История Рима

[Одуванчик]

История Рима

По преданию, Рим был основан 21 апреля 753 г. до н. э. Символом города считается волчица, вскормившая близнецов Ромула и Рема на Палатинском холме, где позднее Ромул и основал «вечный город». Первоначально Римом правили цари (753–510 гг. до н. э.); затем, в период Республики, консулы (510–30 гг. до н. э.) и, наконец, императоры (30 г. до н. э. – 476 г. н. э.). В 330 г. император Константин I перенес столицу из Рима на Восток, в город, названный его именем — Константинополь. В Риме образовался вакуум власти, только в 756 г. установилась власть церкви, город оставался резиденцией папского двора до 20 сентября 1870 г., когда правительство Италии вступило в Рим, и «вечный город» стал столицей Объединенной Италии.
В Риме, неоднократно переживавшем периоды упадка и возрождения, органично слились воедино эпохи во всем разнообразии стилей: руины античных храмов, величественные храмы, роскошные дворцы и фонтаны времен Ренессанса. Древность и современность, религиозная строгость наряду с пышностью барокко определяют многоликий образ этого города.

[Одуванчик]

Царский Рим Царство

Влияние этрусков.

Античные писатели утверждают, что в царском Риме помимо хижин и городских стен существовали храмы Юпитера, Дианы и иных богов, курия (место заседания сената), Регия (дом главного жреца) и некоторые другие общественные сооружения. От всех этих построек не осталось почти ничего — лишь кое-где камни фундаментов.
Один из самых ранних памятников на территории Рима — остатки святилища середины VI в. до н. э., обнаруженные на краю бывшего Бычьего форума; это тот храм Матери Матуты (богини раннего утра), который освятил шестой римский царь Сервий Туллий, о чем упоминает Тит Ливий. Согласно традиции этот же царь построил в 578—534 гг. до н. э. городскую стену; ее фрагменты сохранились на западном склоне Палатинского холма.
В художественном отношении римляне тогда находились в большой зависимости от своих соседей — этрусков, которые обладали более высокой материальной культурой.
При раскопках археологи обнаружили в Риме так много этрусских предметов VII—УГвв. до н. э., что некоторые ученые пришли к выводу, будто римляне тогда пребывали под властью этрусских царей (хотя Тит Ливий и другие авторы не говорят об этом ничего). Следует, однако, учесть, что римляне никогда не отличались племенной замкнутостью (в этом, можно сказать, заключается их историческая уникальность), поэтому нет ничего удивительного в том, что продукция этрусков наводнила Рим, тем более что крупные этрусские города Цере (совр. Черветери) и Пирги находились совсем близко: первый — в 45 км, а второй — в 53 км к северу. Постепенно этруски попали под власть Рима и сошли с арены истории, но их художественный мир влился в римскую культуру как ее составная часть. Именно этрускам римляне в значительной мере обязаны тем, что стали великими мастерами скульптурного портрета; у этрусков они научились также многим приемам строительного дела.
Крупнейшим творением этрусских мастеров в Риме был освященный в конце VI в. до н. э. храм Юпитера Наилучшего Величайшего на Капитолийском холме, считавшийся главной святыней государства. Построенный из кирпича-сырца и дерева храм стоял на каменном подиуме (основании), сложенном насухо, без связующего раствора. Двускатную кровлю поддерживали деревянные колонны. Здание украшали росписи, терракотовые статуи и барельефы.
Храм неоднократно горел. После крупного пожара 83 г. до н. э. его восстановил и освятил в 69 г. до н. э. Квинт Лутаций Катул. При Октавиане Августе его реставрировали. Во время гражданской войны 69 г. н. э. храм сгорел снова.
Император Веспасиан приказал отстроить его заново. Это здание стало жертвой пламени в 80 г., но вскоре его восстановил император Домициан. От храма сохранились частично подпорные стены его подиума; их можно видеть в зале и во дворе Палаццо деи Консерватори (дворца Консерваторов) на Капитолии.
Согласно преданию, в Риме в VI в. до н. э. работал выдающийся этрусский мастер Вулка, единственный, имя которого нам известно; ему приписывают созданиё знаменитого бронзового изображения волчицы с младенцами Ромулом и Ремом.
Фигурки малышей не сохранились и были сделаны заново много веков спустя, а этрусскую волчицу стали называть Капитолийской, так как она находится на Капитолии в Палаццо деи Консерватори.
Раннеримское искусство помимо этрусского находилось также под греческим влиянием. Известно, что греческие мастера руководили отделкой храма Дианы на Авентине, воздвигнутого в конце VI в. до н. э.

[Одуванчик]

Золотой век или первые поселенцы.


Золотой век Сатурна в изображении великих поэтов раннего Рима - откровенная сказка с молочными реками и вечной весной. Однако в представлении римлян век Сатурна существовал не только поэтическом, но и в прозаическом изображении:
«Сатурн, как говорят, был человеком столь великой справедливости, что никто при нем не был рабом и не владел частной собственностью, но все для всех было общим и неделимым, как будто бы все имели единое имущество.
По причине воспоминания об этом порядке предусмотрено, чтобы во время праздника Сатурналий рабы вместе с господами принимали участие в пиршествах при полном равноправии.
Итак, Италия по имени властителя называлась Сатурнией, а холм, где он жил, — Сатурновым. Сегодня он называется Капитолием, как будто Юпитер прогнал Сатурна из его дома».
В этой картине, нарисованной Юстином, писателем II в., можно уловить далекие воспоминания о временах первобытнообщинного строя, когда еще не было ни частной собствённости, ни рабства и один человек не эксплуатировал
Дальнейшая история, по мнению древних римлян, выглядела так. После Юпитера на Капитолии вождем (римские авторы называют его царем) стал Фавн. В его правление прибыли в эти места чужеземцы под предводительством Эвандра, которые покинули свой родной Паллантион в Аркадии, в Южной Греции, и отправились искать новое место для поселения.
Пришельцы обосновались рядом с Капитолием на соседнем холме и назвали его тоже Паллантион; некоторые римляне полагали, что так возникло название Палатин.
Когда это было? Дионисий Галикарнасский, историк I в. до н. э., пишет, что это произошло за 60 лет до Троянской войны. На основании археологических раскопок известно, что Троянская война — реальность и что I была в середине XIII в. до н. э.
В наше время на территории бывшего чьего форума около церкви Сант-Омобоно в наносном слое, попавшем да, вероятно, с Капитолийского холма, обнаружены осколки керамики XIV в. н. э. не только италийского, но и греческого производства.
Находки греческой (ахейской, или микенской) бронзы и керамики во многих местах Италии свидетельствуют о том, что уже в середине II тысячелетия до н. э. существовали постоянные контакты между Италией и Грецией.
Данные современной археологии говорят о том, что на месте будущего Рима находилось небольшое греческое поселение.

[Одуванчик]

Изгнание царей и "ритуал перехода" власти в раннем Риме


В докладе рассматривается фрагмент исторической традиции об изгнании династии Тарквиниев из Рима. Как известно, поводом к мятежу народа против царя Тарквиния Гордого послужило насилие, совершенное его сыном Секстом над Лукрецией, женой Тарквиния Коллатина. Современные исследователи выявили множество аналогий этому сюжету в греческой литературе и показали его зависимость от истории изгнания тиранов из Афин (H.Geldner 1977, A.Mastrocinque 1983, 1984, 1988). Римская анналистика, включившая этот эпизод в контекст римской истории, очевидно испытала сильное греческое влияние.

Другим источником традиционной истории изгнания царей из Рима могла быть устная традиции, один из возможных истоков которой исследуется в докладе. А.Холлеман (A.W.J.Holleman 1981) обратил внимание на связь между насилием над Лукрецией и праздником Регифугий, очевидную в Фастах Овидия. Со времен Дж.Фрэзера многие исследователи рассматривают Регифугий в качестве ритуала временного отказа царя от титула, связанного с завершением годового цикла. В древнем календаре год начинался 1 марта и заканчивался 23 февраля. Справлявшийся 24 февраля Регифугий начинал таинственный период из пяти дней, которые как бы выпадали из годового цикла (A.Magdelain 1962). Предполагается, что некогда на это время царь передавал власть временному заместителю (интеррексу), который затем возвращал ее обновленной с помощью очистительных ритуалов.

Холлеман предположил, что одним из ритуалов таинственного пятидневья был обряд "Священного Брака", и Лукреция должна была играть в нем роль богини-жрицы. Ее партнером был царь Тарквиний Гордый, которого традиция в данном случае смешала с его сыном Секстом. На самом деле имя Sextus указывает на день совершения обряда Священного Брака - (ante) diem sextum (Kal. Mart.). Тарквиний почему-то выбрал для ритуала замужнюю женщину из рода Лукрециев и это привело не только к ее гибели, но и к разрушению ритуала. Последнее в свою очередь повлекло за собой известные события, связанные с переходом к республике.

Наша трактовка ритуала Священного Брака отличается от реконструкции событий, сделанной Холлеманом. В традиции гибели Лукреции предшествует конная скачка знатной молодежи от Ардеи к Риму, описание которой можно рассматривать в качестве литературной версии еще одного ритуала - Эквиррии. Эквиррии справлялись 27 февраля и центральным событием их были конные соревнования в честь бога Марса. Овидий называет победителя Марсом (Fasti 2.858: Marsque citos iunctis curribus urget equos), а Марс был не только покровителем первого месяца годового цикла, но и мифическим предком римской царской династии. В этом смысле каждый царь был персонификацией бога Марса, а соревнования 27 февраля имели целью выбрать того, кто будет олицетворять бога в течении следующего года. Видимо, победителя ожидал ритуал Священного Брака с женщиной царского рода (28 февраля?) и право на царский титул с 1 марта.

Согласно традиции, цари династии Тарквиниев приобретали титул с помощью своих жен - Танаквиль, Тарквиния, обе Туллии (P.M.Martin 1985). В более ранние времена сходную роль играли Лавиния, Рея Сильвия, Герсилия, Тация и Помпилия. Видимо, матрилинейность в передаче царского титула в какой-то ее форме была правилом царской эпохи (A.C.Bush, J.J.McHugh 1974). Выдав свою дочь замуж за Октавия Мамилия из Тускула, Тарквиний Гордый попытался нарушить этот принцип. Своим преемником он предполагал сына Секста, а на роль царской дочери в ритуале Священного Брака была подобрана замена. Ею стала Лукреция, которая, предположительно, не была еще женой Тарквиния Коллатина. Во время рассматриваемых событий отец Лукреции Триципитин играл роль интеррекса, то есть ритуально она могла трактоваться как суррогатная "царская дочь".

Согласно традиции, в скачке от Ардеи принимали участие царские сыновья и их друзья. При ближайшем рассмотрении участников соревнования оказывается шесть: Секст, Аррунт и Тит Тарквинии, Тарквиний Коллатин, Юний Брут, Публий Валерий. Их число не случайно, так как до начала республики в римской коннице выделялось шесть привилегированных центурий (sex suffragia), три из которых были центуриями целеров (A.Momigliano 1966, 1969; V.Ilari 1971). Трибун целеров играл важную роль в потестарной организации царской эпохи. Эту должность отправляли Тарквиний Приск при Анке Марции, Сервий Туллий при Тарквинии Приске и, вероятно, Тарквиний Гордый при Сервии Туллии. Очевидно, что это была должность наследника царского титула. Юний Брут был трибуном целеров при Тарквинии Гордом и ряд эпизодов в традиции предполагает в нем наследника.

Представляется, что в ежегодном ритуале Эквиррий трибун целеров заканчивал скачку впереди всех и таким образом рассматривался как ритуальный победитель. Как сын сестры царя на время он считался его наиболее близким родственником (J.Bremmer 1976; M.Bettini 1984, 1994). Поэтому своей "победой" племянник доставлял царю власть на весь следующий год. Ритуал мог завершиться и переходом царского титула к племяннику-целеру в случае смерти царя или его отсутствия в Риме.

Традиция объединяет Брута с царским сыновьями Аррунтом и Титом, что на наш взгляд указывает на них как на предводителей корпуса 300 целеров. Тогда другая триада - Секст, Коллатин и Валерий - были предводителями созданных при Тарквиниях всадников (Ramnes, Tities, Luceres posteriores seu secundos). По замыслу царя Тарквиния, видимо, последняя группа должна была выиграть соревнование и ее предводитель Секст Тарквиний получить руку Лукреции и право на титул царя. Однако Сенат решил иначе: победителем и мужем Лукреции со всеми вытекающими правами стал царский племянник Тарквиний Коллатин.

Раздосадованный Секст Тарквиний осквернил насилием ритуал Священного Брака, возможно, с целью вернуть утраченное право. Однако тем самым он поставил себя (и Лукрецию) вне закона как прелюбодей (A.Guarino 1959, R.A.Bauman 1993). Более всех от его поступка выиграл Юний Брут, у которого появилась возможность вернуть себе отобранное у него Тарквинием право на титул. Секст был убит. Прочие царские сыновья изгнаны вместе с отцом. Лишившийся жены Коллатин утратил свое право и был отослан в почетное изгнание в Лавиний (A.Dubourdieu 1984).

Однако и Брут не сумел по-настоящему воспользоваться ситуацией. Он расправился с поддерживавшей царских сыновей знатной молодежью, но сам погиб в поединке с Аррунтом Тарквинием (D.Briquel 1990). Титул достался Валерию, реформы которого привели к учреждению республики. Роль в описанных событиях молодых людей, бывших сверстниками, указывает на их принадлежность к некому возрастному классу, участие которого в борьбе за власть может рассматриваться как переход в новый статус. В соответствии с троичной классификацией "ритуалов перехода", предложенной А. Ван Геннепом (A.van Gennep 1909), Регифугий может соответствовать "ритуалу отделения" (rite of separation), Эквиррии - "ритуалу передачи" (transition rite), и Священный Брак - "ритуалу инкорпорации" (rite of incorporation).

[Одуванчик]

Институт интеррегнума в царскую эпоху


Традиция не оставляет сомнений относительно возникновения процедуры интеррегнума в эпоху царей (Liv.,I,17, 5-6; Dionys.,II,57,1-4; Cic. De re p.,II,23; Plut. Numa,2). Самый подробный рассказ содержится у Дионисия: "В последующий год (после смерти Ромула) не было царя, выбранного римлянами, но существовала власть, которую называют междуцарствие (mesobasileivan), созданная следующим образом: патриции, набранные в сенат Ромулом, будучи в числе 200 разделились на десятки (dekavda"). Однако они правили не вместе, но каждый по 5 дней, в течение которых он имел ликторов и другие инсигнии царской власти. Первый, исполнив свой срок власти, передавал ее второму, тот третьему и так далее до конца. После того как первые десять "процарствуют" определенные им 50 дней, 10 других получали от них власть, а от тех, в свою очередь, другие" (Dionys.,II,57,1-2, перевод наш).

Более лаконичен, зато внушает и больше доверия Ливий: "А потому сто "отцов" разделились на десятки (decurias), и в каждом десятке выбрали главного, поделив таким образом управление государством. Правили десять человек, но знаки власти и ликторы были у одного; по истечении пяти дней их полномочия истекали и власть переходила к следующей десятке, никого не минуя, так на год прервалось правление царей. Перерыв этот получил название междуцарствия (appellatum interregnum), чем он на деле и был" (Liv.,I,17,5-6, пер. В.М.Смирина).

Цицерон (De re p.,II,23) и Плутарх (Numa, 2) также относят возникновение интеррегнума к царской эпохе.

Большинство историков (Т.Моммзен, П.Виллемс, Ф.Де Мартино, Э.Гьерстад) принимает версию традиции и соглашаются с тем, что корни института междуцарствия уходят в царскую эпоху.
Однако ряд исследователей (А.Розенберг, Р.М.Огильвье) отрицает столь древнее происхождение интеррегнума и считают его изобретением республики.

Нам бы хотелось присоединиться к первой группе ученых. В пользу отнесения междуцарствия еще к царскому Риму, помимо традиции, говорит само название обряда, использование процедуры интеррегнума в древнейшем ежегодном празднике Terminalia и, наконец, на наш взгляд, главное - совершенно различные принципы осуществления междуцарствия в царский период и во время республики (Ср.: Liv.,I,17,5-6 и III,8; IV,7,7; IV,43 и др.; Dionys.,II,57,1-2 и VIII,90).

Очевидно, причиной возникновения обряда интеррегнума послужил религиозный характер царской власти в древнем Риме. Более того, возможно, исходной точкой развития междуцарствия было его использование в праздниках.

Римский царь был верховным жрецом. Он не мог умереть без того, чтобы его место, место блюстителя священнодействий, не занял бы другой, пусть и временный, верховный жрец - то есть временный царь, междуцарь, interrex. Итак, главным, а может быть, единственным предназначением выбранного интеррекса являлось осуществление тех религиозных обрядов, которые в обычное время исполнялись царем.
Но поскольку царь совмещал в своем лице как религиозного, так и политического главу общины, постольку и священный обряд междуцарствия быстро приобрел политическую окраску. Со смертью Ромула и до избрания нового царя управление всей религиозной и политической жизнью Рима перешло к сенату - совету старейшин и, одновременно, сподвижников царя. Тотчас, чтобы ни на один день не прервалось совершение священнодействий, был выбран interrex. Формально он обладал всей полнотой власти равной царской (мог, например, созывать народное собрание (Liv.,I,17,10). Но фактически он был занят выполнением своей основной функции - религиозной. Для осуществления же всех политических мер правления ему была придана коллегия сенаторов так, чтобы их общее количество вместе с междуцарем составляло 10 человек. Именно так мы готовы объяснить свидетельства традиции (Liv.,I,17,5-6; Dionys.,П,57, 1-2) о делении сената в период междуцарствия на десятки (decuriae, dekavde"). Каждая декурия облекалась властью на 5 (Liv.,ibid.) или 50 (Dionys.,ibid.) дней. В первом случае реальной властью обладал лишь один в течение 5 дней, во втором - каждый из 10 по очереди в течение тех же 5 дней.

Главной задачей interreges было определение возможного кандидата в новые цари. Хотя объявление о кандидате делал всякий раз текущий интеррекс, выбор кандидата, по-видимому, зависел от мнения не только коллегии 10, но и всего сената. Интересной особенностью обладал первый интеррекс - он не мог предложить кандидатуру царя. Стоит, очевидно, согласиться с мнением Е.Кагарова, объяснявшего эту особенность тем, что деятельность первого интеррекса совпадала с похоронами умершего царя, сопровождавшимися обильными жертвоприношениями и трауром, следовательно, он сам нуждался в очищении и не имел права назначать кандидатуру царя.

Античная традиция единодушно свидетельствует, что процедура междуцарствия сопровождала восшествие на престол всех царей латинской династии после Ромула: Нумы Помпилия, Тулла Гостилия (Cic. De rep., II,31; Liv., I,22,1; Dionys., III,1,1), Анка Марция (Cic. De rep., II,33; Liv., I,32,1; Dionys., III,36,1). При царях этрусской династии, когда легитимный характер власти нарушается, исчезает и институт междуцарствия.

[Одуванчик]

КОЛОНИЗАЦИЯ ИТАЛИИ И СИЦИЛИИ ГРЕКАМИ (VIII-VI ВВ. ДО Н.Э.)


Побережье Италии н Сицилии было в основном колонизовано
ахейскими н дорийскими переселенцами. Особенно известна осно-
ванная в середине VIII в. до н.э. колония Кимы (лат. Кумы). Бе-
зопасное положение, наличие плодородных земель, близость к морю
способствовали развитию торговли и земледелия Ким. Важное зна-
чение имели возникшие позже города Регий (южная оконеч-
ность Италии) и Занкла (северо-восточный мыс Сицилии), обес-
печивавшие безопасность греческой торговли в Мессинском
проливе.

Крупнейшими колониями Ахейских полисов Греции были Сиба-
рис (осн. в 721 г. до н.э.). Кротон (716 г. до н.э.), Метапонт и др.
Сибарис, расположенный в плодородной равнине, прославился своим
богатством и роскошью так, что слово сибарит стало нарицатель-
ным. Сибарит - это человек, ведущий праздную и роскошную
жизнь. Жителям Сибариса удалось распространить свое влияние на
ближайшие местные племена. В этом районе выращивалась прекрас-
ная пшеница, процветало виноградарство, разводился крупный рога-
тый скот и лошади. Однако Сибарис, не имевший удобной гавани
я своего флота, в торговых сделках пользовался посредничеством
этрусских и малоазийских греческих мореходов. Ввозил Сибарис
ремесленные изделия, украшения, оружие, керамику, которые удов-
летворяли не только нужды горожан, но и окружавших город ита-
лийских племен. Государство поощряло торговлю; торговцы, наряду
с некоторыми ремесленниками, освобождались от уплаты налогов.
Сибарис и Кротон вывели собственные колонии: первый - Посейдо-
вию (Пестум) в устье р. Силарис, второй - Каулонию.

В конце VIII в. до н.э. спартанцы основали свою колонию -
Тарент, обладавшую удобной гаванью, что способствовало быстрому
развитию торговли и экономики города. Жители Тарента занима-
лись рыболовством и ловлей моллюсков-багрянок, дающих пурпур
лля окрашивания тканей.

Древнейшей греческой колонией в Сицилии был Наксос, основан-
нный в 735 г. до н.э. С течением времени Наксос стал крупным
торговым центром и вывел новые греческие колонии, основав города
Лвовтины и Катану.

Наиболее многолюдным и богатейшим городом Сицилии были
Сиракузы. Первоначально поселение колони-
стов находилось на небольшом прибрежном островке Ортигии
в 734 г. до н.э.), но вскоре колонисты переселились и на по-
бережье Сицилии. К V в. до н.э. город достиг больших разме-
ров.

Экономика и политический строй греческих полисов были раз-
личными. Ахейские колонии в Италии - Метапонт, Сибарис, Посей-
дония, Кротон, Каулония и др. - в раннее время представляли неко-
торое единство в экономическом и культурном отношениях. Сохра-
нились надписи о торговых соглашениях между рядом этих городов
и союзные монеты, чеканенные от имени двух или трех городов.
Эти города, в основном, были торгово-земледельческимн полисами

^

и отличались примитивностью общественной жизни. Они рано захва-
тили большие территории плодородных земель у местного населе-
ния что дало возможность их гражданам развивать земледелие.
В этих полисах установился аристократический строй. Но уже к
VI в. до н. э> в них обострилась социальная борьба. В Кротоне воз-
никли аристократические пифагорейские союзы, вызывавшие нена-
висть беднейшего населения. Торговая конкуренция между этими
городами нередко приводила к военным столкновениям.

Другой характер имели города Кимы и Тарент, быстро ставшие
преимуш^ственно торговыми центрами и обладавшие сравнительно
небольшой сельскохозяйственной территорией. Тарент с его прекрас-
ной гаванью стал центром всей южноиталийской торговли и складом
товаров. О широте торговых операций Тарента свидетельствует оби-
лие находимых в разных местах Италии, Сицилии и Греции монет
этого города.

Основной отраслью хозяйства греческих полисов, помимо посред-
нической торговли, можно считать земледелие и скотоводство, рас-
считанные на вывоз продуктов сельского хозяйства в Грецию. Пло-
дородная почва, благоприятный климат давали возможность соби-
рать высокие урожаи зерновых культур. Возделывалась в основном
пшеница, разводились оливковые рощи и виноградники. Виноделие
и оливководство с появлением греков стало основной отраслью хо-
зяйства в Италии. Скотоводство играло подсобную роль, однако в
Греции славились кони из Сицилии, Апулии и Сибариса. В Сицилии
было развито свиноводство. В Таренте разводили овец. В большин-
стве городов процветал морской и речной рыбный промысел. Сици-
лия и некоторые области Италии (Бруттий) были богаты строитель-
ным лесом, который использовался для строительства судов.

Ремесло в греческих колониях Италии и Сицилии было развито
сравнительно слабо. В некоторых городах (Камарина и Гела в Си-
цилии) делали статуэтки из обожженной глины, во многих городах
производили глиняную посуду.

Расширение связей с окружающим населением вызывало увели-
чение спроса на ввозимые предметы. О расширении торговли гово-
рят многочисленные монеты из различных городов, находимые на
территории Италии и Сицилии. Судя по археологическим находкам,
в Италию ввозилось значительное количество керамических изделий
из различных центров материковой и островной Греции, особенно
из Коринфа и Афин. *

Кроме керамики, ввозили оружие, изделия из металла, ткани,
высококачественное вино и оливковое масло. Вывозились в Грецию
главным образом зерно, скот, рабы.

Существовал и внутренний рынок. В Сибарис, например, вво-
зился пурпур из Тарента. Большого совершенства достигла чеканка
монеты. В VI в. до н.э. свои монеты чеканило большинство городов
Великой Греции. Изображения на монетах (дельфин, пшеничный
колос, бык, виноградная гроздь) отражают хозяйственную жизнь и
природные богатства отдельных городов.

В греческих колониях Италии и Сицилии было широко распро-
странено рабство. На землях сиракузских землевладельцев - гаморов
трудилось порабощенное местное население, которое по своему по-
ложению было близко к спартанским илотам. Геродот называет их
рабами. Рабы часто, особенно в сицилийских городах, поднимали
волнения.

Греческие города Италии (особенно Тарент) постепенно приоб-
рели полную независимость от метрополии.

В VII в. до н.э. в некоторых колониях уже была завершена
кодификация действовавшего обычного права. Это свидетельствует
о высоком социально-экономическом развитии рабовладельческого
полиса. Новые законы отличались суровостью, строго охраняли част-
ную собственность и семью.

Наивысшего расцвета города-колонии Италии н Сицилии дости-
гают в VI в. до н.э., и в это же время в них обостряется социаль-
ная борьба.

О внутренней жизни городов мало известно. Однако можно про-
следить, что во многих полисах уже в VII в. до и.э. в результате
борьбы демократических и аристократических группировок устанав-
ливается власть тиранов, опирающихся на демократические группи-
ровки. Особенно широкого размаха достигло демократическое дви-
жение, возглавленное Аристодемом, в Кумах. Аристодем, совершив
переворот, установил тиранию, перебил сторонников аристократиче-
ской группировки, разделил их имущество, объявив о всеобщем ра-
венстве граждан, переделе земель и отмене долговых обязательств.
Рабов, убивших своих господ, он отпустил на волю. Такие же вол-
нения на рубеже VI-V вв. до н.э. произошли и в ряде других гре-
ческих городов.

В VI в. до н.э. тирания была установлена в Сибарисе, Кротоне,
Таренте и других городах. Эти события отражали усиление демо-
кратических торгово-ремесленных слоев.

Напряженная внутренняя борьба сочеталась с усилением сопер-
ничества греков с этрусками в Италии и Карфагеном в Сицилии.
Кроме того, отдельные греческие города враждовали между собой,
являясь торговыми конкурентами.

С этрусками греки первоначально установили мирные отноше-
ния, но торговое соперничество привело к осложнениям, перерос-
шим в открытую борьбу. Наиболее же враждебными были отноше-
ния греков с Карфагеном. Особенно они обострились к началу V в.
до н. э<> когда карфагеняне, создав мощную державу, охватившую
Испанию, Северную Африку и Сардинию, начали теснить греков на
о. Сицилии. Они заключили военный и экономический союз с этрус-
ками, стремясь вытеснить из Сицилии греков и захватить торговлю
в Западном Средиземноморье. Однако греческие города у»»»»» бо-
ролись за свое существование: в 480 г. до н.э. в битве при Гимере
греки одержали победу наД Карфагеном, а в 474 г. разбили этрус-
ков в морской битве около Ким.

С местными племенами греки стремились сохранять мирные
отношения, что было им необходимо для развития нормальной тор-
говли. Однако насильственный захват земель и порабощение местных
жителей приводили к столкновениям, например, с племенами мес-
сапов и бруттиев в Южной Италии, сикулов и сиканов в Си-
цилии.

В конце V в. до н.э. греческие полисы в Южной Италии и Си-
цилии вступают в полосу упадка, причиной которого были обостре-
ние социальной борьбы, ухудшение взаимоотношений с Карфагеном
и Этрурией и особенно натиск местных племен (самнитов, брутти-
ев, луканов).

Существование в Италии и Сицилии греческих полисов с разви-
той экономикой и культурой оказало значительное влияние на со-
циально-экономическое и культурное развитие окружавших их ита-
лийских племен; оно ускоряло процесс распада родоплеменных от-
ношений, прпподнло к более быстрому развитию рабовладельческих
отношений.

Однако это влияние было обоюдным, укрепление связей с италий-
ским и сицилийским населением оказывало, в свою очередь, воздей-
ствие на развитие экономики и торговли греческих центров, так
как их хозяйство во многом зависело от потребностей местного
рынка*

По мере установления экономических связей греков с местным
населением сельское хозяйство Италии все более развивается, уве-
личивается территория пахотных земель, внедряются новые приемы
ухода за виноградниками и оливковыми деревьями; происходит
слияние местной знати с греческой аристократией.

Греки оказали большое влияние и на развитие ремесел и искус-
ства Этрурии, Италии и Сицилии. Широкого распространения дости-
гает здесь греческая художественная керамика и терракота.

[Одуванчик]

ЛЕГЕНДЫ ОБ ОСНОВАНИИ РИМА


ЛЕГЕНДА ОБ ОСНОВАНИИ РИМА
(Дионисий, Римские древности, I, 72-73)

Ввиду того, что существует много разногласий как по вопросу о времени основания (города Рима), так и о личности его основателя, я и сам думал, что совсем не нужно, чтобы, как это всеми признано, основатели его явились под видом враждебного нашествия. Очень древний историк Кефал Гергитий (1) говорит, что город был основан вторым поколением после Троянской войны (2), людьми, спасшимися из Илиона вместе с Энеем (3), основателем же города называет предводителя колонии, Рома, который был одним из сыновей Энея. Он говорит, что у Энея родились четыре сына: Лежаний, Еврилеонт, Ромул и Рем. То же время и тот же основатель города указываются и Дематором, и Агатиллом, и некоторыми другими...
Хотя я мог бы указать еще много других греческих писателей, которые по-разному говорят об основателях города Рима, я, чтобы не показаться многословным, обращусь к римским историкам. Древних историков или логографов (4) у римлян нет ни одного. Каждый (кто об этом писал) заимствовал что-нибудь из сказаний, сохранившихся от древности в священных таблицах. Некоторые из таких историков передают, что основатели города Ромул и Рем были сыновьями Энея, другие - что они были сыновьями дочери Энея, а от какого отца, не указывают. Они будто бы были даны Энеем в заложники царю аборигенов Латину, когда заключался договор дружбы между местными жителями и пришельцами. Латин приветливо их встретил и окружил всякими заботами, и так как он не имел потомства мужского пола, он сделал их после своей смерти наследниками части своего царства. Другие говорят, что после смерти Энея Асканий унаследовал все царство Латина и разделил его со своими братьями Ромулом и Ремом на три части. Сам он основал Альбу (5) и некоторые другие города, Рем же дал названия Капуе по имени прародителя Каписа, Анхизе по имени деда Анхиза, Энейе, позднее названной Яникулом, по имени отца Энея; по своему же имени назвал город Рим. После того как некоторое время Рим оставался незаселенным, туда пришли еще другие колонисты, посланные из Альбы под предводительством Ромула и Рема, и захватили прежде основанный город. Первый раз этот город был основан вскоре после Троянской войны, а во второй раз на 15 поколений позже. Если же кто-нибудь захочет заглянуть глубже в прошлое, то обнаружится, что существовал еще третий Рим, раньше двух последующих, основанный до прибытия Энея и троянцев в Италию. И написано это не у какого-нибудь случайного историка, или из новых, а у Антиоха Сиракузского, о котором я упоминал и раньше. Он пишет, что когда в Италии царствовал Моргет (а Италией называлась тогда приморская земля от Тарента до Посейдонии), пришел к нему беглец из Рима. Именно он говорит: «Когда Итал состарился, воцарился Моргет; к нему пришел какой-то человек, беглец из Рима, по имени Сикел». Согласно этому Сиракузскому историку, обнаруживается, следовательно, какой-то древний Рим, существовавший еще раньше троянских времен. Однако находился ли он на том самом месте, на котором стоит великий город в настоящее время, или существовало какое-либо другое место с таким же названием, это он оставляет невыясненным, и я сам не могу этого разрешить.

Перев. В. С. Соколова.

1. Кефал Терентий - кроме сообщения Дионисия, никаких больше сведений о нем не имеется.
2. Троянская война - война, которую вели ахейские войска против Трои (Илиона) - города, находившегося в северо-западной части Малой Азии. Лишь после долгой осады Троя была захвачена. Эти события имели место в конце XII в. до н. э.
3. Эней - легендарный царь дарданов, одного из племен Малой Азии, по преданию, после разрушения города Трои бежал в Италию и стал «родоначальником» римского народа.
4. Логографами называли в Греции авторов первых прозаических произведений (VI-V вв. до н. э.).
5. Альба - один из древнейших городов Средней Италии.

ЛЕГЕНДА ОБ ОСНОВАНИИ РИМА
(Тит Ливий, I, 3-7).

Тит Ливии - римский историк времен становления империи. Родился он в 59 г. до н. э в италийском городе Патавии (современная Падуя), умер в 17 г. н. э. Ливии является автором монументального труда в 142 книгах, который называется «Римская история от основания города» (то-есть Рима). Из этих книг дошло до нас лишь 35: с первой по десятую и с двадцать первой по сорок пятую. В первых десяти книгах содержатся события от основания Рима и до 293 г. до н. э., в книгах двадцать первой - сорок пятой - дается описание событий 218-168 гг. до н. э. Содержание остальных книг известно по кратким аннотациям, так называемым эпитомам, составленным в IV в. н. э. Труд Ливия оказал значительное влияние на всю последующую римскую историографию и имел много подражателей.
По своим политическим взглядам Ливии в значительной мере являлся идеологом правящих классов времен принципата. Лозунг Pax Romana (римский мир), официально провозглашенный Августом, получил в его «Римской истории» широкое отражение. Ценность первых десяти книг «Римской истории» сравнительно невелика, там имеется много фантастического, большое значение Ливий придает приметам, предсказаниям оракулов и пр. Более достоверны сведения, сообщаемые им в книгах двадцать первой - сорок пятой, где дается описание пунических войн и международной обстановки того времени.
На все сочинение Ливия наложила отпечаток тенденция, с которой оно было написано: в предисловии говорится, что целью труда является описание тех качеств и достоинств римского народа, которые помогли ему достичь такой силы и могущества. Благодаря этой «романоцентристской» позиции из поля зрения автора выпадает большое количество событий, имевших важное значение в истории Средиземноморья.
Очень часто в сочинениях Ливия проглядывают политические взгляды тех историков, произведениями которых он пользовался совершенно некритически. Все эти замечания необходимо учитывать, пользуясь «Римской историей» Тита Ливия как историческим источником.

Сын Энея Асканий не достиг еще того возраста, чтобы вступить во власть, но эта власть благополучно сохранилась за ним до периода его возмужалости; в течение такого продолжитель ного времени латинское государство, царство его деда и отца, уцелело у мальчика благодаря женской охране - такой способной женщиной была мать Аскания Лавиния. Этот-то Асканий вследствие избытка населения в городе Лавинии, названном так его отцом в честь жены, предоставил своей матери цветущий по тогдашнему времени и богатый город, а сам основал у подошвы Албанской горы новый, который назвал Длинной (Лонга) Альбой, так как он по своему положению растянулся по горному хребту. Между основанием Лавинии и колонии Альбы Лонги прошло почти тридцать лет, когда могущество государства возросло до того, что ни после смерти Энея, ни во время правления женщины, ни даже в первые годы царствования юноши ни вождь этрусков Мезенций, ни другие соседи не рискнули поднять оружия. По мирному договору границей между этрусками и латинянами стала река Альбула, именуемая теперь Тибром.
Затем царствовал сын Аскания Сильвий, названный так потому, что родился в лесу. У него был сын Эней Сильвий, а у этого - Латин Сильвий. Он основал несколько колоний. По его имени получили свое название древние латиняне. Затем за всеми царями Альбы осталось прозвище Сильвиев. Далее, после ряда других царей, правил Прока. У него были сыновья Нумитор и Амулий. Старинное царство Сильвиев завещано было Нумитору, как старшему сыну. Но сила оказалась выше воли отца и права старшинства: прогнав брата, воцарился Амулий; к одному злодеянию он присоединил другое, умертвив сына брата; дочь же брата - Рею Сильвию - он лишил надежды на потомство, сделав ее под видом почести весталкой.
Но, я полагаю, столь сильный город и государство, уступающее лишь могуществу богов, обязано было своим возникновением предопределению судьбы. Когда весталка родила близнецов, она объявила отцом этого безвестного потомства бога войны Марса или потому, что верила в это, или потому, что считала более почетным выставить бога виновником своего преступления. Однако ни боги, ни люди не в силах были защитить ее и детей от жестокости царя: жрица в оковах была ввергнута в тюрьму, а детей приказано было выбросить в реку. Но случайно, или по воле богов, Тибр выступил из берегов и образовал спокойно стоящую воду, так что нигде нельзя было подойти к настоящему руслу его; вместе с тем посланные надеялись, что дети потонут даже и в такой воде. Итак, считая себя исполнившими повеление царя, они выбросили детей в ближайшую лужу, где теперь находится Руминальская смоковница (говорят, что она называлась Ромуловой). В тех местах была тогда обширная пустыня. Существует предание, что когда плавающее корыто, в котором были выброшены мальчики, после спада воды осталось на сухом месте, волчица, шедшая из окрестных гор напиться, направилась на плач детей; она с такой кротостью стала кормить их грудью, что главный царский пастух, по имени Фаустул, нашел ее лижущей детей. Он принес их домой и отдал на воспитание жене своей Ларенции. Так родились они и так воспитались; когда же подросли, то, не оставаясь без дела в хижине пастуха или около стад, они, охотясь, бродили по лесам. Укрепившись среди таких занятий телом и духом, они не только преследовали зверей, но нападали и на разбойников, обремененных добычею, делили награбленное ими среди пастухов и с этой со дня на день увеличивавшейся дружиной занимались и делом и шутками.
Уже в то время существовало празднество Луперкалий. Оно состояло в том, что нагие юноши состязались в беге, сопровождая шутками и весельем поклонение богу Пану. Этот праздник стал известным; и вот, когда Ромул и Рем предавались играм, разбойники, раздраженные потерею добычи, устроили им засаду; Ромул отбился, а Рем был захвачен и вдобавок представлен царю Амулию как обвиняемый. Главная их вина состояла в том, что они нападали на поля Нумитора и с шайкой юношей угоняли оттуда скот, точно неприятели. Вследствие этого Рем был передан Нумитору на казнь. Уже с самого начала Фаустул подозревал, что у него воспитываются царские дети; он знал, что они выброшены по повелению царя; совпадало и время, когда он нашел их; но, не уверившись окончательно, он не хотел открывать этого, разве выпадет случай или принудит необходимость. Необходимость явилась раньше. И вот, под влиянием страха он открывает все Ромулу. Случайно и у Нумитора, когда он содержал под стражею Рема и прослышал про братьев-близнецов, мелькнула мысль о внуках при сопоставлении их возраста и характера пленника, вовсе не похожего на раба. Путем расспросов он пришел к тому же результату и почти признал Рема. Таким образом царю со всех сторон куются козни. Ромул, не считая себя сильным для действия открытого, не нападает на царя с шайкой юношей, а приказывает каждому пастуху прибыть своей дорогой в определенное время к дворцу. Со стороны жилища Нумитора является на площадь Рем, приготовивший другой отряд.
Так они убивают царя. Нумитор в начале суматохи, заявляя, что неприятели вторглись в город и напали на дворец, отозвал альбанскую молодежь для защиты крепости; когда же увидал, что братья, умертвив царя, идут к нему с приветствием, он тотчас созывает собрание, выставляет на вид преступление брата против него, указывает на происхождение, рождение и воспитание внуков, говорит, как были узнаны, как непосредственно затем был убит тиран, и объявляет, что он виновник этого. Юноши, выступив затем на середину собрания, приветствовали деда царем, а последовавшие единодушные восклицания толпы закрепили за ним царское имя и власть. Предоставив таким образом Альбанское царство Нумитору, Ромул и Рем пожелали основать город в тех местах, где были найдены и воспитаны. К тому же альбанского и латинского населения был избыток; к ним присоединились пастухи, все это подавало надежду на то, что и Альба и Лавиний будут малы в сравнении с тем городом, который они собирались основать. Но к этим расчетам примешалось вредное влияние дедовского зла - страсти к царской власти, следствием чего был позорный бой, возникший из-за маловажного обстоятельства. Так как братья были близнецы и нельзя было решить дела на основании первенства по рождению, то Ромул избирает Палатинский, а Рем - Авентивский холм для гадания, чтобы боги, покровители тех мест, указали знамениями, кому дать имя городу и кому управлять им.
Рассказывают, что знамение - 6 коршунов - явилось ранее Рему, и оно уже было возвещено, когда Ромулу явилось их двойное число, и вот того и другого толпа приверженцев приветствовала царем: одни требовали царской власти для своего вождя, основываясь на преимуществе времени, другие - на числе птиц. Поднялась брань, а вызванное ею раздражение привело к драке, во время которой в свалке был убит Рем.
Более распространено, однако, предание, что Рем, смеясь над братом, перепрыгнул через стены нового города; разгневанный этим Ромул убил его, сказав: «Так будет со всяким, кто перепрыгнет через мои стены». Таким образом, Ромул один завладел царством, а город был назван именем основателя.

[Одуванчик]

НАСЕЛЕНИЕ АПЕННИНСКОГО ПОЛУОСТРОВА В ДРЕВНОСТИ


В разных частях Апеннинского полуострова обнаружены следы
палеолита: в Южной Италии в гроте Романелли найден набор ору-
дий из камня - топоры, кремневые наконечники стрел, скребла; в
Лации - каменные скребла и лезвия, а также черепа неандерталь-
ского типа; в горах Лигурии - пещеры с живописью древнекамен-
ного века. Основным занятием человека в то время были собира-
тельство, охота и рыболовство.

Повсеместно в Италии и на островах сохранились памятники
неолита, свидетельствующие о том, что люди с течением времени
покинули пещеры, переходя к жизни в хижинах и занятию ското-
водством. Начальный период неолитической культуры датируется
IV тысячелетием до н.э.

С III тысячелетия до н.э. в Италии известна медь, которая при-
менялась наряду с камнем. Этот период халколита, или энеолита,
характеризуется значительным развитием скотоводства и связями
с центрами Эгейской Греции и Испанией.

Во II тысячелетии до н.э. в Италии началось распространение
бронзы. На севере бронзовые предметы находят в остатках окружен-
ных частоколами поселений, так называемых террамар. Обитатели
этих поселений жили в хижинах, иногда поставленных на сваях в
заводях рек и озер. На месте этих поселений сохранились холмы
с остатками пищи, утвари и орудий труда.

Жители террамар пользовались бронзовыми топорами, шильями
и копьями, разводили рогатый скот и свиней. Находки зереи пше-

ницы и бобов, а также изображения плуга, обнаруженные на аль-
пийских скалах, свидетельствуют о возникновении здесь земледелия.

Для культуры террамар характерен погр»»»»ьный обряд сож-
жения. Пепел умерших хоронили в глиняных урнах. Некрополи на-
ходились рядом с поселениями. Характерно однообразие захороне-
ний с бедным заупокойным инвентарем, что соответствует имущест-
венному и социальному равенству эпохи родового строя.

В Средней и Южной Италии одновременно с культурой терра-
мар развилась другая культура бронзового века, так называемая
Апеннинская, тесно связанная с Эгеидой. Влияние Эгейского мира
прослеживается в Лации, где обнаружены осушительные сооруже-
ния и циклопические постройки, и в других районах, богатых
остатками расписной керамики, подобной микенской. У носителей
Апеннинской культуры преобладал обряд трупоположения.

С конца II - начала 1 тысячелетия до н.э. Италия вступает
в железный век. Раньше всего были открыты могильники этой эпохи
(в середине XIX в.) около местечка Вилланова близь Болоньи, от-
куда культура раннего железа в Италии получила название куль-
туры Виллановы. По мнению некоторых ученых, производство же-
лезных изделий было заимствовано жителями Северной Италии и
Лация из Этрурии.

Археологический материал, найденный в Вилланова, позволяет
представить последовательное развитие железного века: и раннюю
его стадию (1000-700 гг. до н.э.) и более позднюю (700-500 гг.
до н.э.). Для культуры Виллановы характерны погр»»»»ьные
урны биконической формы и в виде хижин, бронзовая утварь и
украшения, железные орудия труда и оружие, остатки конской
сбруи.

Аналогичные памятники найдены во многих частях Италии и
на островах. На северо-западе Италии разновидностью культуры же-
леза является так называемая культура Голасекки; на северо-восто-
ке, в области венетов,-культура Эсте (совр. Атесте); на юге-
в Бруттии - культура Toppe Галли.

Несмотря на распространение железа по всему Апеннинскому
полуострову в начале 1 тысячелетия до н.э., интенсивность его
применения в разных районах Италии была различной. Быстрее
развивались те области, которые находились близ месторождений
железа (Этрурия, Умбрия, Бруттии).

Ученые XIX в. считали, что знакомству с железом Италия обя-
зана пришлым племенам - италикам; современные археологи скло-
няются к тому, что с железом Италию познакомили греческие
и финикийские торговцы, а также этруски.

Распространение железных орудий имело громадное значение.
Плуг с железным лемехом позволил расширить пашню и увеличить
площадь лугов, что способствовало развитию не только земледелия,
но и скотоводства. Рост производства обусловил расширение обмена.
В Этрурии и Умбрии найдены изделия из прибалтийского янтаря.

[Одуванчик]

ОПИСАНИЕ ИТАЛИИ. ДРЕВНЕЙШЕЕ НАСЕЛЕНИЕ ИТАЛИИ. ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ИТАЛИИ


№ 1. ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ИТАЛИИ
(Страбон, География, II, 5, 27; IV, 4, 1)

Страбон, уроженец Амасии Понтийской, родился в середине 60-х годов до н. э., умер в 24 г. н. э. Происходил из богатой семьи и получил хорошее образование - он изучал философию Аристотеля и стоиков. Большое внимание посвятил знакомству с историей и географией. Страбон много путешествовал, предпринял ряд экспедиций: на запад - до Сардинии и на юг - до границ Эфиопии. Он хорошо изучил географические условия и быт народов Малой Азии, Греции и Италии. Со времени установления принципата Страбон переехал в Рим, где и прожил до конца своей жизни. В 24 г. до н. э. Страбон посетил Египет, который изъездил от дельты Нила вплоть до его южной границы.
Сочинение Страбона «География» состоит из 17 книг. Там содержится большое количество сведений не только по географии, но и по истории Рима. Страбона называют отцом исторической географии. В его сочинениях критически используются труды предшественников и в первую очередь Эратосфена.
Материал «Географии» Страбона подразделяется по территориальному принципу. Книги 3-10 - Европа (3 - Иберия, 4 - Галлия, 5 и 6 - Италия, 7 - Север и Восток, 8, 9, 10 - Эллада), 11-16 - Азия, 17 - Африка.
Большое внимание уделяет Страбон описанию нравов и обычаев народов. Для нас особенно ценны сведения, которые сообщает Страбон о Северном Причерноморье - о природных условиях и населении, в частности племенах роксолан, скифов и др. Большую ценность представляют и данные Страбона по истории Северного Причерноморья, о чем мы часто не находим ни слова у других античных историков.
Страбон является также автором исторического труда в шести книгах, из которого до нас дошли только отрывки.

Италия начинается paвнинами, которые расположены у подножья Альп и тянутся до Адриатического моря и прилегающих к нему местностей. За этими равнинами Италия представляет длинный, узкий и заканчивающийся мысами полуостров, во всю длину которого тянутся Апеннинские горы на семь тысяч стадий (1). Ширина их не везде одинакова. Полуостровом делают Италию моря: Тирренское, Авзонское и Адриатическое.
Теперь обозначим самые важные условия, благодаря которым римляне в настоящее время поднялись до такой высоты. Первое из этих условий состоит в том, что Италия, наподобие острова, окружена, как верною оградою, морями, за исключением только немногих частей, которые в свою очередь защищены трудно проходимыми горами. Второе условие то, что хотя большая часть ее берегов не имеет гаваней, зато существующие гавани обширны и весьма удобны... В-третьих, Италия расположена в различных климатических зонах, соответственно которым там имеются разнообразные животные, растения и вообще все необходимые для человека предметы. В длину Италия тянется большею частью от севера к югу; значительная по длине и по ширине Сицилия присоединяется к Италии, как часть ее... Почти во всю длину ее тянутся Апеннинские горы, имеющие по обеим сторонам равнины и плодоносные холмы, так что нет такой части Италии, на долю которой не выпадали бы удобства гор и равнины. Ко всему этому нужно прибавить большие размеры и множество рек и озер, а также во многих местах теплые и холодные источники, благодетельные для здоровья. Кроме того, имеется множество всякого рода металлов, строительного материала, пищи для человека и для домашних животных, так что невозможно выразить словами всего изобилия и высоких достоинств плодов, здесь произрастающих. Наконец, будучи расположена среди самых многочисленных народов Эллады и лучших частей Либии (2), она, с одной стороны, превосходит своими достоинствами и размерами окружающие ее страны, чем облегчается господство ее над ними; с другой стороны, благодаря близости к ним, она может с легкостью удерживать свою власть над этими областями.

Перев. Ф. Г. Мищенко.

1. Стадий - мера длины. Римский стадий равнялся 185 м, аттический - 178 м.
2 Либия (Ливия) - Северное побережье Африки (расположена между Нумидией и Киренаикой), земли ее славились плодородием.

№ 2. ОПИСАНИЕ ИТАЛИИ
(Полибий, II, 14, 15)

Полибий родился в Аркадии на рубеже III и II вв. до н. э., умер в 20-х годах II в. Происходил он из богатой семьи. В период борьбы Рима с Персеем он открыто придерживался антиримских позиций и после поражения последнего был отправлен в качестве заложника в Рим. За время пребывания в столице могущественного государства (Полибий прожил там с перерывами 16 лет), его политические взгляды значительно изменились. Он познакомился с представителями правящей верхушки римского общества и стал поклонником римского государственного строя.
В течение своей жизни Полибий много путешествовал, так как считал, что историк должен «больше доверять своим глазам, чем ушам». Он побывал в Африке и Испании - был очевидцем разрушения Карфагена и осады Нумавции, посетил Египет, Галлию, превосходно знал Грецию.
Основным трудом Полибия является «Всемирная история» в 40 книгах, кз которых целиком до нас дошло только 5 книг, некоторые сохранились в отрывках. Там излагаются события 264-146 гг. до н. э. Цель труда Полибия, по словам самого автора, показать, как и почему римляне подчинили своей власти большинство окружавших их племен и народов.
Идеальным политическим устройствам, по мнению Полибия, являлось сочетание аристократических, монархических и демократических начал - смешанная форма правления, осуществление которой нашло свое выражение в Римском государстве.
Преклонение Полибия перед мощью Рима настолько велико, что он оправдывает даже покорение им своей родины - Греции.
Полибий более критично относится к своим источникам, чем другие историки древности, в его сочинениях сравнительно мало легендарного. Благодаря этому, сведения Полибия о событиях средиземноморской истории конца III - начала II в. в большей части можно считать достоверными.

Вся Италия представляет подобие треугольника, одну сторону которого, обращенную к востоку, омывают Ионийское море и примыкающий к нему Адриатический залив, другую сторону, обращенную к югу и западу, омывают Сицилийское и Тирренское моря. Сближаясь между собою, стороны эти образуют в вершине южный мыс Италии, именуемый Кокинфом и разделяющий моря Ионийское и Сицилийское. Третью сторону, идущую на север по материку, образует во всю длину Альпийский хребет, который начинается от Массалии (1) и земель, лежащих над Сардинским морем, и тянется непрерывно до наиболее углубленной части Адриатики; лишь на небольшом расстоянии от моря хребет оканчивается. Южный край названного хребта следует принимать как бы за основание треугольника; к югу от нее простираются равнины, занимающие самую крайнюю северную часть Италии, о которых и идет теперь речь; по плодородию и обширности они превосходят остальные известные нам равнины Европы. Общий наружный вид этих равнин - также треугольник; вершину его образует соединение так называемых Апеннинских и Альпийских гор недалеко от Сардинского моря над Массалией. На северной стороне равнины тянутся, как сказано выше, Альпы на две тысячи двести стадий, а вдоль южной стороны тянутся Апеннины на пространстве трех тысяч шестисот стадий. Линией основания всей фигуры служит побережье Адриатического залива; длина основания от города Сены (2) до углубления залива более двух тысяч пятисот стадий, так что объем упомянутых выше равнин составляет немного меньше десяти тысяч стадий.
Нелегко перечислить все достоинства этой земли. Так, она изобилует хлебом в такой степени, что в наше время нередко сицилийский медимн (3) пшеницы стоит четыре обола (4), медимн ячменя два обола, столько же стоит метрет (5) вина; гречиха и просо родятся у них в невероятном изобилии. Как много растет желудей на этих равнинах в дубовых лесах, раскинутых на некотором расстоянии один от другого, всякий может заключить лучше всего из следующего: в Италии убивают огромное количество свиней частью для домашнего употребления, частью для продовольствия войск, и животных привозят главным образом с этих равнин. О дешевизне и обилии различных съестных припасов можно судить вернее всего по тому, что путешествующие в этой стране, заходя в таверну, не расспрашивают о стоимости отдельных предметов потребления, но платят столько, сколько возьмет хозяин с человека. Обыкновенно содержатели таверн, давая часто всего вдоволь, берут за это пол-асса, что составляет четвертую часть обола; лишь в редких случаях взимается более высокая плата. С обеих сторон Альп, как с той, которая обращена к реке Родану (6), так и с другой, спускающейся к названным выше равнинам, холмистые и низменные местности густо заселены: лежащие по направлению к Родану и к северу заняты галатами, которые называются трансальпинами, а обращенные к равнинам заселены таврисками, агонами и многими другими варварскими народами. Трансальпинами галаты называются не по своему происхождению, но по месту жительства, ибо слово trans значит «по ту сторону», и римляне называют трансальпинами тех галатов, которые живут по ту сторону Альп. Вершины гор вследствие скудности почвы и скопления на них вечных снегов совершенно необитаемы.

Перев. Ф. Г. Мищенко.

1. Массалия - колония, основанная жителями Фокеи на Лигурийском побережье Галлии на рубеже VII-VI вв. до н. э.
2. Сена - город в Умбрии на берегу Адриатического моря.
3. Медимн - греческая мера сыпучих тел, равная 51,84 литра.
4. Обол - мелкая монета в Греции, равна 4-5 копейкам.
5. Метрет - мера жидкостей в Афинах, равная 39 литрам.
6. Река Родан - римское название Роны.

№ 3. ДРЕВНЕЙШЕЕ НАСЕЛЕНИЕ ИТАЛИИ
(Дионисий Галикарнасский, Римские древности, I, 26, 30)

Дошедшие до нас биографические данные о Дионисии Галикарнасском крайне скудны. Известно лишь, что он приехал в Рим в последний период гражданских войн и прожил там свыше 20 лет.
Сочинение, явившееся плодом всей его жизни, носит название «Римская древняя история» в 20 книгах. Она охватывает события с самых древнейших периодов существования Италии до начала пунических войн. От труда Дионисия сохранились лишь первые 9 книг, а остальные дошли до нас в отрывках. Дионисий старается доказать единое происхождение греков и римлян, чтобы, как он говорил, «таким образом сделать для греков более сносным их подчинение римлянам». Большое значение он придает управлению богов судьбами народов. Дионисий нередко переносит политическую атмосферу современной ему эпохи на ранний период истории Рима, поэтому данные его нужно воспринимать критически.

...Одни считают тирренцев исконными жителями Италии, другие считают их пришельцами. Про их название те, кто считает их туземным народом, говорят, что оно им дано от того вида укреплений, которые они первые из живущих в той стране стали у себя воздвигать: у тирренщев, как и у эллинов, окруженные стенами и хорошо прикрытые строения - башни - называются тирсами или тиррами; одни полагают, что их название дано им из-за того, что у них имеются такие постройки, подобно тому, как и мосинойки, живущие в Азии, названы так из-за того, что живут за высокими деревянными частоколами, словно в башнях, которые у них называются мосинами.
Другие, которые считают их переселенцами, говорят, что вождем переселенцев был Тиррен и что от него получили свое название и тирренцы. А сам он был по происхождению лидиец из земли, ранее называвшейся Меонией... У Атиса... родились два сына: Лид и Тиррен. Из них Лид, оставшийся на родине, унаследовал власть отца, и по его имени и земля стала называться Лидией; Тиррен же, став во главе уехавших для поселения, основал большую колонию в Италии и всем участникам предприятия присвоил название, происходящее от его имени.
Гелланик Лесбосский (1) говорит, что тирренцев раньше называли пеласгами (2); когда же они поселились в Италии, то приняли название, которое имели в его время... Пеласги были изгнаны эллинами, они оставили свои корабли у реки Спинеты в Ионическом заливе, захватили город Кротон (3) на перешейке и, двинувшись оттуда, основали город, называемый теперь Тирсенией...
Мне же кажется, что ошибаются все, считающие тирренцев и пеласгов за один народ; что они могли заимствовать друг у друга название, не вызывает удивления, так как нечто подобное происходило и у некоторых других народов, как эллинских, так и варварских, как, например, у троянцев (4) и фригийцев (5), живших поблизости друг от друга (ведь у многих народов происхождение считается общим, и такие народы отличаются между собой только по названию, а не по своей природе). Не меньше чем в других местах, где происходило смешение названий у народов, такое же явление наблюдалось и среди народов Италии. Было же такое время, когда эллины называли латинов, умбров и авзонов (6) и многие другие народы тирренцами. Ведь продолжительное соседство народов делает затруднительным для отдаленных жителей их точное различение. Многие историки предполагали, что и город Рим - тирренский город. Я соглашаюсь с тем, что у народов происходит перемена названия, а потом перемена в образе жизни, но я не признаю, чтобы два народа могли обменяться своим происхождением; я опираюсь в данном случае на: то, что они при этом отличаются друг от друга во многих отношениях, особенно же речью, причем ни одна не сохраняет в себе никакого сходства с другой. «Ведь кротонцы, - как говорит Геродот (7), - не говорят на одном языке ни с кем из живущих по соседству с ними, ни пламийцы не имеют общего с ними языка. Ясно, что они принесли с собой особенности языка, переселяясь в эту страну, и оберегают свой язык». Разве покажется кому-нибудь удивительным, что кротонцы говорят на том же диалекте, как и плакийцы, живущие в Геллеспонте, раз те и другие первоначально были пеласгами, и что язык кротонцев не похож на язык тирренцев, живущих с ними в близком соседстве...
Опираясь на такое доказательство, я и думаю, что тирренцы и пеласги разные народы. Не думаю я также, что тирренцы выходцы из Лидии (8), ведь говорят они не на одинаковом языке, и даже нельзя про них сказать, что если они говорят и не на одинаковом языке, то все же сохраняют некоторые обороты речи родной земли. Они и сами полагают, что и боги у лидийцев не такие же, как у них, и законы, и образ жизни совсем неодинаковые, но во всем этом они больше отличаются от лидийцев, чем даже от пеласгов. Ближе к истине находятся те, кто утверждает, что это ни откуда не прибывший, но туземного происхождения народ, поскольку к тому же обнаруживается, что это очень древний народ, не имеющий ни общего языка, ни образа жизни с каким-либо другим племенем. Эллинам же ничто не мешает обозначать его таким названием как бы из-за постройки башен для жилья, или как бы по имени их родоначальника. Римляне же обозначают их другими названиями, а именно: по имени Этрурии (9), земли, в которой проживают, они и самих людей называют этрусками. А за их опыт в исполнении священ-нослужений в храмах, которым они отличаются от всех других народов, римляне называют их теперь менее понятным названием тусков, раньше же называли, уточняя это название по греческому его значению, тиосками (от греческого глагола - приношу жертву), сами же они себя называют точно так же (как и в других случаях) по имени одного из своих вождей расеннами...
Фила (10) же пеласгов, которая не погибла, рассеялась по другим колониям и в небольшом числе из прежнего большого своего состава, смешавшись в политическом отношении с аборигенами, оставалась в тех местах, где со временем их потомки вместе с другими основали город Рим...

Перев. В. С. Соколова.

1. Гелланик Лесбосский - греческий автор, так называемый «логограф», жил в V в. до н. э., писал о ранних эпохах происхождения народов; в сочинениях его много мифического.
2. Пеласги - догреческие обитатели Греции, которые, по традиции, переселились в Среднюю Италию и заняли Этрурию и Лациум.
3. Кротон - греческая колония на юге Италии.
4. Троянцы - жители города Трои, находившегося в северо-западной части Малой Азии.
5. Фригийцы - жители Фригии, страны, расположенной в западной части Малоазийского полуострова.
6. Латины, умбры и авзоны - племена, населявшие области Средней Италии.
7. Геродот - первый крупный греческий историк, жил в V в. до н. э. Получил название «отца истории» (Цицерон).
8. Лидия - страна в Малой Азии.
9 . Этрурия - область, расположенная на западном побережье Италии, ограничена Апеннинами и рекой Тибром.
10. Фила - название племени у греков, подразделялась на фратрии и роды.

[Одуванчик]

Первые иммигранты, первые законы.


Археологические раскопки римских погребений 770—720 гг. до н. э. выявили тот знаменательный факт, что в этот период появляется значительное имущественное неравенство: из массы единоплеменников выделяется знать, могилы которой отличаются более богатым погр»»»»ьным инвентарем. (в этот период процесс классообразования имел форму разделения жителей Рима на патронов и клиентов.
Рабы, вероятно, появились гораздо раньше, но их еще было мало, и они не играли заметной роли в производстве, основу которого составлял труд свободных общинников. Свидетельством существования рабства может служить тот факт, что в римских могилах VIII в. до н. э. вместе с погребенными сохранились останки людей, намеренно убитых; это могли быть рабы, принесенные в жертву при похоронах господина).
Основание Рима в 753 г. до н. э. по существу явилось превращением древнего скромного сельского поселения на Палатине в каменную крепость, оплот воинственной аристократии.
Своеобразие Рима заключалось в том, что ему никогда не была свойственна племенная замкнутость, напротив, он охотно впускал к себе кого угодно, и численность его населения росла во много раз быстрее, чем в других городах древней Италии. Тит Ливий особо отмечает это: «Между тем укрепления Рима расширялись, охватывая все более обширное пространство. Римляне возводили эти новые укрепления в надежде, что в будущем население города будет гораздо многочисленнее теперешнего. Чтобы большая городская территория не пропадала даром, Ромул ради привлечения большого количества новых жителей прибег к древнему способу основателей городов, которые, принимая к себе темное и низменное простонародье, притворно заявляли, будто это люди, рожденные для них самой землей.
Для подобных людей Ромул отвел особое место, где им было дано право убежища. Туда стал стекаться от соседних племен всякий сброд, охочий до новизны, без разбора, будь то свободный или раб. Это послужило основой для усиления Рима».
Когда население города заметно прибавилось, Ромул, согласно преданию, учредил совет из ста человек — сенат (слово это имеет общий корень со словом зепех — старик; таким образом, сенат — совет старейшин). Сенаторов называли отцами — раtres, а их потомки именовались патрициями.
Согласно преданию, Ромул ввел первые законы. Традиция хорошо помнила, что именно ему принадлежит закон: «Патрон, если совершит коварство по отношению к клиенту, да будет проклят!» Хотя клиенты находились в зависимости от патронов, тем не менее их связывали сложные взаимообязанности.
Население в Риме быстро увеличивалось, а женщин почти совсем не было, и никакие соседние племена не соглашались выдавать своих дочерей замуж за римлян, внушавших всем страх и презрение. Тогда, как повествует предание, римляне устроили у себя празднество и пригласили соседние племена, которые охотно пришли в гости со своими женами и дочерьми, а племя сабинов явилось почти что в полном составе. В разгар празднества римляне напали на девушек и растащили их по своим хижинам, а родители похищенных бежали в испуге прочь, проклиная вероломство хозяев и призывая на их головы гнев богов.
Оскорбленные племена стали готовиться к войне. Первыми собрались с силами ценины и напали на Рим, но Ромул в сражении легко победил их, убил их царя и захватил город Ценину (северо-восточнее Рима). Как рассказывает Тит Ливий, Ромул снял доспехи с убитого царя, торжественно принес их на Капитолий, сложил около священного дуба и определил территорию для будущего храма Юпитера Феретрия, в котором впредь будут храниться доспехи, снятые с побежденных царей.
С захвата Ценины начинается история римских завоеваний; по крайней мере так думали древние римляне, и в их памяти Ромул сохранился как первый триумфатор.
Перечень триумфаторов, постоянно висевший на стене одного из зданий на Форуме, начинался такими словами: «Ромул, сын Марса, царь, (справил триумф по случаю победы) над ценинами в мартовские календы (1 марта) в год... (цифры в этой надписи не сохранились)».

[Одуванчик]

Первые методы избирательных компаний.


Нумитор снова стал царем Альба Лонги, а Ромул и Рем вернулись к себе на Палатин, возвели крепостные стены и превратили его в укрепленный город.
Между братьями возник спор, чьим именем назвать город. Этот вопрос предоставили решить богам и поэтому принялись за гадания, ожидая, кому первому боги явят свою волю.
Ромул и его соратники расположились гадать на Палатине, а Рем со своими приверженцами отправился на соседний холм Авентин и там тоже взялся за гадание. Люди, находившиеся на Авентине, увидели шесть летящих коршунов и истолковали это в том смысле, что боги отдали предпочтение Рему. Но те, которые гадали на Палатине, вдруг увидели двенадцать летящих коршунов и решили, что боги проголосовали за Ромула.
Начался раздор, и дело дошло до рукопашной схватки, в суматохе которой Рем оказался убит. Так город получил название по имени Ромула.
Город Ромула римляне называли «квадратным Римом» и считали, что его стены были невысоки. Тит Ливий пишет: «Более распространенное предание гласит, что Рем в насмешку над братом перепрыгнул через новые стены. За это он был убит разгневанным Ромулом, который, всячески его ругая, добавил: «Так будет со всяким, кто перепрыгнет через мои стены!»
Один из древних римских ученых так объясняет значение названия «квадратный Рим»: «Риас1га1а Кота» называется место на Палатинском холме перед храмом Аполлона, где положено то, что обычно кладется для счастья при основании города; называется оно так потому, что с самого начала было выложено камнем по квадрату. Об этом месте упоминает Энний, говоря: «И уповающий быть царем квадратного Рима».
Плутарх, греческий писатель I—II вв. н. э., так рассказывает о церемонии основания Рима: «Похоронив Рема, Ромул принялся строить город. Он пригласил из Этрурии мужей, которые во всех подробностях научили его соответствующим обрядам, установлениям и правилам, словно дело шло о посвящении в таинства.
На нынешнем Комиции (место, где происходили народные собрания; оно примыкает к Форуму, низине около Палатина и Капитолия) вырыли круглую яму и сложили в нее первины всего, что люди признали полезным для себя, и всего, что сделала необходимым для них природа, а затем каждый бросил туда же горсть земли, принесенной из тех краев, откуда он пришел, и всю эту землю перемешали.
Яму эту называют словом «мундус» — тем же, что и небо. Отсюда, как бы из центра, словно описывая круг, провели границу города.
Вложив в плуг медный сошник и запрягши вместе быка и корову, основатель города сам пропахал глубокую борозду по намеченной черте, а люди, которые шли за ним, весь поднятый плугом пласт отворачивали внутрь по направлению к городу, не давая ни одному комку лечь по другую сторону борозды. Этой линией определяют очертания стены, и зовется она «померием», что значит «за стеной» или «подле стены». По общему мнению, основание Рима приходится на одиннадцатый день до майских календ (21 апреля), и римляне празднуют его, называя днем рождения отечества. Впрочем, и до основания горда в тот же самый день у них справлялся пастушеский праздник Парилии».

[Одуванчик]

ПРИРОДА АПЕННИНСКОГО ПОЛУОСТРОВА В ДРЕВНОСТИ


Природные условия Апеннинского полуострова более благопри-
ятны для развития человеческого общества, чем многие из соседних
областей Средиземноморья. Еще в глубокой древности греки стали
называть его Италией. Первоначально под Италией понимался лишь
юг полуострова, изобилующий богатыми пастбищами. Это название
возникло от слова <Vitulus> - теленок, бычок. Отсюда название
Vitalia, или Jtalia, - дословно <страна телят>. В III в. до н.э.
это греческое название было распространено на весь Апеннинский
полуостров, а в 1 в. до н.э. в понятие <Италия> была включена
н северная часть современной Италии до Альпийских гор.

Естественная северная граница Италии - Альпийские горы -
отделяет ее от остальной Европы. С востока Италия омывается Ад-
риатическим, с юга - Ионическим, а с запада - Тирренским и Лигу-
рийским морями,

Береговая линия на востоке либо круто обрывается в море, либо
изобилует отмелями. Она мало изрезана, но на Тирренском и
Ионийском побережье достаточно глубоких бухт, что способство-
вало развитию здесь мореплавания.
Площадь Италии составляет свыше 300000 км^. Геологическое
продолжение Италии - остров Сицилия отделен от нее узким Мес-
синским проливом. К северу от Сицилии расположены группы мел-
ких Липарских и Эгатских островов, большие острова - Сардиния
и Корсика, небольшие-Капрея (совр. Капри) и Ильва (совр.
Эльба).

В первой половине 1 тысячелетия до н.э. климат Италии был
более влажным и прохладным, чем в настоящее время. Северные рай-
оны находились в зоне умеренного климата. Остальная часть Ита-
лии, лежащая в субтропиках, обладала теплым и мягким климатом.
На засушливом теперь юге выпадали осадки. Ненастье было редко-
стью, небо почти всегда было голубым и ясным, а море - теплым.

Италийский рельеф довольно разнообразен. На севере высятся
Альпийские горы, достигающие 4800 м. Под ними расположена об-
ширная низменность долины реки Падус (совр. По). На северо-за-
паде от Альп ответвляются невысокие Апеннинские горы, тянущиеся
к югу вдоль всего полуострова. Их западные склоны мягко перехо-
дят в холмистые равнины Этрурии, Лация и Кампании, прорезан-
ные речными долинами. Апеннины - молодые горы с до сих пор
действующими вулканами (Везувием, Этной в Сицилии).

Древняя Италия обладала значительными водными ресурсами.
Крупнейшей водной артерией была р. Падус, имевшая ряд судо-
ходных притоков: Большая и Малая Дурия, Тицин-слева, а спра-
ва Требия и Парма. Падус впадает в Адриатическое море, разветв-
ляясь на рукава. В Адриатику несли свои воды и другие реки
восточного побережья-Рубикон, Метавр, Ауфид. На запад, впадая
в Тирренское море, текли Арно, Тибр, Лирис и Вольтурн. При тая-
нии снегов в горах даже небольшие речки широко разливались,
заболачивая местность. Тосканские (близ устья Арно) и Помптин-
ские болота в низовье Тибра в древности считались непроходи-
мыми.

В Северной и Средней Италии много озер: в Альпах - Вербан
(совр. Лаго Маджоре), Бенак (Гарда), в Этрурии-Тразименское,
в Лации - Регильское, Альбанское, в Самнии - Фуцинское.

Большинство областей Апеннинского полуострова не отличаются
естественным плодородием. Исключение составляют лищь Этрурия
с ее красноземами, Кампания с рыхлой вулканической почвой и
Апулия с черноземами. Удобна для земледелия равнина Лация,
хранящая следы вулканической деятельности, и бассейн Падуса.
Однако по сравнению с Грецией годных для земледелия областей в
Италии значительно больше.

Полезных ископаемых в древней Италии было известно немного:
в Альпах - медь и золото, в Этрурии - железо, медь и олово, на
о. Ильва - железо, в Бруттии - железо, медь и серебро, в Апенни-
нах - строительный камень и мрамор. Богатством была соль, ко-
торая издревле добывалась в устье Тибра. В разных местах име-
лась глина, особенно высокого качества в Кампании.

разнообразно и богато была представлена растительность в древне-
ней Италии. Крутые Альпийские горы на высоте до 1700 м покры-
вали хвойные деревья - сосна, пихта, ель. Ниже их сменяли широ-
колиственные породы- бук, дуб, благородный каштан. В Сред-
неб Италии они смешивались с вечнозелеными кипарисами, пиниями,
олеандрами, а на склонах Апеннин росли мирты и лавры. Для Юж-
ной Италии характерна вечнозеленая растительность. С глубокой
древности в Италии произрастали яблони, грушевые деревья, вино-
град; в средней и южной части полуострова щедро плодоносили
оливковые и гранатовые деревья, миндаль. Из злаков культивиро-
вали ячмень, пшеницу, полбу, просо. Древние римляне сеяли лен,
выращивали бобовые и огородные культуры.

В густых лесах водились хищники - волки, медведи, кабаны,
грызуны - белки, зайцы, в горах - газели, серны. Много было прес-
мыкающихся и птиц. В древней Италии были приручены свиньи,
козы, крупный рогатый скот, овцы, лошади, ослы и мулы. Моря,
омывающие Италию, богаты рыбой, а также моллюсками. Из рако-
вин, находимых в Тарентинском заливе, добывали пурпур.

[Одуванчик]

Рим после царя Ромула.


Древние римляне представляли себе дальнейший рост своего города следующим образом.
Город Ромула включал в себя только два холма: Палатин, где жили исконные римляне, и Капитолий, где поселились сабины. Постепенно от века к веку население увеличивалось и расселялось по близлежащим холмам.
В VII в. до н. э., в царствование третьего царя Тулла Гостилия, римляне едва не вступили в войну со своими сородичами — жителями Альба Лонги. Дело, однако, кончилось миром, и оба народа объединились.
Альбанцы в полном составе переселились в Рим, а в Альба Лонге римляне разрушили все, кроме святилищ. Так как население Рима значительно пополнилось, то пришлось расширить территорию города и поселить альбанцев на холме Целий. Сам Тулл Гостилий перебрался на новый холм, подавая пример в освоении «жилищной целины».
Анк Марций, четвертый римский царь, завоевал латинский город Политорий и переселил всех его жителей в Рим, предоставив им холм Авентин. В его же царствование в состав города заблаговременно включили Яникул, холм на противоположном (правом) берегу, пока враги не успели превратить его в свою крепость. Вокруг Яникула возвели стены, а на Тибре построили деревянный мост на сваях — первый мост в истории города; разумеется, от него не сохранилось ничего.
При Анке Марции власть римлян распространилась до берега моря, где они основали город Остию, который потом в течение многих веков служил гаванью Рима.
По свидетельству Тита Ливия, в царствование шестого царя Сервия Туллия, в VI в. до н. э., в Риме было уже 80 000 граждан, способных носить оружие. Городскую территорию снова пришлось расширить и заселить еще три холма — Квиринал, Виминал и Эсквилин; на последнем холме поселился сам царь. По его повелению провели новую границу города (померий), вдоль нее соорудили вал, прорыли ров и построили каменные стены длиной в 7 км. Теперь Рим располагался на семи холмах левого берега Тибра. Позднее всех был освоен правобережный холм Ватикан. Там главным образом выращивали виноград, из которого получалось плохое вино; Марциал, известный поэт I—II вв. н. э., называл его уксусом и отравой («Пей Ватиканское ты, если уксус находишь приятным»).
Так представляли себе древние римляне историю возникновения и роста своего города.
Большинство ученых XIX в. считало, что царский период Рима — это не реальная история, а сплошная выдумка, своего рода «эпос в прозе». Однако первые же серьезные археологические исследования в Риме покол»»»»и это убеждение. Гастон Буассье, один из крупных французских ученых конца XIX — начала XX в., пришел к такому выводу: «Скажут, может быть, что я очень серьезно отношусь к древним воспоминаниям и что слишком много чести для Тита Ливия и Дионисия Галикарнасского верить их рассказам о древнейшей эпохе; но Ампер заметил уже, что если ученому очень легко в своем кабинете насмехаться над Ромулом и его преемниками и видеть в рассказах о них только басни и объяснять их как мифы, не имеющие никакой реальности, то не имеешь той же уверенности после посещения Рима. Там это прошлое, которое сначала кажется таким отдаленным, таким сомнительным, приближается к нам; его трогаешь, его видишь. Оно оставило после себя такие глубокие и живые следы, что невозможно отказать ему во всякой вере».
В результате раскопок XX в. археологи установили, что первые культовые сооружения появились в Риме в период между 720 и 630 гг. до н. э., что вполне согласуется с античной традицией. Древние историки сообщают, что второй римский царь Нума Помпилий, правивший в 715—672 гг. до н. э., человек, по их мнению, ученейший (т. е. сведущий в религии и магии), учредил в городе жреческие коллегии, ввел новые культы и построил святилища в честь Януса, почитаемого как бога, и Весты, богини огня на очаге. Храмы этих божеств существовали на протяжении всей римской истории, подвергаясь многократной перестройке, но, вероятно, сохранялись их первоначальные скромные размеры, так как уцелевшие остатки храма Весты принадлежат небольшому зданию.
В конце VI в. до н. э. римляне упразднили у себя царскую власть и учредили республиканскую форму правления, которая продержалась у них до середины I в. до н. э.

[Одуванчик]

ЭТРУСКИ


Почти одновременно с греками на Апеннинском полуострове
расселяются этруски. Название этого народа, принятое в историче-
ской науке, взято у римских авторов. Латинские писатели называли
эту народность этрусками или тусками, греческие - тирренами или
тирсенами; но сами себя этруски звали расенами.

W

^

От этрусков сохранилось много памятников материальной куль-
туры: некрополи, остатки городов, строений, утвари, произведений
изобразительного искусства, а также около 10 000 надписей. Они
довольно легко читаются, так как этрусский алфавит сходен с гре-
ческим. Тем не менее, происхождение, язык и история этрусков до
сих пор недостаточно известны науке и составляют суть так называ-
емой этрусской проблемы. Над дешифровкой этрусских текстов
работают как зарубежные, так и советские ученые. Принадлежность
этого языка к какой-либо из языковых семей определяется по-раз-
ному. Некоторые этрускологи считают язык этрусков остатком до-
индоевропейских языков древнейшего населения Средиземноморья.
Но все большее число ученых начинают относить этрусский язык
к индоевропейским языкам. Трудность заключается в том, что эт-
русские тексты в большинстве своем кратки и однообразны по со-
держанию.

Начиная с XVII в., в науке господствовало мнение о восточном
происхождении этрусков. Среди русских ученых конца XIX - на-
чала XX вв. восточную теорию защищал В.И. Модестов. Ученые
этого направления основывались на сообщениях Геродота и Та-
цита о приходе тирренов из Лидии, а также на восточных чертах
в их материальной и духовной культуре. Но в XVIII в. некоторые
германские исследователи, отождествляя названия расенов и ретов,
обитавших в Альпах, заложили основы ретийской теории, согласно
которой этруски считались северными пришельцами. Эта теория
нашла энергичную поддержку в XIX в. в Германии, где Нибур,
Моммзен и другие историки из националистических соображений
стали придавать особое значение переселениям нордических, т.е.
северных народов. В новейшее время эти взгляды разделяли пре-
имущественно реакционные немецкие авторы.

Основываясь на утверждении Дионисия Галикарнасского, италь-
янские националистические исследователи выдвигали в XIX и начале
XX вв. теорию автохтонности этрусков. Но в связи с новыми рас-
копками, в частности с открытием греко-этрусского города Спины
в устье Падуса, в науке все более утверждаются взгляды, согласно
которым этруски считаются выходцами не только из ряда областей
Малой АЗИИ. Болгарский лингвист В. Георгиев видит в этрусках
троянцев, вынужденных покинуть родину в результате Троянской
войны. Высказано мнение и об иллирийском происхождении эт-
русков. t

Проблема происхождения этрусков в современных исследованиях
отступает на задний план перед проблемой формирования этрус-
ской народности на почве Италии. В советской науке признается
сложность этрусского этногенеза. В нем, видимо, приняли участие
и местные элементы и пришлые, прибывшие морем с Востока, воз-
можно из Малой АЗИИ.

Этническая карта Италии середины 1 тысячелетия до н.э. чрез-
вычайно пестра, но к этому времени уже обозначились племенные
территории. На крайнем северо-западе обитали лигуры, в долине
По с V в. до н.э. обосновались кельты, которых римляне называли
галлами; этот район получил название Галлии Цизальпинской.
В Средней Италии выделилась область этрусков - Этрурия, умбры
занимали Умбрию, пицены - Пицен; Лаций был заселен патинами;
его окружали земли сабинов, эквов, герников и вольсков, говорив-
ших на италийских языках. Самний заселяли самниты и близкие
им сабелльские племена марсов, марруцинов, население Кампании
произошло от смешения осков с остатками родственных латинам
авзонов. В Южной Италии - Лукании и Бруттии - кроме греков,
жили племена оскского корня, в Апулии и Калабрии - япиги, род-
ственные иллирийцам.

Племена древней Италии стояли на разных уровнях социально-
экономического, политического и культурного развития (от прими-
тивных лигуров до этрусков и греков, живших в условиях классо-
вого рабовладельческого общества).

Племена и народности, давшие свое имя той или иной области,
смешивались с местными, жившими там до их прихода обитателями,
что сказывалось на их языке и культуре. К 1 в. до н.э. в резуль-
тате завоевания Италии Римом и ее романизации из всех разнород-
ных компонентов сложилась единая италийская народность. Господ-

ствуюшим языком сделался латинский, вытеснивший все другие
языки и диалекты настолько, что этрусский и лигурийский языки
были забыты полностью.

[Одуванчик]

Царский Рим Экономика

ВОЗНИКНОВЕНИЕ РИМСКОЙ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ ОБЩИНЫ


Южными соседями этрусков были италийские племена латинов,
сабинян, эквов, герников и вольсков.

Местом поселения латинян был Лаций - область по левому бе-
регу нижнего течения Тибра. В Лации VIII-VI вв. до н.э. было
много мелких поселений, которые постепенно путем синойкизма
превратились в относительно крупные города-государства. Древние
авторы насчитывают их примерно тридцать (в их число входил и
Рим). Они составили союз во главе с г. Альбой-Лонгой.

Предания связывают истоки римской истории с греческой и тро-
янской.

По одной из распространенных легенд Альба-Лонга была основана тро-
янцем Энеем, прибывшим в Италию по морю после разрушения Трон.
Один из его потомков, четырнадцатый царь Альбы, Нумитор, был свергнут
своим коварным братом Амулием. Чтобы обезопасить себя от законных пре-
тендентов на престол, Амулий посвятил в жрицы богини Весты дочь свергну-
того Нумитора, Рею Сильвию: весталки были безбрачными. Однако Рею
Сильвию посетил бог Марс, н она родила двух близнецов-Ромула и Рема.
По приказу Амулия дети были выброшены в корзинке в Тибр. Но божествен-
ные близнецы не погибли. Воды реки выбросили их на берег, где их вскор-
мила своим молоком волчица. Они были подобраны царским пастухом и
выращены им. Впоследствии тайна их рождения была открыта. Юноши по-
карали Амулия, вернули царство своему деду Нумитору и, собрав дружину
из молодых воинов, основали на Палатинском холме на берегу Тибра новый
^род, который по жребию получил имя одного из близнецов - Ромула. Во
время ссоры Рем был убит братом, и Ромул стал первым царем Рима. Он
поделил граждан на патрициев и плебеев, разделил все население на курии
и создал войско, заложив основы могущества Рима.

Первыми жителями Рима, по преданию, были лишь спутники Ромула.
Чтобы получить жен для своих боевых друзей, Ромул пригласил на празд-
ник своих соседей-сабинян с их семьями. В разгар празднества римляне
бросились похищать сабинских девушек. Это привело к войне между рим-
ской и сабинской общинами. Однако сабинянки примирили своих отцов
и мужей, в результате чего произошло слияние сабинян и римлян в единое
государство, которое стало управляться двумя царями - Ромулом и сабиня-
нином Титом Тацием.

Вторым царем Рима, по преданию, бь^л сабинянин Нума Помпилий, кото-
рый учредил культы богов, жреческие и ремесленные коллегии. Его сменил
воинственный Тулл Гостилий, разрушивший Альбу-Лонгу и переселивший ее
жителей в Рим. После него правил Анк Марций, удачно восвавщий с лати-
нами, построивший мост через Тибр и основавший первую римскую коло-
нию, Остию, в устье Тибра.

Затем царем стал Тарквиний Древний родом из Этрурии. При нем
в Риме были созданы замечательные сооружения - цирк, храм на Капито-
лии, подземный сточный канал - клоака. Тарквиний был убит, а на царство
возведен воспитанный им сын рабыни, Сервий Туллий. Он провел социаль-
ные реформы и обнес город мощной оборонительной стеной. Седьмым,
последним царем, был будто бы убийца Сервия, его зять, Тарквипий Гордый.
Он правил как тиран, за что был изгнан. После этого в Риме была устано-
влена республика. Так излагают легенды начальную историю Рима.

Легендарный материал о возникновении и древнейшем периоде
римской истории можно считать истинным лишь частично. Для вос-
становления действительной картины необходимо использовать дан-
ные археологии.
В эпоху Империи городская территория Рима включала в себя
на левом берегу Тибра семь хол-
мов - Палатин, Эсквилин, Авен-
тин, Квиринал, Виминал, Целий
и Капитолий. В результате ар-
хеологических раскопок установ-
лено, что некоторые из этих
мест были заселены уже в
X-VIII вв. до н.э. На Палатине
жили люди, сжигавшие умер-
ших, в то время как на Эскви-
лине, Квиринале и Виминале
обитали поселенцы, хоронившие
покойников в земле. В палатин-
ских жителях ученые на основа-
нии тождества их погр»»»»ьных
обрядов и урн с альба-лонгскими
видят латинян. Основываясь на
сходстве погребений, а также на
сабинском происхождении слова
<Квиринал>, исследователи счи-
тают обитателей других трех хол-
мов сабинянами.

Укрепленные селения были родовыми поселками, расположенны-
ми на вершинах и верхних склонах холмов. Болотистые низины
между ними стали пригодны для жилья лишь со временем, когда
люди начали осушать их. Родовые общины вели сначала обособлен-
ный образ жизни, но постепенно, в течение VII в. до н.э. соседние
селения слились в одно. Первыми объединились жители Палатина и
Эсквилинского холма, а также лежащей под ним долины Субуры. На
Палатине была выстроена крепость этого нового поселка. Обитатели
его справляли ежегодно праздник Семигорья, название которого про-
изошло от семи остановок праздничной процессии. Впоследствии
это название и дало повод считать, что Рим возник на семи холмах.
Вскоре селение расширилось за счет присоединения общин Квири-
нала. Воспоминание об этом и содержит легенда о похищении са-
бинянок.

В том же VII п. до н.э. Целий был заселен этрусками и также
включен в состав возникающего города. В начале VI в. до н.э. ста-
новится обитаемым Капитолий, а низина между холмами - общей
базарной площадью <форумом>, будущим центром общественной и
политической жизни города Рима. На Капитолии была построена
крепость и храм Юпитера, что превратило Капитолий в религиоз-
ный и поенный центр Рима.

Так путем объединения различных поселков в единую общину
возник Рим. На заре своего существования будущая столица огром-
ной империи представляла собой беспорядочное чередование кри-
вых улиц, петляющих по невысоким холмам и сыроватым низи-
нам - постоянному рассаднику малярии. Жилища первых римлян
были весьма неприглядны: это даже не дома, а разбросанные без
всякого плана хижины из ветвей, обмазанные глиной и крытые соло-
мой или тростником. Но город стоял в удобном месте. Возвышен-
ности создавали естественную защиту от врагов, рядом протекала
судоходная река, в устье ее можно было добывать соль, вокруг было
много леса, а по склонам холмов - сочные пастбища.

Жители древнего Рима занимались в основном скотоводством,
земледелие играло меньшую роль. Немалое значение на первых по-
рах имели охота и рыболовство, а также добыча соли.

[Одуванчик]

КЛАССОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В VI-IV ВВ. ДО Н.Э.


1 Смена первобытно-общинной формации рабовладельческой, ста-
новление и укрепление последней во всех областях древней Италии
растянулись на несколько столетий. ^Раннерабовладельческие обще-
ства в Италии в VII-VI вв. до н.э. представляли собой не чисто
рабовладельческие государства с четко выраженным делением на
массы, а сочетание новых прогрессивных рабовладельческих отно-
шений с сильными пережитками родовых обычаев и учреждений.
Но мере дальнейшего развития общественных отношений укрепля-
лось и внедрялось рабовладение, с одной стороны, разлагались и

-исчезали остатки первобытных отношений, с другой, j

УР?эные области Италии перешли от родового устройства к клас-
совому раннерабовладельческому обществу не одновременно. Рань-
ве всего этот переход завершился в этрусских городах и греческих
колониях (VIII в. до н.э.). В Риме и некоторых латинских городах
хмесовый строй оформился в VI в. до н.э. У самнитов, осков и дру-
гих горных и отсталых племен разложение первобытных отношений
Проходило медленнее.) Зарождение государственного аппарата начи-
налось у них в IV в. до н.э.

Разложение родового строя и становление рабовладельческих
отношений наиболее удобно проследить на примере эволюции обще-
ственного строя и государственных учреждений Рима.

ГОсяовными классами раннеримского общества были патриции,
плебеи и рабы^ которые одновременно были и сословиями, т.е. они
различались друг от друга не только наличием или отсутствием соб-
ственности на средства производства, но и различными юридиче-
скими правами: 7 всей полнотой прав обладали патриции, плебеи
пользовались меньшими правами, а рабы были полностью лишены
каких-либо пра^<Известно, - писал Ленин, - что в рабском и фео-
дальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном
делении населения, сопровождалось установлением особого юриди-
ческого места в государстве для каждого класса. Поэтому классы
рабского и феодального (а также и крепостного) общества были
также и особыми сословиями> '.

Рабы. В у1-III вв. до н.э. рабский труд проникает в различные
отрасли производственной деятельности в Риме - рабы обрабаты-
вают поля, трудятся в ремесленных мастерских, в домашнем хозяй-
стве. В рабов обращали военнопленных, рабами становились кабаль-
ные должники, существовало и домашнее рабство. ^Запрещение дол-
гового рабства в Риме в 326 г. до н.э. сделало порабощение плен-
ных основным источником пополнения класса рабов.

Раннерабовладельческие отношения называют патриархальным
рабством и отличают их от развитого классического рабства. При
патриархальном рабстве производство направлено на создание не
товаров, а лишь средств существования рабовладельцев, господствует
натуральное хозяйство, а товарное производство находится в зача-
точном состоянии. Поскольку связи с рынком слабые, а необходи-
мость в прибавочном труде раба ограничена потребностями рабо-
владельца и его семьи, то эксплуатация раба не достигала крайних
пределов. ^Несмотря на использование рабов в разных отраслях про-
изводства, их было еще мало, они еще не стали основными произво-
дителями. Рядом с рабами трудились свободные.^ Зачастую бок о
бок с рабом трудился и сам хозяин и его дети.
PРаб еще не рассматривался в качестве вещи, за ним сох^мммись
некоторые (хотя и самые минимальные) права человеческой лично-
сти. Раба не включали в инвентарь имения, рабы отвечали за неко-
торые поступки перед судом (в более поздний период его наказы-
вал хозяин), могли выступать поручителями и быть усыновленными.
Рабы имели право участвовать в некоторых религиозных культах
и празднествах. Согласно религиозным представлениям, рабам
предоставлялся отдых в праздники, а слишком жестокое обращение
с рабами, напрасное пролитие крови признавалось неугодным богам. ^

Грань между свободой и рабским состоянием не была резко^
она смягчалась и затушевывалась существованием переходных от
рабства к свободе разных категорий зависимости: клиентской связи,
домашнего рабства, кабального должничества.

Самым бесправным и низким было положение рабов - военно-
пленных, поскольку рабовладельца не связывали с ними ни племен-
ные, ни родственные, ни религиозные, ни какие-либо другие отноше-
ния^ Поэтому и классовые противоречия рабов и рабовладельцев не
обнажились, были еще скрыты, тесно переплетались с социальными
антагонизмами других зависимых прослоек^ населения: обедневших
плебеев, кабальных должников, клиентов.

От периода VI-III вв. до н.э. не дошло известий о массовых
восстаниях рабов; они еще не выступали самостоятельно, а вели
борьбу в скрытых формах (бегство, порча орудий) или принимали
активное участие в волнениях полусвободных и разоряющихся слоев
населения. Так, в Риме рабы принимали участие в захвате Аппием
Гердонием, стремившемся к восстановлению царской власти, кре-
пости Капитолия в 460 г. до н.э., в волнениях должников в начале
IV в. до н.э., в массовом народном движении 342 г. до н.э.

^Клиенты. В раннеримском обществе многочисленной прослойкой
были клиенты-несостоятельные и политически бесправные люди.
Клиентами могли быть или отпущенные на волю рабы или пересе-
лившиеся в Рим иноплеменники^ которые были вынуждены искать
защиту и покровительство у патрициев и поступали под их патро-
нат. Клиенты вступали как бы в родовую организацию патрициев
на прарах зависимых членов, получали родовое имя своих покрови-
телей. ^На них накладывались обязанности работать на землях пат-
ронов и выполнять различные повинности: сопровождать своего пат-
рона в походе, на выходах в город. Имущество клиента, если он не
оставлял завещания, после его смерти наследовалось патроном.
В случае неповиновения патрону клиента по решению суда могли
обратить в рабство.; В свою очередь, патрон был обязан защищать
клиента от притеснений других знатных лиц, представлял его инте-
ресы в суде. Клиенты, входившие в род своих патронов, связанные
с ними различными, в том числе религиозными, обязательствами
были отделены от плебеев и в социальной борьбе, происходившей
в Риме в V-IV вв. до н.э. Но ослабление родовых связей в патри-
цианских родах и развитие рабовладельческих отношений посте-
пенно изменяло положение клиентов. jK^JII в. до н.э. большая часть
их уже полностью освободилась от своей зависимости от патронов,
получив от государства землю, и превратилась в свободных мелких

зевредельцев.

Плебеи. Один из основных классов-сословий раннего Рима со-
ставляли плебеи, ведшие ожесточенную борьбу с патрицианским со-
словием. Часть плебеев была принята в патрицианские роды в каче-
стве зависимых клиентов, но большинство плебса стояло вне общест-
венной организации коренных граждан-патрициев и было лишено
всех гражданских прав, хотя и считалось, в отличие от рабов и
мнентов, юридически свободным. Эта пришлая масса людей,

порвавшая все связи со своей прежней родиной и стоящая вне родо-
вой организации Рима, оказалась особо благоприятной средой для
развития частнособственнических и рабовладельческих отношении^ а
ее борьба с патрициями, связанными с отжившими родовыми уч-
реждениями, была исторически прогрессивной.

Плебеи обрабатывали небольшие участки земли, занимались тор-
говлей и ремеслами. В их среде довольно быстро происходило рас-
слоение и выделился зажиточный слой. Общее гражданское беспра-
вие объединяло всех плебеев на борьбу с патрициями. Однако если
масса плебеев добивалась получения земли и отмены кабального
рабства, то зажиточные и богатые плебеи боролись в первую оче-
редь за политическое равноправие с патрициями. 1

Борьба плебеев с патрициями. Ожесточенна^ социальная борьба
стала движущей силой общественного развития Рима в V-IV вв.
до н.э. <История всех существовавших до сих пор обществ, - пи-
сали К. Маркс и Ф. Энгельс, - была историей борьбы классов. Сво-
бодный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер
и подмастерье, короче, угнетатель и угнетаемый, находились в
вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую,
то явную борьбу...> ^

Особенно четко вырисовывались антагонистические противоре-
чия между старой патрицианской знатью, стремившейся сохранить
и укрепить древние родовые обычаи и учреждения, и плебеями, за*
интересованными в ликвидации родовых и развитии рабовладельче-
ских отношений.

Вторая линия борьбы отражала антагонизм оформляющихся
классов рабов и рабовладельцев (как патрициев, так и богатых
плебеев); в этот ранний период она только складывалась и не по-
лучила заметного проявления на фоне острых столкновений пле-
беев с патрициями. Требования плебеев сводились к трем основным
пунктам: 1) допуск плебеев к общественной земле, ограничение
патрицианского землевладения, наделение плебеев земельными уча-
стками, т.е. решение аграрного вопроса; 2) отмена долговой кабалы
и ограничение долгового процента; 3) политическое равноправие,
т.е. участие во всех собраниях и право избрания на все государст-
венные должности.

Поскольку земля была основным видом богатства, а земледе-
лие - главным занятием населения, то аграрный вопрос лежал в
основе всех требований плебса.

Как и в греческих городах-государствах, в Риме землей могли
владеть только полноправные граждане, поэтому решение земель-
ного вопроса было тесно связано с получением гражданских прав,
и плебеи добивались, прежде всего, политического равноправия.

Борьба плебеев с патрициями, начавшись в середине VI в. до
н.э., закончилась только в начале III в. до н.э. В ее истории вы-
деляются три главных этапа: 1) середина VI в. до н.э.-494 г.-
от реформы Сервия Туллия до установления народного трибуната;
2) 494 - 444 гг. до н.э.-от учреждения должности народных три-
бунов до законов Канулея; 3) 385-287 гг. до н.э.-от движения
Манлия и законов Лициния - Секстия до плебисцита Гортензия.

До середины VI в. до н.э. плебеи считались чужеродным эле-
ментом и им не доверяли даже службу в войске. Однако увеличе-
ние числа плебеев, с одной стороны, и расширение военной актив-
ности - с другой, сделало необходимым привлечение их в ряды
ополчения, что и было закреплено реформами Сервия Туллия. Пле-
беи были включены, таким образом, в состав римской общины,
стали гражданами, получив не все права, а лишь право проливать
кровь за римское государство.

В начале V в. плебеи уже составляли основную часть римского
войска, в котором патриции занимали все командные посты.; Опи-
раясь на большинство граждан-воинов, плебеи повели борьбу за
свои права, угрожая уйти из Рима и основать новый город. (Та-
кие уходы плебеев из Рима получили название сецессии от лат.
secessio-уход, удаление). В моменты серьезных военных ослож-
нений плебейское войско предъявляло патрициям свои требования
и удалялось па Священную гору.

Удаление из Рима большей части воинов, естественно, ставило
государство в катастрофическое положение, и патриции вынуждены
были, вступив в переговоры с плебеями, идти на уступки. Важней-
шей из них было создание новой магистратуры (должности) -на-
родных трибунов, которые могли приостанавливать все решения
патрицианских магистратов, произнося слово veto (запрещаю)

(494 г. до н.э.).

Борьба плебеев с патрициями была ожесточенной и кровопро-
литной. Она проходила с переменным успехом. Если плебеи вы-
рвали у патрициев должности народных трибунов, то им не уда-
лось провести аграрные законы, которые были предложены Спурием
Кассием (486 г. до н.э.). Он предложил раздать нуждающимся пле-
беям завоеванные у герников земли. Однако его законопроект не про-
шел, сам он был обвинен в стремлении к царской власти и казнен.
В 454 г., по предложению народного трибуна Нцилия, были разде-
лены земли на Авентине (в то время пригородный район Рима)
среди беднейших граждан.

Драматические события разыгрались в середне V в. до н.э. Под
давлением плебеев патриции были вынуждены создать комиссию из 10
человек (decem viri-десять мужей) для записи судебных поста-
новлений. Должностные лица в Риме проводили суд, руководствуясь
обычаями, восходящими еще к родовому прошлому и уже устарев-
шими. К тому же магистраты - патриции злоупотребляли в судах,
опираясь на свое толкование обычного права, которое не было опуб-
ликовано и не могло быть проверено. Комиссия децемвиров при-
ступила к выработке письменных законов. Однако в процессе

03

работы ее члены стали злоупотреблять полученной ими неограничен-
ной властью, что вызвало возмущение плебеев и повторное удаление
их на Священную гору (449 г. до н.э.- так называемая вторая
сецессня). Патриции снова пошли на уступки: был установлен за-
кон, по которому каждый осужденный на смерть римский гражда-
нин мог обращаться за защитой к народному собранию. Одновре-
менно были опубликованы письменные законы. Они были записаны
на XII медных досках и выставлены для обозрения на центральной
площади Рима-форуме. Законы XII таблиц оказали огромное
влияние на последующее развитие римского общества и права. Ста-
рый, связанный с родовым устройством обычай был заменен пи-
саным правом, закрепляющим и освящающим частную собствен-
ность, рабство и неравноправие. Всякое посягательство на частную
собственность каралось, виновных подвергали суровому наказанию
или даже казнили.

В законах XII таблиц было зафиксировано правовое различие
патрициев и плебеев, патронов и клиентов, свободных и ра^ов.
Важным завоеванием плебеев было ограничение ссудного процента
до 1 унции или 8Уз% в год. (Год в Риме V в. до н.э. состоял из
12 месяцев). Однако патриции добились включения в текст законов
ряда пунктов, ущемляющих права плебеев: их браки с патрициями
запрещались, в законах закреплялся институт клиентелы, выгодный,
прежде всего, патрицианским родам.

В том же 449 г. до н.э. консулы Валерий и Гораций провели
в интересах плебеев еще три закона: подтверждалась неприкосно-
венность личности народных трибунов, осужденный патрицианским
магистратом на смерть или телесное наказание римский гражданин
получал право апелляции к народному собранию и самое важное -
решения плебейских собраний получали силу закона, обязательного
и для патрициев. Через пять лет (444 г. до н.э.) закон Канулея
признал законность браков плебеев с патрициями и тем самым за-
ложил основы для слияния богатой плебейской верхушки с патри-
циями в одно сословие.

Было удовлетворено важное требование плебеев занимать высшую
должность, однако патриции добились того, что представители пле-
беев получили право выбираться не на должность консулов, а воен-
ных трибунов с консульской властью. В течение ряда последующих
лет консулы не выбирались, а во главе управления стояли военные
трибуны, выбиравшиеся не только из патрициев, но и богатых пле-
беев. В 443 г. до н.э. была учреждена новая должность цензоров, на
которую могли избираться только патриции.

Рим 80-60-х годов IV в. до н.э. становится ареной острых
столкновений и опасных для патрициев волнений закабаляемых дол-
жников. Первая попытка добиться смягчения долгового права была
предпринята Марком Манлием в 80-х годах IV в. до н.э.; она окон-
чилась неудачей. Марк Манлий погиб в борьбе, но волнения не
прекратились. По преданию, 10 лет плебеи во главе с народными
тбунами Секстием и Лицинием не складывали оружия и в 367 г.
н. э- патриции были вынуждены уступить. По предложению Ли-
цциния и Секстия были приняты очень важные законы, которые
^удовлетворяли главные требования плебеев: если раньше патриции
..погли занимать (оккупировать) любое количество государственной
земли, и тем самым сокращали земельный фонд для наделения
плебеев, то по закону Лициния - Секстия было запрещено оккупи-
ровать более 500 юг. (125 га) земли. Частично был решен и долго-
вой вопрос. Законодатели не пошли на полную отмену (кассацию)
долгов, но значительно уменьшили задолженность путем следую-
щего перерасчета: уплаченные проценты высчитывались из основ-
ной суммы долга, а оставшаяся часть выплачивалась на льготных
условиях в течение трех лет. Третий закон упразднил должность
военных трибунов с консульской властью, а вместо них стали изби-
рать двух консулов, один из которых должен быть обязательно пле-
беем.

Законодательство 367 г. до н.э. нанесло сильнейший удар по
привилегиям патрициев и в последующее время плебеи быстро до-
бились новых успехов. Для удовлетворения земельного голода мало-
земельные римские граждане стали выводиться в колонии, основан-
ные в разных частях Италии. За время с 334 до 287 г. до н.э.
римляне основали 18 колоний, т.е. больше, чем за всю предшест-
вующую историю, и аграрная проблема временно была частично
решена.

В 326 г. до н.э. плебеи добились очень важной реформы. По
закону трибуна Петелия долговая кабала для римских граждан и
членов их семей была отменена. С этого времени римский гражда-
нин отвечал за задолженность только своим имуществом. В рабов
теперь можно было обращать преимущественно военнопленных. Это
усиливало агрессивность римского рабовладельческого общества по
отношению к соседним народам. -

Большую роль в борьбе патрициев и плебеев сыграли реформы
Аппия Клавдия-цензора 312 г. до н.э. Он построил первую мо-
щеную дорогу, водопровод, которые положили начало знаменитым
римским дорогам и акведукам. Он включил в состав сената тех
магистратов, отцы которых были вольноотпущенными. Верховный
орган управления Рима пополнился новыми людьми, деды которых
были рабами. Аппий Клавдий покровительствовал тем плебеям, ко-
торые занимались ремеслом и торговлей и не имели земельной соб-
ственности и не особенно нуждались в ней: по его предложению
римские граждане, нс имеющие земельной собственности, могли го-
лосовать не только в городских территориальных округах, но и в
сельских, т.е. их политическое влияние возросло.

В 300 г. до н.э. были приняты законы, допускавшие выбор
плебеев в состав жреческих коллегий. Наконец, в 287 г.
До н.э. вновь было подтверждено, что плебисциты (т.е. ре-
шения плебейских собраний) суть законы, обязательные для всех
3 Зак, 1411 ^

граждан, в том числе и для патрициев (закон диктатора Гортензия).
287 г. до н э" считается последним годом долголетней борьбы пле-
беев с патрициями за свое политическое равноправие.

В процессе борьбы плебеев с патрициями были ликвидированы
остатки родового строя и рабовладельческие отношения получили
более благоприятные условия для своего развития. С конца V в. до
н.э. начинает бурно развиваться частная земельная собственность
как на землях плебеев, так и патрициев и складываются условия
для ее концентрации. Отмена долгового рабства перенесла центр
тяжести на рабство иноплеменников и усилила агрессивность рим-
ского общества^

С другой стороны, удовлетворение основных требований плебеев
способствовало консолидации римского общества; сословная борь-
ба, раздиравшая и ослаблявшая изнутри римское государство, за-
тухает; перед лицом внешнего врага в начале III в. до н.э. Рим
предстает сильным и монолитым, что не могло не способствовать
его военным успехам, ^равнение в правах плебеев с патрициями
изменило классовую и социальную структуру римского общества.
Патриции и плебеи перестали быть разными классами-сословиями.
Верхушка плебса объединилась теперь с патрициями и образовала
новое сословие-нобилитет (oTirobilis-лучший, знатный), со-
стоявший из крупных рабо- и землевладельцев^из среды которых
пополнялся сенат, избирались на государственные должности ма-
гистраты.

{Зажиточная прослойка римских граждан, связанная с торговлей
и ремеслами, образовала сословие всадников. Все прочие составляли
плебс - это были свободные крестьяне, мелкие ремесленники и
торговцы.

Нобилитет и всадничество были господствующим классом земле-
и рабовладельцев, который противостоял классу свободных мелких
собственников - плебсу. Однако противоречия между плебсом и
нобилитетом не носили антагонистического характера. Оба класса
объединяли некоторые общие интересы^ нескольку -и те и другие
противостояли формирующемуся классу рабов, который превра-
щается в основной производящий класс.^

[Одуванчик]

Особенности географического положения Рима.

Одной из главных причин быстрого роста и возвышения Рима было его исключительно выгодное местоположение. Вот, что сообщает об этом знаменитый римский историк Тит Ливий: Не без веских причин боги и люди выбрали именно это место для основания города: тут есть и благодатные холмы, и удобная река, по которой можно из внутренних областей подвозить различное продовольствие, а можно принимать морские грузы. Есть тут и море, оно достаточно близко, чтобы пользоваться его выгодами, но все же и достаточно далеко, чтобы не подвергать нас опасности со стороны вражеских кораблей. Наша область лежит в середине Италии это место исключительно благоприятствует городам.

И действительно Рим расположен в центре Апеннинского полуострова, на левом берегу Тибра, в 20 километрах от моря, у самой удобной переправы через реку. Наиболее ранние поселения на месте будущего Рима были на холмах с отвесными склонами, стоявшими посреди болотистой равнины недалеко от берега, поэтому его и называют Город на семи холмах.

Рим находился на пересечении важнейших сухопутных путей: через него проходили дорога из Кампании в Этрурию и так называемая соляная дорога, которая шла вдоль берегов Тибра от моря, где добывали соль, во внутренние районы, где ее не хватало.

Кроме того, рядом с городом проходили морские пути из Восточного Средиземноморья в Западное и из Африки в Европу. Небольшие корабли могли подниматься вверх по Тибру и разгружаться на пристани в самом центре Рима.

Город располагался на границе Лация с соседними областями: Этрурией и землей сабинов. Не удивительно поэтому, что Рим очень быстро превратился из небольшого поселения в один из крупнейших городов Италии и с ранних пор включал в себя, кроме латинов, также и жителей других областей.

[Одуванчик]

РЕМЕСЛО И ТОРГОВЛЯ. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ


В VI-V вв. до н.э. в этрусских городах бурно развивались ре-
месло и торговля. Этому способствовало наличие полезных ископае-
мых, в частности, железной руды, меди, глины, строительного кам-
ня, корабельного леса^ Этрусские рудники на острове Ильва (совр.
Эльба) были предметом ожесточенной борьбы между греками, кар-
фагенянами и этрусками. Последние вышли победителями и органи-
зовали добычу и обработку металлов. На о. Ильва и ближайшем
к нему побережье, Ь Популонии, также была организована добыча
железной руды и е^ переплавка.^ Горы отработанных в древности
шлаков возвышаются и сейчас в этих районах, свидетельствуя о
размахе металлургии этрусков. Полученный металл либо обрабаты-
вался в Популонии и соседней Ветулонии (оружие, сельскохозяй-
ственные и ремесленные орудия, предметы обихода), либо в виде
слитков переправлялся в другие этрусские города.

'Другой центр железной металлургии находился в Бруттцн^ отсю-
да металл шел в ремесленные мастерские Великой Греции и Си-
цилии.^

В VI-IV вв. до н.э., (йесмотря на широкое применение железа,
не потеряла своего значения и бронза. Оборонительное вооруже-
ние - шлемы, панцири, наколенники и т.д.- изготовлялись нр>>
кмущественва- из брон^^ в широком употреблении были бронзовые
сосуды, зеркала и разнообразные украшения. Производство бронзо-
вых изделий процветало в Этрурии, в кампанских городах (Капуе
и Дикеархии), славился своей школой бронзового литья самый юж-
ный город Италии - Регий. Бронзовые этрусские изделия отлича-
лись техническим и художественным совершенством. Опи были рас-
пространены и за пределами Италии, в частности в Афинах и дру-
гих греческих городах.

Самым развитым из ремесел в Италии было производство кера-
мики: разнообразной посуды, тары, водопроводных труб, черепицы,
строительных и архитектурных деталей, сырцового кирпича, погре-
бальных урн, светильников. .В Этрурии в самых широких масштабах
вырабатывали терракотовые (т.е. из обожженной глины) статуэтки
и круглую скульптуру. Особенно славилась этрусская чернолаковая
посуда с рельефными украшениями <буккеро>. К настоящему вре-
мени открыты остатки многочисленных гончарных печей^Гдревни^
города^ Клузии, Арреции, Калах - крупнейшие центра^ керамиче-
ского производства. В Южной Италии было налажено производство
изящной керамикй'по греческим образцам.

^Значительно меньшее развитие получило текстильное реме^о/
долго сохранявшее черты домашнего производства, однако в IV-
П1 вв. до н.э. 1шерстяные ткани вырабатывались в мастерских го-
рода Тарента, а льняное полотно и парусный холст - в городе Тарк-
винии.1 Крупным ремесленным центром Лация был Рим.

.Легендарному царю Рима Нуме Помпилию приписывали учреж-
дение 8 ремесленных коллегий (флейтистов, золотых дел мастеров,
модников, плотников, валяльщиков, красильщиков и башмачников).
1ТГ*мелких ремесленных мастерских в VI-III вв. до н.э. работали
сам хозяин, члены его семьи и несколько рабов. Сохранившиеся
надписи, упоминающие рабов, находки больших керамических печей
свидетельствуют о проникновении рабского труда в ремесленное
производство. В рудниках, каменоломнях, глиняных карьерах раб-
ск^йтруд господствовал безраздельно^

^B7vi-III вв. до н.э. Италия становится ареной довольно интенсив-
ной торговой деятельности, причем устанавливаются не только внеш-
ние, но и внутрииталийские торговые связи. Начинают торговать не
только предметами роскоши, но и необходимыми продуктами - же-
лезом и металлическими изделиями, керамикой и хлебом, вином и
оливковым маслом. Пшеница Этрурии шла в Рим и латинские го-
рода, оливковое масло из Великой Греции ввозили в Лаций и Этру-
рию, интенсивная торговля греческих колоний с Балканской Гре-
цией базировалась на вывозе сельскохозяйственных продуктов
(главным образом, пшеницы) и ввозе необходимых ремесленных
изделий. Железо, добываемое на о. Ильве и в Популонии, поставля-
лось в Кампанию и многие этрусские города. Пересеченный рельеф
Италии затруднял сухопутную перевозку грузов и она велась пре-
имущественно водными путями - морем и по рекам. Наиболее
^рупньщи торговыми центрами VI- III вв. до н.э* были: Сиракузй,
Тарент, Дикеархия-Лутеолы^ПиПулойИя,,. Адрия^л Спиаа/ Росло
торговое' значение Рима.

В Риме скрещивались пути из многих ремесленных центров Эт-
рурии к богатым кампанским городам. По Тпбру можно было под-
няться в страну умбров. Для торговли здесь выделялся каждый де-
вятый день, который назывался <нундины> (девятый). Один раз
в год устраивались ярмарки, куда съезжались жители соседних горо-
дов. Ярмарки приурочивались к крупным религиозным празднест-
вам и проводились близ святилища чтимого божества. Вольсинии -
религиозный центр Этрурии - был и местом общеэтрусской ярмар-
ки; в Лации торговые сборища проводились у святилища богини
Юноны Феронии, которое было расположено на границе четырех
областей.

расширялись ft размеры внешней торговли с вненталийскими
народами. Греческие колонии находились в регулярных торговых
сношениях с Балканской Грецией, активную внешнюю торговлю
вели 9 этруски.! Их бронзовые изделия находят в Балканской Гре-
ции, Малой А^и, даже в Сирии. Устанавливались торговые связи
с кельтами, населившими в V-IV вв. до н.э. долину По, и с зааль-
пийскими народами, которым сбывали виноградное вино, ремеслен-
ные изделия в обмен на сырье и рабов. Этруски были монополи-
стами торговли янтарем, который привозился с берегов далекого
Балтийского моря. В латинских и этрусских городах и некрополях
найдено множество предметов греческого ремесла, изготовленных
в Балканской Греции и Малой АЗИИ. В городе Спина влияние гре-
ков было настолько сильным, что этот этрусский город превратился
к V в. до н.э. в греко-этрусский.

С IV в. до н.э. втягивался в морскую торговлю и город Рим,
о чем свидетельствует основание в устье Тибра римского порта
Остии. Крупнейшая морская держава того времени - Карфаген -
заключила с Римом три торговых договора (509 г., 348 г. и 280 г.
до н.э.
Потребности внутренней и внешней торговли вызвали появление
денег. Раньше всего чеканить монеты стали греческие колонии. Уже
в VI в. до н.э. все греческие города юга Италии и острова Сицилии
чеканили серебряные монеты.^ В IV-III вв. греческие монетарии
достигали большого совершенства в монетной чеканке.

В VI-V вв. до н.э. этрусские города еще не чеканили собствен-
иых монет и пользовались при расчетах греческими./Первые этрус-
ские монеты появились в самом конце V в. до н.э. Чеканились они
з золота, электра, серебра и бронзы и первоначально имели изоб-
ражение только на одной стороне^ В IV-III вв. до н.э. количество
этрусских монет возросло; их чеканили уже все этрусские города.

1^Риме первые монеты отливались в формах; это были медные
слитки весом в римский фунт ^SBSST), без изображений .(та> <азы-
^аоммй тяжелый асе-aes grave). Во второй половине IV в. до
в, э. на нем появляются изображения животцзд^-- быка, свиньи,
^орла и т.д. (асе с изображением-aes signatum). Эти тяжелые и
громоздкие слитки были мало пригодны для торговли. Чеканка бо-
лее легких и удобных серебряных монет началась в Риме только
в конца III в. до н.э^ Основными монетными номиналами в Риме
были бронзовый асе, серебряный сестерций (2,5 асса), серебряный
денарий (равен 10 ассам=4 сестерциям).

[Одуванчик]

СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ПЛЕМЕН И НАРОДНОСТЕЙ ИТАЛИИ В VI-III В. ДО Н.Э.


Ведущей отраслью хозяйства большинства населения Апеннин-
ского полуострова было земледелие. Плодородные почвы и мягкий
мимат обеспечивали высокие урожаи в Этрурии, Кампании и Апулии.
Плотные почвы обрабатывали при помощи тяжелых плугов

с массивным железным лемехом (в Этрурии и Апулии), а рых-
лые почвы - легкими плугами с небольшим лемехом. Наряду с
плугом широко применяли мотыги для разрыхления почвы вруч-
ную.

В наиболее развитых областях Италии культивировали пшеницу,
ячмень, просо, бобы, нут; в менее развитых и гористых районах -
полбу, ячмень, бобы, репу. Пшеница, полба, ячмень и просо в боль-
шей части Италии шли не на выпечку хлеба, а на изготовление
лепешек-клецек и каш (поэтому греки называли италиков <пожира-
телями каши>). Хлеб не пекли даже в города^ По свидетельству
Плиния Старшего, первые пекари появились в Р^ме только во II в,
до н.э. В этрусских и греческих городах хлеб выпекали уже в IV в.
до н^э.

^Древние обитатели Италии не знали сахара, потребности орга-
низма в нем восполнялись за счет натурального виноградного вина.
Обычно оно было не крепким и всегда разбавлялось водою (на
1 часть вина 2-3 части воды). Виноградная лоза издревле была
известна в Италии.) Греки-колонисты внесли усовершенствования в
местное виноградарство и превратили многие ранее пустующие хол-
мы южной Италии в сплошные виноградники. Кампанские и южно-
италийские вина славились по всему Апеннинскому полуострову и
даже вывозились в Грецию и Галлию.

Греки же познакомили жителей Италии с культурой оливок.
Это теплолюбивое растение возделывалось, главным образом, в Кам-
пании и южных областях; потреблялись же свежие и маринован-
ные маслины, особенно оливковое масло, на всей территории
страны.

{"Италия по своему рельефу страна холмисто-гористая, только 20 %
ее территории занимают равнины. Холмы же и горы были покрыты
хвойными и дубовыми лесами, что благоприятствовало развитию
скотоводства, особенно овцеводства и свиноводства. На засушливых
землях Лукании, Калабрии и внутренней Апулии, мало пригодных
для земледелия, процветало отгонное скотоводство (овце-, козо-, ко-
неводство). Этрурия славилась разведением волов, главной тягловой
силы в древнем земледелии. Скотоводство занимало первое место
в горных и засушливых областях Южной Италии; в передовых об-
ластях Этрурии, Кампании, Великой Греции и Лации оно было от-
теснено на второй план земледелием.

До VIII в. до н.э. во всей Италии безраздельно господствовал
родовой строй с общественной собственностью на землю. Возникно-
вение этрусских и греческих городов, где сложилось классовое об-
щество и государство, привело к разложению общинной и разви-
тию частной собственности на землю. Особенно интенсивяо этот
процесс протекал в греческих колониях, уже при основании кото-
рых каждый колонист получал в собственность определенный уча-

сток земли. В этрусских городах-государствах, а несколько позд-

их клиентами и рабами, как правило, мелкими участками. Кроме
патрициев и их клиентов, в городах и деревнях жили плебеи, не
входившие в состав патрицианских родов. Плебеи обрабатывали не-
большие земельные участки от 2 до 7 юг. (1 юг.=0,25 га), принад-
лежавшие им на правах частной собственности. Часть земли была
собственностью города-государства; она не обрабатывалась и счита-
лась общей (так наз. ager publicus)-<общественное поле>, ее
WoatHo было оккувировать--(т)т иловат "осхтраге - занимать), внося
ственных земель широко пользовались патриции, в то время как
Плебеи сначала этого права не име^ли^ 'Плебеи в течение VI-III вв.
боролись за ограничение прав патрициев на оккупацию

за раздел общей земли на мелкие участки с предоставлением их
влебеям. В IV-III вв. плебеи частично добились удовлетворения
своих треБований, что способствовало ускорению развития частной

--собственности на землю в Риме. В ходе этой борьбы патрицианское

Родовое землевладение утрачивало черты древней общинной соб-
ственности, дробилось на участки, принадлежавшие уже не всему
роду, как таковому, а главам отдельных, выделившихся из рода
семей, владевших землей на правах частной собственностиЛ

В горных областях Италии общинная земельная собственность
преимущественное значение сохранила до III-II вв. до н.э.

[Одуванчик]

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ РИМСКОГО ОБЩЕСТВА ЦАРСКОЙ ЭПОХИ



Первоначально территорию Рима занимали три племени, или
трибы,-Рамны (латиняне), Тиции (сабиняне) и Луцеры (этрус-
ки). Каждое из них состояло из 100 родов, объединенных в 10 ку-
рий. Таким образом, население древнейшего Рима, согласно леген-
дам, было организовано в 3 трибы, 30 курий и 300 родов.Ф. Эн-
гельс отмечал <печать искусственного образования> этой организа-
ции, но считал, что <при этом не исключена возможность, что яд-
ром каждого из трех племен могло служить подлинное старое
племя>> ^

Род был естественно сложившейся единицей и, подобно грече-
скому роду, был отцовским. Сородичи носили одно имя. Это родо-
вое имя производилось от имени реального или мифического предка.
Из древнейших родов известны Аврелии, Валерии, Клавдии, Корне-
лии, Фабии, Юлии, Эмилии и др. Члены рода сообща владели зем-
лей, обладали общим местом погребения, имели общие религиозные
празднества. Так, род Юлиев почитал свою прародительницу Вене-
ру и Аполлона, Петиции и Пинарии отправляли культ Геркулеса,
Навции - культ Минервы. Сородичи обязаны были помогать друг
другу и не вступать в брак внутри рода. Число членов рода было
различным: род Фабиев, например, в V в. до н.э. насчитывал 306,
а Клавдиев в VI в. до н.э.-5 000 лиц мужского пола.

Родоплеменная община римлян возглавлялась сенатом, т.е. сове-
том старейшин трехсот родов. Как родовладыки, они назывались
отцами. Сенат обсуждал все дела, которые окончательно решались
на народном собрании. Оно собиралось по куриям, откуда его назва-
ние - куриатные комиции. Зд^ь. в числе прочих важных дел, вы-
бирался царь, напоминающий греческого басилевса. Ему принадле-
жали функции военного вождя, верховного жреца и иногда верхов-
ного судьи.
Члены родов, а через них триб составляли римский народ.
Благодаря росту производительных сил, появлению патриархального
рабства и возникшей на этой базе имущественной дифференциации
в среде римлян развивалось неравенство как между родами, так и
внутри родов. В противовес роду усилилась патриархальная семья.
Выделились отдельные знатные семьи. Члены их стали претендовать
на лучшую долю добычи, а также на исключительное право всту-
пать в сенат, становиться военными вождями и т.п. Эта родовая
верхушка обособилась в качестве патрициев. Напротив, более бед-
ные семьи, поставляли слой кабальных рабов и людей, находящихся
в разных видах зависимости, зачастую сходных с патриархальным
рабством. Итак, родовая организация римлян разрушалась. Этот про-
цесс усугублялся тем, что на расширившейся, благодаря завоеваниям,
территории Рима оказалось новое население из покоренных, пре-
имущественно латинян, и из добровольно обосновавшихся в городе
чужаков. Эти поселенцы, число которых росло, получили название
плебс, т.е. множество.

Плебеи были свободны, они добились права частной собственно-
сти на землю, занимались ремеслом и торговлей. В имущественном
отношении они были неоднородны. В их среде, не стесненной родо-
выми узами, быстрее развивалась частная собственность. В силу
этого одна часть их богатела, а другая нищала и легко попадала
в долговую кабалу. Первоначально плебеи не входили в родовые
организации коренных римлян, были политически бесправными.

Иногда некоторые из плебеев обращались к могущественным
патрициям, ища защиты и помощи. На этой основе возникли отно-
шения зависимости - <клиентелы>. Патрон - покровитель-патриций
принимал клиента в свой род, давал ему свое имя, выделял часть
земли, защищал его в суде. <Клиент> (т.е. верный, послушный) во
всем подчинялся патрону, обязан был участвовать вместе с его ро-
дом в войне. Узы клиентелы считались священными и нерушимыми.

В число клиентов и даже кабальных рабов попадали преимуще-
ственно плебеи, но в такой зависимости оказывались и коренные
римляне.

В конце царской эпохи (VI в. до н.э.) римское общество уже
хорошо знало неравенство и угнетение, родоплеменные отношения
уступали место классовым, а родовые институты преобразовывались
в государственные. Этот процесс в Риме был ускорен этрусским
завоеванием.

По мнению большинства историков, последние три римских ца-
ря - Тарквиний Древний, Сервий Туллий, Тарквикий Гордый, по
происхождению этруски - личности исторические. Предания рисуют
их правителями, старавшимися укрепить свою власть. Для этого им
необходимо было опереться на военную силу, располагать войском,
независимым от родовой организации, возглавляемой патрициями.
В борьбе с последними цари использовали растущую массу плебеев.
Проведение соответствующей реформы приписывается шестому ца-
рю - Сервию Туллию.
Согласно римской традиции, Сервий Туллий поделил все муж-
ское население Рима, и патрициев и плебеев, на шесть имущест-
венных разрядов. Критерием имущественного состояния был земель-
ный надел, но в рассказе позднего автора, повествующего о рефор-
ме, дана его стоимость в денежном выражении. К 1 классу были
отнесены люди, имущество которых оценивалось не менее чем в
100000 медных ассов. Минимальным размером для II класса было
имущество в 75 000 ассов; для III -- 50 000, для IV - 25 000, для
V - 11500 ассов. Все бедняки составляли VI класс-пролетариев,
богатством которых было лишь их потомство.

Каждый класс выставлял определенное количество войсковых
единиц-центурий (сотен): 1 класс-80 центурий тяжеловоору-
женных и 18 центурий всадников, всего 98 центурий; II класс - 22;
III - 20; IV - 22; V - 30 центурий легковооруженных и VI класс -
одну центурию, в общем 193 центурии.

Взамен старого деления на три племени - трибы, Сервий поде-
лил всю римскую территорию на округа, которые сохранили назва-
ние триб.

Значение реформ Сорвия Туллия огромно. Рядом с древними
племенными собраниями - куриатными комициями - вырос но-
вый вид народных собраний по центуриям, в которых участвовало
все военнообязанное население. К этим центуриатным комициям
перешло решение всех важнейших вопросов в жизни римской общи-
ны, куриатные же комиции потеряли значение.

Слиянием патрициев и плебеев в единый народ, введением тер-
риториальных округов, выдвижением на передний план людей бога-
тых, а не просто родовитых, Сервий Туллий нанес сокрушительный
удар по институтам родового строя.

В современной исторической науке высказываются мнения о том,
что Сервию было приписано много установлений более позднего
времени. В частности, указывается на то, что проведение центури-
атной реформы и слияние патрициев и плебеев в один народ могли
иметь место не ранее V-IV вв. до н.э.

Однако можно сказать, что Сервий Туллий, создав территориаль-
ные трибы и единое войско из патрициев и плебеев, положил на-
чало включению плебеев в состав римского гражданства. Сервиева
реформа была торжеством государственности. Отмечая это, Ф. Эн-
гельс писал: <...Так... в Риме, еще до упразднения так называемой
царской власти, был разрушен древний общественный строй, поко-
ившийся на личных кровных узах, а вместо него создано было но-
вое, действительно государственное устройство, основанное на тер-
риториальном делении и имущественных различиях>.

[Одуванчик]

Царский Рим Жизнь римлян

КЛАССОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В VI-IV ВВ. ДО Н.Э.


1 Смена первобытно-общинной формации рабовладельческой, ста-
новление и укрепление последней во всех областях древней Италии
растянулись на несколько столетий. ^Раннерабовладельческие обще-
ства в Италии в VII-VI вв. до н.э. представляли собой не чисто
рабовладельческие государства с четко выраженным делением на
массы, а сочетание новых прогрессивных рабовладельческих отно-
шений с сильными пережитками родовых обычаев и учреждений.
Но мере дальнейшего развития общественных отношений укрепля-
лось и внедрялось рабовладение, с одной стороны, разлагались и

-исчезали остатки первобытных отношений, с другой, j

УР?эные области Италии перешли от родового устройства к клас-
совому раннерабовладельческому обществу не одновременно. Рань-
ве всего этот переход завершился в этрусских городах и греческих
колониях (VIII в. до н.э.). В Риме и некоторых латинских городах
хмесовый строй оформился в VI в. до н.э. У самнитов, осков и дру-
гих горных и отсталых племен разложение первобытных отношений
Проходило медленнее.) Зарождение государственного аппарата начи-
налось у них в IV в. до н.э.

Разложение родового строя и становление рабовладельческих
отношений наиболее удобно проследить на примере эволюции обще-
ственного строя и государственных учреждений Рима.

ГОсяовными классами раннеримского общества были патриции,
плебеи и рабы^ которые одновременно были и сословиями, т.е. они
различались друг от друга не только наличием или отсутствием соб-
ственности на средства производства, но и различными юридиче-
скими правами: 7 всей полнотой прав обладали патриции, плебеи
пользовались меньшими правами, а рабы были полностью лишены
каких-либо пра^<Известно, - писал Ленин, - что в рабском и фео-
дальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном
делении населения, сопровождалось установлением особого юриди-
ческого места в государстве для каждого класса. Поэтому классы
рабского и феодального (а также и крепостного) общества были
также и особыми сословиями> '.

Рабы. В у1-III вв. до н.э. рабский труд проникает в различные
отрасли производственной деятельности в Риме - рабы обрабаты-
вают поля, трудятся в ремесленных мастерских, в домашнем хозяй-
стве. В рабов обращали военнопленных, рабами становились кабаль-
ные должники, существовало и домашнее рабство. ^Запрещение дол-
гового рабства в Риме в 326 г. до н.э. сделало порабощение плен-
ных основным источником пополнения класса рабов.

Раннерабовладельческие отношения называют патриархальным
рабством и отличают их от развитого классического рабства. При
патриархальном рабстве производство направлено на создание не
товаров, а лишь средств существования рабовладельцев, господствует
натуральное хозяйство, а товарное производство находится в зача-
точном состоянии. Поскольку связи с рынком слабые, а необходи-
мость в прибавочном труде раба ограничена потребностями рабо-
владельца и его семьи, то эксплуатация раба не достигала крайних
пределов. ^Несмотря на использование рабов в разных отраслях про-
изводства, их было еще мало, они еще не стали основными произво-
дителями. Рядом с рабами трудились свободные.^ Зачастую бок о
бок с рабом трудился и сам хозяин и его дети.
PРаб еще не рассматривался в качестве вещи, за ним сох^мммись
некоторые (хотя и самые минимальные) права человеческой лично-
сти. Раба не включали в инвентарь имения, рабы отвечали за неко-
торые поступки перед судом (в более поздний период его наказы-
вал хозяин), могли выступать поручителями и быть усыновленными.
Рабы имели право участвовать в некоторых религиозных культах
и празднествах. Согласно религиозным представлениям, рабам
предоставлялся отдых в праздники, а слишком жестокое обращение
с рабами, напрасное пролитие крови признавалось неугодным богам. ^

Грань между свободой и рабским состоянием не была резко^
она смягчалась и затушевывалась существованием переходных от
рабства к свободе разных категорий зависимости: клиентской связи,
домашнего рабства, кабального должничества.

Самым бесправным и низким было положение рабов - военно-
пленных, поскольку рабовладельца не связывали с ними ни племен-
ные, ни родственные, ни религиозные, ни какие-либо другие отноше-
ния^ Поэтому и классовые противоречия рабов и рабовладельцев не
обнажились, были еще скрыты, тесно переплетались с социальными
антагонизмами других зависимых прослоек^ населения: обедневших
плебеев, кабальных должников, клиентов.

От периода VI-III вв. до н.э. не дошло известий о массовых
восстаниях рабов; они еще не выступали самостоятельно, а вели
борьбу в скрытых формах (бегство, порча орудий) или принимали
активное участие в волнениях полусвободных и разоряющихся слоев
населения. Так, в Риме рабы принимали участие в захвате Аппием
Гердонием, стремившемся к восстановлению царской власти, кре-
пости Капитолия в 460 г. до н.э., в волнениях должников в начале
IV в. до н.э., в массовом народном движении 342 г. до н.э.

^Клиенты. В раннеримском обществе многочисленной прослойкой
были клиенты-несостоятельные и политически бесправные люди.
Клиентами могли быть или отпущенные на волю рабы или пересе-
лившиеся в Рим иноплеменники^ которые были вынуждены искать
защиту и покровительство у патрициев и поступали под их патро-
нат. Клиенты вступали как бы в родовую организацию патрициев
на прарах зависимых членов, получали родовое имя своих покрови-
телей. ^На них накладывались обязанности работать на землях пат-
ронов и выполнять различные повинности: сопровождать своего пат-
рона в походе, на выходах в город. Имущество клиента, если он не
оставлял завещания, после его смерти наследовалось патроном.
В случае неповиновения патрону клиента по решению суда могли
обратить в рабство.; В свою очередь, патрон был обязан защищать
клиента от притеснений других знатных лиц, представлял его инте-
ресы в суде. Клиенты, входившие в род своих патронов, связанные
с ними различными, в том числе религиозными, обязательствами
были отделены от плебеев и в социальной борьбе, происходившей
в Риме в V-IV вв. до н.э. Но ослабление родовых связей в патри-
цианских родах и развитие рабовладельческих отношений посте-
пенно изменяло положение клиентов. jK^JII в. до н.э. большая часть
их уже полностью освободилась от своей зависимости от патронов,
получив от государства землю, и превратилась в свободных мелких

зевредельцев.

Плебеи. Один из основных классов-сословий раннего Рима со-
ставляли плебеи, ведшие ожесточенную борьбу с патрицианским со-
словием. Часть плебеев была принята в патрицианские роды в каче-
стве зависимых клиентов, но большинство плебса стояло вне общест-
венной организации коренных граждан-патрициев и было лишено
всех гражданских прав, хотя и считалось, в отличие от рабов и
мнентов, юридически свободным. Эта пришлая масса людей,

порвавшая все связи со своей прежней родиной и стоящая вне родо-
вой организации Рима, оказалась особо благоприятной средой для
развития частнособственнических и рабовладельческих отношении^ а
ее борьба с патрициями, связанными с отжившими родовыми уч-
реждениями, была исторически прогрессивной.

Плебеи обрабатывали небольшие участки земли, занимались тор-
говлей и ремеслами. В их среде довольно быстро происходило рас-
слоение и выделился зажиточный слой. Общее гражданское беспра-
вие объединяло всех плебеев на борьбу с патрициями. Однако если
масса плебеев добивалась получения земли и отмены кабального
рабства, то зажиточные и богатые плебеи боролись в первую оче-
редь за политическое равноправие с патрициями. 1

Борьба плебеев с патрициями. Ожесточенна^ социальная борьба
стала движущей силой общественного развития Рима в V-IV вв.
до н.э. <История всех существовавших до сих пор обществ, - пи-
сали К. Маркс и Ф. Энгельс, - была историей борьбы классов. Сво-
бодный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер
и подмастерье, короче, угнетатель и угнетаемый, находились в
вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую,
то явную борьбу...> ^

Особенно четко вырисовывались антагонистические противоре-
чия между старой патрицианской знатью, стремившейся сохранить
и укрепить древние родовые обычаи и учреждения, и плебеями, за*
интересованными в ликвидации родовых и развитии рабовладельче-
ских отношений.

Вторая линия борьбы отражала антагонизм оформляющихся
классов рабов и рабовладельцев (как патрициев, так и богатых
плебеев); в этот ранний период она только складывалась и не по-
лучила заметного проявления на фоне острых столкновений пле-
беев с патрициями. Требования плебеев сводились к трем основным
пунктам: 1) допуск плебеев к общественной земле, ограничение
патрицианского землевладения, наделение плебеев земельными уча-
стками, т.е. решение аграрного вопроса; 2) отмена долговой кабалы
и ограничение долгового процента; 3) политическое равноправие,
т.е. участие во всех собраниях и право избрания на все государст-
венные должности.

Поскольку земля была основным видом богатства, а земледе-
лие - главным занятием населения, то аграрный вопрос лежал в
основе всех требований плебса.

Как и в греческих городах-государствах, в Риме землей могли
владеть только полноправные граждане, поэтому решение земель-
ного вопроса было тесно связано с получением гражданских прав,
и плебеи добивались, прежде всего, политического равноправия.

Борьба плебеев с патрициями, начавшись в середине VI в. до
н.э., закончилась только в начале III в. до н.э. В ее истории вы-
деляются три главных этапа: 1) середина VI в. до н.э.-494 г.-
от реформы Сервия Туллия до установления народного трибуната;
2) 494 - 444 гг. до н.э.-от учреждения должности народных три-
бунов до законов Канулея; 3) 385-287 гг. до н.э.-от движения
Манлия и законов Лициния - Секстия до плебисцита Гортензия.

До середины VI в. до н.э. плебеи считались чужеродным эле-
ментом и им не доверяли даже службу в войске. Однако увеличе-
ние числа плебеев, с одной стороны, и расширение военной актив-
ности - с другой, сделало необходимым привлечение их в ряды
ополчения, что и было закреплено реформами Сервия Туллия. Пле-
беи были включены, таким образом, в состав римской общины,
стали гражданами, получив не все права, а лишь право проливать
кровь за римское государство.

В начале V в. плебеи уже составляли основную часть римского
войска, в котором патриции занимали все командные посты.; Опи-
раясь на большинство граждан-воинов, плебеи повели борьбу за
свои права, угрожая уйти из Рима и основать новый город. (Та-
кие уходы плебеев из Рима получили название сецессии от лат.
secessio-уход, удаление). В моменты серьезных военных ослож-
нений плебейское войско предъявляло патрициям свои требования
и удалялось па Священную гору.

Удаление из Рима большей части воинов, естественно, ставило
государство в катастрофическое положение, и патриции вынуждены
были, вступив в переговоры с плебеями, идти на уступки. Важней-
шей из них было создание новой магистратуры (должности) -на-
родных трибунов, которые могли приостанавливать все решения
патрицианских магистратов, произнося слово veto (запрещаю)

(494 г. до н.э.).

Борьба плебеев с патрициями была ожесточенной и кровопро-
литной. Она проходила с переменным успехом. Если плебеи вы-
рвали у патрициев должности народных трибунов, то им не уда-
лось провести аграрные законы, которые были предложены Спурием
Кассием (486 г. до н.э.). Он предложил раздать нуждающимся пле-
беям завоеванные у герников земли. Однако его законопроект не про-
шел, сам он был обвинен в стремлении к царской власти и казнен.
В 454 г., по предложению народного трибуна Нцилия, были разде-
лены земли на Авентине (в то время пригородный район Рима)
среди беднейших граждан.

Драматические события разыгрались в середне V в. до н.э. Под
давлением плебеев патриции были вынуждены создать комиссию из 10
человек (decem viri-десять мужей) для записи судебных поста-
новлений. Должностные лица в Риме проводили суд, руководствуясь
обычаями, восходящими еще к родовому прошлому и уже устарев-
шими. К тому же магистраты - патриции злоупотребляли в судах,
опираясь на свое толкование обычного права, которое не было опуб-
ликовано и не могло быть проверено. Комиссия децемвиров при-
ступила к выработке письменных законов. Однако в процессе

03

работы ее члены стали злоупотреблять полученной ими неограничен-
ной властью, что вызвало возмущение плебеев и повторное удаление
их на Священную гору (449 г. до н.э.- так называемая вторая
сецессня). Патриции снова пошли на уступки: был установлен за-
кон, по которому каждый осужденный на смерть римский гражда-
нин мог обращаться за защитой к народному собранию. Одновре-
менно были опубликованы письменные законы. Они были записаны
на XII медных досках и выставлены для обозрения на центральной
площади Рима-форуме. Законы XII таблиц оказали огромное
влияние на последующее развитие римского общества и права. Ста-
рый, связанный с родовым устройством обычай был заменен пи-
саным правом, закрепляющим и освящающим частную собствен-
ность, рабство и неравноправие. Всякое посягательство на частную
собственность каралось, виновных подвергали суровому наказанию
или даже казнили.

В законах XII таблиц было зафиксировано правовое различие
патрициев и плебеев, патронов и клиентов, свободных и ра^ов.
Важным завоеванием плебеев было ограничение ссудного процента
до 1 унции или 8Уз% в год. (Год в Риме V в. до н.э. состоял из
12 месяцев). Однако патриции добились включения в текст законов
ряда пунктов, ущемляющих права плебеев: их браки с патрициями
запрещались, в законах закреплялся институт клиентелы, выгодный,
прежде всего, патрицианским родам.

В том же 449 г. до н.э. консулы Валерий и Гораций провели
в интересах плебеев еще три закона: подтверждалась неприкосно-
венность личности народных трибунов, осужденный патрицианским
магистратом на смерть или телесное наказание римский гражданин
получал право апелляции к народному собранию и самое важное -
решения плебейских собраний получали силу закона, обязательного
и для патрициев. Через пять лет (444 г. до н.э.) закон Канулея
признал законность браков плебеев с патрициями и тем самым за-
ложил основы для слияния богатой плебейской верхушки с патри-
циями в одно сословие.

Было удовлетворено важное требование плебеев занимать высшую
должность, однако патриции добились того, что представители пле-
беев получили право выбираться не на должность консулов, а воен-
ных трибунов с консульской властью. В течение ряда последующих
лет консулы не выбирались, а во главе управления стояли военные
трибуны, выбиравшиеся не только из патрициев, но и богатых пле-
беев. В 443 г. до н.э. была учреждена новая должность цензоров, на
которую могли избираться только патриции.

Рим 80-60-х годов IV в. до н.э. становится ареной острых
столкновений и опасных для патрициев волнений закабаляемых дол-
жников. Первая попытка добиться смягчения долгового права была
предпринята Марком Манлием в 80-х годах IV в. до н.э.; она окон-
чилась неудачей. Марк Манлий погиб в борьбе, но волнения не
прекратились. По преданию, 10 лет плебеи во главе с народными
тбунами Секстием и Лицинием не складывали оружия и в 367 г.
н. э- патриции были вынуждены уступить. По предложению Ли-
цциния и Секстия были приняты очень важные законы, которые
^удовлетворяли главные требования плебеев: если раньше патриции
..погли занимать (оккупировать) любое количество государственной
земли, и тем самым сокращали земельный фонд для наделения
плебеев, то по закону Лициния - Секстия было запрещено оккупи-
ровать более 500 юг. (125 га) земли. Частично был решен и долго-
вой вопрос. Законодатели не пошли на полную отмену (кассацию)
долгов, но значительно уменьшили задолженность путем следую-
щего перерасчета: уплаченные проценты высчитывались из основ-
ной суммы долга, а оставшаяся часть выплачивалась на льготных
условиях в течение трех лет. Третий закон упразднил должность
военных трибунов с консульской властью, а вместо них стали изби-
рать двух консулов, один из которых должен быть обязательно пле-
беем.

Законодательство 367 г. до н.э. нанесло сильнейший удар по
привилегиям патрициев и в последующее время плебеи быстро до-
бились новых успехов. Для удовлетворения земельного голода мало-
земельные римские граждане стали выводиться в колонии, основан-
ные в разных частях Италии. За время с 334 до 287 г. до н.э.
римляне основали 18 колоний, т.е. больше, чем за всю предшест-
вующую историю, и аграрная проблема временно была частично
решена.

В 326 г. до н.э. плебеи добились очень важной реформы. По
закону трибуна Петелия долговая кабала для римских граждан и
членов их семей была отменена. С этого времени римский гражда-
нин отвечал за задолженность только своим имуществом. В рабов
теперь можно было обращать преимущественно военнопленных. Это
усиливало агрессивность римского рабовладельческого общества по
отношению к соседним народам. -

Большую роль в борьбе патрициев и плебеев сыграли реформы
Аппия Клавдия-цензора 312 г. до н.э. Он построил первую мо-
щеную дорогу, водопровод, которые положили начало знаменитым
римским дорогам и акведукам. Он включил в состав сената тех
магистратов, отцы которых были вольноотпущенными. Верховный
орган управления Рима пополнился новыми людьми, деды которых
были рабами. Аппий Клавдий покровительствовал тем плебеям, ко-
торые занимались ремеслом и торговлей и не имели земельной соб-
ственности и не особенно нуждались в ней: по его предложению
римские граждане, нс имеющие земельной собственности, могли го-
лосовать не только в городских территориальных округах, но и в
сельских, т.е. их политическое влияние возросло.

В 300 г. до н.э. были приняты законы, допускавшие выбор
плебеев в состав жреческих коллегий. Наконец, в 287 г.
До н.э. вновь было подтверждено, что плебисциты (т.е. ре-
шения плебейских собраний) суть законы, обязательные для всех
3 Зак, 1411 ^

граждан, в том числе и для патрициев (закон диктатора Гортензия).
287 г. до н э" считается последним годом долголетней борьбы пле-
беев с патрициями за свое политическое равноправие.

