный ураган. А ограбление продолжается без перерыва все 24 часа; солдаты конституционного войска принимали в нем активное участие, а несколько дней спустя они проходили по улицам Мерсины под командой офицеров и погружались на транспорт, с награбленным имуществом в руках.
Во второй половине дня 26 апреля стали убирать трупы... Во вторник, 27 апреля, злодеяния пошли на убыль. Несколько позднее продолжительные ружейные залпы вызвали последнюю тревогу. Но это, как оказалось, был лишь салют в честь нового султана Мехмеда V. Вечером военные суда, стоявшие на якоре у Мерсины, сверкали огнями, празднуя это славное восшествие на престол. На поверхности воды уносимые течением медленно плыли вздувшиеся, искалеченные трупы, головы, туловища, бесформенные людские останки, принесенные рекой в море. Никогда в заливе Александретты не видели такого нашествия акул. В течение многих дней офицеры присутствовали при этом зрелище, и они сделали много документальных фотографических снимков.*
27 апреля эксцессы стали ослабевать, но совсем не прекратились: в этот день была предана огню большая протестантская церковь. Отдельные убийства и пожары продолжались еще целую неделю. До первых дней мая пожары и грабежи все еще имели место; 4-го мая солдаты разгромили одну крупную немецкую фабрику.
Так были сметены с лица земли все армянские кварталы города Аданы.
Резня в вилайете Адана. В провинции резня была не менее жестокой, чем в главном городе. Еще по настоящее время об этом выразительнее, чем людские голоса, сви-
__________________________
* См.: «Illustration», 1909, 12 мая.
__________________________
[ стр. 213 ]
детельствуют развалины разоренных городов, местечек и деревень Киликии, которые, по выражению Уильяма Чемберса, «были погружены в раскаленное пекло».
С 14 апреля действовали согласно лозунгу, исходящему из Аданы.
Вали послал всем подведомственным ему органам власти знаменитый циркуляр, датированный этим же числом: «Армяне напали на нас: пошлите солдат запаса и примите меры, чтобы защитить мусульман вашей области». Во многих местностях турки были уже подготовлены; в санджаке Джебель-Берекет, наиболее пострадавшем, все были завербованы и вооружены благодаря личному усердию самого губернатора, Ассаф-бея, и натравлены на христиан по знаку, поданному его чиновниками. Там, как и везде, они действовали согласно одному и тому же правилу: убивали, грабили имущество, урожай, скот, разрушали дома, «похищали множество девушек и гнали их вперемежку с вьючными животными и скотом, их уводили далеко, чтобы спастись от поисков»,* обращали в ислам женщин, детей и даже мужчин, которым обещали пощаду лишь при условии, что они примут их веру. Во многих случаях после совершения всех формальностей и ритуалов, с обрезанием включительно, турки внезапно меняли решение в последний момент и просто-напросто убивали этих новообращенных или подвергали мучениям так же, как тех, которые противились принятию мусульманской веры.
В провинции, как и в Адане, убийства часто сопровождались пытками и гнусными приемами. Даже женщинам порой не удавалось их избежать.
Отец Иосиф, настоятель миссии Кармов, пишет:
«Женщины, дети, девочки были оскорблены, обесчещены, повешены на деревьях, размозжены о скалы... Если ожерелье женщины легко не снималось, ударами ножа отрубали голову. Чтобы получить серьги, отрывали уши, а чтобы взять браслеты — отрубали руки девочкам и приканчивали их на руках у матерей».
Лоусон Чемберс пишет:
«Армян со связанными руками бросали в реку и забавлялись, стреляя в голову несчастным, как в мишень, всякий раз, когда они показывались на поверхности».
Отец Ригаль из католической миссии пишет:
__________________________
* Отчет немецкой комиссии.
__________________________
[ стр. 214 ]
«Одному тертеру [священнику], с целью заставить его стать вероотступником, выкололи глаза обоюдоострой черкесской саблей, которую поворачивали в окровавленных орбитах так, как буравят сверлом кусок дерева. Этой же саблей ему отрезали язык и выбили зубы».
Из одного американского отчета: «Одному человеку набили рот порохом и подожгли его спичкой»...
* * *
Здесь нельзя дать полную картину или пересказать те сцены, которые разыгрывались в каждом городе и в каждой деревне. Повсюду однообразно повторяются одинаковые злодеяния и ужасы, совершаемые столь сходными друг с другом методами.
В Миссисе осталось в живых только 80 человек женского и шесть — мужского пола, считая и грудных детей. В этом местечке, где имелись только два кузнеца, оба армяне, турки, не желая впоследствии лишиться их, позаботились о том, чтобы спрятать их в безопасном месте, не преминув, однако, заставить их принять ислам.
Множество девушек сожгли заживо. Когда дом, в котором они нашли убежище, запылал, они связались вместе своими волосами и дали друг другу обещание не расставаться и скорее умереть, чем попасть в руки к туркам. Одна из них, которая пыталась освободиться, так как один турок обещал ей сохранить жизнь, была брошена в пламя собственной матерью. Другие преследуемые на улицах женщины избегали бесчестья, бросившись в реку.
В Инджирлике имелось 145 армянских домов; их разрушили все. Из населения в 700 душ осталось в живых 60 человек, из них 28 мужчин.
После Инджирлика настала очередь села Христиан Кёй, где из 45 домов избежало резни только три, затем села Абди-Оглу (500 убитых) и окрестных деревушек.
В Тарсоке волнения продолжались с пятницы 16 апреля до субботы 17 апреля. Из доклада английского консула видно, что они начались тогда, когда к черни города присоединились 400 солдат запаса, приехавшие из Аданы специальным поездом после того, как резня там закончилась. Они начали с того, что уволили двух армян, служащих вокзала, затем соединились с турками города и приступили к делу...
Пожары, во время которых сгорело 797 предваритель-
[ стр. 215 ]
но разгромленных домов, продолжались до утра. Так как еще три дома оставались нетронутыми, башибузуки подожгли их в воскресенье 18 апреля. Здесь, как и повсюду, в действиях принимали участие и воинские части.
По существу в Тарсоне число жертв было ограничено: 73 человека в самом городе; еще 242 армянина было истреблено в пригородах и 138—в близлежащей деревне Козолук, сожженной дотла.
На равнине Аданы имелось большое количество ферм, принадлежащих армянам. Все они были разорены.
В Амиде более 600 человек было убито на рынке в своих лавочках; 400 домов, 4 школы и две церкви была сожжены...
Событиям в Харны (15-го апреля) положила начало казнь всех членов мужского пола богатой семьи Экиз-оглу и похищение его жены и детей; потом принялись за армянские кварталы, захватывая дом за домом. Седой старик с трясущимися руками, сидя у городских ворог, давал инструкции и руководил резней. Около сотни людей, укрепившихся в одном доме, оказывали мужественное сопротивление наступающим. Так как с ними не удавалось покончить, турки прекратили стрельбу и стали делать им мирные предложения; доверчивые армяне вышли к своим врагам, но тут же были окружены, обезоружены, загнаны в овраг и заколоты все до одного...
В Харны из 190 армян, здоровых мужчин, осталось в живых только 9 человек. Спустя шесть дней после побоища семь юношей, доверчиво спустившиеся с гор, были немедленно арестованы я обезглавлены на плахе...
В некоторых деревнях, как, например, в Кенесе, ни одному человеку не удалось спастись. Ища убежища а Хиссаре, жители Кенесе попали в руки начальника Жужи-бея, который, пообещав предварительно, что доставит их целыми и невредимыми в Хиссар, велел всех ограбить и убить...
Теперь о Гасан-Бейлике.
Гасан-Бейлик был прекрасной цветущей деревней, раскинувшейся на склоне долины. Там насчитывалось около 2000 армян, людей умелых, предприимчивых, занимающихся преимущественно шелководством. 16 апреля жители Гасан-Бейлика, обеспокоенные тем, что происходит в соседних деревнях, послали делегацию к турецким ага, чтобы переговорить с ними. Те их всячески успокоили. Однако ага были заодно с бандами злодеев, которые
[ стр. 216 ]
на следующий день окружили деревню и проникли в нее якобы по небесному знамению.
Несколько человек организовали оборону: вооруженные охотничьими ружьями, они сражались в течение двух дней под защитой импровизированных баррикад и отбивали все атаки. Но на третий день им пришлось выдержать натиск уже многих сотен турок. Отец Лабардэн, настоятель Траппа в Акбезе, пишет по поводу окружения Гасан-Бейлика следующее:
«Когда муфтий Бахче доставил оружие и военное снаряжение из складов Османие, всякое сопротивление стало невозможным».
Армяне решили отступить. В цитированном выше американском отчете далее говорится:
«...На холмах наблюдались душераздирающие зрелиша. Мужья не решались покинуть своих жен... Женщинам и детям еще можно было рассчитывать на пощаду, тогда как единственной надеждой мужчин было бегство. Они группами уходили в горы в сторону Мараша и Ислахие. Женщины, в свою очередь, старались уйти как можно дальше от своей деревни. Этих несчастных обычно окружала детвора. Женщины и дети блуждали два дня и две ночи по холмам, испытывая особый страх за девушек. Последние мазали себе лицо грязью, чтобы иметь отталкивающий вид. Наконец, получив обещание быть пощаженными, женщины со своими детьми пришли в Бахче. Там их заперли в церкви, где было так тесно, что они стояли прижавшись друг к другу в течение нескольких дней. Они умирали от голода. Изредка им давали немного хлеба. Три раза пытались поджечь эту церковь; а по ночам солдаты бродили вокруг нее, стараясь похитить молодых девушек.
Что же касается мужчин, то более 300 из них были убиты на холмах, в лесах, в пещерах... В Гасан-Бейлике не осталось почти ни одного трудоспособного мужчины.
Так как дома в Гасан-Бейлике были разбросаны и окружены садами, их, грабя, сжигали поодиночке, дотла. Чтобы закончить это дело, потребовалось 12 дней. Здесь было: 416 домов, 56 лавок, 3 школы и 2 церкви.
Подобным же образом действовали в Бахче: 113 убитых, 115 сожженных домов из 127. Турецкий муфтий Ойкеш, сын Хакбабы, лично убил ударами топора 45 армян, которых связанными приводили к нему.
В другой деревне, недалеко от Бахче, в Лапажлы, 120
[ стр. 217 ]
домов предали огню, 140 человек казнили. Двадцать других местечек и деревень в районе Джебель-Берекета и окрестные казы Ислахие, Хаса, Ярпуз, Гевчаир, Азерли (в котором 200 армян храбро защищались), несколько дальше — Карадаш, Айас и другие были преданы огню и мечу.
В Айасе, местечке, расположенном на побережье, действовали начиная с 15 апреля по заранее составленному списку, в котором ни один взрослый армянин не был забыт. Здесь резню провели особенно быстро: она продолжалась четыре часа; ей сопутствовали грабеж, насилие, пожары. Убитых: 77 христиан, из них 71 армянин и 6 греков...
Итоги резни. Чтобы установить приблизительный итог, нельзя ограничиться обзором только крупных городов и деревень, в которых имела место резня. В вилайете Адана имеется много близлежащих и отдаленных местностей, которых резня не коснулась и которые все же сильно пострадали. Весной со всех сторон Анатолии тысячи работников армян спускаются с гор на Киликийскую равнину, привлекаемые туда полевыми работами. В апреле этого года их было более 15-ти тысяч, занятых главным образом прополкой хлопка; среди них находились даже пришельцы из Себастии, Байберда и Эрзрума. Многих из них, застигнутых на фермах, на полях, в харчевнях, на дорогах, постигла участь местного оседлого населения. В области Харберда, где благодаря мерам, принятым местным вали, порядок не нарушался, все же недосчитывают тысячу человек. В области Мараша. где сравнительно мало убитых, — всего 700, большинство зарезано на равнине; в таком же положении находится район Хаджина, где насчитывают более 1500 убитых. Маленькие деревни, в которых не раздалось ни одного ружейного выстрела, остались без единого работоспособного мужчины. На много километров от места трагедии, между Кесарией и Себастией, погибло: 250 человек в Геремеке, 100—в Шефрине, 50—в Бурхане. На юге, в вилайете Алеппо, пять деревень, избежавших погрома и грабежа благодаря находившимся в бухте Суэдии европейским военным судам, потеряли 97 мужчин, зарубленных топорами в лесу; 61 мужчина пропал без вести. Можно перечислить много аналогичных случаев, которые приходится учитывать при, подсчете количества скошенных человеческих жизней. Мы можем быть увере-
[ стр. 218 ]
ны, что не преувеличим, если установим минимальную цифру 20 000 армян, убитых и сожженных с 14 по 30 апреля (прим. 19). Но на этом скорбный перечень не кончается. В него следует вписать еще всех тех, которые, убежав от убийц и поджигателей, скончались позднее от ран, голода, а еще большее число их погибло от эпидемий, начавшихся в деревнях, зараженных зловонием трупов, в лагерях, где сосредоточены оставшиеся в живых люди.
В частном письме, датированном 11 августа, господин Доти-Вили пишет, что «в одном только городе Адана находилось 19 тысяч голодающих». В другом письме, датированном 5 августа, господин Чемберс говорит: «Семи тысячам армян угрожает смерть». Вот выдержка из отчета парижской католической миссии по делам Востока: «...Тысячи людей загнаны в лагеря без укрытия. Эти несчастные оставлены там без хлеба, без одежды. От 20 до 30 детей умирает ежедневно от кори, лихорадки, ветряной оспы, но больше всего от голода. Раненые находятся в агонии из-за отсутствия ухода...».
Вот выдержка из отчета американской миссии:
«Мы проходим по лагерю... Ночь. Женщины укрывают своих детей жалким тряпьем или травой. Другие, скрючившись, дрожа от холода, крепко обхватили руками своих детей. Один мужчина пробует уберечь от холода четырех сирот, наделяя каждого обрывком мешка. Вчера 15 детей умерло от кори, два грудных младенца— от голода...»,
В число жертв следует включить еще и тех, которые вышли из этого ада немощными, искалеченными, неспособными к труду, ставших безумными, а также женщин и детей, обращенных в ислам, похищенных, оскорбленных девушек, заточенных в неволю для выполнения жестоких скотских обязанностей. Жатва девушек в Киликии была обильной. Многие были проданы или разыграны в лотерею. Через месяц после резни в Себастию, в девяти днях пути от Аданы, прибыл караван девушек, купленных в качестве рабынь. Многие транспорты, нагруженные живым товаром, направлялись в разные места Анатолии. Позднее, по требованию армянских церковных властей, похитители и торговцы были вынуждены вернуть часть своей добычи. Но в какое жалкое состояние были приведены эти, большей частью совсем юные дети! Почти все несли на себе следы бесчестья, которое им пришлось претерпеть. Были среди них и такие, кото-
[ стр. 219 ]
рые покончили самоубийством; иных определили в больницы для лечения. В Константинополе дамы из армянского общества организовали благотворительное учреждение, где сиротки из Киликии, многие не старше 12 лет, ожидают своего разрешения от бремени.
Во время резни часть прибрежных жителей уехала из страны. Едва ли кто-либо достоин большего сожаления, чем эти рассеянные по воле случая люди, подобранные кораблями. А также те, кто после мятежа, несмотря на запрещение покинуть страну, убежали на Кипр, в Ливан, Египет, Америку. В течение всего лета армянские церкви в Каире и Александрии были полны беженцев, из которых многие не могли даже сменить белье со времени событий, имевших место в апреле месяце.* Впоследствии многие решили вернуться в родную страну и начать заново строить свою жизнь. Вернувшись, они едва сумели найти приют.
«Плохая погода и холодные ночи не позволяют более жить в палатках, как летом. Все, кто остался от семейств, истребленных и рассеянных по свету, стали постепенно стекаться обратно в Адану, где остались только бесформенные груды развалин, неспособные принять и приютить своих жителей! Смрадные хижины полны этими несчастными.
На одном дворе, размером менее 20 кв. метров, я насчитал 60 человек; голая земля вместо пола, без циновок, которые можно найти везде, даже в самых бедных домах. Вместо крыши — обветшалая плоская земляная кровля, пропускающая воду, как решето. Бедные люди! Им было бы лучше в лагере; там было бы меньше плесени и больше свежего воздуха.
Если ради любопытства вы посетили бы сожженные кварталы, вас, как и меня, поразило бы зрелище, как из-под развалин появляются тени, нашедшие приют под чем-то вроде черного низкого покрытия, которое из-за своего расположения оказалось пощаженным пожаром и которое теперь служит убежищем и приютом для своих хозяев. В этом совином гнезде проведут они, продрогшие, эту зиму в ожидании теплых дней **
__________________________
* Отчет католической миссии ("Euvre d'Orient", Paris)
** Отчет католической миссии
__________________________
[ стр. 220 ]
В городе Адана 1190 домов, пять школ, шесть церквей и весь армянский рынок стали достоянием огня. Мы видели, что в Тарсоне сожгли 800, в Гасан-Бейлике—416, в Бахче—115, в Лапажлы—120, в Инджирлике—145, в Османие—200 домов, что во многих местечках, деревнях и деревушках не осталось ни одного уцелевшего дома. В одной только области Джебель Берекет 915 жилых домов, 6 церквей, 12 школ, не считая лавок и лавочек, были превращены в пепел.
В своем отчете депутат Юсуф Кемаль (прим. 20) упоминает 5189 домов в Киликии, подлежащих восстановлению. Эта цифра гораздо ниже реальной. Один из деятелей младотурок, производящий расследование в Адане, желая смягчить серьезность катастрофы, объяснял мне, что эти дома были лишь жалкими хижинами из кирпича и земли, не представлявшими никакой ценности: Какое это имеет значение, ведь они служили приютом целой семье! К тому же не только в таких городах, как Адана, Тарсон или Антиохия, но даже в деревнях, превращенных в развалины, возвышалось некогда много красивых домов крепкой каменной кладки. Нельзя забывать, наконец, и того, что разорены были не только очаги, но опустошены также поля, уничтожены сельскохозяйственные машины, скот, товары, расхищено недвижимое имущество, короче говоря, это было ужасное разрушение и опустошение...
[RIGHT][I][B]A. Adossid

[KODAK]

Из статьи «В Турции», напечатанной в газете «Правда» (1912 г»)



...Младотурки слишком скомпрометировали себя в глазах населения империи. Их власть покоилась исключительно на грубой физической силе. Беднота турецкая и подчиненные Турции народы угнетались и уничтожались по-прежнему, несмотря на существование «парламента». Зверства, подкупы, взяточничество нового режима ничем почти не отличались от таковых во времена «красного султана».

«Правда», 1912, 17 августа, № 93.


119. Из статьи профессора М. Ковалевского "Армянский вопрос"

...В XIX столетии наши попытки, направленные к тому, чтобы прийти на помощь единоверцам в передней Азии, имели для армян лишь самые тяжкие последствия. Чтобы избежать преследований, им приходилось выселяться массами в теперешнее Закавказье, так как гурки и персы жестоко мстили за то содействие, какое они оказывали русским войскам. Так было в 1826 г. во время нашей войны с персами; так было в 1828—29 годы, в годы войны России с Турцией. А после заключения Туркманчайского мира с Персией до 40 тысяч армян переселилось в пределы нашей империи. Война с Турцией также повела к выселению целых десятков тысяч турецких армян. Сказанное применимо и к войнам 1854—55, 1877—78 годов. Русские войска непременно встречали радушный прием в Армении, разнообразную и существенную помощь. Турки мстили им за это. Армяне переселялись в пределы православной империи или жестоко расплачивались за свое сочувствие к нам.
На Сан-Стефанском мире выговорено было в их пользу 16-м параграфом, по настоянию армянского патриарха Нерсеса, обещание Высокой Порты «осуществить без дальнейшего замедления те реформы, которые требуются местными нуждами провинции, населенных армянами, и обеспечить их безопасность от курдов и черкесов». Этот параграф лег затем в основу 61 статьи Берлинского договора. После этого можно было надеяться, что для армян Турции настанет новая пора. Европа принимала
[ стр. 251 ]
на себя заботу об их будущем и сумела заручиться формальным обещанием Турции. Она обязывалась даже сообщать периодически правительствам, заключившим с нею договор, о мерах, принятых ею в этом направлении, а державы обязывались следить за исполнением этих мер. Но на практике из всех этих обещаний ничего не вышло. Порта умела отписываться, а европейские державы не обнаруживали твердости в своих настояниях. Можно сказать даже, что Берлинский договор в конце концов повел к ухудшению участи армян. Предвидя необходимость вверить управление провинцией с преобладающим армянским населением в руки христианских губернаторов, турецкое правительство в правление Абдул-Гамида было не прочь разредить густоту армянских поселений с помощью погромов, отдавая каждый раз армян на расправу курдам и черкесам...
Можно было надеяться, что с водворением младотурецкого режима в Константинополе прекратится преследование армян. Расчет был ошибочен: младотурки оказались узкими националистами и неспособными осуществить те обещания, какие содержал в себе Берлинский договор по отношению к реформам в Армении. Продолжавшаяся вражда русского правительства к последним в пределах Закавказья за все время наместничества в нем кн. Голицына оставляла турецких армян беззащитными по отношению к их вековым угнетателям.
В 1894 и 1896 годах погромы приняли, как было нами указано, массовый характер и происходили на протяжении почти всей империи.
В 1908 году они были не менее жестоки, но более или менее локализированы. Наиболее известен погром в Адане, в который число жертв было более 20 тысяч... (прим. 23)

«Вестник Европы», 1915, июнь, с. 256—258.


120. Отрывки из книги Юрия Веселовского «Трагедия Турецкой Армении»

Даже пресловутая турецкая конституция, которая должна была, как предполагали, гарантировать равенство перед законом всем подданным Оттоманской империи, вообще утвердить царство законности, веротерпимости, начала культуры и прогресса, не изменила в корне застарелого порядка вещей. Уже один тот факт, что при новом режиме могли, хотя бы и изредка, происходить,
[ стр. 252 ]
как и раньше, при Абдул-Гамиде, погромы, вроде Аданского — одного из самых кровопролитных, — красноречиво свидетельствует о том, какое бесплодное занятие— вливать новое вино в старые меха, как неосторожно возлагать надежду на отвлеченные принципы, когда общин дух и строй государственного организма остается неизменным. Слишком ясно также, что турецкая конституция, предоставляя известные права турецким гражданам, была в то же время проникнута стремлением нивелировать национальные особенности подвластных Турции народов, свести на нет те преимущества и особые узаконения, которых еще при старом режиме так или иначе добились если не провинциальные, то константинопольские христианские общины. Таким образом, и в XX веке Турция все еще является каким-то анахронизмом, пережитком варварского прошлого; уже почти изгнанная из Европы, утратив там постепенно почти все свои владения, она точно старалась все время отыграться на своих азиатских провинциях, показать, что там, по крайней мере, никто ей не указ, что она там может действовать как ей вздумается, прикрывая иногда свои поступки громкими фразами и торжественными заверениями, которые, как она знала по опыту, все равно ни к чему не обязывают...
То, что мы знаем о положении вещей в Турецкой Армении, представляет собой, к сожалению, нечто реальное, еще вполне современное, вдвойне ужасное именно потому, что оно оказалось возможным в наши дни, когда внешняя культура проникла даже в незатронутые ею раньше уголки, и даже Турция поневоле должна была заимствовать кое-что с Запада... Турецкие бесчинства и поборы, удержавшиеся и в наши дни, служат, однако, красноречивым доказательством того, что одна внешняя культура еще ничего не означает и что известные технические усовершенствования и благообразие внешнего облика могут уживаться с душевною грубостью и отсутствием истинной человечности!
Когда о бедствиях армянского населения Малой Азии мы узнаем из произведений романистов и поэтов, может, пожалуй, явиться подозрение, вполне ли точную картину дают нам эти писатели, нет ли в данном случае преувеличений, чрезмерной однотонности картин и характеристик, совершенно невольных, быть может, отступлений от подлинной, неприкрашенной действительности. Но, увы!
[ стр. 253 ]
То, что мы находим в литературных произведениях, иногда поразительно совпадает с фактическими данными, приводимыми в дипломатических документах, в Синих книгах, донесениях консулов и послов, протоколах следственных комиссий... Иногда подлинные, голые, сухие факты действуют на нас не менее сильно, чем отголоски тех же зверств и притеснений в художественном творчестве. Все эти деловые, сдержанные отчеты о том, что именно творилось в известный момент в том или другом вилайете, какие там развертывались события, много ли было жертв, как отразилось все это на материальном положении народа, иногда потрясают до глубины души, при всей их внешней бесстрастности. «Раны Армении»—так был озаглавлен написанный еще в 40-х годах прошлого столетия патриотический роман Хачатура Абовяна, оказавший сильное влияние на идеологию армянской интеллигенции. О тяжелых мучительных ранах Армении узнаем мы и тогда, когда знакомимся с теми жалобами, петициями и протестами, какие исходили за последние десятилетия из армянской среды. Но если бы нужно было указать одну из главных, основных причин всех этих бедствий и невзгод, несомненно, следовало бы назвать, в первую очередь, отсутствие законности и правосудия, фактическое господство и преобладание одних и бесправие, беззащитное положение других, никогда не чувствовавших, чтобы их жизнь, семья, собственность кем-либо охранялись... Вплоть до новейшего времени свидетельство христианина не принималось в соображение даже в той категории судов, которая по закону не имела права делать различий между показаниями магометан и «гяуров». Армяне, правда, могли показывать на суде, но их словам не придавалось значения, раз они не совпадали с тем, что заявляли свидетели-магометане. Многие преступления курдов и турок оставались безнаказанными, якобы за отсутствием улик; десятки армян могли при этом выступать в качестве свидетелей, но раз все магометане, наоборот, отрицали, по вполне понятным причинам, наличность преступного деяния, вопрос в таких случаях считался вполне выясненным и исчерпанным. Важность показаний свидетелей-магометан, кто бы они ни были, создали такую аномалию, как подкуп иногда совершенно непричастных к делу людей, которые за известную мзду соглашались фигурировать на суде в качестве «свидетелей»...
[ стр. 254 ]
Экономическое положение турецких армян можно, в общем, назвать более чем незавидным, несмотря на свой; ственное им трудолюбие, предприимчивость и энергию.* Совершенно лишенное средств благодаря беспорядочному управлению финансами, государство, неспособное уплачивать свои огромные долги, иногда—даже жалование чиновникам, обременяло Турецкую Армению тяжелыми податями и налогами. Взыскивались подати в крайней жестокостью; в свое время были оглашены подробности тех истязаний, с необыкновенной изобретательностью и виртуозностью придуманных, которыми сборщики податей, или, вернее, сопровождающая их турецкая жандармерия, подвергали лиц, не имевших возможности уплатить то, что от них требовали... Иные сборщики, купив это звание с торгов, затем перепродавали его за более дорогую цену другим лицам, причем эта купля-продажа происходила вполне открыто и санкционировалась, если не законом, то обычаем, и забитое крестьянство должно было в иных случаях зависеть от каприза лиц, даже не занимавших никакого административного поста, — совершенно случайно, за известную сумму ставших, в иных отношениях, вершителями судеб деревенского люда. С другой стороны, богатые земельные собственники, так называемые ага, являлись безжалостными эксплуататорами армянского крестьянства, ставя своим рабочим и батракам самые тяжелые, невыгодные условия, изнуряя их барщиной, нередко обирая их до последней нитки...
Наконец, турецкий строй отражался и на умственной, духовной жизни армянского народа, на всем том, что носило отпечаток национальности и вместе с тем связано было с известными культурными задачами и традициями. Пусть это происходило не повсюду и не при всех султанах в одинаковой степени, — можно без труда привести длинный ряд фактов, характеризующих проявления фанатизма, нетерпимости, подозрительности по отношению к армянской церкви, школе, литературе, печати.
__________________________
* В Ванском вилайете, как замечает Реклю, нет дома, который не был бы построен руками армян, нет куска туземной материн, который не был бы выткан их же руками, почти нет плода, который не был бы взращен в их садах» (Диев, Армянский вопрос в Турции, с. 45)
__________________________
[ стр. 255 ]
Само слово «Армения», даже как географическое или историческое название, подвергалось запрету — можно было говорить только о Ванском, Эрзерумском Битлисском вилайетах, или о «Курдистане», как и в европейских дипломатических сферах ошибочно именовали иногда коренную историческую Армению (прим. 24).

Юрий Веселовский.
Трагедия Турецкой Армении, М., 1915.


121. Генеральный консул Адамов послу в Константинополе Гирсу


Эрзрум, 7 апреля 1913 г.
Из донесения
Для того, чтобы вообще судить о настроении турок относительно армян, нельзя не привести следующего характерного факта, имевшего место в селении Хасан Кала, отстоящем от Эрзерума в 35 верстах в северо-востоку по дороге к русской границе и составляющем административный центр Пасинской казы. 21-го марта, в местной харчевне, содержимой армянином Керопом, приезжий из Каракилиссы Пасинской пехотный капитан Хасан Ага, не стесняясь присутствием армян, открыто проповедовал нескольким собравшимся вокруг него курдам-офицерам аширетной курдской кавалерии о необходимости скорейшего избиения армян. «Все наши нынешние несчастья, — говорил хан, — от бывшей нашей христианской райи, с которой мы слишком много церемонились, пока она находилась в нашей власти. Ныне не следует повторять той же ошибки, пока не поздно, тем болев что конституция уже сравняла армян и мусульман. Я, со своей стороны, принял необходимые меры и по всем курдским селениям Пасинской казы уговаривал курдов не медлить более с резней армян и ограблением их имущества и с тем же советом обращаюсь и к вам. Все беки, с которыми мне пришлось видеться, не могли ке согласиться со мной, почему надеюсь, что и вы последуете их похвальному примеру». Подобная открытая проповедь армянской резни не может не принести своих плодов...

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2684, п. 36—37.

[KODAK]

Посол Гирс в Министерство иностранных дел России


Константинополь, 24 апреля 1913 г.
Французский консул в Диарбекире телеграфирует посольству заявление местного армянского епископа Завена, что грабежи, убийства христиан продолжаются. Вали будет скорее потворствовать мусульманам в их ненависти к христианам. Консул, со своей стороны, свидетельствует, что слова епископа вполне соответствуют истине, и не исключается возможность новых избиений армян. Сегодня же сделаю по этому поводу представление министру иностранных дел.

АВПР, Политархив, д. 3460, л. 136.


123. Наместник на Кавказе министру иностранных дел Сазонову


2 мая 1913 г.
Из депеши № 370
27-го минувшего апреля, в Тифлисе, к помощнику моему по военной части, генералу от инфантерии Шатилову явилась депутация от армян Кавказа в составе: епископа тифлисской епархии Месропа, городского головы гор. Тифлиса г. Хатисова, председателя Армянского благотворительного общества г. Арутюнова, редактора армянской газеты «Мшак» г. Калантара и члена Государственной думы г. Пападжанова. Депутация доверительно сообщила генералу Шатилову следующее.
Надвигающиеся события в Турции невольно сильно озабочивают всех кавказских армян, не могущих оставаться равнодушными к судьбе их несчастных соплеменников в названном государстве. Будучи глубоко благодарны императорскому правительству за возвещенное письмом моим на имя католикоса обещание оказать помощь угнетаемым в Турции их собратьям, все русскоподданные армяне твердо верят, что Россия в свое время скажет свое властное слово и заставит Турцию ввести долгожданные реформы и улучшения в положении турецкоподданных армян, и последние получат, наконец, возможность спокойно жить и мирно заниматься своим делом...
К сожалению, ход событий в Турции невольно заставляет армян задумываться о тех испытаниях, которым в ближайшем будущем придется, вероятно, подвергнуться
[ стр. 257 ]
их собратьям в Турции. Все чаще и чаще получаются известия о насилиях над армянами, и у нечастных безоружных армян, турецкоподданных, невольно вырывается крик о помощи. Этот крик о помощи вызывается чувством самосохранения в самом узком значении этого слова, ибо жизни каждого турецкоподданного армянина грозит в настоящую минуту непосредственная опасность... Только возможность упорной обороны может удержать насильников от зверств, Поэтому-то кавказские армяне. в лице своих выборных, и умоляют через меня императорское правительство не отказать их турецким собратьям в средствах для самообороны против открыто нападающего врага. Депутация просит императорское правительство не отказать в негласной выдаче армянам в Турции необходимого им для самозащиты оружия: хотя бы берданок с патронами. Члены депутации ручаются, что это оружие, выданное русским правительством безвозмездно или по казенной цене, будет через верных людей доставлено тем их соплеменникам в Турции, которые действительно в нем нуждаются, и что оно будет употреблено исключительно для самозащиты, в прямом смысле этого слова, и притом только в крайности, а не для каких бы то ни было других активных выступлений. Россия, обещавшая заступиться за турецких армян и требующая от них терпения, не должна была бы отказывать страдальцам — в ожидании того момента, когда, благодаря шагам России, прекратится у них постоянный страх за свою жизнь и имущество, — в возможности и средствах защищаться от торопящихся — под влиянием слухов о предстоящем чужом вмешательстве — покончить с ними их угнетателей.
В этом обращении депутации кавказских армян сказалась их нервность, снова усилившаяся под влиянием поступающих известий о волнениях в населенных армянами местностях Турции. Слишком тесны связи, племенные и религиозные, между нашими армянами и их соплеменниками в соседней Малой Азии, чтобы все события в жизни последних не вызывали жгучего интереса в среде наших армян к не влияли на их настроение.
Как наши, так и армяне, подданные других государств, всегда старались оказывать помощь своим собратьям в Турции в их непрерывной борьбе с турками, причем пользовались каждым моментом слабости Турции, чтобы хоть что-нибудь отвоевать для турецкопод-
[ стр. 258 ]
данных армян. Хотя в 1878 году и была включена в Берлинский трактат ст. 61, обязывающая Турцию осуществить улучшения и реформы в областях, населенных армянами, и хотя в 1895 году был составлен державами проект этих реформ, однако сложность ближневосточного вопроса и боязнь держав затрагивать его без крайней необходимости привели к тому, что как ст. 61 Берлинского трактата, так к проект "реформ 1895 г. остались мертвой буквой.
Вполне понятно, что в настоящий, момент поражения Турции балканскими союзниками и вмешательства всех великих держав в дела Ближнего Востока армяне не могут оставаться спокойными. Они боятся, что, не добившись в настоящий момент существенных и реальных реформ, они опять будут надолго отданы ка произвол турок. Беспокойство армян еще увеличивается потому, что одновременно с приближением решительного момента, когда должна будет решиться судьба их турецких собратий, наступило время года, благоприятное для враждебных против последних выступлений турок и курдов; турецкие армяне видят кругом себя поголовно вооруженное мусульманское население, в то время как им самим ставятся всевозможные препятствия к обзаведению оружием; наконец, турецкие армяне со страхом ждут поселения на их местах и за счет их земель выходцев-мусульман из Македонии. Положение турецких армян действительно становится критическим, и они, быть может, не без основания боятся, что им предстоит в ближайшем будущем пережить еще более тяжелое время, чем они пережили до сих пор...

Воронцов-Дашков
АВПР, Политархив. д. 3461, л. 1—4


124. Посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову


14 (27) мая 1913 г.
Из телеграммы № 381
Ширков телеграфирует 7-го мая, что убийства и грабежи становятся бесконечными. Он ссылается на 7 случаев убийств армян и сирийцев и на угон скота. По его сведениям, положение армян невыносимо, и они в окру-
[ стр. 259 ]
гах Хизане, Еруне и Татике боятся выходить из домов для обработки полей. Армяне села Саруан ушли в числе 72-х домов в Татикокий округ, чтобы эмигрировать в Россию, но каймакам округа удержал их...(прим. 25).

Гирс
АВПР, Политархив, д. 3461, л. 37.


125. Патриарх западных армян российскому послу Гирсу


Перевод с французского
20 мая 1913 г.
Из письма
Армянский патриарх в Турции имеет честь препроводить при сем Вашему превосходительству перевод такрира, который он вручил в субботу его светлости великому визирю...
Вашему превосходительству известно, что положение армян резко ухудшилось в результате Балканской войны.
По всей Анатолии над головами армян нависла угроза массовой резни. Они стали заложниками в руках Мусульман. Если массовой резни не произошло, то исключительно благодаря тому обстоятельству, что сами жертвы этих ужасающих преступлений отказались даже взывать к справедливости, опасаясь, что их обвинят в провокации. Правда, до сих пор им удавалось избежать гекатомб, но количество убийств не переставало возрастать, и с некоторых пор самый характер убийств свидетельствует о явном намерении терроризировать армян.
Ознакомившись с нашим такриром, Ваше превосходительство составит себе ясное представление о положении армян. Ваше превосходительство констатирует, что со времени вручения меморандума оттоманское правительство, несмотря на официальные уверения по этому поводу, не позаботилось принять даже самых элементарных мер предосторожности.
От Алеппо и до берегов озера Ван армянский народ живет в постоянном страхе за завтрашний день. Вновь длинные вереницы армянских семей тянутся к границе. Армяне вынуждены порвать те нити, которыми века истории и века упорного труда связали их с этой землей.
Ввиду того, что такое положение армян стало несносным, а также ввиду бесплодности наших демаршей,
[ стр. 260 ]
патриарх, не теряя надежды на разрешение вопроса о реформах в Армении, вместе с тем просит Ваше превосходительство срочно принять меры, которые Вы сочтете уместными для того, чтобы устранить опасность неизбежной массовой резни в Анатолии...

Архиепископ Ованес Аршаруни

Такрир, врученный 18(31) мая армянским патриархом великому визирю Махмуду Шевкет-паше

Перевод с французского
Со времени передачи Вашей светлости меморандума относительно угрозы массовой резни армянского населения в вилайетах Восточной Анатолии и Киликии и вплоть до сего дня не было принято никаких мер, которые могли бы оградить наших соплеменников от этой угрозы; лица, занимающиеся подстрекательством к погромам, не были подвергнуты никакому преследованию; должностные лица продолжают оскорблять людей за то, что они армяне.
Более того, из заслуживающих доверия сообщений. полученных с мест, явствует, что опасность возросла и что убийства, насилия, похищения и грабежи носят, без преувеличения, характер массовых погромов.
Честь имею препроводить при сем Вашему превосходительству список новых зарегистрированных преступлений.
Из упомянутых выше сообщений в равной степени вытекает, что несчастное армянское население, которому угрожает истребление, в то же время подвергается тираническому, невыносимому гнету со стороны чиновников. Люди находятся в состоянии неописуемой подавленности. Землепашцы не осмеливаются выходить за пределы своих деревень для обработки полей; прочее население также не может заниматься своими делами. К тому же многие армяне, не видя для себя иного выхода, кроме эмиграции, группами вступают на путь изгнания, как это имело место при старом режиме.
Это означает, что армяне не имеют больше права проживать в Оттоманской империи.
[ стр. 261 ]
Поскольку такое положение вещей должно привести к уничтожению армянского населения в указанных выше районах, поскольку многочисленные заверения правительства о принятии мер, могущих гарантировать честь, жизнь и имущество наших соплеменников, не оправдались, и поскольку оказались исчерпанными все средства—мольбы, жалобы, протесты,—мне остается лишь обратиться к совести и сознанию ответственности императорского правительства и оттоманской нации, а также к чувству милосердия всего цивилизованного мира, который должен знать, что армянский народ ныне поставлен вне законов общества.