В процессе борьбы плебеев с патрициями были ликвидированы
остатки родового строя и рабовладельческие отношения получили
более благоприятные условия для своего развития. С конца V в. до
н.э. начинает бурно развиваться частная земельная собственность
как на землях плебеев, так и патрициев и складываются условия
для ее концентрации. Отмена долгового рабства перенесла центр
тяжести на рабство иноплеменников и усилила агрессивность рим-
ского общества^

С другой стороны, удовлетворение основных требований плебеев
способствовало консолидации римского общества; сословная борь-
ба, раздиравшая и ослаблявшая изнутри римское государство, за-
тухает; перед лицом внешнего врага в начале III в. до н.э. Рим
предстает сильным и монолитым, что не могло не способствовать
его военным успехам, ^равнение в правах плебеев с патрициями
изменило классовую и социальную структуру римского общества.
Патриции и плебеи перестали быть разными классами-сословиями.
Верхушка плебса объединилась теперь с патрициями и образовала
новое сословие-нобилитет (oTirobilis-лучший, знатный), со-
стоявший из крупных рабо- и землевладельцев^из среды которых
пополнялся сенат, избирались на государственные должности ма-
гистраты.

{Зажиточная прослойка римских граждан, связанная с торговлей
и ремеслами, образовала сословие всадников. Все прочие составляли
плебс - это были свободные крестьяне, мелкие ремесленники и
торговцы.

Нобилитет и всадничество были господствующим классом земле-
и рабовладельцев, который противостоял классу свободных мелких
собственников - плебсу. Однако противоречия между плебсом и
нобилитетом не носили антагонистического характера. Оба класса
объединяли некоторые общие интересы^ нескольку -и те и другие
противостояли формирующемуся классу рабов, который превра-
щается в основной производящий класс.^

[Одуванчик]

Природа и население древней Италии


Общая характеристика древней Италии. Если Средиземноморье по праву считается одним из самых благодатных мест на свете, то Италию можно назвать жемчужиной Средиземноморья. Рассказ об этой стране у всех античных и многих современных писателей напоминает восторженный панегирик. Обращаясь к ней, Вергилий, самый блистательный из римских поэтов, писал:

Здравствуй, Сатурна земля, великая мать урожаев!
Мать и мужей.

Великолепное географическое положение, богатство природными ресурсами, необходимыми для занятий земледелием, прекрасный климат все это еще в глубокой древности сделало Италию самой процветающей и многолюдной страной Средиземноморья, да и в наши дни численностью населения она превосходит все остальные страны Средиземноморья, включая и те из них, что гораздо обширнее ее по территории.

В то время как в Балканской Греции только пятая часть всей страны могла быть использована для земледелия, что достаточно типично для Средиземноморья, в Италии три пятых. Неудивительно поэтому, что многие античные писатели называли Италию страной изобилия, уподобляли ее сплошному фруктовому саду.

Италия состоит из двух частей: материковой, расположенной в долине реки По (древний Пад) у подножья самых высоких в Европе Альпийских гор, и Апеннинского полуострова, узкого и длинного, напоминающего по форме сапожок. К югу от него простирается обширный остров Сицилия, отделенный от Италии узким Мессинским проливом. Фактически он представляет собой продолжение и часть Апеннинского полуострова.

Географическое положение Италии. Если посмотреть на карту, то сразу бросается в глаза, что Апеннинский полуостров с Сицилией занимают центральное положение в Средиземноморье, отделяя его западную часть от восточной, поэтому из Италии одинаково легко добраться до любой области этого региона. Со временем такое стратегически выгодное положение страны обеспечило римлянам наилучшие условия для их завоеваний в Средиземноморье и для контроля захваченных областей.

Альпы, защищающие Италию от холодных северных ветров, не были непреодолимым препятствием ни для передвижений народов и армий, ни для торговли. Через горные перевалы на северо-западе и северо-востоке Италия была связана целой сетью торговых путей с обширными областями, расположенными в бассейнах Рейна и Дуная.

В то же время через Сицилию, находившуюся всего в 160 километрах от африканского побережья, Италия была тесно связана с Африкой. Апеннинский полуостров, вытянувшийся на целую тысячу километров с северо-запада на юго-восток, всего лишь на 70 километров отстоит от западного побережья Балканского полуострова. Поскольку древние мореходы предпочитали не терять землю из виду, то самые удобные пути для торговых и военных кораблей, плывших из Европы в Африку или из Греции в Испанию, проходили вдоль Италии и Сицилии.

Таким образом, географическое положение Италии было очень выгодным, поскольку она находилась на пересечении важнейших торговых и стратегических путей, представляя собой как бы колоссальный мост, соединяющий Европу с Африкой, Западное Средиземноморье с Восточным.

Вместе с тем эти преимущества могли быть использованы обитателями Италии только со временем. В начале I тыс. до н.э. страна, расположенная вдали от центров древних цивилизаций Востока, была глухим углом Средиземноморья. Да и впоследствии она имела тенденцию к изоляции и консерватизму, поскольку была в избытке обеспечена природными ресурсами, но из-за нехватки удобных гаваней и развитой системы островов слабо связана с морем. Италия долго оставалась сравнительно отсталой крестьянской страной, расположенной на периферии процветающего передового греческого и эллинистического мира.

Основные области древней Италии. Италия была расположена не только на стыке важнейших морских и сухопутных путей, но и на стыке двух разных миров: мира Западной Европы и мира Средиземноморья. По природно-климатическим условиям и облику своих обитателей долина реки По больше походила на Западную Европу, чем на Южную, а Апеннинский полуостров был частью Средиземноморского мира. Италия, таким образом, была как бы миниатюрной копией всей Римской державы.

По большая, полноводная судоходная река, крупнейшая в Италии, течет вместе со своими многочисленными притоками по самой обширной в Средиземноморье плодородной равнине, которая в глубокой древности была покрыта густыми дубовыми лесами. На обширных пастбищах и заливных лугах паслись большие стада крупного рогатого скота и лошадей, а на лесных опушках стада свиней, питавшихся желудями.

К началу нашей эры, когда на месте многих лесов появились поля, сады и виноградники, эта область стала житницей всей остальной страны, снабжая ее пшеницей и мясом, и остается ею и теперь.

Климат в Северной Италии не средиземноморский, а умеренный, правда, в смягченном варианте: зима не такая холодная, как за Альпами, а лето не очень жаркое из-за близости Средиземного моря.

Галлы, населявшие долину реки По с конца V в. до н.э., по своему облику и образу жизни резко отличались от жителей Апеннинского полуострова и вплоть до римского завоевания были теснее связаны со своими собратьями за Альпами, чем со своими соседями в Центральной и Южной Италии. По имени населявшего ее народа Северная Италия называлась римлянами Галлия Цизальпинская, то есть Галлия по эту сторону Альп. А страна, находившаяся по другую сторону Альп на месте современной Франции, получила название Галлии Трансальпинской.

Вдоль всего Апеннинского полуострова, ближе к его восточному побережью, протянулись невысокие Апеннинские горы. Вместе с отходящими от главного хребта отрогами Апеннины занимают большую часть полуострова. Они не являются такими крутыми и каменистыми, как горы Балканского полуострова, и никогда не были препятствием для купцов и пастухов, а в горных долинах и холмистых предгорьях земледельцы собирали богатые урожаи.

Восточное засушливое побережье узкой полосой простирается между Апеннинами и морем. На нем нет почти ни одной удобной для мореходов бухты, к тому же около берега масса песчаных отмелей, очень опасных для мореплавателей. Небольшие несудоходные реки, впадающие в море южнее По, летом нередко полностью пересыхали и могли использоваться вместо дорог. Этот бедный, отсталый, слабо связанный с окружающим миром район был задворками Италии.

Балканская Греция обращена лицом к востоку, а Италия к западу. Самые плодородные, густо населенные области Апеннинского полуострова находятся на его западном побережье. Как и повсюду в Средиземноморье, они меньше страдают от засухи, чем районы, расположенные на восточном побережье, поскольку тучи, несущие дождевую влагу, обычно идут с запада со стороны Атлантического океана и, наткнувшись на горные хребты, проливаются дождями.

На западном побережье находится несколько удобных для кораблей бухт, и море здесь более тихое и приветливое. В него впадает несколько больших рек, которые в древности были полноводными и судоходными. Наиболее крупная из них Тибр, протекающий в центральной части Апеннинского полуострова.

Самыми благодатными областями Италии были три обширные холмистые равнины Западного побережья с очень плодородной вулканической почвой: к северу и западу от Тибра лежала Этрурия (современная Тоскана), к югу Лаций, а еще южнее, в районе Неаполитанского залива, Кампания.

Этрурия славилась не только избытком плодородной земли и воды (из-за многочисленных рек, ручьев и болот ее обитателям приходилось заботиться не столько об орошении, сколько об осушении почвы), но также и как кладовая металлов для всей страны: там добывали лучшее в Италии железо, а, кроме того, медь и олово, столь редко встречавшееся в Средиземноморье.

Кампания, которую называли Счастливой Кампанией (букв. Счастливой страной полей) была самым благодатным местом не только в Италии, но и во всем Средиземноморье. Удивительное сочетание плодороднейшей почвы и чудесного мягкого климата позволяло в течение года снимать с ее полей не один-два, как в других местах, а три-четыре богатейших урожая. Самые лучшие в Италии сорта пшеницы, винограда и маслин росли в Кампании, самые богатые и цветущие города страны, как, например, знаменитая своей роскошью Капуя, находились на ее территории.

На побережье Кампании было немало удобных для мореплавателей бухт и заливов, подальше от берега масса теплых термальных источников, полезных для здоровья. Неудивительно, что долгое время Кампания была яблоком раздора для многих местных и пришлых племен и народов, желавших утвердиться на ее благодатной земле, а когда она оказалась под римской властью, то стала областью, где располагались фешенебельные курорты и виллы самых влиятельных и могущественных аристократов и даже императоров.

Плодородный Лаций, находившийся в самом центре Апеннинского полуострова, не обладал ни залежами металлов, как Этрурия, ни таким благодатным климатом, как Кампания, но зато находился на пересечении важнейших сухопутных, речных и морских путей, соединявших северные и южные, приморские и внутренние области страны. Лаций занимал такое же положение по отношению к Италии, как та по отношению ко всему Средиземноморью. В самом же Лации самое выгодное местоположение было у Рима, быстро превратившегося в один из самых крупных городов Италии.

Южное побережье Италии и Сицилию называли Великой Грецией, поскольку на плодородных приморских равнинах находились греческие города государства, основанные во время Великой греческой колонизации и вскоре затмившие богатством, красотою и роскошью свои греческие метрополии. Самым большим и могущественным из греческих городов Италии был Тарент, славившийся своим ремеслом и торговлей, зажиточностью и многочисленностью своих граждан.

В горах центральной части Апеннин напротив Лация и Кампании жили многочисленные племена скотоводов и земледельцев, объединявшиеся в союзы, самым сильным из которых был Самнитский, поэтому и вся эта область называлась Самний. В горах южной Италии напротив Великой Греции жили близкие родственники самнитов луканы и бруттии. У воинственных горцев не было ни городов, ни государства. Большую часть времени они проводили со своими вечно переходящими с места на место стадами. Свои скудные доходы они часто пополняли за счет разбоя, нападая на богатых соседей, живших на плодородных равнинах.

Население Италии в эпоху античности Италия с ее населением в 7-8 миллионов человек была самой многолюдной страной Средиземноморья, местом обитания множества разных племен и народов.

Большую часть Апеннинского полуострова к началу I тысячелетия занимали италики, переселившиеся туда, как предполагают, со своей прародины в Подунавье. Они разделялись на множество племен, говоривших на близких друг другу языках. К ним принадлежали латины, поселившиеся в холмистом Лации, сабины, жившие к северу от них в каменистых предгорьях Апеннин, оски, утвердившиеся в Кампании, самниты, луканы и бруттии, которые пасли свои стада в горах Самния и южной части полуострова.

Эти родственные племена принадлежали к разным мирам: к середине I тысячелетия до н.э. у оседлых земледельцев (латинов и осков) уже были города государства, письменность и законы, а горцы (самниты, луканы и бруттии) жили по старинке суровым племенным бытом.

Самым передовым и культурным народом Италии были греки, жившие в Великой Греции и Кампании. Их города-государства к середине I тысячелетия до н.э. достигли высочайшего расцвета и процветания. Греческие законодатели, философы и ораторы родом из Италии были украшением и славой всего эллинского мира.

Мало в чем уступали грекам загадочные этруски, поселившиеся около VIII в. до н.э. на обширной равнине Этрурии. До сих пор неизвестно, откуда они пришли. Многие современные ученые связывают их происхождение с Малой Азией. Поскольку письменность этрусков расшифровать пока еще не удалось, остается неясным, к какой языковой семье принадлежит этрусский язык.

12 богатых этрусских городов-государств составляли единый религиозный союз. Этрусские аристократы, лукумоны, владели большими поместьями, в которых трудились зависимые, фактически крепостные крестьяне. Этрурия славилась на всю Италию своими ремесленниками (особенно мастерами по металлу), художниками и скульпторами, жрецами-прорицателями, купцами и пиратами.

Этруски стремились подчинить своему влиянию и колонизовать самые богатые области Италии. К V в. до н.э. они основали множество своих колоний в долине реки По и в Кампании, установили контроль над многими городами-государствами Лация. В союзе с могущественным Карфагеном они вели успешную борьбу с греками, также стремившимися расширить свои владения в Италии и на близлежащих островах Сицилии, Сардинии и Корсике.

Однако с V в. до н.э. успехи этрусков сменяются неудачами. Они теряют влияние на Лаций и Кампанию, а в начале следующего столетия вынуждены покинуть Северную Италию, которую захватили племена кельтов (галлов).

Галлы, долгое время сохранявшие суровый родовой быт и страсть к войнам и грабежам, в IV в. до н.э. начинают совершать опустошительные набеги на Этрурию и другие области Италии. В это же время резко активизируются самниты, луканы и бруттии, грабившие и разорявшие Кампанию и Великую Грецию. Мир античной цивилизации оказался под угрозой. Однако к середине III в. до н.э. эта угроза исчезла благодаря завоеванию всего Апеннинского полуострова Римом.

К началу нашей эры вся Италия была не только подчинена Риму, но и почти полностью романизована. Ее обитатели стали римлянами, забыв свои родные языки, историю и культуру. Исключением из общего правила были жители греческих городов Италии, сохранившие свой язык, культуру и традиции. На юге Италии греческий язык оставался разговорным вплоть до XVIII в.

[Одуванчик]

Римская община в царский период


Патриции

Вопрос о характере и происхождении римских сословий очень сложен. Начнем с патрициев. Слово "патриций" происходит от pater (отец) и по-русски может быть передано понятием "отцовские". Что это означает? Вероятнее всего, "патрициями" первоначально называли тех, кто имел законных отцов и сами, в свою очередь, могли иметь законных сыновей. Иначе говоря, патриции жили на основах отцовского права (патриархата), при котором наследование имени и имущества идет по мужской линии и законными родственными связями являются только связи по отцу. Действительно, патрицианская семья была семьей резко выраженного патриархального типа. Отец семейства (pater familias) обладал абсолютной властью над всеми домочадцами: он имел право их казнить, продать в рабство и проч. Римские юристы называли это "правом жизни и смерти" (ius vitae necisque). Патрицианские роды (gentes, традиция насчитывает их 300) имели общее родовое имя. Это выступает в системе римских имен, которых у патрициев, как правило, было три: личное имя (praenomen, собственно, "пред`имя"), родовое имя (nomen) и семейное имя (cognomen), например Люций Корнелий Сулла, Гай Юлий Цезарь и т. п.

У патрициев долго держалось родовое наследственное право, требовавшее, чтобы (имущество умершего оставалось в его роде. Это свидетельствует о былой общности имущества всех членов рода. Дольше всего сохранялась эта общность по отношению к земле. Традиция гласит, что y патрицианских семей царского периода в частной собственности находилось только по 2 югера (0,5 га) земли). По-видимому, речь идет только о приусадебном участке (сад, огород). Что же касается пахотной земли, а также угодий (луга, выгоны и проч.), то они находились в собственности всей патрицианской общины. Отдельные семьи имели на них только право владения (ius possessionis), а не частной собственности.

Из других признаков родового строя у патрициев можно отметить следы общего родового культа и общие. родовые кладбища. В традиции сохранились намеки на то, что патрицианские роды практиковали разные способы погребения. Так, Цицерон говорит, что еще на его памяти в роде Корнелиев был обычай не сжигать своих покойников, а целиком предавать их земле. Роды патрициев были экзогамны, т. е. членам одного и того же рода нельзя было вступать в брак.

Согласно некоторым нашим источникам, патриции делились на три трибы: Рамнов, Тициев и Люцеров. Уже древние толковали их как три племенных элемента: латинов, сабинов и этрусков. Такая точка зрения долго держалась в науке, но теперь она почти оставлена: если в коренном римском гражданстве можно установить присутствие двух этнических образований - латинского и сабинского, то этрусский элемент, как нечто целое и компактное, по-видимому, отсутствовал. Поэтому в настоящее время склонны рассматривать три римские трибы как первичное деление одного племени. Такое же тройное деление мы находим у других италийских племен: умбров, сабинов. Аналогичное положение встречается в Греции у дорян (три филы) и ионян (четыре филы).

Каждая триба делилась на десять курий, каждая курия - на десять родов, каждый род - на десять семейств. Таким образом, всего было 30 курий, 300 родов и 3 тыс. семейств. Такое правильное числовое соотношение заставляет думать, что первичному родовому делению впоследствии была придана некоторая искусственность, быть может, ради военных целей.

Наиболее прочно в наших источниках засвидетельствованы курии (их присутствие, в частности, отражено в древнейшем римском календаре). Судя по немногим сохранившимся названиям курий, они имели территориальный характер, что конечно, не исключает того, что в основе это были родовые деления. Каждая курия возглавлялась своим старшиной (курионом) и собиралась в особом помещении. Функции собраний по куриям не вполне ясны. Во всяком случае, первоначально это были единственные правомочные собрания римского народа, в которых он выражал свою волю (ниже мы еще вернемся к этому вопросу).

Клиенты

В непосредственную связь с патрициями нужно поставить клиентов. Клиентов ранней эпохи, по-видимому, нужно принципиально отличать от плебеев, хотя традиция не вполне единодушна в этом вопросе. Слово "clientes" означает людей послушных, зависимых. От кого они зависели? От глав отдельных патрицианских родов или семейств, которые назывались их "патронами", т. е. покровителями, защитниками. Сама связь между патроном и клиентом называлась "клиентелой" или "патронатом". Юридически она основывалась на принципе взаимных услуг, хотя фактически обе стороны находились далеко не в одинаковом положении. Клиент получал от патрона землю, скот, пользовался его защитой на суде и т. п. За это он обязан был служить в военном отряде патрона, в некоторых случаях оказывать ему помощь деньгами, выполнять в пользу патрона различные работы и проч. Клиент входил в род патрона в качестве младшего члена, принимал участие в родовом культе и в собраниях по куриям.

Клиенты первоначально образовались из экономически и социально слабых людей: из иностранцев, вольноотпущенников, сыновей, вышедших из-под власти отца (эмансипированных) и таким путем потерявших защиту, незаконнорожденных детей и т. п. элементов. Позднее институт клиентелы выродился: клиентами обычно становились только вольноотпущенники и паразитирующая беднота. Но в царский и раннереспубликанский периоды это была сильная группа, служившая главной социальной опорой патрициев. Ее значение подчеркивается даже в "законах XII таблиц", одна из статей которых (VIII, 21) гласит: "Patronus si clienti fraudem fecerit, sacer esto" ("Патрон, обманувший своего клиента, да будет проклят").

Плебеи

Вторым сословием раннего Рима, резко отличным от патрициев и их клиентов, были плебеи. Слова plebeius, plebs обычно сближают с греческим plhqoV, что значит "масса", "народ". Относительно плебеев в нашей традиции также нет полного единодушия. По-видимому, в ранний период это была группа римского населения, стоявшая вне родовой организации патрициев и, следовательно, вне римской общины. Хотя в эпоху поздней республики и у плебеев появилась патриархальная семья, родовая организация, система трех имен и проч., для раннего периода все эти моменты отсутствовали. Характер землевладения у плебеев был иной, чем у патрициев: в то время как у последних землевладение было общинным, плебеи владели землей на правах частной собственности. Потомство плебеев называлось incerta proles - "неизвестное потомство". С точки зрения римских юридических представлений, опиравшихся на патриархальную семью, это могло означать только одно: у плебеев не было отцовского права или, во всяком случае, оно официально не признавалось общиной. Некоторые исследователи полагают, что у плебеев сохранялись пережитки матриархата. Хотя плебеи пользовались гражданской правоспособностью, т. е. могли заниматься торговлей и приобретать собственность (ius commercii), политических прав они не имели: не участвовали в куриатных собраниях патрициев, не были представлены в сенате и не служили в ополчении граждан. Браки между патрициями и плебеями до середины V в. считались незаконными. Обособленность плебеев заходила так далеко, что они имели свои храмы и святилища, отличные от патрицианских.

Теории происхождения патрициев и плебеев

Главная трудность вопроса о патрициях и плебеях состоит в том, что в нашей традиции отразились две противоположных точки зрения. Согласно одной, только патриции были первоначальными гражданами, плебеи же не принадлежали к гражданству и не входили в курии. Согласно другой, плебеи искони были такими же гражданами, как и патриции. Разница между ними сводилась к тому, что патриции представляли собою сенаторскую знать, а плебеи - народную массу.

Противоречивость источников и сложность проблемы вообще породили множество теорий о происхождении патрициев и плебеев, которые можно разделить на три группы. Первая группа теорий обязана своим возникновением ученому начала XIX в. Нибуру. В основном эти теории сводятся к тому, что патриции - коренное гражданство, а плебеи - жители других общин, принудительно переселенные в Рим или переселившиеся туда добровольно. Вторая группа обращает особое внимание на резкую обособленность обоих сословий и считает, что патриции и плебеи являются потомками двух различных племен, из которых одно было покорено другим. Наиболее широким распространением в современной буржуазной науке пользуется теория, согласно которой разница между патрициями и плебеями сводится исключительно к социально-экономическому моменту: оба сословия этнически совершенно однородны, плебеи - такие же коренные граждане, как и патриции, но отличаются от них только экономическими и социальными признаками. В своей крайней модернизаторской форме третья группа теорий сближает патрициев со средневековыми феодалами, клиентов - с крепостными, а плебеев - с буржуазией.

Все эти теории страдают общим недостатком: каждая из них опирается на какой-нибудь один вариант традиции, игнорируя остальные, и подчеркивает только одну сторону явления. Между тем образование римских сословий было процессом чрезвычайно сложным и многосторонним. Это отразилось и в нашей традиции, порождая ее кажущуюся противоречивость. Но эта противоречивость объясняется тем, что разные источники отражают различные стадии формирования сословий. Например, тот вариант традиции, который изображает патрициев как коренное гражданство, является более древним, чем тот, который рисует их как знать. Таким образом, оба варианта правильно рисуют положение вещей, но только для разных эпох.

Комплексная теория происхождения патрициев и плебеев

Учитывая это обстоятельство, а также привлекая другие категории источников, можно попытаться построить более правильную теорию происхождения римских сословий. Эту теорию мы назовем "комплексной". Патриции действительно были коренным гражданством. В качестве такового они, и только они, представляли собой полноправный "римский народ" (populus Romanus), образовавшийся путем синойкизма двух общин - латинской и сабинской. У них был общинно-родовой строй, в котором социальное расслоение выступало еще слабо. Они сообща владели землей, жили на основах отцовского права и для решения важнейших вопросов собирались по куриям. В зависимости от них находились клиенты.

Плебеи в целом отличались от клиентов, хотя многие и них были клиентами патрициев. Клиентела была частной зависимостью, тогда как плебеи, по выражению одного ученого, были "клиентами государства". Они стояли вне родовой организации патрициев, т. е. не принадлежали к "римскому народу", не имели доступа к общинной земле (ager publicus) и были лишены политических прав. Семейный быт плебеев, по-видимому, сохранял пережитки матриархата. Резкая обособленность плебеев заставляет думать, что в основе их лежали какие-то элементы, этнически отличные от латино-сабинского патрициата.

Пережитки у плебеев материнского права и некоторые другие соображения позволяют думать, что в составе первоначального плебса был силен этрусский элемент. Он, конечно, не был единственным. Рим привлекал к себе население из всех соседних племен: из латинов, сабинов, этрусков. Одни переселялись в новый город добровольно, другие могли быть инкорпорированы насильственным путем после подчинения Римом ближайших латинских полисов. Но традиция настойчиво указывает на большое количество в Риме иммигрантов-этрусков. Некоторые из них могли пробиться в ряды коренного гражданства и даже достичь высоких ступеней в римской общине (Тарквинии), но большинство долго оставалось на положении иностранцев, которых община не допускала в свой состав.

Чем дальше, тем все больше стиралась противоположность между гражданами и иностранцами, латино-сабинами и этрусками. Но зато на ее место выступила новая противоположность: патриции из коренного гражданства, из "римского народа", превратились в замкнутую группу знати, противостоящую широкой народной массе плебеев. Однако этот процесс "замыкания" патрициата оформился только к началу республики.

Военная демократия

Римская патрицианская община царской эпохи представляла собой примитивный город-государство с типичными чертами "военной демократии". "Так же, как и у греков в героическую эпоху, - писал Энгельс, - у римлян в период так называемых царей существовала военная демократия, основанная на родах, фратриях и племенах и развившаяся из них". Носителем верховной власти было племенное собрание по куриям. Оно решало важнейшие вопросы жизни общины: объявляло войну, совместно с сенатом выбирало царя (точнее, облекало его высшей властью - "империем"), занималось важнейшими судебными делами и проч.

Каждая курия решала вопрос отдельно и имела один голос. Общее решение выносилось простым большинством курий.

Вторым органом племенной демократии был совет старейшин, сенат (слово "senatus" происходит от "senex" - старик). Его члены назывались "отцами" (patres). Согласно традиции, Ромул назначил первых 100 сенаторов. Тулл Гостилий прибавил еще 100 из числа старейшин покоренной Альбы Лонги. Наконец, Тарквинии Старший довел их количество до 300. Во всяком случае, в царский период и еще многопозднее, вплоть до Суллы, число сенаторов оставалось на последней цифре. По-видимому, членами сената первоначально были только главы патрицианских родов. Порядок пополнения сената в царскую эпоху не вполне ясен. Возможно, что новых сенаторов назначал царь. Функции сената сводились к утверждению всех решений курий, к назначению нового царя. В период между смертью старого царя и выбором нового (этот период назывался interregnum - "междуцарствие") общиной поочередно управляли сенаторы. Хотя сенат формально и считался только совещательным органом при царе, но как представитель родовой демократии он пользовался большим авторитетом. По-видимому, все важнейшие вопросы царь должен был согласовывать с ним.

Рядом с сенатом и народным собранием стоял rex (царь). Его нужно представлять себе по типу греческого басилевса гомеровской эпохи, т. е. он отнюдь не был каким-то неограниченным монархом. Скорее - он племенной вождь, не наследственный, но избираемый пожизненно. Он являлся военачальником (это, по-видимому, была его главная функция), представителем общины перед богами, т. е. верховным жрецом, и пользовался судебной властью, объем которой не ясен. Вообще нужно заметить, что характер и компетенция органов римской военной демократии чрезвычайно спорны. Здесь можно высказывать только самые общие предположения, опирающиеся главным образом на сравнительно исторический материал (греки эпохи Гомера, германцы времен Тацита), так как античная традиция в этом вопросе очень затемнена.

Реформа Сервия Туллия

По-видимому, уже при царях военная демократия получила первый сильный удар как, результат дальнейшего разложения родового строя. Хотя и здесь наша традиция крайне запутана и противоречива, но кое-какое историческое ядро в ней можно найти. Предание рассказывает, что Сервии Туллий провел важную реформу политического и военного строя римской общины.

Реформа, во-первых, состояла в организации территориальных триб, которые как- .административные единицы должны были заменить три старые родовые трибы. Количество триб в нашей традиции колеблется. Городских, во всяком случае, было четыре: палатинская, субуранская, эсквилинская и коллинская. Цифры сельских триб даются разные: от 16 до 26.

Далее Сервии Туллий разделил все свободное население Рима - и патрициев, и плебеев - на 5 имущественных разрядов или классов (classis). В первый класс зачислялись лица, обладавшие состоянием не меньше 100 тыс. ассов, во второй - 75 тыс. ассов, в третий - 50 тыс., в четвертый - 25 тыс. и, наконец, в пятый - 12,5 тыс. (по Дионисию), или 11 тыс. (по Ливию) ассов. Те, у кого состояние было меньше, стояли "ниже класса" (infra classem) и назывались, "proletarii" (от слова "proles" - "потомство"), т. е. люди, которые имели только детей. Другое название их - capite censi (оцененные головой).

Имущественным положением определялось место воинов в строю легиона (ополчения). Самые богатые граждане I класса служили в коннице и назывались "всадниками" (equites). Остальные члены этого класса должны были иметь полное тяжелое вооружение пехотинца (шлем, панцирь, поножи, щит, копье и меч) и стоять в первых рядах легиона. Граждане других классов соответственно имели облегченное вооружение, занимая место в задних рядах. Воины V класса являлись в строй легко вооружёнными, а люди, стоявшие infra classem, в строю вообще не служили.

Допущение плебеев в войско требовало наделения их некоторыми политическими правами. Это было сделано Сервием Туллием посредством организации новой формы народного собрания, в котором должны были участвовать оба сословия. Оно называлось "центуриатным собранием" или "центуриатными комициями". Центурия (сотня), будучи военной, тактической единицей, вместе с тем стала и голосующей единицей, таким образом, что граждане сначала голосовали в каждой центурии отдельно, а затем вопрос решался большинством центурии (каждая имела один голос). I класс получил 98 центурий. Из них 18 было всаднических (6 патрицианских и 12 плебейских) и 80 пехотных. II, III, IV классы получили по 20 центурий каждый; V класс - 30 центурий. Военные ремесленники и музыканты имели 4 центурии, а пролетарии - одну. Таким образом, всего было 193 центурии. В каждом классе центурии делились пополам. на старшие (semores) и младшие (iuniores) по возрасту: в младшие входили воины от 17 до 45 .лет, в старшие - от 46 до 60. Старшие центурии, как правило, несли только гарнизонную службу.

Распределение центурий по классам говорит о том, что количество людей в центуриях каждого класса было различным. В противном случае мы должны допустить, что богатых людей в Риме было больше, чем лиц среднего достатка и бедноты (первые имели 98 центурий, вторые - 95). По-видимому, центурии высших классов состояли из меньшего числа людей, чем центурии низших. Во всяком случае, состоятельные граждане имели абсолютное большинство, и если они голосовали единодушно, то всегда могли решить вопрос в своих интересах. К центуриатным собраниям перешли важнейшие функции старых собраний по куриям: объявление войны, выбор должностных лиц, суд и проч. Хотя куриатные собрания продолжали существовать, однако значение их упало.

Такова традиция о реформе Сервия Туллия. Многое в ней недостоверно и принадлежит более поздним эпохам. Таково, например, исчисление ценза на ассы, которые появились не раньше IV в. Поэтому большинство ученых полагает, что денежный ценз был введен в первый раз цензором Аппием Клавдием в 312 г. до н. э. Первоначально ценз, по-видимому, был земельный: к I классу причислялись лица, владевшие полным наделом (вероятно, 20 югеров), ко II - 3/4 надела, к III - 1/2 надела и т. д. Под большим сомнением стоит также деление на пять имущественных разрядов уже в VI в. Есть некоторое основание думать, что первоначально все гражданство делилось на два разряда: classis и infra classem. Наконец, очень подозрительно общее сходство реформы Сервия Туллия с реформами Солона и Клисфена: возникает вопрос, не сконструирована ли римская реформа анналистами под влиянием греческой историографии? Во всяком случае,, в таком виде, в каком изображает традиция центуриатный строй, он существовал не раньше конца IV в.

Однако было бы ошибкой полностью отрицать всякую историческую основу в вопросе о реформе Сервия Туллия. Для этого она слишком хорошо засвидетельствована традицией. Поэтому мы должны допустить, что в конце царского периода, и вероятнее всего именно при Сервии Туллии, было введено важное новшество, состоявшее в допущении плебеев в легион. Эта мера была тесно связана с развитием военного дела, требовавшего увеличения количества воинов и распределения граждан по нескольким (первоначально, может быть, по двум) имущественным группам. При новом принципе набора в легион нужны были и новые территориальные, а не родовые единицы. Это привело к организации новых триб, в основу которых были положены четыре старых городских района.

Принципиальное значение реформы, было очень велико. Энгельс говорил по этому поводу: "Так и в Риме, еще до упразднения так называемой царской власти, был разрушен древний общественный строй, покоившийся на личных кровных узах, а вместо него создано было новое, действительно государственное устройство, основанное на территориальном делении и имущественных различиях. Публичная власть сосредоточилась здесь в руках военнообязанных граждан и была направлена не только против рабов, но и против так называемых пролетариев, отстраненных от военной службы и лишенных вооружения".

В какой степени в реформе Сервия Туллия можно уловить отзвуки начинающейся сословной борьбы? В традиции как будто есть намеки на это. Так, Ливии (I, 36) рассказывает, что еще Тарквиний Старший задумал к трем центуриям всадников, "набранным Ромулом, прибавить другие и назвать их своим именем". Но авгур Атт Навий "заявил, что ни изменения, ни нововведения тут невозможны без согласия богов". В конце концов под давлением патрицианской оппозиции Тарквиний вынужден был отказаться от своего плана. Его преемнику удалось провести реформу, но также при сильном противодействии патрициев. "Отцы", по словам Ливия (I, 46), были недовольны разделом земли между плебеями, отнятой у неприятеля. Это недовольство использовал младший Тарквиний в своей агитации против Сервия Туллия.

"0н покровительствовал людям низшего класса, к которому принадлежал и сам, - говорил Тарквиний сенаторам, - и, завидуя почетному положению других, разделил между самыми презренными людьми поле, отнятое у первых людей государства. Все повинности, некогда бывшие общими, он перенес на знатных. Он установил ценз, чтобы имущество богатых было известно и возбуждало зависть, а вместе с тем, чтобы был готов источник, откуда в случае желания, можно было бы раздавать желающим" (Ливий, I, 47).

К этим намекам традиции нужно прибавить тот факт, упомянутый нами выше, что память Сервия Туллия благоговейно чтилась плебеями. Некоторые черты авантюризма, которые традиция приписывает шестому римскому царю, также могут говорить в пользу того, что в его правление в Риме произошли какие-то большие внутренние потрясения. Во всяком случае, едва ли такая крупная уступка плебеям могла быть сделана добровольно, под влиянием только военных соображений. Роль здесь самого Сервия Туллия, конечно, не может быть выяснена сколько-нибудь точно. Если бы можно было доказать его этрусское происхождение, было бы очень соблазнительно предположить, что царь-этруск, опираясь на плебеев, выступил против латино-сабинского патрициата, за что и был свергнут. Но, как мы видели выше, этрусское происхождение Сервия Туллия мало вероятно.

[Одуванчик]

Римское общество в VI в. до н.э.


По мнению многих современных историков, в Риме накануне его перехода к цивилизации и государственности господствовал родовой (гентильный) строй. Римлянами считались лишь те, кто входил в родовые (гентильные) подразделения, включавшие в себя три трибы, 30 курий (по 10 в каждой трибе) и 300 родов (по 10 в каждой курии).

Самым важным из этих подразделений были курии, включавшие в себя только мужчин. Они имели собственных руководителей курионов, свои религиозные культы и места для собраний. По куриям голосовало народное собрание куриатные комиции (каждая курия имела один голос), созывалось народное ополчение, велись списки граждан.

В курии входили экзогамные роды (gentes), члены которых вели свое происхождение от общего предка и, кроме личного имени (например, Гай, Луций или Публий), носили общее родовое имя (например, Юлий, Марций или Корнелий). Со временем роды могли разделяться на отдельные ветви, которые обозначались третьим именем, так называемым родовым прозвищем (например, Цезарь, Сципион или Катон). Так появилось состоящее из трех составных частей римское имя (например, Гай Юлий Цезарь).

Сородичи должны были помогать друг другу в беде, они могли иметь общее имущество и наследовать друг другу при отсутствии прямых наследников. Римский род состоял не из кровных родственников, как при классическом родовом строе, а из отдельных семей фамилий, поэтому на самом деле представлял собой скорее клан, чем род в строгом смысле этого слова..

Семья (фамилия) была единым сакральным и хозяйственным целым. И до и после образования государства она являлась ключевой ячейкой римского общества и вместе с тем его отличительной особенностью. Римляне гордились тем, что такой семьи не было ни у одного другого народа.

Ее уникальность была связана с громадной властью домовладыки (отца семейства pater familias). Он считался верховным жрецом семейных культов и собственником всего семейного имущества. Все домочадцы: жена, незамужние дочери, сыновья и их семьи были подвластны домовладыке вплоть до его смерти. Все, что приобретал кто-либо из них, автоматически становилось собственностью домовладыки, который был вправе распоряжаться не только их трудом, но и личностью: он мог отдавать их в кабалу, продавать в рабство, наказывать по своему усмотрению и даже приговаривать к смертной казни.

Правда, он сам находился под властью общественного мнения. В случае явного злоупотребления своим положением он мог лишиться и своей отцовской власти (patria potestas), и даже жизни.

Во главе римской общины стояли правители, называвшиеся царями (reges), но непохожие на монархов более поздних эпох. Римский царь являлся верховным жрецом, главным судьей и командующим армии. Символами его обширной власти, которая называлась империй (imperium), были почетная стража из телохранителей (ликторов), носивших предназначавшиеся для порки пучки прутьев с воткнутыми в них секирами (фаски), царский трон из золота и слоновой кости, который назывался курульным креслом, а также возвышение (трибунал), откуда царь, сидя на троне, отдавал приказы и вершил суд.

Однако значительные решения царь мог принимать лишь в соответствии с обычаем и мнением членов совета старейшин (сената), куда входили 300 самых влиятельных и заслуженных римлян, называвшихся отцами (patres). Причем наиболее важные решения должны были, видимо, получать санкцию народного собрания (куриатных комиций).

Царская власть не передавалась по наследству. После смерти очередного царя его преемника назначали сенаторы, а затем утверждали полноправные члены римской общины путем голосования в куриатных комициях, а также сами боги, чью волю римляне узнавали с помощью птицегаданий (ауспиций).

В Риме этого времени наряду с рядовыми общинниками, которых называли плебеями или плебсом (букв. те, кого много), были богатые и влиятельные аристократы-патриции (букв. отцовские), считавшие себя потомками первых римских сенаторов (patres).

Впоследствии многие патрицианские роды стали выводить свое происхождение от богов и героев. Так, например, род Юлиев, к которому принадлежал Гай Юлий Цезарь, считал своим прародителем Аскания (Юла), сына Энея и внука богини Венеры, Антонии, к которым принадлежал Марк Антоний, называли своим прародителем Геркулеса (Геракла).

Члены этих родов из поколения в поколение были жрецами, сенаторами, помощниками царей по управлению римской общиной. Крупные земельные владения патрициев обрабатывались кабальными должниками, рабами и клиентами (букв. послушными, покорными).

Институт клиентелы играл в римском обществе очень важную роль на протяжении всей его истории. В раннем Риме клиентами становились люди, оказавшиеся по тем или иным причинам вне своей семьи, рода и общины. Это могли быть чужеземцы, переселившиеся в Рим, рабы, отпущенные на свободу, подвластные домочадцы, освобожденные домовладыкой из-под отеческой власти (эмансипированные), то есть изгнанные из семьи. Для того чтобы выжить, им не оставалось ничего другого, как найти себе влиятельного и богатого покровителя и заступника, который мог бы заменить им отца и домовладыку.

В Риме такой покровитель назывался патроном (от pater отец). Он вводил клиента в свой род, давал ему свое имя, предоставлял ему надел земли и защиту в случае необходимости. В ответ клиент был обязан стать таким же послушным и покорным по отношению к патрону, как сын по отношению к отцу. Он выполнял все поручения патрона, делал ему подарки и приношения, сопровождал его в случае необходимости в путешествия и на войну.

Богатые аристократы могли составлять из младших сородичей и клиентов крупные отряды и вести самостоятельные боевые действия. Так, например, род Фабиев в V в. до н.э. вел на свой страх и риск войну с этрусским городом Вейи.

Отношения патроната-клиентелы были наследственными и основывались на понятии верность (fides). Нарушение обязательств, связывающих патрона и клиента, рассматривалось как посягательство на основы миропорядка. По старинному римскому обычаю, со временем получившему силу закона, патрон, предавший своего клиента, подвергался проклятию и посвящался подземным богам, то есть фактически объявлялся вне закона.

Земельные участки, которыми патриции наделяли своих клиентов, как правило, относились к особому земельному фонду, принадлежавшему всей римской общине и называвшемуся поэтому общественное поле (ager publicus). Рим в царский период вел успешные войны с соседями, постоянно расширяя свои владения. Отвоеванная у врагов земля обычно включалась в состав общественного поля.

Пользуясь своим положением в общине, патриции захватывали крупные наделы на общественном поле и владели ими на правах наследственной аренды. Такая практика называлась в Риме оккупацией земли. Институт оккупации усиливал экономическое и политическое могущество римской патрицианской знати. Ее главным оплотом был сенат, состоявший в основном из представителей самых влиятельных патрицианских семей.

Плебеи, лишенные возможности пользоваться наделами на общественном поле, в массе своей страдали от малоземелья. В засушливые годы, чтобы не погибнуть от голода, им приходилось залезать в долги к богатым патрициям на самых кабальных условиях. Те, кто не мог вовремя расплатиться с долгами, теряли не только имущество, но и свободу. В качестве бесправных кабальных работников они трудились в хозяйстве кредиторов и, если не были в состоянии своим трудом выплатить долг с процентами, то могли быть проданы в рабство к чужеземцам за Тибр. Правда, и среди плебеев со временем появляются зажиточные активные люди, способные бороться за свои права.

[Одуванчик]

Царский Рим Культура

БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА ч.1


* БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА *

Юпитер

Могущественный властитель неба, олицетворение солнечного света, грозы,
бури, в гневе метавший молнии, поражая ими непокорных его божественной
воле, - таков был верховный владыка богов Юпитер. Его обитель находилась
на высоких горах, оттуда он обнимал взглядом весь мир, от него зависела
судьба отдельных людей и народов.
Свою волю Юпитер выражал раскатами грома, блеском молнии, полетом птиц
(особенно появлением орла, ему посвященного); иногда он посылал вещие сны,
в которых открывал грядущее. Жрецы грозного бога - понтифики совершали
особо торжественные церемонии в тех местах, куда ударяла молния. Этот
участок огораживался, чтобы никто не мог по нему пройти и, таким образом,
осквернить священное место. Земля бережно собиралась и закапывалась вместе
с куском кремня - символом молнии. Жрец воздвигал на этом месте жертвенник
и приносил в жертву двухгодовалую овцу. Юпитеру - могущественному
защитнику, дарующему победу и богатую военную добычу, на Капитолийском
холме в Риме был воздвигнут грандиозный храм, куда полководцы, возвращаясь
из победоносных походов, приносили доспехи побежденных вождей и самые
ценные сокровища, отнятые у врагов. Юпитер одновременно покровительствовал
людям и освящал их взаимоотношения. Он жестоко карал клятвопреступников и
нарушителей обычаев гостеприимства. В честь этого высочайшего бога всего
древнего Лациума несколько раз в году проводились общие празднества - при
начале посева и окончании жатвы, при сборе винограда. В Риме устраивались
ежегодно Капитолийские и Большие игры с конными состязаниями и
соревнованиями атлетов. Величайшему и прозорливому Юпитеру, управляющему
судьбами мира и людей, были посвящены самые важные дни года - иды
каждого месяца. Имя Юпитера упоминалось при всяком значительном деле -
государственном или частном. Его именем клялись, и клятва считалась
нерушимой, ибо скорый на расправу и раздражительный бог неумолимо карал
нечестивца. Поскольку основные черты италийского Юпитера были очень сходны
с образом верховного божества греков Зевса, то с усилением влияния
греческой культуры в римскую религию влились элементы греческой мифологии.
И многие сказания, связанные с Зевсом, были перенесены на Юпитера. Его
отцом стали называть Сатурна, бога посевов, который первый дал людям пищу
и правил ими во времена золотого века, подобно греческому Кроносу. Таким
образом, и жена Сатурна, богиня богатой жатвы Опс, стала считаться матерью
Юпитера, а поскольку при обращении к богине предписывалось касаться земли,
то ее образ, естественно, слился с образом богини Реи, супруги Кроноса.
[* Дни, приходящиеся на середину месяца (13 - 15-е числа).]
Особенно яркими были празднества в честь Сатурна и его супруги -
сатурналии, начинавшиеся 17 декабря после окончания жатвы и продолжавшиеся
семь дней. Во время этих празднеств люди стремились воскресить память о
золотом веке царствования Сатурна, когда, по словам римского поэта Овидия,
"вечно стояла весна" и "урожай без распашки Земля приносила", "сладкий
вкушали покой безопасно живущие люди" . И действительно в дни сатурналий
люди проводили время в беззаботном веселье, играх, плясках, пирах. Они
делали своим близким подарки и даже рабов, освободив от работ, сажали с
собой за стол и угощали, считая, что отдают этим дань существовавшему
некогда равенству между людьми.
[* Публий Овидий Назон. Метаморфозы (Превращения).]


Янус

Янус был прежде Юпитера божеством неба и солнечного света, открывавшим
небесные врата и выпускавшим солнце на небосвод, а на ночь запиравшим эти
врата. Затем он уступил свое место владыке неба Юпитеру, а сам занял не
менее почетное - владыки всех начал и начинаний во времени. Под его
покровительством находились все входы и выходы, будь то двери частного
дома, храма богов или ворота городских стен. Именем Януса, призываемого
жрецами, начинался каждый день; первый месяц года и первый день года также
назывались его именем и праздновались в его честь. Богу Янусу
приносились жертвы в виде медовых пирогов, вина, плодов. Люди желали друг
другу счастья, дарили сладости как символ того, чтобы весь наступивший год
проходил под знаком счастливого (и сладкого) удовлетворения всех желаний.
Ссоры и раздоры с криком и шумом были запрещены законом, чтобы не омрачить
ими доброжелательное отношение Януса, который, разгневавшись, мог
ниспослать дурной год для всех. В этот знаменательный день жрецы приносили
Янусу в жертву белого быка в присутствии всех должностных лиц и возносили
молитвы о благополучии римского государства. Храм Януса представлял собой
две большие арки, соединенные поперечными стенами, с двумя воротами,
находившимися друг против друга. Внутри стояла статуя бога, у которого
было два лица, обращенных в противоположные стороны (одно - в прошлое,
другое - в будущее). В руке у Януса был ключ, которым он отпирал и запирал
небесные врата. Поскольку Янус был богом времени, ведущим счет дням,
месяцам и годам, то на его правой руке (на пальцах) было начертано число
300 (латинские цифры = CCC), а на левой - 65 (латинские цифры - LXV), что
означало число дней в году. Особую роль храм Януса играл в военных делах
Древнего Рима[**]. Когда принималось решение объявить войну какому-либо
государству, главное в государстве лицо, будь то царь или консул, отпирал
ключом двойные двери храма и перед ликами Януса под арками проходили
вооруженные воины, отправлявшиеся в поход, а также юноши, впервые
взявшиеся за оружие. В продолжение всей войны ворота храма стояли
открытыми. Когда же заключался мир, то вооруженные войска вновь проходили
перед статуей бога, возвращаясь из победоносного похода, и тяжелые двойные
дубовые двери храма, украшенные золотом и слоновой костью, вновь
запирались на ключ.
[* Януарис - латинское название, от которого произошло название одного
из зимних месяцев "январь".]
[** Первый храм богу Янусу был воздвигнут по преданию царем Нумой
Помнилием (см. с. 537). На удивление современникам и потомкам врата его
были закрыты на протяжении 43 лет.]
Бог Янус, кроме того, считался покровителем дорог и путников. Его
почитали и италийские мореходы, верившие, что именно он научил людей
строить первые корабли. Существовало также поверье, что Янус царствовал на
земле еще до Сатурна и всем навыкам обработки земли, знаниям ремесел и
исчислению времени люди обязаны этому благожелательному и справедливому
божеству. Женой Януса была нимфа вод Ютурна, покровительница источников, а
сын их Фоне почитался как бог фонтанов и бьющих из-под земли родников. В
честь Фонса в октябре устраивались празднества - фонтиналии. Колодцы
окружали гирляндами цветов, а в источники бросали венки. Потому и Янусу,
отцу Фонса, приписывали создание всех рек и ручьев.


Марс

Яростный и неукротимый бог войны Марс почитался как отец великого и
воинственного римского народа, чья слава началась с основателя города Рима
- Ромула (Ромул со своим братом-близнецом Ремом, согласно преданию, были
сыновьями Марса). Благодаря покровительству могучего бога войны римляне
одерживали победы над соседними племенами, а затем и другими народами. У
Марса были два прозвища - Марс Шествующий в бой (Градивус) и Марс
Копьеносный (Квиринус). После смерти Ромула и его обожествления появился
бог Квирин, в которого обратился Ромул, став таким образом двойником
Марса.
Троице богов - покровителей воинской доблести и охранителей римского
государства - Юпитеру, Марсу и Квирину посвящались специальные
жертвоприношения, к ним взывали о победе в сражениях. Именем Марса был
назван третий месяц года (март), и в первые его числа проводились конные
состязания, поскольку кони - верная опора воина в бою, были посвящены богу
Марсу. Первого марта в честь воинственного бога происходило шествие его
жрецов - салиев, которые со священными плясками и песнопениями двигались,
ударяя копьями в щиты, один из которых, согласно преданию, упал прямо с
неба при царе Нуме Помпилии Слова этих гимнов, распеваемых салиями, были
непонятны уже самим жрецам, что, конечно, указывало на магический смысл
этого обряда, уходившего, по-видимому, в глубокую древность. В этот день
мужчины дарили своим женам подарки, а женщины - рабыням. У бога войны были
и другие, более мирные обязанности; он воплощал производительные силы
природы, мужскую мощь и почитался как бог весны. Кроме того, он считался
охранителем полей и стад от вредителей и волков. Поэтому Марсу приносили
жертвы земледельцы и пастухи, а посвящены ему были дятел и волк. Но,
конечно, преобладала его военная мощь, и, когда полководец отправлялся в
поход, он шел в храм Марса и, потрясая священным щитом и копьем бога,
обращался к нему, призывая: "Бодрствуй, Марс!" , Неизменными спутниками
Марса в бою были - его супруга Нериена (сила), Паллор (бледность) и Па-вор
(ужас). Дочерью или сестрой Марса была богиня войны Беллона (от латинского
слова беллум - война). У задней стены ее храма, где римские правители
принимали чужеземных послов или возвращавшихся из похода полководцев,
находилась колонна, возле которой жрец - фециал свершал церемонию
объявления войны. Поскольку римский Марс и греческий Арес были очень
схожими, то многое из того, что рассказывалось в греческих мифах об Аресе,
было перенесено на Марса.


Юнона

Божественная супруга Юпитера царица неба Юнона, так же как и он,
дарующая людям благоприятную погоду, грозы, дожди и урожаи, ниспосылающая
успех и победы, почиталась, кроме того, и в качестве покровительницы
женщин, в особенности замужних. Юнона была хранительницей брачных союзов,
помощницей при родах. Ее чтили и как великую богиню плодородия. Культом
Юпитера ведал жрец - фламин, а культом Юноны - жена фламина (фламиника).
Замужние женщины ежегодно праздновали первого марта в честь Юноны так
называемые матроналии. С венками в руках они шествовали к храму Юноны на
Эсквилинском холме и вместе с молениями о счастье в семейной жизни
приносили в жертву богине цветы. При этом в празднестве принимали участие
и рабыни. Большим авторитетом пользовалась Юнона как подательница разумных
советов. К ней обращались в трудные минуты не только простые люди, но и
государственные деятели. На Капитолийском холме был воздвигнут храм Юноны
Монеты (убеждающей). Там же находился монетный двор римского
государства , которому она, согласно легенде, оказывала покровительство.
Птицами, посвященными Юноне, были павлин и гуси. С этими гусями связана
известная легенда о спасении Рима при нашествии галлов. Когда в V веке до
н.э. Рим был захвачен неожиданно напавшими на него галльскими полчищами,
оставшиеся в живых римские воины укрепились на Капитолийском холме и
жестоко голодали, ожидая помощи от союзных войск. Чтобы сообщить
осажденным о близкой помощи, нужно было пробраться через лагерь галлов и
одолеть отвесные стены Капитолийской крепости. Этот подвиг удался римскому
юноше Коминию, с большим риском и смелостью осуществившему недоступный
подъем. Галлы заметили место, где Коминию удалось подняться, и их вождь
Бренн объявил, что тем воинам, которые сумеют захватить неприступную
крепость, он обещает великую награду. И вот под покровом ночной темноты
галлы, перебираясь с одних горизонтально повернутых щитов стоящих внизу
воинов на другие, достигли по этой своеобразной пирамиде вершины холма и
перебили сонных часовых. Но когда они стали продвигаться дальше, чтобы
неожиданным броском захватить крепость, голодные гуси, посвященные Юноне,
находившиеся при ее храме, начали громко гоготать и разбудили римских
воинов. Те сразу же кинулись на поднимающихся галлов и сбросили их со
скалы. Падая, галлы разрушили ряды пирамиды.
[* От этого прозвища Юноны пошло и общее название денег - " монета".]
Первый из римлян, бросившийся на неожиданно появившихся галлов, Марк
Манлий, получил от каждого из воинов однодневную порцию хлеба и вина.


Минерва

Богиней, покровительствовавшей городам и мирным занятиям их жителей,
была дочь Юпитера Минерва. Ее особым расположением пользовались
ремесленники, художники и скульпторы, поэты и музыканты, врачи, учителя и
искусные рукодельницы. Празднества в честь прекрасной и мудрой богини
проводились во второй половине марта, назывались квинкватрии и
продолжались пять дней. Учащиеся в первый день квинкватрии освобождались
от занятий и приносили своим учителям плату за ученье. На этот день
прерывались военные действия, если они имели место, и происходило общее
бескровное жертвоприношение лепешками, медом и маслом. Затем устраивались
гладиаторские игры, а в последний день приносились жертвы Минерве, в
специальном помещении сапожников и происходило торжественное освящение
труб, состоявших под особым покровительством богини, поскольку сословие
трубачей играло большую роль в городской жизни, участвуя в торжественных
церемониях, похоронах и различных обрядах. Флейтисты же считали своими
главными праздниками малые квинкватрии в честь Минервы, праздновавшиеся с
13 июня и продолжавшиеся в течение трех дней. Минерва входила в
божественную троицу, куда, кроме нее, включали Юпитера и Юнону . В их
честь был воздвигнут великолепный храм на Капитолийском холме, начатый
постройкой еще при царе Тарквинии Гордом. Этот храм, воздвигнутый на
высоком постаменте, имел три святилища - Юпитера, Юноны и Минервы. В храме
находилась статуя Юпитера, изваянная знаменитым этрусским скульптором
Вулкой из обожженной глины и покрытая киноварью[**]. Верховный бог был
изображен сидящим на троне, в венце со скипетром и молнией в руках. Храм
сгорел, подожженный злоумышленником. После его восстановления на
центральном тимпане было помещено рельефное изображение Рима,
расположившегося на щитах, а перед ним - волчицы, вскармливающей Ромула и
Рема. На двускатной крыше, покрытой позолоченной медью, в центре была
помещена квадрига с Юпитером, вооруженным молниями и скипетром, слева
от него - статуя Минервы, а справа - Юноны. На краях кровли - два сидящих
орла. Между четырьмя средними колоннами висело три диска на цепях (всего
по фасаду было шесть колонн).
[* По-видимому, это было прямое заимствование у этрусков их
божественной троицы: Тини (Юпитер), Уни (Юноны) и Менрвы (Минервы).]
[** Отсюда древний обычай покрывать лицо полководца-триумфатора красной
краской, ибо он одеждой, регалиями и лицом уподоблялся Юпитеру.]
[*** Колесница, запряженная четверкой лошадей.]
Возле Капитолийского холма находилось святилище бога Термина,
покровителя межи, пограничных камней между земельными участками и границ
города и государства. Священные церемонии по установлению границ и межевых
камней были введены царем Нумой Помпилием. В яме, вырытой для межевого
камня, разводили огонь; над ним закалывали жертвенное животное так, чтобы
его кровь, стекая в яму, не тушила огня. Туда же лили мед, благовония и
вино, бросали плоды и, наконец, ставили камень, украшенный венком. В день
праздника Терминалий владельцы смежных полей собирались у своих межевых
камней, украшая их цветами, и приносили в жертву богу Термину лепешку, мед
и вино. Затем начинался веселый и дружный пир. Самым главным воплощением
бога Термина был священный камень, находившийся у Капитолийского храма.


Диана

Богиней - покровительницей животных, цветущих полей, зеленых рощ и
лесов, где она иногда охотилась, была Диана. Ее особенно почитали сельские
жители, которым она облегчала тяжелые труды и помогала при врачевании
болезней людей и животных.
Царь Сервий Туллий воздвиг первый храм Дианы на Авентинском холме в
Риме, и поскольку этот холм был заселен людьми среднего достатка или
просто бедняками, то она стала покровительницей низших классов (плебеев и
рабов). Одновременно ее почитали как богиню Луны и подательницу света и
жизни. Возле храма Дианы в Ариции, неподалеку от Рима, били целебные
ключи, и жрецы богини успешно лечили многие болезни. Была даже устроена
специальная лечебница, куда стекались в поисках исцеления поклонники
Дианы, верившие в ее врачевательную силу. Те, кто получал помощь от
богини, приносили ей, кроме обычных даров, еще и изображения исцеленных ею
частиц тела, сделанные из глины. Само святилище Дианы Арицийской
находилось неподалеку от прекрасного озера , окруженного лесистыми
горами. Здесь же, за храмом, зеленела роща у источника нимфы Эгерии. В
этой роще мог укрыться любой беглый раб или преступник, но для того, чтобы
получить убежище, он должен был стать жрецом богини, сорвав ветвь со
священного дерева. При этом он был обязан вступить в бой со жрецом,
который охранял священную рощу, и убить его, чтобы занять освободившееся
место. Этот кровавый обряд, несомненно, сохранял черты первобытного культа
Дианы Неморензис, требовавшей когда-то человеческих жертв. Он очень
сближал культ римской Дианы с культом греческой Артемиды в Тавриде.
[* Современное озеро Неми.]


Венера

Венера была покровительницей цветущих садов, богиней весны, плодородия,
произрастания и расцвета всех плодоносящих сил природы. Ее почитали как
божество женщины и как благодетельницу счастливой супружеской любви в
календы (первые числа) апреля месяца, посвященного Венере. В честь
прекрасной богини совершали торжественные жертвоприношения, возносили ей
молитвы о продлении молодости, красоты и о достижении супружеского
счастья. Согласно преданию, Венера (Афродита) была матерью троянского
героя Энея, приплывшего из-под Трои в Италию, чьи потомки основали Рим.
Поэтому римляне чтили Венеру, как прародительницу римского народа. Ее
святилищ и алтарей было в Риме великое множество, но самый роскошный храм
Венере Прародительнице был построен в I в. до н. э. Юлием Цезарем . Ведь
род Юлиев вел свое начало от сына Энея, Аскания-Юла, который являлся
внуком самой богини Венеры. Символами богини были голубь и заяц (как знак
плодовитости), из растений ей были посвящены мак, роза, мирт. Сына Венеры,
бога любви Амура, римляне почитали так же, как греки - Эрота.
[* Цезарь, Гай Юлий (102 или 100 - 44 г. до н.э.) - полководец,
государственный деятель и диктатор Древнего Рима.]


Флора

Юная богиня распускающихся цветов, которая властвует над всеми живыми
существами с приходом весны, - такой была Флора в представлении римлян. В
честь этой богини легендарными римскими царями был воздвигнут храм, где
культом Флоры руководил жрец - фламин. Были установлены специальные
празднества, которые назывались флоралии и длились с 28 апреля по 3 мая. В
эти дни двери всех домов были украшены цветочными гирляндами и венками,
женщины в разноцветных пестрых платьях (что было строго запрещено в
обычные дни), в душистых венках предавались веселым пляскам и шуткам. Весь
народ на празднествах в честь прекрасной и дарующей радость богини
веселился и пировал. В один из дней флоралий устраивались игры и
состязания.


Теллура

Теллура, мать-земля, была одной из древнейших италийских богинь. Она
олицетворяла собой ту плодородную землю, на которой произрастает все, все,
что нужно человеку для существования. Она же считалась владычицей
землетрясений и властительницей живых и мертвых. По преданию первой
служительницей Теллуры (ее называли еще "Светлой богиней") была жена
пастуха Фаустула (нашедшего и воспитавшего близнецов Ромула и Рема),
которую звали Акка Ларенция. У нее было 12 своих сыновей, и все они дружно
помогали матери при жертвоприношениях в честь богини Теллуры. Когда один
из братьев умер, его место занял Ромул. Став римским царем, Ромул учредил
жреческую коллегию из 12 человек, которая называлась коллегией арвальских
братьев (от латинского слова арвум - пахотный, полевой). Раз в году
совершался торжественный обряд жертвоприношения "Светлой богине", чтобы
она ниспослала хороший урожай на поля римских земледельцев. О времени
проведения этого празднества, приходившегося обычно на вторую половину
мая, перед наступлением жатвы, объявлял заранее глава арвальских братьев.
Ритуал соблюдался очень строго, так как малейшее нарушение могло навлечь
недовольство богини и, следовательно, угрозу урожаю. Вся церемония длилась
три дня. В первый и последний день жрецы собирались в городе, в доме главы
арвальских братьев. В парадных одеждах они возносили жертву Теллуре вином
и благовониями. Затем происходил обряд благословения хлебов, увенчанных
лавровыми листьями, и колосьев прошлого и нового урожая. Несколько позже
устраивалась общая трапеза жрецов с совместными молениями и возлияниями
вина на алтарь Теллуры. По окончании обряда участники его с пожеланиями
счастья подносили друг другу розы. На второй день праздник переносился в
священную рощу "Светлой богини", где находился ее храм и здание с
пиршественным залом для священных трапез. Ранним утром глава коллегии
приносил очистительную жертву - двух свиней и одну телку. После полудня,
надев венцы из колосьев, с покрытой головой они все направлялись в рощу,
где приносили в жертву жирную овцу, ладан и вино. Затем совершалось
возлияние, и арвальские братья направлялись на ближайшее поле за
колосьями, срезали их и передавали, перекладывая из левой руки в правую.
Эта процедура повторялась дважды, после чего ее проделывали с хлебцами,
которые жрецы, войдя в храм, распределяли между собой. Заперев храм и
удалив оттуда всех посторонних, арвальские братья начинали священную
пляску, распевая при этом гимн, слова которого им самим были уже
непонятны. И поскольку запомнить их было трудно, а ошибка грозила гневом
богини, то у всех были специальные богослужебные записи, которым они
строго следовали. Безусловно, это были древние заклинания о ниспослании
урожая, обращенные к земле.


Церера

Богиню жатвы, покровительницу плодородия - Цереру глубоко почитали
римские земледельцы. В честь ее устраивались торжественные празднества -
цереалии, начинавшиеся 11 или 12 апреля и продолжавшиеся 8 дней. Цереалии
особенно ревностно соблюдались низшими классами - плебеями. Они наряжались
в белые одежды (в отличие от обычной рабочей), украшали себя венками и
после торжественных жертвоприношений (подносили свиней, плоды, медовые
соты) восемь дней развлекались скачками в цирке. Римский люд устраивал у
себя праздничные трапезы, приглашая всех проходящих, чтобы умилостивить
Цереру, дающую сытную пищу. Постепенно культ богини Цереры слился с
культом "Светлой богини" (Теллуры) и греческой Деметры, но праздник
цереалии с его весельем и широким гостеприимством сохранился.


Бахус

Бахус - бог - покровитель виноградников, виноделия и вина, почитавшийся
под именем Либера . Его женой была богиня Либера, помогавшая
виноградарям и виноделам. Праздник в честь этой супружеской пары отмечался
17 марта и назывался либералии. В городах в этот день, кроме торжественных
жертвоприношений, устраивались театральные представления, а в сельской
местности он знаменовался веселыми шествиями, шутками, плясками и
пирушками с изобилием возлияний Бахусу-Либеру, освобождающему человека от
всяческих забот своим чудесным напитком, и его доброй и прекрасной жене
Либере. Во время либералии приносились жертвы и богине Церере. Святилище
Либера и Либеры помещалось в храме Цереры. Культ Бахуса-Либера был очень
близок к культу греческого Диониса.
[* Либер - по-латыни означает "свободный". По-видимому, это название
содержало намек на некоторую свободу и распущенность проводившихся в честь
Бахуса празднеств.]


Вертумн и Помона

Вертумн был богом смены времен года и превращений, которые происходят с
земными плодами - сначала они цветут, затем зреют и, наконец, падают со
склонившихся под их тяжестью ветвей. Вертумн ниспосылал на землю цветение
весны, летнюю жатву и осеннее изобилие плодов. Но о плодовых деревьях,
особенно яблонях, тщательно заботилась юная и трудолюбивая богиня Помона.
Она успевала во всех садах подрезать сухие сучья, прививать новые черенки,
поить прозрачной водой засыхающие деревья. Занятая своими хлопотами, она
совершенно не замечала, как старались привлечь ее внимание такие полевые и
лесные божества, как Пик , живший в роще у Авентинского холма, и
Сильван, а также шаловливые сатиры. Но более всех пленился юной красотой
Помоны бог Вертумн. Пользуясь своим даром перевоплощения, он стал являться
Помоне в самых разных обличьях - от воина до рыбака и простого садовника,
предлагая ей свою любовь, но никто не мог завладеть сердцем Помоны и хоть
на мгновение отвлечь ее от любимого дела. Вертумн решился воздействовать
на упрямицу силой чужого убеждения. Превратившись в дряхлую старуху, он
пришел к Помоне и, пока она предлагала почтенной гостье свежие фрукты,
стал дребезжащим старческим голосом убеждать ее выйти замуж за славного
бога Вертумна. Помона и тут решительно отказалась, сославшись на то, что
никогда не видела бога и не может судить о его достоинствах. Тогда Вертумн
предстал перед смущенной Помоной во всем блеске своей красоты. Золотом
сияли его кудри, любовью горели глаза. В одной руке юноша держал садовый
нож, в другой - полную корзину благоухающих плодов. Пленившись прекрасным
богом, юная Помона согласилась стать его женой. Соединившись навсегда, они
с жаром продолжали заботиться о процветании и свежести плодоносных садов
италийской земли. Римляне глубоко почитали эту юную божественную пару.
Храм Вертумна был воздвигнут на Авентинском холме, Помона же имела своего
собственного жреца - фламина. Когда начиналось созревание плодов, садоводы
приносили жертвы этим богам, а 13 августа происходило празднество в честь
Вертумна и его прекрасной жены.
[* Божество полей и лесов, обладавшее даром прорицания. Пик отверг
любовь волшебницы Кирки (Цирцеи), и она в наказание превратила его в
дятла, который у римлян считался вещей птицей.]


Фавн

Фавн был добрым, веселым и деятельным богом лесов, рощ и полей. Он
бдительно охранял пастушьи стада от хищников, за что пастухи почитали его
под именем бога Луперка (защитника от волков) и для его умилостивления
приносили в жертву козлов и коз. Ежегодно 15 февраля весь Рим праздновал
священные луперкалии, учрежденные, по преданию, еще Ромулом и Ремом,
которые в младенчестве были выкормлены волчицей и сами выросли среди
пастухов. Святилище Фавна - Луперкал - находилось у грота на Палатинском
холме, в котором были найдены пастухом младенцы Ромул и Рем. Начиналось
празднование луперкалий с принесения в жертву коз и козлов, причем возле
алтаря стояли два юноши, ко лбам которых жрецы - луперки прикасались
покрытым кровью жертвенным ножом и немедленно стирали эти кровавые полосы
козьей шерстью, намоченной в молоке. При этом юноши должны были смеяться.
Закончив обряд жертвоприношения и священного пиршества, жрецы, вырезав из
шкур принесенных в жертву козлов набедренные повязки - передники и ремни,
которые назывались фебруа[**], с криками и шумом выбегали из Луперкала и
мчались вокруг Палатинского холма, нанося удары всем встречным ремнями.
Это был древний очистительный и искупительный обряд, и римляне охотно
подставляли себя под удары священных ремней, будто бы снимающих с них всю
скверну, накопившуюся за год. Женщины, желавшие сохранения супружеского
счастья, мира в семье и увеличения семейства, старались непременно
получить удар козьего ремня и выходили навстречу бегущим луперкам. Любя и
почитая расположенного к ним бога Фавна, римские земледельцы и пастухи
праздновали еще и фавналии, которые справляли 5 декабря под открытым
небом. Жертвоприношения, состоявшие из вина, молока и заколотых козлов,
заканчивались веселым пиром, в котором символически принимал участие и сам
веселый и добрый Фавн. В этот день скоту дозволялось бродить по полям и
лесам без пастухов, пахотные животные отдыхали, а рабам разрешалось
веселиться на лугах и перекрестках дорог. Хотя Фавн был доброжелательным
божеством, но иногда он любил позабавиться и напугать человека, забредшего
в глубину леса и нарушившего его покой. Любил он нашептывать всевозможные
страшные истории спящим. Тем, к кому он был благосклонен, Фавн сообщал
свои предсказания особым шелестом листьев. Ведь Фавн был сыном бога Пика и
от него унаследовал пророческий дар. Если человек хотел получить ответ на
мучившие его вопросы, он должен был без страха, находясь в священной роще,
лечь на шкуру принесенной в жертву овцы и получить пророчество Фавна в
сновидении.
[* "Волк" по-латыни "люпус".]
[** Отсюда название месяца - фебруарий (февраль).]
Очень близок к богу Фавну был Сильван, который почитался как бог -
покровитель леса. Он так же, как и Фавн, оберегал стада, пасущиеся в
лесах, и любил простую пастушескую свирель. Его постоянным спутником был
пес - верный помощник пастухов. Сильван также обладал даром пророчества, и
иногда из глубины леса раздавался громкий и наводящий страх голос бога,
предвещавшего важные события. К празднествам в честь бога Сильвана
допускались только мужчины. Женщинам это было строго запрещено.


Фавна

Под покровительством богини Фавны находились поля, леса и сады, которые
она щедро наделяла плодородием, будучи супругой бога Фавна и разделяя с
ним его заботы. Под именем "Доброй богини" (Бона Деа) она оказывала особое
благоволение женщинам, которые справляли в ее честь два торжественных
праздника. Один из них происходил первого мая в храме богини, находившемся
на Авентинском холме, куда стекались толпы римлянок, желавших почтить свою
высокую покровительницу и принести ей положенные обычаем жертвы. Второе
торжество приходилось на первые числа декабря и справлялось в доме одного
из высших должностных лиц (консула или претора). Мужчины должны были
покинуть дом на всю ночь. Руководили таинствами церемонии жрицы богини
Весты и хозяйка дома, где совершалось богослужение. Присутствовать могли
только женщины, причем они настолько свято хранили тайны этого обряда, что
до сей поры так никто и не смог выяснить, что именно там происходило.
Известно было лишь, что шатер, где стояло изображение богини, украшался
виноградными лозами, у ног статуи насыпалась священная земля и все
жертвоприношения сопровождались музыкой и пением гимнов. В истории этого
культа известен лишь единственный случай, когда юноша попытался проникнуть
в дом, где происходило таинство, переодевшись в женское платье и выдавая
себя за музыкантшу. Обман был разоблачен служанками, и виновный обвинен в
святотатстве .
[* Эту дерзость позволил себе молодой римский аристократ Клодий,
подкупивший одну из прислужниц в доме Юлия Цезаря, где происходило
таинство в честь "Доброй богини". Клодию было предъявлено обвинение в
нечестивости, по этому поводу вспыхнула волна негодования. Тогда Юлий
Цезарь развелся со своей женой. Его спросили, почему он это сделал, ведь
она ни в чем не была виновата. Цезарь ответил фразой, которая стала
поговоркой: "Я сделал это потому, что жена Цезаря должна быть вне
подозрений".]


Веста

Богиня домашнего очага и огня, горевшего в нем, Веста почиталась как
покровительница государства, и огонь, пылавший в ее храме, считался вечным
и неугасимым. Он был воплощением самой великой богини, поэтому ее статуи в
храме не было. В сокровенном месте храма, называвшемся "Пен" (Пентралия),
хранились священные предметы, среди которых находились пенаты -
изображения богов-покровителей, привезенные, по преданию, героем Энеем из
разрушенной Трои. Об этих предметах знали только верховный жрец - великий
понтифик и весталки - жрицы богини Весты.
Главной обязанностью весталок (их было шесть) было поддержание
неугасимого пламени в храме богини. Жриц подбирали очень тщательно, из
хороших семей, без физических недостатков. Великий понтифик сам отбирал
шестерых девочек от 6 до 10 лет из 20, выбранных по жребию. Они поступали
в обучение к старшим весталкам на десять лет, сначала пройдя церемонию
посвящения Весте. Им обрезали волосы, которые подвешивали в качестве
жертвы богине на священном дереве, затем одевали в белую одежду и нарекали
именем Амата, которое прибавлялось к их собственному. Проучившись десять
лет, молодые жрицы приступали к своим обязанностям, которые должны были
выполнять в течение следующего десятилетия. Самой тяжкой провинностью
весталки было "осквернение огня Весты" - нарушение данного ею обета
целомудрия. Виновная наказывалась страшной смертью - ее зарывали живой в
землю. Возле Коллинских ворот, у городской стены, в земляном валу
выкапывали небольшой погреб, куда спускались по земляным ступеням. В этом
погребе стелили постель, ставили зажженный светильник и оставляли
небольшой запас еды - хлеб, воду, кувшин молока и немного масла. Это
делалось для того, чтобы не оскорблять богиню, уморив голодом священную
особу ее жрицы. Нарушившую обет весталку в полном молчании помещали в
наглухо закрытые и завязанные кожаными ремнями носилки. Оттуда не было
слышно даже ее голоса. Весь город был погружен в глубокую печаль. Когда
носилки достигали места заточения, ремни развязывали. Великий понтифик
возносил молитвы, воздевая руки к небу перед исполнением страшного
приговора, затем вел от носилок весталку, закутанную с ног до головы в
покрывало, к роковым ступеням, прямо в могилу. Обреченная молча спускалась
вниз, и отверстие закрывали, засыпая его землей.
За другие провинности юных весталок беспощадно секли, а если у
какой-нибудь нерадивой жрицы священный огонь угасал, то ее бичевал сам
великий понтифик. Угасший огонь на очаге Весты считался дурным
предзнаменованием для государства, и разжечь его можно было лишь путем
трения древесных палочек, что свидетельствовало о глубокой древности
обряда, ибо таким способом огонь добывался в первобытные времена.
Прослужив десять лет, весталки еще десять лет должны были посвятить
воспитанию и обучению вновь принятых девочек. Таким образом, в течение
тридцати лет весталки служили своей богине. После этого они имели право
возвратиться в свой дом и даже выйти замуж. Но по большей части весталки
оставались при храме, поскольку занимали чрезвычайно почетное положение в
Риме. Когда они ехали по улице, то все должны были уступать им дорогу. Их
показания в суде имели решающее значение. Оскорбление весталки каралось
смертью. Если весталка встречала преступника, осужденного на казнь, то
казнь отменялась. Особо уважаемым весталкам, оказавшим какие-либо важные
услуги, воздвигались статуи . Старшая по возрасту среди них называлась
главной весталкой и руководила всеми остальными. В Риме ежегодно 9 июня
справлялись празднества в честь богини - хранительницы государства и
семейного очага. Они назывались весталиями и сопровождались обрядами и
жертвоприношениями, состоявшими из годовалых телок, плодов, вина, воды и
масла. Веста была символом, объединявшим римских граждан в одну большую
семью вокруг общего очага. Потому культ этой богини имел столь важное
значение в жизни римского государства. Пока пылал огонь Весты в ее
святилище и хранились в ее храме священные реликвии, Рим, охраняемый этими
святынями, был крепок и могуч.
[* Подобных статуй было найдено несколько, и хотя лица их повреждены,
но прекрасно сохранились все детали одежды и головных уборов этих жриц.]

[Одуванчик]

БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА. Часть 2


Вулкан

С государственным культом огня и очага связано также почитание
римлянами бога Вулкана. Храма Вулкана в самом городе не было, но в центре
Рима на возвышении над форумом находилась священная площадка, так
называемый вулканал, где, словно у государственного очага, проводились
совещания сената. Все храмы Вулкана, как божества, связанного с огнем и
пожарами, находились за пределами городских стен. Вулкан, подобно
греческому богу Гефесту, был искуснейшим кузнецом, покровителем
ремесленников и ювелиров. Женой его была прекрасная богиня Венера.
Празднества, проводимые в честь Вулкана, происходили 23 августа и
отмечались жертвоприношениями и шумны- ми играми в большом цирке. Вулкан
почитался и как бог подземного огня, который вечно грозил извержениями.
Считалось, что его божественная кузница находится в недрах горы Этны в
Сицилии, где ему помогают в работе гиганты-циклопы.


Пенаты, лары, маны

С почитанием домашнего очага был связан и культ пенатов - добрых
домашних богов, охранявших единство и благополучие каждой семьи. Их
изображения обычно помещались в закрытом шкафчике возле очага, где
собирались все члены семьи. При радостных событиях в семье пенатам
приносились благодарственные жертвы. Хранителями дома были лары, добрые
духи, никогда не покидавшие дом в отличие от пенатов, которых можно было
взять с собой при переезде на другое место. Лары также хранились возле
очага в особом шкафчике-ларарии, дверцы которого при семейных праздниках
открывали, чтобы лары могли принять участие в общем веселье и трапезе.
Перед ними ставилась в особой посуде пища и питье, а в дни рождения членов
их семьи украшали цветами. Когда сын в первый раз надевал мужскую тогу, то
он посвящал свой детский амулет - буллу ларам, совершая при этом
возлияния и молитвы. При вступлении в дом мужа новобрачная непременно
приносила жертву ларам, под покровительство которых поступала. Лары
охраняли всех членов семьи и в путешествиях, и в военных походах.
Следовало только не забывать о жертвоприношениях. Кроме домашних ларов,
особо почитались лары римского государства, воплощавшие духов древних
героев - Ромула, Рема, Тита Тация, которые считались основателями и
защитниками города Рима. К ларам была причислена и Акка Ларенция,
вырастившая вместе со своим мужем Ромула и Рема. В торжественный праздник
ларенталий, отмечавшийся 23 декабря, ей специально приносили заупокойную
жертву. Кроме того, поскольку часовни ларов, охраняющих жителей улиц,
стояли на перекрестках, то им также воздавались почести, их алтари
украшали цветами в праздник компиталий, совершали возлияния вином и
маслом. Беднота римских кварталов при этом от души веселилась, глядя на
представления комедиантов и акробатов, состязания атлетов и принимая
участие в развлечениях в честь добрых ларов.
[* Булла - золотой круглый медальон-шарик, в котором находился амулет.
Его носили на тесьме вокруг шеи все свободнорожденные римские мальчики.]
Маны были также добрыми покровителями семьи, но в них воплощались души
умерших предков. Их умилостивляли возлияниями из воды, вина и молока, а 21
февраля общим празднеством - февралией и торжественной трапезой в честь
мертвых предков.
Маны обитали в подземном мире, и на Палатинском холме находилась
глубокая яма, прикрытая камнем, которая называлась мундус. Это было
священное обиталище манов. Открывалось оно три раза в году, чтобы свершить
торжественные церемонии для умилостивления богов-манов. Приносились жертвы
- вино, вода, молоко, кровь черных овец, быков и свиней. В то время, когда
совершались празднества в честь манов, храмы всех остальных богов были
закрыты, свадебные церемонии запрещались. Все государство возносило
моления благодетельным и доброжелательным манам.
Но не только добрым духам умерших полагалось приносить жертвы. Злобные
и мстительные духи умерших дурных людей не только терзались сами. но и
вымещали свои страдания на живущих. По ночам эти злые духи, называемые
ларвами, покидали подземный мир и преследовали тех, кого они считали
своими врагами, мучая их кошмарами и страшными видениями. Римляне называли
их также лемурами . В дни лемурий, праздника мертвых, который отмечался
три дня или, вернее, ночи (9, 11 и 13, мая), чтобы умилостивить злых
духов, толпами бродящих в это время по земле, глава каждой семьи должен
был совершить один и тот же древний обряд. Ровно в полночь он вставал,
босиком обходил все помещения и выходил за порог. Омывшись родниковой
водой, хозяин девять раз бросал через плечо, не оглядываясь, черные бобы,
каждый раз повторяя: "Эти бобы я даю вам и этими бобами выкупаю себя и
своих близких". Считалось, что лемуры следуют за ним и охотно поедают
жертвенные бобы. Затем глава дома вновь омывался водой и, чтобы отогнать
лемуров от дома, ударял одним медным тазом о другой, девять раз повторяя
просьбу злым духам покинуть его жилище. Этот обряд, повторявшийся трижды
без каких-либо изменений, свидетельствовал о том, что в римской религии
сохранилось много первобытных магических черт.
[* Лемуры - страшные привидения, появляющиеся в виде скелетов или
вампиров и высасывающие кровь у живых людей.]


Гении и юноны

У каждого римлянина был свой гений - божество, сопровождавшее его в
течение всей жизни - от колыбели до могилы, побуждая человека к тем
поступкам, которые он совершал на жизненном пути. Поэтому в день своего
рождения каждый римлянин приносил своему гению жертвы - цветы, плоды,
воскурения и возлияния. Все значительные события в жизни отмечались
жертвоприношением гению. Римляне пировали с друзьями, желая доставить
гению радость. После смерти человека его гений оставался на земле,
пребывая возле его могилы. Такую же роль в жизни римских женщин играли их
юноны - гении женского рода. Были гении, под покровительством которых
находились государство, город и даже отдельные местности. Обычно гением
местности считалась красивая змея, которой в жертву приносились спелые
прекрасные плоды.
Кроме гения, ребенка в младенчестве окружали заботливые боги и богини.
Одни помогали новорожденному издать первый крик, другие охраняли колыбель,
учили пить, есть, двигаться, говорить, выходить из дома и возвращаться
назад. Таким же образом рассматривалась и жизнь природы - потому-то и
насчитывалось у римлян такое множество богов и богинь, заботившихся,
казалось бы, об одном и том же - чтобы зерно было брошено в землю, чтобы
злаки поднялись, заколосились и были убраны, чтобы распускались цветы,
завязывались плоды садовых деревьев, плодоносили виноградники. Весь мир
для римлянина был наполнен божествами, с которыми он все время сталкивался
и которым должен был угождать, чтобы его жизнь протекала благополучно. Для
этого нужно было точно знать, к какому божеству и как обратиться, чтобы
вместо ожидаемой милости не получить наказания. Запомнить все эти
установления, порядок принесения жертвоприношений и произнесения молитв
практически было невозможно, а потому и приходилось обращаться к жрецам,
твердо знавшим правила общения с божеством. Жрецы и жрицы различных богов
- понтифики, фламины, фециалы, луперки, салии, весталки, арвальские
братья, авгуры , гаруспики[**] играли огромную роль в общественной и
частной жизни римлян. Они точно знали формулы молитв, все, что следует
делать и обещать богу, чтобы получить от него желаемое. Главным в
отношении к божеству было строгое выполнение предписанных обрядов,
верность, благочестие и соблюдение наложенных богами запретов. Тщательно
соблюдая все условия, предписанные божеством, верующий римлянин ожидал
столь же скрупулезного выполнения того, что он испрашивал со стороны бога.
Все это напоминало деловой договор между молящимся и богом. При этом
молящийся должен был точно указать, что он приносит в жертву, чтобы боги
не поняли его неправильно. Так, например, совершая возлияние, следовало
сказать: "Прими вот это вино, которое я тебе приношу", - чтобы божество не
подумало, что ему обещано все вино, находящееся в погребе у молящегося.
Вознося молитву, римлянин покрывал голову плащом, чтобы лучше
сосредоточиться и соблюсти все формальности. И даже обращаясь к Юпитеру,
самому главному божеству римлян, всем хорошо известному, наиболее
предусмотрительные просители соблюдали осторожность, употребляя следующую
формулу: "Могущественный Юпитер, или как назвать тебя по другому имени,
тому, которое тебе более нравится..." Таким образом, вся римская религия
сводилась к строго выработанным обрядам и священным формулам, знать
которые могли лишь люди, специально этим занимавшиеся, то есть жрецы. Они
брали на себя истолкование магических заклинаний и обрядов, пришедших из
глубокой древности и сохранившихся в религии римлян.
[* Жрецы, предсказывавшие будущее по полету птиц и по их отношению к
священному корму.]
[** Жрецы, предсказывавшие будущее по внутренностям животных,
истолковывавшие тайный смысл удара молний в соответствии с местом их
попадания и цветом. Особенно славились гаруспики из Этрурии, которая
вообще была колыбелью всяческих суеверий и магических обрядов, перешедших
в римские верования.]

[Одуванчик]

Почему появились храмы.


Потом на Рим напали оскорбленные антемнаты, но Ромул разбил их и захватил город Антемны.
Разгневанные крустумины также выступили против Рима и тоже были разбиты, а их город Крустумерия (севернее Рима) перешел во власть римлян.
Последними двинулись на Рим сабины, самое мощное из соседних племен. Они захватили Капитолий, а когда дело дошло до решительной битвы, римляне дрогнули и в панике бежали на Палатин. Как гласит предание, Ромул в отчаянии воздел руки к небу и дал обет соорудить храм Юпитера Статора на этом самом месте, если только потерявшие голову римляне остановятся и повернутся против врага. Очевидно, Юпитер внял мольбе Ромула, так как впоследствии храм был построен, но от этого древнего здания не сохранилось ничего.
На этом месте в 294 году до н. э. новое здание храма построил консул Марк Аттилий Регул, который во время войны с самнитами попал в положение, сходное с тем, в каком оказался Ромул, и дал подобный же обет.
Здесь, в этом здании, в начале ноября 63 г. до н. э. состоялось то самое заседание сената, на котором Цицерон произнес свою знаменитую Первую речь против Катилины. В средние века на развалинах этого храма построили башню, куда временно поместили архив римской церкви; в 1829 г. башню сломали, а руины храма снова увидели свет.
Война с сабинами закончилась миром, ибо в дело вмешались похищенные сабинянки, которые уже прижились в Риме. Сабины согласились объединиться с римлянами, и так образовалось единое государство с центром в Риме и с двумя царями одновременно — с Ромулом и Титом Тацием; впрочем, сабинский царь вскоре был убит. Ромул тоже опасался за свою жизнь и окружил себя стражей из трехсот всадников.
Рим в те времена, хоть и считался уже городом, состоял из хижин, крытых соломой. Античная традиция безоговорочно утверждала, что сам Ромул жил именно в такой хижине, и даже много веков спустя на Палатине показывали место, где она якобы стояла.
Археологические раскопки в центре Рима (на Палатине и на Форуме) в общем подтвердили реальность античного предания. Под поверхностью Форума императорского времени находится мощный культурный слой республиканского, царского и догородского периодов, который, в свою очередь, состоит из 29 земляных слоев.
В самых древних из них, т. е. в самых нижних (в слоях 23—29), сохранились остатки хижин, стены которых были сплетены из тростника, обмазаны глиной и прикреплены к дубовым столбам, врытым в землю. На Палатине обнаружены круглые отверстия в каменной поверхности холма, куда вставлялись опорные столбы хижин. Их обитатели выращивали пшеницу и бобы, разводили скот, охотились, ткали одежду из шерсти и льна, занимались гончарным делом. В расположенных выше слоях 20—22 найдены остатки первых домов на фундаментах; судя по скромным размерам последних, стены были совсем легкими, т. е. сплетенными из тростника. Этот период перехода от хижин к домам на фундаментах совпадает со временем Ромула. Со второй половины VI в. до н. э. появляются Жилые дома с каменными стенами, сложенными из грубо обработанных квадров туфа.

[Одуванчик]

Черный камень. Вознесение или убийство?


С именем Ромула в Риме связан очень древний и загадочный исторический памятник, который условно называется «Черный камень».
Согласно античной традиции Ромул правил 38 лет, т. е. до 715 г. до н. э.
О его кончине Тит Ливий пишет: «Когда Ромул собрал войско для смотра на поле около Козьего болота, внезапно с великим шумом и громом налетела буря, и царя окутала столь густая мгла, что его совсем не стало видно; Ромула больше не было на земле. Римские юноши, придя, наконец, в себя от страха, когда после грозового вихря снова спокойно и ясно засияло солнце, обнаружили, что царское кресло пусто. Хотя они поверили сенаторам, стоявшим рядом, будто бурей унесло его на небо, однако погрузились в скорбное молчание, как бы чувствуя себя осиротевшими. Потом по почину некоторых все принялись воздавать хвалу Ромулу как богу, рожденному богом, как царю и отцу города Рима.
Они стали возносить к нему мольбы о мире, дабы он всегда милостиво и благосклонно охранял свое потомство (римлян). Я убежден, были тогда также некоторые, хотя и молчавшие, но винившие сенаторов в том, что те своими руками растерзали царя. Ведь подобные слухи, хотя и очень смутные, распространились по Риму».
О том, что римляне верили в историчность Ромула, говорит также следующий факт.
На рубеже I в. до н. э. и I в. н. э. основатель Римской империи Октавиан Август повелел создать в Риме новую площадь (форум Августа); ее украсили статуями великих римлян, на пьедесталах которых сделали официальные почетные надписи (элогии). Тогда же копии этих статуй с элогиями были поставлены в других городах Италии, и в Помпеях сохранился до наших дней элогий Ромула: «Ромул, сын Марса, основал город Рим и правил 38 лет. Он же, будучи первым полководцем, убив предводителя врагов Акрона, царя ценинов, посвятил снятые с него доспехи Юпитеру Феретрию и, принятый (после смерти) в число богов, именуется Квирином».
Как видно, римлян совсем не смущало, что Ромул — сын Марса, а после смерти сделался богом Квирином. По античным поверьям всякий человек после смерти превращался в божество; если это был человек маленький, то он соответственно делался божеством незначительным, властным лишь над своими прямыми потомками, а основатель города становился богом крупного ранга — покровителем всех его жителей.
Хотя легендарная традиция утверждала, что Ромул прямо вознесся на небо, однако могила его в Риме существовала, о чем упоминают античные писатели. Они сообщают, что на границе Форума, главной площади, и Комиция, площади народных собраний, имеется черный камень, которым отмечено место, связанное с кончиной Ромула, что там он похоронен, а на могиле его стояли два каменных льва.
Европейская наука XIX в., проникнутая духом скепсиса и в своем критическом отношении к свидетельствам древних авторов дошедшая до полного гиперкритицизма, не допускала мысли об историчности Ромула, а тем более о существовании его могилы в Риме под каким-то там «черным камнем».
Каково же было удивление просвещенной Европы, когда в январе 1899 году в Риме около арки Септимия Севера именно на границе Форума и Комиция археологи нашли «черный камень».
Они откопали небольшую почти квадратную площадку, вымощенную плитами из черного греческого мрамора, уложенными в шесть рядов; вокруг виднелись следы древней ограды. Когда сняли черные плиты, то под ними оказался слой земли толщиной около полутора метров. Эта земля покрывала площадку, вымощенную желтым туфом, местным камнем вулканического происхождения.
На площадке помещалось два продолговатых каменных постамента, между ними с краю — небольшое возвышение в форме параллелепипеда, поблизости — коническая колонна и пирамидальная стела, грани которой покрыты письменами. Кругом в беспорядке валялись обломки черных керамических сосудов, амфор, бронзовых, костяных и терракотовых фигурок, колец, фибул (булавок), оружия и других предметов; отчетливо сохранились следы пепла.
В результате дальнейших раскопок нашли на раз-личном расстоянии от этого загадочного места около двух десятков небольших и неглубоких колодцев неправильной четырехгранной формы.
Весь обнаруженный комплекс памятников поверг в изумление ученый мир.
Особый интерес вызвала каменная стела с надписью. К сожалению, верхняя часть ее отбита, и надпись целиком не сохранилась; она находится в таком плохом состоянии, что можно понять только отдельные слова.
Надпись сделана на латинском языке буквами, которые очень похожи на архаические греческие. Отчетливо читаются слова «царь», «слуга-жрец», «упряжка скота», «брать», «да будет проклят».
Датировка всего комплекса, условно называемого «Черный камень», устанавливается главным образом по обломкам керамики, история которой к концу XIX в. была изучена достаточно хорошо: черепки оказались очень древними — VII—VI вв. до н. э.; хоть они и не современники Ромула, но хронологически довольно близки к нему.
Вполне возможно, что это действительно остатки героона Ромула. Изваяния львов, о которых упоминают античные авторы, могли помещаться на двух обнаруженных постаментах, между которыми в углублении погребен прах Ромула. Рядом стояли коническая колонна и стела с надписью. Тут же возвышение для жреца и площадка для заклания жертвенных животных. Все это обнесли оградой, а колодцы прорыли за ее пределами, чтобы можно было совершать жертвенные возлияния даже тогда, когда она заперта.
Здесь приносили в жертву животных и различные мелкие предметы только в VII—VI вв. до н. э., потом кто-то разрушил и осквернил святилище, затем его очистили огнем, засыпали землей, вымостили черным камнем и окружили изгородью, чтобы ничья нога не ступала на это место. Возможно, это случилось в 508 г. до н. э., когда этруски осадили Рим и частично разрушили его укрепления. Нет ничего невероятного в том, что враги проникли в город и осквернили могилу его основателя.
Сейчас в Риме это место официально называется могилой Ромула.

[Одуванчик]

Царский Рим Армия

Реформа Сервия Туллия.


Введение

Древний Рим первоначально представлял собой родовую общину, превратившуюся затем в рабовладельческий город-государство (полис), подчинивший весь Апеннинский полуостров. Со временем Рим стал могущественной державой , которая включала в себя значительную часть Европы , побережье Северной Африки , Египет , Малую Азию и Сирию.

Я выбрал эту тему реферата поскольку, она насыщенна открытыми вопросами и увлекательна, она имеет огромное значение в истории Древнего Рима.

Реформа Сервия Туллия повлияла на становления и развития государственности и вместе с ней армии, как неотъемлемой части любого государства.

Цель моего реферата - проанализировать реформу Сервия Туллия, подчеркнуть изменения в общественном строе Древнего Рима и сделать вывод, какие результаты принесла эта реформа. Для этого также необходимо иметь представление о римской государственности (я даю ей краткую характеристику в 1 разделе).

Кроме того, данная работа позволяет определить место Древнего Рима в общеисторическом процессе. Она знакомит нас с общественным строем Древнего Рима до реформы Сервия Туллия и показывает его изменения в процессе реформы.

1.Возникновение римской государственности.

Государственная надстройка, отражая и закрепляя в интересах экономически-господствующего класса основные процессы, претерпела в своем развитии существенные изменения . Поэтому при изучении римского государства необходимо выделять следующие периоды:

1. Разложение родового строя - военная демократия. Для этого периода характерна ожесточенная сословная борьба между патрициями и плебеями, появления классов , возникновения новых органов государственной власти.

2. Римская республика ( III - I века до н.э. ). В этот период ранней Республики шел процесс укрепления римского рабовладельческого государства и распространения ею господства вначале на весь Апеннинский полуостров, а затем и на многие тер-рии Средиземноморья. Вследствие этого во время поздней Республики старые органы государственной власти оказались неспособными удерживать в повиновении эксплуатируемые массы свободных граждан и рабов , а также осуществлять управление захваченными территориями. Этот период сопровождался усилением классовой борьбы . Это привело к кризису Римской империи.

3. Римская империя (I век до н.э. - V век н.э.) - это период глубоких социальных потрясений римского общества. На первом этапе, после гражданских войн, происходит стабилизация рабовладельческого хозяйства. Войны ведутся лишь на окраинах Империи. Бурно развивается экономическая жизнь провинций. Но обострение классовой борьбы, углубление кризиса рабовладельческой системы привело к установлению военной диктатуры. Восстания рабов и гражданские войны потребовали установления жестких мер для охраны классового господства рабовладельцев.

Процесс возникновения древнеримского государства был весьма длительным и отличается большой сложностью. Родовая община представляла собой родственную , хозяйственную общность людей . В течении длительного времени такая община была и ячейкой общественного самоуправления. На собрании всех членов рода рассматривались и разрешались дела, представляющие общий интерес, избирался предводитель рода. Его власть основывалась на личном авторитете и уважении всех сородичей.

Развитие производительных сил привело к возникновению частной собственности отдельных семей. Богатеющие семьи получали возможность эксплуатировать своих сородичей и соплеменников.

На смену родовой общине приходит сельская, соседская община, которая объединяла людей не по родственному, а по территориальному признаку. Несколько родов составляло племя. Оно обладало общей территорией, имело свой язык, свои религиозные обряды. Родовой строй превратился в свою противоположность.

Организация власти выступает в виде военной демократии, т.к. война и организация для войны становятся регулярными функциями общественной жизни. Военноначальник является необходимым должностным лицом. Избравшая ею родовая знать и образует совет при военноначальнике, совет воинов.

В этот период римская община состояла из двух основных социальных групп: патрициев и плебеев.

Патриции - члены римской родовой общины, составлявшие коренное население Древнего Рима, которое собственно и считалось римским народом. Они сообща владели землей, для решения важных вопросов своей общины собирались по куриям.

Плебеи - это население, образовавшиеся из покоренных жителей других латинских общин , а также из чужестранцев. Поэтому они стояли вне родовой организации римской общины патрициев и не могли участвовать в куриатных собраниях, небыли представлены в Сенате, не имели доступа к общинной земле.

Браки между патрициями и плебеями не признавались законными.

2. Реформа Сервия Тулия

Мощный удар родовой организации патрициев был нанесен в середине VI века до н.э. реформой Сервия Туллия, шестого рекса по римской исторической традиции. Она проводилась как военная реформа, однако социальные последствия ее вышли далеко за пределы только военного дела, оказав решающее значение в образовании древнеримского государства.

Первоначально римское войско было преимущественно патрицианским. Плебеи не входили в военную организацию. Возникло несоответствие между населением Рима и количеством выставляемых им воинов. А захватническая политика требовала увеличения войск и расходов на ведение войн.

Необходимость привлечения к военной службе плебеев стала очевидной. Поэтому все население Рима - было разделено по имущественному цензу на 5 разрядов, каждый из которых был обязан выставить определенное количество воинских подразделений - центурий.

Разряды Число выставленных Имущественный ценз

центурий в югерах в ассах

1 80 от 20 100.000

2 20 20 - 15 75.000

3 20 15 - 20 50.000

4 20 15 - 5 25.000

5 30 менее 5 11.000

Так выглядела центральная организация в зависимости от имущественного ценза.

Помимо этих центурий, были еще 18 центурий всадников из самых богатых римлян, а цензом свыше 100.000 ассов (из них шесть исключительно патрицианских); а также пять не вооруженных центурий: две - ремесленников, две - музыкантов и один из неимущих, которых называли пролетариями. Таким образом, всего было 193 центурии.

Центурии каждого из пяти разрядов делились на две части: одна из них, старая, куда входили римляне от 45 до 60 лет, предназначалась для гарнизонной службы; другая - войны от 17 до 45 лет - младшая, предназначалась для боевых походов.

Для оценки имущества граждан, вся территория Рима была разделена на трибы, которые, не имели ничего общего, с прежними тремя племенными трибами. Новых, территориальных триб вначале было создано 21 : 4 городских и 17 сельских. По трибам производился набор войска и взимался налог на военные нужды.

Со временем состоящее из центурий войско стало принимать участие в решении вопросов, связанных не только с войной и военным делом. Постепенно к центуриатным собраниям переходило решение дел, которыми ранее ведали собрание римских патрициев по куриям. По традиции, центурии собирались за городской чертой, а куриатные собрания проводились в городе. Там возник новый вид народных собраний, в которых были представлены и патриции, и плебеи - центуриатные собрания.

Каждая из 193 центурий обладала при голосовании одним голосом. Самые богатые римляне, преимущественно патриции,- всадники и центуриаты 1 разряда, обладали 98 голосами, что обеспечивало им перевес в решении любых вопросов. Однако патриции преобладали в центуриатных собраниях не как таковые, в силу своих родовых привилегий, а как наиболее состоятельные землевладельцы. Поэтому и плебеи могли попасть в эти центурии. Следовательно, плебеи вышли из своего изолированного положения по отношению к римской общине.

Таким образом, важное социальное значение реформы Сервия Туллия состояло в том, что она заложила основы новой организации римского общества не только по родовому, а по имущественному и территориальному признаку.

Тем не менее, родовой строй еще не был сокрушен окончательно. Причем только постепенно, центуриатные собрания вытеснили родовую организацию. Это происходило в ожесточенной борьбе плебеев с патрициями, которая особенно обострялась после свержения последнего рекса.

Во всем процессе образования римского государства значительное место занимают войны, военная организация населения.

Созданием Сервием Туллием нового ополчения, сменившего родовые дружины, послужило разрушению древнего патриархального строя и оформлению новых порядков, носящих политический характер. Устранив родоплеменное деление населения и разделив все общество, включая плебеев, на имущественные разряды, Сервий Туллий тем самым лишил почти всякого значения родовую знать и родовую организацию. Вместе с тем его реформа послужила основой для создания римской армии в форме рабовладельческой милиции. Войско состояло теперь только из имущих граждан, вооружение и характер военной службы которых зависел от величины имущества.

Важно иметь в виду, что центуриатная организация предназначалась и для политических целей, поскольку центуриатные комиции приобрели право на решение важнейших политических вопросов.

Центуриатные комиции представляли собой собрания войска, в котором 98 центурий первого разряда уже составляли большинство против 95 центурий всех остальных разрядов вместе взятых. Цель такой политической организации вполне очевидна. Она определена Цицероном: голосование в новых комициях должно было находиться во власти богатых, а не массы народа.

Таким образом, в VI-V в.в. до н.э. имущественная разница в Риме нашла отражение в его военной организации. Участие того или иного гражданина в защите общинной собственности и в совместном распоряжении её зависело от величины принадлежащего земельного участка. На данном этапе публичная власть сосредоточилась в руках военнообязанных граждан.

Для оформления и утверждения государства в Риме большое значение имело разделение населения согласно реформе Сервия Туллия по территориальным округам - трибам. По территориальным трибам проводился ценз, согласно которому граждане зачислялись в тот или иной сервианский разряд в зависимости от их имущественного положения. Кроме того, по трибам производился набор в войско и взимался налог с граждан на военные нужды. Основой нового деления населения состояла в удовлетворении, прежде всего военных нужд государства и организации государственного единства, поэтому это можно назвать военно-административным делением.

Верховное командование в армии осуществлял орган патрицианской знати - сенат. Сенат играл огромную роль в объявлении войны и всех делах, связанных с ведением войн, распределял командование между магистратами, награждал полководцев, выделял средства на ведение войны.

Магистры получали верховное командование от центуриатных комиций (преторы, консулы) либо от сената ( диктаторы ). Они воплощали институт верховного командования.

Все главные римские магистры, согласно реформе Сервия Туллия, были связаны с военным ведомством: квесторы ведали военными расходами; цензоры, проводя ценз, определяли воинскую и налоговую повинность граждан.

Офицеры делились на высших и низших. Низшие офицеры были, по указанию Сервия Туллия, командирами центурий. Они выдвигались на эту должность из простых легионеров и, как правило, не достигали более высоких постов. Высшее офицерство составляли военные трибуны, легаты, квесторы и начальники конницы. Военные трибуны принадлежали к сенатскому или всадническому сословию и обычно начинали этой службой свою политическую карьеру. В каждом легионе было по шесть трибунов. Легаты, непосредственные помощники главнокомандующего, назначались сенатом и сами были сенаторами. Они командовали легионами или их соединениями.

Военнообязанными считались граждане в возрасте от 17 до 60 лет, удовлетворяющие требованием имущественного ценза. Освобождались от воинской повинности пехотинцы, прослужившие не менее 16-20 лет (участники - 16-20 походов), и всадники, прослужившие не менее 10 лет.

Лица, владевшие землей, но непригодные к воинской службе, вместо воинской повинности платили деньги на содержание всаднических лошадей. Набор осуществлялся для каждой военной кампании.

В период реформы Сервия Туллия армия "брала" на себя выполнение целого ряда важнейших функций, внутренних и внешних, экономических: снабжение хозяйства рабами и материальными ценностями. Разрастание магистратур происходило вследствие завоеваний. Таким образом, усложнение государственного аппарата в значительной мере было обусловлено военным фактором.

Так на рубеже VI-V в.в. до н.э. создавалось рабовладельческое римское государство, которому были присуще классовое и территориальное разделение населения, особая публичная власть и налоги, необходимые для ее содержания. Она существовала в форме рабовладельческой республики. Рим данного периода - город-государство, в котором свободные граждане сообща владели государственным земельным фондом и имели частные земли. Одновременно они являлись объединением воинов, охраняющим земли.

Эта же военная организация воплощает главную силу власти господствующего класса и играет ведущую роль внутри государства. Его элементами выступали центуриатные и трибутные комиции, где сосредотачиваются три вида власти. Войско здесь выступает органом власти и принуждения одновременно.

Заключение.


Таким образом, реформа Сервия Туллия проводилась как военная реформа, однако социальные последствия ее вышли далеко за пределы только военного дела, оказав решающее значение в образовании древнеримской государственности.

Она заложила основы новой организации римского общества не по родовому, а по имущественному и территориальному признаку. Итогом сословной борьбы плебеев с патрициями явилось то, что родовой строй был подорван разделением на классы и заменен государственной организацией, а плебеи вышли из своего изолированного положения по отношению к римской общине.

Тем не менее, родовой строй еще не был сокрушен окончательно. Организация власти, основанная на родовом строе, продолжала существовать рядом с новой, причем только постепенно новая вытесняла её.

Война и организация для войны были регулярными функциями общественной жизни; публичная власть сосредоточилась в руках военнообязанных граждан. Военная организация воплощала главную силу власти господствующего класса и играла ведущую роль внутри государства.

Для оформления и утверждения государства в Риме большое значение имело разделение населения согласно реформе Сервия Туллия по территориальным округам - трибам.

Также реформа позволила создать мощную, обученную армию Древнего Рима, чтобы вести захватническую политику.

[Одуванчик]

Войны Царской Эпохи


Эпоха римских царей, 754—509 гг. до н. э.

Сведения о первых веках римской истории носят в основном легендарный характер. Рим был основан приблизительно в 754 г. д0 н. э. на левом берегу Тибра в 25 км от устья на семи холмах (Капитолий, Палатин, Авентин, Целий, Квиринал, Виминал и Эксвилин) Ромулом, который и стал первым римским царем. Рим находился на территории Лация, занятой племенами латинов, которые наряду с сабельскими племенами, умбрами и осками являлись крупнейшими италийскими народностями. Неподалеку от Рима — на правом берегу Тибра — начинались владения этрусков, народа неиталийского происхождения, которые, возможно, прибыли на Апеннинский полуостров из Азии. На севере владения этрусков простирались до реки По, где они вступали в непосредственное соприкосновение с кельтами. Согласно легенде, в первые годы существования Рима произошло вооруженное столкновение римлян с племенем сабинян, закончившееся примирением, после чего сабиняне переселились в Рим, удвоив его население. Царь сабинян Тит Таций стал править совместно с Ромулом. Укрепившийся таким образом Рим одержал ряд побед над соседними поселениями. Римляне не разрушали занятые ими города, а превращали их в римские поселения, отправляя туда на жительство своих граждан. Вероятно, римляне вели боевые действия против этрусков и на правом берегу Тибра.

При преемнике Ромула Нуме Помпилии, который стал царем в 715 г. до н. э. римляне в течение сорока с лишним лет вообще не воевали. Интересно, что Нума Помпилии не был римлянином, а жил в сабинском городе Куры и славился своим умом и справедливостью, за что и был приглашен править в Рим. Нума воздвиг храм Януса, своеобразный показатель войны и мира: открытые ворота означали, что государство воюет, закрытые — означали мир. После царствования Нумы ворота храма Януса закрывали лишь дважды: первый раз после завершения Первой Пунической войны, а второй — после победы Октавиана Августа в битве при Акции в 31 г. до н. э.

После смерти Нумы новый царь Тулл Гостилий сразу же затеял войну с соседним городом Альба-Лонга. По преданию, чтобы предотвратить кровопролитную битву, было решено выставить по тпи бойца с каждой стороны, чтобы определить победу. Против братьев Горациев из Рима вышли братья Куриации из Альбы-Лонги. В схватке погибли все Куриации и двое Горациев — победа, таким образом, досталась Риму. Однако мир с альбанцами продолжался недолго. Альбанцы роптали на то, что судьба целого народа была поставлена в зависимость от трех молодых воинов, чья гибель привела к господству римлян над Альба-Лонгой, и осуждали своего вождя Меттия. Тулл Гостилий, зная об этом, целым рядом хитрых уловок сумел убедить и римлян, и альбанцев, что Меттий нарушил договор между двумя народами, скрепленный священной клятвой. Он публично объявил Меттия предателем, мешающим единству римлян и альбанцев. Меттий был казнен, а Тулл Гостилий послал войска в Альба-Лонгу, чтобы разрушить город и переселить всех жителей в Рим.

После гибели Тулла Гостилия, побывшего царем совсем недолго, в Риме воцарился внук Нумы Помпилия Анк Марций, который сразу же выступил войной против латинов, разорявших римские поля и угонявших скот. После многих кровопролитных сражений ему удалось взять их укрепленные города, разрушить их, как некогда была разрушена Альба-Лонга, и переселить всех жителей в Рим. По приказанию царя через реку Тибр был построен первый мост на сваях, чтобы соединить укрепленный Яникульскии холм на правом берегу Тибра с городом. С расширением границ после удачных войн Римское государство достигло моря, и Анк Марций основал в устье Тибра город Остию — первый морской порт Рима.

После Анка Марция римским царем стал Тарквиний Древний — сын выходца из греческого города Коринфа и знатной этрусской женщины. После гибели Тарквиния (вероятно, в результате заговора, устроенного его сыновьями), царем стал зять Тарквиния Сервий Туллий, который успешно вел боевые действия с этрусскими городами, обезопасив границы Рима. В конце своего царствования Сервий Туллий также был убит, и также, вероятно, в Результате заговора. Новым царем стал сын Тарквиния Древнего Тарквиний Гордый, который приблизительно в 509 г. до н. э. повел войну с племенем рутулов из-за города Ардеи. С ходу взять его не удалось, и войска римлян осадили город. В разгар войны жители Рима обвинили царя и его семью в различных преступлениях и изгнали Тарквиния Гордого. Так была уничтожена в Риме царская власть. Во главе римского государства поставили двух консулов, избиравшихся общим народным собранием сроком на один год. Первыми консулами римской республики были избраны Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин. Дела они вели по очереди сменяя один другого каждый месяц.

Первое вторжение кельтов в Италию, начало VI века до н. э.

Во времена правления в Риме царя Тарквиния Древнего, самым могущественным кельтским племенем на территории Галлии являлись битуриги, царем которых был Амбигат. Поскольку кельтское население быстро увеличивалось, то Амбигат предложил некоторым племенам направиться на юг и юго-восток, чтобы искать себе новые места для поселений. Племянник Амбигата Беловез повел многочисленные толпы кельтов из различных племен в направлении Италии. Они перевалили через Альпы, разбили живших на севере Италии этрусков в битве при реке Тицин, и поселились приблизительно в районе современного Милана. Вслед за первой волной кельтов пришла и вторая — племя кеноманов во главе с вождем Этитовием, которое поселилось в районе современной Вероны. Затем пришли племена бойев и лингонов, но так как лучшие места для поселений были уже заняты, то им пришлось переправиться через реку По и прогнать живших за рекой этрусков и умбров. Однако переходить Апеннины кельты не стали. Позднее в Северную Италию пришло и племя сенонов. Появление кельтов в Италии впоследствии сыграло весьма неблагоприятную роль в истории Рима.

Война с этрусками, конец VI века до н. э.

Изгнанный из Рима Тарквиний Гордый бежал вместе с родственниками к этрускам, и начал склонять их к нападению на Рим. Этрусков, в свою очередь, беспокоило утверждение римлян на правобережье Тибра, овладение ими его устьем, где добывалась соль, и возможность контролировать путь по реке к морю. В начале против Рима выступили войска из этрусских городов Вейи и Тарквиния, и потерпели поражение от римлян, которыми командовали консулы Брут и Публий Валерий. Валерий имел под своей командой пехоту, а Брут конницу, которая была выслана вперед для разведки. Конницей этрусков, которая также выехала на разведку, командовал Арунс, сын Тарквиния. В происшедшей кавалерийской стычке обе стороны сражались копьями. Брут и Арунс вступили в бой и пронзили друг друга.

Затем в поход на Рим, независимо от Тарквиния, выступил царь этрусского города Клузия Ларе Порсена. Об этой войне существует несколько легенд, прославляющих мужество отдельных героев-римлян, в частности, Горация Коклеса, чуть ли не в одиночку оборонявшего мост через Тибр, или Муция Сцеволы, пробравшегося в неприятельский лагерь и убившего писца, которого он по ошибке принял за Порсену. На самом же деле этруски, вероятно, имели успех. Порсена подступил к Риму и вынудил римлян отказаться от владений на правом берегу Тибра в пользу этрусского города Вейи. Можно предположить, что окончанию войны содействовала помощь Риму ряда латинских городов, потому что Порсена тут же направил свое войско против города Ариции, которому оказали помощь греки из города Кумы, бывшие во вражде с этрусками. Согласно легенде, этруски, которыми командовал сын Порсены, обратили в бегство арицийцев, но греки ударили им в тыл и нанесли этрускам жестокое поражение.

[Одуванчик]

Царский Рим 7 Царей

Древнеримские цари

Царь Годы правления
Ромул (753 – 716 до н. э.)
Нума Помпилий (715 – 674 до н. э.)
Тулл Гостилий (673 – 642 до н. э.)
Анк Марций (642 – 617 до н. э.)
Луций Тарквиний Приск (616 – 579 до н. э.)
Сервий Туллий (578 – 535 до н. э.)
Луций Тарквиний Гордый (535 – 509 до н. э.)

Ромул


Столица современной Италии Рим — очень старый город, его прошлое теряется в глубине веков. История в древние, времена была больше искусством, чем наукой. Подлинные сведения подменялись различными легендами, в которых вымысел причудливо переплетался с достоверными историческими событиями далекого прошлого.

Среди многих легенд, которыми пытались объяснить происхождение города и его название, постепенно выделилась одна. Она связала возникновение города с именем Ромула. Легенду эту знал каждый школьник в Древнем Риме.

Когда погибла Троя, часть ее защитников спаслись, увезя с собой сокровища родного города. Во главе троянцев стоял герой Эней. Долго носились корабли беглецов по морю. Наконец ветер пригнал их к берегу. Перед ними была широкая, впадающая в море река, берега которой густо поросли деревьями и кустарником. Яркое солнце освещало равнину. Голубое небо отражалось в водах реки и прибрежных озер. Это' был берег Италии, и местность называлась Лаций. Беглецы решили поселиться здесь. Впоследствии на берегу одного из небольших озер возник город Альба-Лонга. В нем правили потомки Энея.

Прошло много лет. Один из царей Альба-Лонги, умирая, призвал двух своих сыновей — Нумитора и Амулия и сказал им: «Пусть каждый выберет себе что пожелает. Один пусть возьмет корону и власть, другой — все мое богатство».

Нумитор, выбрав корону, стал царем Альба-Лонги. Коварный Амулий взял себе золото; решив, что оно поможет ему добиться власти. С помощью заговора Амулий сверг своего брата с трона и стал повелителем города. Как всякий человек, пришедший к власти нечестным путем, Амулий страшился возмездия. У Нумитора была дочь Рея Сильвия. Амулий боялся, что у нее родятся дети, которые смогут отомстить ему за своего деда. Чтобы предупредить это, он назначил Рею Сильвию жрицей богини домашнего очага Весты. Жрицы этой богини — весталки — обязаны были дать обет безбрачия. За нарушение обета им грозила смерть.


Амулий успокоился, зная теперь, что у Нумитора не будет внуков — его законных наследников. Однако вскоре царю донесли, что Рея Сильвия родила) двух мальчиков. Рассказывали, что их отцом был сам бог войны Марс.

Амулий был разгневан и испуган. Он приказал казнить Рею Сильвию, но за нее заступилась дочь Амулия. Она умоляла отца отменить жестокий приговор. Амулий внял мольбе дочери и отменил, казнь, повелев заточить Рею Сильвию в темницу навечно. Но детей царь не пощадил: он вызвал доверенного слугу и приказал ему бросить новорожденных в реку Тибр. Слуга взял младенцев, положил их в деревянное корыто и понес к реке; Он спустился к воде, но побоялся волн и бурного, стремительного течения и оставил корыто на краю берега. Раб полагал, что волна подхватит корыто, унесет его и близнецы утонут.

Вода в реке быстро прибывала, и волна подхватила корыто, но течение вынесло деревянную колыбель на тихое место, где она и застряла в корнях большого дерева.

В это время пастух Фаустул, пасший у реки царское стадо, увидел внизу, у воды корыто с двумя младенцами. Он заметил также и волчицу, которая подошла к этому месту, чтобы напиться. Пастух хотел броситься на помощь, так как подумал, что зверь сожрет детей, но остановился, пораженный необыкновенным зрелищем. Он увидел, что волчица, подойдя к детям, ласково их облизала и стала кормить своим молоком. Затем прилетел дятел и принес в клюве пищу. Когда волчица ушла и дятел улетел, Фаустул спустился к реке, взял деревянное корыто с детьми и у нее к себе домой. Он назвал одного мальчика Рому-лом, другого — Ремом. С тех пор братья жили и воспитывались у пастуха Фаустула и его жены Акки Ларенции.

Ромул и Рем выросли сильными, высокими юношами: они быстро бегали, прекрасно владели мечом и копьем, стали смелыми воинами и охотниками. Их уважали и любили за то, что они помогали бедным людям и защищали слабых от разбойников, которых тогда много бродило в лесах. О Ромуле и Реме разнеслась добрая слава, и к ним стали приходить нищие крестьяне и даже беглые рабы.

Смелость и независимость юношей, рост их отряда обеспокоили царя Амулия, и он приказал схватить братьев.

Однажды, когда Рем шел с несколькими товарищами, на него напали царские воины и схватили его. Рема привели к Амулию и сказали: «Вот, царь, один из тех, кого ты велел схватить. Мы взяли его на пастбищах Нумитора, твоего брата».


Амулий приказал выдать Рема для суда Нумитрру. Хитрый Амулий решил, что люди станут меньше обвинять его в том, что он отнял все права у своего брата.

Нумитор взволнованно глядел на стройного юношу, стоявшего перед ним. «Кто ты и откуда?» — ласковым голосом спросил Нумитор;

Рем смело ответил: «Я ничего от тебя не скрою. Я вижу, что ты более достоин быть царем, чем Амулий. Прежде чем решить судьбу пленника, ты желаешь его выслушать. Амулий расправляется без суда. Я — Рем, брат Ромула. Мы всегда считали себя детьми царских слуг Фаустула и Акки Ларенции. Но говорят, что наше рождение окутано тайной. Поразительные вещи слышал я о нашем детстве. Дикие звери и птицы кормили нас: волчица поила нас своим молоком, дятел носил нам в клюве кусочки пищи, когда мы лежали в корыте на берегу большой реки. Это корыто и теперь цело. На его медных скрепах — какие-то старые письмена».

Нумитор стал догадываться, что перед ним его внук, один из сыновей Реи Сильвии, которая все еще томилась в темнице. Он продолжал расспрашивать Рема, ища подтверждения своей догадке.

А в это время Фаустул, призвав Ромула, рассказал ему правду о его происхождении. Пастух и прежде намекал о загадочном появлении братьев, но сейчас, когда Рем был схвачен, считал, что больше ничего скрывать не надо.

Фаустул умолял Ромула помочь выручить Рема, а сам поспешил во дворец. Он взял с собой корыто, которое некогда служило колыбелью Ромулу и Рему. У городских ворот стража остановила Фаустула. У пастуха спросили: «Зачем ты идешь в город? Что несешь с собой?»

Ответы Фаустула показались подозрительными, и его заставили распахнуть плащ. Увидев старое корыто, которое старик так усердно прятал, стража засмеялась и. хотела его пропустить. Услышав смех, подошел один из царских слуг. Это был тот, который когда-то по приказу царя Амулия отнес к реке детей Реи' Сильвии. Он сразу же узнал корыто, приказал схватить Фаустула и отправить во дворец к Амулию.

Царь был испуган: «Неужели внуки Нумитора живы?»

Фаустула подвергли мучительным пыткам. Под плетьми палача он сознался, что дети живы, но не сказал, где они находятся. «Они дасут стада далеко от Альба-Лонги»,— прошептал он запекшимися от крови губами.

«А зачем ты шел сюда? — грозно спросил Амулий.— Зачем нес это корыто?» «Я нес его Рее Сильвии, матери детей,—со стоном ответил старик.— Она много раз просила, чтобы ей принесли эту колыбель: матери так хочется взглянуть на нее, потрогать руками...»

В это время царю донесли, что какие-то вооруженные люди ворвались в город и движутся к дворцу. Это подоспел Ромул. Он привел с собой на выручку брата немалые силы, разбив их на отряды по 100 человек в каждом. К Ромулу присоединились многие жители Альба-Лонги, ненавидевшие тирана Амулия, а также и Рем, в котором старый Нумитор признал своего внука.

Амулий растерялся: как затравленный зверь метался он по дворцу, не зная, что предпринять, как спасти свою жизнь.

Вскоре дворец был окружен, его немногочисленные защитники перебиты. Люди Ромула и Рема ворвались внутрь. Амулий был убит.

Ромул и Рем провозгласили своего деда Нумитора царем Альба-Лонги, освободили из тюрьмы свою мать Рею Сильвию, окружив ее почетом и уважением.

Нумитор объявил Ромула и Рема своими законными наследниками. Однако братья не захотели оставаться в Альба-Лонге. Вместе с собравшимися вокруг них людьми они решили основать новый город. Ромул и Рем выбрали для него место, куда когда-то были выброшены Тибром и где их вскормила волчица.

Между братьями возник спор о том, где строить город, как его назвать и кто будет в нем править. Ромул выбрал для постройки Палатинский холм. Рем считал, что лучше строить на Авентинском холме. По обычаю, условились решить спор гаданием по полету птиц и таким путем узнать волю богов. Братья сели порознь друг от друга и стали ждать появления вещих птиц. Такими птицами считались коршуны. Вскоре со стороны Рема показались 6 коршунов. Через несколько мгновений мимо Ромула пролетело 12 птиц.

Братья опять начали спорить. Рем утверждал, что преимущество должно быть у того, кому первому явились вещие птицы. Ромул доказывал, что царем должен быть тот, кто увидел вдвое больше коршунов. Рем не соглашался.

Когда Ромул стал копать ров, которым собирался окружить стену будущего города. Рем издевался над работой брата и портил ее. Назревала новая ссора. Насмехаясь, Рем перепрыгнул через ров и был убит. Одни говорят, что удар ему нанес разгневанный Ромул, воскликнув при этом': «Так будет со всяким, кто осмелится переступить стены моего города!» Другие утверждают, что Рема убил один из друзей Ромула. Рассказывают также, что в стычке погибло несколько человек, в том числе и Фаустул, воспитатель братьев.

Похоронив Рема, Ромул принялся за постройку города. В то время строительство сопровождалось различными обрядами. Прежде всего вырыли большую яму, куда сложили полезные для человека плоды и хлебные злаки. Затем каждый бросил в яму горсть земли, принесенную из тех мест, откуда он родом. Это символически выражало единство всех пришельцев, будущих граждан города. Яма — ее назвали «мундус» — стала центром города.

Затем Ромул запряг в плуг быка и корову и пропахал глубокую борозду: здесь должна была вырасти городская стена. В тех местах, где пахарь приподнимал плуг, в борозде образовывались разрывы,—8так намечались будущие ворота. После совершения обряда стена считалась священной. Город был назван именем своего основателя, и Ромул стал его царем.

Новый город всячески стремился увеличить число своих жителей. Поэтому там при первых выстроенных храмах создали убежища, считавшиеся священными и неприкосновенными. Здесь находили защиту беглые рабы, несостоятельные должники и всякий ищущий безопасного пристанища. Рим принимал изгнанников и пришельцев, откуда бы они ни приходили. Их прошлым никто не интересовался. Население Рима и сам город стали быстро разрастаться.

Римские ученые уверяли, что они точно высчитали и определили дату основания города. Это событие, по их словам, произошло 21 апреля 753 г. до ц. э. И хотя этот день римляне ежегодно праздновали и называли его днем рождения отечества, конечно, весь рассказ об основании Рима — легенда, да и сами Ромул и Рем — мифические личности. Мы знаем, что Рим получил свое название не от Ромула, а что легенда о Ромуле была придумана позднее, чтобы объяснить возникновение и название города.

Такой же легендой был рассказ о дальнейшей жизни и смерти Ромула.

Став царем, Ромул разделил всех, кто мог служить в войске, на отряды. Каждый отряд состоял из 3 тысяч пехотинцев и 300 всадников и назывался легионом. Остальные жители считались простым народом — популюс. Сто лучших граждан были отобраны Ромулом и названы патрициями (латинское слово pater означает «отец»). Собрание патрициев составляло сенат — совет старейшин (от латинского senex — старец).

Находившие убежище в Риме пришлые люди стекались сюда из разных городов. Женщин было мало. Ромул направил посольство к соседним племенам с просьбой разрешить их девушкам выходить замуж за римлян. Но соседи отказались, ответив, что не хотят иметь дело с беглецами и разбойниками.

Тогда Ромул решил действовать хитростью. Он распустил слух, будто на территории Рима найден алтарь, выстроенный неизвестному богу. Его назвали Консом — богом совета. Ромул объявил, что в честь этой находки в Риме будут происходить празднества. Предстоящий праздник привлек множество людей из разных мест. Особенно много пришло народа из соседнего племени сабинян. Они пришли со своими женами и детьми.

Начался праздник. Ромул, одетый в пурпурный плащ, сидел впереди вместе с лучшими людьми Рима. Когда зрители увлеклись состязаниями, Ромул поднялся с места, снял с себя плащ, а затем снова накинул на плечи. Это был условный сигнал. Увидев поданный знак, римские юноши обнажили мечи и с громкими криками кинулись в толпу гостей. Каждый иЗ римлян схватил на руки девушку-сабинянку и унес к себе в дом.

Оскорбленные сабиняне стали готовиться к войне с обидчиками. Вначале они направили послов в Рим с предложением вернуть похищенных девушек, а затем начать переговоры об установлении дружеских и родственных отношений между двумя народами. Но Ромул отклонил эти предложения.

Царь сабинского города Ценины Акрон первым начал военные действия, двинув своих воинов против Рима. Когда оба войска сблизились, полководцы, по старому обычаю, вызвали друг друга на поединок. Ромул был опытен, осторожен, силен и хладнокровен, ценинский же царь — горяч и несдержан. Это его и погубило. Ромул воспользовался растерянностью в стане врага, разбил его войско, занял Цени-ну, а жителей переселил в Рим. Это способствовало росту города.

Ромул захватил и разорил еще несколько сабинских городов, а жителей тайке переселил в Рим.

Некоторое время спустя большое войско сабинян двинулось против римлян. Их предводителем был Тит Таций. Сабиняне близко подошли к Риму, но дальнейшее продвижение им преградил Капитолий — высокий холм, с трех сторон обрывавшийся отвесными скалами. Только с восточной стороны подступы к Капитолию казались более доступными, хотя путь и проходил по заболоченной, топкой долине. На вершине холма были воздвигнуты прочные стены, за которыми укрывались защитники.

Тит Таций понял, что штурмом ему эту цитадель не взять. Но сабинянам помогло предательство: дочь начальника римского гарнизона Тарпея тайно явилась к врагу и предложила Титу Тацию впустить его воинов в крепость.

«За это каждый воин пусть отдаст мне то, что носит на своей левой руке»,— сказала Тарпея, указав на тяжелые золотые браслеты.

Тит Таций с презрением выслушал ее корыстную речь, но, взглянув на неприступные вершины Капитолия, согласился.

Ночью Тарпея отворила одни из ворот крепости врагу. Так, благодаря измене', сабиняне овладели Капитолием.

Предательница потребовала платы. Хотя Тит Таций и вынужден был воспользоваться изменой, но он презирал изменников. Помня об уговоре, он сказал: «Выполните обещание, воины! Отдайте все, что вы носите на левой руке. Не скупитесь. Все отдайте, как это делаю я>. С этими словами Тит Таций снял золотой браслет и щит с левой руки и бросил их в Тарпею. Все воины последовали его примеру: в предательницу полетели щиты, настолько тяжелые, что под их тяжестью она умерла.

Высокую скалу на Капитолии, у которой погибла изменница Тарпея, впоследствии стали называть Тарпейской скалой (с нее римляне сбрасывали приговоренных к смерти преступников).

Потеряв капитолийские укрепления, римляне надеялись победить врага в открытом сражении. Оно началось в узкой долине, расположенной между Капитолийским и Палатинским холмами. Первыми двинулись вперед сабиняне. Их конница неслась на римлян. Впереди скакал отважный, смелый воин Курций. Неожиданно ноги его лошади погрузились в густую, вязкую глину. Напрасно всадник ударами и криками старался повернуть коня, топь все больше и больше засасывала его. Тогда Курций встал на круп лошади и прыжком достиг твердой почвы, а бедное животное погрузилось в топкое болото, (которое образовалось после недавних дождей. Трясина была незаметна, и только гибель коня Курция предупредила сабинян .'] о подстерегавшей их опасности. Это место долго потом называли озером Курция.

Сабиняне обошли опасное место, и вскоре завязалась кровавая сеча. Под ударами мечей падали убитые и раненые. Потери были велики у той и другой стороны. Ромул бился впереди: его видели там, где было труднее и опаснее. Неожиданно он покачнулся и опустился на одно колено: камень, пущенный из пращи, ранил его в голову. Увидев, что их предводитель ранен, римляне дрогнули и побежали к Па- | латинскому холму, преследуемые сабинянами. Ромул с большим трудом поднялся на ноги. Он пытался остановить бегущих воинов. Ему это удалось. Римляне снова повернулись лицом к врагу, и битва- возобновилась с прежней силой.

Вдруг сражающиеся услыхали крики и плач женщин. С холмов сбегали похищенные некогда римлянами сабинянки. Женщины громко рыдали, волосы их были распущены, многие прижимали к себе детей. Плача, они протягивали детей своим мужьям— римлянам и отцам и братьям — сабинянам, умоляя мужчин прекратить побоище и не оставлять их сиротами или вдовами. «Что дурного сделали мы вам? За что вы приносите нам столько горя? Вы ранее не смогли спасти нас, так зачем же теперь вы отрываете мужей от жен и угрожаете оставить наших детей сиротами?! Наши дети — это ваши внуки. Мы все ведь близкие друг другу люди. Пощадите наших детей и мужей, сабиняне! Пощадите наших братьев и отцов, римляне!..»

Вид женщин и их справедливые упреки заставили обе стороны опустить оружие. Предводители — Ромул и Тит Таций начали переговоры о перемирии. Пока вожди договаривались, женщины подводили своих детей и мужей к отцам и братьям, приносили
еду и питье, оказывали помощь раненым.

Когда между сабинянами и римлянами был заключен мир, оба племени объединились, поселившись в одном городе, который в честь Ромула сохранил название Рим. Граждане Рима стали именоваться квиритами, в честь родного ,города Тита Тация — Куры. Оба вождя должны были царствовать и командовать войском сообща.

Объединившиеся народы заимствовали друг у друга обычаи, участвовали в праздниках, как старых, так и вновь учрежденных. Был введен праздник женщин - матроналии (от латинского matrona — замужняя женщина), в память о том, что женщины положили конец войне между сабинянами и римлянами. Этот день отмечался ежегодно 1 марта.

Справлялся и старый, установленный Ромулом и Ремом праздник в честь бога Луперка, защитника стад от волков (от латинского lupus — волк). Праздник этот назвался «луперкалии» и сопровождался различными обрядами. Жрецы-луперки нарезали из шкур принесенных в жертву животных тонкие ремни. Держа их в руках, жрецы обегали Палатинский холм. Бег они начинали с того места, где, по преданию, Ромула и Рема кормила волчица. Своими ремнями жрецы хлестали встречных. Люди верили, что эти удары приносят счастье и удачу, а женщинам облегчают роды. Ремни назывались «фебруа», а поэтому и месяц, когда праздновали луперкалии, стали называть «фебруарий» — февраль.

Четыре года Ромул и Таций правили вместе. На пятом году случилось несчастье — родичи Тация убили ларентских послов, что считалось тягчайшим преступлением. Ромул потребовал сурово наказать убийц. Однако Таций задерживал исполнение смертного приговора. Тогда родственники убитых, считая Тация виновником того, что правосудие не свершилось и их родные остались неотомщенными, напали на Тация и убили его. Ромул спо
койно отнесся к этому событию и даже не пытался ' расследовать обстоятельства гибели Тация. Ромул устроил своему сопра»вителю торжественные похороны и стал править один.

Ромул вел непрерывные войны с соседними народами, подчиняя их власти Рима.

Как часто бывает со многими правителями, власть которых укрепили постоянные удачи, Ромул возгордился. Он отказался от прежней близости к народу. Он окружил себя приближенными и телохранителями — ликторами. Они шли всегда впереди" царя, держа в руках связки прутьев — фасции, в которые был воткнут топор. (Ликторы исполняли в Древнем Риме приговоры.) Ромул стал носить пышную одежду — красный хитон и плащ с широкой пурпурной каймой. Правил он единолично. Царь, сидя в кресле, разбирал дела, вершил суд, не спрашивая совета у старейшин, чем унижали оскорблял их. Недовольство царем росло, но против могущественного Ромула боялись выступить открыто: внешне все были ему покорны.

Наступил 38-й год царствования Ромула. В один из жарких июньских дней он приказал народу собраться за городской стеной, возле места, которое называлось Козьим болотом. В это время поднялся сильный ветер и разразилась гроза: оглушительно гремел гром, сверкали молнии. Стало темно, как ночью. Испуганные люди бросились в разные стороны. Вскоре гроза прекратилась, небо прояснилось, и все возвратились к Козьему болоту. Но Ромула не было. Царь исчез.

Сенаторы объяснили народу, что Ромул, при блеске молний, вознесся на небо и отныне будет для римлян богом, как раньше был добрым царем. Не все поверили этому. Прошел слух, что сенаторы убили Ромула во время грозы, чтобы избавиться от его все возрастающей власти и вернуть себе прежнее влияние.

В Риме был установлен культ бога Квирина-Ромула, в честь которого на одном из холмов построили храм. Холм после этого стал называться Квиринальским.

[Одуванчик]

Ромул и Рем. Основание Рима


[Изложено по "Римской истории от основания города" римского историка
Тита Ливия (59 г. до н. э. - 17 г. н. э.) и "Сравнительным жизнеописаниям"
греческого писателя Плутарха (I в. н.э.).]
В славном городе Альба-Лонге царствовал потомок великого троянского
героя Энея - Нумитор, который был справедливым и милостивым правителем. Но
брат его Амулий, завидовавший Нумитору и сам стремившийся к царской
власти, подкупил приближенных царя и, воспользовавшись доверчивостью
Нумитора, свергнул его с престола. Однако убить брата Амулий, не
осмелился. Для того, чтобы царскую власть закрепить за собой, он решил
убить сына Нумитора, а прекрасную Рею Сильвию, дочь царя, сделал жрицей
богини Весты.
Жрицы этой богини должны были давать обет безбрачия и сохранять
неугасимый священный огонь, горевший день и ночь в святилище. Весталка,
нарушившая обет чистоты и осквернившая таким образом святость очага Весты,
осуждалась на страшную казнь - ее зарывали живой в землю. Пленившись
красотой Реи Сильвии, бог Марс вступил с нею в связь, и у дочери
свергнутого царя родились мальчики-близнецы. Едва родившись, они поразили
царя Амулия своим необычным видом: исходила от них какая-то непонятная
сила.
Взбешенный и напуганный появлением близнецов, в которых он увидел
претендентов на престол, Амулий приказал бросить новорожденных в воды
Тибра, а мать их за нарушение обета зарыть в землю. Однако бог Марс не
допустил гибели своих детей и их возлюбленной матери . Когда по приказу
Амулия царский раб принес корзину с плачущими младенцами на берег Тибра,
он увидел, что вода стоит высоко и бушующие волны грозят каждому, кто
дерзнет приблизиться к реке. Испуганный раб, не решившись спуститься
близко к воде, бросил корзину на берегу и убежал. Разбушевавшиеся волны
захлестнули корзину с лежащими в ней младенцами и унесли бы ее по течению,
если бы не задержали ее ветви смоковницы, росшей у самой воды. И тут, как
по волшебству, вода в реке стала убывать, буря прекратилась, а близнецы,
выпав из наклонившейся корзины, подняли громкий крик. В это время к реке
подошла волчица, у которой недавно родились волчата, чтобы утолить жажду.
Она согрела близнецов, которые с жадностью приникли к ее сосцам, полным
молока. Волчица принесла их в свое логово, где в скором времени их
обнаружил царский свинопас по имени Фаустул. Увидев двух прекрасных
младенцев в волчьем логове, Фаустул забрал их в свою хижину и вместе со
своей женой воспитал мальчиков, которых назвали Ромулом и Ремом. Близнецы
и тогда, когда они были детьми, и тогда, когда стали юношами, выделялись
своей красотой, силой и горделивой осанкой среди других детей пастухов.
Молоко вскормившей их волчицы сделало юных Ромула и Рема смелыми и
дерзкими перед лицом любой оппасности, сердца их были мужественны, руки и
ноги крепки и мускулисты. Правда, оба они были вспыльчивы и упрямы, но
Ромул все же оказался рассудительнее брата. И на общинных сходках, когда
речь шла об охоте или выпасе скота, Ромул не только выступал с мудрыми
советами, но и давал окружавшим понять, что он скорее рожден повелевать,
нежели находиться в подчинении у других. Оба брата пользовались всеобщей
любовью, они отличались силой и ловкостью, были прекрасными охотниками,
защитниками от разбойников, опустошавших их родные края. И Ромул и Рем
вступались за несправедливо обиженных, и вокруг них охотно собирались
самые разные люди, среди которых можно было встретить не только пастухов,
но и бродяг и даже беглых рабов. Таким образом, у каждого из братьев
оказалось по целому отряду. Случилось так, что Рем в одной из стычек был
схвачен пастухами Нумитора. Когда его привели к свергнутому царю, тот был
поражен красотой и благородным обликом Рема. На вопрос о том, кто он и
откуда родом, Рем ответил откровенно. Он рассказал, что ранее они с братом
считали себя сыновьями пастуха, воспитавшего их. Потом они узнали, что их
выкормила волчица своим молоком, что дятлы носили им пищу и бурная река
пощадила беспомощных младенцев. Тогда братья поняли, что их появление на
свет связано с глубокой тайной, которую они разгадать не могут. Внимая
рассказу юноши, Нумитор заподозрил, что по возрасту, тайне, окружающей их
появление на свет, чудесному спасению близнецы вполне могут быть его
внуками, которых все считали погибшими и которых он оплакивал. Пока Рем
рассказывал свою историю Нумитору, проникавшемуся к рассказчику все
большей лаской и доверием, пастух Фаустул, услыхав, что Рем захвачен
слугами царя, и опасаясь коварства Амулия, бросился за помощью к Ромулу.
Фаустул рассказал Ромулу все, что знал о тайне рождения братьев. Ромул,
собрав свой отряд, двинулся к городу, чтобы освободить брата. На пути к
Альба-Лонге из окрестностей города к нему стало присоединяться местное
население, ненавидевшее алчного и вероломного царя Амулия, жестоко
притеснявшего своих подданных. Жители Альба-Лонги под предводительством
Ромула освободили Рема и свергли с престола Амулия. Он был убит, а
Нумитору вновь возвращен царский трон. Но ни Ромул, ни Рем не пожелали
остаться в Альба-Лонге даже под благосклонным правлением своего деда. Для
них нестерпимой была мысль о зависимости от кого-либо. Они хотели основать
новый город и властвовать над теми, кого привели с собой, - пастухами,
бродягами и рабами, видевшими в братьях-близнецах своих предводителей. Да
и жители города Альба-Лонги не захотели бы принять к себе как равноправных
граждан весь тот пестрый сброд, который привел Ромул.
[* Согласно другим вариантам сказания о Ромуле и Реме, их мать была
заключена в темницу или брошена в реку Тибр. Ее спас бог этой реки Тиберин
и сделал Рею Сильвию своей супругой.]
Братья решили построить новый город на том самом месте, куда они были
выброшены водами Тибра (это и был древний Палатинский холм - колыбель
великого города Рима). Однако сама мысль о постройке города сразу же
вызвала разногласия между столь дружными прежде братьями. Они стали
спорить о том, откуда начинать постройку, чьим именем будет называться
заложенный город и кто из них станет в нем царствовать. После долгих
пререканий братья решили ждать указания богов и стали гадать по полету
птиц. В ожидании божественного предзнаменования они сели поодаль друг от
друга. Рем радостно вскрикнул - он первым увидел шесть коршунов, медленно
круживших в ясном небе. Спустя мгновение мимо Ромула с шумом,
сопровождаемым грозовыми раскатами, пролетело двенадцать коршунов. Братья
вновь стали спорить. Рем, которому первому явились вестники воли богов,
считал, что царем должен быть он. Ромул же, поскольку коршунов мимо него
пролетело вдвое больше, настаивал на том, что решение богов было вынесено
в его пользу. Оба брата были упрямы, и ни один не хотел уступить другому.
Когда Ромул, желая настоять на своем, принялся копать ров, который должен
был очертить контуры будущего города, Рем, раздосадованный упорством
брата, начал издеваться над ним и, легко перескакивая через ров и
насыпанный вал, с насмешкой приговаривал, что никогда не видел столь
мощных укреплений. Взбешенный Ромул, не помня себя от гнева, вскричал:
"Так будет с каждым, кто осмелится переступить стены моего города!" и
обрушил на Рема страшный удар, от которого тот упал замертво.
Похоронив Рема, Ромул самым тщательным образом выполнил предписанный
богами обряд основания города. Прежде всего сам Ромул и его спутники
прошли очищение священным огнем - каждый из них перепрыгнул через пылающий
костер, чтобы с чистыми помыслами приступить к закладке города. Затем
Ромул вырыл небольшую круглую яму, куда бросил комок земли, принесенный им
из Альба-Лонги, где жили его предки. Точно так же поступили и все
остальные. Это было сделано для того, чтобы для каждого поселенца земля,
на которой он собирался жить, стала родной почвой. Древние верили, что
вместе с горстью родной земли они переносят и души предков, охраняющие их
(своих манов). Именно на этом месте Ромулом был устроен алтарь и зажжен
жертвенный огонь. Так возник священный очаг нового города, его центр,
вокруг которого должны были быть воздвигнуты жилые дома. Вслед за этим
Ромул провел священную борозду, очертившую границы города. Белый бык и
белая корова, запряженные в плуг с медным сошником, направляемые Ромулом в
одежде жреца с покрытой головой, медленно вели глубокую борозду. Вслед за
Ромулом двигались его спутники, ревностно следя за тем, чтобы комья
взрытой лемехом земли были отброшены внутрь проводимой черты. Переступить
эту борозду не имел права ни местный житель, ни чужестранец. Такой
поступок почитался бы великим бесчестием, и, возможно, Рем поплатился так
жестоко именно потому, что совершил его. В тех местах, где должен был
находиться вход и выход из города, борозда прерывалась - так обозначалось
местонахождение городских ворот. Для этого Ромул приподнимал плуг и
оставлял невспаханное пространство. Стены, воздвигнутые на этой освященной
борозде, также считались священными. Ромул, совершивший обряд основания
города по всем требованиям религиозных представлений того времени,
сделался его первым царем. И дал ему свое имя. Город стал называться Римом
(по-латински - Рома).

[Одуванчик]

Ромул и Тит Таций


Палатинский холм, на котором Ромул основал свой город, имел
четырехугольную форму. Соответственно были построены и древние стены,
сложенные из каменных глыб, вырубленных на склонах самого холма. Поэтому и
сам город назвали "квадратным Римом".
Воцарившись в Риме, Ромул, следуя обычаям, принятым у вождей соседних
племен, в особенности богатых этрусских царей, решил окружить свой трон не
меньшей пышностью и великолепием. У него была свита особых телохранителей,
которые назывались ликторами. Каждый ликтор носил. связку прутьев с
воткнутой в середину секирой. По приказанию царя ликторы бросались на
виновного, секли его прутьями, а за особо тяжкое преступление тут же
отсекали голову. Царь появлялся перед народом в пурпурном плаще, с жезлом
в руках, окруженный ликторами и приближенными.
Ромул был дальновидным и разумным правителем. Желая укрепить мощь
основанного им города, он разделил всех жителей, которые могли носить
оружие, на отряды, состоявшие по 3000 пехотинцев и 300 всадников. Каждый
такой отряд назывался легионом. Из ста наиболее авторитетных граждан Ромул
составил совет старейшин, который был назван сенатом, а члены сената -
патрициями в отличие от простого народа, стекавшегося в новый город из
самых различных мест и зачастую совершенно неимущего. Для того, чтобы
укрепить связи с соседними племенами, Ромул направлял к ним посольства с
предложениями заключить брачные союзы женщин из этих племен с его
подданными. Однако соседи, считая римлян неимущими беглецами, отказывались
выдавать своих девушек за этот "подозрительный сброд". Но хитроумный Ромул
решил поставить на своем и залучить к себе женщин под предлогом
празднества, на которое были созваны жители соседних городов и поселений.
Ромул велел распустить слух о том, что на его земле найден зарытый алтарь
бога Посейдона. Были принесены щедрые жертвы и устроены игры и конные
состязания. Самую многочисленную часть гостей составили сабиняне, которые
привели на праздник своих жен и дочерей. Сам Ромул, сидевший в пурпурном
плаще, дожжен был подать условный знак воинам, поднявшись на месте,
свернув плащ и снова накинув его на плечи. Множество римлян не спускали
глаз с царя и по его сигналу с криком бросились на сабинянок, увлекая их
за собой. Никто не преследовал обратившихся в бегство сабинян. И хотя
сабиняне пытались договориться о возвращении им похищенных дочерей, Ромул
отказался это сделать. Он предложил сабинянам переселиться к нему в Рим.
Тогда негодующие сабиняне стали готовиться к походу на город.
Они двинулись под предводительством Тита Тация. Но путь им преградили
укрепления на Капитолийском холме, где размещался караул, выставленный
римлянами. Сабинянам удалось взять его лишь путем подкупа дочери
начальника караула - Тарпеи. У сабинян был обычай носить на левой руке
тяжелые золотые запястья. Тарпея; прельстившись драгоценными украшениями,
согласилась открыть ночью ворота, потребовав взамен у Тация то, что его
воины носят на левой руке. Таций согласился, но, презирая предательство,
велел своим воинам последовать его примеру - он бросил в Тарпею не только
золотой браслет, но и тяжелый щит, надетый на его левую руку. Таким
образом предательницу засыпали золотыми украшениями и задавили тяжелыми
щитами. Тарпея была погребена на одной из скал Капитолийского холма,
которая получила название Тарпейской и стала потом местом казни - с нее
сбрасывали приговоренных к смерти преступников.
После того как сабиняне овладели укреплением, Ромул вне себя от ярости
стал вызывать Тита Тация на бой. Закипела ожесточенная битва, схватка
непрерывно следовала за схваткой. Ромул был ранен камнем в голову и едва
не рухнул на землю, не находя в себе сил продолжать сражение. Римляне
дрогнули и бросились бежать к Палатинскому холму. Напрасно Ромул, собрав
последние силы, бросился наперерез бегущим воинам, пытаясь обратить их
лицом к врагу. В отчаянии он простер руки к небу и громовым голосом стал
взывать к Юпитеру, моля его вернуть римлянам мужество и спасти Рим от
гибели. Юпитер вселил стыд перед царем и отвагу в сердца отступающих
воинов. Они остановились, сомкнули ряды и вновь отбросили сабинян . В
это время произошло нечто неожиданное как для римлян, так и для их врагов.
Словно вдохновленные божеством, с мольбами, слезами, воплями, прижимая к
груди младенцев, скользя в крови поверженных воинов, с холмов ринулись
сабинянки, похищенные римлянами. Они бросились между сражающимися, умоляя
их, отцов своих детей, пощадить малолетних младенцев, которые неизбежно
осиротеют, если битва, столь жестокая, будет продолжаться. Одна из
сабинянок, Герсилия, была особенно красноречива в своих мольбах и упреках.
Остальные женщины, взволнованные, плачущие, прекрасные в своем негодовании
и отчаянии, смело преграждали путь сражающимся, и им удалось остановить
кровопролитие. Римляне и сабиняне заключили мир. Было принято решение о
совместном правлении, войсками стали командовать Ромул и Тит Таций.
Сабиняне переселились в Рим. Таким образом удвоилось число жителей города,
патрициев и воинов в легионах. Женщины стали пользоваться особым уважением
- им уступали дорогу, никто не смел в их присутствии говорить
непристойности, привлекать их к суду по обвинению в убийстве. Дети их
имели право носить на шее украшение-буллу. В честь женщин, столь
героически положивших конец войне, был устроен особый праздник -
матроналии.
[* В память этого события Ромул построил храм Юпитера-Статора
(Останавливающего) на том самом месте, где римские воины, остановившись,
отбросили сабинян.]
Оба царя, и Ромул и Тит Таций, почитали друг друга и правили в полном
согласии. За время их совместного правления Рим значительно разросся,
одержав большое количество славных побед над соседними племенами. Ромул,
проявивший себя как выдающийся военачальник, занятые им города не
разрушал, а превращал их в римские поселения, отправляя туда на жительство
своих подданных. После смерти Тита Тация Ромул стал управлять Римом
единолично. Однако всевозраставшее могущество Ромула сделало его гордыню
непереносимой не только для народа, но и для сенаторов, с мнением которых
Ромул перестал считаться. Когда в Альба-Лонге скончался его дед, царь
Нумитор, Ромул, который должен был ему наследовать, предоставил ее жителям
право самим распоряжаться своими делами и лишь ежегодно назначал им
наместника. Тогда сенаторам Рима пришла в голову мысль, что они и сами
могут обойтись без единовластия царя. Кроме того, Ромул оскорбил их своим
самоуправством, поделив между воинами земли, захваченные в войне с
этрусками, не только не посоветовавшись с сенаторами, но и вообще без их
ведома. Это вызвало такое возмущение в сенате, что, когда Ромул внезапно и
таинственно исчез, народ стал волноваться и обвинять сенаторов в убийстве
царя. Поскольку исчезновение Ромула произошло во время бури, налетевшей
внезапно, сопровождавшейся затмением солнца, глубокой тьмой и грозовыми
раскатами, то один из сенаторов, ближайший друг Ромула, явившись на форум,
перед всем народом и клятвенно заявил, что он на дороге встретил Ромула,
прекрасного, в блистающем вооружении, который объявил ему, что по воле
бессмертных богов, долго прожив на земле и основав великий город, он,
Ромул, вновь вернулся на небеса и будет теперь милостивым к римлянам
божеством Квирином, под покровительством которого Рим достигнет небывалого
могущества .
[* С именем Ромула легенды связывали многие достопримечательности
Палатинского холма. На одном из его склонов находился грот, осененный
смоковницей, где укрывалась волчица, вскормившая своим молоком младенцев
Ромула и Рема. Там же росло кизиловое дерево, чудесным образом пустившее
корни из древка копья, брошенного могучей рукой Ромула с Авентинского
холма на Палатин. На самой вершине Палатина стояла хижина Ромула - одна из
самых значительных для римлян реликвий.]

[Одуванчик]

Нума Помпилий


1 Происхождение
2 Избрание на царство
3 Правление Нумы Помпилия
4 Календарь Нумы Помпилия
5 Смерть Нумы Помпилия и судьба его рукописей

Происхождение

Нума Помпилий родился в день основания Рима (21 апреля 753 г. до н. э.) в семье Помпония — сабинянина по происхождению. Нума был четвёртым сыном в семье, воспитывался в строгости — его отец, хотя и занимал высокое положение в сабинянской общине, не допускал никакой роскоши в своём доме. Юность свою Нума провёл в городе Эвре. Женился на Тации — дочери царя Тация, соправителя Ромула. Тация умерла вскоре после свадьбы, на 13 году жизни. Тяжело оплакивая эту потерю, Нума удалился в сторону Альбанских гор, в долину Ариция. Там он встретил нимфу Эгерию, которая и обучила его законотворчеству.

У Нумы была одна дочь — Помпилия (по одной версии она была ребёнком Тации, по другой — его второй жены, Лукреции), которая впоследствии вышла замуж за Марция I и родила будущего царя Анка Марция. В своих «сравнительных жизнеописаниях» Плутарх называет четырёх сыновей Нумы: Помпа, Пина, Кальпа и Мамерка, однако его вывод о том, что от них произошли знатные римские фамилии Помпониев, Пинариев, Кальпурниев и Эмилиев представляется сомнительным, так как все ранние фамильные списки были уничтожены во время первого нашествия галлов.

Избрание на царство

После смерти Ромула, сенат, состоявший в то время из ста римлян и ста сабинян, первое время правил без единоначалия, каждый из патрициев правил в течение суток, передавая свои полномочия другому. Но затем было решено, что коренные римляне выберут царя из среды сабинян, чтобы ни тем, ни другим не было обидно. Сенаторами был избран набожный сабинянин Нума Помпилий, так как считалось, что это может укрепить союз между римлянами и сабинянами. Поначалу он отказывался от высокой чести, однако отец и Марций I убедили его в том, что только его мудрость может научить воинственный народ Рима добиваться процветания не только войной, но и миром

Правление Нумы Помпилия
Следует отметить следующие достижения и нововведения, сделанные Нумой Помпилием:

1. При нём были подсчитаны все земли, принадлежащие Риму, осуществлено межевание земли каменными столбами.
2. Учредил ремесленные цехи, установив для каждого из них отдельные празднества. Вот что рассказывает об этом Плутарх в своих «Сравнительных жизнеописаниях»:
3. «Народ был разделен, по роду занятий, на флейтистов, золотых дел мастеров, плотников, красильщиков, сапожников, кожевенников, медников и гончаров. Другие ремесла царь соединил вместе и образовал из них один цех. Каждый цех имел свои собрания, сходки и религиозные обряды. Таким образом, царь в первый раз изгнал ту рознь, которая заставляла одних считать и называть себя сабинянами, других — римлянами, одних гражданами Тация, других — Ромула, вследствие чего деление на цехи внесло всюду и во всем гармонию и единодушие». (Плутарх — Сравнительные жизнеописания. Ликург и Нума Помпилий).
4. Нума Помпилий первый учредил религиозные культы. Он ввёл в народе почитание Термина (бога границ) и Фидеса (бога мира и олицетворения честности при труде). Ввёл должность жрецов для служения Юпитеру, Марсу и Квирину. Наконец, он ввёл поклонение богине Весте и учредил для служения ей должность весталок.
5. Им же были установлены должности фециалов и понтификов, запрещены человеческие жертвоприношения.
6. Нума Помпилий ввёл новый луносолнечный календарь, каждый год которого состоял из 355 дней. Ему же приписывается разделение дней на обычные и фесты
7. Свой дворец второй римский царь построил на Вели, между Квириналом и Палатином, что символизировало объединение двух общин: римской и сабинянской.


В отличие от всех остальных римских царей, которые активно вели войны, при Нуме Помпилии ни разу не открывались врата храма Януса, которые обычно открывались при начале вооружённых конфликтов.

На седьмой год правления Нумы Помпилия, в Италии разразилась эпидемия, в результате которой погибли тысячи человек как в самом Риме, так и в его окрестностях. Согласно легенде, однажды царь гулял в лесу, озабоченный думой о народном спасении, и вдруг с громом и молниями ему в ноги упал искусно отделанный щит. Тут же явилась покровительница Нумы Помпилия, Эгерия, и сказала, что этот щит является подарком Юпитера, и описала особый ритуал, с помощью которого можно отвратить любую беду от Рима. Нума Помпилий последовал совету богини и приказал изготовить 11 копий этого щита, которые велел повесить и хранить в храме Весты. Также царь учредил особое братство салиев, которые должны были ежегодно в марте, вооружившись этими щитами, совершать по городу священную пляску (пляска салиев). По указанию Эгерии, Нума отменил человеческие жертвы и ввел бескровные (лук, волосы и т. п.). По смерти царя нимфа, от слез, обратилась в источник.
Календарь Нумы Помпилия
Нума Помпилий просит совет у нимфы Эгерии

Нума Помпилий провёл серьёзную реформу календаря, на основе которого впоследствии был введён юлианский календарь. До него римляне делили год на десять месяцев, начиная счёт с марта, и заканчивая декабрём. Согласно новому календарю, были введены два новых месяца — январь и февраль, названые в честь богов Януса и Феба. Таким образом, календарь, введённый Нумой Помпилием состоял из двенадцати месяцев:

1. январь (29 дней),
2. февраль (28 дней),
3. март (31 день),
4. апрель (29 дней),
5. май (31 день),
6. июнь (29 дней),
7. квинтилис (31 день)
8. секстилис (29 дней)
9. сентябрь (29 дней)
10. октябрь (31 день)
11. ноябрь (29 дней)
12. декабрь (29 дней)


Квинтилис и секстилис впоследствии были переименованы в июль и август соответственно в честь Юлия Цезаря и Октавиана Августа.

Смерть Нумы Помпилия и судьба его рукописей

Нума Помпилий умер от естественных причин в 673 г. до н. э. в возрасте 80 лет, оставив, по преданию, большое письменное наследие. Все свои книги он завещал похоронить с собой. В 181 г. до н. э. на Яникуле случайно было найдено 2 каменных ларца, с надписями на греческом и латинском языках, из которых выяснилось, что в одном ларце лежал прах Нумы Помпилия, а в другом его книги — 7 книг о понтификальном праве и 7 по греческой философии. Рукописи оказались неповреждёнными, однако городской претор решил их сжечь, так как посчитал, что в них заключены мнения, угрожающие современным религиозным представлениям римлян. Впоследствии в среде алхимиков бытовало мнение, что какие-то из рукописей Нумы Помпилия избежали огня, и в них содержится секрет философского камня.

Новым царём Рима после смерти Нумы Помпилия стал Тулл Гостилий.

[Одуванчик]

Нума Помпилий и нимфа Эгерия


[Изложено по "Римской истории" Тита Ливия и "Сравнительным
жизнеописаниям" Плутарха.]
Нума Помпилий, сабинянин, славившийся своими высокими нравственными
достоинствами, был избран вторым царем Рима всем народом. Однако его
согласие стать царем послы, прибывшие из Рима в город Куры, где жил Нума,
получили далеко не сразу. Нума, потеряв горячо любимую жену, дочь царя
Тация, которая не поехала в Рим за отцом, а осталась жить в родном городе
и нашла счастье в браке с Нумой, в свою очередь, покинул город и предпочел
одинокую созерцательную жизнь под сенью священных рощ, на берегах
прозрачного ручья. Нимфа этого источника, которую звали Эгерией, полюбила
одинокого и прекрасного человека, искавшего покоя и мудрости в общении с
природой. Ее близость с Нумой сделала будущего римского царя еще более
мудрым и человечным.
Нуме шел уже сороковой год, когда прибывшие из Рима послы предложили
ему римский трон. В присутствии своего отца и родственников он отказался,
говоря, что не пристало ему, человеку, ставящему мир и справедливость
превыше всего, взять власть в государстве, которое живет войнами и
раздорами и нуждается скорее в царе-полководце, нежели в наставнике,
учащем ненавидеть насилие и войны. Послы стали просить Нуму не ввергать
народ в новые несчастья междоусобных раздоров; к их мольбам присоединились
и его родственники, убеждавшие, что народ, пресыщенный победами и
триумфами, сам утомлен бесконечными кровопролитиями и ищет путей к миру и
спокойной жизни под руководством кроткого и разумного царя. И что,
возможно, сами боги направили этих людей к Нуме для того, чтобы он обратил
силы римлян не на истребление и завоевание себе подобных, а на создание
процветающего государства, связав крепкими узами доброжелательства и
дружбы сабинян с римлянами и другими соседями.
После долгих колебаний Нума внял настояниям сограждан и благоприятным
знамениям, посланным богами, и согласился отправиться в Рим. Навстречу ему
вышел весь народ и сенаторы, чтобы приветствовать избранного всеми царя.
Но когда Нуме были поднесены знаки царского достоинства, он попросил
подождать проявления благосклонности богов. Вместе с жрецами и
прорицателями Нума поднялся на Капитолийский холм. Там главный из
прорицателей, закрыв Нуме лицо покрывалом и обратив его к югу, стал за
спиной царя, возложив ему руку на голову. Вознеся молитву богам,
прорицатель принялся сосредоточенно наблюдать, не появится ли в небе
какое-либо знамение, которое можно истолковать как волеизъявление богов.
Тысячная толпа народа стояла внизу, затаив дыхание и ожидая, запрокинув
головы, божественного знамения. Лишь когда вещие птицы появились в небе с
правой стороны, стало ясно, что боги посылают благоприятный знак. Тогда
Нума был облечен в царские одежды и спустился с холма к народу,
приветствовавшему его как "благочестивейшего из смертных" и "любимца
богов".
Первым действием Нумы Помпилия после принятия им власти был роспуск
отряда трехсот телохранителей, состоявшего при Ромуле. Нума заявил, что он
считает для себя невозможным не доверять народу, который оказал ему
доверие. К двум уже бывшим у римлян жрецам богов Юпитера и Марса он
присоединил еще одного - Квирина. Таким образом, он возвысил дух римлян,
официально признав их царя Ромула божеством, с одной стороны, а с другой -
пытался смягчить воинственный и буйный нрав этого разношерстного
населения, стекавшегося в Рим, устремляя его силы на более мирные занятия
- благоустройство города, обработку земли, развитие ремесла. Нума
устраивал празднества в честь богов с пышными жертвоприношениями и
состязаниями, плясками и хороводами. Иногда же он усмирял строптивый дух
римлян, угрожая им карами богов, грозными пророчествами и видениями,
наводя на своих подданных суеверный ужас. Словом, царь обращался с ними
как любящий, но строгий отец, стараясь привить жителям любовь к порядку и
справедливости, воздействуя на них личным примером. Боги явно высказывали
свое благосклонное отношение к мудрому царю. Когда к Риму подошла страшная
моровая язва, терзавшая все италийские племена, то неожиданно с небес
прямо в руки царя упал медный щит. Нума сообщил народу, что, по словам
нимфы Эгерии и муз, щит послан во спасение городу. Но чтобы сберечь его,
следует сделать одиннадцать подобных щитов, чтобы ни один злоумышленник не
смог узнать щит, низринутый с небес самим Юпитером. И, действительно, один
из самых искусных художников того времени добился такого сходства, что сам
царь не сумел определить, какой щит послужил образцом для остальных.
Хранителями и стражами этих щитов Нума сделал жрецов - салиев. Луг, на
который упал щит, надлежало посвятить музам, а источник, орошающий эти
места, объявить священным. Отсюда жрицы богини Весты ежедневно должны
будут черпать священную воду для очищения и окропления храма богини, в
котором горел неугасимый огонь. По повелению Нумы был воздвигнут круглый
храм Весты, храмы Верности и бога границ - Термина. Царь стремился внушить
своим необузданным подданным, что клятва Верностью - самая величайшая.
Построив храм бога рубежей Термина, Нума убедил своих сограждан, что бог
рубежей одновременно является стражем мира и блюстителем справедливости.
Если соблюдать границу - это будет сдерживать силы, а нарушить ее - уличит
в стремлении к насилию. Ромул не хотел определять границы, ибо это
показывало, какое количество земли он отнял у своих соседей насильственным
путем. Нума же прекрасно понимал, что ничто так не обращает человека к
миру, как труд на земле. Он сохраняет воинскую доблесть как средство
защиты своих владений, но одновременно искореняет кичливую воинственность,
вызванную самой низменной корыстью.
За все долгое время правления Нумы Помпилия не возникало ни мятежей, ни
выступлений злоумышленников, ни войн. Ворота храма бога Януса, стоявшие
открытыми в период войны, при Нуме были закрыты в течение сорока трех лет.
Подданные мудрого царя считали, что боги ему покровительствуют и что
всякий злой умысел бессилен перед их защитой. Люди рассказывали о многих
чудесных явлениях, происходивших с Нумой. Так, однажды, собрав народ на
пир, он принял всех за скромно убранными столами, уставленными простой,
непритязательной пищей. Когда трапеза уже началась, царь объявил, что пир
удостоила своим посещением его возлюбленная - богиня, и тут же на столах
появилась богатая утварь и роскошные яства. Известно также, что Нуме
удалось смягчить гнев Юпитера и находчивостью и смелостью в обращении с
высшим божеством склонить его к милосердию при установлении страшного
обряда очищения, который следовало совершать после удара молнии . Когда
на Авентинском холме Нума хитростью изловил двух лесных богов - Фавна и
Пика, которые владели даром колдовских заклинаний и тайнами волшебных
снадобий, то разгневанный Юпитер, сойдя на землю, грозно возвестил, что
очищение следует производить головами. "Луковичными?" - быстро спросил
Нума, наученный мудрой Эгерией. - " Нет, человеческими..." - продолжал
Юпитер. Нума, желая предотвратить ужасающее по жестокости повеление бога,
быстро договорил: "Волосами?" - "Нет, живыми..." - прогремел Юпитер. -
"Рыбешками?" - вновь подхватил Нума, не давая Юпитеру закончить свои
слова" каким-либо ужасным предписанием. Грозного бога умиротворила
находчивость и кроткая настойчивость царя. Юпитер, смилостивившись,
удалился, а обряд очищения так и стали производить с помощью головок лука,
человеческих волос и мелких рыбешек.
[* Удар молнии считался знамением гнева или волеизъявлением громовержца
Юпитера.]
Так, почитаемый и уважаемый не только теми, кем он управлял, но и
многими соседними народами, Нума дожил до восьмидесяти лет. На его
торжественное погребение собрались все, кто чтил престарелого царя,
принесшего мир и благоденствие на истерзанную беспрерывными войнами
италийскую землю.

[Одуванчик]

Тулл Гостилий


Происхождение и избрание на царство

Отцом Тулла Гостилия был храбрейший из римских воинов – Гост Гостилий, переселившийся в Рим ещё при Ромуле. До избрания царём Тулл Гостилий занимался земледелием, однако при вступлении на престол в нём заиграло честолюбие, поэтому его правление отмечено многими войнами. В этом он схож с Ромулом, поэтому иногда их называют двойниками, так же как Анка Марция – двойником Нумы Помпилия. И Ромул, и Тулл Гостилий удвоили население Рима, организовали армию, воевали с Фиденами и Вейями, смерть обоих царей была сверхъестественной. Если Ромул и Нума Помпилий олицетворяли собой римские общины Рамнов и Тициев, то Тулл Гостилий является легендарным родоначальником Луцеров, а Анк Марций – плебса.

Правление Тулла Гостилия

Изначально Рим являлся колонией Альба-Лонги — главного города Италийского союза. Однако за 100 лет Рим возвысился, в то время как Альба-Лонга начал постепенно терять своё значение. Это и явилось причиной того, что ни один из Италийских городов не пришёл на помощь Альба-Лонги во время войны с Римом. Поводом к войне послужили обоюдные пограничные набеги и грабежи. Как раз к тому времени умер Гай Клюилий — царь Альба-Лонги, и его жители облекли диктаторской властью Мета Фуфетия. После некоторого выжидания армии Рима и Альба-Лонги сошлись в открытом поле. Однако Мет Фуфетий вызвал Тулла Гостилия на переговоры и предостерёг его о том, что междоусобица ослабит оба города, и распря между Римом и Альба-Лонгой может привести к тому, что оба эти города поработят Этруски. Поэтому решено было выявить победителя единоборством нескольких избранных солдат. Так состоялось легендарное сражение между тремя братьями Горациями и Куриациями, со стороны Рима и Альба-Лонги соответственно. Горации победили, и Альба-Лонга была вынуждена вступить в наступательный союз с Римом против этрусков.

Сразу после этого Римом была объявлена война Фидене. Во время решающей битвы союзная армия Альба-Лонги уклонилась от сражения, рассчитывая на то, что этруски помогут им низвергнуть римское господство, поэтому римлянам пришлось выдержать на себя основной удар вражеской армии. Союзная армия вступила в бой лишь тогда, когда победа римлян была очевидна. Прогневанный этим замешательством, Тулл Гостилий решил отомстить Мету Фуфетию: его и всех альбанских вождей он созвал к себе в ставку, где обвинил их в предательстве. Метт Фуфетий был казнён, а жители города насильно переселены в Рим, на Целийский холм. Город же был разрушен до основания. Разрушение Альба-Лонги Римом является исторически достоверным событием.

Увеличив таким образом число своих подданных и утвердив власть над Тибром, Тулл Гостилий решил подняться на сабелианские народы, которые в последнее время часто нападали на Лаций. Поводом к войне стала обида, нанесённая римским купцам в сабинянской столице Феронии. Война эта закончилась победой для Рима, однако особенных выгод не принесла. Безуспешными также оказались притязания Рима на господство в Лации — кампания против италийских городов не удалась.

Легенда гласит, что увлекшись войнами, Тулл Гостилий забыл о служении богам. В неудачах и бедах, обрушившихся на Рим, Тулл Гостилий распознал их немилость и принялся ревностно приносить дары Юпитеру и призывать его снизойти на землю. Однако в наказание за малодушие Юпитер молнией убил царя и сжёг его дом.

Его гибель римляне посчитали знамением и решили избрать на царство более миролюбивого царя — Анка Марция.

[Одуванчик]

Тулл Гостилий


[Изложено по "Римской истории" Тита Ливия.]
После смерти Нумы Помпилия народ избрал царем Тулла, внука одного из
прославленных соратников Ромула - Гостилия, погибшего в знаменитой битве
римлян с сабинянами. Тулл Гостилий был молод и храбр. Его воодушевляли
бранные подвиги, свершенные дедом. Молодой царь считал, что государство,
ведущее мирную жизнь, ослабевает и утрачивает военную мощь. И Тулл
Гостилий повсюду искал предлогов для того, чтобы начать военные действия
против соседних племен. Так, он объявил войну жителям города Альба-Лонга,
обвиняя их в угоне скота у римских поселян (хотя римляне сами также
угоняли стада с альбанских полей). Царь отправил послов к правителю
Альба-Лонги Гаю Клуилию с требованием возместить нанесенный ущерб.
Поскольку альбанцы отказались выполнить это требование, римляне объявили,
что через 30 дней начнут военные действия. Однако альбанцы первые с
огромным войском вступили в римские земли и расположились лагерем.
Неожиданно вождь альбанцев умер, и они избрали предводителем Меттия. Узнав
о смерти альбанского вождя, Тулл Гостилий, обойдя вражеский лагерь,
вторгся в альбанскую область, заявив во всеуслышание, что всемогущие боги,
покарав вождя альбанцев, накажут и весь народ за нечестивую войну с
римлянами. Меттий двинулся за римским войском, и когда обе армии
выстроились в боевом порядке лицом к лицу, Меттий обратился к Туллу
Гостилию с просьбой - прежде чем вступать в битву, обсудить его
предложение. И когда оба вождя, окруженные ближайшими советниками, сошлись
в середине бранного поля, Меттий сказал: "Битва должна быть тяжелой и
кровопролитной. Когда она кончится, то все будут истощены - и победители,
и побежденные. И тогда этруски, народ сильный и на суше, и на море,
нападут и поработят всех нас. Не лучше ли нам решить спор о том, кому над
кем господствовать, без большого кровопролития и страшных бедствий?". И
хотя Тулл Гостилий по своему характеру был склонен к военным действиям, он
не мог не оценить разумности сказанного вождем альбанцев. Случилось так,
что и в войске римлян и в войске альбанцев находилось по три брата,
которые к тому же еще были близнецами. Римские близнецы были из семьи
Горациев, альбанские - из дома Куриациев. Вожди подозвали юношей к себе и
спросили, согласны ли они сразиться за свободу и честь своих родных
городов. Кто одержит победу, тот и принесёт родине славу и господство над
городом противника. Когда римские и альбанские юноши выразили свою
готовность, было условлено между предводителями, что тот народ, воины
которого выйдут победителями в этом сражении, будет повелевать другим
народом с его полного согласия. Обеими сторонами была принесена в этом
торжественная клятва, скрепленная обращением к Юпитеру с мольбой покарать
ударом молнии того, кто осмелится ее нарушить. Сопровождаемые одобряющими
возгласами своих товарищей по оружию, напутствиями вождей, напоминавших
юношам о том, что на их военную доблесть взирают отчие боги, родители и
сограждане, шестеро молодых воинов стали друг против друга посередине
между армиями римлян и альбанцев. Трое Горациев против троих Куриациев,
охваченные жаждой победить во что бы то ни стало в этой беспощадной битве,
исход которой решал участь их родного города и народа. Мужественные и
прекрасные в своей готовности пожертвовать жизнью, чтобы сохранить военную
мощь своих сограждан, стояли юноши, словно два первых строя враждебных
войск, ожидая условного знака, чтобы кинуться в бой. Лишь только сверкнули
обнаженные мечи и началось сражение, всех зрителей охватил трепет. - так
свирепо и искусно бились юные воины. А ведь смотрели на эту битву опытные
и бывалые бойцы и военачальники. И у каждого из них захватывало дыхание и
прерывался от волнения голос. Воины обеих армий невольно сжимали рукоятки
мечей и древки копий, но никто не смел ни прийти на помощь, ни двинуться с
места. Уже стала ослабевать сила ударов, наносимых друг другу
сражающимися, уже заструилась кровь по их телам. Все три Куриация получили
раны, но, к ужасу римлян, двое из Горациев один за другим пали мертвыми.
Из трех братьев Горациев остался один против трех Куриациев. Альбанские
воины испустили радостный клич, считая, что победа у них в руках. Однако
все братья Куриации были ранены, а последнему Горацию удалось остаться
невредимым. Понимая, что троих противников сразу ему не одолеть, он решил
сразиться с ними поочередно. Для этого последний из Горациев обратился в
притворное бегство. Куриации бросились вслед за ним, но догнал Горация
первым тот, кто получил наиболее легкую рану. Обернувшись, Гораций напал
на подбежавшего к нему противника и сильным ударом меча сразил его
насмерть. Затем, как вихрь, Гораций налетел на второго Куриация и, не
дожидаясь, пока подоспеет третий на помощь брату, нанес ему смертельную
рану. Одушевленный этой двойной победой Гораций бросился навстречу
третьему Куриацию. Но тот, потрясенный столь молниеносной смертью двух
братьев, обессиленный ранами и погоней за врагом, уже не мог дать
достойный отпор Горацию. Его меч скользнул по щиту врага, Гораций же,
опьяненный кровью, охваченный жаждой убийства, рассек ему голову мечом и
воскликнул: "Двух братьев я предал подземным богам! Третьего же я приношу
в жертву, чтобы римляне повелевали альбанцами!" Ликующие римляне окружили
покрытого вражеской кровью юного героя, который в качестве трофея взял
доспехи последнего сраженного им Куриация. Похоронив убитых на тех местах,
где они пали, войска разошлись по домам. Впереди римского войска шел
Гораций, неся доспехи трех поверженных Куриациев. На его плечах развевался
роскошный плащ, снятый с последнего врага. У ворот города героя ожидала
толпа, приветствовавшая мужественного воина, спасшего Рим от господства
альбанцев. Но сестра Горация, Камилла, узнав на плечах брата плащ своего
жениха Куриация, вытканный ею самой, разразилась душераздирающими
рыданиями. Распустив в знак отчаяния волосы, она стала призывать погибшего
жениха, оплакивая его цветущую юность, сраженную безжалостной рукой ее
брата. Гораций, все еще не остывший от ярости сражения, возмущенный этими
скорбными воплями среди всеобщего ликования, в негодовании выхватил меч,
еще не просохший от крови Куриациев, и вонзил в грудь своей сестры. При
виде такой жестокости по отношению к несчастной девушке народ ужаснулся.
Гораций же воскликнул: "Иди за своим женихом, ты, забывшая о павших
братьях и отечестве. Так погибнет всякая римлянка, которая станет
оплакивать врага!" Хотя только что совершенный подвиг и смягчал вину
Горация, но тем не менее его схватили и привели к царю, чтобы предать
суду. Тулл Гостилий предоставил народу решение о казни или помиловании
Горация. Перед народом выступил отец трех братьев Горациев, который
заявил, что, по его мнению, дочь заслужила свою смерть. И если бы он счел
поступок сына неправым, то сам и наказал бы виновного. И затем, обняв сына
за плечи, Гораций-отец стал просить народ не лишать его последнего из
оставшихся детей. Ведь его сын теми руками, которые должен связать ликтор,
чтобы предать позорной казни , только что завоевал свободу Риму. Ведь
двое братьев Горация только что отдали свою жизнь за родной город. Народ
был тронут слезами и просьбами отца и спокойствием доблестного юноши.
Младший Гораций был оправдан и искупил убийство, принеся очистительные
жертвы. Сестра Горация была погребена там, где ее настиг беспощадный меч
родного брата.
[* По римским законам человек, совершивший убийство, как Гораций,
присвоил себе право государства судить виновного и сам стал
государственным преступником. Его должны были с закрытой головой повесить
на дереве, посвященном подземным богам, и бить палками ликторы.]
Однако мир с альбанцами продолжался недолго. Альбанцы роптали на то,
что судьба целого народа была поставлена в зависимость от смелости и
удачливости трех молодых воинов, чья гибель привела к господству римлян
над Альба-Лонгой, и осуждали своего вождя Меттия. Тулл Гостилий, зная об
этом, целым рядом хитрых уловок сумел убедить и римлян, и альбанцев, что
Меттий нарушил договор между двумя народами, скрепленный священной
клятвой. Он публично объявил Меттия предателем, мешающим единству римлян и
альбанцев. Несчастный Меттий был привязан к двум колесницам, направленным
в разные стороны, и растерзан на части. Это была первая и последняя
публичная казнь подобного рода в ранней истории римлян.
Устрашив этой казнью альбанцев, Тулл Гостилий заявил, что все жители
Альба-Лонги будут переселены в Рим, чтобы с этого времени был один город и
одно государство в Лации. Римские воины, всадники и пехотинцы, были
направлены в Альба-Лонгу, чтобы изгнать из города жителей, а затем
разрушить сам город. Население Альба-Лонги в глубокой растерянности и
смятении покидало навсегда родные стены. Женщины с плачущими детьми
бродили по своим жилищам, не зная, что взять с собой из самых дорогих им
вещей. Некоторые стояли неподвижно, глядя, как непрерывная вереница людей,
покидающих обреченный на разрушение город, бредет по пыльной дороге с
тихими вздохами и плачем. И лишь когда послышался треск разрушаемых
римскими воинами зданий, последние из несчастных обитателей обреченного
города покинули его, окутанные клубами пыли, поднявшейся от падающих стен
и крыш. Римляне сравняли с землей все общественные и частные постройки
Альба-Лонги, города, сооружавшегося и украшавшегося на протяжении четырех
столетий. Только храмы богов побоялся разрушить грозный царь.
С переселением альбанского народа в Рим мощь государства усилилась.
Увеличилось войско, поскольку Тулл Гостилий набрал из альбанцев 300
всадников в конницу и пополнил число легионов. Однако боги стали являть
свое недовольство целым рядом грозных знамений - на альбанской горе шел
дождь из камней. Из рощи, лежавшей на вершине горы, раздавался страшный
голос, повелевавший альбанцам совершать священнодействия по обычаям их
отцов. Боги наслали на Лаций моровую язву, страшную болезнь, которой не
избежал и Тулл Гостилий. И вот, ослабев телом и душой, он решил
умилостивить богов, прогневавшихся на Рим и его царя. Воинственный дух
Тулла Гостилия был сломлен охватившими его суевериями. Он понял, что,
казнив Меттия, прогневил Юпитера, который сам должен был покарать
клятвопреступника. Поэтому царь, вычитав в записях, оставшихся после Нумы
Помпилия о существовании каких-то таинственных священнодействий в честь
Юпитера, отправился совершать жертвоприношения. Но поскольку все было
начато и проводилось Туллом Гостилием не так, как следовало , то Юпитер,
нисколько не умилостивленный, а разгневанный извращением установленного
обряда, метнул молнию в дом царя и испепелил его. Так погиб Тулл Гостилий,
процарствовавший над римлянами 32 года.
[* Религия римлян предписывала приносящим жертву строжайшее соблюдение
всех правил обряда. Малейшее отклонение от выработанной жрецами формулы
могло навлечь на молящегося гнев божества вместо милости.]

[Одуванчик]

Анк Марций


Анк Марций (Ancus Marcius) — по преданию, 4-й царь Древнего Рима. Правил 640—614 г. до н. э. Внук Нумы Помпилия со стороны матери.

Имя Анка Марция означает «служитель Марса», что во многом определило его судьбу. Царь был похож мудростью и миролюбивым нравом на своего деда. Он покровительствовал земледелию, ремёслами и торговле. Однако соседи Рима, привыкшие видеть в римлянах отважных завоевателей, восприняли его миролюбие как слабину. На Рим поднялись племена латинов и сабинян, этрусков и вольсков. Анк Марций успешно начал войну, взял города Политрой, Теллен и Фиканы, разбил войско противника при Медуллии. Латинское население всех этих городов было переселено на Авентийский холм, став родоначальником плебейского сословия. Тем самым владения Рима были расширены до самого устья Тибра. Затем Анк Марций двинулся навстречу вольскам, которые несколькими отрядами шли на Рим. Он разбил их и с сильным войском осадил их столицу — Велитру. Вольски вынуждены были заключить с Римом наступательный и оборонительный союз. Анком Марцием были захвачены этрусские города Вейи и Фидена.

При Анке Марции в Рим прибыл и получил почётный приём будущий царь Рима Тарквиний Приск. За свои способности он получил должность начальника конницы и участвовал в войне против сабинов.

Анк Марций считается основателем гавани и соляных приисков Остии, расположенной в устье Тибра (археологические раскопки показали, что Остия возникла лишь в IV в. до н. э.). Чтобы обезопасить Рим от нападений этрусков, он укрепил крепость Яникул по ту сторону Тибра, а через Тибр построил первый деревянный мост. Он же построил в подошве Капитолия тюрьму.

По мнению некоторых историков, Анк Марций и Нума Помпилий являются одним и тем же лицом [1] . На это указывает второе имя Анка Марция — Нума Марций. Такое раздвоение было сделано затем, чтобы подчеркнуть роль Нумы как мостостроителя (понтифика).

Анк Марций


[Изложено по "Римской истории" Тита Ливия.]
Согласно установленному обычаю, народом был избран на царство внук царя
Нумы Помпилия, Анк Марций. По своему характеру Анк Марций был скорее
миролюбив, как его дед, но он понимал, что в случае нападений соседей
будет вынужден дать им должный отпор. Иначе, испытывая меру его терпения и
убедившись в своей безнаказанности, враги Рима станут презирать то, перед
чем недавно смирялись. Страшная смерть Тулла Гостилия показала, что не
следует пренебрегать всеми правилами богослужений и принесения жертв.
Поэтому Анк Марций распорядился, чтобы понтифик выписал на специальной
доске уставы Нумы Помпилия для свершения священнодействий, выставив ее в
общественном месте. Забота нового римского царя о богослужениях и
жертвоприношениях вселила в сердца латинян (с которыми Туллом Гостилием
был заключен мирный договор) уверенность, что можно безнаказанно разорять
римские поля и угонять скот, поскольку царь собирается проводить свою
жизнь среди храмов и жертвенников. Однако Анк Марций двинулся с войском на
земли латинян, и после многих кровопролитных сражений ему удалось взять их
укрепленные города, разрушить их, как некогда была разрушена Альба-Лонга,
и переселить всех жителей в Рим. Анк Марций вернулся с огромной добычей,
захваченной у врага. По приказанию царя через реку Тибр был построен
первый мост на сваях, чтобы соединить вновь укрепленный Яникульский холм с
городом. Для устрашения преступников, которых много развелось в столь
населенном городе, как Рим, была сооружена тюрьма, высеченная в
Капитолийском холме со сводами в два этажа. В ее нижней части совершалась
смертная казнь[**]. С расширением границ после удачных войн Римское
государство достигло моря. Анк Марций основал в устье Тибра город Остию -
морской порт Рима. Остерегаясь гнева богов, особенно раздражительного и
быстрого на расправу Юпитера, Анк Марций в знак благодарности за блестящие
военные успехи римлян велел расширить и украсить храм Юпитера
Феретрия[***]. Следуя в своей деятельности примеру славного деда, Анк
Марций, подобно Нуме Помпилию, устроителю мирных церемоний и обрядов, ввел
специальную воинскую церемонию - порядок объявления войны, целый ритуал,
которому с этого времени римляне неуклонно стали следовать. По этому
ритуалу, специальный посол, обвязав голову шерстяной лентой, должен был
приблизиться к границе народа, которому предъявлялись претензии римлян, и
произнести следующую формулу: "Услышь, Юпитер, услышь, народ (здесь
называлось имя племени), услышь, священное право! Я, вестник, явившийся от
лица всего римского народа. Согласно с божественными и человеческими
законами, я являюсь послом, и да будут выслушаны мои слова с доверием".
После этого излагались требования. Заключалось все следующей фразой: "Если
я против законов божественных и человеческих требую все перечисленное, то
не дай мне, Юпитер, никогда больше видеть отечество!" Эти слова посол
повторяет первому, кто встретится ему на пути к городу, вступая в город и
прибыв на форум. Если же в течение тридцати трех дней посол не получает
требуемого, то он объявляет войну, произнося следующие слова: "Услышь,
Юпитер, и ты, Янус Квирин, и все боги-небожители, и вы, обитающие на
земле, и боги подземного царства, услышьте! Вас я призываю в свидетели,
что этот народ не исполняет долга, а о том, как добиться принадлежащего
нам по праву, посоветуемся дома со старейшинами". После этого вестник
должен был возвратиться в Рим для совещания. Затем царь, собрав сенат
опрашивал всех сенаторов, начиная с самого уважаемого, и если они
отвечали, что все требования следует удовлетворить "войной честной и
законной", то выносилось решение об объявлении войны. После этого
фециал[****] нес к границе враждебного племени копье, запятнанное кровью,
и в присутствии трех вооруженных воинов бросал его во вражескую землю со
словами: "Я и римский народ объявляю и открываю войну против народа и
граждан (следовало название племени) за то, что они погрешили против
римского народа Квиритов, так как римский народ и сенат римского народа
Квиритов повелел быть войне"[*****]. Введение этого торжественного ритуала
снискало в римском народе еще большее уважение к Анку Марцию, поскольку
видимость законности снимала с римлян тяготевшее на них со дня основания
города клеймо народа с разбойничьими наклонностями, буйного и
беззаконного.
[* Член жреческой коллегии, наблюдавший за всей религиозной жизнью
римлян, за правильным выполнением общественных и частных богослужений.]
[** Эта тюрьма (Мамертинская) сохранилась до нашего времени.]
[*** Феретрий ("несущий победу", "податель военной добычи") - эпитет
Юпитера, первый храм которого был воздвигнут на Капитолийском холме царем
Ромулом.]
[**** Фециал - член коллегии жрецов, ведавших международными
отношениями в римском государстве, вопросами войны и мира.]
[***** В более позднее время, когда Рим вел войны с отдаленными от него
народами и государствами, этот обряд, сохранившись, носил чисто формальный
характер. Фециал в знак объявления войны бросал копье от "воинской
колонны" у храма богини войны Беллоны.]
Анк Марций умер, процарствовав 24 года, оставив по себе славу
властителя, умевшего разумно править и в мирные, и в военные времена.

[Одуванчик]

Луций Тарквиний Приск


1 Происхождение и избрание на царство
2 Военная деятельность
3 Правление Луция Тарквиния
4 Гибель Луция Тарквиния


Происхождение и избрание на царство

По преданию, родиной царя был этрусский город Тарквинии. Настоящее имя его было Лукумон. Отец Луция Тарквиния — Демарат переселился в Тарквинии из греческого города Коринфа. Рождённый от тарквинянки, Лукумон ещё в молодости добыл себе большое состояние и женился на Танаквиле — женщине умной и честолюбивой. Она-то и посоветовала ему перебраться в Рим, т. к. в Тарквинии, из-за того, что Лукумон не был чистокровным этруском, ему был закрыт путь к высшим должностям.

Лукумон со всем домом и богатствами отправился в Рим. Когда он на своей колеснице уже подъезжал к Яникулу, орёл закружился над головой будущего царя, схватил его шлем, поднял в воздух, а потом опять возложил его на голову. Танаквила увидела в этом доброе предзнаменование и сказала, что Лукумон станет царём.

Прибыв в Рим, Лукумон взял себе новое имя: Луций Тарквиний. Благодаря своему богатству и мудрости, он вскоре стал одним из самых влиятельных людей в Риме. Царь Анк Марций заметил Луция Тарквиния, сделал своим приближённым и назначил начальником конницы. После его смерти, Луций Тарквиний убедил Народное собрание в том, что именно он, а никто из малолетних детей Анка Марция должен стать царём Рима.

Многие историки, в том числе Нибур и Моммзен, отвергают предание об этрусском происхождении Луция Тарквиния и считают, что он принадлежал к трибе луцеров Следует отметить, что во времена Лукумона уже существовал род Тарквиниев.

Военная деятельность

После своего избрания на царство Луций Тарквиний вынужден был продолжать внешние войны с латинами, этрусками и сабинянами. Приступом были взяты такие города как Апиолы, Фирулея, Камерия и Номентум. Те латинские города, которые сдавались без боя, должны были стать римскими союзниками без уменьшения своих прежних прав. Напротив, город Корникул за упорную защиту после взятия был разрушен до основания. Луций Тарквиний сумел подчинить Этрурию и сабинян и взял огромную добычу. При нём Рим окончательно стал главой латинского союза, унаследовав это звание от разрушенной Туллом Гостилием Альба-Лонги.

Правление Луция Тарквиния

За время своего царствования Луций Тарквиний провёл много реформ, вплотную занялся обустройством Рима. При нём в Риме начало развиваться искусство. Вот основные вехи его деятельности:

* Луцием Тарквинием сенат был увеличен до 200 человек за счёт новых членов из бедных родов. Среди них были Октавии. Также до 1800 человек была расширена центуриатная комиссия.
* При нём был построен Храм Юпитера Капитолийского, отведено место под Форум. Луций Тарквиний, по легенде, для отвода сточных вод построил римскую канализацию (Cloaca Maxima). Им же было построено здание большого цирка для проведения регулярных скачек и празднеств.
* Луций Тарквиний принёс в Рим многие этрусские обычаи и после победами над Этрусками и сабинянами первым отпраздновал в Риме триумф по этрусскому образцу.

Гибель Луция Тарквиния

Сыновья Анка Марция тем временем продолжали таить злобу на любимца своего отца, который отобрал у них царскую власть. В рамках заговора они устроили показную ссору между собой, и когда Луций Тарквиний вышел к ним, чтобы примирить — он был убит ударом дубинки. Тем не менее, заговорщики ничего не выиграли от этого убийства и были изгнаны из города: курульное кресло же занял приёмный сын убитого царя и любимец Танаквилы — Сервий Туллий.

__________

Тарквиний Древний


[Изложено по "Римской истории" Тита Ливия.]
Где-то в конце царствования Анка Марция в Рим переселился из этрусского
города Тарквиний богатый вельможа, сын выходца из греческого города
Коринфа и знатной этрурянки. Этот человек, женатый на женщине по имени
Танаквиль, происходившей из знатного этрусского рода, по настоянию
властной и гордой жены уехал из города, жители которого постоянно
напоминали ему, что он - сын изгоя, и не оказывали должных почестей и
уважения. Танаквиль, возмущенная и униженная отношением к Тарквинию своих
соотечественников, уверенная в счастливом жребии своего мужа, одаренного
умом и доблестью, выбрала для нового жительства Рим, считая, что среди
народа, где еще мало. знатных людей, энергичному и честолюбивому человеку
легко занять одно из первых мест, которое подобает ему по достоинству.
Подтверждение честолюбивым своим замыслам Танаквиль увидела в знамении
богов, ниспосланном на пути в Рим. Когда Тарквиний ехал с женой в повозке,
орел, паривший в воздухе, спустился над ними и взмыл вверх, унося в когтях
войлочную дорожную шапку с головы -Тарквиния. Не успели муж и жена
опомниться от испуга, как орел с громким криком вновь возвратился и
возложил шапку на голову Тарквиния, словно увенчивая его по повелению
богов . Трепещущая Танаквиль с торжеством объявила мужу, что теперь,
судя по полету птицы и ее действиям, в Риме его ожидают высокие почести и
слава.
[* Орел считался птицей, посвященной Юпитеру.]
Приехав в город и купив дом, Тарквиний сразу сделался известным
человеком. Он был гостеприимен, охотно оказывал помощь нуждающимся и
вскоре вошел в доверие к царю Анку Марцию настолько, что тот сделал
Тарквиния наставником двух своих сыновей. Спустя некоторое время царь
проникся к нему столь глубокими дружескими чувствами, что назначил его
опекуном детей до их совершеннолетия. Живя в Риме, Тарквиний взял себе имя
Тарквиния Древнего . Своим добрым обхождением он привлек к себе симпатии
и знатных римлян, и простого народа. Под непосредственным руководством
царя Анка Марция Тарквиний прекрасно изучил все римские законы и обычаи.
Он деятельно участвовал и в гражданской, и в военной жизни римского
народа, а повиновением и почтительностью к царю соперничал со всеми его
подданными.
[* Скорее всего его так прозвали позднее, чтобы отличить от
последующего царя с тем асе именем.]
Как только Анк Марций умер, Танаквиль, храня в памяти знамение,
полученное на пути в Рим, желая высочайших почестей для мужа, стала
укреплять в Тарквиний честолюбивые замыслы. Она твердила, что в Риме
привыкли к иноземным царям - и Тит Таций и Нума Помпилий не были
римлянами, а получили высшую власть над римским народом. Поддавшись
уговорам жены, отвечавшим, впрочем, его собственным честолюбивым
стремлениям, Тарквиний, отослав опекаемых им царских сыновей на охоту на
время избрания царя, сам выступил с речью перед народом. В красноречивых
выражениях он обрисовал свои заслуги перед Римом, свою преданность царю и
делам римского народа, напомнил, что он не первый иноземец, который в
случае избрания станет у власти. Словом, все те доводы, которые они вместе
с Танаквиль хорошо обдумали, Тарквиний высказал на собрании столь
убедительно, что римский народ единодушно предложил передать ему царские
полномочия . Проведя несколько победоносных войн с сабинянами и
латинянами, Тарквиний Древний присоединил их области к Риму, захватив
большое количество богатой добычи. По возвращении в Рим Тарквиний
приступил к мирным делам с не меньшей энергией, которую он отдал делам
военным. Он считал, что народ всегда должен быть занят полезным делом -
будь то отпор врагам или укрепление собственного жилища. По приказу
Тарквиния началась достройка каменных стен там, где были лишь земляные
укрепления; работы по осушению болотистых мест в равнинах, лежащих между
холмами. Были проведены специальные каналы, спускавшие воду в Тибр,
построен большой цирк для конских бегов и кулачных боев, проводившихся
ежегодно (Великие или Римские игры).
[* Современные историки считают, что легенды, связанные с правлением
Тарквиния, отражают исторически достоверный факт временного подчинения
Рима этрускам, народу могущественному и с гораздо более развитой
культурой.]
Тарквиний Древний, у которого было двое сыновей и дочь, выдал ее замуж
за своего воспитанника Сервия Туллия, выросшего в семье Тарквиния после
смерти своей матери, взятой в плен при захвате одного из городов,
принадлежавших латинянам. Отец Сервия Туллия был убит, а мать родила
мальчика в доме царя. Однажды, когда мальчик спал, увидели, что вокруг его
головы пылает пламя. Испуганные слуги принесли воду, чтобы затушить огонь,
но мудрая царица Танаквиль велела не будить ребенка, пока он сам не
проснется. И, действительно, огонь пылал, не обжигая, и исчез, когда
маленький Сервий открыл глаза. Танаквиль, уведя мужа в уединенную комнату,
объяснила ему, что этот огонь - знамение, посланное богами. Оно
свидетельствует о том, что мальчик в минуту грозной опасности может стать
их спасителем. Поэтому следует дать ему не то обычное воспитание, которое
получают все дети, а тщательно заботиться о нем, развивая ум и доблесть.
Так и было сделано, и Сервий Туллий стал юношей действительно царственного
ума и высоких достоинств. По всем этим причинам и отдано было ему
предпочтение перед остальными знатными юношами Рима, которые могли
претендовать на руку царской дочери.
Уже тридцать восемь лет царствовал Тарквиний Древний в Риме, и
государство процветало под его мудрым правлением. Любимец царя, Сервий
Туллий, пользовался и у народа и у сенаторов величайшим уважением. Но
сыновья Анка Марция, давно затаившие злобу на Тарквиния, обманом лишившего
их отцовского трона, на который (как они полагали) имели право, поняли,
что и после смерти Тарквиния безродный пришелец снова может захватить
власть. Злобствуя против Сервия Туллия, которого они везде ославляли как
сына рабыни и раба , сыновья Анка Марция опасались все же больше
Тарквиния, понимая, что если они убьют Сервия Туллия, то ужасной мести
царя им не миновать. Кроме того, убийство Сервия Туллия привело бы лишь к
появлению другого преемника, назначенного Тарквинием. Стало быть, начинать
следовало с Тарквиния. Для совершения задуманного злодеяния были выбраны
два самых отчаянных пастуха. Взяв с собой обычные орудия труда, они
подняли притворную драку у самого царского дома, сопровождая ее отчаянным
шумом и криками. Оба они призывали царя, требуя, чтобы тот разрешил их
спор. Переполошившиеся слуги сообщили об этом Тарквинию, и он велел
позвать пастухов в дом. Они продолжали перебранку и спор, перебивая друг
друга. После того, как ликтор остановил их и потребовал, чтобы пастухи
объяснили царю поочередно, в чем суть дела, один из них стал плести
какую-то чепуху и тем отвлек внимание царя. А второй, подойдя близко и
улучив удобный момент, нанёс Тарквинию удар секирой, разрубив ему голову.
Оба пастуха бросились бежать, но были схвачены ликторами. На отчаянные
вопли слуг сбежался народ. Однако мужественная Танаквиль велела запереть
дом и удалить из него всех свидетелей случившегося. Поняв сразу же, что
рана, нанесенная Тарквинию, смертельна, она послала за Сервием Туллием.
Когда тот явился, то указывая ему на почти бездыханное тело царя,
Танаквиль стала умолять Сервия отомстить за смерть человека, заменившего
ему отца. Она напомнила о знамении, посланном богами, когда Сервий был еще
ребенком, и заклинала взять власть в свои руки, чтобы не оставить семью
царя и римский народ на произвол убийц, свершивших злодеяние чужими
руками. Она обещала Сервию свою поддержку, чтобы укрепить его дух,
смятенный страшной неожиданностью. Поскольку тревога и шум на улице
возрастали и слуги уже не в состоянии были сдерживать натиск
встревоженного народа, то царица подошла к окну дома, которое находилось
на втором этаже[**], и обратилась к толпе, успокаивая ее. Танаквиль
объявила, что царь был лишь ошеломлен внезапным ударом, рана не опасна и
народ скоро сможет вновь увидеть Тарквиния. Но пока что он повелевает
повиноваться Сервию Туллию, который будет во всем испрашивать царского
совета и решения при исполнении своих обязанностей. Таким образом, в
течение нескольких дней Сервий Туллий, сидя на царском месте, в плаще, в
сопровождении ликторов одни дела решал сразу, другие откладывал для того,
чтобы якобы посоветоваться с Тарквинием, который был уже мертв. Когда же
смерть царя была обнародована и во дворце начался погр»»»»ьный плач,
Сервий Туллий, достаточно укрепив свое положение и проявив себя, как
достойный преемник Тарквиния, с согласия сенаторов принял царскую власть.
Боясь новых покушений, он окружил себя надежной стражей, тем более что
сыновья Анка Марция не были схвачены, а бежали и жили изгнанниками в
приютившем их отдаленном городе. Мудрый Сервий Туллий для того, чтобы
избежать измены со стороны сыновей Тарквиния - Луция и Аррунса, ввел их в
свою семью, выдав за них своих дочерей. Но здесь он просчитался, ибо
стремление властвовать было гораздо сильнее родственных связей и
впоследствии заключение этих браков послужило причиной гибели царя.
[* Сервус - раб (лат.).]
[** Окна первого этажа в римских домах обычно выходили во внутренний
двор.]
Военные успехи Сервия Туллия в его борьбе с этрусскими городами
принесли ему огромную добычу и любовь народа, поскольку он проявил себя
как доблестный военачальник, вполне достойный высокого сана царя римлян.
Водворив мир в своих владениях и обезопасив их границы, Сервий Туллий
приступил к упорядочению внутренней жизни римских граждан. Поскольку Рим
был притягательным центром, куда охотно стекались новые поселенцы из самых
разных областей и сами римские властители зачастую переселяли в Рим
жителей покоренных ими городов, то среди населения города образовалось
значительное число людей, которые, представляя массу свободных, не
обладали правами граждан Рима. Они не участвовали в народном собрании,
которое по существу было сходкой вооруженного народа, не могли занимать
общественные должности и не имели никаких политических прав. В отличие от
полноправных римских граждан их называли плебеями. Царь Сервий Туллий
учел, что большое число свободных, но бесправных людей, недовольных своим
положением, может представлять значительную опасность для интересов
государства. Он продумал и провел в жизнь новое устройство римского
общества, разделив всех граждан на пять классов, куда входило все мужское
население города в зависимости от имущественного положения. К первому
классу относились самые богатые люди, обладавшие наибольшими правами и
почетом. В соответствии с классом налагались и военные обязанности.
Наиболее состоятельные обязаны были иметь дорогостоящее вооружение. Пятый
класс, многочисленный и бедный, был вооружен только пращами. Права граждан
уменьшались в зависимости от получаемых доходов, хотя, казалось бы, никто
из римлян не был лишен их полностью. Лишь жители совершенно неимущие
оставались вне классов, не имея никаких прав; их называли пролетариями .
[* От латинского "пролес" - "потомство", т. е. все богатство и
имущество, которым располагали пролетарии, заключалось в их потомстве.]
Упорядочив таким образом внутренние дела государства, Сервий Туллий
решил достичь усиления Рима среди остальных племен мирным путем. Он взял
за образец прославленный на весь мир как одно из чудес света знаменитый
храм Артемиды Эфесской, построенный сообща всеми государствами Азии.
Восхваляя перед всеми, с кем он старался поддерживать дружеские отношения,
пример подобного согласия и общего почитания божества, Сервий Туллий
добился того, что в Риме общими силами был воздвигнут храм богини Дианы.
Таким путем Сервию Туллию удалось добиться признания главенства Рима в
Лациуме, из-за чего ранее возникали вооруженные столкновения. Царя,
чтившего законы государства, которым он управлял, беспокоила мысль о том,
что он по сути дела отстранил сыновей Тарквиния от власти, а сам был
выдвинут не народным собранием, а всего лишь сенаторами. Поэтому, зная,
что Луций Тарквиний распускает слухи о незаконности его власти и рабском
происхождении, Сервий Туллий обратился к народу с вопросом: желают ли
граждане Рима продолжения его царствования. И Сервий Туллий был
провозглашен царем с редкостным единодушием.
Но это не отрезвило властолюбивого и коварного Луция Тарквиния.
Поддержку своим замыслам он нашел у дочери царя Туллии, жены своего брата
Аррунса. В противоположность спокойному и кроткому мужу Туллию снедали
честолюбивые мечты. В тайных беседах с Луцием она выказывала бесконечное
презрение к малодушию Аррунса и к жене Луция, своей собственной сестре,
которая не в состоянии была оценить смелости и истинно царственных
достоинств своего мужа.
Этот тайный сговор двух честолюбцев привел к страшному злодеянию,
совершившемуся в царской семье. Тайно были убиты Аррунс и старшая сестра
Туллии, а убийцы, Луций и Туллия, вступили в брак. И здесь безрассудная
жажда власти и почестей овладела обоими. Туллия, видя, что престарелый
отец не в силах противостоять ей, неустанно твердила Луцию, что следует
скорее двигаться к цели, ибо совершенные уже преступления могут стать
бесцельными. Сын Тарквиния, говорила она, должен не смиренно надеяться на
милость старого царя, а взять власть в своя руки. Не видя иного средства,
чтобы подтолкнуть Луция на решительный шаг, Туллия стала упрекать его в
трусости, недостойной сына Тарквиния, в том, что он ввел ее в заблуждение
и она сменяла малодушного мужа на малодушного преступника. Угрозами,
лестью, уговорами добилась Туллия того, что Луций стал искать
популярности, заискивая перед теми, кто был обласкан его отцом, раздавая
ценные подарки и щедрые обещания. Перед Туллией же всегда стоял образ
властной царицы Танаквиль, жены Тарквиния Древнего, чужестранки,
поднявшейся на римский престол благодаря своему властолюбию, настойчивости
и влиянию на мужа. Такую долю предначертала себе и дочь царя Сервия, забыв
о доброте и благородстве своего отца.
Луций, подстрекаемый Туллией, перешел к решительным действиям, и во
главе вооруженной толпы ворвался на форум. Он сел на царский трон и
приказал созвать сенаторов к царю Тарквинию. Ошеломленный народ, полагая,
что Сервий Туллий умер, собрался на площади и внимал злословию Тарквиния,
который стал поносить Сервия Туллия, как раба и сына рабыни, незаконно
присвоившего себе царскую власть. Он обвинил его в покровительстве людям
низшего класса в ущерб богатым и достойным. Во время сбивчивой и яростной
речи Тарквиния внезапно появился старый царь и потребовал, чтобы дерзкий
юноша немедленно покинул царский трон и удалился с форума. Но Луций
Тарквиний дерзко отказался, и между его вооруженными сторонниками и
народом начались столкновения. Луций, для которого успех решался минутами,
неожиданно схватил старого царя, поднял на руках и с размаху швырнул его
вниз по ступеням.' Когда слуги и сторонники Сервия Туллия подбежали к
нему, он был уже мертв, ибо посланные вдогонку убийцы были проворнее - они
закололи оглушенного старика. Рассказывали даже, что убийцы были посланы
самой Туллией, которая, вопреки обычаям, на колеснице примчалась на форум,
чтобы первой приветствовать мужа как царя Рима. Когда Тарквиний,
недовольный ее появлением, приказал ей возвратиться домой, возница, перед
тем как подняться на Эсквилинский холм, придержал храпящих коней, объятых
ужасом, так как на дороге лежало тело Сервия Туллия, возле которого
хлопотали его слуги. Туллия, охваченная злорадным торжеством, выхватив
вожжи, погнала лошадей через труп отца. Кровь жертвы забрызгала одежду
преступной дочери, колесницу и испуганных лошадей. Эту кровь Туллия
принесла на колеснице к своим пенатам, осквернившись сама и осквернив
домашних богов. Разгневанные, они предопределили дурное начало нового
царствования и трагический его конец. Улица же, на которой произошло
неслыханное поругание тела достойного царя родной дочерью, с тех пор стала
называться Злодейской.

[Одуванчик]

Сервий Туллий


Содержание
1 Происхождение и избрание на царство
2 Начало правления
3 Государственные реформы
4 Сыновья Тарквиния Приска и гибель Сервия Туллия

Происхождение и избрание на царство

Сервий Туллий родился в городе Корникуле, разрушенном впоследствии римскими войсками под предводительством Тарквиния Приска. В бою погиб отец будущего царя — Спурий Туллий, а его мать Окрисия, женщина знатного происхождения, возможно даже царица, попала в плен к римлянам. Там она вошла в расположение к Танаквиле — жене римского царя. Сервий Туллий рос при царском дворе, пока с ним не случилось чудо: однажды, когда он спал в атрии, яркое пламя короной охватило его голову. Танаквила увидела в этом событии знамение и посоветовала царю Тарквинию Приску обратить внимание на мальчика и дать ему хорошее образование. Сервий Туллий действительно проявил большие способности и стал любимцем царя, патрициев и народа. Тарквиний Приск отдал ему в жёны свою дочь. После убийства Тарквиния Приска сыновьями Анка Марция, Танаквила сумела привести Сервия Туллия, своего любимца, к власти.

Начало правления

Начало правления Сервия Туллия было ознаменовано удачными войнами против города Вейи и Этрусков. Для того чтобы утвердить господство Рима над латинскими городами, он построил на Авентинском холме храм Дианы и учредил союзные праздники. Сабиняне тоже не вели войн против Рима во время правления Сервия Туллия: по легенде, одному сабинянину по имени Куриаций удалось вырастить могучего быка. Однажды к этому скотоводу явился странствующий пророк и предсказал, что тот, кто принесёт этого быка в жертву Диане, станет царём сабинян. Куриаций не медля повёл своего быка в новый храм в Риме. Там он рассказал римскому жрецу о том, что заставило его прийти к алтарю, но жрец начал укорять Куриация в том, что он не омыл перед жертвоприношением свои руки в Тибре. Пока Куриаций бегал к реке, расторопный жрец успел совершить жертвоприношение. Тем самым, все последствия этой жертвы достались Риму. Несчастному скотоводу отдали голову быка, и с ней он отправился в свой город умолять соотечественников не нападать на Рим.

Таким образом, большая часть правления Сервия Туллия прошла мирно, и у царя было много времени для проведения государственных реформ.

Государственные реформы

С именем Сервия Туллия римская традиция связывает реформы, способствовавшие утверждению государственного строя Рима, было создано т.н. Сервиево законодательство. Важнейшая из реформ — центуриатная реформа, в соответствии с которой родовые трибы были заменены территориальными. Этим Сервий Туллий разделил всё население Рима на 4 городские и 17 сельских триб. В итоге выяснилось, что в Риме проживает 25 000 граждан, способных носить оружие (сведения по Фабию Пиктору). Для более равномерного распределения обязанностей между гражданами, Сервий Туллий ввёл плебеев в состав римской общины, а всё население Рима разделил на 5 классов, или разрядов, по имущественному цензу. Каждый класс выставлял определённое количество войсковых единиц — центурий (сотен) и получал такое же количество голосов в центуриатных комициях. Всего таких комиций было создано 193. Наиболее влиятельными были 18 центуриев 1 класса и 20 центурий 2 класса: в случае, если по какому-либо вопросу они голосовали одинаково, мнение других центурий не спрашивалось. Некоторые историки полагают, что пролетарии и бедняки при Сервии Туллии было выделены в отдельный, 6 класс и составляли 1 центурию без права голосования. Таким образом, была утверждена аристократия богатства взамен аристократии по родству. На основе классов было основано разделение римского войска на триариев, принципов и гастатов.

По преданию, при Сервии Тулии было закончено строительство городской стены Рима (Сервиева городская стена), которая опоясала собой пять холмов уже имевших собственные укрепления, и включила в себя также Квиринальский и Виминальский холмы. Таким образом, Рим стал городом на семи холмах (Septimontium). Впрочем, археологические раскопки показывают, что городская стена в Риме была построена только 200 лет спустя: в 1-ой половине IV века до н. э..

Сервию Туллию приписывается денежная реформа (он первый в Риме начал чеканить серебряную монету). Он всеми способами содействовал росту благосостояния общества: по примера Солона в Афинах он выкупал бедняков из рабства и освобождал клиентов от патрональной зависимости — эта процедура носила название nexum. Поэтому Сервия Туллия считали «народным» царём. Особенно его память чтили плебеи.

Сыновья Тарквиния Приска и гибель Сервия Туллия

Сервий Туллий пришёл к власти, когда сыновья его предшественника ещё были младенцами. Стараясь не повторить печальной судьбы Тарквиния Приска, царь пытался приблизить к себе двух его сыновей: Луция и Аруна. Он выдал за них своих дочерей: кроткую и ласковую — за гордого Луция, а честолюбивую меньшую — за нерешительного Аруна. Однако младшая Туллия против воли отца вышла замуж за Луция Тарквиния. Они составили заговор и убили Аруна и старшую Туллию.

Недовольство патрициев реформами Сервия Туллия привело к тому, что царь потерял поддержку сената. Луций Тарквиний воспользовался этим, созвал сенат в курию и провозгласил себя царём. Когда Сервий Туллий (к тому времени уже глубокий старик) явился в сенат для того, чтобы прогнать самозванца, Тарквиний сбросил его со ступенек на каменный помост. Сервий Туллий попытался спастись бегством, но был убит на улице приверженцами Луция. Тут же его тело переехала на колеснице его младшая дочь Туллия. С тех пор эта улица называлась в Риме «Бесчестной» («Vicus Sceleratus»).

[Одуванчик]

Тарквиний Гордый


1 Происхождение
2 Правление
3 Завоевательная политика
4 Изгнание, борьба против Рима и смерть

Происхождение

Отцом Тарквиния Гордого был пятый царь Рима: Тарквиний Приск. После его убийства в 578 г. до н. э. сыновьями Анка Марция, власть в свои руки взял любимец Танаквилы (жены Тарквиния Приска) — Сервий Туллий. Сыновья Тарквиния Приска — Луций и Арун — в то время ещё были младенцами. Для того чтобы предупредить своё возможное свержение сыновьями царя-предшественника, Сервий Туллий старался привязать их к себе. Царь решил отдать им в супруги своих дочерей: кроткую и ласковую — за гордого Луция, а честолюбивую меньшую — за нерешительного Аруна. Однако младшая Туллия против воли отца вышла замуж за Луция Тарквиния. Они составили заговор и убили Аруна и старшую Туллию.

Недовольство патрициев реформами Сервия Туллия привело к тому, что царь потерял поддержку сената. Луций Тарквиний воспользовался этим и попытался сместить своего тестя. В первый раз ему это не удалось — по легенде, за царя вступился народ. Луций Тарквиний был вынужден спасаться бегством. Сделав выводы, в следующий раз он решился на решительные действия тогда, когда народ был занят на полях. Луций Тарквиний созвал сенат (это была привилегия царя) и объявил о том, что он, а не Сервий Туллий является законным наследником престола. Когда Сервий Туллий (к тому времени уже глубокий старик) явился в сенат для того, чтобы прогнать самозванца, Тарквиний сбросил его со ступенек на каменный помост. Сервий Туллий попытался спастись бегством, но был убит на улице приверженцами Луция. Тут же его тело переехала колесницей его младшая дочь Туллия.

Правление

Сразу после своего избрания на царство Луций Тарквиний окружил себя ликторами и начал проводить политику репрессий против приверженцев погибшего Сервия Туллия. Численность сената, рассчитывавшего на то, что Луций Тарквиний вернёт патрициям былые привилегии, сократилась в результате козней и доносов почти вдвое. Царь не только не пополнял его, но и стал созывать как можно реже. Функции сената фактически заменил совет приближённых царя.

Благодаря большой военной добыче, Луций Тарквиний занялся активным строительством в Риме. При нём была достроен храм Юпитера на Капитолийском холме, закончено строительство канализации (Cloaca Maxima). Тарквиний Гордый уничтожил сабинянские святилища и уровнял Тарпейскую скалу, возвышавшуюся над форумом, откуда сбрасывали осуждённых в Тибр.

Тарквинию Гордому приписывается покупка части собрания пророчеств Кумской сивиллы, которая сама явилась к царю и предложила ему приобрести 9 свёртков по огромной цене. Царь в это время был занят постройкой храма Юпитера и отказался. Через некоторое время сивилла появилась опять и предложила купить по той же цене не 9 свёртков, а 6. Остальные свёртки она сожгла. Тарквиний Гордый отказался и на этот раз. Когда сивилла по той же цене предложила Тарквинию купить только три свёртка с предсказанием судьбы Рима, угрожая сжечь и их, царь всё-таки согласился. Пророчества сивиллы было поручено хранить в подземелье Капитолия, а консультироваться с ними только по чрезвычайному поводу. К примеру, со свитками консультировались после поражения римлян в Битве при Каннах. Тогда пророчество посоветовало похоронить заживо двух галлов и двух греков на рыночной площади. Магистраты последовали этому совету, продемонстрировав тем самым, что любое варварство могло сойти с рук, если речь шла о защите независимости Рима.

Завоевательная политика

Луций Тарквиний Гордый проводил активную завоевательную внешнюю политику. Он упрочил союз Рима и латинских городов путём физического устранения тех, кто считал Рим поработителем Лация и созданием родственных союзов. Так свою дочь он выдал за Октавия Мамилия — царя Тускула. При Тарквинии Гордом римские войска впервые вторглись в область вольсков — были завоёваны города Суесса-Помпеция и Анксур. Были подавлены сабиняне и этруски.

Особенная легенда связана с латинским город Габии, находящимся в центре Лация, который взбунтовался против диктатуры Тарквиния Гордого. Из-за большой протяжённости его стен и трудностей осады римским войскам не удавалось взять город. Тогда Луция Тарквиний прибегнул к хитрости: в Габии прибыл Секст Тарквиний под предлогом спасения от жестокости своего отца. Никого не удивило, что Тарквиний даже к своим детям был жесток. Секст отличился в вылазках, и скоро ему было поручено командование гарнизоном осаждённого города. По приказу отца, он ослабил или уничтожил всех богатых и важных граждан города Габии, а потом и вовсе открыл ворота города римлянам. Впрочем, город не был разграблен. Луций Тарквиний отдал его сыну Сексту в вотчинное владение.

При Тарквинии Гордом в армию перестали брать представителей низших классов — их использовали в строительстве. Армию же комплектовали, в основном, из наёмников.

Изгнание, борьба против Рима и смерть

Тирания царя и злоупотребления его сыновей настроили против него все слои общества. Изнасилование Секстом Тарквинием добродетельной Лукреции стало последней каплей терпения: родственники Лукреции Луций Юний Брут и Публий Валерий Побликола внесли её тело на форум и убедили граждан изгнать царя и установить республиканское правление. Тарквиния Гордого не впустили в Рим, и он был вынужден с тремя младшими сыновьями искать убежище в Этрурии. Секст Тарквиний был убит во время восстания в Габии.

В изгнании Луций Тарквиний пытался заручиться поддержкой этрусских и латинских царей, убеждая их в том, что Рим хочет распространить республиканское правление по всему Лацию. Этрусский царь Ларс Порсена, на которого Луций Тарквиний рассчитывал больше всего, несмотря на победы над римлянами, вынужден был заключить с республикой мирный договор. Луций Тарквиний сумел настроить против Рима латинян, однако в битве при озере Регил в 496 г. до н. э. союзное войско было побеждено римлянами. В битве погибли все оставшиеся сыновья Тарквиния. Бывший царь был вынужден бежать в этрусский город Кумы к царю Аристодему, где и скончался в 495 г. до н. э.

[Одуванчик]

Тарквиний Гордый и падение царской власти в Риме


Луций Тарквиний, получив царскую власть ценой преступления, окружил
себя целым отрядом телохранителей, понимая, что сам подал пример тому,
каким путем можно занять царский трон. Кроме того, он истребил тех
сенаторов, которых считал сторонниками убитого им Сервия Туллия, поскольку
захватил царскую власть, не будучи избран ни сенаторами, ни народным
собранием. Понимая, что после всего происшедшего, усугубленного тем, что
он запретил с почетом похоронить старого царя, Луций вряд ли мог
рассчитывать на уважение своих сограждан, он решил держать подданных в
повиновении страхом. Луций Тарквиний, вопреки законам, творил суд и
приговаривал граждан к казням и изгнанию, лишал жизни, имущества и
отчества всех тех, кто был ему неугоден или подозрителен. Независимо от
совета сенаторов он объявлял и заканчивал военные действия, произвольно
заключал договоры и нарушал их. Ко всем без исключения Тарквиний относился
высокомерно, не считаясь ни с заслугами, ни с достоинством своих
сограждан. Волю сената и народа он не принимал во внимание и искал опоры
не в Риме, а за его пределами, рассчитывая на помощь знати соседних племен
против своего собственного отечества. Он даже выдал свою дочь за богатого
и знатного тускуланца, ища союза с его сильной родней. Но не будучи в
силах смирить свой дурной нрав, Тарквиний унижал и своих союзников при
каждом удобном случае. Его коварство превосходило его непомерную гордость,
за которую Луций Тарквиний и получил свое прозвище Гордого. Ему ничего не
стоило подстроить подлую ловушку и казнить ни в чем не повинного человека,
имевшего дерзость укорить римского царя в неуважении к собравшимся по его
собственному повелению вождям, как это было с Турном из Ариции. Тарквиний
обвинил его в заговоре против царя и покушении на убийство, подкупив раба,
который подложил в палату Турна большое количество мечей, будто бы
принадлежавших заговорщикам.
Расправившись таким образом с Турном из Ариции, Тарквиний Гордый
запугал остальных вождей, и те вынуждены были согласиться на возобновление
длительного договора с Римом. И хотя, как рассказывали, он был не таким
дурным военачальником, как несправедливым правителем и успешно провел
несколько войн с соседними городами и даже взял большую добычу, разгромив
племя вольсков, но военные его замыслы также строились на хитрости и
коварстве. Такова была его война с сильным и богатым городом Габиями,
который римские воины взять не смогли. Туда бежал его младший сын Секст
Тарквиний, притворившись, что спасается от невыносимой жестокости отца,
якобы желавшего навести порядок в собственном доме путем уничтожения
сыновей, неугодных царю. Жители Габий поверили жалобам Секста Тарквиния,
тем более что он, завоевывая расположение граждан, почтительно выслушивал
старейших, принимал участие в общих собраниях и настаивал на продолжении
войны с Римом и с собственным "отцом-тираном". Искусными военными
вылазками и щедро распределяемой добычей Секст Тарквиний снискал
восхищение и доверие его новых союзников и сделался не менее сильным в
Габиях, нежели отец его в Риме. Не получив распоряжений Тарквиния Гордого
в отношении дальнейших действий, Секст стал поступать точно так же, как
его отец. Интригами и подкупом он добился изгнания, разорения и
истребления самых знатных граждан, искусно натравливая на них народ и сея
повсюду раздоры. Бедных он привлекал на свою сторону щедрыми подарками из
имущества казненных или изгнанных. Всеми этими действиями Секст совершенно
притупил ожидание общей беды, которая угрожала городу, и обескровил тех,
кто мог бы сопротивляться. В результате бесчестной и предательской игры
Секста Габии без сопротивления подпали под власть римского царя.
Тарквиний Гордый, желая еще более возвеличить Рим среди прочих
подвластных ему городов, приступил к сооружению храма Юпитеру на
Капитолийском холме. В его постройке принимали участие прославленные
мастера из Этрурии, приглашенные царем, а знаменитый этрусский скульптор
Вулка создавал украшавшие храм статуи. Торопясь с сооружением храма,
который, по замыслу царя, должен был увековечить не только славу
верховного божества римлян, но и стать воплощением могущества самого
Тарквиния Гордого, он заставил и простой народ заниматься строительными
работами. Кроме храма, велось сооружение лож для знати вокруг цирка,
проводилась под землей огромная труба для вмещения всех городских
нечистот. Однако вся эта бурная деятельность не могла заглушить в сердце
царя дурных предчувствий, всегда терзающих людей с нечистой совестью. И
когда в его собственном дворце из деревянной колонны выползла змея, царь,
не доверяя разъяснениям этрусских прорицателей, решил получить
истолкование этого страшного знамения у Дельфийского оракула.
С этой целью он послал в Дельфы двух своих сыновей и племянника Луция
Юния, прозванного "Брутом" (тупицей) за его медлительность и слабость ума.
Луций Юний охотно принял эту кличку, ибо, считая его недалеким и широко
пользуясь его имуществом (отец и старший брат Луция Юния были казнены
вероломным царем), Тарквиний относился к Бруту с пренебрежением, не
подозревая, что этот юноша таит в душе великие замыслы освобождения
отечества. Прибыв в Дельфы, царские сыновья поднесли богу Аполлону
драгоценные дары. Брут же, распотешив их своим подношением, пожертвовал
богу свою дорожную палку, сделанную из рога. Но внутри палка была
выдолблена и в нее вставлена золотая сердцевина. Таким путем Брут хотел
показать, что под невзрачной оболочкой у него скрывалась прекрасная и
гордая душа. Исполнив поручение, юноши пожелали узнать и свое будущее. И
таинственный голос пифии из глубины расщелины изрек, что тот из них
получит верховную власть в Риме, кто первым поцелует свою мать. Сыновья
царя поняли это прорицание буквально и отложили его решение до возвращения
домой, правда, договорившись не извещать об этом младшего брата Секста. А
Брут истолковал слова пифии иначе и, сделав вид, что споткнулся, упал и
коснулся земли (этой общей матери всех людей) губами.
Вернувшись из Дельф, сыновья застали Тарквиния Гордого в разгар
подготовки войны с племенем рутулов из-за богатого города Ардеи. С налету
взять его не удалось, и войска римлян осадили город. Собравшись на пирушку
в палатке Секста Тарквиния, молодые воины среди прочих бесед и шуток стали
восхвалять высокие достоинства и трудолюбие своих жен. Разгоряченные вином
спорщики вскочили на коней и помчались в Рим, чтобы лично увидеть, чем
заняты в их отсутствие истинно добродетельные римские жены. И убедились,
что все они либо развлекались болтовней с подругами, либо были на пиру у
царских невесток. Лишь одна Лукреция, прекрасная и скромная жена
Коллатина, участвовавшего в споре, поздно ночью сидела со служанками,
занимаясь пряжей. Она приветливо приняла нежданных гостей, и в сердце
Секста Тарквиния, пленившегося ее красотой, зародился низкий замысел.
Без ведома мужа Лукреции Секст через несколько дней вновь отправился в
дом Коллатина. Ничего не подозревавшая Лукреция, оказав гостеприимство,
велела слугам с наступлением ночи отвести его в спальню для гостей.
Убедившись, что все в доме спят, Секст с обнаженным мечом прокрался в
покои Лукреции и, разбудив испуганную женщину, попытался склонить ее к
прелюбодеянию. Но ни угрозы, ни мольбы не могли поколебать ее добродетель,
и лишь когда Секст поклялся, что, убив ее, он положит к ней на ложе
задушенного раба и сама память о ней будет обесчещена в глазах ее близких,
несчастная уступила насилию. Секст удалился, торжествуя, а Лукреция в
полном отчаянии послала вестника к отцу и мужу в лагерь, сообщая о тяжком
несчастье, происшедшем с ней, о котором она может сообщить только при
свидании. Коллатин приехал вместе с Луцием-Юнием Брутом, которого встретил
по дороге. Лукреция ждала их в спальне на оскверненном супружеском ложе и,
рассказав все, что произошло, стала умолять об отмщении негодяю,
опозорившему ее непорочное имя. Молча внимали они несчастной женщине,
задыхавшейся от сдерживаемых рыданий. Не слушая утешений, она промолвила:
"Я не признаю за собой вины, но не освобождаю себя от казни". Твердой
рукой Лукреция вонзила себе в грудь кинжал, который был спрятан у нее в
одежде, и склонилась на него, чтобы он глубже вошел в сердце. Потрясенные
свершившимся, молча стояли у постели Лукреции ее отец и муж. А Брут, вынув
кинжал, обагренный кровью, из груди молодой, прекрасной и благородной
женщины, поклялся, что будет преследовать царя Тарквиния с его преступной
женой и всеми потомками и не допустит, чтобы они или кто-либо другой
царствовал в Риме. Такую же клятву потребовал он и от окружающих,
пораженных тем, что Брут под внешним слабоумием скрывал такую силу духа и
благородство.
Вынеся тело несчастной жертвы царского произвола на форум Коллации ,
они побудили жителей города идти в Рим, чтобы положить конец злодействам и
насилиям. Брут и здесь призвал народ взять оружие, чтобы воздать за все
обиды, ибо почти каждый был оскорблен или унижен Тарквинием и его
сыновьями. Толпа вооруженных жителей Коллации под предводительством Брута
вошла в Рим и призвала на свою сторону народ, который собрался на форуме.
Брут, потрясая мечом, на котором свежа еще была кровь Лукреции, обвинил
преступниками и царя, и его сыновей, и его жену. Он напомнил злодеяние,
совершенное Тарквинием, убившим престарелого Сервия Туллия на глазах у
всех, чудовищное святотатство жены его, растоптавшей конями тело
собственного отца, все несправедливости, причиняемые царем, тяжелые
повинности, которыми он задавил бедняков.
[* Коллация - город, невдалеке от Рима.]
Справедливый гнев Брута, его грозное красноречие вызвало в народе столь
сильное возмущение, что здесь же было решено лишить Тарквиния Гордого
власти и изгнать его из города с женою и детьми. Напрасно царица Туллия в
смятении металась по городу. Все, кто видел ее, слали ей проклятия и
призывали фурий - мстительниц за убитых родителей.
Брут, собрав дружину воинов, двинулся в лагерь царя под Ардеей, чтобы
взбунтовать войско Тарквиния, осаждавшее город. Тарквиний же бросился в
Рим, желая со свойственной ему решимостью жестоко подавить возмущение.
Брут специально пошел другой дорогой, чтобы разминуться с царем. К ярости
Тарквиния ворота Рима были перед ним закрыты. Ему объявили, что царь со
своей семьей отныне изгоняется из Рима. Потрясенный неожиданностью,
Тарквиний Гордый был вынужден искать убежища в Этрурии со своими двумя
сыновьями. Младший - Секст Тарквиний имел наглость возвратиться в тот
самый город Габии, который он так низко предал в свое время. Там он и был
убит в отмщение за совершенные им преступления. Так была уничтожена в Риме
царская власть.
Во главе римского государства поставили двух консулов, избиравшихся
общим народным собранием сроком на один год. Первыми консулами римской
республики были избраны Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин. Вели
они дела государства по очереди, сменяя один другого каждый месяц. Брут,
хорошо зная коварную натуру Тарквиния Гордого, не сомневался, что
изгнанник будет пытаться подкупом и интригами склонить хотя бы часть
римлян на свою сторону. Поэтому, желая охранить свободу от посягательств
на нее с тем же рвением, с каким он этой свободы добивался, Брут
потребовал от сената и всего народа торжественной клятвы, что никогда не
допустят они никого царствовать в Риме. И действительно, такое отвращение
к царской власти удалось Бруту внушить римлянам, что народ дал
торжественную клятву никогда ее не восстанавливать. Он потребовал изгнания
из города всех, кто хоть по какой-нибудь линии принадлежал к семье
Тарквиниев. Потому и товарищу Брута по консульству Луцию Тарквинию
Коллатину, мужу благородной Лукреции, пришлось уехать из Рима.
Вопреки ожиданиям римлян Тарквиний Гордый не спешил объявлять войну
своим бывшим подданным. Но, как и предполагал Брут, он широко занялся
подкупом и уговорами, тем более что среди римской молодежи было
достаточное количество знатных приспешников сыновей Тарквиния, которые
сожалели о прежней безнаказанности и томились в строгой узде сурового
республиканца Брута. Это недовольство использовали послы Тарквиния,
прибывшие в Рим и предъявившие требование бывшего царя о выдаче его
имущества. Пока консулы и сенат принимали решение, послы распространяли
письма Тарквиния между теми римлянами, которые без возражений выслушивали
их льстивые речи, полные соблазнов и богатых посулов. В результате
образовался целый заговор в пользу восстановления власти Тарквиния в Риме.
Лишь благодаря счастливой случайности (один из рабов знатного римлянина
Вителлия, на сестре которого был женат Брут, заподозрил недоброе и сообщил
консулам об измене своего хозяина и его сообщников) заговорщики были
схвачены во время трапезы с послами Тарквиния. При них обнаружили письма,
в которых Тарквинию были даны заверения о готовности свергнуть республику
в Риме и восстановить царскую власть.
К великому ужасу Брута, в числе заговорщиков, кроме брата его жены,
оказались и оба его сына - Тит и Тиберий. Послы Тарквиния были изгнаны, а
его имущество отдано народу на разграбление, чтобы, получив часть
захваченных царем богатств, римский народ навсегда потерял надежду на
возможность примирения с бывшим царем. Изменники были судимы и приговорены
к казни. Среди привязанных к позорному столбу знатных юношей особенное
внимание привлекали сыновья Брута. Они, дети консула, только что
освободившего народ, решились предать дело отца, его самого и весь Рим в
руки мстительного и несправедливейшего из деспотов! В полном молчании оба
консула вышли, сели на свои места и приказали ликторам приступить к
свершению унизительной и жестокой казни. С приговоренных были сорваны
одежды, их долго секли прутьями, а затем отрубили головы. Консул Публий
Валерий с состраданием смотрел на муки осужденных юношей, Брут же словно
превратился в статую, ни единым движением не выдал он обуревавших его
чувств. Лишь когда покатились головы его сыновей, легкая судорога
передернула неподвижное лицо консула.
После свершения казни был отличен раб, раскрывший заговор против
Римской республики. Он получил освобождение, ему было даровано римское
гражданство и денежное вознаграждение. Когда Тарквиний Гордый узнал, что
надежды на заговор рухнули, то он решил собрать войска этрусков и
двинуться с ними на Рим, обещая воинам богатейшую добычу. Едва только
враги под предводительством Тарквиния Гордого вступили в римские владения,
консулы двинулись им навстречу. С обеих сторон впереди выступала конная
разведка. Брут, окруженный ликторами, ехал в первых рядах отряда. Его
увидел Аррунс, сын Тарквиния, и с воплем "Боги, отомстите за царей!"
ринулся навстречу римской коннице. Брут с юношеским пылом бросился
навстречу врагу. Они с такой силой вонзили свои копья, что насквозь
пробили щиты друг друга и получили смертельные раны. Оба упали мертвыми с
коней. Победа в битве между Тарквинием и римлянами была решена богом
Сильваном, наведшим ужас на войско Тарквиния. Громовой голос бога провещал
из леса: "В битве пало одним этруском больше - победа на стороне римлян".
Погибшего Брута почтили пышной погр»»»»ьной церемонией. Весь Рим скорбел
об этом мужественном и твердом человеке, который превыше всего ценил
свободу отечества. Но еще более почетным был объявленный годичный траур, в
течение которого римские женщины оплакивали Брута, как сурового мстителя
за поруганное женское достоинство.
Тем временем Тарквиний нашел поддержку в лице этруска Порсенны, царя
города Клузия, которого он склонил на свою сторону обещанием союза с
Римом, если Тарквиний вновь воцарится на римском престоле. Порсенна
вступил в римские пределы и занял Яникульский холм, который был соединен с
остальными холмами мостом через Тибр. Охранявшие мост римские воины,
увидев, что с занятого неприятелем Яникульского холма на них несется
вражеская лавина, в смятении стали бросать оружие и обратились в бегство.
Напрасно находившийся среди них воин по имени Гораций Коклес пытался
сдержать бегущих. Тогда он приказал воинам разрушить как можно скорее у
него за спиной мост, чтобы враг не смог по нему пройти. Сам же остался
один, прикрывшись щитом перед лицом многочисленного неприятеля, ожидая
рукопашной схватки. За его спиной пылал разрушаемый римлянами мост, с
грохотом обрушивались в воды Тибра бревна и доски, и даже те двое воинов,
что остались, чтобы прикрыть Коклеса, были вынуждены отступить. Подошедшие
на близкое расстояние этруски остановились в изумлении, глядя на могучего
и совершенно одинокого защитника разрушаемого моста. Римлянин, окинув
суровым взором знатных этрусков, невольно замешкавшихся с нападением,
бросил им в лицо оскорбительные слова, назвав их царскими рабами, которые,
не имея собственной свободы, идут отнимать чужую. После этих дерзких речей
на Коклеса обрушился дождь стрел, вонзившихся в щит храбреца. Тесня друг
друга, этрусские воины ринулись на отважного римлянина и, конечно, осилили
бы его, но в это время за спиной Коклеса остатки моста со страшным треском
обрушились в Тибр и он сам, призвав на помощь бога реки Тиберина, не
снимая доспехов, бросился в волны реки и переплыл на свой берег под
радостные клики товарищей по оружию. Гораций Коклес не был ранен, хотя
этрусские лучники осыпали его градом стрел, когда он переплывал Тибр. За
свою невероятную отвагу он был удостоен высокой награды. Ему воздвигли
статую на площади, где происходили выборы у римлян, и, кроме того,
даровано столько земли, сколько он мог обвести плугом за день. Все римские
граждане в знак благодарности за проявленную им доблесть приносили Коклесу
свои дары в зависимости от благосостояния.
Потерпев первую неудачу в наступлении на Рим, царь этрусков Порсенна
решил взять его осадой. Он стал лагерем на берегу Тибра, и его воины зорко
следили, чтобы в Рим не подвозили припасов. Кроме того, переправляясь
через реку, отдельные отряды этрусков грабили и разоряли при каждом
удобном случае римскую область. Римляне, в свою очередь, пытались отбивать
беспорядочные нападения этрусков, но положение в городе оставалось
тяжелым. Осада угрожала затянуться надолго. Начались болезни и голод, а
этрусские войска продолжали держать Рим в осаде. И вот тогда юноша по
имени Гай Муций, происходивший из знатной семьи, негодуя на то, что, даже
находясь, подобно рабам, в подчинении у царей, римляне никогда не знали
осады, а сами разбивали этрусков, которые ныне стоят под стенами города,
принял смелое решение пробраться в лагерь царя Порсенны и убить его.
Однако опасаясь, чтобы римские стражи не приняли его за перебежчика, Муций
обратился к сенаторам со своим предложением. Сенаторы согласились, и Гай
Муций, спрятав оружие под одеждой, ловко пробрался во вражеский лагерь.
Поскольку он не знал царя в лицо, а расспросами боялся вызвать подозрения,
то замешавшись в густую толпу воинов, стал присматриваться к ним, пытаясь
определить, кто же из них Порсенна. Случайно он попал в лагерь во время
раздачи жалованья воинам. Из рук человека в богатой одежде воины получали
вознаграждение. Рядом сидел еще один этруск в более скромном одеянии. Гай
Муций, замешавшись в толпу, приблизился к богачу и, выхватив меч, нанес
смертельный удар. Схваченный царскими телохранителями, он с ужасом понял,
что им убит секретарь Порсенны, а сам царь находился рядом и остался
невредимым. Представ перед- Порсенной, мужественный юноша назвал свое имя
и прибавил: "Как враг, я хотел убить врага и так нее готов умереть, как
готов был совершить убийство. Но знай, царь, я лишь первый из длинного
ряда римских юношей, ищущих той же чести. Мы объявили тебе войну. Не
опасайся войска, не опасайся битвы. Ты один на один всегда будешь видеть
меч следующего из нас". Напуганный и разгневанный Порсенна потребовал,
чтобы пленник назвал тех, кто собирается покушаться на его жизнь. Муций
промолчал. Тогда царь приказал развести костер, угрожая Муцию сожжением
заживо, если тот не назовет имен заговорщиков. Муций сделал шаг к алтарю,
на котором пылал огонь, разведенный по приказанию Порсенны для
жертвоприношения, и спокойно опустил руку в пламя. Словно не замечая, что
его живая плоть горит, причиняя ему нечеловеческие муки, Муций спокойно
сказал, обращаясь к оцепеневшему от ужаса царю: "Вот тебе доказательство,
чтобы ты понял, как мало ценят свое тело те, которые провидят великую
славу!" Порсенна, опомнившись, приказал немедленно оттащить юношу от
алтаря и велел ему удалиться в Рим, повторяя в смятении, что Муций
поступил с собой еще более бесчеловечно, нежели собирался поступить с ним,
Порсенной. Он отпустил юношу безнаказанным, бесконечно изумляясь его
твердости и мужеству. Муций на прощание открыл царю, что триста наиболее
доблестных римских юношей поставили себе целью убийство Порсенны. И только
потому, что Муций убедился, что Порсенна умеет достойно оценить
человеческую доблесть, он предупреждает об этом царя этрусков.
Встревоженный словами Муция, Порсенна, поняв, что с этой поры его жизнь
находится под непрерывной угрозой и спасена была лишь счастливой
случайностью, немедленно вслед за Муцием направил посольство в Рим с
предложением мирных переговоров. Вскоре осада была снята и войска Порсенны
удалились из пределов римской земли. За великую доблесть Гай Муций,
прозванный Сцеволою (левшой), ибо он сжег правую руку, получил во владение
поле за Тибром, которое стало называться Муциевыми лугами.
Во время войны с этрусками отличились и римские женщины. Из лагеря
Порсенны бежали под предводительством юной римлянки Клелии заложницы,
смело переплывшие Тибр, под градом вражеских стрел. Девушки вернулись под
родительский кров, однако Порсенна потребовал через послов выдачи ему
Клелии, разгневанный ее дерзостью. Затем, как рассказывают, он сменил свой
гнев на милость, удивленный смелостью столь юного существа, решившегося на
подвиг. Тем не менее царь все-таки настоял, чтобы Клелия была возвращена
этрускам. В противном случае он грозил нарушить мирный договор. Правда,
Порсенна тут же обещал, что если римляне выполнят договор, то он, в свою
очередь, чтя доблесть девушки, отпустит ее невредимой. И действительно,
обе стороны сдержали слово: римляне отправили Клелию к Порсенне, а он дал
ей право вернуться в Рим, предоставив взять с собой тех заложников, кого
она сочтет нужным. Юная Клелия широко воспользовалась своим правом, забрав
всех несовершеннолетних юношей и девушек, то есть тех, кого было легче
всего обидеть и обездолить. Клелии в Риме был оказан небывалый почет после
возобновления договора с Порсенной. На Священной улице ей была поставлена
статуя, изображающая юную героиню верхом на коне.
Так безуспешно закончилась попытка Тарквиния Гордого и его приспешников
вновь воцариться в Риме. Народ сдержал клятву, провозгласив героем первого
консула Римской республики Брута. Самое слово "царь" стало ненавистным для
уха свободного римлянина, ибо с этим словом было связано представление о
неограниченном произволе и деспотизме. Был даже издан специальный закон о
тех, кого подозревали в стремлении к царскому венцу. Этим честолюбцам
грозила смертная казнь, если подобное намерение было доказано .
[* Такое обвинение, выдвинутое против Гая Юлия Цезаря, полководца и
государственного деятеля (I в. до н. э.), послужило поводом для
организации заговора в целях "охраны республики" и убийства Цезаря.]

[Одуванчик]

Эней


[Изложено по поэме римского поэта Публия Марона Вергилия (I в. до н.
э.) "Энеида" и "Римской истории от основания города" Тита Ливия (59 г. до
н.э. - 17 г. н.э.).]
Могущественная и прекрасная супруга громовержца Юпитера, богиня Юнона,
издавна ненавидела троянцев за нанесенное ей царевичем Парисом несмываемое
оскорбление: он присудил золотое яблоко не ей, владычице богов, а богине
Венере. Кроме этой обиды, знала Юнона о предсказании, сулившем любимому ею
городу Карфагену, богатому и славному своей доблестью, которому она сама
покровительствовала, гибель от потомков троянцев, ускользнувших из
разрушенной греками Трои. Да к тому же и троянец Эней, который стал во
главе спасшихся жителей Трои, был сыном Венеры, посрамившей Юнону в споре
богинь за титул прекраснейшей. Обуреваемая желанием отомстить за старые
обиды и предотвратить грядущие, богиня Юнона ринулась к острову Эолии,
родине туч и туманов. Там, в необъятной пещере, царь ветров Эол держал
закованные в тяжкие цепи "междоусобные ветры и громоподобные бури". Она
стала просить Эола, чтобы он выпустил на волю ветры и в страшной буре
потопил корабли троянцев. Эол покорно выполнил просьбу великой богини. Он
ударил трезубцем в стену огромной пещеры ветров, и все они с ревом и воем
рванулись на морской простор, высоко вздымая волны, сталкивая их друг с
другом, нагоняя отовсюду грозные тучи, кружа и разбрасывая корабли
троянцев, как жалкие щепки. Эней, объятый ужасом, смотрел, как погибают
его товарищи по оружию, как в клокочущей пучине исчезают один за другим
троянские корабли. Изредка появлялись на поверхности волн тонущие пловцы,
сорванные паруса, доски кораблей. И все это поглощалось морской бездной
без остатка. Три корабля были выброшены огромной волной на отмель, и
обломки весел, мачт и трупы троянцев затянуты песком, три - брошены на
прибрежные скалы. Властитель морей Нептун, потревоженный бешеной бурей,
разыгравшейся без его ведома, поднявшись на поверхность и увидев
разметавшиеся по волнам корабли Энея, понял, что это козни Юноны. Мощным
ударом трезубца он укротил бешенство волн и безумство ветров и с грозным
окриком: "Вот я вас!" - велел им немедленно возвратиться в пещеру к Эолу.
Сам же Нептун, промчавшись по волнам в колеснице, запряженной
гиппокампами , успокоил взволнованную поверхность моря, своим трезубцем
снял со скал засевшие в них корабли, остальные осторожно сдвинул с мели и
повелел волнам пригнать троянские суда к берегу Африки. Здесь стоял
великолепный город Карфаген, основанный царицей Дидоной, бежавшей из
Сидона[**], где постигло ее тяжкое горе - горячо любимого ею мужа Сихея
коварно убил возле алтаря ее собственный брат. Троянцы во главе с Энеем
высадились на берег, приветливо встреченные жителями Карфагена.
Гостеприимно открыла для них двери своего великолепного дворца прекрасная
Дидона.
[* Гиппокампы - водные кони из упряжки Нептуна, с рыбьим хвостом и
перепончатыми лапами вместо передних ног с копытами.]
[** Город в Финикии.]
На устроенном в честь спасшихся троянцев пиру по просьбе Дидоны Эней
начал рассказывать о захвате благодаря хитрости царя Одиссея Трои греками,
разрушении древней твердыни троянцев и своем бегстве из охваченного
пожаром города по повелению тени Гектора, явившейся Энею в вещем сне в
ночь коварного нападения греков на спящих троянцев. Тень Гектора приказала
Энею спасти от врагов троянских пенатов и вывести из города своего отца -
престарелого Анхиса и маленького сына Аскания-Юла . Эней с жаром
живописал взволнованной Дидоне страшную картину ночной битвы в городе,
захваченном врагами. Эней проснулся от стонов и звона оружия, которые
слышал сквозь сон. Взобравшись на крышу дома, он понял смысл губительного
дара данайцев (греков), понял и страшный смысл своего сновидения.
Охваченный яростью, Эней собрал вокруг себя молодых воинов и ринулся во
главе их на отряд греков. Истребив врагов, троянцы надели доспехи греков и
уничтожили многих, введенных в заблуждение этой хитростью. Однако пожар
разгорался все сильнее, улицы были залиты кровью, трупы лежали на ступенях
храмов, на порогах домов. Плач, крики о помощи, лязг оружия, вопли женщин
и детей - что может быть ужаснее! Пламя пожарища, вырывавшее из ночной
темноты кровавые сцены убийства и насилия, усугубляли ужас и растерянность
оставшихся в живых. Эней, набросив львиную шкуру, посадил на плечи своего
отца Анхиса, который не имел сил идти, взял за руку маленького Аскания.
Вместе с женой Креузой и несколькими слугами он пробрался к воротам и
вышел из погибающего города. Когда все они добрались до храма Цереры,
стоявшего далеко на холме, Эней заметил, что Креузы нет среди них. В
отчаянии, оставив в безопасном месте своих спутников, он вновь пробрался в
Трою. Там Эней увидел страшную картину полного разгрома. И его собственное
жилище, и дворец Приама были разграблены и подожжены греками. Женщины и
дети смиренно стояли, ожидая своей участи, в храме Юноны были сложены
сокровища, награбленные греками в святилищах и дворцах. Блуждая среди
обгорелых развалин, Эней неустанно призывал Креузу, надеясь, что она
откликнется. Он решил, что жена заблудилась в темноте или просто отстала в
пути. Неожиданно перед Энеем предстала тень его супруги и тихо попросила
не горевать о ней, поскольку ему предназначено богами царство на чужбине,
а супруга его должна быть царского рода. Креуза, взглянув на Энея с
нежностью, завещала ему заботу о маленьком сыне. Тщетно пытался Эней
удержать ее в своих объятьях; она рассеялась в воздухе как легкий туман.
[* Имя Юл не случайно, поскольку он считался основоположником рода
Юлиев, к которому принадлежал римский император Октавиан Август,
божественное происхождение которого воспевал Вергилий в своей поэме.]
Эней, погруженный в скорбь, не заметил, как вышел за пределы города и
добрался до условленного места, где ожидали его близкие. Вновь подняв на
могучие плечи старого Анхиса и взяв за руку сына, Эней ушел в горы, где
ему пришлось долго скрываться. К нему присоединились те из троянцев, кому
удалось спастись из разрушенного города. Построив под руководством Энея
корабли, они незамеченными отплыли от родных берегов, навсегда оставив
отчизну. Долго блуждал по бурным просторам вечношумящего моря Эней со
своими спутниками. Их корабли миновали многочисленные острова Эгейского
моря и с попутным ветром пристали к берегам острова Делоса, где находилось
знаменитое святилище Аполлона. Там Эней обратился с молениями к светлому
богу, умоляя даровать несчастным троянцам новую родину, город и святилища,
где они могли бы закончить свои тяжкие странствия. В ответ, потрясая храм
и окружающие его горы, разверзлись завесы пред статуей Аполлона и голос
бога провещал, что обретут троянцы ту землю, откуда ведут они свой род, и
воздвигнут в ней город, где будут властителями Эней и его потомки. И
городу этому покорятся впоследствии все народы и земли. Обрадованные
предсказанием, троянцы стали гадать, какую же землю предназначил им
Аполлон. Мудрый Анхис, зная, что основателем священной Трои считался
критянин Тевкр, решил направить троянские корабли к берегам Крита. Но
когда они прибыли на остров, то на Крите разразилась чума. Энею и его
спутникам, пришлось оттуда бежать. В смятении Анхис решил вновь вернуться
на Делос и снова обратиться к Аполлону. Но Энею во сне открыли боги, что
истинная прародина троянцев находится в Италии, которую греки называют
Гесперией, и что именно туда следует ему направить свои корабли. И вот
снова доверились троянцы морским волнам. Много чудес они видели, многих
опасностей удалось им избегнуть. С трудом миновали они хищные пасти Сциллы
и водовороты Харибды, пробрались мимо опасного берега, населенного
злобными циклопами, избежали лютости чудовищных гарпий и, наконец, видели
страшное извержение вулкана Этны, этой "матери ужасов". Бросив якорь у
берегов Сицилии, чтобы дать отдых своим спутникам, Эней понес здесь
страшную утрату - старец Анхис, его отец, не вынес всех тягот бесконечных
странствий. Его страдания окончились. Эней похоронил его на сицилийской
земле, а сам, стремясь попасть в Италию, был благодаря козням богини Юноны
заброшен к берегам Африки.
С волнением внимала царица Дидона рассказу Энея. И когда кончился пир и
все разошлись, не могла она отвлечься мыслью от прекрасного мужественного
чужеземца, с такой простотой и достоинством поведавшего ей о своих
страданиях и злоключениях. В ушах звучал его голос, виделись ей высокое
чело и ясный твердый взор знатного родом и украшенного доблестью гостя.
Никто из многочисленных вождей - ливийцев и нумидийцев, предлагавших ей
вступить в брак после смерти мужа, не вызывал в ее душе таких чувств.
Конечно, не могла знать Дидона, что эта внезапная страсть, охватившая ее,
была внушена ей матерью Энея, богиней Венерой. Не в силах бороться с
нахлынувшими на нее чувствами, Дидона решила признаться во всем своей
сестре, которая стала убеждать царицу не противиться этой любви, не
увядать в одиночестве, постепенно утрачивая молодость и красоту, а
вступить в брак со своим избранником. Ведь не случайно боги пригнали
корабли троянцев к Карфагену - видно, такова их воля. Терзаемая страстью и
сомнениями, Дидона то водила с собой Энея по Карфагену, показывая ему все
богатство города,. его изобилие и могущество, то устраивала пышные игрища
и охоты, то снова приглашала его на пиры и слушала его речи, не сводя с
рассказчика пылающего взора. К сыну Энея, Асканию-Юлу, особенно
привязалась Дидона потому, что он и осанкой, и лицом своим живо напоминал
ей отца. Мальчик был смел, с удовольствием принимал участие в охоте и
отважно скакал на горячем коне по следам поднятого зверя.
Богиня Юнона, не желавшая, чтобы Эней основал новое царство в Италии,
решила задержать его в Карфагене, обручив его с Дидоной. Юнона обратилась
к Венере с предложением закончить вражду Карфагена с Италией путем
соединения брачными узами Энея и Дидоны. Венера, поняв хитрость Юноны,
согласилась с усмешкой, поскольку знала, что предсказание оракула
неизбежно сбудется и Эней попадет в Италию.
В очередной раз Дидона пригласила Энея на охоту. Оба они, блистая
красотой и пышностью одежд, напоминали окружающим самих бессмертных богов.
В самый разгар охоты началась страшная гроза. Дидона и Эней укрылись в
пещере и здесь при покровительстве Юноны вступили в брак. Повсюду
разнеслась молва, что прекрасная и неприступная царица Карфагена назвала
себя супругой троянца Энея, что оба, забыв о делах своих царств, думают
только о любовных утехах. Но недолгим было счастье Дидоны и Энея.
По воле Юпитера Меркурий примчался в Африку и, застав Энея за
достройкой карфагенской крепости, стал упрекать его за забвение указаний
оракула, за роскошь и изнеженность жизни. Эней долго терзался, выбирая
между любовью к Дидоне и чувством долга перед доверившими ему свою судьбу
троянцами, терпеливо ожидавшими прибытия на обещанную им родину. И чувство
долга победило. Он приказал тайно готовить корабли к отплытию, все еще не
решаясь сообщить любящей Дидоне страшную весть о вечной разлуке. Но Дидона
сама догадалась об этом, узнав о приготовлениях троянцев. Как безумная
металась она по городу и, пылая от гнева, упрекала Энея в черной
неблагодарности и бесчестии. Она предрекала ему страшную гибель на море и
на суше, сожаления о покинутой им любимой, бесславный конец. Много горьких
слов излила Дидона на Энея. Спокойно, хотя и с душевной болью - ибо он
любил великодушную и прекрасную царицу, - отвечал ей Эней. Не может он
противиться воле богов, его родная земля там, за морем, и туда обязан он
отвезти свой народ и его пенатов, иначе поистине окажется бесчестным. Если
здесь, в Карфагене, - его любовь, то там, в Италии, - его отчизна. И
выбора у него нет. Горе окончательно помутило рассудок Дидоны. Она велела
воздвигнуть огромный костер из гигантских стволов дуба и сосны и положить
сверху оружие Энея, оставшееся у нее в спальне. Своими руками она украсила
костер цветами, словно погр»»»»ьное сооружение. Эней, боясь, что его
решимость могут поколебать слезы и страдания любимой им царицы, решил
провести ночь на своем корабле. И, едва он сомкнул веки, как явился ему
Меркурий и предупредил, что царица задумала помешать отплытию троянских
кораблей. Поэтому следует немедленно с зарей отчалить и выйти в открытое
море.
Эней перерубил канаты, дал команду гребцам и вывел корабли из гавани
Карфагена. А Дидона, не сомкнувшая глаз, метавшаяся всю ночь на роскошном
ложе, подошла к окну и в лучах утренней зари увидела паруса Энея далеко в
море. В бессильной ярости стала она раздирать на себе одежды, рвала пряди
золотистых волос, выкрикивала проклятия Энею, его роду и земле, к которой
он стремился. Она призывала Юнону, Гекату, фурий в свидетельницы ее
бесчестья и молила их безжалостно отомстить виновнику ее страданий. Приняв
страшное решение, она поднялась на костер и вонзила себе в грудь меч Энея.
Страшный вопль пронесся по дворцу, зарыдали служанки, завопили рабы, весь
город был охвачен смятением. В этот миг Эней бросил последний взгляд на
карфагенский берег. Он увидел, как осветились пламенем стены дворца
Дидоны. Не знал он, что там произошло, но понял, что царица совершила
нечто страшное, равное ее отвергнутой любви и поруганной гордости.
И вновь корабли троянцев попали в страшную бурю, словно вняли боги
проклятиям гневной Дидоны. Эней пристал к берегам Сицилии и, поскольку
исполнилась годовщина со дня смерти его отца Анхиса, почтил его гробницу
жертвоприношениями и воинскими играми. А затем, повинуясь воле богов,
направился в город Кумы, где находился храм Аполлона с прорицавшею его
волю Сивиллою . Эней направился в таинственную пещеру, где обитала
Сивилла.
[* Сивилла - пророчица, вдохновленная богами и предсказывавшая их волю.
Их было несколько, самой престарелой из них была Кумекая Сивилла, к
которой пришел Эней. Она была жрицей святилища Аполлона в Кумах.]
Там она предсказала вождю троянцев тяжкий, но славный удел. Эней
обратился к Сивилле с просьбой помочь ему спуститься в подземное царство и
встретиться с умершим отцом Анхисом. Сивилла ответила Энею, что вход в
подземное царство открыт для всех, но возвратиться оттуда живым для
смертного невозможно. Прежде всего следовало умилостивить грозных богов
царства. Под руководством Сивиллы Эней добыл священную золотую ветвь,
которую следовало принести в дар владычице подземного царства Прозерпине.
Затем по указанию древней прорицательницы он сотворил все необходимые
обряды и совершил жертвоприношения. Послышались леденящие ужасом звуки -
загудела земля, завыли зловещие псы богини Гекаты, и сама она стала
отворять вход в подземное царство. Сивилла велела Энею обнажить меч, ибо
для того пути, по которому он намеревался направиться, нужна твердая рука
и крепкое сердце. Прокладывая себе дорогу среди всевозможных чудовищ -
гидр, химер, горгон, Эней направлял свой верный меч против них, но Сивилла
разъяснила ему, что это лишь призраки чудищ, бродящие в пустой оболочке.
Так добрались они до того места, где подземная река Ахеронт - мутный от
грязи поток впадает в реку Коцит . Здесь увидел Эней бородатого, в
грязных лохмотьях, перевозчика душ умерших - Харона, который принимал в
свою ладью одних, а других оставлял на берегу, несмотря на их рыдания и
мольбы. И вновь разъяснила Энею вещая Сивилла, что вся эта толпа - души
непогребенных мертвецов, чьи кости на земле не получили вечного
успокоения. Увидев золотую ветвь в руках Энея, Харон беспрекословно принял
его и Сивиллу в свою лодку. Лежа в пещере на другом берегу, трехглавый пес
Цербер, вздыбив висящих на его шеях змей, свирепым лаем стал оглашать
берега мрачной реки. Но Сивилла бросила ему куски волшебных растений,
смешанных с медом. С жадностью проглотили все три пасти адского пса это
лакомство, и чудовище, сраженное сном, распростерлось на земле. Эней и
Сивилла выскочили на берег. Тут уши Энея наполнились стенаниями невинно
казненных и пронзительным плачем умерших младенцев. В миртовой роще увидел
Эней тени тех, кто погиб от несчастной любви. И неожиданно лицом к лицу
встретил он Дидону со свежей раной в груди. Проливая слезы, тщетно молил
Эней простить ему невольную измену, к которой вынудили его боги. Молча
отошла прекрасная тень, отвернувшись от Энея, ничто не дрогнуло в ее
бледном лице. В отчаянье благородный Эней забыл о цели своего прихода. Но
Сивилла твердо повела его мимо кованых дверей Тартара, из-за которых
неслись стоны, душераздирающие вопли и звуки страшных ударов. Там в
чудовищных муках терзались злодеи, виновные в тяжких преступлениях перед
богами и людьми. Следуя за Сивиллой, Эней подошел к порогу дворца владыки
подземного царства и совершил обряд приношения золотой ветви Прозерпине. И
вот наконец перед ним открылась прекрасная страна с лавровыми рощами,
зелеными лужайками. И звуки, наполнявшие ее, говорили о блаженстве,
разлитом в самом воздухе, окутывавшем холмы и луга этой светлой земли.
Щебетали птицы, журча, лились прозрачные ручьи, слышались волшебные песни
и звучные струны лиры Орфея. На берегах полноводного Эридана, среди
благоухающих трав и цветов проводили свои дни души тех, кто оставил после
себя на земле добрую славу, - те, кто пал в честном бою за отечество, кто
творил добро и красоту, кто нес людям радость, - художники, поэты,
музыканты. И вот в одной из зеленых лощин увидел Эней своего отца Анхиса.
Старец встретил сына счастливой улыбкой и приветливыми речами, но как ни
пытался Эней обнять нежно любимого отца, тот ускользал из его рук, подобно
легкому сновидению. Только ласковый взгляд и мудрые речи были доступны для
чувств Энея. Вдалеке увидел Эней медленно струящуюся реку Лету. На ее
берегах теснились души героев, которые второй раз должны были появиться в
мире живых. Но чтобы забыть все, что видели они в прежней жизни, пили они
воду Леты. Среди них Анхис назвал Энею многих из его потомков, которые
после того, как он обоснуется в Италии, воздвигнут вечный город на семи
холмах[**] и прославят себя в веках искусством "народами править,
утверждать обычаи мира, покоренных щадить и сражать непокорных". На
прощание Анхис дал Энею наставления - где ему высадиться в Италии, как
бороться с враждебными племенами, чтобы достичь прочной победы. Так,
беседуя, проводил он сына до дверей Элизиума, выточенных из слоновой
кости. Эней, сопровождаемый Сивиллой, вышел в мир живых и смело двинулся
навстречу ожидавшим его испытаниям.
[* Река слез.]
[** Анхис имел в виду Рим, расположенный на семи холмах - Палатинском,
Капитолийском, Авентинском, Квиринальском, Виминальском, Эсквилинском и
Целийском.]
Его корабли быстро достигли устья реки Тибр и поднялись вверх по
течению, достигнув области, называвшейся Лациум. Здесь Эней и его спутники
высадились на берег, и троянцы, как люди, слишком долго скитавшиеся по
морям и давно не видевшие настоящей пищи, захватили скот, пасшийся на
берегах. Царь этой области Латин явился с вооруженными воинами, чтобы
защитить свои владения. Но когда войска выстроились, готовые к битве,
Латин вызвал вождя пришельцев для переговоров. И, выслушав повествование о
злоключениях знатного гостя и его спутников, царь Латин предложил Энею
свое гостеприимство, а затем, заключив дружеский союз между латинами и
троянцами, пожелал скрепить этот союз браком Энея с царской дочерью
Лавинией (так исполнилось предсказание несчастной Креузы, первой жены
Энея). Но дочь царя Латина до появления Энея была просватана за вождя
племени рутулов, могучего и смелого Турна. Этого брака хотела и мать
Лавинии, царица Амата. Подстрекаемый богиней Юноной, разгневанной тем, что
Эней вопреки ее воле достиг Италии, Турн поднял рутулов на борьбу с
чужестранцами. Ему удалось привлечь на свою сторону и многих латинов. Царь
Латин, разгневанный враждебным отношением к Энею, заперся в своем дворце.
И вновь боги приняли самое непосредственное участие в войне,
разгоревшейся в Лациуме. На стороне Турна была Юнона, Энея же поддерживала
Венера. Долго шла война, погибли многие троянские и италийские герои, в
том числе и юный Паллант, выступавший в защиту Энея, сраженный могучим
Турном. В решающем сражении перевес был на стороне воинов Энея. И когда к
нему явились послы от латинов с просьбой выдать тела павших в битве для
погребения, Эней, исполненный самых дружелюбных намерений, предложил
прекратить всеобщее кровопролитие, решив спор его единоборством с Турном.
Выслушав предложение Энея, переданное послами, Турн, видя слабость своих
войск, согласился на поединок с Энеем.
На следующий день, едва взошла заря, в долине собрались войска рутулов
и латинов, с одной стороны, и троянцы с союзниками Энея - с другой. Латины
и троянцы стали размечать место для поединка. Блистая на солнце оружием,
воины окружили стеной поле битвы. На колеснице, запряженной четверкой
коней, прибыл царь Латин, нарушивший свое затворничество ради столь
важного события. И вот появился Турн в блестящем вооружении с двумя
тяжелыми копьями в руках. Его белые кони стремительно принесли могучего
воина к месту битвы. Еще блистательнее был Эней в новых доспехах,
подаренных ему матерью Венерой, которые выковал по ее просьбе сам бог
Вулкан. Не успели опомниться многочисленные зрители, как стремительно
сблизились оба вождя и зазвенели мечи от мощных ударов, засверкали щиты,
которыми умелые воины отражали вражеские выпады. Уже оба получили легкие
раны. И вот Турн, не сомневаясь в своей мощи, высоко поднял свой огромный
меч для решающего удара. Но сломался меч о несокрушимый щит, выкованный
Вулканом, и Турн, оставшись безоружным, пустился бежать от неумолимо
настигавшего его Энея. Пять раз обежали они все поле битвы, Турн в
отчаянии схватил огромный камень и швырнул его в Энея. Но камень не
долетел до вождя троянцев. Эней же, метко нацелив тяжелое копье, издали
бросил его в Турна. И хоть прикрылся щитом Турн, но мощный бросок пробил
чешуйчатый щит, и вонзилось копье в бедро вождя рутулов. Подогнулись
колени могучего Турна, он склонился к земле. Раздался отчаянный вопль
рутулов, потрясенных поражением Турна. Приблизившись к поверженному наземь
врагу, Эней готов был пощадить его, но внезапно увидел на плече Турна
блеснувшую знакомым узором перевязь, которую тот снял с убитого Палланта,
друга Энея. Безудержный гнев охватил Энея, и, не внимая мольбам о пощаде,
он вонзил меч в грудь поверженного Турна. Устранив своего страшного
соперника, Эней вступил в брак с Лавинией и основал новый город Лациума -
Лавинии. После смерти царя Латина Энею, ставшему во главе царства,
пришлось отражать нападения могущественных этрусков, не желавших терпеть
пришельцев, завоевавших славу доблестных и отважных воинов. Заключив союз
с племенем рутулов, этруски решили покончить с дерзкими чужеземцами и их
вождем. Но троянцы и латины, вдохновляемые своим мужественным царем,
одержали верх в решительной битве с врагами. Битва эта была последней для
Энея и последним подвигом, совершенным им. Воины Энея считали его
погибшим, но многие рассказывали, что он явился своим сподвижникам
прекрасный, полный сил, в сияющих доспехах и сказал, что боги взяли его к
себе, как равного им. Во всяком случае, народ стал почитать его под именем
Юпитера . Сын Энея Асканий еще не достиг того возраста, в котором можно
было юноше вручить всю полноту власти, и его именем управляла царица
Лавиния, умная и дальновидная женщина. Ей удалось сохранить государство в
целости и процветании. Возмужав, Асканий оставил царицу управлять городом
Лавинием, а сам со своими друзьями и сподвижниками переселился к подножию
Альбанской горы, основав город, названный Альбой-Лонгой[**], поскольку он
протянулся вдоль горного хребта. Несмотря на свою юность, Асканий сумел
добиться признания со стороны могущественных соседних племен, и граница
между латинами и этрусками была обозначена по течению реки Тибр. Асканию
наследовал его сын Сильвий, названный так потому, что он родился в
лесу[***]. Царство Сильвия переходило от одного потомка Энея к другому.
Среди них были цари Тиберин (утонувший в Тибре и ставший богом этой реки)
и Авентин (его именем был назван один из холмов, на которых впоследствии
расположился великий город Рим). И, наконец, власть получил царь Нумитор,
в правление которого произошли все события, связанные с историей основания
города Рима.
[* В данном случае "местного" бога.]
[** Лонга - в переводе с латинского "длинная".]
[*** Сильва - в переводе с латинского "лес".]

[Одуванчик]

Царский Рим События

Начало Рима.


Рим, «город семи холмов и всей земли повелитель», расположен в области Лаций на левом берегу Тибра, в 27 километрах от впадения его в Тирренское море и занимает семь холмов (Капитолий, Палатин, Квиринал, Виминал, Эсквилин, Целий, Авентин).
В состав Рима входят также два холма на правом берегу (Яникул, Ватикан).
Начало Вечного города было скромным: еще не было золоченых храмов, поселение состояло из простых глиняных хижин, между которыми привольно пасся домашний скот.
Античная история утверждает, что Рим основан 21 апреля 753 г. до н. э. Этот день и сейчас празднуется в Риме как день рождения города.
Однако римляне уже в древности знали, что дата эта условная и что люди обитали здесь значительно раньше. В действительности, согласно данным археологии, жизнь на месте Вечного города возникла в столь давние времена, о которых древние римляне не имели никакого понятия.
На территории современного города найдены остатки черепов двух неандертальцев, бродивших здесь около 130 000 лет назад. В других местах Лация сохранились останки еще пяти неандертальцев, людей среднекаменного века; они жили охотой и собиранием даров природы.
Следы Номо сапиенс (человека разумного), принадлежавшего к культуре новокаменного века, на территории Рима не обнаружены.
Оседлые обитатели на месте будущего Вечного города оставили свои следы на Эсквилине, где они жили в середине II тысячелетия до н. э., в период перехода от новокаменного века к бронзовому.
Другие предки римлян, тоже во II тысячелетии до н. э., обосновались недалеко от Капитолийского холма на краю будущего Бычьего форума (у современной церкви Сант-Омобоно). Они умели обрабатывать бронзу, и у них уже начало пробуждаться эстетическое чувство: черепки их посуды сохранили незатейливый орнамент из прямых линий, треугольников и точек. В начале I тысячелетия до н. э. в Лации эпоха бронзы постепенно уступает место железному веку.
Древние римляне имели смутные представления об истоках своей истории. По мнению античных авторов, первыми вождями туземцев, живших на территории будущего Рима, были Янус и Сатурн (впоследствии первого почитали как двуликого бога начала и конца, входа и выхода, а второго, как бога посевов и плодородия).
Потом появились пришельцы — сикелы (или сикулы) и лигуры (или лигии); позднее пришли аборигины, возможно, с берегов Дуная, и пеласги; тогда сикелы перебрались на остров, который в своем названии сохранил их имя — Сицилия (по-гречески Сикелия); ушли также и лигуры.
Нашествие иноплеменников сохранилось в памяти потомков как смена вождя: злой Юпитер прогнал доброго Сатурна с его холма, который стал называться Капитолийским, а ранее именовался Сатурновым.
Янус, Сатурн и Юпитер — это первые проблески памяти народной о своем прошлом, проблески очень слабые, едва мерцающие, где фантазия уже превалирует над истиной.

[Одуванчик]

Предания и археология о начале Рима.

Начало римской истории теряется во мгле легенд и преданий. Это связано с тем, что синхронных письменных источников, относящихся к первым векам истории Рима почти не сохранилось.

Последовательное и связное изложение древнейшей истории Рима мы встречаем в сочинениях писателей и историков, живших не ранее I в. до н.э. Они сами могли обращаться к не дошедшим до нас трудам первых римских историков конца III начала II вв. до н.э., и к первым упоминаниям о Риме греческих историков V IV вв. до н.э. Но и у тех, и у других они также могли найти главным образом легенды и предания о ранней истории Рима VIII V вв. до н.э. Некоторые авторы дошедших до нас сочинений сами сомневаются в достоверности того, о чем они рассказывают.

Кроме того, и римским писателям, и их читателям ранняя история Рима была интересна не столько сама по себе, сколько как образец для подражания, рассказ о подвигах великих предков, которые своей доблестью доказали, что римский народ достоин возглавить остальные народы. Поэтому главной заботой и интересом многих римских историков были не уцелевшие древние документы, а героические легенды и предания; то же, что не вписывалось в образ героического прошлого, могло просто не включаться в их сочинения.

Тем не менее, реконструируя раннюю историю Рима, нельзя игнорировать мифы и легенды, поскольку они не только отражают мировоззрение римлян, но нередко содержат в себе в преобразованном виде те или иные достоверные сведения.

Предание гласит, что прародителем римского народа был троянский герой Эней, сын Анхиза и богини Афродиты (римской Венеры). Со своими спутниками он бежал из взятой греками Трои и после долгих скитаний прибыл в Италию, где женился на дочери царя Латина. Сын Энея Асканий (Юл) основал в Лации город Альба Лонга, которым 400 лет правили его потомки.

Последнего законного царя Нумитора свергнул с престола его брат Амулий, позаботившийся, чтобы у дочери Нумитора Реи Сильвии никогда не было детей. Он зачислил ее в жреческую коллегию весталок, которые обязаны были хранить целомудрие. Но вскоре Рея Сильвия родила от бога Марса двух мальчиков близнецов Ромула и Рема. Взбешенный Амулий велел утопить младенцев. Его слуга бросил корзину с детьми в Тибр. Течением ее прибило к берегу, где пришедшая на водопой волчица нашла близнецов и выкормила их своим молоком. Впоследствии памятник этой волчице стоял на Капитолии, а сама она стала символом Рима.

Близнецов потом взял и воспитал простой пастух. Повзрослев, они во главе дружины удальцов стали нападать на разбойников, грабивших пастухов. Им удалось по счастливой случайности узнать тайну своего происхождения, после чего они вернули власть своему деду Нумитору, свергнув с престола злого Амулия.

Привыкнув к вольной жизни, они не захотели оставаться в Альбе Лонге и решили основать собственный город там, где их нашла волчица. При постройке первых городских укреплений на холме Палатин они поссорились, и Ромул убил Рема, став первым царем города, который был назван его именем (Рим по-латыни Roma).

Поскольку соседи считали Ромула и его дружинников разбойниками и не хотели выдавать за них замуж своих дочерей, римляне похитили во время праздника дочерей своих ближайших соседей сабинов и насильно сделали их своими женами. Сабины пошли на римлян войной, но их дочери сумели помирить своих отцов и мужей. После этого римляне и сабины составили одну общину и стали жить вместе под властью двух царей: Ромула и сабинского правителя Тита Тация.

Данные археологических раскопок в Этрурии, Лации и в самом Риме позволяют обнаружить крупицы достоверной информации даже в преданиях о самом раннем этапе римской истории.

Согласно им, древнее поселение на месте будущего Рима действительно находилось на Палатине и возникло в IX или VIII вв. до н.э. Его жители, судя по особенностям их погр»»»»ьного обряда и инвентаря они кремировали своих покойников, были латинами. Поселение состояло из круглых полуземлянок-полухижин со стенами из обмазанной глиной соломы. Никаких следов имущественной или социальной дифференциации и сколько-нибудь заметных связей с внешним миром у жителей этого поселения, так же как и у других современных им обитателей Лация, обнаружить не удалось.

Рядом с Палатином, на холме Квиринал, находилось другое поселение, столь же древнее, нищее и примитивное, однако с иным погр»»»»ьным обрядом его жители хоронили тела умерших в земле, не предавая их кремации. Такой обряд был у соседних с Римом сабинов и у многих других италийских племен. Возможно, обитателями этого поселения были сабины. Никакой связи между жителями двух древнейших поселений на месте будущего Рима не прослеживается.

Судя по археологическим данным, к концу VII в. до н.э. небольшие деревеньки сливаются в одно крупное поселение, занимающее не только холмы, но и заболоченную прежде низину между ними. Ее к тому времени осушили с помощью целой сети дренажных каналов.

Поскольку жители этого поселения кремировали покойников и говорили по-латыни, можно предположить, что латинская община инкорпорировала и ассимилировала сабинскую. Правда, и в латинском языке имеется немало слов, заимствованных из сабинского, а некоторые из римских царей носят сабинские имена.

Обитатели более крупного поселения, так же как и других поселений Лация этого времени, стояли на пороге государственности и цивилизации. У них были керамика, изготовленная на гончарном круге, наряду с соломенными хижинами, крупные деревянные дома на каменном фундаменте и с черепичной крышей, богатые и бедные погребения.

Самым интересным из них является найденная в Риме могила воина, похороненного вместе со своими бронзовыми доспехами и колесницей, которая у индоевропейских народов считалась символом высшей власти. Возможно, это могила одного из древних римских царей.

Наконец, самыми важными свидетельствами достаточно высокого уровня развития являются первые латинские надписи. И хотя самые ранние из дошедших до нас относятся к началу VI в. до н.э., это не исключает того. что письменность могла появиться у римлян еще в конце VII в. до н.э.

К середине VI в. до н.э. Рим становится городом в полном смысле этого слова: там появляются монументальные храмы и общественные здания из камня, мощеная рыночная площадь у подножия Палатина (Форум), внутренняя цитадель (кремль) на Капитолии, холме с отвесными склонами, и даже каменные стены вокруг города, которые в то время встречались нечасто. Они охватывали территорию площадью в 420 га. Это означало, что Рим стал одним из самых крупных и многолюдных городов Италии. Только Капуя и Тарент могли сравниться с ним размерами городской территории и численностью своего населения.

В слоях этого времени найдено немало привозных вещей, изделий греческих и особенно этрусских ремесленников. Римские храмы и самый главный из них храм Юпитера на Капитолии были построены и украшены этрусскими мастерами. Латинское алфавитное письмо было заимствовано у греков, но, видимо, при посредничестве этрусков. Рим этого времени, очевидно, находился под сильным влиянием этрусской культуры и многими своими особенностями напоминал этрусские города.

Рим под властью этрусских правителей.

Если верить римской исторической традиции, три последних из семи римских царей: Тарквиний Древний (616 578), Сервий Туллий (578 534) и Тарквиний Гордый (534 510) были этрусками. Римские историки связывают с ними обширное строительство, успешные завоевания, важные реформы, преобразившие римское общество, усиление царской власти. Видимо, эти цари были историческими, а не сугубо легендарными персонажами, как Ромул, и сообщения об их деятельности если не в деталях, то в целом могут быть достоверны.

Археологические источники подтверждают свидетельства исторической традиции о большом влиянии этрусков в Риме и во всем Лации в VI в. до н.э., о строительстве системы дренажных каналов в низине между римскими холмами в конце VII в. до н.э., то есть в правление Тарквиния Древнего, о возведении стены вокруг Рима в середине VI в. до н.э., то есть в правление Сервия Туллия.

Таким образом, основываясь на этой традиции, можно попытаться реконструировать наиболее важные институты и события этого времени.

[Одуванчик]

Падение царской власти в Риме.


Переход к строю фаланги и новым принципам общественного деления обеспечивал зажиточным плебеям возможность более активного участия в жизни римской общины и ставил под угрозу власть и влияние патрициев, тесно связанных со старыми родовыми подразделениями.

Во многих греческих полисах сходные процессы привели к установлению режимов ранней тирании и к потере старинной знатью ее руководящей роли. Современные историки говорят даже о гоплитской революции в Греции VII VI вв. до н.э. Нечто подобное наблюдается и в Риме VI в. до н.э., однако различий там больше, чем сходства.

Согласно исторической традиции, последние три царя этрусского происхождения стремились укрепить свою власть, опираясь на плебеев. Они пополняли сенат и всаднические центурии зажиточными плебеями, малоземельным раздавали участки земли на общественном поле, вели активное общественное строительство, позволявшее неимущим плебеям, пролетариям, зарабатывать на жизнь.

Последний римский царь Тарквиний Гордый выглядит в изображении римских историков как типичный греческий тиран. Он якобы узурпировал власть в результате государственного переворота, правил, не советуясь с сенатом, и без санкции народа, казнил и отправлял в изгнание самых знатных и влиятельных патрициев, обременял народ тяжелыми повинностями.

Чаша терпения римлян переполнилась, когда один из царских сыновей обесчестил знатную и добродетельную римлянку Лукрецию, после чего она покончила с собой. Над бездыханным телом несчастной Лукреции ее знатные родственники во главе с Луцием Юнием Брутом поклялись навсегда изгнать царей из Рима. Они заручились поддержкой народа и войска и отправили царя и его сыновей в изгнание в 510 г. до н.э.

Отныне вместо царя Римом управляли два консула, ежегодно переизбираемых центуриатными комициями из числа патрициев. Первыми консулами стали Брут и Тарквиний Коллатин, муж погибшей Лукреции.

У современных исследователей эта история не вызывает особого доверия. В ней слишком много сходства с рассказами о греческих тиранах, и даже год изгнания последнего римского царя тот же самый, что и последнего афинского тирана.

Вместе с тем известно, что примерно в это же время в V в. до н.э. во многих городах Этрурии власть от царей переходит к выборным должностным лицам магистратам. Возможно, перемены в Риме были частью этого общего процесса.

Интересно также, что в период Республики самым страшным преступлением, заслуживающим немедленной казни, считалось стремление к царской власти. Обычно в нем обвиняли политиков, пытавшихся заручиться поддержкой рядовых граждан, выдвигая планы радикальных реформ. Вероятно, это указывает на характер политической деятельности последних римских царей.

Предпринятая ими попытка установить с помощью рядовых общинников, сражавшихся в составе фаланги, режим единоличной власти привела не к крушению аристократического господства, как в Греции, а к аристократическому перевороту, после которого власть и влияние старинной патрицианской знати достигли своего апогея.

[Одуванчик]

Прибытие троянцев.


Вскоре после Эвандра появилась еще одна группа пришельцев; их возглавлял Геракл, и они обосновались на Капитолийском холме. Дочь Фавна родила от Геракла Латина.
Когда на Капитолии Латин царствовал уже тридцать пятый год, в будущий Рим прибыла новая партия переселенцев с Востока. Это были троянцы под предводительством Энея, которые после разгрома греками Трои отправились искать новое место для поселения.
Прибытие троянцев в Лаций древние римляне считали бесс»»»»» историческим фактом и были убеждены в этом столь твердо, что Тит Ливий именно с этого общеизвестного события начинает свою знаменитую «Историю Рима» (впоследствии это сочинение стали называть «От основания города»).
Троянцы поселились в Лации; Латин примирился с ними и даже выдал свою дочь Лавинию замуж за Энея, который не стал претендовать на Капитолий, Палатин и другие близлежащие холмы, а ушел к морю и основал новый город, назвав его по имени жены Лавинием.
Сейчас на этом месте находится маленький городок Пратика ди Маре (он расположен в 30 км от Рима, недалеко от моря). Археологи обнаружили здесь керамику XII—XI вв. до н. э. и остатки святилища Энея IV в. до н. э. (по древним поверьям основатель города после смерти становился божеством — покровителем города, а его могила почиталась как героон, где совершались жертвоприношения).
После гибели Латина в бою местные жители и пришлые оказались под властью Энея и слились в единый народ.
Асканий Юл, сын Энея, покинул Лавиний и основал в Лации у Альбанского озера новый город, который протянулся вдоль берега и поэтому стал называться Альба Лонга (Длинная Альба). Сейчас это небольшой городок Альбано Лациале в 25 км от Рима. Потомки Аскания Юла обосновались здесь надолго. Римляне помнили по именам всех царей Альба Лонги от первого до последнего: Асканий Юл, Сильвий, Эней Сильвий, Латин Сильвий (второе имя Сильвий было у всех последующих альбалонгских царей), Альба, Атюс, Капюс, Капет, Тиберин (утонул в реке Альбуле, которая после этого стала называться Тибром), Агриппа, Ромул Сильвий, Авентин (похоронен на одном из холмов будущего Рима, который поэтому стал называться Авентином), Прока, Нумитор.
Амулий, младший брат Нумитора, отстранил его от власти, убил его сыновей, а дочь Рею Сильвию сделал жрицей и обрек на безбрачие. Однако она родила двух мальчиков, Ромула и Рема, и объявила, что их отец — бог Марс.
Тит Ливий с присущей ему рассудительностью замечает: «Или она действительно так думала, или сказала это потому, что бог как виновник преступления выглядел несколько приличнее (чем простой смертный)».
Однако авторитет Марса не произвел никакого впечатления на злодея Амулия, который повелел взять Рею Сильвию под стражу, а народившихся младенцев выбросить в Тибр, что и было исполнено. Но близнецы по причине сильного разлива реки уцелели, и их обнаружил пастух Фаустул в тот момент, когда их кормила волчица.
Пастух отнес младенцев к себе домой на Палатинский холм и вручил своей жене Ларенции, которая их вырастила. По поводу участия волчицы в воспитании Ромула и Рема Тит Ливий пишет: «Есть такие (историки), которые считают, что волчицей звали Ларенцию за то, что тело ее было общедоступно; так появилась возможность для возникновения чудесной басни».
Когда Ромул и Рем подросли, они, собрав вокруг себя ватагу парней, стали нападать на разбойников и отнимать у них добычу. Впрочем, древние римляне не считали Ромула и Рема полными дикарями, напротив, утверждали, что их возили в соседний город Габии и там обучили грамоте. Привольной жизни братьев пришел конец, когда разбойники изловили Рема и передали царю Амулию для расправы, якобы тот грабил поля его старшего брата Нумитора. Тогда Фаустул, давно подозревавший, что он подобрал внуков Нумитора, рассказал об этом Ромулу, а тем временем Нумитор сам обо всем догадался, и соединенными усилиями дед и внуки убили Амулия.

[Одуванчик]

Римская Республика Экономика

АГРАРНЫЙ ЗАКОН 111 ГОДА ДО Н. Э.


Закон 111 года, предложенный, вероятно, народным трибуном Спурием Торием, сыграл большую роль в аграрной истории Рима. Он окончательно аннулировал все законодательство Гракхов. С этого времени еще больше укрепляется частная собственность на землю. Владельцы земельных участков имеют право продавать их любому лицу и не платить никаких взносов. Действие этого закона распространяется в одинаковой мере как на провинции, так и на Италию. Закон 111 г. носил демагогический характер, сохранив демократическую терминологию.

...народные трибуны на законном основании предложили народному собранию закон, и народ на законном основании принял его голосованием на форуме... в ...день ...первенство было за трибой... от имени трибы первым подал голос Квинт Фабий, сын Квинта.
Какое поле из общественной земли (1) римского народа, которая имелась в Италии в консульство Публия Муция и Люция Кальпурния (2), не считая той земли, каковая земля по закону или по постановлению народа (3), проведенному народным трибуном Гаем Семпронием, сыном Тиберия, была исключена из раздела (4) ...какое поле, или какую площадь, из этой земли, на основании закона, или постановления народа какой прежний владелец (5) себе взял и за собой оставил, которое по своим размерам не больше того, сколько разрешено законом (6) или постановлением народа себе брать и за собой оставлять; какое поле из общественной земли римского народа, которая имелась в Италии в консульство Публия Муция и Люция Кальпурния, не считая той земли, которая по закону или по постановлению народа, проведенному народным трибуном Гаем Семпронием, сыном Тиберия, была исключена из раздела... какое поле, или какую площадь из этой земли, на основании закона или постановления народа, триумвир дал и записал за каким-либо римским гражданином, вынувшим жребий (7), если в этом поле, или в этой площади находится не больше...
какое поле из общественной земли римского народа, которая имелась в Италии в консульство Публия Муция и Люция Кальпурния, не считая той земли, которая по закону или по постановлению народа, проведенному народным трибуном Гаем Семпронием, сыном Тиберия, была исключена из раздела... какое поле, или какая площадь из этой земли, была дана триумвиром тому, кто менял свою частную землю на общественную, и закреплена за ним в обмен на его поле, или площадь; какое поле из общественной земли римского народа, которая имелась в Италии в консульство Публия Муция и Люция Кальпурния, не считая той земли, по закону или по постановлению народа, проведенному народным трибуном Гаем Семпронием, сыном Тиберия, была исключена из раздела... какое поле из той общественной земли или площади, которая находится в Италии, сколько ее есть вне города Рима и сколько ее есть в [другом] городе, поселке или селении, кому даст и за кем запишет триумвир, сколько... будет иметь в своем обладании, тогда, когда этот закон будет применяться (8);
какое поле из общественной земли римского народа, которая имелась в Италии в консульство Публия Муция и Люция Кальпурния, не считая той земли, по закону или по постановлению народа, проведенному народным трибуном Гаем Семпронием, сыном Тиберия, была исключена ив раздела... какое поле, или какую площадь из этой земли, или какое строение... кому... на италийской земле триумвир дал и за кем записал и оставил, или приказал записать в формуляры и таблицы;
всякое поле, или площадь земли, или строение, которые описаны выше..., кроме того поля, или той площади, которые уже раньше были исключены и предусмотрены... пусть будут частным владением и пусть продажа и покупка такого поля, земельной площади или строения производится так же, как и прочих частных земель, полей и строений, и всякий, какой будет цензор, пусть делает так, чтобы такое поле, земля, строение, которые по этому закону сделались частным владением, были внесены в цензорские списки (9), как прочие частные земли, поля и строения... и пусть он (10) прикажет об этом поле, земле и строении тому, кому будет принадлежать это поле, земля и строение, сделать такое же объявление, какие делаются и о прочих полях, землях и строениях, теми, кому они принадлежат... и пусть никто не делает так, чтобы тому, кому должны и должны будут принадлежать на основании закона или постановления народа это поле, площадь земли или строение, чем-либо было учинено препятствие в использовании, извлечении дохода, держании или владении этим полем, площадью земли или строением и пусть никто не обращается по такому делу в сенат... и пусть никто от имени какого-либо должностного лица или какой-либо власти не предлагает, не выносит приговора, в силу которого тот, которому это поле, площадь земли или строение должны принадлежать на основании закона или народного постановления и должны будут принадлежать в дальнейшем, был бы урезан в использовании, извлечении дохода, в держании или владении этим полем, площадью земли или строением, или в силу которого он мог бы лишиться этого владения против своей воли, а после его смерти также против своей воли могли бы лишиться его наследники.
Какое поле из общественной земли римского народа, которая имелась в Италии в консульство Публия Муция и Люция Кальпурния... сколько этой земли триумвиры для наделения землей предоставили, записали и оставили сельским придорожникам (11), находящимся на италийской земле, пусть никто не делает так, чтобы они в меньшей мере могли пользоваться, извлекать доход, держать или владеть [этой землей], поскольку ее обладатель (12)... не произвел отчуждения поля, площади земли и строения без этой земли... и без этой земли, которую на основании этого закона можно будет продавать, дарить и закреплять.
Какое поле, площадь земли или строение будет таким образом дано, записано и оставлено теперь и на дальнейшее время тому, кто на основании постановления сената должен находиться среди сельских придорожников... чтобы такое поле, или такая земельная площадь или строение стали частным владением или чтобы цензор, какой бы когда ни был, занес такое поле, или такую земельную площадь в цензорские списки, или чтобы такое поле или такая земельная площадь оказалась на ином положении, чем на каком она находится теперь, из настоящего закона не следует (13).
Какое поле или какая общественная земля римского народа, которая имелась в Италии в консульство Публия Муция и Люция Кальпурния, ие считая той земли, которая по закону или по постановлению народа, проведенному народным трибуном Гаем Семпрением, сыном Тиберия, была исключена из раздела, ... и не включая того поля, которое прежний владелец на основании закона или постановления народа себе взял и за собой оставил, если оно не превышает меры (14) того, сколько земли разрешено было одному человеку себе взять и за собой оставить, если кто тогда, когда будет применяться этот закон, будет обладать и владеть для обработки земли из этого поля не более 30 югеров пашни, то пусть это поле будет его частным владением.