Патриарх западных армян

Приложение к такриру от 18(31) мая 1913 года

Перевод с французского
Список
грабежей, убийств, похищений и прочих преступлений, совершенных в различных вилайетах Анатолия с 29 апреля 1913 года, приложенный к меморандуму от 18(31) мая 1913 года, адресованному великому визирю.
1. Разбойники из казы Харзан (Битлис) 29 апреля 1329 [1913 г.] года совершили грабежи в деревнях Кианиколь и Бишер и ранили двух человек.
2. После того, как каймакам Чарсанджака Шукри-бей выполнил распоряжение вали о возвращении армянам их собственности, которую захватили ага, эти последние с целью свести все санкции на нет приступили к разрушению жилищ армян и во главе группы в 300 человек осадили резиденцию властей. Последние вместо того, чтобы задержать и покарать главарей, сместили каймакама.
3. В результате бесчисленных грабежей известного бандита Сеида Али жители деревни Дад-бей бежали в Битлис, а жители Арони готовятся эмигрировать.
4. Притеснения, чинимые беями в деревне Авзут (Муш), стали носить такой характер, что жители этой деревни оказались вынужденными покинуть ее.
5. Известный здесь преступник, бандит Хассо Ибрагим, о котором имеется приказ об аресте, напал на деревню Эливо в казе Бешери (Диарбекир) , где он обо-
[ стр. 262 ]
крал и убил двух человек. Нам сообщают, что вследствие бездействия властей население разбегается, и обстановка с каждым днем становится все более удручающей.
6. Количество убийств и грабежей непрерывно возрастает в казе Геваш. Племя Гав увело из казы Шатах 2000 баранов и убило 2-х пастухов-армян. Небезызвестный Мир-Мхэ во главе 60 своих приспешников ворвался в казу Харзан и путем угроз принудил население выдать ему деньги. Он убил сборщика налогов. В этих местах не существует ни порядка, ни безопасности.
7. Сборщик налогов, армянин по имени Хосров, был зверски убит при исполнении своих обязанностей. Преступление было совершено на ферме Ибрагима-эфенди, начальника секретариата санджака, совершенно открыто, в присутствии жандармов—мусульман и немусульман, находившихся на улице. Действуя под нажимом, местные власти не предприняли никакого преследования преступников, которые продолжают разгуливать на свободе.
8. Некто Эльмас из нахии Эдинджик в казе Эрдек (Карасу) силой увез 14-летнюю дочь армянина Акопа Шекеряна. Несмотря на многочисленные жалобы, похититель не был ни арестован, ни подвергнут преследованию, а девушка не возвращена родителям. Ее хотят принудить принять ислам.
9. 12-го мая 1913 года из деревни Горгор (Битлис) было вывезено 5 человек и увезено в горы; здесь же был убит сирийский священник из деревни Арони.
10. Были убиты: 4 армянина в казе Хисан (Битлис), 1 армянин в деревне Баниджан и 54 армянина в деревне Харон, итого—59 армян. Кроме того, были ранены 4 армянина и уведено 1000 баранов.
11. Многочисленные жалобы на известного здесь бандита Мехмеда Эмина остались без последствий. Этот же злодей убил священника Геворка.
12. Армянин Акоп из казы Михалидж (Брусса) был вастрелян неким Хасаном. Убийца не арестован.
13. 11 армян, возвращающихся из России в свою страну, где они проживают у озера Ван и в его окрестностях, были ранены и ограблены комендантом Ахмед-агой.
14. Двое жандармов по имени Нуман и Али чавуш прибыли в деревни Чухур и Килиндж под предлогом розыска дезертиров. Не найдя тех, кого они искали, они
[ стр. 263 ]
избили их родных и подвергли пытке мухтара Акопа-эфенди, которого они затем повезли в Ялову, где он был посажен в тюрьму.
15. Убийства и грабеж» продолжаются в Муше и Сгерде. Связь между армянскими деревнями прервана.
16. Дороги в районах Диарбекира, Битлиса и Вана закрыты к сельскохозяйственные работы полностью прекращены. Разбойничьи банды безнаказанно орудуют повсюду.
17. В деревне Тимар (Ван) 8 солдат изнасиловали беременную армянку.
18. В Битлисе знаменитый бандит Махмед похитил 4 армян и увез в горы. Он напал на деревню Гелхок. Мехмед послал к роственникам похищенных армян курда и одну женщину для получения выкупа. Несчастные родственники должны были заложить свои земли, чтобы достать 23 ливра, которые губернатор Нехнэ передал бандиту через Халила-чавуша и другого жандарма.
19. Доведенные до полного отчаяния и немогущие дольше мириться с вымогательствами, армяне Ерзнка и его окрестностей эмигрируют в Америку.
20. В казах Сильван и Бешари (Диарбекир) курды лихорадочно вооружаются, продолжая убивать и грабить армян и угрожать им.
21. В депеше, полученной сегодня от нашего архиепископа в Битлисе, сообщается, что в казе Хизан только что убили 3 армян и что распоряжения местных властей остались безрезультатными.

АВПР, Политархив, д. 3465.


126. Из телеграммы посла в Константинополе а Министерство иностранных дел России


20 мая (2 июня) 1913 г.
18 мая патриарх вручил великому визирю новый такрир, заявляя в резких выражениях, что со времени подачи последнего меморандума положение ухудшилось а грозит полным уничтожением армянского элемента; многочисленнные обещания правительства не исполнены, и патриарху остается только обратиться к чувству ответственности оттоманского правительства и народа и к состраданию цивилизованного мира, Подав такрир, патриарх немедленно удалился, отказавшись вступить в
[ стр. 264 ]
беседу с великим визирем. Сегодня делегация от патриарха подала мне доверительное обращение следующего содержания. Подача нового гакрира Порте не имеет характера манифестации против правительства, а имеет целью побудить его к скорейшему введению реформ. Патриархат не ожидает от Порты реформ и указывает ей только на опасность резни, грозящей армянам. Число убийств постоянно возрастает, а правительство по-прежнему бездействует. Армянское население терроризовано и начинает эмигрировать. Ввиду сего патриарх просит посла принять спешно все меры, могущие предупредить резню в Армении. Вручив мне документ, делегаты заявили, что считают положение очень серьезным...

Гирс
АВПР, Политархив, д. 3461, л. 68


127. Русский посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову


4 июня 1913 г.
Из телеграммы № 578
Депутация армянского патриарха посетила посольство с жалобой на резню армян турками при обратном взятии Родосто. Командир посланного на место английского стационара возвратился сюда вчера вечером и донес, что положение было критическим в первый день, но что с точностью не удалось определить число убитых: таковое колеблется между 26—60, включая сюда 5 или 6 болгарских жандармов...

Гирс
АВПР, Посольство о Константинополе, д, 3734, л. 398,


128. Генеральный консул в Эрзруме послу В Константинополе Гирсу


26 октября 1913 г.
Выписка из донесения № 73
Вновь избранный армянский патриарх Завел Егиян, ожидавшийся в Эрзеруме еще 6-го октября, прибыл сюда лишь 13-го числа, ввиду частых остановок в пути
[ стр. 265 ]
во время его тридцатидвухдневного путешествия от Диарбекира до Эрзерума.
С момента прибытия патриарха среди мусульман сказалось значительное раздражение по поводу оказываемых ему почестей. Этим обстоятельством воспользовались агитаторы, в числе которых не последнюю роль играл секретный агент германского консула Карл Ленер. Последний, уже предъявивший свой паспорт в Генеральном консульстве для выезда через Россию в Константинополь и готовившийся покинуть Эрзерум 15-го октября, совершенно неожиданно остался здесь до самого отъезда патриарха, т. е. на целую неделю дольше, чем предполагал. Тем временем агитация среди мусульман постепенно разрасталась...
В различных кварталах города состоялись тайные собрания мусульман, на которых горячо осуждались чрезмерные почести, оказанные патриарху, так как этим сами турецкие власти поднимали самомнение армян и наносили незаслуженное унижение мусульманской вере. Одно из таких собраний происходило в квартале Хасан-Басри, в доме курда Хусама эддина, сына Гули-бека; другое — в квартале Эрзингян-Капу, в доме Ага Эфенди, где после долгих прений и ожесточенных споров решено было раз навсегда проучить армян, убить патриарха на пути его в Трапезунд или же — в случае неудачи — даже в самый момент вступления его на пароход, отходящий в Константинополь.
Для этой цели за 50 лир были подысканы два дадаша, или эрзерумских хулигана, по имени Ибрагим Хасан-оглы и Хакки Халил-оглы, которые обязались следить за патриархом с момента выезда его из Эрзерума, для того, чтобы произвести на него покушение при первом удобном случае. Получив об этом сведения еще до отъезда его блаженства из города, я поспешил через драгомана Генерального консульства предупредить его наедине о готовящемся покушении...
Пригласив к себе патриарха на завтрак, я постарался навести разговор на взаимоотношения курдов. и армян, причем суть высказанных его блаженством мнений сводилась к следующему: если среди курдских аширетов, особенно в Битлисском вилайете, встречаются такие, которых следует считать врагами армян, то Другие относятся к армянам дружелюбно и готовы с ними идти рука об руку. Турецкое правительство, из-
[ стр. 266 ]
давна подозрительно относившееся к армяно-курдской дружбе и не перестававшее принимать меры к возбуждению одной народности против другой, ныне, ввиду пробившегося наружу движения среди курдов, прилагает особенные усилия к тому, чтобы обратить острие этого движения против армян...

Адамов
АВПР, Посольстве а Константинополе, д. 2684, л. 126—127.


129. Посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову


декабря 1913 г.
Телеграмма № 7 (20)
Адамов телеграфирует: В связи с армянскими выступлениями по поводу выборов в парламент в городе [Эрзруме] искусственно создается возбуждение мусульман против армян. В этих целях во многих домах иттихадов [иттихадистов] происходят тайные собрания. Иттихадский клуб под председательством столичного комиссара Ахмеда Хильми-бея ведет деятельную противоармянскую пропаганду. Местные хулиганы-дадаши, глава которых вызывался в германское консульство, деятельно вооружаются. Словом, все указывает на усиленную подготовку к смуте. Некоторые армяне высказывают опасение, что Германия нарочно стремится создать беспорядки, дабы тем погубить дело реформ. Другие считают, что агитация ведется с целью устройства беспорядков в момент применения на деле выработанных державами реформ.

Гирс
АВПР, Политархив, д. 3465, л 66.


130. О положении армян

(Сообщение газеты «Новое время»)
Жестокости, учиняемые над армянами, несомненно поощряются или даже, может быть, организуются константинопольскими младотурками, т. е. центральным правительством. Это дополнительное обстоятельство дает картине армянских страданий такой совершенно
[ стр. 267 ]
специальный колорит, с которым невозможно не считаться...
Итак, сущность армянского вопроса в настоящий момент заключается не в том, что за три недели произошло 70 изнасилований и убийств, а в том, что эти покушения на личную неприкосновенность единоверных нам христиан происходят с соизволения и ведома центрального младотурецкого правительства...

«Новое время», 1913, 22 мая, С.-Петербург.


131. Посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову


Телеграмма № 1134
29 декабря 1913 г. (11 января 1914 г.)
Адамов телеграфирует из Эрзерума: Тайные собрания в городе продолжаются вовсю, причем на них открыто начали говорить об армянской резне. По приказанию мулл мусульмане стали носить на голове белые чалмы. По слухам, все готово к резне, и ждут лишь сигнала из столицы. Иттихадисты открыто собирают подписи под протестом против контроля, заранее слагая на державы вину в резне, в случае их вмешательства в дело реформ. Настроение тревожное, и было бы желательно решительными мерами предотвратить резню, выгодную лишь нашим противникам для отвлечения от России симпатий армян.

Гирс
АВПР, Политархив, д. 3465, л. 125.


132. Русский генеральный консул послу в Константинополе


Эрзрум, 4 января 1914 г.
Здешние армяне пережили в пятницу настоящую панику, Утром большинство лавок было закрыто, и армяне с минуты на минуту ждали нападения. Несмотря на возбужденное состояние мусульман, подстрекаемых иттихадистами под руководством столичного эмиссара Хильми-бея, иттихадский клуб, по инициативе германского консула, устроил на окраине города призовую
[ стр. 268 ]
стрельбу из револьверов. Собралось большинство местных хулиганов, или дадашей, со своим оружием, и сам консул принимал участие в стрельбе, на которую были приглашены лишь мусульмане, даже из ближайших к городу селений. Подобная несвоевременная и дотоле неизвестная забава породила среди армян уверенность в наступлении момента резни и вызвала опасение среди русских подданных, почему я протестовал перед вали через драгомана против забавы, сеющей панику. Армяне уверены, а дадаши открыто говорят, что резня лишь отложена.

Адамов
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3726, л. 94.


133. Генеральный консул Адамов в Посольство в Константинополе


Эрзрум. 15 февраля 1914 г.
Основанное местным иттихадским клубом общество «Тюрк гюджи», или «Сила турок», начинает мало-помалу развиваться и уже в первой половине отчетного месяца [январь] насчитывало до двухсот членов, большинство которых, за исключением служащих в вилайетском управлении, в Dette Publique [Управление оттоманского долга], и ремесленников, принадлежит к эрзерумским дадашам, или хулиганам. Председателем общества считается недавно уволенный от службы инспектор Эрзерумской цитадели и фортов Хамди-паша, который каждую пятницу совершает с членами «Тюрк гюджи» военные прогулки в окрестностях Эрзерума. О целях образования нового общества можно судить по речи, которую Хамди-паша держал к участникам этих прогулок и в которой, указав на Россию, как на исконного врага Турции, рекомендовал им не покладая рук работать над усвоением военного ремесла, дабы, в случае нападения извне, они могли явиться деятельными помощниками армии в отражении неприятеля. «В этих видах, продолжал паша, решено ввести обучение членов общества «Тюрк гюджи» военным упражненениям, маршировке, стрельбе, словом, всему, что необходимо знать солдату, едва только число записавшихся достигнет тысячи членов». Из разъяснений же деятелей
[ стр. 269 ]
иттихадского клуба по поводу задач вышеназванного общества нельзя не прийти к заключению, что создаваемая ими «народная милиция» предназначается к противодействию врагам не только внешним, но и внутренним, под коими подразумеваются главным образом армяне. Озабочиваясь, как следует вооружить этих милиционеров, иттихадский клуб постановил взыскивать с каждого члена общества «Тюрк гюджи», состоящего на государственной или общественной службе, по два меджидие в месяц, а с ремесленников по 5 пиастров в неделю, чтобы постепенно собрать капитал, достаточный для выписки из Европы от 600 до 1000 ружей, при условии уплаты всей суммы исполнителям заказа не менее чем в четыре срока. Для ускорения сбора денег общество «Тюрк гюджи» готовится устроить платное представление на турецком языке пьесы «Султан Селим III, назначенное на первое марта сего года. Одновременно с тем председатель иттихадского клуба Ахмед Хильми-бей обратился к центральному комитету партии «Единение и прогресс» с просьбой списаться с заграничными оружейными фабриками о поставке 4000 револьверов, при условии рассрочки уплаты на три срока, для раздачи этого оружия эрзерумским иттихадам и их единомышленникам, которые, ввиду бедности, будут обязаны выплатить стоимость револьверов постепенными взносами. Таким образом, в Эрзеруме иттихадами намечено одновременно вооружение черни для противодействия армянам, которые считаются ныне хорошо вооруженными, и своих единомышленников для борьбы со своими политическими противниками...

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2685, л. 13—14.


134. Генеральный консул в Эрзруме Адамов в Посольство в Константинополе


15 марта 1914 г.
Из донесения
Возбуждение против армян, поднятое в Эрзеруме младотурецкой партией, или, вернее, иттихадским клубом, далеко не улеглось, и хотя оно не грозит уже немедленной резней, как было в начале января текущего года, тем не менее от времени до времени успевает прорываться наружу в виде вооруженных столкновений
[ стр. 270 ]
между армянами и мусульманами. Так, на масляной неделе в селении Ахдатцор, находящемся в получасовом расстоянии от города и населенном наполовину мусульманами а наполовину армянами, произошло вооруженное столкновение между теми и другими из-за того, что мусульмане не хотели допустить армян справить масляницу шествием по деревне с музыкой и плясками. При нападении на армян был убит один мусульманин по имени Хусейн, а другой — опасно ранен; из армян также пострадало несколько человек, более или менее тяжело раненных. Такие же столкновения и по тому же поводу, хотя и без смертных случаев, произошли в селении Тувандж и других местечках, расположенных в окрестностях города Эрзерума, что дало повод местному армяно-григорианскому епископу Семпату Саадетьяну обратиться к вали с жалобой на мусульман, выискивающих лишь предлога, чтобы напасть на армян. Вали, после производства дознания на месте при посредстве жандармского юзбаши Мустафы, ответил епископу резкой нотой, обвиняя во всем армян, которые думают лишь о том, чтобы вызвать беспорядки, дабы свалить затем всю вину на мусульман. Доказать на деле, что армяне задались целью так или иначе раздразнить мусульман, стараются ныне и турецкие правительственные агенты в самом Эрзеруме, где за вторую половину отчетного месяца участились случаи ареста армян, якобы за посягновение на честь турецких женщин. Так, цирюльник Акоп был обвинен в насильственном приводе к себе в лавку турчанки Гюльшан; пьяные армяне — содержатель кофейни Симон и Чилингар Хамаяк, проходившие мимо общественной бани Ики-Гёбек, в то время когда там находились турецкие женщины, были насильно втолкнуты в предбанник несколькими мусульманами, избиты там женщинами и арестованы затем полицией; вечером 14-го февраля несколько пьяных армян было арестовано полицейскими на улице Гюмрюк-Арка, по обвинению в нападении на двух проходивших мусульманок. Все эти слухи, с большими прикрасами распространяемые по городу, дают пищу все новому и новому озлоблению мусульман. На возобновившихся тайных собраниях, имевших место за отчетный месяц:
1) в квартале Мурад-паша, в доме Хаджи Кямиля-эфенди;
2) в квартале Хабиб-эфенди-Улья, в доме Хамид-бея;
3) в квартале Джедид, у Мустафы-эфенди и, наконец,
[ стр. 271 ]
4) в квартале Топчи-оглы, у Дэдэ-бея Мумджизадэ, — всюду раздавались голоса о необходимости проучить армян...

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2685, л. 31—32.


135. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Гирсу


5 мая 1914 г.
Из донесения
Почти на полупути между русско-турецкой границей и Эрзерумом, у моста через реку Аракс, лежит селение Кёпри-Кёй, населенное исключительно армянами, В начале марта, по указанию жителей мусульманского селения Эмракам, расположенного по ту сторону моста, в версте приблизительно от Кёпри-Кёя, властями был найден под одной из арок моста труп турецкого жандарма по имени Календери. Основываясь на том, что мертвое тело находилось ближе к армянскому селению, чем к мусульманскому, и что казенное ружье жандарма было унесено убийцами, турецкие власти сочли виновными армян — кёприкёйцев, и вернувшийся к тому времени из России пасинский каймакам Тахир-бей приступил с великим пристрастием к производству дознания и обыскам в указанном армянском селении. Турецкие следственные чиновники и жандармы позволили себе при этом не только издевательства над заподозренными армянами, но и насилия над их женами и детьми, несмотря на то, что привлеченные к ответственности кёприкёйцы утверждали, что жандарм был убит из ревности несколькими жителями селения Эмракам, а труп его для отвода глаз подброшен на лед близ армянского селения.
Турецкие издевательства над беззащитными сельчанами вызвали взрыв негодования среди армян, которые открыто говорили, что власти задались целью заставить армян покинуть селение, лежащее на пути движения русских войск к Эрзеруму, и потому считали все меры принуждения дозволенными. Армяно-григорианский епископ г. Эрзерума Семпат Саадетьян несколько раз обращался к вали с настойчивыми требованиями беспристрастного расследования кёприкёйского происшествия, но после того как посылка туда эрзерумского
[ стр. 272 ]
полицмейстера Хулюси-бея и гражданского инспектора Фуад-бея не привела ни к каким результатам, обратился ко мне с просьбой переговорить обо всем с генерал-губернатором. Ввиду слухов о назначении пасинского каймакама Тахир-бея в награду за услуги его нынешнему правительству баязидским мутесаррифом, я, при личном свидании, имел по этому поводу продолжительный разговор с вали, который уверил меня, что в Баязид назначен чиновник, выехавший уже из Константинополя, и что Тахир-бея правительство решило перевести в другую казу...

А. Адамов
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 2685, л. 47—48.


136. Католикос Геворк V наместнику на Кавказе Воронцову-Дашкову


Эчмиадзин, 5 августа 1914 г.
Письмо № 1131
2 октября 1912 года я от имени всех армян обратился через посредство Вашего сиятельства со всеподданнейшей просьбой к всемилостивейшему государю нашему оказать высокую защиту армянскому народу в Турции для прочного улучшения его положения.
В ответ на это обращение получил заверение императорского правительства о намерении обратить серьезное внимание на положение армян в Турции и заняться урегулированием судьбы этого народа.
Действительно, Россия официально выступила с предложением проекта такой реформы, которая обещала в достаточной степени прочное и благотворное изменение турецкого режима в отношении армян.
Но, вследствие оппозиции Германии и ее союзниц и твердого желания России сохранить единство воли держав для успеха в будущем, предложенный ею проект реформ подвергся сильному изменению и умалению ее значения.
Когда же к этому прибавились инструкции Порты генерал-инспекторам, ее контракты с ними и предупредительные меры, ныне принимаемые ею в армянских вилайетах, то сомнение народа и константинопольского патриарха в практичности реформы еще больше усилилось.
[ стр. 273 ]
Разразившаяся ныне великая война вновь подвергает судьбу турецких армян и судьбу реформ большим испытаниям.
Теперь, когда каждый русский гражданин с тревогой следит за событиями, требующими от государства большого напряжения сил и золи, я счастлив заявить Вашему сиятельству, что армянский народ, заглушая в себе чувства боли от собственной раны, все помыслы свои сосредоточил на великом отечестве, для славы коего он с воодушевлением отозвался на призыв своего государя исполнить пред его величеством и родиной святой долг.
Я счастлив заявить Вам, глубокочтимый граф, и то, что армянский народ, живущий по ту сторону границы, также остался непоколебимо твердым в своей преданности великой российской державе.
Но, как пастырь своего народа, я не могу не указать без волнения Вашему сиятельству, что армянскому населению в Турции предстоит пережить глубоко скорбные дни, если внимание России к армянскому вопросу даже временно ослабнет.
Я полагаю, что у императорского правительства не может более остаться сомнения в том, что все его попытки воздействовать на Турцию дружелюбием не приводят к положительным результатам.
Порта, негласно поощряемая Германией, сумела аннулировать соглашение 26 января сего года, а потому выработанная реформа не может удовлетворить никого.
Имея в виду многочисленные данные, получаемые от константинопольского патриархата и армянского национального собрания, я прихожу к печальному заключению, что не представляется возможности поверить, чтобы в Турции при существующем там правительственном режиме можно было вводить в жизнь какие-либо реформы для улучшения положения армян, если только осуществление их не будет обставлено особыми и прочными гарантиями.
Пока Турецкая Армения состоит в пределах Турции, до окончательного разрешения этого мучительного для всего армянского народа вопроса, мое личное и всей армянской нации мнение заключается в следующем:
а) образовать из армянских провинций в Анатолии одну нераздельную область;
[ стр. 274 ]
б) во главе управления этой областью должно быть поставлено лицо христианского вероисповедания, независимо от Порты, с высоким титулом или чином и избранное Россией;
в) ввести в этой области внутреннее широкое самоуправление на выборных началах, с равным числом представителей от христиан и от мусульман;
г) для того, чтобы армянское население верило в прочность и жизненность новой организации и порядка управления, право контроля над введением и осуществлением всей реформы предоставить исключительно одной России.
Введение описанного порядка управления возможно лишь по окончании нынешней войны. Между тем, ввиду объявленной в Турции мобилизации, замечаются тревожные симптомы, вследствие чего армянское население опасается новых бедствий: Посему желательно, чтобы императорское правительство теперь же предъявило, турецкому правительству энергичное требование:
а) о принятии надлежащих мер к охране жизни и имущества армян, и
б) о скорейшем водворении генерал-инспекторов на местах с предоставлением им возможности вводить пока реформу, принятую соглашением от 26 января 1914 года...

АВПР, Политархив, д. 3484, л. 1-9.


137. Русский посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову


20 сентября 1914 г.
Телеграмма № 1302
Генеральный консул в Эрзеруме телеграфирует: 18-го сентября начались большие маневры у русской границы. Мусульманам раздается оружие для предстоящей резни армян. Ввиду отмены капитуляций будут резать и в помещении консульства, куда они укроются.

Гирс
АВПР, Политархив. д. 3484, л. 18.

[KODAK]

Посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову



11 октября 1914 г.
Телеграмма № 1564
Вице-консул в Баязеде телеграфирует: Власти продолжают вооружать банды разбойников. Армяне в панике бегут в Россию, опасаясь резни, которую ждут со дня на день. Акимович.

Гирс
АВПР, Политархив, д. 3504, л. 9.


139. Католикос Геворк V наместнику на Кавказе Воронцову-Дашкову


Эчмиадзин, 8 ноября 1914 г.
Из письма
Со времени открытия военных действий на кавказской границе, вызванных коварным нападением турецкого флота на черноморское побережье наше, главным театром войны с Турцией является Турецкая Армения, и нет сомнения, что начавшиеся ужасы в дальнейшем развитии повлекут за собой неисчислимые и неслыханные бедствия для многострадального армянского народа.
Со стороны турецких властей, войск — особенно иррегулярных — и фанатизированных масс ожидают армян потрясения, которые едва ли может представить человеческое воображение...
Внимание и заботы армянскою народа сосредоточены теперь на судьбе турецких армян.
Все, что было предпринято императорским правительством совместно с европейскими державами, начиная с последней русско-турецкой войны, не дало положительных результатов в смысле улучшения участи турецких армян...
В настоящее время, когда вместе со всей Россией и победоносным русским войском армяне должны напрячь крайние усилия в борьбе с общими врагами, я нахожу вполне соответствующим значению переживаемого исторического момента путем обнародования от имени государя императора обращения к турецким армянам — внушить армянскому народу, что теперь пробил час
[ стр. 276 ]
окончательного и бесповоротного решения вопроса о положении армян в Турции и что армянскому народу в пределах, объединенных в одно органическое целое, шести вилайетов Турецкой Армении (Ванского, Эрзерумского, Битлисского, Сивасского, Диарбекирского и Харпутского) с нераздельной частью ее — Киликией будет дарована великой Россией автономия, чем завершится ее историческая миссия освобождения христианских народностей, веками томившихся под игом Турции...

Архив Института истории АН Арм. ССР, ф. 1, oп. 1, д. 209, п. 3—5.


140. Резня в Башкале в декабре 1914 г.

Эта резня произошла на первой неделе декабря 1914 г. Ахмет-бей во главе ста шестидесяти жандармов и Шереф-бей, глава табора Шикар, со ста пятьюдесятью гамидиев делают набег на Башкале, после отступления русских.
Они грабят и сжигают армянские дома, убивают мужчин, трупы которых оставляют валяться на улицах, уводят с собой красивых девушек и бросают на произвол судьбы без хлеба и пристанища женщин и детей.
Соседние армянские селения постигает та же участь.
Армян из селений Паз, Арак, Писс, Алалиан, Алоз, Соран, Расулан и Авак собирают всех вместе, выводят на равнину и всех избивают.
По последним статистическим данным в Башкале и в названных выше селениях насчитывалось тысяча шестьсот армян (из которых незначительная часть несториан).

Анри Барби. В стране ужаса. Мученица Армения.
Перевод с французского.
Тифлис, 1919, с. 131—132.


141. Письмо заместителю командующего I-й армией Кавказского фронта


Дилман, 24 февраля 1915 г.
Вчера к 2 часам я с всадниками приехал в Дилман и сейчас же приступил к следствию. Из расспросов узнал, что убийства совершены в Гариве, Хосрове и Мех-
[ стр. 277 ]
леме. Немедленно поспешил туда, где нашел сотни трупов.
В ночь с 14-го на 15-е настоящего месяца убито в точности 707 человек.
До 14-го наст, месяца армяне почти оставались невредимыми, благодаря местному персидскому населению, а в те же дни турецкое правительство через глашатаев угрожало карами тем персам, которые укрывают христиан, — армян и айсоров. Дилманские персы даже под этой угрозой не исполнили требования турецкого правительства, а озверелый представитель турецкого правительства каймакам Рустем бек приказал курдам и солдатам войти в персидские дома и вывести христиан и убить персов, укрывающих христиан. Приказание это тотчас же было исполнено, были вывезены 7 человек. Остальные 700 человек были таким же путем схвачены и отведены в Гафиван и Хосрофа, где у турок был второй штаб. Там по приказанию представителей штаба они были умерщвлены с мучениями, не поддающимися описанию и необъяснимыми и непростительными для двадцатого века.
Лично я своими глазами видел сотни заколотых трупов в ямах, смрад от которых заражал воздух этих городов, видел обезглавленные трупы, отрубленные топорами на камнях руки, голени, отрезанные пальцы, скальпированные черепа, трупы под обломками, десятки Погибших под заборами, среди которых был и мехлемский священник Тер-Вардан.
Убийства были совершены и в других армянских селениях.

К. Матикян
Партархив КП Армении, ф. 47/2, п. 2, д. 2, л. 1


142. Драгоман Русского посольства в Константинополе в Министерство иностранных дел


15 марта 1915 г.
Телеграмма № 164
Положение армян в Турции значительно ухудшилось. Все служившие в войсках армяне разоружены. Б Зейтуне, куда отправлен отряд войск для захвата укрывавшихся там дезертиров, произошли столкновения, приведшие к установлению военного суда и суро-
[ стр. 278 ]
вой расправе с жителями. Все мужское население местечка Дертел выселено. Из 17-ти сел, находящихся в окрестностях Эрзерума, уцелели только три. Прочие разграблены и уничтожены. По всей стране производятся аресты армян. В самом Константинополе задержаны 14 гнчакистов, преданных военному суду. Армянская патриархия сильно обеспокоена создавшимся положением и опасается резни.

Серафимов
АВПР, Политархив, д. 3504, л, 19.


143. Католикос Геворк V министру иностранных дел Сазонову


7 апреля 1915 г.
Телеграмма
По полученному телеграфному сообщению, подтверждаемому другими источниками, происходит резня беззащитных, обезоруженных армян — Эрзеруме, Держане, Зейтуне и окрестностях; кровавые столкновения — Битлисе, Ване, Муше; насилия, грабежи, убийства — Эгине, Киликии, экономическое разорение всего армянского народонаселения. Паства моя волнуется. Убедительно прошу Ваше высокопревосходительство не отказать в дальнейшем гуманном покровительстве и защите моему народу в этот критический момент, спасти всеми зависящими мерами невинно погибающих христиан. Удрученный леденящими душу вестями, одновременно обращаюсь телеграфно к нейтральным державам: президенту Соединенных Штатов и королю Италии с просьбой о защите избиваемого мирного населения. Почтительно прошу, найдите возможным соблаговолить поручить. Вашим послам в помянутых государствах воздействовать во имя христианства и гуманности на правительства последних в целях прекращения избиения армян и бесчинства в Турецкой Армении.

Верховный патриарх, католикос всех армян
Геворк V
АВПР, Политархив, д. 3508, л. 4.
[ стр. 279 ]


144. Драгоман русского посольства в Константинополе в Министерство иностранных дел


10 алреля I915 г.
Из телеграммы № 191
... Вымогательство властей достигло крайних размеров. Христианское население, в особенности армянское, подвергается всевозможным преследованиям, зачастую истязаниям. Под предлогом призыва на военную службу арестовывают людей без различия возраста, хватая их на улице, в церквах, магазинах, трамваях и тому подобное, не давая им времени ни устроить свои дела, ни предупредить родных.
Участились беспричинные аресты и наших подданных, высылаемых, зачастую пешком, в Малую Азию или задерживаемых здесь в тюрьмах.
В связи с изложенным положение становится все более тревожным и не обещает улучшиться, если только внешние обстоятельства не убедят Порту в неминуемости ожидающегося наказания.

Серафимов
АВПР, Политархив, д. 3804, л. 22.


145. Чиновник для дипломатических сношений при наместнике на Кавказе в Министерство иностранных дел


10 апреля 1915 г.
Телеграмма № 431
Из Диадина Армянским национальным бюро получена сегодня следующая телеграмма: Пришедшие утром в Диадин 23 мужчины, спасшиеся из Арчета и Сосомуна, рассказывают о поголовном расстреле и избиении полицией, распоряжением турецких властей, тамошних армян. Турки им сообщили о столкновениях мусульман с армянами в Ване, резне армян. Необходимо своевременно озаботиться о достаточной помощи предполагающимся массам беженцев из Ванского вилайета.

Столица
АВПР, Политархив, д. 3504. л. 23.
[ стр. 280 ]


146. Министр иностранных дел России послам в Париже и Лондоне Извольскому и Бенкендорфу


12 апреля 1915 г.
Телеграмма № 1876
Ссылаюсь на свою телеграмму № 1818
В Министерстве получены новые сведения об анархии в Азиатской Турции и резне армян турками и курдами. Благоволите предложить французскому (английскому) правительству опубликовать совместно с нами и с Англией (Францией) обращение к Порте, в котором личная ответственность за избиение армян возлагалась бы на всех членов турецкого Совета министров, а также всех гражданских и военных должностных лиц, прикосновенных к этим событиям.
В обращении можно было бы напомнить о репрессивных мерах, принятых Европой в 1860 году, после резни в Сирии. В случае согласия французского (английского) правительства, благоволите условиться относительно текста обращения, которое желательно было бы опубликовать как можно скорее и в один и тот же день в трех странах (прим. 26).

Сазонов
АВПР, Политархив, д. 3493.


147. Чиновник для дипломатических сношений при наместнике на Кавказе министру иностранных дел


23 апреля 1915 г.
Из телеграммы № 490
Березовский телеграфирует Хатисову: В азербайджанский штаб доставлены трое армян, посланных из Вана Арамом с извещением, что с 15 апреля нового стиля все армяне заперты в армянском квартале города. Джевдет-паша бомбардирует город, выпущено 1700 снарядов. Около 100 армянских сел в окрестностях вырезано, женщины увезены в горы... Силы запертых армян истощаются.

Столица
АВПР, Политархив, д. 3505, л. 2.

[KODAK]

Чиновник для дипломатических сношений при наместнике на Кавказе в Министерство иностранных дел


29 апреля 1915 г.
Телеграмма № 518
Армянами получено письмо из Вана, вшитое в подкладку одежды посланца, следующего содержания: В провинции убито до шести тысяч человек. Ван и Шатах упорно сопротивляются, снаряды мало вредят городу Ван. Напрягаем последние силы. Ежедневно ждем русской помощи. Умоляем торопиться. Будет после поздно. Письмо это от 15-го апреля.

Столица
АВПР, Политархив, д. 3505, л. 4.


149. Телеграмма министра иностранных дел России послу в Лондоне


1 мая 1915 г.
Нет сомнения, что восстание армян в Ване вызвано резней, а не наоборот, потому что для армян не имело смысла начинать до прихода наших войск движение против превосходных сил турок.

Сазонов
ЦГИА Арм. CCР. ф. выписок, д. 45, л. 5.


150. Католикос Геворк V министру иностранных дел Сазонову


Эчмиадзин, 14 мая 1915 г.
Выдержка из письма № 834
Последние достоверные известия показывают, что паства моя в Турецкой Армении переживает страшные дни испытания. Все святое — религия, святыни и семейная честь армян возмутительно оскверняются турками, аскерами и курдами, и вся собственность их предается огню и мечу. Турецкие жандармы в Ванском вилайете под видом воинского набора или якобы общественных работ собирают армян мужчин и вдали от родных мест подвергают массовым расстрелам, а женщин и детей похищают...
[ стр. 282 ]
Все вышеизложенное побудило меня обратиться к Вашему высокопревосходительству, содействию нейтральных государств и наших союзников.
Для успеха дела и с целью протеста против зверств, организованных турецким правительством назначил представителем моим и послал в Париж и Лондон уже известного Вам Погоса-пашу Нубара.
Почтительнейше прошу Ваше высокопревосходительство благоволить поручить Вашим послам в Лондоне и Париже своими мудрыми советами оказать содействие Погосу-паше Нубару...

АВПР, Политархив, д. 3508, л. 16.