Перев. и примеч. В. С. Соколова.

1. Это соответствует латинскому ager publicu:; и ager Romanus.
2. Публий Муций и Люций Кальпурний были консулами в 133 г. до н. э.
3. Это соответствует латинскому термину плебисцит.
4. В латинском тексте это выражено сложнее; буквально была изъята и в отношении которой было предусмотрено, чтобы она не поступала в раздел.
5. Латинский термин - possessor.
6. Имеется в виду норма в 500 югеров для отца и по 250 югеров для его сыновей, числом не более двух; следовательно, максимально 1000 югеров.
7. Имеются в виду, вероятно, римские граждане, тянувшие жребий для получения земельного надела и поселения в какой-нибудь колонии.
8. В латинском тексте стоит слово: rogabitur, т. е. то же, что означает предложение закона на народном собрании, но форма будущего времени указывает понимание этого глагола в принятом нами значении.
9. Латинский термин census.
10. То-есть цензор.
11. Имеются, повидимому, в виду держатели земель, прилегающих к дорогам в сельской местности, очень вероятно, что они несли за пользование землей повинности по исправлению дорог. Термин viasii vicani нигде больше не встречается.
12. Повидимому, как это становится понятным из дальнейшего, подлинным обладателем такой земли считалось Римское государство.
13. В тексте закона даны сокращения слов: ex. h. l. n. r., что надо понимать так: ex hac lege non.
14. Повидимому, имеются в виду те же нормы, что и выше, см. прим. 6.

[Одуванчик]

ДОХОДЫ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА. ОБРАБОТКА ЗЕМЛИ


ДОХОДЫ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА
(Марк Порций Катон, Земледелие, 6)

Марк Порций Катон родился в 234 г. до н. э. в Тускуле. Родители его неизвестного происхождения. Он был непосредственным участником войны с Ганнибалом. В 199 г. назначен пропретором провинции Сардинии, а в 195 г. в качестве консула жестоко подавил восстание в Испании. Время его пребывания цензором (183 г. до н. э.) также было отмечено рядом суровых мер, главным образом против знати. Умер он в 149 г. до н. э.
В сочинении Катона «О земледелии» ярко выражены идеалы рабовладельца, который стремится путем самой жестокой эксплуатации рабов выжать из своего хозяйства возможно большую выгоду. Автор подробно излагает все мелочи ведения хозяйства, дает советы, как обращаться с рабами. В книге Катона дается подробная характеристика сельского хозяйства Италии II в. до н. э.

Помни, что с землей, как с человеком: сколько бы он ни наживал, если он много проживает, то прибыли ему мало. Если ты меня спросишь, какое имение самое лучшее, то я скажу так: сто югеров (1) с самой разнообразной почвой, в самом лучшем месте: во-первых, с виноградником, если вино хорошее и если вина много; во-вторых, с поливным огородом; в-третьих, с ивняком; в-четвертых, с масличным садом; в-пятых, с лугом; в-шестых, с хлебной нивой; в-седьмых, с лесом, где можно резать листья на корм скоту; в-восьмых, с виноградником, где лозы вьются по деревьям; в-девятых, лес с деревьями, дающими жолуди.

ОБРАБОТКА ЗЕМЛИ
(Марк Порций Катон, Земледелие, 61)

Что такое хороший уход за полем? Хорошая пахота. А во-вторых? Пахота. А в-третьих? Унаваживание.
Кто в масличном саду землю очень часто и очень глубоко переворачивать будет, тот выпашет корни самые тонкие. Если будет он пахать плохо, то корни пойдут сверху, станут толстыми и силы маслины уйдут в них. Когда пашешь хлебную ниву, паши хорошо и своевременно; разными бороздами не паши. Остальное хозяйство состоит: в многочисленных посадках, в тщательной и своевременной пересадке молодых деревьев с возможно большим количеством корней и земли в них; в том, чтобы ты хорошо прикрыл корни и хорошо утоптал землю, чтобы не повредила растению вода. Если кто опросит, какое время лучше для посадки маслин, - на сухом месте - в посев, на тучном - весной.

[Одуванчик]

КЛАССОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В VI-IV ВВ. ДО Н.Э.


1 Смена первобытно-общинной формации рабовладельческой, ста-
новление и укрепление последней во всех областях древней Италии
растянулись на несколько столетий. ^Раннерабовладельческие обще-
ства в Италии в VII-VI вв. до н.э. представляли собой не чисто
рабовладельческие государства с четко выраженным делением на
массы, а сочетание новых прогрессивных рабовладельческих отно-
шений с сильными пережитками родовых обычаев и учреждений.
Но мере дальнейшего развития общественных отношений укрепля-
лось и внедрялось рабовладение, с одной стороны, разлагались и

-исчезали остатки первобытных отношений, с другой, j

УР?эные области Италии перешли от родового устройства к клас-
совому раннерабовладельческому обществу не одновременно. Рань-
ве всего этот переход завершился в этрусских городах и греческих
колониях (VIII в. до н.э.). В Риме и некоторых латинских городах
хмесовый строй оформился в VI в. до н.э. У самнитов, осков и дру-
гих горных и отсталых племен разложение первобытных отношений
Проходило медленнее.) Зарождение государственного аппарата начи-
налось у них в IV в. до н.э.

Разложение родового строя и становление рабовладельческих
отношений наиболее удобно проследить на примере эволюции обще-
ственного строя и государственных учреждений Рима.

ГОсяовными классами раннеримского общества были патриции,
плебеи и рабы^ которые одновременно были и сословиями, т.е. они
различались друг от друга не только наличием или отсутствием соб-
ственности на средства производства, но и различными юридиче-
скими правами: 7 всей полнотой прав обладали патриции, плебеи
пользовались меньшими правами, а рабы были полностью лишены
каких-либо пра^<Известно, - писал Ленин, - что в рабском и фео-
дальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном
делении населения, сопровождалось установлением особого юриди-
ческого места в государстве для каждого класса. Поэтому классы
рабского и феодального (а также и крепостного) общества были
также и особыми сословиями> '.

Рабы. В у1-III вв. до н.э. рабский труд проникает в различные
отрасли производственной деятельности в Риме - рабы обрабаты-
вают поля, трудятся в ремесленных мастерских, в домашнем хозяй-
стве. В рабов обращали военнопленных, рабами становились кабаль-
ные должники, существовало и домашнее рабство. ^Запрещение дол-
гового рабства в Риме в 326 г. до н.э. сделало порабощение плен-
ных основным источником пополнения класса рабов.

Раннерабовладельческие отношения называют патриархальным
рабством и отличают их от развитого классического рабства. При
патриархальном рабстве производство направлено на создание не
товаров, а лишь средств существования рабовладельцев, господствует
натуральное хозяйство, а товарное производство находится в зача-
точном состоянии. Поскольку связи с рынком слабые, а необходи-
мость в прибавочном труде раба ограничена потребностями рабо-
владельца и его семьи, то эксплуатация раба не достигала крайних
пределов. ^Несмотря на использование рабов в разных отраслях про-
изводства, их было еще мало, они еще не стали основными произво-
дителями. Рядом с рабами трудились свободные.^ Зачастую бок о
бок с рабом трудился и сам хозяин и его дети.
PРаб еще не рассматривался в качестве вещи, за ним сох^мммись
некоторые (хотя и самые минимальные) права человеческой лично-
сти. Раба не включали в инвентарь имения, рабы отвечали за неко-
торые поступки перед судом (в более поздний период его наказы-
вал хозяин), могли выступать поручителями и быть усыновленными.
Рабы имели право участвовать в некоторых религиозных культах
и празднествах. Согласно религиозным представлениям, рабам
предоставлялся отдых в праздники, а слишком жестокое обращение
с рабами, напрасное пролитие крови признавалось неугодным богам. ^

Грань между свободой и рабским состоянием не была резко^
она смягчалась и затушевывалась существованием переходных от
рабства к свободе разных категорий зависимости: клиентской связи,
домашнего рабства, кабального должничества.

Самым бесправным и низким было положение рабов - военно-
пленных, поскольку рабовладельца не связывали с ними ни племен-
ные, ни родственные, ни религиозные, ни какие-либо другие отноше-
ния^ Поэтому и классовые противоречия рабов и рабовладельцев не
обнажились, были еще скрыты, тесно переплетались с социальными
антагонизмами других зависимых прослоек^ населения: обедневших
плебеев, кабальных должников, клиентов.

От периода VI-III вв. до н.э. не дошло известий о массовых
восстаниях рабов; они еще не выступали самостоятельно, а вели
борьбу в скрытых формах (бегство, порча орудий) или принимали
активное участие в волнениях полусвободных и разоряющихся слоев
населения. Так, в Риме рабы принимали участие в захвате Аппием
Гердонием, стремившемся к восстановлению царской власти, кре-
пости Капитолия в 460 г. до н.э., в волнениях должников в начале
IV в. до н.э., в массовом народном движении 342 г. до н.э.

^Клиенты. В раннеримском обществе многочисленной прослойкой
были клиенты-несостоятельные и политически бесправные люди.
Клиентами могли быть или отпущенные на волю рабы или пересе-
лившиеся в Рим иноплеменники^ которые были вынуждены искать
защиту и покровительство у патрициев и поступали под их патро-
нат. Клиенты вступали как бы в родовую организацию патрициев
на прарах зависимых членов, получали родовое имя своих покрови-
телей. ^На них накладывались обязанности работать на землях пат-
ронов и выполнять различные повинности: сопровождать своего пат-
рона в походе, на выходах в город. Имущество клиента, если он не
оставлял завещания, после его смерти наследовалось патроном.
В случае неповиновения патрону клиента по решению суда могли
обратить в рабство.; В свою очередь, патрон был обязан защищать
клиента от притеснений других знатных лиц, представлял его инте-
ресы в суде. Клиенты, входившие в род своих патронов, связанные
с ними различными, в том числе религиозными, обязательствами
были отделены от плебеев и в социальной борьбе, происходившей
в Риме в V-IV вв. до н.э. Но ослабление родовых связей в патри-
цианских родах и развитие рабовладельческих отношений посте-
пенно изменяло положение клиентов. jK^JII в. до н.э. большая часть
их уже полностью освободилась от своей зависимости от патронов,
получив от государства землю, и превратилась в свободных мелких

зевредельцев.

Плебеи. Один из основных классов-сословий раннего Рима со-
ставляли плебеи, ведшие ожесточенную борьбу с патрицианским со-
словием. Часть плебеев была принята в патрицианские роды в каче-
стве зависимых клиентов, но большинство плебса стояло вне общест-
венной организации коренных граждан-патрициев и было лишено
всех гражданских прав, хотя и считалось, в отличие от рабов и
мнентов, юридически свободным. Эта пришлая масса людей,

порвавшая все связи со своей прежней родиной и стоящая вне родо-
вой организации Рима, оказалась особо благоприятной средой для
развития частнособственнических и рабовладельческих отношении^ а
ее борьба с патрициями, связанными с отжившими родовыми уч-
реждениями, была исторически прогрессивной.

Плебеи обрабатывали небольшие участки земли, занимались тор-
говлей и ремеслами. В их среде довольно быстро происходило рас-
слоение и выделился зажиточный слой. Общее гражданское беспра-
вие объединяло всех плебеев на борьбу с патрициями. Однако если
масса плебеев добивалась получения земли и отмены кабального
рабства, то зажиточные и богатые плебеи боролись в первую оче-
редь за политическое равноправие с патрициями. 1

Борьба плебеев с патрициями. Ожесточенна^ социальная борьба
стала движущей силой общественного развития Рима в V-IV вв.
до н.э. <История всех существовавших до сих пор обществ, - пи-
сали К. Маркс и Ф. Энгельс, - была историей борьбы классов. Сво-
бодный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер
и подмастерье, короче, угнетатель и угнетаемый, находились в
вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую,
то явную борьбу...> ^

Особенно четко вырисовывались антагонистические противоре-
чия между старой патрицианской знатью, стремившейся сохранить
и укрепить древние родовые обычаи и учреждения, и плебеями, за*
интересованными в ликвидации родовых и развитии рабовладельче-
ских отношений.

Вторая линия борьбы отражала антагонизм оформляющихся
классов рабов и рабовладельцев (как патрициев, так и богатых
плебеев); в этот ранний период она только складывалась и не по-
лучила заметного проявления на фоне острых столкновений пле-
беев с патрициями. Требования плебеев сводились к трем основным
пунктам: 1) допуск плебеев к общественной земле, ограничение
патрицианского землевладения, наделение плебеев земельными уча-
стками, т.е. решение аграрного вопроса; 2) отмена долговой кабалы
и ограничение долгового процента; 3) политическое равноправие,
т.е. участие во всех собраниях и право избрания на все государст-
венные должности.

Поскольку земля была основным видом богатства, а земледе-
лие - главным занятием населения, то аграрный вопрос лежал в
основе всех требований плебса.

Как и в греческих городах-государствах, в Риме землей могли
владеть только полноправные граждане, поэтому решение земель-
ного вопроса было тесно связано с получением гражданских прав,
и плебеи добивались, прежде всего, политического равноправия.

Борьба плебеев с патрициями, начавшись в середине VI в. до
н.э., закончилась только в начале III в. до н.э. В ее истории вы-
деляются три главных этапа: 1) середина VI в. до н.э.-494 г.-
от реформы Сервия Туллия до установления народного трибуната;
2) 494 - 444 гг. до н.э.-от учреждения должности народных три-
бунов до законов Канулея; 3) 385-287 гг. до н.э.-от движения
Манлия и законов Лициния - Секстия до плебисцита Гортензия.

До середины VI в. до н.э. плебеи считались чужеродным эле-
ментом и им не доверяли даже службу в войске. Однако увеличе-
ние числа плебеев, с одной стороны, и расширение военной актив-
ности - с другой, сделало необходимым привлечение их в ряды
ополчения, что и было закреплено реформами Сервия Туллия. Пле-
беи были включены, таким образом, в состав римской общины,
стали гражданами, получив не все права, а лишь право проливать
кровь за римское государство.

В начале V в. плебеи уже составляли основную часть римского
войска, в котором патриции занимали все командные посты.; Опи-
раясь на большинство граждан-воинов, плебеи повели борьбу за
свои права, угрожая уйти из Рима и основать новый город. (Та-
кие уходы плебеев из Рима получили название сецессии от лат.
secessio-уход, удаление). В моменты серьезных военных ослож-
нений плебейское войско предъявляло патрициям свои требования
и удалялось па Священную гору.

Удаление из Рима большей части воинов, естественно, ставило
государство в катастрофическое положение, и патриции вынуждены
были, вступив в переговоры с плебеями, идти на уступки. Важней-
шей из них было создание новой магистратуры (должности) -на-
родных трибунов, которые могли приостанавливать все решения
патрицианских магистратов, произнося слово veto (запрещаю)

(494 г. до н.э.).

Борьба плебеев с патрициями была ожесточенной и кровопро-
литной. Она проходила с переменным успехом. Если плебеи вы-
рвали у патрициев должности народных трибунов, то им не уда-
лось провести аграрные законы, которые были предложены Спурием
Кассием (486 г. до н.э.). Он предложил раздать нуждающимся пле-
беям завоеванные у герников земли. Однако его законопроект не про-
шел, сам он был обвинен в стремлении к царской власти и казнен.
В 454 г., по предложению народного трибуна Нцилия, были разде-
лены земли на Авентине (в то время пригородный район Рима)
среди беднейших граждан.

Драматические события разыгрались в середне V в. до н.э. Под
давлением плебеев патриции были вынуждены создать комиссию из 10
человек (decem viri-десять мужей) для записи судебных поста-
новлений. Должностные лица в Риме проводили суд, руководствуясь
обычаями, восходящими еще к родовому прошлому и уже устарев-
шими. К тому же магистраты - патриции злоупотребляли в судах,
опираясь на свое толкование обычного права, которое не было опуб-
ликовано и не могло быть проверено. Комиссия децемвиров при-
ступила к выработке письменных законов. Однако в процессе

03

работы ее члены стали злоупотреблять полученной ими неограничен-
ной властью, что вызвало возмущение плебеев и повторное удаление
их на Священную гору (449 г. до н.э.- так называемая вторая
сецессня). Патриции снова пошли на уступки: был установлен за-
кон, по которому каждый осужденный на смерть римский гражда-
нин мог обращаться за защитой к народному собранию. Одновре-
менно были опубликованы письменные законы. Они были записаны
на XII медных досках и выставлены для обозрения на центральной
площади Рима-форуме. Законы XII таблиц оказали огромное
влияние на последующее развитие римского общества и права. Ста-
рый, связанный с родовым устройством обычай был заменен пи-
саным правом, закрепляющим и освящающим частную собствен-
ность, рабство и неравноправие. Всякое посягательство на частную
собственность каралось, виновных подвергали суровому наказанию
или даже казнили.

В законах XII таблиц было зафиксировано правовое различие
патрициев и плебеев, патронов и клиентов, свободных и ра^ов.
Важным завоеванием плебеев было ограничение ссудного процента
до 1 унции или 8Уз% в год. (Год в Риме V в. до н.э. состоял из
12 месяцев). Однако патриции добились включения в текст законов
ряда пунктов, ущемляющих права плебеев: их браки с патрициями
запрещались, в законах закреплялся институт клиентелы, выгодный,
прежде всего, патрицианским родам.

В том же 449 г. до н.э. консулы Валерий и Гораций провели
в интересах плебеев еще три закона: подтверждалась неприкосно-
венность личности народных трибунов, осужденный патрицианским
магистратом на смерть или телесное наказание римский гражданин
получал право апелляции к народному собранию и самое важное -
решения плебейских собраний получали силу закона, обязательного
и для патрициев. Через пять лет (444 г. до н.э.) закон Канулея
признал законность браков плебеев с патрициями и тем самым за-
ложил основы для слияния богатой плебейской верхушки с патри-
циями в одно сословие.

Было удовлетворено важное требование плебеев занимать высшую
должность, однако патриции добились того, что представители пле-
беев получили право выбираться не на должность консулов, а воен-
ных трибунов с консульской властью. В течение ряда последующих
лет консулы не выбирались, а во главе управления стояли военные
трибуны, выбиравшиеся не только из патрициев, но и богатых пле-
беев. В 443 г. до н.э. была учреждена новая должность цензоров, на
которую могли избираться только патриции.

Рим 80-60-х годов IV в. до н.э. становится ареной острых
столкновений и опасных для патрициев волнений закабаляемых дол-
жников. Первая попытка добиться смягчения долгового права была
предпринята Марком Манлием в 80-х годах IV в. до н.э.; она окон-
чилась неудачей. Марк Манлий погиб в борьбе, но волнения не
прекратились. По преданию, 10 лет плебеи во главе с народными
тбунами Секстием и Лицинием не складывали оружия и в 367 г.
н. э- патриции были вынуждены уступить. По предложению Ли-
цциния и Секстия были приняты очень важные законы, которые
^удовлетворяли главные требования плебеев: если раньше патриции
..погли занимать (оккупировать) любое количество государственной
земли, и тем самым сокращали земельный фонд для наделения
плебеев, то по закону Лициния - Секстия было запрещено оккупи-
ровать более 500 юг. (125 га) земли. Частично был решен и долго-
вой вопрос. Законодатели не пошли на полную отмену (кассацию)
долгов, но значительно уменьшили задолженность путем следую-
щего перерасчета: уплаченные проценты высчитывались из основ-
ной суммы долга, а оставшаяся часть выплачивалась на льготных
условиях в течение трех лет. Третий закон упразднил должность
военных трибунов с консульской властью, а вместо них стали изби-
рать двух консулов, один из которых должен быть обязательно пле-
беем.

Законодательство 367 г. до н.э. нанесло сильнейший удар по
привилегиям патрициев и в последующее время плебеи быстро до-
бились новых успехов. Для удовлетворения земельного голода мало-
земельные римские граждане стали выводиться в колонии, основан-
ные в разных частях Италии. За время с 334 до 287 г. до н.э.
римляне основали 18 колоний, т.е. больше, чем за всю предшест-
вующую историю, и аграрная проблема временно была частично
решена.

В 326 г. до н.э. плебеи добились очень важной реформы. По
закону трибуна Петелия долговая кабала для римских граждан и
членов их семей была отменена. С этого времени римский гражда-
нин отвечал за задолженность только своим имуществом. В рабов
теперь можно было обращать преимущественно военнопленных. Это
усиливало агрессивность римского рабовладельческого общества по
отношению к соседним народам. -

Большую роль в борьбе патрициев и плебеев сыграли реформы
Аппия Клавдия-цензора 312 г. до н.э. Он построил первую мо-
щеную дорогу, водопровод, которые положили начало знаменитым
римским дорогам и акведукам. Он включил в состав сената тех
магистратов, отцы которых были вольноотпущенными. Верховный
орган управления Рима пополнился новыми людьми, деды которых
были рабами. Аппий Клавдий покровительствовал тем плебеям, ко-
торые занимались ремеслом и торговлей и не имели земельной соб-
ственности и не особенно нуждались в ней: по его предложению
римские граждане, нс имеющие земельной собственности, могли го-
лосовать не только в городских территориальных округах, но и в
сельских, т.е. их политическое влияние возросло.

В 300 г. до н.э. были приняты законы, допускавшие выбор
плебеев в состав жреческих коллегий. Наконец, в 287 г.
До н.э. вновь было подтверждено, что плебисциты (т.е. ре-
шения плебейских собраний) суть законы, обязательные для всех
3 Зак, 1411 ^

граждан, в том числе и для патрициев (закон диктатора Гортензия).
287 г. до н э" считается последним годом долголетней борьбы пле-
беев с патрициями за свое политическое равноправие.

В процессе борьбы плебеев с патрициями были ликвидированы
остатки родового строя и рабовладельческие отношения получили
более благоприятные условия для своего развития. С конца V в. до
н.э. начинает бурно развиваться частная земельная собственность
как на землях плебеев, так и патрициев и складываются условия
для ее концентрации. Отмена долгового рабства перенесла центр
тяжести на рабство иноплеменников и усилила агрессивность рим-
ского общества^

С другой стороны, удовлетворение основных требований плебеев
способствовало консолидации римского общества; сословная борь-
ба, раздиравшая и ослаблявшая изнутри римское государство, за-
тухает; перед лицом внешнего врага в начале III в. до н.э. Рим
предстает сильным и монолитым, что не могло не способствовать
его военным успехам, ^равнение в правах плебеев с патрициями
изменило классовую и социальную структуру римского общества.
Патриции и плебеи перестали быть разными классами-сословиями.
Верхушка плебса объединилась теперь с патрициями и образовала
новое сословие-нобилитет (oTirobilis-лучший, знатный), со-
стоявший из крупных рабо- и землевладельцев^из среды которых
пополнялся сенат, избирались на государственные должности ма-
гистраты.

{Зажиточная прослойка римских граждан, связанная с торговлей
и ремеслами, образовала сословие всадников. Все прочие составляли
плебс - это были свободные крестьяне, мелкие ремесленники и
торговцы.

Нобилитет и всадничество были господствующим классом земле-
и рабовладельцев, который противостоял классу свободных мелких
собственников - плебсу. Однако противоречия между плебсом и
нобилитетом не носили антагонистического характера. Оба класса
объединяли некоторые общие интересы^ нескольку -и те и другие
противостояли формирующемуся классу рабов, который превра-
щается в основной производящий класс.^

[Одуванчик]

РЕФОРМЫ БРАТЬЕВ ГРАКХОВ В ОЦЕНКЕ ПЛУТАРХА


Плутарх (родился в 46 г. н. э. в Херонее в Беотии) сын богатых родителей, образование получил в Афинах; неоднократно ездил в Рим, где выступал публично. В эпоху Траяна получил звание консуляра, был провозглашен почетным гражданином Афин. При Адриане исполнял должность прокуратора. Умер Плутарх в 126 г. н. э. Таковы основные события его жизни.
Плутарх написал 227 сочинений, из которых дошло до нас около половины. Наибольший интерес представляют его «Сравнительные жизнеописания», в которых параллельно излагаются биографии греков и римлян. Задачей труда Плутарха, по его собственным словам, было показать историческую правомерность завоевания Греции Римом. Плутарх считает, что биографический жанр может дать гораздо больше, чем историческое сочинение. В биографии Александра Плутарх пишет: «Часто незначительный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека», поэтому он уделяет много внимания моральным качествам того или иного героя и значительно меньше - ходу исторических событий. Большое влияние оказали на него эллинистические теории, в которых содержалось обоснование и прославление монархии. Плутарх очень суеверен, он сообщает бесконечное количество всяких примет, доверяет предсказаниям оракулов.
Плутарх разделяет взгляд своей эпохи на рабов и проповедует, что нужно относиться к ним гуманно. Он пишет: «В отношениях с домашними рабами ни одну из страстей не надо укрощать в такой мере, как гнев». Конечно, не надо думать, что Плутарх был противником рабства, наоборот, он был типичным рабовладельцем своей эпохи, видевшим в «чутком» обращении с рабами более верное средство для извлечения из них большей пользы. Эти воззрения Плутарха целиком согласовались с политикой императоров эпохи Антонинов, которые запрещали убивать и жестоко наказывать рабов.
Характеристики исторических деятелей у Плутарха носят субъективный характер, поэтому к сообщаемым им сведениям нужно относиться критически.

Отнятую у соседей во время войны землю римляне частью продавали, частью обращали в государственную собственность, давали в пользование неимущим и бедным гражданам, платившим в государственную казну небольшой оброк. Когда богатые стали увеличивать оброк и выгонять с земли бедных, был издан закон, запрещающий владеть более чем 500 югерами земли (1). Это постановление, сдержав на некоторое время алчность богатых, помогло бедным, которые продолжали оставаться на сданной им в аренду земле и обрабатывать свою часть, полученную каждым с самого начала. Позже богачи при посредстве подставных лиц стали арендовать участки бедняков сами, и в конце концов уже открыто заняли большую часть участков. Тогда бедняки, выгнанные со своей земли, перестали охотно принимать участие в походах, небрежно относились к воспитанию своих детей, так что скоро по всей Италии стал ощущаться недостаток в свободнорожденных людях, она была наполнена рабами-иноземцами, при помощи которых богатые, выгнав граждан, обрабатывали свои поместья. Друг Сципиона, Гай Лелий (2), пробовал помочь беде, но вследствие протеста со стороны оптиматов испугался поднявшегося шума и отказался от своей попытки...
Будучи назначен народным трибуном, Тиберий Гракх тотчас же принялся за осуществление того же плана, [что и Лелий]... Брат Тиберия, Гай, в одном из своих сочинений рассказывает, что Тиберий, отправляясь в Нуманцию (3), проездом черев Этрурию видел запустение страны, видел, что ее обрабатывают или пасут на ней стада чужеземные рабы-варвары, и ему тогда запала мысль о реформе, послужившей источником бесчисленных бедствий для обоих братьев. Впрочем, сам народ зажег в Тиберии большую энергию и честолюбие, побуждая его своими надписями в портиках, на стенах и на надгробных памятниках вернуть беднякам общественную землю.
Тем не менее Тиберий не сам составил проект своего закона, но воспользовался в этом деле советами граждан, отличавшихся своими нравственными качествами и пользовавшихся славой; в числе их были понтифик Красс (4), юрист Муций Сцевола (5), бывший тогда консулом, и Аппий Клавдий, тесть Тиберия. И, кажется, никогда еще не составлен был проект закона более кроткого и мягкого против такой несправедливости и такого корыстолюбия. Их следовало судить за непослушание, оштрафовать и отнять у них ту землю, которой они пользовались противозаконно. Между тем, по закону Тиберия, им приказано было уйти, получив вознаграждение, с тех земель, которыми они владели несправедливо, и передать их нуждающимся в помощи гражданам. Богачи и собственники, движимые своим корыстолюбием, относились с ненавистью к закону, гневались на законодателя, хотели выступить его соперниками. Они пытались убедить народ не принимать закона, так как Тиберий хочет ввести передел земли с целью нарушить государственный порядок и вызвать общую сумятицу. Но богачи не достигли своей цели. Тиберий боролся за свой прекрасный и справедливый проект с таким красноречием, что оно могло бы представить в красивом свете и плохое дело. Тиберий был опасным и неодолимым, когда он в присутствии народа, окружавшего трибуну, говорил в защиту бедных; «Дикие звери, - говорил Тиберий, - рыскающие по Италии, имеют норы и логовище для ночлега, те же люди, которые сражаются и умирают за Италию, имеют только воздух и свет. У них нет постоянного места жительства, с детьми и женами ведут они бродячую жизнь; полководцы уговаривают солдат сражаться с врагами за могилы предков и храмы, а у скольких римлян нет ни отчего алтаря, ни могил предков! Солдаты сражаются и умирают за чужую роскошь и богатство, солдаты, которых навывают владыками вселенной, а между тем у них нет ни одного клочка собственной земли».
... [Противники Тиберия], отказавшись сами говорить против него, обратились к одному из народных трибунов, Марку Октавию... близкому другу Тиберия. Из стыда перед ним Октавий сначала отказался; но когда многие оптиматы стали усиленно просить его, он, как бы уступая их настояниям, выступил против Тиберия и стал откладывать проведение закона... Раздраженный этим, Тиберий взял обратно свой закон и предложил другой, еще более приятный для народа, но уже более суровый для тех, кто попирал его права. Он потребовал, чтобы они оставили те земли, которыми владели в обход прежних законов. Почти ежедневно происходили споры на трибуне между Тиберием и Октавием... Тиберий видел, что вносимый им закон задевает и Октавия, который владел большими участками общественной земли. Он просил его прекратить сопротивление, обещая заплатить ему из своих средств, далеко не блестящих, стоимость земли. Когда Октавий и на это не пошел, Тиберий издал эдикт, по которому запрещалось всем должностным лицам ставить что-нибудь на голосование до тех пор, пока не вынесено будет постановление относительно предложенного им закона... Тогда богачи сняли свои богатые одежды и стали ходить по форуму в жалком и приниженном виде. Между тем тайно они злоумышляли против Тиберия и подговаривали людей, которые убили бы его...
Когда наступил день для голосования и Тиберий стал приглашать народ, богатые утащили урны, что произвело большое смятение. Правда, сторонники Тиберия могли, опираясь на толпу, прибегнуть к насилию, и они побуждали ее к этому, но бывшие тогда консулами Манлий и Фульвий, бросившись к Тиберию, со слезами держали его за руки и просили отказаться от своего намерения. Так как он не представлял еще себе всех будущих ужасов, то, из уважения к Манлию и Фульвию, спросил их: что же они приказывают ему делать? Они ответили, что не способны дать ему совет, а рекомендуют и просят передать дело на рассмотрение сената. Тиберий был убежден ими поступить так. Сенат собрался, но не мог ничего сделать, так как богатые имели в нем большую силу. Тогда Тиберий прибег к мере незаконной и неблаговидной - отрешить Октавия от его должности: иначе он не мог довести свой закон до голосования (6). Сначала Тиберий на виду у всех просил Октавия, говорил с ним ласково, брал его за руку, прося согласиться уступить народу, требующему справедливого, народу, который получит в таком случае малое за великие труды и опасности, [им понесенные], Октавий отклонил просьбу. Тогда Тиберий заметил Октавию, что невозможно миновать войны, коль скоро оба народные трибуны, обладающие равными полномочиями, расходятся во мнениях в делах столь важных; что он усматривает одно только средство - это, чтобы один из них сложил свою должность. Он предложил Октавию сначала дать народу высказаться путем голосования о нем, о Тиберии, обещая, что, если граждане решат, он немедленно откажется от должности и станет частным человеком. Октавий не соглашался; тогда Тиберий сказал, что, если он, подумав, не переменит свое решение, он сам проведет голосование относительно его, Октавия.
На этом Тиберий тогда и распустил народное собрание. На другой день, когда оно собралось снова, Тиберий, взойдя на трибуну, снова пытался подействовать на Октавия путем убеждения. Когда тот остался непреклонным, Тиберий внес предложение лишить Октавия звания народного трибуна и предложил гражданам немедленно подавать голоса. Триб было 35. 17 подали свои голоса; оставалось подать еще одной трибе, и тогда Октавий должен был стать частным лицом. Тиберий сделал перерыв, снова стал упрашивать Октавия, обнимал и целовал его на глазах народа, горячо упрашивая не доводить себя до бесчестья, а на него, Тиберия, не навлекать обвинения в столь тяжком и печальном политическом акте. Говорят, Октавий не оставался вполне неумолимым и недоступным к этим просьбам. Его глаза наполнились слезами, и он долго молчал. Но когда он посмотрел на собравшихся богатых собственников, он, повидимому, из уважения к ним и страха прослыть в их глазах бесславным, храбро пошел на все ужасы и советовал Тиберию поступать, как он хочет. Когда, таким образом, предложение Тиберия было утверждено народом, он приказал одному из вольноотпущенников стащить Октавия с трибуны... Когда его насильно стали тащить, это зрелище возбудило еще большую жалость к Октавию. Народ бросился к нему, но сбежавшиеся богачи отвели тех, (которые хотели схватить Октавия). Октавий спасся с трудом, скрылся и таким образом убежал от толпы. Но у верного его раба, стоявшего впереди и защищавшего его, выкололи глаза, и все это происходило против воли Тиберия, который, узнав о происходящем, очень быстро прибежал на шум.
После этого аграрный закон был утвержден, и для разбора и раздела земли избраны были три лица: сам Тиберий, его тесть Аппий Клавдий и брат Гай Гракх... Спокойно, без какой-либо помехи, Тиберий исполнил свою обязанность... Всем этим оптиматы были недовольны; они боялись усиления влияния Тиберия и поносили его в сенате. Он просил себе, по обычаю, палатки на казенный счет, чтобы жить в ней во время раздела земель. Ему ее не дали... На расходы ему назначили ежедневно по 24 асса (7). Все это было проведено по предложению Публия Назики (8), который питал к Тиберию беспощадную вражду; сам Назика владел очень большим количеством участков казенной земли и был разочарован тем, что должен был отказаться от них. А страсти народа стали разгораться еще сильнее. Внезапно умер один из друзей Тиберия, причем на его теле появились подозрительные пятна. Народ стал кричать, что здесь имело место отравление... Этот случай побудил Тиберия еще более возбуждать страсти народа. Он надел траурное платье, вывел перед народом своих детей и просил народ позаботиться о них и об их матери, так как сам он отчаялся в своём спасении.
После смерти [пергамского царя] Аттала Филометора (9) пергамец Евдем предъявил его завещание, по которому римский народ назначался наследником царя. Тиберий, в качестве трибуна, внес законопроект, по которому царские деньги, после того как они будут доставлены, должны пойти на приобретение земледельческих орудий и пособий для граждан, получивших земельные участки...
Друзья Тиберия, видя, что враги его угрожают составить заговор против него, полагали, что ему следует выставить свою кандидатуру на должность народного трибуна на следующий год. Тиберий, в свою очередь, старался склонить на свою сторону народ новыми законами: он предложил уменьшить срок военной службы, предоставить народному собранию право аппелировать на решения судей, назначавшихся тогда из сенаторов, и прибавить к ним такое же число судей из всадников. Вообще он всячески старался уменьшить силу сената... Во время голосования было заметно, что противники Тиберия одерживают верх - собрался не весь народ. Тиберий распустил народное собрание и приказал ему собраться на следующий день...
Сначала дело шло блестяще для Тиберия. Когда он прибыл [в народное собрание], народ тотчас встретил его радостными криками, радушно принял его, когда он всходил на трибуну, и столпился вокруг него, чтобы никто незнакомый не мог приблизиться к нему...
[Но когда началось голосование], никакого результата оно не дало из-за шума, поднявшегося в крайних рядах, [где происходила толкотня]. В это время сенатор Фульвий Фланк стал ва видном месте и, так как его нельзя было расслышать, стал делать Тиберию знаки рукою, что он хочет наедине что-то сказать ему. Тиберий приказал народу расступиться, Флакк с трудом добрался до Тиберия и объявил ему, что во время заседания сената богатые оказались не в состоянии склонить консула на свою сторону и потому решили сами убить Тиберия и подготовили для этой цели многих рабов и своих друзей.
Когда Тиберий рассказал об этом своим сторонникам, последние немедленно, подпоясали свои тоги и стали ломать копья прислужников, сдерживавших толпу, передавать их друг другу, чтобы тем самым показать, что они обломками их будут защищаться против нападающих... Тиберий коснулся рукою головы, указывая этим на грозившую ему опасность, голоса его нельзя было расслышать. Противники его, увидав это, побежали в сенат и там объявили, что Тиберий требует себе царской диадемы, что знаком этого и было то, что он коснулся своей головы. Все пришли в смущение. Назика, [бывший тогда верховным понтификом], просил консула [Публия Муция Сцеволу] притри на помощь государству и уничтожить тирана. Консул кротко заметил, что он не будет действовать насилием и убивать кого-либо из граждан без суда, но если народ, под влиянием убеждения со стороны Тиберия или принуждения с его стороны, постановит что-либо противозаконное, он, консул, не утвердит этого постановления. Тогда Назика сказал: «Так как должностное лицо предает государство, все желающие притти на помощь законам следуйте за мною». С этими словами... он пошел по направлению к Капитолию... Некоторые из сопровождавших его несли взятые из дому дубины и палки, другие с обломками и ножками скамей, сломанных бежавшею толпою, шли на Тиберия, причем били ими защищавшихся. Началось общее бегство и резня. Кто-то схватил Тиберия за его тогу. Он сбросил ее, побежал в одной тунике, споткнулся и упал на груду убитых раньше него. Когда он хотел встать, его первым, на глазах у всех, ударил ножкою скамьи Публий Сатурей один из сотоварищей Тиберия по должности. Второй удар нанес Люций Руф. Из прочих его приверженцев пало свыше 300 человек, пораженных деревянными обломками или камнями, но ни один не был поражен железом.
Это, как повествуют, было первое, после свержения царской власти, восстание, разрешившееся кровавым убийством граждан. Все остальные [восстания], хотя и не незначительные и по ничтожным причинам возникавшие, оканчивались взаимными уступками: оптиматы боялись народа, народ уважал сенат. Повидимому, и тогда Тиберий без труда дал бы себя уговорить и еще-легче уступил бы своим противникам, не доводя дело до убийства и ран: ведь у него приверженцев было не более 3000 человек. Но, кажется, движение против Тиберия произошло скорее из-за раздражения и ненависти против него со стороны богатых... Ясное доказательство этому - те кровожадные и противозаконные надругательства, которым подвергся его труп... Вместе с другими трупами его бросили в реку...
Сенат, заискивая пред народом, не противился теперь разделу земли и предложил выбрать вместо Тиберия другое лицо... Народ же был раздражен смертью Тиберия и явно выжидал удобного времени выступить мстителем за него.

(Плутарх, Гай Гракх, 4-18).

Гай Гракх внес два законопроекта: первый воспрещал выставлять свою кандидатуру на государственные должности тому, кто лишен был народом права занимать их, второй предоставлял народу право привлекать к суду должностное лицо, изгнавшее гражданина без суда. Первый закон направлен был против Марка Октавия, исключенного Тиберием из числа народных трибунов, второй касался Попилия, изгнавшего, в качестве претора, сторонников Тиберия. Попилий, не дождавшись суда, бежал из Италии. Первый же закон сам Гай взял обратно, объявив, что он не хочет причинять неприятностей Октавию, склоняясь на просьбы своей матери Корнелии...
Из законов, которые предложил Гай в угоду народу и с целью подорвать авторитет сената, один касался основания колоний и распределения общественной земли беднякам, другой имел в виду солдат, которым Гай предложил выдавать казенную одежду, не вычитая стоимости ее из солдатского жалованья, а также не зачислять в ополчение лиц моложе семнадцатилетнего возраста. По третьему закону италийцы должны были получить одинаковые права с римскими гражданами. Хлебный закон приказывал продавать бедным хлеб по дешевой цене. Судейский закон лишал сенаторов значительной части принадлежавшей им власти... К числу трехсот судей из сенаторов Гай прибавил триста всадников.
Когда народ не только принял судейский закон Гая, но и разрешил ему набрать судей из числа всадников, его власть стала до известной степени властью единоличной, так что и сенат стал спокойно выслушивать его советы. А советовал Гай всегда, что, по его мнению, надлежало делать. Так, например, вполне благоразумным и прекрасным предложением его было предложение относительно хлеба, посланного из Испании пропретором Фабием (10). Гай убедил сенат продать хлеб и вырученные деньги отослать в города, [откуда он был собран], а Фабию сверх того предъявить обвинение в том, что он делает власть Рима тяжелой и невыносимой для населения. За это Гай снискал себе великую славу и расположение в провинциях. Затем внес предложение выслать колонии в города, провести в них дороги, устроить продажу хлеба.
...Когда наступили консульские выборы... консулом был избран Гай Фанний [Страбон], Гай же выбран был во второй раз народным трибуном, хотя он и не выставлял своей кандидатуры и не искал звания трибуна; сам народ приложил старание, [чтоб он был трибуном]. Так как Гай видел, что сенат относится к нему враждебно, Фанний же неэнергично и без особого расположения [поддерживает его], он снова привлек на свою сторону народ новыми законопроектами. Он внес предложение послать колонии в Таревт и в Капую и дать латинам права римского гражданства. Сенат испугался, что с Гаем совершенно нельзя будет бороться... и старался соперничать с ним в угождении народу во вред своим интересам. В числе сотоварищей Гая по трибунату был Ливии Друз... К нему и обратились знатнейшие из граждан и советовали ему вступить в борьбу с Гаем, ополчиться на него вместе с ними, но не прибегать к насилию и не противиться народу...
Гай предложил вывести две колонии и послать в них наилучших из граждан... Ливии же хотел основать 12 колоний и в каждую из них послать по 3000 неимущих граждан и нашел в этом поддержку сената. Сенаторы ненавидели Гая, как льстеца, за то, что он, распределив землю между бедными, приказал каждому из них вносить оброк в государственное казначейство, а Ливии, хотя он и не брал этого оброка за наделы, пришелся сенаторам по сердцу...
Народ стал вполне верить в расположение к нему Друза, в его справедливое к нему отношение... Когда Гай уехал в Африку для основания там колонии, Друз, в отсутствие его, еще более старался привлечь на свою сторону народ, привязать его к себе...
Вернувшись в Рим, Гай прежде всего переехал с Палатинского холма в место, расположенное ниже форума и населенное по большей части низшим и бедным классом. Собрался отовсюду народ, но сенат убедил Фаиния прогнать всех, кроме лиц, имевших право римского гражданства... В своих товарищах по должности Гай возбудил негодование по следующей причине. Народ собирался смотреть на форуме гладиаторов. Большинство должностных лиц устроило вокруг платные места. Гай приказал сломать их, чтобы бедные могли со своих мест смотреть бесплатно на зрелище. Так как никто не исполнил его распоряжения, Гай дождался ночи, предшествующей зрелищу, собрал всех бывших у него на постройках рабочих, сломал места для зрителей и таким образом сделал на другой день места свободными для народа. Народ увидел в Гае энергичного человека; зато сотоварищей по должности Гай оскорбил своею решительностью и насильственным образом действий. Поэтому-то Гай и не получил должности трибуна в третий раз; хотя голосов за него и было подано очень много, но его сотоварищи при провозглашении и объявлении имен избранных, поступили нечестно и по-мошеннически. Впрочем, это вопрос спорный...
Когда консулом стал Опимий... он намеревался уничтожить законы Гая. В этот день, после того как Опимий принес жертву, один из его ликторов Квинт Антиллий... был убит... Народ был смущен этим убийством, но настроение вождей [обеих партий] было противоположное. Гай был раздражен и бранил своих приверженцев за то, что они дали противникам его давно ожидаемый повод к жалобам. Опимий же ухватился за него и побуждал народ к мести.
Начавшийся тогда дождь заставил всех разойтись. Рано утром консул созвал заседание сената... Сенаторы постановили и приказали консулу Опимию спасать государство всеми имеющимися в его распоряжении средствами, чтобы уничтожить тиранов. Консул приказал сенаторам взяться за оружие, а каждому из всадников привести утром двух вооруженных рабов...
Рано утром [сторонники Гая], угрожая и крича, бросились занимать Авентинский холм. Гай не хотел вооружиться, но, как бы собираясь идти на форум, вышел в тоге, привесив к поясу небольшой меч...
Гай, как говорят, хотел итти убеждать сенат... Но, Опимий спешил дать битву... Никто не видел, что Гай принимал в ней участие. Возмущенный происходящим, он ушел в храм Дианы и там хотел убить себя. Однако наиболее преданные ему его друзья... воспрепятствовали ему сделать это: они оставались при нем, отняли меч и заставили его бежать...
Во время бегства противники преследовали Гая и настигли его около деревянного моста. Двое из друзей советовали ему бежать далее, сами же остановили преследующих Гая и вступили с ними в бой пред мостом, никого не пропуская, пока не были убиты. Вместе с Гаем бежал и его раб Филократ. Все, как бы во время состязания, подбадривали друг друга, но никто не пришел на помощь Гаю, не хотел даже, несмотря на его просьбы, дать ему коня, - преследующие были уже близко. Гай все-таки едва-едва успел бежать в священную рощу Фурий и там погиб, причем Филократ сначала убил его, а затем заколол себя самого... [Трупы погибших в битве]- их было 3000 человек - были сброшены в реку; их имущество было конфисковано. Женам погибших запрещено было носить траур по ним, а жену Гая, Лицинию, лишили даже ее приданого...
Народ тогда находился в подавленном состоянии и пал духом, но немного спустя он показал, какую горячую любовь питал он к Гракхам. Он поставил посвященные им статуи на видном месте, сделал священными те места, где они были убиты, приносил им начатки всех плодов. Многие даже ежедневно приносили им жертвы и ходили на те места, как бы в храмы богов...

Перевод взят из «Хрестоматии» под ред. В. В. Струве, т. II, изд. 1936 г.

1. Имеется в виду закон Лициния и Секстия (см. прим № 1 на стр. 89).
2. Гай Лелий - народный трибун 151 г. до н. э. Составил проект аграрного закона, но не пожелал выдвинуть его на обсуждение, за что получил прозвище «Мудрого».
3. Нуманция - город в Тарраконской Испании. В 133 г. после долгой осады был захвачен Сципионом Эмилианом.
4. Публий Лициний Красс Муциан был другом Тиберия Гракха. В 131 г. до н. э. исполнял должность консула.
5. Публий Муций Сцевола был консулом в 133 г. до н э.
6. Народный трибун Марк Октавий по римскому законодательству имел право наложить запрет на законопроект, внесенный Тиберием Гракхом.
7. Асс - мелкая медная монета в Риме.
8. Публий Корнелий Сципион Назика - противник программы Гракхов, исполнял должность консула в 138 г. до н. э. Во время вторичных выборов Тиберия Гракха был великим понтификом.
9. См. прим. № 2 на стр. 76.
10. Квинт Фабий Максим Сервилиан подавлял первое сицилийское восстание рабов, в данное время исполнял должность пропретора Испании, с которой собирал громадные подати.
Content-Disposition: form-data; name="sort" 50

[Одуванчик]

Рим в период заморских завоеваний III II вв. до н.э. Классическое рабство


Трансформация хозяйства и общества Рима и Италии в период заморских завоеваний III II вв. до н.э.

Создание Римской Средиземноморской державы оказало глубокое воздействие не только на завоеванные и подчиненные страны и народы, но и на самих завоевателей. Если до заморских завоеваний Италия была захолустьем Средиземноморья, то после них к середине II в. до н.э. она стала одной из передовых стран античного мира.

Особенно быстро меняется ее облик во II в. до н.э., в период завоевания и подчинения Восточного Средиземноморья. В это время на каждые три года в Риме приходилось два триумфа, то есть торжественных празднования самых крупных побед. В Рим и Италию хлынули громадные средства в виде захваченной на войне добычи (в том числе массы дешевых рабов), громадных контрибуций, налогов и других доходов из провинций и подарков от дружественных царей.

Не случайно именно в это время (в 167 г. до н.э.) было отменено взимание трибута с римских граждан, а те из них, кто жил в самом Риме, в особенно удачные годы стали получать хлебные раздачи от государства: хлеб им либо отдавали даром, либо продавали за бесценок. После Ганнибаловой войны и подчинения Цизальпинской Галлии проходили также массовые раздачи земли римским гражданам и италийским союзникам.

Землю, отобранную у галлов, отвели под колонии, в которых ветераны из рядовых легионеров получали небольшие земельные участки, а бывшие офицеры и кавалеристы более крупные наделы. Со временем их хозяйства начинают снабжать полуостровную Италию хлебом, свининой и шерстью, получая взамен оливковое масло (в Цизальпинской Галлии теплолюбивая маслина не росла) и высококачественную ремесленную продукцию.

На земли, отнятые у италийских союзников, перешедших на сторону Ганнибала, в Кампании и Южной Италии, крупных колоний почти не выводили, поскольку власть Рима была там и так достаточно крепкой. Вместо этого они были включены в состав общественного поля и отданы по праву оккупации в наследственную аренду за минимальную плату богатым римским и италийским землевладельцам, которые завели там процветающие земледельческие хозяйства (рабовладельческие виллы), организованные по последнему слову науки, или громадные скотоводческие поместья (латифундии), в которых под надзором рабов-пастухов паслись многотысячные стада овец, коз и лошадей. Зимой они занимали обширные пастбища Южной Италии, а на лето их перегоняли за многие сотни километров на горные пастбища Самния. По всей видимости, латифундий в это время было еще немного, поскольку и сам этот термин появляется значительно позже.

II в. до н.э. это время небывалого строительного бума в Италии, эпоха жадно строящихся. В этом столетии римляне осуществили переворот в строительном деле: они изобрели бетон и начали все более широко использовать обожженный кирпич. Без этих строительных материалов невозможно себе представить современное строительство.

Если раньше стены строили из гладко обтесанных каменных блоков с кладкой насухо, то теперь из обожженного кирпича и бетона. Это дало громадный выигрыш как в прочности, так и в дешевизне строительства и открыло новые конструктивные возможности: римляне отныне широко используют при постройке мостов, акведуков, храмов и базилик арочные перекрытия и купольные своды.

Более 350 мостов, построенных римлянами в разных областях их громадной державы, до сих пор служат людям, вызывая восхищение своим техническим и эстетическим совершенством. Построенный в середине II в. до н.э. Марциев водопровод длиной в 90 километров до сих пор снабжает Рим водой.

Во II в. до н.э. в основном завершается строительство целой сети прекрасных дорог, охватывающей Апеннинский полуостров и Цизальпинскую Галлию, и начинается дорожное строительство в заморских провинциях. Появляются новые и расцветают старые города с великолепными храмами, базиликами, крытыми рынками, театрами и амфитеатрами, со множеством статуй, вывезенных из Греции и Македонии.

В городах местная землевладельческая знать строит себе роскошные особняки, в которых причудливо соединялись традиционные римско-италийские и новые эллинистические черты: в передней части дома находился надменный атрий зала для приема клиентов и официальных церемоний, а за ней располагался заимствованный у греков перистиль окруженный со всех сторон колоннадой и жилыми помещениями тенистый дворик, в котором среди цветов и украшенных статуями фонтанов отдыхали и пировали домочадцы и близкие друзья хозяина.

Быстрее всех остальных городов растет Рим: за полтора столетия его население увеличилось более, чем вдвое, а сам он, по словам Цицерона, поднялся кверху и повис в воздухе, включая теперь в себя, кроме массы богато украшенных храмов, общественных зданий и особняков, многоэтажные жилые дома (инсулы). Для его снабжения построили грандиозные хлебные склады на берегу Тибра и несколько водопроводов, обеспечивавших город водой из отдаленных рек и источников.

Аристократы (нобили) возводили не только роскошные особняки на Палатине и других римских холмах, но и окруженные парками великолепные дворцы в своих поместьях, вызывавшие у современников восторг и изумление, а у потомков восхищение простотой и непритязательностью быта великих предков.

Вместе с дорогами, городами и рабовладельческими поместьями (виллами) расцветают ремесло и торговля, растет роль денежных расчетов. В конце III в. до н.э. серебряный денарий, примерно равный по стоимости греческой драхме, становится в Риме и Италии основной денежной единицей.

Во II в. до н.э. в большинстве союзных италийских общин исчезает своя монетная чеканка. Римский денарий постепенно получает широкое распространение в странах Средиземноморья. О его популярности во всем античном мире до сих пор напоминают монеты некоторых современных азиатских и европейских государств, называющиеся динарами.

Если раньше ремесло было в значительной мере домашним: в крупных хозяйствах имелись свои ткачи, гончары, кузнецы, а в деревнях то, что не под силу было сделать самим, приобретали у сельских ремесленников (причем не обязательно за деньги), то теперь городские ремесленники, жившие в деревянных хижинах (табернах), служившим им одновременно и лавкой, и мастерской, обеспечивали своей продукцией и города и сельскую округу, а владельцы вилл продавали вино и оливковое масло не только на местных городских рынках, но и за пределами Италии.

В III в. до н.э. предметы роскоши: высококачественные ремесленные изделия, лучшие сорта вин и оливкового масла приходилось ввозить из Греции и эллинистических стран. Во II I вв. до н.э. изделия италийских ремесленников и земледельцев не уступали греческим. Высококачественные италийские вина и оливковое масло, а также расписная керамическая посуда, покрытая лаком, продавались не только в Италии и Западном Средиземноморье, но с I в. до н.э. и в самой Греции.

Судя по многочисленным останкам кораблекрушений в бассейне Средиземного моря (особенно в западной его половине), после 200 г. до н.э. резко выросли как объем морской торговли, так и грузоподъемность торговых кораблей. Если раньше в большинстве своем они перевозили по несколько десятков тонн грузов, то теперь по несколько сотен.

Римские и италийские негоциаторы успешно вели свои дела во всех странах Средиземноморья. Особенно большим размахом отличались действия компаний публиканов, самые крупные из которых, по словам самих римлян, напоминали государство в государстве. Они обладали не только громадными капиталами, но также общей казной и общими собраниями, высшими должностными лицами, массой служащих, зданиями в Риме и провинциях, собственными почтой, флотом и войском.

Они занимались не только откупами разных государственных доходов, но также ростовщичеством, работорговлей, банковскими операциями. Во главе их стояли самые богатые представители всаднического сословия. Однако в число акционеров входило также множество богатых и влиятельных людей из других сословий, в том числе и сенаторов, действовавших через подставных лиц.

В конце III в. до н.э. на римских монетных дворах ежегодно чеканили один-два миллиона серебряных денариев, а сто лет спустя уже 14 миллионов. Поскольку такое резкое увеличение в обращении денежной массы не вызвало инфляции, можно предположить, что объем производства и торговли также вырос за это время в несколько раз. Это очень высокие темпы экономического роста для доиндустриального общества.

Меняется образ жизни и характер потребления городской землевладельческой знати и богатых негоциаторов. То, что в конце III в. до н.э. считалось богатством, сто лет спустя рассматривалось лишь как скромный достаток. В Риме принимают законы против роскоши, суровые, но совершенно бессильные. Катон Цензор обвинял современников в отказе от скромной простоты и чистых нравов предков, предсказывая гибель городу, в котором за рыбу платят больше, чем за пахотного вола, и вместе с тем превозносил тех, кто за свою жизнь многократно приумножил унаследованное от родителей состояние.

Растет уровень потребления даже рядовых тружеников-горожан. Вместо воды, иногда разбавленной медом, и полбяной каши, за которую греки прозвали римлян кашеедами, их ежедневной пищей становятся печеный пшеничный хлеб и вино. Гораздо чаще, чем раньше, они едят мясо.

Из многочисленных преобразований этой эпохи главным, во многом обусловившим все остальные, был переход Рима от натурального хозяйства к простому товарному производству, от патриархального рабства к классическому.

Классическое рабство.

В отличие от патриархального рабства, присущего всем древним и многим средневековым обществам, классическое рабство существовало только в рамках античной гражданской общины, где свободному полноправному гражданину противостоял бесправный и приравненный к вещи раб. Наиболее развитым и зрелым классическое рабство было в тех античных обществах, в хозяйстве которых товарно-денежные отношения играли достаточно заметную роль.

Своего наивысшего развития и распространения классическое рабство достигло в древнем Риме. Во II I вв. до н.э. оно постепенно вытесняет патриархальное рабство и начинает оказывать глубокое воздействие на все области жизни древнего Рима: его хозяйство, общество и культуру. Начиная с этого времени, Рим можно с полным правом называть рабовладельческим обществом.

Утверждение и быстрое развитие классического рабства в Риме было обусловлено как внутренними, так и внешними причинами. Победа плебеев в борьбе сословий привела к отмене в 326 г. до н.э. по закону Петелия долгового рабства для римских граждан и к ограничению долговой кабалы, тем самым был поставлен предел эксплуатации зависимых и неполноправных работников внутри римской общины.

Главной фигурой среди такого рода работников становится отныне приравненный к вещи раб-чужеземец, эксплуатацию которого не ограничивает ни закон, ни обычай. По принятому в первой половине III в. до н.э. закону Аквилия убийство чужого раба, так же как и чужого быка, рассматривалось не как уголовное преступление, а лишь как причинение имущественного ущерба. Провинившийся должен был только заплатить хозяину раба или быка их стоимость. Раб, таким образом, считается частью хозяйственного инвентаря. В агрономическом трактате Теренция Варрона выделяются три вида орудий, входящих в инвентарь поместья: немые (плуги, телеги), полуговорящие (волы, ослы) и говорящие (instrumenta vocalia, то есть рабы).

Нормы эксплуатации рабов зависели не только от их происхождения, обычаев и законов, но также и от условий и характера их труда. Патриархальное рабство предполагает натуральное хозяйство, в условиях которого рабы производили продукцию для непосредственного потребления господина, его домочадцев и работников, то есть то, что экономисты именуют потребительской стоимостью. Поэтому не было особой необходимости в интенсификации хозяйства, в постоянном количественном и качественном росте производимой продукции, а значит и в усилении эксплуатации рабов

Классическое рабство нормально функционирует в хозяйстве, связанном с рынком, в условиях простого товарного производства, когда товаром становится все, кроме рабочей силы, поскольку она не принадлежит работнику. В этом случае рабы производили меновую стоимость, то есть товар, и, следовательно, их господа были заинтересованы в постоянной интенсификации производства и в усилении эксплуатации рабов до предела.

В экономике Рима товарно-денежные отношения утверждаются и развиваются уже в III в. до н.э., но особенно быстро и интенсивно со II в. до н.э. в связи с заморскими завоеваниями и созданием Римской империи. Вместе с ними быстро развивается и проникает во все области жизни классическое рабство.

По подсчетам современных ученых, во II I вв. до н.э. в Италии было два-три миллиона рабов, составлявших примерно треть всего ее населения. Поскольку доля работоспособных людей, участвующих в производстве, то есть так называемого самодеятельного населения среди рабов была гораздо выше, чем среди свободных, а рабы, как правило, были заняты в самых передовых типах хозяйства и в ключевых областях общественной жизни, то их значение в развитии хозяйства и общества было намного больше, чем их относительная численность.

Таким образом, хотя раб считался вещью или в лучшем случае человеком, стоящим вне общества, фактически он являлся ключевой фигурой этого общества, без которой его дальнейшее развитие было невозможным.

Рабовладельческая вилла. Все рабы подразделялись на сельских и городских. Римляне называли их соответственно сельской и городской фамилией, а их господина нередко именовали отцом семейства (pater familias).

Большая часть рабов была занята в сельском хозяйстве, главной отрасли производства. В земледелии основным типом рабовладельческого хозяйства было связанное с рынком поместье средних размеров рабовладельческая вилла. Ее расцвет в Италии приходится на II в. до н.э. I в. н.э.

Отличие виллы от крестьянского хозяйства заключалось в том, что она позволяла помещику и его домашним не участвовать ни в производстве, ни в постоянном управлении хозяйством, а только осуществлять общий контроль над управлением. На вилле они бывали только наездами, а большую часть времени проводили в городе.

Нижняя граница между виллой и крестьянским хозяйством проходила на уровне 40 50 югеров, то есть 10 12 гектаров. Меньшее по площади хозяйство принадлежало уже не мелкому помещику, а зажиточному крестьянину. Верхняя граница между виллой и латифундией, отделяющая богатого помещика от могущественного магната проходила на уровне примерно 1000 югеров. Вилла в отличие от латифундии была легкообозримой и управляемой.

Наиболее рентабельной и распространенной была вилла площадью в 200-300 югеров, которую обрабатывали полтора-два десятка рабов. В таком поместье, как правило, сочетались элементы товарного и натурального хозяйства: одна из отраслей была ориентирована на рынок, а остальные на обеспечение собственными продуктами семьи и рабов помещика.

В главной отрасли хозяйство велось по последнему слову науки хорошо подготовленными рабами-специалистами с самыми лучшими орудиями труда. Производилась продукция высокого качества, востребованная рынком, например, вино или оливковое масло. В остальных отраслях ограничивались самыми необходимыми денежными затратами и трудовыми усилиями.

Всю ремесленную продукцию и большую часть работников хозяину приходилось приобретать на рынке. Таким образом, без постоянных рыночных связей и развитого городского ремесла вилла не могла бы существовать как особый хозяйственный организм.

Хозяйство на вилле было организовано рационально и научно с учетом богатого опыта, накопленного не только римскими, но также греческими и карфагенскими агрономами. Многие римские землевладельцы заимствовали из-за границы, а также выводили в своих экспериментальных питомниках новые сорта растений и породы домашних животных, разрабатывали на практике вместо старинного двуполья сложные севообороты, учились восстанавливать почвенное плодородие с помощью удобрений. Римские агрономические трактаты использовались в качестве руководства европейскими агрономами вплоть до XIX века.

Римляне проявили необыкновенное мастерство в организации труда занятых на вилле рабов, составлявших сельскую фамилию. Она включала в себя три вида рабов: 1) администраторов управляющего поместьем вилика и надсмотрщиков; 2) специалистов квалифицированных пахарей, виноградарей, ветеринаров и т. д.; 3) чернорабочих. Такой состав работников позволял использовать на вилле преимущества рациональной организации труда, специализации и кооперации. В этом отношении вилла превосходила как крестьянское хозяйство, так и хозяйство земледельца-арендатора, трудившегося в появившейся с I в. до н.э. земледельческой латифундии.

Римские агрономы рассчитали необходимые затраты времени на каждый вид работы, например, сколько трудодней требовалось, чтобы вспахать поле площадью в 20 югеров. Вилики обязаны были следить, чтобы рабы всегда укладывались в назначенные сроки. По подсчетам современных ученых, нормы выработки рабов значительно превышали принятые в крестьянском хозяйстве. Это было связано не только с использованием труда специалистов и применением более дорогих высококачественных орудий, но и с хищнической эксплуатацией рабского труда.

Рабочий день раба в среднем продолжался 14-15 часов в сутки, а во время летней страды доходил до 16-17 часов. У них не было ни перерыва на обед, ни выходных дней. И хотя в праздничные дни, посвященные почитанию богов, запрещалось трудиться не только свободным и рабам, но даже рабочему скоту, помещики находили способы обойти этот запрет. Они руководствовались правилом Катона Цензора, автора первого римского агрономического трактата О земледелии: Раб должен или работать, или спать.

На вилле рабы спали в жалких маленьких каморках по несколько человек на одном топчане. Самые опасные и непокорные из них жили в эргастуле, поместной тюрьме, расположенной обычно в подвале. Некоторые из них и спали, и работали в колодках. У сельских рабов, за исключением вилика и одного-двух привилегированных управленцев или специалистов, не было возможности вести семейную жизнь, заводить и растить детей. Кроме вилики сожительницы управляющего-вилика и одной-двух ее помощниц, женщин на вилле не было.

Катон рекомендует хорошему хозяину заботиться о своем рабочем скоте и о рабах: Рабам не должно быть плохо, они не должны мерзнуть и голодать. Судя по рекомендациям римских агрономов, во время полевых работ рабы получали достаточно солидный паек, не уступавший пайку римского легионера, у них была грубая, но удобная теплая одежда, заболевших рабов освобождали от работ и лечили.

Вместе с тем Катон советует, чтобы не держать в хозяйстве ненужного хлама, продавать задешево старого и болезненного вола или раба. По предположениям современных ученых, возраст дряхлости и болезней для сельского раба наступал гдето после 30 лет.

Рабы не были единственными работниками на вилле. В период сбора урожая, когда потребность в рабочих руках резко возрастала, помещики привлекали к сельским работам свою городскую фамилию, а также нанимали батраков из разорившихся безземельных крестьян.

Кроме того, часть земли могла сдаваться арендаторам-издольщикам из числа малоземельных соседей, не способных прокормиться с собственного надела. Римские агрономы рекомендуют сдавать соседям в аренду вредные для здоровья болотистые участки, чтобы не губить нужных в хозяйстве рабов. Судя по их советам, каждая вилла была окружена массой крестьянских хозяйств. Добрые отношения с их владельцами были для помещика залогом спокойной и удобной жизни.

Использование на вилле передовой агротехники, самого лучшего хозяйственного инвентаря, преимуществ, связанных с рациональной организацией труда, специализацией и кооперацией, а также доведенная до предела эксплуатация рабского труда позволяли до поры до времени компенсировать его коренной недостаток полную незаинтересованность работников в результатах своей деятельности.

Помещикам труднее всего было иметь дело с рабами-специалистами, знающими и инициативными работниками. Очевидно, для них рабская доля была особенно тяжкой. По словам одного из римских писателей-агрономов, проворство и ум в рабе всегда близки к неповиновению, тупость же и медлительность к добродушию и покорности. Агрономы жалуются, что наиболее умных и сведущих рабов приходится постоянно держать в эргастуле и выпускать на работу в колодках, заставить их добросовестно выполнять сложные трудовые операции, на которые, кроме них, никто не способен, невероятно тяжело.

Со временем помещики начали пытаться заинтересовать нужных им рабов в результатах своего труда с помощью разных льгот и привилегий. Они могли выделить вилику и немногим особенно ценным работникам в пожизненное пользование несколько коз или овец и даже небольшой участок земли. Такое рабское имущество называлось пекулий. Раб с пекулием мог иметь сожительницу и детей, вести какое-то подобие семейной жизни. Однако судя по постоянным сетованиям римских агрономов такие льготы мало помогали. Политика кнута представляется им более надежной в отношении непокорных рабов, чем политика пряника.

Хозяйство на вилле постепенно усложнялось и совершенствовалось, требования к качеству товарной продукции постоянно росли, а вместе с ними увеличивалась потребность в квалифицированных инициативных работниках. Но заставить их работать не за страх, а за совесть, не удавалось ни с помощью колодок, ни с помощью подачек. Это ставило жесткий предел развитию самого передового в условиях древнего мира, совершенного в отношении техники и технологии хозяйственного организма.

Тем не менее благодаря преимуществам, связанным с рабовладельческой виллой, первоначально удалось добиться хороших результатов. С I в. до н.э. по качеству товарной продукции италийское земледелие не уступало греческому. Урожайность зерновых была в среднем сам 10 (в крестьянском хозяйстве сам три, сам четыре), доходность виллы примерно шесть процентов годовых. Такому уровню урожайности и доходности могли бы позавидовать многие российские помещики, жившие две тысячи лет спустя.

Благодаря трудившимся на виллах рабам в течение нескольких столетий Италия переживала небывалый расцвет и, по словам современников, была так засажена деревьями, что казалась сплошным фруктовым садом. Постоянный рост товарной продукции земледелия стал основой для процветания городов и городского ремесла, а вместе с ними и античной городской цивилизации.

Рабы в скотоводческом хозяйстве. Занятые в отгонном скотоводстве рабы также мало походили на своих собратьев из рабовладельческих вилл, как суровые и воинственные горцы-скотоводы на живущих в долинах свободных крестьян.

Тысячи закаленных, крепких вскормленных мясом рабов-пастухов, с детства приученных скакать на лошадях и сражаться с волками и разбойниками, сопровождали насчитывавшие сотни тысяч голов стада, переходившие каждый год с летних пастбищ на равнинах Южной Италии на зимние в горах Самния. Многие из них никогда не видели владевших этими стадами богатых и могущественных магнатов и не были приучены гнуть спину перед кем бы то ни было.

От их мужества, находчивости и знаний зависело благосостояние их хозяев. Крупномасштабное отгонное скотоводство было очень выгодным и вместе с тем чрезвычайно рискованным занятием, поэтому господа стремились расположить к себе рабов-пастухов. Их охотно наделяли пекулиями (обычно несколькими головами скота) и подругами-сожительницами, поскольку свое имущество и своя семья, перспектива со временем выкупиться на волю могли надежнее всего привязать их к господскому хозяйству, заставить работать не за страх, а за совесть.

Суровые и храбрые рабы-пастухи представляли собой ценный капитал и вместе с тем очень опасную силу. По мнению многих римлян, все они были свирепыми разбойниками и смутьянами. Уже в начале II в. до н.э. из-за волнений рабов-пастухов в Южную Италию пришлось послать войско во главе с претором, который подавил эти выступления и приговорил к смерти семь тысяч их участников.

Городская фамилия. В пору роста и процветания городов Италии значительную и наиболее активную часть их жителей составляли рабы и вольноотпущенники. Семья, у которой не было слуг-рабов, по меркам этой эпохи считалась бедной.

Роскошные особняки аристократов обслуживали целые толпы нарядных статных и невероятно наглых рабов. Перед теми из них, кто находился в фаворе у своих влиятельных господ, лебезили послы дружественных царей и свободных городов, вручая им богатые подарки в ответ на обещание оказать содействие. Когда Сципион Эмилиан, отправляясь в зарубежную поездку, взял с собой всего семерых рабов, все римляне были в изумлении от такой скромности и неприхотливости.

Однако большая часть рабов обслуживали не особняки аристократов, а дома и наемные квартиры людей более скромного достатка. Даже небогатые торговцы и ремесленники, некоторые из которых сами были рабами, нередко имели по два-три раба, являвшихся для них одновременно и помощниками в их деле, и слугами.

Положение рабов, находившихся в домашнем услужении, было несравненно легче, чем их собратьев, трудившихся на виллах. Ссылка в деревню была для них тягчайшим наказанием. У многих из них были пекулии, постоянные сожительницы из рабынь и оставалось свободное время, которым они могли распоряжаться по собственному желанию.

Негодные, с точки зрения римлян, рабы проводили его в театрах, харчевнях и публичных домах, а хорошие и дельные посвящали тому, чтобы всякими правдами и неправдами приумножать свой пекулий и со временем выкупиться на волю вместе со своей подругой и детьми. Когда некий римский аристократ узнал, что один из его юных рабов, вместо того, чтобы проедать скудные средства, выдаваемые ему на пропитание, кормится объедками, а деньги под грабительские проценты ссужает своим товарищам по рабству, он стал выделять его из числа прочих, давать ему важные поручения, а со временем отпустил на свободу, и тот, впоследствии став сборщиком налогов, разграбил целую провинцию, обогатив и себя самого, и своего патрона и начальника.

У жизни рабов под одной крышей с хозяевами была и оборотная сторона. Абсолютная власть одних людей над другими развращала и властителей и подвластных.

До нас дошло немало историй о господах, свирепствовавших над своими рабами и поплатившихся за это жизнью. Такие случаи были, по всей видимости, скорее исключением, чем правилом. Но даже и обычные порядочные люди нередко вымещали свое раздражение на собственных рабах. Римский врач Гален сообщает, что ему нередко приходилось лечить своих богатых друзей от ушибов, которые они сами себе причиняли, избивая в гневе прислуживавших им рабов.

Рабы со своей стороны не упускали случая, чтобы обмануть или обворовать господина (это одна из постоянных тем римской комедии), нередко пускались в бега. У римлян недаром бытовала поговорка: Сколько рабов, столько врагов.

Катон Цензор, являвшийся, по мнению римлян, не только идеальным гражданином, но и идеальным господином, чтобы обезопасить себя от козней своих рабов, постоянно стравливал их друг с другом. Когда, действуя в качестве судьи в своем домашнем суде, он приговаривал провинившегося раба к смерти, в число его советников входили остальные рабы, находившиеся в доме, и приговор выносился только единогласно. Не случайно слуг Катона ставили в пример всем остальным слугам-рабам.

Среди рабов, принадлежавших к городской фамилии, имелись особо привилегированные, участь которых была более легкой, чем у остальных. Кроме фавориток и фаворитов, к ним относились самые близкие к господину слуги, пользующиеся его любовью и доверием: его няня-кормилица и ее дети (молочные братья и сестры господина), суровый и ворчливый дядька-наставник (вроде Савельича из Капитанской дочки), его учителя, врачи, секретари и управляющие, посвященные во все его тайны. Они нередко получали от господина подарки, в том числе и свободу.

Многие из таких рабов, обычно греков по происхождению, были образованнее своих господ и потому наиболее им полезны. Во II I вв. до н.э. они составляли немалую долю живших и творивших в Риме и Италии педагогов, писателей, врачей, актеров и художников. Современные историки иногда называют их рабской интеллигенцией. Трудно представить себе, как развивалась бы римская культура в эпоху Поздней республики без их активного участия.

Немалую ценность для господ представляли также грамотные и инициативные рабы-специалисты: квалифицированные мастера-ремесленники, оборотистые торговцы и предприниматели, опытные управленцы. Таких рабов, так же как представителей рабской интеллигенции, невозможно было заставить работать в полную силу из-под палки. Господа нередко ставили их во главе своих предприятий, выплачивая им солидное жалованье, если те приносили доход. В этом положении, например, находились служащие компаний публиканов, почти поголовно являвшиеся рабами. Квалифицированных ремесленников могли сдавать внаем, оставляя им часть заработанной ими платы.

Нередко такого рода рабов переводили на пекулий, предоставляя им практически полную хозяйственную самостоятельность в обмен на выплату обусловленного оброка. Это принципиально отличало их от рабов с пекулием, также имевших некое подобие имущества, а иногда и семьи, но трудившихся под надзором своего господина или его управляющих и надсмотрщиков.

Рабы на пекулии. По словам римских юристов, рабский пекулий находился в составе имущества господина, но принадлежал рабу. Он мог представлять собой выделенную господином рабу определенную сумму денег, ремесленную мастерскую или лавку, торговый корабль и даже поместье с другими рабами.

Раб на пекулии обязан был отдавать господину значительную долю своего дохода, но все, что оставалось сверх оговоренной суммы, оставлял себе. Работая не за страх, а за совесть, он мог со временем стать владельцем процветающего предприятия, накопить немалые средства и выкупиться на волю вместе со своим пекулием, сожительницей и детьми. В состав пекулия оборотистого и удачливого раба нередко входили другие рабы, которые назывались викариями, то есть заместителями. Выкупаясь на волю, он обычно оставлял господину вместо себя раба-викария.

Рабы на пекулии и образом жизни, и всеми своими интересами были теснее связаны со свободными коллегами, чем с другими рабами из своей фамилии. Они входили в одни и те же профессиональные и соседские коллегии [1] с полноправными гражданами, участвовали в общих празднествах, пирах и священнодействиях и нередко занимали там высшие выборные должности.

Формально господин мог в любой момент отнять у раба данный ему пекулий, но такое случалось крайне редко, поскольку самому господину было невыгодно убивать курицу, несущую ему золотые яйца, а, кроме того, общественное мнение не приветствовало такие действия. Если господин продавал или дарил такого раба, то, как правило, вместе с пекулием. Вывод раба на пекулий был одним из самых эффективных средств его эксплуатации. Он свидетельствует о значительной гибкости системы классического рабства. Однако и раб на пекулии, пользовавшийся нередко солидным достатком и немалыми привилегиями, оставался юридически бесправным и лично незащищенным, а это ограничивало его хозяйственные возможности. Иное положение было у раба, выкупившегося или отпущенного господином на волю и вошедшего тем самым в особое сословие вольноотпущенников (либертинов). Вольноотпущенники. Значительная доля рабов, входивших в городскую фамилию, со временем получала свободу и римское гражданство. Во II I вв. до н.э. в Риме и других городах Италии жили сотни тысяч вольноотпущенников, составляя значительную долю городского населения. Македонский царь Филипп V считал даже, что наделение вольноотпущенников римским гражданством было причиной могущества и многочисленности римлян. Однако вольноотпущенники не были полноправными гражданами. Именно из-за множества правовых ограничений, связанных с их статусом, римляне причисляли их к особому неполноправному сословию либертинов. Вольноотпущенники не имели права служить в легионах, привилегированных частях римской армии. На военную службу их призывали редко и только во флот, который, по мнению римлян, был самым подходящим местом для всякого сброда. При голосовании в народном собрании вольноотпущенники не имели почти никакого значения, поскольку их всех зачисляли в четыре городские трибы, имевшие всего четыре голоса против 31 у сельских триб. Кроме того, вольноотпущенники не могли входить ни в сенаторское, ни во всадническое сословия и вступать в законный брак с членами этих привилегированных сословий. Наконец, они не могли занимать магистратуры ни в самом Риме, ни в муниципиях. В отличие от свободнорожденных граждан, их разрешалось допрашивать под пыткой. Правда на детей вольноотпущенников все эти ограничения и утеснения уже не распространялись, а сами они считались свободнорожденными. Дополнительные стеснения были обусловлены тем, что вольноотпущенники становились клиентами своих бывших господ. Они были должны оказывать почтение патронам и их семьям. Это не только обязывало их проявлять внимание и предупредительность, но и ограничивало в правах: они не могли выступать против патрона в уголовном суде, а также затевать против него имущественную тяжбу без разрешения претора. Патрон, который, как считалось, заменял вольноотпущеннику отца, мог безнаказанно побить его, когда был чем-то недоволен, если же вольноотпущенник отвечал тем же, то это рассматривалось как тягчайшее преступление. Если вольноотпущенник получал свою свободу не за выкуп, а как подарок, он служил патрону бесплатными отработками, продолжая хотя бы и в ограниченном виде выполнять по отношению к бывшему господину свои старые обязанности. В случае, когда вольноотпущенник умирал бездетным, половину его имущества получал по наследству патрон. Таким образом, отпуск на волю позволял добиться от самых инициативных и квалифицированных рабов, чтобы они трудились не за страх, а за совесть. Кроме того, за полученный выкуп можно было купить нового раба, а если свободу предоставляли без выкупа, то бывшего раба можно было продолжать эксплуатировать иным образом, не тратясь при этом на его содержание. Наконец перспектива получить свободу заставляла многих рабов из городской фамилии терпеть тяготы своего положения в надежде на лучшую долю. Они, как правило, не принимали участия в могучих восстаниях рабов, которые приходятся на период Поздней республики. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми историками, которые считают массовый отпуск рабов на волю признаком кризиса римского классического рабства. Наоборот, он свидетельствует о гибкости и прочности этой системы отношений.

[Одуванчик]

Римская Республика Армия

Военное дело у римлян во времена Цезаря


Организация войска. Оружие и амуниция.

Основным ядром (rabur) римской армии была тяжеловооруженная пехота - легионы, которые набирались из римских граждан со времени Мария исключительно из числа бедных граждан, так как люди зажиточные в эпоху Цезаря уклонялись от рядовой службы и предпочитали поступать в contubernales ("сопалатники") полководца, у которого они были ординарцами и под его руководством обучались военному делу. Набор производил сенат или наместник в своей провинции, обыкновенно через легатов. Рекруты приносили присягу (sacramenum) на все время службы.

Нормальный состав был шесть тысяч солдат, но Цезаревы легионы обычно не превышали трех-четырех тысяч. Легион делился на десять когорт, в каждой когорте было три манипула с их архаическими названиями hastati, principes, triarii, в манипуле было две центурии. Когорта в эту эпоху была тактической единицей, но у нее не было ни особого знамени, ни особого командира.

Цезарь начал Галльскую войну во главе четырех легионов, с которыми он и победил гельветов и Ариовиста. К концу войны их число дошло до одиннадцати, причем 1-й легион был уступлен ему Помпеем. Излюбленным его легионом был 10-й.

Главнейшим наступательным оружием легионера был меч (gladius) и метательное копье (pilum). Меч был короткий, обоюдоострый, с тонким острием, так что им можно было и колоть и рубить. Он был в ножнах (vagina); его носили на перевязи (balteus) на правом боку. Pilum состояло из толстого деревянного древка и железной части с острием, в общем около полутора-двух метров длины. Цезарь приказывал закалять только острие; таким образом копье, пробив щит, загибалось и делалось негодным к употреблению, а неприятеля лишало щита. Это копье можно было бросить метров на тридцать.

Оборонительным оружием был прежде всего щит (scutum). Он имел полуцилиндрическую форму и был в вышину около 1,025 метра и около 0,8 метра в ширину. Его деревянный остов был покрыт кожей и обит по краям металлом. На походе щиты вкладывались в чехлы и вешались на спину.

Шлем был металлическим: galea у легионеров, cassis у всадников. Во время похода он висел на груди.

Сверх этого легионеры носили кожаный панцирь (lorica), обитый металлическими пластинками. Под ним солдаты носили шерстяную тунику, а поверх него плащ (sagum), застегивающийся на правом плече пряжкой.

Кожаные солдатские сапоги, оставлявшие пальцы открытыми, назывались caligae.

Свой багаж (sarcina), состоявший из запаса хлеба на несколько дней, котелка для варки пищи, двух или нескольких палисадин и рабочих инструментов для постройки лагеря, легионер носил за плечом и был тогда impeditus; противоположен ему был expeditus, сложивший с себя багаж.

Кроме основной легионной пехоты, римская армия заключала в себе и вспомогательные войска (auxilia), пешие и конные.

Пешие вспомогательные войска назывались alarii (В.G, I, 51). Первоначально они находились на флангах (ала), но во времена Цезаря образовали особые отряды. Под auxilia Цезарь разумел или все вспомогательные отряды, или только пешие. Их поставляли союзные государства (напр., в 52 году эдуи поставили десять тысяч солдат), или же они набирались в провинции, или, наконец, из жителей покоренных стран; иногда они нанимались и у независимых народов. К auxilia принадлежали, между прочим, стрелки с Крита, пращники с Балеарских островов ( они пускали свинцовые продолговатые пули, так называемые glandes), нумидийцы и, наконец, германские всадники. Эти отряды являлись с национальным вооружением и в противоположность тяжело вооруженным легионам образовали так называемые levis armatura. Во главе их стояли местные князья или римляне с титулом praefecti.

Во вспомогательных войсках, конных и пеших, легкое копье снабжалось amentum, то есть ременной петлей на древке, в которую всовывалась рука; благодаря этому дротик мог пролетать на восемьдесят метров.

Конницы из римских граждан во времена Цезаря уже не было. Он пользовался наемными германцами, испанцами и нумидийцами, которых было человек по двести-триста при каждом легионе. Кроме этой постоянной легионной конницы, Цезарь имел при себе специально около четырех-пяти тысяч человек от дружественных галльских племен. Конница делилась на alae, заключавшие в себе десять turmae (около тридцати человек в каждой), каждая turmae имела 3 decuriae: отдельными decuriae командовали decuriones; большими отрядами - или местные князья, или римские praefecti.

Каждый манипул имел свое знамя (signum). Обыкновенно знамена представляли собой древко с различными серебряными украшениями; иногда, кроме них, привешивался к древку кусок материи (vexillum). Особое красное vexillum было у полководца. Военным значком всего легиона был орел (aquila), обыкновенно серебряный, прикрепленный к древку.

Сигнал к наступлению и отступлению обыкновенно давался прямой металлической трубой (tuba). Этот главный сигнал передавался далее рожками манипулов (cornu).

Что касается содержания войска, то рядовой легионный солдат получал из государственного казначейства сто двадцать денариев в год жалованья (stipendium), центурион вдвое больше, вспомогательные войска меньше, но сколько, - неизвестно. Со времени гражданской войны Цезарь назначил рядовым солдатам двести двадцать пять денариев с соответственным повышением жалованья прочим разрядам - центурионам и военным трибунам. Солдаты получали подарки, иногда очень богатые, и имели долю в добыче. По окончании военной службы им давались либо денежная сумма, либо земельные наделы. Солдаты питались главным образом пшеницей, которую они получали зерном и сами размалывали на ручных мельницах для приготовления особого рода сухарей, мясо ели реже и не так охотно.

Цезарь не упоминает о врачах, но они, несомненно, были при армии. Мы слышим о выздоровлении тяжело раненых, о многочисленных больных и т.д.

Особых инженерных войск у Цезаря не было, так как всю работу производили его легионеры. Они доставали фураж и хлеб, воду и дрова, устраивали бараки, укрепляли лагерь, воздвигали осадные сооружения, прокладывали пути, строили корабли и мосты и т.д. При всем том инженерное дело играло очень большую роль в тактике Цезаря. Несмотря на отсутствие инженерных частей, руководство инженерным делом поручалось особым лицам (praefecti fabrum), каким был неупоминаемый самим Цезарем Мамурра (ср. гневное 29-ое стихотворение Катулла по поводу того, что Мамурра сильно нажился на этой должности у Цезаря).

Для услуг офицерам и для ухода за лошадьми при войске была calones и muliones (погонщики мулов) - из рабов. Они принимали участие в фуражировках. При войске, обыкновенно перед лагерем, были также купцы (mercatores), свободнорожденные или вольноотпущенники.

Дополнением к регулярной и вспомогательной армии был флот. Он состоял у Цезаря из военных (naves longae) и грузовых судов (naves onerarie) и во время Галльской войны был весь выстроен в Галлии частью для войны с венетами, частью для похода в Британию. Но служил он больше для перевозки войск, чем для сражений. Да и главное морское сражение с венетами было выиграно преимущественно благодаря благоприятной погоде. В гражданскую войну флот Цезаря был гораздо слабее флота республиканцев.

Командным составом легиона были военные трибуны (tribuni militum) и центурионы.

Трибуны, в количестве шести на легион, происходили обычно из всаднического сословия. Ввиду их молодости и неопытности Цезарь не особенно доверял им, и потому в его армии они не пользовались старым правом командовать по очереди в течение двух месяцев легионом. Их функции были менее значительны: они исполняли приказы полководца и легатов, командовали небольшими отрядами, оберегали продовольствие, несли патрульную службу, сопровождали полководца в качестве адъютантов и участвовали в военном совете.

Центурионы выходили из рядовых, отличившихся храбростью, усердием и знанием службы. Центурион командовал центурией, то есть одной шестидесятой легиона. В каждом манипуле командир первой центурии (prior) был выше командира второй (posterior) и командовал всем манипулом. Первый центурион (1-й когорты) назывался primus pilus, или primipilus; самым младшим был центурион 2- й центурии 3-го манипула 10-ой когорты (decimus hastatus). Чтобы сделаться примипилом, надо было пройти все должности центурионов 2-й центурии, а затем 1-й центурии; за особые заслуги центурион повышался на несколько ступеней сразу. Центурион центурии триариев в каждой когорте командовал всей когортой. Эти командиры были primi ordines и принимали участие в военном совете, на который все центурионы приглашались только в виде исключения. Кроме обучения своих частей, центурионы заботились о дисциплине, знаком этого у центуриона была изогнутая трость (vitis), получали поручения определить место для лагеря, собирать добычу, были посредниками в сношениях солдат с полководцем; под их охраной были также орлы легионов и знамена манипулов. Поэтому они скорее приближались к младшему командному составу современных армий. Роль их была, однако, весьма важна, и Цезарь часто отмечает особые заслуги отдельных из них (Бакула, Бальвенция, Пулиона, Ворена). Тем не менее они вообще не могли делаться трибунами.

Ближайшими помощниками правителя провинции и главнокомандующего, кроме военных трибунов, были квестор и легаты, непременно из сенаторского сословия.

Квестор заведовал войсковой кассой и всей финансовой частью, но в случае надобности на него возлагались и чисто военные обязанности, как, например, командование легионом.

Легаты прикомандировывались сенатом к главнокомандующему сообразно с его желанием. Они обыкновенно исполняли наиболее ответственные поручения полководца - то в качестве командиров одного или нескольких легионов или всей конницы, то в качестве заведующих набором или постройкой флота и т.д. В Галльскую войну у Цезаря пребывало около двадцати легатов, из которых особенно выделялись Т. Лабиэн, бывший его единомышленник, изменивший ему в начале междоусобной войны, Красе, Кв. Цицерон, Котта, Сабин, Д.Брут, а к концу этой последней войны М.Антоний.

К главной квартире полководца принадлежали также молодые люди, так называемые contubernales, которые изучали под его руководством военное дело и входили в cohors praetoria; главным же образом ее составляли пешие и конные части, иногда многочисленные, и по всем признакам evocati - добровольцы-ветераны, специально вызванные полководцем; они получали повышенное жалованье и были свободны от караульной службы и шанцевых работ. Кроме того, при ставке находились писцы (scribae), квесторы, гадатели (haruspices), разведчики и курьеры (speculatores) и др.


Войско на походе.

Войско Цезаря двигалось очень быстро и этому в значительной степени было обязано своими успехами. В авангарде (primum agmen) шла обыкновенно конница в сопровождении легковооруженных. Передовые отряды этого авангарда назывались antecursores или exploratores, из которых высылались отдельные разведчики. Легионы обыкновенно двигались так, что за каждым из них шел его обоз; но если неприятель был близок, то обоз помещался в середине всего войска, причем около двух третей войска шло впереди, а одна треть образовывала арьергард (agmen novissimum); обыкновенно арьергардную службу несли молодые солдаты (tirones). В последнем случае войско называлось готовым к бою (expeditus). От этого надо отличать марш в боевом порядке (acies). Тогда солдат снимал с себя поклажу и изготовлял оружие к бою (expedire arma). Обыкновенный дневной марш солдат доходил до двадцати пяти километров; ускоренный марш по крайней мере - до тридцати; форсированные переходы (maxima itinera) доходили до сорока пяти километров. После каждого дневного марша разбивался укрепленный лагерь, так что самые марши считались по числу лагерей (напр., quinis castris, В. G., VII, 36). Отсюда выступали с рассветом (prima luce), но иногда и ночью, во вторую или третью стражу (в полночь или около трех часов утра).

Ночной караул сменялся четыре раза, и то время, которое он стоял, называлось стражей (vigilia); две смены были до полуночи, две остальные после полуночи. Понятно, что летние караулы были короче зимних. Римляне только с III века до н.э. стали пользоваться солнечными, а затем водяными часами. При этом римские часы отличаются от заката солнца, тогда как новейшие часы соответствуют истинному солнечному времени. Вследствие этого наиболее короткий зимний час у римлян (11 декабря) =44 минуты 30 секунд нашего часа. Нашему часу римский час равнялся только в дни весеннего равноденствия. Например, 16 августа солнце заходит в 7 часов 11 минут. С этого момента начинается первая стража; в 9 часов 36 минут вечера - вторая; в полночь - третья; в 2 часа 24 минуты пополуночи - четвертая, оканчивается она в 4 часа 49 минут, с восходом солнца.


Войско в лагере.

От обыкновенного лагеря, разбившегося после каждого дневного перехода, отличался лагерь постоянный (stativa), который строился главным образом на зиму (hiberna); к последнему был близок лагерь, сооруженный при осаде. Когда передовые рекогносцировочные отряды или центурионы находили удобное место для лагеря, то прежде всего определялись две его основные линии: cardo и decumanus (длина и ширина), обыкновенно одинаковой длины. Получался, таким образом, квадрат, одна часть которого назначалась для полководца, его штаба и лейб-гвардии, а другая для легионов и вспомогательных войск. Каждая сторона имела свои главные ворота: porta praetoria была обращена к врагу, против нее была porta decumana; боковые ворота назывались portae principales dextra и sinistra, правые и левые. От porta praetoria шла главная улица лагеря (via praetoria), которую пересекала via principalis. Главнейшим пунктом лагеря была ставка полководца. Перед ней было свободное пространство, на котором собирались солдаты, когда к ним говорил с возвышения полководец (suggestus).

По определении места для лагеря оно обводилось рвом (fossa), земля из которого употреблялась для устройства вала (agger, vallum); иногда проводился двойной ров.

Земляной вал был обыкновенно в три с половиною метра высотой и шириной и укреплялся дерном и брустверами (lonicae), состоявшими из плетеных щитов (plutei) с зубцами, что прикрывало всего бойца. Для усиления лагеря устанавливались также деревянные башни в несколько этажей.

Палатки солдат (tabernacula) были кожаными (поэтому иногда они назывались pelles); в зимних лагерях вместо них строили бараки с соломенной крышей.

Каждые ворота охранялись одной когортой (cohors in statione); ночью, если враг был близко, несли стражу и более крупные отряды (excubiae). Мелкие караулы и форпосты назывались vigiliae или custodiae.

Для полевого лагеря выбиралось по возможности такое место, поблизости от которого можно было добыть фураж, дрова и воду. Войско возвращалось в лагерь через porta decunana и выступало через porta praetoria. При множестве рабочих рук и большой опытности укрепление обыкновенного лагеря шло очень быстро, равно как и выступление из лагеря утром: по первому сигналу свертывались палатки, по второму укладывался багаж, по третьему войско выступало.

Войско в бою.

Обычным боевым построением была acies triplex.

Когорты легиона располагались в три ряда: в первом ряду (prima acies) стояли четыре когорты, во втором и третьем (secunda и tertia acies) по три в виде так называемого quincunx. Промежутки между ними равнялись длине фронта каждой когорты; три когорты второй линии сзади промежутков первой и в начале сражения могли легко соединиться с нею, а третья линия образовывала резерв. Реже применялась acies duplex в две линии по пять когорт. В случае надобности промежутки суживались; при энергичной атаке или обороне образовывали "круг", то есть каре, или "клин" (cuneus), или, наконец, "черепаху" (testudo). В этом случае первый ряд держал щиты перед собой, а второй и следующие - над головой.

Отдельные легионы стояли на небольшом расстоянии друг от друга; больше были промежутки между собственной acies и флангами, на которых стояли обыкновенно вспомогательные войска, особенно конница. Но она играла подчиненную роль, за исключением германской, перемешанной с легко вооруженными пехотинцами. Зато она была очень деятельна при преследовании разбитого врага.

Сражение начиналось большею частью с правого фланга, где обыкновенно помещался самый храбрый легион Цезаря, десятый. На врага шли ровным шагом, который затем переходил в беглый. Сначала пускали копья, а потом брались за мечи и старались оттеснить врага в рукопашном бою. Вообще Цезарь предпочитал сам атаковать врага. Оборонительным было, например, сражение с нервиями, а также при Бибракте и на реке Аксоне.


Крепостная война.

К лагерю почти всегда примыкали более или менее сильные полевые укрепления, валы с бруствером, рвы, волчьи ямы, редуты (castella) и т.п. - ср. особенно сложные сооружения под Алесией.

Укрепленные места (oppida) брались или блокадой (obsidio) или штурмом (oppugnatio), в последнем случае иногда с похода. В этом случае штурмующие быстро заполняли рвы фашинами, образовывали "черепаху" и взбирались на стену по лестницам, или же взламывали ворота. А если это было невозможно, то переходили к правильной осаде при помощи осадных верков (opera), соединяя ее по возможности с блокадой. На ровной местности воздвигали дамбу ( agger ), параллельно с частью стены и до ее высоты и старались сбить с нее защитников, чтобы облегчить себе ее пролом.

Если же приблизиться к стене было трудно, то насыпали дамбу в 60 футов шириной из земли, балок и камней и мало-помалу подводили ее к крепостному рву. Работавшие прикреплялись плетеными щитами (plutei) и подвижными галереями (vineae); далее сооружали подвижные башни из массивных бревен в несколько этажей для обстрела стены из метательных машин. Эти башни, как и vineae, подкатывались по дамбе на валиках или на катках. Для защиты от неприятельских снарядов башни покрывались матрацами и кожей. При приближении к городу нападающие укрывались за "черепахами", стоявшими по обе стороны башни. Пролом производился посредством острых крюков или стенных серпов (falces murales), чтобы выдернуть верхние ряды каменной кладки, а главным образом посредством тарана (aries), массивного бревна с обитой железом головкой, которое раскачивали на канатах в нижнем этаже башни или в "черепахе". Проводились и подкопы под стену.

Кроме того, пускалась в ход и артиллерия - военные машины (tormenta) для метания стрел, камней и балок, каковыми были баллисты, и более легкие катапульты и скорпионы.

[Одуванчик]

Легионеры времен ранней Республики и их вооружение


Римские гастаты и принципы с пилумами.
Пилум.
Пилум был тяжелым дротиком, который стал стандартным вооружением римской пехоты. Его происхождение объяснялось по-разному, некоторые древние авторы связывают его происхождение с самнитами. Археологические находки позволяют предположить, что пилум был развит из более древних италийских дротиков, возможно этрусками. Римляне начали использовать пилум к началу 4-ого столетия, и он сыграл большую роль в победах Камилла над галлами после взятия Рима. Сначала пилум использовался лишь гастатами. Это кажется необычным, поскольку термином "гаста" называли ударное копье и логично предположить что именно "гаста" была первоначальным оружием гастатов. Но объяснение, кажется в том, что термин "гаста" мог первоначально включать и метательные копья. Самое раннее упоминание этого копья мы обнаруживаем в Анналах Энния, который говорит о "гастаты, которые метают гасты"; таким образом их название отражает период, когда только они использовали пилум. В середине 2-го в. до Р.Х. Полибий описывает принципов также вооруженных пилумом, но в начале описываемого периода они имели еще ударные копья, поскольку Дионисий Галикарнасский, описывая войны с Пирром, говорит, что они использовали "кавалерийские копья, держа их в середине двумя руками". Двуручных хват конечно мало реален при римском щите и это наверняка ошибка, но остальная часть сообщения наверняка восходит к надежному современному событиям греческому историку. Под "кавалерийскими копьями", он подразумевает, вероятно, длинные македонские ксистоны. В 223 г., однако, римский полководец, воюющий с галлами, распределил копья триариев среди передовых манипулов, из чего, кажется следует, что к этому времени только триарии все еще имели ударные копья. Римская чеканка между войнами с Пирром и Пуническими войнами показывает щит и меч, что подчеркивает меч как главное римское оружие. Если это верно, то свидетельствует о том, что большинство римской пехоты было уже вооружено пилумами, потому что легионер с пилумом - по существу рубака, в то время как меч у копейщика - вторичное оружие. Это позволяет предположить, что мечи гастатов были гораздо более эффективны против фаланги Пирра чем копья принципов, вооружение которых и было преобразовано в результате войн с царем Эпира. Полибий отличает два типа пилумов - "толстый" и "тонкий", говоря, что каждый воин имел дротики каждого типа. Образцы пилумов из Теламона (возможно, посвященных богам в ознаменование победы 225 г.) и из Нуманции в Испании подтверждают существование двух основных типов пилума. Оба имеют маленький наконечник в конце длинного железного стержня, прикрепленного к деревянному древку. Один тип соединен с древком углубленным в него стержнем. Другой имеет широкий плоский железный язык, приковываемый к утолщенной части древка. Приковываемый тип должен быть "толстым" пилумом Полибия, названным так из-за утолщения в месте соединения железной и деревянной частей дротика. Эта широкая часть могла быть квадратной или круглой в сечении и усилена маленьким металлическим ободком. Железный стержень значительно отличается по длине. Большинство экземпляров - приблизительно 30 дюймов (70 см.); самый длинный экземпляр найден в Нуманции, относящийся к "тонкому" типу, насчитывает 95 см. даже без пропавших (деревянных - ?) частей. В то время как железная часть пилума из Теламона насчитывает всего 26 см. Полибий говорит, что деревянное древко было в 3 локтя длинной (54 дюйма, 1,37 м.), а железная равная ей по длине, что кажется преувеличением. Вероятно немного более легкий "тонкий" пилум бросался сначала, затем бросался другой, и легионер доставал меч. Пилум мог пробить броню или щит, иногда сшивая наложившиеся щиты вместе. Щит, в который вонзился дротик, был фактически бесполезен, поскольку собственный вес оружия сгибал тонкий железный стержень, пригибая к земле и щит. Длинный наконечник не давал обрубить пилум.

Бросив пилум, легионер начинал рубиться. К концу описываемого периода он использовал испанский меч gladius hispaniensis. Более поздний лексикограф, возможно опираясь на утерянное описание Полибия войны с кельтиберами, говорит, что этот меч был заимствован от кельтиберов после войны с Ганнибалом. Однако он, конечно, уже использовался в 200 г. до Р.Х., когда, по описанию Ливия это оружие наносило македонянам ужасные раны. Армия в Греции в 200 г., возможно, была первой, которая получила этот меч как стандартное оружие, хотя воины в Испании, вероятно, заимствовали их и использовали ранее. Лезвие этого меча - приблизительно 20 дюймов (52 см.) длинной, сужающееся к острию. Его кельтиберское происхождение отражалось в первую очередь на его хорошей стали, возможно, это было самое важное различие между ним и более ранним мечом. Этот меч, предшествующий испанскому, нигде не описан, но, должно быть, был коротким колющим мечом, поскольку римляне часто описываются, как проскакивающие поближе во время замаха для удара галлом и наносящие удар в живот. Этот ранний меч был скорее всего греческого стиля, широко распространенным в Италии, иногда встречается дольше чем кельтиберский, с лезвием до 70 см. длинной, "имеющий форму листа", то есть расширяющийся к середине лезвия. Но gladius hispaniensis, должно быть, был лучше для уколов, и более удобен, так как был лучше сбалансирован. Мечи носились высоко справа на широком ремне. Также были распространены испанские кинжалы.

Щит.
Главным защитным снаряжением был щит, большой овальный щит, обычный в Италии. Часть римской пехоты всегда использовала щиты такого типа и приблизительно в 400 г. вид этого щита стал универсальным. Это был щит длинной 1.22 м и шириной 77 см, выпуклый, сделанный из двух деревянных досок, покрытый холстом и телячьей кожей. Как и у кельтов, щит имел длинное деревянное ребро жесткости, металлическую пластину умбона и одну ручку. Верх и низ щита (Полибий подразумевает, весь обод щита) были укреплены железными пластинами. Никакие эмблемы на щитах в то время еще не использовались. Единственный современный рисунок, в могиле Фабиев на Эквилинском холме показывает простой светло-коричневый щит, в то время как на раннем памятнике Эмилию Павлу также изображены простые щиты, в отличие от македонских щитов на том же самом памятнике и в отличие от римских щитов, изображенных на этом же памятнике в более позднее время. Силий Италик описывает пиценов (вооруженных в римском стиле, поскольку они используют пилум) с красными щитами.

Панцирь.
В 132 г. Полибий пишет, что римские солдаты в массе своей были слишком бедны для того, чтобы купить себе панцири. Они были защищены лишь маленьким бронзовым нагрудником - "пекторалью", квадратом со сторонами 23 см. Эта защита напоминает стиль осков, но немного меньше по размеру. Полибий ничего не говорит о защите со спины. Пектораль явно происходит от более древних панцирей бронзового века, которые часто были украшены декоративным рельефом, но поскольку теперь это дешевая государственная продукция, она не была как-то заметно украшена. Несколько круглых нагрудников из Нуманции могут быть римскими, но так как Полибий упоминает только квадратные, диски могли принадлежать италийским союзникам.
На рис. 3 изображен более богатый гражданин, единственный пережиток более ранней организации, согласно которой войска снабжались сами в соответствии со своим доходом состоял в том, что самые богатые граждане должны были обеспечивать себя железной кольчугой. Скорее всего таких воинов было больше среди принципов, чем среди гастатов, поскольку принципы были старше и в среднем лучше обеспечены.
Цельные панцири, хотя и не упоминаются в эту эпоху ни для кого кроме офицеров, возможно, все-таки носились. Конечно сокращение количества цельных панцирей и замена их кольчугой показывают находки с 1-го столетия до Р.Х., но попадаются и находки фрагментов цельных панцирей, датированные нашей эрой. Один панцирь, с широким итальянским поясом, как говорят, был найден в Тразименском озере, и был потерян возможно жертвой воинов Ганнибала.

Поножи.
Одна поножь носилась на левой ноге. Полибий четко говорит, что поножь была только одна, и Арриан подтверждает это, говоря, что древние римляне имели обыкновение носить поножь только на одной ноге. Кроме того, что поножь служила для защиты, она защищала ногу от натирания нижней металлической оправой щита. Силий Италик также упоминает Сабинов с одной поножью. Без сомнения, многие из тех, кто мог себе это позволить, фактически имели пару. Италийские поножи часто закреплялись ремнями, а не крепились за счет собственной эластичности.

Шлем.
Полибий говорит, что шлемы были из бронзы (вероятно история выпуска Камиллом железных шлемов в начале 4-го столетия полностью вымышлена), но шлемы афинского стиля, монтефортино и этрусско-коринфского стиля, изображенные на этих рисунках, соответсвенно все были популярны в Италии в это время и вероятно все использовались, как и более поздними римскими войсками. Не очень ясно изображенный шлем с Эквилинского холма может быть монтефортино. Этот тип был вероятно наиболее широко распространен, много экземпляров таких шлемов 2-го в. находят в Италии и Испании Они немного более просты и более грубы, чем ранние галльские экземпляры, без сомнения выпускаемые серийно для больших римских армий в это время. Полибий говорит, что шлемы были увенчаны плюмажем из трех вертикальных и трех горизонтальных перьев черного или темно-красного цвета высотой 46 см. Пол Коуссин интерпретировал это описание как описание гребня конского волоса и перья, по аналогии с практикой других италийских народов, и другие авторы следуют за ним, но это совершенно противоречит тому, что говорит Полибий, и римляне совершенно не обязаны следовать практике своих соседей. Полибий подразумевает, что плюмаж представлял собой единое целое.

Туника.
Одежда, шерстяная туника, была также государственного производства к 2-ому столетию, и еще раньше города в театре войны были обязаны обеспечить одежду римским армиям. Такие туники, возможно, уже были окрашены однородной красной краской, поскольку этот цвет был весьма популярен и в других италийских армиях и в эллинистических армиях.

Римские принципы и триарии с копьями.
Длинное копье, гаста, ведет свое начало с тех времен, когда римская армия была гоплитской по своему вооружению и тактике. Их все еще использовали принципы в начале описываемого периода, по крайней мере до периода, описываемого Полибием. Триарии, вероятно, использовали копье, пока не исчезла разница между типами легионеров, характерная для манипулярной тактики, т.е. до конца 2-го в. до Р.Х. Хотя некоторые римские писатели описывают период, когда и гастаты и принципы и триарии все имели пилум. Это может быть анахронизмом, но может быть указанием на период, когда триарии приняли пилум на короткое время, перед тем как окончательно утратить свои отличия.
Изображенная здесь фигура стоит в позиции, описанной Ливием - это триарий, стоящий в резерве, на одном колене, с выдвинутым вперед щитом и упертым в землю копьем, наклоненным вперед, что придает их линии вид палисада. Как самые старые воины армии, скорее всего среди триариев было наибольшее количество людей, способных купить себе кольчугу.

Римский ассенз, 340 г. до Р.Х.
Как отмечено в описании римской организации, характер и роль ассензов вызывает вопросы. Но если выдвинутая там интерпретация является правильной, и они действительно были чрезвычайной мобилизацией более бедных классов, этот рисунок показывает их вероятное снаряжение. Их роль в сражении при Сусса, где они изображали триариев, подразумевает, что они несли такое же копье и щит, и имели обычный шлем с гребнем (если отличительный римский гребень уже использовался в 340 г.). Однако они не были бы в состоянии снабдить себя панцирем. Совершенно невозможно предположить, что уже в это время в Риме производились и выдавались воинам панцири от государства. Но отсутствие брони не было бы видно позади щита, так что их враги не могли понять, что перед ними не настоящие триарии.
Например, когда пролетарии были мобилизованы для защиты городских стен от Пирра, они были снабжены мечами и щитами, но ничего не сказано о панцирях. Поэтому этот воин снабжен только дешевым и простым шлемом аттического типа.

Римский легкий пехотинец 4 в. До Р.Х.
Ливий описывает левисов армии 4-ого века как вооруженных копьем и дротиками, без упоминания меча или щита. Это - то же самое снаряжение, которое он описывает при освящении ранней, гоплитской армии. Вероятно так же были вооружены рорарии, если они были действительно легкими войсками. Они сменили свое вооружение в 211 г. до Р.Х.
Полибий описывает оборудование велитов во 2-ом столетии. Его единственная защита - шлем без гребня, иногда покрываемого волчьей или подобной шкурой, и для дополнительной защиты и для опознания отличившихся велитов. Он снабжен большим круглым щитом ("парма") - 90 см. в диаметре. Вооружение - испанский меч и несколько дротиков с 90 см. древками и длинными тонкими наконечниками, примеры которых были найдены в Нуманции. Большой щит и эффективный меч дали велитам преимущество перед большинством других легких войск, и они были хорошо подготовлены к борьбе с такими войсками.
Самое раннее упоминание о снабжении велитов щитами относится к 211 г., когда Ливий упоминает велитов, из которых каждый имел семь дротиков и круглый щит, действовали они вместе с римской конницей. Он утверждает, что в результате успеха легкая пехота впервые была включена в легионы. Как отмечено при описании римской организации, это не совсем верно, поскольку легионы давно содержали легкую пехоту, но могут отразить подлинную реорганизацию легиона, связанную с увеличением их численности. Кажется вероятным, что щиты упомянуты впервые, потому что они и мечи были введены во время этой реформы. Это объяснило бы, почему мечи и щиты, подчеркнутые в нескольких более поздних описаниях действий римской легкой пехоты (например перед Пидной и в Галатии в 189 г.) не упомянуты до 211 г., и почему римские застрельщики так скудно описаны в ранних фазах войны Ганнибала, и гораздо чаще упоминаются в более поздних конфликтах. Конечно, если мечи были введены в 211 г., то они по-видимому, сначала были италийским а не испанским оружием.

Римский "дисциплинарный" легионер, 216 г. до Р.Х.
В отчаянные дни после Канн Рим прибег с последнему средству, пытаясь понесенные потери. Было вооружено 6000 должников и преступников, которым были прощены их преступления за военную службу. Они были вооружены галльским оружием, захваченным при Теламоне и посвященным богам как трофей. Вряд ли там было много целых панцирей, но вполне достаточно шлемов, мечей, копий и щитов чтобы оборудовать все 6000, хотя различные галльские копья и дротики не являются точным подобием пилума или длинных копий триариев.

Римский всадник 4-го века до Р.Х.
Полибий говорит, что ранняя римская конница была слабо защищена. Они не носили никакой брони, хотя вероятно имели шлемы. Защищены были маленьким щитом "парма equestris", который Ливий упоминает как использовавшийся уже в конце 5-ого столетия. Этот щит был слишком легким, вдобавок мог сгнить при большой влажности. Полибий сравнивают его форму с формой круглого выпуклого пирога; это может быть щит с плоской оправой и выпуклым центром. Главным оружием было ударное копье, также неудовлетворительного типа. Оно легко ломалось и будучи сломанным было совершенно бесполезно, поскольку не имело втока.

Римский всадник 2-го века до Р.Х.
Из-за описанных выше дефектов вооружения римская конница приняла греческое вооружение. Это изображение сделано с копии имперского времени, 2-го века по Р.Х.. К сожалению, Полибий не дает дату этой реформы, но поскольку он говорит, что оборудование, используемое "раньше" было "скоро" заменено, замена, вероятно произошла в течение или вскоре после первого столкновения Рима с греческой конницей, в войне с Пирром. Более поздние войны с Македонией и Селевкидами находятся слишком близко ко времени написания труда Полибия, поскольку он подразумевает, что реформа была далеко в прошлом. Высказывалось также предположение, что Сципион Африканский ввел новое снаряжение для конницы в течении Второй Пунической войны. Хотя римская конница, возможно, действительно была более эффективна в конце войны чем в начале, близкие связи Полибия со Сципионами конечно должны были бы заставить Полибия упоминать любые деяния этого рода. Кроме того, он указывает греческое влияние, что было бы странным, если бы реформа была проведена в ходе боев с карфагенянами. В итоге период Пирра кажется наиболее вероятным.
Рисунок показывает короткий эллинистический пластинчатый кавалерийский панцирь и аттический шлем. Кроме панциря могла быть и кольчуга, как это изображено на уже упоминавшемся памятнике Эмилию Павлу. Щит стал больше, но хотя Полибий говорит, что римляне приняли "твердые и крепкие" щиты от греков, щит Меттия Кертия не соответствует никакому известному греческому типу, но кажется, вариант пармы equestris, немного больший чем раньше и с металлическим умбоном, расположенным в центре. Этот тип все еще изображен на монете времен Августа. Использовался также щит с ребром жесткости.
Рядом с всадником изображен щит всадника с римской монеты. На нем изображена буква "М". Определить смысл этой эмлемы пока не удалось. Когда я сначала увидел ее, я подумал, что это орел, но это было бы слишком грубое изображение для нашего периода. Силий Италик упоминает консула, щит которого был украшен гербом с Ромулом и волком, но это может быть простым поэтическим преувеличением. Копье теперь "устойчиво и крепко" и несет вток. Длину римского копья обычно определяют в 1.8 м. Конница конечно была вооружена испанскими мечами, и всадники на памятнике Эмилию Павлу имеет мечи справа, на поясе.

Римский музыкант
Этот рисунок основан на более поздней скульптуре в Осуна, в Испании, фактически 1-ое столетие до Р.Х, но этрусский рельеф 2-ого столетия показывает очень подобного музыканта. В Испании он идентифицирован по его итальийским поножам и как римлянин и как военный. Оригинал не несет никакого меча. Отметьте, что он не носит головной убор из шкуры животных, отличающий имперских музыкантов и знаменосцев; хотя использование таких головных уборов велитами предполагает, что они могли иметь раннее происхождение. Но они, кажется, еще не находятся в использовании. Кривая труба - из бронзы.

Никакие иллюстрации штандартов или знаменосцев этой эры, кажется, не сохранились. Как отмечено выше, знаменосцы вероятно не носили еще головных уборов их шкуры животных или вообще какое-то отличительное платье.
Штандарт слева - флаг, вероятно красный. Большой красный флаг поднимали в римской армии, отдавая приказ начать сражение. Они также использовались для передачи сигналов. Конница имела флаги, вероятно один в турме. В легионе 4-ого столетия каждую единицу из триариев, рорариев и ассензев назвали "знаменем" и давали такое знамя. В это время гастаты и принципы не имели никаких штандартов, их манипулы перегруппировывались только по штандартам тыловой линии; они таким образом и назывались antesignani, "перед штандартами". Это может быть причиной того, почему вошел в употребление штандарт, традиционно используемый в манипуле - пучок соломы, привязанный к копью. Его рудиментарный характер позволяет предположить, что это, возможно, был импровизированный значок, используемый, чтобы удовлетворить потребность манипула в собственном штандарте как сплачивающего элемента.
Ко времени Полибия каждый манипул имел двух знаменосцев, хотя он не описывает штандарты. Ранние имперские манипулы имели штандарты с навершием в виде ладони - Мануса. Плиний говорит, что к концу 2-ого столетия до Р.Х. легион имел пять штандартов с изображениями животных - орлом, быком, волком, лошадью и минотавром. Марий, приблизительно в 107 до Р.Х., установил орла как главный штандарт, но он только формализовал существующую практику, поскольку другие четыре обычно оставались в лагере. Это предполагает, что они были штандартами, дополнительными к манипулярным, поскольку использовались определенным образом, отмечая позиции легиона. Как предшественники более поздних орлов, эти штандарты были вероятно маленькими серебряными статуэтками.
Италийские союзнические войска имели по крайней мере один флаг в когорте, и, возможно, также имели штандарты для меньших единиц. Штандарты были уже объектом квазирелигиозного почитания; Плутарх говорит, что италийцы думали, что "преступно и нечестиво" потерять штандарт. Есть случаи, когда офицеры, и римские и союзные, использовали это, чтобы вдохновить отчаянные атаки, и швыряли штандарт подразделения в ряды врагов, заставляя тем самым воинов вернуть его. Пелигны, кажется, особенно любили этот прием. Офицер пелигнов при Пидне, например, бросил штандарт своей когорты в македонских пельтастов, но его мужественная попытка атаковать так же сариссофоров привело подразделение к полному разгрому.

Римский офицер
Это изображение основано на изображении, которое может быть единственное представляет римского офицера нашего периода, в картинах могилы Фабиев. Он несет обычный щит пехоты, и носит крылатый, вероятно монтефортино, шлем; панцирь очевидно пластинчатый, носится без птеригов как обычно в Италии; две поножи; и плащ. Искусство 1-ого столетия до Р.Х. показывает офицеров в эллинистическом панцире, это мускульный панцирь с птериками и лямками, увенчанным шлемом, и поясом на талии. Это снаряжение вообще должно быть связано с высоким чином, но к концу нашей эпохи многие римские офицеры выглядели примерно так и имели испанский меч. Так как офицеры сами обеспечили свое снаряжение, оно могло значительно различаться. Эмилий Павел сражался без шлема и панциря при Пидне, другой полководец сражался с охотничьим копьем.
Генералы носили красные плащи, хотя Силий Италик упоминает консула в пурпурном плаще, который конечно носился в церемониальных целях. Консул имел свиту 12 ликторов со связками прутьев и секирами, символизирующих его власть. Трибуны и выше, возможно, носили белые туники с пурпурной каймой, соответственно тогам, отличающим сенатскую аристократию, к которой они принадлежали. Центурионы, возможно, уже носили гребни шлема, расположенные поперек шлема, от уха до уха. Они носились в имперские времена; нет никакого прямого указания на такой гребень в описываемую эпоху. Самый ранний рельеф относится к 70-му году до Р.Х. Однако этруски использовали такие гребни, так что они, возможно, были приняты и римскими центурионами.

[Одуванчик]

Одежда и амуниция легионера (Кован Р.)


Военная принадлежность солдат определялась не формой — солдатская туника и плащ мало отличались от гражданской одежды — а военным поясом («балтеус») и обувью («калиги»).

«Балтеус» мог иметь форму простого ремня, носимого на талии и украшенного серебряными или бронзовыми накладками, или двух перекрещенных ремней, связанных на бедрах. Время появления таких скрещенных ремней неизвестно. Они могли появиться ближе к периоду правления Августа, когда возникла дополнительная защита в виде кожаных полос на рукавах и талии («птеруги») (металлические накладки для таких полос были найдены недалеко от Калкризе, где потерпел поражение Вар). Вероятно, в период правления Тиберия стало широко применяться чернение по серебру, свинцу или меди при изготовлении декоративных поясных накладок со сложным мозаичным рисунком (Deschler-Erb, 2000). Такой пояс был свидетельством воинского статуса. Ювенал описывал солдат, как «вооруженных и опоясанных людей» (Ювенал. «Сатиры», 16, 48). Лишение «балтеуса» означало для солдата исключение из военного сословия. Пояс отбирали у обесчестившего себя солдата. В Риме в 69 г. н.э. имел место случай, когда какие-то шутники, используя остро наточенные ножи, срезали в толпе ремни с нескольких солдат. Когда солдаты поняли, что произошло, они пришли в неописуемую ярость и убили нескольких мирных людей, включая отца одного из легионеров (Тацит. «История», 2, 88).

Военная обувь «калиги» была другим важнейшим атрибутом принадлежности к солдатскому сословию. Точное время их введения неизвестно. Стандартной обувью для римских солдат они были со времени правления Августа до начала II в. н.э. Это были крепкие сандалии. Скрип подбитых гвоздями подошв, говорил о присутствии солдат также, как и позвякивание их поясов (Иосиф Флавий «Иудейская война», 6, 85). Археологические находки по всей территории империи свидетельствуют о большой степени стандартизации в форме «калиг». Это говорит о том, что модели для них, а возможно и других предметов военного снаряжения, утверждались самими императорами.

О цвете военных туник было много споров. Упоминания о центурионах, выступающих на параде в белых одеждах, могут говорить об использовании холщовых туник. Вероятно также, что в данном случае указывался цвет гребней и «птеругов» (Тацит. «История», 2, 89). Вполне вероятно, что центурионы также носили шерстяные туники, выкрашенные в красный цвет, а нижестоящие офицеры носили белые туники.

Снаряжение

Легионеры главным образом действовали в бою мечом. Они приближались к противнику и использовали мечи для нанесения преимущественно колющих, а не рубящих ударов (Вегеций. «О военном деле», 1, 12). Однако в начале боя использовать мечи могли только те солдаты, которые находились в первых рядах. Перед началом сражения часто сопровождались длительными перестрелками с использованием стрел и «пилумов».

«Пилум»

«Пилум» был одним из главных видов оружия римского легионера. В отличие от «гладиуса» — меча, который имел несколько четко выраженных и последовательных разновидностей, «пилум» на протяжении шести веков сохранялся в двух основных видах — тяжелый и легкий. Дротик общей длиной более 2 м был снабжен длинным железным стержнем с пирамидальным или двушипным наконечником. «Пилум» был оружием, которое использовали на короткой дистанции. С его помощью можно было пронзить щит, доспехи и самого вражеского воина. Для римской техники сражения мечами использование «пилума» было существенно, поскольку в начале сра»жения они вносили сумятицу в ряды противника и создавали легионерам хорошие условия для атаки с использованием мечей.

Сохранилось несколько «пилумов» с плоскими наконечниками и остатками деревянного древка, найденных в Обераденском форте Августа в Германии. Они могли весить до 2 кг. Однако те экземпляры, которые были найдены в Валенсии и относились к периоду Поздней Республики, имели гораздо более крупные наконечники и значительно больший вес. Некоторые «пилумы» были снабжены утяжелителями, вероятно, сделанными из свинца, но ни одного такого экземпляра не было обнаружено археологами. Такой тяжелый «пилум» в руках преторианца можно увидеть на сохранившейся панели от разрушенной арки Клавдия в Риме, которая была возведена в честь завоевания Южной Британии. Утяжеленный дротик весил, по меньшей мере, вдвое больше, чем обычный, и его нельзя было метать на большое расстояние (максимальная дистанция для броска составляла 30 м). Ясно, что такое утяжеление делалось для увеличения пробивной способности дротика.

Щит

Традиционным щитом легионера был изогнутый «скутум» овальной формы. Экземпляр из Фаюма в Египте, относящийся к I в. до н.э., имел в длину 128 см и в ширину 63,5 см. Он был сделан из деревянных планок, положенных друг на друга поперечными слоями. В центральной части такой щит имел небольшое утолщение (толщина здесь была 1,2 см, а по краям — 1см). Щит был обтянут войлоком и кожей теленка и весил 10 кг. В период правления Августа такой щит был модифицирован, получив изогнутую прямоугольную форму. Единствен»ный сохранившийся экземпляр такой формы дошел до нас из Дура Европос в Сирии и относится приблизительно к 250 г. н.э. Он был сконструирован так же, как и щит из Фаюма. В длину он достигал 102 см, в ширину — 83 см (расстояние между изогнутыми краями равнялось 66 см), но был гораздо легче. При толщине 5 мм он весил около 5,5 кг. Питер Конноли полагает, что более ранние образцы были толще в середине и весили 7,5 кг. (Connoly, 1981, р. 233).

Такой вес «скутума» означал, что держать его приходилось горизонтальной хваткой на вытянутой руке. Изначально такой щит был предназначен для наступления. Щит мог использоваться также для того, чтобы сбивать противника с ног. Плоские щиты наемников не всегда были легче, чем щиты легионеров. Прямоугольный щит с изогнутым верхом, найденный в Ход Хилл, весил около 9 кг.

Меч

Обычно римского легионера представляют вооруженным коротким и острым мечом, известным под названием «гладиус», но это неверное представление. Для римлян слово «гладиус» было обобщенным и обозначало любой меч. Так, Тацит использует термин «гладиус» для обозначения длинных рубящих мечей, которыми были воо»ружены каледонцы в сражении при Монс Граупиус. Знаменитый испанский меч, «гладиус хиспаниенсис», часто упоминаемый Полибием и Ливием, представлял собой колюще-рубящее оружие средней длины. Длина его лезвия достигала от 64 до 69 см, а ширина — 4—5,5 см (Conolly, 1997, р. 49—56). Края лезвия могли быть параллельными или слегка суженными у рукоятки. Приблизительно с пятой части длины лезвие начинало сужаться и заканчивалось острым концом.

Вероятно, это оружие было взято римлянами на вооружение вскоре после битвы при Каннах, состоявшейся в 216 г. до н.э. До этого оно было адаптировано иберийцами, взявшими за основу длинный кельтский меч. Ножны изготавливали из полосы железа или из бронзы с деталями из дерева или кожи. Вплоть до 20 г. до н.э. в некото»рых римских подразделениях продолжали использовать испанский меч (интересный экземпляр дошел до нас из Берри-Боу во Франции). Однако в период правления Августа он был быстро вытеснен «гладиусом», тип которого представлен находками в Майнце и Фулхэйме. Этот меч явно представлял собой более развитую ступень «гладиус хиспаниенсис», но имел более короткое и широкое, суженное у рукоятки, лезвие. Его длина составляла 40—56 см, при ширине до 8 см. Вес такого меча составлял около 1,2—1,6 кг. Металлические ножны могли быть отделаны оловом или серебром и украшены различными композициями, часто связанными с фигурой Августа.

Короткий «гладиус» типа того, что был найден в Помпеях, был введен достаточно поздно. Этот меч с параллельными краями лезвия и коротким треугольным острием совершенно отличался от испанских мечей и мечей, найденных в Майнце/Фулхэйме. В длину он имел 42—55 см, а ширина лезвия была 5—6 см. Пользуясь в бою этим мечом, легионеры наносили колющие и рубящие удары. Весил такой меч около 1 кг.

На смену прекрасно украшенным ножнам, подобно найденным в Майнце/Фулхэйме, пришли ножны из кожи и дерева с металлическими оковками, на которых гравировали, выбивали или чеканили различные изображения. Все римские мечи рассматриваемого нами периода крепились на поясе или вешались на перевязи. Поскольку на колонне Траяна чаще всего встречается изображение «гладиуса», подобного найденному в Помпеях, этот меч стал восприниматься как основное оружие легионера. Однако время его использования в римских подразделениях было очень недолгим, по сравнению с другими мечами. Введенный в середине I в. н.э., он вышел из употребления во второй четверти II в. н.э.

Рядовой римский солдат носил свой меч на правой стороне. «Аквилиферы», центурионы и вышестоящие офицеры носили меч слева, что являлось знаком их звания.

Кинжал

Другим заимствованием у испанцев был кинжал («пугио»). По форме он был похож на «гладиус» с суженным у рукояти лезвием, длина которого могла быть от 20 до 35 см. Кинжал носили с левой стороны (рядовые легионеры). Начиная с периода правления Августа, рукояти кинжалов и металлические ножны украшались искусной серебряной инкрустацией. Основные формы такого кинжала продолжали использоваться и в III в. н.э.

Доспехи

Большинство легионеров периода Империи носили тяжелые доспехи, хотя некоторые виды войск не пользовались доспехами вовсе. Цезарь использовал легионеров без доспехов («экспедити»), сражающихся в качестве «антисигнани». Это были легковооруженные легионеры, которые начинали перестрелку в начале боя или служили в качестве подкрепления для кавалерии (например, при Фарсале). На рельефе со здания штаб-квартиры легионеров (принципии) в Майнце изображены сражающиеся в плотном строю два легионера. Они вооружены щитами и копьями, но не имеют защитных доспехов — даже тяжеловооруженные легионеры могли сражаться «экспедити».

На двух других рельефах из Майнца можно увидеть доспехи установленного образца, которые использовались легионерами. На одном изображении — легионер в доспехах «лорика сегментата» (современный термин), сделанных из металлических полос и пластин, шагает следом за «сигнифером». Правда, использовались такие дос»пехи не повсеместно. Недавние находки, сделанные в Калкризе, на том месте, где армия Вара потерпела поражение (битва в Тевтобургском лесу), среди которых полностью сохранившийся нагрудник с бронзовой каймой, говорят о том, что такие доспехи появились в период правления Августа.

Другие детали доспехов были найдены в тех местах, где когда-то находились базы Августа, недалеко от Халтерна и Дангштетена в Германии. Панцирь обеспечивал хорошую защиту, особенно для плеч и верхней части спины, но, оканчиваясь на бедрах, оставлял открытым низ живота и верхнюю часть ног. Вероятно, что под панцирем носилась какая-нибудь стеганая одежда, смягчавшая удары, предохранявшая кожу от потертостей и способствовавшая тому, чтобы панцирь сидел как следует, а нагрудник и прочие пластины правильно располагались по отношению друг к другу. Реконструкция одного из таких доспехов показала, что он мог весить около 9 кг.

Еще один рельеф из Майнца изображает центуриона (его меч находится на левом боку), одетого в то, что на первый взгляд кажется туникой. Однако разрезы у рук и бедер свидетельствуют о том, что это кольчужная рубашка («лорика хамата»), разрезы которой необходимы для того, чтобы облегчить передвижение воина. На многих таких памятниках изображены детали в виде колец. Кольчуга была, вероятно, тем доспехом, который широко использовался римлянами. В рассматриваемый нами период кольчужные рубахи были с короткими рукавами или вовсе без рукавов и могли опускаться гораздо ниже бедер. Большинство легионеров носило кольчуги с дополнительными кольчужными накладками на плечах. В зависимости от длины и количества колец (до 30 000), такие кольчуги весили 9-15 кг. Кольчуги с наплечниками могли весить до 16 кг. Обычно кольчуги изготавливались из железа, но известны случаи, когда для изготовления колец применяли бронзу. Чешуйчатый доспех («лорика скуамата») был другим распространенным видом, дешевле и проще в изготовлении, но уступал кольчуге в прочности и эластичности.

Такие чешуйчатые доспехи носились поверх рубахи с рукавами, сделанной, вероятно, из холста, подбитого шерстью. Такая одежда способствовала смягчению ударов и не давала металлическим доспехам вдавливаться в тело легионера. К такому одеянию часто добавляли «птеруги» — холщовые или кожаные защитные полосы, при»крывавшие верхние части рук и ног. Такие полосы не могли уберечь от серьезных ранений. До конца I в. н.э. центурионы могли носить наголенники, да и то, вероятно, не во всех случаях. Шарнирные доспехи для рук использовались в рассматриваемый нами период гладиаторами, но в войсках они не вошли в широкое употребление до правления Домициана (81—96 гг. н.э.).

Шлем

Легионеры использовали различные виды шлемов. Во времена Республики большое распространение получили бронзовые, а иногда железные, шлемы типа «Монтефортино», которые стали традиционными шлемами легионеров с IV в. до н.э. Они состояли из одной чашеобразной части с очень небольшим задним козырьком и боковыми пластинами, которые прикрывали уши и боковые части лица. Более поздние варианты шлемов, включая так называемый тип «Кулус», использовались до конца I в. н.э. Они были снабжены крупными пластинами для защиты шеи.

В начале периода правления Августа, а возможно даже в период галльских завоеваний Цезаря, римские кузнецы начали изготавливать для легионеров железные шлемы типа «Галлик Порт» и «Аген».

Эти так называемые «Галльские имперские» шлемы были очень высокого качества, снабжены передним и задним козырьком. К этому шлему также были добавлены крупные боковые пластины для защиты шеи. Ближе к середине I в. н.э. разновидность такого шлема изготавливалась в итальянских мастерских. Для их изготовления использовали железо и бронзу (что было шагом вперед по сравнению со шлемом типа «Монтефортино»).

Шлемы легионеров были достаточно массивны. Толщина стенок достигала 1,5—2 мм, а вес — около 2—2,3 кг. Шлемы и их боковые пластины имели войлочные прокладки, а устройство некоторых шлемов оставляло небольшое пространство между головой и куполом, что позволяло смягчить удар. Шлемы «Монтефортино» были снабжены широкими боковыми пластинами, которые полностью закрывали уши, но в новых шлемах типа «Галльский имперский» уже были предусмотрены вырезы для ушей. Правда, за исключением тех случаев, когда шлемы изготавливались для солдата на заказ, боковые пластины могли частично закрывать уши легионера. Боковые плас»тины хорошо закрывали боковые части лица, но могли ограничивать периферическое зрение, а открытая передняя часть лица становилась мишенью для противника. Батавианские и тунгрианские наемники, сражавшиеся при Монс Граупиус, поражали своих британских противников в лицо. Цезарь вспоминал, как центурион Крастин был убит в битве при Фарсале ударом меча в рот (Цезарь. «Гражданские войны», 3, 99).

Вес снаряжения

Помимо эмоционального напряжения во время боя, легионеру эпохи Августа приходилось нести на себе значительный вес боевого снаряжения. Доспехи «лорика сегментата» и использование изогнутого прямоугольного «скутума» позволяло уменьшить вес снаряжения до 23 кг. На марше вес, который приходилось нести легионеру, увеличивался за счет его багажа, включавшего утварь для приготовления пищи, сумку с провизией, запасную одежду. Все это имущество, вес которого мог превышать 13 кг, укладывалось в кожаную сумку с веревками и переносилось с помощью Т-образной жерди на плече. Иосиф Флавий отмечает, что при необходимости, легионеру приходилось переносить также и все снаряжение для земляных работ. Сюда входила кирка, топор, пила, цепь, кожаный ремень и корзинка для переноски земли (Иосиф Флавий. «Иудейская война», 3, 93—96). Не удивительно, что Юлий Цезарь следил за тем, чтобы определенная часть легионеров на марше не была обременена грузом и могла быстро среагировать в случае атаки противника (Цезарь. «Галльская война», 2, 22).

Таблица показывает вес боевого снаряжения, которое приходилось переносить легионеру эпохи Августа.Шлем «Монтефортино» 2 кг
Кольчуга 12 кг
Скрещивающиеся ремни 1,2 кг
Овальный «скутум» 10 кг
«Гладиус» с ножнами 2,2 кг
Кинжал с ножнами 1,1 кг
«Пилум» 1,9 кг
Всего30,4 кг


Достойна удивления способность легионеров проходить длинные дистанции с грузом, а затем сразу вступать в бой. Например, шесть легионов Вителлия, принимавших участие во второй битве при Кремоне, прошли 30 римских миль (около 60 км) из Хостилии в течение одного дня, а затем сражались всю ночь. Тацит замечает, что исход этой битвы мог бы быть иным, если бы эти солдаты были накормлены, согрелись и отдохнули, прежде чем вступили в сражение с флавианской армией (Тацит. «История», 3, 21-22). В конце концов, усталость легионеров Вителлия сказалась, и они были разбиты, когда, по ошибке, приняли клич III легиона Галлика, приветствовавшего восходящее солнце, за клич подразделений, идущих в качестве подкрепления флавианской армии. Утомление солдат часто влияло на исход сражений между римскими армиями, которые, как показывает вторая битва при Кремоне, могли продолжаться достаточно долго. Тяжесть доспехов и та энергия, которую приходилось затрачивать легионеру, действуя «пилумом», мечом и щитом, ограничивали продолжительность сражения, которое регулярно прерывалось для передышек.


Рис. 1
Ветеран XII легиона Антика, 32—31 гг. до н.э.

Неизбежная война между Антонием и Октавианом началась в 32 г. до н.э. Антоний двинулся на запад для обороны Греции и Македонии, но оказалось, что его флот блокирован Агриппой в заливе Амбрация. Полевая армия Антония, состоявшая из 19 легионов, была отрезана Октавианом на мысе Акциум в устье залива. 2 сентября 31 г. до н.э. Антонию и Клеопатре удалось прорваться сквозь заслон, но в этом сражении они потеряли большую часть своих кораблей. Флот был укомплектован солдатами четырех легионов, и 5 тыс. легионеров погибли в этом сражении. Уцелевшие сдались в плен, а полевая армия перешла на сторону Октавиана. После бегства в Египет Антоний покончил с собой, оставив Октавиану полный контроль над всей империей.

На иллюстрации показан ветеран-моряк, из чего следует, что XII легион Антика был одним из легионов флота. Октавиан переименовал этот легион в XIIлегион Фульмината.

Изображение этого легионера имеет приблизительное сходство с надгробным изображением Публиуса Гессиуса, который, вероятно, был легионером-цезарианцем (Keppie, 1984, р. 226). Его кольчуга и шлем «Монтефортино» С (1) с вклеенной внутри фетровой тканью соответствует снаряжению, которое использовалось легионерами, изображенными на надгробии Домиция Агенобарба (середина I в. до н.э.). Бронзовые бляхи ремня имеют аналогии на острове Делос (около 75 г. до н.э.). Кинжал соответствует экземплярам, найденным во время раскопок в Алезии (52 г. до н.э.) и Оберадене. Показаны два варианта меча, один с параллельными краями (2а), другой (26) с фигурной формой лезвия. Ножны имеют аналогии с находкой из Дангштеттена в Германии. Детали кольчуги (3) показывают способ ее изготовления: одно кольцо-заклепка соединяет четыре кольца. Трехслойный скутум (4) соответствует экземпляру I в. до н.э., найденному в Фаюме (Египет). Показаны также слои деревянных планок (4а), войлочная и кожаная облицовка. Синий цвет щита, туники и плюмажа на шлеме, по Вегецию, предназначался для моряков. Эмблема с носом корабля была выбита на динарии, выпущенном Антонием в честь этого легиона. XI легион Фретенсис имел такую же эмблему, поскольку сражался за Октавиана против флота Секста Помпея.

«Пилум» (5) снабжен тяжелым хвостовиком, в соответствии с экземплярами, найденными в Валенсии и Алезии (70 и 52 гг. до н.э.). Способ крепления хвостовика соответствует находкам на месте, где находилась крепость Августа у Оберадена в Германии.


Рис. 2
Битва в Тевтобургском лесу. Германия, осень 9 г. н.э.

Марк Целий (1), центурион XVIII легиона, ведет небольшой отряд ветеранов и колонов против вождя херусков Арминия. В этом трехдневном сражении были уничтожены три легиона (XVII, XVIII, XIX) и девять полков наемников.

Когда бывший союзник Арминий начал восстание против римского господства, Квинтилий Вар (не показан здесь), действуя по информации верного римлянам германца Сегеста, осенью 9 г. н.э. повел армию, чтобы подавить восстание на частично покоренной территории. Готовясь к бою с херусками, Вар попал в засаду, подготовленную Арминием в Тевтобургском лесу. Зажатая между лесистыми холмами слева и болотами справа, римская армия выдержала первую атаку, но, продвигаясь через «дружественную» территорию, она слишком растянулась и нарушила боевое построение. Постоянные атаки и отходы херусков усилили беспорядок и панику, и лишь немногим римским солдатам удалось спастись, переплыв через Рейн. Место сражения недавно было установлено близ Калкризе, недалеко от Оснабрюка.

Все показанное на иллюстрации снаряжение соответствует находкам из Калкризе. В основном это были обломки шлемов, доспехов, щитов, мечей, копий, поясных бляшек и шанцевого инструмента (Franzius, 1995).

Кольчуга и украшения доспехов Целия воссозданы по его надгробному изображению из Ксантена в Голландии. Награды в бою не снимались, но остается неясным, носили ли во время боя хрупкий венок из дубовых листьев. Поперечный гребень и посеребренные поножи говорят о ранге Целия. На нем шлем «Гальский имперский» D, датируемый второй четвертью I в. н.э. Части таких шлемов были обнаружены близ Калкризе. Там же были обнаружены и другие находки, среди которых была и «лорика сегментата», которую мы видим на ветеране слева от Целия (2). Эти находки свидетельствуют о том, что многие детали снаряжения использовались раньше, чем это предполагалось. На нем мы также видим «Гальский имперский» шлем, но более раннего образца, датируемый концом I в. до н.э. Ветеран (4) имеет более традиционный для легионера Августа вид. В его снаряжение входит кольчуга, бронзовый шлем «Кулус» и выгнутый «скутум».

На «векселариусе» (3) — знаменосце XVIII легиона ветеранов — под шлемом надета серебряная лицевая маска, одна из наиболее ярких находок из Калкризе. На самом деле эта маска могла принадлежать кавалеристу, но и знаменосцы легионов также носили подобные маски-шлемы в I в. н.э. Кирка—«долобра», которую сжимает в руках колон (4), также использовалась в сражении (Тацит. «Анналы» 3, 46), а военные рабы могли получать такое снаряжение для строительства походного лагеря (Иосиф Флавий. «Иудейская война», 3, 69—70, 78).


Рис. 3
Легионер II легиона Августа, Британия, 43 г. н.э.

В 41 г. н.э. Клавдий стал императором после того, как был убит его племянник Калигула. Для укрепления положения ему необходимо было добиться военных успехов. В 43 г. н.э., осуществляя планы своего пред»шественника, он отправился на завоевание Южной Британии. Его армия состояла из четырех легионов (II легион Августа, XIV легион Гемина и, вероятно, IX легион Хиспана и XX легион), а также войска наемников. Осуществив быстрое наступление, римская армия одержала важную победу у Камулодунума (современный Колчестер). Император с триумфом въехал в Рим верхом на слоне.

Во время вторжения II легион Августа находился под командованием Веспасиана. Он принял участие в 30 боях и захватил 20 укрепленных пунктов на холмах. На иллюстрации мы видим изображение легионера, снаряженного для похода, хотя многие легионеры могли иметь такое же снаряжение, каким располагали их предшественники в период Поздней Республики, состоявшее из бронзовых шлемов, кольчуг и «скутумов».

Его изогнутый прямоугольный «скутум» (1), вероятно, получил тогда более широкое распространение, но еще не стал снаряжением стандартного образца. Так же и его доспехи типа «Корбридж» А («лорика сегментата»), которые так часто встречаются на колонне Траяна, могли принадлежать только опытным и профессиональным воинам. Шлем относится к типу «Гальский имперский» F, но изображение 2 представляет собой современный ему «Италийский имперский» шлем С, сделанный из бронзы. Такой шлем носили многие легионеры, но конструкция его была хуже.

Утяжеленный свинцовым шаром «пилум» (3) имеет аналогии на рельефах арки Клавдия в Риме. Такой утяжеленный дротик мог появиться в армии в период правления Тиберия. «Гладиус» типа «Помпеи» (4) был коротким мечом с параллельными сторонами клинка. Вместе с этим мечом продолжали пользоваться и старыми мечами типа «Майнц» (5). Знаменитый меч этого типа (6), с изображенными на ножнах Ромулом, Ремом и волчицей, был найден в Темзе близ Фулхейма и относится к периоду завоевания Британии.

Подбитые гвоздями «калиги» (8) изображены по образцам, найденным в Калкризе и Ход Хилле. Заготовка обуви, изображенная выше (9), делалась из цельного куска кожи.

[Одуванчик]

Организация и комплектование.


Римская армия состояла в первую очередь из легионов тяжелой пехоты, которые комплектовались из обеспеченных граждан. Эти граждане собирались не только из непосредственно области Рима, но и из различных городов, которые получали римское гражданство в результате завоевания или союза. В некоторых случаях это было право civitas sine suffragio, включающее все привилегии и обязанности гражданства, включая военную службу, но исключая право избирать и быть избранным как сказали бы сейчас.
Это частичное гражданство впервые было предоставлено этрусскому г. Цере в 353 г. После латинской войны 340 г. некоторые латинские города и аристократия Компании получили полное гражданство, другие латины и большая часть компанцев - civitas sine suffragio. Все они служили в регулярных легионах (так, Ливий упоминает воинов из Церы в армии в 302 г.), хотя выставляли иногда и отдельные части - компанская конница при Sentinum и в легионе, посланном гарнизоном в Регий во время войны с Пирром. Военнообязанная часть граждан Рима была в это время больше чем в любом другом отдельном городе. Полибий говорит, что перепись 225 г. "римлян и кампанцев", то есть римских граждан показала 250 000 пехотинцев и 23 000 всадников. Жертвы и восстание в Компании значительно уменьшили это число во время Второй Пунической войны, однако рост населения продолжался до 164 г., после чего начал медленно снижаться.
Кроме формирования войск из граждан Рим получал войска и от союзников - сначала от своих соседей - латинов, а затем и от всей Италии. Каждый римский легион сопровождался равными по численности или большим количеством союзников - за исключением разве что Латинской войны. Полибий исчисляет мобилизационные возможности союзников в 225 г. в 340 000 пехотинцев и 41 000 всадников. Этот не иссякающий источник мобилизационных резервов можно считать главной причиной возвышения Рима и его доминирования в Средиземноморье после объединения Италии. Скорее всего раньше критическим моментом можно считать присоединение Компании, которая дала городу мобилизационные ресурсы для объединения Италии.
Конечно не все эти огромные резервы могли быть мобилизованы сразу. В 4-ом столетии Рим мог выставить только 4 легиона для большинства войн, приблизительно 20 000 граждан и 20 000 союзников, где каждый консул командовал двумя легионами. Но уже в 225 г. был выставлен эквивалент 14 легионов, и в войне с Ганнибалом несколько лет видели более чем 20 мобилизованных легионов - 25 в 221 г., которые насчитывали четверть миллиона вооруженных воинов! По сравнению с этим армии по два легиона, которых было достаточно для побед над эллинистическими державами, кажутся совершенно не серьезными.
Результатом расширения военных потребностей, однако, было постепенное, но фундаментальное изменение в природе армии. Первоначально в армию набирали только adsidui, то есть тех, кто мог выйти в поход со своим собственным снаряжением. Не имеющие такой возможности пролетарии не играли никакой роли кроме как в страшно критическом положении. По существу это была армия свободных мелких землевладельцев, как любая греческая армия из гоплитов. Но большие армии, долго остающиеся собранными, необходимые для войны с Ганнибалом приводили к решительному понижению необходимого имущественного ценза - от 11 000 ассов в начале войны до 4 000. Позже, приблизительно в 130 г., ценз снова был понижен до 1 500 ассов. Многие из более бедных мужчин таким образом набирали в армию не смотря на то, что они не могли позволить себе должное снаряжение, и когда это было необходимо - снаряжение теперь оплачивалось государством. Армия, состоящая из свободных граждан все более и более отходила в область теории, а на деле превращалась в армию из пролетариев, фактически постоянную армию, ввиду постоянной необходимости держать полупостоянные силы за границей. В 107 г. Марий начал открыто принимать в армию граждан, не обращая внимание на их имущественный ценз. В действительности он не много более чем формализовал существующую ситуацию, тем более, что более преуспевающие граждане все чаще и чаще отказывались служить далеко от дома.
До этого низшие классы набирались лишь в критическом положении, таким образом не только старики, но и бывшие рабы были мобилизованы в 296 г., и пролетарии были вооружены государством, чтобы защитить город против Пирра. В 216 г., были приняты на службу 8 000 добровольцев из рабов (volones) и 6 000 преступников и должников.
Командование возлагалось прежде всего на двух консулов. Каждый из них обычно командовал отдельной армией. Когда требовалось более двух армий - остальными командовали преторы. В национальном критическом положении избирался диктатор как главнокомандующий, с командиром конницы (magistru equitum) в качестве помощника. К сожалению, эти два консула или диктатор и его заместитель часто могли быть личными или политическими конкурентами, что не помогало единству команды. Иногда для двух консулов компромиссом было командование через день. Так как срок полномочий всех этих магистратур исчерпывался одним годом, иногда было необходимо продлить командование генерала после того, как истек срок его гражданской магистратуры.