151. Письмо католикосу Геворку V


Перевод с французского
Маназкерт, 28 мая 1915 г.
О бедствиях, постигших Хнус, Неркин Буланых, Арцке, Аканц, Бадноц и Айнтаб, я уже писал Вашему святейшеству в своей первой корреспонденции, теперь же хотел послать полные сведения, но, к великому сожалению, из указанных уездных городков никому не удалось пробраться к нам, чтобы мы имели возможность составить и прислать Вашему святейшеству исчерпывающую ведомость. Достоверно известно, что в этих местах вовсе не оставили армян, без пощады и жалости предали всех мечу; если бы оставались люди, избежавшие резни, они бы давно вместе с жителями других уездов устремились в эти края, принеся с собой весть о кровавой резне своих родных и любимых. До сих пор из 3322 армянских домов 27 и сел Хнуса спаслись 128 человек: 50 — из Гопала, 18 — из Ковантука, 50 — из Карачобана и 10 — из Гырымхайтая. Из 1000 домов 11-и армянских сел Неркин Буланыха спасся всего 21 человек: 10 — из Отгона, 1 — из Абри, 2 — из Кяполана и 8 — из Хошгелди; а из 2225 домов 15-и армянских сел Верин Буланыха спаслись: 40 человек из Копа, 1 — из Харабашахара, 2 — из Ёнджалу, 55 — из Гараглы и 325 — из Ширваншейха, всего — 423 человека. Из 1089 домов 27-и армянских сел Маназкерта (в некоторых из них население неоднородное, смешан-
[ стр. 283 ]
ное с курдским) спаслись: 15 человек из Тюкнука, 5 — из Норатина, 12 — из Рустам-гедука и 2 — из Касе, всего — 34 человека. Из 2150 семейств 24-х армянских сел Хлата спаслись лишь 20 человек из Шамирама, 2— из Тегута, 10 — из Тапаванка, 10 — из Мецка, 5 — нз Джезира, 15 — из Спрадзора, 7 — из Цагки, 1 — из Матнаванка, 2 — из Ерсонка, 10 — из Хулка, 6 человек из Хиартанка и 160 — из Прхуса, всего 248 человек.
Число спасшихся из Прхуса, вместе со вчерашними беженцами, доходит до 160; 130 женщин и детей пришли вчера. Боже мой, какую печальную картину представляли они, все голые и босые, едва прикрытые лохмотьями и власяными мешками. Более тридцати дней они не ели ни куска хлеба, питались травами и растениями и стали похожими на мертвецов; все они больные...
Такова печальная картина, представляющая положение беженцев.
Почти в подобном же состоянии находятся беженцы из Арцке, Аканца, Бадноца и Айнтаба. Специально посланный человек установил, что и в указанных уездных, городах не осталось ни одного мужчины, всех предали мечу; красивых женщин увели с собой, остальные же, бежав в сторону Бадноца, скитаются. Статистика некоторых сел в районе Арцке и Аканца, близ Бадноца, также составлена. Представляю ее вашему преосвященству вместе со сведениями о Бадноце и Айнтабе.
Положение в Арцке. В Норшинджухе имеется 45 армянских домов; убито 123 человека.
В Кызылюсуфе имеется 5 армянских домов, число жертв 5 человек. А из самого города Арцке спаслись только двое.
Число жертв монастыря Сканчелагорц — 26; убит также настоятель монастыря архимандрит Егише, все священные ценности монастыря разграблены. Ввиду опустошений в других селах Арцке я туда до сих пор не смог кого-либо послать. Позже, когда мне удастся проверить, сообщу о бедствиях, постигших остальные села.
Положение Артиша (Аканц). В Гракоме—33 армянских дома, число жертв 61, пленных — 13.
В Зираклу — 25 армянских домов, убито 50 человек, увели в плен 15 женщин и девушек.
[ стр. 284 ]
В Кочере — 50 армянских домов, число жертв — 107 человек, увели в плен — 22.
В Норшене — 24 армянских дома, убито 62 человека, увели в плен 5 человек; число жертв в местечке Аканц, по сведениям русских должностных лиц, доходит до 2300 человек.
Долина Бадноца. В Бадноце — 150 армянских домов, число жертв — 104, пленных — 17.
В Харабакоре — 6 армянских домов, убито 11 человек, увезено в плен — 4.
В Автна — 12 армянских домов, жертвами стали 9 человек, увели в плен — 5.
В Панзте — 35 армянских домов, убито 12 человек.
В Мармусе — 20 домов, убито 3 человека.
В Зиарете — 2 дома, убито — 2.
Айнтаб. В Харгалыке — 4 дома, жертв — 3.
В Пото — 10 армянских домов, убито 13 человек, в плену — 5.
В Кеошке — 2 дома армян, здесь убито 7 человек.
В Млане — 2 дома, убитых — 2.
В Шаме — домов 2, убитых — 7 человек.
В Дерике — домов 7, убитых 17 человек.
В Хараху — 4 дома, жертвами стали 14 человек, пленный — 1.
Армяне сел Бадноца и Айнтаба, еще до взятия Дутага турецкой армией 20 апреля, были уведены в Дутаг и убиты там, за исключением жителей сел Верин Буланых, Техут, Одинчор, Енджалу, Коп, Меджидлу, Хоранашен, Шехязун, Фыкфялу и Меранор; из маназкертских сел, за исключением Дерика, Акнера, Берда, Хангли, Вохджин, Толазбаш и Гарафайя, имущество армян полностью разграблено, до последней тряпки.
Возглавляло резню само правительство; если какой-нибудь курд защищал своего соседа-армянина, то правительство посылало жандармов и их руками убивало его; армяне Хулика, Шерваншейха и Амзашейха, укрывшиеся у черкесов сел Хулика и Симо, были убиты жандармами, присланными правительством.

Заместитель начальника Маназкертской
епархии священник Ованес Тер-Аветясян
ЦГИА Арм. ССР, ф. 57, оп. 2, д. 692, п. 17—20.
[ стр. 285 ]


152. Итальянский консульский агент в Ване итальянскому послу в Петрограде


Ван, 31 мая 1915 г.
Имею честь довести до Вашего сведения о событиях, происшедших в течение двух месяцев в Ване и в вилайете...
Положение Вана и вилайета до осады. В то время как Джевдет-бей — вали Вана, исполнявший также обязанности защитника турко-персидской границы, опустошал города Салмас, Хозраву и Башкале и избивал там христиан, временный вали Вана требовал возвращения в армию солдат-армян, покинувших ее, так как их обезоружили и отстранили. Требовал он возвращения их под предлогом образования из них команд рабочих-землекопов, но на самом деле, чтобы их перебить, как однажды Джевдет-бей уже сделал, приказав предательски расстрелять многочисленных солдат-армян, бывших под его начальством...
Три важные события надо отметить. Прежде всего, избиения по селениям, начавшиеся задолго до событий в Ване. Число жертв этих избиений насчитывают до 16 000 человек.
Армянские крестьяне, хотя и были вооружены, но, вместо того чтобы защищаться своим оружием, они его отдавали властям, позволяя душить себя. Все эти избиения были произведены с необычайным жестокосердием. Мальчикам вспарывали животы, раздевали донага женщин и девушек и голыми гнали, как диких зверей, в горы.
Число крестьян — мужчин, женщин и детей, искавших убежища в Ване, которых надо было кормить, хотя бы под угрозой голода, в городе доходило до пятнадцати тысяч.
Второе событие. Чтобы свободнее расправиться с армянами, Джевдет-бей считал необходимым раньше кончить с их тремя главными вождями: Врамяном, Арамом и Ишханом, людьми одаренными и преданными родному делу. Он начал с Ишхана. Это было во время переговоров моих и армянских комитетов с правительством.
Тогда еще надеялись прийти к соглашению. Меж тем в Шатахе произошли крупные беспорядки. Вали
[ стр. 286 ]
под предлогом восстановления спокойствия послал туда комиссию, якобы для того, чтобы сделать приятное Армянскому комитету, а также чтобы почтить Ишхана за его преданность делу и влиятельность; он просил последнего принять в назначенной комиссии участие. Ишхан в сопровождении своих трех товарищей отправился и скоро был нагнан отрядом черкесов, посланным вали. Вечером, когда путники ужинали, эти черкесы расстреляли их почти в упор.
В тот же день Врамян и Арам были приглашены к вали, который хотел посоветоваться с ними.
Врамян, слишком рассчитывая на свое звание депутата, отправился к губернатору и тотчас же был арестован. К счастью для Вана Арам был предупрежден вовремя о том, что происходит, и вернулся к себе. Что же касается Врамяна, то он был посажен на парусник, уходивший в море, и дальнейшая его судьба неизвестна.
Третье событие. Накануне бомбардировки Вана правительственными войсками все чиновники-армяне и армянские нотабли во всех «казах»-уездах были перестреляны или передушены, причем, прежде чем расстрелять, их целый час гоняли взад и вперед под наведенными дулами ружей.
Осада Вана. В субботу, 1 апреля, армянские кварталы внезапно были окружены войсками с артиллерией. Воскресенье и понедельник проходят в моих безрезультатных переговорах с вали. Во вторник, вследствие убийства нескольких армян, заступившихся за поселянок-христианок, попавших в руки турецких солдат, волнение делается общим. Из всех казарм выходят солдаты, которые и открывают по населению огонь. Бомбардировка начинается.
Чтобы яснее стало последующее, я должен сказать, что Ван делится на две части, одну из которых называют «городом», а другую «садами».
«Город» расположен близ озера и в нем находятся правительственные учреждения: суд, казармы, многие управления гражданского ведомства, как банк, акцизное управление, почта, телеграф и базары. В «городе» же кучка армянских домов.
«Сады» состоят из армянского квартала и несколь-
[ стр. 287 ]
ких турецких. Ядро мусульманского населения поселено на площади, разделяющей «город» от «садов». Когда началась бомбардировка, в распоряжении правительства было двенадцать орудий и огромное количество боевых припасов, шесть тысяч солдат (турки, курды, черкесы), пять казарм, порт на озере, небольшой пароход и все парусники.
Жители селения Искеле-Кёй, испугавшись угроз, изменили делу армян...
У армян не было пушек, а бойцов у них было от ста до ста двадцати в «городе» и полторы тысячи в «садах».
Организовались они с замечательной быстротой и проницательностью, установили главный штаб, организовали инженерный отряд, батальон стрелков, красный крест, перевязочные пункты, полицию. Прорыли траншеи, возвели баррикады и были настолько мудры, что приняли оборонительный образ действий, чтобы избежать бесполезных потерь, а также воспретили бесцельный огонь.
Для турок все осадные операции заключались в бомбардировке и днем и ночью «города» и «садов», да в том, чтобы жечь армянские дома, стараясь, но безуспешно, захватить армянские позиции и терроризировать армян несмолкаемой стрельбой. Орудия принесли сравнительно немного вреда (было выпущено около 10 тыс. снарядов в «город» и 6 тыс. — в «сады»), убив около сотни женщин и детей и несколько мужчин, проходивших садами. Что же касается вреда, причиненного армянским позициям, то всякое разрушение тотчас же исправлялось. Армяне оказались счастливее турок, им не только удалось отбить все атаки, но самим захватить турецкие позиции, предав их огню.
Английское консульство, в которое, несмотря на мои протесты, вали поместил под предлогом охраны здания тридцать жандармов, стрелявших без устали по населению, было атаковано армянами и после нескольких часов осады сожжено. В городе ими были сожжены: Оттоманский банк, акцизное управление, почта, телеграф и контора Dette Publique, которые были превращены турками в сильные позиции. Ночная атака турок, под руководством германского офицера, прибывшего из Эрзерума, была так победоносно отбита, что офицер на следующий же день после поражения уехал из Вана. Во время этой атаки турки только потеряли
[ стр. 288 ]
от 60 до 70 человек. Осада продолжалась двадцать семь дней.
Несмотря, однако, на ежедневные успехи, армяне сознавали, что для дальнейшего сопротивления им нужна помощь со стороны. Русских ждали с нетерпением. И наконец, они пришли. При приближении их мусульмане обратились в бегство, как один. Это бегство было так поспешно, что не взяли с собой ни одной вещи. Джевдет-бей выехал из Вана накануне. Не успели еще мусульмане оставить город, как начались пожары их домов.
Оккупация русских. Армянские добровольцы вступили в город первыми. Им устроили триумфальную встречу. За ними шли непрерывно, сменяясь одна за другой, части русских регулярных войск. Было учреждено гражданское управление, которое русские передали в руки армян. Генерал-губернатором был назначен Арам. Он же, надо сказать, был душой сопротивления армян.

г. Сбордон
Анри Барби. В стране ужаса. Мученица Армения, с. 145—151,


153. Телеграмма немецкого консула Шойбнера в Посольство в Константинополе


Перевод с немецкого
Эрзрум, 2 июня 1915 г.
Мои переговоры с главнокомандующим относительно выселения армян не привели к положительным результатам. Армянское население из всех долин, по-видимому, и из Эрзрума, должно быть выслано в сторону Дейр эл-Зора. Эта депортация большого масштаба равносильна массовому уничтожению, т. к. из-за отсутствия каких-либо транспортных средств даже половина депортируемых едва ли достигнет живыми места назначения и, видимо, депортация эта повлечет за собой не только разорение армян, но и всей страны. Основания военного характера не могут быть подведены под эти акции, потому что возможность восстания местных армян исключена, ибо депортируемые — это старики, женщины и дети. Армяне, которые переходят в ислам,
[ стр. 289 ]
не высылаются. Осмотренные мной покинутые армянские деревни были разграблены; разграблен также и монастырь Кизилванк, церковь которого опустошена.
Шойбнер

Deutschland und Armenien, 1914—1918. Sammlung Diplomatlscher Aktenstucke. Herausgegeben und Eingeleitet von Dr. Johannes Lepslus.
Potsdam, 1919, S. 80.


154. Драгоман Посольства в Константинополе министру иностранных дел Сазонову


4 июня 1915 г.
Телеграмма № 343
(через Бухарест)
Второго июня казнены перед Сераскератом 22 армянина, в числе коих и русский подданный, кавказский уроженец Матеос Саркисян. По поводу последнего итальянское посольство посылает сегодня Порте словесную ноту. Ожидают еще казней.

Серафимов
АВПР, Политархив, д. 3504, л. 31.


155. Из донесения германского посла в Константинополе канцлеру Бетману-Гольвегу


Перевод с немецкого
Пера, 17 июня 1915 г.
Совершенно очевидно, что высылка армян является результатом не только военных мер. Министр внутренних дел Талаат-бей недавно откровенно заявил аккредитованному в настоящее время при императорском посольстве доктору Мордтманну, что «Порта хочет использовать мировую войну для того, чтобы окончательно расправиться с внутренними врагами (местными христианами), не будучи отвлекаема при этом дипломатическим вмешательством из-за границы».
Несколько дней спустя армянский патриарх сообщил вышеназванному сотруднику посольства, что акции Порты имели своей целью скорее изгнание армянского населения из Турции и, более того, его истребление, нежели временное обезвреживание. Высылка столь же тяжка, как и массовое уничтожение, и не будет удиви-
[ стр. 290 ]
тельно, если армяне в конце концов начнут сопротивляться даже без надежды на успех, «подобно замученному животному, бросающемуся на своего мучителя». Он [патриарх], по-видимому, потерял надежду на то, что шаги, предпринимаемые им перед турецким правительством, повернут ход событий к лучшему. Все это время он, как и, по-видимому, все армяне, осведомленные об этих событиях, твердо уверен, что выступления, приписываемые правительством армянам, спровоцированы действиями органов власти.

Вангенгейм
Deutschland und Armenien... s. 83—84.


156. Русский посланник в Каире министру иностранных дел Сазонову


Каир, 25 июня 1915 г.
Депеша № 58
Жестокости, совершаемые над армянами Сирии и соседних с нею провинций, достигают невероятных размеров, Грабежи, насилия, резня и нередко поголовное избиение населения целых армянских деревень повторяются постоянно; семейства разделяются безжалостно; жен отрывают от мужей, детей — от родителей, и всех отправляют в ссылку в различные стороны. Особенно жестоко преследуется армянское духовенство; священников мучают, пытают, вырывают их ногти.
Недавно 12 000 турецких войск заняли Зейтун, служивший оплотом армянства и не впускавший к себе турецких сил. Угрозами, обманами и обещаниями турки побудили армян к сдаче и, заняв город, самым жестоким образом разделались с его жителями и защитниками. Тысячи человек были зарезаны и избиты, несмотря на широкие обещания полной безнаказанности.
Жестокие избиения армян, говорят, произошли также и в Алегистане (в округе Мараша).
Немецкие влияния, очевидно, направлены к тому, чтобы возбуждать турок против армян. Жена богатого немецкого коммерсанта в Алеппо, госпожа Кох, много лет уже занимающаяся политикой и прикрывающаяся своим интересом к археологии, отправилась недавно в Урфу и Диарбекир, где у ней имеются связи с курдскими племенами. Цель ее поездки — возбуждение курдов
[ стр. 291 ]
против России и против армян. Г-жа Кох, конечно, не является единственной на этом поприще; множество германских агитаторов деятельно работает против союзников в Сирии и Армении.

Смирнов
АВПР, Политархив, д. 3804, л. 34.


157. Католикос Геворк V министру иностранных дел Сазонову


Эчмиадзии, 5 июля 1915 г.
Из телеграммы
Полученные мною достоверные сведения из Константинополя и Киликии констатируют, что по приказу турецкого правительства совершаются в Турции массовые избиения армян, неслыханные зверства, насильно выселяются армяне в Иконию и Месопотамию, где от неблагоприятных условий и климата окончательно погибают, что составляет цель турецкого правительства...

АВПР, Политархив, д. 3504, л. 38.


158. Посол Вангенгейм канцлеру Бетману-Гольвегу


Перевод с немецкого
Пера, 7 июля 1915 г.
Еще 14 дней тому назад изгнание армянского населения ограничивалось приблизительно провинциями, близко расположенными к восточному театру военных действий, а также некоторыми районами провинции Адана. После этого Порта приняла решение распространить эти действия на провинции Трапезунд, Мамурет ул-Азиз и Себастия и уже приступила к осуществлению вышесказанного, хотя эти части страны не находятся еще под угрозой какого-либо вражеского вторжения.
Эти действия и способы, которыми производится высылка, свидетельствуют о том, что правительство в самом деле имеет своей целью уничтожение армянской нации в турецком государстве.

Вангенгейм
Deutschland und Armenien.... s. 94.

[KODAK]

О депортации эрзрумских армян
(Из отчета иностранного очевидца. 11 июля 1915 г.)



Перевод с английского
Было бы не так уж страшно, если бы это [депортация] было попросту вынужденным переселением из одного места в другое, но каждый знает, что в этом случае отправлялись только на смерть. Если и имелись какие-либо сомнения на этот счет, то они рассеялись после прибытия из Эрзрума в Ерзнка большого числа конвоируемых партий высланных. Я много раз посещал их стоянки и разговаривал с некоторыми из этих людей. Невозможно представить себе более жалкую картину. Все они, без исключения, были оборванные, грязные, голодные и больные. Это неудивительно, если иметь в виду, что они почти два месяца находились в пути, не меняя одежды, не имея возможности вымыться, лишенные убежища и хотя бы небольшого количества пищи. На этой стоянке ям выдавали скудный правительственный рацион. Я наблюдал однажды, когда им принесли пищу. Дикие звери и то были бы лучше. Они бросились к стражникам, которые несли им пищу, и стражники отгоняли их плетками, нанося им иногда такие удары, которых было бы достаточно, чтобы убить человека. Наблюдая эту сцену, трудно было поверить, что эти люди — человеческие существа.
Когда кто-нибудь проходил через лагерь, матери протягивали к нему своих детей, умоляя взять их с собой. Действительно, турки выбирали для себя некоторых из этих детей и девушек, чтобы сделать их рабами или с еще худшими целями. Они даже приводили с собой докторов, чтобы те осмотрели наиболее подходящих девушек и таким образом обеспечили лучший выбор.
Среди них было очень мало мужчин, т. к. большинство из них было убито по дороге. Все они рассказывали одну и ту же историю о том, что на них напали по дороге... и ограбили. Многие из них подвергались этим, нападениям неоднократно, и огромное число их, особенно мужчин, было перебито. Убивали также женщин и детей. Естественно, что многие умерли по дороге от болезней и истощения, и каждодневно, пока они были у нас, над ними также витала смерть. Прибывало не-
[ стр. 293 ]
сколько различных партий и после остановки на один или два дня их торопили идти дальше, не говоря определенно о месте назначения. Те, кто прибывали сюда, составляли, однако, только небольшую часть начавших свое скитание людей. Непрерывно подвергая их таким гонениям, они избавились бы от них за сравнительно короткий промежуток времени. Среди тех, с кем я беседовал, были три сестры. Они получили образование в... и прекрасно говорили по-английски. Они рассказали, что их семья была одной из самых богатых в Эрзруме и в тот момент, когда они уходили оттуда, состояла из 25 человек; но сейчас в живых осталось только 14 человек. Остальные одиннадцать, в том числе муж одной из них и старая бабушка, убиты... Самому старшему мужчине из их семьи, оставшемуся в живых, всего 8 лет. Когда они оставляли Эрзрум, у них были деньги, лошади и личные вещи, но по дороге все разграбили, даже одежду. Они рассказывали, что некоторых из них оставили абсолютно голыми, а других — только в одном платье. Когда они дошли до селения, жандармы получили для них одежду от местных женщин. Другая девушка, с которой я говорил, была дочерью протестантского пастора Эрзрума. Она рассказала, что все члены ее семьи, бывшие с ней, убиты, и только она одна осталась в живых... Их содержали под стражей в заброшенном школьном здании за городом, и никому не разрешалось туда входить. Они говорили, что фактически находились в тюрьме, хотя им разрешалось ходить к роднику, близ здания школы. Именно там я и встретился с ними. Все другие содержатся в лагере в открытом поле, незащищенные от солнечных лучей.
Состояние этих людей ясно показывает, какая судьба ожидает всех, кто покинул или собирается покинуть эту стоянку. Я полагаю, что уже никто не услышит о ком-нибудь из них или, возможно, услышит очень немногое...
Кажется, что само передвижение наилучшим образом приспособлено для того, чтобы привести к невиданному даже в этой стране уничтожению армян.
За последние несколько недель было арестовано несколько тысяч армян-мужчин. Они были брошены в тюрьму. По мере того, как там собиралось несколько сот человек, их ночью уводили из тюрьмы. Первая партия была выведена в ночь на 23 июня. Среди них было
[ стр. 294 ]
несколько профессоров колледжа и других видных армян, в том числе прелат армяно-григорианской церкви. Вскоре вслед за этим разнесся слух, что всех их перебили, и почти нет сомнений, что это правда. Аналогичными образом были высланы все солдаты-армяне. Они были арестованы и заключены в тюрьму на окраине города. Не делалось никакого различия между теми, кто уплатил налог за освобождение от военной службы, и теми, кто не уплатил. Деньги у них взяли, а затем они были арестованы и отосланы вместе с другими. Было сказано, что их должны направить куда-то на работу по строительству дорог, но. без сомнения, это было ложью, т. к. никто больше ничего не слышал о них.
О судьбе всех других с достаточной ясностью можно судить по достоверным рассказам о случае, который произошел в среду, 7 июля, с одной из таких групп. В понедельник как в Н., так и в Ж. было арестовано и брошено в тюрьму много мужчин. Во вторник утром на рассвете они были выведены из тюрьмы, и их заставили идти по направлению к горе, на которой почти никто не жил. Их было всего около 800 человек, связанных веревкой в группы по четырнадцать человек. К вечеру того же дня они прибыли в маленькое селение курдов, где остановились на ночлег в мечети и в других помещениях. Со времени ареста им не давали ни пищи, ни воды. У них отобрали все деньги и большую часть одежды. В среду утром их привели в долину, на расстоянии нескольких часов ходьбы, и заставили всех сесть на землю. Затем жандармы начали расстреливать их и убили почти всех. Тех, кто не погиб от пули, убивали ножом или штыком. Некоторым из них удалось разорвать веревку, которой они были привязаны к своим товарищам, и убежать, но они были настигнуты и убиты Нескольким из них, возможно не более чем двум-трем, удалось уйти Среди тех, кто был убит, находился казначей колледжа, а также и многие другие достойные уважения люди. Ни к одному из этих людей никогда не предъявлялось никакого обвинения. Эти аресты и убийства — попросту часть общего плана уничтожения армянской нации.
Вчера ночью еще несколько сот мужчин, в число которых входили и арестованные гражданскими властями, и те, кто числился солдатами, были уведены в другом направлении и убиты таким же образом. Рассказы-
[ стр. 295 ]
вают, что это произошло на расстоянии не более чем двух часов ходьбы отсюда. Я поеду туда через несколько дней, когда все немного успокоится, и сам попытаюсь проверить это.
Такие же случаи систематически происходят в селах. Несколько недель тому назад в AT. и БЖ.. селах, находящихся соответственно в 4 и 5 часах ходьбы отсюда, собрали 300 мужчин, а затем отвели в горы и убили. Это, кажется, установлено точно. Многие женщины из этих селений были там и впоследствии рассказывали об этом. Распрвстранились слухи о том, что подобные случаи происходили и в других местах... (прим. 27)
The Trestment of Armenians In the Ottoman Empire 1915-16. Documents preserved to Viscount Grey of Fallodon by Viscount Bryce. With a preface of Viscount Bryce. London, 1916. p. 262-264.



160. Из донесения немецкого консула Шойбнера-Рихтера послу Вангенгейму


Перевод с немецкого
Эрзрум, 28 июля 1915 г.
Сторонники местного вали Тихсин-бея откровенно признаются, что конечной целью их деятельности является полное уничтожение армян в Турции. После войны «у нас в Турции армян больше не будет» — таково дословное высказывание одного авторитетного лица.
Поскольку этой цели нельзя достичь при помощи различного рода избиений, здесь надеются, что лишения за время длительного пути до Месопотамии и непривычный климат довершат все. Это «решение» армянского вопроса кажется идеальным всем сторонникам крайнего направления, к которым принадлежат почти все военные ' и правительственные чиновники. Сам турецкий народ ни в какой мере не согласен с таким решением армянского вопроса и уже сейчас тяжело ощущает хозяйственную нужду, возникающую в этой части страны в результате изгнания армян.

Шойбнер-Рихтер
Deutschland and Armenian... S. 113.
[ стр. 296 ]


161. Переводчик штаба Кавказской армии начальнику I кавказского армейского корпуса


3 августа 1915 г.
Выписка из рапорта № 108
Доношу, что сего числа мною был дополнительно допрошен военнопленный Гуссейн Сабри, старший писарь подвижного госпиталя сводного корпуса. Три месяца тому назад мушский жандармский батальон, находившийся в Лисе, собрал по городу всех мужчин-армян старше 10 лет. Собрав, таким образом, до 150 человек, их увели. На другой день всех этих армян нашли зарезанными под горой, в часе ходьбы от Лиса. То же самое было проделано со всеми армянами в окрестных деревнях. Через несколько дней после увода мужчин-армян Гуссейн Сабри был свидетелем изнасилования солдатами армянских девушек...

Максимов
АВПР, Политархив, д. 3504., л. 43.


162. Русский посланник в Софии министру иностранных дел Сазонову


5 августа 1915 г.
Из телеграммы № 515
Армянская колония в Софии по случаю нового жестокого избиения армян в Турции сообщила по телеграфу миссии свою резолюцию с новой мольбой к цивилизованным нациям всего мира сохранить хотя бы остатки мученического народа. Одновременно к военному агенту явилась депутация армян с просьбой о пропуске добровольцев в Россию для участия в борьбе против турок...

Савинский
АВПР, Политархив, д. 3504, л 42.


163. Член Государственной думы Пападжанян министру иностранных дел Сазонову


8 августа 1915 г.
Выдержка из письма
Я получаю ежедневно телеграммы и письма об ужасном положении армянского населения в Турецкой Армении и прибывших в наши пределы беженцев.
Нет слов для передачи действительности, и. бесхитростный рассказ очевидца может выслушать до конца только обладающий крепкими нервами.
[ стр. 297 ]
В Малазгертском и Мушском районах все мужское армянское население вырезано, в Лизе 800 мужчин, привязанных друг к другу, переколоты, по обширным полям Копа. Лиза и других мест валяются трупы женщин и детей.
Я мог бы продолжать без конца мартиролог последних дней.
В пределы России прибыло более 200 000 беженцев, голодных, больных, терроризованных. Шли они по ужасным дорогам, через труднопроходимые перевалы, устилая путь трупами. Все—женщины и дети.
Вместе с 60000, прибывшими зимой, беженцев-армян более 260000 по спешному подсчету.
Армянское общество не в силах содержать беженцев как ввиду необходимости громадных средств и недостаточности благотворительной помощи вообще, так и потому, что беспрестанными поборами крестьянские и городские классы изнурены.
На содержание беженцев затрачено до сего времени более полутора миллиона рублей (помимо небольшой помощи со стороны), дружины стоили около 700000 руб., произведены значительные затраты на гражданское управление в Ване (вверено было армянам, взявшим Ван), на лазареты в ряде городов и на театре военных действий и пр.
Средства иссякли. Не знаю, какая народность в России вложилась в войну и принесла более жертв.
Необходима широкая помощь со стороны государства, нужны миллионы, чтобы не погибли обездоленные на наших глазах. Законопроект о мерах по обеспечению участи беженцев уже внесен в Думу, и я принимаю участие в обсуждении и скорейшем проведении его. Но на это нужно время. А беженцы остаются под открытым небом, разбитые, голые, голодные, умирающие от изнеможения.
Только на питательные пункты расходуется 30 000 руб. ежедневно.
Убедительно прошу Вас, глубокоуважаемый Сергей Дмитриевич, возьмите на себя инициативу и примите меры, чтобы немедленно из средств государства было отпущено не менее миллиона рублей в распоряжение армянских организаций помощи беженцам...

АВПР, Политархив, д. 3492, л. 5—6.
[ стр. 298 ]


164. Переводчик штаба Кавказской армии начальнику I кавказского армейского корпуса


11 августа 1915 г.
Выписка из рапорта № 137
Доношу, что сего числа мною допрошен армянин-беженец Мушег Мамиконян, 17 лет, уроженец Муша, откуда бежал 12 дней тому назад. Месяц тому назад турецкие власти приказали всему армянскому населению Муша собраться для отправления в Урфу, но армяне, боясь, чтобы по дороге их не зарезали, что случилось уже в других селениях и городах, отказались исполнять этот приказ. Тогда начался армянский погром... Почти все армяне — мужчины, женщины и дети — были зарезаны, в том числе мать, отец, братья и сестра Мамиконяна. В окрестных селениях были такие же погромы. Только Сасун, окруженный со всех сторон турецкими войсками, оказал сопротивление и остался в руках армян... Молодые армяне, имевшие оружие, бежали в горы. Из Муша после погрома бежала группа армян в 80 человек. Все они остались в Дутахе и вступили в армянскую дружину. Мамиконян заболел в дороге и потому был отправлен в Сарыкамыш.

Максимов
АВПР, Политархив, д. 3504, л. 47.


165. Посланник в Афинах в Министерство иностранных дел России


11 августа 1915 г.
Из телеграммы № 324
Серафимов просит передать: Деудес сообщает 28 июля, что преследования армян в Турции все усиливаются. Армянское население ближайших к Константинополю городов и селений ссылается в глубь Малой Азии. Та же участь ожидает и остальных армян без различия подданства...

Демидов
АВПР, Политархив, д. 3504, л. 45.
[ стр. 299 ]


166. Из обращения немцев, проживающих в Конии, в Посольство в Константинополе


Перевод с немецкого
Копия, 16 августа 1915 г.
...Итак, все предпринятые меры, по-видимому, сводятся к полному уничтожению армян.
Это бесчеловечное отношение — неизгладимое позорное пятне в мировой истории не только для турок, но и для нас, немцев, если мы будем смотреть на это дело сложа руки и допустим уничтожение этого народа. Совершенно независимо от всего прочего подобный, весьма печальный образ действий противоречит интересам экономического положения страны, причем и немецкие предприятия пострадают, если погибнет этот трудолюбивый народ.
Если нижеподписавшиеся берут на себя смелость отправить императорскому посольству сообщение об этих фактах, то они делают это, полагая, что таковые не в полной мере известны германскому императорскому посольству.
Мы, немцы, вынужденные каждодневно наблюдать эти возмутительные бесчинства, чувствуем себя обязанными протестовать против всего этого в качестве представителей культурного государства, находящихся среди полуцивилизованного народа.
Мы надеемся, что просьба наша будет уважена и что судьба тысяч и тысяч неповинных женщин и детей будет хотя бы смягчена.
С глубоким уважением

Вилли Зеегер, руководитель индустриально-торгового акционерного общества в Анатолии, филиал Кения;
Георг Бигель, учитель средней школы;
Генрих Янсон, заводской мастер;
Ю. Е. Маурер, дипломированный инженер.
Deutschland und Armenien.... S. 134-135
[ стр. 300 ]


167. Из доклада подполковника Штанге германской военной миссии в Константинополе


Перевод с немецкого
Эрзрум, 23 августа 1915 г.
...После всего случившегося можно с уверенностью признать нижеследующее. Решение об изгнании и уничтожении армян принято младотурецким комитетом в Константинополе; им же, по-видимому, организовано и осуществлено это при помощи военных властей и различных банд. С этой целью, кроме местной администрации начальника полиции Хулуси-бея и главнокомандующего Мах»»»» Кямиль-паши, на местах находились члены Комитета Хильми-бей, Шакир-бей, депутат Эрзрума, Сейфулла-бей.

Подполковник Штанге
Deutschland und Armenien..., S. 142.


168. Русский посланник в Каире министру иностранных дел Сазонову


2 сентября 1915 г.
Телеграмма № 89
Американский консул в Алеппо через посредство доверенного лица доводит до сведения союзников, что сосланные в Урфу 2000 подданных союзных держав находятся в крайней опасности вследствие раздражения и отчаяния турецких войск, отступающих перед нашей Кавказской армией. На своем пути войска эти вырезывают всюду армян; число жертв достигает будто бы миллиона. Армяне прибережья при содействии начальника французской эскадры берутся за оружие, отправив жен и детей в Египет, куда их прибыло уже около 3000.

Смирнов
АВПР, Политархив, д. 3490, л. 107.

[KODAK]

Из письма доктора Завриева министру иностранных дел Сазонову




Петроград, 3 сентября 1915 г.
Вашему высокопревосходительству известно в общих чертах о невыносимом положении, какое создалось для армян в Турции.
Получаемые постепенно подробности выясняют нам глубоко мрачную картину:
1. В течение весны и лета этого года почти во всей турецкой армии особыми приемами, частично, но без послабления, вырезаны почти все армяне, забранные в солдаты. Погибло таким образом много десятков тысяч мужчин в лучшем возрасте.
2. Почти из всей Киликии, Зейтуна и Сиваса изгнано поголовно все армянское население. Из него была выделена большая часть более молодых мужчин, которых куда-то угнали. О судьбе их нет сведений, и их, без сомнения, убили. Все остальные без исключения были погнаны пешком, без какого-либо имущества в Месопотамию. Огромная массa женщин и детей падала от изнурения, тонула, переходя реки, и погибала от голода и жажды. Отстающих безжалостно убивали. Молодых девушек куда-то уводили. В Месопотамии их хотят будто бы расселить между кочевниками. Весьма большое число их уже приняло ислам.
3. Западная часть Эрзерумского вилайета и часть Харпутского и Диарбекирского пока еще мало пострадали, но очередь, вероятно, дойдет и до них.
4. Город Муш и вся роскошная Мушскал долина превращены в развалины: сожжены большинство домов и все церкви и монастыри. Население вырезано, кроме тех, которые успели бежать в горы Сасуна. Весь Сасун пока уцелел, но он окружен курдами и войсками. Люди мужественно держатся, но у них уже не хватает патронов. Провизия тоже на исходе. Таким образом, гордый Сасун скоро падет, если не подоспеет помощь.
5. Ушедшие с отступавшими от Вана русскими войсками около 200 тысяч армян хлынули в Закавказье и Эриванскую губернию.
Очевидцы, посылающие оттуда телеграммы, не могут без слез описывать всего, что творится в этой голодной,
[ стр. 302 ]
нестройной человеческой массе, оставшейся без врачебной помощи и нуждающейся решительно во всем.
Холера и другие эпидемии уносят ежедневно более трехсот человек. Телеграфируют, что сотни трупов остаются непогребенными за неимением ни материальных средств, ни нужной организации. Гибель этих несчастных людей неизбежно рождает угрозу разноса эмидемии по всему Кавказу, по мере распределения беженцев по деревням...
Армянский народ в Турции обрекается на погибель.
Вашему высокопревосходительству известно, кто является вдохновителем и руководителем всего происходящего и за что против этого народа так разъярились германо-турки. По счастью, пока еще не всюду им удалось осуществить свой злой умысел.
У армянского народа нет иного защитника, который мог бы что-либо сделать, кроме России...
В тревожном сомнении и в положении человека, лишающегося последних душевных сил и веры в святость руководившей им идеи, я обращаюсь к Вам, ища опору в Вашей человечности и Вашем сознании государственного интереса России, связанного с сохранением армянского народа... (прим. 28).

АВПР, Политархив, д. 3479, п. 19—20.


170. Заявление двух сестер милосердия, служивших в германской военной миссии в Эрзруме


Перевод с английского
В марте 1915 г. мы узнали от одного врача-армянина, который позднее умер от тифа, что турецкое правительство готовится к проведению резни армян в широком масштабе. Он просил нас узнать у генерала Пассельта, правилен ли этот слух. После этого нам сообщили, что генерал (один из блестящих офицеров) также имел опасения по этому поводу и по этой причине просил освободить его от занимаемого поста... Мы заболели тифом и вследствие некоторых изменений в обслуживающем персонале госпиталя были вынуждены покинуть Эрзрум.
Благодаря любезной услуге германского консула в Эрзруме, который пользовался у армян уважением, мы
[ стр. 303 ]
были приняты на работу в Красный Крест в Ерзнка и работали там семь недель.
В начале июня глава миссии Красного Креста в Ерзнка хирург А. рассказал нам, что в Ване восстали армяне и против них были приняты меры, которые могут вылиться во всеобщее истребление армян, а также, что все армянское население Ерзнка и окрестностей будет отправлено в Месопотамию, где они уже не составят большинства, как это было здесь. Однако никакой резни не предполагается, и должны быть приняты меры для питания высланных и обеспечения их личной безопасности с помощью военного эскорта. Он сказал, что, как сообщают, в Ерзнка были обнаружены вагоны, груженные оружием и бомбами, и что многие будут арестованы. Персоналу Красного Креста запрещено иметь какое-либо касательство к высланным, а также совершать любые экскурсии пешком или верхом за пределы определенного радиуса.
После этого населению Ерзнка была предоставлена отсрочка на несколько дней для продажи своего имущества. Как и следовало ожидать, продажа производилась по смехотворно низким ценам. В первую неделю июня отправилась первая партия; богатым людям разрешалось нанимать экипажи. Они должны были поехать в Харберд. В последующие три дня отправились другие партии высланных, у которых детей взяли на воспитание в мусульманские семьи; ко позднее власти решили, что впредь дети также должны идти в изгнание.
Семьи армян, работавших в нашем госпитале, в том числе и больная женщина, должны были следовать вместе с остальными. Протест доктора Нейкирха, который лечил эту женщину, не оказал никакого воздействия. Ее отправка была отложена лишь на два дня. Солдат, прикрепленный к нашему госпиталю в качестве сапожника, сказал медицинской сестре Б : «Мне уже 45 лет, и все же я взят на военную службу, хотя я регулярно каждый год платил налог за освобождение от военной службы. Я никогда не делал ничего, что было бы направлено против правительства, а теперь они забирают от меня всю мою семью, мою семидесятилетнюю мать, жену и пятерых детей, причем я даже не знаю, куда их отправляет». Он особенно волновался при мысли о своей полуторагодовалой дочери: «Она такая ласковая. У нее такие прелестные глаза». Говоря это, он плакал, как ребенок.
[ стр. 304 ]
На следующий день он пришел опять: «Я знаю правду. Они все погибли». И это было действительно гак...
Впоследствии солдаты нам рассказали, как беззащитные армяне были убиты все до одного. Бойня продолжалась 4 часа. Женщины становились на колени, бросали своих детей в Евфрат.
«Это было ужасно, — сказал один моложавый солдат. — Я не мог стрелять, я только притворялся». Мы часто слышали, как турки выражали по этому поводу неодобрение и сожаление. Солдаты рассказывали нам, что были приготовлены повозки с волами, чтобы сбросить все трупы в реку и уничтожить следы резни.
На следующий день состоялась настоящая облава в пшеничном поле (пшеница осталась на поле и многие армяне прятались в ней).
Начиная с этого времени непрерывно прибывали партии высланных, направляемых на бойню; у нас не было сомнений относительно их дальнейшей судьбы после единодушных свидетельств, которые мы получали из разных мест. Позднее наш кучер-грек рассказал, что эти жертвы со связанными за спиной руками, были сброшены в реку с отвесных скал. Такой метод применялся в тех случаях, когда число жертв было слишком велико для того, чтобы можно было избавиться от них какими-либо другими способами. Кроме того, облегчалась работа убийц. Сестра Б. и я сразу начали, конечно, думать о том, что мы можем сделать, и решили поехать с одним из этих конвоев в Харберд. Мы еще не знали тогда, что по приказу правительства резня совершается в пути следования, и полагали, что сможем умерить жестокость жандармов, а также предотвратить нападение курдов, поскольку мы говорим на курдском языке и имеем некоторое влияние на них.
Затем мы телеграфировали консулу в Эрзрум о своем увольнении из госпиталя и настаивали на том, чтобы он в интересах Германии приехал в Ерзнка. В ответ он телеграфировал: «Мой пост невозможно покинуть. Жду австрийцев, которые должны проехать здесь 22 июня...».
Вечером 17 июня мы пошли на прогулку с г-ном К., аптекарем штаба Красного Креста. Он, как и мы, был потрясен совершавшимися жестокостями и очень ясно выражал свое мнение по этому поводу. Он также уволился с работы. Во время прогулки мы встретили жандар-
[ стр. 305 ]
ма, который рассказал, что в десяти минутах ходьбы сделала привал большая партия высланных из Байберда. Он рассказал нам с ужасающей правдивостью, как истребляли этих людей и одного за другим бросали в пропасть ущелья: «Kesin, kesin, geliorlar» («Убивайте, убивайте, идут»). Далее он сказал о том, что во всех селениях насиловали женщин и что сам он тоже хотел изнасиловать девушку... Он описывал, как раздробляют головы детям, когда они плачут или мешают идти. «Там лежали три обнаженных трупа девушек. Я похоронил их, чтобы сделать доброе дело», — так закончил он свой рассказ.
На следующий день рано утром перед нашим домом прошла колонна высланных, направляясь по шоссе, ведущему в Ерзнка. Мы последовали за ними, не отставая, до выхода из города, что заняло около часа. С нами шел г-н Ж. Это была большая партия, но в ней насчитывалось всего двое или трое мужчин, остальные были женщины и дети. Многие женщины походили на сумасшедших. Они кричали: «Пощадите нас, мы станем мусульманами, немцами или тем, чем вы желаете, только пощадите нас. Нас ведут в Камах-Богаз, чтобы перерезать нам горло», — и они делали выразительный жест. Другие молчали и терпеливо шли с несколькими узлами на спине и детьми на руках. Некоторые умоляли нас спасти их детей. Приходило много турок, чтобы взять детей и девушек с согласия их родителей или же не спросясь у них. Времени для раздумывания не было, т. к. конные жандармы, размахивая своими плетками, безостановочно гнали толпу. На окраине города дорога в Камах-Богаз ответвлялась от главного шоссе. В этом пункте произошло то, что обычно бывает на рынке для продажи рабов. Мы также взяли маленькую девочку и семью из шестерых детей в возрасте от трех до четырнадцати лет. Все они уцепились за нас. Девочку мы тут же отдали на попечение нашей поварихе-турчанке. Она хотела взять ребенка на кухню, в частный дом доктора А. и держать его там до тех пор, пока мы вернёмся за нею, но ассистент доктора избила и вытолкала девочку на улицу. Тем временем толпа страдающих и агонизирующих людей с криками продолжала свой путь, а мы вернулись в госпиталь со своими шестью детьми. Доктор А, разрешил держать их в нашей комнате пока мы упаковывали свои пожитки; их покормили, и они стали успокаиваться. «Те-
[ стр. 306 ]
перь мы спасены». — воскликнули они, когда мы взяли их. Они отказались сходить с наших рук. Самый младший из них, сын богатого жителя Байберда, лежал калачиком, завернутый в плащ матери; его лицо распухло от плача и, казалось, невозможно было успокоить его. Однажды он бросился к окну и, показывая на жандарма, закричал: «Вот человек, который убил моего отца». Дети отдали нам свои деньги—475 пиастров (около 4 фунтов стерлингов), которые им дали родители в надежде, что, быть может, хотя бы их дети не будут расстреляны.
Затем мы поехали в город, чтобы получить разрешение взять с собой этих детей. Нам сказали, что власти сейчас находятся на совещании и решают судьбу только что прибывшего конвоя. Тем не менее сестре Б. удалось поговорить с одним знакомым ей человеком, который разрешил ей взять детей с собой и посоветовал дать им фальшивые имена в паспорте. Этого нам было достаточно, и, возвратившись в госпиталь, мы в тот же вечер переехали с нашим багажом, детьми и всем, что у нас было, в гостиницу в Ерзнка. Санитары-турки в госпитале хорошо отнеслись к нам. «Вы сделали доброе дело, взяв этих детей»,— говорили они.
В гостинице на 8 человек мы смогли получить только одну маленькую комнату. Ночью раздался ужасный стук в нашу дверь. Кто-то спросил, здесь ли живут две немки. Затем все опять стихло к величайшей радости маленьких обитателей нашей комнаты. Первым вопросом детей было, согласимся ли "мы с тем, чтобы их сделали магометанами. Является ли наш крест (красный крест сестры) таким же, как и их крест? После этого они успокоились. Мы оставили их в комнате, а сами пошли выпить чай в кафе гостиницы. Мы заметили, что несколько выписавшихся из нашего госпиталя больных, которые всегда старались показать свое расположение к нам, вели себя так, будто не узнают нас. Хозяин гостиницы начал разглагольствовать. «В Константинополе,— говорил он, — принято решение о том, что эти женщины и дети должны умереть». Вошел также турецкий ходжа из нашего госпиталя и, между прочим, сказал нам: «Если бог не имеет жалости к ним, почему же вы должны их жалеть? Армяне совершили зверства в Ване. Это произошло потому, что у них плохая религия. Мусульмане не должны были следовать их примеру, им надлежит осуществить резню с наибольшей гуманностью». Мы
[ стр. 307 ]
каждый раз отвечали, что им следовало бы выявить преступников и совершить правосудие над ними, а уничтожение женщин и детей всегда было и останется преступлением.
Затем мы отправились к мутесаррифу, с которым раньше мы не могли добиться свидания. Этот человек был воплощением дьявола, его поведение соответствовало его внешности. Он заорал на нас: «Не дело женщин совать свой нос в политику, нужно уважать правительство». Мы ответили ему, что действовали бы точно таким же образом, если жертвами были мусульмане, и что политика не имеет никакого отношения к нашим поступкам. В ответ он сказал, что нас выгнали из госпиталя и что мы встретим такое же отношение с его стороны, ибо он не потерпит нашего пребывания здесь и, конечно, не разрешит нам поехать в Харберд за нашими пожитками, а отправит прямо в Себастию. Самое худшее заключалось в том, что он запретил взять с собой детей и сразу же послал жандарма забрать их из нашей комнаты.
Возвращаясь домой, мы действительно встретили детей, но их торопили, и они прошли мимо нас так быстро, что мы были лишены возможности даже возвратить им их деньги. Тогда мы попросили доктора Линденберга проследить, чтобы эти деньги были вручены детям, но для того, чтобы узнать, где они находятся, он должен был обратиться к турецкому офицеру. В момент нашего отъезда, когда нам сказали, что они убиты, а мы не имели уже возможности производить дальнейшие поиски, вышеупомянутый Риза-бей пришел к нам и попросил эти деньги якобы для того, чтобы вернуть их детям. Мы решили потратить их на освобождение других армян.
В Ерзнка теперь на нас смотрели с подозрением. Нам не разрешили остановиться в гостинице и поместили в доме, покинутом армянами. Вся эта обширная часть города казалась мертвой. Люди появлялись здесь только для того, чтобы грабить дома; в некоторые из них уже были вселены семьи перемещенных мусульман. У нас была крыша над головой, но никто не приносил нам пищи. Тем не менее, мы ухитрились послать записку доктору А., который любезно разрешил нам вернуться в госпиталь. На следующий день мутесарриф прислал безрессорный багажный экипаж, в котором мы должны были совершить семидневное путешествие в Себастию. Мы
[ стр. 308 ]
дали ему понять, что не поедем в этом экипаже, и после того, как к ним обратился доктор А., они прислали пассажирский экипаж и пригрозили, что арестуют нас, если мы сразу же не уедем. Это было в понедельник, 21 июня, и нам хотелось подождать австрийцев, которые должны были прибыть во вторник утром, чтобы совершить переезд в их компании. Но доктор А. заявил, что он не сможет больше защитить нас, и нам пришлось уехать. Доктор Линденберг был настолько любезен, что проводил нас до Рифахии.* В первый день путешествия мы видели пять трупов: один из них—труп женщины, на ней была одежда; другие трупы были без одежды, а один — обезглавлен. Как нам рассказал сопровождавший нас жандарм, по одной с нами дороге ехали два турецких офицера, которые в действительности были армянами. Они сохраняли свое инкогнито и проявляли большую сдержанность по отношению к нам, но в то же время всячески старались не потерять нас из вида. На четвертый день они не появились. Когда мы начали расспрашивать о них, нам дали понять, что чем меньше мы будем интересоваться ими, тем это лучше будет для нас. Мы сделали остановку вблизи от греческого селения. Около дороги стоял человек свирепого вида. Он заговорил с нами и сказал, что расположился здесь, чтобы убивать проходящих армян и что он уже убил 250 человек. Он заявил, что армяне заслужили это, т. к. все они анархисты — не либералы или социалисты, — а анархисты. Он сказал жандармам, что получил по телефону приказ убить наших двух компаньонов по путешествию: эти два человека и их кучер-армянин должны погибнуть здесь. Мы не могли удержаться от спора с убийцей, но когда он отошел от нас, наш кучер-грек предупредил: «Не говорите ни слова, гели вы...»,— и он жестом показал, как прицеливаются при стрельбе. Действительно, уже прошла молва, что мы армянки, а этого было достаточно, чтобы счесть нас приговоренными к смерти.
Однажды мы встретили партию высланных, которые, распрощавшись со своими процветающими селениями, шли в сторону Камах-Богаза. Мы долгое время простояли на обочине дороги, пока они проходили мимо нас. Ни одна из нас никогда не забудет этой сцены: неболь-
__________________________
* Партии высланных не шли по этой дороге.
__________________________
[ стр. 309 ]
шое число пожилых мужчин, очень много женщин — энергичные фигуры с выразительными чертами лица, толпа хорошеньких детей, некоторые из них белокурые и голубоглазые. Одна маленькая девочка улыбалась всему незнакомому, что встречала в пути, но на других лицах можно было увидеть предчувствие смерти. Не было слышно никакого шума; все было тихо, и они проходили мимо в строгом порядке; дети в основном ехали на телегах, запряженных волами; по мере того как они проходили, некоторые из них приветствовали нас. Одна старая женщина была вынуждена слезть со своего осла — она не могла больше сидеть в седле. Была ли она убита тут же? Наши сердца охватил ледяной холод.
Сопровождающий нас жандарм рассказал, что он эскортировал партию в 3000 женщин и детей в Мама-хатун, недалеко от Эрзрума) и Камах-Богаз. «Все погибли, все мертвы»,— сказал он. Мы спросили его: «Зачем их обрекли на такие ужасные мучения? Почему их не убили в их селениях?» Он ответил: «То, что делается сейчас, — это наилучший способ. Их следовало заставить испытать страдания, и, кроме того, все эти трупы не оставили бы места для нас, мусульман. Они издавали бы зловоние!».
Мы провели ночь в Эндересе, откуда один день езды до Шапин-Карахисара. Как обычно, для ночлега нам предоставили покинутый армянами дом. На стене карандашом было написано по-турецки: «Наше убежище теперь в горах, нам больше не нужна крыша, прикрывающая нас; мы уже осушили горькую чашу смерти, мы больше не нуждаемся в судьях».
Большие подвалы дома все еще были заняты женщинами и детьми. Жандармы сказали нам, что их погонят в изгнание завтра утром, но они об этом еще не знают; они не знают, что случилось с мужчинами из этого дома. Они были беззащитны, но еще не испытали отчаяния,
Не успела я уснуть, как была разбужена выстрелами, раздавшимися в непосредственной близости от нас.
Выстрелы быстро следовали один за другим, и я отчетливо услышала слова команды. Я сразу поняла, что случилось, и даже испытывала чувство облегчения при мысли, что эти несчастные находятся теперь вне пределов досягаемости человеческой жестокости.
На следующее утро люди рассказывали нам, что было убито 10 армян — это были выстрелы, которые я
[ стр. 310 ]
слышала — и что местные жители-турки пустились в погоню за убежавшими. Мы действительно видели их верхом с винтовками в руках. В стороне от дороги два вооруженных человека, стоя под деревом, делили одежду убитого армянина. Мы прошли мимо места, покрытого запекшейся кровью, хотя трупы уже были убраны. Это были те 250 солдат, которые строили дорогу и о которых рассказывал нам жандарм.
В другой раз мы встретили большое число тружеников, которым до сих пор разрешалось мирно работать. Они были разделены на 3 партии: мусульман, греков и армян. Среди последних было несколько офицеров. Наш юный Хасан воскликнул: «Их всех ведут на убой». Мы продолжали свой путь по дороге, ведущей на холм. Вскоре наш кучер хлыстом указал на долину, и у обочины дороги мы увидели партию армян. Их было около 400 человек, выстроенных по одному на краю обрыва. Мы знали, что затем произойдет.
За два дня до приезда в Себастию мы опять видели такую же картину. Штыки солдат блестели на солнце. Стоявшие в стороне 10 жандармов расстреливали армян, а другие приканчивали жертвы ножами и камнями. На этот раз 10 армянам удалось бежать. С одним из них позднее мы встретились в миссии госпиталя в Себастии. Он рассказал нам, что там было убито около 100 армян. Наш рассказчик сам получил ужасную рану в затылок и упал без сознания. Затем он пришел в себя и добрался за два дня до Себастии.
В 12 часах езды от Себастии мы остановились на ночь в правительственном здании. Целыми часами жандарм, сидя перед нашей дверью, беспрерывно и монотонно твердил: «Ermenileri hep Kesdiler» («Все армяне убиты»). В соседней комнате жандармы разговаривали по телефону. Мы поняли, что они инструктировали кого-то о том, как следует арестовывать армян. Они говорили главным образом о каком-то Оганесе, которого никак не могут поймать.
Однажды мы провели ночь в армянском доме, где женщины только узнали о том, что мужчины из их семей приговорены к смерти. Было ужасно слушать их душераздирающие крики. Наша попытка поговорить с ними оказалась бесполезной. «Не может ли ваш император помочь нам?» — кричали они. Жандарм увидел выражение отчаяния на наших лицах и сказал: «Их крики тре-
[ стр. 311 ]
вожат вас; я запрещу им плакать». Однако нам удалось успокоить его. Он испытывал особенное удовольствие, когда указывал на ужасные картины, встречавшиеся нам, и говорил молодому Хасану: «Сначала мы перебьем всех армян, затем греков и курдов». Он, конечно, с большим наслаждением добавил бы: «А затем и иностранцев». Наш кучер-грек оказался жертвой его еще более ужасной шутки: «Посмотри туда в ров, там лежат и греки».
Наконец мы достигли Себастии. Нам пришлось ждать около часа у правительственного здания, пока изучали наши документы. Затем нам разрешили пойти к американцам. Здесь также все были в тревоге и печали.
Из Себастии мы уехали 1 июля и приехали в Кесарию 4-го июля. Когда в иезуитской школе мы сдали свой багаж, нам разрешили поехать в Талас, но как только мы решили двинуться из Кесарии в путь, нам это запретили и вернули обратно в иезуитскую школу, поставив у наших дверей жандарма. Однако американским миссионерам удалось добиться нашего освобождения.
Затем мы вернулись в Талас, где пережили несколько тревожных дней, т. к. здесь, как и в Кесарии, было много арестов. Бедные армяне никогда не знали, что им принесет завтрашнее утро; а вскоре пришло ужасное известие, предписывающее всем армянам покинуть Себастию. О том, что произошло там и в селениях прилегающих районов, расскажет американская миссия.
Когда мы поняли, что нас намерены задержать, чтобы помешать нам присоединиться к австрийцам для дальнейшего следования, мы телеграфировали в германское посольство и таким путем получили разрешение на отъезд... (прим. 29)

The Treatment of Armenians in the Ottoman Empire 1915-1916.
London, 1910. p. 245 254.


171. Из показаний персов и турок о резне эрзрумских армян в июне 1915 г.


Перевод с армянского
1. Перс Мешали Гаджи Ибрагим рассказал следующее:
«В мае 1915 г. губернатор Тахсин-бей призвал к се-
[ стр. 312 ]
бе четебаши Амрванли Эюб-оглы Гадыра и, показав ему приказ, полученный из Константинополя, сказал: «Здешних армян я поручаю тебе, доведешь их невредимыми до Кемаха, там на них нападут курды и другие. Ты для вида покажешь, что хочешь их защищать, применишь даже раз-другой оружие против нападающих, но, в конце концов, покажешь, что не можешь справиться с ними, оставишь и вернешься». Немного подумав, Гадыр сказал: «Ты мне приказываешь связанных по рукам и ногам овец и ягнят отвести на бойню; это — жестокость мне не подобающая; я солдат, пошли меня против врага, пусть либо он сразит меня пулей, и я храбро паду, либо я его поражу и спасу свою страну, а марать свои руки в крови невинных я никогда не соглашусь». Губернатор очень настаивал на том, чтобы он исполнил приказ, но великодушный Гадыр наотрез отказался. Тогда губернатор призвал Мирза-бека Вераншехерли и сделал ему вышеприведенное предложение. Этот тоже утверждал, что нет нужды убивать. Уже в такие условия, сказал он, ставите вы армян, что сами они по дороге помрут, и Месопотамия такая жаркая страна, что они не выдержат, погибнут. Но губернатор настоял на своем, и Мирза принял предложение. Мирза полностью выполнил взятое на себя жестокое обязательство. Через четыре месяца он вернулся в Эрзерум с 360 тысячами лир; 90 тысяч он отдал Тахсину, 90 тысяч — корпусному командиру Махмуду Камилю, 90 тысяч — дефтердару, а остальное — мехердару, Сейфулле и сообщникам. Однако при дележе этой добычи между ними возник спор, и губернатор арестовал Мирзу. А Мирза пригрозил сделать такие разоблачения, что мир удивится; тогда его отпустили на свободу». Эюб-оглы Гадыр н Мирза Вераншехерли лично рассказали эту историю персу Мешади Гаджи Ибрагиму.
2. Погонщик верблюдов перс Кербалай Али-Мемед рассказал следующее: «Я перевозил боеприпасы из Эрзинджана в Эрзерум. Однажды в июне 1915 г., когда я подъехал к Хотурскому мосту, перед глазами моими предстало потрясающее зрелище. Несметное количество человеческих трупов заполнило 12 пролетов большого моста, запрудив реку так, что она изменила течение и бежала мимо моста. Ужасно было смотреть; я долго стоял со своим караваном, пока эти трупы проплыли, и я смог пройти через мост. Но
[ стр. 313 ]
от моста до Джиниса вся дорога была завалена трупами стариков, женщин и детей, которые уже разложились, вздулись и смердили. Такое ужасное стояло зловоние, что пройти нельзя было по дороге; мои два погонщика верблюдов от этого зловония заболели и умерли, а я вынужден был переменить свою дорогу. Это были жертвы и следы неслыханного и ужасного злодеяния. И все это были трупы армян, несчастных армян».
3. Алафтар Ибрагим-эфенди рассказал следующее: «О выселении армян из Константинополя был получен весьма жесткий и срочный приказ следующего содержания: вырезать без пощады всех мужчин от 14 до 65-летнего возраста, детей, стариков и женщин не трогать, а оставить и обратить в магометанство».

ЦГИА Арм, ССР, ф. 57, oп. 1, д, 632, л. 17—18.


172. Из заявления немца—очевидца резни армян в Муше


Перевод с английского
В конце октября [1914 г.], когда для турок началась война, турецкие чиновники начали отбирать у армян все, в чем турки нуждались для ведения войны. Их имущество, их деньги — все было конфисковано. Позднее каждый турок мог войти в армянский магазин и взять то, в чем он нуждался или что хотел бы иметь. По всей вероятности, только десятая часть этого действительно была нужна для ведения войны, остальное было просто грабежом. Потребовалось доставить на фронт, к кавказской границе, продовольствие и т. п. Для этой цели правительство направило в трехнедельное путешествие из Муша к русской границе около 300 стариков-армян, среди которых было много инвалидов, а также детей не старше двенадцати лет. Так как у армян было разграблено все, что они когда-либо имели, эти бедные люди умирали по дороге от голода и холода. Одежды у них не было совсем, ее отбирали в пути. Если из этих 300 армян возвращалось 30 или 40 человек, то это считалось чудом; остальные либо избивались до смерти, либо умирали по указанным выше причинам.
Зима в Муше была очень холодная; для взимания высоких налогов присылались жандармы, но так как
[ стр. 314 ]
армяне уже отдали туркам все, что имели, то они были не в состоянии платить эти огромные налоги, a за это их избивали до смерти. Армяне никогда не прибегали к самозащите за исключением тех случаев, когда жандармы плохо обращались с их женами и детьми. И целые деревни сжигались дотла лишь потому, что несколько армян попыталось защищать свои семьи.
Примерно к середине апреля до нас дошел слух о больших беспорядках в Ване. Мы слышали рассказы об этом как от турок, так и от армян, и так как эти рассказы во всех отношениях совпадали, было ясно, что в них есть немалая доля правды. Рассказывали, что правительство Оттоманской империи издало приказы о том, чтобы все армяне сдали свое оружие, но армяне отказались выполнять их, заявив, что оружие может пригодиться им в случае необходимости. Это послужило поводом для настоящей резни. Были сожжены все села, населенные армянами. Турки хвастались, что теперь они отделались от всех армян. Я сам слышал, как чиновники упивались мыслью о том, что с армянами покончено.
Так прошла зима. Каждый день приносил ужасы, настолько потрясающие, что их невозможно описать. Затем мы услышали о резне, которая началась в Битлисе. В Муше гак же все было подготовлено для резни, когда русские вступили в Лиз, находящийся примерно в 14—16 часах езды от Муша. Это отвлекло внимание турок, и временно резня была отложена. Но как только русские оставили Лиз, все районы, населенные армянами, подверглись грабежам и опустошению.
Это было в мае. В начале июня мы узнали, что все армянское население Битлиса уничтожено.
В то же время мы получили сообщение, что американский миссионер д-р Напп был ранен в армянском доме и отправлен турецким правительством в Диарбекир, где в первую же ночь своего пребывания умер. Правительство пыталось объяснить его смерть тем, что он якобы объелся. Этому, конечно, никто не поверил.
Когда в Битлисе были перебиты все и больше никого не осталось, внимание турок переключилось на Муш. Убийства совершались и раньше, но тогда они не были массовыми; теперь же начали убивать людей без какой-либо причины и избивали их до смерти просто ради удовольствия.
В самом Муше, в этом большом городе, было 25 000
[ стр. 315 ]
армян; по соседству имелось 300 селений. Во всех этих местах теперь не встретишь ни одного мужчины-армянина, лишь кое-где попадаются женщины.
В первых числах июля из Константинополя через Харберд прибыло 20 000 солдат с полным снаряжением и 11 пушками, которые осадили Муш. В действительности Муш был осажден еще с середины июня. В это время мутесарриф отдал приказ, предписывающий нам покинуть город и отправиться в Харберд. Мы умоляли его разрешить нам остаться, так как на нашем попечении находились все сироты и больные, но он был неумолим и угрожал удалить нас силой, если мы не подчинимся. Однако поскольку мы себя плохо чувствовали, нам позволили остаться в Муше. Я получил разрешение взять с собой армян из приюта для сирот в случае, если мы покинем Муш, но когда мы попросили обеспечить их безопасность, единственным ответом было; «Вы можете их взять с собой, но в пути головы армян могут быть и будут отрезаны».
10 июля Муш подвергся бомбардировке в течение нескольких часов под тем предлогом, что некоторые армяне якобы пытались бежать. Я пошел к мутесаррифу и попросил его пощадить наши здания, но он ответил: «Поделом вам, раз вы остались, вместо того, чтобы уехать, как было приказано. Пушки находятся здесь для того, чтобы покончить с Мушем. Ищите убежище у турок». Это было, конечно, невозможно, потому что мы не могли отказаться от своих обязанностей. На следующий день был обнародован новый приказ об изгнании армян и была дана трехдневная отсрочка для подготовки к отъезду. Им было приказано зарегистрироваться перед отъездом в правительственном здании. Их семьи могли оставаться, но собственность и деньги подлежали конфискации. Армяне не могли уехать, т. к. у них не было денег на переезд, и поэтому они предпочитали умереть в своих домах, чем, расставшись с семьей, умирать медленной смертью в дороге.
Как уже сказано, армянам была дана трехдневная отсрочка, но не прошло и двух часов, как солдаты стали врываться в дома, арестовывать их обитателей и отправлять в тюрьму. Начали стрелять пушки, и люди по существу были лишены возможности зарегистрироваться в правительственном здании. Мы укрылись в подвале из опасения, что загорится наш приют. Нельзя было
[ стр. 316 ]
спокойно слушать душераздирающие крики взрослых п детей, заживо горевших в своих домах Солдаты испытывали величайшее наслаждение, слушая их. Когда кто-либо из находившихся на улице людей падал мертвым от артиллерийского снаряда, солдаты только смеялись над этим.
Оставшиеся в живых были отправлены в Урфу (кроме больных, женщин и детей, никто не остался в живых). Я пошел к мутесаррифу и просил его пощадить, по крайней мере, детей, но напрасно. Он ответил, что дети армян должны погибнуть вместе со своей нацией. Все наши люди были забраны из госпиталя и приюта; они оставили нам трех женщин из прислуги. Муш был сожжен дотла при таких ужасных обстоятельствах. Каждый офицер хвастался числом лично им убитых, считая это своим вкладом в дело избавления Турции от армянской нации.
Мы уехали в Харберд, который стал кладбищем армян; со всех сторон их привозили сюда хоронить. Они лежали здесь, а собаки и грифы пожирали их тела. В Харберде и Мезре людям пришлось испытать ужасные пытки. У них были выдернуты брови, отрезаны груди, вырваны ногти, палачи отрубили им ступни или же вбивали гвозди в ступни, как это делают при подковке лошадей. Все это совершалось ночью, чтобы люди не могли слышать их криков и видеть их агонии; солдаты, располагаясь вокруг тюрьмы, били в барабаны и свистели. Нет необходимости говорить о том, что многие умерли от этих пыток. Солдаты кричали умирающим: «Пусть теперь ваш бог поможет вам».
Одного старого священника подвергли жестокой пытке, чтобы заставить его признаться. В отчаянии он кричал: «Мы революционеры», надеясь что после этого признания пытки прекратятся и его оставят в покое. Но тогда солдаты стали кричать: «Вот чего мы добивались. Мы слышали это из его собственных уст». После этого они перестали выбирать жертвы, как они делали до сих пор, а подвергли пыткам всех армян без разбора.
В начале июля 2000 солдат-армян получили приказ выехать в Алеппо для строительства дорог. Услышав это, население Харберда пришло в ужас, и в городе началась паника. Вали послал за немецким миссионером г-ном Эхеманном и просил его успокоить людей, убеждая, что этим солдатам не грозит никакая опасность.
[ стр. 317 ]
Г-н Эхеманн поверил словам вали и успокоил народ. Но вскоре после их отъезда стало известно, что все они были убиты и сброшены в пропасть. Только некоторым из них удалось бежать, и мы узнали об этом событии от них. Было бесполезно обращаться к вали с протестом. Американский консул в Харберде несколько раз обращался к нему с протестом, но вали не посчитался с ним и пригрозил ему самым оскорбительным образом Спустя несколько дней 2000 других солдат-армян были отправлены в Диарбекир. Чтобы у них не было сил бежать в пути, их заставили голодать...
Распоряжения об освобождении от высылки армян-протестантов и католиков поступали лишь после того, как они уже были высланы. Правительство хотело принудить немногих оставшихся в живых армян принять магометанскую веру. Несколько человек пошли на это, чтобы спасти своих жен и детей от ужасных страданий, свидетелями которых они были. Люди умоляли нас поехать в Константинополь и добиться какого-либо обеспечения безопасности для них. По дороге в Константинополь мы встречали только старых женщин. Не было видно ни одной молодой женщины или девушки.
Уже в ноябре 1914 г. мы узнали о подготовке резни. Мутесарриф Муша, являвшийся личным другом Энвера-паши, совершенно открыто заявил, что турки предпримут избиение армян при первом удобном случае и что они уничтожат всю эту нацию. Они намеревались сначала перерезать армян и только потом воевать с русскими. Примерно в начале апреля Экран-бей в присутствии майора Ланге и нескольких других высокопоставленных должностных лиц, включая американского и немецкого консулов, совершенно открыто заявил, что правительство намерено истребить всю армянскую нацию. Все эти подробности ясно показывают, что резня армян готовилась преднамеренно.
В нескольких селениях бедные женщины, беззащитные и слабые, приходили к нам, умоляя о милостыне и защите. Нам было запрещено давать им что-либо или брать их с собой, фактически нам было запрещено делать что бы то ни было для них, и они умирали на наших глазах... (прим. 30).

The Treatment of Armenians In the Ottoman Empire 1915-1916.
London. 1916. p. 88-91.
[ стр. 317 ]


173. Из путевых заметок немца - очевидца событий в Киликии


Перевод с французского
С 28 июля по 20 августа 1915 года я совершил поездку в Мараш...
6 августа армянская деревня Фындыджак, расположенная недалеко от Мараша, была полностью разрушена, и все ее жители (3 тыс. человек) вырезаны. За последние три месяца погонщики мулов перегнали большое число армян к Евфрату. Они видели своими глазами трупы в Евфрате и были свидетелями продажи женщин и девушек, а также насилий, совершаемых над ними.
В одной американской школе в Мараше я видел более ста искалеченных самым невероятным образом женщин и детей (без рук, без ног) и среди них детей 1—2 лет.
14 августа 34 армянина были расстреляны в Мараше, в их числе двое детей 12-ти лет 15 августа расстреляли 24-х и позднее повесили 14 армян. Расстрелянные были тяжелой цепью скованы за шеи друг с другом и брошены в яму. В присутствии мусульманского населения их казнили за американским колледжем. Я видел, каким истязаниям варварское население подвергало тела, еще бившиеся в предсмертных судорогах: их дергали за руки, за ноги и, чтобы позабавить толпу мусульман, полицейские и жандармы стреляли из револьверов по неописуемо изуродованным трупам. Затем толпа ринулась к немецкому госпиталю с криками: «Jachasin Аlmania» («Да здравствует Германия»). Мусульмане без конца повторяли, что именно Германия повинна в том, что они так обращаются с армянами.
По дороге из города к нашей ферме я увидел около домов на куче мусора человеческую голову, которая служила мишенью для турецких детей! Даже во время моего пребывания в Мараше штатские ежедневно убивали армян, трупы которых валялись весь день в сточных канавах или где попало.
В Мараше Кадин-паша говорил мне: «Мне известно, что по приказу властей в районе, где располагается 4-й армейский корпус, все мужское население истреблено».
[ стр. 319 ]
20 августа 1915 года в 6 ч. вечера населению Мараша стало известно, что, согласно приказу вали Аданы, все мужское население старше 15-ти лет, т. е. всего 5600 человек, в субботу, до полудня, должно собраться за стенами города, готовое к отправлению. Каждый, кто останется после полудня в городе, будет без всяких формальностей казнен. Все знали, что означает приказ властей, и нам пришлось пережить часы страшной паники. В последнее мгновение благодаря вмешательству весьма гуманного губернатора города Мараша приказ был изменен, и мужчинам разрешили уйти с семьями. 28 августа вали призвал духовенство и заверял его, что армяне переселяться не будут. Несчастным потом пришлось отправиться в путь неподготовленными.
В деревне Бёверен, около Албистана, все армянское население численностью в 82 человека было убито; лишь одному 12-летнему ребенку, кинувшемуся в воду, удалось спастись.
По соседству с Зейтуном жители одной из деревень, где свирепствовала эпидемия оспы, были насильно выселены. Больных оспой, в большинстве ослепших от гнойничков, поместили в Мараше в караван-сарай, где находились люди, высланные из других районов.
В Мараше я видел колонну из 200 человек. Почти все они были слепые. Женщина шестидесяти лет вела за руку свою парализованную дочь. Все шли пешком. После часа ходьбы один мужчина упал у моста Эркенес; его ограбили и убили. Спустя 4 дня его труп был еще в канаве.
Вчера вечером я посетил своего знакомого. У него гостила женщина с ребенком, высланная из Себастии; только эти двое остались в живых из семьи в двадцать шесть человек, изгнанной из Себастии 3 месяца тому назад; они прибыли сюда совсем недавно.
В Айнтабе я видел приказ, изданный губернатором, согласно которому мусульманам запрещалось продавать что бы то ни было высланным армянам, проходящим через город. Тот же губернатор предпринимал различные меры для нападения на колонны высланных. Две колонны были начисто ограблены.
2800 армян, высланных из Гюруна (в 12-ти часах пути от Мараша) в ущелье Инкузекдаг, были полностью ограблены, Во время этого нападения около 200 человек было убито, 70 тяжелораненых оставлены на месте, а
[ стр. 320 ]
более 50 раненых уведены с колонной. Я встретил эту колонну из 2500 человек, она осталась в Карабёюке. Эти люди находились в неописуемо плачевном состоянии. На расстоянии одного часа ходьбы от Карабёюка двое упали на дороге: один из них имел две, а другой — семь сабельных ран. Немного дальше упали две обессилевшие женщины, еще дальше — четыре; среди них 17-летняя девушка с двухдневным ребенком, завернутым в лохмотья. Шестидесятилетний мужчина лежал на дороге с глубокой раной на лице...
Обессиленных оставляли на дороге, по обе стороны которой виднелись трупы. В этой колонне из двух с половиной тысяч человек я насчитал только 30 или 40 мужчин. Мужчины старше 15-ти лет были угнаны раньше женщин и, вероятно, истреблены. Этих несчастных намеренно отправляли по опасным окольным путям; вместо того чтобы дойти до Мараша за 4 дня, они находились в пути около месяца. Шли без скота, без постели, без пищи, получая по одному разу в день тоненький ломтик хлеба, который не мог насытить их; из этой колонны 400 человек протестантов дошло до Алеппо; каждый день умирало по два-три человека.
Нападение в Айран-Пунаре совершилось с согласия каймакама Албистана... Во время этого нападения людей привязывали к деревьям и сжигали. Очевидец мне рассказывал, как в окрестностях Айран-Пунара двое каких-то типов — братья — оспаривали друг у друга добычу. Один говорил другому: «Чтобы получить эти четыре узла, я убил 40 женщин».
Мусульманин по имени Хаджи, с которым я был знаком в течение долгих лет в Мараше, рассказал следующее: «В Нисибине меня заперли с погонщиками мулов в караван-сарае; много молодых женщин было в ту ночь изнасиловано жандармами, сопровождавшими эту колонну, и штатскими...».
Из 18 тысяч армян, высланных из Харберда и Себастии, до Алеппо дошли 350 женщин и детей, а из 19 тысяч, высланных из Эрзрума, — всего 11 человек: один больной ребенок, четыре девушки и шесть женщин. Колонна женщин и девушек за 65 часов прошла пешком вдоль полотна железной дороги путь из Рас ул-Айна до Алеппо, несмотря на то, что все это время поезда, перевозящие войска, возвращались пустые. Путешественники-мусульмане, ехавшие по этой дороге, рассказыва-
[ стр. 321 ]
ют, что этот путь непроходим из-за многочисленных трупов, которые там лежат и своим зловонием отравляют воздух. Из высланных, оставшихся в Алеппо, 100—200 человек умерли после трудной дороги. Когда женщины и дети, изголодавшиеся и исхудавшие настолько, что стали походить на скелеты, приходили в Алеппо, они набрасывались на пищу, как звери. Но у многих из них нарушены функции внутренних органов: проглотив один-два куска, они отбрасывают ложку в сторону...
Органы власти не только не заботятся об этих несчастных людях, но и позволяют отбирать то, что осталось у них. В Рас ул-Айн прибыла колонна высланных армян, состоящая из 200 женщин и девушек, совершенно голых; у них отобрали все, вплоть до обуви и рубах, и в течение четырех дней они шли нагими под жгучими лучами солнца (40° в тени), подвергаясь насмешкам и издевательствам сопровождавших их солдат. М... говорил, что он видел колонну высланных состоящую из 400 женщин и детей в таком именно состоянии. Если несчастные взывали к чувству милосердия чиновников, им отвечали: «Нам категорически приказано именно так обращаться с вами».
Вначале в Алеппо покойников несли на кладбище в гробах, изготовляемых на средства армянской церкви. Носильщики, выполнявшие эту обязанность, получали по два пиастра за каждого покойника. Когда они уже не смогли справиться с этим, женщины стали сами носить своих покойников на кладбище; маленьких детей на руках, детей постарше—уложив на мешок, который четыре женщины несли, держа каждая за один угол. Я видел покойников, которых отправляли на кладбище на спине у осла. Один из моих знакомых видел труп, привязанный к палке, которую несли двое мужчин. Другой знакомый видел запряженную быками повозку, полную покойников, направлявшуюся на кладбище. Двухколесная повозка не могла проехать через узкие двери кладбища. Возчик опрокинул свою повозку и опорожнил ее; затем он потащил покойников за руки и ноги к яме. Иногда пять-шесть повозок едва успевали отвозить трупы на кладбище. Однажды в воскресный день я увидел в одном караван-сарае 30 трупов на дворике шириной в 20 и длиной в 40 метров, а в этот день было уже захоронено около 20 трупов. Эти 30 трупов оставались там до вечера. Моя жена велела похоронить их, дав каждо-
[ стр. 322 ]
му из трех носильщиков по одному меджидие (около четырех франков сорока сантимов). Трупы так сильно разложились, что кожа одного из них прилипла к руке носильщика. Среди покойников под жгучим солнцем лежали и умирающие; их было около 1000 человек. Это было ужасающее зрелище, подобного которому я не видел раньше, даже летом в Мараше, где мне пришлось быть очевидцем казни 24 армян... Умершего уносили, и его место тотчас же занимал другой. Случалось, что на кладбище уносили вместе с покойниками людей, подававших еще признаки жизни; таких укладывали в сторону до тех пор, пока не убеждались, что смерть завершила свое дело. К одной девушке очень скоро вернулось сознание, и ее понесли обратно в город, а мужчина, похороненный накануне, сидел наутро живой на своей могиле. В Тель-Абиаде М... видел открытые ямы с 20— 30 трупами; когда они заполнялись, их засыпали всего несколькими лопатами земли. М... мне говорил, что запах разложения там так силен, что невозможно оставаться поблизости, высланные же должны были расположиться именно там. Из 35 сирот, помещенных в одной комнате, 30, лишенные всякого ухода, скончались в течение одной недели. М... рассказывал, что, возвращаясь из своей поездки, он видел трупы на всем протяжении дороги.
В воскресенье 12 августа 1915 года я был по делам на Дамасском вокзале в Алеппо, и мне привелось увидеть, как тысячи женщин и детей погружались в вагоны для перевозки скота...
13 сентября 1915 года стало известно о депеше командующего 4-й армией Джемаль-паши следующего содержания: «Все фотографические снимки с колонн высланных армян, сделанные инженерами и другими служащими компании, строящей Багдадскую железную дорогу, должны быть сданы в течение 48 часов военному комиссариату Багдадской железной дороги в Алеппо. Не выполнившие этот приказ будут отвечать перед военным трибуналом» (прим. 31).
Я видел иногда женщин и детей, ищущих в кучах нечистот объедки, которые они немедленно съедали. Я видел детей, грызущих кости...
Между Марашем и Айнтабом мусульманское население одной деревни хотело дать воды и хлеба колонне
[ стр. 323 ]
высланных, состоящей из 100 семейств, но солдаты, сопровождавшие колонну, воспротивились этому...
М. Л., который месяц назад говорил при мне об этих «негодных армянах», сказал буквально следующее: «Я не принадлежу к числу людей, которых можно легко взволновать, но после того, что я видел в Рас ул-Айне, я не могу удержать слезы. Я считал, что в наше время не могут иметь место подобные зверства, подобное насилие, позорящее все человечество...».
В то время как я пишу эти строки, моя жена вернулась вся в слезах с прогулки по городу и рассказала, что встретила колонну высланных армян численностью свыше 800 человек, босых, в изорванной одежде, едва передвигающихся, несущих на своих плечах маленьких детей и то немногое, что у них осталось из вещей.
Из Бесне было изгнано все население (1800 человек), в большинстве женщины и дети: они якобы должны были переселиться в Урфу. У Гёксу, притока Евфрата, их заставили раздеться; потом всех убили, а тела бросили в реку. Еще недавно можно было видеть, как по Евфрату плывут трупы; в один день—170, в другой раз—50—60. Во время одной из своих поездок инженер А. заметил 40 трупов. Тела, застрявшие у берега, пожирались псами; в реке на песчаных отмелях они становились добычей грифов.
800 армян, о которых упоминалось выше, шли из окрестностей Мараша. Им было сказано, что они переселяются в Айнтаб и что им следует заластить продовольствием на два дня. Когда они приближались к Айнтабу, им сказали: «Мы ошиблись, надо идти в Нисибин». Органы власти не заготовили для них продовольствия и лишали возможности его закупить. В Нисибине им было сказано: «Мы опять ошиблись, надо идти в Мамбидж», а там снова: «Произошла ошибка, надо идти в Баб» и т. д. Так они брели 17 дней, оставленные на произвол сопровождающих их солдат. За это время они не получили никакого продовольствия от властен и меняли на хлеб то немногое, что у них было. У одной женщины отняли силой ее старшую дочь. В отчаянии она бросилась с двумя другими детьми в Евфрат...
В Биреджике тюрьмы заполняются в течение дня, а за ночь они пустеют. Село Тель-Армен с 3000 жителей внезапно подверглось нападению; жителей вырезали, живых вместе с мертвыми бросили а колодцы, а в других
[ стр. 324 ]
селах—сожгли. Майор фон Микуш был свидетелем этого истребления. Один командир немецкого эскадрона видел между Диарбекиром и Урфой по обе стороны дороги трупы с перерезанным горлом. М. С. тоже видел по пути множество трупов детей.
5 октября 1915 года М... вернулся из Нусс-Телла и рассказал следующее:
«Между Тель-Абиадом и Культепе я увидел в стороне от дороги в шести разных местах мертвых нагих женщин, недалеко—мертвую нагую женщину с изуродованными ногами, еще одну мертвую женщину в одежде, дальше—двух мертвых детей, еще дальше мертвую девушку, немного постарше, рядом с нею—мертвого ребенка и, наконец, мертвую женщину с кляпом во рту,— всего 18 трупов. Женщины, за исключением одной, были совсем нагие и многие из них, судя по выражению их лиц, являлись жертвами насилия. Все мертвые дети были в одежде».
Между Культепе и Хараб-Нассом М.. увидел у телеграфного столба умирающего ребенка, дальше—шесть трупов совершенно голых женщин и детей.
В Тель-Абиаде после отправления колонны высланных у дороги осталось 17 мертвых и умирающих. Служащие железной дороги велели позднее похоронить эти 17 трупов. Уже много дней подряд в этот район приводят колонны высланных армян.
Заявление М... совпадает с тем, что мне говорил председатель Комиссии по высылке, когда я ему подал ходатайство о 4-х армянских детях: «Вы не понимаете, какую цель мы себе ставим. Мы хотим уничтожить само название «армянин». Как немцы не хотят, чтобы существовал кто-нибудь, кроме немцев, так и мы, турки, хотим, чтобы были одни только турки» (прим. 32).
[RIGHT][B][I]Quelques documents sur le sort des Arm