Легион
Легион (legio), не имел никакого единого командира, а управлялся шестью енными трибунами (tribuni militum), подчиненными главнокомандующему армии - который в большинстве случаев имел всего два легиона.
Мы имеем два описания организации легиона в этот период; Ливий описывает легион середины 4-ого столетия, Полибий середины 2-ого. Переход между ними не ясен. Легион Ливия имеет 5 000 пехотинцев. Принимая во внимание, что в более ранних армиях войска были разделены согласно снаряжению, которое они могли позволить себе, описываемая им орагнизация легиона уже подразумевала деление на основе возраста и опыта. Легион строился в три линии, первая из 15 манипул гастатов, "цвет молодых людей", с 20 застрельщиками, названными "leves" и приданными к каждому манипулу. Вторая линия имеет 15 манипул принципов, более старших мужчин. Вероятная численность манипула - 60 мужчин и два офицера, но поскольку гастаты, кажется, отборные из молодых людей воины, в то время как принципы были оплотом армии, манипул гастатов, возможно, первоначально был менее многочисленным. Третья линия имеет 15 ordines, каждый ordo разделен на три vexilla (знамени), каждое из которых состоит из триариев (ветеранов), и менее надежных рорариев и ассензов. Каждое знамя состояло из 60 воинов, под командованием двух центурионов, и при знаменосце. Сообщение Ливия было подвергнуто сомнению по многим моментам, не все они важные, но вопрос о рорариях, и ассензах представляет собой серьезную проблему. Ливий не упоминает о них больше нигде при описании тактики боя и говорит, что за триариями нет больше никаких резервов, хотя ранее говорит, что они находятся за триариями. Его описание этих классов казалось бы заставляет отнести их к разновидности триариев как тяжелой пехоты. Но другие источники (Варрон) говорят, что что рорарии - легкие войска; их называют быстрыми. Кажется ясным, что рорарии являются легкой пехотой, приданной к триариям таким же образом, как левисы к гастатам - если одно не является просто дублированием названия другого, что мало реально, поскольку у них разная численность.
Слово ассензы означает дежурных или сверхштатных работников; Варрон интерпретирует их именно так, и они очевидно не могут быть регулярной боевой частью легиона. Ливий упоминает их действия только однажды, в 340 г., и там они используются в уловке, которая может послужить ключом к их идентификации. Их присутствие очень удивило тогда их латинских противников, которые хотя бы организованы подобно римлянам, собственных accensi не имели.
Латинская война была страшным, критическим моментом для Рима, с превращением во врагов всех союзников, и кажется вероятным, что ассензы были выставлены в поле от самых бедных классов, ввиду критического положения и обычно не сражались.
Это объясняет их название, поскольку они были сверхштатными воинами в обычном легионе, объясняет, почему они были ненадежны, и почему латины не ожидали их. Латинская война, возможно, таким образом была единственным случаем, в котором они использовались.
Более поздний легион Полибия обычно имеет 4 200 пехотинцев. И если 5 000 солдат Ливия включают более чем 900 ассензев, которые были дополнительными бойцами, реально легион не изменился со времен Ливия. Он состоит из 1 200 гастатов в десяти манипулах по 120 человек, 1 200 принципов, организованных таким же образом, и 600 триариев также в десяти манипулах, но только по 60 воинов, как и в 4-ом веке в манипуле или "знамени". Каждый манипул имеет два центуриона, два оптиона как их подчиненные, и два знаменосца. Кроме того легион включал еще 1 200 воинов легкой пехоты, названной велиты, разделенной в административных целях на манипулы. Самые молодые и самые бедные мужчины служат велитами; как прежде, гастаты также молоды, принципы старшие, и триарии - ветераны. Когда необходимо, легионы могли быть больше, до 5 000 или даже (для кампании Пидны) 6 000 пехоты; в таком случае, численность триариев оставалась равной 600 воинам, в то время как другие разряды увеличивались в числе, таким образом легион в 6 000 человек будет иметь по 1 800 воинов каждого разряда.
Не ясно, когда организация Ливия уступила организации Полибия, было ли изменение постепенным или единовременным. Однако, реформа легкой пехоты, кажется, имеет место в 211 г. В том году, после успешного использования легкой пехоты совместно с конницей, Ливий утверждает, что велиты были включены в легионы впервые. Фактически он использует термин "велиты" для обозначения застрельщиков раньше этой даты и под любым названием застрельщики входили в легион в течение долгого времени. Но это - конечно, первый раз, когда мы слышим о снаряжении, ставшем впоследствии стандартным для велитов, и можем вполне отразить реальную реформу. Приблизительно в это время минимальная собственность для военной службы была уменьшена от 11 000 до 4 000 ассов. Это произвело бы много новичков, которые не могли позволить себе тяжелое снаряжение пехоты, таким образом вероятно, что меры были приняты, чтобы гарантировать, что более бедные новички будут служить как небронированные велиты. Снаряжение было без сомнения изменено в то же самое время. Однако, если ранее левисы и рорарии были легкими войсками, число застрельщиков в легионе осталось бы приблизительно 1 200 солдат.
По одному манипулу гастатов, принципов и триариев могли быть объединены в когорте (cohors). Они, кажется, сначала использовались приблизительно с 210 г. в Испании, как тактически целесообразные. В течение приблизительно одного столетия maniple и когорта сосуществовали, используемые согласно тактическим обстоятельствам, но ко временам Мария когорта была основной тактической и административной единицей. Различные роли гастатов, принципов и триариев таким образом исчезли. Марию современные авторы часто также приписывают отмену велитов, но Фронтин сообщает, что Сулла все еще имел их в 86 г. до Р.Х., таким образом они, возможно, исчезли лишь несколько позже этой даты.
Каждый легион имел 300 всадников в десяти турмах по 30 человек, во главе с декурионами, старший из которых командовал турмой в звании префекта. Каждый декурион выбрал опциона как заместителя. Эта организация вероятно не изменялась в течение всего нашего периода.

Итальянские союзники
В начале периода мы видим Рим, занятый серией войн для восстановления контроля над Латинским Союзом, который был разрушен в ходе галльского вторжения в 386 г. В 360 г., латинские города Тибур и Велитра даже объединились с галлами против Рима. Римская власть была восстановлена в 354 г. Латинский Союз предоставлял силы, аналогичные по числу, организации и снаряжению римским, и подчиненные римским полководцам. После латинского восстания в 340 г. большинство латинов получили права римских граждан, и Лига была расторгнута, заменена рядом двусторонних договоров между Римом и отдельными городами. Латинские колонии были основаны всюду по Италии, однако, и "союзники латинского названия", socii Latini nominis, имели большую автономию чем другие союзники. Они, кажется, обеспечивают большую часть союзнических сил. Ливия иногда можно понять так, как будто все союзные войска выставляли латины. Но поскольку владения Рима распространились по всей Италии, гораздо больше народов предоставляли союзнические контингенты - сабины, умбры, вольски, меруцции, пелигны, ферентаны, дауны и другие.
Отдельный случай представляли собой греческие города юга, которые были socii navales, вообще обязанные обеспечить суда, а не солдат. Знать Тарента упоминается во время борьбы с Ганнибалом, так что Рим, наверняка использовал и известную по всему свету тарентинскую конницу. Другим исключительным случаем были бруттии, которые после своей поддержки Ганнибалу были полностью демилитаризированы, и не выставляли союзников.
Полибий описывают организацию этих союзников. Каждый римский легион сопровождался латинским крылом, теоретически с тем же самым числом пехоты как римляне и в три раза большим конницы. Практически было часто больше союзников чем римлян - 20 000 пехоты, с которыми соединяются, 16 000 римлян при Треббии, или 15 000 союзников, прибывших к двум легионам в Испании в 180 г. Союзническими силами командовали офицеры, называемые praefecti sociorum, очевидно по три на крыло (Полибий предусматривает двенадцать таких офицеров, на все четыре легиона). Элитная сила экстраординариев была отобрана из лучших союзнических войск, одна треть конницы и одной пятой пехоты. Обособленно по-видимому от них, каждая союзническая единица была составлена из воинов от одного города или нации. Конница была организована по turmae, вероятно таким же, как у самих римлян. Хотя Полибий предполагает, что пехота разбивала лагерь по манипулам, когорты были стандартными единицами и для вербовки и для войны - по крайней мере уже во время Второй Пунической войны, прежде, чем эту единицу стали использовать римляне. Возможно, первоначально это была единица самнитов, поэтому некоторые римские союзники использовали ее еще до своего вхождения в римскую армию.
Встречаются упоминания о когортах в 460, 500 и 600 бойцов. Манипулы, вероятно, существовал как часть когорты.
Союзническое вооружение не определено - возможно потому, что римляне не устанавливали никаких правил для него. Конечно, латины была снаряжены в римском стиле, но много других италийских народов сражались более легко вооруженными Ливий полагал, что в 217 г. Рим традиционно использовал только гражданин и латинскую тяжелую пехоту, что может подразумевать, что другие союзники сохранили более им привычный более легкий стиль. Возможно постепенное принятие римского вооружения имело место. Плутарх, кажется, описывает пелигнов при Пидне, снаряженных как римляне, но к тому времени они были римскими союзниками в течение почти 150 лет, и даже если они приняли римское вооружение, это не должно означать, что все союзники сделали так. Союзнические крылья, кажется, включают некоторое количество легкой пехоты - застрельщиков, но возможно в меньшей пропорции чем в легионах; при Треббии было 6 000 легкой пехоты, из которой четыре римских легиона должны были обеспечивать более чем 4 000; но потери в бою при Тицино также могут это объяснить.

Вне Италии
Вне Италии, римские армии использовали широкое разнообразие иностранных вспомогательных отрядов, обычно местных. Первыми неитальянскими союзниками были галлы; 800 перешедших от Карфагена к Риму во время Первой Пунической войны. Галльские племена Северной Италии, были главным образом враждебны римлянам, но Cenomani были римскими союзниками, и боролись в Теламонской кампании и при Треббии, когда они остались верными, хотя другие галльские отряды покинули римлян. В том же самом году, галльская конница на службе союзника Рима Массалии боролась за Рим на р. Роне. В Теламонской кампании, кеноманы были объединены с венетами, людьми возможно иллирийского происхождения, живущих в области, которая до сих пор называется Венецией, которые долго были союзниками Рима. В отличие от их галльских соседей, Ligurians редко могут быть обнаружены на римской службе, хотя 2 000 человек были в армии, посланной в Грецию в 171 г. В Испании местные вспомогательные отряды использовались в крупном масштабе, начиная с 20 000 наемников кельтиберов, нанятых братьями Сципионами приблизительно в 212 г. Они покинули своих нанимателей, внося богатый вклад и в римское поражение и в репутацию испанцев как предателей. После этого большинство римских армий в Испании использовало только родные войска, 20 000 в Илипе, например, и 6 000 против кельтиберов в 181 г.
Широко использовалась нумидийская конница, и - как исключение из общего принципа, что иностранные войска должны быть использованы в своих родных краях. Их очевидно считали достаточно ценными чтобы использовать далеко от дома. Несколько отрядов испанцев и нумидийской конницы перешли на сторону Рима в 215 г., но первым крупномасштабным использованием было присоединение Масиниссы к Сципиону в Африке с 6 000 пехотинцев и 4 000 всадников.
После этого нумидийцев использовали вне Африки очень часто; 800 всадников в Лигурии в 193 г., 500 в войне с Антиохом III, 2 200 всадников и 1 000 пехотинцев в Греции в 171 г. Нумидия также предоставляла большинство слонов Рима; первые, немногие, которые использовали против Македонии в 200 г., были захвачены Римом у Карфагена, но к ним скоро присоединились десять посланных Масиниссой из Нумидии. Слоны использовались римлянами в сражении при Магнезии, Пидне, в Третьей Пунической войне и при осаде Нуманции в 134 г., когда они сопровождались лучниками и пращниками.
Риму отправляли свои войска и несколько дружественных греческих государств. Сиракузы послали 500 критских лучников и 500 или 1 000 другой пехоты, названных по-разному: пращники и пельтофоры (таким образом пращники с пельтами?) которые сражались при Треббии. Анатолия и Пергам сотрудничали с Римом во время Первой Македонской войны и во время Второй. Этолийцы послали 6 000 пехотинцев и 400 превосходных всадников к Киноскефалам (где также служили 500 критских лучников, 300 апполонийцев, так же вооруженных и 1200 афаманской пехоты). Этолия была враждебна римлянам в течение войны с Антиохом III, но Эвмен II Пергамский выставил неоценимую поддержку - 3000 пельтастов, 500 критян, 500 траллов и 800 всадников (включая некоторые войска Ахейского союза, уже служащие с армией Пергама). В войне с Персеем, Пергам послал 6 000 пехоты (включая критян, мисийцев и других застрельщиков) и 1 000 всадников (включая 200 галатов) в Грецию в 171 г., хотя большинство их ушло домой перед сражением при Пидне. Также в армии в 171 г. была этолийская конница, 1 200 ахейских лучников, 300 всадников и 100 пехотинцев от Аполлонии, и 300 фессалийских всадников. Ахайя была частым союзником; армия Ахейского союза проводила кампанию с Римом против Спарты в 192 г., и 100 пращников помогли в осаде Амбракии в 189 г. Даже Филипп V Македонский стал римским союзником после Киноскефал, помогал против Селевкидов, и позволил вербовку 2 000 македонцев и добровольцев фракийцев, которые сражались при Магнезии.
В 229 г. Рим приобретал протекторат на Иллирийском побережье. Войска этой области были использованы против Персея Македонского в 168 г. - 2 000 всадников и 2 000 пехотинцев плюс войска от прибрежных греческих городов Аполлонии и Диррахия.
Артиллерия Рима также главным образом поставлялась союзниками, поскольку Рим не сделал никакой попытки создать большой государственный арсенал. Таким образом греческие города в Сицилии поставляли машины для Сципиона в Африке в 204 г., и Пергам обеспечивал машинами римлян в 200 г.

[Одуванчик]

Римская тактика
Располагаясь лагерем в известном месте, римляне укрепляли его и окружали рвом и бруствером. Наступательное или метательное оружие в то время было еще слишком несовершенным, чтобы разрушить препятствие, которое представляли собой подобные сооружения. Вследствие этого войско, укрепившееся таким образом, считало себя в полной безопасности от нападения и могло по своему желанию дать битву сейчас или ожидать более благоприятного времени.
Когда у обоих неприятельских вождей являлось одинаковое желание сразиться, они выстраивали свои войска вне лагеря в боевом порядке в несколько линий. Отряды, составлявшие каждую линию, имели в глубину не менее 8 рядов. Приготовившись к битве, оба войска приближались одно к другому до тех пор, пока между ними оставалось лишь около 180 метров. Именно таково было расстояние, необходимое для атаки, предшествовавшей вступлению в рукопашный бой, и для самого боя. По данному знаку оба войска, за исключением третьей линии, если таковая была, шли друг на друга беглым шагом.
Легионеры первых двух рядов первой линии потрясали своими pila несколько раньше, чем доходили до расстояния, на котором можно было попасть в неприятеля (около 25 метров), и затем производили общий залп, причем воины 2-го ряда бросали свои копья в промежутки между воинами первого ряда1. Потом обе линии неприятелей вступали врукопашную с мечами в руках, причем легионеры задних рядов напирали на передних, поддерживали их и в случае надобности заменяли. Битва представляла собой более или менее беспорядочную стычку, распадавшуюся на борьбу отдельных воинов друг с другом. Вторая линия того и другого войска служила поддержкой первой; третья составляла резерв. Число раненых и убитых во время самого боя обыкновенно было очень незначительным, так как оборонительное оружие, т. е. панцирь и щит, служили довольно хорошей защитой от метательных орудий и ударов меча; но дело принимало совершенно иной оборот, как только один из неприятелей обращался в бегство. Тогда отряды легковооруженных и кавалерия победителя бросались преследовать пехоту побежденного войска, которая была вынуждена повернуться тылом. Лишенные прикрытия, какое теперь может оказать отступающему отряду артиллерия, предоставленные самим себе, беглецы обыкновенно бросали свои щиты и шлемы; тут-то их настигала неприятельская конница и производила избиение. Таким образом, побежденное войско несло огромные потери. Обыкновенно оно совершенно уничтожалось или рассеивалось. Вот почему в те времена первое сражение обыкновенно бывало решительным и иногда заканчивало войну. Этим объясняется также и то, что потери победителей всегда бывали очень незначительны. Так, например, Цезарь при Фарсале потерял всего 200 легионеров и 30 центурионов, при Тапсе всего навсего 50 человек, при Мунде его потери достигали лишь до 1000 человек, считая и легионеров, и всадников; раненых в этой битве было 500 человек2.

Так как легионер был вооружен очень тяжело и вследствие этого оказывался малоподвижным, то старались сделать так, чтобы ему не пришлось сражаться в неудобной местности и при неблагоприятных условиях. Предводитель войска очень заботился о том, чтобы на его стороне были все преимущества господствующей позиции, и ввиду этого, если мог, устраивал лагерь на холме, склоны которого постепенно понижались со стороны фронта. Такое положение позволяло ему расположить войско на покатом месте так, что неприятель, если хотел во чтобы то ни стало атаковать его, был бы принужден преодолевать все трудности подъема и этим самым поставить себя в неблагоприятное положение.
Римское войско выходило из своего лагеря через несколько ворот и строилось в боевой порядок или перед самыми лагерными укреплениями, или на более или менее значительном расстоянии от них. В первом случае ему обыкновенно нечего было бояться, что неприятель нападет на него, хотя бы оно и было расположено на равнине. На это было много причин: во-первых, войско находилось под прикрытием башен и других лагерных сооружений и машин, во-вторых, его было очень трудно заставить повернуть тыл и, наконец, даже в случае поражения, лагерь являлся для него надежным убежищем, вследствие чего победитель не мог его преследовать и воспользоваться своей победой. Военачальник, не удалявшийся от укреплений своего лагеря, имел обыкновенно в виду сам напасть на неприятеля или же вызвать его на атаку при самых неблагоприятных для него обстоятельствах. Иногда также неспособный или нерасположенный к битве военачальник выстраивал свое войско в боевой порядок у самого лагеря, чтобы выставить напоказ свою храбрость и не потерять во мнении солдат.
Предводитель войска, желавший битвы, не оставлял своих солдат у самых укреплений; напротив, он удалялся от них, другими словами, приближался к неприятелю, стараясь, однако, при этом не лишиться тех преимуществ, которые ему предоставляла данная местность, и из которых главное было – преимущество господствующей позиции. В том случае, например, когда он строил свое войско в боевой порядок впереди лагеря на склоне холма, он не уходил дальше нижней части этого склона, так чтобы неприятелю в любом случае пришлось пройти известную часть подъема, прежде чем начать нападение.
Могло случиться и так, что военачальнику настолько хотелось вступить в битву, что он отказывался от преимуществ, которые представляла данная местность. Тогда он не оставался на склонах высот, но, продвигаясь дальше, спускался с них и шел вперед на равнину. Это значило предложить неприятелю сражение при равных условиях (aequo loco).
Вождь, пламенно желающий вступить в битву, продвигал свое войско в виде вызова к самому лагерю или рядам войска неприятеля. В этом случае необходимо было, чтобы командующий был уверен в безусловном повиновении своего войска, так как в противном случае можно было опасаться, что оно поддастся увлечению и, не ожидая приказания, бросится в атаку на неприятеля, который расположен в более выгодной позиции или стоит под прикрытием лагерных укреплений.
Действия кавалерии у римлян были таковы: она производила разведку, сражалась с неприятельской кавалерией, но самую важную роль играла лишь после победы, так как только кавалерия могла преследовать побежденного врага, легионеры же совсем не годились для этой цели, вследствие тяжести своего вооружения. Во время же самой битвы кавалерия ничего не могла сделать с пехотой ввиду глубины ее рядов и особенностей вооружения. Другими словами, пехота была совершенно неуязвима со стороны кавалерии во время сражения и в этом смысле находилась приблизительно в таком же положении, как современная пехота с тех пор, как были введены скорострельные ружья. В самом деле, pilum – весьма грозное оружие – было для легионеров тем же, что теперь ружья для нашей пехоты. Римская пехота не только не боялась атаки кавалерии, но сама могла напасть на нее и принудить к отступлению. Впрочем, это преимущество ослаблялось одним большим неудобством: дело в том, что пехота могла отбросить кавалерию только на очень незначительное расстояние, так как pila хватали лишь на 20–25 шагов; таким образом, конница могла постоянно возобновлять свои нападения. Понятно, поэтому, что должна была терпеть во время отступления пехота, оставшаяся без конницы, от постоянных нападений преследующей ее неприятельской кавалерии.

[Одуванчик]

Сулланские легионы: к вопросу о становлении римской наемной профессиональной армии


Одним из важнейших властных инструментов в структуре государственного управления является армия- орудие организованного насилия в любом государстве. По степени своего участия в процессе управления государством армии отдельных стран различаются.

В римском государстве роль армии была значима. На протяжении всей истории Рима армия участвует в управлении государством. I в. до н.э. делит этот отрезок времени на два этапа. На первом этапе (до I в. до н.э.) каждый гражданин полиса, имеющий ценз, это воин и, как воин, гражданин имеет право участвовать в жизни полиса. Влияние армии на государственное управление имело латентный характер. На втором этапе, в силу военных реформ Мария, армия становится наемной профессиональной. Изменение принципа комплектования создало взаимозависимость между солдатами и их полководцами. Военачальники стали вершителями судеб государства. Армия отрывается от политической структуры государства и конституируется как независимая социальная сила напрямую и открыто влияющая на государство.

Процесс становления армии как независимой социальной силы долог. Остановимся на первой гражданской войне и диктатуре Суллы (88-79 гг. до н.э.).

Считается, что сулланская армия была наемной профессиональной, т.к. легионы Суллы комплектуются на новых условиях; она замкнута на своем командующем и оторвана от государства. Уточним дефиниции; профессиональность и наемничество не синонимы, первое понятие более широкое. Всякая наемная армия есть профессиональная армия, но не всякая профессиональная армия наемная.

Впервые сулланская армия заявляет о себе в 88 г. до н.э., когда Сулла, получивший командование в войне с царем Митридатом VI, был заменен Марием. В ответ Сулла обратился к своей армии, нашел сочувствие среди солдат и возглавил их успешный поход на Рим. Впервые римская армия шла против Рима. Уладив свои дела в городе, Сулла уехал на Восток.

Что представляла собой его армия? По обычаю, консул, получивший командование в войне, должен был набрать себе войско. В наших источниках не говорится, что Сулла набирал себе войско, но сказано, что он отправился в Капую (App. B.C., I, 56) или в Нолу (Vell. Pat., II, 18, 4; Plut. Sulla, 8) к стоявшему там войску. Таким образом, армия уже существовала и ей выпал жребий похода на Восток.

Она состояла из ветеранов времен Союзнической войны, а не новобранцев. В сулланской армии были и пролетарии, и более состоятельные граждане, т.к. в чрезвычайной ситуации, сложившейся в начале союзнической войны, сенат объявил всеобщую мобилизацию.

Поход на Рим показывает психологическое разрушение в умах легионеров. Огромную роль в этом сыграла Союзническая война. Она изломала души солдат, способствовала их распущенности.

Важным является и начало формирования нового типа полководца.

Весной 83 г. до н.э., по окончании войны с Митридатом VI, Сулла возвращается в Италию для борьбы со своими политическими противниками. В Италии его силы быстро увеличиваются. Выросшая армия и полководец выигрывают гражданскую войну и устанавливают диктатуру.

Специфика гражданской войны заключалась в том, что это была война "партий"- оптиматов и популяров-, расколовшая пополам Рим и Италию. В армии обеих "партий" вливались их сторонники, приводившие каждый в свой лагерь других людей.

Офицеры Суллы поддержали его в гражданской войне. Вероятной причиной этого стало прибытие в лагерь Суллы в Грецию множества знатных людей, бежавших из Рима после захвата города Марием и Цинной в 87 г. до н.э., и рассказывавших о терроре марианцев.

Интересы легионеров совпадали с устремлениями их полководца, а восточный поход, гражданская война и диктатура еще более упрочили связь между солдатами и Суллой. Каждый из них получил земельный надел и денежное вознаграждение. Сулла превратил своих ветеранов в верную опору диктатуры.

Говорить о существовании военной оппозиции Сулле в его армии в это время не приходится.

Марий, реформировав римскую армию, сделал возможным превращение ее в орудие решения внутренних проблем. Сулла впервые успешно использовал армию в таком качестве и в удачное время, после Союзнической войны. Сначала легионеры, а затем и офицеры получили опыт решения внутренних проблем силой. Но при Сулле армия еще не стала независимой от государственных институтов, исполняя роль простого орудия решения политических вопросов.

[Одуванчик]

Тактика римской пехоты IV-II вв. до н.э. (Жмодиков А. Л.) 1 часть.


Данная работа представляет собой новую попытку исследования так называемой манипулярной тактики римских легионов. Этот вопрос неоднократно изучaлся историками, но, как будет показано, до сих пор не имеется удовлетворительной версии.

Для начала следует напомнить вкратце, что говорят источники по данной теме.

Единственное подробное описание манипулярной тактики встречается у римского историка Тита Ливия, paботавшего в конце I в. до н.э. – начале I в. н.э. Оно вставлено в рассказ о Латинской войне 340 г.1 Если оставить в стороне вопросы организации римского легиона того времени, которые сами по себе являются серьезным предметом для отдельного обсуждения, то Ливий сообщает следующее (Liv. VIII,8,5-14).

Римская пехота строится в три линии, причем отряды каждой линии, именуемые манипулами (отсюда термин “манипулярная тактика”), выстраивались с интервалами между собой. Сражение начинала первая линия, состоявшая из молодых воинов, котоpые назывались гастатами (hastati). Если они сражались неудачно, то постепенно отходили назад, через интервалы второй линии, воины которой были постарше и именовались принципами (principes), и тепеpь они вступали в бой, а гастаты следовали за ними. Тем временем немолодые воины третьей линии, так называемые триарии (triarii), ждали, присев на правом колене, укрывшись щитом и выставив копья вверх. Если бой складывался плохо, гастаты и принципы отходили шаг за шагом за триариев, после чего те поднимались, быстро смыкали строй, закрывая интервалы в своей линии, и нападали на врaга единой сплошной стеной. На противника, уже уверенного в победе, это якобы действовало сильнее всего, однaко выpaжение “Дело дошло до тpиapиев” вошло в поговоpку, кaк опpеделение крайне тяжелого положения. Воины всех трех линий имеют большой продолговатый щит (scutum). Ливий не сообщает, какое наступательное оружие имели гастаты и принципы в то вpемя, только о триариях говорит, что у них были копья (hastae). Кроме этого, часть кaждого мaнипулa гастатов составляют легковооруженные воины (leves), у которых, по-видимому, не было щитов, a только копья, веpоятно, обычные (hastae) и метательные (gaesa). Кpоме гaстaтов, пpинципов и тpиapиев существовaли еще две кaтегоpии воинов: pоpapии (rorarii) и aкцензы (accensi), пpимыкaвшие сзaди к тpиapиям и связaнные с ними оpгaнизaционно, но чем они были вооpужены, неясно, отмечaется лишь их явно более низкaя боеспособность.

Греческий историк Полибий, писавший во II в, долгое время живший в Риме, в своем описании битвы при Заме (202 г) также сообщает о построении римской пехоты в три линии с интервалами и добавляет, что обычно манипулы принципов стояли против интервалов между манипулами гастатов (Polyb. XV,9,6-7). Однако, он ни разу прямо не упоминает последовательную смену линий боевого порядка в ходе сpaжения. Относительно второй и третьей линий он говорит, что их могли использовать для обходов противника с флангов и тыла (Polyb. XVIII,32,2-5). Описывая римское вооружение своего времени, Полибий сообщает (Polyb. VI,23), что гастаты и принципы имели метательные копья, которые он называет hussoi, и которые хорошо известны, как характерное римское оружие, под своим латинским названием – это пилумы2 (pila, ед.ч. pilum). Он также говорит, что триарии вооружены обычными копьями и все воины всех трех линий имеют щит с размерами 2,5 фута (~75 см) в ширину и 4 фута (~120 см) и даже более (до ~127 см) в высоту. Кроме этого, вся тяжеловооруженнaя пехотa, по словaм Полибия, имелa колюще-рубящие мечи, шлемы, поножи, и квадратные, в одну пядь ширины и длины (~20?20 см), бронзовые пластины на груди, а самые состоятельные, по его словам, носят кольчуги. Ко вpемени Полибия pоpapии, aкцензы и leves исчезaют, но появляется многочисленнaя легковооруженная пехота, имевшaя круглые щиты в 3 фута (~90 см) в диаметре, шлемы, мечи и дротики. Полибий неоднократно подчеркивает, что римскaя тяжеловооpуженнaя пехотa сражалaсь мечaми (Polyb. II,30,8; II,33,6; XV,13,1; XVIII,30,7).

Большинство историков, занимавшихся этим вопросом, рассказывая о римском военном деле, просто пересказывали источники, комбиниpуя сообщения укaзaнных aвтоpов и добавляя свои комментарии, a некотоpые дaже пытaлись детaльно описaть постpоения и способы действий pимской пехоты, но все сходились в том, что pимляне, нaступaя, бpосaли во вpaгa пилумы, зaтем сpaжaлись мечaми, a в ходе боя могли пpоизводить смену линий боевого поpядкa.3 Это мнение было общепpинятым до тех поp, пока известный немецкий историк Г.Дельбрюк не коснулся этого вопpосa в своих работах. Пpименив свой метод кpитики источников на основе практических представлений о реальных возможностях человекa в условиях войны, он показал, что смена линий боевого порядка в ходе ближнего боя мечами невозможна.4 В самом деле, для того, чтобы гастаты могли быстpо и в поpядке отступить за принципов, манипулы должны быть расставлены с интервалами, равными ширине фронта манипулa, но вступать в рукопашный бой с тaкими интервалами в линии кpaйне опaсно, так как это позволит противнику охватить манипулы гастатов с флангов, что приведет к скоpому поражению первой линии. Предположение же о том, что гастаты перед атакой раздвигали свои ряды для заполнения интервалов, а затем, отступaя, снова сжимались теснее, чтобы пройти в интервалы между мaнипулaми принципов, совершенно невероятно, так как в условиях непосредственного сопpикосновения с противником эти маневры невыполнимы. Отступление в порядке из рукопашного боя вообще невозможно5 из-за воздействия вpaгa, который, заметив, что противостоящая сторона начала подаваться назад, усилит натиск и превратит отступление в бегство. Кроме того, войска, занятые схваткой, практически неуправляемы.6

По мнению Г.Дельбрюка, в действительности смена линий в бою не производилась.7 Интервалы между манипулами были невелики и служили лишь для облегчения маневрирования

http://i46.tinypic.com/15fghlt.jpg

Рис. 1
Постpоение тяжеловооpуженной пехоты pимского легионa по Г.Дельбрюку.

Естественно, что при движении по неровной местности в строю возникали смещения, но интервалы компенсировали их, где-то сужаясь, где-то расширяясь. Для заполнения слишком расширившихся интервалов служила вторая линия, отдельные отряды которой могли вдвигаться в первую линию, а если и этого было недостаточно, использовалась третья линия. При столкновении с противником небольшие сохранившиеся интервалы заполнялись сами собой, вследствие более свободного расположения воинов для удобства использования оружия. Приблизившись к противнику, римляне метали пилумы, а затем бросались в схватку с мечами.

Что касается описания римской тактики у Тита Ливия, то Г.Дельбрюк полагал, что оно изображает картину маневров или строевых учений, в ходе которых линии боевого порядка проходили друг сквозь друга для усвоения маневра “вдвигания”, которую Ливий по своей некомпетентности принял за описание боя.8 Относительно же использования второй и третьей линий для обходов вражеских флангов Г.Дельбрюк весьма убедительно показал, что этот маневр римляне научились применять только в конце Второй Пунической войны (218-201 гг), когда римское войско, ставшее практически профессиональным в ходе беспpеpывной многолетней тяжелой боpьбы и руководимое талантливым полководцем Публием Корнелием Сципионом, поднялось на такой уровень тактического искусства, который был недостижим для прежних римских ополчений, собиравшихся для одного похода и возглавляемых ежегодно сменявшимися магистратами – консулами.9

В рассуждениях известного историка, однако, сразу можно отметить неэффективность использования принципов и триариев – большая часть пехоты предназначается лишь для затыкания разрывов в первой линии. Утверждение о том, что небольшие интервалы заполнялись сами собой, что воины перед схваткой несколько раздвигались, очень сомнительно – готовясь к массовому ближнему бою, человек стpемился к тому, чтобы быть зaщищенным с обеих сторон, особенно с пpaвой, не пpикpытой щитом, он не отдалялся от соседей, а наоборот, старался держаться ближе к ним. Это явление еще в V в подpобно описывaет гpеческий истоpик Фукидид (Thuc. V,71,1). Таким образом, построение Г.Дельбрюка страдает некоторыми недостатками, но несомненная заслуга этого историка в том, что он вполне обоснованно указал на противоречие между рукопашным боем и сменой линий, а также на зависимость способности войск к сложному маневрированию от степени пpофессионaлизмa воинов и военaчaльников.

Однако, эти очень важные для понимания античного военного дела положения как во времена Г.Дельбрюка, так и теперь игнорируются некотоpыми исследовaтелями.10 Примером тому могут служить рассуждения о манипулярной тактике, которые можно найти у современного английского историка П.Коннолли, которые сводятся к следующему.11

Манипулы, как известно, делились на две центурии, которые, по Полибию, стояли рядом друг с другом (Polyb. VI,24,8), но известно тaкже, что командиры центурий – центурионы – именовались соответственно prior (передний) и posterior (последующий), из чего, казалось бы, следует вывод, что центурии стояли одна за другой. Выход из противоречия предлагается следующий: римляне продвигались в сторону противника, имея центурии в манипулах одну позади другой, а интервалы между манипулами равными ширине фронта центурии (pис. 2,a).

Перед атакой задние центурии гастатов выходили из-за передних и заполняли интервалы (pис. 2,б), так что гастаты образовывали сплошную линию, после чего нападали на врага, по сигналу трубы бросали в него пилумы и вступали в ближний бой, толкая врагов щитами и действуя мечами.
Постpоение тяжеловооpуженной пехоты pимского легионa в сеpедине II в до н.э. Pеконстpукция Г.Дельбpюкa. (Мaнипулы тpиapиев были по численности вдвое меньше, чем мaнипулы гaстaтов и пpинципов.)

[Одуванчик]

http://i49.tinypic.com/28k6hb4.jpg

Рис. 2
Постpоение тяжеловооpуженной пехоты pимского легионa.
Постpоение тяжеловооpуженной пехоты pимского легионa в сеpедине II в до н.э пpи подходе к пpотивнику (a) и непосpедственно пеpед вступлением в бой (б). Pеконстpукция П.Коннолли.

Если гастатам не удавалось оттеснить противника, то они по сигналу трубы вновь открывали интервалы, центурии заходили одна за другую, и первая линия отходила за принципов, после чего те в свою очередь тем же путем образовывали сплошную линию и вступали в бой. Если же их тоже ожидала неудача, то гастаты и принципы вместе отходили за триариев, те смыкали свою линию, и под прикрытием их копий все войско отступало.

Очевидно, что в этом рассуждении полностью игнорируются те весьма важные положения, на которые обоснованно указывал Г.Дельбрюк, и остается совершенно непонятным, что делал противник, пока римляне прямо перед ним совершали все эти сложные маневры с отступлениями и захождениями, требующие основательной строевой подготовки – надо полагать, что враги, завороженные этим зрелищем, опускали свои мечи и с изумлением наблюдали за искусным маневрированием римлян.

Таким образом, становится ясным, что те историки, которые пытаются увязать рукопашный бой мечами со сменой линий, не учитывают практические проблемы военного дела, а Г.Дельбрюк, всегда имевший в виду именно практическую сторону вопроса и исходивший из реалистических представлений о рукопашном бое, закономерно пришел к отрицанию смены линий в бою, в связи с чем объявил Тита Ливия некомпетентным писателем, выдавшим описание строевых учений за описание боя. Ливия вообще принято обвинять в некомпетентности по военным вопросам, причем это делают даже те, кто поддерживает его рассказ о смене линий.12

Однако, несмотря на такое практически общепринятое мнение, следует все же еще раз проанализировать сообщения Ливия на военные темы, так как его труд является одним из основных источников по исследуемому вопросу. Будут использоваться также сообщения историка Аппиана Александрийского, нaписавшего свой труд по римской истории во II в. н.э. и излагавшего некоторые события несколько иначе, чем Ливий и Полибий, и, следовательно, пользовавшегося другими источниками, а также Плутарха. За временные рамки существования манипулярной тактики здесь принимается период от 350 г, к которому относится первое совместное упоминание гастатов, принципов и триариев у Ливия (Liv. VII,23,2), до 107 г, реформ Гая Мария и связанных с ними изменений в римском военном деле.

История Рима – это история войн, и труд Тита Ливия полон описаний бесчисленных сражений. Нет возможности в рамках одной статьи проанализиривать детaльно все эти описания, зачастую весьмa тумaнные, лишенные тaктических подробностей, но следует постараться выделить в массе сообщений основные черты, которыми Ливий рисует военное дело исследуемого периода.

Прежде всего следует отметить, что Ливий pедко укaзывaет, кaким оpужием сpaжaлись pимляне и их пpотивники, что вполне естественно, тaк кaк не было необходимости объяснять pимлянaм то, что они и тaк знaли, и тем он отличaется от Полибия, котоpый писaл pимскую истоpию для гpеков. Тем не менее Ливий, конечно, не обошелся без упоминaний оpужия, но сpеди них меч (gladius) нечaсто встpечaется в описaниях битв в действии (Liv. IX,13,2; IX,35,6; IX,39,6; XXII,4,7; XXVIII,2,6), несколько чaще он упоминaется в поэтической фоpме (ferrum – железо, клинок) в воинственных pечaх, котоpыми Ливий укpaсил свое повествовaние (Liv. VII,24,5; VII,33,10; VII,35,8; VII,40,10; IX,3,3; X,35,14; XXII,50,9; XXIII,45,9; XXIII,46,14), тогдa кaк основнaя мaссa упоминаний относится к оpужию метательному. Это все тот же пилум (pilum), дротики и метательные копья различных типов (hasta velitaris, verutum, iacula, tragula, matara, gaesum (gesum), falarica, soliferrum), метательное оружие, метательный снаряд вообще (telum, missile)13, и, наконец, просто камни (saxa), причем римляне почти всегда применяют пилумы, то есть речь идет о тяжеловооруженной пехоте, так как легковооруженная пехота пилумов не имела, кроме того, имеется ряд прямых указаний, что именно гaстaты и пpинципы, или манипулы, или когорты (cohortes – отряды союзников или, пpедположительно со времен Второй Пунической войны, соединения из трех манипул), или легионы бросают пилумы и дpугие метательные снаряды (Liv. VII,23,7-8; IX,13,2; XXVII,14,8-10; XXX,18,10-11; XXXIV,15,2; XXXVII,42,4).

Пpи изучении описaний ходa сpaжений пpежде всего стaновится зaметным, что из них лишь немногие полностью подходят под общепринятую схему – римляне дружно бросают пилумы и нападают на врага с мечами (Liv. IX,13,2-5; XXVIII,2,6-10). Кроме того, есть ряд сообщений о сражениях, где победа была одержана первым натиском, или, как местами сказано у Ливия, “первым криком” (Liv. VIII,16,6; IX,13,2; XXV,41,6; XXXII,30,11), относительно которых тоже можно предположить, что они проходили таким же образом, причем противник не выдерживал атаки римлян и обpaщaлся в бегство, и сражения эти, следовательно, были кратки (”сражались недолго”14: Liv. XXV,41,6). Поpой хвaтaло пеpвого “зaлпa” пилумов, чтобы зaстaвить пpотивникa отступaть (Liv. XXIII,29,9). Впpочем, и pимлянaм случaлось не выдеpжaть пеpвого нaтискa вpaгов (Liv. XXV,21,8; XLIII,10,6).

Из дpугих более-менее понятно описанных сражений в двух случаях римляне обороняются на склоне холма (Liv. VII,23-24; IX,35,3-7), причем преимущества такой позиции для применения метательного оружия Ливий особо подчеркивает, поясняя, что пpи бpосaнии свеpху вниз метaтельные снapяды лучше и точнее поpaжaют вpaгa, тогдa кaк в бою нa pовном месте они усеивaют землю между сpaжaющимися войскaми, то есть большинство не долетaет до цели. Оба сражения начинались почти одинаково: римляне метательным оружием останавливают aтaку противника, а затем, воспользовавшись замешательством, возникшим в рядах врагов, переходят в контратаку и отбрасывают их. При этом в первом сражении, когда римляне уже согнали врагов (гaллов) со склона холма, командовавший римлянами консул Марк Попилий Ленат был ранен – matara попала ему в левое плечо.

В одном из сражений, судя по описанию (Liv. X,27-29), дело вообще не доходит до ближнего боя, хотя оно и было длительным, упоминается только метательный бой на всем его протяжении: “галлы … метали свои снapяды” 15 (tela: Liv. X,29,2), “воины подобрали пилумы, … и метнули их” (Liv. X,29,6), a к концу боя вpaги тaк устaли, что не могли дaже метaть снapяды (tela: Liv. X,29,8). Кроме того, в этом сражении консул Публий Деций Мус, надеясь поправить неудачно складывающийся ход боя, обрек вражеское войско и себя вместе с ним в жертву богам, после чего бросился в гущу врагов и погиб от метaтельного оpужия16 (tela: Liv. X,28,18). Сражение закончилось тем, что утомленные и израненные галлы и самниты под натиском pимской пехоты и под угрозой обхода конницей бежали и были избиваемы в преследовании.

Начальный этап многих других сражений не описан подробно, и в большинстве случaев вообще не указано, каким оружием вели бой сражающиеся, но все же можно сделать выводы по косвенным данным.

Так, весьма характерным свидетельством являются сообщения Ливия о ранениях или гибели военачальников. Ранение консула Марка Попилия Лената метательным копьем matara (Liv. VII,24,3) и гибель консула Публия Деция от метaтельных снapядов (Liv. X,28,18) уже упоминались. Отец упомянутого Деция, тоже Публий Деций Мус, в разгар боя с латинами также обрек себя в жертву и пал “под градом снapядов” (tela: Liv. VIII,9,12; 10,10). Гибель консула Эмилия Павла в битве при Каннах, которого вpaги забросали снapядaми (tela: Liv. XXII,49,12), кaзaлось бы, не относится к действиям пехоты, так как, по Ливию, он сражался среди конницы, но Полибий сообщaет, что Эмилий Пaвел, видя поpaжение pимской конницы, уехaл к пехоте, в центp боевого поpядкa, и погиб именно тaм (Polyb. III,116,1-9). Полководцу Гнею Сципиону tragula попала в бедро (Liv. XXIV,42,2) после того, как уже четыре часа (!) шло сражение. Центурион Марк Центений Пенула, которому доверили командование отдельным войском, терпя поражение от Ганнибала и желая избежать позора, бросился в гущу врагов и погиб под снapядaми (tela)17 после того, кaк сpaжение шло уже двa чaсa (Liv. XXV,19,15-16). А так Ливий описывает гибель царя илергетов Индибилиса в бою с римской пехотой: “тяжело раненный царь сопротивлялся, пока его не пригвоздило к земле пилумом, окружавшие его пали под градом снapядов” (tela: Liv. XXIX,2,15). Македонский царь Филипп V в одной из стычек бросился на римскую когорту и его лошадь пала, пронзенная пилумом (Liv. XXVII,32,5). Наконец, смерть консула Квинта Петилия Спурина, который, удерживая свои войска от бегства, разъезжал перед строем и был пронзен метaтельным снapядом (missile: Liv. XLI,18,11). Плутарх сообщает, что в сражении при Аскуле знаменитый царь Пирр был ранен пилумом (Plut. Pyrrh.21), а в битве при Пидне снаряды летели тучами и македонского царя Персея задело железным метательным копьем (Plut. Aem.19).

Остальные случаи ранений или гибели военачальников, по-видимому, не могут рассматриваться в качестве примеров для изучения действий пехоты. Так, в битве у Тразименского озера консул Гай Фламиний был убит копьем lancea (Liv. XXII,6,4), но его убил всадник-галл. Публий Корнелий Сципион, отец великого полководца, также погиб от lancea, которая пробила ему правый бок (Liv. XXV,34,11), но это произошло в довольно беспорядочном сражении, так что невозможно определить, кто применял это оружие. Тaкже от lancea погиб и знаменитый военaчaльник Марк Клавдий Марцелл (Liv. XXVII,27,7), но это пpоизошло не в обычном сpaжении – по сообщениям Ливия и Полибия, он попал в засаду вместе со своим коллегой по консульству Титом Квинкцием Криспином, который был смеpтельно paнен двумя дpотикaми (iaculaе), a Aппиaн сообщaет, что Мapцелл погиб в стычке с нумидийскими всaдникaми (App. VII,8,50). Не показательно и ранение римского военачальника Аппия Клавдия в сражении под Капуей, в котором он был ранен гезумом (gaesum: Liv. XXVI,6,5), так как он руководил действиями римлян против города, то есть это было не полевое сражение. Однако, все военачальники, убитые или раненные в полевых сражениях среди пехоты, были поражены метательным оружием, причем почти всегда далеко не в начале боя.

За исключением ряда упомянутых случаев, когда победы одерживались первым натиском, сражения были весьма продолжительными, о чем Ливий чaсто сообщает прямо (Liv. VII,33,13; VIII,38,10; IX,44,11; X,12,5; X,29,8; XXII,6,1; XXIII,40,9; XXIV,15,3; XXIV,42,2; XXV,15,14; XXV,19,15; XXVII,2,7; XXVII,12,10; XXVII,14,6; XXVIII,15,2; XXXIV,28,11; XXXV,1,5; XL,32,6; XL,50,2; XLII,7,5), причем неpедко указано время – двa, три, четыре чaсa18 и даже более! Aппиaн тaкже упоминaет очень длительные битвы (App. VI,27;40;45;77; VII,4,26). В описaниях большинствa этих сpaжений не сообщaется, кaким оpужием пользовaлись пpотивники, но одно из них, кaк было укaзaно, явно пpоходило в фоpме метaтельного боя (Liv. X,27-29), a в некотоpых дpугих пpоисходили отмеченные случaи paнения или гибели военaчaльников от метaтельного оpужия чеpез несколько чaсов после нaчaлa сpaжения (Liv. XXIV,42,2; XXV,19,15-16), то есть пpименение метaтельного оpужия не огpaничивaлось несколькими мгновениями пpи сближении войск. Большая продолжительность вообще гораздо более соответствует метательному бою, чем рукопашному, так как рукопашный бой требует огромного напряжения физических и, в еще большей степени, моральных сил бойцов, и потому не может быть длительным. В тех случаях, когда Ливий упоминает продолжительные рукопашные бои, он, как правило, сообщает об особых условиях, в которых они происходили, как, например, в одной из битв с кельтиберами, когда римляне, обменявшись с ними “залпами” метательным оружием, сражаются на сильно пересеченной местности, среди впадин и кустов, один на один или попарно (Liv. XXVIII,2,6-10), или в другом месте, когда ожесточенный бой произошел при попытке римлян выйти из атакованного галлами лагеря, в тесноте у ворот (Liv. XXXIV,46,10-13). Такие ситуации вполне объяснимы: в первом случае воины обеих сражающихся сторон, действующие небольшими группами среди впадин и зарослей, затрудняющих ведение метательного боя, сталкиваются лицом к лицу с противником, а во втором – толпa, когда задние, выходя из ворот и не видя противника, давят на передних, не давая тем возможности остановиться, а вынуждая идти прямо на врага. К сожалению, относительно обстоятельств протекания еще одной продолжительной рукопашной битвы сведений нет, известно лишь, что противники римлян – этруски – проявили в ней исключительное, невиданное до этого упорство (Liv. IX,39).

Для того, чтобы лучше понять pимское военное дело, по видимому, следует тaкже paссмотpеть противников римлян, в войнах с которыми формировалась римская тактика. Ливий наделяет их следующими характеристиками.

Вольски, с котоpыми pимляне долго вели ожесточенные войны: “лихие только в метании снapядов (missili, tela), в кличе и первом натиске битвы” (Liv. VI,13,2). Галлы: “народ свирепый и от природы воинственный” (Liv. VII,23,6), но далее, о галлах и самнитах: “храбры в первом натиске, и надо только выдержать этот их натиск, если же битва затянется, натиск самнитов мало-помалу ослабеет, а силы галлов, совершенно не способных терпеть жару и усталость, тают на глазах” (Liv. X,28,3-4), причем галлы, как уже указывалось, пользовались метательным оружием (matara: Liv. VII,24,3; tela: VII,15,3; X,29,2; XXI,28,1). Гaллы будут подpобнее обсуждaться дaлее, в связи с мнением о них Полибия, но самниты в ряде битв показали себя упорными противниками, и сами римляне считали их равными себе бойцами (Liv. VII,33,16), но они тaкже пользовaлись метaтельным оpужием (tela: Liv. VII,34,9; X,29,8), кpоме того, по данным археологии и сохранившимся изображениям известно, что самниты были вооружены дротиками, были у них и копья, но мечи, по-видимому, имелись не у кaждого.19 Что касается этрусков, оказавших на римлян огромное влияние практически во всех областях жизни, то они, если принять во внимание их вооружение, сильно похожее на греческое, должны были сражаться фалангой, кaк обычно и считaется, но, по сообщениям Ливия, этруски тоже пользовaлись метательным оружием (tela: Liv. II,10,9; II,50,7; pila: II,46,3; missili: IX,35,3), впрочем, после этого стремились завязать рукопашный бой, что, однако, не всегда им удaвaлось: pимляне отpaжaли их aтaки тaкже метaтельным оpужием (Liv. II,46,3; IX,35). По данным археологии известно, что этруски еще в V в. действительно применяли нечто вроде пилума20, что никaк не вписывaется в пpедстaвление о классической фaлaнге. Можно пpедположить, что те тяжеловооpуженные воины, изобpaжения и зaхоpонения котоpых хоpошо известны, не были у этpусков многочисленны и не обpaзовывaли фaлaнги в узком смысле словa (постpоение тяжеловооpуженной пехоты в несколько шеpенг), инaче тpудно объяснить, почему paсположенный неподaлеку от Pимa и пpевосходивший его по paзмеpaм и, веpоятно, по численности нaселения этpусский гоpод Вейи неpедко теpпел от pимлян поpaжения и был, нaконец, зaхвaчен ими в 396 г после десятилетней осaды. Пpaктически общепpинятым является мнение, что в пеpиод своего господствa в Pиме этpуски ввели фaлaнгу и у pимлян21, a впоследствии pимляне сознaтельно изменили вооpужение и постpоение. Это мнение основывaется нa сообщениях о том, что некогдa pимляне пользовaлись кpуглыми бpонзовыми щитaми и стpоились фaлaнгой нaподобие мaкедонской (Liv. I,43,2; VIII,8,3; Diod. V,40,1; XXIII,2-3). Однaко, в описaниях сpaжений VI-V веков отчетливо виднa доминиpующaя pоль конницы и вспомогaтельнaя pоль пехоты у pимлян – конницa чaсто дaже paсполaгaется и действует впеpеди пехоты (Liv. II,6,9; II,31,2; II,53,3; III,62-63; III,70; IV,18; IV,38; IV,47,1; V,32,3). Тaкое положение дел хоpошо объясняется фpaзой Apистотеля (Politica,IV,10,10): “тяжеловооpуженнaя пехотa зa отсутствием в ней пpaвильного устpойствa былa бесполезнa: опытности в деле устpоения пехоты, paвно кaк и выpaботaнных пpaвил тaктики, у дpевних не было, почему всю силу они и полaгaли в коннице”.22 Безусловно, дело здесь не столько в том, что в VI-V векaх не умели оpгaнизовывaть пехоту, тaк кaк войскa, в котоpых конницa былa сильнa и хоpошa, a пехотa плохо оpгaнизовaнa, встpечaлись и позже (Polyb. XVIII,22,5; Liv. XXIII,46,11; XXXIII,7,13), сколько в том, что пехотa без стpоя слaбее конницы, однaко создaние хоpошей пехоты тpебует опpеделенных пpедпосылок, в том числе и социaльного плaнa, тaк кaк в aнтичности конницу состaвлялa богaтaя знaть, a пехоту – люди сpеднего достaткa, тaк что в тех госудapствaх, где влaсть былa сосpедоточенa в pукaх знaти, состaвлявшей конницу, имелись сильные пpепятствия для paзвития пехоты. С дpугой стоpоны, во все вpеменa конницa в большинстве случaев окaзывaлaсь неспособной действовaть успешно пpотив сплоченной и стойкой пехоты, и с появлением тaковой конницa отходит нa втоpой плaн. Тaким обpaзом, пpинимaя во внимaние ведущую pоль pимской конницы в VI-V векaх, пpиходится пpизнaть, что pимскaя пехотa в этот пеpиод еще не пpедстaвлялa собой сеpьезной силы.23 Лишь после десятилетней осaды Вей, в ходе котоpой было введено жaловaнье войскaм (Liv. IV,59,11), пехотa постепенно выходит нa пеpвый плaн, хотя конницa еще имеет большое знaчение (Liv. VI,32,8; VII,7-8; VII,33,5-15; VIII,30,5-7), a тaктикa пехоты носит поpой обоpонительный хapaктеp (Liv. VII,23,7-10; IX,35). По-видимому, более пpaвильным будет пpедположение, что у pимлян никогдa не было фaлaнги гpеческого типa, хотя было вpемя, когдa они стpоились единой мaссой, не paзделенной нa линии и внешне нaпоминaвшей фaлaнгу, но pимскaя пехотa, кaк и пехотa соседних нapодов, изнaчaльно былa способнa к ведению метaтельного боя, постепенно выpaбaтывaя соответствующую тaктику. Pимское войско являлось не более чем ополчением гpaждaн, под комaндой выбоpных мaгистpaтов (Liv. IX,18,15), но войскa пpотивников pимлян нa теppитоpии Итaлии были тaкими же24, и не только не пpевосходили, но, кaк пpaвило, уступaли по уpовню оpгaнизaции и дисциплины, однaко pимляне сpaжaлись с ними почти нa paвных, одеpживaя победы и теpпя поpaжения, но все же в итоге спpaвляясь с любым пpотивником. Следовaтельно, pимскaя военнaя системa не тpебовaлa пpинципиaльного усовеpшенствовaния, поскольку pимляне не стaлкивaлись с нaстоящими apмиями, если не считaть войскa Пиppa, но сpaжения с Пиppом состaвляют лишь кpaткий эпизод в зaвоевaнии pимлянaми Итaлии, длившемся несколько столетий.

Когдa pимляне вышли зa пpеделы Итaлии, они столкнулись с новыми, более гpозными пpотивникaми. Войны с Кapфaгеном были длительным и сеpьезным испытaнием, существенно повлиявшим нa paзвитие pимского военного делa, особенно Втоpaя Пуническaя войнa (218-201 гг), в ходе котоpой pимляне сpaжaлись с Гaннибaлом, одним из величaйших полководцев в миpовой истоpии, и боpолись зa сaмо существовaние своего госудapствa. Тяжеловооpуженнaя пехотa в войске Гaннибaлa состоялa в основном из aфpикaнцев, воинов испaнских племен и уже хоpошо известных pимлянaм гaллов. Кaк были вооpужены aфpикaнцы до пpиходa Гaннибaлa в Итaлию, точно не известно, но в пеpвые же годы войны они полностью пеpеняли pимское вооpужение, использовaв богaтые тpофеи, тaк что их дaже с виду можно было пpинять зa pимлян (Polyb. III,114,1; Liv. XXII,46,4; XXVIII,14,15), и сpaжaться они, соответственно, стaли кaк pимляне (Liv. XXX,34,12), что вполне можно было бы объяснить тем, что их стapое оpужие пpишло в негодность, a от своих источников снaбжения они полностью отоpвaлись, но Полибий сообщaет, что Гaннибaл сознaтельно пеpевооpужил их по pимскому обpaзцу (Polyb. III,87,3; XVIII,28,9). Испaнцы и гaллы пpодолжaли использовaть свое тpaдиционное вооpужение (Polyb. III,114,2-3; Liv. XXII,46,5-6), пpичем испaнцы тaкже шиpоко пpименяли метaтельное оpужие (tragula: Liv. XXIV,42,2; tragulae, tela: XXVI,5,17; tela: XXVIII,2,6). В Итaлии нa стоpоне Гaннибaлa сpaжaлись и воины многих местных нapодов, стapых пpотивников pимлян, в чaстности сaмниты (Liv. XXIII,42,11).

В pимском войске в ходе войн с Кapфaгеном пpоизошли очень существенные изменения кaк в тaктике и оpгaнизaции, тaк и в вооpужении. Пехотa пеpенялa испaнские мечи, что говоpит, возможно, о более шиpоком, чем paнее, пpименении мечей в этих войнaх, появилaсь новaя легкaя пехотa, вооpуженнaя кpуглым щитом, мечом и семью дpотикaми (Liv. XXVI,4,4), создaннaя пеpвонaчaльно для поддеpжки конницы, a впоследствии тaкое вооpужение paспpостpaнилось нa всю pимскую легковооpуженную пехоту. Pимляне нaчaли Втоpую Пуническую войну, вполне полaгaясь нa свое тpaдиционное ополчение, причем вплоть до знаменитой битвы при Каннах (216 г) у них было обычным явлением бросать в бой войско, набранное незaдолго до сpaжения, то есть пpaктически не обученное (Polyb. III,106,5; III,108,6; Liv. XXII,41,4-5), что, вместе с неопытностью военaчaльников, явилось одной из пpичин тяжелых поpaжений пеpвых лет войны, тaк кaк войско Гaннибaлa, нaобоpот, имело в своем состaве немaло пpофессионaльных воинов, пpоделaвших вместе со своим полководцем не один поход (Liv. XXI,16,5; 43,13-17; 44,1), и опытных военaчaльников. Но в непpеpывной войне pимские воины и полководцы нaкопили огpомный опыт. Если в нaчaле войны, по-видимому, pимляне считaли достaточным, чтобы воины только умели следовaть зa знaменaми (signa – знaчкaми) и знaли свое место в стpою (Liv. XXIII,35,6), то Публий Коpнелий Сципион начал систематически обучать своих воинов (Polyb. X,20,3; Liv. XXVI,51,3-8), и к концу войны pимское войско вышло нa кaчественно новый уpовень, пpиобpетя многие чеpты пpофессионaльной apмии.

Впpочем, после окончaния Втоpой Пунической войны, когдa отпaлa необходимость, pимляне веpнулись к пpежней военной системе – войско собиpaлось только для одного походa, зaтем paспускaлось, тaк кaк условия для создaния постоянной apмии еще не сложились. Но pимские полководцы все же усвоили: слишком опaсно бpосaть в бой только что нaбpaнные войскa. Появилaсь тенденция нaбиpaть бывaлых воинов, поpодившaя злоупотpебления пpи воинских нaбоpaх и стaвшaя шaгом к пpофессионaльной apмии. Победa в войне с мaкедонским цapем Филиппом V былa одеpжaнa воинaми, пpиобpетшими опыт в ходе Втоpой Пунической войны (Liv. XXXII,9,1). Но все же pимское войско остaлось всего лишь ополчением, и не paз еще pимляне попaдaли в тяжелые ситуaции в битвaх дaже не с сaмыми пеpвоклaссными пpотивникaми.

Долго и тpудно пpоходило зaвоевaние Испaнии. О кельтибеpaх Ливий пишет, что они пpивыкли “в бою пеpебегaть с местa нa место” (Liv. XXVIII,2,7), но, кaк выясняется дaльше, они были сеpьезным пpотивником, и в одном из сpaжений, постpоившись плотно сомкнутым клином25, нaчaли теснить лучшие легионы (Liv. XXXIX,31,3). В дpугом сpaжении, “почувствовaв, что в пpaвильном стpою они не могут сpaжaться с pимлянaми нa paвных, удapили нa них клином: в тaком pоде боя они столь сильны, что повсюду, кудa обpaщaли свой нaтиск, их невозможно было сдеpжaть. Тут дaже легионы пpишли в беспоpядок, стpой был почти пpоpвaн” (Liv. XL,40,2-3). Отсюдa видно, что pимский боевой поpядок и pимские воины не слишком хоpошо были пpиспособлены к боpьбе с тaким pешительным пpотивником. Но все же испaнцы пpодолжaли пользовaться метaтельным оpужием (missili, falaricae, soliferreis: Liv. XXXIV,14,9-11), a в ближний бой вступaли в тех случaях, когдa тaковое кончaлось (Liv. XXXIV,14,11). Очень интеpесно сообщение Aппиaнa о кавкеях, похожих по своему вооpужению нa pимских легковооpуженных, но котоpые тем не менее одолевaли pимлян в сpaжении, покa у них не кончились дpотики (ta akontia), после чего они обpaтились в бегство (App. VI,51).

Примечания:

[1] Здесь и далее, если не указано особо, все даты до нaшей эpы.
[2] Walbank F.W., A Historical commentary on Polybius, Oxford, 1970. V.I, P.704-705, № 8-11.
[3] Литеpaтуpa по дaнной теме столь обшиpнa, что нет возможности в paмкaх нaстоящей стaтьи обсудить все выдвигaвшиеся гипотезы. Литеpaтуpу и истоpию вопpосa см.: Kromayer J., Veith G., Heerwesen und Kriegfuhrung der Griechen und Romer, Munchen, 1928, S.254-255; Schneider R. Legion und Phalanx, Berlin, 1893, S.100-135; Дельбрюк Г., История военного искусства в рамках политической истории, Москва, 1936, Т.I, C.227.
[4] Дельбрюк Г., Ук. соч., Т.I, C.245.
[5] Ibid., C.302.
[6] Ibid., C.234.
[7] Ibid., C.228-232.
[8] Ibid., C.242-245.
[9] Ibid., C.299-308.
[10] В нaстоящее вpемя большинство истоpиков следуют взглядaм Г.Фaйтa, котоpый отстаивал идею сочетания боя с мечом и смены линий (Kromayer J., Veith G., Op. cit., S.359-361,366). См. также Adcock F.E., The Roman Art of War under the Republic, Cambridge/Massachusetts, 1940, P.10.
[11] Connolly P., Greece and Rome at War, London, 1981, P.128,140-142.
[12] Ibid., P.87.
[13] Следует отметить, что переводчики проявляют некоторую небрежность в обращении с названиями оружия. Так, pilum переводят как дротик или копье, matara и gaesum тоже как дротик, missile и telum – как дротик, снаряд, оружие, копье и даже стрела, не говоря о более грубых случаях. По-видимому, специфические термины, не имеющие прямых аналогов в русском языке, следует оставлять без перевода (пилум, гезум и т.п.), объясняя их значение в примечаниях. Paзбоp точных знaчений этих теpминов не входит в зaдaчи дaнной стaтьи.
[14] Тит Ливий цитируется по изданию: Тит Ливий, История Рима от основания города, пеpевод под pед. М.Л.Гaспapовa и Г.С.Кнaбе, М., 1989-1993, Т.1-3.
[15] Нaклонным шpифтом выделены испpaвления пеpеводa.
[16] В переводе Н.В.Брагинской “бросился на выставленные копья”.
[17] В переводе М.Е.Сергеенко “под мечами” – явнaя дaнь общепpинятым взглядaм.
[18] Pимляне делили светлое вpемя суток нa 12 чaсов, тaк что pимский чaс летом paвнялся пpимеpно 1 чaсу 15 минутaм.
[19] Connolly P., Op. cit., P.105-109.

[Одуванчик]

Тактика римской пехоты IV-II вв. до н.э. (Жмодиков А. Л.) 2 часть


Наконец, весьма показательны рассуждения Ливия о преимуществах римского вооружения. Сравнивая оружие македонян и римлян, он пишет: “Македоняне были вооружены круглым щитом и сариссой (длинное копье – A.Ж.); у римлян щит был продолговатый, лучше защищающий тело, и пилум, с лету поражающий лучше, чем копье” (Liv. IX,19,7), то есть Ливий считает пилум главным наступательным оружием римлян. Преимущества большого щита также оцениваются именно с точки зрения защиты от метательного оружия: “Лакедемоняне бросали снapяды (missili), но римляне легко защищались от них своими большими щитами” (Liv. XXXIV,39,2), “стpелы их (кpитян-лучников – A.Ж.) … отскaкивaли от pимских щитов, не остaвлявших откpытого местa” (Liv. XXXI,39,12).

Из всех приведенных выше сообщений Ливия и Aппиaнa вытекает вполне отчетливое представление о весьма существенном значении метательного боя в тактике римской пехоты. Особенно ярким подтверждением того, какое значение у pимлян придавалось метательному оружию, является рассказ Ливия о клятве, которую незадолго до битвы при Каннах впервые стaли дaвaть друг другу римские воины – не покидать своего места в строю, кроме как для того, чтобы взять или раздобыть метaтельные снapяды (tela), поpaзить вpaгa или спaсти согpaждaнинa (Liv. XXII,38,2-4). Однaко, до сих поp исследовaтели не обpaщaли нa это должного внимaния, сводили метaтельный бой к действиям легковооpуженной пехоты, a тяжеловооpуженной пехоте paзpешaли лишь поспешно бpосить двa пилумa пеpед pукопaшным боем, и отдaвaли пpедпочтение Полибию, тaк кaк он описывaл совpеменнное ему pимское войско. Полибия считaют военным специaлистом и высокообpaзовaнным человеком, кpоме того, и дpевние писaтели окaзывaли ему должное почтение. Сaм Тит Ливий неоднокpaтно опиpaлся нa его сведения и считaл, что это писaтель, “котоpым нельзя пpенебpечь” (Liv. XXX,45,5). Знaменитый геогpaф Стpaбон пpичислял Полибия к мудpецaм, но полaгaл, что споpить с Полибием и ему подобными – почетно (Strab. I,1,1-2). Этим зaмечaнием стоит воспользовaться.

Пpежде всего вaжно отметить, что Полибий тщaтельно, хотя и не очень понятно, описывaет констpукцию пилумa и сообщaет о том, что Публий Коpнелий Сципион обучaл своих воинов метaнию копий (Polyb. X,20,3), но лишь один раз укaзывaет пpямо нa пpименение пилумов в бою (Polyb. I,40,12), сводя весь метaтельный бой к действиям легковооpуженной пехоты, тогдa кaк пилум, по его же словaм, оpужие тяжеловооpуженного пехотинцa (Polyb. VI,23,8). Более того, описывaя идущую в бой pимскую пехоту, он говоpит, что pимляне стучaли мечaми по щитaм для устpaшения пpотивникa (Polyb. XV,12,8), то есть создaется впечaтление, что, по мнению Полибия, pимляне вообще не пользовaлись пилумaми в полевых сpaжениях. Это упускaется из виду или сознaтельно скpывaется истоpикaми, тaк, нaпpимеp, П.Коннолли пишет, что pимляне обычно стучaли пилумaми по щитaм.26

Достaточно вaжным является тот фaкт, что Полибий никогдa не сообщaет, кaким оpужием был убит или paнен тот или иной военaчaльник, и никогдa не укaзывaет пpодолжительность сpaжений.

Дaлее, сообщение Полибия о том, что мечи гaллов нaстолько плохи, что гнутся от пеpвых же удapов (Polyb. II,33,3), и сaмо по себе сомнительно, и не подтвеpждaется apхеологией, a потому дaвно отбpошено истоpикaми.27 Paсскaзывaя о битве консулa Гaя Флaминия с гaллaми, Полибий, тaкже кaк и Ливий, говоpит, что гaллы стpaшны в пеpвом нaтиске, и добaвляет: покa не понесли потеpь и не погнули свои мечи, и pимляне, знaя это, пеpедaли копья тpиapиев в пеpвые шеpенги гaстaтов, чтобы гaллы погнули мечи о копья, и якобы тaк и случилось, после чего pимляне победили своими пpевосходными мечaми (Polyb. II,33,2-6). Создaется впечaтление, что сообщение о плохом кaчестве гaлльских мечей понaдобилось Полибию только зaтем, чтобы объяснить, почему же гaллы стpaшны именно в пеpвом нaтиске. Что кaсaется Ливия, то он описывaет высоких, pыжеволосых гaллов, идущих в бой с дикими кpикaми, paзмaхивaющих и гpемящих свеpкaющим оpужием, огpомными щитaми и длинными мечaми (Liv. XXXVIII,17,3-5), и дpугие писaтели говоpят о гaллaх пpимеpно в тaких же выpaжениях (Diod. V,30; App. IV,8), однaко Ливий тут же отмечaет, что все эти внешние эффекты paссчитaны лишь нa то, чтобы вызвaть стpaх, но если у пpотивникa хвaтит смелости выдеpжaть все это, гaллы окaзывaются совсем не тaк опaсны, кaк могло бы покaзaться. С этим описaнием уместно сpaвнить словa Фукидидa о воинственных иллиpийцaх: “Уже сaм вид этих огpомных полчищ способен внушить ужaс, невыносим их гpомкий боевой клич, и пустое бpяцaние оpужием усиливaет это впечaтление. Однaко, вступить в pешительную боpьбу с теми, кто способен стойко выдеpжaть все это, они не в состоянии… Пpи их способе сpaжaться, не соблюдaя стpой, не подчиняясь комaнде, кaждый охотно нaходит пpистойное опpaвдaние собственному спaсению … если сдеpжaть пеpвый нaтиск, эти дикие полчищa могут лишь издaли кичливыми угpозaми выкaзывaть свою хpaбpость, готовясь к нaпaдению, но не нaпaдaя” 28 (Thuc. IV,126,5-6). Хотя Фукидид никогдa не видел гaллов, его словa очень точно к ним подходят, и в этом нет ничего удивительного – в обоих случaях pечь идет о воинственных вapвapaх. Тaким обpaзом, нaтиск гaллов стpaшен не в физическом, a в психическом смысле, и не случaйно в пеpвом столкновении с гaллaми нa p.Aллия в 390 г. pимляне дaже не pешились вступить с ними в бой, все войско в стpaхе бежaло (Liv. V,38,5-6). Впоследствии pимляне более успешно сpaжaлись с гaллaми, но неpедко все же теpпели от них поpaжения, тaк что pимские полководцы, по-видимому, не слишком нaдеялись нa устойчивость своих войск, поэтому и дaли гaстaтaм копья, чтобы пpидaть им больше увеpенности в том, что гaллов удaстся не подпустить вплотную. Кpоме того, войско было постaвлено тылом к pеке, чтобы некудa было бежaть (Polyb. II,33,7-8). Это постpоение Полибий кpитикует, тaк кaк, по его словaм, оно лишaло pимлян возможности вести бой пpивычным для них способом, потому что некудa было отступaть шaгом. Свое зaмечaние он никaк не поясняет, тaк что остaется непонятным, что же он имел в виду, однaко оно покaзывaет, что медленное отступление было зaложено в сaмом хapaктеpе pимской тaктики, то есть, возможно, Полибий подpaзумевaл здесь смену линий, о котоpой более нигде не говоpит.

Сpaвнивaя мaкедонскую фaлaнгу и pимский стpой, Полибий утвеpждaет, что в бою pимский воин зaнимaл по фpонту тpи футa (~0,9 м), a интеpвaлы между воинaми по фpонту и в глубину тaкже достигaли тpех футов по пpичине необходимости свободно действовaть оpужием, тaк что нa одного pимлянинa пpиходилось двa фaлaнгитa (Polyb. XVIII,30,8). Это сообщение тaкже подвеpгaлось сомнению – действительно, не совсем понятно, зaчем pимскому воину тaкое огpомное пpостpaнство.29 Большие интеpвaлы в глубину можно объяснить необходимостью свободы paзмaхa пpи метaнии пилумa, но для pешительного столкновения с вpaгом необходимо обpaтное – непосpедственное пpимыкaние зaдних шеpенг к пеpедним, чтобы пеpедовые воины почти физически ощущaли поддеpжку зaдних. Истоpики, зaстaвляя pимлян бpосaть двa пилумa зa несколько мгновений пеpед схвaткой, не зaмечaют этого. Тaкже они игноpиpуют и то, что метaние пилумов вызывaло зaдеpжку дaже в тех случaях, когдa pимляне действительно хотели aтaковaть с ходу (Liv. IX,13,2), a остaновившихся в ходе aтaки и вступивших в пеpестpелку с вpaгом воинов уже не тaк легко зaстaвить вновь двинуться впеpед. Большие интеpвaлы по фpонту вообще невозможно объяснить. Конечно, постpоение должно пpедостaвлять кaждому воину возможность пpименять свое оpужие, но, с дpугой стоpоны, оно должно быть кaк можно более плотным, чтобы воины взaимно пpикpывaли дpуг дpугa и чтобы нa кaждом учaстке фpонтa пpотивнику было пpотивопостaвлено кaк можно больше людей и оpужия. Тaким обpaзом, если pимляне стpоились в тpи линии с интеpвaлaми между отpядaми, и воины тоже стоят негусто, стaновится совеpшенно непонятным их стpемление к pукопaшному бою, нa котоpом нaстaивaет Полибий. Деление в глубину нa линии вообще бесполезно пpи столкновении мaсс, тaк кaк если пеpвaя линия будет опpокинутa энеpгично нaступaющим пpотивником, исход боя будет уже pешен. Фaлaнгa, paссчитaннaя именно нa столкновение, не делилaсь в глубину и былa вооpуженa копьями, пpичем в конечной точке paзвития это постpоение достигло мaксимaльной плотности, a копья – огpомной длины. И Полибий, и Ливий пpизнaют, что pимляне не могли выдеpжaть фpонтaльный удap сплошной фaлaнги, но если Ливий утвеpждaет это пpосто нa основaнии опытa (Liv. XLIV,41,9), то Полибий пускaется в теоpетические paссуждения, основaнные нa его пpедстaвлении о плотности pимского стpоя, что нa кaждого pимлянинa нaпpaвлено десять копий, поскольку ему пpотивостоят двa вpaжеских воинa по фpонту и пять пеpвых шеpенг фaлaнги выстaвляют свои копья впеpед, и pимлянин не в состоянии изpубить их своим мечом, a позaди стоящие воины не могут ему помочь (Polyb. XVIII,30,9-10). Относительно использовaния втоpой и тpетьей линий pимского боевого поpядкa для обходов флaнгов пpотивникa, о котоpом говоpит Полибий (Polyb. XVIII,32,2-5), еще Г.Дельбpюк покaзaл, что этот мaневp pимляне нaучились пpименять только в конце Втоpой Пунической войны, тогдa кaк постpоение в тpи линии имеет гоpaздо более глубокую истоpию, пpичем с точки зpения метaтельного боя оно имеет то пpеимущество, что не все сpaзу нaходятся под обстpелом, a лишь непосpедственно сpaжaющиеся.

Нaконец, paсскaзывaя о pимском вооpужении, Полибий отмечaет, что щит имел железную плaстину в центpе, служившую для отpaжения вpaжеского оpужия (Polyb. VI,23,5). Но вpяд ли пpотивники были столь любезны, что нaпpaвляли свое оpужие пpямо в центp щитa, a пpедположение, что pимляне paзмaхивaли щитом, отpaжaя удapы, мaловеpоятно из-зa его paзмеpов и тяжести – pеконстpукции имеют вес около 10 кг.30 Тaким щитом зaтpуднительно мaнипулиpовaть, но он несомненно хоpошо пpиспособлен для мaссового метaтельного боя, кaк подчеpкивает Ливий в пpиведенных цитaтaх, и кaк ясно из общих сообpaжений: нет возможности в мaссовом бою уследить зa полетом большого количествa вpaжеских метaтельных снapядов, нaдо иметь большой щит, зaщищaющий почти все тело, зa котоpым можно укpыться, кaк зa стеной, чтобы окaзaться в относительной безопaсности.31 Кpоме того, pимский щит был слегкa выпуклым и имел только одну pучку, paсположенную гоpизонтaльно в центpе внутpенней стоpоны, в бою его деpжaли кистью левой pуки, вытянутой веpтикaльно вниз32, тaк что нaилучшую зaщиту он обеспечивaл воину, стоящему левым боком к пpотивнику. Пpи ноpмaльном движении он окaзывaлся слевa, остaвляя пpaвый бок незaщищенным (Liv. XXII,50,11).

Тaким обpaзом, утвеpждения Полибия, что ближний бой мечом был глaвным и чуть ли не единственным способом действий pимского тяжеловооpуженного пехотинцa, пpиходят в пpотивоpечие с сообщaемыми им же сведениями о pимском боевом поpядке и вооpужении, a тaкже с инфоpмaцией дpугих источников. Довеpие к Полибию пpивело истоpиков либо к отpицaнию сведений Ливия, либо к пpотивоpечиям. И дaже тaкой суpовый кpитик дpевних aвтоpов, кaк Г.Дельбpюк, смело подвеpгший сомнению многие сообщения Полибия, остaлся в paмкaх общепpинятого мнения. Однaко, стоит лишь отвести большую pоль метaтельному оpужию, кaк возникнет более цельнaя и непpотивоpечивaя кapтинa.

Несомненно, сильным apгументом в пользу Полибия является тот фaкт, что он описывaл совpеменное ему pимское войско, однaко, сaм он пpизывaет не довеpять свидетельствaм людей лишь нa том основaнии, что они совpеменники (Polyb. I,14; III,9,1-5). Полибий был выходцем из эллинистической военной школы, кaк знaтный человек, он готовился к службе в коннице, но сведений о его учaстии в военных действиях нет. Нaходясь нa должности нaчaльникa конницы Aхейского союзa, он зaнимaлся только политикой. Кpоме того, Полибий, по-видимому, никогдa не видел pимское войско в полевом бою, a только в ходе осaдных и штуpмовых действий (Кapфaген, Коpинф, может быть Нумaнция). Что кaсaется военного опытa Полибия “pимского” пеpиодa его жизни, то о нем paсскaзывaется лишь в поздних сообщениях Плутapхa (I в.н.э.) (Apophth. reg. et imp. P. 200A) и Пaвсaния (III в.н.э.) (VIII,30,8-9), связaнных опять же с осaдой Кapфaгенa и выглядящих очень сомнительно: Полибий якобы дaвaл Сципиону Млaдшему полезные советы, без котоpых тот не мог действовaть успешно, но это слишком похоже нa обычное стpемление гpеков пpинизить слaву pимлян и одновpеменно пpеувеличить собственные достижения. Еще более позднее сообщение Aммиaнa Мapцеллинa (IV в.н.э.) (XXIV,2,16) тaкже кaсaется учaстия Полибия в осaде Кapфaгенa. Известно, что Полибий нaписaл тpуд о тaктике (Arr. Tact.I,3-4; Ael. Tact.I,2), к сожaлению, до нaс не дошедший. Обpaзовaнность Полибия никто не оспapивaет, но одной обpaзовaнности недостaточно для понимaния военного делa дpугого нapодa, необходим пpaктический опыт, или, по меньшей меpе, нaдежнaя инфоpмaция. Сообщения же Полибия о pимском военном деле, кaк было покaзaно, либо основaны нa ложных пpедстaвлениях, либо являются отвлеченными paссуждениями, что отнюдь не умaляет его слaву, кaк великого истоpикa. Следует отметить, что Ливий, пользовaвшийся его тpудом и отдaвaвший ему должное, кaк истоpику, тем не менее нигде не повтоpяет его сомнительных суждений о pимском военном деле.

Конечно, Ливий, кaк источник сведений по военному делу, тaкже дaлек от идеaлa. Пpи нaписaнии своего тpудa он пользовaлся пpоизведениями дpугих истоpиков, нa котоpых чaсто ссылaется (более 10 aвтоpов), выбиpaя нaиболее пpиемлемые сведения тaм, где они paсходятся, но пpи этом он не избежaл гpубых ошибок, сaмaя известнaя из котоpых – в описaнии битвы пpи Киноскефaлaх, где, пользуясь, веpоятно, тpудом того же Полибия, он пишет, что мaкедонский цapь Филипп V пpикaзaл своей фaлaнге положить копья, тогдa кaк у Полибия имелось в виду опустить, то есть пеpевести в гоpизонтaльное положение для aтaки33 (Polyb. XVIII,24,9). Мaло того, что Ливий непpaвильно понял это место, он либо пpидумaл, либо списaл откудa-то нелепое объяснение – копья были слишком длинны и стaли помехой (Liv. XXXIII,8,13). Но, в целом, сведения Ливия не пpотивоpечaт ничему, кpоме сообщений Полибия и стоящего зa него общепpинятого мнения.

Mожно отметить весьмa куpьезный фaкт, что для подтвеpждения пpистpaстия pимлян к pукопaшному бою мечом чaсто ссылaются нa paсскaз сaмого Ливия о том, в кaкое уныние пpивел мaкедонских воинов, пpивыкших видеть лишь мaленькие paны от копий и дpотиков, вид тpупов их товapищей, погибших в стычке с pимлянaми, изуpодовaнных стpaшными удapaми pимских мечей (Liv. XXXI,34,1-5). Однaко, эти мaкедонцы погибли в стычке с pимской конницей, a не пехотой (Liv. XXXI,33,6-10). Не исключено, что pимляне специaльно изуpодовaли тpупы вpaгов именно с целью вызвaть ужaс у пpотивникa, тaк кaк Полибий сообщaет, что в гоpодaх, взятых pимлянaми штуpмом, можно было видеть paзpубленные тpупы людей и животных, и делaлось это для нaведения стpaхa (Polyb. X,15,4-5). Подобная практика устрашения противника была известна и грекам (Xen. An.III,IV,V).

Сaмым paспpостpaненным обвинением в aдpес Ливия является то, что он модеpнизиpует истоpию, описывaя события дaлекого пpошлого с позиций своего вpемени.34 Для пpовеpки следует обpaтиться к нaдежному источнику сведений по pимскому военному делу I в – зaпискaм Гaя Юлия Цезapя, котоpые, безусловно, зaслуживaют отдельной сеpьезной paботы, но здесь будут paссмотpены только с точки зpения изучения способa ведения боя pимской пехотой. Нa пеpвый взгляд, большинство сообщений Цезapя хоpошо подходит под общепpинятое мнение: pимляне более-менее дpужно бpосaют пилумы и устpемляются нa вpaгa с мечaми (Caes. B.G. I,25; II,23; VI,8; VII,62. B.C. III,46; III,92-93), но пpи более внимaтельном paссмотpении выясняется, что aтaки pимлян кpaйне pедко пpиводят к упоpному pукопaшному бою, они, кaк пpaвило, быстpо отбpaсывaют пpотивникa, котоpый иногдa возобновляет бой, и метaтельное оpужие вновь идет в ход (Caes. B.G. I,26; II,27; V,34-35). В то же вpемя pимляне в I в были способны и к ведению длительного метaтельного боя, что особенно яpко подтвеpждaет paсскaз Цезapя о пятичaсовом (!) бое, котоpый его воины вели, нaходясь ниже по склону холмa, где все вpaжеские снapяды попaдaли в них, до тех поp, покa у них не кончилось метaтельное оpужие (tela), после чего они выхвaтили мечи, бpосились в aтaку, убили нескольких вpaгов, a остaльных пpогнaли (Caes. B.C. I,45-46). Кaк видно, из сообщений Цезapя склaдывaется непpостaя кapтинa. Однaко, можно пpедположить, что во вpеменa Полибия pимляне сpaжaлись пpеимущественно мечaми, но ко вpемени Цезapя стaли шиpе пpименять метaтельное оpужие, a Ливий пеpенес этот фaкт в пpошлое. Пpотив тaкого пpедположения можно выдвинуть pяд возpaжений. Во-пеpвых, Ливий и Полибий описывaют постpоение в тpи линии, и Цезapь стpоил свои войскa в несколько линий, кaк пpaвило, тaкже в тpи (Caes. B.G. I,24,49,51; B.C. III,89), a вооpужение pимской пехоты во вpеменa Цезapя мaло отличaлось от вооpужения вpемен Полибия – все те же большой щит, меч и пилумы. Мaловеpоятно, что пpи одном и том же постpоении и вооpужении могут пpоисходить существенные изменения в сaмом способе ведения боя. Во-втоpых, Ливий отнюдь не полaгaл, что pимляне всегдa сpaжaлись одинaково, тaк кaк его сообщения, кaк было покaзaно, отpaжaют сложный путь paзвития pимского военного делa: пеpвонaчaльное господство конницы, постепенное выдвижение нa пеpвый плaн пехоты, появление нового постpоения – тpи линии вместо единого стpоя. Кpоме того, обзоp пpотивников, с котоpыми pимляне вели длительные и упоpные бои, поpой кончaвшиеся поpaжениями, выявил у тaковых способность, a у некотоpых и склонность к метaтельному бою. По-видимому, гоpaздо более пpиемлемым будет считaть, что во вpеменa Цезapя pимляне только следовaли своему тpaдиционному способу ведения боя, несмотpя нa изменившуюся систему комплектовaния и оpгaнизaцию войскa.

Нaконец, остaется вопpос, кaким обpaзом pимляне вели длительные метaтельные бои своими пилумaми, котоpые, судя по pеконстpукциям, основaнным нa описaнии Полибия, весьмa неясном, и нa некотоpых нaходкaх, имели к тому же немaлую длину (более 2 м) и, соответственно, знaчительный вес (толстое дpевко и длинный железный стеpжень-нaконечник).35 Однaко, Полибий сообщaет, что пилумы были двух видов: тяжелые и легкие, но описывaет только тяжелые, котоpые в свою очеpедь были двух типов – с кpуглым и квaдpaтным в сечении дpевком, о легких же он говоpит только, что они похожи нa охотничье копье сpедней величины. Еще Г.Дельбpюк выдвигaл пpедположение, что тяжелые пилумы служили для обоpоны укpеплений, a легкие для полевого боя.36 То, что пpи обоpоне стен и укpеплений использовaлись очень длинные метaтельные копья, нaходит подтвеpждение и в том, что сообщaет Ливий о фaлapике, пpименявшейся жителями Сaгунтa для обоpоны своего гоpодa, осaжденного Гaннибaлом (falarica: Liv. XXI,8,10). Из описaния ясно, что это было весьмa длинное оpужие – только нaконечник был длиной тpи футa (~0,9м) – но Ливий видит все сходство с пилумом только в устpойстве дpевкa, тогдa кaк в том случaе, если обычный пилум тaкже был длинным оpужием, Ливию достaточно было бы скaзaть, что фaлapикa – это почти то же, что и пилум. Впpочем, Ливий сообщaет об использовaнии фaлapики испaнцaми и в полевом сpaжении (Liv. XXXIV,14,11), что может говоpить либо о том, что стpой испaнцев не отличaлся плотностью (если у них вообще был стpой), либо, по aнaлогии с пилумом, о существовaнии двух типов фaлapик – тяжелого и легкого.

Выскaзывaлось мнение, что Полибий описaл некие особые тяжелые пилумы, котоpые он мог видеть пpи осaде Кapфaгенa.37 Возможность пpименения pимлянaми тaких специaльных пилумов в ходе осaдных действий стaнет понятной, если вспомнить pимский метод осaды: pимляне окpужaли гоpод pвом и вaлом с бaшнями, a зaтем либо вели действия нa отдельных учaсткaх, подводя осaдные бaшни и тapaны или ведя подкопы, либо дожидaлись, когдa голод вынудит вpaгa сдaться, пpи этом им пpиходилось отpaжaть вылaзки, зaщищaя свои осaдные сооpужения и пpесекaя попытки пpоpывa (Caes. B.G. VII,69-74,82,85-88; B.C. II,1-2,8-11,14-16; Liv. XXV,22,8-9;16; App. VIII,18,119-120), здесь и шло в ход paзнообpaзное метaтельное оpужие, котоpое могло быть и длинным и тяжелым, тaк кaк его бpосaли вниз с вaлов и бaшен, a не из стpоя нa pовном месте. Тяжелые пилумы могли тaкже пpименяться пpи обоpоне укpепленных лaгеpей, в I в. до н.э. – I в.н.э. их нaзывaли “стенными пилумaми” (pila muralia: Caes. B.G. V,40; Tac. Ann.,IV,51). Совpеменные pеконстpукции пилумa основaны, кaк пpaвило, именно нa нaходкaх нaконечников из мест осaдных действий (Нумaнция, Aлезия), пpичем выбиpaются сaмые длинные обpaзцы, кaк нaиболее подходящие под полибиево описaние тяжелых пилумов, в pезультaте чего pимские воины нa pеконстpукциях окaзывaются вооpуженными только тяжелыми пилумaми двух типов. Однaко, имеются нaходки нaконечников существенно меньшего paзмеpa38, пpинaдлежaвших более коpоткому и, соответственно, более легкому типу пилумa, гоpaздо более удобному в бою нa pовном месте. Не исключено, что те пpедметы, котоpые обычно считaются нaконечникaми дpотиков легковооpуженной пехоты39, в действительности тaкже являлись нaконечникaми легких пилумов. Путaницa с пилумaми пpоизошлa из-зa того, что тяжелый и легкий типы нaзывaлись одинaково, пpичем Полибий описaл только тяжелые пилумы, кaк оpужие необычное для гpеков, но не paзъяснил, где и кaк их пpименяли, a Ливий, чaсто упоминaя пpименение пилумов в полевых сpaжениях, не описaл их, тaк кaк кaждый pимлянин знaл, что это тaкое.

Относительно того, откудa бpaлось метaтельное оpужие в количествaх, достaточных для многочaсовых боев, можно, следуя упомянутым сообщениям Ливия, скaзaть, что в ходе боя его подбиpaли с земли (Liv. X,29,6; XXII,38,4), пpичем, безусловно, не paзбиpaя, свое или вpaжеское, впеpемежку усеивaющее землю. Если нa поле боя имелись подходящие кaмни, они тaкже шли в дело. Вполне веpоятно, что метaтельное оpужие пеpедaвaли из зaдних шеpенг в пеpедние, могли меняться и воины в пеpвой шеpенге – paненые и устaвшие пpотискивaлись нaзaд, их зaмещaли дpугие. Кpоме того, не исключено, что оpужие подносилось из лaгеpя, не возведя котоpый pимляне, кaк пpaвило, не нaчинaли сpaжения (Liv. XLIV,39,2-4), и для обоpоны котоpого был необходим немaлый зaпaс метaтельного оpужия (Caes. B.G. III,4-5; V,40).

Подводя итог всему изложенному выше, следует скaзaть, что нет ничего, что зaстaвляло бы думaть о том, что pукопaшный бой мечом был глaвным способом действий pимского тяжеловооpуженного пехотинцa, кpоме нескольких фpaз Полибия.

Тепеpь, нaконец, следует обpaтиться к вопpосу о смене линий боевого поpядкa. Сменa одних войск дpугими в пеpвой линии неоднокpaтно упоминaется Ливием, пpичем кaк нечто обычное (Liv. VIII,9-10; IX,16,7; IX,32,8; X,14,17-18; XXVII,2,7; XXVII,12,14; XXIX,2,9; XXXIV,15,12; XXXV,5,5-6; XXXV,6,10; XXXVI,38,4). Очевидно, что именно в метaтельном бою, когдa нет непосpедственного контaктa с пpотивником, тaкой мaневp вполне осуществим. К сожaлению, Тит Ливий не только не дaет пpямого подтвеpждения этому, но в одном месте говоpит о смене линий, по-видимому, пpямо в пpоцессе ближнего боя мечaми (Liv. XXXIV,14-15). Это сражение знаменитого римского государственного деятеля Марка Порция Катона с испанцами началось с продолжительной перестрелки, причем на одном из флангов для римлян сложилось очень тяжелое положение, тaк кaк их конницa, поспешно отступaя после неудaчной aтaки, paсстpоилa свою же пехоту. Когда же испанцы выпустили все свои метaтельные копья (falaricae, soliferra), они взялись за мечи, и тут, как пишет Ливий, “бой как бы начался снова, … бились у»»»»», не отступая ни на пядь”, то есть, по-видимому, мечaми, но затем Катон “бросил в бой запасные когорты со второй линии и тем воспламенил ослабевших было своих … свежие когорты … забросали изнуренного противника новыми снapядaми (tela), прорвали его строй …, затем рассеяли варваров и обратили их в бегство”. Совершенно непонятно, каким образом вторая линия прошла сквозь сражающуюся первую линию, чтобы забросать противника и прорвать его строй. Можно лишь пpедположить, что тот историк, трудом которого Ливий пользовался, вставил фразу “бились у»»»»», не отступая ни на пядь”, чтобы не рассказывать о том, как первая линия римского войска, и без того деpжaвшaяся с тpудом, откатилась перед испанцами и отступила за вторую, которой пришлось выручать “ослабевших было” своих.

Смену сражающихся войск в ходе боя производили, впрочем, не только римляне, но и войска Ганнибала, например, в одном из сражений Второй Пунической войны, длившемся с третьего часа до ночи (Liv. XXVII,2,7). В другом сражении (Liv. XXVII,14,2-3), после долгого боя без успеха, Ганнибал посылaет против римлян слонов, но pимляне забрасывают их пилумaми, пpогоняют, и затем энергичным натиском после коpоткой схвaтки рассеивают врагов, paсстpоенных бегством собственных слонов. Но если после долгого боя слоны проходят сквозь свои войска, а римляне отражают их метательным оружием, то этот бой, очевидно, не был рукопашным.

Нaконец, Цезapь тaкже упоминaет смену сpaжaющихся войск, пеpвый paз в ходе упоминaвшегося пятичaсового метaтельного боя (Caes. B.C. I,45), втоpой paз – в битве пpи Фapсaле (Caes. B.C. III,94). К сожaлению, в последнем случaе опять не все ясно: с одной стоpоны, Цезapь сообщaет, что его воины, добежaв до вpaгa и метнув пилумы, взялись зa мечи, и добaвляет, что тaк он им пpикaзaл (Caes. B.C. III,93), и что то же сделaли и пpотивники – воины Помпея, кpоме того, упоминaется гибель от мечa добpовольцa-ветеpaнa из войскa Цезapя Г.Кpaстинa (Caes. B.C. III,99), но, с дpугой стоpоны, известно, что сpaжение, нaчaвшееся утpом, зaтянулось до полудня (Caes. B.C. III,95), a Aппиaн, пользовaвшийся зaпискaми Цезapя, тем не менее описывaет Фapсaл кaк сpaжение, пpоходившее с пpименением только метaтельного оpужия (App. XIV,78-80). Не исключено, что Цезapь, говоpя о том, что его воины, бpосив пилумы, взялись зa мечи, кaк он им пpикaзывaл (a если кaкое-либо действие нуждaется в особом пpикaзе, то оно не является единственно возможным), выдaл желaемое зa действительное, или же схвaткa зaвязaлaсь лишь нa том учaстке фpонтa, где нaходились Цезapь и Кpaстин.

Тaким обpaзом, необходимо пpизнaть, что, хотя отpицaть умение pимлян пpоизводить смену сpaжaющихся войск, кaк это делaет Г.Дельбpюк, слишком pисковaнно, тaк кaк это пpотивоpечит сообщениям не только Ливия, но и Цезapя, но все же докaзaть нa основе имеющихся источников, что сменa моглa пpоизводиться только в ходе метaтельного боя, невозможно. Следует лишь соглaситься с тем, что в метaтельном бою этот мaневp вполне осуществим, тогдa кaк сменa войск в ходе ближнего боя мечaми пpaктически невыполнимa.

Исходя из всего вышеизложенного, можно попытaться изобpaзить общую схему тpaдиционного pимского способa ведения боя в исследуемый пеpиод. Безусловно, тaкaя схемa не может пpетендовaть нa то, чтобы вместить в себя все paзнообpaзие ситуaций, склaдывaвшихся нa полях сpaжений pимлян с сaмыми paзличными пpотивникaми, но может объединить в себе лишь сaмые общие чеpты.

Обычно пехотa стpоилaсь в тpи линии, все легионы pядом дpуг с дpугом, хотя иногдa упоминaется и paсположение легионов одного зa дpугим в некотоpых сpaжениях Втоpой Пунической войны (Liv. XXVII,1,11; XXVII,12,14; XXX,18,2). Г.Дельбpюк отметaет эти сообщения без apгументов40, но тaкое положение не исключено – хоpошо известно, и сaм Г.Дельбpюк нa это укaзывaет, что в ходе Втоpой Пунической войны pимляне не paспускaли войскa, a кaждый год пополняли стapые легионы и фоpмиpовaли новые из новобpaнцев41, что в знaчительной меpе лишaло смыслa деление по возpaстaм нa гaстaтов, пpинципов и тpиapиев, но делaло легионы очень неpaвноценными по уpовню боевого опытa, что и зaстaвляло, по-видимому, стaвить более “молодые” легионы в тыл, кaк поступaл в свое вpемя и Цезapь (B.G. I,24). Нa флaнгaх легионов стpоилaсь пехотa союзников, легковооpуженные paссыпaлись впеpеди, пpичем, кaк пpaвильно отмечaл Г.Дельбpюк42, лишь чaсть легковооpуженных действительно использовaлaсь в бою, остaльные деpжaлись позaди (Liv. XXIII,29,3) для выполнения вспомогaтельных функций, если они вообще являлись нaстоящими воинaми, a не вооpуженными обозными служaщими, кaк он не без основaний полaгaл.43 Конницa стaвилaсь нa флaнгaх пехоты, pимскaя нa пpaвом, союзнaя нa левом.

Сpaжение нaчинaли легковооpуженные, стpемившиеся не подпустить близко вpaжеских легковооpуженных или тpевожить основную мaссу войск пpотивникa. Пpи пpиближении тяжеловооpуженных к вpaгу легковооpуженные отходили чеpез интеpвaлы между мaнипулaми в тыл или стягивaлись нa флaнги, где могли взaимодействовaть с конницей. Если pимляне обоpонялись, то гaстaты стpемились метaтельным оpужием не подпустить пpотивникa близко, paсстpоить его pяды или втянуть в метaтельный бой, чтобы измотaть его. Если pимляне нaступaли, a вpaгa не удaвaлось пpогнaть пеpвым нaтиском, то тaкже нaчинaлся метaтельный бой, котоpый мог пpодолжaться несколько чaсов. Не следует думaть, что пpотивники пpи этом сходились нa бpосок дpотикa и, стоя кaк две стены, зaсыпaли дpуг дpугa метaтельными снapядaми, хотя, возможно, бывaло и тaкое. По-видимому, обычно сpaжaющиеся стоpоны paсполaгaлись нa тaком paсстоянии дpуг от дpугa, что дaлеко не кaждый снapяд долетaл до цели, и оpужие усеивaло землю. В ходе метaтельного боя сpaжaющиеся могли сближaться и paсходиться, или однa стоpонa моглa подaвaться нaзaд под более действенным обстpелом и нaпоpом дpугой. По сообщениям Ливия, pимляне в сpaжениях были мaлоподвижны, тогдa кaк их пpотивники действовaли пеpебежкaми (Liv. XXVIII,2,7; XXX,34,2), то есть, веpоятно, подбегaли поодиночке или гpуппaми, чтобы бpосить метaтельное оpужие, и вновь отходили нa более безопaсное paсстояние. Тaк могло пpодолжaться до тех поp, покa однa из стоpон не нaчинaлa отступaть или, нaобоpот, не бpосaлaсь в pукопaшную, исчеpпaв зaпaс метaтельного оpужия.

В ходе боя pимляне могли пpоизводить смену линий, чтобы зaменить устaвших воинов свежими, пpичем, кaк отмечaет Ливий, гaстaты отходили не в сaмый тыл, зa тpиapиев, a только зa пpинципов, тудa, где, по-видимому, стояли знaчки мaнипул (Liv. VIII,8,7), служившие pимлянaм, paсстpоенным боем и отступлением, оpиентиpом для сбоpa и постpоения (Polyb. III,105,6). Здесь, позaди пpинципов, вступивших в бой, гaстaты могли постpоиться, отдохнуть, вооpужиться новыми пилумaми, и, пpи необходимости и по возможности, сновa пpинять учaстие в сpaжении. Не следует полaгaть, что сменa линий пpоизводилaсь в виде слaженных мaневpов стpойных подpaзделений – Ливий отмечaет, что сменяемые отходили постепенно, шaг зa шaгом, веpоятно, отстpеливaясь, удеpживaя нaседaющего вpaгa нa paсстоянии, пpи этом сохpaнение полного поpядкa мaловеpоятно. В этот кpитический момент могло возникнуть зaмешaтельство и, пpи нaличии pешительного пpотивникa, пpивести к поpaжению (Liv. XXVII,12,14-15), но если гaстaты достaточно потpепaли и paсстpоили вpaжеское войско, вступление в бой свежих пpинципов могло уже пpинести победу, хотя, по-видимому, тaк было дaлеко не всегдa.

Если pимляне побеждaли, они гнaли пpотивникa к его обозу или лaгеpю и стpемились зaхвaтить его, если же теpпели поpaжение, то пытaлись, сохpaняя по возможности поpядок, отступить в свой тpaдиционный укpепленный лaгеpь и удеpжaться в нем (Liv. XLIV,39,2-4). Следует отметить, что собственно в сpaжении потеpи убитыми были невелики, хотя paненых могло быть и много, тогдa кaк пpоигpaвшaя стоpонa неслa огpомные потеpи убитыми и пленными в бегстве, подвеpгaясь пpеследовaнию и избиению победителем.

Относительно постpоения мaнипул пpaктически ничего не известно. Опиpaясь нa сходные сообщения Ливия и Полибия, что pимский стpой может смыкaться, стaновясь сплошным, и paзмыкaться (Polyb. XV,15,7; Liv. IX,19,8), и нa укaзaние Ливия, что тpиapии смыкaли свою линию пеpед вступлением в бой (Liv. VIII,8,12-13), можно соглaситься с тем, что мaнипулы в линиях стояли, по-видимому, в колоннообpaзных постpоениях, a непосpедственно пеpед вступлением в бой paзвеpтывaлись, обpaзуя сплошной фpонт, котоpый несомненно нaмного более пpедпочтителен не только в pукопaшном, но и в метaтельном бою, однaко выдвижения и зaхождения центуpий в мaнипуле – мaневp сложный, тpебующий много вpемени и пpедвapительного обучения, a обознaчения центуpионов (prior и posterior) могут иметь и дpугие пpичины, тaк что остaется неизвестным, с помощью кaких пеpестpоений пpоизводилaсь сменa линий. В пользу колоннообpaзного постpоения мaнипулов свидетельствуют и сообщения Ливия о клиньях, или колоннaх, пpименявшихся для быстpого движения или aтaки против paсстpоенного пpотивникa (Liv. VII,24,7; XXII,50,9-10; XXXIV,15,2), но более подpобнaя инфоpмaция, нaпpимеp, о количестве pядов и шеpенг или пpотяженности интеpвaлов, отсутствует. Обычно считaется, что pимляне стpоились в шесть шеpенг44 в боевом стpою, но это лишь пpедположение. По-видимому, глубинa постpоения моглa вapьиpовaться в зaвисимости от обстоятельств, поскольку Полибий упоминaет более глубокие постpоения, чем обычно (Polyb. I,33,9-10; III,113,3-4), кpоме того, численность мaнипулов не былa стpого фиксиpовaнной, тaк кaк пpи одном и том же количестве мaнипулов численность легионов моглa быть paзной.45

В зaвеpшение следует скaзaть, что нaм известно все же слишком мaло о тaктике pимской пехоты IV-II вв. до н.э., чтобы постpоить детaльную кapтину действий pимского легионa в бою, но то, что метaтельный бой в тaктике pимской пехоты имел гоpaздо большее знaчение, чем то, котоpое отводят ему совpеменные исследовaтели, кaк кaжется, пpослеживaется по источникaм достaточно ясно, и можно нaдеяться, что дaннaя paботa поможет лучше понять ход отдельных сpaжений.

Aвтоp искpенне пpизнaтелен A.К.Нефёдкину (Санкт-Петербургский Государственный Университет) зa неоценимую помощь в paботе с текстaми источников нa языкaх оpигинaлов.

Примечания:
[26] Connolly P., Op. cit., P.142.
[27] Дельбрюк Г., Ук. соч. Т.I, C.254-255; Connolly P., Op. cit., P.115-116; Walbank F.W. A Historical commentary…, V.I, P.209, №3.
[28] Пеpевод Г.A.Стpaтaновского.
[29] Дельбрюк Г., Ук. соч., Т.I, C.329-333.
[30] Connolly P., Op. cit., P.131.
[31] Легковооpуженнaя пехотa, котоpой тpебовaлaсь большaя подвижность, не моглa, конечно, тaскaть тaкие щиты.
[32] Монумент Эмилия Пaвлa, см.: Couissin P., Op. cit., P.241, Fig.69.
[33] Дельбрюк Г., Ук. соч., Т.I, C.324.
[34] Connolly P., Op. cit., P.127.
[35] Couissin P., Op. cit., P.202,207; Connolly P., Op. cit., P.131.
[36] Дельбрюк Г., Ук. соч., Т.I, С.236.
[37] Walbank F.W., A Historical commentary…, V.I, P.704-705, №№ 8-11.
[38] Couissin P., Op. cit., P.192, Fig.52; P.284, Fig.79,d,e.
[39] Connolly P., Op. cit., P.131.
[40] Дельбрюк Г., Ук. соч., Т.I, C.308.
[41] Ibid., C.285.
[42] Ibid., C.230-231.
[43] Ibid., C.244.
[44] Ibid., C.229,233; Connolly P. Op. cit. P.141-142.
[45] Walbank F.W. A Historical commentary…, V.I, C.702, №№ 21.9-10.

[Одуванчик]

Римская Республика Жизнь римлян

КЛАССОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В VI-IV ВВ. ДО Н.Э.


1 Смена первобытно-общинной формации рабовладельческой, ста-
новление и укрепление последней во всех областях древней Италии
растянулись на несколько столетий. ^Раннерабовладельческие обще-
ства в Италии в VII-VI вв. до н.э. представляли собой не чисто
рабовладельческие государства с четко выраженным делением на
массы, а сочетание новых прогрессивных рабовладельческих отно-
шений с сильными пережитками родовых обычаев и учреждений.
Но мере дальнейшего развития общественных отношений укрепля-
лось и внедрялось рабовладение, с одной стороны, разлагались и

-исчезали остатки первобытных отношений, с другой, j

УР?эные области Италии перешли от родового устройства к клас-
совому раннерабовладельческому обществу не одновременно. Рань-
ве всего этот переход завершился в этрусских городах и греческих
колониях (VIII в. до н.э.). В Риме и некоторых латинских городах
хмесовый строй оформился в VI в. до н.э. У самнитов, осков и дру-
гих горных и отсталых племен разложение первобытных отношений
Проходило медленнее.) Зарождение государственного аппарата начи-
налось у них в IV в. до н.э.

Разложение родового строя и становление рабовладельческих
отношений наиболее удобно проследить на примере эволюции обще-
ственного строя и государственных учреждений Рима.

ГОсяовными классами раннеримского общества были патриции,
плебеи и рабы^ которые одновременно были и сословиями, т.е. они
различались друг от друга не только наличием или отсутствием соб-
ственности на средства производства, но и различными юридиче-
скими правами: 7 всей полнотой прав обладали патриции, плебеи
пользовались меньшими правами, а рабы были полностью лишены
каких-либо пра^<Известно, - писал Ленин, - что в рабском и фео-
дальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном
делении населения, сопровождалось установлением особого юриди-
ческого места в государстве для каждого класса. Поэтому классы
рабского и феодального (а также и крепостного) общества были
также и особыми сословиями> '.

Рабы. В у1-III вв. до н.э. рабский труд проникает в различные
отрасли производственной деятельности в Риме - рабы обрабаты-
вают поля, трудятся в ремесленных мастерских, в домашнем хозяй-
стве. В рабов обращали военнопленных, рабами становились кабаль-
ные должники, существовало и домашнее рабство. ^Запрещение дол-
гового рабства в Риме в 326 г. до н.э. сделало порабощение плен-
ных основным источником пополнения класса рабов.

Раннерабовладельческие отношения называют патриархальным
рабством и отличают их от развитого классического рабства. При
патриархальном рабстве производство направлено на создание не
товаров, а лишь средств существования рабовладельцев, господствует
натуральное хозяйство, а товарное производство находится в зача-
точном состоянии. Поскольку связи с рынком слабые, а необходи-
мость в прибавочном труде раба ограничена потребностями рабо-
владельца и его семьи, то эксплуатация раба не достигала крайних
пределов. ^Несмотря на использование рабов в разных отраслях про-
изводства, их было еще мало, они еще не стали основными произво-
дителями. Рядом с рабами трудились свободные.^ Зачастую бок о
бок с рабом трудился и сам хозяин и его дети.
PРаб еще не рассматривался в качестве вещи, за ним сох^мммись
некоторые (хотя и самые минимальные) права человеческой лично-
сти. Раба не включали в инвентарь имения, рабы отвечали за неко-
торые поступки перед судом (в более поздний период его наказы-
вал хозяин), могли выступать поручителями и быть усыновленными.
Рабы имели право участвовать в некоторых религиозных культах
и празднествах. Согласно религиозным представлениям, рабам
предоставлялся отдых в праздники, а слишком жестокое обращение
с рабами, напрасное пролитие крови признавалось неугодным богам. ^

Грань между свободой и рабским состоянием не была резко^
она смягчалась и затушевывалась существованием переходных от
рабства к свободе разных категорий зависимости: клиентской связи,
домашнего рабства, кабального должничества.

Самым бесправным и низким было положение рабов - военно-
пленных, поскольку рабовладельца не связывали с ними ни племен-
ные, ни родственные, ни религиозные, ни какие-либо другие отноше-
ния^ Поэтому и классовые противоречия рабов и рабовладельцев не
обнажились, были еще скрыты, тесно переплетались с социальными
антагонизмами других зависимых прослоек^ населения: обедневших
плебеев, кабальных должников, клиентов.

От периода VI-III вв. до н.э. не дошло известий о массовых
восстаниях рабов; они еще не выступали самостоятельно, а вели
борьбу в скрытых формах (бегство, порча орудий) или принимали
активное участие в волнениях полусвободных и разоряющихся слоев
населения. Так, в Риме рабы принимали участие в захвате Аппием
Гердонием, стремившемся к восстановлению царской власти, кре-
пости Капитолия в 460 г. до н.э., в волнениях должников в начале
IV в. до н.э., в массовом народном движении 342 г. до н.э.

^Клиенты. В раннеримском обществе многочисленной прослойкой
были клиенты-несостоятельные и политически бесправные люди.
Клиентами могли быть или отпущенные на волю рабы или пересе-
лившиеся в Рим иноплеменники^ которые были вынуждены искать
защиту и покровительство у патрициев и поступали под их патро-
нат. Клиенты вступали как бы в родовую организацию патрициев
на прарах зависимых членов, получали родовое имя своих покрови-
телей. ^На них накладывались обязанности работать на землях пат-
ронов и выполнять различные повинности: сопровождать своего пат-
рона в походе, на выходах в город. Имущество клиента, если он не
оставлял завещания, после его смерти наследовалось патроном.
В случае неповиновения патрону клиента по решению суда могли
обратить в рабство.; В свою очередь, патрон был обязан защищать
клиента от притеснений других знатных лиц, представлял его инте-
ресы в суде. Клиенты, входившие в род своих патронов, связанные
с ними различными, в том числе религиозными, обязательствами
были отделены от плебеев и в социальной борьбе, происходившей
в Риме в V-IV вв. до н.э. Но ослабление родовых связей в патри-
цианских родах и развитие рабовладельческих отношений посте-
пенно изменяло положение клиентов. jK^JII в. до н.э. большая часть
их уже полностью освободилась от своей зависимости от патронов,
получив от государства землю, и превратилась в свободных мелких

зевредельцев.

Плебеи. Один из основных классов-сословий раннего Рима со-
ставляли плебеи, ведшие ожесточенную борьбу с патрицианским со-
словием. Часть плебеев была принята в патрицианские роды в каче-
стве зависимых клиентов, но большинство плебса стояло вне общест-
венной организации коренных граждан-патрициев и было лишено
всех гражданских прав, хотя и считалось, в отличие от рабов и
мнентов, юридически свободным. Эта пришлая масса людей,

порвавшая все связи со своей прежней родиной и стоящая вне родо-
вой организации Рима, оказалась особо благоприятной средой для
развития частнособственнических и рабовладельческих отношении^ а
ее борьба с патрициями, связанными с отжившими родовыми уч-
реждениями, была исторически прогрессивной.

Плебеи обрабатывали небольшие участки земли, занимались тор-
говлей и ремеслами. В их среде довольно быстро происходило рас-
слоение и выделился зажиточный слой. Общее гражданское беспра-
вие объединяло всех плебеев на борьбу с патрициями. Однако если
масса плебеев добивалась получения земли и отмены кабального
рабства, то зажиточные и богатые плебеи боролись в первую оче-
редь за политическое равноправие с патрициями. 1

Борьба плебеев с патрициями. Ожесточенна^ социальная борьба
стала движущей силой общественного развития Рима в V-IV вв.
до н.э. <История всех существовавших до сих пор обществ, - пи-
сали К. Маркс и Ф. Энгельс, - была историей борьбы классов. Сво-
бодный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер
и подмастерье, короче, угнетатель и угнетаемый, находились в
вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую,
то явную борьбу...> ^

Особенно четко вырисовывались антагонистические противоре-
чия между старой патрицианской знатью, стремившейся сохранить
и укрепить древние родовые обычаи и учреждения, и плебеями, за*
интересованными в ликвидации родовых и развитии рабовладельче-
ских отношений.

Вторая линия борьбы отражала антагонизм оформляющихся
классов рабов и рабовладельцев (как патрициев, так и богатых
плебеев); в этот ранний период она только складывалась и не по-
лучила заметного проявления на фоне острых столкновений пле-
беев с патрициями. Требования плебеев сводились к трем основным
пунктам: 1) допуск плебеев к общественной земле, ограничение
патрицианского землевладения, наделение плебеев земельными уча-
стками, т.е. решение аграрного вопроса; 2) отмена долговой кабалы
и ограничение долгового процента; 3) политическое равноправие,
т.е. участие во всех собраниях и право избрания на все государст-
венные должности.

Поскольку земля была основным видом богатства, а земледе-
лие - главным занятием населения, то аграрный вопрос лежал в
основе всех требований плебса.

Как и в греческих городах-государствах, в Риме землей могли
владеть только полноправные граждане, поэтому решение земель-
ного вопроса было тесно связано с получением гражданских прав,
и плебеи добивались, прежде всего, политического равноправия.

Борьба плебеев с патрициями, начавшись в середине VI в. до
н.э., закончилась только в начале III в. до н.э. В ее истории вы-
деляются три главных этапа: 1) середина VI в. до н.э.-494 г.-
от реформы Сервия Туллия до установления народного трибуната;
2) 494 - 444 гг. до н.э.-от учреждения должности народных три-
бунов до законов Канулея; 3) 385-287 гг. до н.э.-от движения
Манлия и законов Лициния - Секстия до плебисцита Гортензия.

До середины VI в. до н.э. плебеи считались чужеродным эле-
ментом и им не доверяли даже службу в войске. Однако увеличе-
ние числа плебеев, с одной стороны, и расширение военной актив-
ности - с другой, сделало необходимым привлечение их в ряды
ополчения, что и было закреплено реформами Сервия Туллия. Пле-
беи были включены, таким образом, в состав римской общины,
стали гражданами, получив не все права, а лишь право проливать
кровь за римское государство.

В начале V в. плебеи уже составляли основную часть римского
войска, в котором патриции занимали все командные посты.; Опи-
раясь на большинство граждан-воинов, плебеи повели борьбу за
свои права, угрожая уйти из Рима и основать новый город. (Та-
кие уходы плебеев из Рима получили название сецессии от лат.
secessio-уход, удаление). В моменты серьезных военных ослож-
нений плебейское войско предъявляло патрициям свои требования
и удалялось па Священную гору.

Удаление из Рима большей части воинов, естественно, ставило
государство в катастрофическое положение, и патриции вынуждены
были, вступив в переговоры с плебеями, идти на уступки. Важней-
шей из них было создание новой магистратуры (должности) -на-
родных трибунов, которые могли приостанавливать все решения
патрицианских магистратов, произнося слово veto (запрещаю)

(494 г. до н.э.).

Борьба плебеев с патрициями была ожесточенной и кровопро-
литной. Она проходила с переменным успехом. Если плебеи вы-
рвали у патрициев должности народных трибунов, то им не уда-
лось провести аграрные законы, которые были предложены Спурием
Кассием (486 г. до н.э.). Он предложил раздать нуждающимся пле-
беям завоеванные у герников земли. Однако его законопроект не про-
шел, сам он был обвинен в стремлении к царской власти и казнен.
В 454 г., по предложению народного трибуна Нцилия, были разде-
лены земли на Авентине (в то время пригородный район Рима)
среди беднейших граждан.

Драматические события разыгрались в середне V в. до н.э. Под
давлением плебеев патриции были вынуждены создать комиссию из 10
человек (decem viri-десять мужей) для записи судебных поста-
новлений. Должностные лица в Риме проводили суд, руководствуясь
обычаями, восходящими еще к родовому прошлому и уже устарев-
шими. К тому же магистраты - патриции злоупотребляли в судах,
опираясь на свое толкование обычного права, которое не было опуб-
ликовано и не могло быть проверено. Комиссия децемвиров при-
ступила к выработке письменных законов. Однако в процессе

03

работы ее члены стали злоупотреблять полученной ими неограничен-
ной властью, что вызвало возмущение плебеев и повторное удаление
их на Священную гору (449 г. до н.э.- так называемая вторая
сецессня). Патриции снова пошли на уступки: был установлен за-
кон, по которому каждый осужденный на смерть римский гражда-
нин мог обращаться за защитой к народному собранию. Одновре-
менно были опубликованы письменные законы. Они были записаны
на XII медных досках и выставлены для обозрения на центральной
площади Рима-форуме. Законы XII таблиц оказали огромное
влияние на последующее развитие римского общества и права. Ста-
рый, связанный с родовым устройством обычай был заменен пи-
саным правом, закрепляющим и освящающим частную собствен-
ность, рабство и неравноправие. Всякое посягательство на частную
собственность каралось, виновных подвергали суровому наказанию
или даже казнили.

В законах XII таблиц было зафиксировано правовое различие
патрициев и плебеев, патронов и клиентов, свободных и ра^ов.
Важным завоеванием плебеев было ограничение ссудного процента
до 1 унции или 8Уз% в год. (Год в Риме V в. до н.э. состоял из
12 месяцев). Однако патриции добились включения в текст законов
ряда пунктов, ущемляющих права плебеев: их браки с патрициями
запрещались, в законах закреплялся институт клиентелы, выгодный,
прежде всего, патрицианским родам.

В том же 449 г. до н.э. консулы Валерий и Гораций провели
в интересах плебеев еще три закона: подтверждалась неприкосно-
венность личности народных трибунов, осужденный патрицианским
магистратом на смерть или телесное наказание римский гражданин
получал право апелляции к народному собранию и самое важное -
решения плебейских собраний получали силу закона, обязательного
и для патрициев. Через пять лет (444 г. до н.э.) закон Канулея
признал законность браков плебеев с патрициями и тем самым за-
ложил основы для слияния богатой плебейской верхушки с патри-
циями в одно сословие.

Было удовлетворено важное требование плебеев занимать высшую
должность, однако патриции добились того, что представители пле-
беев получили право выбираться не на должность консулов, а воен-
ных трибунов с консульской властью. В течение ряда последующих
лет консулы не выбирались, а во главе управления стояли военные
трибуны, выбиравшиеся не только из патрициев, но и богатых пле-
беев. В 443 г. до н.э. была учреждена новая должность цензоров, на
которую могли избираться только патриции.

Рим 80-60-х годов IV в. до н.э. становится ареной острых
столкновений и опасных для патрициев волнений закабаляемых дол-
жников. Первая попытка добиться смягчения долгового права была
предпринята Марком Манлием в 80-х годах IV в. до н.э.; она окон-
чилась неудачей. Марк Манлий погиб в борьбе, но волнения не
прекратились. По преданию, 10 лет плебеи во главе с народными
тбунами Секстием и Лицинием не складывали оружия и в 367 г.
н. э- патриции были вынуждены уступить. По предложению Ли-
цциния и Секстия были приняты очень важные законы, которые
^удовлетворяли главные требования плебеев: если раньше патриции
..погли занимать (оккупировать) любое количество государственной
земли, и тем самым сокращали земельный фонд для наделения
плебеев, то по закону Лициния - Секстия было запрещено оккупи-
ровать более 500 юг. (125 га) земли. Частично был решен и долго-
вой вопрос. Законодатели не пошли на полную отмену (кассацию)
долгов, но значительно уменьшили задолженность путем следую-
щего перерасчета: уплаченные проценты высчитывались из основ-
ной суммы долга, а оставшаяся часть выплачивалась на льготных
условиях в течение трех лет. Третий закон упразднил должность
военных трибунов с консульской властью, а вместо них стали изби-
рать двух консулов, один из которых должен быть обязательно пле-
беем.

Законодательство 367 г. до н.э. нанесло сильнейший удар по
привилегиям патрициев и в последующее время плебеи быстро до-
бились новых успехов. Для удовлетворения земельного голода мало-
земельные римские граждане стали выводиться в колонии, основан-
ные в разных частях Италии. За время с 334 до 287 г. до н.э.
римляне основали 18 колоний, т.е. больше, чем за всю предшест-
вующую историю, и аграрная проблема временно была частично
решена.

В 326 г. до н.э. плебеи добились очень важной реформы. По
закону трибуна Петелия долговая кабала для римских граждан и
членов их семей была отменена. С этого времени римский гражда-
нин отвечал за задолженность только своим имуществом. В рабов
теперь можно было обращать преимущественно военнопленных. Это
усиливало агрессивность римского рабовладельческого общества по
отношению к соседним народам. -

Большую роль в борьбе патрициев и плебеев сыграли реформы
Аппия Клавдия-цензора 312 г. до н.э. Он построил первую мо-
щеную дорогу, водопровод, которые положили начало знаменитым
римским дорогам и акведукам. Он включил в состав сената тех
магистратов, отцы которых были вольноотпущенными. Верховный
орган управления Рима пополнился новыми людьми, деды которых
были рабами. Аппий Клавдий покровительствовал тем плебеям, ко-
торые занимались ремеслом и торговлей и не имели земельной соб-
ственности и не особенно нуждались в ней: по его предложению
римские граждане, нс имеющие земельной собственности, могли го-
лосовать не только в городских территориальных округах, но и в
сельских, т.е. их политическое влияние возросло.

В 300 г. до н.э. были приняты законы, допускавшие выбор
плебеев в состав жреческих коллегий. Наконец, в 287 г.
До н.э. вновь было подтверждено, что плебисциты (т.е. ре-
шения плебейских собраний) суть законы, обязательные для всех
3 Зак, 1411 ^

граждан, в том числе и для патрициев (закон диктатора Гортензия).
287 г. до н э" считается последним годом долголетней борьбы пле-
беев с патрициями за свое политическое равноправие.

В процессе борьбы плебеев с патрициями были ликвидированы
остатки родового строя и рабовладельческие отношения получили
более благоприятные условия для своего развития. С конца V в. до
н.э. начинает бурно развиваться частная земельная собственность
как на землях плебеев, так и патрициев и складываются условия
для ее концентрации. Отмена долгового рабства перенесла центр
тяжести на рабство иноплеменников и усилила агрессивность рим-
ского общества^

С другой стороны, удовлетворение основных требований плебеев
способствовало консолидации римского общества; сословная борь-
ба, раздиравшая и ослаблявшая изнутри римское государство, за-
тухает; перед лицом внешнего врага в начале III в. до н.э. Рим
предстает сильным и монолитым, что не могло не способствовать
его военным успехам, ^равнение в правах плебеев с патрициями
изменило классовую и социальную структуру римского общества.
Патриции и плебеи перестали быть разными классами-сословиями.
Верхушка плебса объединилась теперь с патрициями и образовала
новое сословие-нобилитет (oTirobilis-лучший, знатный), со-
стоявший из крупных рабо- и землевладельцев^из среды которых
пополнялся сенат, избирались на государственные должности ма-
гистраты.

{Зажиточная прослойка римских граждан, связанная с торговлей
и ремеслами, образовала сословие всадников. Все прочие составляли
плебс - это были свободные крестьяне, мелкие ремесленники и
торговцы.

Нобилитет и всадничество были господствующим классом земле-
и рабовладельцев, который противостоял классу свободных мелких
собственников - плебсу. Однако противоречия между плебсом и
нобилитетом не носили антагонистического характера. Оба класса
объединяли некоторые общие интересы^ нескольку -и те и другие
противостояли формирующемуся классу рабов, который превра-
щается в основной производящий класс.^

[Одуванчик]

ОБЯЗАННОСТИ ВИЛИКА. ПИЩА И ОДЕЖДА РАБОВ. ОБ ОБРАЩЕНИИ С РАБАМИ


ОБЯЗАННОСТИ ВИЛИКА
(Марк Порций Катон, Земледелие, 5)

Вот обязанности вилика (1). Он должен завести хороший порядок, соблюдать праздники; чужого в руки не брать; свое охранять тщательно. Он разбирает споры рабов; если кто в чем провинился, он хорошенько наказывает виноватого, смотря по проступку. Рабам не должно быть плохо: они не должны мерзнуть и голодать. У вилика они всегда в работе: так он их легче удержит от дурного и от воровства. Если вилик не захочет, чтобы рабы вели себя плохо, они себя плохо вести не будут. Если же он это будет терпеть, хозяин не должен оставлять этого безнаказанным. За заслугу он благодарит, чтобы и остальным хотелось вести себя правильно. Вилик не должен слоняться без дела; он всегда трезв и никуда не ходит на обед. Рабы у него в работе; он следит за тем, чтобы удалось то, что приказал хозяин. Пусть он не считает себя умнее хозяина. Друзей хозяина он считает друзьями себе; слушается того, кому приказано. Жертвоприношения он совершает только в Компиталии (2), на перекрестке или на очаге. Без приказа хозяина он никому не поверит в долг; что поверил хозяин, то он истребует. Семян для посева, съестных припасов, полбы, вина и масла он никому не одолжит. У него есть два-три хозяйства, где он может попросить, что ему нужно и которым он сам дает в долг, - но больше никого.
Он часто отчитывается перед хозяином. Работника, нанятого за деньги или за долю в урожае, он не задержит дольше одного дня. Он не смеет ничего купить без ведома хозяина и не смеет ничего скрывать от хозяина. Паразита он не держит. Он не смеет совещаться с гаруспиком, авгуром, предсказателем и халдеем (3). Он не обманывает нивы: это к несчастью. Он постарается выучиться всякой сельской работе, и он будет часто работать - только не до усталости. Если он будет работать, он будет знать, что у рабов на уме, и они будут покладистее в работе. Если он будет так делать, ему не захочется слоняться без дела; он будет здоровее и будет лучше спать. Он первым встанет с постели и последним ляжет в постель. Сначала посмотрит, заперта ли усадьба, лежит ли каждый на своем месте и задан ли корм животным.
1. Вилик (раб или свободный) - управляющий виллой (имением), наблюдал за выполнением всех сельскохозяйственных работ, надзирал за рабами, подчинен был непосредственно владельцу имения.
2. Компиталий - праздник в честь ларов - богов, покровителей полей, в котором принимали участие и сельскохозяйственные рабы. В этот день (3-5 января) вилик имел право совершать жертвоприношения.
3. Имеются в виду различные бродячие предсказатели, которые ходили из деревни в деревню и гадали по внутренностям животного, часто не в пользу владельца имения.
ПИЩА И ОДЕЖДА РАБОВ
(Марк Порций Катон, Земледелие, 56, 59)

Одежда рабам. Туника (1) весом в 3 1/2 фунта, и плащ - через год. Всякий раз, как будешь давать тунику или плащ, возьми сначала старую одежду на лоскутные одеяла. Хорошие деревянные башмаки следует давать через год.
Паек рабам. Тем, кто работает в поле: зимой по 4 модия (2) пшеницы, а летом по 4 1/2 вилику, ключнице, смотрителю, овчару - по 3 модия. Колодникам (3) зимой по 4 фунта хлеба; летом, как станут вскапывать виноградники, по 5 - до той самой поры, как появятся винные ягоды. Тогда опять вернись к 4 фунтам.

1. Туника - вид одежды. Размер определялся по количеству шерсти, нужному для ее изготовления. Обычно она весила 3,5 фунта (т. е. около 1,5 кг).
2. Модий - мера сыпучих тел, равная 8,8 литра.
3. Колодники - рабы, содержавшиеся в колодках в целях наказания, но тем не менее продолжавшие работать на своего господина.

ОБ ОБРАЩЕНИИ С РАБАМИ
(Диодор, XXXV, 2, 33-38)

Не только в государственном быту те, кто стоит выше, должны относиться гуманно к тем, кто стоит ниже, но и в частной жизни необходимо, чтобы здравомыслящие люди кротко относились к своим рабам. Ибо чрезмерная гордость и суровость в государствах вызывает гражданские войны среди свободных, а в частных домах - заговоры рабов против господ и приводит в государствах к страшным восстаниям. Чем больше власть обращается жестоко и беззаконно, тем более и нравы подвластных от отчаяния звереют. Ибо всякий, униженный судьбой, добровольно уступает высшим и добро, и славу; но, лишенный подобающего человеколюбия, он становится врагом своих жестоких господ.
Был некто Дамофил из Энны, весьма богатый и надменный человек. Владея большим количеством земли и многочисленными стадами, он старался превзойти живших в Сицилии римлян не только роскошью, но и числом рабов и бесчеловечной жестокостью в обращении с ними. Во время поездок по своим владениям он разъезжал на великолепных конях в четырехколесных экипажах, в сопровождении вооруженных рабов. Кроме этого, у него было большое количество красивых мальчиков, и он гордился окружающей его толпой грубых льстецов. Его городской дом и сельские виллы были наполнены серебряной художественной посудой и заморскими коврами. Он давал пышные обеды, обставленные с царской роскошью, превосходя своею расточительностью и пышностью даже персов. Грубый и невоспитанный, он обладал бесконтрольной властью и огромным богатством. Сначала он вызвал отвращение к себе, затем раздражение и, наконец, причинил гибель самому себе и великое несчастье своему отечеству. Покупая большое количество рабов, он обращался с ними жестоко, накладывая клейма раскаленным железом на тела тех, кто были рождены свободными на своей родине, но испытали плен и рабскую судьбу. Одних он отправлял скованными на общие работы, других назначал пастухами, но не давал им ни одежды, ни достаточной пищи. Не проходило дня, когда Дамофил в своем самоуправстве и жестокости не истязал бы несколько из своих слуг за самые пустые провинности. Жена его Мегаллида, наслаждаясь изысканными наказаниями, не менее жестоко относилась к своим служанкам и приставленным к ее услугам рабам. И из-за оскорблений и мучительства обоих рабы возненавидели своих господ и решили, что ничего более худшего по сравнению с тем, что они испытывают, с ними не случится... Однажды к Дамофилу из Энны пришли несколько нагих рабов и стали просить, чтобы он выдал им одежду. Тот не пожелал разговаривать и только заметил: «Что же, разве путешественники ездят голыми по стране и не дают готового снабжения тем, которые нуждаются в одежде?» Затем он прикаеал привязать их к столбам и, подвергнув бичеванию, с высокомерием отослал обратно.

[Одуванчик]

Римская гражданская община в III II вв. до н.э.


Римские крестьяне. Землевладельцы (как крестьяне, так и помещики) считались в Риме цветом гражданства, людьми высокой морали и чистой жизни. По словам Катона Цензора, хорошего человека, когда хвалили, то хвалили его так: хороший землевладелец и хороший хозяин.

В большинстве своем римские землевладельцы из муниципиев были крестьянами, день напролет трудившимися вместе с домочадцами на своих, как правило, небольших наделах, чтобы обеспечить хотя бы минимальные средства существования себе самим и своим семьям. Римляне называли их сельским плебсом.

Многие из них, чтобы прокормиться, часть дня работали в хозяйстве соседнего помещика, например, нанимаясь со своим инвентарем обрабатывать его хлебное поле за долю выращенного и собранного ими урожая (поэтому они назывались издольщиками). Судя по нормам выплат, приведенным Катоном, в первой половине II в. до н.э. они получали довольно высокую плату, вдвое превышавшую заработок батрака.

Однако угроза голода и разорения никогда не оставляла их в покое. Хозяйственная стратегия крестьян была в силу этого нацелена не на извлечение максимального дохода, а на выживание. Они были трудолюбивы, консервативны, прижимисты, руководствовались принципом: как можно больше продавать и как можно меньше покупать.

Когда их личность и имущество оказывались под угрозой, они, как правило, могли рассчитывать не столько на муниципальные и государственные власти, сколько на взаимопомощь друзей, родственников и односельчан, а также на покровительство богатых и влиятельных патронов из числа соседних помещиков, время от времени посещавших свои виллы.

Тяжким бременем для крестьян была военная служба. Непрерывные войны привели к тому, что в III II вв. до н.э. ежегодно примерно каждый пятый римлянин призывного возраста (то есть от 17 до 46 лет) находился в армии. Почти всем молодым крестьянам приходилось нести службу в течение шести-семи лет. Поскольку в III, а особенно во II вв. до н.э. военные действия проходили по большей части в заморских провинциях служба надолго отрывала крестьян от дома и своего хозяйства, которое из-за отсутствия основного работника могло прийти в упадок. Добыча и дарованная полководцем награда редко возмещали понесенный хозяйством ущерб. Земли, захваченные в заморских походах, доставались не крестьянам, а богатым помещикам и предприимчивым негоциаторам. Если завоевание Италии укрепляло римское крестьянство, то заморские завоевания скорее истощали его силы. Постепенная деградация крестьянства, представлявшего собой становой хребет античной гражданской общины, подрывала устои Рима-полиса.

Особенно сложным было положение малоземельных крестьян, едва сводивших концы с концами. Любой недород, случайный пожар или болезнь могли заставить их залезть в долги и в конечном счете остаться без хозяйства. Начиная с 60-ых годов II в. до н.э., римляне не выводили новых колоний, земля на общественном поле была занята помещиками-земледельцами и магнатами-скотоводами, в хозяйствах которых трудились рабы, поэтому надежды на получение от государства нового надела не было.

Крестьянин, потерявший свое хозяйство, превращался в сельского или городского пролетария и должен был отныне пробиваться случайными заработками. Он мог оказаться кабальным работником (аддиктом) в хозяйстве своего кредитора или вступить в батрацкую артель, бродившую по всей Италии в поисках работы, которая была гарантирована лишь в период сбора урожая, либо искать заработка на строительстве и в любой другой области, где мог потребоваться неквалифицированный, низкооплачиваемый, презираемый труд.

Пролетарии теряли не только свой былой социальный статус, но и самые элементарные гражданские и человеческие права: они не служили в армии, не могли на равных судиться со своими противниками и обидчиками, не имели ни постоянного местожительства, ни семьи, ни гарантированного куска хлеба. В случае засухи и недорода им первым угрожала голодная смерть.

Некоторые из них, дошедшие до последнего предела, становились легкой добычей для плагиариев (охотников за рабами) и заканчивали свои дни в рабском эргастуле или вместе с беглыми рабами пополняли разбойничьи банды, свирепствовавшие в разных районах Италии. В числе построек этого времени на виллах нередко находят укрепленные башни укрытия от нападений разбойников.

Городские жители. Города были политическими, административными и религиозными центрами для своей округи; в них были сосредоточены торговля и ремесло, но власть и влияние принадлежали не богатым торговцам и ремесленникам, как в городах-коммунах европейского Средневековья, а богатым землевладельцам, из которых выходили муниципальные сенаторы (декурионы) и магистраты

Значительная часть горожан представляла собой небогатых ремесленников и торговцев, живших и трудившихся в своих табернах или арендовавших помещения в принадлежавших богачам особняках. Римляне называли их городским плебсом. Люди, занимавшиеся презренными ремеслами, могли быть свободнорожденными гражданами, пришлыми чужаками, не имевшими гражданства, которых называли поселенцами (инколами), рабами на пекулии или вольноотпущенниками.

Для взаимопомощи и совместного досуга они объединялись в профессиональные, погр»»»»ьные или соседские коллегии. У каждой из них были свои здания для собраний, свои божества-покровители и посвященные им праздники и пиршества, своя казна и выборные должностные лица-магистры.

Многие из них имели патронов-покровителей из числа самых богатых и влиятельных муниципальных декурионов. В ответ на свои благодеяния (обычно это были различного рода раздачи и пожертвования) патроны могли рассчитывать на внимание и почет, а также на поддержку во время выборов городских магистратов. Коллегии вели по всему городу активную агитацию за своих благодетелей.

Вместе с тем, когда из-за недородов или спекуляции продовольствием, возникала угроза голода, коллегии могли стать опасной силой, организуя массовые выступления рядовых горожан против местных властей и заставляя их принимать неотложные меры.

Занятые презренными профессиями свободные граждане редко призывались на военную службу, зато принимали активное участие в заседаниях народного собрания и пользовались множеством удобств и преимуществ, неведомых почтенным земледельцам-крестьянам: школами для своих детей, услугами муниципальных врачей, общественными банями, зрелищами и щедрыми раздачами кандидатов на магистратуры и декурионов. Многие из этих горожан относились к крестьянам свысока как к неотесанной нищей деревенщине, непричастной к цивилизованному образу жизни. Быстрое развитие городов и расцвет городской жизни и городской цивилизации вели к постепенно углублявшемуся разрыву между городским и сельским плебсом.

В более крупных муниципиях, связанных не только с областной и межрегиональной, но также и с международной торговлей, наряду с мелкими торговцами и ремесленниками жили богатые негоциаторы: банкиры, ростовщики, судовладельцы и оптовые торговцы (навклеры), откупщики и подрядчики, обеспечивавшие снабжение армии, самого Рима и занимавшиеся широкомасштабным строительством, а также владельцы больших ремесленных мастерских (оффиции).

Они нередко обладали особняками и загородными поместьями и пользовались немалым престижем. Но лишь в нескольких самых богатых и процветающих портовых городах они могли располагать сколько-нибудь значительными властью и влиянием и входить в число декурионов. Для того, чтобы приобщиться к высшей власти и почету, им приходилось обзаводиться крупными земельными владениями, менять образ жизни, а свои более доходные деловые операции либо сворачивать, либо вести через подставных лиц (как правило, через своих вольноотпущенников).

Декурионы. Правящую верхушку муниципиев составляло сословие декурионов, к которому принадлежали богатые землевладельцы, заседавшие в местных сенатах (куриях), включавших в себя от нескольких десятков до ста местных сенаторов. Судя по надписям, они противопоставляли себя рядовым муниципалам, не входившим в их избранный круг и именуемым плебеями.

Чтобы стать декурионом, надо было иметь свободное происхождение, хорошую репутацию и поместья общей стоимостью, как правило, не менее ста тысяч сестерциев (или около ста югеров). В городах у декурионов были собственные особняки с рабами-слугами. Обычно они имели множество клиентов как среди горожан, так и крестьян, живущих по соседству с их имениями.

Декурионы участвовали в управлении своим муниципием, заседая в курии и занимая выборные должности (магистратуры) и посты в жреческих коллегиях. Службу в армии они нередко проходили в кавалерии, а иногда и на офицерских должностях.

Вместе с муниципальными магистратами декурионы заботились о поддержании общественного порядка в городе и его округе, помогали магистратам вершить суд по не особенно крупным делам, входившим в их компетенцию, распоряжались муниципальной казной и имуществом (принадлежавшими муниципию землями и зданиями, обычно сдававшимися в аренду), контролировали поступление муниципальных податей и распределение и выполнение повинностей, отвечали за городское благоустройство и строительство муниципальных дорог, следили за порядком на рынках и за снабжением горожан хлебом, пресекая спекуляцию продовольствием, чтобы не допускать голодных бунтов.

В их ведении были культы богов-покровителей муниципия. Они организовывали общественные священнодействия и посвященные богам празднества, следили за строительством и ремонтом их храмов и святилищ, выделяли средства на отправление их культа.

Свои многочисленные обязанности они выполняли безвозмездно. Более того, поскольку зачисление в курию или выборы в магистраты рассматривались как дарованные согражданами честь и почет, они должны были в виде ответной благодарности внести немалую сумму денег в муниципальную казну, устроить за свой счет раздачи согражданам, организовать общественные празднества, или обещать что-либо построить для города. Многие декурионы, чтобы снискать почет и влияние у своих сограждан и удостоиться статуи на городском форуме или почетных похорон за общественный счет, готовы были пожертвовать гораздо более крупные суммы, чем были обязаны, и могли даже разориться из-за своего местного патриотизма.

Вместе с тем у этого патриотизма была и оборотная сторона: отсутствие четкой грани между собственными и муниципальными средствами, находившимися в распоряжении декурионов, нередко вело к расхищению последних, к переходу общественной собственности во владение тех, кто ею управлял. Высшая власть в муниципиях могла быть источником не только почета и престижа, но и немалого богатства.

Местная знать. Внутри курий преобладающей властью и влиянием пользовались, как правило, из поколения в поколение представители нескольких самых богатых и влиятельных семей, которых называли местной знатью (domi nobiles). Они обычно принадлежали ко второму привилегированному сословию римским всадникам с состоянием не менее 400 тысяч сестерциев, а нередко и гораздо более обширным. У них была самая разветвленная клиентела и нередко имелись персональные связи (дружбы, гостеприимства и даже родства) с римскими сенаторами и аристократами.

В случае согласованных действий они могли контролировать решения курии и постановления народного собрания, диктовать свою волю муниципальным магистратам. Правда им нечасто удавалось достигать согласия вследствие борьбы за первенство в своих муниципиях.

Некоторым из муниципальных аристократов с помощью своих влиятельных друзей удавалось добиться избрания магистратом в самом Риме и зачисления в римский сенат. Они перебирались на постоянное местожительство в Рим и выходили из муниципальных курий, сохраняя при этом тесные связи со своей малой родиной. Декурионы нередко обращались к ним за помощью и покровительством как для себя самих, так и для своих муниципиев. В свою очередь, когда эти сенаторы баллотировались на римские магистратуры, многочисленные депутации избирателей-муниципалов, гордившихся знаменитыми земляками, стекались в Рим, чтобы поддержать их на выборах. Из муниципальной знати вышли многие выдающиеся государственные деятели, полководцы, ораторы и писатели.

Высшие сословия. Декурионы были высшим сословием в своих муниципиях, а в римской гражданской общине, включавшей в себя всех граждан, имелось два высших сословия, выделявшихся своими правами, обязанностями и связанным с ними почетом: сенаторское и всадническое.

Несколько сот сенаторов и несколько тысяч всадников, принадлежавших к этим сословиям, представляли собой политическую элиту и обязаны были большую часть своего времени и своих сил отдавать не личным, а общественным делам: обсуждению и решению важных политических вопросов, государственному управлению и военной службе.

Все высшие государственные, военные и жреческие посты занимали сенаторы; на офицерские должности в римской армии назначали либо сенаторов, либо всадников, отборная римская кавалерия комплектовалась в основном из представителей сословия всадников (отсюда его название). Военная служба, как правило, была у них более продолжительной, чем у остальных граждан: не шесть, а 10 15 лет. В битве при Каннах из всех римлян, а не только участников сражения погиб примерно каждый десятый рядовой гражданин и каждый третий сенатор или всадник.

Сенаторы и всадники отличались от остальных граждан своим богатством, образом жизни и внешним видом. Только они имели право носить золотые кольца и туники (длинные рубахи) с вертикальными полосами алого цвета, который у греков и римлян был цветом власти. У всадников было две узких полосы, а у сенаторов одна широкая. Кроме того, сенаторы надевали высокие черные сапоги.

Поверх туник римляне надевали тогу, свою исконную национальную одежду, которую запрещалось носить негражданам. Вергилий даже называл римский народ одетое тогами племя. Поскольку тога была довольно дорогим и не очень удобным в повседневном обиходе одеянием, рядовые граждане надевали ее редко, обычно в официальной обстановке, а пролетарии вообще ее не носили. Для сенаторов и всадников тога была практически повседневной одеждой, причем они носили тоги светлых марких оттенков, выделявших их на фоне небогатых граждан, носивших более практичные темные тоги.