[KODAK]

Патриарх западных армян Погосу Нубар-паше




Перевод с французского
[Октябрь 1915 г.]
Из письма
Мы только что получили новые сообщения из армянских провинций Турции. Сведения были представлены очевидцами и самими жертвами. Около миллиона армян выслано со своей родины на юг. Высылки систематически проводились местными властями с апреля месяца. Все началось с разоружения населения всех селений и городов; с этой целью были использованы жандармы и преступники, выпущенные из тюрем; под предлогом разоружения они совершали убийства и подвергали людей чудовищным пыткам. Затем произошли массовые аресты армян; предлогом к этому послужили якобы найденные у них оружие или книги. Просто богатые или занимающие приличное положение люди часто арестовывались без каких-либо предлогов. Вслед за этим последовало выселение. Высылка понадобилась для изгнания из провинций тех армян, которые либо еще не попали в тюрьму, либо же за неимением улик были отпущены на свободу, впоследствии все они были убиты. Никто не избежал смерти. Перед высылкой они подвергались обыску со стороны властей, при котором у них отбирали все деньги и ценности. Обычно их связывали отдельно или группами, по 5—10 человек. Остальных— стариков, женщин и детей—насильники считали своей добычей: их отдавали в распоряжение мусульман. Высокопоставленные чиновники и простые крестьяне выбирали женщин или девочек, которые приходились им по вкусу, и делали их своими женами, силой обращая в магометанскую веру; что касается маленьких детей, то часть их отдали мусульманам, а оставшихся пустили по миру, голодных и без средств к существованию; дети были обречены на голод или становились жертвами банд. В провинции Диарбекир также была устроена резня, в частности в Мардине, где население испытало такие же ужасы.
В Эрзруме, Битлисе, Себастии и Диарбекире местные власти предоставили льготы высылаемым: им дали срок от 5 до 10 дней и разрешение продать часть имущества и нанять телегу—одну на несколько семейств. Но несколько дней спустя люди возвращались в город, бро-
[ стр. 330 ]
сив телеги на дороге. Караваны на следующий день, а иногда через несколько дней, натыкались на бандитов или крестьян-мусульман, которые грабили их до нитки. Бандиты объединялись с жандармами и убивали немногих находящихся в караванах взрослых мужчин или юношей. Насильники похищали женщин, девушек и детей; старух жандармы погоняли хлыстами, оставляя их умирать от голода на дорогах. Один из очевидцев рассказывает, что женщины, высланные из провинции Эрзрум, брошенные в Харбердской равнине, через несколько дней все поголовно умерли от голода (ежедневно умирало по 50—60 человек); власти ограничились посылкой людей для погребения жертв, чтобы предотвратить опасность, угрожающую здоровью мусульманского населения. Одна маленькая девочка рассказывает, что, когда жители Марзвана, Амасии и Токата прибыли в Сарыкишла (между Себастией и Кесарией), на глазах у местных властей детей силой отобрали у матерей, спрятали в различных помещениях и только после этого заставили караваны продолжать путь. Затем известили жителей соседних деревень, что каждый может взять детей по своему выбору. Девочка и ее подруга были похищены и увезены одним турецким офицером. В каждом городе и в каждой деревне прибывшие караваны из женщин и детей выстраивали перед зданием губернатора, чтобы мусульмане могли выбрать для себя кого захотят. Так рассеялся караван, отправившийся из Байберда; оставшиеся женщины и дети были брошены в Евфрат, близ Ерзнка, в местечке Камах-Богаз. Две сестры милосердия из немецкого Красного Креста, возмущенные этими и аналогичными фактами варварства, отказались paботать; они отправились в Константинополь и лично посетили некоторые посольства, чтобы рассказать об этих зверствах. Злодеяния совершались всюду; и поныне путешественники встречают на дорогах этих провинций тысячи трупов погибших армян. Один путешественник-мусульманин на всем протяжении 9-часового пути из Малатии в Себастию видел трупы мужчин и женщин. Все мужчины-армяне из Малатии были вывезены оттуда и умерщвлены, все женщины и дети силой обращены в мусульманскую веру. Ни один армянин не может появиться в этих местах, так как каждый мусульманин, особенно же бандиты и жандармы, считает своим долгом убить его на месте.
[ стр. 331 ]
Недавно Зограб и Вардкес — депутаты оттоманского парламента — армяне, отправленные в Диарбекир, чтобы предстать перед военным судом, были убиты по дороге близ Алеппо. В этих провинциях армянин может путешествовать лишь под мусульманским именем или инкогнито.
Что касается положения женщин, то об этом мы уже говорили достаточно подробно; человеческая жизнь здесь вообще ни в грош не ставится.
Та же судьба постигла солдат-армян. Все они были разоружены и теперь работают на строительстве дорог. Нам известно из источников, заслуживающих доверия, что солдаты-армяне из провинции Эрзрум, работавшие на дороге Эрзрум—Ерзнка, были все перебиты; солдаты-армяне из провинции Диарбекир были убиты на дорогах Диарбекир—Урфа и Диарбекир—Харберц. Только из Харберда 1800 солдат — армянских юношей было послано для работы в Диарбекире; все они были убиты в окрестностях Аргана. У нас нет сведений из других районов, но несомненно, что и там солдат постигла та же судьба. Во многих городах повесили армян, находящихся в тюрьмах, о которых вначале просто забыли. Только в одной Кесарии в прошлом месяце было повешено несколько десятков армян.
Во многих местностях армянское население, чтобы сохранить жизнь, выразило желание принять магометанство. Так было и во время прошлой резни, но на этот раз им чинили всякие препятствия. В Себастии пожелавшим принять мусульманскую веру предложили передать своих детей до 12 лет правительству, обещав разместить их в сиротских приютах; от взрослых потребовали согласия на выезд в места, указанные правительством.
В Харберде мужчинам не разрешили переменить веру; что касается женщин, то от них потребовали, чтобы при обряде обращения присутствовал мусульманин, готовый вступить в брак с обращенной. Многие женщины-армянки предпочли броситься в Евфрат вместе с грудными детьми или лишали себя жизни другими способами. Евфрат и Тигр стали могилой тысяч армян.
Армяне из черноморских городов: Трапезунд, Самсун, Керасунд и др., принявшие мусульманскую веру, были высланы в глубь страны, в города, населенные одними мусульманами. Город Шапин-Карахисар. население которого оказало сопротивление разоружению и высылке,
[ стр. 332 ]
подвергся обстрелу; все жители города и окружных селений, в том числе епископ, были безжалостно вырезаны.
Достаточно сказав, что на всем пространстве от Самсуна до Сгерда и Диарбекира ныне не осталось ни одного армянина. Большинство погибло во время резни, часть увезена, часть обращена в магометанскую веру.
В летописях истории нет и не было подобных гекатомб; армяне периода царствования султана Абдул-Гамида ныне кажутся счастливцами.
Его преосвященство Анания Азарапетян, байбердский епископ, был повешен. Преосвященный Тер-Хоренян,. харбердский епископ, был изгнан в мае месяце из города; не успел он отъехать, как был зверски убит. Излишне говорить о замученных священниках. После высылки населения церкви подверглись разграблению и. были превращены в мечети и конюшни. В Константинополе началась продажа предметов культа и утвари из армянских церквей; туда же, в Константинополь, турки стали привозить детей, отнятых у несчастных матерей-армянок.
Население Киликии было выслано в провинции Алеппо, Дейр Зор или Дамаск, где оно обречено на гибель от голода.
Замысел правительства заключается, очевидно, в том, чтобы раз и навсегда покончить с армянским вопросом, истребив все армянское население во всей Турции. И этот замысел осуществляется даже в окрестностях Константинополя.

АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3504, л, 99—101.


177. События в Сасуне и Муше

(Из докладной записки, поступившей в Министерство иностранных дел России 11 ноября 1915 г.)
В августе 1914 года в Эрзерум приехали представители Иттихада Бехаэтдин Шакир, Наджи-бей и Хильми-бей для переговоров с армянами. Целью их приезда было выяснить позицию армян в случае русско-турецкого столкновения; им была также поставлена задача скло-
[ стр. 333 ]
нить армян на сторону Турции. Они говорили: «Россия и ее союзницы не в силах противостоять центральным империям; весь магометанский мир, от Марокко до Белуджистана и Афганистана, сплотился вокруг Турции для борьбы против России, Франции и Англии; на Кавказе примкнут к нам грузины и мусульманские племена, которых Турция сорганизует и снабдит оружием. Но удача наших действий на Кавказе находится всецело в ваших руках, и в случае вашего согласия стать во главе кавказского антирусского движения достаточно будет двинуть на Кавказ войско в 200—300 тысяч человек, чтобы отбросить русских за Кавказский хребет; по изгнании русских на северо-западе мы организуем автономную Грузию в пределах Кутаисской, Тифлисской, Батумской и части Трапезундской губерний, в северо-восточной части выделим автономную мусульманскую область в составе Дагестана, Бакинской и части Елизаветпольской губернии и, наконец, в центральной части образуем автономную Армению из Эриванской, Карсской и западной части Елизаветпольской губерний, с присоединением к ним прилегающих частей Эрзрумского, Ванского и Битлисского вилайетов».
Уполномоченные армян, многие из которых впоследствии были повешены и убиты, отвергли предложение младотурок и заявили, что, в случае русско-турецкой войны, во все ее течение не будут преследовать политических целей и, как в России, так и в Турции будут держаться лояльной политики по отношению к своим правительствам; желание Турции объявить войну России ими было названо авантюрой, угрожающей существованию Турции; спасение Турции армяне находили в соблюдении ею строгого нейтралитета. Бехаэтдин Шакир такое отношение армян к выступлению Турции квалифицировал как измену интересам и идеалам Турецкой империй...
В конце ноября 1914 года младотурки возобновили свои попытки склонить армян к активному выступлению на стороне Турции...
Армяне категорически отклонили все предложения турок.
Уходя с совещания, турецкие делегаты заявили армянам: «На Кавказе армяне явно выступили на стороне России и являются помехой стремлениям Турции: от-
[ стр. 334 ]
ветственность за турецкие неуспехи всецело ляжет на вас, армян».
В своей декабрьской неудаче, когда русскими войсками были уничтожены IX, X и XI корпуса, турки винили христиан, главным образом армян, и в конце декабря 1914 года стали обезоруживать армян-солдат и полицейских, а затем начались массовые убийства и аресты среди армянского населения. В феврале преследования превратились в избиение способного носить оружие населения в деревнях, например, в Цронке, Варденисе, Айледжане и т. д. Делались также попытки захватить главарей армянских организаций, разоружить население и уничтожить армянскую твердыню, Сасунскую горную область. Армянам оставалось или добровольно предоставить себя вырезать или взяться за оружие для защиты своего физического существования. Для Мушской долины и Сасуна наступили черные дни самообороны. После двукратной неудачной попытки уничтожить население, причем были пущены в дело регулярные войска, турецкие власти, опасаясь повсеместного восстания, вновь вступили в переговоры с армянами. Армянами на этот раз было предъявлено требование:
1) не разоружать армян,
2) прекратить массовые избиения,
3) отказаться от проекта выселения армянского населения,
4) не трогать Сасуна.
Власти, предполагая, что число вооруженных армян не менее 20 000 человек, хотя в действительности их было вдвое-втрое меньше, приняли условия армян, и гонения временно прекратились...
Турецкое правительство с фронта стягивало в Муш все новые войска, число которых временами доходило до 20 000 штыков... В мае были переброшены из Битлиса в Муш еще новые войска, а из Вана прибыли жандармские полки под командой Казим-бея. В середине мая началась правильная осада окраинных волостей Сасуна, а именно Псанка, Хулпа, Хианга и Шатаха. Непрерывные наступления регулярных и иррегулярных войск с конца мая по 12-е июня были отбиты армянами с большим уроном для турок; но в вопросе проведения плана уничтожения армянского населения г. Муша и долины турецкими властями, по-видимому, было решено не оста-
[ стр. 335 ]
навливаться ни перед какими жертвами. Армяне, спустившись с гор, окопались в расстоянии 2500—7000 метров от турецких войск, на высотах, господствующих над городом. Турки вывезли из Муша архив, ценности, провиант и амуницию и укрепились в самом городе и в окрестных деревнях. В конце июня турецкие власти предложили армянам прекратить сопротивление и переселиться в Урфу, причем заявили, что мужчины будут отделены от женщин. В это же время были умерщвлены армяне-арестанты и 500 армян-солдат, до того обезоруженных и переведенных на положение двуногой перевозочной силы. Население ни минуты не сомневалось, что в случае согласия на условия властей, его ожидает поголовное уничтожение, и отказалось выполнить требование правительства. Вся область восстала. В долине немыслимо было бороться против пушек и пулеметов. В течение 4 дней войсками были разрушены и сожжены город Муш и селения долины; ими не были пощажены дети, женщины и старики. Спасшаяся незначительная часть населения укрылась в сасунских горах. Сасунцы несколько раз пытались прорвать цепь турецких войск и спасти население от резни, но за неимением орудий и пулеметов, эти попытки не могли иметь успеха. К середине июля прибыла в Мушскую долину дивизия войск, кажется, под командой Бекир-Сами, и 19-го июля турки прорвались в Сасун, а 22-го, после ожесточенных боев, заняли горы Кепин и Андок. Дальнейшее сопротивление для армян стало немыслимым, тем более, что патроны и провизия у них были на исходе; и армяне были вынуждены разбиться на мелкие группы и начать партизанскую войну, продолжающуюся, вероятно, и до сих пор. Между 12 июня и 19 июля мушские и сасунские армяне отвлекли на себя свыше 25 000 регулярных турецких войск и еще большее количество курдских аширетов; благодаря этому обстоятельству турецкий фронт был настолько ослаблен, что русские войска без особого со стороны турок сопротивления дошли до сел Варденис и Мкрагом, на расстоянии 4-х часов ходьбы от которых находились позиции армян-повстанцев... (прим. 34).

Предводитель армянской обороны Сасуна и Муша Тер-Минасян
АВПР, Политархив, д. 3484, л. 139— 141.
[ стр. 336 ]


178. Сотрудник генерального консульства США в Константинополе американскому послу в Турции Моргентау


Перевод с английского
Константинополь, 11 ноября 1915 г.
Имею честь довести до Вашего сведения, что г-н Степан Семухин, управляющий зданием Императорского российского посольства в Константинополе, возвратившись из Ангоры, куда он был выслан вместе с группой из 129 русскоподданных армян, арестованных в ночь с 9 на 10 сентября 1915 г., сообщил следующее:
«В ночь с 9-го на 10-е сентября 1915 г. 129 русскоподданных армян были арестованы и заключены в центральную тюрьму Стамбула. Аресты были произведены без предварительного уведомления, под предлогом необходимости небольшой проверки армян. Поэтому они были вынуждены предстать перед турецкими властями, не захватив с собой никакой одежды и предметов повседневного обихода. Некоторые из них были арестованы даже в одном ночном белье и успели лишь захватить с собой пальто.
В течение двух с половиной суток, которые арестованным пришлось провести в центральной тюрьме, им не давали никакой пищи. Те, кто имел деньги, покупал хлеб через тюремщиков по цене 5 пиастров за буханку.
В пятницу ночью им было сказано, что на следующий день рано утром их отправляют в Ангору и что они должны уплатить по 173 пиастра в возмещение расходов по перевозке их поездом. Те из заключенных, которые заявили, что не имеют при себе такой суммы, были обысканы, и у них было отобрано то, что они имели. Представители властей конфисковали 16 бумажных рублей, которые нашли у одного из арестованных. Сумма, собранная таким образом, оказалась достаточной для покрытия расходов по перевозке всех арестованных, за исключением пятерых, которых заставили идти пешком, Среди них был старик 75 или 80 лет, который не смог вынести изнурительного пути и по дороге умер.
В субботу утром, перед отправлением заключенных на железнодорожную станцию, им было приказано бросить шапки и одеть фески. Те, кто не смогли раздобыть феску, шли с непокрытой головой. Жандармы, конвоировавшие их до станции Гайдар-паша, не
[ стр. 337 ]
позволяли им покупать хлеб. Но когда поезд тронулся, сами жандармы стали продавать им хлеб по пяти пиастров за буханку.
По прибытии в Ангору арестованных заперли в грязном помещении, где они спали вповалку, в большой тесноте. Они были совершенно заброшены в этой дыре, и им с величайшим трудом удавалось добывать немного хлеба по той же цене, что и до этого. Наконец, после 16 дней пребывания в таких нездоровых условиях, их выпустили и весьма строго приказали в городе вести себя прилично.
Из этих 129 высланных российских подданных едва ли двадцать человек могут обеспечить себе пропитание. Все остальные находятся в бедственном положении и часто остаются без пищи в течение многих дней.
Их несчастья, однако, этим не ограничились. Эти высланные видели, как преследуют армян в Ангоре, а армяне составляют 4/5 населения этого города.
Турецкие возчики, отвозившие армян к месту резни, сами говорили русскоподданным высланным, что всех армян убивали дубиной или расстреливали из револьвера, как только возчики выезжали за город. Самые закаленные люди не могли без содрогания видеть эту ужасную картину. Двое из турецких возчиков, не в силах перенести этих ужасов, умерли. Находясь в окружении людей с жестокими и кровожадными инстинктами, эти несчастные изгнанники страдают не только от своего теперешнего тяжелого положения, но главным образом от страха и предчувствия мучительной смерти, которая неизбежно ожидает их.
Женщины и дети были отданы другой группе мучителей, в руках которых они страдали больше, чем их отцы, братья и мужья. Перед смертью женщины и девушки были обесчещены этими человекоподобными зверьми.
Сейчас Ангора— мертвый город. Все магазины закрыты. Все товары, принадлежащие армянам, продаются с аукциона. В шесть часов вечера все становится мрачным и печальным, и даже турецкие семьи охвачены страхом.
Таково зрелище, представшее перед глазами русских высланных, обреченных на столь жестокую судьбу».

Дж. Деудес
АВПР. Политархив, д. 3504.
[ стр. 338 ]


179. Патриарх западных армян архиепископ Завен начальнику епархии в Америке архимандриту Вегуни


Перевод с армянского
Константинополь, 28 декабря 1915 г.
Мы поручили начальнику епархии в Болгарии информировать Вас о содержании нашего письма, чтобы сообщить американским армянам вести о той потрясающей резне, которая происходит в Турции с целью уничтожения целой нации. Я думаю, что история не знала подобной резки. Какие бы слухи ни дошли до Вас, я не представляю, чтобы нашелся кто-либо, способный описать ужасные избиения, происшедшие за последние 8—9 месяцев в Турции, от края до края, во время которых не пощадили даже самую маленькую деревушку, глубокого старца или новорожденного. Избиения, происходившие при гамидовском режиме или раньше, армянские или греческие, болгарские или ливанские,— ничто по сравнению с этими. То, что предпринято на этот раз, является программой поголовного истребления, и сегодня, когда она осуществлена, можно сказать, что армянин на своей родине стал исторической редкостью. Некоторые губернаторы (Решид— диарбекирский, Абдулхалик— битлисский, Тахсин— каринский и др.) хвастливо телеграфировали центральному правительству, что в управляемых ими округах не осталось уже ни одного армянина. На этот раз на мирный народ обрушилась не чернь, а само правительство, проводившее свою программу через солдат, жандармерию, полицию и, особенно, через разбойничьи шайки. Приказ был дан из центра и повсеместно безжалостным образом приводился в исполнение. Прежде всего была арестована интеллигенция. Тех, кого можно было оклеветать в поспешных решениях воинских присутствий, повесили. Даже самое безобидное оружие было отобрано, многих осудили за наличие у них несуществующего оружия. Народ был прогнан от родных очагов, покинул все и по пути был разграблен и истреблен. От Самсуна до Тигранакерта не спасся почти ни один армянин. Молодые женщины и девушки были похищены, а дети вырезаны. Резня была потрясающей в Муше, Багеше, Тигранакерте, Едесии, Трапезунде, Шапин-Карахисаре, Keги, Балу и Ерзнка-
[ стр. 339 ]
Камахе, где почти ни один армянин не уцелел, не были пощажены ни старики, ни дети. В других провинциях Армении некоторым удалось спастись, но таких— не более пяти процентов. Во многих городах и селениях вряд ли можно найти сегодня одну или двух женщин. Горы и бойкие дороги покрылись трупами. Волны рек днями несли трупы. Особо пострадали Малатия и Харберд: вблизи этих городов были истреблены местные армяне; та же судьба постигла все караваны беженцев, прибывшие из других провинций и проходившие через эти места. Армянское население Муша и его долины вместе с армянами Буланыха и Хнуса заперли в домах и сараях и предали огню. Из Багета и окрестностей все еще нет вестей о спасении хотя бы одного армянина; в Тигранакертском вилайете вырезаны не только армяне, но даже айсоры и халдеи, а за неисполнение приказа губернатора о проведении резни три турецких каймакама смещены с должности и убиты. В Трапезунде и его окрестностях почти все армяне вырезаны или утоплены. Из Балу и Кеги мы до сих пор не имеем сведений о спасении хотя бы одного армянина. В Ерзнка и Камахе местные армяне, как и армяне из Байберда, Дерджана и Карина утоплены в Арацани, заживо похоронены или вырезаны. В Шапин-Карахисаре и Едесии народ не захотел добровольно умирать и отважился на какое-то сопротивление. Армяне-мужчины из Ангоры, вместе с ранее высланными сюда константинопольскими армяками, были уведены в Йозгат и в пути истреблены. О подробностях не буду говорить, очевидцы рассказывают о таких зверствах, которые никогда не были вписаны в историю человечества, даже в дохристианские времена Армяне, изгнанные из своей вековой отчизны, были угнаны на юг; днями и месяцами армяне шли и шли, подвергаясь грабежу и насилию со стороны отрядов «чете». Подобно пленникам древних времен, караваны армян, по прибытии в каждый город, выставлялись на площадях, куда приглашались мусульмане, чтобы выбирать понравившихся. Большинство мужчин уже было убито у себя на родине, остальных убили в пути отряды «чете» и жандармы, дети были отобраны у матерей и как товар, не имеющий хозяина, переданы мусульманам (в этом отношении отличился центр уезда Шар-Гышла в Себастии, где у всех проходивших здесь
[ стр. 340 ]
беженцев дети отбирались у матерей). Молодых женщин и девушек почти всех изнасиловали; и из этого несметного числа людей только жалкие остатки добрались до Месопотамии.
Джихат был полностью применен в этой стране, армяне поставлены вне закона и признаны врагами ислама, их жизнь, честь и имущество отныне по праву принадлежали туркам; убийства, насилия и грабежи стали религиозным долгом даже для официальных лиц. Вначале не разрешалось обращение армян в магометанскую веру или ставились различные условия. Принявший ислам, например, должен был жить за пределами своей родины, в угодном для правительства месте, без промедления отдать своих детей на обучение и воспитание в мусульманском духе, сразу же установить брачные связи с мусульманскими семьями и т. д.
Таким путем, в чаще всего насильственно, во многих местах многочисленные армянские семьи сменили свою веру и остались мусульманами до сего дня. Например, в уезде Кесария число таких семейств превышает 1000, в вилайете Себастия (Евдокия, Кангал, Шар-Гышла, Амасия и т. д.)— около 800, в Харбердском вилайете (Харберд, Арабкир, Акн, Малатия) около 1000 семейств. Неофициальная исламизация вскоре стала официальной. Начиная с августа, турки приступили к открытым действиям, и даже со стороны официальных лиц проводились пропаганда и насилие. Семьи солдат, которые почти отовсюду были выселены, отправлены в мусульманские села и там принудительно обращаются в магометанство. Армянские солдаты подверглись более строгим притеснениям, и тысячи из них под угрозой смерти уже приняли ислам. По армейским корпусам разосланы даже официальные распоряжения об исламизации солдат и офицеров. В Себастии, Малатии, Харберде, Евдокии и других местах открыты сиротские дома, якобы «для воспитания детей павших солдат», но в большинстве своем это армянские дети. В любом селе или городе, и даже в Константинополе, домах мусульман полным-полно армянских девушек.
Монастыри и церкви большей частью разрушены или осквернены: церковь Сурб Карапет в Муше разрушена пушечным огнем до основания, также Кармир
[ стр. 341 ]
Ванк в Карине, Сурб Пркич и Сурб Саркис в Себастии и другие. Духовенство почти целиком перебито, и до сих пор не получено сведений ни об одном уцелевшем священнике. Из епархиальных начальников епископ Смбат Саадетян из Карина, угнанный со своей паствой в сторону Месопотамии, убит разбойниками недалеко от Камаха.
Трапезундский архимандрит Геворк Турян, сосланный военным судом Карина, убит в пути; архимандрит Шапин-Карахисара Вагинак Торекян пал жертвой во время бомбардировки города; архимандрит Байберда Анания Азарапетян был повешен по решению местных властей; архимандрит Муша Вартан Акопян умер в тюрьме, избитый палками; архимандрит Тигранакерта Мкртич Члхатян умер в тюрьме от пыток; архимандрит Евдокии Шаварш Саакян, арестованный и высланный в Себастию, убит в пути; архимандрит Харберда Псак Тер-Хоренян, закованный в цепи, был зарезан вместе с другими по пути в Тигранакерт; Йозгатский епископ Нерсес Даниелян убит вместе с другими 450 йозгатцами недалеко от Себастии, у берегов Алиси; архимандрит Едесии Артавазд Галентерян убит перед резней вместе с 60—70 другими армянами в центре города. Гибель епископа Балу Езника Галпакчяна; архимандрита Багеша Сурена Гамеляна, архимандрита Сгерда Егише Чанояна, архимандрита Чарсанджака Геворга Налбандяна, архимандрита Ерзнка и Камаха Мелкиседека Овивяна, архимандрита Самсуна Амазаспа Егисеяна и епископа Гюруна Хорена Димаксяна достоверна, но обстоятельства их смерти пока неизвестны. Присуждены к тюремному заключению: епископ Кесарии Хосров Пехрекян— пожизненно и архимандрит Брусы Паргев Даниелян— на пять лет, но их местонахождение неизвестно. Епископ Никомедии Степанос Овакимян, архимандрит Конин Гарегин Хачатурян и епископ Пандырмы Карапет Мачлымян высланы вместе с паствой, первый— в Алеппо, второй— в Мамбидж и третий— в село Азизие в районе Килиса. Кроме них, из епархиальных начальников в живых остались: епископ Гнел Галемкерян, находящийся в Себастии под домашним арестом, епископ Измира Маттеос Инджеян и епископ Хаджи на Петрос Сараджян. Не был пощажен даже св. католикос Киликии Саак, который сначала был сослан в
[ стр. 342 ]
Баб, близ Алеппо, а затем в Ерусалим, где и пребывает ныне.
В этой всеобщей звериной бойне число наших жертв не менее миллиона; все оставшиеся армяне, кроме армян Константинополя, Измира, Кютахии и некоторых солдатских семей из протестантов и католиков, высланы и угнаны в пустыни.
Выселенные почти ничего не могли взять с собой, а то, что имели при себе, вскоре отдали официальным и неофициальным разбойникам. В константинопольских газетах Вы прочли, наверно, об указе, изданном 14 сентября, согласно которому конфискация поместий и имуществ армян узаконивается. Закон уже проводится в жизнь специально созданными комиссиями
Горсточка армян из внутренних уездов которая достигла Мосула и Алеппо, а оттуда добралась до Шама и Керека, рассеялась по разным селам. Армяне же, высланные из окрестностей Константинополя и Киликии, находясь несколько месяцев в пути, тысячами погибали от голода и болезней на дорогах, в горах и вдоль линии железной дороги; собрав в Алеппо, их также выслали вместе в другими в чуждый для них по своему климату, языку, вере, национальности и быту край.
Гонения все еще не прекращаются. Из константинопольских армян по настоящее время выслано до 5000 человек— холостых или родом из провинций, а из Измира— около 100 человек. Высылка армян продолжается. Около 2000 семей, все еще оставшихся в районе Конин, разбрелись по окрестным деревням по 5—10 человек, так же поступили и в других местах— в Тарсоне, Адане, и т. д. Народ все еще скитается, нигде не чувствуя себя в безопасности; армян из Алеппо гонят дальше, тех, кто в Мамбидже и Срудже, перебрасывают в другие места, и все эти гонения преследуют цель— обречь народ на вымирание, либо заставить его в отчаянии принять ислам. Вести из пустынь заставили бы заплакать даже каменные сердца; трупы сынов Армении стали добычей собак и зверей, некому их похоронить. В этих пустынях, где... даже араб и курд не имеют пропитания, естественный конец для армянина— голодная смерть. Образованные армянские женщины и девушки, подобно невольницам, стали предметом купли-продажи. Тиф и другие болезни ко-
[ стр. 343 ]
сят людей, и пока что никто не жалеет нас. Дикие звери и хищные птицы насытились нашими телами, горы окрасились нашей кровью и ущелья наполнились нашими костями, но наши палачи все еще не насытились и, подобно тиграм, наслаждаются, мучая свои жертвы. Слезы стольких невинных не смогли растрогать очерствелое небо и вызвать дождь милосердия.
Под предлогом ванских событий, наших перемещений на кавказской границе, а также под тем предлогом, якобы армяне намеревались поднять восстание во внутренних провинциях... эта давно намечаемая программа истребления армян была приведена в исполнение. Османские государственные деятели заявили, что не допустят, чтобы Армения, подобно европейским областям, ушла из-под их власти. Отменой капитуляций османское правительство развязало себе руки и начало действовать смело и безоговорочно. Угрозы союзных держав не только не возымели никакого действия, но явились причиной более суровых гонений. Их неудачи в нынешней войне придали смелость османским правителям для доведения до конца программы истребления нашей нации,
Для османских должностных и неофициальных лиц все наши мольбы и слезы ничего не значат. Неофициальные и полуофициальные указания нейтральных иностранных государств не возымели никакого воздействия. Неоднократные обращения американского посла и болгарского посланника не оказали никакого влияния и не смогли приостановить гонения, ибо османское правительство считало армянский вопрос своим внутренним делом и отменой капитуляций не разрешило ни одному государству вмешиваться в эти дела. По Стечению обстоятельств, в протестах ни одного из правительств не было и нотки угрозы.

ЦГИА Арм. ССР, ф. 57, оп. 2, д. 672, л. 72—75.


180. Резня в Муше и Сасуне в 1915 году


Перевод с армянского
(Из воспоминаний очевидца)
Сасунские армяне, из опасения резни, давно уже перестали поддерживать связь с городом и укрылись в своих неприступных горах.
[ стр. 344 ]
После 20 июня [1915] городские ворота закрылись для всех армян Мушской долины, и переходить из села в село средь бела дня стало невозможным, вследствие чего мы лишились точной информации о происходящих событиях...
23 июня 10 курдских всадников явились в нашу деревню и потребовали от сельских властей десять овец, десять мер муки и десять штук войлока.
После того как требование курдов было безвозмездно удовлетворено, один из них, по имени Тамо-Али, сказал: «Армяне! Я должен сказать вам правду. Получен приказ султана о том, что все армяне, проживающие в стране османов, должны быть безжалостно истреблены. Сильванские армяне уже вырезаны... Через четыре-пять дней и здесь начнется резня, все до едина будут истреблены, в живых не останется ни одного человека...».
Ночью 25 июня из Хасгюха нам прислали письмо, в котором говорилось: «Мрачные, черные тучи нависли над нами. Хаджи Муса-бек с 2500 всадниками и пехотой уже два дня как расположился в нашем селе...».
27 июня в село Арах ворвался ванский сотник Кямиль-эфенди во главе 200 жандармов и курдов. Всех мужчин, за исключением стариков, связали и заперли в большом хлеву. При попытке к бегству были убиты Тигран, Воскан и Каро, а Степана тяжело ранили. Жандармы разогнали женщин, собравшихся ехать в Муш для выражения своего протеста правительству. Утром 28 июня, еще до восхода солнца, Кямиль-эфенди вместе со своим отрядом направился в сторону монастыря Аракелоц, захватив с собою 55 связанных по рукам арахских мужчин. О происшедших там фактах эрзрумский жандарм Ахианд впоследствии рассказал мне следующее.
«Как только мы пришли к монастырю, Кямиль-эфенди, опершись ногой на высокий камень, приказал расстрелять армян. Мы тотчас направили дула 200 винтовок на закованных в цепи армян и открыли огонь.
Когда мы подошли, чтобы проверить, все ли убиты, один из них вскочил и, освободившись от веревок, пустился бежать в сторону Мэринского ущелья. Весь отряд, стреляя, погнался за ним. Только после долгой погони мы смогли в тесном ущелье застрелить его».
Я лично посетил место описанного преступления и
[ стр. 345 ]
собственными глазами увидел высохшие под солнцем 55 скелетов убитых.
В то время как Кямиль-эфенди вел 55 невинных молодых крестьян для принесения их в жертву на земле исторического монастыря, из Хасгюха в сторону Бердака, Араха, Деркевана и Аликрана мчались всадники, вздымая столбы дыма и пыли. Наше селение находится в 4-х километрах от Бердака и Араха и расположено на склоне высокой горы. С этой высоты мы видели все, что происходило на равнине.
Убивая жнецов, пастухов и поливальщиков полей, всадники Хаджи Муса-бека ворвались в деревню и, выгнав людей из домов, вместе со стадами скота и овец, погнали в поле, забрав с собою все их добро и имущество, вплоть до метлы.
Имея в виду неприступность гор, Хаджи Муса-бек спешил покончить с находящимися на равнине армянами, чтобы на следующий день напасть на село Аваторик.
С нами на крыше дома стоял и смотрел на все эти гнусные зрелища постоянный сборщик податей Юсуф вместе с двумя жандармами, три дня тому назад прибывшими в деревню, а также знакомый нам курд Тондо.
Юсуф испугался и попросил отправить его. Он получил собранные заблаговременно подати в сумме 3000 курушей и тотчас же уехал.
Мы попросили Тондо лично сходить в Бердак и Арах и доставить нам точные сведения о происходивших событиях. Он добрался до Бердака и, вернувшись, сообщил: «Армяне! Я не могу скрыть от вас правду, так как мы с вами часто делили хлеб и соль; найдите выход: либо вознеситесь в небо, либо скройтесь под землей,— ведь скоро не останется ни одного армянина. Если вы сейчас пойдете в село Бердак, то вам покажется, что в этой деревне наверное лет 50 никто не жил. Не уцелели даже собаки и кошки.
Увидев на улицах несколько трупов, я спросил у всадников Муса-бека о причине этого убийства. Они ответили: «Есть приказ о том, что впредь всякий, кто на земле османов произнесет имя Иисуса Христа, не Должен оставаться в живых». Они также сообщили, что всех крестьян гонят в нижние села и, запирая в амбарах, сжигают».
Таким образом, верхние села разграблены, а ниж-
[ стр. 346 ]
ние, как, например, Норшен, Сохгом, Охунк, Унан, Крдагом и другие, превращены в пепелище.
В ночь на 29 июня в амбарах Крдагома и Унана сгорело около одной тысячи армян: женщин, детей, молодых и стариков.
В течение одной ночи подобные события происходили в разных селах... Таким образом, Мушская равнина, где в течение многих веков жил и трудился армянин-землепашец, за один только день 28 июня (10 июля), по велению правителей Энвера и Талаата, превратилась в пустыню. В результате страшного побоища погибли 75 000 безоружных и невинных армян из 105 деревень.
Об этой резне городские армяне не имели понятия. Что же происходило в городе Муше?
Через начальника полиции Безета-эфенди Серват-паша позвал к себе городских купцов, ремесленников, чиновников-армян, в том числе и главу церкви Вардана-вардапета, всего до 350 человек, и заявил:
«По неизвестным мне причинам получен приказ, что вы все должны оставить Муш и переехать в Диарбекир до окончания войны». После этих слов он передал всех их в руки жандармов. В эту ночь среди армян-жителей города началась паника. 27 июня ничего нового не было сообщено, и армяне остались запертыми в своих домах. Утром 28 июня чауш, пройдя по улицам, оглашал: «Армяне! Согласно приказу мутесаррифа-паши вы обязаны явиться в 10 ч. к канцелярии правительства вместе со своими фургонами, лошадьми, скотом, всем вашим добром и семьями для следования в Диарбекир; кто не подчинится этому приказу, будет выслан из города и имущество его будет конфисковано».
Армяне не подчинились приказу и остались в своих домах. Но несмотря на то, что сопротивление армян Мушской равнины было столь незначительным, Серват-паша приказал установить четыре пушки на городских высотах и направить их жерла в сторону армянского квартала. Во всех концах города окопались вооруженные пулеметами и винтовками войска и ждали приказа.
Утром 29 июня городские полицейские в сопровождении вооруженных жандармов двинулись в сторону верхнего квартала с целью насильственной вы-
[ стр. 347 ]
сылки армян в неизвестном направлении. Укрывшаяся в доме Асатура-аги группа вооруженных молодых армян организовала самозащиту. Узнав об этом, Серват приказал открыть артиллерийский огонь. 12000 армян были поставлены перед фактом роковой гибели, н под градом пуль, все, как один, стали защищаться, решив умереть с честью.
Из окрестностей города двинулись войска, по пути поджигая дома. Ведя неравную борьбу, армяне отступили и сосредоточились в ущелье города. Турецким войскам помогали также городские жители-турки и только что прибывшие отряды.
Положение армян становилось все хуже и хуже. Многие из защитников погибли. Не хватало патронов. Под ядрами пушек день и ночь горели и превращались в пепел армянские дома.
Перепуганные женщины и дети, топча друг друга, бегали и прятались в подвалах домов, в ущельях. В ночь на четвертый день измученная и отчаявшаяся армянская молодежь, простившись со своими родными, попыталась выйти из окружения. Многие из них, встретившись с погромщиками, погибли, и только незначительной части удалось вырваться из кольца и скрыться за пределами города.
Ранним утром 3 июля кровожадная банда с яростью ворвалась в ущелье, где были вырезаны и сожжены десятки тысяч женщин, детей и стариков.
В городе и долине Муша не осталось ни одного живого армянина, и только среди развалин и пепелищ виднелись их почерневшие трупы.
В честь этой «победы» правительство отдало распоряжение об «отдыхе» и разрешило поделить награбленное имущество армян.
Правительство самым строжайшим образом заранее предупредило всех жителей-мусульман, что «если кто посмеет приютить у себя дома детей, женщин и девушек из армян, то при обнаружении их укрыватель будет считаться армянином и поплатится головой».
Этот приказ, проводимый под контролем сыскной полиции города, возымел свое действие. Никто из турок не посмел приютить в своем доме ни детей, ни девушек, между тем в селах курды помогали спастись бегством. От спасшихся таким путем и добравшихся до наших гор беглецов мы и услышали страшные, ду-
[ стр. 348 ]
шераздирающие рассказы о всех тех злодеяниях, которые они видели своими глазами...
А армяне, которые каким-то чудом еще оставались в живых, бежали из отдаленных и ближайших местностей и прибывали на гору Андок (Сасун) или в Ханасар (недалеко от долины Муша). В середине июля на Андоке скопилось 45 тысяч народа, а в Ханасаре— 15 тысяч. Многочисленные курдские племена из Хианка, Баткана, Сарме, Шекудана и Быдара с начала мая ежедневно совершали нападения на Андок, но под ударами храбрых сасунцев обращались в бегство; без войск и пушек они не могли подавить сопротивление армян.
Кямиль-эфенди, после истребления армян в Арахе, приказал убить также находившихся в монастыре Аракелоц 30 сирот, старика— настоятеля монастыря, 70 человек экономок и рабочих...
1 августа на заре Кямиль-эфенди с 300 солдатами с высот Цирнкатара напал на скопившихся в горах Аваторика безоружных армян, вступил в деревню Ханасар и предал пожару 60 домов. Уцелевшие армяне разбрелись в разные стороны.
5 августа мы получили известие о том, что Казум-бек, завершив сасунскую резню, продвинулся оттуда в сторону Кана и со своими войсками переночевал в горах у села Крнка.
В тот же день со стороны долины по направлению к Ханасару выступило войско Хаджи Мусы; снялся с места и Казум-бек. В 11 ч. дня они напали на аваторикцев и еще до заката солнца в этом овраге истребили 500 человек.
С целью проведения систематических обысков для ловли и уничтожения укрывшихся в убежищах последних оставшихся армян Мурад-бек с войском в 500 человек остался в селении Семал; Кямиль-эфенди с 300 солдатами обосновался в монастыре Аракелоц, а Хаджи Муса и другие действовали там, где была надобность.
Однажды, когда Кямиля-эфенди посетил Мурад-бек, один из наших сообщил, что он вызывает меня. Когда я явился к нему, он мне сказал: «Мастер, знаешь в чем дело? Мурад-бек говорит, что женщин и детей, не имеющих мужей и отцов и осиротевших, следует отправить в сторону Диарбекира, там места теп-
[ стр. 349 ]
лые, пусть живут себе; те же, которые имеют мужей, останутся здесь; мастер, ты с нашими чаушами отправляйся в село и зарегистрируй таких». Приказ был немедленно выполнен; и в тот же день жандармы вывели из Араха 300 женщин и детей и увели их по дороге к Мушу.
На четвертый день в 12 часов ночи дверь нашего дома открылась, и к нам в комнату вошла какая-то женщина с испуганным лицом, распущенными по плечам волосами, в разорванной одежде и, окаменевши, удивленно уставилась на нас. Вначале я не узнал ее, но когда моя мать обратилась к ней с вопросом: «Манишак, это ты?»— я сейчас же вспомнил ее. Манишак была в числе тех женщин, которых отправили в Диар-бекир. Она села и рассказала следующее:
«Нас увели 20 жандармов и доставили на берег реки Мурад; уже вечерело, когда нас остановили и начали обыскивать. Отняли все, что нашли. Затем, заставив отойти назад, стали в нас стрелять. Объятые ужасом, поднимая крики и вопли, мы искали спасения в волнах реки Мурад.
Стоящие на берегу жандармы беспрестанно стреляли в нас. Я тоже отдалась течению и поплыла вперед, но когда стало темно, схватилась за прибрежные травы и оставалась в таком положении, пока не наступила ночь и не прекратилась стрельба. Кое-как я выбралась на берег и еле добралась сюда».
27 октября мутесарриф Шевки-паша с 22 всадниками приехал в Арах и потребовал, чтобы находившиеся там армяне немедленно зарегистрировались и отправились в Муш для принятия магометанства. Когда все собрались у дверей канцелярии местных властей, вооруженные милиционеры штыками погнали 600 пленников по дороге в Муш По прибытии в Муш из массы пленных отобрали всех мужчин— 150 человек и увели к востоку, в Битлис, а женщин и детей угнали на запад. О дальнейшей судьбе этих шестисот пленников мы не получили никаких известий и только позже узнали, что все они были убиты. Во всех тех местностях, где армяне сдавались в плен, повторилось то же, что и в Арахе.
В январе 1916 г. в Муше не осталось в живых почти ни одного армянина, только призраки одиноких женщин и детей, голых и бездомных, тайно бродили по
[ стр. 350 ]
улицам города и курдским селам. Армянские села Сасуна были сожжены и совершенно обезлюдели. Осталось только незначительное число портных, сапожников, плотников, каменщиков, ковалей и кузнецов, которые, укрываясь в разных местах, кое-как поддерживали свое существование.
Мой сосед, 60-летний Али-ага, был очень добрый турок. В эту зиму он укрыл у себя дома и спас семь армян. Однажды я спросил у Али-аги о судьбе моих 350 соотечественников, которых Серват-паша отправил в Диарбекир. Он рассказал мне следующее: «Мастер, как раз в это самое утро я, Хаджи Халим-эфенди и Багул-эфенди сели на лошадей и поехали в село Алишхан для перегона в Муш скота, сданного Багулом-эфенди армянам для ухода. Село было переполнено жандармами, которые сообщили нам, что 350 армян со своим предводителем заперты в саманнике. Заинтересованные этим сообщением, мы поднялись на кровлю одного домика и стали выжидать, чем все это кончится. Через полчаса сертебиб (военный врач) в сопровождении 150 жандармов подошел к саманнику, открыл дверь и приказал вывести оттуда армян. Все они были закованы и привязаны друг к другу, и все оказались нашими знакомыми. Их привели и выстроили в середине гумна. У переднего края стоял закованный сапожник Карапет-эфенди. Страшно бледные, с помертвевшими лицами смотрели они то на землю, то на ружья жандармов. В этот момент сертебиб подошел к Карапету-эфенди, вытащил револьвер и, направив дуло прямо ему в лоб, нажал курок; однако выстрела не последовало. Тогда сертебиб вторично прицелился, но и на этот раз осечка повторилась. Воспользовавшись этой заминкой, Карапет-эфенди с отчаянной мольбой обратился к сертебибу: «Доктор-эфенди, как видишь, бог бережет меня, давай и ты сохрани мне жизнь, не убивай меня». Но несчастный не успел закончить свою просьбу, как раздался выстрел, пуля пробила ему лоб, и он повалился наземь, Это послужило первым сигналом: стоявшие наготове жандармы тут же открыли огонь и убили всех. Эта печальная картина вызвала у нас слезы и так расстроила, что мы не могли уже присматривать за скотом и вообще заняться каким-либо делом и вернулись прямо в город».
[ стр. 351 ]
После 15 января турки впали в уныние и о чем-то тайно перешептывались; мы узнали, что русские подошли к Хнусу и туркам грозит опасность. 27 и 28 января город переживал тревожные дни. Улицы кишели аскерами и жандармами. Люди были в трауре, из всех домов слышались проклятия и плач. Турецкие женщины с проклятиями обвиняли свое правительство и говорили: «Это— наказание за невинно пролитую армянскую кровь...».
Спустя несколько дней, когда разбредшиеся по разным уголкам беглецы собрались в Муше, я подсчитал и пришел к заключению, что из 1200 жителей, населявших несколько месяцев назад Аваторик, осталось только 8 мужчин и 12 женщин и детей, всего 20 душ.
В те дни нашей единственной надеждой было то, что Ван, Битлис, Эрзрум будут присоединены к России, что не напрасно была пролита наша кровь. Рассеянные по всему свету армяне соберутся, приедут сюда, и через несколько лет страна вновь заселится армянами, а наши потери и лишения забудутся.

Егназар Карапетян
крестьянин из селения Аваторик Мушского уезда
Архив Института истории АН Арм. ССР, ф. 1, oп. 1, д. 219, л. 24—36


181. Из дневника турецкого врача

(Из корреспонденции, напечатанной в газете «День»)
После бурного морского прилива, когда море снова входит в прежние берега, на обнаженном песке, между скал, в колдобинах и ямах остаются обыкновенно рыбы, не успевшие уплыть, морские животные, раковинки, груды водорослей. Так и здесь, в Турецкой Армении, после неудавшегося натиска армии Халил-бея, организованного, по-видимому, по германской системе «коротких ударов», наши войска, идущие следом за отступающими турками, то и дело натыкаются на группы отсталых аскеров, брошенных раненых и больных, обозы, груды оружия, снарядов, патронов. Между этой добычей, крупной и мелкой, оказался, между прочим, турецкий врач, левантинец по происхождению, христианин, получивший образование в Париже, словом, интеллигентный человек, сдавшийся нам
[ стр. 352 ]
добровольно в г. Ахлате (на северном берегу Ванского озера).
У него среди немногих уцелевших вещей сохранилась записная книжка-дневник, в котором он записал историю всего пути своей дивизии, сделавшей поход из Сирии (из г. Хама близ Алеппо) в Битлис. Между данными, имеющими военное значение и потому не подлежащими опубликованию, в дневнике встречается немало любопытных бытовых штрихов и еще больше,— картин поголовного истребления армян, истребления, вначале спорадического, но потом введенного в систему рядом приказов из Константинополя.
Дивизия, назначенная вначале для борьбы с англичанами, была потом брошена на север... Выйдя из Сирии в составе 7—8-ми тыс. штыков, дивизия к концу июня растаяла до 3-х тысяч; да и не могла она не растаять, потому что войска кормились почти исключительно мародерством... Ели аскеры не чаще одного раза в день: или мясо, если находили скот в окрестностях, или лепешки из муки, которые раздавались солдатам в сыром виде, и солдаты сами пекли из нее лепешки. Пили воду иногда такую, от которой отказывалась скотина; отсюда множество больных тифом, дизентерией, лихорадкой, которых как и многих тяжелораненых, за недостатком перевозочных средств, часто бросали на дороге.
Эти голодные, истомленные люди объединились лишь общей идеей «газавата»— священной войны против христиан, которая здесь, в малоазиатских дебрях, еще способна туманить головы и зажигать сердца религиозно настроенных мусульман. Отсюда те невероятные картины зверств и насилий над беззащитными армянами, на которые автор дневника натыкался с первого дня пути и до последнего. Эти зверства, естественно, приводили ко взаимному ожесточению; армяне иногда готовы были мстить врагам, даже ценой своей гибели. В дневнике врача-сирийца под 30-м мая записан такой случай: в одном селении, между несколькими десятками мусульман, посаженных в тюрьму за какие-то провинности, оказался случайно один армянин. Он достал тайком баллон с керосином, облил ночью помещение тюрьмы и сжег себя со всеми заключенными. Другой, обвиненный в хранении бомб, долго обманывал полицию, показывал разные места, где он
[ стр. 353 ]
будто бы их спрятал; наконец ему удалось взобраться на плоскую крышу довольно высокого дома, с которой он бросился вниз, рассчитывал попасть на офицера, стоявшего на мостовой, но промахнулся и разбился насмерть. По дороге автор дневника встречал десятки рек, долин, оврагов, разрушенных деревень, наполненных трупами перебитых мужчин, женщин, детей, иногда с кольями, вбитыми в живот. В селении Севарик он натолкнулся на такую сцену: в тюрьму были посажены армяне-мужчины. Один подкупил жандарма, и тот позволил жене заключенного осторожно просунуть головку ребенка через тесный переплет решетки, чтобы отец мог его поцеловать. В этот момент явился командир стражи. Он изругал подчиненных, схватил ребенка за ноги и выдернул его из решетки помертвелого и окровавленного. Мать взвыла; он поколотил ее нагайкой, а ребенка, валявшегося на земле, отшвырнул сапогом.
Диарбекир при вступлении дивизии оказался наполовину сожженным и заваленным трупами. За несколько дней до прибытия войск, в день какого-то султанского праздника, загорелась турецкая гостиница. Огонь перекинулся на мусульманский квартал, вследствие чего обвинили христиан в поджоге и вырезали всех, кто не убежал.
Но самые ужасные картины этот редкий очевидец наблюдал в Битлисе. Еще не доходя до Битлиса, в лесу он увидел группу недавно зарезанных мужчин и возле них— трех женщин, совершенно голых, повешенных за ноги. Около одной из женщин ползал годовалый ребенок и тянулся ручонками к матери, а мать с налитым кровью лицом, еще живая, протягивала руки к ребенку, но они не могли дотянуться друг до друга. Немного подальше лежали три окровавленных женских трупа и младенец, облитый материнской кровью, копошился на груди одной из них.
Один аскер-курд сжалился над ребенком и взял его с собой, чтобы воспитать из него доброго мусульманина. У самого Битлиса, на пустынной равнине, сидело до 2000 армян, окруженных стражей: они ждали своей очереди, так как перебить всех сразу наличные силы местной полиции не могли.
В Битлисской резне приняли участие и аскеры 36-й дивизии. Но подкупность турецких властей дала воз-
[ стр. 354 ]
можность наиболее богатым армянам спасти свою жизнь. Узнав про это, каймакам приказал сжечь дома уцелевших.
Автор дневника видел, как наискосок от сераля каймакама поджигали богатый двухэтажный дом. Во втором этаже показалась женщина с ребенком на руках. Она металась от окна к окну, кричала «аман», но повсюду встречала направленные на нее дула ружей. Постепенно огонь охватывал верхний этаж, дым обволакивал окна одно за другим, и эта женщина сгорела у него на глазах.
Присутствовавшие при разговоре русские врачи добавили к рассказу сирийца кое-что из своих впечатлений. В городе Лизе они нашли девочек-армянок с прямой кишкой, выдернутой наружу... Когда пленных аскеров спрашивали, как им не стыдно так истязать неповинных детей, они отвечали: «Таков приказ султана» (некоторые говорили даже про Вильгельма). Врач-сириец видел эти приказы; при нем избивали женщин, взятых в заложницы, так как новый приказ из Константинополя запретил туркам сохранять таким способом жизнь армянкам.
Недавно здесь получена телеграмма от генерала Ч..., отряд которого остановился возле Вана, но в город не мог войти вследствие трупного смрада. В телеграмме между прочим сказано: «Город Ван весь в развалинах. Лучшие постройки сожжены, а глинобитные разрушены. Улицы и дворы усеяны трупами армян и животных. Имущество разграблено и растаскано».
Это небывалое по размерам уничтожение Турецкой Армении, удостоверенное очевидцами, лицами официальными, возведенное в систему за последнее время турецким правительством, происходит параллельно с системой «коротких ударов», иначе говоря, внезапных натисков турецкой армии на наш фронт. Но так вредоносные со стратегической точки зрения, эти натиски, как видно из изложенного, крайне гибельны для армянского народа: они имеют целью стереть его с лица земли. Теперь руководители армян уговаривают беженцев вернуться на родину, вновь завоеванную русскими.

Кагызман.
Н. Огановский
«День», 1915, 6 сентября.

[KODAK]

Истребление целого народа
(Передовая статья "Журналь де Женев")



Перевод с французского
В настоящее время совершается деяние столь ужасное, в сравнении с которым бледнеет все, что человечество наблюдает вот уже в течение года: происходит грубое и систематическое истребление целого народа. Это событие, быть может, беспрецедентно в мировой истории. Когда ассирийцы обратили евреев в рабство, они все же сохранили им жизнь, причем Кир разрешил евреям впоследствии возвратиться в Иерусалим и восстановить там свой храм. При АбдулТамиде (он еще жив и из своего белого Босфорского дворца содействует триумфальному возрождению своей программы) резня армян ограничивалась несколькими местностями. Сегодня речь идет об уничтожении целого народа на всей территории Оттоманской империи, повсюду, где бы ни проживали его представители.
Сам Энвер-паша заявил об этом с циничной улыбкой. Первые сведения, пришедшие из Армении, были нами восприняты с большой осторожностью и крайне сдержанно. Нам известно, с какой легкостью распространяются в наше смутное время воображаемые новости. Но, к сожалению, информация, имеющаяся в нашем распоряжении и частично опубликованная, не оставляет места для сомнений.
Злодеяние совершается и в настоящее время. В соответствии с решением, принятым младотурецким комитетом, военный министр Энвер-паша издал приказ о высылке всего армянского населения из всех провинций Анатолии и Киликии в аравийские пустыни к югу от Багдадской железной дороги. Провинции (вилайеты) Трапезунд, Эрзрум, Себастия, Битлис, Харберд, Диарбекир, Адана были полностью очищены от армян. В провинции Измид операция по очищению от армян успешно осуществляется. До сих пор пощажены армяне только Константинополя и Смирны...
Из неопровержимых показаний явствует также, что со времени провозглашения священной войны сотни тысяч армян были вырезаны, а сотни тысяч — насиль-
[ стр. 356 ]
ственно обращены в магометанство. Пригодные для военной службы мужчины мобилизованы в армию и не могут даже защитить свой домашний очаг. Многие из них, обезоруженные и используемые на дорожном строительстве, были застреляны, по слухам, своими вооруженными товарищами. Армяне, высылаемые в пустыню, представляют собой лишь жалкое стадо, состоящее из стариков, женщин и детей, подгоняемое кнутом жандармов. Эта высылка по существу является замаскированным истреблением.
Стремясь помешать армянам заставить общественное мнение прислушаться к их воплям отчаяния, в Константинополе в ночь с 28-го на 29-е апреля (прим. 35) были арестованы руководители армянского народа, представители интеллигенции: депутаты, писатели, врачи, профессора. Их отправили в глубь страны— в Ангору, Конию, Диарбекир. Такие же меры были приняты в других больших городах.
Массовая высылка и резня в армянских провинциях начались 20 мая. Армянским семьям едва давали лишь несколько часов на сборы перед тем, как покинуть свои дома. Есть основания считать, что до места назначения прибыла только четвертая часть этих несчастных. Остальные умерли или были замучены в пути.
Между тем речь идет здесь о народе высокого культурного уровня, о народе, державшем в своих руках почти всю торговлю и большую часть ремесел в Малой Азии. Тысячи молодых девушек и женщин, подвергающихся тягчайшим оскорблениям, посещали наши европейские школы в Швейцарии, Франции, Германии или европейские к американские колледжи в Малой Азии.
Оттоманское правительство не преминет, по примеру Абдул-Гамида, сослаться на мнимые заговоры, чтобы найти оправдание своим действиям. В действительности же речь идет о том, чтобы вырвать с корнем любой немусульманский элемент из Турецкой им перин. Это программа кровавого султана, осуществляемая теперь другими.
[RIGHT][B][I]"Journal de Gen

[KODAK]

Из книги «На пути от Харберта до Урфы» *


Первого числа мая 1915 г. у нас в Харберте арестовали внезапно и заключили в тюрьму всех наиболее влиятельных, наиболее состоятельных армян. В тюрьме их били и пытали, говорили: у вас есть склады оружия, укажите, где они?
Никто ничего не сказал. Да никаких складов и не было. У отдельных лиц, очень немногих, были припрятаны винтовки и револьверы, но те признаваться не хотели.
Не добившись признания от мужчин, взялись за женщин. Арестовали, на кого имели подозрение или от кого рассчитывали получить богатый выкуп. Но и женщины не сказали ничего,— многие потому, что не знали, а другие потому, что не хотели выдавать мужей.
Епархиальный начальник, другие духовные лица и немногие оставшиеся на свободе нотабли, посоветовавшись между собой, решили собрать и выдать оружие, какое имелось, чтобы избавить заключенных от истязаний.
Когда мы собрали и выдали оружие, пытки на время были прекращены. Но вскоре возобновили их с еще большей жестокостью. Говорили: это не то оружие, откройте нам ваши склады.
Пытали страшно, бесчеловечно. У мужчин отрывали ногти на ногах, клали окровавленные ноги в горячую воду, потом били по ранам ивовыми прутьями. У женщин брили головы, одевали на них раскаленные медные чаши или жгли огнем груди...
Многие не выдержали мучений, умерли в тюрьме; некоторые помешались
Но мы уже отдали все, что имели, и ничего больше дать не могли.
Тогда объявили, что все армяне должны быть высланы из края, что на это есть приказ из Константинополя...
Выселение началось.
__________________________
* Рассказ записан со слов г-жи П. Фянц, молодой дамы из состоятельной семьи, получившей образование в школе германской миссии в Харберте.
__________________________
[ стр. 379 ]
Войска оцепили наши кварталы, полицейские отряды пошли по домам ловить и арестовывать всех, кого только находили (на первых порах—одних только мужчин). Арестованных отвели в тюрьму, там перевязали им руки веревками, затем сковали цепями по несколько человек вместе и ночью большой партией в 1000 с лишком человек вывели из города.
Мы об этом узнали только на следующий день.
Утром, когда матери и жены пришли, чтоб передать своим пищу или одежду, они нашли тюрьму пустой. Тогда они подняли страшный вопль, стали в отчаянии бить себя в грудь, рвать одежду и волосы. Им приказали разойтись. Но они не расходились, кричали: «Верните нам наших мужей! Верните братьев и отцов!».
Их разогнали ударами ружейных прикладов и плетей.
Это повторялось несколько дней, пока все мужчины в городе были арестованы и высланы. Затем принялись за женщин и детей. Их тоже собирали партиями по 1000—1500 человек и под конвоем жандармов выводили из города.
В тюрьме осталось с небольшим 200 человек мужчин, из числа наиболее состоятельных. Эти дали выкуп— по 10 золотых на человека— и получили разрешение выселиться из города не отдельно от своих семейств, а вместе с ними.
В числе откупившихся был и мой муж.
Мы собрались и в субботу 14 июня, вместе с другими, вышли по дороге в Урфу.
Наша партия состояла из наиболее имущих, наиболее образованных и уважаемых в городе семейств. Мы имели с собой повозки и лошадей, но передвигались очень медленно, т. к. мужчины шли пешком.
На пятый день пришли в селение Изоли и стали на отдых. Из Харберта мы взяли с собой большие запасы провизии, но в Изоли ее отобрали, оставили ни с чем.
Близ, мимо селения, протекает река Евфрат. Мы видели, как уносятся течением обезображенные, распухшие трупы, связанные по два вместе. Их было так много и зрелище было такое ужасное, что мы старались не глядеть в сторону реки.
Когда настал вечер, мужчин отделили от нас. Их
[ стр. 380 ]
повели в одиночку или по несколько человек вместе на берег реки и сказали: дайте золота, или мы убьем вас. При этом ругались и били. Кто мог откупиться, откупился и вернулся в лагерь; кто не мог, того убили, и трупы выбросили в реку.
В Изоли остались несколько дней; потом поднялись и пошли в Малатию.
До Малатии шли тоже пять дней и измучились страшно. У нас еще оставались наши повозки и лошади; но ни мужчинам, ни детям старше 10—11 лет не позволяли садиться в повозки. Многие шли босыми, т.к. у них отняли обувь. Голодные, усталые, с опухшими, разбитыми в кровь ногами шли наши мужья, отцы, братья и дети. Если кто выбивался из сил и падал, того уже не подымали, а добивали ударом камня в голову или оставляли умирать на дороге... Путь от Изоли до Малатии мы усеяли многими трупами.
Но самое страшное, самое невыносимое было то, что на этом пути начались уже насилия над женщинами. Насиловали с гнусным цинизмом, со зверскими издевательствами, на глазах у мужей, отцов и матерей...
В Малатии отделили мужчин и мальчиков старше 10 лет; а нас, женщин, девушек и малолетних детей, разбили на партии и разместили по постоялым дворам.
В Харберте наши мужья и отцы купили за золото право остаться при своих семействах. Это право оказалось действительным только до Малатии. Тут нужно было откупиться вновь; но так как денег уже не оставалось ни у кого—все деньги были отобраны по дороге,— то нас лишили последней привилегии, последнего утешения.
Я была три года замужем, но детей не имела. И это было великим счастьем для меня. Но я горячо любила своего мужа... Когда его, вместе с другими, уводили от нас, я потеряла сознание. Очнувшись, нашла возле себя, всю в слезах, 14-летнюю сестру. Отныне из всех близких мне людей, она одна только и оставалась со мной, так как мать вместе с малолетними братьями и сестрами выделили в другую партию.
Ночь провели в слезах и воплях. Молили бога сжалиться над нами... Не понимаю, как мог он не услы-
[ стр. 381 ]
шать криков отчаяния стольких матерей, стольких невинных детей.
Утром рано мутесарриф с чиновниками пришли сказать, что мужчин отправили ночью в Урфу и что туда же отправят вскоре и нас. Потом сказали, что должны обыскать нас, ибо есть такой приказ.
Мы были как одурелые, ничего не понимали, позволяли делать над собой все, что им было угодно.
Стали подводить по одной к мутесаррифу и раздевать для обыска. У многих снимали даже исподнее белье, приказывали поворачиваться, нагибаться, шарили руками по голому телу, говорили бесстыдные слова, смеялись и тешились.
Потом собрали, чтоб вести в Урфу.
Повозки и лошадей отобрали. Не оставили даже осликов, чтоб можно было посадить на них детей. Матери взяли малышей на спину, а тех, которые могли ходить,— за руки и пошли.
Своей провизии у нас уже не было. На еду давали один только хлеб. Дети, которые не могли есть черствого хлеба, капризничали, плакали, кричали. Если кому-либо из жандармов слишком надоедал детский крик, он вырывал крикуна у матери и убивал, размозжая головку о придорожный камень.
На первой же ночевке возобновились насилия над женщинами. Их даже не отводили в сторону. Эти люди были хуже, чем скоты,— те имеют хоть какое-нибудь чувство стыда, а этим требовалось возможно больше гнусности и мерзости... Установили нечто вроде нормы и очереди: на каждые 10 солдат назначали одну женщину, тешились ею часа 2—3 подряд, затем бросали истерзанную, полумертвую, часто без сознания...
Не оставили неоскверненными даже 10-и, 8-летних девочек.
Это повторялось на каждой стоянке.
Были между ними беременные женщины, которые от насилий и побоев разрешались преждевременно, истекали кровью и умирали на наших глазах.
Чтоб спастись от преследований, многие обезображивали себе лицо и тело ранами, пачкались грязью, Делали себя отвратительными. Да и без этих искус-
[ стр. 382 ]
твенных мер,— голодные, оборванные, грязные, обезумевшие от горя и страданий, мы имели такой вид, что, казалось, самый гнусный развратник не мог бы взглянуть на нас с вожделением... Но это были люди, лишенные всякого человеческого чувства, даже чувства простой физической брезгливости.
Так шли мы около двух месяцев. Одежда, какая еще была оставлена нам после повторных грабежей, истрепалась вовсе. Все были в страшных лохмотьях, а многие—почти голые. Чтоб прикрыть чем-нибудь наготу, мы плели из листьев и трав пояса, как это делают дикари...
Когда мы пришли наконец в Урфу, нас оставалось не более двухсот; а между тем из Харберта мы вышли в числе около 2000 человек, а из Малатии, после отделения мужчин, в числе свыше одной тысячи. Из тысячи женщин и детей уцелело едва лишь двести; остальные или умерли в пути, или были убиты, или увезены.
Истерзанных, полумертвых, обезумевших от пережитых ужасов и страданий, загнали нас в Урфе в какой-то постоялый двор, сказав, что здесь оставят нас отдохнуть несколько дней, а потом уведут дальше.
Я узнала, что в Урфе есть германская миссия, и упросила одну добрую женщину отнести тайно миссионерам записку. То, что я училась у немцев и хорошо знала их язык, спасло меня. Из миссии пришли дама и доктор. Они переговорили с нашими палачами и получили разрешение взять на излечение меня, мою сестру и еще двух женщин.
В германской больнице мы остались несколько дней, немного отдохнули, поправились. Затем перевели нас в другое здание, тоже принадлежавшее миссии.
Незадолго перед тем была в Урфе ужасная резня армян; многих перебили, многих выгнали в пустыню на голодную смерть. Но некоторые успели укрыться я кварталах и взялись за оружие. Все попытки турок добраться до них оканчивались до сих пор неудачей: армяне сидели крепко и отчаянно защищались.
Дом, в котором я жила, выходил одной стороной в армянский квартал другой — в турецкий.
Ах, с каким восторгом я слышала, как стреляют
[ стр. 383 ]
армянские ружья! С каким восторгом видела, как турки убегают от этих выстрелов, унося своих раненых и убитых!...
Но вскоре пришло из Алеппо много войск с германским офицером и хорошими пушками. Пушки поставили на высотах и стали палить.
Через три дня все укрепления армян были разрушены, и турки ворвались в кварталы.
Армяне — сколько их уцелело еще — укрылись в здании американцев.
Германский офицер объявил, что тем, кто сдастся, ничего худого сделано не будет. Тогда армяне сдались германскому офицеру. Но офицер не сдержал слова: многих перевязал, отправил в тюрьму, а остальных изгнал из города неизвестно куда.
Потом стали обыскивать дома турок, сирийцев и европейцев, чтоб открыть скрывавшихся там армян, Кого находили, заключали в тюрьму. При этих обысках арестовали и нас— меня и бывших со мною.
Потом поставили виселицы и стали вешать тех, кого они называли вожаками бунтовщиков...
Я решила бежать во что бы то ни стало. Сговорилась с некоторыми другими и, когда настала ночь, мы вышли тихонько из лагеря и побежали... Я бежала изо всех сил, успела убежать и скрыться меж камнями. Вечером меня нашла здесь одна женщина, которая, к счастью моему, оказалась армянкой, наложницей араба в этом селе. От нее я узнала, что всех подруг моих заполонили, а сестру кто-то увел в Урфу.
Эта женщина дала мне приют у себя и тайком переправила мое письмо в Урфу, сестрам-миссионеркам. Те прислали за мной человека, и я ночью пробралась вместе с ним в город.
В Урфе я много расспрашивала о сестре, но ничего узнать не могла. Горько мне было за себя, еще горше за молодую сестру, которая осталась теперь совершенно одна, бог знает в чьих руках...
Я скрывалась у моей приятельницы-немки. Прошло несколько дней; никто меня не тревожил. Но вот однажды утром оцепили наш дом полицейские. Я поняла, что хотят сделать обыск. Надела тотчас же шляпу моей знакомой (платье я сменила, как только пришла в Урфу) и вышла из дому. У дверей стоял полицей-
[ стр. 384 ]
ский офицер. Я спокойно прошла мимо него. Тот принял меня за немку и пропустил, ничего не сказав. Я пошла в сторону садов, где была у меня другая знакомая немка. Осталась здесь до вечера, а вечером вернулась опять к приятельнице, дом которой утром был обыскан сверху донизу, но, конечно, безрезультатно...
Весною узнала, что матери моей с оставшимися при ней детьми удалось, при помощи курдов, убежать из Малатии и что теперь она скрывается в Мезре, под Харбертом...
Каким-то чудом, под видом европеянки, удалось мне доехать беспрепятственно до Мезре, где я нашла свою мать, меньших сестер и братьев.
От них я узнала, что муж мой был убит через день или два после нашей разлуки в Малатии. Когда его стал обыскивать жандармский офицер, он выхватил скрытый под одеждой кинжал, одним ударом убил турка и бросился, бежать; турки открыли вслед стрельбу и убили наповал. Узнав эти подробности, я больше обрадовалась, чем огорчилась. Пусть он убит! Он все же успел отомстить перед смертью и за себя, и за меня, и за тысячи других мужчин и женщин.
Едва мы прожили в Мезре несколько дней, как опять должны были бежать, ибо турки напали на наш след.
На этот раз мы бежали в соседний Дерсим, к тамошним курдам. А когда узнали, что русские войска заняли Эрзингян, пришли к русским. Из Эрзингяна, вместе с другими беженцами, были переотправлены сюда, в Россию.
В семействе моего мужа было 48 душ; из них осталось в живых всего три человека: я да двое мальчиков.

«На пути от Харберта до Урфы», М., 1917.


190. Выдержки из книги Арнольда Тойнби «Армянские ужасы» (1915 г.)


Перевод с английского
...Весь этот ужас, все эти преступления были совершены над армянами невзирая на отсутствие даже малей-
[ стр. 385 ]
шего вызова с их стороны. «Мы находимся в состоянии войны»— вероятно, возразит турецкое правительство. «Мы боремся за свое существование. Армяне питали надежду на победу нашего врага; они замышляли план помощи для осуществления этой победы. Они были предателями на свободе— в прифронтовой зоне, и мы вынуждены были действовать против них со всей строгостью военного времени». Но такие оправдания полностью противоречат фактам. Эти армяне не были жителями прифронтовой зоны. Ни один город или селение, откуда их систематически гнали на смерть, не находился вблизи театра военных действий. Они все были в глубине Анатолии, одинаково далеко расположенные от кавказской границы и Дарданелл. У них не было никакой возможности сотрудничать с войсками Антанты, равно как они не могли предпринять попытки поднять восстание, так как не составляли компактной общины. Они были разбросаны небольшими колониями по обширной стране и составляли меньшинство по сравнению со своими соседями-турками. Гражданскую и военную власть турки прочно держали з своих руках, и попытки поднять мятеж ничего доброго не сулили армянам.
Я должен повторить, что эти армяне, жители городов, были в основном мирно настроенные и трудолюбивые люди, неумелые в обращении с оружием.
Им, так же как городскому населению Западной Европы, чужда идея мести.
Оттоманское правительство не в состоянии скрыть свое преступление под видом предупредительных, мер, ибо армяне были далеки от дурных умыслов... В самом деле, до настоящего времени зарегистрировано лишь два случая, когда программа депортации встретила активное противодействие. Это — успешное сопротивление в районе Антиохии, где армянские крестьяне поднялись в горы и, имея прикрытие со стороны моря, боролись там в течение семи недель, пока не были почти чудом спасены французским флотом... И еще— отчаянный героизм Шапин-Карахисара, города, расположенного далеко от Трапезунда, где 4 тысячи армян, в ответ на требование о высылке, взялись за оружие и держались против турецких войск с середины
[ стр. 386 ]
мая до начала июля. Тогда турки перебросили подкрепление и артиллерию и с легкостью разгромили город, «Карахисар,— говорилось в письме, адресованном армянскому священнику,— был подвергнут бомбардировке, и все население окрестных районов, так же как и города, было безжалостно вырезано, не исключая самого епископа». Ничто другое не может лучше этого показать, как мало турецкое правительство боялось армян и как энергично оно ухватилось за быстрые меры для их уничтожения, как только появилась возможность для этого.
Таков был образ действий правительства по отношению к беззащитным, не подозреваемым ни в чем армянам в городах. Когда же дело дошло до менее послушных крестьянских общин, обосновавшихся в горах, оно отказалось от всякого притворства: не утаивая своих намерений и не ожидая, пока они сами подчинятся приказу о депортации, сразу же с обнаженным мечом напало на них.
Оно [правительство] так же обошлось с Зейтуном, армянской областью, которая в течение восьмисот лет жила и процветала фактически независимая среди гор, возвышающихся над Киликийской равниной.
Зейтунцы отличались от остальных армян— жителей Киликии тем, что они владели оружием, и кажется, своевременно приготовились к приближающейся развязке. Но они сдали оружие после того, как им обещали, в случае повиновения, пощадить их беззащитных собратьев, обитающих в деревнях равнины. Турки, как только достигли цели, конечно, не сдержали своего обещания. Поставленные в такое невыгодное положение, мужественные горцы неминуемо должны были быть побеждены... (прим. 36)

Arnold J. Toynbee, Armenian Atrocities. The Murder of a Nation.
New York-London, 1915, p. 69-72.


191. Д-р Лепсиус о депортации и резне армян в 1915 г.