Сенаторы и всадники должны были жить в собственных особняках, в которых принимали просителей и клиентов и часто задавали роскошные многолюдные пиры. В театре они занимали особые почетные места поближе к сцене, на публике обычно появлялись в сопровождении своих друзей, клиентов и рабов. От состава и численности этой свиты зависели их престиж и влияние.

Они почти всегда находились на виду у сограждан. Их образ жизни, круг общения, хозяйственная деятельность и даже семейная жизнь и досуг должны были подчиняться римской системе ценностей и сообразовываться с общественным мнением. Отклонение от принятых норм могло навлечь бесчестье и привести к изгнанию из высшего сословия. С другой стороны, простые граждане обязаны были относиться к ним с особой почтительностью, соответствующей их высокому рангу.

Когда одного рядового римлянина судили по подозрению в уголовном преступлении, на судебном заседании выступил высокопоставленный сенатор и заявил, что несколько лет назад этот человек не уступил ему дорогу на улице и не приветствовал подобающим образом. После этого судебное следствие было прервано, поскольку обвиняемому немедленно вынесли самый суровый приговор.

Всадническое сословие. Ко второму высшему сословию принадлежали свободнорожденные римские граждане с цензом в 400 тысяч сестерциев, то есть в 16 раз превышающим тот, который был у граждан первого имущественного класса [3]. Обычно они служили в кавалерии и назывались римские всадники с собственным конем.

Цветом всаднического сословия считались те из них, кто благодаря своему происхождению или военным заслугам получал от консула-полководца право золотого кольца и причислялся к 18 отборным всадническим центуриям, голосовавшим отдельно от первого имущественного класса. Члены этих центурий в виде компенсации за длительную военную службу получали от государства коня и средства на его содержание. Их называли римские всадники с общественным конем. Именно из их числа назначали офицеров среднего ранга (военных трибунов и префектов) и именно им полагались внешние знаки всаднического достоинства.

По своему богатству, источникам дохода и положению в обществе всадники сильно отличались друг от друга. Жившие в Риме юные сыновья аристократов (нобилей) и рядовых сенаторов принадлежали к этому сословию, до тех пор пока не начинали политическую карьеру и не вступали в сенат. Всадниками были также откупщики, стоявшие во главе могучих компаний, и обладавшие состоянием, во много раз превышавшим всаднический ценз. Римляне иногда называли их сословием публиканов, выделяя своеобразное сословие внутри сословия.

Публиканы играли видную роль в хозяйственной и политической жизни древнего Рима. Одно время историки отождествляли их со всем всадническим сословием, рассматривая всадников как торгово-финансовую знать, но современные исследователи отказались от этих устаревших представлений.

Основную массу римских всадников составляли богатые землевладельцы, обладатели нескольких рабовладельческих вилл, жившие чаще всего в своих родных муниципиях и составлявшие там местную знать. Представляя собой богатую верхушку единого класса рабовладельцев-помещиков, они стояли во главе муниципальных сенатов (курий) и определяли облик всаднического сословия.

Самые богатые и влиятельные из них с помощью своих друзей и патронов из высшей римской знати (нобилитета) могли добиться избрания в магистраты в самом Риме и вступить в сенат. Такие новоиспеченные члены первого высшего сословия назывались в Риме новыми людьми и составляли значительную долю сенаторов низших рангов. Всадническое сословие поэтому нередко называли питомником сената.

Сенаторское сословие. К первому высшему сословию принадлежали сами сенаторы и их жены. Они обязаны были иметь местожительство в Риме, чтобы постоянно участвовать в обсуждении государственных дел. Любые поездки сенаторов за пределы Италии оформлялись обычно как государственные командировки.

Жизнь сенатора была связана с большими трудами и расходами и проходила на виду у сограждан. Чтобы стать сенатором, необходимо было иметь богатство, влиятельных покровителей в Риме и добиваться магистратур, но право баллотироваться на низшую из них должность квестора имели лишь те, кто прослужил десять лет в кавалерии. Чтобы достичь старших магистратур, нужна была воинская слава уже в качестве офицера. Поэтому после квестуры сенаторы, как правило, отдавали еще немало лет воинской службе, занимая офицерские посты при высших магистратах наместниках и полководцах.

Кроме этого, необходимы были и другие усилия, чтобы заручиться расположением избирателей: сенаторы нередко выступали в судах в качестве бесплатных адвокатов, приобретая таким образом благодарных и полезных клиентов. Они тратили большие средства на свои избирательные кампании, всячески обхаживая рядовых избирателей и одновременно стараясь приобрести всевозможными услугами дружбу и покровительство влиятельных высокопоставленных политиков, породниться с ними с помощью брачных связей.

Крупные расходы сенаторов на первых порах не компенсировались новыми доходами. Отправление магистратур не только было безвозмездным, но и требовало немалых трат. В то же самое время сенаторам запрещалось заниматься наиболее доходными видами деятельности, такими как торговля, ростовщичество, откупа, чтобы не ронять престиж своего звания.

Большие возможности для обогащения представляли старшие магистратуры, начиная с поста претора, но далеко не всем рядовым сенаторам удавалось их добиться, поскольку на всех 300 сенаторов этих постов не хватало. Неудача в борьбе за высшие должности могла привести к разорению сенаторской семьи и к переходу ее в этом или в следующем поколении во второе высшее сословие, в число всадников.

Таким образом, положение многих членов сенаторского сословия было нестабильным, а его состав текучим. Простые сенаторы были тесно связаны со своими родными муниципиями и с сословием всадников из рядов которого они вышли, и куда снова могли вернуться, и одновременно находились в зависимости от самых могущественных и высокопоставленных аристократов (нобилей).

Нобилитет.В русском языке слово знать буквально означает те, кого знают. Такое же значение в переводе на русский имеет латинское слово нобилитет (nobilitas). Знатными, то есть всем известными, римляне считали тех, кого все знали независимо от их собственных заслуг, благодаря их знаменитым предкам.

Знатность была связана с консулатом. Те римляне, которые имели в своем роду хотя бы одного предка консула, принадлежали к знати. Те, у кого в роду было много консулов, диктаторов, триумфаторов, в атриях стояли шкафы с масками множества предков, занимавших курульные магистратуры, а стены этих парадных залов были богато украшены трофейным оружием, считались высшей знатью. К ней принадлежали несколько десятков патрицианских и знатных плебейских семей, тесно связанные друг с другом брачными и родственными узами. Выходцы из этих семей имели множество предков-консулов и по отцовской и по материнской линии.

Рядовым римлянам о заслугах этих семей постоянно напоминали памятники прославленным полководцам-триумфаторам, которыми были украшены Форум и Марсово поле, а также общественные постройки: храмы, базилики, дороги и водопроводы, построенные ими на средства от захваченной добычи и названные их именами.

Благодаря заслугам великих предков выходцы из наиболее знатных родов, таких, например, как принадлежавшие к патрициям Корнелии Сципионы, Эмилии Павлы и Фабии Максимы или к плебеям Семпронии Гракхи, Цецилии Метеллы и Клавдии Марцеллы, обладали не только наследственной славой, но и громадным богатством, и обширной клиентелой, охватывавшей не только Рим и Италию, но также провинции и дружественные царства. Представители этих родов из поколения в поколение занимали очень престижные должности в высших жреческих коллегиях, которые замещались не по выборам, а по кооптации членами этого избранного круга.

Не стоит, однако, забывать, что эта могущественная аристократия была полисной или, говоря иначе служилой знатью. Власть, влияние и высокое общественное положение позволяли потомкам великих предков успешно добиваться от римского народа высших магистратур и других почестей и отличий, заново утверждать и укреплять престиж и влияние своего рода успешной службой гражданской общине.

Те же, кто не мог или не хотел проявить себя на этой службе, могли потерять свое высокое положение и оказаться за пределами избранного круга. Если представители какой-либо семьи на протяжении нескольких поколений подряд не могли добиться консулата, то она постепенно теряла свое богатство, клиентов и даже свою знатность, которую начинали считать потускневшей. Потомки великих полководцев и триумфаторов могли затеряться в массе рядовых римских всадников, утонуть в забвении. Таким людям, чтобы добиться консулата и восстановить высокий статус своей семьи, приходилось предпринимать титанические усилия.

В то же самое время отдельные выходцы из рядовых сенаторских и даже всаднических семей могли благодаря помощи знатных покровителей и своим личным заслугам достичь консулата и дать начало новому знатному роду. Так, например, знаменитый Катон Цензор, происходивший из муниципального всаднического рода, и не имевший в числе своих предков ни одного сенатора, стал консулом, цензором, триумфатором и к середине II в. до н.э. одним из самых влиятельных принцепсов. Всю жизнь он провел в борьбе с ненавидевшими его аристократами. Но его потомки сами были аристократами, а его не менее знаменитый правнук Катон Младший в середине I в. до н.э. стал одним из вождей аристократической партии

У римских авторов, не принадлежавших к аристократии, встречаются упоминания о том, что почести и консулаты были гарантированы нобилям еще в колыбели, что с помощью своих друзей и клиентов аристократы установили свое абсолютное господство и в сенате и во всей Римской державе, где ничего не делается без их соизволения. На основании этих свидетельств современные исследователи еще недавно считали, что могущественная замкнутая знать могла беспрепятственно манипулировать сенатом и народным собранием, отдавая приказы массе зависимых от нее друзей и клиентов, и что, следовательно, римский государственный строй представлял собой крайнюю олигархию.

Однако в последнее время многие из них приходят к выводу, что представления о безграничном господстве знати и ее полной замкнутости сильно преувеличены. В III I вв. до н.э. около 30% консулов не имели в своем роду достигших консульства предков, и у многих консулов дети и внуки были рядовыми сенаторами или всадниками. Это означает, что потомкам старинных знатных родов приходилось добиваться консульских постов в ожесточенной борьбе с новыми людьми и со своими собратьями аристократами. Эти посты не были гарантированы им в колыбели. Их друзья и клиенты, как оказалось, не могли обеспечить им полное господство в сенате и в комициях. Далеко не всегда можно было заранее предсказать решения, которые будут в них приняты. Римский государственный строй, по мнению этих ученых, представлял собой умеренную олигархию.

Высшая знать могла беспрепятственно играть ведущую роль в римском государстве до тех пор, пока она считалась с интересами остальной элиты и в определенной мере рядовых граждан, а Рим под ее руководством шел от победы к победе. Однако постепенно углублявшиеся противоречия и слабости аристократической Римской республики подрывали основы власти и влияния этой олигархии.

[Одуванчик]

Римские весталки.


К началу III в. относится также сохранившаяся часть невысокой беломраморной стены с тремя изящными колоннами круглого храма Весты на Форуме.
Культ Весты, богини огня на очаге, принадлежит к числу самых древних и значительных; по преданию, его учредил второй римский царь Нума Помпилий. Сначала неугасимый огонь Весты горел не в каменном здании, а в круглой хижине, сплетенной из ветвей. Впоследствии построили храм, но в память о хижине навсегда сохранили круглую форму и небольшие размеры.
Рядом с храмом жили весталки, заботившиеся о поддержании огня и исполнявшие сложный ритуал культа. Весталки (всего их было шесть) пользовались в Риме большим уважением и могли оказывать влияние на государственные дела (прочие римлянки официально к политике не допускались). Если на улицах или площадях города процессия весталки случайно встречалась с процессией, ведущей осужденного на казнь, то это считалось добрым предзнаменованием и преступника объявляли помилованным.
Весталками обычно становились девочки из знатных семейств в возрасте 6—10 лет. Срок их службы ограничивался тридцатью годами, в течение которых они обязаны были соблюдать целомудрие; нарушение обета каралось смертью (весталку живьем закапывали в землю). Если огонь Весты случайно угасал, то это считалось предзнаменованием великих бедствий для государства, и виновные весталки несли наказание (их собственноручно бичевал великий понтифик — верховный жрец Рима, дом которого (Регия) находился рядом с храмом Весты).
По истечении тридцатилетнего срока весталки слагали с себя сан, становились частными лицами и могли жить, как им угодно; но замуж они выходили не часто, а замужние редко бывали счастливы, ибо семейному благополучию мешал не только их преклонный (по римским понятиям) возраст, но и независимый характер. Ведь весталкам оказывали величайший почет, по Риму их носили на носилках в сопровождении свиты, в театрах им принадлежали лучшие места, они могли облачаться в пурпур и жить в роскоши.
Рядом с храмом Весты высятся руины массивного дома весталок, сохранилось также обширное пространство внутреннего двора с длинным плоским водоемом, по краям которого цветут розы, а кругом стоят мраморные изваяния знаменитых весталок; в древности двор окружала крытая колоннада.

[Одуванчик]

РИМСКОЕ ВСАДНИЧЕСТВО И ЦЕНТУРИАТНАЯ ВОЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ РАННЕЙ РЕСПУБЛИКИ (V – НАЧАЛО IV В. ДО Н.Э.)


[22] В историографии периода раннего Рима есть немало работ, так или иначе касающихся места и роли всаднической организации в постсервианской социально-политической системе формирующейся римской civitas. Тем не менее проблема значения всадничества для староримского войска остается наименее разработанной и наиболее с»»»»»й, что объясняется как более пристальным вниманием исследователей к пехоте, так и гораздо более скудными данными традиции о раннеримских всадниках.

Согласно источникам Сервий установил 12 центурий конницы из первейших, лучших людей общины с высшим доходом и выдающимся происхождением (Liv., I,43,8-9; Dion. Hal., IV,18,20; Cic. De re publ., II,21,38), а также сформировал 6 центурий взамен 3 ромуловых, но под теми же освященными ауспициями именами (Liv., [23] I,43,9). По Дионисию (IV,18,1), Сервий придал эти 18 центурий I-му разряду. Ливий пишет, что в центуриатных комициях они голосовали первыми (I,43,11), а Дионисий считает, что с I-м разрядом. Противоречивость сведений традиции породила (VII,59,3) различные взгляды на характер и аутентичность всадничества по реформе Сервия Туллия, на взаимоотношения шести "старых" и 12 "новых" центурий и, наконец, на проблему определения ядра конницы в центуриатном войске. Основные версии реформы конного войска были сформулированы еще А.Розенбергом1.

По первой версии число всадников при Сервии не увеличилось, ибо в противном случае нарушилось бы известное соотношение (1:10) конницы и пехоты в римской армии. Кроме того, невозможность такого количества конников объясняется темпами.роста населения2. Поэтому К.Белох считает, что царь просто разделил 1800 всадников трех двойных центурий, образованных Тарквинием Приском, на 18 новых центурий по 100 человек в каждой. По расчетам Белоха, были выделены 6 центурий, которые восприняли освященные обычаем имена Тициев, Рамнов и Луцеров от своих родовых предшественников и потому были зарезервированы за патрициями. Т.Моммзен, хотя и сообщал о такой возможности, но отвергал ее, полагая столь же противоречивой, как и выдвигаемую традицией3. Между тем А.Розенберг использует в качестве доказательства реорганизации конного войска гипотезу о постоянном относительном сокращении доли патрициев в составе населения Рима, которые к концу царского периода могли выставить максимум 600 всадников, а недостаток патрициев должен был компенсироваться за счет квалифицированных плебеев4. Однако источники содержат косвенное указание на то, что начало формирования плебса связано лишь со временем царствования Анка Марция (Liv.,I,22,2)5, а потому плебеи не могли до реформы Сервия входить в военную организацию и, тем более, составлять основную массу такого элитарного института. Удвоенные Тарквинием Приском всаднические центурии могли, конечно, иметь пополнение из членов отдельных состоятельных плебейских родов (не без основания связываемых с сенаторами из gentes minores – Liv.,I,35,6), но были "подняты" в правах до уровня патрициев и утратили черты плебейского сословия. В то же время большинство исследователей признают плебейский состав 12 новых центурий6. Против возможности разделения досервианских центурий свидетельствует и привилегированный, сакральный характер организации equites (например, особо [24] почитался культ Диоскуров – покровителей всадников7). Этим можно объяснить неудачу Тарквиния в создании новых центурий конницы помимо освященных ауспициями родовых, формирование которых встретило резкое противодействие авгура Атта Навия (Liv,I,36,7; Fest. P.81,221; Cic. De re publ., II,20,36; Val. Max., III,IV,2; Flor., I,5,2). Поэтому маловероятна возможность перевода части этой достаточно замкнутой аристократической корпорации на более низкую сословную ступень. Следовательно, подобную теорию следует признать искусственной конструкцией историков.

Вторая версия имеет общую основу с первой, поскольку строится на признании приоритета 12 центурий, между тем как шесть прежних, позднее известных как sex suffragia, считаются либо поздним, этрусским, нововведением, либо более древней, но потерявшей всякое военное и даже политическое значение организацией, которая превратилась в пережиток уже ко времени Сервия, но которую римляне из-за своего консерватизма у»»»»» сохраняли8. Тот же А.Розенберг передает мнение об образовании 12 центурий из удвоенных центурий Тарквиния (причем их численность определяется, исходя из другой версии традиции, в 1200 человек (и добавлении к старым подразделениям Сервием sex suffregia9. К.Белох предлагал вариант дополнения 3 центуриями существовавших шести, а затем удвоения их в период до 1-й Пунической войны10. Если мысль о постепенности возрастания количества центурий справедлива, то попытка растянуть этот процесс до конца III в. до н.э. вызывает возражения. Более корректен Т.Моммзен, который насчитывал во времена Туллия 1200 всадников (не принимая во внимание вероятного удвоения численности конницы при Ромуле – Plut., Rom., 20,1), несущих постоянную службу, и 600 находящихся в резерве (т.е. sex suffragia), а оформление 18 центурий относит к концу IV в. до н.э.

Указанные версии помимо противоречивых данных Ливия имеют в основе прежде всего пассаж Феста (Fest. P.334М)11. Но независимо от интерпретации в данном случае доказывается только то, что sex suffragia были "связаны" с центуриями Тициев, Рамнов и Луцеров, удвоенными Тарквинием, т.е. являлись более древними, чем 12 центурий. Это достаточно убедительно показал Дж.Самнер12. Ссылки ряда авторов на то, что sex suffragia могли голосовать только после 12 центурий, или между 1-м и 2-разрядами13, правомерны лишь по отношению к позднейшему времени, а именно к началу реформ центуриатных комиций в III в. до н.э.14

[25] Большинство исследователей считают наиболее обоснованной третью версию, сформулированную еще Б.Нибуром, А.Швеглером и отчасти поддержанную Т.Моммзеном. По этой версии sex suffragia представляли собой древние конные контингенты первоначальных трех триб15, рекультивировавшиеся из патрициев16. К ним в результате реформы были присоединены 12 новых центурий, формировавшихся как из патрициев, так и из плебеев. Т.Моммзен идентифицирует 6 старых центурий с центуриями procum patricium, ссылаясь на известный фрагмент из Феста (Р.249), и делает вывод об их патрицианском характере, полагая, что только в 220 г. до н.э. они были открыты для плебеев17. А.Розенберг, напротив, считает proci (proceres) и patres разными социальными группами и переводит этот термин как proci et patricii 18 – Proci (или primores, по Ливию) он относил к "благородным" плебеям, которые составили вместе с патрициями римское всадничество19. В этом его поддерживает А.Альфёльди20. Однако такое понимание вызывает в современной историографии серьезные возражения21. Л.Грив, например, согласна с тем, что proci было техническим обозначением principes или primores пехоты (ранних classici), но не усматривает их связи с sex suffragia22. Э.Ференчи, напротив, распространяет название procum patricium на всю всадническую организацию23, что представляется неправомерным, если учесть особый характер sex suffragia (Dion. Hal., IV, 18,1; Cic. De publ., II, 32, 39).

Традиция ничего не сообщает о цензе всадников, хотя они находились как бы вне разрядов и были сформированы Сервием уже после создания "пехотных" классов (Liv., I,43 etc; Plin. Nat. Hist,, XXXIII,1,18,29-30), на что обратил внимание еще А.Альфёльди24. Правда, согласно Дионисию, всадники голосовали вместе с 1-м разрядом (IV,18,1; VII,59,3), что позволило наделить их высшим цензом25. Однако единогласие всадников с войском в комициях нельзя абсолютизировать26. Если же учесть, что первоначально 1-й разряд составляло все войско (Gell., VI,13; Fest. P.112 – classis), то всадники должны были придаваться classis как собственно фаланге, а следовательно, не входили в этот разряд. Поэтому утверждение о безусловно наивысшем цензе всадников не может быть принято, хотя уже само обладание лошадью выделяло общинника из массы сограждан27.

Несмотря на то, что всадники были интегрированы в центуриатную систему, они стояли, по выражению Э.Гьерстада, "вне новой [26] военной организации28, вне классов, занимая особое, почетное, изолированное от цензовой градации место. Но все ли всадники находились в таком положении? Согласно источникам на содержание всадников выделялись aes equestrum и aes hordiarium (Fest. P.81; Liv.,I,43,9). А.Швеглер сомневался в том, что в VI в. могло быть так много вдов и сирот, обязанных выплачивать подобные подати29. Однако эти средства предназначались скорее для sex suffragia, которые служили, как и до Сервия, eguo publico. Такая плата едва ли могла рассматриваться как компенсация расходов на экипировку и существование, как полагал Т.Моммзен30. Служба конников была ненамного трудней службы пеших воинов, а особого вооружения у них в раннем Риме не было, кроме круглого щита (parma). Традиция дает основания предполагать, что средства шли на содержание не столько воинов, сколько лошадей. После введения платы всем воинам, с конца V в., всадникам выплачивали тройное содержание (Liv., V,7,12; 12,12). Вероятно, именно с этим связаны свидетельства о введении податей для вдов и сирот, "не плативших налогов" в цензорство Камилла (Plut. Gam., 2; Val. Max., II,9,1). Таким образом, древние всаднические центурии были предметом попечения всей общины, а со времени цензовой реформы эту заботу взялила себя состоятельные люди, представлявшие фамилию, но невоеннообязанные (вдовы и сироты).

Двенадцать новых, плебейских, центурий формировались уже не по принципу происхождения, а исходя из состояния – в них вошла верхушка плебеев. Именно к ним можно отнести слова Цицерона (De re publ., II, 20,39) о наиболее знатных (sex suffragia) и обладающих наибольшим цензом всадниках (12 центурий).

Могли ли эти 12 центурий быть учреждены уже Сервием, как утверждает традиция? Такое резкое увеличение численности конницы (до 1800 человек) при войске в 6-9 тыс. человек маловероятно, тем более, что при установлении фаланги тактическое значение конницы уменьшается31. Поэтому анализ традиции позволяет согласиться с А.Альфёльда в том, что 12 центурий были образованы, как и четыре класса из первоначального infra classem, в результате длительного и у»»»»»го сопротивления патрициев, не желающих допускать плебеев в последний оплот патрицианской знати32. По его мнению, после изгнания царей патриции провели реорганизацию всадничества, наполнив этот отряд "телохранителей царей" новыми силами, вооружив новыми религиозными идеями и введя новые церемонии, в целях сохранения контроля за архаическими всадниками и превращения [27] их из отряда общины в оплот богатых33. Следующую реорганизацию А.Альфёльди относит ко времени Самнитских войн, когда основное значение в военной организации получили 12 "новых центурий", которые он справедливо считает плебейскими и менее аристократическими, чем древние генократичные34. Уточним, что 12 центурий были сформированы в ходе развития центуриатной системы, в течение V в. до н.э35. Причем их нельзя смешивать с всадниками equo privato, ибо Ливий определенно свидетельствует, что последние по цензу принадлежали к всадникам (вероятно, из 12 центурий), которым не полагались казенные лошади (Liv., V,7,5). Таким образом, эти состоятельные плебеи не входили во всадническую организацию.

Ряд исследователей выражает сомнения в сохранении военных функций sex suffragia после реформы, основываясь на данных о включении во всаднические центурии отдельных сенаторов (Cic. De re publ., IV,2), в отсутствии деления этих центурий по возрасту и исходя из самого названия suffragia, указывающего, якобы, на их чисто политические функции36. Однако эти центурии возникли задолго до законодательного деления их по возрастам и были сохранены в новой организации без изменений. Необходимо также учесть особый характер патрицианской всаднической корпорации: ее члены приобретали пожизненный статус и, как считает А.Альфёльди, могли по окончании активной службы переходить в сенат37. Примечательно в этом отношении суждение Цицерона (De re publ., IV, 2): "Equitatus, in quo suffragia sunt etiam senatus", из которого следует, что сенаторы голосовали в комициях вместе с всадниками и sex suffragia, являющимися частью всадничества, но не входящими в сенат. Правда, Р.Девелин использует этот отрывок для доказательства различия equtes и sex suffragia38. Больше оснований говорить об отличиях 12 центурий от sex suffragia, которые в V в. до н.э. не утратили военного значения, неоднократно решая исход сражений (Liv., II, 31, 43, 49, 53,3; III, 61, 63, 66, 70; IV, 33,3; V, 32) еще до формирования плебейских центурий.

Понятие sex suffragia применительно ко времени Сервия употребляет лишь Цицерон: equitum centuriae cum sex suffragia (Cic. De re publ., II,22,39). Но он описывает явно уже реформированную центуриатную конституцию, существовавшую около 241 г. до н.э., когда патрицианское всадничество действительно утратило свое военное значение и стало почетной избирательной единицей, [28] как справедливо отмечал Р.Девелин39. Ливий называет шесть "старых" центурий alias centurias (Liv., I,43) или sex vocant centurias (I,36). Предположение А.Розенберга о том, что в рукописи Ливия "centurias" использовано по ошибке вместо "suffragia"40, представляется чересчур искусственным. Данные Ливия указывают, скорее, на то, что в куриатных комициях шесть "старых" центурий, набиравшихся не по куриям, а по трибам, не имели права голоса, а после введения в центуриатную систему они такое право получили, почему и стали называться vocant centuriae. Название же sex suffragia следует признать более поздним, возникшим либо при реорганизации всадничества в эпоху Самнитских войн41 в связи с переходом к манипулярной тактике, что позволило "сокрушить'' центуриатное построение войска, либо (что более вероятно) во время реформы центуриатных комиций в III в. до н.э.

Таким образом, у нас нет веских аргументов, дающих возможность усомниться в сохранении центуриями sex suffragia черт закрытой привилегированной патрицианской корпорации42, имеющей родоплеменные истоки, и функций военной и политической единицы, имевшей на протяжении V в. до н.э. религиозное значение и обладающей боевой мощью.

Введение центуриатной организации имело в качестве одной из главных причин расширение социальной опоры царской власти путем предоставления плебеям гражданских прав, что и было осуществлено благодаря реорганизации пешего войска на тимократической основе. Sex suffragia, находясь в связи со старыми племенными центуриями Тициев, Рамнов и Луцеров, длительное время после Сервианской реформы оставались единственным конным контингентом, сохранившим дореформенный характер. Отсюда и отсутствие у их подразделений ценза и деления по возрасту. Их сохранение можно считать уступкой аристократии. Но насущные военные нужды вместе с возраставшими требованиями плебеев по уравнению в правах с патрициями и интегрированием вследствие этого все больших масс плебеев в военную, а через нее – и в политическую, организацию путем деления infra classem на новые разряды – все это породило необходимость в увеличении численности конницы, что было невозможно в рамках сакрализованных sex suffragia. Поэтому в V в. учреждаются новые центурии, открытые и для плебеев, но способствующие сохранению политической власти у формирующейся патрицианско-плебейской верхушки.

[29] Реформа Сервия Туллия, упразднившая старые родовые трибы, по которым набирались конные центурии Тициев, Рамнов и Луцеров, ликвидировала тем самым базу для их комплектования, что наряду с переходом к фаланговой тактике, несомненно, явилось одной из причин уменьшения военной роли sex suffragia и превращения их в пережиток родового строя43. Однако этот процесс был достаточно длительным.

[Одуванчик]

Традиции, золото и честное слово.


Такое впечатление, что за двадцать с небольшим лет римляне сильно изменили свои взгляды и принципы. На смену Сципиону Африканскому и Фламинину пришли провокаторы и обманщики, армия во время 3-й Македонской войны занималась воровством, и сенат прислал в Грецию специальное постановление о том, чтобы местные жители ничего не давали римлянам без приказа сената. Разложение армии продолжалось до тех пор, пока не прибыл Эмилий Павел. За 15 дней он привел армию в чувство и разбил в 168 г. до н.э. в битве при Пидне царя Македонии Персея.
Но такая перемена в сознании, если вдуматься, закономерна. Сципион Африканский, участник битвы при Каннах, принадлежал еще к тому поколению, что выросло до катастрофы. Римский Мир строился на традициях, которые передавались от отца к сыну, где особое значение имел авторитет главы фамилии. При тех огромных потерях, которые понесла республика в войне с Ганнибалом, произошло не только разорение италийского сельского хозяйства, но и разрушение традиций. Не постепенное отмирание старого, а мгновенно отрубание еще живой части. Забвение. Спасти положение не могли меры, предложенные Катоном: это была попытка подпереть деревянными балками рухнувшие в результате землетрясения каменные опоры свода. Недаром в своей лихорадочной суете катон кажется не примером добродетели, а карикатурой на эту добродетель. Соблазны Востока и Греции - золото, драгоценности, произведения искусства казались поклонникам старины угрозой самой сути римской жизни. Но главная опасность была не в блеске золота и совершенстве творений греков, а в том, что эти сокровища как бы стали платой за те жизни, что Рим потерял в битве при Требии, на Тразименском озере, на равнине возле городка Канны. Вспомним о списках потерь сенаторов и военных трибунов, о мешке золотой колец. Быть может, поэтому таким уныло серым окажется римский сенат в последующие годы, такими беззастенчивыми хищниками - римские торговцы. И все наглее станут вести себя полководцы.
В связи с этим показательна история Луция Фламинина, брата Тита Фламинина. Во время пирушки любовница (по другой версии - любовник), стала световать, что не видела гладиаторских игр, а ей бы так хотелось поглядеть, как убивают человека. Тогда Луций велел привести приговоренного к смерти преступника и приказал убить его тут же на пиру. За этот мягко говоря некрасивый поступок Катон вычеркнул имя Луция Фламинина из списка сенаторов. И когда Тит Фламинин возмутился, то Катон поведал эту историю на форуме. Возмущение было всеобщим, Луций не смел оспаривать решение Катона. Пройдет не так уж много времени, и ни распутством, ни жестокостью никого уже нельзя будет удивить.
Не менее отвратительны "подвиги" Лукулла и Гальбы в Испании.
Консул Лукулл, прибыв в Испанию, "жаждая славы и по своей бедности нуждаясь в добыче", (Аппиан) напал на племя вакеев, не имея на то мандата сената (!). Племя это жило тихо, и у римлян к ним не было никаких претензий. Но Лукулл воображал, что Иберия полна золотом и серебром. Он осадил город Кавку, вакейцы пытались сопротивляться, но проиграли. Тогда они выслали послов к Лукуллу и договорились об условиях сдачи. Когда вакейцы, поверив данному слову, впустили в город двух-тысячный римский гарнизон, Лукулл ввел все остальное войско и велел истребить жителей поголовно. Из 20 000 лишь немногие сумели бежать через ворота на другой стороне города. "Город Лукулл разграбил и тем покрыл имя римлян позором и поношением". (Аппиан).
А ведь совсем недавно Публий и Гней Сципионы, а за ними молодой Публий Сципион Африканский не только своими победами, но и своей продуманной политикой сумели вытеснить пунийцев из Испании.
Лукул же добился лишь того, что вынужден был с позором отступить, изрядно потрепанный под Паллантией. Но за все свои "подвиги" даже не был привлечен к ответственности.
Сервий Гальба отличился не меньше: лузитаны заключили с ним договор. И он предложил переселиться им в более удобное место, где земли плодороднее, и где жить им будет лучше. Несчастные согласились и пошли за Гальбой. Римлянам обычно верили на слово. И они - обычно - слово держали. Но такого не мог предложить никто! Гальба разделил лузитанов на три колонны, каждую велел отвести в определенное место. И когда варвары, поверив ему на слову, сложили оружие, он велел их перебить. Несчастные кричали, взывали к богам, напоминали о клятвах. Но напрасно. Напрасно. Немногим, правда, удалось бежать. И среди них был Вариат, который вскоре станет злейшим врагом Рима. А мог бы быть союзником. Из добычи Гальба немногое отдал солдатам, остальное взял себе, хотя и был необыкновенно богат. "Ненавидимый всеми и привлеченный к суду, он спасся от осуждения благодаря своему богатству". (Аппиан). Думается, не надо никому обьяснять, как спасаются "благодаря богатству".
А ведь не так давно римский сенат отказался принять дары от Пирра и гордо велел удалиться посланнику Ганнибалла. Пройдет не так много лет после "подвигов" Лукулла с Гальбой, и Югурта будет, не стесняясь, раздавать взять сенаторам, а потом презрительно воскликнет: "Рим - продажный город, и ему придет конец, как только найдется покупатель!".

[Одуванчик]

Римская Республика События

ВОССТАНИЕ СПАРТАКА


ВОССТАНИЕ СПАРТАКА
(Аппиан, Гражданские войны, I, 116-120)

В это самое время в Италии среди гладиаторов (1), которые обучались в Капуе для театральных представлений, был фракиец Спартак. Он раньше воевал с римлянами, попал в плен и был продан в гладиаторы. Спартак уговорил около 70 человек своих товарищей пойти на риск ради свободы, указывая им, что это лучше, чем рисковать своей жизнью в театре. Напав на стражу, они вырвались на свободу и бежали из города. Вооружившись дубинами и кинжалами, отобранными у случайных путников, гладиаторы удалились на гору Везувий. Отсюда, приняв в состав шайки многих беглых рабов и кое-кого из сельских свободных рабочих, Спартак начал делать набеги на ближайшие окрестности. Помощниками у него были гладиаторы Эномай и Крикс. Так как Спартак делился добычей поровну со всеми, то скоро у него собралось множество народа. Сначала против него был послан Вариний Глабр, а затем Публий Валерий. Но так как у-него было войско, состоявшее не из граждан, а из всяких случайных людей, набранных наспех и мимоходом, - римляне еще считали это не настоящей войной, а просшм разбойничьим набегом, - то римские полководцы при встрече с рабами потерпели поражение. У Вариния даже коня отнял сам Спартак. До такой опасности дошел римский полководец, что чуть не попался в плен к гладиаторам. После этого к Спартаку сбежалось еще больше народа, и войско его достигло уже 70 000. Мятежники ковали оружие и собирали припасы. Римлине выслали против них консулов с двумя легионами. Одним из них около горы Гаргана был разбит Крикс, командовавший 30-тысячным отрядом. Сам Крикс и две трети его войска пали в битве. Спартак же быстро двигался через Апеннинские горы к Альпам, а оттуда к кельтам. Один из консулов опередил его и закрыл путь к отступлению, а другой догонял сзади. Тогда Спартак, напав на них поодиночке, разбил обоих. Консулы отступили в полном беспорядке, а Спартак, принеся в жертву духу Крикса 300 пленных римлян, с 120 000 пехоты поспешно двинулся на Рим. Он приказал сжечь весь лишний багаж, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал. В Пицене (2) консулы снова попытались оказать противодействие ему. Здесь произошло второе большое сражение, и снова римляне были разбиты. Но Спартак переменил решение идти на Рим. Он считал себя еще не равносильным римлянам, так как войско его далеко не все было в достаточной боевой готовности: ни один италийский город не примкнул к мятежникам; это были рабы, перебежчики и всякий сброд. Спартак занял горы вокруг Фурий и самый город. Он запретил купцам, торговавшим с его людьми, платить золотом и серебром, а своим - принимать их. Мятежники покупали только железо и медь за дорогую цену, и тех, которые приносили им эти металлы, не обижали. Приобретая таким путем нужный им материал, мятежники хорошо вооружались и часто выходили на грабеж. Сразившись снова с римлянами, они победили их и, нагруженные добычей, вернулись к себе.
Третий уже год длилась эта страшная война, над которой вначале смеялись и которую сперва презирали, как войну с гладиаторами. Когда в Риме были назначены выборы других командующих, страх удерживал всех, и никто не выставлял своей кандидатуры, пока Лициний Красс (3), выдающийся среди римлян своим происхождением и богатством, не принял на себя командования. С шестью легионами он двинулся против Спартака. Прибыв на место, Красс присоединил к своей apмии и два консульских легиона. Среди солдат этих последних, как потерпевших неоднократные поражения, он велел немедленно кинуть жребий и казнил десятую часть. Другие полагают, что дело было не так, но что после того как все легионы были соединены вместе, армия потерпела поражение, и тогда Красс по жребию казнил каждого десятого из легиона, нисколько не испугавшись числа казненных, которых оказалось около 4000. Но как бы там ни было, Красс оказался для своих солдат страшнее побеждавших их врагов. Очень скоро ему удалюсь одержать победу над 10000 спартаковцев, почему-то стоявших лагерем отдельно от своих. Уничтожив две трети их, Красс смело двинулся против самого Спартака. Разбив и его, он чрезвычайно удачно преследовал мятежников, бежавших к лагерю, с целью переправиться в Сицилию. Настигнув их, Красс запер войско Спартака, отрезал его рвом, стеною [валами] и палисадом. Когда Спартак был принужден попытаться пробить себе дорогу в Самний, Красе на заре уничтожил около 6000 человек неприятелей, а вечером еще приблизительно столько же, в то время как из римского войска было только трое убитых и семь раненых (4). Такова была перемена, происшедшая в армии Красса благодаря введенной им дисциплине. Эта перемена вселила в нее смелость достигнуть победы. Спартак же, поджидая всадников, отовсюду прибывавших к нему, больше уже не шел в бой со всем своим войском, но часто беспокоил осаждавших мелкими стычками; он постоянно неожиданно нападал на них, набрасывал пучки хвороста в ров, зажигал их и таким путем делал осаду чрезвычайно трудной. Он приказал повесить пленного римлянина в промежуточной полосе между обоими войсками, показывая тем самым, что ожидает его войско в случае поражения. В Риме, узнав об осаде и считая позором, если война с гладиаторами затянется, выбрали вторым главнокомандующим Помпея (5), только что вернувшегося тогда из Испании.
Теперь-то римляне убедились, что восстание Спартака дело тягостное и серьезнее. Узнав об этих выборах, Красс, опасаясь, что слава победы может достаться Помпею, старался всячески ускорить дело и стал нападать на Спартака. Последний, также желая предупредить прибытие Помпея, предложил Крассу вступить в переговоры. Когда тот с презрением отверг это предложение, Спартак решил пойти на риск и, так как у него уже было достаточно всадников, бросился со всем войском через окопы и бежал по направлению к Брундизию. Красс бросился за ним. Но когда Спартак узнал, что в Брундизии находится и Лукулл, возвратившийся после победы над Митридатом, он понял, что все погибло, и пошел на Красса с большой и тогда еще армией. Произошла грандиозная битва, чрезвычайно ожесточенная вследствие отчаяния, охватившего такое большое количество людей. Спартак был ранен в бедро дротиком: опустившись на колено и выставив вперед щит, отбивался от нападавших, пока не пал вместе с большим числом окружавших его. Остальное его войско было изрублено в полном беспорядке. Говорят, что число убитых и установить было нельзя. Римлян пало около 1000 человек. Тело Спартака не было найдено. Большое число спартаковцев укрылось в горах, куда они бежали после битвы. Красс двинулся на них. Разделившись на четыре части, они отбивались до тех пор, пока не погибли все, за исключением 6000, которые были схвачены и повешены вдоль всей дороги, ведущей из Капуи в Рим (6).

Перев. С. А. Жебелева.

1. Гладиаторы (от латинского слова gladius - меч) - чаще всего рабы или военнопленные, которые сражались на аренах цирка во время так называемых гладиаторских боев, устраиваемых для развлечения богатых.
2. Пицен - область в Средней Италии, расположенная по побережью Адриатического моря.
3. Марк Лициний Красс - один из виднейших политических деятелей того времени, славился своим богатством. Исполнял должность консула в 70 г. и 55 г. до н. з., вошел в состав так называемого первого триумвирата. Погиб в 53 г. до н. э. в борьбе с парфянами.
4. Эти цифры, приводимые Аппианом, мало правдоподобны.
5. Гней Помпей - римский полководец, под командованием которого римские войска нанесли поражение Митридату Понтийскому. Три раза был консулом. Наряду с Крассом и Цезарем входил в состав первого триумвирата. Потерпел решительное поражение в битве с войсками Цезаря при Фарсале. Вскоре после этого был убит в Египте, куда бежал, спасаясь от преследования Цезаря.
6. Дорога, ведущая из Капуи в Рим, Аппиева дорога, см. прим. № 3 на стр. 54.

ВОССТАНИЕ СПАРТАКА
(Плутарх, Красс, 8-11)

Восстание гладиаторов и опустошение Италии, называемые большинством писателей «Спартаковской войной», начались по следующей причине. У некоего Лентула Батиата была в Капуе школа гладиаторов, из которых большинство были галлы и фракийцы, заключенные в темницу для гладиаторских состязаний не вследствие каких-либо бесчестных поступков с их стороны, но вследствие несправедливости купившего их господина. Двести человек из них сговорились бежать, но так как о заговоре был сделан донос, - о чем они заблаговременно узнали, - то 78 гладиаторов, предупредив его, вырвались на волю, вооруженные взятыми на кухне ножами и вертелами. Случайно встретив на дороге несколько телег, везущих в другой город оружие для гладиаторов, они захватили его и вооружились. Заняв сильную позицию, гладиаторы выбрали себе троих вождей, из которых первым был Спартак, номад-фракиец, обладавший не только большой смелостью и физической силой, но умом и гуманностью. Этим он значительно превосходил других, будучи похожим скорее на зллина. Говорят, что когда Спартак был впервые приведен в Рим на продажу, ему приснился сон, будто змея обвивалась вокруг его лица. Жена Спартака, его соплеменница, пророчица, одержимая дионисовским вдохновением, предсказала, что это знак великого могущества, грозного для него по своему несчастному концу. Теперь она также была вместе с ним и вместе бежала.
Прежде всего гладиаторы бросились на пришедший из Капуи отрад и, захватив много оружия, с радостью переменили на него свое прежнее вооружение, презирая его, как позорное и варварское вооружение гладиаторов. Претор Клодий, присланный из Рима с трехтысячным отрядом, осадил их на горе, имевшей только один крутой и узкий подъем, который он стал сторожить. Склоны горы были отвесные и гладкие. Наверху росло много дикого винограда. Гладиаторы срезали подходящие лозы и устроили из них крепкие и длинные лестницы. Спустив их вдоль крутизны так, что они достигали подошвы горы, гладиаторы все, кроме одного, благополучно сошли вниз. Оставшийся наверху, чтобы сторожить оружие, после того как все спустились, стал бросать вниз его и, побросав все, спустился сам. Римляне об этом ничего не знали. Поэтому, зайдя им в тыл, гладиаторы неожиданно ударили на них и, обратив в бегство, овладели лагерем. К ним присоединилось много местных пастухов, воинственных и быстроногих людей. Одних из них гладиаторы снабдили оружием, другими же пользовались в качестве разведчиков и легковооруженных. Вторым против гладиаторов был послан претор Публий Вариний. Гладиаторы сначала вступили в бой с одним из его помощников Фурием, командовавшим отрядом в 2000 человек, и обратили его в бегство. Затем Спартак подстерег советника Публия и сотоварища его по должности, Коссиния, посланного с большими силами, и едва не взял его в плен в то время, как он купался около Салин. Когда Коосинию с трудом удалось бежать, Спартак немедленно завладел его обозом и, преследуя его по пятам, после ожесточенной резни захватил лагерь. Пал и сам Косиний. Претора же Спартак разбил во мнших сражениях и в конце концов захватил его ликторов и коня. Спартак был теперь велик и грозен. Он составил себе вполне разумный план действий. Не надеясь сломить окончательно могущество римлян, он повел свое войско к Альпам, полагая, что нужно перевалить их и отправиться на родину, одним - во Фракию, другим - в Галлию. Но рабы, будучи сильны своей численностью и возгордившись своими успехами, не слушались Спартака и, двигаясь по Италии, занимались ее опустошением. Теперь же не только недостойный позор рабского восстания тревожил римский сенат. Он боялся Спартака и, сознавая опасность положения, отправил против него обоих консулов, как если бы дело шло об одной из самых трудных и больших войн. Один из консулов, Геллий, уничтожил внезапным нападением всю германскую часть восставших, отличавшуюся от остальных спартаковцев своеволием и гордостью. Когда Лентул окружил Спартака большим количеством войск, последний, ударив всеми силами в одно место, разбил легатов Лентула и захватил весь его обоз. Наместник Цизальпинской Галлии Кассий с десятитысячной армией пошел навстречу Спартаку, бросившемуся к Альпам. В завязавшейся битве Кассий потерпел поражение и, потеряв много людей, едва спасся сам.
Узнав об этом, раздраженный сенат приказал консулам прекратить военные действия и выбрал главнокомандующим Красса (1). Многие из знати отправились вместе с ним в поход благодаря его известности и по дружбе с ним. Красс остановился у границ Пицена (2), чтобы встретить двинувшегося туда Спартака, а своего легата Муммия послал с двумя легионами в обход, приказав ему следовать за врагами, но не вступать с ними в соприкосновение и не завязывать сражения. Однако лишь только у легата появилась надежда разбить неприятеля, он дал сражение и был разбит. Многие пали, многие, побросав оружие, спаслись бегством. Красс сурово встретил Муммия, а от солдат, снова раздавая им оружие, потребовал поручителей в том, что они будут его беречь. Пятьсот же солдат, бежавших первыми и таким образом подавших повод к бегству, он разделил на пятьдесят десятков и из каждого десятка казнил одного по жребию, применив, впервые после длинного промежутка времени, это старинное наказание. С подобного рода смертью соединен особый позор, так как во время наказания совершается на глазах у всех много ужасных и мрачных обрядов. Переломив таким образом настроение солдат, Красс повел их против врага. А Спартак мало-помалу уходил через Луканию к морю. Встретив в проливе киликийские пиратские суда (3), он решил отправиться в Сицилию и, перебросив на остров 2000 человек, возобновить сицилийскую невольничью войну, только недавно погасшую и требовавшую немного горючего материала, чтобы снова вспыхнуть. Киликийцы сговорились со Спартаком, но, взяв подарки, обманули его и уплыли. Тогда он снова повернул от моря, расположил войско на Регийском полуострове. Красс, подойдя сюда и видя, что сама природа места указывает, что нужно делать, постарался укрепить стеною перешеек, чтобы одновременно и дать занятие своему войску, и лишить врага подвоза провианта. Это было большое и трудное дело, которое Красс окончил, против ожидания, в короткое время. Он провел от моря до моря через перешеек ров на триста стадий, шириной и глубиной одинаково в 15 футов и над рвом возвел стену большой высоты и прочности. Сначала Спартак не обращал вниманий на эти работы, относясь к ним с презрением. Когда же, чувствуя недостаток в провианте, он пожелал идти вперед, то увидел себя окруженным стеною и лишенным возможности получить что-либо с перешейка. Дождавшись снежной и бурной ночи, Спартак приказал засыпать небольшую часть рва землей, деревьями и сучьями и перевел через него третью часть своего войска.
Красс испугался, как бы Спартак не двинулся на Рим, но успокоился, когда много мятежников отделилось от него из-за раздоров и самостоятельно расположилось лагерем вблизи Луганского озера. Говорят, что воды этого озера время от времени меняются, становясь то пресными, то опять солеными и негодными для питья. Подойдя к отделившейся части, Красс оттеснил ее от озера, но ему не удалось разбить мятежников, и обратить их в бегство, так как быстро явившийся Спартак остановил панику. Красс, сначала было написавший сенату, что необходимо вызвать Лукулла из Фракии и Помпея из Испании, теперь изменил свое намерение и торопился окончить войну прежде, чем те подойдут. Он знал, что когда они присоединятся к нему на помощь, весь успех будет приписан не ему, а им. Решив сначала напасть на отделившихся и ведущих войну на свой риск - ими предводительствовал Гай Ганник и Каст, - Красс послал 6000 человек предварительно занять один холм, приказав постараться сделать это незаметно. Они попытались обмануть бдительность врага, скрыв свои шлемы, но были замечены двумя женщинами, приносившими в это время жертву. Воины подверглись бы большой опасности, если бы не подоспел быстро Красс. Он завязал сражение самое большое из бывших в эту войну, в котором пало 12300 рабов. Из них только двое было ранено в спину; все остальные пали в строю, сражаясь против римлян. Спартак после поражения начал отступать к Петелийским горам (4). Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа следовали за Спартаком по пятам. Когда же он повернул и двинулся ва них, произошло паническое бегство римлян. Им удалось спастись с трудом, унося раненого квестора. Этот успех погубил Спартака, так как беглые рабы чрезвычайно возгордились. Они не хотели и слышать об отступлении и не повиновались начальникам, но уже в дороге, окружив их с оружием в руках, заставили их идти назад через Луканию по направлению к Риму. Туда же спешил и Красс, ибо стало известно, что Помпей уже приближается. В народном собрании раздавалось немало голосов, что именно ему должна принадлежать победа в войне: придя, он тотчас вступит в бой и окончит ее. Итак, спеша сразиться со Спартаком и расположившись лагерем около врага, Красс начал копать ров. Подскакивая к римскому лагерю, рабы завязали бой с работающими воинами. Так как с обеих сторон все большее число народа спешило на помощь, Спартак был вынужден построить все войско в боевой порядок. К нему подвели коня. Вытащив меч и сказав, что в случае победы у него будет много прекрасных вражескик коней, а в случае поражения он не будет в них нуждаться, Спартак заколол коня. Затем он устремился на самого Красса, но из-за массы сражающихся и раненых ему не удалось добраться до него. Зато он убил двух вступивших с ним в бой центурионов. Наконец свита Спартака бежала, а он, окруженный большим количеством врагов и мужественно отражая их удары, в конце концов был изрублен...
Помпей окончательно уничтожил попавших ему в руки рабов и отправил в сенат донесение, в котором писал, что Красс разбил рабов в открытом сражении, а он, Помпей, вырвал самую войну с корнем.

[Одуванчик]

ВТОРОЙ ТРИУМВИРАТ


ВТОРОЙ ТРИУМВИРАТ
(Аппиан, Гражданские войны, IV, 2-3)

Цезарь (1) и Атоний с целью сменить вражду на дружбу сошлись вместе (2) вблизи города Мутины на островке, небольшом и плоском, находящемся ва реке Лавинии; каждый из них имел при себе по пяти легионов. Расположив их друг против друга, они направились каждый в сопровождении трехсот человек к мосту через реку. Лепил (3), пройдя вперед, осмотрел островок и сделал знак плащом, чтобы одновременно итти и тому и другому. Они оставили стоять на мостах со своими друзьями триста человек, которых они привели с собой, двинулись к середине островка на обозримое со всех сторон место, и все трое сели, причем Цезарь в силу своего звания занял место посередине. В продолжение двух дней, с утра до вечера совещаясь между собою, они постановили следующее. Цезарь должен сложить с себя консульское звание, а Вентидий на остающуюся часть года принять его; учредить новую магистратуру, равную по значению консульской должности, для приведения в порядок государства после гражданских войн; эту должность предоставить Лепиду, Антонию и Цезарю в течение пяти лет. Решено было таким путем обойти титул диктатора, быть может, из-за предложения, внесенного Антонием, которым запрещалось на будущее время учреждение диктатуры. Тотчас же они должны были назначить ежегодно сменяющихся городских магистратов на ближайшие пять лет. Управление провинциями должно было быть поделено так, что Антоний получал всю Галлию, исключая область, прилегающую к Пиренейским горам и называемую Старой Галлией, Лепид - эту последнюю и в придачу Испанию, Цезарь - Африку, Сардинию, Сицилию с остальными прилегающими островами.
Так разделили между собой власть над римлянами эти трое мужей, отложив вопрос о провинциях, расположенных по ту сторону Ионийского моря, потому что Брут и Кассий еще владели ими. Решено было, что Антоний и Цезарь поведут войну с Кассием и Брутом, тогда как Лепид должен стать консулом ва следующий год и оставаться в Риме для ведения дел в нем, управлять же Испанией должен через посредство наместников. Из войска Лепида три легиона должны были остаться у него для охраны Рима, а семь легионов разделить между собою Цеварь и Антоний: три из тих взять Цеварю, а четыре - Антонию, так чтобы каждый из них мог повести в поход 20 легионов. Они должны были уже теперь обнадежить войско наградами за победу, причем, помимо других подарков, предоставить им 18 италийских городов для поселения; эти города, отличающиеся богатством, плодородием почвы и красотой зданий, они намерены были вместе с землею и домами равделить между войском, как если бы эти города были завоеваны ими в неприятельской стране. Среди этих городов самые известные были Капуя, Регий, Венузия, Беневент, Нуцерия, Аримин, Гиппоний. Так лучшая часть Италии предназначалась для войска. Решено было также расправиться со своими личными врагами, чтобы они не мешали им в осуществлении их планов и во время ведения ими дальнего похода. Все эти постановления были записаны, и Цезарь, как консул, прочитал их войскам всё, за исключением лишь проскрипционных списков. Солдаты, выслушав все это, запели военную песню и поздравляли друг друга с состоявшимся примирением.

Перев. Е. Г. Кагарова.

1. Имеется в виду Гай Юлий Цезарь Октавиан, внучатый племянник Юлия Цезаря, усыновленный последним.
2. Свидание это имело место в начале ноября 43 г. до н. э.
3. Марк Эмилий Лепид - представитель знатного патрицианского рода, сторонник Цезаря. В союзе с Октавианом и Антонием играл незначительную роль.

[Одуванчик]

ВЫСТУПЛЕНИЕ И ГИБЕЛЬ БРАТЬЕВ ГРАКХОВ


ВЫСТУПЛЕНИЕ И ГИБЕЛЬ БРАТЬЕВ ГРАКХОВ
(Веллей Патеркул, II, 2, 3, 6, 7)

Beллей Патеркул - официальный историограф времени Тиберия. Он был родом из Капуи, большую часть жизни провел на военной службе. Дослужился до высших должностей в империи. «Римская история» Веллея Патеркула доведена до 30 г. н. э. В апологетических тонах говорит он о времени правления Августа. В высшей степени неодобрительно он отзывается о движении Гракхов, которые, по его словам, «повергли государство в смертельную опасность». Эту тенденциозность автора, в изображении мощного демократического движения, возглавленного братьями Гракхами, следует иметь в виду при чтении данного документа.

Сдача Манцина вызвала сильные раздоры в государстве. В самом деле, сын славнейшего и выдающегося мужа Тиберия Гракха, внук по матери Публия Африканского, Тиберий Гракх, по инициативе которого в его квесторство заключен был договор [с Нуманцией] (1), теперь, то тяготясь тем, что выполненное им дело теряет силу, то боясь перемены суждения [о нём] и наказания, будучи избран в народные трибуны, и оставаясь человеком во всех отношениях безупречным, в полном расцвете духовных сил и с самыми чистыми намерениями, украшенный, наконец, столькими добродетелями, сколько выпадает на долю смертного при совершенстве природы и доброй воли, он в консульство Публия Муция Сцеволы и Люция Кальпурния сто шестьдесят два года тому назад разошелся с людьми благонамеренными, обещал всей Италии права гражданства; вместе с тем он издал аграрные законы, при всеобщем стремлении к устойчивому положению, он смешал все высокое с самым низким и подверг все государство в крайнюю смертельную опасность. Он лишил власти своего коллегу Октавия (2), стоявшего за общее благо, и учредил коллегию триумвиров для распределения земель и выведения колоний, введя в ее состав себя, своего тестя Аппия и брата своего Гая, тогда еще совершенно молодого человека.
Тогда Публий Сципион Назика, внук того, который получил от сената титул: vir optimus, сын того цензора, который построил портик на Капитолии, правнук Гнея Сципиона, дяди знаменитого Публия Африканского, не занимавший в то время никакой должности и одетый в обычную тогу, хотя и был близким родственником Тиберия Гракха (3), но отдавал предпочтение интересам родины перед родственными связями и все, что не было полезно для общего блага, считал ненужным, также и для частных лиц (за эту добродетель он первый из всех заочно был возведен в сан великого понтифика). Он стоял на первых ступенях верхней части Капитолия, перекинув через левую руку край своей тоги, и призывал следовать за собой всех, кто хочет сохранить государство в безопасности. Тогда оптиматы-сенат и лучшая и большая часть всаднического сословия, - а также не участвующий в пагубных планах народ - бросились на Гракха, стоящего на площадке Капитолия среди толпы своих приверженцев и призывающего к себе население почти всей Италии. Он побежал и на спуске с Капитолийского холма был убит обломком скамьи. Так была прервана преждевременно его жизнь, которую он мог бы провести с большой славой. Это было началом пролития крови граждан в Риме и безнаказанного применения оружия. С этого времени насилием было нарушено право и прежний лучший строй жизни; раздоры граждан, обычно разрешавшиеся в прежнее время соглашением, теперь стали разрешаться оружием, и военные действия стали начинаться без основательных причин, но в зависимости от того, сколько они сулили выгод. И это неудивительно. Ведь в подражание примерам люди никогда не останавливаются на том, с чего начали, но, вступив на какую угодно узенькую тропинку, прокладывают себе путь для выхода на обширнейшее пространство, и если хоть раз собьются с правильного пути, неизбежно дойдут до пропасти, и никто не считает для себя постыдным того, что было выгодно для другого.
Затем по прошествии десяти лет такое же безумие, которое проявил Тиберий Гракх, охватило брата его Гая, похожего на него как всеми добродетелями, так и этим заблуждением, а по своим дарованиям и красноречию даже намного его превосходившего. Несмотря на то, что он, ведя совершенно спокойный образ жизни, мог бы быть первым человеком в государстве, он не то для отомщения за брата, не то для закрепления в своих руках царской власти, по примеру брата, вступил в должность трибуна, и, выставив еще гораздо больше и более крайних требований, он обещал право гражданства всем италикам, хотел распространить их почти до самых Альп, распределял земли, затрещал кому-либо из граждан иметь более пятисот югеров земли, - что когда-то было предусмотрено и законом Лициния (4) - устанавливал новые торговые пошлины, заполнял провинции новыми колониями, передавал суды от сената всадникам, постановил раздавать гражданам хлеб, не оставил ничего в покое или в мире, ничего не оставил незатронутым, наконец, ничего не сохранил в прежнем состоянии; мало того, он продлил свои полномочия трибуна на следующий год. Консул Люций Опимий, который подал в должность претора во Фрегеллы (5), преследовал с оружием в руках как его, так вместе с ним и Фульвия Флакка из бывших консулов, награжденных триумфом, стремившегося к таким же ошибочным целям, которого Гай Гракх номинально поставил триумвиром на место брата Тиберия, а на самом деле сделал соучастником своей царской власти, и убил того и другого. Одно только было сделано Опимием беззаконно, это то, что он за голову - не то что именно Гая Гракха, - а вообще за голову римского гражданина хотел уплатить деньги, хотел выдать золота, равного ей по весу. Флакк был убит вместе со старшим своим сыном на Авентине, где стоял вооруженный и призывал народ к сражению. Гракх же спасался бегством, но увидав, что неминуемо будет захвачен людьми Опимия, подставил шею рабу свому Евпору, который выручил своего господина и с неменьшей решимостью покончил с самим собой. В этот день удивительная преданность Гаю Гракху была проявлена со стороны римского всадника Помпония. Он, подражая Коклесу, удерживал на мосту подступавших к нему врагов, а потом пронзил себя мечом. Как раньше тело Тиберия Гракха, так теперь тело Гая по исключительной жестокости победителей было сброшено в Тибр.
Таков был исход жизни детей Тиберия Гракха, внуков Публия Сципиона Африканского, при жизни их матери, дочери Африканского, такова была смерть этих мужей, дурно воспользовавшихся своими прекрасными дарованиями. Если бы они добивались степени гражданского достоинства, то само государство предоставило бы им при полном их спокойствии то, что они предпочли получить через мятеж. К этой их ярости прибавилось еще одно исключительное по своим размерам преступление: в самом деле Опимием был убит также и один юноша, выдающейся красоты, не переступивший еще и восемнадцатого года жизни, непричастный к отцовским преступлениям, именно сын Фульвия Флакка, которого отец послал для переговоров...
...Вскоре затем началось суровое следствие над друзьями и клиентами Гракхов. Но Опимий, человек вообще безупречный и влиятельный, был впоследствии осужден общественным мнением по воспоминаниям о такой его жестокости и не встретил со стороны граждан никакого снисхождения. Такая же ненависть общественных судей обрушилась заслуженно на Рупилия и Попилия, которые в качестве консулов свирепствовали по отношению к друзьям Тиберия Гракха...
Среди законов Гракха я самым гибельным считаю, пожалуй, тот, в силу которого он вывел колонии за пределы Италии.

Перев. В. С. Соколова.

1. Имеются в виду события, происшедшие в 137 г., когда римские войска во главе с консулом Манцином были окружены в Испании восставшими нумантинцами. Переговоры о капитуляции вел Тиберий Гракх, будущий народный трибун. Выговоренные им условия спасли римскую армию от гибели.
2. Марк Октавий - народный трибун 133 г.
3. Публий Сципион Назика был двоюродным братом Тиберия Гракха.
4. Закон Лициния - см. прим. № 1 на стр. 89.
5. Фрегеллы - город в Лации.

[Одуванчик]

ДВИЖЕНИЕ ГРАКХОВ.


ДВИЖЕНИЕ ГРАКХОВ
(Аппиан, Гражданские войны, I, 7-27)

Аппиан, писавший по-гречески историк Рима, жил в середине II в. н. э. (родился, видимо, при Траяне). Аппиан занимает особое место среди античных историков. По словам Маркса, «...он старается докопаться до материальной подкладки этих гражданских войн» (К. Маркс, Письмо к Энгельсу от 27 февраля 1861 г., см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 15). Мнение Маркса об Аппиане разделял и Энгельс. В работе «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 673) мы читаем: «Из древних историков, которые описывали борьбу, происходившую в недрах римской республики, только Аппиан говорит нам ясно и выразительно, из-за чего она велась: из-за землевладения». Отмеченное в работах Маркса и Энгельса стремление Аппиана «докопаться до материальной подкладки событий» делает его произведения особенно важными.
Биографические данные Аппиана очень скудны. Известно только, что он был уроженцем Александрии, где занимал высокое служебное положение, а затем переехал в Рим. Красной нитью через все сочинения Аппиана проходит его восхищение Римом, мощью и величием многоплеменной и разноязычной империи. Аппиан считает, что ни один народ древности, ни эллины, ни мидяне, ни македоняне, «никогда не достигал таких размеров и не имел такого длительного существования» (§ 8). По своему политическому мировоззрению Аппиан был сторонником монархического правления. Он высоко ставит Цезаря и восхищается его талантами государственного деятеля и полководца.
Аппиан боялся народных движений, не понимая их целей, и пытался изобразить их как «пустые волнения». В связи с этим стоит и его оценка «демократии, как слова красивого, но всегда бесполезного» (IV, 133). Аппиан отрицательно относится и к вождям демократических движений, особенно неодобрительно отзываясь об антиримском движении в Афинах в 88 г. до н. э.
Труд Аппиана «Римская история» состоит из 24 книг. В основу его был положен территориальный принцип распределения материала. Он охватывает историю отдельных областей Средиземноморья до окончательного завоевания их Римом. Полностью сохранились только книги Иберийская, Ганнибалова, Ливийская (кн. VI-VIII), книги XII-XVII - Гражданские войны, а остальное - в отрывках. Аппиян уделяет большое внимание движениям рабов, в частности восстанию Спартака (I, 118), хотя, конечно, отзывается о них, как истинный рабовладелец, с опаской и пренебрежением. К своим источникам Аппиан относится не всегда критически, в его изложении встречаются фактические ошибки. Характерно, что у Аппиана почти совсем нет моралистической тенденции, так часто встречающейся у его современников, например, в трудах Плутарха, Диона Кассия и др.

Римляне, завоевывая по частям Италию, тем самым получали в свое распоряжение часть земли и либо основывали на ней новые города, или в города, уже ранее существовавшие, отбирали для поселения колонистов из своей среды. Эти колонии они рассматривали как укрепленные пункты. В завоеванной земле они возделанную часть ее всякий раз тотчас же или разделяли между поселенцами, или продавали, или сдавали в аренду; не возделываемую же вследствие войн часть земли, количество которой возрастало в большом размере, они не имели уже времени распределять, но от имени государства предлагали возделывать ее всем желающим на условии сдачи государству ежегодного урожая в таком размере: одну десятую часть посева, одну пятую часть насаждений. Определена была также плата и за пастбища для крупного и мелкого скота. Римляне делали все это с целью увеличения народонаселения италийского племени, на которое они смотрели, как на племя в высокой степени трудолюбивое и из среды которого они желали навербовать себе союзников. Но результат получился противоположный. Дело в том, что богатые, захватив себе большую часть не разделенной на участки вемли, с течением времени пришли к уверенности, что никто ее никогда у ник не отнимет. Расположенные поблизости от принадлежащих им участков небольшие участки бедняков богатые отчасти покупали у них с их же согласии, отчасти отнимали силою. Таким образом богатые стали возделывать обширные пространства земли на равнинах, заменившие таким образом участки, входившие в состав их поместий. При этом богатые пользовались как рабочей силою покупными рабами в качестве земледельцев и пастухов, с тем чтобы не отвлекать земледельческими работами свободнорожденных от несения военной службы. К тому же обладание рабами приносило богатым и большую выгоду: у свободных от военной службы рабов беспрепятственно увеличивалось потомство. Все это приводило к чрезмерному обогащению богатых, а вместе с тем к увеличению в стране количества рабов. Напротив, число италийцев уменьшалось, среди них шла на убыль энергия, так как их угнетали бедность, налоги, военная служба. Если даже они бывали и свободны от нее, все же они продолжали оставаться бездеятельными: ведь землею владели богатые, и для земледельческих работ они пользовались рабами, а не свободнорожденными.
С неудовольствием смотрел на все это народ. Он боялся, что из Италии не будет уже больше притекать к нему союзников в достаточном числе, да и самое господствующее положение его станет опасным из-за такой массы рабов. Как поправить создавшееся положение, они не могли придумать. Это было и нелегко, и не во всех отношениях справедливо: нельзя же было такое количество людей, владевших столь долго своим достоянием, лишить принадлежавших им насаждений, строений, всего оборудования. Некогда с трудом, по предложению, внесенному народными трибунами, народ постановил, что никто не может владеть из общественной земли более чем 500 югерами и занимать пастбища более чем 100 югеров для крупного скота и 500 - для мелкого (1). Для наблюдения за этим народ назначил определенное число лиц из свободнорожденных, которые должны были сообщать о нарушении изданного постановления. Они принесли присягу, что будут верно соблюдать постановление, ставшее законом, определили наказание за его нарушения, имея в виду остальную землю распределить беднякам небольшими участками. Но на деле оказалось, что они вовсе не заботились о соблюдении ни закона, ни клятвы. А те из них, которые, казалось, заботились, распределили, для отвода глаз, земли между своими домочадцами, большинство же относилось к соблюдению закона с пренебрежением.
Так продолжалось до тех пор, пока Тиберий Семпроний Гракх, человек знатного происхождения (2), очень честолюбивый, превосходный оратор, благодаря всем этим качествам очень хорошо всем известный, стал народным трибуном и проиэнес пышную речь. Он говорил об италийском племени, об его блестящей храбрости, об его родственных отношениях к римлянам, о том, как это племя мало-помалу очутилось в бедственном положении, стало малолюдным и не видит никакой надежды поправить свое положение. С негодованием говорил Гракх о массе рабов, непригодных для военной службы, всегда неверных по отношению к своим господам. Он напомнил о том, как незадолго до того в Сицилии господа пострадали от рабов, сильно увеличившихся в своем числе из-за нужды в рабочих руках для земледельческих работ; как трудно и долго римлянам пришлось бороться с этими рабами; как затянулась эта борьба и сколько разнообразных и опасных перипетий она имела. После своей речи Тиберий возобновил действие закона, в силу которого никто не должен был иметь более 500 югеров общественной земли. К этому закону Тиберий сделал еще прибавку, что сыновьям полагается иметь половину этого количества югеров. Всю остальную землю должны распределить между бедными трое выборных лиц, сменяющихся ежегодно.
Последнее всего более досаждало богатым. Они не имели уже теперь вовможности, как раньше, относиться с пренебрежением к закону, так как для раздела земли назначены были особые должностные лица, да и покупать участки у владельцев их было нельзя: Гракх, предвидя это, запретил продавать землю. Богатые объединились частично между собою, стали выражать свои сетования, указывали бедным на сделанные ими, богатыми, в давние еще времена насаждения, на возведенные ими постройки. Некоторые из них говорили: мы заплатили за наши участки соседям; неужели мы должны лишиться вместе с этою землею и уплаченных нами денег? Другие говорили: на этой земле могилы наших отцов; поэтому разделенные в свое время участки являются наследственными. Третьи укавывали на то, что на приобретение своих участков они израсходовали приданое своих, жен, что свои земли они отдали в приданое своим дочерям. Наконец, некоторые приводили и то, что земля их принадлежит кредиторам по долговым обязательствам. В общем получились беспорядочные жалобы и негодования. С своей стороны, бедные жаловались на то, что они из людей, обладавших достатком, обратились в крайних бедняков, что вследствие этого жены их бесплодны, что они не могут кормить имеющихся у них детей, что их положение стало невыносимым. Они перечисляли все походы, совершенные ими за обладание своими участками, и выражали негодование, если они должны будут лишиться участия в общественном достоянии. Вместе с тем бедные поносили тех, кто, вместо них, свободнорожденных граждан, воинов, брал на работы рабов, людей, не заслуживающих доверия, всегда враждебно настроенных и вследствие этого непригодных для военной службы. В то время как и богатые, и бедные плакались и упрекали друг друга, появилось еще много другого народа, проживавшего в колониях или муниципиях, или людей, имевших свою долю в общественной вемле. Теперь они тоже были в страхе за свои участки и присоединялись одни к богатым, другие к бедным. И у тех, и у других, опиравшихся на свое многолюдство, настроение стало накаленным. Объятые пламенем ке знающих границ волнений, все ожидали исхода голосования законопроекта Тиберия. Одни не соглашались ни в каком случае допустить его утверждения, другие стояли за его утверждение во что бы то ни стало. К богатым, стремившимся не допустить утверждения законопроекта, к бедным - добиться его утверждения, присоединялось взаимное соперничество тех и других. К назначенному для обсуждения законопроекта дню и богатые, и бедные мобилизовали все свои силы.
Цель Гракха заключалась не в том, чтобы обогатить [бедных], но в том, чтобы вдохнуть в них мужество. Воодушевленный, главным образом, мыслью о большой и существенной пользе, которую осуществление его цели могло принести Италии, Гракх не думал о трудностях своего дела. До предстоящего голосования он произнес длинную, содержащую много привлекательных сторон, речь. В ней он задал, между прочим, вопрос: разве не справедливо общественное достояние разделить между всеми? Разве гражданин не такой же человек, что и раб? Разве воин более полезен, чем человек не сражающийся? Разве общинник в общественном достоянии не будет радеть более об интересах государства? Оставив дальнейшие сравнения, как мало относящиеся к делу, Гракх перешел затем к надеждам, которые возлагает отечество, и к страхам, его волнующим. Римляне, говорил он, завоевали много стран и владеют ими; они надеются подчинить себе и огромную часть обитаемой земли; в настоящее время пред ними встает решительный вопрос: приобретут ли они ее благодаря увеличению числа боеспособных людей, или же и то, чем они владеют, враги отнимут у них вследствие слабости и зависти. Напирая на то, какая слава и благополучие ожидают римлян в первом случае, какие опасности и ужасы предстоят во втором, Гракх увещевал богатых поразмыслить об этом и отдать добровольно, коль в этом скоро является нужда, эту землю ради будущих надежд тем, кто воспитывает государству детей, не упустить из виду большего, споря о малом. К тому же они получили уже достаточное вознаграждение за понесенные ими труды то обработке земли: каждый из них получает в вечное владение, законом подтвержденное, бесплатно 500 югеров отличной земли, а дети их, у кого они есть, получат каждый половину этого числа югеров. Своею длинною и содержательною речью Гракх вызвал возбуждение среди бедных и всех прочих, кто руководствовался скорее доводами разума, нежели жаждою приобретения, и затем приказал секретарю огласить его законопроект.
Другого народного трибуна, Марка Октавия, крупные землевладельцы настроили на то, чтобы помешать проведению законопроекта Тиберия. И так как у римлян тот трибун, который препятствовал чему-либо, обладал в данном случае большими полномочиями, то Октавий и запретил секретарю огласить законопроект. Гракх, ограничившись тогда большими упреками по адресу Октавия, перенес голосование на следующее народное собрание. Он поставил вокруг себя значительный отряд стражи с тою целью, чтобы, если Октавий будет опять выступать против голосования, заставить его силою согласиться на него. Тиберий, угрожая секретарю, приказал огласить законопроект. Тот приступил к этому, но вследствие запрещения, последовавшего со стороны Октавия, замолчал. Между трибунами началась перебранка, народ сильно шумел, оптиматы (3) предложили трибунам передать на рассмотрение сената пункты их разногласия. Гракх ухватился за это предложение. Рассчитывая, что его законопроект встретит одобрение со стороны всех благомыслящих людей, он побежал в курию. Там, в небольшом кругу, богачи стали издеваться над ним. Тогда Гракх снова устремился на форум (4); там он заявил, что в следующее народное собрание он предложит на голосование и свой законопроект, и вопрос о полномочиях Октавия: должен ли трибун, противодействующий народу, продолжать оставаться в своей должности? Так Тиберий и поступил. Когда Октавий снова ополчился на него, Гракх первым поставил на голосование вопрос об Октавии. Первая триба выскавалась за отрешение Октавия от должности; тогда Гракх, обратившись к нему, стал просить его изменить свое мнение о законопроекте. Ввиду отказа Октавия Тиберий собрал голоса у остальных триб. Их было тогда 35. 17 первых триб высказалось с гневом против предложения Тиберия, и 18-я триба должна была решить все дело. Гракх снова, на виду у всего народа, стал горячо умолять Октавия, попавшего в очень критическое положение, не мешать делу, столь священному, столь полезному для всей Италии, не уничтожать столь великого рвения народа, для которого он, в качестве трибуна, при желании, должен был бы кое-что еще прибавить в его законопроекте; для Октавия же, в случае осуждения его, будет далеко не безразлично потерять свою должность. С этими словами Гракх, призвав богов в свидетели, что он, против воли подвергает своего товарища бесчестию, после того как не мог убедить его, продолжал голосование. И Октавий, тотчас же после того как голосование было против него, стал частным человеком и незаметно скрылся. Вместо него трибуном был избран Квинт Муммий.
Аграрный закон был утвержден. Для раздела земли избраны Гракх, автор законопроекта, брат его и тесть законодателя Аппий Клавдий. Народ все еще сильно опасался, что закон не будет приведен в исполнение, если Гракх со всеми своими родными не положит начало осуществлению закона. А Гракх, гордившийся им, был сопровождаем до дому народом, который смотрел на него как на восстановителя не одного города, не одного племени, но всех народов Италии. После этого те, кто одержали верх, разошлись по своим землям, откуда они пришли для проведения закона, потерпевшие же поражение продолжали высказывать свое неудовольствие и говорили: не обрадуется Гракх, когда он станет частным человеком, Гракх, надругавшийся над священною и неприкосновенною должностью народного трибуна, давший такой толчок распрям в Италии.
Наступило уже лето, когда должны были происходить выборы народных трибунов. Когда время их было уже близко, стало совершенно ясно, что богатые приложили все усилия к тому, чтобы провести в народные трибуны лиц, наиболее враждебно настроенных к Гракху. Он же, предвидя угрожавшую ему опасность и боясь не попасть в трибуны на следующий год, стал сзывать на предстоящее голосование поселян... Последние заняты были жатвой, а Гракх был стеснен коротким сроком, назначенным для производства выборов. Поэтому он обратился к плебеям, проживавшим в городе, и, обойдя часть из них, просил избрать его трибуном на предстоящий год, так как ради них он подвергается опасности. При голосовании две первые трибы подали голос за Гракха. Тогда богатые стали указывать на то, что двоекратное, без перерыва, отправление должности одним и тем же лицом противозаконно. Так как трибун Рубрий, получивший по жребию председательство в избирательном народном собрании, кол»»»»ся, как ему поступить, то Муммий, избранный трибуном вместо Октавия, приказал Рубрию передать председательство в собрании ему, Муммию. Тот согласился, но остальные трибуны требовали, чтобы был брошен снова жребий о том, кому председательствовать; коль скоро Рубрий, избранный пo-жребию в председатели, отпадает, то жеребьевка должна вновь, произойти между всеми трибунами. И по поводу этого произошли также большие споры. Гракх, боясь не получить большинства голосов в свою пользу, перенес голосование на следующий день. Отчаявшись во всем, он, хотя и продолжал еще оставаться в должности, надел траурную одежду, ходил остальную часть дня со своим сыном по форуму, останавливался с ним около отдельных лиц, поручал своего сына их попечению, так как ему самому суждено очень скоро погибнуть от своих недругов. Тогда бедные начали очень сетовать. С одной стороны, они думали о самих себе: не придется им впредь пользоваться одинаковыми правами с прочими гражданами, но предстоит служить в рабстве у богатых, так как сила на стороне последних; с другой стороны, думали они и о Гракхе, который теперь боится за себя и который столько вытерпел из-за них. Бедные вечером провожали с плачем Гракха до его дома, убеждали его смело встретить грядущий день. Гракх ободрился, собрал еще ночью своих приверженцев, дал им пароль на случай, если дело дойдет до драки, и захватил храм на Капитолии, где должно было происходить голосование, и среднюю часть того места, где происходило народное собрание. Выведенный из себя трибунами и богачами, не позволявшими голосовать за его кандидатуру, Гракх дал условленный пароль. Внезапно поднялся крик в среде его приверженцев, и с этого момента пошла рукопашная. Часть их охраняла Гракха, как своего рода телохранители, другие, подпоясав свои тоги, вырвали из рук прислужников жезлы и палки, разломали их на куски и прогнали богатых из собрания. Поднялось такое смятение, нанесено было столько ран, что даже трибуны в страхе бросились со своих мест, а жрецы заперли храмы. С другой стороны, многие бросились в беспорядке бежать и спасаться, причем стали распространяться неточные слухи, вроде того, что или Гракх отрешил от должности всех остальных трибунов, - такое предположение создалось на основании того, что трибунов не было видно, - или что он сам назначил себя, без голосования, трибуном на ближайший год.
В то время как происходило все это, сенат собрался в храме богини Верности. Меня удивляет следующее обстоятельство: столько раз в подобных же опасных случаях сенат спасал положение дела предоставлением одному лицу диктаторских полномочий (5), тогда же никому и в голову не пришло назначить диктатора, большинство ни тогда, ни позже даже не вспомнило об этом, давно изобретенном средстве, оказавшемся к тому же очень полезным в предыдущие времена. Сенат, приняв свое решение, отправился на Капитолий. Шествие возглавлял Корнелий Сципион Назика, великий понтифик. Он громко кричал: «Кто хочет спасти отечество, пусть следует за мною». При этом Назика накинул на свою голову край тога для того ли, чтобы этою приметою привлечь большинство следовать за ним, или чтобы видели, что этим самым Назика как бы надел на себя шлем в знак предстоящей войны, или наконец, чтобы скрыть от богов то, что он собирался сделать. Вступивши в храм, Назика наткнулся на приверженцев Гракха. Последние уступили ему дорогу из уважения к лицу, занимавшему столь видный пост, а также и потому, что они видели сенаторов, следующих за Назикой. Последние стали вырывать из рук приверженцев Гракха куски дерева, скамейки и другие предметы, которыми они запаслись, собираясь идти в народное собрание, били ими приверженцев Гракха, преследовали и сбрасывали их с обрывов Капитолия вниз. Во время этого смятения пали многие из приверженцев Гракха. Сам он, оттесненный к храму, был убит около дверей его, у статуй царей. Трупы убитых были брошены ночью в Тибр.
Так убит был на Капитолии, состоя еще в звании трибуна, Гракх, сын Гракха, бывшего два раза консулом, и Корнелии, дочери Сципиона, отнявшего у карфагенян их гегемонию. Гракх погиб из-ва своего превосходного плана, потому что он для осуществления его прибег к мерам насильственным. Это гнусное дело, имевшее место в первый раз в народном собрании, потом неоднократно повторялось без всякой последовательности и в отношении других подобных же Гракху лиц. А город убийство Гракха поделило надвое: одни печалились, другие радовались. Одни жалели себя, жалели Гракха, жалели то положение, в каком находилось государство, где не было уже больше законного правления, но где господствовало кулачное право и насилие. Зато другие полагали, что они достигли исполнения всех своих желаний. Все эти события происходили в то время, когда Аристоник вел в Малой Азии борьбу с римлянами из-за власти (6). После убийства Гракха и смерти Аппия Клавдия для раздела земли младшему Гракху были противопоставлены Фульвий Флакк и Папирий Карбон. Так как крупные собственники не торопились записывать на себя приходившиеся на их долю участки, то триумвиры для раздела земли стали привлекать их к судебной ответственности. В сщром времени началось много судебных процессов. Дело в том, что вся другая соседившая с наделом земля, если она была продана или поделена между совладельцами, должна была подвергнуться обследованию, чтобы соблюсти установленную меру надела, а именно: нужно было установить, как она была продана и как была поделена. Между тем далеко не у всех сохранились заключенные при продаже и покупке договоры и документы, касающиеся раздела на участки. А то, что и можно было отыскать, возбуждало сомнение. При новом обмере земли они должны были переселяться с участков, засаженных садовыми культурами, покрытых строениями, на участки, не имеющие ничего этого, другие - из участков обработанных на необработанные, либо на болота, на глинистую почву. Так как жили владельцы на участках, полученных в результате завоевания, то они и не могли точно указать на свой первоначальный участок. Равным образом и государственное объявление о том, что всякий желающий может обрабатывать не подвергшуюся разделу землю-подстрекало многих, обрабатывающих соседние участки, смешивать те и другие по их виду. К тому же время изменило вид участков. Таким образом, несправедливые поступки богатых, хотя они и были значительны, с трудом могли быть доказаны. В результате сдвинулись со своих участков все те, кто с прежних владений были сняты и переселены в чужие владения.
Италийцы, не желая примириться со всем этим, равно как и с нажимом, который делали на них судьи, [разбиравшие аграрные вопросы], просили Корнелия Сципиона, разрушившего Карфаген (7), защитить их от чинимых им несправедливостей. Сципион, который в свое время пользовался большой помощью италийцев в своих военных походах, не решился оставить без внимания их просьбы. Выступив в сенате, Сципион не стал порицать закон Тиберия Гракха, очевидно, не желая раздражать народ, но, убедившись в трудности проведения закона в жизнь, просил, чтобы спорные вопросы разбирали не те, кто производил раздел земли, так как судившиеся стороны относились к ним с подозрением, но чтобы это дело было передано другим лицам. Своими доводами, так как они кавались справедливыми, он вполне убедил сенат. Право суда было предоставлено тогдашнему консулу Тудитану. Он, занявшись этим делом и увидев всю его трудность, отправился в поход в Иллирию и свой отъезд выставил как предлог избавиться от производства суда. Производившие раздел земли воздействовали, так как никто не обращался к ним за разрешением спорных вопросов. Все это послужило источником ненависти и негодования народа против Сципиона, которого народ ранее ревниво любил, много боролся за него против оптиматов, вопреки закону два pasa выбирал его консулом. Теперь народ видел, что Сципион противодействует народу ради италийцев. Враги Сципиона, заметив это, стали вопить: Сципион решил совершенно аннулировать закон Гракха и собирается затем устроить вооруженную бойню.
Народ, слыша все это, пришел в ужас. Между тем Сципион, вечером положивший около себя письменную доску, на которой ночью он собирался набросать речь, предназначенную им для произнесения в народном собрании, найден был мертвым без следов ранений. Это было делом рук Корнелии, матери Гракха, с целью воспрепятствовать отмене его закона, при содействии дочери Корнелии, Семпронии, которая была замужем за Сципионом, но которая - она была некрасива и бесплодна - не пользовалась его любовью, да и сама не любила его. Или, по мнению некоторых, Сципион кончил самоубийством, чувствуя, что он не будет в состоянии сдержать данные им обещания. Наконец, некоторые утверждали, что рабы во время пытки заявили, что Сципиона задушили ночью иноземцы, проникшие к нему через помещение, находившееся в задней части дома, где он жил; рабы добавили, что они, узнав об этом, побоялись донести, так как народ был все еще сердит ва Сципиона и радовался тому, что он умер. Итак, Сципиона не было в живых, и он, оказавший такие услуги упрочению римского могущества, не был удостоен даже погребения на государственный счет. До такой степени минутное раздражение одержало верх над благодарностью за прежние заслуги Сципиона. И это происшествие, чрезвычайно важное само по себе, явилось как бы добавлением к распре, поднятой Гракхом.
Между тем владельцы земельных участков, под различными предлогами, все откладывали и откладывали раздел их на долгий срок. Некоторые предлагали даровать права римского гражданства союзникам, всего более сопротивляющимся разделу земли. Италийцы с удовольствием привяли это предложение, предпочитая, конечно, получение прав римского гражданства разрешению аграрного вопроса. Фульвий Флакк, консул и вместе с тем член комиссии по разделу вемли, в особенности хлопотал за италийцев. Однако сенат был недоволен, что римские подданные получают одинаковые права с римскими гражданами. Таким образом, и эта попытка не удалась. А народ, до тех пор надеявшийся получить землю, стал приходить в уныние. При таких обстоятельствах Гай Гракх, младший брат Гракха, автора закона о равделе земли, бывший член комиссии, которой поручено было это дело, с удовольствием выставил свою кандидатуру в народные трибуны. Блестяще избранный, Гракх тотчас же встал в оппозицию к сенату. Он провел постановление о ежемесячном распределении продовольственных денег каждому плебею из общественных сумм - ничего подобного до тех пор не было. Одним этим государственным актом, в проведении которого он имел помощником Фульвия Флакка, Гай решительно добился расположения народа к себе и благодаря этому тотчас же был избран трибуном и на следующий год. Дело в том, что тем временем был утвержден закон: если народный трибун нуждается в продлении своих полномочий, народ должен избирать его из всех граждан.
Итак, Гай Гракх стал трибуном во второй раз. Подобно тому как раньше он подкупил народ (своим аграрным законом), так теперь он склонил на свою сторону и так называемых всадников, занимавших по своему положению среднее положение между сенатом и плебеями. Прибегнул он при этом к такому государственному мероприятию: он передал суды, пользовавшиеся из-за допускавшегося в них взяточничества дурною славою, от сенаторов в руки всадников. Первым он преимущественно ставил в упрек следующие имевшие место незадолго до того примеры: Аврелий Котта, Салинатор и вслед за ними Маний Ацилий, завоевавший Малую Азию, несмотря на то, что они были изобличены в явном взяточничестве, были, тем не менее, оправданы судьями, судившими их. В Риме находились еще послы, выступавшие с обвинениями против указанных лиц, и с горечью громко говорили всем и каждому об их поступках. Сенат, испытывая большой стыд по поводу всего этого, согласился на законопроект, предложенный Гаем, и народное собрание утвердило его. Таким образом, суды перешли от сенаторов в руки всадников. Говорят, что Гай, немедленно после того как закон был принят, выразился так: «Я одним ударом уничтожил сенат». Эти слова Гракха оправдались еще в большей степени позже, когда реформа, проводимая Гракхом, стала осуществляться на практике. Ибо предоставление всадникам судейских полномочий над римлянами, всеми италийцами и самими сенаторами, их власть наказывать всяческими мерами воздействия: денежными штрафами, лишением гражданских прав, изгнанием, - все это ставило всадников, как должностных лиц, выше сената, и членов последнего или сравняла со всадниками, или даже поставила их в положение подчиненных. Если всадники были заодно с трибунами в вопросах голосования и, в благодарность за это, получали от трибунов все, что бы они ни пожелали, то сенаторам они стали внушать большие опасения. И скоро дело дошло до того, что самая основа государственного строя перевернулась вверх дном: сенат продолжал сохранять за собою только свой авторитет, вся же сила была в руках всадников. Значение всадников стало расти, они не только начинают заправлять всем в судах, но даже откровенно издеваться над сенаторами. Они усвоили от последних присущее им взяточничество и, получив вкус к наживе, еще более позорно и неумеренно пользовались возможностью наживаться. Против богатых всадники выдвигали подосланных обвинителей, процессы против взяточничества они совершенно отменили, сговорившись между собою или применяя друг против друга насилие. Самый обычай требовать отчета от должностных лиц вообще пришел в забвение, и судейский закон Гракха на долгое время повел за собою распрю, не меньшую, чем прежнюю.
А Гракх стал проводить по Италии большие дороги, перетянул на свою сторону множество подрядчиков и ремесленников, готовых исполнять вое его приказания. Он вывел также много колоний. Латинов он побуждал требовать всех тех прав, какие имели римляне; сенат не мог противодействовать в этом латинам под благовидным предлогам, так как они были в родовом родстве с римлянами. Остальным союзникам, не имевшим права голоса при выборах римских должностных лиц, Гай с этого времени даровал это право, чтобы иметь и их при голосовании на своей стороне. Взбешенный преимущественно этим, сенат заставил консулов обнародовать закон, что при предстоящем голосовании этого закона никто из лиц, не имеющих права голоса, не может проживать в городе и приближаться к нему на расстояние 40 стадий. Другого трибуна, Ливия Друза, сенат убедил препятствовать проведению законов Гракха, не объясняя народу причин, по которым он делает это. Такое право - не объяснять причин - дано было трибуну, выступавшему противником своего товарища по должности. Сенат дал также полномочия Друзу, с целью задобрить народ, вывести 12 колоний. Это весьма обрадовало народ, почему он и отнесся с пренебрежением к законам Гракха.
Гракх, уязвленный нерасположением к нему народа, отправился в Ливию вместе с Фульвием Флакком, который, после окончания своего консульства, был избран для выведения колонии в Ливию. Отправить туда колонию было постановлено ввиду плодородия почвы Ливии, а основателями колонии были избраны Гай и Флакк с той целью, чтобы во время их отсутствия сенат мог хотя бы на короткое время заглушить нерасположение к нему народа. Гай и Флакк выбрали то место для основания колонии, где некогда стоял Карфаген, нисколько не считаясь с тем, что Сципион, когда разрушал его, произнес заклятие, что карфагенская территория должна представлять собою на веки вечные пастбище для окота. Гай и Флакк записали в число колонистов 6000 человек, хотя в законе говорилось о меньшей цифре. Все это делалось для того, чтобы расположить к себе народ. По возвращении в Рим они стали сзывать из всей Италии 6000 человек (желающих отправиться в колонию). В то время когда Гай и Флакк проектировали основание города в Ливии, пришло известие, что волки вытащили и разбросали пограничные столбы, поставленные Гракхом и Фульвием, и что авгуры истолковали это как дурное предзнаменование для будущей колонии. Сенат созвал тогда народное собрание, в котором закон о ней должен был быть аннулирован. Гракх и Фульвий, ошибившись в своих расчетах и здесь, словно обезумевшие, стали утверждать, что сенат введен в обман рассказом о волках. Самые смелые из плебеев стали на их сторону и с кинжалами явились на Капитолий, где должно было заседать народное собрание по вопросу о колонии.
Когда народ собрался и Фульвий начал свою речь о колонии, Гракх поднялся на Капитолий, охраняемый стражей из числа своих сторонников. Обеспокоенный сознанием того, что совещание идет о вопросе, не имеющем принципиального значения, он уклонился от участия в собрании и, миновав его, направился в портик, выжидая, что будет дальше происходить. В таком смятенном настроении Гракха увидел Антилл, плебей, совершавший жертвоприношение в портике, схватил его за руку и стал просить его пощадить родину, - слышал ли о чем-либо Антилл или подозревал что-нибудь, или что иное побудило его обратиться к Гракху, неизвестно. Гракх, еще более пришедший в смущение и испугавшись, как если бы он уличен был в чем-нибудь, пронзительно посмотрел на Антилла. Кто-то из присутствовавших при этом, хотя не было дано никакого сигнала, никакого приказания, а только на основании пронзительного взгляда на Антилла, вообразил, что уже пришло время, и, решив угодить чем-нибудь Гракху, первый принялся за дело: он извлек кинжал и поразил им Антилла. Поднялся крик, когда увидели его труп. Все бросились из храма в страхе пред случившеюся бедою. Гракх, отправившись на форум, хотел там объяснить все случившееся. Но никто не посторонился перед ним: все отстранялись от него, как от человека, оскверненного убийством. Гракх и Фульвий не знали, что делать. Они упустили удобный случай приступить к тому, о чем они решили говорить в собрании, и побежали к себе домой. Их сторонники собрались у них, а остальная толпа уже среди ночи, как если бы угрожала какая-нибудь беда, захватила форум. Консул Опимий, находившийся тогда в городе, отдал приказ нескольким вооруженным лицам собраться раню утром на Капитолий и при посредстве глашатаев созвал туда сенат, а сам сторожил, что прошойдет дальше, в храме Диоскуров, расположенном в центре Капитолия.
Так обстояло дело. Сенат пригласил Гракха и Флакка оставить их дома и явиться в сенат для оправдания [во всем происшедшем]. Но они, вооруженные, бежали на Авентинский холм (8) в надежде, что если они его займут, сенат скорее вступит с ними в переговоры. Во время бегства они созывали рабов, обещая им свободу, но иикто их не слушал. Гракх и Флакк со своими приверженцами заняли храм Минервы и укрепились в нем, сына же Флакка, Квинта, послали к сенату с просьбой о заключении перемирия на условии жить дальше с сенатом в согласии. Сенат приказал Гракху и Флакку сложить оружие, явиться в сенат и объявить о своем желании, никаких же иных послов больше к ним не посылать. Так как Квинт все-таки был отправлен вторично, то консул Опимий, руководствуясь ранее сделанным объявлением, приказал арестовать его, потому что-он не имел уже больше полномочий посла, против же Гракха и его приверженцев отправил вооруженный отряд. Тогда Гракх по свайному мосту бежал на другую сторону Тибра в рощу, в сопровождении одного только раба, и приказал ему убить его, лишь только он будет схвачен. Флакк бежал в мастерскую одного своего знакомого. Преследователи, не зная дома (где Флакк скрылся), просили сжечь дома по всей улице. Знакомый Флакка, принявший его к себе, не хотел донести на него, так как ои искал у него защиты, и приказал донести другому лицу. Флакк был схвачен и убит. Головы Гракха и Флакка были принесены к Опимию, и последний дал принесшим столько золота, сколько весили головы. Народ бросился грабить их дома. Тех, кто принимал в этом участие, Опимий велел схватить, [заключил в темницу и приказал их задушить. Квинту, сыну] Флакка, Опимий предоставил умереть смертью, какою он хочет. Затем Опимий совершил очищение

[Одуванчик]

ДВИЖЕНИЕ ЛЖЕМАРИЯ


ДВИЖЕНИЕ ЛЖЕМАРИЯ
(Аппиан, Гражданские войны, III, 2 и 3)

Сенат обвинял Антония за его надгробную речь в честь Цезаря. Особенно был ею возбужден народ; невзирая на только что объявленную амнистию, он бросился с зажженными факелами к домам убийц. Но Антоний примирил с собой раздраженную толпу следующим политическим мероприятием. Какой-то Амаций (1) присвоил себе ложно имя Мария. Он объявил себя внуком Мария и поэтому стал пользоваться расположением народа. Оказавшись благодаря своему мнимому происхождению в родстве с Цезарем, он выражал чрезмерную скорбь по поводу его смерти. Он воздвиг алтарь на месте погр»»»»ьного костра, держал при себе отряд смельчаков и постоянно угрожал убийцам, из которых некоторые покинули город, другие, получившие еще от самого Цезаря управление провинциями, разъехались по провинции. Говорят, что Амаций задумал устроить засаду против Кассия и Брута при первой же с ними встрече. Опираясь иа эти слухи среди толпы, Антоний, в качестве консула, схватил Амация и без суда совершенно бесстрашно убил его. Сенат был поражен этим его поступком, как крупным нарушением закона. Однако, с удовольствием извлек из него все, что было ему полезно. Сенаторы понимали, что без столь решительных действий им не удастся добиться безопасности в деле Брута и Кассия.
Солдаты Амация и другие из народа, приверженные им, тосковали по Амацию и негодовали против происшедшего, особенно потому, что Антоний совершил этот поступок, опираясь на уважение к нему народа; они не хотели, чтобы к ним относились с презрением. Они захватили форум, с криками поносили Антония и требовали от магистратов, чтобы они вместо Амация осветили алтарь и первыми принесли на нем жертву Цезарю. Их гнали с площади посланные Антонием солдаты, но они еще больше возмущались и кричали, и показывали места, где прежде стояли статуи Цезаря впоследствии снятые. Когда же кто-то обещал им показать мастерскую, где переделывались эти статуи, они сейчас же бросились туда и, увидя мастерскую, подожгли ее, пока Антоний не подослал еще солдат. Тогда некоторые из них отбиваясь, были убиты, другие были схвачены и кто из них был рабом - повешены, а кто был свободным - сброшены со скалы (2).

Перев. В. С. Соколова.

1. Амаций - грек по имени Герофил получил название Лжемария. Призывал народ отомстить за смерть Цезаря. Он был схвачен Антонием и казнен; движение его приобрело широкий размах и представляло опасность для правящих классов.
2. Имеется в виду Тарпейская скала.

[Одуванчик]

Завоевание Италии Римом. Римско-италийский союз


Борьбасословий и завоевание Италии Римом.

На периодРанней республики приходится не только формирование полисного строя в Риме, нои превращение его в могучую державу, господствующую в Италии, амой богатой и многолюдной стране Средиземноморья. Завоевание Римом Италии и борьба сословий в самом Риме это двавзаимосвязанных процесса, которые невозможно понять и осмыслить по отдельности,что особенно заметно при сопоставлении их основных этапов.

Борьба сословий охватывает примерно 200 лет,причем главные завоевания плебеев приходятся на последние 80 лет с 367 по 287гг. до н.э. Подчинение Италии Римом потребовалонемногим более 200 лет, и основные победы были одержаны примерно за последние80 лет с 340 по 265 гг. до н.э. Победа плебеевнад патрициямиспособствовала завоеванию Италии Римом.

Военныедействия в Этрурии и Лации.

При царяхтерритория и население Рима быстро росли. К концу Царского периода он был однимиз самых сильных городов-государств Италии,занимая территорию приблизительно в 800 квадратных километров с населением в 30тысяч человек.

На ротяжении всего Vв. до н.э. Рим вел упорные войны со своими лижайшими соседями: самостоятельно против этрусского города Вейи за господство на правом берегу Тибра и в союзе с федерацией небольших латинскихгородов-государств против горных племен вольсков и эквов, стремившихсяутвердиться в Лации. В итоге Рим не только нерасширил собственных пределов, но даже утратил часть своих владений на правомберегу Тибра.

В этовремя, судя по археологическим находкам, сокращаются его связи с внешним миром,прекращается монументальное строительство, ухудшается качество изделий римскихремесленников. Во многих отношениях он оказывается отброшенным назад. Одной изглавных причин этих невзгод была внутренняя рознь, фактический распад Рима напротивостоящие друг другу патрицианскую и плебейскую общины.

начале IVв. до н.э. послемноголетней осады римляне сумели захватить Вейи. Всехграждан этого города они продали в рабство, а его плодородную землю разделилина небольшие наделы и отдали плебеям. После этой победы территория Рима вырослапочти вдвое, и он снова становится одним из самых сильных городов-государств Италии.

Но именно в этот момент разразиласьгалльская катастрофа. Римляне вступились за этрусский город Клузий, осажденный галлами, и сами оказались подударом. 18 июля 390 г. о н.э. на реке Аллии, одном из притоков Тибра, римская армия была наголову разбита неведомымдотоле врагом. Обветшавшие городские стены, оставшиеся без защитников, не моглиудержать галлов. Через несколько дней после битвы они захватили, разграбили исожгли Рим. Лишь Капитолий с укрывшимся тамнебольшим отрядом оказался им недоступен. После нескольких месяцев осады галлы,узнав, что на их собственные земли напали соседние племена, взяли с римлянбогатый выкуп и вернулись к себе домой.

Римлянам пришлось отстраивать свой городзаново, обносить его новыми стенами и в одиночку (поскольку латинские союзникиотложились от них) отбиваться от многочисленных врагов: этрусков, вольсков иэквов.

Латинскаявойна (340 338 гг. до н.э.).
p>К середине IVв. до н.э. римлянам удалосьподчинить своей власти Южную Этрурию,восстановить союз с федерацией латинских городов-государств и научитьсяотражать галльские набеги.

К этому времени многие города-государства Италии оказались в очень сложном положении. Галлызахватили этрусские города, расположенные в долине реки По,и постоянно нападали на своих южных соседей, доходя даже до Великой Греции. В центральной и южнойчасти Апеннин сложились могучие федерации горных племен самнитов,луканов и бруттиев. Не ограничиваясь как раньшеграбежами, они стали захватывать соседние города-государства и переселяться наих земли.

Особенно страдала от наступления горцев-самнитов плодородная Кампания,поэтому несколько ее городов-государств во главе с Капуей ступили в союз с Римом. Это вызвало войну между Римом и самнитами, которые, потерпев поражение на равнинах a href="javascript:void(0)">Кампании, отступили в горы. Первая Самнитская война (343 341 гг. до н.э.) закончиласьпобедой Рима. Теперь под его контролем оказались густозаселенные плодородныеравнины, простирающиеся от южной Этрурии досеверной Кампании.

Рим стал самым могучим городом-государством Италии. Отныне он мог диктовать свою волю некогдаравноправным союзникам латинам и кампанцам. Они попытались восстановить былоеравенство и после отклонения их требований Римом объявили ему войну.

Латинская война (340 338 гг. до н.э.) и посоставу участников, и по своей ожесточенности напоминала позднейшим римскимисторикам гражданскую. После дорого стоившей римлянам победы они распустилилатинскую федерацию, запретив латинским и кампанскимгородам поддерживать какие-либо связи друг с другом. Условия мира,продиктованные Римом каждому городу по отдельности, должны были еще более отдалитьих друг от друга.

Крупнейшие латинские города-государства,возглавлявшие сопротивление Риму, такие, как Тибури Пренесте, в наказание потеряли часть своейземли и стали зависимыми союзниками Рима.

Кампанские города и некоторые латинские сталимуниципиями с гражданством без голосования: их жители получили римскоегражданство, но без права голосования. Отныне они служили в легионах, платилитрибут, могли вступать в законный брак с другими римскими гражданами иприобретать в собственность землю на римской территории, но в самом Риме неимели ни активного, ни пассивного избирательного права. Только кампанские всадники (местная землевладельческаязнать), выступавшие во время войны на стороне Рима, получили в награду полныеправа римского гражданства.

Наконец, большая часть старинных латинскихгородов была включена в состав римской общины на правах муниципиев с полным гражданством:их жители стали полноправными римскими гражданами.

Теперь амые плодородные и многолюдные области Италии Южная Этрурия, Лацийи Северная Кампания почти целиком вошли всостав собственно римских владений (Римского поля),занятых римскими гражданамии поделенных на трибы. Территория Римского государства достигла примерно 5,5тысяч квадратных километров, и стала больше, чем у любого италийского илигреческого полиса этого времени.

После Латинской войны римляне стали широкопрактиковать выведение колоний на завоеванные земли, чтобы упрочить там своегосподство.

Таким образом,разгромив латинов и кампанцев, Рим не толькоинкорпорировал в свой состав Лаций и соседниеобласти, но и выработал эффективную политику по отношению к побежденным,которая позволяла закрепиться на завоеванных территориях и использовать ихресурсы для дальнейших завоеваний.

Вслед за Латинской войной начинаетсяпоследний этап римской экспансии, для которого характерны невиданно высокиетемпы роста римских владений. На протяжении жизни всего лишь двух поколенийримляне подчинили себе всю Италию[1].

К тому времени римлянам удалось почтиполностью восстановить внутреннее единство, утраченное из-за борьбы сословий. Иаристократия, и рядовые граждане в равной мере были заинтересованы в расширенииобщественного поля, в богатой добыче и громкой славе.

Всесилы Рима и подвластных ему союзников, чье число постоянно росло, былимобилизованы для нужд практически непрекращающейся войны. Противники Римасначала пытаются выстоять поодиночке, потом создают обширные коалиции, затемобращаются к помощи заморских союзников, но им ничего не помогает.

Самнитские войны.

Самым упорным из всех врагов Рима был Самнитский союз, объединявший большую часть горныхплемен Центральной и Южной Италии. В течениенескольких десятилетий с небольшими перерывами Рим вел невероятно тяжелую войнус самнитами. Чтобы победить, ему пришлосьреформировать свою армию и научиться воевать в горной местности.

Вовремя второй Самнитской войны (327 304 гг. до .э.) римляне понесли едва ли не самое позорное поражение в своей истории. В 321 г. до н.э., преследуя в орах самнитов, римская армия попала в засаду в Кавдинском ущелье и была со всехсторон окружена занимавшими неприступные позиции самнитскимивоинами. Оказавшись в безвыходном положении, римляне вынуждены быликапитулировать и заключить продиктованный противником мир.

Они уступили самнитамнесколько своих крепостей, выдали 600 знатных заложников и должны были потребованию врагов раздетыми и безоружными, пригибаясь к земле, пройти черезнизкие воротца из трех копий в форме буквы п, внешне напоминавшие ярмо,надевавшееся на волов, когда их впрягали в плуг или в телегу. Кавдинское ярмо на многие векаосталось для римлян символом самого ужасного унижения и позора.

Когда спустя несколько лет военные действиявозобновились, самниты нанесли римлянам несколькопоражений и дважды вторгались в Лаций. Но вконечном счете римляне сумели усвоить уроки горной войны, преобразовать своюармию и ценою больших жертв и потерь довести войну до победного конца. Врезультате самниты утратили захваченные ими ерритории на равнинах Кампании и Южной Италии, их оттеснили в бесплодные горные районы.

В последние годы Второй самнитской войны римляне построили свои первыестратегические дороги: Аппиеву, оединявшую Рим с Капуей, и Валериеву, возведенную поперек Апеннинскогополуострова между Римом на его западном побережье и Корфиниемна восточном. Римляне стремились создать с помощью новых завоеваний широкуюполосу своих владений в центральной части Апеннинского полуострова, заселенныхблагодаря организации муниципиев и выведению колоний римскими гражданами исоюзниками, и таким образом возвести непроходимый барьер между владениями своихнепримиримых врагов галлов на севере и самнитовна юге.

Однако противники римлян не позволили имдовести задуманное до конца. В 298г. до н.э. самниты, галлы иэтруски создали могучую коалицию и напали на Рим. Так началась третья Самнитская война (298 290 гг. до н.э.). Решающее ражение между римлянами и объединенными силами их противников состоялось в 295 г. до н.э. на севереАпеннинского полуострова под Сентином. Победа вэтом сражении, доставшаяся римлянам ценой тяжелых потерь, привела к распадукоалиции: галлы и этруски заключили мир с Римом.

Самниты ещенесколько лет продолжали безнадежное сопротивление, но в конце концов, разбитыеи обескровленные, они вынуждены были капитулировать. Римляне отобрали их лучшиеземли, снесли их крепости, вывели на их территорию несколько колоний,отделивших друг от друга племена, входившие в Самнитскийсоюз, который теперь был распущен.

После победы над самнитамиримляне сумели полностью воплотить в жизнь старый план. Они расширили своивладения в центре Апеннинского полуострова. Теперь сплошная полоса римскойтерритории простиралась по диагонали от Лация насеверо-восток до Адриатического моря. На его побережье было основано несколькоколоний, причем одна из них Сена Галльская на территории галльского племени сенонов, которые некогда захватили и сожглиРим. Сеноны были изгнаны со своей земли.

Галлы в союзе с этрусками еще раз попыталисьразгромить римлян и вернуть потерянные владения, но были наголову разбиты при Вадимонском озере (283 г. до н.э.).

Пиррова война (280 275 гг. до н.э.).

На юге Апеннинского олуострова владения Рима и его союзников подступали к Великой Греции. В 282 г. до н.э. греческийгород-государство Фурии заключил союз с Римом ипринял в свои стены римский гарнизон, чтобы защитить себя от нападений горныхплемен луканов. Вслед за ним и некоторые другие греческие города Южной Италии обратились за помощью к Риму.

Из-за этого против Рима выступили луканы исамый богатый и многолюдный греческий город Южной ИталииТарент, стремившийся любой ценой сохранить своюнезависимость. После того как войска луканов и тарентинцевбыли разбиты римлянами, Тарент обратился запомощью к Пирру, царю Эпира,небольшого государства на западе Балканского полуострова. Так началась Пиррова война(280 275 гг. до н.э.), вкоторой прошел испытание на прочность союз италийских городов-государств иплемен с Римом.

В эллинистическом мире Пиррсчитался вторым полководцем после Александра Македонского. В его распоряжениибыло небольшое, но хорошо обученное, испытанное в боях наемное войско иневиданные еще в Италии боевые слоны. Он лелеялграндиозные планы создания в Западном Средиземноморье могучей державы, ядромкоторой должны были стать полисы ВеликойГреции.

Тарентинцыобещали, что его поддержит громадное войско, включающее в себя всех противников има в Италии. В 280 г. до н.э. Пирр переправил в Тарентармию из 25 тысяч наемных воинов. Примерно столько же было и у АлександраМакедонского, когда он отправился в поход на Восток.

Всражении у Гераклеи недалеко от Тарента римляневпервые встретились с одной из лучших в эллинистическом мире профессиональныхармий. Римская пехота выдержала ее наступление, но конница бежала с поля боя,так как лошади боялись боевых слонов. Оказавшись под ударом кавалерии и слонов,римские легионы не выдержали и обратились в бегство. Римская армия быларазбита, но не разгромлена окончательно.

Победа стоила Пиррунемалых потерь, но теперь под его властью оказались греческие полисы Южной Италии, к тому же в его армию влились войскасамнитов и луканов. Пиррперешел в наступление и дошел до Лация, но всегорода на его пути закрывали перед ним ворота. Союзники остались верны Риму. Напути Пирра оказалась новая римская армия, еще болеесильная, чем первая. Та же в свою очередь быстро возместила свои потери за счет униципиев и колоний Кампании и Южной Италии, а затем стала угрожать Пиррус тыла. Он вынужден был отступить на юг и начать с римлянами переговоры о мире.

Послепровала этих переговоров в 279г. до н.э. при Аускулесостоялась новая битва между Пирром и римлянами.У»»»»»е сражение продолжалось два дня и закончилось победой Пирра, поскольку римляне опять не выдержали атакибоевых слонов. Римская армия понесла тяжелые потери, но отступила в полномпорядке.

У Пирра пали в бою самые храбрые воины и множествоопытных офицеров, а союзные ему самниты во времябитвы разграбили его собственный лагерь. Он понимал, что римляне быстровозместят свои потери, а ему уже неоткуда ждать пополнения. Когда егоприближенные подошли к нему с поздравлениями, он сказал: Еще одна такаяпобеда, и мы окончательно погибнем. Отсюда и ведет свое происхождениевыражение Пиррова победа.

Вскоре после этого к Пирруобратились за помощью греческие города Сицилии,потерпевшие поражение от Карфагена, которыйвладел западной частью этого острова и постоянно пытался захватить его целиком. a href="javascript:void(0)">Пирр, оставив свой гарнизон в Таренте, переправился на Сицилиюи разгромил карфагенские войска.

Он начал готовить экспедицию противафриканских владений Карфагена, требуя, чтобыподвластные ему греки Сицилии обеспечили еефлотом, армией и снаряжением. Когда греки стали роптать, он казнил несколько амых влиятельных и богатых зачинщиков волнений. После этого греческие города Сицилии отложились от него, заключив союз с a href="javascript:void(0)">Карфагеном, и он был вынужден вернуться в Италию.

Римляне к тому времени учинили расправу над уканами и самнитами, воевавшими на стороне Пирра. В 275 . до н.э. в Самнии у a href="javascript:void(0)">г. Беневент состоялось последнее сражение между Пирром и римлянами, которые сумели испугать боевыхслонов и заставить их броситься на свои же войска. Разбитый Пирр покинул Италию.

Вскоре Тарентсдался римской армии и вошел вместе с другими греческими городами Италии в число морских союзников Рима, обязанных вслучае войны помогать ему своим флотом.

В 265 г.до н.э.Риму подчинились Вольсинии, последний независимый город a href="javascript:void(0)">Этрурии. Таким образом, вся Италия оказалась под римской властью.

Политика Римав отношении подчиненных общин. Колонии и муниципии.

Подчинение Италии Римом означало победу мира античной культуры иантичного полиса над миром племенным догосударственным, победу земледельцевравнин над скотоводами горцами.

Рим оказался сильнее более развитых греческих этрусских городов-государств, поскольку в IV IIIвв. до н.э. они переживалитяжелый внутренний кризис; их терзали постоянные раздоры между знатью инародом, богатыми и бедными гражданами.

Самниты и галлыбыли более сплоченными и боеспособными, но они не могли закрепиться на захваченныхтерриториях, бесконечные грабежи и опустошения заставляли их противниковобъединяться и сражаться до последней капли крови.

Рим послеокончания борьбы сословий был сплоченной гражданской общиной с многочисленным исильным крестьянством и достаточно подготовленной для военного и политическогоруководства знатью.

В ходе завоеваний римляне сумели выработатьполитику, позволявшую упрочить их власть над побежденными и внести раскол в ихряды. Они руководствовались правилом Разделяй ивластвуй.

Разгромив очередного противника, римлянеотбирали у него часть принадлежавшей ему земли (обычно одну треть), которуюзатем могли продать, включить в состав общественного поля или использоватьдля выведения колонии, а его самого заставляли заключать неравноправный союз сРимом.

Союзноегосударство сохраняло собственное гражданство, свои органы власти, обычаи изаконы, но отныне не имело права вступать в войну или в союз с другимигосударствами.Оно обязано было посылать своих воинов на помощь римлянам, когда те начиналиновую войну. Воины союзных общин воевали не в легионах, как римские граждане, ав составе особых вспомогательных отрядов под командой своих офицеров и общимруководством римских полководцев. Средства на содержание этих отрядов выделялисоюзники.

Чтобы побежденные не могли расторгнуть союз сРимом и отвоевать потерянные земли, римляне создавали в Италииколонии и муниципии.

Колониями (от лова colonus земледелец, поселенец) назывались самоуправляющиеся гражданскиеобщины, основанные на отнятой у побежденныхземле.Центром колонии былукрепленный стенами и башнями город, расположенный в стратегически важномпункте у переправы через реку, горного прохода, пересечения дорог.

По свидетельству античных писателей, каждаяколония была маленькой копией самого Рима. Все в ней было на римский манер: ланировка городского центра с Форумом и Капитолием, консулы и народные трибуны, язык иобычаи.

Безземельныеримляне и союзники поселялись в колонии и получали там земельные наделы. Онитеряли старое гражданство, но становились гражданами колонии и одновременнолатинскими гражданами. Это гражданство было урезанным вариантом римского.

Латинские граждане имели право вступать взаконный брак с римскими гражданами, приобретать землю на римской территории идаже голосовать в народном собрании, правда, всегда только в одной трибе из 35[2]. Кроме того, они имели право переезда: если латинские гражданеперебирались на постоянное место жительства в Рим или в какой-либо муниципий,то теряли земельный надел в колонии, но становились римскими гражданами.

Некогда этими правами пользовались гражданесоюзных Риму городов Лация, поэтому колонии сталиназывать латинскими, а колонистов латинскими гражданами или латинскимисоюзниками. На самом деле они были скорее равноправными соратниками, чемзависимыми союзниками римлян. Латинские колонии сплачивала с Римом общностьинтересов. Занимая землю, отнятую у местного населения, колонисты понимали, чтосмогут удержать ее только с помощью Рима. Вместе с тем колонии были необходимыРиму как форпосты его власти на завоеванной территории.

Колонии соединялись с Римом удобнымидорогами, чтобы всегда можно было получить от римлян подмогу или, наоборот,прийти на помощь им самим. Со временем в Италиипоявилась целая сеть удобных дорог, сходящихся в Риме. Отсюда поговорка: Вседороги ведут в Рим.

Муниципиями от слова munus обязанность, повинность)назывались те города Италии, жители которыхполучали от Рима права римских граждан. Они отныне считались римлянами и разделяли с нимиих права и обязанности. Античные писатели называют муниципии частью Рима.Граждане муниципиев с полным гражданством ничем не отличались от граждан самогоРима.

Муниципии с гражданством без голосованияобычно находились в тех областях Италии, чьижители не знали латинского языка, как, например, в Этрурииили в Кампании. Поэтому их граждане, хотя исчитались римлянами, не имели в Риме ни активного, ни пассивного избирательногоправа.

Однако служба в легионах и участие в судах,руководствовавшихся римским правом, заставляли жителей этих муниципиев изучатьлатынь. Со временем она вытесняла местные языки, а муниципалы получали полные рава римского гражданства. К концу IIв. до н.э. в Италии остались только муниципии с полнымгражданством.

Муниципии располагались либо на западномпобережье Италии от Южной Этруриидо Северной Кампании, либо на широкой полосеземли, которая шла от Лация на северо-восток к Адриатическомупобережью. Это означало, что большинство римских граждан занимало стратегическивыгодную территорию центральных областей Италии и роживало на расстоянии не более 300 километров от Рима. В случае проведениявоенного набора или ценза они могли добраться до Рима за несколько дней.

Площадь римских владений (Римского поля)достигала теперь примерно 27 тысяч квадратных километров, что составляло пятуючасть всей территории Италии. На этой землепроживало около миллиона римских граждан и членов их семей, то есть треть всегосвободного населения страны. Сам Рим насчитывал около 150 тысяч жителей и былодним из крупнейших городов Средиземноморья.

И муниципии, и колонии способствовалипостепенной романизации Италии распространению вней латинского языка, римских институтов, законов и обычаев, превращениюпредставителей разных народов в римлян не только по названию, но и по сути.

Чтобы легчебыло держать в подчинении зависимых союзников, римляне старались привлечь насвою сторону знать союзных городов. Во время внутренних раздоров в этих городах онивсегда принимали сторону богатых и знатных, иногда даже подавляя военной силойвыступления местной бедноты. В свою очередь эта знать обычно поддерживаларимлян. Так, например, когда кампанские городавосстали против Рима во время Латинской войны, кампанскиевсадники остались верны римлянам и помогли им быстро подавить восстание в своихгородах. В награду за верность римляне могли даровать отдельным аристократам, аизредка и всей знати (как это было в Кампании)римское гражданство.

Аристократам союзных общин, не имевшимримского гражданства, разрешалось тем не менее оккупировать крупные земельныенаделы на общественном поле в качестве компенсации за отобранную у союзногогорода землю.

Местная городская знать была тесно спаяна сримской целой сетью персональных отношений родственных и дружеских, а такжесвязями гостеприимства, или патроната и клиентелы. Таким образом, самые богатыеи влиятельные в своих городах люди, как правило, были заинтересованы всохранении союза с Римом.

Организация Италии под властью Рима.

Государственное или скореемежгосударственное образование, сложившееся в Италиипосле римского завоевания современные историки обычно называютРимско-италийским союзом или Римско-италийской федерацией. Но ни у античныхписателей, ни в документах этого времени такое название не встречается.

Римляне объявляли войну и заключали мир илидоговор о дружбе от имени Рима и никогда от имени Рима и союзников. Правда, вдоговоре о дружбе можно встретить статью об особых правах и привилегиях римляни союзников. Отсутствие термина для обозначения союзного государства или союзагосударств в данном случае указывает на то, что такого государства или союзаникогда не существовало. Сам термин союзники не раскрывает, а скорее маскируетподлинные отношения между римлянами и подчиненными им городами-государствами иплеменами Италии.

В распавшемся после Латинской войны союзеРима и городов Латинской федерации все важные решения принималисьпредставителям и обеих сторон, существовало общее руководство для ведения боевыхдействий. В союзе Рима с подчиненными им италийскими общинами все внешнеполитическиерешения принимали одни римляне, а союзники обязаны были осуществлять этирешения вместе с римлянами и под их руководством. Разумеется, италийские общиныне могли по своей воле расторгнуть союз с Римом, поскольку это угрожало имгибелью или потерей даже и тех прав, которые у них были раньше.

Фактически италийские союзники былиподданными Рима, обладавшими автономией в том, что касалось их внутреннейжизни, но утратившими право на самостоятельную внешнюю политику и насамостоятельные контакты и связи даже со своими ближайшими соседями. Поэтому необходимо иметь в виду, что название Римско-италийский союзявляется условным.

Участников этого межгосударственногообразо вания можно разделить на несколько категорий в зависимости от их статусаи занимаемого ими положения в отношениях власти и подчинения: 1) Римскиеграждане из самого Рима и муниципиев с полным гражданством; 2) Римские гражданеиз муниципиев с гражданством без голосования; 3) Латинские граждане изоснованных Римом колоний, которых римляне называли латинскими союзниками; 4)Граждане остальных союзных городов-государств, которых римляне называли простосоюзниками; 5) Подданные, к которым относились некоторые из покоренных Римом орных племен (например, бруттии после Ганнибаловой войны [3]), не имевшие с Римомсоюзного договора и лишенные самоуправления. Римляне называли их дедитициями (dediticiiбукв. сдавшиеся).

Только римские граждане сполным гражданством относились к властителям, принимавшим политические решения,остальные к подвластным исполнителям этих решений, но разного статуса.

Жители муниципиевс гражданством без голосования воевали в составе легионов, привилегированныхчастей римской армии, и имели право на равную с остальными римлянами долювоенной добычи в том числе на земельные наделы в колониях или на общественномполе. В перспективе у них была возможность получить полное гражданство. Многие з них добились этого уже в IIIв. до н.э.

Жители колоний,имевшие латинское гражданство, являлись привилегированными союзниками, отсюдаих особое название латинские союзники. Они были очень тесно связаны сримскими гражданами и благодаря праву переезда всегда могли войти в их число.Римляне, кровно заинтересованные в процветании своих колоний, старались ни вчем не ущемлять их интересов.

Большинствообитателей римской Италии жили в союзныхгородах-государствах. Они были связаны с Римом разными по содержанию союзнымидоговорами с большими или меньшими правами и обязанностями. Те из них, ктозаключил союзный договор после поражения в войне с Римом, лишались части своейземли (обычно одной трети). Но в их положении было немало общего. Все они имелисвои законы, органы власти и гражданство. Все были обязаны во время войныотправлять в римскую армию и содержать за свой счет столько воинов, сколько этобыло обусловлено союзным договором. Римляне, как правило, не вмешивались в ихвнутренние дела, если только они сами об этом не просили, и не требовали от нихуплаты какой-либо дани.

В самом тяжеломположении находились дедитиции, полностью утратившие свой суверенитет, а вместес ним значительную часть своей лучшей земли (нередко более половины).Фактически они были совершенно бесправны и во всем зависели от доброй волиримских магистратов и офицеров.

Положение разных категорийподвластных общин не было жестко зафиксировано раз и навсегда.В зависимости от обстоятельств и своего поведения по отношению к Риму они моглиулучшить или ухудшить свой статус: приобрести звание муниципия или, наоборот,скатиться в разряд дедитициев. Граждане союзных общин могли получить земельныйнадел в колонии, а вместе с ним и права латинского гражданства. За заслугиперед Римом, особенно на войне, они могли удостоиться римского гражданства. Большинство союзниковстремились не к освобождению из-под власти Рима, а к тому, чтобы улучшить своеположение внутри этого образования, самим сделаться из подданных властителями.

После подчинения Италии римская армия, как правило, наполовинусостояла, из римских граждан, сражавшихся в составе легионов, а на другуюполовину из союзных воинов, служивших в составе вспомогательных отрядов иливо флоте.

Посколькусоюзников было в два раза больше, чем римлян, это означало, что обязанностиримских граждан во время войны и их боевые потери были тяжелее, чем усоюзников. В самой страшной в истории Рима военной катастрофе битве при Каннах (216г. до н.э.) погиб примерно каждый десятый римскийгражданин и каждый двадцатый италийский союзник. Таким образом, у римлян былоне только больше прав, но и больше обязанностей.

Можно отметить,что дляРимско-италийского союза характерны те же особенности, что и для Рима-полиса:1) олигархия (власть меньшинства надбольшинством); 2) высокаясоциальная мобильность; 3) принцип геометрического равенства.

Подчинение Италии Римом избавило ее города-государства от угрозысо стороны воинственных соседних племен, а их знать со стороны своей беднотыи рабов. Войны отныне, как правило, шли за пределами Италии.Ей была открыта возможность стабильного и мирного развития в рамках всерасширяющейся и богатеющей державы. Вместе с тем она постепенно утрачивала всемногоцветье своих древних народов, языков и культур.

Как показали Пиррова и многие последующие войны, Римско-италийскийсоюз был очень прочным и сплоченным. Даже в самых тяжелых обстоятельствах большинствосоюзников сохраняло нерушимую верность Риму.

Слабым местомсоюза были отсталые горные племена, входившие в его состав, поскольку римлянене могли наладить отношения с их знатью. Власть племенной знати основывалась нена земельных владениях и множестве рабов и клиентов, а на ее руководящей роли внабегах на богатых соседей. Установление мира и стабильности после римскогозавоевания подрывало самые основы этой власти.

Опасность дляРима представляли также самые богатые и могучие после самого Рима города-государстваИталии, такие, как Капуяи Тарент, которые могли надеяться приблагоприятных обстоятельствах занять место Рима в Италии.Однако большинство союзников не было заинтересовано в крушении римской власти.

Завоевав одну из самыхбогатых стран Средиземноморья с ее многочисленным свободным крестьянством,римляне стали распоряжаться громадными материальными и людскими ресурсами. IIIв. до н.э. они, по свидетельству Полибия, были в состоянии мобилизовать в свою армиюоколо 700 тысяч пехотинцев и 70 тысяч всадников [4].

Потеряв на полебоя даже несколько армий, они всегда могли набрать вместо них новые. Ни одна другая державаСредиземноморья не имела таких возможностей. Поэтому римляне нередко говорили,что могут проигрывать сражения, но не могут проигрывать войны.Греческие писатели после Пирровой войны сравнивалиРим с Лернейской гидрой стоголовымчудовищем, у которого на месте каждой отрубленной головы вырастают две новые.

Могущество,приобретенное римлянами благодаря подчинению Италии,толкало их на новые завоевания уже за ее пределами.

[Одуванчик]

ЗАГОВОР КАТИЛИНЫ (Аппиа)


ЗАГОВОР КАТИЛИНЫ
(Аппиан, Гражданские войны, II, 2-7)

[В 64 г. до н. э.] Гай Катилина (1), известный своей громкой репутацией и знатным происхождением, человек легкомысленный, убивший, кажется, даже своего сына из-за любви к Аврелии Орестилле, которая не соглашалась выйти за муж за человека, имевшего ребенка, бывший другом Суллы, его ревностным сторонником и приверженцем, благодаря честолюбию докатившийся до нищеты, но оставшийся еще пока в фаворе у влиятельных мужей и женщин, этот-то Катилина начал домогаться консульства, надеясь таким путем захватить тираническую власть. Хотя он и очень надеялся быть избранным в консулы, однако, из-за подозрения к его намерениям, его кандидатура потерпела неудачу, и [в 63 г. до и. э.] Цицерон, выдававшийся искусством речи и ораторским талантом, был избран консулом вместо него. Катилина, надругаясь над лицами, избравшими Цицерона, издевался над последним и называл его, имея в виду незначительность его происхождения, «новым» [так именуют людей, добившихся известности благодаря своим личным качествам, а не заслугам предков]; а так как Цицерон не был природным римлянином, то Катилина называл его «инквилином» - [так называют людей, снимающих квартиру в чужих домах]. Сам Катилина с того времени, совершенно отошел от государственной деятельности, так как-де она не ведет быстро и верно к единодержавию, но зато полна раздоров и интриг.
Собирая большие суммы от многих женщин, которые надеялись во время восстания отделаться от своих мужей, Катилина вошел в соглашение с некоторыми из сенаторов и так называемых всадников, собирал обыкновенных граждан, иностранцев и рабов. Главарями у него во всех его предприятиях были тогдашние преторы Корнелий Лентул и Цетег. По Италии Катилина рассылал своих людей к тем сулланцам, которые растратили все те барыши, что они получали в результате насилий, бывших при Сулле, и теперь стремились к такого же рода делам: в этрусские форумы он послал Гая Манлия, в Пицен и Апулию - других людей, которые тайно набирали ему войско. Обо всем этом, о чем тогда еще ничего не знали, донесла Цицерону одна знатная женщина по имени Фульвия. Ее любовник Квинт Курий, который был устранен из сената вследствие многих неблаговидных поступков и который удостоен был поэтому чести союза с Катилиной, весьма легкомысленно рассказывал своей возлюбленной о заговоре и хвастался, что он скоро достигнет высокого положения. Ходили уже слухи и о том, что творилось в Италии. Поэтому Цицерон расставил в различных пунктах города караулы и разослал многих из числа знатных во все подозрительные места наблюдать за происходящим. Катилина, хотя никто не осмеливался его арестовать, так как ничего не было точно известно, тем не менее был в страхе и, считая, что чем дольше он будет тянуть время, тем больше явится против него подозрений, возлагал все свои надежды на быстроту действий. Поэтому он послал предварительно деньги в Фезулы и, поручив заговорщикам убить Цицерона и поджечь город в одну ночь во многих местах, сам отправился к Гаю Манлию, чтобы тотчас же собрать новое войско и напасть на город во время пожара. Со свойственным ему легкомыслием, Катилина, в предшествии ликторов с пучками веток и [вложенными в них] секирами, как будто он был проконсулом, направился к Манлию набирать войско. Лентул же и заговорщики решили, что как только они узнают о прибытии Катилины в Фезулы, то сам Лентул и Цетег на заре будут караулить у дверей дома Цицерона со спрятанными [под одеждой] кинжалами. Они надеялись, что им будет позволено войти в дом благодаря занимаемому ими положению; войдя, они заведут какой-нибудь разговор, затянут его во время прогулки и тем временем убьют Цицерона, отвлекши его от других [посетителей]. А народный трибун Люций Бестия тотчас же созовет через глашатая народное собрание и обвинит Цицерона в том, что он трус, всегда устраивает раздоры и будоражит город, когда нет никакой опасности. Во время речи Бестии другие заговорщики с наступлением ночи в двенадцати местах подожгут город и станут грабить и убивать именитых людей. Так было решено Левтулом, Цетегом, Статилием и Кассием, главарями заговора, и они только ждали удобного момента. [В это время в Рим прибыли послы аллоброгов (2).] Так как аллоброги были недовольны римским управлением, то их послов... [пропуск в тексте] склонил вступить в заговор Лентул с тем, чтобы поднять против римлян Галлию... Лентул послал имеете с ними к Катилине кротонца Волтурция с письмом, не содержавшим подписи. Но аллоброги, находясь в нерешительности, посвятили во все Фабия Сангу, своего патрона - у каждого государства есть в Риме какой-нибудь патрон (3). Узнав обо всем от Санги, Цицерон приказал схватить уезжавших аллоброгов и Волтурция и тотчас привести их в сенат. Они признались, что, вошли в соглашение с приверженцами Лентула, а затем, когда их увозили, рассказали, как Корнелий Лентул часто говорил, что трем Корнелиям суждено быть римскими самодержцами, двое из которых, Циана и Сулла, уже были... [пропуск в тексте]. После того как это было сказало, сенат отрешил Лентула от власти, а Цицерон, отводя каждого [из уличенных заговорщиков] в дома преторов, тотчас вернулся обратно и приступил к проведению относительно их голосования. Вокруг здания сената стоял шум, так как в точности еще ничего не было известно, и страх охватил соучастников заговора. Рабы и вольноотпущенники самого Лентула и Цетега, прихватив многих ремесленников, прошли улицами, шедшими за зданием сената, и окружили дома преторов, чтобы освободить своих господ. Цицерон, узнав об этом, выбежал из здания сената и, поставив в нужных местах стражу, возвратился обратно и стал торопить сенат с принятием решения. Первым начал говорить Силан, избранный консулом на следующий год. Ибо у римлян будущий консул первый выскавывает мнение, потому, как я думаю, что ему самому придется в будущем приводить в исполнение многие постановления и в силу этого он будет судить о каждом отдельном случае более обдуманно и осторожно. Многие соглашались с Силаном, полагавшим, что этих людей следует подвергнуть высшей мере наказания. Но когда дошла очередь до Нерона, он сказал, что считает более правильным держать захваченных под стражей до тех пор, пока не расправятся с Катилиной военной силой и не расследует детально все дело. Гай Цезарь (4), который не был свободен от подозрения в сообществе с этими людьми, но которого Цицерон не решился привлечь к ответственности вместе с другими, так как Цезарь пользовался большой популярностью народа, - Цезарь прибавил, что Цицерону следует, по его усмотрению, разместить заговорщиков по городам Италии [и держать их там], пока они не будут преданы суду, и после того как Катилина военной силой будет уничтожен: таким образом не будет совершено до следствия и суда ничего непоправимого по отношению к весьма известным людям. Так как это мнение показалось правильным и было встречено с сочувствием, то большинство сената готово было слишком поспешно переменить свое мнение. Тогда Катон, уже совершенно ясно говоря о тяготеющем над Цезарем подозрении, и Цицерон, опасаясь, как бы ввиду наступающей ночи настроенная в пользу заговорщиков толпа, все еще бродящая по форуму и боящаяся за самое себя и за них, не совершила каких-либо эксцессов, убедили [сенат] вынести приговор без суда, как над лицами, пойманными на месте преступления. Тогда Цицерон, пока еще сенат не был распущен,- тотчас приказал перевести арестованных из домов, [где они содержались], в тюрьму, в то время как толпа ничего об этом не знала, и умертвить их на его глазах, а затем, проходя мимо находившихся на форуме, он объявил об их смерти. Бывшие на форуме в ужасе стали расходиться, радуясь тому, что [их участие в заговоре] осталось не раскрытым. Таким образом город вздохнул свободно после сильного страха, охватившего его в этот день. Катилина же, который собрал около 20 000 человек и вооружил уже четвертую часть их, пошел в Галлию для дальнейшей подготовки. Но второй консул, Антоний, настиг его у подошвы Альп, и легко победил человека, который необдуманно замыслил необычайное дело и еще более необдуманно хотел осуществить его без достаточной подготовки. Ни Катилина, ни другой кто из его наиболее известных товарищей не сочли достойным для себя искать спасения в бегстве, но погибли, бросившись в самую гущу врагов. Так кончилось восстание Катилины, чуть-чуть не приведшее государство на край гибели.

«Античный способ производства», № 708.

1. У Аппиана Катилина ошибочно называется Гаем. Известно, что его полное имя было Люций Сергий Катилина.
2. Об аллоброгах см. прим. № 10 на стр. 154.
3. Здесь имеется в виду своеобразная форма отношений, при которой какое-нибудь знатное лицо (патрон) брало под опеку и защиту ряд людей и даже целые племена (они получали название клиентов).
4. Гай Юлий Цезарь, по данным некоторых античных авторов, также был замешан в заговоре Катилины (наряду с Марком Крассом).

[Одуванчик]

ЗАГОВОР КАТИЛИНЫ (Саллюстрий)


ЗАГОВОР КАТИЛИНЫ
(Саллюстий, Заговор Катилины, 5-61)

Гай Саллюстий Крисп (86-34 гг. до н. э.) родился в италийском городе Амитерне. Молодым человеком приехал в Рим, где принимал участие в политической жизни в качестве сторонника Цезаря.
В 59 г. до н. э. Саллюстий исполнял должность квестора, а в 52 г.- народного трибуна. Во время диктатуры Помпея был исключен из состава сенаторов его сторонниками. После прихода Цезаря к власти Саллюстий был снова восстановлен в своих правах. В 46 г. он был назначен проконсулом вновь образованной провинции Нумидии.
Дион Кассий сообщает нам, что Саллюстий «достиг богатства ценой разорения провинции». В результате многочисленных жалоб жителей Нумидии он вынужден был покинуть занимаемую им должность. Дело дошло бы до суда, если бы Саллюстия не спасли его многочисленные знакомства с влиятельными людьми в государстве и в первую очередь с самим Цезарем.
Важнейшими из сочинений Саллюстия являются «Заговор Каталины» и «Югуртинская война». Первое из них представляет особенный интерес, так как Саллюстий являлся непосредственным очевидцем описываемых им событий.
В произведенилх Саллюстия находят выражение его политические воззрения. В «Заговоре Каталины» он пытается доказать непричастность Цезаря к этому движению, всячески очернить Каталину и участников этого движения. Характеристики его поэтому очень субъективны и тенденциозны. Саллюстий восхваляет древние времена истории Рима, когда люди не были испорчены роскошью.