Перевод с немецкого
Депортация армян имела место в трех различных районах и проходила три следующих друг за другом этапа. Тремя густонаселенными районами, где армяне
[ стр. 387 ]
составляли значительную часть населения (от 10 до 40 процентов), являются:
1. Киликия и Северная Сирия
2. Восточная Анатолия
3. Западная Анатолия
Район в Киликии, где они жили, включает в себя вилайет Адана и наиболее возвышенные части вилайета Алеппо, расположенные на Тавре и Аманусе (санджак Мараша). В Северной Сирии и Месопотамии они заселяли районы Алеппо, Антиохии, Суэдии, Кесаба, Александретты, Килиса, Айнтаба и Урфы.
Семью вилайетами Восточной Анатолии являются! 1. Трапезунд, 2. Эрзрум, 3. Себастия, 4. Харберд (Мамурет ул-Азиз), 5. Диарбекир, 6. Ван, 1. Битлис.
В Западной Анатолии следует упомянуть мутесаррифлик Измида и вилайеты Брусса, Кастамону, Ангора и Кония.
Депортация армянского населения Киликии начинается в конце марта и продолжается последовательно в течение апреля и мая месяцев. Депортация из восточных вилайетов (за исключением Ванского вилайета) начинается в конце мая и систематически продолжается до 1 июля.
Депортация из областей Западной Анатолии, начавшаяся в августе, продолжается в течение сентября.
В Северной Сирии и Месопотамии вначале меры были ограничены арестом влиятельных людей. Высылки начинаются в конце мая и продолжаются до октября месяца...
Депортация армянского населения из восточных вилайетов Анатолии осуществляется двумя этапами.
За три дня до ареста интеллигенции Константинополя, имевшего место в ночь на 25 апреля, власти приступили к аресту большого числа именитых граждан-армян во многих городах внутренних областей. Аресты систематически происходили в течение четырех недель— с 21 апреля до 19 мая. Так, начиная с 21 апреля, было арестовано и выслано именитых граждан: в Измиде— 100, Партизаке— 80, Бруссе— 40, Пандырме— 40, Балыкесире— 30, Адабазаре— 80. В последующие дни, в конце апреля— начале мая: в Марзване — 20 и 20 именитых граждан в Диарбекире. В первые недели мая было схвачено и выслано 600 влия-
[ стр. 388 ]
тельных лиц из Эрзерума, из Себастии— 500, Кеги— 50, Шапин-Карахисара — 50 и Хнуса — 25.
Во второй половине мая настала очередь Диарбекира, где вначале было арестовано 500, а затем еще 300 человек и Кесарии (200 именитых граждан). То же самое случилось в Байберде и Йозгате. Было арестовано также несколько влиятельных людей в Мараше и Урфе...
Так как упомянутые выше города находятся в областях, обитаемых армянами, следует предположить, что речь шла о всеобщей мере, имеющей целью лишить армянский народ своих вождей и ораторов с тем, чтобы высылки можно было производить без шума и сопротивления. Хотели также помешать тому, чтобы вести о том, что происходит внутри страны, не стали раньше времени достоянием общественности и Европы. С начала июня все армяне, занимавшие административные должности в государстве, были смещены со своих постов, а все врачи, с начала же войны верно исполнявшие свои обязанности в турецких военных госпиталях, были заключены в тюрьмы.
Все эти аресты тысяч армян, уважаемых и образованных людей: депутатов, публицистов, писателей, поэтов, юристов, адвокатов, нотариусов, служащих, врачей, коммерсантов, банкиров и всех зажиточных и влиятельных элементов, были произведены без какого-либо судебного разбирательства. Ни разу ни в одном случае против них не выдвигалось обвинения в соучастии в каком-либо враждебном акте, направленном против государства, или в замышлении такового. Просто они [турки] хотели обезглавить армянский народ, прежде чем приступить к раздроблению отдельных его частей. Мы подробно остановимся еще в другом месте на происхождении этих мер и на мотивах, которыми руководствовались правительственные круги. Приказы, адресованные высшим должностным лицам, шли из Стамбула и, несмотря на сопротивление, оказанное отдельными государственными служащими, а в некоторых случаях даже самим турецким населением, они непреклонно и неумолимо выполнялись.
Второй этап мер, предшествующих всеобщей высылке, касается мужской части населения, которая была призвана в армию или уже служила там во время
[ стр. 389 ]
этих событий. Находящиеся на военной службе армяне, по свидетельству военного министра храбро сражавшиеся не только в Дарданеллах, но и на Кавказском фронте против России, большей частью были обезоружены и использованы для нужд армии — как грузчики или на восстановлении дорог. Почти из всех провинций были получены вести о том, что не только армяне, находящиеся на принудительных работах, были уведены в • уединенные места и убиты своими товарищами-мусульманами, но и целые группы, состоящие из 80, 100 и более людей, расстреливались солдатами и военной жандармерией по команде своих офицеров. Вероятно никогда, во всяком случае до окончания войны, не будет установлено, какие размеры приняло убийство призванных в армию армян.
Под предлогом несения воинской повинности оставшихся во многих городах и деревнях мужчин в возрасте от 16 до 70 лет, невзирая на то, что они заплатили налог за освобождение или были непригодны к службе в армии, увели колоннами в горы и расстреляли без какого-либо предварительного следствия, которое, впрочем, ни время, ни обстоятельства не позволяли произвести...
Мы уже отметили, что нельзя признать вескими доводы, приводимые для обоснования высылки. За исключением района Вана, который избег депортации, т. к. он был занят русскими войсками, двух-трех мест, где армяне оказали сопротивление (Зейтун и Шапин-Карахисар), остальные так далеки от прифронтовой зоны, что высылку полутора миллионов жителей, рассыпанных по всем частям империи, тем более самых отдаленных от театра военных действий, ни в коей степени нельзя оправдать военными соображениями.
Единственным объяснением, которое не дает основания видеть в этом мероприятии правительства акт безумия, является то, что оно действовало согласно внутриполитическому плану и с хладнокровным расчетом и заранее обдуманным намерением поставило перед собой задачу уничтожить армянский этнический элемент... (прим. 37)

Вr, Johannes Lepsius, Berichi aber die Lage de Armenischen Volkes
[ стр. 390-393 ]


192. Число армян, депортированных или убитых в 1915 г. (данные И. Лепсиуса)

Название
вилайетаЧисло
населеняяНазвание
округаГриго-
рианеКато-
ликиПротес-
тантыОбщее
числоБыли по-
щажены
во время
резниБежалоДепорти-
ровано
или
убито1. Киликия и
Северная
Сирия


Адана79600Сис
Адана
Хаджин
Пайас9000
35000
20000
11000
2000
1000
500
900
2009500
37900
21200
110009500
37900
21200
11000Алеппо163350Алеппо
Мараш
Фурнуз
Зейтун
Айнтаб
Урфа
Антиохия15000
30000
7000
20000
30000
24000
120005000
4000

500
1000
1000
20002000
3500

550
4000
800
100022000
37500
7000
21050
35000
25800
15000





4000 22000
37500
7000
21050
35000
25800
11000242950213000165001345024295040002389502. Восточная
АнатолияТрапезунд53500Трапе� �унд
Самсун 30000
20000 2000
500 700
300 32700
20800 32700
20800 Эрзрум203400Эрзрум
Ерзнка
Байберд
Хасанкале
Дерджан
Камах
Кортыджан
Баязет
75000
25000
17000
10000
15000
10000
24000
14000 8000


500


1000
1000 2000
500



200

200 85000
25500
17000
10500
15000
10200
25000
15200 25000






15200 60000
25500
17000
10500
15000
10200
25000 Себастия200000Себастия
Токат
Амасия
Некополис
Дивриги
Гюрун
Даренде80000
21000
25000
25000
11000
17000
7000 5000
2000
500


500 1000
500
3000
200
300
1000 86000
23500
28500
25200
11300
18500
7000 86000
23500
28500
25200
11300
18500
7000 Харберд
(Мамурет-
ул-Азиз)131200Харберд
Акн
Арабкир
Чимишкацаг
Чарсанджак
Малатия45000
10000
18000
9000
18000
20000 2000

500

500
2000 4000
200
1000


1000 51000
10200
19500
9000
18500
23000 51000
10200
19500
9000
18500
23000 Диарбекир81700Диарбекир
Балу
Аргана
Чынкуш45000
22000
6000
5000 1000

5001000
300
200
700 47000
22300
6700
5700 47000
22300
6700
5700 Ван192200Ван
Лим и Ктуц
Башкале
Ахтамар
100000
11000
10000
70000 500200


500100700
11000
10000
70500 100700
11000
10000
70500 Битлис196000Битлис
Муш
Сгерд
Хизан50000
90000
25000
25000 500
3000
500 1000
1000 51500
94000
25500
25000 800043500
94000
25500
25000 105800011005000315002150010580002404008176003. Западная
АнатолияИзмид71100Никомедия
Армаш 65000
5000 500
60066100
500066100
5000 Бруса
(Ходавен-
дикиар)91200Бруса
Биледжик
Пандырма
Кютахия 35000
17000
15000
18000 3000
1000
500
1000 500


200 38500
18000
15500
1920038500
18000
1500
19200Смирна
(Айдын)27200Смирна25000200020027200 27200Кастамону14000Кастамону1400 01400014000Ангора108500Ангора
Кесария
Йозгат 16000
40000
40000 7000
2000500
2000
1000 23500
44000
4100023500
44000
41000 Кония25000Кония2500025000250003370003150 00170005000337000272003098004. Европейская
ТурцияКонстан-
тинополь161000Констан-
тинополь15000010000100016100015100010000А дрианополь33000Адрианополь
Родосто 8000
25000 8000
250004000
9000 4000
16000 194000183000100001000194000164000300005. Сирия,
Палестина,
БагдадИерусалим4200Иерусали м
Яффа 3000
1000 2003200
1000 3200
1000 Сирия2000Дамаск200020002000Бейрут 1300Бейрут10003001300013000Багдад6000� �агдад500010006000600013500120001500135001350 0
Общий итог
1. Киликия и
Северная
Сирия242950213000165001345024295040002389502. Восточная
Анатолия1058000100500031500215001058000240 4008176003. Западная
Анатолия3370003150001700050003370002720030 98004. Константинополь
и Адрианополь1940001830001000010001940001 64000300005. Сирия,
Палестина,
Багдад13500120001500135000135001845450172800 0765004095018454502047002444001396350
В число бежавших (предпоследняя графа) из Эрзрумского, Ванского и Битлисского вилайетов включены также убитые курдами и погибшие во время бегства. В числе депортированных или убитых (последняя графа) не указаны те, которые были исламизированы.
[RIGHT]
[I][B]Dr. Johannes Lepsius, Bericht uber die Lage des Armenischen Volkesim der T

[KODAK]

Сообщение американского миссионера В. Джекса


Моя поездка из провинции в Константинополь совершилась при адских условиях; то, что я видел и слышал, никогда не забуду.
Я был свидетелем истребления целого народа, и то, что я пишу теперь, — это резюме, схематическое изображение происшедшего, и оно не может представить и тысячной доли всего виденного и пережитого мною.
Кроме моих путевых воспоминаний, при составлении данной статьи-сообщения я воспользовался сведениями, сообщенными мне одной женщиной, обращенной в мусульманство и привезенной в Константинополь, одной 10-летней девочкой, похищенной турецким офицером и отвезенной в Константинополь, одним мусульманином, приехавшим из Харпута, иностранцами-путешественниками, приехавшими из Эрзинджана.
Когда я выезжал в Константинополь, армянские избиения уже начались. Адский план выселения армян проводился систематически ужасными мерами. Прежде всего, всюду, в городах и деревнях, армянское население было разоружено жандармами при ужасающих зверствах и многочисленных убийствах, совершенных четами, которые составлялись из преступников, выпущенных из тюрем.
Там, где находили оружие, книги или что-нибудь, относящееся к партиям, производились повальные обыски, что терроризировало мирное население.
После этого началось принудительное выселение еще неарестованных мужчин и тех из арестованных, против которых не было улик; под предлогом выселения партиями отправляли их в разные стороны и всех до одного убивали. До отправки местные власти обыскали их, деньги и все ценное, что было при них, отобрали. Я видел караваны, в которых по 5—10 человек шли связанными между собой, в других местах—трупы, связанные между собой по 2 или по 5.
Когда я прибыл в Харпут, выселение мужчин уже закончилось, а остальное население — женщины, старики, дети, как брошенная вещь, были предоставлены усмотрению мусульман. Начиная от высшего чиновника, кончая простым крестьянином, все могли любую женщину или девушку взять в жены и насильственно обратить в мусульманство. Маленьких детей раздавали всякому
[ стр. 395 ]
желавшему; но в конце, когда больше не захотели их содержать, многих вывели на дорогу, чтобы они, голые и голодные, сделались жертвами зверских чет или чтобы погибли от голода.
В Харпуте я узнал, что в Диарбекирском вилайете, главным образом в Мертине, была резня, уцелевшие же подверглись ужасным насилиям. При выселении армянского населения из Эрзерумского, Битлисского, Сивазского и Трапезундского вилайетов правительство предоставляло известные льготы: десятидневный срок для выезда, разрешение на продажу имущества, некоторым семействам были предоставлены подводы, но которые были через 2—3 дня на дороге отобраны, а четы и мусульманские крестьяне их беспощадно истребили.
Раньше щадили женщин, девушек и детей. На этот раз они не избегли зверского отношения: первые сделались жертвами низменных страстей, вторые отдавались в мусульманские семьи в качестве пешкеша.
Очевидец рассказывал, что в Эрзерумском вилайете группа женщин, прибывшая на Харпутское поле, была оставлена там на произвол судьбы, где постепенно все они погибли (давая в день 50—60 жертв), и правительство послало только несколько человек для погребения трупов, чтобы здоровье мусульманских элементов не пострадало по вине гяуров.
Маленькая девочка из Зила мне сообщила, что когда выселяемые из Марзуана, Амасии, Токата отправились в путь, в так называемом Сар Хшлу (между Сивазом и Кесарией) дети были отобраны у матерей и заперты в отдельном помещении, а матерей заставили идти дальше. А затем в соседних деревнях было объявлено, что желающие могут получить любого из детей. А сама эта девочка с ее подругой Нвард из Амасии была привезена в Константинополь одним турецким офицером. Караваны женщин и детей в каждом городе и деревне выставлялись напоказ перед правительственными учреждениями, чтобы мусульмане совершили среди них выбор. После того как выселенные из Байбурта были вырезаны, остальные женщины и дети близ Эрзинджана были сброшены в Евфрат в том месте, которое носит название Кемах-Погази. Возмущенные этими зверствами, две сестры милосердия из эрзивджанского лазарета Красного Креста — норвежка м-ль Флора A. Beтель Ярсенберг, девушка из благородной семьи, и ее по-
[ стр. 396 ]
друга-немка (прим. 38), оставив свою службу, приехали в Костантинополь и лично сообщили в некоторых посольствах об этих ужасных делах.
Этим варварствам армяне подверглись везде, и теперь на всех дорогах путешественники встречают трупы армян; от Малатии до Сиваза, на всем пути в течение 9 часов я встречал густые ряды трупов, связанных между собой по 2, по 5 или по 10. Все мужчины из Малатии приведены сюда и убиты, а из женщин и детей— часть вырезана, часть обращена в мусульманство. В этих округах ни один армянский мужчина не может путешествовать—каждый мусульманин, каждый четник или жандарм считают своим долгом убить его. В последние дни на этой же дороге, за Алеппо, убиты депутаты турецкого парламента Зограб и Вардкес, которые были отправлены в Диарбекир, чтобы предстать перед тамошним военным судом. В этих вилайетах теперь можно путешествовать, только выдавая себя за мусульманина.
Во время своего путешествия я часто встречался с мужчинами, строившими дорогу, которые на мой вопрос, кто они, отвечали, что они — разоруженные солдаты-армяне и что им поручены строительные работы. По достоверным известиям, большая их часть вырезана. Так, солдаты-армяне из Эрзерумского вилайета, которые работали на дороге Эрзинджан—Эрзерум, вырезаны. Солдаты из Диарбекирского вилайета убиты на дорогах Диарбекир—Урфа, Диарбекир—Харпут. Из Харпута были отправлены сразу 1800 молодых людей в Диарбекир в качестве солдат, чтобы работать на дорогах, близ армии; все они вырезаны. Многие из мужчин, заключенных в тюрьмы, повешены. Так, повешены известные гнчакисты из Кесарии: Минас Минасян, Аджи Акоп Четемян, д-р Карапет вместе с другими товарищами.
В Сивазе, Харпуте, Эрзеруме и Адане в течение одного последнего месяца повешено несколько десятков армян.
Во многих местах армянский народ, чтобы спасти свою жизнь, выражал готовность перейти в ислам, но, как и во время прошлой небольшой резни, этот раз также такие обращения нелегко удовлетворялись.
В Сивазе всем пожелавшим перейти в магометанство было предложено отдать всех своих детей до 12 лет правительству и переселиться на жительство на места, которые укажет правительство.
[ стр. 397 ]
Только при этом условии они были приняты в мусульманство.
В Харпутском вилайете переход в ислам мужчин не допускался, а женщинам при обращении в мусульманство ставилось на вид, что они должны быть готовы выйти замуж за мусульманина.
Много армянских женщин со своими грудными младенцами бросилось в Евфрат или покончило другим способом с собой. Евфрат и Тигр сделались могилой для многих тысяч армян.
Из черноморских прибрежных городов — Трапезунда, Самсуна — перешедшие в мусульманство удалялись во внутренние чисто мусульманские районы.
Карахисар за сопротивление при разоружении и выселении был уничтожен артиллерийским огнем, а население города и деревень вырезано, повешен епархиальный начальник.
Наконец, на пространстве, начиная от Самсуна, кончая Сигертом и Диарбекиром, большая часть народа вырезана, часть подверглась насилиям и лишь незначительная часть обращена в мусульманство. При виде этого всеобщего несчастья армяне грустно говорили, что времена Абдул-Гамида могут считаться наиболее счастливым периодом их истории.
Нужно предположить, что эта программа правительства преследовала цель — навсегда покончить с армянским вопросом, оставить 6 вилайетов без армян и рассеять армянство из Киликии... Даже один процент армянского населения 7-ми вилайетов, в которых должны были быть проведены реформы, не уцелел. До сих пор еще неизвестно, добрался ли хоть один армянин до Мосула или его окрестностей.
История не видела и не знает никогда подобного преступления. Вести из Киликии скудны и противоречивы, до моего приезда в Константинополь я ничего не знал о погромах или избиениях в этих округах, но мне говорили, что все население рассеялось или выселено в южную часть Алеппского вилайета, в сторону Дер-Зора, Дамаска. Правительство даже не пощадило маленьких колоний Алеппо и Урфы. Когда я прибыл в Константинополь, началось выселение из окрестностей столицы; большинство армян Смирнского и Брусского вилайетов, оставив все свое добро, вынуждено было переселиться в Месопотамию. Настоятель армянского монастыря с
[ стр. 398 ]
братией и со всеми учениками, бросив монастырь с его богатствами и библиотекой, удалились.
Уезжая из Константинополя, я узнал, что очередь пришла за Константинополем, где уже в последние дни происходили обыски, в особенности среди провинциалов.

«Армянский Вестник», М., 1916, № 3, с. 7—10.


194. Из рассказа очевидца-араба Файез эль-Хосейна

(О резне армян в 1915 г.)

Перевод с французского
Я—бедуин, сын одного из вождей племени Сулут, населяющего Илиджу. Я учился в школе племени (Ашаир) в Константинополе, затем поступил в государственный колледж. После окончания учебы меня направили на работу к генерал-губернатору (вали) Дамаска. Спустя некоторое время я был произведен в каймакамы Мамурет ул-Азиза (Харберд) и находился на этой должности около трех с половиной лет. Затем я работал адвокатом в Дамаске. После того как началась мировая война, я был отозван правительством, чтобы снова занять должность хаймакама, но я отказался оставить свою свободную профессию.
Один предатель донес на меня, что якобы я—посланник тайного общества, организованного в Ливане с целью освобождения арабов посредством восстания племен против турецкого правительства и провозглашения независимости под протекторатом Англии и Франции. На основании этого доноса я был арестован, брошен в тюрьму, а затем доставлен в Аалийа (Ливан) и предан военному суду. Меня оправдали, но правительство, решив удалить «молодых арабов», велело сослать меня в Эрзрум. Джемаль-паша приказал доставить меня туда под надзором одного офицера и пяти солдат. Когда мы достигли Диарбекира, Гасан-Кале был занят русскими, и валиДиарбекира распорядился, чтобы меня не отправляли дальше.
После 22-дневного пребывания в тюрьме этого города меня выпустили на свободу. Я прожил в Диарбекире шесть с половиной месяцев. Здесь я видел сам или узнал из достовернейших источников все то, что произошло с армянами. Меня информировали офицеры, вы-
[ стр. 399 ]
сокопоставленные чиновники, знатные люди из Диарбекира, а также из Вана, Битлиса, Мамурет ул-Азиза, Алеппо и Эрзрума... Когда война кончится, читатели этой книги убедятся, что я писал правду и что это повествование излагает лишь незначительную часть злодеяний, совершенных против несчастного армянского народа...
* * *
После недолгого пребывания в Алеппо я был отправлен в Сер-Араб-Бонари, где к нам присоединили пять человек армян, которые должны были быть доставлены в Диарбекир. Оттуда мы пошли пешком по направлению к Серуджу, где остановились в каравак-сарае, битком набитом армянскими женщинами и маленькими детьми. Эти несчастные были в плачевном состоянии, т. к. весь путь от Эрзрума до Серуджа они прошли пешком. Я заговорил с ними по-турецки, и некоторые из них рассказали мне, что жандармы вели их по пустынным местностям, оставляя без воды. Женщины, разрешившиеся от бремени, вынуждены были оставить новорожденных в необитаемой местности на произвол судьбы. Некоторым материнская любовь не позволяла расстаться со своими детьми, и они вместе погибали в пустыне...
Из Серуджа меня отправили дальше—в Урфу. В пути я увидел толпы людей, шедших пешком. Издали я принял их за воинские части, но когда мы приблизились, я увидел, что это армянские женщины, которые шли сомкнутыми рядами, босые и истощенные, а спереди и за ними шли жандармы. Если какая-нибудь из женщин, изнемогая, отставала, то жандармы били ее прикладом, заставляя догонять своих спутниц. Тех же, кто обессиливал от болезни, оставляли одних посреди дороги на растерзание диких зверей, или же жандармы их пристреливали...
По прибытии в Урфу мы узнали, что власти послали отряд жандармов и солдат в армянские кварталы, чтобы отнять у армян оружие и поступить с ними так же, как и с их собратьями в других местах. Но когда армяне узнали от проходящих через Урфу караванов женщин и детей о судьбе своих собратьев, они отказались сдать оружие, оказали вооруженное сопротивление и убили
[ стр. 400 ]
одного жандарма и трех солдат. Тогда власти попросили выслать воинские части из Алеппо, и по приказу Джемаль-паши, палача Сирии, карать мятежных прибыл Фахри-паша. Артиллерийским огнем он превратил армянские кварталы в развалины, перебил мужчин, детей и женщин, кроме тех, которые сдались солдатам и были сосланы в Дейр Зор.
Покинув Урфу, мы встретили группы женщин в лохмотьях, умирающих от голода, и истощения, видели много трупов, лежащих по краям дороги.
Мы сделали остановку в местечке близ деревни Кара-Джурн, в шести часах от Урфы. Я отошел немного в сторону по направлению к роднику и здесь перед моими глазами открылась ужасная, возмутительная картина: на земле лежала полураздетая женщина, связанная пропитанной кровью рубахой, с четырьмя пулями в груди. Я был до того потрясен этой картиной, что начал рыдать. Когда я стал доставать из кармана платок, чтобы вытереть слезы, и повернулся, чтобы убедиться, не заметил ли этого кто-либо из моих спутников, я увидел приблизительно восьмилетнего мальчика с черепом, рассеченным топором. Эта картина еще более усилила боль... Мы продолжали свой путь в Кара-Джурн. Наш кучер, турок по национальности, указал на груду камней, вдали около одного холма, и объяснил, что в этом месте были убиты Зограб и Вардкес, два знаменитых армянских депутата.
Зограб был армянским депутатом Константинополя в Оттоманском парламенте. Его заслуги, красноречие и либеральные взгляды не могли понравиться младотуркам, не имеющим никакого понятия об истинной политике и конституционных принципах. Поэтому они и постарались разделаться с ним, чтобы вернуться к опустошительным методам своих предков.
Что касается Вардкеса, один курд говорил мне, что он был смелым и мужественным человеком. Еще во времена правления султана Абдул-Гамида он стоял во главе армянских повстанцев и был ранен взрывом снаряда; его посадили в тюрьму, где ему давали лживые обещания с тем, чтобы он раскаялся. «Я не продам своей совести ни за какие должности,— ответил он. Я никогда не скажу, что правительство Абдул-Гамида— это справедливое правительство, ибо я собственными глазами вижу и постоянно ощущаю его несправедливость!».
[ стр. 401 ]
Младотурки не могли терпеть таких людей. Потому они и выслали Зограба и Вардкеса из Константинополя вместе с многочисленными представителями [армянской] интеллигенции, дав приказание уничтожить всех их в пути. Потом был пущен слух будто они убиты разбойниками.
Вечером мы приехали в Кара-Джурн и там переночевали. С восходом солнца мы отправились в Северек. По пути нам предстала ужасная картина. По обеим сторонам дороги лежало большое количество трупов. Тут лежала женщина, длинные волосы которой покрывали половину тела, там лежала другая лицом к земле. Трупы мужчин, иссохшие под солнцем, были черны, как уголь. Чем ближе мы приближались к Севереку, тем больше становилось количество трупов, в особенности детей... Мы переночевали в Севереке и на следующее утро отправились дальше. До прибытия в Диарбекир по дороге мы встретили караван армянских женщин, которых под конвоем жандармов гнали в Северек. У них был такой отчаявшийся и жалкий вид, что зрелище это тронуло бы камни и вызвало бы сострадание даже у диких зверей. За что их обрекли на такую участь? Какое преступление совершили эти женщины? Разве они вели войну против турок или убили хоть одного из них? В чем же заключалось преступление этих беззащитных существ? Единственной виной их было то, что они армянки, которые знали лишь свое дело и хозяйство, воспитывали своих детей, и никогда не интересовались ничем, кроме создания домашнего уюта для мужей и сыновей и исполнения своего долга... Вечером мы достигли постоялого двора, расположенного на расстоянии нескольких часов от Диарбекира. Здесь мы провели ночь, а утром вновь отправились в путь. Всюду трупы: тут— мужчина с простреленной грудью, там—женщина с растерзанным телом; рядом—ребенок, заснувший вечным сном; чуть дальше—молодая девушка, прикрывшая руками свою наготу. Так продолжался наш путь, пока мы доехали до небольшого канала Кара Пунар близ Диарбекира. Здесь мы столкнулись с другим методом убийства и зверств.
Мы увидели трупы, сгоревшие дотла. Одному лишь всевидящему господу известно, сколько молодых людей и красивых девушек, которые могли бы соединить свои жизни, были заживо сожжены на этом месте. Мы не
[ стр. 402 ]
предполагали, что найдем трупы даже у стен Диарбекира. Однако вся дорога до самых городских ворот была покрыта ими. Как я узнал позже у европейцев, только после того, как европейские газеты заговорили об этом, правительство издало распоряжение захоронить трупы убитых.
По прибытии в Диарбекир меня передали местным властям и посадили в тюрьму, где я пробыл 22 дня. В тюрьме я узнал от одного заключенного вместе со мной мусульманина из Диарбекира все подробности о резне армян в городе.
Я спросил, убивали ли армяне в Диарбекире правительственного чиновника или хотя бы какого-либо турка или курда? Он ответил, что армяне никого не убивали, но что после прибытия нового вали Рашид-бея и начальника [жандармерии] Рушди-бея было найдено много запрещенного оружия в домах и в церкви. Это послужило поводом к тому, чтобы власти арестовали и бросили в тюрьму знатных армян города. Духовные главари, заступившиеся за них, также были арестованы и заключены в тюрьму. Число арестованных достигло 700 человек. Однажды к ним явился начальник и заявил, что согласно императорскому указу они должны быть высланы в Мосул, где останутся до окончания войны. Они обрадовались и стали готовиться к путешествию. Их погрузили в т. н. «келеки» — плоты на бурдюках, наполненных воздухом, которыми пользуются жители для переправы через Тигр и Евфрат. Однако вскоре стало известно, что все они были утоплены в Тигре и ни один из них не добрался до Мосул а. Власти продолжали применять этот способ, топя целые семьи: мужчин, женщин и детей. Из армян, высланных из Диарбекира, такой смертью погибли семьи Казазяна, Торпагяна, Минасяна, Кешишяна и др. Среди первых 700 заключенных находился один армянский прелат—почтенный, образованный старец 80-ти лет, которого турки вместе с другими утопили в волнах Тигра...
Отправление армян на смерть было возмутительной, ужасной жестокостью. Один военный в Диарбекире рассказал мне, как это обычно делалось: как только получали приказ об истреблении армянской семьи, к ним домой являлся чиновник, подсчитывал членов семьи и передавал их жандармскому офицеру. Этот последний
[ стр. 403 ]
оставлял несколько своих, солдат охранять дом до 8 часов вечера. Несчастных людей предупреждали, что они должны готовиться к смерти. Женщины кричали от страха, мужчины были охвачены мрачным унынием, дети плакали, видя состояние своих родителей или же весело играли, не подозревая о том, что их ждет через несколько часов. После 8-ми часов подавали подводу, которая доставляла жертвы в отдаленное место, где их пристреливали, часто же убивали ударами топора.
После уничтожения армян, все: утварь, белье, вещи к инструменты всякого рода, как и все содержимое магазинов, лавок собиралось и доставлялось в церкви или иные большие помещения. Правительство создало специальные комитеты, которые сбывали товары по самым ничтожным ценам, как обычно бывает после смерти владельца с той лишь разницей, что выручка доставалась не наследникам, а поступала в турецкую казну. Ковры стоимостью в 30 фунтов продавались за 4—5 фунтов. Произведения искусства отдавались за бесценок. Что касается денег и драгоценностей, то они собирались у начальника жандармерии Рушди-бея и губернатора Рашид-бея. Последний отвез все это в Константинополь, чтобы вручить лично Талаат-бею...
Кто сможет описать чувства, сжимающие сердце очевидца, когда он думает об этой несчастной и героической нации, которая удивила мир своей храбростью и отвагой, которая еще вчера была самой живучей и передовой из всех народов, населяющих Оттоманскую империю, а ныне стала воспоминанием прошлого? Ее школы, когда-то наполненные учениками, сейчас пустуют; самые драгоценные книги используются лавочниками для того, чтобы завертывать сыр; тридцать томов литературы на французском языке было продано за каких-нибудь пятьдесят пиастров...
Методы истребления армян были различны.
Один офицер рассказывал мне, что в Битлисе власти заключали армян в большие, наполненные соломой саманники, двери укрывали соломой и поджигали, так что бедные задыхались в дыму и погибали от удушья. Часто таким способом уничтожали сразу несколько сот человек. Я был потрясен, когда он мне рассказал, что видел одну молодую девушку, которая не выпускала из объятий своего жениха и бесстрашно пошла на смерть вместе с ним, войдя в охваченный огнем саманник.
[ стр. 404 ]
В Муше армян также умерщвляли в гумнах с соломой. Большинство, однако, погибло от пуль, ножей и кинжалов. Власти нанимали мясников, которые за ремесло убийцы получали 1 фунт в день...
Жандармы применяли и другой метод. Они связывали женщин и детей друг с другом и бросали с большой высоты вниз. Это место, как указали мне, находится между Диарбекиром и Мардином, и сегодня человеческие кости образуют там небольшой холм.
В Диарбекире власти умерщвляли армян то огнем, то мечом. Часто их группами бросали в колодцы или в ямы и закапывали. Много армян было утоплено также в Тигре и Евфрате. Более 2000 армян было перебито за стенами Диарбекира в получасовом расстоянии от города, между дворцом султана Мурада и Тигром...
Один молодой турецкий учитель школы в Диарбекире рассказал мне:
«Власти Бруссы сообщили тамошним армянам, что правительство решило отправить всех в Мосул и Дейр Зор и что отправка состоится через три дня. Они продали все, что могли из своего имущества, наняли подводы и грузовые лафеты для транспортировки семей и багажа и в указанный срок отправились в путь. Когда они отъехали далеко от населенной местности, то кучера, по данному им приказанию отпрягли лошадей и бросили несчастных высланных в пустыне. Ночью они вернулись и ограбили их. Многие из них умерли от голода и страха. Другие были вырезаны в пути, и лишь небольшое число из этих людей достигло Дейр Зора».
Шевкет-бей, один из государственных служащих, которому было поручено дело истребления армян, рассказал мне при свидетелях следующее:
«Я сопровождал колонну высланных армян. Когда мы были за пределами Диарбекира и начали расстреливать их, передо мной предстал один курд. Покрыв мои руки поцелуями, он стал умолять, чтобы я отдал ему одну примеченную им десятилетнюю девочку. Я остановил стрельбу и велел одному из жандармов привести ее. Я велел ей сесть и сказал: «Мы передадим тебя этому человеку, и твоя жизнь будет спасена». Через мгновенье я увидел, как она бросилась в сторону обреченных на смерть. Я опять велел прекратить огонь и привести девочку. «Я ведь тебя жалею,—сказал я,—и хочу спасти тебе жизнь. Почему ты смешалась с ними? Иди с этим
[ стр. 405 ]
человеком, он будет относиться к тебе как к своей дочери». Она ответила: «Я дочь армянина; мои родители и близкие находятся среди тех, которых скоро убьют. Я не желаю иметь других родителей и не хочу пережить своих даже на один час. Она начала рыдать. Я долго пытался уговорить ее пойти с курдом, но она и слышать не хотела об этом, и я отпустил ее. Я увидел, как она, очень довольная, подбежала к отцу и матери и была вместе с ними расстреляна». После этого рассказа он заключил: «Если их дети ведут себя таким образом, что же сказать о мужчинах!».
Турки мобилизовали всех военнообязанных армян и распределили их в различные полки. Когда правительство вынесло решение о высылке и истреблении армян, было приказано сформировать отдельные армянские батальоны и направить их на строительство дорог и на внутригородские работы. Эти батальоны были использованы на тяжелых работах 8 месяцев. Когда начались сильные дожди и снегопады и уже нельзя было найти им дальнейшего применения, по приказанию правительства эти батальоны из Эрзрума, Трапезунда и других отдаленных мест были направлены в Диарбекир. Еще до их прибытия городские власти были поставлены в известность об этом. Они послали им навстречу хорошо вооруженных жандармов, которые встретили их ружейным огнем. Последняя колонна, состоявшая из 840 молодых людей, нашла таким образом свой конец у стен Диарбекира...
Некий араб из племени Укаидат рассказывал мне, что на берегу Евфрата близ Дейр Зора он видел, как чернь срывала платье с армянских женщин, оставляя их совершенно голыми. Он потребовал у них отчета об их действиях и велел вернуть одежду. Но они не послушались. Женщины молили о пощаде и, убедившись в тщетности своей мольбы, предпочли смерть позору и бросились в реку. Этот же самый араб рассказал, что одна женщина с ребенком на руках просила хлеба у прохожих, но никто не осмеливался дать ей милостыню из-за страха перед властями. Когда она через два дня почувствовала приближение голодной смерти, то оставила ребенка на базарной площади города, а сама бросилась в Евфрат. Женщины проявляли такое мужество и величие характера, каким не наделены многие мужчины.
Турецкое правительство понимало, что европейские
[ стр. 406 ]
державы не преминут узнать об истреблении армян и что новость эта распространится во всем мире, настроив общественное мнение против турок. Поэтому, после убийства большого числа армян, правительство приказало своим агентам переодеть их в курдов, надеть на головы трупов тюрбаны, после чего пришли курдские женщины и, окружив трупы, стали плакать и кричать, что армяне убили их мужей. Вся эта сцена была сфотографирована с расчетом, чтобы позже «доказать», что именно армяне напали на курдов и убили их и что курдские племена поднялись, чтобы отомстить, что правительство не принимало никакого участия во всем этом деле. Но сообразительные люди разгадали эту игру, и об этом скоро стало известно в Диарбекире...
Когда власти Диарбекира отдали приказ об уничтожении армян, каймакамом Эль-Бешира был один араб из Багдада, каймакамом Илиджи—албанец. Получив приказ, они тотчас телеграфировали вали, что их совесть не позволяет им действовать подобным образом, я потому они подают в отставку. Их отставка была принята, но оба они были тайно умерщвлены. Я тщательно расследовал этот факт и установил, что имя убитого араба из Багдада Сабет-бей Эль Суэйди. Имени албанца мне не удалось установить, о чем я очень сожалею. Оба они своим благородным поступком заслужили добрую память.
Во время моего заключения некий турецкий комисcap полиции часто посещал одного из своих друзей, который сидел в камере вместе со мной. Однажды я присутствовал при разговоре об армянах, об их ужасной судьбе; комиссар стал описывать методы, которыми он пользовался при убийстве несчастных. Некоторые армяне нашли убежище в пещере за городом. Он обнаружил их, заставил выйти и двоих убил собственными руками. Услышав это, его друг воскликнул: «А бога ты не боишься? Кто тебе дал право убивать вопреки заветам господа?». Он ответил: «Таков приказ султана. Приказ султана есть приказ господа бога, и его выполнение является долгом»,
В конце августа 1915 года меня посетил в тюрьме один из моих коллег, близкий друг чиновника, которому было поручено руководить резней армян. В ходе разговора я от него узнал, что к этому времени в Диарбекире и других вилайетах было убито 570 000 армян.
Если мы к этому прибавим 50 000 человек, убитых в
[ стр. 407 ]
последующие месяцы, 230 000 убитых в вилайетах Ван, Битлис и Муш, и 350000 армян, которые были вырезаны в Эрзруме, Харберде, Себастии, Трапезунде, Адане, Бруссе, Урфе, Зейтуне и Айнтабе, то получим цифру, равную 1 200 000—убитых или умерших от голода, жажды и болезней.
* * *
Если спросить у турецкого правительства о мотивах истребления армян—мужчин, женщин и детей, осквернения их чести, захвата и разграбления их имущества, оно ответит, что армяне в Ване перебили мусульман, что они держали запрещенное оружие и бомбы, что были найдены такие символы армянской государственности, как знамена и др. Все это, мол, служит доказательством того, что армяне не отказались от своих интриг и ждут удобного случая, чтобы разжечь смуты и убивать мусульман, опираясь на помощь России, врага Турции.
Таковы ссылки турецкого правительства.
Я изучил этот вопрос на основе самых авторитетных источников. Я осведомлялся у жителей и чиновников Вана, посещавших Диарбекир, убивали ли армяне мусульман в Ване или в пределах вилайета. Все отрицали это и говорили, что правительство приказало жителям покинуть город задолго до того, как русские вошли туда или был убит хоть один человек. Власти также потребовали, чтобы армяне сдали оружие, но последние отказались, боясь нападения курдов и самих же властей. Они также отказались выдать наиболее видных людей в качестве заложников.
Все это произошло во время вступления русских в Ван. В других местах власти собрали и угнали армян в глубь страны, где их уничтожали, несмотря на то, что ни один служащий турок или курд не был убит ими. Что же касается событий в Диарбекире, читатель этой брошюры уже знает об этом. Там не было ни одного инцидента, ни одного убийства или нарушения спокойствия, которое могло бы турецкому правительству послужить поводом для зверств против армян...
Публикуя эту брошюру, я прежде всего преследовал цель опровергнуть все обвинения, которые будут выдвинуты против ислама, и доказать, что ответственность за
[ стр. 408 ]
совершенные против армян жестокости ложится на членов комитета «Единение и прогресс», которые держат власть в своих руках и которые руководствовались не чем иным, как расовым фанатизмом и завистью к армянам. Мусульманская религия отвергает их!
В заключение я обращаюсь к европейским державам и заявляю им, что это они вдохновляли турецкое правительство на преступления, ибо, зная о дурной турецкой администрации и преступлениях, совершенных турками неоднократно, эти державы не помешали им и дальше продолжать наносить вред людям (прим. 39).
[RIGHT][B][I]Faiez el Ghoc

[KODAK]

Помощник министра иностранных дел Германии министру иностранных дел Кюльману




Перевод с немецкого
Берлин, 22 марта 1918 г.
Из телеграммы
Лионское радио 17-го марта сообщает: «Армянское бюро информации извещает, что возвращение турок в Трапезунд сопровождалось новыми актами жестокостей. Тысячи оставшихся русских были расстреляны или сожжены живыми. Армяне подвергаются неописуемым мучениям. Детей завязывают в мешки и бросают в море. Стариков и старух распинают и калечат...