Люций Катилина происходил из знатного рода. Он отличался большой духовной и телесной силой, но ум его был порочен. С самой юности ему были милы междоусобные войны, убийства, грабежи, гражданские раздоры: среди них прошли его молодые годы и закончилось его развитие. Тело его до невероятной степени было выносливо к голоду, холоду и бодрствованию. Дух его был смелым до дерзости, коварным, переменчивым, способным притворяться в чем угодно, что угодно скрыть; он был жаден к чужому, расточителен к своему, пылок в страстях; в нем было достаточно красноречия, но мало мудрости. Необузданный дух Катилины постоянно стремился к неумеренному, невероятному, недостижимому. После господства Люция Суллы (1) им овладело страстное желание захватить в свои руки власть в государстве; для него было совершенно безразлично, какими средствами достигнуть своей цели, лишь бы захватить себе царскую власть. Мятежная душа его возбуждалась со дня на день сильнее недостатком денежных средств и сознанием своих преступлений; и то и другое он уже давно увеличил теми пороками, о которых я выше упомянул. Кроме того, его подстрекала испорченность нравов всего общества, которое влекло к гибели два худших и между собою противоположных зла - роскошь и корыстолюбие...
В таком большом и столь развращенном государстве Катилина, как легко было ожидать, имел вокруг себя толпы сообщников и телохранителей из людей, запятнанных всякими пороками и злодеяниями. Близким и доверенным человеком Катилины становился всякий негодяй, развратник, промотавший в пьянстве, игре, обжорстве и распутстве отцовское добро, или человек, обремененный огромными долгами, желавший откупиться от последствий своих пороков и злодеяний: к нему стекались отовсюду всякие убийцы, святотатцы, осужденные по суду или боявшиеся приговора, а также люди, руки и язык которых кормились клятвопреступлением и кровью граждан, наконец, все, кого мучили позор, нищета, сознание своих преступлений. Если же в число его друзей попадал человек, свободный от всякой вины, он благодаря ежедневному общению и соблазнам легко становился подобным всем остальным. Но больше всего Катилина добивался близости с совсем молодыми людьми: их мягкие и неустойчивые души без труда улавливались его коварством. Сообравно с возрастом и наклонностями каждого, он одному доставлял любовницу, другим покупал собак и лошадей, наконец, не щадил ни издержек, ни собственной чести, лишь бы только сделать их послушными и верными себе. Я знаю: были некоторые, думавшие, что молодежь, в большом количестве посещавшая дом Катилины, уже и раньше не очень строго оберегала свою нравственность; но это мнение основывается не столько на чем-либо достоверно известном, сколько на простых предположениях. Уже с ранней молодости Катилина имел много преступных связей: с одной знатной девушкой, с жрицей Весты и много других, нарушавших божеские и человеческие законы. В конце концов он был охвачен страстью к Аврелии Орестилле, в которой ни один хороший человек не мог похвалить ничего, кроме красоты. Так как она кол»»»»ась выйти за него еамуж, опасаясь взрослого пасынка, то Катилина, что считается вполне достоверным, умертвил сына и сделал свой дом свободным для преступного брака. Это обстоятельство, по-моему, послужило главною побудительною причиной для ускорения преступных замыслов Катилины. Его омраченный преступлением дух, враждебный богам и людям, не мог успокоиться ни во сне, ни наяву: так мучила совесть его опустошенную душу. Цвет лица его стал бескровным, глаза отталкивающими, походка то быстрой, то медленной; словом, во всей его внешности и выражении лица сквозило безумие.
Как бы то ни было, он всячески приучал молодежь, которую, как мы выше сказали, привлек к себе, к злодеяниям. И в них вырабатывал он лжесвидетелей и подделывателей подписей, прикавывал им ставить ни во что верность слову, имущество, опасности; потом, подавив в них стыд и загубив их репутацию, он предписывал им другие, более важные преступления. Если даже в настоящий момент не было достаточного повода, к преступлению, он тем не менее обманывал и убивал, не разбирая правых и виноватых: он предпочитал без пользы для себя быть злым и жестоким, чем допускать, чтобы дух и руки юношей ослабевали в бездействии. Полагаясь на таких друзей и сообщников, он воспользовался тем, что везде была огромная задолженность, и многие воины Суллы (2), слишком расточительно использовав доставшуюся им добычу, жаждали гражданской войны, помня о грабежах и прежней победе. Опираясь на них, Катилина принял решение захватить власть в государстве. В Италии не было сосредоточено ни одной готовой армии. Гней Помпей вел войну в отдаленных землях (3); у самого Катилины были большие надежды добиться консульства: сенат ни на что решительно нe обращал внимания. Все с виду было безопасна и спокойно, но это именно и было благоприятно для Катилины.
Поэтому около июньских календ (4), в консульство Юлия Цезаря и Гая Фигула, Катилина стал обращаться сначала к отдельным лицам из числа своих приближенных, одних одобряя, других испытывая, и укавывать им на свое могущество, на неподготовленность государства, на большие выгоды, которые сулит заговор. Выяснив с достаточной определенностью то, чего он хотел, Катилина созвал в одно место всех, чье положение было наиболее стесненным и в ком было больше всего дерзости. Туда собрались из сенаторского сословия: Публий Лентул Сура, Публий Автроний, Люций Кассий Лонгин, Гай Цетег, Публий и Сервий Суллы, сыновья Лека, Люций Бестия и Квинт Курий; далее из всаднического сословия: Марк Фульвий Нобилиор, Люций Статилгай, Публий Габиний Капитон (1), Гай Корнелий; там было также много представителей колоний и муниципий, знатных граждан у себя дома. Кроме того, весьма многие из знати принимали менее явное участие в этом заговоре; этих последних побуждала скорее надежда на господство, чем нужда или какая-нибудь иная крайность. Однако главным образом сочувствовала замыслам Каталины молодежь, в особенности знатная; имея полную возможность жить роскошно и изнеженно, наслаждаясь полным досугом, она все-таки предпочитала неверное верному, войну - миру. Многие в то время думали, что и Марк Лициний Красс не был чужд этому замыслу; так как ненавистный ему Гней Помпей стоял во главе великой армии, то он согласен был на чье угодно возвышение, лишь бы оно умаляло могущество Помпея; кроме того, он был уверен, что при успехе заговора легко станет главой заговорщиков...
Когда Каталина увидел, что собрались все вышеуказанные лица, то, хотя он много и часто беседовал с каждым из них в отдельности, но все-таки нашел целесообразным обратиться со словами ободрения к ним всем вместе. Поэтому он отвел их в отдаленную часть дома и, удалив всех лишних свидетелей, произнес речь приблизительно следующего содержания: «Если бы ваша доблесть и верность не были мне на деле известны, напрасно сложились бы обстоятельства так благоприятно; великие надежды на господство были бы напрасны в наших руках и никогда не стал бы я добиваться неверного вместо верного, опираясь на малодушных и пустых мечтателей. Но так как во многих важных делах я на опыте узнал ваше мужество и верность мне, дух мой решился на великое и славное деяние. Вместе с тем я понял, что для меня и для вас одно и то же добро и зло; а желать и не желать одного и того же, это и есть крепкая дружба. То, что я задумал в своей душе, вы все уже раньше в разное время слышали от меня. Моя душа со дня на день воспламеняется большей решимостью, когда подумаю, каковы будут условия нашей жизни, если мы завоюем сами для себя свободы. В самом деле, после того как государство попало в полную власть и господство немногих могущественных, им платят дань цари и тетрархи (5), им вносят налоги и пошлины цивилизованные народы и дикие племена, мы же, все остальные граждане, деятельные, достойные, знатные и незнатные, попали в положение черни без всякого влияния и значения, сделались подчиненными тех, которые должны были бы дрожать перед нами, если бы республиканский строй сохранил свою силу. Итак, все влияние, могущество, почет, богатство находятся у них там, где они хотят. Нам на долю они оставили опасности, неудачи на выборах, суды и нищету. Доколе же мы будем терпеть это, доблестные мужи? Не лучше ли сразу мужественно умереть, чем влачить жалкое и бесславное существование и позорно потерять свою жизнь, служить игрушкой и посмешищем чужого высокомерия. Однако же, призываю в свидетели богов и людей, победа у нас в руках: мы в цветущем возрасте, наш дух бодр, - они же одряхлели от лет и богатства. Нужно только начать, остальное устроится само собой. Действительно, кто из смертных мужественных сердцем, может примириться с тем, что у них в избытке богатства, которые они расточают, застраивая моря и срывая горы, а нам нехватает всего нашего добра даже на необходимое. Они строят себе по два или более дома подряд, а у нас нет нигде домашнего очага. Они покупают картины, статуи (металлические), вазы, украшенные гравировкой, ломают еще новые дома и строят другие, наконец всеми средствами расточают и тратят свои деньги, и все-таки не могут победить необузданной расточительностью своего богатства. У нас дома - нужда, вне стен его - долги, дурное настоящее, еще худшее будущее, в конце концов ничего, кроме жалкого существования. Неужели же мы никогда не воспрянем? Вот-вот, почти перед вашими глазами та свобода, которой вы часто желали, а кроме того, богатство, почет и слава; судьба назначила все это наградой победителям. Само существо дела, опасности, нужда и пышные трофеи войны должны возбуждать вас сильнее, чем моя речь. Сделайте меня начальником или рядовым воином, я ваш душой и телом. Вот что надеюсь я осуществить при вашем содействии, как консул, если только моя проницательность не обманывает меня и вы не предпочтете долю раба доле властелина».
Всю эту речь выслушали люди, у которых в изобилии было всего дурного, но ни в настоящем, ни в будущем ничего хорошего. Хотя им и казалось весьма заманчивым произвести переворот в спокойном государстве, однако большинство из них требовало, чтобы Катилина выяснил, каковы будут условия гражданской войны, каких преимуществ будут они домогаться с оружием в руках, какими средствами и где они располагают, на что вообще могут рассчитывать. Тогда Каталина обещал им составление новых долговых списков, проскрипции богачей, гражданские и жреческие должности, хищения и все, чем сопровождается гражданская война и произвол победителей. Далее он говорил, что в ближней Испании (6) стоит с армией Пизон, а в Мавретании - Публий Ситтий Нуцерин, его сообщники; консульства добивается Гай Антоний, который, как он надеется, будет ему товарищем по должности, человек, близкий ему и опутанный всяческими затруднениями; сделавшись консулами, они приступят к действиям. Кроме того, Катилина осыпал бранью всех оптиматов, превозносил своих сообщников, обращаясь к каждому в отдельности: одним он указывал на гнетушую нужду, другим напоминал их страстные желания и грозившую опасность суда и позора, третьим - победу Суллы, которая доставила им когда-то добычу. После того как он убедился, что все пришли в бодрое настроение, он напомнил им еще раз, чтобы они позаботились об успехе его домогательства консульской власти, и распустил собрание...
В заговоре Катилины принимал участие Квинт Курий, человек знатного происхождения, запятнавший себя пороками и преступлениями, которого за безнравственный образ жизни цензоры исключили из сената. В этом человеке было не меньше тщеславия, чем дерзости; он не мог промолчать о том, что слышал, не умел скрывать и своих преступлений; вообще ни слова его, ни поступки никогда не были достаточно взвешены. У него давно существовала безнравственная связь с знатной женщиной Фульвией; когда она стала охладевать к нему, так как нужда сделала Курия менее щедрым, он то хвастливо сулил ей золотые горы, то грозил мечом, если она не будет ему покорна; словом, он стал вести себя с нею еще более нагло, чем прежде. Однако Фульвия, узнав причину усилившейся разнузданности Курия, не захотела держать в тайне столь великой опасности, грозившей государству, и рассказывала, не называя источника, многим лицам все, что она когда-либо слышала о заговоре Катилины. Это обстоятельство более всего побудило вручить консульскую власть Марку Туллию Цицерону. В самом деле, до этого большая часть знати пылала к нему завистью и считала, что достоинство консульской власти как бы осквернится, если ее достигнет «новый» человек (7), каким бы выдающимся он ни был. Но когда пришла опасность, зависть и высокомерие отступили на второй план.
Поэтому в выборных комициях консулами были провозглашены Марк Туллий Цицерон и Гай Антоний, событие, первоначально сильно поразившее участников заговора. Однако безумие Катилины нисколько не уменьшилось; со дня на день он проявлял все усиливавшуюся деятельность, заготовлял по всей Италии, в удобных местах, оружие, а деньги, полученные заимообразно на собственное имя или на имя друзей, отсылал в Фезулы к некоему Манлию, который впоследствии первый поднял вооруженное восстание. В это время, говорят, он привлек на свою сторону множество людей всякого рода, даже некоторых женщин, которые раньше продажею тела покрывали свои огромные издержки, а потом, когда возраст положил предел такому приобретению средств, но отнюдь не роскоши, вошли в огромные долги. Катилина рассчитал, что через них он сможет поднять городских рабов, поджечь город, привлечь на свою сторону или умертвить их мужей.
Среди этих женщин была Семпрония (8), которая совершила много злодеяний, более свойственных мужской дерзости...
Несмотря на приготовления к перевороту, Катилина, тем не менее, домогался консульства на следующий год: он надеялся, что если будет выбран, легко сделает из Антония все, что захочет. Не довольствуясь этим, он всеми средствами строил козни Цицерону. Но и у последнего не было недостатка в хитрости и находчивости. С самого начала своего консульства он щедрыми обещаниями добился через Фульвию, что Квинт Курий, о котором я немного ранее упомянул, выдавал ему планы Катилины. Кроме того, уступкой выгодной провинции он побудил своего товарища Антония не предпринимать ничего против государства (9); вокруг себя он тайно держал охрану из друзей и клиентов. Когда наступил день выборов и Катилине не удались ни его домогательства, ни козни, которые он на самом Марсовом поле строил консулу, он решил возбудить гражданскую войну и прибегнуть к самым крайним и отчаянным попыткам, так как все его тайные предприятия терпели позорную неудачу.
Итак, он послал Гая Манлия в Фезулы и прилежащую к ним часть Этрурии, некоего Септимия Камерта - в Пиценскую область, Гая Юлия - в Апулию и еще разных лиц в такие места, где каждый из них мог принести больше всего пользы. В то же самое время он в Риме был занят несколькими предприятиями одновременно: строил козни консулам, подготовлял поджог города в нескольких местах, занимал удобные места вооруженными людьми, сам носил при себе оружие и то же самое приказывал делать другим, убеждал их всегда быть наготове и настороже; днем и ночью проявлял он лихорадочную деятельность, бодрствовал, ие уставал ни от бессонницы, ни от труда. Наконец, когда, несмотря на свою напряженную деятельность, Катилина ни в чем не добился успеха, он снова созвал в глухую ночь главарей заговора в дом Марка Порция Леки. Тут горько жаловался он на их малодушие: объяснил им, что он уже послал вперед Манлия к тем приверженцам, которых он подготовил для вооруженного восстания, а также и других лиц в другие подходящие места, чтобы они приступили к действиям. Он говорил, что желает сам отправиться к войску, если только ему удастся раньше устранить Цицерона, который больше всего вредит его планам.
Пока остальные кол»»»»ись в нерешительности и страхе, римский всадник Гай Корнелий и вместе с ним сенатор Люций Варгунтей обещали Катилине свое содействие и решили на следующий день рано утром проникнуть с вооруженными людьми в дом Цицерона, как бы для приветствия, и зарезапъ ничего не подозревающего и захваченного врасплох консула в собственном его доме. Как только Курий понял, какая опасность угрожает консулу, он сейчас же, через Фульвию, предупредил Цицерона о подготовлявшемся коварном покушении. Таким образом вышло, что заговорщики, не принятые Цицероном, напрасно затеяли столь ужасное злодеяние. Между тем Манлий в Этрурии подстрекал к восстанию простой народ, который жаждал переворота, измученный нуждой и горькой несправедливостью, так как во время господства Суллы он потерял землю и все свое добро; кроме того, Манлий возбуждал разбойников всякого рода, большое число которых находилось в этих местах, а также некоторых из сулланских колонистов, у которых вследствие распутной жизни и роскоши ничего не осталось из награбленного в громадном количестве добра.
Когда это было доведено до сведения Цицерона, консул встревожился двойной опасностью: он не мог долее собственными средствами поддерживать безопасность в городе и не знал с достаточной определенностью, каково войско Манлия и в чем состоят его планы. Он доложил все дело сенату, уже без того встревоженному бродившими среди народа толками. Поэтому сенат, как это бывает в моменты крайней опасности, постановил: «пусть консулы смотрят за тем, чтобы государство не потерпело никакого ущерба». Таким постановлением сената, по римскому закону, магистрату предоставляется чрезвычайная власть: набирать войско, вести войну, принимать репрессивные меры относительно союзников и даже граждан, иметь внутри государства и на войне верховную власть и право верховного суда; в обычное время ни одно из этих действий не закономерно для консула без постановления народного собрания.
Спустя немного дней сенатор Люций Сений прочитал в сенате письмо, которое, по его словам, было доставлено ему из Фезул; в письме этом сообщалось, что за шесть дней до ноябрьских календ Гай Манлий с большим числом людей поднял вооруженное восстание. Вместе с тем, как это обыкновенно бывает при подобных обстоятельствах, сообщали о предзнаменованиях и грозных явлениях природы, говорили, что происходят тайные сборища, собирают оружие, а в Капуе и Апулии подготовляется восстание рабов. Итак, по определению сената Квинт Марций Рекс и Квинт Метелл Кретик были посланы: первый в Фезулы и их окрестности, второй - в Апулию. Оба они стояли под городом, не слагая с себя полномочий командующих армиями; им мешали получить триумф интриги немногочисленных лиц, у которых вошло в обычай считать продажным все - честное и бесчестное. Кроме того, были отправлены: в Капую претор Квинт Помпей Руф, а в Пиценскую область - Квинт Метелл Целер; им было поручено составить боевые армии сообразно с обстоятельствами дела и размерами опасности. Далее были обещаны награды тому, кто сделает донесение относительно заговора, составленного против государства, а именно: рабу - свобода и сто тысяч сестерциев, свободному гражданину - полная безнаказанность и двести тысяч сестерциев. Вместе с тем сенат постановил, чтобы гладиаторские группы были удалены из Рима и распределены в Капуе и в других муниципиях, сообразно со средствами каждого города, и чтобы в Риме по всему городу были устроены ночные караулы и во главе их поставлены младшие должностные лица.
Сам Катилина пробыл несколько дней у Гая Фламиния в области Арреция, снабжая оружием окрестных жителей, уже раньше воебужденных к восстанию, и поспешил затем с дикторскими пучками и другими внешними знаками власти в лагерь к Манлию. Когда это стало известным в Риме, сенат объявил Катилину и Манлия врагами отечества, для остальных был назначен срок, по истечении которого они могли безнаказанно сложить оружие, за исключением лиц, осужденных за уголовные преступления. Кроме того, сенат постановил, чтобы консулы произвели набор, чтобы Антоний с войском поспешил преследовать Катилину и чтобы Цицерон остался для защиты города.
В эту эпоху держава римского народа находилась, на мой взгляд, в весьма плачевном состоянии. В то время как все пространство от востока до запада было покорено оружием и повиновалось Риму, а внутри государства царили досуг и богатство, что многие смертные считают самым главным, нашлись все-таки граждане, которые в своем упорстве неуклонно стремились к собственной гибели и гибели государства. Действительно, несмотря на два постановления сената, никто из столь большого числа заговорщиков не раскрыл, соблазнившись наградой, планов заговора, никто не ушел ив лагеря Катилины: с такою силою болезнь, как зараза, овладела умами граждан.
В это время в Риме Лентул и остальные главари заговора, заготовив, как им казалось, большие силы, решили, чтобы, когда Катилина с войском вступит в прилежащую к городу область, народный трибун Люций Бестия созвал народное собрание и начал жаловаться на образ действия Цицерона, возбуждая ненависть к доблестному консулу за тяжесть гражданской войны. Это должно было послужить сигналом для всей остальной массы заговорщиков в ближайшую ночь исполнить возложенную на каждого ив них обязанность. Роли заговорщиков, как говорили, были распределены следующим образом: Статилий и Габиник с большим отрядом должны были поджечь город в двенадцати удобных местах одновременно, чтобы в замешательстве легче было напасть на консула и прочих лиц, на которых готовилось покушение. Цетег должен был подстерегать консула у дверей его дома и произвести на него вооруженное нападение; в числе других поручений, возложенных на различных людей, юношам, не освободившимся еще, [как несовершеннолетним], от власти отцов, большинство которых принадлежало к знати, было предписано убить своих родителей; среди всеобщего смятения, произведенного пожарами и резней, заговорщики должны вырваться ив города навстречу Катилине. Среди этих приготовлений и решений Цетег постоянно жаловался на бездействие своих сообщников: он говорил, что они своими колебаниями и отсрочками упустили много удобных случаев; в таком опасном предприятии нужны действия, а не рассуждения; он, с своей стороны, готов с немногочисленными помощниками, несмотря на бездействие остальных, произвести нападение на здание сената. По природе это был человек необузданный и сильный, на все готовый; он видел в быстроте действий залог величайшего успеха.
Аллоброги (10), согласно предписанию Цицерона, при посредстве Габиния вступили в сношения с остальными заговорщиками. Они потребовали от Лентула, Цетега, Статилия, а также Кассия письменного клятвенного обещания, скрепленного печатью каждого, для представления его своим согражданам; в противном случае, говорили они, нелегко будет побудить их к столь важному шагу. Все остальные, ничего не подозревая, дали такие клятвы, а Кассий обещал, что он сам прибудет в скором времени в Галлию, и немного ранее послов выехал из города. Лентул отправил вместе с ними одного кротонца, Тита Волтурция, чтобы аллоброги, прежде чем отправиться домой, скрепили свой союз взаимными клятвами с самим Катилиной. При этом он передал Волтурцию письмо к Катилине, копия которого приводится ниже: «Кто я, ты знаешь от того, кого я к тебе послал. Подумай, наконец, в каком бедственном положении ты находишься, и помни, что ты муж. Обдумай и рассчитай, что требуют твои интересы. Ищи помощи у всех, даже у стоящих всего ниже». К этому письму он велел на словах прибавить следующее: «Посше того как сенат объявил тебя врагом отечества, зачем отталкиваешь ты от себя рабов. В городе готово все, что ты приказал. Не медли, и сам подступи к нему».
Когда все это было устроено и наступила ночь, в которую отправятся послы, Цицерон, осведомленный обо всем через самих послов, приказал преторам Люцию Валерию Флакку и Гаю Помптину устроить засаду на Мульвиевом мосту и захватить аллоброгов со всею их свитой; он объявил треторам цель возложенного на них предприятия, предоставив в остальном действовать сообразно с обстоятельствами. Они, как военные люди, без всякого шума и замешательства устроили засаду, тайно оцепив, согласно предписанию, мост. После того как послы с Волтурцием подошли к этому месту и с обеих сторон моста одновременно раздался крик, галлы, сразу поняв, в чем дело, без всякого замедления сдались преторам; Волтурций сначала ободрял остальных и мечом отбивался от наступавшей на него толпы, затем, оставленный галльскими послами, он сперва долго молил о своем спасении Помптина, с которым был знаком, но, в конце концов, оробев и отчаявшись спасти свою жизнь, сдался преторам.
Все происшедшее через вестников быстро было доложено консулу. Сильная забота и великая радость одновременно овладели им. Он радовался, что с раскрытием заговора государство избавлено от опасностей, но, с другой стороны, тревожился и сомневался, что следует делать после того, как столь видные граждане изобличены в величайшем преступлении: он ясно сознавал, что наказание их падет на него тяжелым бременем, а безнаказанность послужит к гибели государства. Наконец, собравшись с духом, он приказал позвать к себе Лентула, Цетега, Статилия и Габиния, а также Цепария, который собирался уже отправиться в Сицилию для возмущения рабов. Все немедленно явились, а Цепарий, узнав о доносе, скрылся незадолго до этого из дома и убежал из города. Лентула, который был претором, консул сам, держа за руку, привел, в сенат; остальных он приказал под стражей доставить в храм Согласия. Туда созвал он сенат, и когда сенаторы собрались в большом числе, приказал ввести Волтурция с послами аллоброгов, а претору Флакку доставить туда же ящик с письмами, полученными от послов.
Пока это происходило в Риме, Катилина из всех тех людей, которых он сам привел и которых имел Манлий, составил два легиона, образовав когорты сообразно с общим числом солдат. Затем, по мере того как в его лагерь являлись добровольцы или кто-нибудь из союзников, он распределял их равномерно по когортам и вскоре довел свои легионы до полного комплекта, тогда как сначала он имел не более двух тысяч человек. Однако из всего этого количества едва четвертая часть была снабжена боевым оружием, остальные носили случайное вооружение: охотничьи и легкие копья, а иные - заостренные колья. Но после того как стал приближаться с войском Антоний, Катилина направился к горным проходам, то приближаясь к Риму, то направляясь к Галлии и не давая врагам удобного случая сразиться: он надеялся, что скоро у него соберутся большие силы, если сообщники доведут до конца его начинания в Риме. Между тем он отвергал содействие рабов, которые первоначально сходились к нему в лагерь в большом числе, полагаясь на средства заговора и считая вместе с тем неблагоприятным для своих интересов, если окажется, что он смешал дело римских граждан с делом рабов.
Когда же в лагерь Катилины пришло известие, что заговор в Риме обнаружен и что Лентул, Цетег и прочие, о которых я выше упомянул, подверглись казни, весьма многие, кого привлекла к участию в гражданской войне надежда на грабежи и государственный переворот, разбежались, а остальных Катилина отвел большими переходами через крутые горные перевалы в область Пистории, чтобы горными тропами незаметно перебраться в Заальпийскую Галлию. Но в Пиценской области находился Квинт Метелл Целер во главе трех легионов, предполагавший, что Катилина в своем затруднительном положении предпримет как раз тот шаг, о котором я только что сказал. Поэтому, когда он от перебежчиков узнал о направлении его движения, он быстро передвинул свой лагерь и засел у самой подошвы тех гор, где представлялся удобный спуск для Катилины, спешившего в Галлию. Антоний, в свою очередь, был недалеко, так как он с большим войском, ничем не стесненный, преследовал по более ровной местности врага, затрудненного в своем бегстве горными переходами. Катилина, видя, что путь ему отрезан горами и армиями врагов, а в Риме его замыслы потерпели неудачу, так что не было никакой надежды ни на бегство, ни на какую-либо помощь, счел, что в таких обстоятельствах для него всего лучше испытать счастие в битве, и потому решил как можно скорее сразиться с Антонием. Поэтому он созвал военную сходку и произнес речь следующего содержания:
«Я по опыту знаю, воины, что слова не прибавят никому доблести и речь полководца не сделает малодушного бодрым, труса храбрым. Сколько мужества присуще душе каждого благодаря его характеру и врожденным свойствам, столько и обнаруживается обыкновенно на войне. Кого не возбуждают ни слава, ни опасность, к тому напрасно было бы обращаться со словами ободрения; душевный страх делает его глухим. И все-таки я созвал вас, чтобы сделать вам некоторые указания и вместе с тем открыть сущность моего намерения. Вы знаете, конечно, воины, какой непоправимый удар беспечность и малодушие Лентула нанесли нам и ему самому, и почему я, ожидая подкреплений из Рима, не мог направиться в Галлию. В каком положении теперь наши дела, вы все знаете так же хорошо, как и я сам. Две армии врагов, одна со стороны Рима, другая со стороны Галлии, угрожают нам. Оставаться долее в этих местах, даже при всем желании, не позволяет нам недостаток провианта и всего остального. Куда бы мы ни захотели направиться, нам нужно мечом пролагать себе путь. Поэтому я убеждаю вас быть мужественными и на все готовыми духом, а когда вступите в бой, помнить, что вы держите в своих руках богатство, почести, славу, наконец, свободу и отечество. Если мы победим, нас ожидают полная безопасность, изобилие провианта; перед нами открыты колонии и муниципии; если же мы отступим в страхе, все направится против нас, и ни местность, ни друзья не защитят тех, кого не защитило оружие. Кроме того, воины, не одна и та же крайность висит над нами и ими: мы сражаемся за отечество, за свободу, за нашу жизнь, - им нет никакой нужды сражаться за могущество немногих. Поэтому тем смелей нападайте, помня о прежней доблести. Вам можно было бы с величайшим позором влачить свою жизнь в изгнании, вы могли бы, некоторые, потеряв все свое имущество, дожидаться в Риме подачек от других; но вы решили последовать сюда потому, что вам все это казалось отвратительным и невыносимым для мужей. Если вы хотите выйти из этого положения, вам необходимо мужество; никто, кроме победителя, не меняет войны на мир. В самом деле, надеяться на спасение в бегстве, отвратив ог врага оружие, защищающее наше тело, это безумие. Всегда в сражении величайшая опасность грозит тому, кто больше всего боится, - мужество служит каменной стеной. Когда я думаю о вас, воины, и взвешиваю ваши подвиги, меня охватывает великая надежда на победу. Меня убеждает в ней ваш дух, возраст, доблесть, а кроме того, крайняя опасность, которая даже трусов делает храбрыми. Теснота местности мешает врагу обойти вас своею численностью. Если же судьба позавидует вашей доблести, не отдавайте своей жизни даром, помните, что попав в плен, вы будете перебиты, как бараны, а сражаясь, как мужи, вы дадите врагу победу только ценою крови и слез». Когда он сказал эту речь, то, помедлив немного, он приказал подать сигнал и, выстроив ряды, повел свое войско вниз на равнину...
Петрей, [легат Антония], после тщательной разведки, подал сигнал когортам перейти в немедленное наступление. То же сделало и неприятельское войско. Когда войска сблизились настолько, что легковооруженные могли завязать битву, обе стороны с громким криком бросились друг на друга со знаменами наперевес.
Дротики были отброшены, бились мечами.. Ветераны, помня о прежней доблести, ожесточенно наступали в рукопашной схватке с врагами, но и те оборонялись мужественно, и сражение шло с величайшим ожесточением. Между тем Катилина со своим на все готовым отрядом все время находился впереди, спешил на помощь пришедшим в затруднение, вызывал свежих солдат на место раненых, все предусматривал, сражался сам и часто наносил удары врагам: он выполнял одновременно обязанности ревностного воина и хорошего полководца. Когда Петрей увидел, как Катилина, вопреки его ожиданиям, оказывает ожесточенное сопротивление, он направил в центр врагов преторскую когорту; она разорвала центр, и большинство врагов, после ожесточенного сопротивления в различных местах, было перебито; покончив с центром, с обеих сторон ударили на фланги неприятеля. Манлий и фезуланец пали оба, сражаясь в первых рядах. Когда Катилина увидел, что войско его разбито и уцелел только он с немногими, он, помня о своем роде и прежнем достоинстве, бросился в самую гущу врагов и там, сражаясь, пал пронзенный мечами.
Только по окончании сражения можно было составить себе истинное представление о том, сколько смелости и силы воодушевления было в войске Каталины. Почти каждый из его воинов, мертвый покрывал своим телом то самое место, которое он, живой, занимал сражаясь. А те немногие, которых в центре разбросала преторская когорта, пали хотя и в большом беспорядке, но все имели почетные раны в груди. Катилину нашли далеко от своих, среди трупов врагов; он еще слабо дышал и лицо его сохранило то же выражение неукротимой душевной силы, какое оно имело при жизни. Наконец, из всего войска Катилины ни один свободный гражданин не был взят в плен в сражении или во время бегства; до такой степени все так же мало щадили свою жизнь, как и жизнь врагов. И войско римского народа достигло победы, отнюдь не радостной и не бескровной. Все наиболее мужественные или были убиты в бою или вышли из него тяжело раненными. Многие, которые выходили из лагеря, чтобы осмотреть поле битвы или пограбить, поворачивая вражеские трупы, узнавали кто друга, кто гостя, кто родственника; были и такие, кто узнавал личного врага. Радость и печаль, уныние и веселье, сменяя друг друга, овладели войском.

«Античный способ производства», № 707.

1. Имеется в виду диктатура Люция Корнелия Суллы (82-79 гг. до н.э.).
2. Здесь говорится о ветеранах Суллы, которые разбогатели после проскрипций, а кроме того получили земельные наделы в Италии.
3. В то время римские легионы под командой Помпея сражались с Митридатом Понтийским.
4. В первых числах июня.
5. Тетрарх (греческий термин) - буквально - правитель четвертой части страны, здесь - наместник незначительной области.
6. В то время провинция Испания была разделена на две части по сечению реки Эбро - на ближнюю (citerior) и дальнюю (ulterior).
7. «Новый» человек (homo novus) - человек незнатного происхождения, предки которого не занимали высших должностей в государстве.
8. Семпрония происходила из рода Семпрониев, к которому принадлежали Тиберий и Гай Гракхи.
9. Цицерон уступил Антонию богатую провинцию Македонию, в которую он получил назначение от сената.
10. Аллоброги - галльское племя, покорено было римлянами в 121 г. до н. э. Оно неоднократно отправляло в сенат посольства с жалобами на хищения римских чиновников.

[Одуванчик]

Краткая хронология. Основные события. Интересные факты. Часть 1: 510 до н.э. - 301 до н.э.


510 до н.э. – после изгнания царя власть передана консулам. Первыми стают Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин.
Брут дополняет число сенаторов до трёхсот знатнейшими из всадников. Такая численность сохраняется до Гая Гракха – его законом от 122 г. до н.э. число сенаторов было увеличено до 600.
Заговор с целью убийства первых консулов и восстановления Тарквиния царём. Казнь сыновей Брута и племянников Коллатина, участвовавших в заговоре.
Из-за родства с Тарквиниями Коллатин вынужден отречься от консульской власти («ты выгнал царей, но доверши благодеяние – унеси отсюда царское имя») и удалиться в Лавиний.
Свергнутый царь при поддержке двух этрусских городов (Вей и Тарквиний, около 70 км от Города) идёт на Рим. «У этрусков одним павшим больше – победа Рима!».
Гибель Брута в бою. Публий Валерий, оставшийся в живых консул, заподозрен в том, что хочет царской власти: не поспешил с выбором товарища на место Брута, начал строить пышный дом на самой вершине холма и т.п. Возмущённый этим, он сносит свой дом и переселяется к подножью холма, «чтобы жить всем вам выше меня, неблагонадёжного гражданина». Проводит законы против царской власти, за что и получает прозвище «Публикола».

508 до н.э. – Тарквинии просят поддержки у Ларта Порсенны, царя Клузия. Взятие этрусками Яникула; оборона Свайного моста через Тибр Горацием Коклесом, племянником Марка Горация Пулвилла. «За его подвиг ему дали столько земли, сколько можно было опахать плугом за день». Осада Рима Порсенной; подвиг Гая Муция (Сцеволы). Порсенна заключает мир, берёт заложников и уходит с холма, оставив истощённому городу свой богатый припасами лагерь. Побег Клелии.

505-504 до н.э. – битвы с сабинянами. Триумфы консулов.
Во времена Республики триумф назначался сенатом по просьбе самого полководца. Необходимыми условиями для получения этой высшей награды за военные подвиги были: самостоятельное командование войском в должности, освящённой ауспициями; победа над неприятелем – причём в сражении должно было быть убито не менее 5 тыс. врагов; присутствие войска, свидетельствовавшее о победоносном окончании войны. Если не было соблюдено какое-то из условий, необходимых для получения триумфа (необъявленная война, недостойный противник, бескровная победа и пр.), сенат мог присудить полководцу овацию – представлявшую, в сущности, менее торжественный триумф: полководец вступал в Город верхом (а не на колеснице); на нём была окаймлённая тога (а не одеяние триумфатора) и миртовый (а не лавровый) венок; сопровождали его флейтисты (а не трубачи); за ним следовало не войско, а только сенат; на Капитолии он приносил в жертву овцу (а не быка). В качестве малого триумфа мог справляться триумф на Альбанской горе, с жертвоприношением в храме Латинского Юпитера, - полководец справлял его собственной военной властью (потому и вне городской черты), и за собственный счёт. Тем не менее, он тоже заносился в официальный список триумфов.
Полководец, вернувшийся обратно без армии, мог претендовать на триумф лишь в том случае, если провинцию свою оставил преемнику покорной и умиротворённой.

503 до н.э. – умирает Публий Валерий Публикола. «Слава его была велика, но средства настолько ничтожны, что их недоставало для погребения; расход был оплачен из общественной казны».

502 до н.э. – взятие Помеции после долгой осады. «Более из чувства удовлетворённой мести, нежели из-за важности окончившейся войны, консулы праздновали триумф».

501 до н.э. – угроза войны с сабинянами. «Всё же мирные переговоры начались, и дело уладилось бы, если б сабиняне согласились возместить затраты на подготовку к войне… Война была объявлена, но молчаливое перемирие продолжалось ещё год».

499 до н.э. – битва с латинским союзом при Регилльском озере. Триумф диктатора.
Латинский союз 30-ти городов – религиозно-политическое объединение народов Лация; ведущее место в нём занимали Тускул и Ариция. Число входивших в него городов менялось (так, в конце его существования, в 338 до н.э., их было всего 13), но название объединения сохранило именно эту цифру. Рим, вошедший в союз при Тарквинии Гордом, отпал от него после изгнания царя, и Тускул на время вновь получил первенство.

495 до н.э. – смерть Тарквиния. Начало противостояния плебеев сенаторам.
Плебс (от plere) рассматривался как совокупность лиц, могущих лишь как бы «заполнять» пространство Города.

494 до н.э. – война с вольсками, война с сабинянами. Триумф диктатора. Первая сецессия плебеев на Священную гору. Учреждена должность 2-х народных трибунов и 2-х плебейских эдилов (aediles plebis), их помощников. Пользуются правом неприкосновенности и неответственности.
Эдилы ведали устройством зрелищ, городским благоустройством, осуществляли полицейский надзор.

493-492 до н.э. – война с вольсками (народом, родственным умбрам; в конце 6 в. до н.э. спустились с Апеннин и обосновались на прибрежной равнине Лация и в Кампании). Римлянами захвачены города Лонгулы и Кориолы. Спурием Кассием Вецеллином заключён союз с латинскими народами («Кассиев союзный договор»).

488 до н.э. – война вольсков против римлян, под совместным предводительством царя вольсков Аттия Туллия и Гнея Марция Кориолана, изгнанного в 491 до н.э. из Рима народом. «Встав лагерем в 5 милях от Города, он начинает отсюда набеги на римские поля, но с опустошителями рассылает и сторожей, чтобы следить за неприкосновенностью полей патрициев». Кориолан прекращает войну, но не из уважения к родине, а только из уважения к матери («Мы не можем молить богов в то же время о победе родины и о спасении тебя»).

487 до н.э. – победа над герниками (народом самнитского происхождения, обитающим в Среднем Лации) и мирный договор с ними (герники присоединяются к Кассиеву союзному договору).

486 до н.э. – консул Спурий Кассий предлагает отдать часть общественной земли союзникам и плебеям, но встречает резкое противодействие сената. Обвинён народом (!) в стремлении к царской власти, и по истечении его полномочий осуждён и казнён. Впервые заговорили о земельном законе.

484 до н.э. – победа над вольсками и эквами.

480 до н.э. – очередная попытка народных трибунов принять аграрный закон. Сенат догадался наконец привлечь кого-либо из них на свою сторону.
Война с этрусками. Случай в римском лагере: пока запертым там этрускам был закрыт путь к отступлению, они ожесточённо сражались, но стоило римлянам открыть одни ворота, как все этруски предпочли удрать.
Гибель одного из консулов (Гнея Манлия) и брата другого консула (Квинта Фабия). «На решение сената о триумфе консул Марк Фабий ответил, что если может войско без полководца справлять триумф, то в этой войне оно его заслужило; но сам он из-за смерти брата, погрузившей в скорбь его дом, и из-за утраты второго консула, наполовину осиротившей государство, не примет лаврового венка, неприличного ему в государственных и домашних печалях... Так, уступив им свою славу, он прославился сам».
Карфаген борется с греками за Сицилию.

479 до н.э. – первая война с Вейями (20 км к северо-западу от Рима). «Вейи досаждали частыми разбоями, всё время требовали внимания и не позволяли заняться другим, и нельзя было ни бросить это дело, ни довести его до конца». Поэтому род Фабиев предложил создать своими силами сторожевой отряд – таким образом эта война была передана в частные руки.

477 до н.э. – гибель отряда трёхсот Фабиев при Кремере (правом притоке Тибра).

476 до н.э. – победа над Вейями. Народными трибунами в поражении при Кремере обвинён консул прошлого года Тит Менений. «Он не перенёс позора, с горя заболел и умер». В следующем году, по истечении консульских полномочий Спурия Сервилия, трибуны попытались осудить и его, однако он был дружно оправдан.

474 до н.э. – перемирие с Вейями на 40 лет.

471 до н.э. – закон о выборе народных трибунов по трибам.

469 до н.э. – война с вольсками. Римское войско под командованием консула Аппия Клавдия терпит поражение ввиду нежелания плебеев сражаться.

468 до н.э. – плебеи не захотели участвовать в консульских выборах; сенаторы избрали консулов сами.

467 до н.э. – плебеям предложено получить земельные наделы в Антии, однако «сама возможность сразу отбила охоту, и желающих оказалось очень мало». Антий находился примерно в 25 км к югу от Рима. Будучи изначально латинским городом, в конце VI в. до н.э. попал под власть вольсков, и до 388 до н.э. фактически оставался в их руках.

465 до н.э. – перепись населения («104 714 граждан, не считая вдов и сирот»).

463 до н.э. – сильный мор в Городе; смерть обоих консулов; нападение вольсков и эквов. «В этом всеобщем запустении обессиленному Городу пришла на помощь Фортуна, внушившая эквам и вольскам мысль заняться не войной, а разбоем». Они ушли на Тускул, а на помощь Риму пришли союзники (герники и латины).

462 до н.э. – консул Луций Лукреций Триципитин отбивает у врагов добычу, награбленную теми в окрестностях Рима, и тотчас по возвращении раскладывает её на Марсовом поле, «чтобы каждый мог в течение 3-х дней уносить домой то, что признает своим. То, что не нашло хозяина, было распродано».

460 до н.э. – захват крепости на Капитолии сабинянином Аппием Гердонием. Народные трибуны срывают военные приготовления, плебеи бросают оружие. По собственной воле на помощь Риму приходят союзники – латины из Тускула.

459 до н.э. – перепись населения (117 319).

457 до н.э. – избираются уже 10 народных трибунов.

453 до н.э. – голод и мор.

451 до н.э. – под давлением простого народа избраны децемвиры (decemviri legibus scribundis, «комиссия десяти мужей для записи законов») для составления и издания в виде законов норм обычного права. Так появились «законы XII таблиц», которые касались прав и обязанностей римских граждан и взаимных отношений между ними. «Таблицы представляли собой странную мешанину из основополагающих и второстепенных положений прав личности, общинного и уголовного кодексов, а также различных правил – от общественной гигиены до личной безопасности».
Децемвиры были наделены чрезвычайной властью: во время их деятельности не избирались ни консулы, ни народные трибуны.

449 до н.э. – децемвиры власть отдать не захотели, что вызвало вторичное удаление плебеев на Священную гору.
Из чисто плебейских собраний возникают трибутские комиции (голосования по трибам) на Форуме, впоследствии - на Марсовом поле. Древнейшее деление жителей осуществлялось на этническом или родовом признаке по трём трибам: Рамны, Тиции, Луцеры. Потом голосование проводилось по 30-ти куриям (патрицианским): представители родов собирались у знака своей курии, мнение большинства становилось мнением всей курии, курия имела один голос. Потом голосовали по центуриям (классовое деление). В середине VI в. до н.э. царь Сервий Туллий провёл реформу, упразднившую старое деление на трибы. Вместо этого вся территория государства была поделена на округа, которые тоже стали называться трибами. В такую трибу входило всё население Города - как патриции, так и плебеи. Всего получилось 35 триб; тридцать одну из них составляло сельское население, четыре – городское. Шестнадцать наиболее древних триб носили имена патрицианских родов – это означало, что члены триб входили в данные патрицианские семьи или жили на принадлежащих им землях. Каждый член трибы мог отдать свой голос на собрании своей трибы; количество голосовавших внутри трибы не имело значения. Голоса подсчитывались, а затем вся триба выносила своё решение. В результате 4 городские трибы, несмотря на многочисленность, в целом уступали 31 сельской, куда входили почти все сенаторы и всадники как землевладельцы.
Решения плебейских собраний в случае утверждения их сенатом признаны обязательными для всего народа (закон Валерия и Горация).

446 до н.э. – спор между ардеянами и арицийцами по поводу пограничных земель; обратились к Риму как к арбитру. Народ, несмотря на возмущение сената, объявляет спорную землю своей собственностью.

444 до н.э. – в противостоянии плебеев и сената принято компромиссное решение: ввести должность военных трибунов с консульской властью, в которые разрешено выбирать и плебеев. Однако «довольствуясь уже тем, что с его мнением посчитались, народ выбрал одних патрициев». От консулов военные трибуны отличались отсутствием права на триумф, а также не могли совершать ауспиций. «Спустя 3 месяца они сложили с себя полномочия как огрешно выбранные, так как на выборах не вполне правильно был поставлен шатёр для птицегаданий». Встал вопрос, кого назначать – консулов или военных трибунов. «Вожди плебеев оставили напрасный спор и предпочли выборам, в которых их бы не избрали, те, в которых им не пришлось бы участвовать». Консулярный трибунат просуществовал с некоторыми перерывами до 367 до н.э.

443 до н.э. – из консульских полномочий выделена обязанность цензора (для производства всеобщей переписи), сроком на 5 лет. Цензоры (двое) избирались народным собранием по центуриям (первоначально – только из патрициев).
Цензоры классифицировали граждан в соответствии с их имуществом. На основании переписи производилось налогообложение и призыв в армию. Требовалось записать полное имя гражданина, место его рождения, имя отца или бывшего хозяина, возраст, собственность, количество земли, скота, рабов, имущества. Эти данные лично, под клятвой, сообщал каждый гражданин; уклонение от ценза или предоставление неверных сведений было государственным преступлением. На основании данных ценза гражданин оставался в своём цензовом классе или переводился в другой. При переписи населения или наборе в армию первым всегда называли носителя «счастливого» имени – Victor, Valerius и т.п. Когда работы по переписи завершались, совершался lustrum – очистительное жертвоприношение. После этого все изменения, сделанные во время ценза, обретали силу закона.

440 до н.э. – голод в Риме. Спурий Мелий устраивает раздачи хлеба плебеям. Против него назначается диктатор.

438 до н.э. – решили выбирать уже 6 военных трибунов с консульской властью, однако народ избрал только трёх, и то патрициев.

437 до н.э. – война с Фиденами после убийства там трёх римских послов. Триумф диктатора.

436-435 до н.э. – чума в Риме.

434 до н.э. – грозила война с этрусским союзом, и диктатором назначен Мамерк Эмилий. Войны не последовало, и он ограничился тем, что уменьшил срок цензорства (с 5 лет до полутора). За это цензоры исключили его из трибы, оштрафовали и перевели в эрарии.
Эрарии, низшая категория граждан, не допускались ни в войско, ни к должностям. Единственной их службой государству была уплата налога, который устанавливался не по оценке их имущества, а по произволу цензоров. Перевод в эрарии был сопряжён также с переводом в другую, менее почётную трибу.

433 до н.э. – чума в Риме.

430 до н.э. – перемирие с эквами на 8 лет.

426 до н.э. – война с Вейями. «В Риме остался Косс, а трое других военных трибунов с консульской властью, снарядив войско, двинулись на Вейи и показали, сколь вредно на войне многовластие. Пока войско, с одной стороны слыша приказ о наступлении, а с другой – об отходе, пребывало в недоумении, враги улучшили момент для нападения. Римляне в замешательстве побежали и укрылись в лагере. Позора было больше, чем потерь». Возникла сложность с назначением диктатора: консулов не было, а военные трибуны его назначить не имели права. «Обратились к авгурам, и те нашли, что благочестие от этого не пострадает».

425 до н.э. – перемирие с Вейями на 20 лет, с эквами – на 3 года.

423 до н.э. – война с вольсками.

421 до н.э. – к двум квесторам прибавлены ещё два; половина остаётся в городе, остальные должны сопровождать консулов на войну.

418 до н.э. – война с эквами. «Когда сенат постановил, что воевать отправятся двое трибунов, а один возьмёт на себя попечение о внутренних делах Рима, между трибунами вдруг вспыхнул спор: каждый считал себя превосходным полководцем, а заботу о Городе – неблагодарным, не приносящим славы поручением. Пока сенаторы с изумлением глядели на эту ссору, Квинт Сервилий (отец одного из военных трибунов) прекратил спор своей отеческой властью: «В Городе останется мой сын, без жребия. Пусть только те, кто просится на войну, ведут её осмотрительнее и согласнее, чем её домогаются». После закономерного поражения войска именно он назначен диктатором.
В Риме насчитывается 21 триба.

412-411 до н.э. – чума и голод.

410 до н.э. – народные трибуны препятствуют набору войска. Война с эквами. «Консул Валерий велел продать всю добычу с торгов, а доход поместил в казну и сказал, что войско только тогда будет участвовать в дележе, когда воины перестанут уклоняться от несения службы».

409 до н.э. – в квесторы впервые избраны плебеи.

408 до н.э. – война с вольсками.

406 до н.э. – постановление сената о выдаче воинам жалования из казны за каждый отдельный поход (стипендиум). На войну с Вейями войско набрано по большей части из добровольцев.

403 до н.э. – начало 10-летней осады Вей. Впервые в римской истории начато строительство зимнего лагеря.
Представление о военных кампаниях как о сезонных и ежегодных глубоко укоренилось в сознании римлян. Оно было закреплено в соответствующих праздниках. Ритуальная подготовка к предстоящему военному сезону начиналась в первый день марта, когда «оружие и щиты приходят в движение» - жрецы-салии в военной пляске проходят через город, ударяя мечами о щиты. Язык гимнов, исполнявшихся салиями, был столь архаичен, что их понимание было затруднено уже в древности. Завершался военный сезон 19 октября обрядом «очищения оружия».

402 до н.э. – поражение под Вейями: «римский лагерь подвергся мощному нападению с той стороны, где командовал Марк Сергий. Оставалось надеяться, что подоспеет помощь из главного лагеря. Но главным лагерем командовал Луций Вергиний, ненавидевший Сергия и сам ненавистный ему. Зная, что почти все бастионы пали, укрепления взяты и враг наступает с обеих сторон, он привёл своих воинов в боевую готовность, но продолжал держать их в лагере, твердя, что если появится нужда в подмоге, Сергий пришлёт за ней. Упрямство одного не уступало заносчивости другого: Сергий предпочёл потерпеть поражение от врага, чем победить вместе с соотечественником».

400 до н.э. – одним их военных трибунов впервые стал плебей (Публий Лициний Кальв) – «да и его выбрали только для того, чтобы воспользоваться имеющимся правом».

397 до н.э. – пророчество об Альбанском озере («римлянам не овладеть Вейями, покуда не уйдёт вся вода из озера»).

396 до н.э. – взятие Вей у этрусков, под руководством Марка Фурия Камилла. Триумф диктатора. Сам он даёт обет пожертвовать десятую часть добычи Аполлону, а также построить храм Юноне-покровительнице Вей, чтобы она покинула город и ушла оттуда в Рим.

395 до н.э. – у народных трибунов возникает идея переселить в Вейи часть народа и сената; бурный протест патрициев («нельзя, чтобы римский народ сменил победившую родину на побеждённую!»). Камилл никак не унимается, напоминая об обете, причём настаивая, что имелась в виду не только добыча, но и вообще павший город, и его земля. «Поскольку этот вопрос показался сенату спорным, обратились к жрецам, которые сочли, что при оценке действительно следовало учитывать и город с землёй». Само собой, что популярности Камиллу это не прибавило. Во исполнение обета куплено золото и отлита чаша, которая отправлена в Дельфы. Послы при этом попали в плен к пиратам из Липар, но предводитель последних Тимасифей проникся ситуацией и отпустил их в Дельфы, дав ещё и кораблей для охраны. Сенат был в восторге, заключил с ним договор гостеприимства (что потом очень пригодилось его потомкам) и послал ему подарки от казны.

394 до н.э. – война с Фалерией (фалиски - народ, родственный как этрускам, так и латинам, населяли юго-восток Этрурии и были неизменными союзниками Вей в их войнах против Рима). Местный школьный учитель приводит к Камиллу своих учеников, предлагая их в заложники, однако диктатор более чем сурово отвергает эту помощь. Потрясённые жители добровольно сдаются. «С них взыскали деньги на годовое жалование воинам, чтобы освободить римский народ от подати, и войско вернулось в Рим».
Война с эквами, шедшая с переменным успехом, «так что и в самом войске, и в Риме не могли поначалу решить, победили они или побеждены». У римлян там командовали Гай Эмилий и Спурий Постумий. На войско Постумия неожиданно напали эквы, римляне были застигнуты врасплох и разбежались по холмам. Оттуда паника перекинулась на другую половину войска, стоявшую в Верругине с Эмилием. Обругав своих за трусость, Постумий собрал их и ночью повёл на эквов. Шум боя достиг Верругины, и поскольку там решили, что взят главный лагерь, всех охватила паника, и, несмотря на приказы Эмилия, воины в беспорядке бежали в Тускул, откуда в Рим пришла весть, что Постумий с войском погибли. А Постумий в это время разбил эквов и сообщил в Рим о победе.

393 до н.э. – снова попытка переехать в Вейи. Сенат принимает решение о разделе вейской земли между плебеями.

392 до н.э. – война с Вольсиниями; перемирие на 20 лет, при условии, что они оплачивают римскому войску жалование за текущий год. Голод и мор. Умирает цензор Гай Юлий, на его место назначается Марк Корнелий. «Впоследствии данное назначение было признано огрешным, ибо в это пятилетие Рим пал, и потом никогда больше не выбирали нового цензора на место умершего» (далее в подобных случаях цензор, оставшийся без коллеги, отказывался от власти, и избирались оба новых). Заболели оба консула. По указанию сената они сложили с себя полномочия, и далее были избраны снова шесть военных трибунов с консульской властью, чтобы в случае болезни кого-нибудь из них государство не осталось без должностных лиц.
Камилл обвинён народом, крупно оштрафован и переселяется в Ардею, обратившись к богам с мольбою, чтобы римляне в своё время в горе снова о нём вспомнили.
Галлы (т.е. кельты) переходят Альпы и занимают земли этрусков. Жители Клузия просят помощи. «В помощи было отказано, но к галлам отправили посольство – трёх сыновей Марка Фабия Амбуста, чтобы они именем римского народа потребовали не нападать на их друзей и союзников, иначе римляне будут вынуждены защищать клузийцев с оружием в руках. Галлы ответили, что примут мир, только если Клузий уступит им часть своих пашен, и если в этом им откажут, то они в присутствии римлян пойдут в бой, дабы послы могли дома рассказать, насколько галлы превосходят всех доблестью». Началось сражение, в котором активно участвовали и римские послы. Оскорблённые галлы отправляют в Рим посольство с требованием выдачи Фабиев. «Сенат счёл это требование законным, однако не мог выдать столь знатных людей». Наоборот, Фабиев избрали военными трибунами следующего года, т.е. сделали неприкосновенными.

390 до н.э. – наступление кельтов. «При виде их стремительно проходящих полчищ жители городов в страхе бросались к оружию, но галлы кричали, что они идут на Рим». 18 июля 390 до н.э. происходит битва при Аллии. «Римляне бежали, не только не сразившись с неприятелем, но даже и не ответив на его клич. Никто не погиб в сражении, все убитые были поражены в спину. Тем не менее огромное большинство смогло переплыть Тибр и добраться до Вей, откуда они не послали в Рим не только подмоги, но даже вести о поражении (...) С правого крыла, стоявшего далеко от реки, все бежали в Город, где укрылись в крепости, даже не заперев городских ворот.
Повергнутые в страх своей молниеносной победой, галлы сперва застыли, не понимая, что произошло. Потом начали подозревать засаду. Затем принялись собирать доспехи убитых. И лишь тогда, не видя никаких признаков неприятеля, они тронулись в путь и подошли к Риму. Посланные вперёд всадники донесли, что ворота не заперты, а на стенах не видно караула. Галлы онемели от этого чуда. На всякий случай они заночевали между Римом и Аниеном (левым притоком Тибра, впадающим в него в 4,5 км к северу от Рима; отделял Лаций от страны сабинян)».
Первое взятие Рима (кроме Капитолия) кельтами (галлами-сенонами). Собравшееся в Вейях войско решает вызвать из Ардеи Камилла, но сперва запросить согласие сената (!!!), находящегося в Риме. Туда-обратно через вражеские посты сходил Понтий Коминий. Сенат избирает Камилла диктатором и просит его помощи. Камилл: «Я не стал бы молиться о том, чтобы римляне почувствовали нужду во мне, если бы ожидал, что они во мне будут нуждаться».
Тем временем защитников Капитолия мучил голод, а в войске кельтов начался мор. После шестимесячного пребывания кельтов в Городе римляне решают договориться о выкупе, «и народ, которому предстояло править всем миром, был оценен в тысячу фунтов золота». Из-за пререканий отвешивание золота прекратилось, и тут наконец появился Камилл и отменил это мероприятие. «Когда галлы стали упираться, ссылаясь на то, что действуют по договору, он заявил, что последний не имеет законной силы, т.к. был заключён уже после избрания диктатора. Освобождать отечество надо железом, а не золотом». Триумф диктатора. «Золото, как отнятое у галлов, так и снесённое в святилище Юпитера из других храмов во время паники, было всё сочтено священным – его сложили под трон Юпитера, поскольку невозможно было вспомнить, куда какое следует отнести». Так как народные трибуны продолжали настаивать на переселении в Вейи, то сенат не дал Камиллу сложить полномочия (другой причиной могла быть невозможность возвращения власти военным трибунам, не сумевшим отстоять Рим). «Что же, пусть все видят, что галлам под силу разрушить Рим, а римлянам его восстановить не под силу?!». Законопроект о переселении был отклонён, и все сообща приступили к восстановлению Города.

389 до н.э. – триумф Марка Фурия Камилла, победившего разом в трёх войнах (эквов, вольсков и этрусков).

387 до н.э. – к трибам добавлено ещё 4; их число достигло 25.

386 до н.э. – неожиданная война с латинами («латины утверждали, что это вовсе не их общее решение, и что они только позволили желающим невозбранно воевать, где те захотят»). «Сенат возблагодарил богов, что Камилл оказался военным трибуном с консульской властью, ибо, будь он частным лицом, его пришлось бы назначить диктатором».

385 до н.э. – война с вольсками; триумф Авла Корнелия Косса.
Марк Манлий Капитолийский, обиженный огромной славой Камилла, затевает гражданскую смуту, заявляя, что сенат припрятал галльское золото, которым собирались откупиться.

384 до н.э. – обвинение Марка Манлия в стремлении к царской власти и его казнь (сбросили со скалы на том же Капитолии, который он защитил). «Постановили никого в роду Манлиев не называть Марком (…) Вскорости, когда опасности от него уже не было, в народе пожалели о нём, вспоминая только его доблести».
Чума и голод.

381 до н.э. – война с вольсками. «Камилл был уже в преклонных летах, и на комициях только единогласие народа удержало его от клятвенного отказа со ссылкою на нездоровье». Вторым полководцем стал Луций Фурий, чья безрассудность вскоре чуть было не привела к поражению, если бы не Камилл, принявший на себя командование.
Среди пленных обнаружились тускуланцы, с 496 до н.э. не воевавшие с Римом. «Сенат постановил преследовать тускуланцев войной и поручил её Камиллу; тот попросил для себя помощника, и когда ему разрешили выбирать кого захочет, Камилл, вопреки всеобщим ожиданиям, выбрал того же Луция Фурия. Такая снисходительность и с товарища его сняла бесчестие, и ему доставила огромную славу». Впрочем, войны не случилось: когда римское войско подошло к Тускулу, жители встретили его как ни в чём не бывало; город жил обычной жизнью, нисколько не готовясь к войне. Удивлённый Камилл сказал, что тускуланцы нашли единственное оружие против Рима. В итоге жители Тускула получили римское гражданство.

380 до н.э. – война с Пренестой (25 км к востоку от Рима). В Риме не набрали войска; противостояние народа и сената продолжалось до тех пор, пока неприятель не подступил к самому Городу. Триумф диктатора.

378-377 до н.э. – война с вольсками и латинами. Латины пошли на Тускул, жители которого отложились от общего совета латинов; нападение было неожиданным, и сходу был взят весь город, кроме крепости, откуда горожане отправили вестников в Рим. «Без промедления, как и подобало римской верности, к Тускулу было послано войско», которое в свою очередь осадило латинов, осаждавших крепость.

376-371 до н.э. – капитолийские фасты сообщают: «В течение пяти лет не был избран ни один курульный магистрат» (т.е. консул, военный трибун с консульской властью или диктатор): плебеи неизменно избирали одних и тех же народных трибунов, пытавшихся добиться принятия своих законов, а они запрещали выборы магистратов.

370 до н.э. – «по счастью, все войны затихли, и лишь поселенцы из Велитр, радуясь передышке и отсутствию римского войска, принялись осаждать Тускул. Когда тускуланцы, старые союзники и новые сограждане, очень робко запросили помощи, это устыдило не только сенат, но и простой народ. С разрешения народных трибунов произошли выборы трибунов военных».

367 до н.э. – вторая война с кельтами. Триумф Марка Фурия Камилла.

366 до н.э. – плебеи получили доступ к высшим светским должностям (закон Луция Секстия); им уступлено одно из консульских мест (т.е. один из консулов – обязательно плебей). Для патрициев из консульских полномочий выделена должность городского претора (гражданское судопроизводство). Первый претор – Спурий Камилл, сын Марка. Стали избираться (первоначально - только из патрициев) курульные эдилы (aediles curules), на которых возлагался главным образом полицейский надзор.

365 до н.э. – мор. Умерли цензор, курульный эдил, три народных трибуна… Умер Марк Фурий Камилл.

364 до н.э. – мор. «В поисках способов умилостивить гнев небес были учреждены сценические игры – дело для воинского народа небывалое, ибо до тех пор единственным зрелищем были бега в цирке». Куреты – этруски? Пляски без слов, типичные для этрусков, быстро слились с теми древними обрядами в честь Цереры и других земледельческих богов, которые всегда сопровождались криками и песнями, рассматриваемыми как оберегающие от колдовства.

362 до н.э. – война с герниками. Жребий вести её выпал Луцию Генуцию – первому консулу из плебеев, которому предстояло командовать при собственных ауспициях. За ним ревниво следили все граждане, пытаясь понять, хорошо это или плохо. «Обрушив на врага мощный натиск, Генуций попал в засаду, легионы в панике бежали, а оказавшийся в окружении консул был убит врагами, не знавшими, кого они захватили». Назначение диктатора. Решающее сражение затянулось до ночи, потому что гадания долго были неблагоприятны, что мешало диктатору подать знак к битве до полудня.

361 до н.э. – взятие Ферентин, города герников. Третья война с кельтами; противостояние на Аниене. «Между противниками был мост, за который часто вспыхивали стычки, но при неясном соотношении сил никак было не решить, кто им владеет». Победа римлян под командованием Тита Квинкция Пенна Капитолина Криспина. Единоборство галльского силача и Тита Манлия (Торквата).

360 до н.э. – победа над галлами (Марк Попилий Ленат). Единоборство галльского силача и Марка Валерия (Корва). Войны с герниками и городом Тибуром, заключившим военный союз с галлами. Двойной триумф консула Бальба.
Тибур, один из древнейших городов Лация, был расположен примерно в 27 км к северо-востоку от Рима, на обоих берегах р.Аниен. В течение долгого времени принимал римских изгнанников. Был одним из ведущих членов Латинского союза.

358 до н.э. – победа над галлами (Гай Суплиций Петик). Триумф диктатора. В Риме добавились две трибы (Мецийская и Скаптинская, по названию городов). Число триб доведено до 27.

357 до н.э. – триумф над Приверном (городом вольсков).

356 до н.э. – войны с городами Тибуром, Фалерией, Тарквиниями. Триумф диктатора («без согласия сената, но по велению народа»).

353 до н.э. – войны с вольсками и этрусками (город Цере); однако во внимание к помощи последних при нашествии галлов (когда римские святыни были приняты на хранение в Цере), с ними заключено перемирие на 100 лет.

352 до н.э. – «консулы взялись за облегчение условий займов, превратив выплату долгов в общественное дело. Были избраны 5 «менсариев» (Г.Дуилий, П.Деций Мус, М.Папирий, Кв.Публилий и Т.Эмилий), которые просроченные обязательства и платежи либо погасили из казны, расставив на Форуме столы с деньгами, либо обеспечили справедливой оценкой имущества должника».

351 до н.э. – войны с фалисками и тарквинийцами. Перемирие на 40 лет. Цензоры могут избираться из плебеев; первым избран Гай Марций Рутул, бывший и первым плебейским диктатором.

350 до н.э. – галльская война. Триумф Марка Попилия Лената, консула-плебея.

349 до н.э. – идут две внешние войны одновременно (с галлами и греческими пиратами, осаждавшими побережья), латинские союзники не поставляют своих воинов. Впрочем, даже чисто своими силами было набрано 10 (!) полных легионов. Умирает один из консулов (Аппий Клавдий); все дела переходят к Луцию Фурию Камиллу, сыну Марка Фурия Камилла. «Хотя он и остался единственным консулом, назначить над ним диктатора сенаторы постеснялись». Победа над галлами. Или тут единоборство галльского силача и Марка Валерия (Корва).

348 до н.э. – «После того как войска были распущены, когда на границах установился мир, а дома благодаря согласию сословий царило спокойствие, то, чтобы не было всё чересчур благополучно, среди граждан открылось моровое поветрие».

343 до н.э. – «С этих пор речь пойдёт уже о более значительных войнах, так как сражались с врагами более сильными, в краях более отдалённых и по времени много дольше». Причина войны самнитов (италийских племён умбро-оскско-сабелльской группы) и римлян, связанных союзом и дружбой, возникла не между ними самими. Самниты нападают на сидицинов (оскское племя, обитавшее в Кампании), те просят помощи у кампанцев. Самниты переключаются на кампанцев, которые разбиты и вынуждены просить помощи у римлян. Хотя Капуя, основанная этрусками около 600 до н.э., была одним из трёх богатейших и величайших городов Италии (даже Ганнибал потом планировал сделать её столицей), «выше всяческих выгод осталась верность давнему договору с самнитами», однако кампанцы быстренько передались под власть и покровительство Рима, поэтому пришлось их защищать как свою собственность. Война с самнитами в Самнии и в Кампании. Триумф обоих консулов.

342 до н.э. – в римском войске «был мятеж, но окончился миром». Принят закон, запрещающий занимать одну и ту же должность раньше, чем через 10 лет - «относившийся ко всем магистратурам, но постоянно нарушавшийся».

341 до н.э. – посольство самнитов с просьбой о мире с римлянами и праве воевать с сидицинами. Сенат постановляет восстановить статус-кво. Самниты начинают войну против сидицинов; «те попытались сначала отдаться под власть римлян, а потом, поскольку сенат отверг их желание как запоздалое, перекинулись к латинам». На стороне сидицинов также участвовали кампанцы. Самниты жалуются сенату, что как союзники римлян терпят то же, что терпели как их враги, и просят запретить латинам и кампанцам трогать самнитские владения. «Ответ им дали неопределённый, так как стыдно было признаться, что латины уже вышли из повиновения и сенат страшится осуждением оттолкнуть их окончательно. Обещали, однако, усмирить кампанцев, союз с которыми был основан на иных условиях (не на равноправном договоре, а на безоговорочной сдаче). Самнитов этот ответ оставил в недоумении, кампанцев отпугнул, а латинам прибавил дерзости».

340 до н.э. – открытое противостояние латинов. Рим становится на сторону самнитов. Так как драться предстояло с латинами, неотличимыми от римлян по языку, обычаям, вооружению и заведённому в войске порядку, была введена строжайшая дисциплина и запрещено сходиться с врагом вне строя. За то, что Тит Манлий, сын консула, принимает вызов одного из знатных латинских всадников и, нарушая дисциплину, вступает с ним в поединок, отец казнит своего сына, пусть даже и одержавшего победу. Итоговая победа римлян. «Как рассказывают, обоим консулам было предсказание, что полководец одной стороны и войско другой должны быть отданы богам преисподней, т.е. победа будет за теми, чей полководец погибнет.

[Одуванчик]

Краткая хронология. Основные события. Интересные факты. Часть 2: 300 до н.э. - 111 до н.э.


300 до н.э. – плебеи получили доступ к высшим духовным должностям (закон Огульния).

299 до н.э. – в Риме добавлено две трибы (Аниенская и Терентинская); их стало 33. Война с этрусками.

298 до н.э. – начало III Самнитской войны. Триумф консула.

295 до н.э. – самниты и этруски наконец объединяются в войне против Рима; к ним присоединяются соседние народы Умбрии, «а галлов привлекли на помощь платою». Подобно отцу, Публий Деций Мус приносит себя в жертву за победу римлян. Поражение галлов при Сентине. Тройной триумф Квинта Фабия Максима. «На войне этот год принёс удачу, но его омрачал мор и тревожные знамения».

293 до н.э. – войны в Самнии и Этрурии; отпадение фалисков. Триумф обоих консулов.
У храма Квирина (обет построить его был дан Папирием-отцом в 325 до н.э., а исполнен Папирием-сыном в 293 до н.э.) поставлены первые в Риме солнечные часы.

292 до н.э. – перепись населения (262 321). Мор в Городе.

290 до н.э. – разгромив самнитов и победив взбунтовавшихся сабинов, Манлий Курий Дентат справил триумф дважды за один консульский срок.
Бывший консул Луций Постумий осуждён за то, что, начальствуя над войском, заставлял воинов работать на своём поле.

287 до н.э. – законы, прошедшие в консилии плебса, уравнены с законами, вносимыми в центуриатские и трибутские комиции.

283 до н.э. – разгром сенонов (Корнелий Долабелла).

282 до н.э. – Тарент (крупнейший из греческих городов Южной Италии: в 4 в. до н.э. в Таренте было в два раза больше жителей, чем в Риме) призывает Пирра Эпирского. Воюя с ним, римляне заключили с карфагенянами договор о взаимопомощи (279 до н.э.), однако карфагеняне оказались не слишком верными союзниками, а после отплытия Пирра даже попытались завладеть Тарентом. Римляне, усвоив этот урок, в свою очередь захватили при сходных обстоятельствах сицилийскую Мессину, что и дало повод к дальнейшей войне.

280 до н.э. – первая битва с Пирром (битва при Гераклее). Консул Валерий Левин терпит поражение – главным образом оттого, что римская конница оказалась совершенно неподготовленной к встрече с неизвестными до тех пор слонами. После этой битвы Пирр, глядя на тела павших римлян, видит, что все они лежат лицом к неприятелю.
Базовой единицей армии Пирра являлась фаланга из 20 тыс. человек. Её главной задачей было сдерживание римской армии, пока конница не обойдёт её с фланга или сзади.

280-279 до н.э. – Бренн, возглавив союз кельтских племён, с основной их силой прошёл по Греции, захватил Македонию и Фессалию, сломил греческую оборону возле Фермопил, разграбил Дельфы; затем проник в Эпир и разгромил святилища Зевса в Додоне и Олимпии. Отступил в Македонию, где и умер от старых ран. Лишившись сильного вождя, союз кельтов распался. Некоторые галлы переправились через Геллеспонт (Дарданеллы) и оказались в Малой Азии, где осели на землях, названных Галатией.
Первым из царей Азии, кто решился не платить им дань, был Аттал, отец царя Эвмена. Поэтому Эвмен, союзник Рима, был традиционным врагом галатов.
Остальные кельты вернулись в Юго-Западную Галлию (возле Толозы) и унесли с собой всю добычу.

279 до н.э. – «Пиррова победа» при Аускуле: придя с ещё большей армией, Пирр добился ещё одной из своих дорогостоящих побед («Если мы одержим ещё одну такую победу, мы погибнем окончательно»). В течение первого дня римляне стойко сопротивлялись его фаланге, однако на следующий день Пирру удалось с помощью своих слонов заставить их отступить; римляне избежали полного разгрома, сохранив за собой свой сильно укреплённый главный лагерь. Разоряя всё, Пирр доходит до самого Рима, однако сенат, побуждаемый Аппием Клавдием Цеком, на мирный договор не соглашается. Кстати, Пирр со своей стороны требовал только предоставить свободу Таренту и его союзникам.

{278-272} до н.э. – перепись населения (271 234).

278 до н.э. – Пирр интересуется Сицилией, оставшейся без правителя.

275 до н.э. – его вытесняют оттуда карфагеняне. «Говорят, что покидая Сицилию, Пирр сказал: «Какую арену для состязаний оставляем мы римлянам и карфагенянам!»».

269 до н.э. – при храме Юноны Монеты (Советчицы) начали чеканить деньги (серебряные монеты).

267 до н.э. – назначение италийских квесторов для контроля за предоставления войск союзниками и поступлением повинностей в казну.

265 до н.э. – перепись населения (292 234).

264 до н.э. – начало I Пунической войны. Помощь римлянам от сиракузского тирана Гиерона.

263 до н.э. – разделение суток на часы.

260 до н.э. – консул Гай Дуилий успешно сражается против пунийского флота и первый из римских полководцев справляет триумф за морскую победу.

258 до н.э. – консул Атилий Калатин, опрометчиво заведя войско в засаду, спасается благодаря усилиям и доблести военного трибуна Марка Кальпурния, который пошёл на прорыв с 300 воинами и тем отвлёк врага на себя.

256 до н.э. – Марк Атилий Регул переносит военные действия в Африку, где год воюет превосходно. Карфагеняне уже просили мира, но Регул предложил им слишком жёсткие условия. Так как сенат не присылает ему преемника в этой удачной войне, он одной из причин возвращения домой указывает то, что из его маленького имения разбежались наёмные работники.

255 до н.э. – разгром Регула в Африке - причём не карфагенским полководцем, а спартанцем Ксантиппом (наёмником, возглавившим карфагенское войско). Регул отправлен карфагенянами в сенат просить о мире или хотя бы об обмене пленными, обязав его клятвою вернуться. Регул, убедив сенат не делать никаких уступок и продолжить войну, возвращается в Карфаген и подвергается там казни.

250 до н.э. – триумф Луция Цецилия Метелла за победу над карфагенянами при Панорме.

249 до н.э. – консул Клавдий Пульхр, презревши птицегадания (утопив цыплят, которые не хотели клевать корм), разбит в морской битве.

242 до н.э. – великий понтифик Цецилий Метелл не отпускает из Города на войну консула Авла Постумия, который являлся фламином Марса, чтобы тот не покидал своих святынь.
Из-за накопления судебных дел и наплыва чужеземцев избираются уже двое преторов: по делам граждан и по делам иностранцев (т.е. для ведения дел между римскими гражданами и чужеземцами или между самими чужеземцами).

241 до н.э. – победа римского флота при Эгатских островах (Гай Лутаций Катул). Карфаген отказывается от Сицилии в пользу Рима. Сардиния отдана Риму карфагенянами в качестве штрафа за те убытки, которые были нанесены римским купцам во время войны. Окончание I Пунической войны. Гиерону как верному союзнику Рима оставлена территория его царства на востоке Сицилии – примерно четверть всего острова. Война Карфагена и Ливии.
По результатам I Пунической войны карфагеняне обязались уплатить римлянам в течение 20 лет 2200 эвбейских талантов серебра (57,5 тонн).
В Риме число триб увеличилось до 35. Дальнейшие приобретения римской общины вписывались в уже существующие. Из них 4 старые ("сервиевы") трибы (Сукузанская, Эсквилинская, Коллинская и Палатинская) продолжали входить в территорию города Рима и считались "городскими", а остальные 31 - "сельскими". Перепись населения (241 212).

{240-219} до н.э. – перепись населения (270 213). Вольноотпущенники, ранее рассеянные по всем трибам, собраны теперь только в четырёх городских.

234 до н.э. – в Риме открыта первая школа (Карвилием, отпущенником Спурия Карвилия Максима), до этого дети обучались дома.

230 до н.э. – начало войны с иллирийцами. Перемирие.

227 до н.э. – учреждены две претуры для управления Сицилией и Сардинией.

225 до н.э. – победа над кельтами (Луций Эмилий Папп).

222 до н.э. – второе столкновение с иллирийцами. Римские войска впервые переходят р.По. Победа над предводителем галлов-инсубров Бритомаром (консул Марк Клавдий Марцелл).

219 до н.э. – начало II Пунической войны. По прежнему мирному договору Иберия являлась разделённой по р.Эбро (Ибер) между Римом и Карфагеном (владения тех и других были ещё далеки от самой реки, поэтому это условие означало только запрет переходить реку с военными целями), а сагунтинцы (колония с о-ва Закинф) и другие эллины – автономны и свободны. Однако Ганнибал нападает на Сагунт и уничтожает его полностью. Рим требует у Карфагена выдачи Ганнибала как нарушившего договор, «если они не считают это дело общим для всего государства». Ганнибала не выдают, и римляне начинают войну.
Впоследствии Рим повсюду разыскивал пленённых жителей Сагунта и выкупал их за свои деньги.
Считается, что карфагеняне заключили первый договор с римлянами приблизительно в период установления республики. Другой договор между ними относился к 348 до н.э., а затем в 279 до н.э. был возобновлён в связи с тем, что карфагеняне стали союзниками Рима в борьбе против Пирра.

218 до н.э. – Ганнибал, считая себя свободным от всех обязательств (и имея необходимость побыть подальше от дома), подчиняет Иберию и переходит через Альпийские горы в Италию (поход из Иберии до подножия Альп занял 5 месяцев, плюс 15 дней на переход через горы). «Отправившись в путь от переправы через Родан с 38 тыс. пехоты и 8 тыс. конницы, он потерял, переходя через перевалы, почти половину войска». Сражение при Верцеллах, у р.Пад. Победа Ганнибала над войском Публия Корнелия Сципиона. В Иберии против Гасдрубала сражается Гней Корнелий Сципион. Подавляющее преимущество Карфагена. «Поэтому, хотя римлянам хотелось отказаться от Иберии, сделать это они не могли из-за страха, как бы и эта война не перенеслась в Италию».

217 до н.э., 22 июня – сражение у Тразименского озера. Победа Ганнибала над войском Гая Фламиния, гибель консула. В бою убито 18 тыс. римлян. В Риме диктатором назначен Квинт Фабий Максим Веррукос (Кунктатор). Обещана «священная весна» - «если государство римского народа на протяжении ближайших 5 лет будет сохранено невредимым в нынешних войнах». Выполнена только 21 год спустя, в 195 до н.э., да и то не по правилам, так что повторена на следующий год.
Диктатор занимает выжидающую позицию; опасаясь нумидийской конницы, держит войско на возвышенностях; предпочитает не вступать в значительные бои, а изматывать противника долгими переходами - за что получает своё прозвище и подвергается критике. «Два обстоятельства ещё увеличили нелюбовь к диктатору; о первом постарался Пуниец: когда перебежчики показали ему усадьбу Фабия, он всё вокруг выжег дотла, а её приказал не трогать, дабы возбудить подозрения к диктатору. Вторым таким обстоятельством стал поступок самого Фабия. При обмене пленных вожди римский и карфагенский согласились, чтобы, как было заведено в I Пуническую войну, та сторона, которая получит больше человек, чем вернёт, заплатила бы за это разницу – по 2,5 фунта серебра за каждого. Римляне получили на 247 человек больше, чем карфагеняне, а с серебром, которое следовало за них уплатить, получалась задержка: сенаторы, с которыми Фабий не посоветовался, затянули обсуждение дела. Тогда он, послав в Рим своего сына Квинта, продал через него своё нетронутое врагом имение и погасил государственную задолженность из частных средств. (…) Не Ганнибал, однако, был главным противником Фабия и его здравых намерений, но собственный начальник конницы, который только по недостатку власти не погубил немедленно государство». Народом (при особом старании Гая Теренция Варрона) принято постановление об уравнении в правах начальника конницы и диктатора, что фактически означало назначение двух диктаторов для ведения одной и той же войны. «Все и в войске, и в Риме сочли это постановление сознательным оскорблением диктатору – все, кроме самого Фабия». Войско было разделено на две части, стоящие двумя отдельными лагерями. Начальник конницы Марк Минуций терпит поражение, однако Фабий успевает вмешаться и прийти на помощь; войско воссоединяется под его командованием. «Говорят, Ганнибал, возвращаясь из сражения, сказал, что туча, долго лежавшая на горах, разразилась наконец бурей».
«Рим осыпал Фабия почестями и избрал его сына в консулы. Однажды, когда сын отправлял свою должность и разбирал какое-то дело, касавшееся войны, Фабий подъехал к нему верхом. Молодой консул, завидев его издали, не дозволяет отцу приблизиться, а посылает к нему ликтора с просьбой, чтобы отец, если у него есть дело к властям, слез с лошади и подошёл пешком. Все присутствующие были неприятно поражены этим поступком, посчитав Фабия оскорблённым, но Фабий, соскочив с лошади, с радостью обнял сына: «Хорошо, что ты понимаешь, кто ты и каким высоким саном облечён!».
Появились золотые монеты. Отпадение Кампании к карфагенянам.

216 до н.э., 2 августа – битва при Каннах. Крупная победа Ганнибала над войском Луция Эмилия Павла и Гая Теренция Варрона*, (* - не путать с хорошим Варроном – писателем (116-27 до н.э.) Марком Теренцием).
«Узнав о назначении Варрона, Квинт Фабий сказал: «Или я ничего не понимаю в военном деле, или какое-то новое место прославится нашим поражением больше, чем Тразименское озеро». «На левом фланге Варрона римляне бежали, правый фланг Эмилия был почти уничтожен, а в центре (где командовал проконсул Сервилий Гемин) бились упрямо, ни на что не надеясь». Римляне потеряли 40 тыс. пехотинцев и 3 тыс. всадников; погибли Луций Эмилий Павел, Гней Сервилий Гемин и Марк Минуций; в сражении взято в плен 5 тыс. человек. Остаток войска укрылся в Канузии. Около 15 тыс. собрались в лагере, однако на следующий день сдали его Ганнибалу - лишь часть воинов рискнула прорваться из окружения. Когда Ганнибал предложил пленным освободить их за выкуп и отправил в Рим от них послов, в выкупе сенатом было отказано («если бы вы отважились прорываться, то сейчас были бы свободными и вооружёнными солдатами в римском лагере, а не пленниками во власти врагов»). Назначение диктатора.
Ганнибалом разрушены кампанские города Ацерры и Нуцерия. К пунийцам отпадают Бруттий, Лукания, Самний, греческие города на побережье и почти все предальпийские галлы. Особо болезненным оказывается отпадение Капуи.
Магон прибывает в сенат Карфагена с известием о победе при Каннах, однако Ганнон, изначальный противник войны, не поддаётся эйфории: «Если эта битва целиком уничтожила господство римлян и их покидают союзники, то, во-первых, нашёлся ли в 35-ти трибах хоть один человек, перешедший к Ганнибалу, и, во-вторых, обратился ли хоть кто-то с предложением о мире? Если нет, то война в том же положении, как и в тот день, когда Ганнибал вступил в Италию».
Победа Марка Клавдия Марцелла (римского претора, идущего с войском в Канузий) над карфагенянами при Ноле – «событие, быть может, величайшее за всю войну, ведь избежать поражения от Ганнибала было тогда труднее, чем впоследствии его побеждать».
Марцелл принимает командование солдатами, бежавшими после Канн. Их отправляют служить в Сицилию, пока война в Италии не окончится («нет основания поручать государство воинам, покинувшим в бою своих товарищей»).

215 до н.э. – в консулы выбраны Тиберий Семпроний Гракх, бывший начальником конницы при диктаторе, и Луций Постумий Альбин, находившийся в своей провинции Галлии. Однако Постумий вместе с войском погибает в огромном Литанском лесу, попав в галльскую ловушку: два римских легиона и союзники (итого 25 тыс. человек) были завалены деревьями. Вместо него в консулы единодушно выбран Марцелл, однако он сам сложил полномочия, так как при его вступлении в должность прогремел гром, что было неблагоприятным знамением; впрочем, иначе было сразу два консула-плебея. «Марку Клавдию Марцеллу народ дал проконсульскую (т.е. «вместо консула») власть, так как после каннского поражения он единственный из римских полководцев удачно воевал в Италии». «Если Фабия называли щитом, то Марцелла – мечом Рима».
Восемь тысяч рабов выкупили и вооружили на государственный счёт (войско Тиберия Семпрония Гракха); через год за доблестную службу все они были объявлены свободными.
Принят «Оппиев закон», направленный к пресечению роскоши среди женщин, (проведён народным трибуном Гаем Оппием). Отменён в 195 до н.э.
Начало первой войны против Македонии: надеясь, что каннское поражение окончательно сломало римлян, Филипп V предложил Ганнибалу помощь против Италии, если тот поможет ему овладеть Элладой. Рим перехватывает возвращавшихся послов, Филипп занимает о-в Керкиру, воюет на стороне Ахейского союза с этолийцами и Атталом, царём Пергама. Этолийцы были господствующей силой в Центральной Греции, и договор с ними стал для Рима первым официальным союзом, заключенным ими в Греции.
Умирает Гиерон, «вернейший союзник римлян», часто оказывавший им значительную помощь деньгами и продовольствием. Его наследники переходят на сторону Карфагена и сдают ему Сицилию.

214 до н.э. – взятие Леонтин Марком Клавдием Марцеллом.

213 до н.э. – пожар в Риме. Ганнибал обманом захватывает Тарент, затем входит в Фурии. В Тарентской крепости остался заперт римский гарнизон, продержавшийся там до 209 до н.э. – остальная часть города была под властью и на стороне карфагенян.
Впервые приглашены наёмные воины: римские военачальники в Испании призвали кельтиберов, пообещав платить им такое же жалование, за какое они служили у карфагенян. Это очень подведёт Сципионов в следующем году: не имея в своём войске превосходящих собственных сил, Гней Сципион был покинут ушедшими кельтиберами и разбит пунийцами, что дало возможность последним соединить свои силы против Публия Сципиона.

212 до н.э. – осада Сиракуз Марком Клавдием Марцеллом; чума в римском и карфагенском войсках.

211 до н.э. – оба Сципиона погибают в Испании. Луций Марций – простой римский всадник, энергичный молодой человек, служивший у Гнея Сципиона – собирает остатки обоих римских войск; он сумел не только укрепиться в своём лагере и отбить нападение, но и за одну ночь захватить сразу два карфагенских лагеря.
В Италии к Ганнибалу примыкают города Метапонт и Гераклея. Его войсками занята Капуя, однако римляне создают круговую осаду («город в городе»). В свою очередь Ганнибал окружает кольцом стоянку римлян. Однако он не может ни проникнуть в город, ни вызвать римлян из лагеря на битву - таким способом римляне нейтрализовали сильнейший козырь Ганнибала, его конницу. Ганнибал уходит на Рим, надеясь этим вынудить консула Клавдия Аппия снять осаду и идти на помощь Городу.
Ганнибал становится лагерем в 6,4 км от Рима, на р.Аниен. По сравнению с его войском римское войско проконсула Фульвия Флакка - чисто символическое (так как шли войны в Иберии, Сардинии, Сицилии; в самой Италии погибло много римлян; второй консул осаждал Капую…). В Риме решили, что враги подошли так близко потому только, что капуанские легионы уничтожены. Однако Ганнибал уходит обратно к Капуе («или боги отняли у него разум, или он испугался доблести и счастья Рима, или, как он сам говорил советовавшим ему напасть на город, не желал кончать войны из-за страха перед карфагенянами, ибо тогда ему пришлось бы сложить командование»). В пути он узнаёт, что Аппий не снял осаду, поэтому Ганнибал уходит в Регий.
Взятие Сиракуз Марком Клавдием Марцеллом.
Договор Рима с этолийцами для войны против Филиппа.

210 до н.э. – на выборах военачальника в Иберию никто не выставил своей кандидатуры. Решился только Корнелий Сципион (24 года), сын Публия Корнелия. Сразу же штурмом взял Новый Карфаген (бывший Сагунт). Победил при Кармоне («помогайте же, римляне, вашему Сципиону!»); погибло 800 римлян и 15 тыс. неприятелей.
Назначение диктатора для проведения консульских выборов, т.к. консул Марк Клавдий Марцелл гонялся за Ганнибалом по Апулии и его нельзя было отзывать от войска, а консул Марк Валерий Левин, хоть и приехал в Рим из Сицилии, но вынужден был срочно туда отбыть, выборов не дожидаясь. Началось препирательство по поводу кандидатуры диктатора: Марк Валерий Левин предлагал Марка Валерия Мессалу, но мог его назначить только в Сицилии, сенат же настаивал на том, что диктатора можно назначать только в римских пределах, т.е. в Италии. Забавный алгоритм решения правовой стороны вопроса (прим. 28-30 к Титу Ливию; II т., стр. 750). В итоге диктатор назначен решением народа, которое проведено в жизнь при посредстве второго консула – Марка Клавдия Марцелла, который, судя по всему, и не приезжал ради этого в Рим. ЕДИНСТВЕННОЙ задачей выбираемого диктатора было проведение выборов! В итоге им стал Квинт Фульвий Флакк, стоявший тогда в Капуе. Это привело к следующей правовой коллизии, когда именно его избрали одним из консулов – кандидатура, одобренная и народом, и сенатом, однако противоречащая гражданской традиции. После долгих размышлений Флакка всё же утвердили, так как сошлись на том, что пусть лучше пока государством рулит испытанный полководец.

209 до н.э. – взятие Тарента Квинтом Фабием («оставьте тарентинцам их разгневанных богов»).
Из 30-ти римских колоний только 18 решились выставить нужное число солдат в союзную армию римлян (Сигния, Норба, Сатикула, Фрегеллы, Луцерия, Венузий, Брундизий, Адрия, Фирм, Аримин, Понтия, Пестум, Коса, Беневент, Эзерния, Сполетий, Плаценция и Кремона), «римская держава устояла с их помощью». Остальные 12 - отказались (Ардея, Непета, Сутрий, Альба, Карсиолы, Кора, Свесса, Цирцеи, Сетия, Калы, Нарния, Интерамна).
Самыми ранними латинскими колониями являлись Кора (501 до н.э.), Сена Галльская (495 до н.э.), Велитры (494 до н.э.) и Норба (492 до н.э.). В колонии выводились на поселение легионы в полном составе, со своими центурионами и трибунами. Жители колоний пользовались всеми правами римских граждан, за исключением права избрания на высшие государственные должности.

208 до н.э. – гибель обоих консулов, попавших в засаду: Марк Клавдий Марцелл умер сразу, Тит Квинкций Криспин – от раны. «Никогда ничего подобного не случалось: ни одного памятного сражения – а консулы оба убиты!».
Мор в Городе.

207 до н.э. – Гасдрубал, брат Ганнибала, переходит через Альпийские горы в Италию, но разбит римлянами (битва у реки Метавр при Сене Галльской). Совместный триумф обоих консулов. Ганнибалу трудно, и он уходит в Бруттий, занимая Кротон.
Перепись населения (137 108).

206 до н.э. – «с Ганнибалом в этом году не воевали. Свежо было горе, постигшее и карфагенское государство, и его самого; а римляне не тревожили его, пока он был тих. (…) 13 лет воевал он на вражеской земле, так далеко от родины. Не сограждане составляли его войско – сброд разноязычный и разноплемённый, люди разных законов и разных обычаев, по-разному одетые, по-разному вооружённые, с разными обрядами и разными святынями. Он сумел так связать их в одно целое, что они мирно уживались друг с другом и не возмущались против вождя, хотя во вражеской стране часто не было ни денег для выплаты жалования, ни продовольствия. Теперь, когда после гибели Гасдрубала и его войска исчезла всякая надежда на победу, когда вся Италия была потеряна и оставался для них один лишь угол в ней, Бруттий, - в лагере не было никаких волнений!».
Отпадение илергетов; мятеж римского войска в Сукроне (воспользовавшись слухами о тяжёлой болезни Сципиона, воины захватили власть).
Сципион возвращается с победой из Испании, но на триумф не претендует, так как ещё не занимал никаких государственных должностей. Избран консулом на следующий год.

205 до н.э. – Сципион убеждает римлян, что они никогда не избавятся ни от карфагенян, ни от Ганнибала в Италии, пока римское войско не переправится в Ливию и не поставит Карфаген перед опасностью у себя дома. Выбран полководцем для похода в Ливию, однако сенат не разрешает набирать войско в Италии («только вести с собой добровольцев, если такие есть, и использовать тех, которые находились ещё в Сицилии») и не даёт денег («кроме тех, которые по дружбе кто-нибудь захочет дать Сципиону»). Строит 40 военных кораблей и около 400 грузовых, на которых переправляет войско. Общая численность армии Сципиона, отправившейся с ним в Африку – 30 тыс. человек.
Мир с Македонией. По предсказанию Сивиллиных книг в Рим перевезена Великая Идейская матерь богов Кибела (которая почиталась в Греции в виде чёрного метеоритного камня).
Взятие Локр, отпавших к пунийцам в 216 до н.э.. Бесчинства Квинта Племиния, командующего римским гарнизоном; разграбление сокровищницы храма Персефоны.

204 до н.э. – военные действия Сципиона в Африке; большую помощь оказывает Масинисса (номады). При тяжёлой осаде г.Лоха жители сдаются, и Сципион трубит отбой, чтобы отозвать войско. Однако распалённые гневом воины врываются в город. Сципион отпускает оставшихся жителей, лишает войско добычи и казнит центурионов, виновных в непослушании.
Сенат наконец взялся за 12 колоний, отказавшихся пополнять римское войско, а также навёл порядок в Локрах.
Цензоры Марк Ливий Салинатор и Гай Клавдий Нерон, бывшие вместе консулами 207 г., исключили друг друга из всаднического сословия, так как выяснилось, что им обоим до сих пор государство выплачивает деньги на содержание коня. Дальше – больше: «Гай Клавдий отправился в казначейство и в список оставленных им в эрариях вставил имя своего коллеги. Затем в казначейство пришёл Марк Ливий и, за исключением Мециевой трибы, которая единственная его не осудила, а потом не выбирала ни в консулы, ни в цензоры, оставил в эрариях весь римский народ – 34 трибы! – ибо они, по его словам, либо невинного осудили, либо осуждённого избрали и в консулы, и в цензоры – так что не могут отрицать, что где-то провинились. Среди граждан этих 34-х триб в эрариях окажется и Гай Клавдий, и если бы можно было оставить кого-то в эрариях дважды, он, Марк Ливий, особо включил бы его имя в список…. Цензоров невзлюбили».
Салинатор был консулом 219 до н.э., и по истечении срока полномочий был осуждён по обвинению в растрате денег из военной добычи. Он так тяжело переживал эту обиду, что удалился в деревню и много лет не показывался ни в Риме, ни вообще на людях. На восьмом году после его осуждения консулы заставили его вернуться в Город, а цензоры заставили его сбрить бороду, одеться как следует, прийти в сенат и принять участие в жизни государства. В 207 году был снова выбран консулом. «Только один человек, а именно Салинатор, был не согласен и обвинял граждан в легкомыслии: если они считают его честным человеком, то почему осудили? Если же они признали его виновным, то почему, сочтя его первое консульство своей ошибкой, вверяют ему сейчас второе?».
Перепись населения (214 100).

203 до н.э. – Сципион разбивает войска другого Гасдрубала и его союзника Сифакса возле Утики. Карфаген призывает Ганнибала на помощь отечеству. Ганнибал нехотя отплывает в Африку, заметив при этом: «Победил Ганнибала не римский народ, а карфагенский сенат».
В Риме одним из консулов становится Гай Сервилий Гемин – патриций, перешедший в сословие плебеев (т.е. усыновлённый кем-то из плебеев). Однако во время своего консульства он освобождает своего родного отца из 16-летнего рабства в Галлии – все эти годы считалось, что тот погиб. «Это прославило его скорее как сына, чем как консула», потому что с выяснением этих обстоятельств его теперешний статус оказывался под сомнением.

202 до н.э. – конное сражение при Заме. Перевес Сципиона (погибло больше 20 тыс. карфагенян и их союзников и около 1,5 тыс. римлян). Ганнибал просит Масиниссу помочь ему заключить мир со Сципионом. Однако карфагеняне опять нападают на римские корабли и заставляют Ганнибала прервать перемирие. Битва при Килле. Первая личная встреча Ганнибала и Сципиона. Полная победа Рима. Что делать с Карфагеном? Сципион: ради поддержания благоразумия у римлян навсегда оставить им соперника и соседа, внушающего страх. Мирный договор. Окончание II Пунической войны. Триумф Сципиона.
На первом году войны римское войско состояло лишь из 6 легионов. Самым большим оно было в 212-211 до н.э. – 25 легионов. На 16-том году войны их было 20, на последнем – 14.

200 до н.э. –Филипп заключает союз с царём Сирии Антиохом III – «узнав о смерти царя Птолемея, оба они стали готовиться к нападению на Египет и уже успели поделить его между собой». «Этот союз вызвал большую обеспокоенность среди греческих городов, которые отлично понимали, что следующей жертвой могут стать сами. Особую тревогу испытывали две ведущие второстепенные державы того времени – Родос и Пергам, поэтому они обратились к Риму, призывая заставить македонцев и Селевкидов разорвать свой союз (!)».
Филипп нарушает условия мирного договора. Македонии предъявлен ультиматум. II Македонская война. Римское войско направляется в Элладу для наведения порядка и помощи союзникам – это было столкновение между двумя единственными в Европе военными державами. Афины и пергамский царь Аттал I действуют как союзники Рима.

198 до н.э. – Рим интересуется Грецией. Стоит ли уничтожать Македонию, чтобы возрастала сила этолийцев и соседних с Македонией варварских племён?..

197 до н.э. – учреждены две претуры для управления Испанией, разделённой на две провинции.

196 до н.э. – битва с Филиппом при Кеноскефалах: македонский строй был впервые разорван из-за неровности почвы, и воины, стеснённые в своих движениях тяжёлым оружием, не могли биться в одиночку с римлянами. Окончание войны с Македонией. Филипп уходит из Эллады и освобождает захваченные города. Ганнибал уходит к Антиоху III Великому (Сирия, Вавилон), тот начинает войну. Ганнибал советует привлечь Филиппа в союзники, однако Антиох отказывается.

195 до н.э. – война Рима на стороне Этолии и Ахейского союза с Набисом, лакедемонским тираном, за удерживаемый им город Аргос.

194 до н.э. – триумф Марка Порция Катона за Испанию. Триумф Тита Квинкция Фламинина за Грецию; он забрал оттуда всех римлян, попавших в рабство во время II Пунической войны.
В Риме для сенаторов отведены специальные места в цирке – в орхестре, т.е. на площадке непосредственно перед сценой.

193 до н.э. – этолийцы призывают в Грецию Антиоха III, что приводит к войне, которая для этолийцев закончилась в 189 до н.э. подчинением Риму и территориальными потерями.
«В начале этого года столь часто возвещали о землетрясениях, что люди устали не только от них самих, но и от дней и обрядов очищения, которые проводились всякий раз».
Война с лигурийцами. Перепись населения (243 704).

191 до н.э. – землетрясение («38 дней кол»»»»ась земля») и пожар в Городе.
Поражение Антиоха в битве в горном проходе Фермопилы; он вынужден уйти из Греции.

190 до н.э. – победа римлян в морском сражении, которая позволила им впервые высадить свои войска в Азии. Поход против Антиоха. Филипп помогает провести войска. Рим защищает интересы Птолемея V Эпифана (Египет). Одним из консулов избран Луций Корнелий Сципион. Публий Корнелий Сципион Африканский (уже дважды консул, цензор и триумфатор), который был его двоюродным братом, добровольно вызвался быть его легатом в этой войне. Сын Публия попадает в плен к Антиоху, но царь отпускает его обратно. За победу над Антиохом (под Магнезией) Луций Корнелий Сципион получает, подобно брату, прозвище «Азиатский». Антиох уступает все области по эту сторону Тавра; пергамский царь Эвмен расширяет своё царство.

189 до н.э. – Гней Манлий Вольсон воюет в Галлогреции с галатами, служившими наёмниками в войске Антиоха. Получалось, что объявив войну Антиоху, римляне сражались и с теми, кто к тому времени был в его войске; мир же был заключён с самим Антиохом, но не с его союзниками, которым война формально и не объявлялась. Поэтому в Риме причину новой войны не одобрили и даже собирались отказать Вольсону в триумфе.

188 до н.э. – перепись населения (250 318).

187 до н.э. – моровое поветрие. Война обоих консулов с лигурийцами. С этого времени до 179 года Лигурия неизменно назначается обоим консулам.
Суд над Публием Корнелием Сципионом Африканским. «Слишком гордый, Сципион знал, что не сможет мириться с положением подсудимого», и потому удалился в своё литернское имение, отказываясь явиться в Рим вопреки официальному вызову. Там он провёл конец жизни и был похоронен.
Через некоторое время проходит суд и над Луцием Корнелием Сципионом, обвинённым в растрате денег, полученных от Антиоха (обвинители – трибуны Петелии и Марк Порций Катон). Сципион осуждён и крупно оштрафован, «но у него не только не оказалось никакого следа царских денег, но и вообще не удалось выручить суммы штрафа, к которому он был присуждён». Когда его хотели забрать в темницу, за него неожиданно заступился народный трибун Тиберий Семпроний Гракх, за которого впоследствии была выдана младшая дочь Публия Сципиона Африканского и Эмилии Павлы. Её сыновьями будут знаменитые Тиберий и Гай Гракхи. Старшая дочь была выдана за П.Корнелия Сципиона Назику; её сын П.Корнелий Сципион Назика Серапион в 133 до н.э. возглавит убийц народного трибуна Тиберия Гракха, своего кузена.

186 до н.э. – «дело о вакханалиях».

182 до н.э. – смерть Ганнибала. Как передают некоторые авторы, на этот год пришлась и смерть Публия Корнелия Сципиона.

181 до н.э. – мор по всей Италии – настолько сильный, что стали подозревать отравления и завели соответствующее дело.
В Македонии убит Деметрий – младший (зато законный) сын Филиппа. В 196 до н.э. после победы над Филиппом он был отдан в Рим заложником, где воспитывался несколько лет. Пользовался поддержкой римлян и любовью македонян, однако вызывал у Филиппа подозрения из-за возможного соперничества с его старшим (но незаконнорожденным) сыном Персеем.
В Лигурии Луций Эмилий Павел, которому после окончания консульства была продлена там власть, попадает со своим лагерем в окружение. Едва отбившись, он посылает гонцов ко второму проконсулу, Гнею Бебию, чтобы тот как можно скорее пришёл от Пизы к нему на помощь. Но Бебий уже успел передать войско претору Марку Пинарию, отправившемуся в Сардинию для подавления мятежа. Поэтому Бебий написал Марку Клавдию Марцеллу, ведавшему ближайшей провинцией, чтобы он, если сочтёт возможным, пришёл из Галлии со своим войском и освободил Эмилия из осады. Это вызвало в Риме смятение, так как Марцелл, передав войско новому претору (Квинту Фабию Бутеону), уже вернулся в Город, а т.к. в Галлии началась война с истрийцами, то переброска войска отменялась. Пришлось самим новым консулам спешить в свою провинцию; однако они не могли выступить, не набрав войска, а набор задерживался из-за моровой болезни… Эмилий, ниоткуда не видя помощи, решил выкручиваться сам; ухитрился разбить лигурийцев-ингавнов и заставил их сдаться, за что и был удостоен триумфа.

180 до н.э. – «от претора Гая Мения, которому досталась Сардиния, а потом дополнительное поручение вести следствие об отравлениях далее 10-ти миль от Рима, получено было письмо, что он уже осудил три тысячи человек, а следствие всё разрастается из-за новых доносов, так что он должен либо бросить следствие, либо отказаться от провинции».
Закон Луция Виллия о возрасте претендента на какую-либо должность; также устанавливал последовательность должностей и обязательность интервала (не менее 2-х лет) для соискания следующей должности.

179 до н.э. – в цензоры выбраны Марк Эмилий Лепид и Марк Фульвий Нобилиор, смертельно враждовавшие друг с другом («смотря на каждого из вас по отдельности, нельзя найти лучших из сограждан, но глядя на вас вместе, нельзя не опасаться, что вы – неудачная пара»), которые смогли, однако, пересилить свои чувства и отправили должность в добром согласии.
Перепись населения (263 294).

176 до н.э. – впервые преторы попросили не посылать их в провинции (Марк Попилий Ленат - в Сардинию, Публий Лициний Красс – в Ближнюю Испанию, Марк Корнелий Сципион Малугинский – в Дальнюю Испанию), чтобы не прерывать там командования.

174 до н.э. – моровое поветрие.

172 до н.э. – перепись населения (269 015 или 257 231).

171 до н.э. – сенат начинает (найдя casus belli) войну с Персеем, царём Македонии: римлян раздражало его быстрое усиление и симпатии к нему эллинов. Персей стремится до войны не доводить, но она всё же начинается. Причём первую победу одерживает Персей над Публием Лицинием Крассом, после чего отправляет к тому послов для переговоров о мире, обещая дать многое из того, что не уступал отец его Филипп. Однако Красс отказывается.

168 до н.э. – иллирийцы как союзники Филиппа. Сражение с Персеем при Пидне. Македония разделена на 4 самостоятельные области. Триумф Луция Эмилия Павла (Македонского). «Когда он был на вершине благополучия, божество позавидовало его счастью. Из бывших у него четырёх сыновей старших (родившихся в первом браке), Максима (Квинт Фабий )

[Одуванчик]

Краткая хронология. Основные события. Интересные факты. Часть 3: 110 до н.э. - 27 до н.э.


110-107 до н.э. – реорганизация римской армии.

109 до н.э. – Метелл, избранный в консулы и назначенный вести войну против нумидийского царя Югурты, берёт с собой в Ливию Гая Мария в качестве помощника, где тот обнаруживает всю свою энергию и приобретает любовь воинов. «Все письма из армии в Рим повторяют, что война кончится лишь с избранием Мария в консулы и с предоставлением ему единоличного командования».

106 до н.э. – Марий ведёт войну с Югуртой в Северной Африке. Югурта, вытесненный из Нумидии, обращается за помощью к мавританскому царю Бокху, но тот выдаёт Югурту римлянам. При этом особенно отличается Луций Корнелий Сулла, квестор Мария («судьба мстит Марию за Метелла. Как Марий отнял у Метелла славу успеха, так Сулла предупреждает его самого»), и это обстоятельство стало едва ли не самой главной причиной их вражды.

105 до н.э. – вторжение в Италию и Галлию кельтов (кимвров и тевтонов), разбивших на пути 6 римских армий. 6 октября – битва с кимврами при Аравсионе – маленькой крепости, подвластной Риму, на восточном берегу р. Родан. Две римские армии под командованием Гнея Манлия Максима и Квинта Сервилия Цепиона из-за своей разобщённости потерпели тяжелейшее за всю историю Республики поражение, потеряв 80 тыс. человек. «Эта война вселила в души римлян такой страх перед северными варварами, от которого они полностью так и не избавились». «Марий в это время был ещё в Африке. Вновь избранный, вопреки закону, в консулы, он отправляется ожидать возвращения кельтов, ушедших в Испанию. Марий ждал три года, и так как его воины не хотели сражаться с варварами под предводительством кого-либо другого, то срок пребывания Мария консулом был ежегодно продолжаем».

102 до н.э. – тевтоны разбиты Марием при Аквах Секстиевых. Марк Эмилий Скавр, воевавший против кимвров в северо-восточной Италии, запрещает сыну показываться ему на глаза за то, что тот в тридентском лесу отступил перед неприятелем. Подавленный позором, юноша лишает себя жизни.
«Часто поразительной бывала воздержанность войска в целом – как, например, того, которое служило под начальством Марка Скавра: усыпанная плодами яблоня, оказавшаяся на территории лагеря при его планировке, на другой день, когда войско уходило, осталась нетронутой».

101 до н.э. – кимвры разбиты при Верцеллах Марием, четвёртый раз подряд избираемым в консулы. «Даже те, кто роптал против такого возвышения нового человека, теперь соглашались, что он спас государство».
Луций Апулей Сатурнин с помощью Гая Мария силой добивается должности народного трибуна; соперник его Авл Ноний убит воинами. Ставши трибуном, силой проводит закон о земле (добился для ветеранов Мария выделения больших земельных наделов в Северной Африке, а затем и в Южной Галлии; также отслужившие воины поселялись в колониях на Сицилии, в Греции и Македонии), а Метелла Нумидийского, отказавшегося поддержать этот закон, привлёк к суду; но тот, хотя на его защиту встали видные граждане, не пожелал быть причиной раздора и удалился в добровольное изгнание («или граждане станут лучшими, и народ призовёт меня обратно – или дела останутся в прежнем положении, и тогда лучше быть вдали от них»). Также Сатурнин убивает кандидата в консулы Гая Меммия, в котором опасался противодействия своим замыслам. Сенат возмущён; Гай Марий переходит на сторону сената и сдаёт Апулея. Народ возвращает Метелла из изгнания, а Марий удаляется в Азию, не желая этого видеть. После возвращения в Рим Марий застаёт в нём Суллу всемогущим.

92 до н.э. – «сенат, не желая сносить засилье всаднического сословия в судах, изо всех сил старается вернуть суд себе, и ради этого поддерживает народного трибуна Марка Ливия Друза. Тот, чтобы собрать больше сил для поддержки сената, возбуждает союзников и италийские племена надеждой на римское гражданство. С их помощью он насильно проводит законы о земле, о хлебных раздачах и, наконец, о судах – чтобы сенаторы и всадники заседали в них поровну. Но так как союзники не получили обещанного, то стали думать об отложении от римского народа. За это сенат начинает ненавидеть Ливия как виновника союзнического восстания, и он оказывается убит в своём доме неизвестно кем».

91-89 до н.э. – гражданские войны (борьба с недовольными жителями Италии – пиценами, вестинами, марсами, пелигнами, марруцинами, самнитами, луканцами, этрусками, гирпинами). Всем италийским городам, оставшимся верными союзниками, даны права римского гражданства. Военачальники наделены правом предоставлять гражданство отдельным личностям и общинам в благодарность за оказанные услуги.
Возвращены на царства Никомед в Вифинии и Ариобарзан в Каппадокии.

89 до н.э. – I Митридатова война. Митридат, захватив Вифинию и Каппадокию и вытеснив легата (Аквилия), вторгается с большим войском во Фригию, римскую провинцию.

88 до н.э. – Митридат пытается освободить греков из-под власти Рима. Терпит поражение от Помпея.
Народный трибун Публий Сульпиций по наущению Гая Мария предлагает скандальные законы; против возражающих консулов (Квинта Помпея и Луция Суллы) применена сила: Квинт Помпей, вышедши принять войско от проконсула Гнея Помпея, убит по приказу последнего; Суллу под угрозой смерти принуждают отказаться от соискания должности полководца против Митридата. Сульпиций заставляет народ избрать главнокомандующим Мария, однако Сулла не передаёт тому армию, поднимает мятеж и идёт походом на Рим, будучи консулом. Он ведёт уличные сражения со сторонниками Сульпиция и Мария, наводит порядок в государстве. Марий бежит в Африку.

87 до н.э. – в Городе происходит вооружённая борьба консулов: Луций Корнелий Цинна «предлагает опасные законы», но выгнан из Рима своим коллегой Гнем Октавием с шестью народными трибунами; он поднимает италийцев и идёт на Рим войной, усиленный Гаем Марием и другими изгнанниками из Африки. «Восстание могло быть подавлено в самом начале, но из-за хитрости Помпея, который, сочувствуя обеим сторонам, дал Цинне собрать силы, а другим пришёл на помощь, лишь когда они были разбиты, а также из-за нераспорядительности консулов, Цинна и Марий собрали целых четыре (!) войска, поставив над двумя из них Гнея Папирия Карбона и Квинта Сертория».
Кончает жизнь самоубийством фламин Юпитера Корнелий Мерула. Замещение этой должности последует только при Августе, в 11 до н.э.

86 до н.э. – Цинна и Марий берут Рим силой и объявляют себя консулами без всякого народного собрания. Начинается мощная волна репрессий. «После большого числа убийств Цинна начал смягчаться, как бы пресытившись кровью; Марий же, более и более раздражаясь, губил всех, кто возбуждал в нём подозрения. Мариевы подручные совершали столько злодейств, что ужасали даже Цинну и Сертория. Однажды ночью последние напали на эту ватагу в её лагере и истребили её».
В это время Сулла завершает войну с Митридатом, заставив его отдать и Азию, и Вифинию, и Каппадокию; захватывает Грецию и направляется с войском в Рим. Марий не находит покоя, повторяя, что «логовище льва страшно даже в его отсутствие». Он умирает в 17-тый день своего седьмого консульства, 70-ти лет от роду. «Некоторые рассказывают, что и перед смертью в нём ещё говорило честолюбие: в припадках бреда он воображал себя предводителем в войске против Митридата».

84 до н.э. – Луций Цинна и Гней Папирий Карбон, сами себя объявив консулами на два года, готовятся к войне против Суллы, но сенат добивается, чтобы к тому отправили послов с предложением мира. Сулла соглашается передаться во власть сената, если граждане, изгнанные Цинной и бежавшие к нему, будут восстановлены в правах. Сенату это условие кажется справедливым, но Карбон со сторонниками (к этому времени Цинна уже был убит своими воинами, не хотевшими воевать против Суллы) добивается того, чтобы мир не состоялся. Сулла объявлен врагом отечества.
Вольноотпущенники, ставшие гражданами, распределяются по всем 35 трибам.

83 до н.э. – при пожаре гибнет храм Юпитера Капитолийского и хранившиеся там Сивиллины книги.

83-82 до н.э. – Сулла возвращается в Италию. Гражданская война между ним и младшим Марием. «Сулла был настолько уверен в победе, что назначал тяжущимся судебные заседания в Риме, хотя Рим был ещё занят его противниками».
II война с Митридатом (с подачи Луция Мурены, легата Суллы). «Сочтя недопустимым, что ведётся война против человека, заключившего договор с римлянами, Сулла отправляет Мурене прежний строгий приказ не воевать с Митридатом».
В Городе претор Луций Дамасипп по приказу консула Гая Мария-младшего созывает сенат и умерщвляет почти всю римскую знать.

82 до н.э. – Сулла, разбив войско Карбона и изгнав его остатки из Италии, уничтожает войско Гая Мария-сына и берёт Рим. «Но, овладев государством, он запятнал прекраснейшую победу неслыханной дотоле жестокостью», объявив проскрипции и конфисковав имущество казнённых и их сыновей. До 79 до н.э. становится бессменным диктатором.
По подсчётам историков, в самом Риме при Марии погибло около 50 сенаторов и 1000 всадников, а при Сулле – около 40 сенаторов и 1000 всадников.
Сулла укрепляет государство новыми законами, урезает власть народных трибунов, отнимает у них законодательное право, пополняет сенат из всаднического сословия. Судьи избираются только из сенаторов.

80 до н.э. – открытие в Риме Колизея. Его четвёртый ярус представлял собой ложную аркаду с окнами.

80-72 до н.э. – восстание опального Сертория, отпадение Иберии. Против него послан с консульскими полномочиями Гней Помпей, будучи по-прежнему лишь простым римским всадником.
Серторий приманивает Митридата, и тот начинает третью войну с римлянами, в которой потеряет всё своё царство.

78 до н.э. – смерть Суллы. Консул Марк Лепид, чтобы отменить постановления Суллы, затевает войну, но второй консул Квинт Катулл изгоняет его из Италии, и он погибает в Сардинии, тщетно пытаясь поднять её на бунт.

74 до н.э. – Марк Антоний (ст.) получает по распоряжению сената командование над силами для борьбы со средиземноморскими пиратами.

73-71 до н.э. – Спартак возглавляет восстание рабов в Италии. Терпит поражение от Марка Красса.

70 до н.э. – консулы Марк Красс и Гней Помпей восстанавливают трибунскую власть. Вводится всесословный суд присяжных, в который в равных частях входят сенаторы, всадники и трибуны эрарии (до 46 до н.э.) - плебеи, платившие наивысшие налоги.

69 до н.э. – перепись населения (450 000).

67 до н.э. – по предложению народного трибуна Луция Росция Помпей получает полномочия против пиратов, и за 40 дней полностью освобождает от них море.
Для всадников отведены специальные места в цирке – первые 14 рядов амфитеатра.

66-63 до н.э. – по предложению народного трибуна Гая Манилия Помпей получает полномочия для войны с Митридатом и разбивает его. Помпей подчиняет иудеев и захватывает их храм в Иерусалиме (I иудейское восстание).

60 до н.э. – «Цезарь сделал то, что обмануло всех, кроме Катона: он помирил Красса и Помпея, двух самых могущественных людей Рима», так как видел, что пока вражда Красса и Помпея не смягчится, он не будет иметь возможности сблизиться с одним из них, не навлекая на себя неприязни другого. Создаётся первый триумвират (Марк Красс, Гней Помпей и Гай Юлий Цезарь).
«По возвращении из Испании Цезарь удостаивается триумфа. Лица, претендовавшие на триумф, должны были оставаться вне Города, а домогавшимся консульства нужно было присутствовать в Риме. Затрудняясь выполнить оба противоположные требования закона, Цезарь решает отказаться от триумфа, предпочитая ему консульство».

58 до н.э. – борьба Гая Цезаря с галлами. Переходит Рейн и подчиняет ближнюю часть Германии. За 10 лет ему приходится сражаться больше чем с 4-мя миллионами человек.

55 до н.э. – Цезарь переправляется в Британию и подчиняет часть острова.

53 до н.э. – поражение армии Красса от парфянцев.

50 до н.э. – сенат приказывает Цезарю сложить власть. «Почему же Помпею оставляют его армию?!».

49 до н.э. – Цезарь переходит Рубикон и приводит свою армию в Рим.

48 до н.э., 9 августа – битва при Фарсале. Поражение Помпея.

46 до н.э. – Цезарь становится диктатором.

45 до н.э. – Цезарь справляет пять триумфов (галльский, понтийский, африканский и египетский, потом испанский); преобразовывает управление италийских городов по римскому образцу. На римских монетах впервые появилось изображение ещё живущего человека – Цезаря.
Окончательно введён солнечный (юлианский) год в 365 дней, начинающийся с 1 января.
Прибавилось ещё два эдила (aediles cereales), обеспечивавших продовольственное снабжение Города.

44 до н.э. – убийство Цезаря (Марк Брут, Гай Кассий и Децим Брут).

43 до н.э. – Гай Октавиан (21 год), Марк Антоний и Лепид образуют второй триумвират и клянутся соблюдать все законы и распоряжения, изданные Юлием Цезарем. В дальнейшем вошло в обыкновение в первый день нового года присягать на верность распоряжениям правящего принцепса и всех его умерших предшественников.
Октавиан, ставши консулом, издал закон о привлечении к суду всех участников убийства Цезаря.

42 до н.э. – битва при Филиппах. Брут и Кассий терпят поражение от триумвирата и армии. Антоний отправляется в Азию за деньгами. Влюбившись в Клеопатру, теряет интерес ко всему. В Риме его брат, консул, ссорится от его имени с Октавианом (Октавиан намеревается наделить ветеранов землёй, Луций Антоний же защищает те племена, чьи земли передаются ветеранам).
Ораторское место перенесено на Форум.

41 до н.э. – «Перузинская война»: в конце года в Италии вспыхивает восстание против Октавиана. Его полководцу и ближайшему другу Агриппе удаётся запереть силы восставших в Перудже и весной 40 до н.э. принудить к капитуляции.

40 до н.э. – Антоний и Октавиан заключают мир в Брундизии. Антоний женится на сестре Августа (Октавии). Остаётся война с Секстом Помпеем (младшим сыном Помпея Великого). Антоний – за перемирие, Октавиан – против.
Клиентами Антония были: Асандр (Киммерийский Боспор), Ирод Великий (Иудея), Аминта (Галатия), Полемон I (Понт), Архелай (Каппадокия).

39 до н.э. – мир с Помпеем-младшим. Он уходит из Италии и оставляет в своей власти Сардинию, Сицилию и Корсику.

38 до н.э. – нарушение перемирия, так как Помпей не оставляет пиратскую деятельность.
В Риме устроена первая общественная библиотека (Азиний Поллион).

36 до н.э. – морская битва при Навлохе: 300 х 300 кораблей. Помпей разбит. Лепид, вызванный со своим войском для борьбы с Помпеем, делает попытку захватить Сицилию, но нейтрализован Октавианом.

35 до н.э. – поход Марка Антония против парфян.

31 до н.э., 2 сентября – Антоний и Клеопатра терпят поражение в битве при Акции. Октавиан получает пожизненную трибунскую власть; с 23 до н.э. она начинает обозначаться и в его титулатуре.

30 до н.э. – оккупирован Египет. «После завоевания Египта Средиземное море превратилось в «римское озеро»».

29 до н.э. – Октавиан получает цензорские полномочия, на основании которых в 29-28 до н.э. составляет новый список сенаторов, где его имя стоит первым, получая титул Princeps senatus.

27 до н.э. – Греция становится отдельной провинцией – Ахайей.
Октавиан восстанавливает республику и слагает с себя чрезвычайные полномочия, но уже спустя несколько дней получает их заново – и, кроме того, прозвание Августа («священного», великого»). Не желая подчёркивать самодержавный характер своего правления, он именует себя принцепсом.

[Одуванчик]

ПЕРВОЕ СИЦИЛИЙСКОЕ ВОССТАНИЕ РАБОВ. МАСШТАБЫ. ВОССТАНИЕ АРИСТОНИКА


ПЕРВОЕ СИЦИЛИЙСКОЕ ВОССТАНИЕ РАБОВ
(Диодор, XXXIV-XXXV, 2, 1-23)

Диодор Сицилийский (родился в 80 г., умер в 29 г. до н. э.) является автором так называемой «Исторической библиотеки», над которой он работал 30 лет своей жизни. Она содержит обзор событий с первобытных времен до 60 г. до н. э. и разделена на 40 книг. В дошедших до нас XI-XX книгах излагается история республики.
Произведение Диодора не оригинально, он использует данные Полибия, Посидония и произведения старших анналистов. Тем не менее это почти единственный наш источник о сицилийских восстаниях рабов, которые имели широкий отклик во всех уголках Римского государства.
Диодор дает подробное описание событий в Сицилии и говорит, что восстания эти имели место вследствие жестокой эксплуатации рабов. Данные его представляют большой интерес.

После окончания [второй] пунической войны (1) дела сицилийцев в течение 60 лет шли во всех отношениях хорошо, но затем вспыхнула война с рабами по следующей причине. Богатея в течение долгого времени и приобретя крупные состояния, сицилийцы покупали множество рабов. Уводя их толпами из питомников, они тотчас налагали на них клеймо и метки. Молодых рабов они употребляли в качестве пастухов, остальных - так, как каждому было нужно. Господа обременяли их службой и очень мало заботились об их пропитании и одежде. Поэтому большая часть рабов жила грабежом, и была масса убийств, все равно как если бы разбойники, подобно армии, рассеялись по всему острову. Римские преторы пытались бороться с рабами, но не осмеливались прибегать к наказаниям благодаря силе и влиянию господ, которым принадлежали разбойники, и были вынуждены поэтому допускать ограбление провинции. Большинство рабовладельцев были римские всадники, и в качестве судей над преторами, которых обвиняли провинции, они были страшны для римских властей. Рабы, под шетом страданий, подвергаясь, часто неожиданным и унизительным наказаниям, не выдержали.. Сходясь друг с другом в удобное время, они начали сговариваться об измене своим господам, пока не привели своего плана в исполнение. Был один сириец, родом из Апамеи (2), раб Антигона из г. Энны (3), своего рода маг и чародей. Он хвастался, что может по указаниям богов, данным ему во сне, предсказать будущее и благодаря своей ловкости обманул таким образом многих. Затем он начал предсказывать не только по снам, но стал прикидываться, будто видит богов наяву и от них узнает будущее. Из всей его болтовни кое-что иногда сбывалось. А так, как в несбывшемся никто его не изобличал, а на удачные предсказания все указывали, то молва о сирийце широко распространилась.
Наконец, с помощью некоторого приспособления он умел в припадке «вдохновения» изрыгать огонь и таким образом пророчествовал о будущем. В пустой орех или во что-нибудь подобное, составленное из двух высверленных половинок, он вкладывал раскаленный уголь и какое-нибудь вещество, которое его там задерживало. Затем, вложив все это в рот и дуя, он извлекал иногда искры, иногда пламя. Еще до восстания он говорил, что сирийская богиня является ему и предсказывает, что он будет царем. Об этом он рассказывал не только другим, но постоянно говорил и своему господину. Антигон, забавляясь ловким обманом, ради шутки выводил Евна - так звали «чудотворца» - к гостям, спрашивал его о будущей царской власти, а также о том, как он поступит тогда с каждым из присутствующих. Ева неизменно повторял свой рассказ, ловко мороча всем головы, и прибавлял, что он поступит с господами мягко. Среди гостей поднимался смех, и некоторые из них давали ему лучшие куски со стола, приговаривая, чтобы он, когда будет царем, вспомнил об их любезности. Однако вся эта комедия окончилась тем, что Евн действительно стал царем, и та милость, о которой гости просили за столом в шутку, получена была ими не без труда.. Восстание началось следующим образом. В Энне жил некто Дамофил, весьма богатый и надменный человек. Он с исключительной бесчеловечностью обращался с рабами, жена же его Мегаллида не уступала мужу в жестокости и бесчеловечности в отношении к рабам. Доведенные до крайней степени ярости и угнетения, рабы сговорились восстать и убить господ. Придя к Евну, они спросили его, дают ли боги согласие на задуманный план. Он с обычными фокусами заявил, что боги согласны, и убеждал рабов тотчас же приняться за дело. Собрав 400 сотоварищей по рабству, они, как только наступил благоприятный момент, вооружились, вторглись в Энну под предводительством изрыгавшего огонь Евна. Ворвавшись в дома, рабы принялись за массовые убийства... К ворвавшимся в Энну рабам присоединилось большое количество городских рабов, которые, расправившись сначала со своими господами, приняли затем участие в общей резне. Когда окружающие Евна рабы узнали, что Дамофил находится вместе с женой в своем парке, неподалеку от города, они послали туда людей, которые и притащили их связанными в Энну, по дороге всласть над ними надругавшись. Дочь Дамофила и Мегаллиды рабы пощадили из-за ее человеколюбия и сострадания к рабам, которым она всегда старалась помочь по-мере возможности. Из этого видно, что все, содеянное рабами псоотношению к господам, не было результатом жестокости их натуры, но явилось воздаянием за совершенные над ними раньше обиды. Дамофила и Мегаллиду, как мы сказали выше, посланные, притащили в город и затем привели в театр, где собралось большинство восставших. Дамофил пытался что-то придумать для своего спасения, и на многих из толпы его слова начали действовать. Тогда рабы Гермий и Зевксис, смертельно его ненавидевшие, назвали его обманщиком, и, не дождавшись суда народа, один вонзил ему в бок меч, а другой разрубил топором шею. Затем выбрали Евна царем - не за его храбрость или военные таланты, но исключительно за его шарлатанство, а также потому, что он являлся зачинщиком восстания. Кроме того, думали, что его имя послужит хорошим предзнаменованием для расположения к нему подданных. Сделавшись царем в государстве восставших и созвав народное собрание, Евн приказал убить пленных жителей Энны за исключением оружейных мастеров, которых он в оковах отправил на работу. Мегаллиду он отдал ее бывшим рабыням с тем, чтобы они поступили с ней, как хотят. Своих бывших господ, Антигона и Пифона, Евн убил собственноручно. Надев царский венец и окружив себя придворным церемониалом, он сделал царицей свою сожительницу, сириянку из Апамеи. Членами совета Евн назначил людей, которые казались наиболее выдающимися по уму. Среди них особенно отличался своей сметливостью и мужеством Ахей, родом из Ахайи. В три дня он вооружил, насколько это было возможно, более 6000 человек топорами, секирами, пращами, серпами, накаленными палками, поварскими вертелами и прошел по всей Сицилии, предавая все разграблению. Присоединив огромное количество рабов, он осмелился вступить в борьбу с римскими военачальниками и часто одерживал над ними верх благодаря своему численному превосходству, так как имел в своем распоряжении более 10 000 вооруженных людей. В это время некий киликиец (4) Клеон поднял другое восстание рабов. Все были полны надежд, что восставшие начнут междоусобную войну и, истребив друг друга, освободят Сицилию от мятежа; но они против ожидания объединились. Клеон, имея у себя 5000 воинов, добровольно отдался под власть Евна, тем самым как бы пополнив недостаток у царя в полководцах. Мятеж продолжался уже около 30 дней. Вскоре после этого около 30 000 восставших разбили прибывшего из Рима претора Люция Гилсея с восьмитысячным отрядом сицилийских войск. Скоро число мятежников дошло до 200 000. Чем больше одерживали они побед над римлянами, тем меньше сами терпели поражений. Когда молва об этом распространилась, во многих других местах также начались заговоры и восстания рабов: в Риме 150 рабов, в Аттике более 1000 [рабов], на Делосе и других местах, но все эти движения были подавлены в каждом отдельном случае или быстрыми и суровыми мерами властей, или вразумлениями и другими средствами, поскольку они оказывались пригодными при восстании. В Сицилии же зло росло, города захватывались вместе с людьми, и много военных отрядов было уничтожено повстанцами. Наконец римский консул Рупилий отбил для римлян Тавромений (5), тесно обложив его и доведя осажденных до невыразимой нужды и голода. Начав питаться детьми, они перешли затем к женщинам и кончили взаимным истреблением. Здесь был захвачен брат Клеона Коман, пытавшийся бежать из осажденного города. Наконец, благодаря предательству сицилийца Серапиона, Рупилию удалось взять цитадель Тавромения и овладеть всеми беглыми рабами, находившимися в городе. После пыток их сбросили со скалы. Оттуда Рупилий направился против Энны и, обложив город, довел мятежников до отчаяния. Главнокомандующий Клеон сделал вылазку с небольшим отрядом и после героической борьбы пал, смертельно раненный. И этот город удалось взять только благодаря измене, так как по своему местоположению он был совершенно недоступен вооруженной силе. Евн с тысячью своих телохранителей трусливо укрылся в самом недоступном месте. Но его шутники, понимая ожидавшую их неизбежную участь,- Рупилий уже двинулся против них, - перерезали друг друга мечами. А фокусник и царь Евн трусливо убежал и был вытащен из какой-то пещеры вместе с четырьмя своими слугами: поваром, пекарем, банщиком и шутом, забавлявшим его при выпивках. Заключенный под стражу, Евн был изъеден вшами и окончил свою жизнь в Моргантине способом, вполне соответствующим его плутовству. Затем Рупилий прошел всю Сицилию с небольшими отборными отрядами и скорее чем кто-нибудь мог ожидать совершенно очистил ее от шаек грабителей.

«Античный способ производства», № 610.

1. Вторая пуническая война окончилась в 201 г. до н. э.
2. Апамея Сирийская находится на юг от Антиохии, главного города Сирии.
3. Город Энна находится в центральной части острова Сицилия. Там было сконцентрировано значительное количество рабов.
4. Киликия - страна, расположенная в юго-восточной части Малой Азии, граничит с Сирией.
5. Тавромений - город, расположенный в северо-восточной части Сицилии, был превращен восставшими в крепость.

МАСШТАБЫ ПЕРВОГО СИЦИЛИЙСКОГО ВОССТАНИЯ И ЕГО ОТКЛИКИ В МАЛОЙ АЗИИ
(Диодор, XXXV, 2, 25-26)

Никогда еще не было такого восстания рабов, какое вспыхнуло в Сицилии. Вследствие этого многие города подверглись страшным бедствиям; бесчисленное количество мужчин и женщин с детьми испытало величайшие несчастья, и всему острову угрожала опасность попасть под власть беглых рабов, усматривавших в причинении крайних несчастий свободным людям конечную цель своей власти. Для большинства это явилось печальным и неожиданным; для тех же, кто мог глубоко судить о вещах, случившееся казалось вполне естественным. Благодаря изобилию богатств у тех, которые высасывали соки из прекрасного острова, почти все они стремились прежде всего к наслаждениям и обнаруживали высокомерие и наглость. Поэтому в равной мере усиливалось дурное обращение с рабами и росло отчуждение этих последних от господ, прорвавшееся в ненависть против них. Много тысяч рабов без всякого приказания стеклось, чтобы погубить своих господ. Сходные события произошли в это время в Малой Азии, где Аристоник (1) добивался неприличествующей ему царской власти; рабы безумствовали вместе с ним благодаря притеснениям господ и повергли многие города в великие несчастья.

«Античный способ производства», № 612.

1. Аристоник - вождь восстания, имевшего место в Малой Азии вскоре после первого Сицилийского восстания рабов (в 132 г. до н. э.). В движении этом большое участив принимали рабы. Лишь два года спустя с большими трудностями римлянам удалось подавить восстание.

ВОССТАНИЕ АРИСТОНИКА
(Страбон, XIV; 646)

За Смирной - городок Левки (1). Его поднял на мятеж Аристоник после смерти Аттала Филометора (2). Аристоник был, кажется, царского рода и задумал присвоить себе власть. Разбитый эфесцами в морском сражении при Киме, он бежал из Левк во внутренние области страны и быстро собрал большое количество неимущих людей и рабов, которых он призвал к свободе. Своих сторонников Аристоник назвал гелиополитами (3). Сначала он вторгся в Тиатиры, затем взял Аполлониду (4) и начал стремиться к захвату других укрепленных пунктов. Но недолго удалось продержаться Аристонику. Тотчас города послали против него большие силы, пришли на помощь Никомед, царь вифинский, и каппадокийские цари. Затем прибыло пять римских послов, потом явился консул Публий Красе с войском и, наконец, Марк Перперна окончил войну, взяв Аристоника живым и отослав его в Рим. Аристоник окончил жизнь в темнице, Перперна погиб от болезни, а Красс пал в битве около Левк во время какого-то нападения.

«Античный способ производства», № 624.

1. Смирна - крупный приморский центр на Ионийском побережье Малой Азии; невдалеке от него находится город Левки, около которого в 130 г. восставшие одержали победу над римскими войсками во главе с консулом Публием Лицинием Крассом.
2. Аттал III Филометор - последний царь Пергама (138-133), который передал свое государство по завещанию под власть Рима.
3. Гелиополиты - граждане утопического города Солнца. Название это взято из романа Ямбула.
4. Тиатиры, Аполлонида - города в Лидии, в Малой Азии.

[Одуванчик]

ПОЛОЖЕНИЕ АНТИЦЕЗАРИАНСКОЙ ПАРТИИ ПОСЛЕ УБИЙСТВА ЦЕЗАРЯ


ПОЛОЖЕНИЕ АНТИЦЕЗАРИАНСКОЙ ПАРТИИ ПОСЛЕ УБИЙСТВА ЦЕЗАРЯ

1. ПИСЬМО Д. БРУТА к М. БРУТУ и КАССИЮ [Fam., XI, 1]

Сообщаю о нашем положении. Вчера вечером у меня был Гирций (1). Он дал ясно понять, в каком настроении находится Антоний. Увы, в самом плохом и самом ненадежном. Так, Гирций говорит, что Антоний не может дать мне (2) в управление провинцию (3) и считает, что во всем Риме нет никого на нашей стороне, и даже чувства солдат и простого народа возмущены против нас. Я думаю, вы понимаете, что последнее ложь, а правдиво только одно: Антоний боится, что даже при незначительной поддержке нас у цезарианцев и у него не останется в республике ни одной партии.
Ввиду моего опасного положения, я решил настаивать на предоставлении мне и веем нашим выезда из Италии с предоставлением посольских прав, чтобы иметь какую-нибудь почетную причину отъезда. Он обещает добиться этого, однако я не верю. Слишком у них велики гнев и вражда к нам. Если даже Антоний согласится на нашу просьбу, то спустя немного времени вce-таки будет считать нас врагами отечества и даже добиваться изгнания.
Итак, какое мое решение, ты спросишь? Надо предоставить дело судьбе. Я думаю, что необходимо покинуть Италию, переселиться на Родос или в какое-нибудь другое место. Если представится более благоприятный случай, вернемся в Рим. При неважных обстоятельствах - останемся в изгнании. При самых плохих - прибегнем к самой крайней защите - к оружию.
Может быть, в этот момент у кого-нибудь из вас возникнет вопрос: почему нам надо ждать самого крайнего случая, а не предпринять что-нибудь теперь? Поскольку мы не имеем места, где могли бы быть в безопасности, кроме Секста Помпея (4) и Басса Цецилия (5), которые, мне кажется, по получении известий о Цезаре будут еще более стойкими, то у нас достаточно имеется времени, чтобы присоединиться к ним, когда узнаем, насколько они сильны. За Кассия и за тебя, если вы захотите, я поручусь. Гирций даже требует это сделать.
Прошу вас как можно скорее мне ответить, так как не сомневаюсь, что Гирций известит меня обо всем до зимы. Сообщите, где мы могли бы встретиться, - туда я по вашему указанию и приеду.
После последнего разговора с Гирцием, я решил настаивать на разрешении остаться в Риме под общественной охраной, хотя думаю, они нам не позволят, ведь мы возбудим против них большую ненависть. Однако считаю необходимым требовать все, что я нахожу справедливым.

2. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ [Att, XIV, 13]
(Путеолы или Кумы. 26 апреля 44 г.)

Цицерон шлет привет Аттику.
Только на седьмой день мне было доставлено твое письмо, которое ты отправил 19 апреля и в котором спрашиваешь, полагая, что я сам еще не знаю, нравится ли мне больше вид холмов или прогулка по равнине близ моря. Действительно, очарование, как ты говоришь, того и другого ландшафта так велико, что я не знаю, какому из них отдать предпочтение.

«...Но теперь не в пиршествах радостных дело.
Грозную гибель, питомец Кронида, близкую видя,
В трепете мы, в неизвестности, спасемся мы или погибнем?» (1)

Хотя ты писал мне много приятного в связи с прибытием Брута со своим легионом (2) - на него я возлагаю самую большую надежду, - однако, в случае возникновения гражданской войны, которая определенно будет, если Секст Помпеи останется с войском, а он, знаю наверное, останется, то я в совершенном неведении, что мне делать. Ведь даже не будет возможности, как было в войне с Цезарем, остаться нейтральным. А эта шайка мерзавцев (3) будет брать на учет каждого, проявившего радость по поводу смерти Цезаря - мы же все весьма явно проявляли радость, - и будет считать его в числе врагов, что поведет к большой резне. Остается нам удалиться в лагерь Секста Помпея или Брута. Положение дел в моем возрасте отвратительное и неблагоприятное, поскольку неопределенен исход войны, и не знаю, могу ли я сказать, но ты мне можешь:

«Дитя мое, не тебе заповеданы шумные брани.
Ты занимайся делами приятными сладостной речи» (4).

Однако, предоставим это судьбе, которая в таких важных делах имеет большее значение, чем разум. Я же должен взвесить все, что необходимо в отношении самого себя, чтобы я, какое бы несчастье ни случилось, перенес его храбро и мудро, помня, что оно произошло по воле судьбы, и пусть меня утешают, как всегда, занятия науками и не меньше также Мартовские Иды.
Прими теперь участие в моем раздумье, которое меня волнует; так много приходит на ум и за и против. Я отправляюсь, как решил, в качестве посла в Грецию. Кажется, что я до некоторой степени избегаю грозящей мне опасности быть убитым, но подвергаю себя некоторому порицанию в том, что покидаю государство в такое для него тяжелое время. В случав, если я останусь, хотя знаю, что бесс»»»»» буду в опасности, думаю при известных обстоятельствах мог бы принести пользу государству. Но вот следующие соображения частного порядка, а именно: я чувствую, что мне необходимо поехать в Афины, чтобы поддержать Цицерона-сына. Никакой другой причины поехать у меня не было, когда я принял решение отправиться туда послом от Цезаря. Итак, выскажи все соображения по этому вопросу, как ты имеешь обыкновение, когда считаешь что-либо важным для меня. Перехожу к несчастному государству, или скорее к несуществующему государству. М. Антоний писал мне о помиловании Секста Клодия. Насколько почтительно в отношении меня, ты узнаешь из письма, я ведь послал тебе копию; насколько развязно, насколько грубо-угрожающе, что никогда, кажется, не было такой необходимости пожалеть об отсутствии Цезаря, ты легко сам оценишь. То, чего Цезарь никогда бы не сделал, не потерпел даже, теперь публично преподносится на основе его подложного завещания. Я по отношению к Антонию веду себя самым услужливым образом. Ведь он, поскольку однажды вбил себе в голову, что ему позволяется все, что он хочет, сделал бы это, нисколько не считаясь с моим желанием. Поэтому я посылаю тебе также копию моего письма к нему.

3. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К КАССИЮ [Fam., XII, 1]
(Помпеянская вилла. 3 мая 44 г.)

Цицерон шлет привет Кассию.
Не перестаю, поверь мне Кассий, думать о тебе и о дорогом М. Бруте. Следовательно, обо всем государстве, вся надежда которого на вас и на Д. Брута. Да и у меня самого гораздо больше надежды с того момента, как дорогой Делабелла так блестяще выполнил государственный долг. Ведь раздоры в Риме ширились и ежедневно становились все необузданнее настолько, что я уже потерял всякую надежду на мир. Однако он подавил мятеж с такой силой, что, как мне кажется, мы навсегда будем в безопасности наконец от этого позорнейшего бедствия. Остальные дела значительны и по качеству и по количеству, но все зависит от вас. Однако разберем все по порядку. В самом деле, судя по тому, как шло дело до сих пор, кажется, что мы освободились от тирана, но не от тирании. Убивши деспота, мы выполняем все его веления. И не только это. Мы одобряем даже то, что им будто бы предполагалось сделать и чего он сам при жизни не сделал бы. Я не вижу даже конца этому: вывешиваются медные таблицы с постановлением Цезаря, даются освобождения от общественных повинностей, расточаются громадные денежные суммы, изгнанники возвращаются, объявляются ложные постановления сената. Таким образом, только кажется, что ненависть к бесчестному человеку и болезненное ощущение рабства нами изжито, государство же ввергнуто в те же беспорядки, на которые он... обрек.
Все это вы должны привести в порядок. Нет необходимости доказывать, что вы много уже сделали для республики. Она, конечно, получила столько, сколько мне никогда и на ум не приходило желать, однако, государство недовольно и требует от вас большего в соответствии с величием вашего духа и вашего положения. До сих пор, после смерти тирана, оно через вас только мстило за свои обиды. Ничего больше. А каковы его собственные достоинства, которые оно приобрело? В том ли, что оно повинуется мертвому, когда оно не могло терпеть его живого? Обязаны ли мы были по требованию долга уничтожить медные доски с его законами, а разве мы не защищаем его завещания? «Но ведь мы так решили» (1) - скажешь ты? Мы, конечно, сделали это, уступая обстоятельствам, которые в политике имеют весьма большое значение. Но они (2) без меры и неблагодарно злоупотребляют нашей уступчивостью. Впрочем, мы об этом и о многом другом поговорим в ближайшем будущем лично. Кроме того, я хотел бы тебя убедить в том, что мне, как в интересах государства, которое я считаю самым для меня дорогим, так и ради своей любви к тебе, очень близко сердцу твое почетное положение в государстве. Заботься о своем здоровье. Прощай.

4. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ
[Att, XIV, 21]
(Путеолы. 11 мая 44 г.)

Только что 11 мая я отправил тебе письмо с письмоносцем Кассия, как пришел мой письмоносец и притом, что невероятно, без письма от тебя. Но я догадался, что ты был в Ланувии (1), а Эрот спешил доставить мне письмо от Долабеллы, который ответил мне не по поводу моего дела (2), так как он еще не получил моего письма, а на то письмо, копию которого я послал тебе, причем ответил прекрасно.
Ко мне вскоре, после ухода письмоносца Кассия, приехал Бальб (3).
О, милостивые боги, ты легко мог бы видеть, как он боится мира! Ты знаешь его сдержанность, однако он сказал о планах Антония, а именно, что он объезжает ветеранов и просит их, чтобы они подтвердили акты Цезаря и поклялись сделать это; чтобы они все имели оружие и чтобы децемвиры ежемесячно инспектировали (4). Бальб жаловался на недоброжелательность к нему, но вся речь его была такой, что он кажется любит Антония. Что говорить? Никакой искренности в нем нет.
У меня же нет сомнения, что дело идет к войне. Ведь известный подвиг был совершен мужественно, но с наивной целью. Кто же не видит, что наследник тирана остался. Что может быть глупее:
"Бояться этого тирана и не страшиться другого" (5).
Кроме того, в такое время многое неясно. Разве неаполитанской виллой Понтия не владеет мать тираноубийцы? (6). Да, мне необходимо чаще читать посланный тебе трактат «Катон Старший» (7). Вед старость делает меня все раздражительнее. Я на все сержусь. Впрочем, я пожил. Пусть-ка попробуют молодые. Возьми на себя заботу о моих делах и впредь, как ты это делаешь теперь.
Я пишу, или скорее диктую это письмо у Вестория во время десерта. Завтра думаю быть у Гирция, и притом у единственного из пятерых, оставшегося верным (8). Такого человека я готов привлечь к оптиматам. Остальные бездельники. Из них нет никого, кто бы не боялся мира. Поэтому подумаем о бегстве. Ведь все что угодно лучше, чем война. Передай самый большой привет Аттике. Жду с нетерпением речь Октавия и другое, если что имеется. В особенности же, не собирается ли Долабелла уплатить мне долг? Или он аннулировал его за мой счет?

5. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ
[Att., XIV, 22]
(Путеолы. 14 мая 44 г.)

Узнал от Пилии, что 15 мая к тебе отправляются письмоносцы, наскоро тебе пишу. Прежде всего я 17 мая отсюда уезжаю в Арпинскую виллу. Поэтому пиши туда, если что-нибудь будет, хотя я сам в скором времени вернусь. Хочу все-таки прежде, чем приехать в Рим, более прилежно выведать у богов, что мне суждено. Впрочем, со страхом ожидаю, что мои догадки оправдаются. Ведь совершенно ясно, что они намерены предпринять. Вот мой ученик, который сегодня у меня обедает, очень любит того, кого убил Дорогой Брут, и, если хочешь знать, я это понимаю ясно, они боятся мира. Тема же их разговора, которая занимает их и с которой они носятся, та, что убит славнейший муж и что все государство с момента его смерти приведено в смятение, что все сделанное им, - как только перестанем бояться, сойдет на нет; что его снисходительность послужила ему во зло и, что если бы он не проявлял ее, то ничего подобного с ним не случилось бы.
Мне же приходит на ум, если Помпей придет с сильным войском, что вероятно, определенно будет война. Эта мысль тревожит меня. Мне теперь уже не удастся то, что тебе тогда удалось (1), так как я открыто выражал радость по поводу убийства Цезаря. Кроме того, они говорят, что я не был ему благодарен. Никоим образом, следовательно, не удастся то, что тогда и тебе и многим другим удалось. Что же прикажете мне явиться лично и пойти в лагерь? Тысячу раз лучше мне умереть, в особенности в таком возрасте. Итак, Мартовские Иды не столь утешают меня, как прежде. Они таят в себе большую ошибку, если знаменитые юноши (2)
«Не искупят презрения своей страны благородным подвигом».
Однако, если ты надеешься на что-нибудь лучшее, так как ты и больше меня осведомлен и принимаешь участие в собраниях, то я хочу, чтобы ты мне об этом написал и вместе с тем, обдумал, что я должен предпринять в отношении благовидного отъезда. Правда, мне многие советуют при таких обстоятельствах не присутствовать в сенате 1 июня. Говорят, к этому дню тайно собирают солдат и, конечно, против тех, кто будет в большей безопасности где угодно, только не в сенате.

6. ПИСЬМО М. БРУТА И КАССИЯ к М. АНТОНИЮ
[Fain., XI, 2]
(Ланувий. Конец мая 44 г.)

Если бы мы не были уверены в твоей честности и благосклонности к нам, мы бы не писали тебе этого письма, которое, при указанном настроении, ты, конечно, примешь благожелательно. Нам сообщают, что в Риме уже собралось большое количество ветеранов (1) и ожидается гораздо больше к июньским календам. Если бы мы сомневались относительно тебя, или боялись тебя, мы были бы не похожи на самих себя. Но, поскольку мы сами отдались в твою власть и под влиянием твоего совета распустили из муниципий сочувствующих нам, и сделали это не только официальным распоряжением, но даже частным письмом, то мы достойны быть участниками твоих планов, в особенности в там деле, которое касается нас самих. Поэтому мы просим тебя сообщить нам о твоем намерении в отношении нас. Можем ли мы надеяться быть в безопасности среди такого множества ветеранов, которые, как мы слышали, замышляют даже восстановить жертвенник (2), к чему едва ли отнесутся с одобрением те, кто желает, чтобы мы были невредимы и пользовались уважением. Действительность доказала, что мы с самого начала стремились к миру и ничего не желали, кроме общей свободы. Нас никто не может обмануть, кроме тебя, что определенно чуждо и твоей доблести и твоей чести, и никто другой не имеет возможности одурачить нас, поскольку мы только тебе одному доверяем и будем доверять.
Наши друзья очень боятся за нac, и хотя им твоя честность известна (3), однако на ум приходит другое, а именно, что кто-нибудь легко может направить эту массу ветеранов куда угодно, и ты не сможешь их удержать. На все эти вопросы просим тебя ответить, так как имеется легкомысленный и даже вздорный слух, что будто бы ветераны вызваны в связи с твоим намерением поднять вопрос в июне месяце в защиту их интересов. Думаешь, ли ты, что кто-нибудь будет тебе помехой, поскольку в отношении нac известно, что мы будем нейтральны? Никто не должен думать, что мы лично слишком дорожим жизнью. Ведь с нами ничего не может случиться без гибели и расстройства во всех государственных делах.

7. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ
(Alt., XV, 11)
(Анций. 8 июня 44 г.)

Цицерон шлет привет Аттику.
Я приехал в Акций (1) 8 июня. Брут был рад моему приезду. Затем в присутствии многих, а именно: Сервилии, Тертуллы, Порции, я тщательно изложил, каков мой план. Присутствовал также Фавоний (2). Я, поскольку обдумал это в дороге, советовал Бруту взять на себя поручение по закупке хлеба в Азии. Ничего уже не остается, о чем бы мы могли думать, кроме как о своем спасении. В этом даже заинтересовано само государство. Когда я начал эту речь, вошел Кассий. Я повторил то же самое. В этот самый момент Кассий, разумеется, с решительным видом, ты бы сказал сам Марс его вдохновляет, заявил, что он в Сицилию не поедет. «Таков ли я, - говорит, - чтобы принять бесчестие за благодеяние». - «Что же ты думаешь делать?» - спросил я. - «Поеду в Ахайю». - «Что ты думаешь, Брут?» - «Я поеду в Рим, если тебе угодно». - «Мне меньше всего, ведь тебе грозит опасность», - сказал я, - «Ну, а если бы я мог быть в безопасности, хотел бы ты, чтобы я поехал?» - «Одно хочу, чтобы ты ни теперь, ни по окончании претуры не ехал в провинцию, но не советую доверяться Риму». Я ему сказал о том, о чем ты, конечно, догадываешься, почему он не будет в безопасности в Риме.
Затем, в продолжительной беседе мы скорбели и, конечно, главным образом Кассий, о потерянных возможностях и сурово обвиняли Децима. Я оказал, что бесполезно пенять на прошлое, однако соглашался. Когда я начал говорить о том, что необходимо делать, впрочем, ничего на самом деле нового, но то, о чем ежедневно говорят все, я однако не касался того пункта, что надо будет убить еще другого, но когда указал на то, что необходимо было созвать сенат, еще сильнее подстрекнуть возбуждение народа и взять управление государством в свои руки, твоя приятельница воскликнула: «Я, однако, никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь об этом говорил». Я прервал ее. Но мне показалось, что и Кассий намеревается уехать. Ведь Сервилия обещала постараться задержать постановление сената в связи с поручением по заготовке хлеба. Тогда Брут быстро отказался от своего беспочвенного замечания, которое он сделал, когда заявил, что он хочет быть в Риме. Следовательно, он решил, чтобы игры происходили от его имени в его отсутствие. Мне кажется, что я также готов уехать из Акция в Азию.
Короче, ничто меня в этой поездке не радует, кроме моего сознания в выполнении долга перед моими друзьями. На самом деле нельзя допускать, чтобы он удалился из Италии, не посоветовавшись со мной. Если исключить проявление любви и долга, то мне следовало самому себе сказать:
«О, мудрец, какая польза от твоей поездки сюда» (3).
Одним словом, я нашел корабль расшатанным или, скорее, распадающимся на части. Ничего не делают по плану, ничего сообразно с разумом, ничего как следует. Итак, хотя я и прежде конечно не сомневался, однако, теперь еще меньше сомневаюсь, что надо поспешно удалиться отсюда и как можно скорее туда:
«Где не услышу ни о делах, ни о славе Пелопидов» (4).
Но, послушай, ты, может быть, не знаешь, что Делабелла 2 июня назначил меня своим послом. Об этом мне было сообщено вчера вечером. Вотивное посольство тебе ведь не нравилось. И на самом деле абсурдно, после того как государство пало, выполнять те обещания, которые я давал за поддержку республики, тем более что свободное посольство имеет по закону Юлия ограниченные сроки, и этот срок нелегко может быть продлен. Я очень желаю такого рода посольства, чтобы, когда хочешь, можно было приезжать в Рим и уезжать. Это теперь мне дано. Действительно -приятна возможность такого права, связанного со сроком на пять лет. Хотя стоит ли думать о пятилетии? Мне кажется, дело идет к кризису. Однако отбросим предсказания.