Бусше
Deutschland und Armenien.., S. 377.


233. Нота Народного Комиссариата Иностранных Дел РСФСР Министерству иностранных дел Германии


12 апреля 1918 г., № 71.
Передано по радио
Наступление турецких войск и курдов на Кавказском фронте сопровождается массовым истреблением армянского населения; мирное население, женщины и дети вырезываются тысячами, имущество их предается разграблению и огню. Договор, который мы принуждены были подписать в Бресте, предоставлял судьбу населения Ардаганского, Карсского и Батумского округов волеизъявлению самого населения. Происходящее в этих округах свидетельствует, что десятками лет применявшаяся политика истребления армянского народа продолжается и ныне. На турецком фронте перевес был на стороне России, которая принуждена была отдать Ардаган, Каре и Батум только потому, что союзником Турции была Германия.
Ответственность за ужасы, которым подвергается армянское население в занимаемых ныне турецкими войсками областях, ложится на Германское Правительство, при прямой помощи которого Турция выговорила себе эти области.
Народный Комиссариат по Иностранным Делам решительно протестует против того употребления, которое было сделано из права самоопределения населения Ардагана, Карса и Батума, и выражает уверенность
[ стр. 513 ]
и настаивает на необходимости быстрого и решительного вмешательства со стороны Германии в происходящее на Кавказе с целью предотвращения дальнейшего уничтожения и вырезания мирного населения, как это имело место в Ардагане.
Народный Комиссариат по Иностранным Делам Чичерин, Карахан.
Документы внешней политики СССР, 1957, с. 240—241.


234. Германский консул а Алеппо рейхсканцлеру Гертлингу


Перевод с немецкого
Алеппо, 15 мая 1918 г.
Из телеграммы
Как мне только теперь стало известно, в середина марта по приказу командира 4-го корпуса Али Ихсан-паши вновь стали принимать меры против остатков армян на находящейся под его начальством территории, особенно в вилайете Мамурет ул-Азиз, Из местечек Бердах и Пери были доставлены в Мамурет Азиз около 3000 женщин и детей. Подростки были закованы в цепи и приведены отдельно. Вали Мамурет ул-Азиза отпустил на свободу женщин и детей, подростки же посажены в тюрьму...

Рёслер
Deutschland und Armenien.., S. 333.


235. Сражение у Караклиса


<Конец мая 1918 г.>
Армянскому Национальному Совету сообщают, что в последние дни телеграфное сообщение между Караклисом и Эриванью было прервано, почему с означенного направления никаких сведений не поступило. Ныне из Батуми получено сообщение из турецких источников, что у Караклиса между армянскими частями и турками шло кровопролитное сражение, продолжавшееся 4 дня. По турецким данным, со стороны армян в сражении участвовало 7000 солдат, а со стороны турок 10000. Армянские части сражались доблестно, но им пришлось сдать Каражлис лишь под давлением численно превосходившего их врага. Со стороны ар-
[ стр. 514 ]
мян 1500 убитых и раненых и 1000 пленных, потери турок тоже значительны. Часть армян отошла к Дилижану, часть и Санаину.

«Кавказское слово», 1918, 4-го июня, № 112.


236. Бои под Сардарапатом и Башабараном


<Конец мая 1918 г.>
Генерал Силиков 10 июня телеграфирует из Эчмиадзина армянскому национальному совету: «После трехдневных упорных боев на Сардарабадском направлении, 27 мая, турки, обойденные с фланга и сбитые с фронта, в беспорядке отступили, преследуемые на шими войсками. Преследование велось до линии ст, Каранлуисел. Согутлы. Потери турок значительны (прим. 63). В то же время на Башабаранском направлении противник силою около 2 полков с артиллерией, оттеснивши наши передовые конные части на линии сел. Казанфар-Караклис после 2-дневных упорных боев, к вечеру 29 мая, был разбит наголову и отброшен на линию Карагельских высот, оставив на месте боя более 200 трупов, 2 пулемета, более 100 ружей и много военной добычи. Наши потери в этих боях незначительны. Дух войска превосходный. На данное время войска занимают сильные позиции и устанавливают демаркационную линию».

«Кавказское слово», 1918, 12 июня, № 112


237. Вехиб-паша о самообороне армян


<Июнь 1918 г.>
По словам членов армянской мирной делегации, Beхиб-паша перед подписанием турецко-армянского мирного договора сделал обзор военных действий турецких войск на армянском фронте. По словам турецкого главнокомандующего, стойкость и выдержка армянских частей проявилась в боях: под Бегли-Ахметом, Карсом, Александрополем, Караклисом и Сардарабадом. Упорное сопротивление армян под Бегли-Ахметом было сломлено благодаря тому, что 2 армянских пол-
[ стр. 515 ]
ка самовольно оставили позицию, обнажив правый фланг армян и заставив весь фронт поддаться назад. Под Карсом турки имели 19000 штыков против 7000 солдат Карсского гарнизона и полевой армии армян. И все-таки турецкий главнокомандующий рассчитывал взять Каре в три недели. Немногочисленные армянские части, застигнутые врасплох под Александрополем, дрались отлично. Под Сардарабадом отряд ген. Силикова разбил турок наголову (это подтверждается запоздавшей телеграммой ген. Силикова...).
«Правда, — поспешил прибавить Вехиб-паша, — под Сардарабадом мы допустили ошибку, спустившись в долину в то время, когда наши занимали высоты. За это мы и поплатились».
Но больше всего подействовали на турецкого главнокомандующего 4-дневные бои под Караклисом, где против наскоро собранных и даже не сведенных в батальоны и полки 7000 армян при 10 орудиях и 20 пулеметах турки имели 10000 отборных войск, 70 орудий и 40 пулеметов. И все же конечный успех дался туркам ценой огромных жертв. Первые два дня армяне отбивали все турецкие атаки, сами переходя в контратаки, и лишь истощение патронов и снарядов заставило прекратить эту геройскую борьбу и отойти назад.
«У вас все данные для того, чтобы стать вторыми болгарами. Ваши крестьяне такие же честные, суровые и храбрые воины, как и болгары»,— закончил Вехиб-паша.

«Кавказское слово», 1918, 12 июня, № 119.


238. Турецкое зверство в Караклисе

25 июня из Караклиса прибыл в Тифлис служащий полевой почты, бывший свидетелем ужасов, творившихся турками над населением Караклиса и окрестных селений, после занятия ими последних в конце прошлого мая.
По словам его, Караклис и Кишлаг три дня были предоставлены грабежу и всевозможным насилиям как со стороны регулярных турецких частей, .так и мусульманских банд: расстреливались в лесу группами из 50—60 человек мужчины селений, расстреливались они
[ стр. 516 ]
и у речки, причем расстреливаемых предварительно заставляли рыть для себя могилы. Насиловались женщины, девушки и даже подростки; шел открытый и разрешенный высшим командованием грабеж имущества сельчан... Через 3 дня приказом командующего турецкими частями грабежи и насилие были объявлены прекратившимися и за таковые были назначены строгие кары, что, однако, не удерживало аскеров забирать для себя под видом реквизиции все необходимое или что приглянется. У населения отбирали масло, муку, молоко, яйца, птицу, фураж и пр., выбрасывая за это гроши или ничего не платя. Доходило до того, что нередко с крестьян снимали одежду и обувь.
Такие же ужасы перенесло население селений Налбанд, Амамлы, Авдибек и пр., причем уцелевшее мужское население этих селений в настоящее время турками днем сгоняется на работы по рытью окопов, а вечером возвращается домой. В настоящее время турки укрепились между станциями Шагали и Калагеран и ими закрыт с восточной стороны Калагеранский тоннель.

«Кавказское слово», 1918, 28 июня, № 131


239. Постановление Совнаркома РСФСР о вторичном оказании помощи армянским беженцам


26 июня 1918 г.
Совет Народных Комиссаров на заседании от 26 июня 1918 г., заслушав заявление т. Аванесова о необходимости немедленной помощи армянским беженцам, постановил: ввиду того, что деньги в сумме 3 490 000руб., ассигнованные в пользу армян-беженцев от 15/1-18, и в сумме 2 704 789 руб., ассигнованные Комиссариатом внутренних дел (отделом по делам беженцев), были в пути следования захвачены бандами Каледина и Корнилова, СНК, принимая во внимание крайнюю нужду беженцев, постановил повторно ассигновать вышеуказанные суммы (всего 6 194 784 руб.) шесть миллионов сто девяносто четыре тысячи семьсот восемьдесят четыре рубля Комиссии по делам армян для оказания немедленной помощи армянам-беженцам. Означенную сумму перевести немедленно в кассу ВЦИК для Комиссариата по делам армян.
[ стр. 517 ]
Поручить тт. Аванесову и Розину немедленно разыскать доклад Шаумяна по вопросу о захвате денег, ассигнованных армянам, бандами Каледина и Корнилова и передать официально в Комиссариат по национальным делам, которому поручить со своей стороны передать его в Комиссариат государственного контроля.

Секретарь Совета (подпись)
ЦГАОР СССР, ф. 1235, оп. 93, д. 163а, л. 76; Великая Октябрьская социалистическая революция и установление Советской власти в Армении. Сборник документов. Ереван, 1957, с. 221—222.


240. Телеграмма главы Германской военной миссии на Кавказе генерала Фон-Кресса в Министерство иностранных дел Германии


Тифлис, 10 июля 1918 г.
Епископ Месроп приехал из Эривани, подвергая жизнь опасности, чтобы вымолить у немцев помощь. По его словам почти полмиллиона армян умрут от голода, если сейчас же не будет разрешено возвращение армян в области Сардарабад-Игдирь и Давалу, чтобы собрать созревший урожай.
Описание уважаемого епископа потрясающе. Намерение турок заставить голодать всю армянскую нацию— очевидно. Эссад отказал в моей просьбе разрешить армянам-беженцам и армянскому нацсовету возвращение на родину по незначительным причинам.
Сильный нажим центральных держав на турок является настоятельным требованием гуманности и политики.

Deutschland und Armenien..., док. 404.


241. Представление уполномоченных Армянского правительства в Берлине болгарскому королевскому поверенному в делах доктору Никифорову


Берлин, 20 июля 1918 г.
Перевод с немецкого
На аудиенции, которую Ваше высокоблагородие сегодня нам соблаговолили предоставить, нам было позволе-
[ стр. 518 ]
но сделать Вам устные сообщения о крайне критическом положении, созданном в Кавказской Армении турецким наступлением
Брестский договор предусматривает для отторгнутых от России провинций Карса, Ардагана и Батума права плебисцита населения и не разрешает отправить туда войско. Несмотря на это, в эти провинции не только были двинуты турецкие войска, но и перешли за пределы, установленные Брестским договором, и проникли в глубь Кавказской Армении. В настоящее время почти половина Кавказской Армении занята ими.
После страшных испытаний, постигших наш народ в Турции, понятно, что где бы не появились турки, армяке, покинув все на произвол судьбы, обращаются в поспешное бегство, лишь бы спасти свою жизнь. Таким образом, теперь свыше 600000 армян-беженцев без крова скрываются в горах и лесах, подверженные опасностям, лишениям, непогоде и эпидемическим болезням.
Поток армянских беженцев и смертность среди них со дня на день увеличиваются...
Убийства и ограбления армян участились в страшном количестве, и нашей национальности в Кавказской Армении грозит та же самая судьба совершенного уничтожения, как было и в Турции, если не будет оказана им скорая помощь.
Кавказская Армения, после распада Кавказской республики, следуя примеру Грузии, объявила свою государственную самостоятельность и образовала собственное правительство, которое нас делегировало сюда для протеста против нарушения турками Брестского договора и требования немедленного очищения нашей территории до Брестских границ.
Будучи убеждены, что болгарский народ, на основании своего исторического прошлого, может лучше всех понять наши страдания и желания, мы с полным доверием обращаемся к Болгарскому правительству, подписавшему Брестский договор, и покорнейше просим оказать свое влияние в интересах справедливости и нашей государственной будущности, а в особенности, для урегулирования назревших Кавказских вопросов на предстоящей конференции, дабы скорой эвакуацией нашей территории вновь восстановить Брестский договор и новому государству, Кавказской Арме-
[ стр. 519 ]
нии, дать возможность беспрепятственно приняться за строительство...

Уполномоченные Армянского правительства А. Оганджанян и А. Зурабов
ЦГИА Арм. ССР, ф. 200, oп. 1, д. 30, л. 229—231.


242. Из доклада начальника Армянского информационного бюро о насилиях, учиненных турецкими войсками над мирным армянским населением и военнопленными


<Июль 1918 г.>
Для ознакомления с событиями, последовавшими вслед за Караклисским боем, были допрошены очевидцы этих событий, возвратившиеся с фронта, и бежавшие из турецкого плена воины. Были командированы также особые уполномоченные для сбора сведений по тем районам, по которым отступали отклонившиеся от своих частей воины, застигнутые отрядами турецкой конницы.
Показания означенных лиц и обзор доставленных сведений раскрывают картину бесшабашного глумления, насилий, зверств, учиненных турками над армянскими воинами и армянским населением.
В Караклисе, спустя два дня по взятии села, т. е. 30 мая, очевидно по отданному секретному приказу, началось поголовное избиение военнопленных армян и мирных жителей. Началось избиение в 4 часа дня. Сигналом к нему явилась усиленная стрельба и залпы: пленных армян, связанных друг с другом веревками, уводили партиями в ближайший лес. Десятками и сотнями расстреливали офицеров и солдат. Одновременно и в самом селе шла поголовная резня местных жителей армян. Многие семьи вырезаны, совершенно. Мужчин в селе почти не осталось. Женщины подвергались изнасилованию ежедневно; изнасилования эти продолжаются по показаниям и по сие время. За два-три дня все село вымерло. Так длилось 4 дня, т. е. по 2-ое июня включительно, когда был отдан приказ турецким властям прекратить резню; и это было очевидной насмешкой, ибо убивать было некого, разве лишь уцелевших женщин и детей. Уцелели лишь те, кои лежали в лечебных заведениях, и врачебный персонал этих заве-
[ стр. 520 ]
дений. Но и они влачили полуголодное существование, ибо продукты отпускались в очень ограниченном количестве. Оставшиеся в живых дети и женщины были обречены на голодную смерть, ибо скотина была отобрана и посевы потравлены, имущество же все разграблено. Такова картина кровавой расправы с армянами в Караклисе.
После отступления отряд воинов-армян в количестве около 2 тысяч чел., среди коих были полковники— Осипянц, Владимиров, Корганов, полковник Кобылевский и др., прибыл на станцию Санаин. Ввиду того, что дороги к Тифлису и Эривани были закрыты турками, командиры решают распустить отряд, предоставив каждому самостоятельно решать свою судьбу. Отряд разбивается на группы: одна группа во главе с полковником Коргановым направляется на Дилижан по горам; другая во главе с полковником Осипянцем и подполковником Кобылевским держит путь по направлению к селу Шулаверы; третья группа во главе с полковником Владимировым направляется в село Алаверди.
Судьба первой группы в точности неизвестна; вторая группа была вся перебита турецким отрядом конницы в селе Чанахчи при следующих обстоятельствах. Отряд под командой полковника Кобылевского, командира Отдельной конно-горной батареи, в количестве 150 чел. прибыл в ненастную погоду в село Чанахчи. Село в ожидании турок было эвакуировано и оставались только старики. Пока местные жители-армяне убеждали воинов уйти в лес, т. к. ожидались турки, со стороны Ахкерпы (село) появился отряд турецких оувари в количестве 105 человек. Отряд вел с собой человек 30 армян-воинов, плененных в Ахкерпы.
Кобылевский устроил совещание для разрешения вопроса о сдаче или сопротивлении...
Отряд сдался, и по обезоружении все пленные были загнаны в конюшню...
Поздно ночью в конюшню явились турки и частью выводя, частью же на месте начали холодным оружием истреблять пленников. Таким образом все пленные были перебиты. У некоторых турки сняли новое обмундирование и оделись сами, уходя в два часа ночи, они подожгли конюшню. После их ухода жители села Чанахчи потушили огонь и открыли двери. В живых остались два раненых солдата, переживших эти ужасы...
[ стр. 521 ]
Третья группа с полковником Владимировым скрывалась в селе Алаверди, не решаясь куда-либо двинуться. На пятый день пребывания их там в Алаверди прибыл турецкий паша с офицерами и аскерами. Паша обещал никого не трогать и всех отрезанных от Тифлиса беспрепятственно пропустить туда. Полковник Владимиров обратился от имени солдат, офицеров, женщин и детей содействовать беспрепятственному проезду их в Тифлис.
Паша предварительно произвел у всех обыск, отобрав деньги, золотые и серебряные вещи и пр. На следующий день, собрав 32 офицера, много солдат, 18 барышень и около 600 детей, отправился на ст. Манес, где посадил всех в вагоны и отправил в сопровождении турецких аскеров по направлению ст. Садахло, где все поголовно были перебиты.
Недалеко от ст. Ашага-Сараль уполномоченный информационного бюро Дарбинян обнаружил старый засохший колодец глубиной около 5 саж., где было найдено 36—40 трупов. Служащие на ст. грузины рассказывали, с какой жестокостью перебивали турки в особенности офицеров, без различия национальности. Предварительно обобрав и сняв одежду, турки изрубили трупы на куски и бросили всю массу человеческих тел в колодец.
Таковы картины безнаказанных насилий и зверств турецких войск над беззащитным населением и военнопленными воинами, в большинстве случаев добровольно и с доверием предававших свою жизнь на попечение турецких военных властей, а последние вместо охраны предавали огню и мечу жизнь и имущество ни в чем неповинных и беззащитных военнопленных армян и мирных жителей.

Начальник информационного бюро Штабс-капитан (подпись)
ЦГИА Арм. ССР, ф, 68(200), д. 609, л. 20—21.


243. Из телеграмм Фон-Кресса германскому канцлеру Фон-Гертлингу


Тифлис, 4 августа 1918 г.
Турки и здесь не сдержали условия Батумского мира и держат в оккупации области по ту сторону Ба-
[ стр. 522 ]
тумской границы. Армения будет жизнеспособна, сохраняя границы Брест-Литовского перемирия, без турецких исправлений, которые отводят Турции особо важные хозяйственные районы. В свое время почти все самые промышленные области были оккупированы Турцией, которая их планомерно ограбила. Несмотря на договор, они вывезли большие запасы хлопка. Урожай частично собрали турки, а частично гибнет. До Нахичевани железная дорога должна обязательно быть армянской, которая в едва сносном состоянии. Армяне утверждают, что между двумя государствами произойдут бои, если турки отойдут от батумской границы.
Противоречивые утверждения Энвера являются только ширмой, чтобы выиграть время для опустошения и разорения оккупированной страны. Турки хотят через Азербайджан проникнуть в исконно армянскую провинцию Карабах и разорить ее. Неминуемы новые бои вооруженных горцев с магометанами, если мы не будем этому препятствовать.

Deutschland und Armenien... док. № 424.


244. Генерал Фон-Кресс канцлеру Германии Гертлишу


Тифлис, 5 августа 1918 г.
Выдержки из доклада
Здесь я даю описание настоящего положения Армении, каково оно есть на основании собственных наблюдений и бесед с авторитетными людьми. В настоящее время Армения окружена турками, кроме Эривани и предместий, и ограничена маленькой высокогорной местностью, совершенно не пригодной к жизни.
Турки не сдержали по отношению армян составленных ими самими условий Батумского мира. Они оккупировали ряд областей по ту сторону границы, потери которых очень болезненны для Армении, так как этим они отняли у нее последние пригодные плодородные области.
В настоящее время Турция хочет начать наступление из Азербайджана на населенный армянами Карабах, разорить тамошнее население под предлогом, что тамошние армяне агрессивно настроены против мусульман. Турецкая политика ясна. У турков есть намерение уничтожить армян. Армян преследуют где только воз-
[ стр. 523 ]
можно, их провоцируют и получают поводы к новым нападениям. Если же это не удается, то их заставляют голодать и нищенствовать. С этой целью они грабят оккупированные области, увозят все вопреки Батумскому договору. Добыча, захваченная турками в Александрополе, очень велика. О том, что они увезли весь хлопок, я уже докладывал Вам.
Сопротивление, которое оказывают турки в деле очищения оккупированных областей, сводится к тому, что им еще не удалось вывезти всю добычу. Армения находится в очень тяжелом положении. Правительство твердо решило избежать всего, что могло бы дать новые поводы нападения, но у него нет возможности препятствовать образованию новых банд. Это происходит менее всего из-за политических мотивов. А скорее от голода, который заставляет людей прибегать к грабежу.
Армянское правительство сознает опасность, в которой находится страна уже продолжительное время. Оно решило избежать борьбы и препятствовать ей. Оно твердо решило и согласно со всем армянским народом защищать до последней капли крови, если турки снова нападут на страну. Турки в этом случае будут втянуты в горные бои, которые на долгое время свяжут их силы, если, конечно, армяне не будут побеждены голодом.
Утверждения Энвера, что Турция должна захватить области Алексаидрополь, Караклис и другие, чтобы препятствовать стычкам между грузинами и армянами, рассчитаны на то, чтобы выиграть столько времени, чтобы вывезти урожай из этих областей и смочь полностью ограбить их.
Что касается внутреннего положения Армении, то оно чрезвычайно тяжело благодаря огромному количеству беженцев, которые в настоящее время собраны на небольшой территории, а именно в окрестностях Эривани. Оседлое население республики составляет 750 тысяч человек. В области, которая не сможет прокормить этих людей, находятся еще 500 тысяч беженцев. Эти люди бежали от турок сломя голову и бросили все свое имущество. Небольшие запасы, которые у них были, давно кончились. Они постепенно резали свой скот, и этим лишили себя последней возможности существования.
[ стр. 524 ]
Оседлое население теряет часть своего урожая. С завязанными руками армяне должны смотреть, как турки увозят урожай из оккупированных областей...

Deutschland und Armenien..., док. № 426.


245. Врач-очевидец о турецких зверствах в Баку


30 сентября 1918 г.
Выдержки из письма
В 9 час. утра в воскресенье, 15 сентября, турки с нагорной части ворвались к нам.
Начиная с Шамахинки по Воронцовской и другим главным артериям города, Торговой, Телефонной— массовый грабеж всего до нитки, варварское уничтожение имущества, лабораторий, врачебных кабинетов, аптек, магазинов, квартир...
Уносилось все белье, одежда, мебель, деньги, разбивалось все громоздкое и устойчивое, насиловались женщины и дети, без различия национальности. Но убивали почти только армян. Случалось, что головы армян показывались в толпе громил, и это еще больше усиливало погром. Всего армян погибло до 30 тысяч человек!
Такие картины, как ребенок, сосущий в течение двух дней грудь убитой матери, или играющий в крови родителей— были обыкновенными явлениями.
В нашем лазарете при первом своем появлении турки отобрали у больных всю обувь и сапоги, изнасиловали 6 сиделок, чуть не убили смотрителя за то, что он не сразу отдал им кассу и т. д.
Привозя в лазарет на грузовиках изувеченных армян, они сбрасывали их на тротуары и плетьми загоняли их к нам. У нас в лазарете имеется старуха лет 70, которой рассекли мягкие седалищные части; дети 5—8 лет, у одного из них вывихнута рука, ободраны покровы, мышцы все обнажены, зияет грудь; у другого— то же с ногой, у третьего рана и пуля в голове,— масса мужчин с обрубленными руками, ногами, повреждениями в черепе, тяжелыми ранами и увечиями.
А город весь усеян трупами армян, которые разлагались несколько дней, пока их убрали. Михайловская больница переполнена изнасилованными девушками ч женщинами. Все лазареты переполнены ранеными армянами...
[ стр. 525 ]
Три дня продолжалось хозяйничание дикарей, миссия коих была: армян ограбить и убивать, а остальных грабить и насилевать. Пять дней мы не выходили из нашего дома. Дежурили, не раздеваясь денно и нощно. Из 11 семейств бежало накануне 5 семейств на пароходе. Сидели мы в темноте (наружные комнаты не освещены), в страхе и голоде. Пережить подобное вторично—совершенно невозможно.
Затем наступило относительное успокоение, жизнь стала медленно входить в колею. Но какая жизнь? Магазины закрыты, ибо нечего их и открывать. Публика подавлена, кругом шныряют аскеры. После 7 час. веч. выходить на улицу воспрещено. Кругом темнота. Женщин на улицах не видно...

«Кавказское слово» № 918, 8 октября № 215.


246. Нота Народного комиссара иностранных дел РСФСР Министерству иностранных дел Турции


20 сентября 1918 г.
Мирным договором, заключенным в Брест-Литовске 3-го марта 1918 года, установлены были новые территориально-политические отношения между Россией и Турцией,
Статья 4-я Брест-Литовского договора предоставляла населению округов Карса, Ардагана и Батума, входивших ранее в состав Российской Республики, право «установить новый строй в согласии с соседними государствами, в особенности с Турцией».
Судьба указанных округов, их международноправовое положение должно было быть установлено волеизъявлением населения этих округов. Между тем сейчас же после заключения договора округа эти были заняты турецкими военными силами и к ним был применен режим военной оккупации, сопровождавшийся недопустимыми грабежами и насилиями над мирным населением. Одновременно с введением турецкой администрации был произведен принудительный набор мужского населения свыше 19-ти лет.
Население, свободным выражением воли которого должен был быть установлен новый строй, было заранее терроризировано и поставлено в условия, при ко-
[ стр. 526 ]
торых право, предоставленное населению трех округов, превращалось в открытые издевательства над ним. Накануне голосования почетные граждане, влияние которых могло бы быть не в пользу Турции, высылались, арестовывались, а во многих случаях даже расстреливались. Голосование происходило явно под контролем турецких властей, намечавших при этом жертвы для своей мстительности и своих предстоявших репрессий. Результаты голосования при таких условиях не могли быть не предрешены.
Считая такое насилие над населением отторгнутых от России округов существенным нарушением статьи 4 Договора, Советское Правительство настоящим заявляет, что оно не может согласиться с результатом так называемого волеизъявления населения округов Карса, Ардагана и Батума и считает право этого населения установить новый строй своих областей неиспользованным и вопрос о новом строе указанных округов открытым.
Мирным договором прекращались военные действия между Россией и Турцией, между тем сейчас же после заключения договора военные действия со стороны Турции были возобновлены и продолжаются до настоящего момента. Турецкие регулярные войска в союзе с разбойничьими бандами занимают территорию Советской Республики, подвергая города и деревни разгрому и разграблению, расстреливая или подвергая всевозможным насилиям христианское население, не исключая женщин и детей.
Советское Правительство неоднократно протестовало против продолжавшихся военных действий со стороны Турции, но все эти протесты оставались без результата. Наконец, в июле сего года турецкая армия предприняла поход на Баку и после геройского сопротивления советских войск против превосходных сил противника открыла себе путь к этому городу, одному из важнейших городов Российской Республики. На все протесты Советского Правительства представители Оттоманского Правительства отвечали простым отрицанием самого факта турецкого наступления или же ссылались на то, [что] якобы около Баку действуют только иррегулярные банды из местных жителей, в то время как на самом деле нападение на Баку было совершено регулярной турецкой армией, и 30 июля с тре-
[ стр. 527 ]
бованием о сдаче города обратился к жителям Баку Шефкет-паша.
Теперь, когда город Баку уже взят и турецкие войска находятся в самом городе, когда беззащитное население и весь город в продолжение дней подвергаются всем ужасам разгрома и разграбления со стороны турецких войск вместе с примкнувшими к ним татарскими бандами, ссылка турецких представителей на то, [что] якобы в наступлении на Баку принимали участие лишь местные разбойники, является несогласным с фактами прикрытием насильственных действий Турции, под покровом которого произошли и происходят систематическое нарушение Брест-Литовского договора и прямой захват и грабеж территорий Российской Республики.
Оттоманское Правительство в течение истекшего полугодия непрерывно нарушало Брест-Литовский договор, несмотря на все протесты Советского Правительства. Теперь, наконец, в довершение всего, оно захватило и подвергло ужасающему разгрому один из важнейших городов Российской Республики. Оттоманское Правительство этим показало, что Брест-Литовский договор между Россией и Турцией уже не существует. Правительство Российской Федеративной Советской Республики принуждено признать, что действия Оттоманского Правительства фактически отменили устанавливавший мирные отношения между Россией и Турцией Брест-Литовский договор между этими двумя государствами.

Народный Комиссар по Иностранным Делам Чичерин
"Известия", № 205 (469), 1918, 21 сентября.


247. 1918 г. октября 12. — Из телеграммы С. Орджоникидзе Г. В. Чичерину


12 октября 1918 г.
Положение Армении трагическое. На небольшом клочке двух уездов Эриванской губернии сконцентрировано более 600000 беженцев, которые гибнут массами от голода и холеры. В завоеванных уездах турки вырезали половину населения. В Карабахе Шушинский и
[ стр. 528 ]
Зангезурский уезды завоеваны турками, население оказывает упорное сопротивление.

Орджоникидзе
МИД, фонд Чичерина, д. 56822, л. 14.


248. Письмо в редакцию газеты «Мшак»


Перевод с армянского
<ноябрь 1918 г.>
Следственная комиссия по установлению потерь, понесенных армянским народом за время мировой войны, просит Вас напечатать в Вашей газете следующую выписку из показания присяжного поверенного Левона Шавердяна, данного им члену следственной подкомиссии А. Лонгинову (бывшему товарищу прокурора Тифлисского Окружного Суда).
«Когда караклисские бои имели неблагополучный исход для наших войск, то бежавшие оттуда шестьсот человек постепенно собрались в селении Хачалу (Больнис Хаче), около немецкой колонии Екатериненфельд. Там к ним пришли: один из местных богачей по фамилии Арутюнян и пользующийся большим влиянием среди местного тюркского населения Исрафил-бек Аджалов, которые уговорили собравшихся тут армян солдат принять «таслим», заверив их, что они останутся невредимыми. Солдаты приняли это предложение и сдали свое оружие туркам, после чего они под охраной аскеров были отправлены в Екатериненфельд к тамошнему паше. По дороге в одном ущелье, недалеко от екатериненфельдских садов... тюрки открыли по ним (пленным) огонь, многих убили и забрали, а 75 человек из них сумели убежать в немецкие сады. Тут их изловили аскеры и связанных повели в Джалал-Оглы, к командиру 5-ой турецкой дивизии Мурсалу-паше, который приказал избрать для них такую казнь, чтобы перед смертью они испытали самые ужасные мучения. Этих пленных предварительно заключили в старую русскую церковь в Джалал-оглах, где по случаю ветхости здания давно уже богослужения не совершались.
Отсюда пленных под охраной турецких аскеров послали к месту слияния двух рек Чибухлу-чая и Каменки (Дебетчая или Палах-чая). Их видел, когда их вели,
[ стр. 529 ]
живущий в Джелал-Оглах мельник Ованнес Обелян. Пленных, связанных попарно и по четыре, повели к мельнице, находящейся около слияния этих рек. Один из пленных, предчувствуя беду, пытался бежать, но аскеры гут же его пристрелили, до этого другой пленный был расстрелян при выходе из церкви.
На расстоянии полутора версты от мельницы была большая яма. Аскеры остановили пленных около мельницы и стали понемногу, небольшими группами по два, по четыре человека уводить в сторону этой ямы...
Бывший в последней группе Саркис Амирханян говорил, что когда он стоял около мельницы, до слуха его донеслись какие-то неестественные человеческие стоны, которые неслись через ущелье со стороны упомянутой ямы. Когда Амирханяна вместе с гремя другими пленными подвели к яме, то ударами ружейных прикладов свалили их ничком на землю и над каждым из них стали по два аскера и стали колоть штыками их ягодицы, а затем наносить удары ружейными прикладами по их плечам и локтям, ломая эти части тела. Затем их сбросили в яму, откуда неслись нечеловеческие стоны ранее брошенных туда жертв, и насыпали на них несколько лопат земли.
По наступлении темноты турки ушли, после чего Саркис Амирханян, встав, кое-как выкарабкался из ямы и спрятался в пещере, находящейся в 50 саженях.
Когда он вставал, лежавший рядом с ним солдат стоная сказал: «Товарищ, я еще жив, возьми и меня с собой». И затем такие же стоны послышались из кучи лежавших в яме других живых трупов.
Амирханян четыре дня слышал эти стоны и видел, как лежавшая в яме куча тел шевелилась, то поднималась, то опускалась. Так в мучениях умирали несчастные, не имея силы выйти из ямы, а раненый и изувеченный Амирханян не имел физической возможности помочь им.
Через четыре дня стоны прекратились. Амирханян в пещере оставался до нашего прихода, 13 дней, питаясь, как он говорил, исключительно травой. Когда мы нашли Амирханяна, от него оставались кости и кожа, к которым так прилипла его рубашка, что невозможно было отодрать. Мы Амирханяна повезли в Джалал-Оглы и оттуда, так как турки приказали очистить это се-
[ стр. 530 ]
ление, отвезли на следующий день в Гюл-Агарак, где он через два дня умер.

Заведующий уголовным отделом Следственной Комиссии:
(подпись)


249. Правление армянского Александропольского землячества центральному совету землячества


Тифлис, 1 декабря 1913 г.
Перевод с армянского
В ответ на Ваше письмо от 30 ноября за № 59 я в дополнение моих докладов за №№ 34 и 41, настоящим считаю долгом представить Вам краткий перечень тяжких потерь и разрушений, причиненных г. Александрополю и селениям района.
Турки в период своего наступления и хозяйничания совершили зверства и избиения в следующих селениях;
1. В селениях Артик, Кипчак, Архвали, Башгюх учинили неописуемый грабеж, до последней нитки. В селении Артек, имеющем 400—500 домов, во время погрома перебили и захватили в плен самую здоровую, молодую часть мужского населения, изнасиловали и захватили в плен огромное количество женщин и девушек, начиная с восьми и десятилетнего возраста.
2. Разграблены и подвергнуты резне благоустроенные, многолюдные и богатые селения Члохан, Млхиаби, Тамарташ, Хором и Мечидлу; имели место избиение, изнасилование, пленение женщин и мужчин.
3. При нападении на Александрополь бомбардировали и наполовину разрушили селение Хилли-Каракилиса, 1500 человек мужской молодежи которого взяли в плен и перебили. Каракилиса была одним из выдающихся, крупных сел района, имела 900 домов населения, состоявшего из крупных патриархальных семейств. Являясь предместьем города, она была одним из богатых, цветущих торговых поселений Ширака. В настоящее время она представляет собою полуразрушенную, бедную, жалкую деревню с населением, состоящим из женщин и стариков...
4. Разграблены и вырезаны селения Дахарли и.Агин на железнодорожной линии Александрополь-Ереван.
[ стр. 531 ]
Агинцы при наступлении турок все бежали из села. Но турецкое командование обманным образом вернуло назад агинцев и почти всех перебило. Уцелевших от резни можно пересчитать по пальцам.
5. Разграблено и разрушено селение Дзитихангов: все мужское население без различия возраста, около 400—500 человек, было загнано в саманники и сожжено самым беспощадным образом. Ужасные, раздирающие душу вопли горевших оглашали всю окрестность.
6. Совершенно разрушены до основания и стерты с лица земли большие, богатые и цветущие селения Согютли и Махмуджук. Население вырезано до последнего человека. От этих селений не осталось ни одного человека, который бы напомнил об их былом существовании.
Эти селения пали жертвой низкой, бесчестной и злостной провокации турок: якобы они пытались оказать сопротивление туркам.
7. Такой же резне подверглось селение Киличятаг, из которого ни одна живая душа не спаслась.
8. Вырезаны и разрушены селения Каса, Большая и Малая Каплича, большая часть населения которых была взята в плен, а 200 человек мужчин были зарезаны и заколоты, подобно животным.
9. Разрушены и разграблены до последней нитки следующие цветущие и богатые селения: Тороси-Гюх, Орта-Килиса, Салут, Гюли-булах, Кизил-Килиса, Дух-Хараба, Зифтали, Бозеохуш, Кизилкоч, Шиштапа, самое богатое в районе центральное торговое селение, Казанчи, Титио-хараба, Кор-ахбюр и другие. Во многих из этих сел до основания разрушены строения, мельницы, ограблены и унесены годами сколоченные богатства, достатки, многочисленные сельскохозяйственные орудия, принадлежности, крупный скот, овцы и все такое. Захвачены, изнасилованы и обращены в магометанство тысячи девушек, молодых женщин, девочек, начиная с восьмилетнего возраста.
Обезумевшее от страха население этих сел бежало в Лори, но турки обманным образом вернули его обратно и самым подлым, самым гнусним образом перебили и истребили. Большая часть молодежи вместе с молодежью других сел была угнана в сторону Карса и дальше в глубь страны, и из них никто не вернулся обратно.
[ стр. 532 ]
10. Разрушены и ограблены селения Чрахли, Дускенд, Большой и малый Капанак, Гаджи-Назар, частично Джаджур, Ахкилиса, Дарбанд, Самерли, Кармасони, Архвали и другие. Молодежь этих селений отвели на противоположную гору и партиями расстреляли. Вся цветущая молодежь армянских сел, подобно осенним листьям, покрыла своими трупами вершины, склоны и подножья гор. Во всех этих селениях турки проявили жестокосердие и свирепость ассирийцев древних, первобытных времен.
11. Под предлогом отомщения были ограблены до последней нитки селения Карабоя, Калтахчи, Авдебек, Ахбулах, Геок-еохуш, Амамлу, Ортнав, Георан, Кишлак, Варданлу, Дарбаз, Бзовдал, разрушен до основания и Налбанд. Вместе с ними и многие другие селения.
12. Большой Караклис со своим районом после памятного сражения подвергся жесточайшему избиению, разрушению и ограблению, Только в караклисских ущельях и лесах было зарезано и расстреляно около 20000 мужчин периодически, беспощадно. Обезображенные трупы в ущельях, ямах и горах до сих пор свидетельствуют об этих бесчеловечных и гнусных зверствах.
Вообще из более чем 120 армянских сел Александропольского района, благоустроенных и многолюдных, богатых и цветущих, обильных, гостеприимных, ни одно не избежало разрушительного и сокрушительного действия турецкого меча и ятагана.
О многих селениях я до сих пор не мог собрать сведений, потому что район был отрезан от внешнего мира и закрыт для внешних сношений, даже для города Александрополя.
Вместе с этими селениями разрушено и уничтожено более 10—16 езидских селений, которые бесследно исчезли вместе с их мирным и богобоязненным населением...

Председатель правления Александропольского Землячества
(подпись)
Архив Института истории АН Арм. ССР, ф. проф. Лео.