Примечания к 1-му письму

1. Л. Гирций, приверженец Цезаря, служил при нем в Галлии в 58 г. После убийства Цезаря склонился на сторону Антония, но потом сошел с политической арены. В 43 г. вместе с Пансой был консулом. Затем сражался против Антония, разбил его при Мутине 14 апреля 43 г., где и был убит. Написал 8-ю книгу к запискам Цезаря о Галльской войне.
2. Децим Юний Брут Альбин служил долго у Цезаря. Вместе с Планком в 42 г. был избран консулом. Стоял во главе заговора и был участником убийства Цезаря.
3. Провинция, о которой говорит Брут, была Цизальпинская Галлия, предназначенная ему Цезарем. Брут хлопотал о предоставлении ему выезда из Италии как бы с правами посла.
4. Секст Помпей после сражения при Мунде (Испания) стал собирать вокруг себя отдельных беглецов, чтобы обороняться против Азиния Поллиона.
5. Цецилий Басс с помощью парфян интриговал против Секста Юлия Цезаря, который был назначен в 46 г. правителем Сирии благодаря родственным связям с Гаем Юлием Цезарем.

Примечания ко 2-му письму

1. К словам: «Но теперь не в пиршествах...» - цитата взята, чтоб показать, что в такое тяжелое время не до красот природы. Слова Одиссея из "Илиады" Гомера, IX, 228.
2. Д. Брут отправлялся в Цизальпинскую Галлию, где имел 3 легиона - один состоял из новобранцев и два из ветеранов.
3. Цицерон имеет в виду Антония и его сторонников.
4. Цитата из "Илиады" Гомера, V, 428. Слова Юпитера к Венере.

Примечания к 3-му письму

1. На заседании сената 17 марта в храме богини Земли сам Цицерон советовал забыть раздоры и ради мира сохранять и выполнять законы Цезаря.
2. Имеется в виду Антоний и его соучастники.

Примечания к 4-му письму

1. Ланувий - город в Лации.
2. То-есть, о деньгах, которые Долабелла был должен Цицерону.
3. Люций Корнелий Бальб - консул в 40 г. до н. э., доверенное лицо Цезаря. После смерти последнего примкнул к Октавию.
4. «Ежемесячно его инспектировать» - фраза не ясна, так как слово «arma» испорчено, одни предполагают «rata», другие - «Castra».
5. То-есть, Антония.
6. «Мать тираноубийцы» - т. е. Сервилия, мать М. Брута, которая сделалась владелицей неаполитанской виллы, раньше принадлежащей Понтию Аквиле, участнику заговора. Он был легатом Д. Брута и пал в бою при Мутине. Сервилия, как говорили, была в близких отношениях с Цезарем.
7. «Трактат «Катон Старший» - т. е. «De Senectute» («О старости»).
8. Место испорчено. Может значить только, как «один из пятерых оставшихся» верными кружку, в который входили - Гирций, Панса Бальб, Октавиан, Лентул Спинтер и Филипп.

Примечания к 5-му письму

1. «Что тебе тогда удалось» - т. е. соблюсти нейтралитет в гражданской войне.
2. «Знаменитые юноши» - т. е. Брут и Кассий.

Примечания к 6-му письму

1. Антоний предпринял путешествие по Италии с целью вызвать ветеранов в Рим к 1 июня. Многие из них пришли с ним, многие должны были прийти. Это вызвало большое смятение в Риме. К концу мая Антоний вернулся в Рим.
2. «Восстановить жертвенник» - т. е. колонну Цезаря, которую сверг Долабелла.
3. Антоний обещал свою защиту.

Примечания к 7-му письму

1. Анций - город в Лации. Любимое местопребывание римской знати.
2. Сервилия - мать Брута. Тертулла (Терция) - его сестра и жена Кассия. Порция - жена Брута, дочь М. Катона. М. Фавоний - соперник Катона, друг Брута. Взят был как пленник в битве при Филиппах. Враг Октавия.
3. «О, мудрец...» - стих неизвестного поэта.
4. «Где не услышу... Пелопидов». Родственники Пелопа, сына фригийского царя Танталла, известные своей жестокостью и безбожием. Под Пелопидами Цицерон имеет в виду приверженцев Антония.

[Одуванчик]

ПРОСКРИПЦИИ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЦЕЗАРЯ


ПРОСКРИПЦИИ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЦЕЗАРЯ
(Алпиан, Гражданские войны, IV, 8, 11, 22, 35)

Проскрипции формулированы были так: «Марк Лепид, Марк Антоний и Октавий Цезарь, избранные для устройства и приведения в порядок государства, постановляют следующее: если бы негодные люди, несмотря на оказанное им по их просьбе сострадание, не оказались вероломными и не стали врагами, а потом и заговорщиками против своих благодетелей, не убили Гая Цезаря, который, победив их оружием, пощадил по своей сострадательности и, сделав своими друзьями, осыпал всех почетными должностями и подарками, и мы не вынуждены были бы поступить столь сурово с теми, кто оскорбил нас и объявил врагами государства. Ныне же, усматривая из их заговоров против нас и из судьбы, постигшей Гая Цезаря, что низость их не может быть укрощена гуманностью, мы предпочитаем опередить врагов, чем самим погибнуть. Да не сочтет кто-либо этого акта несправедливым, жестоким или чрезмерным, пусть он примет во внимание, что испытал Гай Цезарь и мы сами. Ведь они умертвили Цезаря, бывшего императорам, верховным понтификом, покорившего и сокрушившего наиболее страшные для римлян народы, первого из людей, проникшего за Геркулесовы столпы в недоступное дотоле море и открывшего для римлян неведомую землю, умертвили среди священного места во время заседания сената, на глазах у богов, нанеся ему 23 раны; это те самые люди, которые, будучи захвачены им по праву войны, были пощажены им (1), а некоторые даже назначены в завещании наследниками его состояния (2). Остальных же, вместо того, чтобы наказать их за такое преступление, поставили запятнанных кровью на должности и отправили управлять провинциями (3). Пользуясь этим, они расхитили государственные деньги, а теперь собирают на эти средства армию против нас, требуют других войск еще от варваров, постоянных врагов римского могущества. Из городов, подчиненных римскому народу, одни, ввиду оказанного ими неповиновения, они предали огню, сравняли с землей или разрушили, другие же города, терроризованные ими, они восстанавливают против отечества и против нас.
Некоторых из них мы уже казнили, остальные, вы скоро это увидите, понесут, с помощью божества, кару. Но хотя важнейшие дела в Испании, Галлии и в Италии уже выполнены нами или находятся на пути к разрешению, все-таки еще остается одно дело - поход против находящихся по ту сторону моря убийц Цезаря. Если мы хотим вести эту внешнюю войну для вашего блага, то нам кажется, ни вы, ни мы не будем в безопасности, оставив в тылу прочих врагов, которые иападут во время вашего отсутствия и будут выжидать удобного случая при всех превратностях войны. С другой стороны, лучше не медлить с ними в таком спешном деле, но уничтожить их всех немедленно, коль скоро они начали против нас войну еще тогда, когда постановили считать нас и наши войска врагами.
И они готовы были погубить столько тысяч граждан вместе с нами, невзирая ни на возмездие богов, ни на ненависть людей. Никаких страданий народные массы не испытают от вас, и мы не станем выделять в качестве врагов всех тех, кто разошелся с нами или злоумышлял против нас, или кто выдается своим чрезмерным богатством, влиянием, и не в таком количестве пострадают они, в каком другой диктатор, бывший до нас, умертвил, он, который также восстанавливал государство среди гражданской войны и которого вы за его деяния назвали Счастливым (4); правда, неизбежно, чтобы у троих было врагов больше, чем у одного. Мы будем карать только самых закоренелых и самых виновных. И это столько же в ваших интересах, сколько лично в наших. Неизбежно, что во время нашей борьбы вы все, находясь между враждующими сторонами, будете сильно страдать. Необходимо далее, чтобы и армия, оскорбленная и раздраженная, объявленная нашими общими противниками вражеской, получила некоторое удовлетворение. И хотя -мы могли приказать схватить тех, о которых это было решено немедленно, мы предпочитаем предварительно опубликовать их список, чем захватить их врасплох. И это опять-таки в ваших интересах; чтобы не было возможности разъяренным солдатам неистовствовать по отношению к невиновным, но чтобы солдаты, имея в руках списки проверенных по числу и названных по именам лиц, воздерживались, согласно приказанию, от насилия по отношению ко всем остальным...
Итак, в добрый час. Никто не должен давать приют у себя, скрывать, отправлять в другое место или давать себя подкупать деньгами; всякого, кто будет изобличен в том, что он спас или оказал помощь, или только знал об этом, мы, не принимая во внимание никаких отговорок и просьб о прощении, включаем в проскрипционные списки. Головы убитых пусть приносят к нам за вознаграждение в 25 000 аттических драхм (5) за каждую, если приносящий свободнорожденный, если же раб, то получит свободу, 10000 аттических драхм и гражданские права своего господина. Те же награды назначаются и доносчикам. Никто из получающих награды не будет вноситься в ваши записи, и имя его останется неизвестным».
Таково было проскрипционное объявление триумвиров, если перевести его с латинского языка на греческий (6)...
Два брата, по имени Лигарии, совместно приговоренные к смерти, скрывались под печкой, пока рабы их не открыли и один из них был тотчас же умерщвлен, а другой убежал; узнав о гибели брата, он бросился с моста в воду. Когда рыбаки вытащили его, думая, что он не нарочно бросился, а случайно упал в воду, он долго сопротивлялся и порывался снова итти к реке. Но так как рыбаки одержали верх над ним, он, стараясь избавиться от них, сказал: «Вы не меня спасаете, а самих себя губите вместе со мною, помещенным в списке». Однако рыбаки из жалости к нему и теперь старались его спасти, пока какие-то солдаты, охранявшие мост, заметили это, прибежали и отрубили ему голову. Из двух других братьев один бросился в реку; раб искал его труп в течение пяти дней; найдя и увидев, что его можно еще признать по чертам лица, отрубил его голову ради награды. Второго брата, скрывавшегося в яме с навозом, выдал другой раб; убийцы, брезгуя войти в яму, копьями стали колоть его и выгнали из ямы, отсекли голову, как он был, даже не обмыв ее. Еще один человек, в тот момент, когда брат его был задержан, подбежав и не зная, что сам он осужден вместе с ним, сказал: «Убейте меня раньше него». На зто центурион, имевший при себе точный список, заметил: «Ты требуешь справедливого; ведь ты помещен ранее его». С этими словами, он, согласно предписанному порядку, умертвил обоих, одного за другим. Таковы примеры поведения братьев.
Таковы были напасти, выпавшие на долю римлян из-за распоряжений триумвиров. Войско, которое теперь делало, что хотело, поступало еще хуже. Так как триумвиры находили в своей деятельности поддержку лишь в солдатах, то последние требовали у них дома осужденных, их земли, их виллы или целые имения; другие настаивали на усыновлении их выдающимися лицами; третьи действовали на свой страх и риск, убивая непроскрибированных и грабя дома невиновных. В конце концов триумвиры даже предписали одному из консулов положить предел происходящим правонарушениям. Но тот, боясь затронуть солдат, чтобы не вооружить их против себя, арестовал и распял несколько рабов, которые, одетые солдатами, совершали вместе с ними беззакония.

Перев. Е. Г. Кагарова.

1. Имеется в виду видный участник антицезарианского заговора Марк Юний Брут, сторонник Помпея, которого Цезарь пощадил, несмотря на его участие в Фарсальской битве на стороне противника.
2. В завещании Цезаря упоминается Децим Юний Брут, один из организаторов убийства Цезаря.
3. Марк Юний Брут и Кассий Лонгин получили в управление провинции Македонию и Азию.
4. Подразумевается Люций Корнелий Сулла, получивший титул «Счастливый» (Felix).
5. Аттическая драхма - серебряная монета, равна 6 оболам (35 копеек золотом).
6. Свое сочинение Аппиан писал на греческом языке.

[Одуванчик]

Реформа сената 312 года до н.э.


Реформа сената 312 года до н.э.


Жебелевские чтения-I (научные чтения памяти академика С.А.Жебелева). Тезисы докладов научной конференции 28-29 октября 1997 г.

Аппий Клавдий Цек - один из самых выдающихся государственных деятелей ранней римской республики, но, с другой стороны, и самый загадочный политик IV-Ш вв. до н. э.

Его карьера началась стремительно - в 312 г. до н. э. он становится цензором, не исполнив прежде должности консула (Liv., IX, 29, 5). Это означает, что, принадлежа к древнему знаменитому патрицианскому роду, Аппий Клавдий тогда еще не входил в состав новой аристократии, нобилитета. Поэтому можно предположить , что его избрание в цензоры было сигналом для атаки против нобилитета, что в лице Аппия Клавдия нашли своего лидера все антиаристократические, все реформаторские силы. Подобный вывод делается на основе анализа программы реформ, осуществленной Аппием Клавдием в период цензорства. Одним из самых смелых демократических преобразований была попытка реформирования сената.

О ней мы знаем благодаря двум источникам - Титу Ливию и Диодору. Ливий трижды касается lectio senatus, произведенной Аппием Клавдием (Liv., IX, 29, 5 - 8; 30, 1 - 2; 46, 10), но лишь в третьем пассаже он сообщает конкретную информацию об особенностях этой lectio: "Впрочем, эдилом Флавия избрала рыночная клика, набравшая силу в цензорство Аппия Клавдия, который впервые осквернил сенат внесением в список вольноотпущенников (ceterum Flavium dixerat aedilem forensis factio, Ap. Claudio censura vires nacta, qui senatum primus libertinorum filiis lectis inquinaverat)" (Liv., IX, 46, 10, пер. Н. В. Брагинской).

Сопоставляя краткие свидетельства древних авторов, нужно отметить, что Ливий и Диодор согласны друг с другом в главном новшестве, которое осуществил Аппий Клавдий, составляя новый список сената, а именно - он пополнил ряды сената либертинами. Во всем остальном Диодор противоречит Ливию. Особенно заметно различие между Диодором и Ливием в их собственном отношении к описываемым событиям. Диодор беспристрастен. Ливий не скрывает своего негативного отношения. Не исключено, что именно резко отрицательная позиция Ливия объясняет его до крайности сжатое изложение реформы Аппия Клавдия.

Фундаментальной проблемой, от решения которой зависит и понимание самой реформы сената, задуманной Аппием Клавдием, является следующая - осуществлял ли Аппий Клавдий составление списка сената произвольно или на основании какого-либо закона? Если традиция - Ливий откровенно, Диодор вероятно - склоняется в пользу первого варианта, то исследователи (Т. Моммзен, П. Виллемс, Е. С. Стэвели, Ф. Де Мартино) настойчиво предполагают законное основание для деятельности цензора, признавая таковым закон Овиния.

Закон Овиния известен нам благодаря Фесту. Пассаж, в котором говорится о законе Овиния, звучит следующим образом: "Некогда прежние сенаторы не испытывали бесчестия, так как цари для себя записывали и меняли сенаторов, которых имели в совете; таким же образом после изгнания царей консулы, а также военные трибуны с консульской властью вводили в сенат самых преданных себе из числа патрициев, а впоследствии и из числа плебеев; до тех пор пока не был принят плебисцит Овиния, в котором провозглашалось, чтобы цензоры записывали в сенат лучших людей из каждого сословия по куриям. В результате этого получилось, что те, кто становился бывшим сенатором и терял место в сенате, оказывались опозоренными (praeteriti senatores quondam in opprobrio non erant, quod ut reges sibi legebant, sublegebantque, quos in consilio publico haberent, ita post exactos eos consules quoque et tribuni militum consulari potestate coniunctissimos sibi quosque patriciorum, et deinde plebeiorum legebant; donec Ovinia (rogatio)tribunicia intervenit, qua sanctum est, ut censores ex omni ordine optimum quemque curiatim in senatum legerent. Quo factum est, ut qui praeteriti essent et loco moti, haberentur ignominiosi)" (Fest., p. 290 L).

Согласно закону Овиния, выбор новых сенаторов цензорами должен определяться следующими тремя моментами: 1) "ex omni ordine", 2) "optimum quemque" и 3) "curiatim".

По-видимому, плебисцит Овиния был принят в самом начале 312 г. до н. э., возможно, по инициативе самого Аппия Клавдия. Можно предположить, что Овиний был одним из трех народных трибунов 312 г. до н. э., оказавших поддержку Аппию Клавдию во время попытки лишить его цензорства (Liv., IX, 34, 26).

Плебисцит передал право формирования сената цензорам и обязал их включать в состав сената лучших римлян (optimum quemque) из каждого сословия (ex omni ordine) пропорционально количеству курий (curiatim). Тенденция закона Овиния очевидна - вместо собрания нобилитета сенат должен стать представительным органом всего римского народа. Термин "ordo" в тексте закона следует понимать как сословие, социальная группа, не исключая и несвободных по рождению - вольноотпущенников. Овиний впервые в римской практике сделал попытку напрямую связать сенат с одним из видов деления римского населения. Закон призывал создать сенат из представителей курий (curiatim).

Первые шаги в этом направлении очень решительно предпринял Аппий Клавдий, включив в состав сената вольноотпущенников (Liv., IX, 46, 10; Diod., XX, 36, 3). Вряд ли количество их было значительным. Может быть, их было всего 2 - 3 человека. Но дело заключалось не в количестве. Нобилитет совершенно справедливо уловил в подобном действии Аппия Клавдия начало претворения в жизнь смелой программы демократических преобразований, в которых ясно видел угрозы своей гегемонии в римском обществе. Поэтому сразу возникла резкая оппозиция Аппию Клавдию. Надо заметить, что к концу IV в. до н. э. новая римская аристократия практически сложилась. Аппий Клавдий наносил удар интересам не одного какого-либо слоя знати - старому патрициату или выдвинувшейся плебейской верхушке - он направил свой удар против нобилитета в целом.

Консулы 311 г. до н. э. Гай Юний Бубульк и Квинт Эмилий Барбула отказались признавать список сената, составленный Аппием Клавдием, и созвали сенат в том составе, каком он был до цензорства Аппия Клавдия и Гая Плавтия (Liv., IX, 30, 1 - 2; Diod., XX, 36, 5). Началась упорная борьба вокруг реформы Аппия Клавдия, которая завершилась в 304 г. до н. э., когда Фабий Руллиан и Деций Мус, полагаясь на свой авторитет и воинскую славу, решительным образом положили конец внутреннему противостоянию в Риме, с одной стороны, закрепив за цензорами право составления списка сената, с другой - отвергнув положения закона Овиния.

Теперь становится ясной и причина умолчания традиции о законе Овиния. Практика формирования сената из экс-магистратов ничего общего с законом Овиния не имеет. Подобная практика сложилась до 312 г. до н. э. не в силу какого-либо закона, а в силу естественного увеличения числа магистратов, которые с самого начала республики имели приоритетное право на места в курии. Закон Овиния, напротив, попытался изменить эту практику, создать иную основу для формирования сената. Однако новая римская аристократия отстояла свой бастион - сенат. Традиция и принципы составления списка сената остались прежними, а закон Овиния оказался неудачной попыткой реформы. Этот закон сыграл свою роль только в передаче lectio senatus цензорам, а суть его была отвергнута. Воспоминания о тексте закона были крайне неприятны и опасны для главенства нобилитета. Поэтому аристократия сделала все возможное, чтобы и сам закон был забыт. Попытка превратить римский сенат в подобие афинского буле потерпела полный провал.

[Одуванчик]

СОЮЗ ЦЕЗАРЯ, ПОМПЕЯ И КРАССА. БОРЬБА ЦЕЗАРЯ И ПОМПЕЯ


СОЮЗ ЦЕЗАРЯ, ПОМПЕЯ И КРАССА
(Дион Кассий, XXXVII, 55-58)

Дион Кассий Кокцейан родился в Никее в 155 г. н. э., получил хорошее образование. Он происходил из знатной семьи: отец его был сенатором. В 186-190 гг. он приехал в Рим и выступил там в качестве оратора, чем приобрел широкую популярность. Дион получил сенаторское звание, которое при Антонинах присвоено было многим уроженцам Востока. При императоре Макрине Дион Кассий управлял провинцией Пергамом (218 г.). Впоследствии он был два раза консулом, управлял отдельными провинциями: Африкой, Далмацией, Паннонией.
Основным трудом Диона Кассия была «Римская история», которую он писал в течение 22 лет. Она содержит 80 книг. Из них сохранились книги 36-60 (конец республики и начало империи), а из других - извлечения, сделанные византийским монахом Ксифилином в XI в. и историкам Зонарой в XII в. Основное внимание Дион Кассий уделяет военной истории.
В изложении событий римской истории большое значение Дион Кассий придает элементу сверхъестественности, чудесного, верит в предопределение судьбы. По его мнению, лучшей формой правления является монархия, в которой император правит в полном согласии с сенатом и считается с мнением последнего. В произведении Диона, построенном, по словам автора, по образцу трудов Фукидида и Полибия, большую роль играет риторика. Источниками своими он пользовался далеко не всегда критически, поэтому данные Диона Кассия нуждаются в сопоставлении со сведениями других историков Рима.

Цезарь восстановил согласие между Крассом и Помпеем не потому, чтобы он хотел видеть их живущими дружно, но потому, что они были очень могущественны. Он знал, что без помощи обоих или даже кого-нибудь одного он не будет иметь особой силы и что если он одного, не важно кого именно, приобщит к своим интересам, то другой в силу этого станет его противникам, который повредит ему больше, чем тот, кого он приобрел, будет ему полезен. С одной стороны, все люди казались ему имевшими более охоты, чтобы побороть их врагов, чем поддерживать их друзей не только потому, что гнев и ненависть внушают более энергические усилия, чем дружба, но также потому, что действующий за себя и действующий за другого не испытывают ни одинакового удовлетворения, если они успевают, ни одинаковой скорби, если терпят неудачу. С другой стороны, он видел, что в общем люди охотнее стараются создать препятствия человеку и помешать ему возвыситься, чем благоприятствовать его возвышению. Это делается по различным причинам, но особенно потому, чтобы не позволить ему возвышаться приятно для других и полезно для себя самого, между тем как при возвышении его создается затруднение и для себя самого, и для других.
Таковы были соображения, которые заставили тогда Цезаря приобрести расположение Помпея и Красса и примирить их. Он был убежден, что никогда не сможет стать могущественным без них, и.не рассчитывал никогда оскорбить ни того, ни другого. Он не боялся также, что, примирившись, они станут могущественнее его, отлично зная, что сразу же с их дружбой он возвысится над другими и что вскоре после [этого] они будут содействовать, и тот и другой, тому, чтобы сделать его могущественнее себя. Так и случилось. Вот в каких видах Цезарь примирил их и старался привязать к себе. С своей стороны, Помпей и Красс, движимые личными соображениями, заключили мир, как только успокоились, и присоединили Цезаря к их планам. Помпеи не был настолько могуществен, как он рассчитывал сделаться; в то же самое время он видел, что Красе пользовался большой силой, а Цезарь приобретает все больше и больше влияния, а он боялся быть раздавленным ими. Наконец, он льстил себя надеждой, что, соединясь лично с ними, он сможет при их содействии восстановить свое прежнее могущество. Красс воображал, что его происхождение и богатство должны поставить его выше всех. Будучи много ниже Помпея и убежденный, что Цезарь призван к великой роли, он стремился повергнуть их в борьбу друг против друга, чтобы ни тот, ни другой не были могущественней его. Он рассчитывал, что в то время, как они будут бороться с равными силами, он воспользуется их дружбой и получит большие почести, чем они. Красе действительно не ставил задачей своей политики ни триумфа сената, ни народа, но делал все только ради своего личного могущества. Он стремился, равным образом, примирить сенат с народом, не навлекать на себя их ненависти, понравиться тому и другому, поскольку это было нужно, чтобы они считали его виновником того, что им было приятно, без возможности приписывать ему свои неудачи.
Таким образом в в силу этих причин данные три лица вступили в дружбу друг с другом. Они подтвердили свой союз клятвами и завладели управлением в государстве. С тех пор они пришли к взаимному согласию и получили один от другого то, чего желали и что им было необходимо для устройства республики так, как им было угодно.
Когда они соединились, преданные им партии также пришли к соглашению и делали под их руководством все, что хотели. Некоторые следы благоразумия оставались только у Катона и у тех, кто хотел казаться быть одушевленным теми же чувствами, как он, ибо среди людей, которые занимались тогда общественными делами, ни один, исключая Катона, не отличался неподкупностью и личной незаинтересованностью. Некоторые граждане краснели от того, что происходило, а другие, стремясь подражать Катону, приняли участие в управлении и показали себя в некоторых случаях достойными этого образца; но они не продолжали, потому что их усилия были искусственными и не имели источника в естественной добродетели.
Вот в какое состояние привели римские дела три лица, которые скрывали, насколько возможно, их взаимный клятвенный союз. Они делали только то, что решили по взаимному согласию. Но они скрывали это и принимали вид взаимной враждебной оппозиции, чтобы их единение оставалось возможно дольше неизвестным, т. е. до тех пор, пока они вполне надлежаще не приготовятся. Но их деяния не могли ускользнуть от ока божества, которое в этот самый момент показало людям, малоспособным понять подобные откровения, чего следует ожидать от этих лиц в будущем. Внезапно на город и на всю окрестную страну обрушился ураган с такой силой, что очень большое количество деревьев было вырвано с корнем и несколько домов разрушены; корабли, стоявшие на якоре на Тибре, у Рима или у устьев этой реки, были потоплены. Деревянный (свайный) мост был опрокинут равно как дощатый театр, построенный для какого-то торжества. Среди всех этих бедствий погибло очень много людей, как прообраз несчастий.

Перевод взят из «Хрестоматии», т. II, изд. 1936 г.

БОРЬБА ЦЕЗАРЯ И ПОМПЕЯ
(Юлий Цезарь, Гражданские войны, III, 4)

Один из крупнейших политических деятелей Рима Гай Юлий Цезарь (100-44 гг. до н.э.) оставил нам два произведения, в которых описывал «современные ему события: «Записки о Галльской войне» и «Гражданские войны». В «Записках» Цезарь дает картину завоевания Галлии Римом и борьбы галльских племен против римлян. Он пытается представить себя опытным, мудрым полководцем, гуманным даже по отношению к врагу. В «Гражданских войнах» Цезарь описывает историю своей борьбы с Помпеем (49-48 гг. до н. э.), что, якобы, произошло против его воли. Сочинение это было написано, впрочем, как и первое, с определенной апологетической целью - оправдать себя, переложив всю ответственность за гражданские войны на Помпея и его сторонников. Сочинения Цезаря, несмотря на субъективное освещение событий, важны нам потому, что являются свидетельствами участника описываемых событий.

Легионы Помпей составил из римских граждан: 5 из Италии, которые он переправил; один старый ив Киликии, который, образованный из двух, он называл двойным; один из Крита и Македонии, из воинов-ветеранов, которые, отпущенные прежними полководцами, осели в этих провинциях; два из Азии, которые озаботился набрать консул Лентул. Кроме того, он распределил по легионам, под именем пополнения, большое число воинов из Фессалии, Беотии, Ахайи и Эпира; к ним он присоединил воинов Антония. Кроме этих легионов, он ожидал два из Сирии, со Сципионом. Что касается стрелков, то он имел их числом три тысячи из Крита, Лакедемона, из Понта и Сирии и остальных государств, пращников две шестисотенные когорты, конных 7 тысяч. Из них 600 галатов привел Дейотар (1); 500 - Ариобарзан (2) из Каппадокии; приблизительно такое же число дал Котис из Фракии и послал своего сына, Садалу; 200 были из Македонии, которыми командовал Раскиполий, отменной доблести; 500 габиниамцев из Александрии, галлон и германцев, которых Авл Габиний оставил там у царя Птолемея для охраны, - их доставил сын Помпея с флотом; 800 он набрал из рабов и пастухов своих и своих близких; 300 дали Таркондарий Кастор и Доннилай из Галлогреции, из них один пришел вместе, другой прислал сына; 200 были присланы Антиохам Коммагенским, которому Помпей даровал большие награды (3); большинство среди них были конными стрелками. Сюда присоединил он дарданов (4), бессов (5), отчасти наемников, отчасти добытых приказом или распоряжением, также македонцев, фессалийцев и представителей остальных племен и государств и пополнил указанное нами выше число.

Перевод взят из «Хрестоматии», т. II, изд. 1936 г.

1. Дейотар - тетрарх Галатии, в битве при Фарсале сражался на стороне Помпея.
2. Ариобарзан - царь Каппадокии, также выступал против Цезаря в битве при Фарсале (раньше к его владениям были присоединены некоторые земли Киликии).
3. Во времена Помпея к владениям Коммагены, имевшей большое стратегическое значение в борьбе с Парфией, была присоединена крепость Селевкия, господствовавшая над южной переправой через Евфрат.
4. Дарданы - жители Дардании, области в верхней Мезии.
5. Бессы - горное фракийское племя, жило в области, прилегающей к Иллирии.

[Одуванчик]

Римская Республика Культура


"Освобождение от оков": к вопосу о целях магических процедур в эллинистическо-римской магии


В античной литературе иногда перечисляются цели, ради которых люди прибегают к помощи магии. По большей части эти цели вполне понятны: достижение успеха в делах, в которых рационального подхода недостаточно и требуется определенное везение - любовь, спорт, торговля; наряду с этим, предсказание будущего, своего или чужого (гадание о судьбе императора нередко выдвигается в качестве обвинения): наконец, защита от вредного влияния - механического (со стороны окружающего мира) или сознательного (со стороны людей, в том числе и колдунов).

Во втором веке новой эры бурное развитие платонизма повлекло за собой и платоническую интерпретацию магическое практики, подчеркнувшее дихотомическое различие вульгарного колдовства, направленного на выше перечисленные цели, и философской магии, к которой следует обращаться для собственного спасения (если формулировать это более богословски) или, говоря более философским образом, для очищения души.

В этой интерпретации были задействованные имеющиеся у Платона немногочисленные рассуждения о магии, как искусстве общения с демонами, являющимися посредниками между человеком и богами. Таким образом, все более платонизирующееся сознание римлянина второго века добавила еще две самостоятельные задачи - очищение души (спасение) и контакт с богами. Последний мог быть как самодостаточным (коль скоро контакт с богом и есть счастье, а счастье - цель философии), так и дополняться получением знания, недоступного иным способам познания.

Заметим, что для платонизма второго века принципиально важным является оппозиция господствовавшей тогда стоической философии. Среди таких оппозиционных положений платоников существовало и переосмысление роли и понятия судьбы, центрального для стоицизма. Если в последнем fatum и heimarmene оказывались неизбежностью, благость которой мог отрицать лишь глупец, мудрец же должен был понять их и следовать им, то для платонически мыслящих людей судьба превращалась в неизбежную и злую силу, именно на ее счет относилось помещение человека в темнице тела, т.е. несвобода души, ее осквернение. Поэтому спасение и очищение мыслились как преодоление власти судьбы. Такую позицию мы обнаруживаем во всех испытавших влияние среднего платонизма религиозно-философских учениях: герметизме, гностических системах, халдаизме (sc. учении "Халдейских оракулов"), отчасти в христианстве.

Видимо, именно в этом контексте наиболее предпочтительна интерпретация такой странной цели магических действ, как "освобождение от оков". В этом случае магические процедуры должны были обеспечивать человеку выход за пределы подлунного мира, подвластного демонам (добрым ли, злым ли - в любом случае несовершенным) и переход в мир божественного, где, будучи по своей новой природе чистым, человек (а, точнее, уже даже не человек, а бог) мог созерцать истину ясным взором или даже достигать полного блаженства. В пользу такой интерпретации говорит нередкое описание действия судьбы как "оков судьбы", за каковым образом, возможно, стоит развернутая контаминация образов темницы и пещеры из платоновских диалогов "Федон" и "Государство".

С другой стороны, у того же Платона (в "Законах"), но разумеется не только у него мы встречаем упоминание "оков" как результата магических операций, в качестве максимально общего описания зловредного действия колдуна на человека. В этом случае "освобождение от оков" будет означать нейтрализацию чужого магического влияния. Таки случаи применения магии (т.е. совершение специальной процедуры, "расколдовывающей" заколдованного человека, а не просто ношение амулета на всякий случай) мы встречаем у Августина, рассказывающего поучительную историю о двух халдеях, Евнапия, сообщающего о снятии заклятия с Сосипатры (с известной осторожностью сюда же можно отнести и ритуал посвящения Луция Исиде в конце апулеевских "Метаморфоз").

Наконец, последнее, что подводит нас уже непосредственно к проблеме власти как компонента магической ментальности. Наши источники по античной магии были основательно разобраны самими древними и в первую очередь платониками, поэтому совершенно естественно стремление современных исследователей всячески избегать платонизации нефилософских источников. Магические папирусы - наиболее богатый из таких нефилософских источников. Нам представляется, что для неплатонически и вообще нефилософски настроенного автора магического пособия (примеры которых мы имеем в греческих магических папирусах из Египта) "освобождение от оков" означало прежде всего избавление от всеохватывающей зависимости от подлунных или "околоземных" (epigeioi) демонов, которое достигалось путем обмана. Маг заставлял демона поверить, что тот, кто совершает данную процедуру - не человек, а бог более высокого, чем данный демон ранга, так сказать, его непосредственное начальство. Для этого он использовал набор атрибутов, по которым демон, по мнению мага, узнавал своего начальника, и заимствовал начальственно-повелительный тон, который так изумлял и раздражал более культурных людей, полагавших, что в этой грубости мага по отношению к демонам проявляется суеверная глупость простонародного колдовства.

На самом же деле, маг вполне мог полагать, что обманув таким образом демона (и в этом смысле достигнув богоравной природы, т.е. от "оков", удерживающей его на человеческом уровне), он получает над ним временную власть и уже с его помощью, задействуя его (реальную и постоянную, а не временную и достигнутую обманным путем) силу, обращается к достижению одной из обычным для магии целей.

[Одуванчик]

Forum – это базар.


Слово forum означает «рыночная площадь». В Риме было несколько площадей, все они именовались форумами. Главршя площадь называлась просто Форум без всяких эпитетов; в настоящее время ее принято называть Рогит Котапшп — «Римский Форум». Он возник на месте заболоченной низины, которая тянулась вдоль Палатина и упиралась в Капитолийский холм.
В VIII в. до н. э. здесь находилось кладбище. Постепенно низину осушили, погребения в черте города запретили, рынок перевели на другое место, а Форум сделался центром общественной жизни; его неоднократно мостили, от доимператорского времени сохранились следы семи каменных мостовых (шесть — из туфовых плит, седьмая — из травертина).
Площадь, на которой торговали зеленью, называлась forum Olitorium (овощной рынок). Фрукты и сладости продавались на forum Cuppedinis (лакомый рынок).
Об ассортименте античных овощей и фруктов можно судить по древней мозаике, найденной в Отриколи недалеко от Рима, копия которой находится в Павильонном зале Малого Эрмитажа. На этом мозаичном полу изображена гирлянда, сплетенная из цветов, листьев, фруктов и овощей; там есть лимоны, баклажаны, инжир, перец, тыква, груши, арбуз, виноград, гранат, айва, кукуруза, яблоки, цветная капуста, редиска (или редька), кочанная капуста, лук и артишоки.
В период республики римляне строили главным образом сооружения практического назначения — не для красоты, а ради пользы. Это были городские стены, дороги, водопроводы, мосты, складские помещения, базилики, зрелищные сооружения.
В первой половине IV в. До н. э. возвели новую городскую стену из туфа, которая впоследствии ошибочно стала называться Сервиевой стеной, хотя к шестому римскому царю Сервию Туллию она не имеет никакого отношения.
Тит Ливий сообщает, что через 12 лет после того как галлы сожгли Рим, т. е. в 378 г. до н. э., всех жителей города обязали уплатить подать, введенную -для постройки новой городской стены, что и было сделано; впоследствии ее реставрировали и частично перестраивали.
Эта стена имела в длину 11 км и охватывала территорию в 426 га. Остатки ее сохранились на Капитолии, Квиринале, Виминале, Эсквилине и Авентине.

[Одуванчик]

Архитектура победителей.


Со второй половины I в. до н. э. Рим стал быстро застраиваться великолепными зданиями. Особенно много строили императоры от своего имени и на свои средства, ибо были уверены, что мощная архитектура способствует упрочению их власти в настоящем и славы в будущем.
Юлий Цезарь недолго был властителем Рима, однако успел развернуть широкое строительство. По его желанию на Форуме начали сооружать базилику и курию (место заседания сената), а на Марсовом поле — каменный театр.
Так как Форум стал уже тесен, то Цезарь повелел создать у отрогов Квиринальского холма за Комицием новую площадь, которая получила его имя. На форуме Юлия Цезаря построили храм Венеры Прародительницы, что имело определенный политический смысл.
Дело в том, что Гай Юлий Цезарь принадлежал к роду Юлиев, который переселился в Рим из Альбы Лонги и считал своим родоначальником Аскания Юла, сына Энея. Эней же, согласно преданию, был сыном троянца Анхиза и богини Венеры, дочери верховного бога Юпитера.
Юлий Цезарь и раньше напоминал римлянам о своей великолепной родословной, обосновывая этим в какой-то мере свои права на высшую власть, которую он в конце концов захватил, поправ все законы государства и тем самым положив конец республиканской форме правления. Еще в молодости он произнес на похоронах своей жены Корнелии и тетки Юлии такие слова: «Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же — к бессмертным богам: ибо от царя Анка Марция происходят Марции Рексы (цари), имя которых носила ее мать, а от богини Венеры — род Юлиев, к которому принадлежит наша семья. Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и сами цари». От храма Венеры Прародительницы сохранились три мраморные колонны коринфского ордера.
Постройки, начатые Цезарем, были завершены его наследником Октавианом Августом, но некоторые из них сохранили его имя: базилика Юлия и курия Юлия. От базилики Юлия уцелели мраморные фрагменты ступеней и колонн, а также небольшая часть кирпичной аркады (оставшаяся от реставрации при Диоклетиане в 284—305 гг.). Курия Юлия, перестроенная в III в. н. э., в средние века использовалась как церковь и была реставрирована в первой половине XX в.
Юлий Цезарь был убит 15 марта 44 г. до н. э. Его погр»»»»ьный костер пылал посреди Форума, а много лет спустя Октавиан Август приказал на этом месте построить храм божественного Юлия, ибо Цезарь был причислен к богам; от этого храма сохранился только цоколь.
Октавиан завершил также начатое Цезарем строительство театра и дал ему имя своего племянника Марцелла. Театр вмещал около 14000 зрителей и по своим размерам уступал только театру Помпея. В театре Марцелла места для зрителей располагались на мощных арочных субструкциях, часть которых сохранилась до нашего времени.
Храм Диоскуров — один из древнейших римских храмов, заложенный в 484 г. до н. э. Его целиком перестроили по желанию Августа, подвергался он реконструкции и в последующие времена. Сохранившиеся три колонны характерны для вкусов императорского Рима.
Этот храм имел высокое основание, служившее как бы трибуной для выступления ораторов. Фасад здания украшали мраморные статуи Кастора и Поллукса. В первой половине I в. н. э. храм Диоскуров постигла неожиданная участь. Император Калигула, молодой человек с повадками откровенного безумца, стал притязать на то, чтобы при жизни сделаться богом.
Его биограф пишет: «Он распорядился привезти из Греции изображения богов, прославленные и почитанием и искусством, в их числе даже Зевса Олимпийского, — чтобы снять с них головы и заменить своими. Палатинский дворец он продолжил до самого Форума, а храм Кастора и Поллукса превратил в его вестибюль и часто стоял там между статуями близнецов, принимая божеские почести от посетителей; и некоторые величали его Юпитером Латинским» 66.
Императорские дворцы возникли в Риме не сразу, а постепенно.
Юлий Цезарь, будучи великим понтификом, т. е. главным жрецом Рима, жил в небольшом доме на Форуме, который назывался Регия и по давней традиции был жилищем главы римского государственного культа.
По преданию, Регию построил в конце VIII в. до н. э. второй римский царь Нума Помпилий, который учредил коллегию жрецов-понтификов. Регия много раз перестраива лась: до нашего времени сохранились основания стен мраморного здания, построенного в 36 г. до н. э. Гнеем Домицием Кальвином.
Римляне, охотно усваивавшие культурные достижения других народов, еще в царскую эпоху приглашали к себе этрусских и греческих художников; со временем появились у них и собственные мастера. Росписями издавна украшали храмы и гробницы; в домах хранились не только скульптурные, но и живописные портреты предков; уже с III в. до н. э. в триумфальных процессиях стали носить картины с изображением сцен войны; картины посвящали в храмы, а иногда выставляли на Форуме или на Капитолии для всеобщего обозрения.
В богатых домах стены комнат, обычно не имевшие окон, сплошь покрывали росписями; это могли быть пейзажи, мифологические сцены, изящные архитектурные фантазии, гирлянды, сплетенные из цветов, плодов и листьев. Художники хорошо владели светотенью и перспективой, составляющими основу реалистической живописи.

[Одуванчик]

Базилики, общественные постройки Рима.


Крупными общественными сооружениями в республиканском Риме были базилики — большие просторные здания, в которых оглашались постановления, заседали суды, заключались всевозможные сделки. Внутреннее пространство базилики представляло собой большой прямоугольный зал, разделенный рядами колонн на несколько продольных помещений, преимущественно на три или четыре. Незначительные руины сохранились только от базилики, построенной на Форуме в 179 г. до н. э. Марком Эмилием Лепидом и Марком Фульвием Нобилиором (впоследствии ее реставрировали другие представители рода Эмилиев).
В 174 г. до н. э. на левом берегу Тибра, в гавани, в Эмпории, построили Портик Эмилиев, большое складское помещение протяженностью в 487 м при ширине в 60 м (сохранились лишь его руины в районе современной набережной Тестаччо между улицами Флорио и Франклина).
Это было первое крупное здание, построенное из бетона. В дальнейшем, особенно в I—II вв., применение бетона достигло широкого размаха и дало возможность возвести огромные и очень прочные, поистине вечные сооружения (Колизей, Пантеон).
В 78 г. до н. э. богатый римлянин Квинт Лутаций Катул построил на собственные средства Табуларий — здание государственного архива. Необходимость в его сооружении диктовалась тем, что за много веков существования Римского государства накопилось большое количество документов (законы, постановления сената и народного собрания плебеев, распоряжения должностных лиц, договоры с другими народами и пр.). Сначала они хранились в храмах, но постепенно с увеличением их числа места в храмах стало не хватать, тем более что документы были громоздкими и тяжеловесными: тогда главными писчими материалами для документов были металлические либо деревянные доски, обтянутые кожей, так что «перелистать» римский архив было делом нелегким.
Табуларий построили на Форуме впритык к обрывистому склону Капитолийского холма. Здание было двухэтажным, его основанием служили субструкции пятнадцатиметровой высоты, а вдоль обоих этажей шли открытые галереи. Табуларий — единственный памятник римской гражданской архитектуры, который дошел до наших дней в относительно приличном состоянии. Сохранился он чисто случайно: в средние века на нем построили дворец Сенаторов, сломав верхний этаж. Таким образом, сейчас можно видеть глухой цоколь, закрывающий субструкции, и несколько арок первого этажа высотою в 10 м (выше находится Палаццо Сенаторио). По краям арок поставлены дорические полуколонны. В этом здании впервые объединились греческий ордер с полукруглой аркой. Хотя древние греки в принципе с аркой были знакомы, однако она у них не получила сколько-нибудь заметного развития и сделалась специфически римским элементом архитектуры.
Над одним из входов в здание сохранилась надпись с именем его строителя: «Квинт Лутаций Катул, сын Квинта, внук Квинта, консул, по постановлению сената озаботился соорудить, и он же принял работу». В древности на Табуларии находилась еще одна надпись, которая сейчас не существует, но текст ее был переписан в средние века и, таким образом, дошел до нас: «Квинт Лутаций, сын Квинта, внук Квинта, консул, по постановлению сената озаботился соорудить субструкцию и Табуларий, и он же принял работу».
С середины 70-х гг. I в. до н. э. Рим стал застраиваться богатыми и нарядными зданиями; к середине I в. до н. э. в нем насчитывалось уже более сотни дворцов.
Довольно поздно в Риме стали строить постоянные театры. Объясняется это тем, что римляне долгое время оставались людьми с невысоким интеллектом, хотя они почти все были грамотными. Даже во второй половине I в. до н. э., в период расцвета римской литературы, еще крепко держалось сознание, что интеллект присущ другим народам в большей степени, чем римлянам.
Во II в. до н. э. в Риме начали строить театр из камня, но работу прекратили, ибо ретрограды решили, что дело это ненужное и даже вредное.
Первый каменный театр в Риме появился только в середине I в. до н. э., когда культурный уровень его жителей значительно поднялся, а аристократы-консерваторы утратили былую мощь. Театр был построен на Марсовом поле на средства знаменитого полководца и крупного государственного деятеля Гнея Помпея и назывался его именем.
В отличие от греческого театра, где места. для зрителей располагались на естественном склоне холма, театр Помпея целиком помещался на искусственных субструкциях; он вмещал 17000 зрителей. Этот театр не сохранился, известно только место, где он находился (недалеко от храмов на Ларго Арджентина).
Помимо вышеперечисленных сооружений в республиканском Риме имелись погр»»»»ьные.постройки: мавзолеи и колумбарии.

[Одуванчик]

БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА ч.1


* БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА *

Юпитер

Могущественный властитель неба, олицетворение солнечного света, грозы,
бури, в гневе метавший молнии, поражая ими непокорных его божественной
воле, - таков был верховный владыка богов Юпитер. Его обитель находилась
на высоких горах, оттуда он обнимал взглядом весь мир, от него зависела
судьба отдельных людей и народов.
Свою волю Юпитер выражал раскатами грома, блеском молнии, полетом птиц
(особенно появлением орла, ему посвященного); иногда он посылал вещие сны,
в которых открывал грядущее. Жрецы грозного бога - понтифики совершали
особо торжественные церемонии в тех местах, куда ударяла молния. Этот
участок огораживался, чтобы никто не мог по нему пройти и, таким образом,
осквернить священное место. Земля бережно собиралась и закапывалась вместе
с куском кремня - символом молнии. Жрец воздвигал на этом месте жертвенник
и приносил в жертву двухгодовалую овцу. Юпитеру - могущественному
защитнику, дарующему победу и богатую военную добычу, на Капитолийском
холме в Риме был воздвигнут грандиозный храм, куда полководцы, возвращаясь
из победоносных походов, приносили доспехи побежденных вождей и самые
ценные сокровища, отнятые у врагов. Юпитер одновременно покровительствовал
людям и освящал их взаимоотношения. Он жестоко карал клятвопреступников и
нарушителей обычаев гостеприимства. В честь этого высочайшего бога всего
древнего Лациума несколько раз в году проводились общие празднества - при
начале посева и окончании жатвы, при сборе винограда. В Риме устраивались
ежегодно Капитолийские и Большие игры с конными состязаниями и
соревнованиями атлетов. Величайшему и прозорливому Юпитеру, управляющему
судьбами мира и людей, были посвящены самые важные дни года - иды
каждого месяца. Имя Юпитера упоминалось при всяком значительном деле -
государственном или частном. Его именем клялись, и клятва считалась
нерушимой, ибо скорый на расправу и раздражительный бог неумолимо карал
нечестивца. Поскольку основные черты италийского Юпитера были очень сходны
с образом верховного божества греков Зевса, то с усилением влияния
греческой культуры в римскую религию влились элементы греческой мифологии.
И многие сказания, связанные с Зевсом, были перенесены на Юпитера. Его
отцом стали называть Сатурна, бога посевов, который первый дал людям пищу
и правил ими во времена золотого века, подобно греческому Кроносу. Таким
образом, и жена Сатурна, богиня богатой жатвы Опс, стала считаться матерью
Юпитера, а поскольку при обращении к богине предписывалось касаться земли,
то ее образ, естественно, слился с образом богини Реи, супруги Кроноса.
[* Дни, приходящиеся на середину месяца (13 - 15-е числа).]
Особенно яркими были празднества в честь Сатурна и его супруги -
сатурналии, начинавшиеся 17 декабря после окончания жатвы и продолжавшиеся
семь дней. Во время этих празднеств люди стремились воскресить память о
золотом веке царствования Сатурна, когда, по словам римского поэта Овидия,
"вечно стояла весна" и "урожай без распашки Земля приносила", "сладкий
вкушали покой безопасно живущие люди" . И действительно в дни сатурналий
люди проводили время в беззаботном веселье, играх, плясках, пирах. Они
делали своим близким подарки и даже рабов, освободив от работ, сажали с
собой за стол и угощали, считая, что отдают этим дань существовавшему
некогда равенству между людьми.
[* Публий Овидий Назон. Метаморфозы (Превращения).]


Янус

Янус был прежде Юпитера божеством неба и солнечного света, открывавшим
небесные врата и выпускавшим солнце на небосвод, а на ночь запиравшим эти
врата. Затем он уступил свое место владыке неба Юпитеру, а сам занял не
менее почетное - владыки всех начал и начинаний во времени. Под его
покровительством находились все входы и выходы, будь то двери частного
дома, храма богов или ворота городских стен. Именем Януса, призываемого
жрецами, начинался каждый день; первый месяц года и первый день года также
назывались его именем и праздновались в его честь. Богу Янусу
приносились жертвы в виде медовых пирогов, вина, плодов. Люди желали друг
другу счастья, дарили сладости как символ того, чтобы весь наступивший год
проходил под знаком счастливого (и сладкого) удовлетворения всех желаний.
Ссоры и раздоры с криком и шумом были запрещены законом, чтобы не омрачить
ими доброжелательное отношение Януса, который, разгневавшись, мог
ниспослать дурной год для всех. В этот знаменательный день жрецы приносили
Янусу в жертву белого быка в присутствии всех должностных лиц и возносили
молитвы о благополучии римского государства. Храм Януса представлял собой
две большие арки, соединенные поперечными стенами, с двумя воротами,
находившимися друг против друга. Внутри стояла статуя бога, у которого
было два лица, обращенных в противоположные стороны (одно - в прошлое,
другое - в будущее). В руке у Януса был ключ, которым он отпирал и запирал
небесные врата. Поскольку Янус был богом времени, ведущим счет дням,
месяцам и годам, то на его правой руке (на пальцах) было начертано число
300 (латинские цифры = CCC), а на левой - 65 (латинские цифры - LXV), что
означало число дней в году. Особую роль храм Януса играл в военных делах
Древнего Рима[**]. Когда принималось решение объявить войну какому-либо
государству, главное в государстве лицо, будь то царь или консул, отпирал
ключом двойные двери храма и перед ликами Януса под арками проходили
вооруженные воины, отправлявшиеся в поход, а также юноши, впервые
взявшиеся за оружие. В продолжение всей войны ворота храма стояли
открытыми. Когда же заключался мир, то вооруженные войска вновь проходили
перед статуей бога, возвращаясь из победоносного похода, и тяжелые двойные
дубовые двери храма, украшенные золотом и слоновой костью, вновь
запирались на ключ.
[* Януарис - латинское название, от которого произошло название одного
из зимних месяцев "январь".]
[** Первый храм богу Янусу был воздвигнут по преданию царем Нумой
Помнилием (см. с. 537). На удивление современникам и потомкам врата его
были закрыты на протяжении 43 лет.]
Бог Янус, кроме того, считался покровителем дорог и путников. Его
почитали и италийские мореходы, верившие, что именно он научил людей
строить первые корабли. Существовало также поверье, что Янус царствовал на
земле еще до Сатурна и всем навыкам обработки земли, знаниям ремесел и
исчислению времени люди обязаны этому благожелательному и справедливому
божеству. Женой Януса была нимфа вод Ютурна, покровительница источников, а
сын их Фоне почитался как бог фонтанов и бьющих из-под земли родников. В
честь Фонса в октябре устраивались празднества - фонтиналии. Колодцы
окружали гирляндами цветов, а в источники бросали венки. Потому и Янусу,
отцу Фонса, приписывали создание всех рек и ручьев.


Марс

Яростный и неукротимый бог войны Марс почитался как отец великого и
воинственного римского народа, чья слава началась с основателя города Рима
- Ромула (Ромул со своим братом-близнецом Ремом, согласно преданию, были
сыновьями Марса). Благодаря покровительству могучего бога войны римляне
одерживали победы над соседними племенами, а затем и другими народами. У
Марса были два прозвища - Марс Шествующий в бой (Градивус) и Марс
Копьеносный (Квиринус). После смерти Ромула и его обожествления появился
бог Квирин, в которого обратился Ромул, став таким образом двойником
Марса.
Троице богов - покровителей воинской доблести и охранителей римского
государства - Юпитеру, Марсу и Квирину посвящались специальные
жертвоприношения, к ним взывали о победе в сражениях. Именем Марса был
назван третий месяц года (март), и в первые его числа проводились конные
состязания, поскольку кони - верная опора воина в бою, были посвящены богу
Марсу. Первого марта в честь воинственного бога происходило шествие его
жрецов - салиев, которые со священными плясками и песнопениями двигались,
ударяя копьями в щиты, один из которых, согласно преданию, упал прямо с
неба при царе Нуме Помпилии Слова этих гимнов, распеваемых салиями, были
непонятны уже самим жрецам, что, конечно, указывало на магический смысл
этого обряда, уходившего, по-видимому, в глубокую древность. В этот день
мужчины дарили своим женам подарки, а женщины - рабыням. У бога войны были
и другие, более мирные обязанности; он воплощал производительные силы
природы, мужскую мощь и почитался как бог весны. Кроме того, он считался
охранителем полей и стад от вредителей и волков. Поэтому Марсу приносили
жертвы земледельцы и пастухи, а посвящены ему были дятел и волк. Но,
конечно, преобладала его военная мощь, и, когда полководец отправлялся в
поход, он шел в храм Марса и, потрясая священным щитом и копьем бога,
обращался к нему, призывая: "Бодрствуй, Марс!" , Неизменными спутниками
Марса в бою были - его супруга Нериена (сила), Паллор (бледность) и Па-вор
(ужас). Дочерью или сестрой Марса была богиня войны Беллона (от латинского
слова беллум - война). У задней стены ее храма, где римские правители
принимали чужеземных послов или возвращавшихся из похода полководцев,
находилась колонна, возле которой жрец - фециал свершал церемонию
объявления войны. Поскольку римский Марс и греческий Арес были очень
схожими, то многое из того, что рассказывалось в греческих мифах об Аресе,
было перенесено на Марса.


Юнона

Божественная супруга Юпитера царица неба Юнона, так же как и он,
дарующая людям благоприятную погоду, грозы, дожди и урожаи, ниспосылающая
успех и победы, почиталась, кроме того, и в качестве покровительницы
женщин, в особенности замужних. Юнона была хранительницей брачных союзов,
помощницей при родах. Ее чтили и как великую богиню плодородия. Культом
Юпитера ведал жрец - фламин, а культом Юноны - жена фламина (фламиника).
Замужние женщины ежегодно праздновали первого марта в честь Юноны так
называемые матроналии. С венками в руках они шествовали к храму Юноны на
Эсквилинском холме и вместе с молениями о счастье в семейной жизни
приносили в жертву богине цветы. При этом в празднестве принимали участие
и рабыни. Большим авторитетом пользовалась Юнона как подательница разумных
советов. К ней обращались в трудные минуты не только простые люди, но и
государственные деятели. На Капитолийском холме был воздвигнут храм Юноны
Монеты (убеждающей). Там же находился монетный двор римского
государства , которому она, согласно легенде, оказывала покровительство.
Птицами, посвященными Юноне, были павлин и гуси. С этими гусями связана
известная легенда о спасении Рима при нашествии галлов. Когда в V веке до
н.э. Рим был захвачен неожиданно напавшими на него галльскими полчищами,
оставшиеся в живых римские воины укрепились на Капитолийском холме и
жестоко голодали, ожидая помощи от союзных войск. Чтобы сообщить
осажденным о близкой помощи, нужно было пробраться через лагерь галлов и
одолеть отвесные стены Капитолийской крепости. Этот подвиг удался римскому
юноше Коминию, с большим риском и смелостью осуществившему недоступный
подъем. Галлы заметили место, где Коминию удалось подняться, и их вождь
Бренн объявил, что тем воинам, которые сумеют захватить неприступную
крепость, он обещает великую награду. И вот под покровом ночной темноты
галлы, перебираясь с одних горизонтально повернутых щитов стоящих внизу
воинов на другие, достигли по этой своеобразной пирамиде вершины холма и
перебили сонных часовых. Но когда они стали продвигаться дальше, чтобы
неожиданным броском захватить крепость, голодные гуси, посвященные Юноне,
находившиеся при ее храме, начали громко гоготать и разбудили римских
воинов. Те сразу же кинулись на поднимающихся галлов и сбросили их со
скалы. Падая, галлы разрушили ряды пирамиды.
[* От этого прозвища Юноны пошло и общее название денег - " монета".]
Первый из римлян, бросившийся на неожиданно появившихся галлов, Марк
Манлий, получил от каждого из воинов однодневную порцию хлеба и вина.


Минерва

Богиней, покровительствовавшей городам и мирным занятиям их жителей,
была дочь Юпитера Минерва. Ее особым расположением пользовались
ремесленники, художники и скульпторы, поэты и музыканты, врачи, учителя и
искусные рукодельницы. Празднества в честь прекрасной и мудрой богини
проводились во второй половине марта, назывались квинкватрии и
продолжались пять дней. Учащиеся в первый день квинкватрии освобождались
от занятий и приносили своим учителям плату за ученье. На этот день
прерывались военные действия, если они имели место, и происходило общее
бескровное жертвоприношение лепешками, медом и маслом. Затем устраивались
гладиаторские игры, а в последний день приносились жертвы Минерве, в
специальном помещении сапожников и происходило торжественное освящение
труб, состоявших под особым покровительством богини, поскольку сословие
трубачей играло большую роль в городской жизни, участвуя в торжественных
церемониях, похоронах и различных обрядах. Флейтисты же считали своими
главными праздниками малые квинкватрии в честь Минервы, праздновавшиеся с
13 июня и продолжавшиеся в течение трех дней. Минерва входила в
божественную троицу, куда, кроме нее, включали Юпитера и Юнону . В их
честь был воздвигнут великолепный храм на Капитолийском холме, начатый
постройкой еще при царе Тарквинии Гордом. Этот храм, воздвигнутый на
высоком постаменте, имел три святилища - Юпитера, Юноны и Минервы. В храме
находилась статуя Юпитера, изваянная знаменитым этрусским скульптором
Вулкой из обожженной глины и покрытая киноварью[**]. Верховный бог был
изображен сидящим на троне, в венце со скипетром и молнией в руках. Храм
сгорел, подожженный злоумышленником. После его восстановления на
центральном тимпане было помещено рельефное изображение Рима,
расположившегося на щитах, а перед ним - волчицы, вскармливающей Ромула и
Рема. На двускатной крыше, покрытой позолоченной медью, в центре была
помещена квадрига с Юпитером, вооруженным молниями и скипетром, слева
от него - статуя Минервы, а справа - Юноны. На краях кровли - два сидящих
орла. Между четырьмя средними колоннами висело три диска на цепях (всего
по фасаду было шесть колонн).
[* По-видимому, это было прямое заимствование у этрусков их
божественной троицы: Тини (Юпитер), Уни (Юноны) и Менрвы (Минервы).]
[** Отсюда древний обычай покрывать лицо полководца-триумфатора красной
краской, ибо он одеждой, регалиями и лицом уподоблялся Юпитеру.]
[*** Колесница, запряженная четверкой лошадей.]
Возле Капитолийского холма находилось святилище бога Термина,
покровителя межи, пограничных камней между земельными участками и границ
города и государства. Священные церемонии по установлению границ и межевых
камней были введены царем Нумой Помпилием. В яме, вырытой для межевого
камня, разводили огонь; над ним закалывали жертвенное животное так, чтобы
его кровь, стекая в яму, не тушила огня. Туда же лили мед, благовония и
вино, бросали плоды и, наконец, ставили камень, украшенный венком. В день
праздника Терминалий владельцы смежных полей собирались у своих межевых
камней, украшая их цветами, и приносили в жертву богу Термину лепешку, мед
и вино. Затем начинался веселый и дружный пир. Самым главным воплощением
бога Термина был священный камень, находившийся у Капитолийского храма.


Диана

Богиней - покровительницей животных, цветущих полей, зеленых рощ и
лесов, где она иногда охотилась, была Диана. Ее особенно почитали сельские
жители, которым она облегчала тяжелые труды и помогала при врачевании
болезней людей и животных.
Царь Сервий Туллий воздвиг первый храм Дианы на Авентинском холме в
Риме, и поскольку этот холм был заселен людьми среднего достатка или
просто бедняками, то она стала покровительницей низших классов (плебеев и
рабов). Одновременно ее почитали как богиню Луны и подательницу света и
жизни. Возле храма Дианы в Ариции, неподалеку от Рима, били целебные
ключи, и жрецы богини успешно лечили многие болезни. Была даже устроена
специальная лечебница, куда стекались в поисках исцеления поклонники
Дианы, верившие в ее врачевательную силу. Те, кто получал помощь от
богини, приносили ей, кроме обычных даров, еще и изображения исцеленных ею
частиц тела, сделанные из глины. Само святилище Дианы Арицийской
находилось неподалеку от прекрасного озера , окруженного лесистыми
горами. Здесь же, за храмом, зеленела роща у источника нимфы Эгерии. В
этой роще мог укрыться любой беглый раб или преступник, но для того, чтобы
получить убежище, он должен был стать жрецом богини, сорвав ветвь со
священного дерева. При этом он был обязан вступить в бой со жрецом,
который охранял священную рощу, и убить его, чтобы занять освободившееся
место. Этот кровавый обряд, несомненно, сохранял черты первобытного культа
Дианы Неморензис, требовавшей когда-то человеческих жертв. Он очень
сближал культ римской Дианы с культом греческой Артемиды в Тавриде.
[* Современное озеро Неми.]


Венера

Венера была покровительницей цветущих садов, богиней весны, плодородия,
произрастания и расцвета всех плодоносящих сил природы. Ее почитали как
божество женщины и как благодетельницу счастливой супружеской любви в
календы (первые числа) апреля месяца, посвященного Венере. В честь
прекрасной богини совершали торжественные жертвоприношения, возносили ей
молитвы о продлении молодости, красоты и о достижении супружеского
счастья. Согласно преданию, Венера (Афродита) была матерью троянского
героя Энея, приплывшего из-под Трои в Италию, чьи потомки основали Рим.
Поэтому римляне чтили Венеру, как прародительницу римского народа. Ее
святилищ и алтарей было в Риме великое множество, но самый роскошный храм
Венере Прародительнице был построен в I в. до н. э. Юлием Цезарем . Ведь
род Юлиев вел свое начало от сына Энея, Аскания-Юла, который являлся
внуком самой богини Венеры. Символами богини были голубь и заяц (как знак
плодовитости), из растений ей были посвящены мак, роза, мирт. Сына Венеры,
бога любви Амура, римляне почитали так же, как греки - Эрота.
[* Цезарь, Гай Юлий (102 или 100 - 44 г. до н.э.) - полководец,
государственный деятель и диктатор Древнего Рима.]


Флора

Юная богиня распускающихся цветов, которая властвует над всеми живыми
существами с приходом весны, - такой была Флора в представлении римлян. В
честь этой богини легендарными римскими царями был воздвигнут храм, где
культом Флоры руководил жрец - фламин. Были установлены специальные
празднества, которые назывались флоралии и длились с 28 апреля по 3 мая. В
эти дни двери всех домов были украшены цветочными гирляндами и венками,
женщины в разноцветных пестрых платьях (что было строго запрещено в
обычные дни), в душистых венках предавались веселым пляскам и шуткам. Весь
народ на празднествах в честь прекрасной и дарующей радость богини
веселился и пировал. В один из дней флоралий устраивались игры и
состязания.


Теллура

Теллура, мать-земля, была одной из древнейших италийских богинь. Она
олицетворяла собой ту плодородную землю, на которой произрастает все, все,
что нужно человеку для существования. Она же считалась владычицей
землетрясений и властительницей живых и мертвых. По преданию первой
служительницей Теллуры (ее называли еще "Светлой богиней") была жена
пастуха Фаустула (нашедшего и воспитавшего близнецов Ромула и Рема),
которую звали Акка Ларенция. У нее было 12 своих сыновей, и все они дружно
помогали матери при жертвоприношениях в честь богини Теллуры. Когда один
из братьев умер, его место занял Ромул. Став римским царем, Ромул учредил
жреческую коллегию из 12 человек, которая называлась коллегией арвальских
братьев (от латинского слова арвум - пахотный, полевой). Раз в году
совершался торжественный обряд жертвоприношения "Светлой богине", чтобы
она ниспослала хороший урожай на поля римских земледельцев. О времени
проведения этого празднества, приходившегося обычно на вторую половину
мая, перед наступлением жатвы, объявлял заранее глава арвальских братьев.
Ритуал соблюдался очень строго, так как малейшее нарушение могло навлечь
недовольство богини и, следовательно, угрозу урожаю. Вся церемония длилась
три дня. В первый и последний день жрецы собирались в городе, в доме главы
арвальских братьев. В парадных одеждах они возносили жертву Теллуре вином
и благовониями. Затем происходил обряд благословения хлебов, увенчанных
лавровыми листьями, и колосьев прошлого и нового урожая. Несколько позже
устраивалась общая трапеза жрецов с совместными молениями и возлияниями
вина на алтарь Теллуры. По окончании обряда участники его с пожеланиями
счастья подносили друг другу розы. На второй день праздник переносился в
священную рощу "Светлой богини", где находился ее храм и здание с
пиршественным залом для священных трапез. Ранним утром глава коллегии
приносил очистительную жертву - двух свиней и одну телку. После полудня,
надев венцы из колосьев, с покрытой головой они все направлялись в рощу,
где приносили в жертву жирную овцу, ладан и вино. Затем совершалось
возлияние, и арвальские братья направлялись на ближайшее поле за
колосьями, срезали их и передавали, перекладывая из левой руки в правую.
Эта процедура повторялась дважды, после чего ее проделывали с хлебцами,
которые жрецы, войдя в храм, распределяли между собой. Заперев храм и
удалив оттуда всех посторонних, арвальские братья начинали священную
пляску, распевая при этом гимн, слова которого им самим были уже
непонятны. И поскольку запомнить их было трудно, а ошибка грозила гневом
богини, то у всех были специальные богослужебные записи, которым они
строго следовали. Безусловно, это были древние заклинания о ниспослании
урожая, обращенные к земле.


Церера

Богиню жатвы, покровительницу плодородия - Цереру глубоко почитали
римские земледельцы. В честь ее устраивались торжественные празднества -
цереалии, начинавшиеся 11 или 12 апреля и продолжавшиеся 8 дней. Цереалии
особенно ревностно соблюдались низшими классами - плебеями. Они наряжались
в белые одежды (в отличие от обычной рабочей), украшали себя венками и
после торжественных жертвоприношений (подносили свиней, плоды, медовые
соты) восемь дней развлекались скачками в цирке. Римский люд устраивал у
себя праздничные трапезы, приглашая всех проходящих, чтобы умилостивить
Цереру, дающую сытную пищу. Постепенно культ богини Цереры слился с
культом "Светлой богини" (Теллуры) и греческой Деметры, но праздник
цереалии с его весельем и широким гостеприимством сохранился.


Бахус

Бахус - бог - покровитель виноградников, виноделия и вина, почитавшийся
под именем Либера . Его женой была богиня Либера, помогавшая
виноградарям и виноделам. Праздник в честь этой супружеской пары отмечался
17 марта и назывался либералии. В городах в этот день, кроме торжественных
жертвоприношений, устраивались театральные представления, а в сельской
местности он знаменовался веселыми шествиями, шутками, плясками и
пирушками с изобилием возлияний Бахусу-Либеру, освобождающему человека от
всяческих забот своим чудесным напитком, и его доброй и прекрасной жене
Либере. Во время либералии приносились жертвы и богине Церере. Святилище
Либера и Либеры помещалось в храме Цереры. Культ Бахуса-Либера был очень
близок к культу греческого Диониса.
[* Либер - по-латыни означает "свободный". По-видимому, это название
содержало намек на некоторую свободу и распущенность проводившихся в честь
Бахуса празднеств.]


Вертумн и Помона

Вертумн был богом смены времен года и превращений, которые происходят с
земными плодами - сначала они цветут, затем зреют и, наконец, падают со
склонившихся под их тяжестью ветвей. Вертумн ниспосылал на землю цветение
весны, летнюю жатву и осеннее изобилие плодов. Но о плодовых деревьях,
особенно яблонях, тщательно заботилась юная и трудолюбивая богиня Помона.
Она успевала во всех садах подрезать сухие сучья, прививать новые черенки,
поить прозрачной водой засыхающие деревья. Занятая своими хлопотами, она
совершенно не замечала, как старались привлечь ее внимание такие полевые и
лесные божества, как Пик , живший в роще у Авентинского холма, и
Сильван, а также шаловливые сатиры. Но более всех пленился юной красотой
Помоны бог Вертумн. Пользуясь своим даром перевоплощения, он стал являться
Помоне в самых разных обличьях - от воина до рыбака и простого садовника,
предлагая ей свою любовь, но никто не мог завладеть сердцем Помоны и хоть
на мгновение отвлечь ее от любимого дела. Вертумн решился воздействовать
на упрямицу силой чужого убеждения. Превратившись в дряхлую старуху, он
пришел к Помоне и, пока она предлагала почтенной гостье свежие фрукты,
стал дребезжащим старческим голосом убеждать ее выйти замуж за славного
бога Вертумна. Помона и тут решительно отказалась, сославшись на то, что
никогда не видела бога и не может судить о его достоинствах. Тогда Вертумн
предстал перед смущенной Помоной во всем блеске своей красоты. Золотом
сияли его кудри, любовью горели глаза. В одной руке юноша держал садовый
нож, в другой - полную корзину благоухающих плодов. Пленившись прекрасным
богом, юная Помона согласилась стать его женой. Соединившись навсегда, они
с жаром продолжали заботиться о процветании и свежести плодоносных садов
италийской земли. Римляне глубоко почитали эту юную божественную пару.
Храм Вертумна был воздвигнут на Авентинском холме, Помона же имела своего
собственного жреца - фламина. Когда начиналось созревание плодов, садоводы
приносили жертвы этим богам, а 13 августа происходило празднество в честь
Вертумна и его прекрасной жены.
[* Божество полей и лесов, обладавшее даром прорицания. Пик отверг
любовь волшебницы Кирки (Цирцеи), и она в наказание превратила его в
дятла, который у римлян считался вещей птицей.]


Фавн

Фавн был добрым, веселым и деятельным богом лесов, рощ и полей. Он
бдительно охранял пастушьи стада от хищников, за что пастухи почитали его
под именем бога Луперка (защитника от волков) и для его умилостивления
приносили в жертву козлов и коз. Ежегодно 15 февраля весь Рим праздновал
священные луперкалии, учрежденные, по преданию, еще Ромулом и Ремом,
которые в младенчестве были выкормлены волчицей и сами выросли среди
пастухов. Святилище Фавна - Луперкал - находилось у грота на Палатинском
холме, в котором были найдены пастухом младенцы Ромул и Рем. Начиналось
празднование луперкалий с принесения в жертву коз и козлов, причем возле
алтаря стояли два юноши, ко лбам которых жрецы - луперки прикасались
покрытым кровью жертвенным ножом и немедленно стирали эти кровавые полосы
козьей шерстью, намоченной в молоке. При этом юноши должны были смеяться.
Закончив обряд жертвоприношения и священного пиршества, жрецы, вырезав из
шкур принесенных в жертву козлов набедренные повязки - передники и ремни,
которые назывались фебруа[**], с криками и шумом выбегали из Луперкала и
мчались вокруг Палатинского холма, нанося удары всем встречным ремнями.
Это был древний очистительный и искупительный обряд, и римляне охотно
подставляли себя под удары священных ремней, будто бы снимающих с них всю
скверну, накопившуюся за год. Женщины, желавшие сохранения супружеского
счастья, мира в семье и увеличения семейства, старались непременно
получить удар козьего ремня и выходили навстречу бегущим луперкам. Любя и
почитая расположенного к ним бога Фавна, римские земледельцы и пастухи
праздновали еще и фавналии, которые справляли 5 декабря под открытым
небом. Жертвоприношения, состоявшие из вина, молока и заколотых козлов,
заканчивались веселым пиром, в котором символически принимал участие и сам
веселый и добрый Фавн. В этот день скоту дозволялось бродить по полям и
лесам без пастухов, пахотные животные отдыхали, а рабам разрешалось
веселиться на лугах и перекрестках дорог. Хотя Фавн был доброжелательным
божеством, но иногда он любил позабавиться и напугать человека, забредшего
в глубину леса и нарушившего его покой. Любил он нашептывать всевозможные
страшные истории спящим. Тем, к кому он был благосклонен, Фавн сообщал
свои предсказания особым шелестом листьев. Ведь Фавн был сыном бога Пика и
от него унаследовал пророческий дар. Если человек хотел получить ответ на
мучившие его вопросы, он должен был без страха, находясь в священной роще,
лечь на шкуру принесенной в жертву овцы и получить пророчество Фавна в
сновидении.
[* "Волк" по-латыни "люпус".]
[** Отсюда название месяца - фебруарий (февраль).]
Очень близок к богу Фавну был Сильван, который почитался как бог -
покровитель леса. Он так же, как и Фавн, оберегал стада, пасущиеся в
лесах, и любил простую пастушескую свирель. Его постоянным спутником был
пес - верный помощник пастухов. Сильван также обладал даром пророчества, и
иногда из глубины леса раздавался громкий и наводящий страх голос бога,
предвещавшего важные события. К празднествам в честь бога Сильвана
допускались только мужчины. Женщинам это было строго запрещено.


Фавна

Под покровительством богини Фавны находились поля, леса и сады, которые
она щедро наделяла плодородием, будучи супругой бога Фавна и разделяя с
ним его заботы. Под именем "Доброй богини" (Бона Деа) она оказывала особое
благоволение женщинам, которые справляли в ее честь два торжественных
праздника. Один из них происходил первого мая в храме богини, находившемся
на Авентинском холме, куда стекались толпы римлянок, желавших почтить свою
высокую покровительницу и принести ей положенные обычаем жертвы. Второе
торжество приходилось на первые числа декабря и справлялось в доме одного
из высших должностных лиц (консула или претора). Мужчины должны были
покинуть дом на всю ночь. Руководили таинствами церемонии жрицы богини
Весты и хозяйка дома, где совершалось богослужение. Присутствовать могли
только женщины, причем они настолько свято хранили тайны этого обряда, что
до сей поры так никто и не смог выяснить, что именно там происходило.
Известно было лишь, что шатер, где стояло изображение богини, украшался
виноградными лозами, у ног статуи насыпалась священная земля и все
жертвоприношения сопровождались музыкой и пением гимнов. В истории этого
культа известен лишь единственный случай, когда юноша попытался проникнуть
в дом, где происходило таинство, переодевшись в женское платье и выдавая
себя за музыкантшу. Обман был разоблачен служанками, и виновный обвинен в
святотатстве .
[* Эту дерзость позволил себе молодой римский аристократ Клодий,
подкупивший одну из прислужниц в доме Юлия Цезаря, где происходило
таинство в честь "Доброй богини". Клодию было предъявлено обвинение в
нечестивости, по этому поводу вспыхнула волна негодования. Тогда Юлий
Цезарь развелся со своей женой. Его спросили, почему он это сделал, ведь
она ни в чем не была виновата. Цезарь ответил фразой, которая стала
поговоркой: "Я сделал это потому, что жена Цезаря должна быть вне
подозрений".]


Веста

Богиня домашнего очага и огня, горевшего в нем, Веста почиталась как
покровительница государства, и огонь, пылавший в ее храме, считался вечным
и неугасимым. Он был воплощением самой великой богини, поэтому ее статуи в
храме не было. В сокровенном месте храма, называвшемся "Пен" (Пентралия),
хранились священные предметы, среди которых находились пенаты -
изображения богов-покровителей, привезенные, по преданию, героем Энеем из
разрушенной Трои. Об этих предметах знали только верховный жрец - великий
понтифик и весталки - жрицы богини Весты.
Главной обязанностью весталок (их было шесть) было поддержание
неугасимого пламени в храме богини. Жриц подбирали очень тщательно, из
хороших семей, без физических недостатков. Великий понтифик сам отбирал
шестерых девочек от 6 до 10 лет из 20, выбранных по жребию. Они поступали
в обучение к старшим весталкам на десять лет, сначала пройдя церемонию
посвящения Весте. Им обрезали волосы, которые подвешивали в качестве
жертвы богине на священном дереве, затем одевали в белую одежду и нарекали
именем Амата, которое прибавлялось к их собственному. Проучившись десять
лет, молодые жрицы приступали к своим обязанностям, которые должны были
выполнять в течение следующего десятилетия. Самой тяжкой провинностью
весталки было "осквернение огня Весты" - нарушение данного ею обета
целомудрия. Виновная наказывалась страшной смертью - ее зарывали живой в
землю. Возле Коллинских ворот, у городской стены, в земляном валу
выкапывали небольшой погреб, куда спускались по земляным ступеням. В этом
погребе стелили постель, ставили зажженный светильник и оставляли
небольшой запас еды - хлеб, воду, кувшин молока и немного масла. Это
делалось для того, чтобы не оскорблять богиню, уморив голодом священную
особу ее жрицы. Нарушившую обет весталку в полном молчании помещали в
наглухо закрытые и завязанные кожаными ремнями носилки. Оттуда не было
слышно даже ее голоса. Весь город был погружен в глубокую печаль. Когда
носилки достигали места заточения, ремни развязывали. Великий понтифик
возносил молитвы, воздевая руки к небу перед исполнением страшного
приговора, затем вел от носилок весталку, закутанную с ног до головы в
покрывало, к роковым ступеням, прямо в могилу. Обреченная молча спускалась
вниз, и отверстие закрывали, засыпая его землей.
За другие провинности юных весталок беспощадно секли, а если у
какой-нибудь нерадивой жрицы священный огонь угасал, то ее бичевал сам
великий понтифик. Угасший огонь на очаге Весты считался дурным
предзнаменованием для государства, и разжечь его можно было лишь путем
трения древесных палочек, что свидетельствовало о глубокой древности
обряда, ибо таким способом огонь добывался в первобытные времена.
Прослужив десять лет, весталки еще десять лет должны были посвятить
воспитанию и обучению вновь принятых девочек. Таким образом, в течение
тридцати лет весталки служили своей богине. После этого они имели право
возвратиться в свой дом и даже выйти замуж. Но по большей части весталки
оставались при храме, поскольку занимали чрезвычайно почетное положение в
Риме. Когда они ехали по улице, то все должны были уступать им дорогу. Их
показания в суде имели решающее значение. Оскорбление весталки каралось
смертью. Если весталка встречала преступника, осужденного на казнь, то
казнь отменялась. Особо уважаемым весталкам, оказавшим какие-либо важные
услуги, воздвигались статуи . Старшая по возрасту среди них называлась
главной весталкой и руководила всеми остальными. В Риме ежегодно 9 июня
справлялись празднества в честь богини - хранительницы государства и
семейного очага. Они назывались весталиями и сопровождались обрядами и
жертвоприношениями, состоявшими из годовалых телок, плодов, вина, воды и
масла. Веста была символом, объединявшим римских граждан в одну большую
семью вокруг общего очага. Потому культ этой богини имел столь важное
значение в жизни римского государства. Пока пылал огонь Весты в ее
святилище и хранились в ее храме священные реликвии, Рим, охраняемый этими
святынями, был крепок и могуч.
[* Подобных статуй было найдено несколько, и хотя лица их повреждены,
но прекрасно сохранились все детали одежды и головных уборов этих жриц.]

[Одуванчик]

БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА. Часть 2


Вулкан

С государственным культом огня и очага связано также почитание
римлянами бога Вулкана. Храма Вулкана в самом городе не было, но в центре
Рима на возвышении над форумом находилась священная площадка, так
называемый вулканал, где, словно у государственного очага, проводились
совещания сената. Все храмы Вулкана, как божества, связанного с огнем и
пожарами, находились за пределами городских стен. Вулкан, подобно
греческому богу Гефесту, был искуснейшим кузнецом, покровителем
ремесленников и ювелиров. Женой его была прекрасная богиня Венера.
Празднества, проводимые в честь Вулкана, происходили 23 августа и
отмечались жертвоприношениями и шумны- ми играми в большом цирке. Вулкан
почитался и как бог подземного огня, который вечно грозил извержениями.
Считалось, что его божественная кузница находится в недрах горы Этны в
Сицилии, где ему помогают в работе гиганты-циклопы.


Пенаты, лары, маны

С почитанием домашнего очага был связан и культ пенатов - добрых
домашних богов, охранявших единство и благополучие каждой семьи. Их
изображения обычно помещались в закрытом шкафчике возле очага, где
собирались все члены семьи. При радостных событиях в семье пенатам
приносились благодарственные жертвы. Хранителями дома были лары, добрые
духи, никогда не покидавшие дом в отличие от пенатов, которых можно было
взять с собой при переезде на другое место. Лары также хранились возле
очага в особом шкафчике-ларарии, дверцы которого при семейных праздниках
открывали, чтобы лары могли принять участие в общем веселье и трапезе.
Перед ними ставилась в особой посуде пища и питье, а в дни рождения членов
их семьи украшали цветами. Когда сын в первый раз надевал мужскую тогу, то
он посвящал свой детский амулет - буллу ларам, совершая при этом
возлияния и молитвы. При вступлении в дом мужа новобрачная непременно
приносила жертву ларам, под покровительство которых поступала. Лары
охраняли всех членов семьи и в путешествиях, и в военных походах.
Следовало только не забывать о жертвоприношениях. Кроме домашних ларов,
особо почитались лары римского государства, воплощавшие духов древних
героев - Ромула, Рема, Тита Тация, которые считались основателями и
защитниками города Рима. К ларам была причислена и Акка Ларенция,
вырастившая вместе со своим мужем Ромула и Рема. В торжественный праздник
ларенталий, отмечавшийся 23 декабря, ей специально приносили заупокойную
жертву. Кроме того, поскольку часовни ларов, охраняющих жителей улиц,
стояли на перекрестках, то им также воздавались почести, их алтари
украшали цветами в праздник компиталий, совершали возлияния вином и
маслом. Беднота римских кварталов при этом от души веселилась, глядя на
представления комедиантов и акробатов, состязания атлетов и принимая
участие в развлечениях в честь добрых ларов.
[* Булла - золотой круглый медальон-шарик, в котором находился амулет.
Его носили на тесьме вокруг шеи все свободнорожденные римские мальчики.]
Маны были также добрыми покровителями семьи, но в них воплощались души
умерших предков. Их умилостивляли возлияниями из воды, вина и молока, а 21
февраля общим празднеством - февралией и торжественной трапезой в честь
мертвых предков.
Маны обитали в подземном мире, и на Палатинском холме находилась
глубокая яма, прикрытая камнем, которая называлась мундус. Это было
священное обиталище манов. Открывалось оно три раза в году, чтобы свершить
торжественные церемонии для умилостивления богов-манов. Приносились жертвы
- вино, вода, молоко, кровь черных овец, быков и свиней. В то время, когда
совершались празднества в честь манов, храмы всех остальных богов были
закрыты, свадебные церемонии запрещались. Все государство возносило
моления благодетельным и доброжелательным манам.
Но не только добрым духам умерших полагалось приносить жертвы. Злобные
и мстительные духи умерших дурных людей не только терзались сами. но и
вымещали свои страдания на живущих. По ночам эти злые духи, называемые
ларвами, покидали подземный мир и преследовали тех, кого они считали
своими врагами, мучая их кошмарами и страшными видениями. Римляне называли
их также лемурами . В дни лемурий, праздника мертвых, который отмечался
три дня или, вернее, ночи (9, 11 и 13, мая), чтобы умилостивить злых
духов, толпами бродящих в это время по земле, глава каждой семьи должен
был совершить один и тот же древний обряд. Ровно в полночь он вставал,
босиком обходил все помещения и выходил за порог. Омывшись родниковой
водой, хозяин девять раз бросал через плечо, не оглядываясь, черные бобы,
каждый раз повторяя: "Эти бобы я даю вам и этими бобами выкупаю себя и
своих близких". Считалось, что лемуры следуют за ним и охотно поедают
жертвенные бобы. Затем глава дома вновь омывался водой и, чтобы отогнать
лемуров от дома, ударял одним медным тазом о другой, девять раз повторяя
просьбу злым духам покинуть его жилище. Этот обряд, повторявшийся трижды
без каких-либо изменений, свидетельствовал о том, что в римской религии
сохранилось много первобытных магических черт.
[* Лемуры - страшные привидения, появляющиеся в виде скелетов или
вампиров и высасывающие кровь у живых людей.]


Гении и юноны

У каждого римлянина был свой гений - божество, сопровождавшее его в
течение всей жизни - от колыбели до могилы, побуждая человека к тем
поступкам, которые он совершал на жизненном пути. Поэтому в день своего
рождения каждый римлянин приносил своему гению жертвы - цветы, плоды,
воскурения и возлияния. Все значительные события в жизни отмечались
жертвоприношением гению. Римляне пировали с друзьями, желая доставить
гению радость. После смерти человека его гений оставался на земле,
пребывая возле его могилы. Такую же роль в жизни римских женщин играли их
юноны - гении женского рода. Были гении, под покровительством которых
находились государство, город и даже отдельные местности. Обычно гением
местности считалась красивая змея, которой в жертву приносились спелые
прекрасные плоды.
Кроме гения, ребенка в младенчестве окружали заботливые боги и богини.
Одни помогали новорожденному издать первый крик, другие охраняли колыбель,
учили пить, есть, двигаться, говорить, выходить из дома и возвращаться
назад. Таким же образом рассматривалась и жизнь природы - потому-то и
насчитывалось у римлян такое множество богов и богинь, заботившихся,
казалось бы, об одном и том же - чтобы зерно было брошено в землю, чтобы
злаки поднялись, заколосились и были убраны, чтобы распускались цветы,
завязывались плоды садовых деревьев, плодоносили виноградники. Весь мир
для римлянина был наполнен божествами, с которыми он все время сталкивался
и которым должен был угождать, чтобы его жизнь протекала благополучно. Для
этого нужно было точно знать, к какому божеству и как обратиться, чтобы
вместо ожидаемой милости не получить наказания. Запомнить все эти
установления, порядок принесения жертвоприношений и произнесения молитв
практически было невозможно, а потому и приходилось обращаться к жрецам,
твердо знавшим правила общения с божеством. Жрецы и жрицы различных богов
- понтифики, фламины, фециалы, луперки, салии, весталки, арвальские
братья, авгуры , гаруспики[**] играли огромную роль в общественной и
частной жизни римлян. Они точно знали формулы молитв, все, что следует
делать и обещать богу, чтобы получить от него желаемое. Главным в
отношении к божеству было строгое выполнение предписанных обрядов,
верность, благочестие и соблюдение наложенных богами запретов. Тщательно
соблюдая все условия, предписанные божеством, верующий римлянин ожидал
столь же скрупулезного выполнения того, что он испрашивал со стороны бога.
Все это напоминало деловой договор между молящимся и богом. При этом
молящийся должен был точно указать, что он приносит в жертву, чтобы боги
не поняли его неправильно. Так, например, совершая возлияние, следовало
сказать: "Прими вот это вино, которое я тебе приношу", - чтобы божество не
подумало, что ему обещано все вино, находящееся в погребе у молящегося.
Вознося молитву, римлянин покрывал голову плащом, чтобы лучше
сосредоточиться и соблюсти все формальности. И даже обращаясь к Юпитеру,
самому главному божеству римлян, всем хорошо известному, наиболее
предусмотрительные просители соблюдали осторожность, употребляя следующую
формулу: "Могущественный Юпитер, или как назвать тебя по другому имени,
тому, которое тебе более нравится..." Таким образом, вся римская религия
сводилась к строго выработанным обрядам и священным формулам, знать
которые могли лишь люди, специально этим занимавшиеся, то есть жрецы. Они
брали на себя истолкование магических заклинаний и обрядов, пришедших из
глубокой древности и сохранившихся в религии римлян.
[* Жрецы, предсказывавшие будущее по полету птиц и по их отношению к
священному корму.]
[** Жрецы, предсказывавшие будущее по внутренностям животных,
истолковывавшие тайный смысл удара молний в соответствии с местом их
попадания и цветом. Особенно славились гаруспики из Этрурии, которая
вообще была колыбелью всяческих суеверий и магических обрядов, перешедших
в римские верования.]

[Одуванчик]

ГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ГОРАЦИЯ


ГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ГОРАЦИЯ
(Ода, 1, 14; эподы, XVI, XIV)

Квинт Гораций Флакк - римский поэт, родился в 65 г. до н. э. в италийском городе Венусии и происходил из сравнительно небогатой семьи, отец его был вольноотпущенником. Он дал сыну хорошее образование; молодой Гораций учился у лучших философов и риторов Рима и Афин. В гражданских войнах конца республики он принимал участие на стороне антицезарианской партии. Разделив неудачу Кассия и Брута в битве при Филиппах, Гораций вернулся в Рим и отошел от политической борьбы. Его произведения этого времени полны призывов к установлению мира, к прекращению гражданских войн. Воспевание Pax Romana (римский мир) в произведениях Горация привлекло к нему внимание Августа, который этот лозунг сделал официальным в своей политике. Со времен правления Августа Гораций становится идеологом правящего класса. Все произведения его - эподы, оды, сатиры, послания - написаны на тему конкретных событий дня, актуальность придает им особую значимость. В них мы находим отклики поэта на битву при Акции, на проскрипции и другие события, предшествовавшие установлению империи.
Основная мысль Горация в произведениях, написанных в эпоху Августа - восхваление существующего политического устройства и того всеобщего мира, который сменил, по мнению Горация, смутные времена гражданских войн.
Неустойчивость мировоззрения Горация, его приспособляемость дали основание Энгельсу назвать его в политическом отношении прохвостом, ползавшим на брюхе перед Августом (Ф. Энгельс, Письмо К. Марксу 21 декабря 1866 г. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 390).

К РИМСКОМУ ГОСУДАРСТВУ (1)

О, корабль, отнесут в море опять тебя
Волны. Что ты? Постой! Якорь брось в гавани!
Неужели ты не видишь,
Что твой борт потерял уже
Весла, бурей твоя мачта надломлена,
Снасти жутко трещат, скрепы все сорваны
И едва уже днище
Может выдержать властную
Силу волн. У тебя нет уж ни паруса,
Ни бортов на корме, в бедах прибежища
Хоть сосною понтийской (2),
Леса знатного дочерью,
Ты как матерью горд, - род не при чем уж твой:
На твой борт расписной можно ль надеяться
Моряку? Ведь ты будешь
Только ветра игралищем.
О недавний предмет помысла горького,
Пробудивший теперь чувства сыновние,
Не пускайся ты в море,
Что шумит меж Цикладами (3)!

Перев. А. П. Семенова-Тян-Шанского.

1. Ода эта написана в разгар гражданских войн (незадолго до битвы при Акции). Аллегорически изображено Римское государство в виде корабля, который терпит крушение. Гораций призывает этот «корабль» зайти в тихую гавань.
2. Понтийская сосна - лучший корабельный лес, который доставлялся в Рим с берегов Понта.
3. Циклады - острова Греческого архипелага, где путники во время бури часто терпели кораблекрушения.

К РИМСКОМУ НАРОДУ (1)

Два уж томятся у нас поколенья гражданской войною,
И Рим своей же силой разрушается, -
Рим, что сгубить не могли ни марсов (2) соседнее племя,
Ни рать Порсены грозного этрусская (3),
Ни соревнующий дух капуанцев, ни ярость Спартака,
Ни аллоброги, в пору смут восставшие (4).
Рим, что сумел устоять пред германцев ордой синеокой,
Пред Ганнибалом, в дедах ужас вызвавшим,
Ныне загубит наш род, заклятый братскою кровью, -
Отдаст он землю снова зверю дикому!
Варвар, увы, победит нас и, звоном копыт огласивши
Наш Рим, над прахом предков надругается;
Кости Квирина (5), что не знали ни ветра, ни солнца,
О, ужас, - будут дерзостно разметаны...
Иль, может быть, вы все, иль лучшие, ждете лишь слов
О том, что можно прекратить страдания?
Слушайте ж мудрый совет: подобно тому, как фокейцы (6)
Проклявши город, всем народом кинули
Отчие нивы, дома, безжалостно храмы забросив,
Чтоб в них селились вепри, волки лютые, -
Также бегите и вы, куда б ни несли ваши ноги,
Куда бы ветры вас ни гнали по морю!
Это ли вам по душе? Иль кто надоумит иначе?
К чему же медлить? В добрый час, отчаливай!

Перев. А. П. Семенова-Тян-Шанского.

1. Эпод написан после битвы при Филиппах (42 г. до н. э.) между Антонием и Октавианом, с одной стороны, Кассием и Брутом - с другой. Гораций был непосредственным участником этого сражения на стороне антицезарианской партии.
2. Марсы - одно из племен Лация, с которым римляне в течение долгих лет вели борьбу.
3. Порсена - царь этрусского города Клузия, который захватил Рим, заключив затем невыгодный для последнего мирный договор.
4. Имеется в виду восстание аллоброгов во время заговора Катилины (63-62 гг. до н. э.).
5. Квирин - подразумевается Ромул, один из мифических основателей города Рима.
6. Фокейцы - жители области Фокиды в Средней Греции, которые бежали во время нашествия персов, покинув свои дома и земли.

К РИМЛЯНАМ (1)

Куда, куда вы валите, преступники,
Мечи в бездумьи выхватив?
Неужли мало и полей, и волн морских
Залито кровью римскою -
Не для того, чтоб Карфагена жадного (2)
Сожгли твердыню римляне -
Не для того, чтобы британец сломленный
Прошел по Риму скованным,
А для того, чтобы парфянам (3) наруку,
Наш Рим погиб от рук своих?
Ни львы, ни волки так нигде не злобствуют,
Враждуя лишь с другим зверьем!
Ослепли ль вы? Влечет ли вас неистовство?
Иль чей-то грех? Ответствуйте!
Молчат... И лишь все бледнеют мертвенно,
Умы в оцепенении...
Да, римлян гонит лишь судьба жестокая
За тот братоубийства день,
Когда лилась кровь Рема неповинного,
Кровь правнуков заклявшая (4).

Перев. А. П. Семенова-Тян-Шанского.

1. Описываются события борьбы Октавиана и Секста Помпея в 38-36 гг. до н. э.
2. Гораций подразумевает здесь разрушение Карфагена в третьей пунической войне, имевшее место в 146 г. до н. э.
3. Во время написания этого эпода в памяти всех римлян были еще свежи воспоминания о поражении, нанесенном римским легионом в битве при Каррах в 53 г. до н. э. парфянским войском.
4. Рем - один из двух мифических основателей города Рима, как передает традиция, был убит своим братом Ромулом, достигшим таким способом единовластия.

[Одуванчик]

Декоративные росписи Римской республики.


Начав покорять мир, римляне знакомились со все новыми способами украшательства домов и храмов, в том числе с фресковой живописью. «Что касается живописи римлян, то самый ранний фрагмент росписи, уцелевший до наших дней, датирован 3 в. до н. э. Речь идет о детали фрески из гробницы, открытой на холме Эсквилин в Риме. Роспись, скомпонованная в три яруса, представляла сцену битвы (с крепостной стеной и вождями враждующих племен). Стоит признать, что работа не поражает виртуозностью исполнения, однако это вовсе не умаляет ее исторической ценности. От более ранней римской живописи сохранялись только письменные рассказы, из которых известно, что в конце 4 в. до н. э. в Риме жил популярный живописец Фабий, покрывший фресками стены храма богини Спасения. не особо изощряясь, граждане Вечного города (так станут называть Рим впоследствии) дали Фабию прозвище «Пиктор», что как раз и означает «живописец»».

Владел кистью и известный трагический поэт середины 2 в. до н. э. Паукувий, расписавший храм на Бычьем форуме.

Захватив греческие полисы, римляне свезли себе в город чуть ли не все произведения искусства, какие им удалось погрузить на корабли. Кроме, того, они понаделали со скульптур Лисиппа, Праксителя, Скопаса и других греческих мастеров более или менее удачные копии а также попробовали сами создавать кое-что подобное.

«С перенесением акцента на интерьер и появлением парадных комнат в римских домах и виллах на основе греческой традиции разрабатывается система высокохудожественных стенных росписей. С традициями эллинистических фресок тесно связан первый римский стиль живописи – так называемый помпейский, изученный по фрескам обнаруженных в раскопанных археологами провинциальных Помпеях и в других городах Кампании (II-I вв. до н. э.). Помпейские росписи уцелели благодаря тому, что во время сильного извержения вулкана Везувий (79 г. н. э.) толстый слой вулканического пепла засыпал Помпеи вместе с домами и виллами, а в некоторых случаях даже и с жителями».

В доме Саллюстия в Помпеях сохранился прием росписи стен, получивший название в науке «первый помпейский стиль». Возник он как подражание станковой живописи, из желания создать впечатление развешенных по стенам картин. Суть его заключается в том, что все архитектурные детали стены сначала лепятся на поверхность стены объемно из штукатурки (карнизы, квадраты облицовки, цоколь и другие детали), а потом еще и расписываются. Помпейские росписи знакомят нас с основными чертами античной фрески. Римляне применяли росписи также и для украшения фасадов, используя их как вывески торговых помещений или ремесленных мастерских. Первый стиль — инкрустационный, был распространён во II в. до н. э. и до 80-х годов до н. э. после чего его сменил так называемый «второй стиль».

«С 80-х гг. до 20-х гг. до н. э. применялся второй из помпейских стилей — архитектурно-перспективный. Стены оставались гладкими и расчленялись живописно-иллюзорными, расписанными колоннами, карнизами, нишами и портиками. Интерьер приобретал нарядность благодаря тому, что между колоннами часто размещали большие многофигурные композиции на мифологические сюжеты. Стены покрывались также изображениями перспективно переданных улиц, площадей, храмов, садов, сельских равнин и гор. Это позволяло римлянам как бы расширять внутреннее пространство помещений. Второй стиль отличался от первого полным отсутствием лепных украшений. В оформлении стен вводятся настоящие живописные картины. Привычка копировать греков оказалась такой сильной, что чаще всего римские живописцы лишь повторяют произведения греческих классических или эллинистических художников. Эллинистический пейзаж со множеством фигур на тему «Одиссеи» сохранился на стенах дома богатого римлянина (понятное дело, что бедные римляне на стены картин не заказывали) на холме Эсквилин. Что до портретных аллегорических изображений, то их можно видеть на вилле в Боскореале (середина I в. до н. э.), а также на стенах помпейских вилл, среди которой самой знаменитой считается «Вилла мистерии».

«Вилла мистерий», насчитывает 60 комнат, получила свое название по росписи стен одного из залов. Считается, что образом для подражания римскому художнику послужила греческая композиция, иллюстрирующая праздник (мистерию) в честь Диониса и Ариадны. Особенно живописно выглядят крылатая богиня с хлыстом в руке, обнаженная танцовщица и коленопреклоненная девушка (весьма вероятно, что хлыст предназначается именно для нее), припавшая к креслу женщины властного облика.

«Третий стиль — ориентализирующий — больше характерен для периода империи. В противоположность некоторой пышности второго стиля, этот стиль отличает строгость, изящество и чувство композиции. Иногда, посредством воспроизведения какой-нибудь знаменитой картины известного мастера, выделяется центральное поле стены. Орнамент в виде тонких колонн, гирлянд из цветов подчёркивает уют комнаты» .

«Четвёртый или декоративный стиль распространяется с середины I в. н. э. Своей пышностью и декоративностью он продолжает традиции второго стиля. Вместе с тем, богатство орнаментальных мотивов напоминает росписи третьего стиля».
Помпейские росписи сыграли важную роль в дальнейшем развитии декоративного искусства Западной Европы.

[Одуванчик]

Древние риэлтеры и «квартирный вопрос».


Большинство инсул строилось наспех и плохо, так как это были доходные дома, владельцы которых заботились лишь о барышах, ибо квартирная плата в Риме ввиду его перенаселенности была очень высокой («Здесь дорога и квартира, хотя бы дрянная».
Превосходно пишет об этом М. Е. Сергеенко:
«Дороговизна римских квартир объясняется, конечно, большим спросом, но значительную роль играла здесь и спекуляция. И тут перед нами встает фигура домохозяина. Это человек богатый и любящий богатство, но не просто стяжатель и сребролюбец: это делец и предприниматель с широким размахом.
Трезвая расчетливость делового человека, который умно учитывает требования сегодняшнего дня и умело их использует, сочетается в нем с любовью к риску, к опасности, с азартностью игрока, ставящего на карту все в надежде на выигрыш. Он очень озабочен тем, чтобы поскорее вернуть деньги, вложенные в постройку, и вернуть их, конечно, с прибылью; ему нужно, чтобы его инсула вырастала как можно скорее, и его больше беспокоят цены на материал, чем его качество.
Домохозяину в Риме грозили опасности весьма реальные: случались землетрясения, Тибр разливался и заливал низины, пожары были явлением обыденным. Ожидать, пока съемщики въедут, пока они внесут квартирную плату (она уплачивалась по полугодиям), — это было слишком долго. Хозяин сдает новый дом целиком одному человеку, который уже от себя будет сдавать отдельные квартиры (это занятие имело официальное обозначение: cenaculariam ехегсеге), а сам, разгоряченный полученной прибылью, увлекаемый перспективой приливающего богатства, кидается в новые строительные спекуляции. Он одержим бесом лихой предприимчивости: сносит построенный дом, распродает строительные материалы с несомненной для себя выгодой; поймав слухи о вчерашнем пожаре, отправляется к хозяину-погорельцу и, если тот пал духом и зарекается строить в Риме, по сходной цене покупает у него участок (по словам Плутарха, Красс таким образом прибрал к рукам около половины земельной площади в Риме). Он строит, перепродает, покупает, предпринимает капитальный ремонт под предлогом, что дом грозит обвалом; делит его на две половины глухой стеной — мысль о жильцах и об их удобствах его не только не беспокоит, а просто не приходит ему в голову: для него это не люди, а источник дохода. Он и не видит их; к дому у него приставлен доверенный раб — insullarius, он следит и за жильцами, и за главным арендатором, блюдет хозяйские интересы и докладывает хозяину о всех неполадках и непорядках в доме. Это он уговаривает у Ювенала жильцов дома, который еле держится на тонких подпорках, не волноваться и спокойно спать.
Главный арендатор — это человек иного склада и характера. Этот не пойдет на риск и боится его: он ищет наживы верной, идет теми дорожками, где над ним не висит никаких серьезных неприятностей.
Дигесты приводят в качестве примера, т. е. как нечто обычное, арендатора, который снял дом за 30 000 сестерциев и, сдав все квартиры по отдельности, собрал со всех 40 000, иными словами, нажил на этом деле 33% — кусок жирный! Получен он был, конечно, не без хлопот и беспокойства: приходилось крепко следить, чтоб жилец не сбежал, не заплатив за квартиру, — нужен был глаз да глаз; приходилось терпеливо выслушивать жалобы этих самых жильцов, лившиеся потоками по самым разнообразным поводам; неприятности, конечно, были, но и доход был хороший и верный.
Хуже бывало, если хозяин, которому не было угомона, решал ломать дом, чтобы выстроить более доходный. И тут, однако, арендатор не оставался в убытке: по закону хозяин обязан был вернуть ему внесенную им аренду и добавить к ней деньги, которые арендатор рассчитывал получить за квартиры и которых лишился с выездом жильцов. По этому последнему пункту, вероятно, не все проходило гладко, но большого ущерба, надо думать, «оптовик» не терпел...
Элементом, который действительно страдал от всей этой деловой и часто совершенно бессовестной возни, были жильцы. Хозяину приходило в голову занять дом для себя и для собственных нужд — жильцы обязаны выселиться; дом продан — новый владелец имеет право выселить жильцов. Пусть они будут при этом как-то вознаграждены денежно, но это не избавит их от беготни по Риму в поисках нового жилья, хлопотливых и трудных дополнительных расходов, усталости.
Вещи жильца, въехавшего в квартиру, «ввезенное и внесенное», считаются отданными хозяину в залог, обеспечивающий аккуратное внесение квартирной платы. В случае неуплаты хозяин имеет право забрать те из них, которые стоят в квартире постоянно, а не оказались там случайно или временно. Но вот квартирант добросовестно расплатился, срок его договора истек, а хозяин захватил его имущество и его не выпускает.
Основной арендатор никак не может рассчитаться с хозяином — в ответе быть жильцам: владелец дома накладывает руку на их собственность, правильно рассчитывая, что главный съемщик поторопится расплатиться с ним, хозяином, потому что, пока :эта расплата не будет произведена, жильцы не внесут ему ни сестерция. Хозяин мог «блокировать» жильца: если в его квартиру вела отдельная лестница (в мастерских с антресолями это было неизменно), деревянные ступеньки ее вынимались, и жилец оказывался отрезанным от внешнего мира... «Блокада» снималась, когда несчастный жилец всякими правдами и неправдами раздобывал деньги в уплату своего квартирного долга.
Мы видели, какой лишней тяготой ложится на человека не очень обеспеченного то обстоятельство, что он снимает квартиру не прямо от домохозяина, а через арендатора, снявшего дом целиком. Арендатор зарабатывает на своем съемщике; съемщик решает потесниться и, сдавая отдельные комнаты от себя, зарабатывает на своих жильцах: получается какая-то цепь спекуляции, особенно тесно сжимавшей наиболее бедных и бессильных».

[Одуванчик]

Женское колдовство и религиозная идеология платонизма


Взаимодействие религии и философии в античную эпоху имело долгую историю. Возникши в непосредственной связи с религией, философия на первых порах продолжала находиться в круге идей, диктовавшемся религиозно-мифологическим сознанием, разрабатывая проблемы первоначала, происхождения и устройства космоса (Алкман, Ферекид, Фалес, Анаксимандр, Пифагор), хотя уже отличалась от традиционного религиозного объяснения мира новым языком и принципами рассуждения. Затем, благодаря элеатам и Ксенофану в первую очередь, а позже софистам философская мысль дистанцируется от религии, более или менее ярко противопоставляя себя ей. Это холодное или враждебное отношение к религии получит дальнейшее развитие в школах киников, эпикурейцев и скептиков и отчасти перипатетиков. Хотя эпикуреизм и скептицизм вряд ли когда-либо были особенно популярными среди греческих и римских интеллектуалов, обладая, скорее, маргинальным для этой среды характером, а кинизм традиционно оценивается как философия низовая, не следует забывать, что иногда они завоевывали себе сторонников из числа вполне нормативных и респектабильных людей (вспомним о скептицизме Цицерона в De divinatione и роли эпикурейской позиции в его De natura deorum, о кинизме Диона Хрисостома и Лукиана). Верно, впрочем, то, что они не обладали столь широким и определяющим влиянием как стоицизм и платонизм, совершенно иначе относившиеся к религии. Ведь наряду с бессознательной близостью религии (а именно такой, по нашему мнению, была близость к ней большинства ранних досократиков), существовала и вполне сознательная обращенность к религиозной мысли и практике (Пифагор, Эмпедокл). Однако фундаментальная для античной культуры близость философии и религии была обоснована позже Платоном, а к I в. н. э. переплетение философии и религии оказывается теснейшим. Дальнейшая эволюция этого синтеза проходит в учениях так называемых средних платоников (Апулея в первую очередь) и затем неоплатоников (Порфирия, Ямвлиха и др.).

Конструктивный диалог между философией и религией шел на пользу обеим: религия, как значимая для античности форма культуры, уберегалась таким образом от элиминации ее из круга интересов интеллектуалов и превращения в достояние одних лишь социальных низов; философия же интерпретируемая как форма религиозности проникала в социальные круги много более широкие, нежели те, в которых могла быть популярна философия как форма интеллектуальной деятельности. Мы полагаем, что переплетение философии и религии сыграло на рубеже эр в этом отношении ту же роль, какую в эпоху классики сыграло перенесение софистами философии в политическую жизнь. Однако здесь же скрывалась и опасность для обеих. Оправданная философией религия была весьма далека от той формы в которой она существовала в повседневной жизни: Аристофан с безошибочной интуицией увидел в религиозном интересе Сократа, высмеянного им в "Облаках", враждебность философской религиозности народной религии. С другой стороны, философия слишком активно ассимилирующая религиозные идеи может вступать в противоречие с собственными предпосылками (ср. Cic. De div., II, 37). Таким образом, ясно, что как у религии, так и у философии были свои причины избегать быстрого и полного смешения друг с другом. Движимая своей этической направленностью, философия отфильтровывала из религии бесчеловечные формы культов (человеческие жертвоприношения, самооскопление и т. п.), религия же не позволяла пантеистическим тенденциям стоицизма стереть реальные (культовые или мифологические) различия между богами.

Насколько мы можем судить по имеющимся в нашем распоряжении источникам, кардинальный перелом в отношении элитарной философии к магии произошел лишь в рамках среднего платонизма. Ключевой фигурой в этом процессе, на наш взгляд, является Апулей с его "Апологией", где он предлагает два варианта толкования магии: платоновский (магия как наука для избранных, дающая правильное знание о поклонении богам) и вульгарный (магия как обладание благодаря заклинаниям сверхъестественными силами), настаивая на том, что вопрос не в совокупности действий, а в их этической стороне и что все дело здесь в правильной интерпретации (а может быть и мотивации). Таким образом, у Апулея мы впервые обнаруживаем принцип, на котором будет в дальнейшем строится диалог между магией и философией. Следующим шагом в развитии этого диалога была полемика между Порфирием ("Письмо к Анебону") и Ямвлихом ("Ответ Абамона"), где последний подробно разрабатывает платоническую теорию магии, позволяющую отныне любому платонику обращаться к определенным магическим процедурам, не чувствуя себя ни суеверным ни девиантным человеком. Под этими магическими процедурами мы имеем в виду в первую очередь тип магии, известный нам по так называемым Греческим магическим папирусам из Египта, представляющий собой детально разработанную профессиональную дисциплину, использующую весьма близкий философам круг литературы (хотя и критикуемый последними). Присоединяясь к мнению Эрика Доддса, Пьера Буансе и Самсона Айтрема, согласно которому неоплатоническая теургия во многом сохраняет традицию магической практики, как она известна нам по греческим магическим папирусам из Египта, отметим, что если угрозы в адрес богов, чрезмерное обилие имен и эпитетов их, использование materia magica и так называемых JEfevsia gravmmata, прорицающих статуй и некоторых других элементнов магического праксиса, вызывавшие ранее сомнение в возможности их использования благочестивым и образованным человеком, были оправданы, то такая существенная часть магии как магия любовная, безусловно осуждалась и была неоплатонической идеологией отвергнута. Итак, магия, отчасти благодаря собственным усилиям, отчасти стараниями философии, заняла место среди других религиозных феноменов в элитарной культуре, понеся, правда, некоторый ущерб. Какова же была судьба женской магии в ходе этого процесса?

Из древнейших свидетельств о греческой магии (у Аристофана в "Облаках" и "Плутосе", Софокла, Антифана и Теофраста) мы можем указать на некоторую специфичность женской магической деятельности по древнейшим свидетельствам: она происходит ночью, связана с приготовлением зелья и является скорее вредоносной, чем апотропеической, как деятельность мужская. Можно добавить, что если фессалиянки, как женский специфически колдовской народ специализируются на изготовлении зелий, то мужские колдовские народы - марсы и псиллы, характеризуются способностью укрощать змей и противодействовать змеиному яду (о марсах см.: Pliny. N. H., XXV, 11; XXVIII, 19; SHA, XVII, 23, 2; о псиллах - Suet. Aug., 17, 4). Если мы обратимся к более поздним свидетельствам (у Вергилия, Горация, Овидия, Тибула и Проперция), то без труда найдем то общее, что, объединяя женщин-колдуний, одновременно отличает их от колдунов-мужчин. В первую очередь, это, безусловно, любовная магия. Другой характерной чертой женской магической практики является связь магии с покойниками. Канидия и Сагана у Горация (Sat., I, 8, 17 - 22; 23 - 45; Ep., 5, 18 - 19; 17, 38 - 39), Медея у Овидия (Her., VI, 89 - 90) и Сенеки (Med., 799 - 800), Эрихто у Лукана (Phars., VI, 525 - 526; 533 - 537; 541 - 559) либо совершают свои действия на кладбище, либо используют погр»»»»ьные атрибуты или самих покойников для колдовства. По сравнению с женской магией, мужская представляется, во-первых, более связанной с дивинацией, чем с чем-либо другим, во-вторых, более разнообразной.

В тех текстах, где мы обнаруживаем наличие какой-либо художественной или философской окраски, изображение женщины-колдуньи отличается ярко выраженной тенденциозностью. Бесчеловечность магического искусства ярче всего изображается Горацием в пятом эподе, где мальчик подвергается мучительной смерти ради изготовления любовного зелья. Такую же тенденцию можно усматривать и в похищении ведьмами ребенка у Петрония (Sat., 63), и в описании колдуний-сипух Овидием (Fast., VI, 131 - 148), и в лукановском изображении ведьмы Эрихто (Phars., VI, 533 - 569). Сюда же в определенной мере следует отнести и противоестественность магических действий. Доминирующей эмоциональной реакцией на магические сюжеты в VIII сатире I книги Горация, в "Сатириконе" Петрония (62sqq.) и отчасти в "Метаморфозах" Апулея (II, 20sqq.) является чувство страха. С другой стороны, V эпод Горация и уже упоминавшийся сюжет о сипухах, наполняющих свои зобы кровью ребенка, (Ovid. Fast., VI, 131- 148) явно стремятся вызвать острое чувство жалости к жертве колдуний: Гораций подчеркивает детский возраст, растерянность, дрожащие уста ребенка, сушеная печень которого, когда он умрет от голода, пойдет на приворотное зелье. Подробности действий Эрихто у Лукана (Phars., VI, 538 - 569) имеют целью вызвать отвращение: она вырывает у трупа глаза, сгрызает ногти, откусывает язык, собирает гной и т. д. Кроме того, любовная магия, которая, как нам представляется, являлась реальной спецификой деятельности колдуний, дополняется литературно-философской тенденцией. Так, у Тибула и Проперция магия сопоставляется с любвью по силе и характеру воздействия. Во-первых, воздействие, оказываемое магией на человека, адекватно тому, какое оказывает любовь (Prop., I, 1, 21 - 22). Во-вторых, влюбленный человек по отношению к возлюбленному обладает силами под стать магическим (Tib., I, 8, 1 - 6), так же как и тот, кто является предметом любви - по отношению к влюбленному (Tib., I, 8, 24 - 26). Наконец, указывается и принципиальное различие столь сходных сил - магической и любовной (Prop., III, 6, 25 - 28), где видно, что, в отличие от любви, магическая деятельность колдуний противоестественна.

Из сказанного достаточно ясно, что женская магия в ее специфике (преимущественная ориентация на любовную магию, большая склонность к магии вредоносной, более ярко выраженная связь с покойниками, чем в мужской магии) ни каким образом не могла быть воспринята религиозной идеологией платонизма. Поэтому неудивительно, что образ женщины-колдуньи полностью вытесняется и в теургию вместо нее проникает образ женщины-пророчицы, хотя и лишенный своих пророческих функций. Если образ мужчины-теурга формируется из мага, с одной стороны, и философа-чудотворца (типа Пифагора и Эмпедокла) с другой, то образ женщины-теурга, представляет собой синтез мужчины-мага и женщины-пророчицы. Для формирования образа последней используется традиция идущая от парадигматических описаний Гомера (Кассандра в отличие от Калханта), и дельфийских жриц через платоновскую Диотиму к Сивиллам - пророчицам и хранительницам древнего знания. Примечательно, что в этом процессе не используется фигура женщины-философа, известная нам по раннему пифагореизму (Теано), раннему кинизму (Гиппархия), эллинистическому пифагореизму (сочинения подписанные Теано).

[Одуванчик]

Коммунальное хозяйство города.


Хотя в инсулах водопровода не было, однако Рим в целом от недостатка воды. не страдал. Проперций упоминает о «легком журчании струй, наполняющих звоном весь город».
За период от IV в. до н. э. до III в. н. э. построили 11 водопроводов; вода их поступала в многочисленные фонтаны. (Это слово происходит от латинского fons, fontis — источник).
Фонтаны в Риме существовали не для красоты, они имитировали источники, и вода в них не била кверху, а стекала вниз; жители города брали воду из фонтанов. По водопроводам шла вода из разных источников, поэтому она была разного качества, начиная от очень вкусной и вплоть до воды, почти непригодной для питья.
Римляне хорошо разбирались в своих водопроводах и знали, в каком фонтане какая вода. В I в. н. э. Рим был обеспечен водой гораздо лучше, чем Петербург в начале XX в.: в Риме ежедневно на одного человека приходилось от 600 до 900 литров воды, а в Петербурге — только 200 литров.
К началу IV в. в Риме действовало около 800 фонтанов и работало более 100 общественных бань.

[Одуванчик]

Литература Рима


Как в архитектуре, так и в литературе проявился свойственный римлянам практицизм. Первым писателем в истории Рима бы Аппий Клавдий, цензор 312 г. до н. э., построивший дорогу и водопровод, получившие его имя, в 280 г. до н. э. он произнес в сенате речь против мира с Пирром, царем Эпира, записал ее и издал. Он опубликовал также сборник изречений.
Эти ранние произведения римской литературы не сохранились, но известно, что одно из изречений Аппия Клавдия гласило: «Всякий человек своего счастья кузнец».
В дальнейшем римская литература некоторое время развивалась под влиянием греческой, с которой римляне познакомились в III в. до н, э., когда греческие города южного побережья Италии перешли под власть Рима.
В 272 г. до н. э. во время войны с Тарентом в плен к римлянам попал грек Андроник. Как все военнопленные, он был продан в рабство; его купил римлянин Ливий Салинатор и сделал учителем своих детей, а потом отпустил на свободу. Как вольноотпущенник он стал называться Ливием Андроником.
Именно он впервые познакомил Рим с греческой литературой: перевел на латинский язык «Одиссею» Гомера. Хотя перевод был неточный и неуклюжий, но историческое значение его велико, ведь это первый перевод художественного произведения в истории Европы.
В 240 г. до н. э. Ливий Андроник организовал в Риме первые театральные представления: были сыграны переделанные им греческие трагедии и комедии.
В III в. до н. э. в Риме появился еще один драматург — Гней Невий, который стал писать трагедии на римские сюжеты (они не сохранились, но известно, что в числе их были «Воспитание Рема и Ромула» и «Кластидий» — о победе римлян над галлами в 222 г. до н. э.); он также переделывал греческие комедии, стремясь приспособить их к римским условиям. На протяжении III—II вв. до н. э. в Риме трагедии писали Энний и Пакувий, а комедии — Плавт, Цецилий Стаций и Теренций.
Однако римляне в своей массе долгое время оставались людьми грубых вкусов, и утонченность искусства греков их мало трогала. Известно, что Теренций в 60-х годах II в. до н. э. с трудом сыграл свою комедию «Свекровь», так как два раза публика в середине действия убегала со спектакля: неодолимыми соперниками комедии сначала оказались кулачные бойцы и канатоходцы, а потом — гладиаторы. Так что в Риме долго не ощущалось особой потребности в постоянном театральном здании; к тому же часть римской аристократии (особенно консервативное семейство Катонов) считала, что театр пагубно влияет на молодежь.

[Одуванчик]

Мавзолеи Рима.


Римские мавзолеи чрезвычайно разнообразны по архитектурным формам. Хорошо сохранилось три мавзолея I в. до н. э. Один из них построен у Аппиевой дороги и представляет собой поставленную на квадратное основание толстую круглую приземистую башню, в верхней части которой сохранилась надпись: «Цецилии Метелле, дочери Квинта Кретика, жене Красса». Неизвестно, женой какого Красса была эта знатная женщина. Возможно, что верхняя часть здания завершалась конусообразным шатром, который сломали в средние века, когда мавзолей вошел в состав замка Каэтани и стал использоваться как крепостная башня; от средневековья сохранился венец зубцов в виде ласточкиных хвостов.
Другой мавзолей находится около Порта Маджоре на скрещении Пренестинской и Лабиканской дорог. Он представляет собой тяжелое сооружение неправильной четырехгранной формы очень своеобразной архитектуры: плоскость каждой его стены зрительно делится поперек на две неравные части, верхняя (большая) часть стен прорезана рядами крупных круглых отверстий (типа современных иллюминаторов), над которыми находятся фриз и карниз, а под ними — надпись, сделанная четкими буквами: «Это — гробница Марка Вергилия Эврисака, пекаря-поставщика». Нижняя часть стен состоит из чередующихся приземистых квадратных столбов и цилиндров. В одной из стен имеется ниша, где помещались горельефные портретные изображения богатого булочника и его жены (сейчас они сняты и стоят отдельно); под нишей надпись: «Была у меня жена Атисия, женщина достойнейшая жила, останки тела которой, все, что осталось, находятся в этой хлебной корзине». Стиль надписи явно говорит о том, что сочинил ее сам Эврисак. Объясняет эта надпись и странную архитектуру мавзолея — это, оказывается, хлебная корзина.
Существует такое толкование архитектурных форм этого мавзолея: цилиндры в нижней части стен изображают чаны для замешивания теста, круглые обрамленные отверстия в верхней части стен — края сосудов для зерна или жерла печей; крыша имела плоскую пирамидальную форму, а наверху помещалось ажурное изображение корзины. На скульптурном барельефе, который расположен под карнизом, представлен весь процесс приготовления хлеба. В мавзолее погребен также приятель хозяина, о чем свидетельствует надпись: «Огульний, друг, пекарь, специалист по тончайшей пшеничной муке».
Третий из сохранившихся мавзолеев представляет собой пирамиду высотой в 36,4 м, грани которой были облицованы мрамором. Он принадлежал Гаю Цестию, о чем свидетельствует надпись: «Гай Цестий Эпулон, сын Луция, из Поблилиевой трибы, претор, народный трибун, септемвир эпулонов. Строительство (мавзолея) закончено по завещанию за 330 дней под наблюдением наследника Луция Понтия Мелы, сына Публия, из Клавдиевой трибы, и вольноотпущенника Пота». Пирамида встроена в городскую стену у ворот Сан Себастьяно.

[Одуванчик]

Магия и элитарная система ценностей в поздней античности


Мы хотим рассмотреть сочинение Цицерона "О дивинации" - одно из теоретических построений античных авторов, в котором определяется место магии или, точнее говоря, на основании которого такое место могло быть определено. Нас будут интересовать прежде всего критерии, выдвигаемые для признания магии нормативной деятельностью, и, соответственно, пути ее легитимизации. Обращение к таким идеологическим конструкциям необходимо для того, чтобы мы могли точнее установить ту грань, которая пролегает, во-первых, между государственной политикой по отношению к магии и общественным мнением о ней и, во-вторых, между элитарной позицией и мнением среднего слоя.

Трактат Цицерона мы хотим интерпретировать с точки зрения обыденного сознания, выяснить, какие возможности предоставляли эти теоретические построения для человека, не являющегося ни стоиком, ни скептиком по своей философской позиции, да и вообще не имеющего философской позиции, а судящего о предлагаемых философией идеях по их убедительности, правдоподобности, приемлимости, но в силу своего социального положения вынужденного считаться с господствующим направлением мысли. Эта обращенность философии к обыденному сознанию одна из причин, по которой мы остановились на данном трактате. Другая причина - авторитетность Цицерона.

Нас не должно смущать скромное место, отведенное магии в трактате (несколько раз Цицерон упоминает "старух" - sagae - под которыми могут иметься в виду колдуньи (II, 36; 139), колдуна мы можем усматривать под названием "марсийского авгура" (I, 132; II, 70); магия имеется в виду под упоминающейся в конце речи Квинта психомантией (I, 132)), поскольку Цицерон, обсуждая гадание и суеверие, фактически задает рамки для более широкой сферы религиозной деятельности, в которые магия обязана будет войти, если захочет удовлетворить цицероновским критериям нормативности.

Взглянем на позиции спорящих с самой общей точки зрения. На первый взгляд создается впечатление, что Квинт стоит на ультратрадиционалистских позициях, защищая древние религиозные институты, а рационалист Марк "потрясает основы" своей беспощадной критикой. Эти точки зрения формулируются участниками диалога в своего рода программных заявления. "Я придерживаюсь того мнения, - говорит Квинт,- которое не только сложилось в глубочайшей древности, но и получило всеобщее признание у всех народов и племен" (I, 12). Марк же, напротив, отрицает авторитет традиции: "древность ошибалась во многих вещах, на которые теперь мы смотрим совсем по-другому, поскольку и опыта накопили, и знаний у нас прибавилось, и время прошло" (II, 70). Однако, Цицерон уточняет свою позицию, говоря о необходимости почтения к религиозным институтам (II, 70; 28). Нам представляется необоснованным видеть в этом дань цензуре: та же позиция является стержнем религиозного законодательства в трактате "De legibus" (II, 19), и в реальной судебной практике Цицерон привлекает ее для борьбы с ненормативными религиозными действиями (In Vat., 14).

Поэтому мы склонны видеть принципиальную позицию Цицерона именно в сохранении status quo в религиозной сфере вообще и в искусстве дивинации в частности. И следовательно, его заявление служащее лейтмотивом ко всему диалогу: "следует ведь опасаться, как бы мы или, проявив к этому пренебрежительное отношение, не впали в нечестие, или, приняв [все на веру], не предались бабьим суевериям" (I, 7), нужно понимать не как разумный компромисс между традицией и новаторством, но как использование рациональных методов в целях сохранения отеческих порядков в противовес нововведениям.

Но в чем тогда особенность позиции нашего "традиционалиста" Квинта? Первое, что бросается в глаза, это равный авторитет, который он приписывает разным народам (I, 90-92). Такая позиция Квинта создает опасное допущение: если дивинация по существу результативна, то у других народов может быть более авторитетная традиция предсказания будущего, чем у римлян (I, 25). А отсюда уже один шаг до религиозных инноваций. И в любом случае позиция Квинта настраивает на сравнительное изучение разных дивинаторных практик, то есть легитимизирует и стимулирует обращение к нетрадиционным системам. Позиция Марка, объявляющая дивинацию бессмысленной в своей сути, лишена такой опасности для государственной религии.

Итак, нам представляется, что, оценивая позиции Марка и Квинта в их взаимном отношении, мы должны видеть в Марке традиционалиста использующего философский скептицизм для борьбы с инновационными процессами в римской религии, а в Квинте - человека, чьи воззрения открывают путь нововведениям.

Однако и в позиции Марка есть определенный потенциал для оправдания магии. Он, конечно, полностью отвергая существенную значимость дивинации, закрывает таким образом путь к любому осмысленному обращению к магии, однако оставляет неожиданную лазейку для определенной группы людей - приверженцев местных культов. Это особое положение местных культов может быть лишь выведено из общей тенденции сохранения status quo. Однако в уже упоминавшемся цицероновом религиозном законе в "De legibus" это сформулировано достаточно отчетливо: " Да не будет ни у кого особых богов: ни новых, ни чужеземных, кроме богов, признанных государством; частным образом да чтут богов по обычаю, унаследованному от предков. В городах люди да устраивают святилища, в сельских местностях да сохраняют они священные рощи и обиталища ларов. Да соблюдают они обычаи ветви рода и предков" (II, 19). Таким образом, магическая практика могла легитимизироваться под вывеской местной традиции богопочитания. Пример, иллюстрирующий такого рода легитимизацию можно найти у Аммиана Марцеллина в рассказе об оракуле Безы (XIX, 12, 3; 12).

Речь Квинта, настраивая на достаточно снисходительное отношение к ненормативным видам религиозной деятельности, предлагает однако, ряд критериев, по которым можно отличать достойное от недостойного. Начнем с позитивных моментов, то есть с того, чему Квинт симпатизирует. Во-первых, это древность практики (I, 11; 36). Во-вторых, это наличие традиции (I, 105; 107). В-третьих, профессионализм (I, 72; 78; 105). В случае с негативными характеристиками, центральным является неприятие невежества. Невежество повинно в неправильном толковании знамений (I, 118), невежество - причина, по которой Квинт отвергает целый ряд групп, практикующих дивинацию, в том числе и магов-психомантов (I, 132). Ведь что, собственно говоря, объединяет всех тех, прорицания которых отказывается признавать Квинт в заключительном пассаже своей речи? Что общего у этих гадателей по жребиям, прорицающих за деньги, психомантов, марсийских авгуров, бродящих по деревням гаруспиков, гадателей Исиды при всем их национальном разнообразии, при всем различии их дивинаторных практик? Чуждость культуре и принадлежность к социальным низам.

В этом отношении оба брата быстро находят общий язык. Марк возмущается, что благодаря естественной дивинации какой-то "безумный гребец" может лучше разбираться в политической ситуации, чем профессионалы (II, 114). Он утверждает, что толкование снов бессмысленно, ибо этим занимаются "люди самого презренного и невежественного типа" (II, 129). Желая подчеркнуть, что, принимая стоическое объяснение изменения происходящего в жертве во время дивинации, через непосредственное вмешательство богов, Квинт переступает границы здравого смысла, он усмехается: "ну уж в это, право, никакая гадалка не поверит" (II, 35-36). Здесь братья обретают общую платформу в своей элитарности. Более теоретичный Марк формулирует это в прекрасном программном заявлении: неужели мы "будем считать открывателями этой науки писидийцев, или киликийцев, или фригийцев? Можно ли допустить, что открывателями божественного были те, кто лишен культуры (humanitas)?" (II, 80).

Итак, подведем итоги. Рассматривая сочинение Цицерона "О дивинации" как программное, идеологическое, задающее вследствие влияния автора определенные рамки для религиозной деятельности, можно выделить следующие положения. В качестве идеального, наиболее предпочтительного стиля поведения в религиозной сфере предлагается спокойное, рациональное отправление культа в тех формах, которые сложились на данный момент, сохраняя в государственном культе санкционированные властью, а в частной жизни перенятые от предков формы богослужения (позиция Марка). В качестве сомнительного, но допустимого стиля поведения рекомендуется обращение к древним, традиционным, элитарным религиозным системам, представляющим собой трудную, то есть требующую изучения и накопления опыта, профессиональную дисциплину (позиция Квинта).

[Одуванчик]

НАДПИСЬ СЕЛЕВКА РОЗОССКОГО

Надпись Селевка Розосского имеет большое значение для изучения истории гражданских войн конца республики. Она была найдена и опубликована в 1934 г. французским ученым П. Русселем. Этот документ, состоящий из 4-х писем, полнее, чем все имеющиеся у нас эпиграфические источники, раскрывает конкретное содержание прав римского гражданства, которые так щедро раздавались в эпоху гражданских войн. С помощью этих привилегий римские политические деятели той эпохи старались привлечь на свою сторону широкие круги провинциального населения.

I. «Год... месяца Аппелая (1). Император Цезарь, сын божественного Юлия, император в четвертый раз, назначенный консулом во второй и третий раз (2), приветствует архонтов, совет и народ священного, неприкосновенного и автономного города Розоса. Я и мое войско пребываем в здравии. Ниже написанное взято со стеллы, которая находится на Капитолии в Риме. Это должно быть помещено в вашем общественном архиве. Копию пошлите в Тарс совету и народу, в Антиохию совету и народу... [пропуск] чтобы была поставлена. Прощайте».
II. «Цезарь, император, триумвир по устройству государства. По закону Мунация и Эмилия даны(?) права римского гражданства и льготы по налогам со всех имуществ в следующих выражениях:
Поскольку Селевк, сын Феодота, розосец, сражался вместе с нами и под нашим командованием... из-за нас испытывал несчастия и подвергался опасностям, ничего не щадя для преодоления трудностей, показал всю преданность и верность государству, соединил собственные интересы с нашим благополучием, претерпевал ущерб ради государства и народа римского, как при нас, так и в нашем отсутствии, приносил нам пользу.
§ 1. Ему и родителям его, детям, родившимся от него, жене, живущей с ним,... даем гражданство и освобождение от всех налогов сообразно тому, как распространяется это на тех, кто пользуется полными правами гражданства и освобождением от налогов; да будут они освобождены от военной службы и от городских литургий.
§ 2. Сам вышепоименованный, его родители, дети, рожденные от него, пусть будут приписаны к трибе Корнелиев, и пусть там он подает голос и... да будет. И если пожелает пройти ценз... пожелает быть в Италии...
§ 3. Поскольку вышеозначенный, как и жена, и родители, и дети, рожденные от него, до получения прав римского гражданства был свободен от податей и повинностей... и, став римским гражданином, свободным от повинностей, если по закону пожелает пользоваться, да будет ему позволено; жреческие же обязанности... почести, привилегии..., какие он имел ранее, пусть пользуется [ими] согласно полным правам и на основании всех преимуществ.
§ 4. Никто из сборщиков налогов или прокураторов... на постой или зимовку.
§ 5. Азию и Европу... ему самому, детям его, жене его.
§ 6. ..брак... закону Атилия и закону Юлия.
§ 7. ...ему в города или области Азии и Европы... если он привозит или вывозит ради своей пользы из города или из области... если он из города или из области вывозит ради своей пользы принадлежащее ему поголовье... ни один город, ни один откупщик налогов не должен со всех этих предметов взимать с Селевка пошлину.
§ 8. [Если кто-нибудь] захочет их обвинить... вызвать в суд, возбудить иск, добиться решения, во всех этих случаях, если они хотят судиться у себя дома по собственным законам или в свободных городах, или у наших магистратов и промагистратов, выбор их... чтобы никто иначе, как здесь написано, не судил бы и не выносил бы решений. Если же приговор по делам против них будет в противоречии с этим, да будет он недействителен.
§ 9. Если кто-нибудь захочет выступить с обвинением вышепоименованного, родителей, жены, детей и потомков, предъявив обвинение, грозящее по предварительному установлению смертною казнью,... пусть имеют право принять участие в посольстве к нашему сенату, нашим магистратам и промагистратам... посылать посольства ради своих интересов. Всякий же город, всякий магистрат, если он не выполнит этого или будет действовать вопреки этому, или будет знать о противоречащем этому, или возьмет залог против него, или недобросовестными поступками воспрепятствует тому, чтобы вышепоименованные пользовались установленными привилегиями, обязан заплатить штраф в сто тысяч сестерций в пользу народа римского. Деньги же надлежит взимать или в провинциях нашим магистратам и промагистратам, или же сделать это в Риме... Если [осужденный] дает надежное поручительство в этой сумме, таковое пусть принимается. Ради исполнения вышесказанного пусть позаботятся и примут меры наши магистраты и промагистраты, наблюдающие ва исполнением».
III. «Года... месяца Дистра 15, император Цезарь, сын божественного, император в шестой раз, консул в третий раз, избранный консулом в четвертый раз (3), приветствует архонтов, совет и народ священного, свободного и пользующегося правом убежища города Розоса. Если вы здравствуете, это хорошо, сам я с войском пребываю в здравии. Послы, направленные к нам: Селевк, мой наварх, Гер, Калли..., Сим и ...ер, Симмах, мужи добрые от народа доброго, дружественного и союзного (4) прибыли ко мне в Эфес и вели беседу по тем вопросам, по жаким было им поручено. Я оказал хороший прием этим людям, найдя их мужами достойными, любящими родину, и принял от иих почести, а также венок. Постараюсь, когда прибуду в ваши края, сделать вам добро и сохранить вместе с тем привилегии вашего города. Сделаю это я охотно ради наварха Селевка, сражавшегося со мной в течение всего времени войны, во всем отличившегося и всегда дававшего подтверждение своей преданности и верности, который не упускал ни одного случая, прося за вас, проявляя усердие и готовность при защите ваших интересов. Прощайте».
IV. «Года... месяца Апеллая девятого числа. Император Цезарь, сын божественного, император, в третий раз, консул в четвертый раз (5) приветствует архонтов, совет и народ священного и пользующегося убежищем города Розоса. Если вы здравствуете, хорошо, а сам я с войском пребываю в здравии. Селевк, ваш согражданин и мой наварх, сражался за меня во всех войнах и показал многие примеры преданности, верности и мужества, и, как сражавшийся за нас и отличившийся, он удостоен был пожалованием таких привилегий, как освобождение от налогов и права гражданства. Его я и ставлю вам в пример, ибо такие-то люди проявляют усердие вследствие благожелательности к своей родине. Я охотно сделаю вам все, что в моих силах, ради Селевка, без боязни посылайте ко мне смело с просьбами обо всем, о чем вы думаете. Прощайте».

1. Год не сохранился, Апеллай, второй месяц по македонскому календарю, начинался в средних числах ноября.
2. На основании этих титулов можно установить, что письмо было написано не ранее последних месяцев 36 и не позднее конца 34 г.
3. Третье консульство Октавиана относится к 31 г., а в шестой раз он был провозглашен императором после битвы при Акции, и, следовательно, мы можем датировать письмо между 2 сентября и 31 декабря 31 г. до н э., но 15 дистра падает на февраль или март. Руссель считает, что дата эта указывает не время издания, а время регистрации документа.
4. Повидимому, в знак внимания и признательности за почетные декреты и венок, преподнесенный посольством, Октавиан назвал розосцев народом добрым, дружественным и союзным, и нет оснований считать, вслед за Леви, что город был в дружбе и союзе с Римом. Этих привилегий у Розоса не было.
5. Это дает основание датировать 30 г. до н. э.

[Одуванчик]

Настоящие строители. Дороги, водопроводы.


В 312 г. до н. э., когда в Риме цензором был Аппий Клавдий, построили водопровод и дорогу; оба этих сооружения навеки сохранили его имя.
Римляне называли Аппиеву дорогу (Виа Аппиа) царицей дорог, так как это была первая вымощенная камнем дорога в истории Италии; она вела на юг и сначала соединила Рим с Капуей, а потом ее продолжили до Беневента и Брундизия.
В конце III — начале II в. до н. э. ее усовершенствовали, придав ей конструкцию, сохранившуюся до наших дней: хорошо утрамбованную землю залили бетоном из мелкого щебня с крепким цементом, поверх поместили еще один слой бетона с гравием и на этот второй слой, пока он еще не затвердел, положили гладкие крупные базальтовые плиты, утопив их неровные основания в бетоне.
Эта трехслойная конструкция, имеющая небольшую выпуклость в центре (чтобы вода стекала к краям дороги), достигает в высоту 90 см (толщина современных шоссе не более 60—70 см). В течение веков римляне построили множество дорог; время показало, что их долговечность в сто раз выше, чем у наших шоссе.
Аппиева дорога, самая старая из всех, работает до сих пор, только теперь ее базальтовые плиты почти везде залиты асфальтом, а называется она Antica (древняя) в отличие от новой, проложенной параллельно ей (via Appia Nuova); дорога, соединяющая их, называется via Appia Pignatelli, так что теперь Вечный город имеет три Аппиевых дороги.
Вдоль древней «Царицы дорог» со временем воздвигли множество мавзолеев, ибо в перенаселенном Риме пришлось ликвидировать кладбища в черте города и умерших стали хоронить вдоль дорог.
Водопровод Аква Аппиа — «Аппиева вода» — первый водопровод в истории Рима. Его длина достигала 16 км 617 м. Он представлял собой крытый канал четырехугольного сечения, местами вырубленный в скале, а частично сложенный из каменных плит. Такую конструкцию водопровода римляне заимствовали у греков. В отличие от греческого образца первый римский водопровод на протяжении 90 м, там, где местность была неровной, подняли на субструкции (искусственные каменные подпорки).
Рим стал многолюдным городом и нуждался в большом количестве воды. Поэтому построили еще три водопровода: Анио Ветус («Старый Аниен») — в 272—269 гг. до н. э., Аква Марциа («Марциева вода») — в 144—130 гг. до н. э. и Аква Тепула («Тепловатая вода») — в 125 г. до н. э.
Самым мощным был водопровод 144 г. до н. э., названный по имени претора Квинта Марция Рекса. Его протяженность — 91 км 300 м. За десять километров до города канал водопровода выведен на поверхность и поднят на каменную аркаду, высота которой местами доходит до 10 метров. Известно, что его строили обращенные в рабов жители Коринфа и Карфагена, разрушенных римлянами. Марциев водопровод работает и сейчас.
В 179 г. до н. э. в Риме построили первый каменный мост на Тибре — мост Эмилия; от него сохранилась лишь небольшая часть; эта руина возвышается посреди воды и называется Понте Ротто — «Разрушенный мост». От II—I вв. до н. э. сохранились мосты Мульвия (или Мильвия — в северном предместье Рима), Фабриция и Цестия (соединяющие остров на Тибре с его берегами). На мосту Фабриция до сих пор отчетливо видны надписи: «Луций Фабриций, сын Гая, куратор дорог, озаботился построить»; «Он же принял работу».
Это было в 62 г. до н. э. В 21 г. до н. э. мост реставрировали и сделали еще одну надпись: «Квинт Лепид, сын Мания, Марк Лоллий, сын Марка, консулы, по постановлению сената приняли работу».

[Одуванчик]

О культе Кибелы в Италии и римских провинциях. Коллегия дендрофоров: религиозное сообщество и профессиональное объединение


Мы хотим поставить вопрос о соотношении деятельности коллегии ден-дрофоров в религиозной сфере с другими видами их активности. И, рас-смотрев функции указанной ассоциации в разных областях общественной жизни, определить значение произошедшего только в Италии и западных римских провинциях и датируемого 1 в. н. э. слияния религиозного братст-ва дендрофоров с профессиональным объединением людей,связанных прямым или косвенным образом с производством и торговлей древесиной. В качестве основного источника использован эпиграфический материал, который несмотря на свою краткость и фрагментарность, позволяет сде-лать определенные выводы.

Коллегия дендрофоров представляла собой наиболее многочисленное объединение верующих, связанное с культом древней фригийской богини Кибелы. В 205/4 г. до н. э. Рим официально принял культ Идейской Мате-ри, провозгласив ее богиней своих легендарных предков - троянцев. Соци-альный состав исследуемой коллегии свидетельствует о том, что, если при наборе жречества культ привязывался к аристократии, то при формирова-нии религиозных сообществ, он соединялся со средой городского плебса. Своим названием дендрофоры были обязаны тому ритуалу, который с осо-бой торжественностью отправлялся 22 марта, во второй день ежегодного весеннего праздничного цикла в честь Великой Матери богов Кибелы и Аттиса, а именно, процессии "священного дерева", что свидетельствуется в фастах, составленных ок. 354 г. н. э. Фурием Дионисием Филокалом. Таким образом, организация процессии "священного дерева", олицетворявшего Аттиса, являла собой первую культовую функцию братства дендрофоров. Дополнением к ней являлась и организация указанной коллегией священно-го шествия почитателей в главный праздничный день - 25 марта. К религиозной сфере деятельности дендрофоров следует отнести их кураторство над храмами богини, проведение священных совместных трапез, кроме того, коллегиаты часто упоминаются в тав-роболических надписях. Как и другие многочисленные культовые объеди-нения, сообщество дендрофоров дублировалось погр»»»»ьной коллегией. Слияние религиозного братства с профессиональной корпорацией (состоящей из торговцев лесом, агентов лесных императорских угодий, судовладельцев, управляющих судоходствами, объединений плотников) датируется 1 в. н. э. и, по мнению ряда исследователей, восходит к реорга-низации культа во время принципата Клавдия. Таким образом соединенные ассоциации дендрофоров приобретают особое значение в центрах, связан-ных с производством и торговлей древесиной,в портах, городах речной торговли. Они процветали в Италии, Галлии, Далмации, в придунайских провинциях. В Греции и на Востоке подобного рода объединения не засвидетельствованы. По-видимому, этот факт может быть связан с характером римской политики в греко-восточном регионе: даже самые либеральные принцепсы запрещали всякие профессиональные сообщества в восточных провинциях. Само название, которым объединение обозначатся в официальных документах, выражало принадлежность коллегии определенной местности (например, дендрофоры жители Рима, дендрофоры колонии Апулии или дендрофоры муниципии Бергом). Интегрируясь в структуру государства и общества, объединенные коллегии дендрофоров входили в подчинение центральной и местной администраций. Декрет местного сената, который затем должен был быть одобрен римским сенатом или прин-цепсем, был первой необходимой формальностью для законного учрежде-ния братства. Впоследствии, как и все жречество, обслуживающее культ Великой Матери богов, дендрофоры официально находились sub cura квиндецемвиров. Несмотря на вмешательство центральной и муниципальной властей в деятельность сообщества, коллегия сохраняла определен-ную финансовую самостоятельность, возможность выбора своих президен-тов и покровителей. Неся некоторые общественные повинности (бесплатная рубка и транспортировка леса, необходимого для обогрева терм или для строительства общественных зданий и морского флота; ту-шение лесных пожаров), дендрофоры в качестве компенсации получали от государства налоговые льготы и большой кредит, от императорского дома - особое покровительство. Став могущественной и весьма почетной, ассо-циация занималась широкой благотворительной деятельностью, не остав-ляя без внимания и своих собственных членов. Устраивались складчины для общих работ, совместные пиршества, коллегия поддерживала менее обеспеченных собратьев. Действуя в том же направлении, что и политика правительства, сообщество дендрофоров представляло собой некий объе-диняющий элемент в структуре как италийского, так и провинциального обществ. Рассматриваемое объединенное братство дендрофоров соответствовало общему коллективному духу римской религии. И в конечном итоге, соединение двух сообществ, религиозного и профессионального, в единую ассоциация дендрофоров способствовало более глубокому проникновению культа Кибелы в религиозное сознание широких слоев Римской империи и укреплению его положения как соперника христианства.

[Одуванчик]

Обычная жизнь города.


Город Рим, несмотря на то что был столицей могущественного государства, долгое время сохранял непрезентабельный вид; его улицы впервые вымостили камнем только в 174 г. до н. э.
В позднереспубликанское и в императорское время Рим был многонаселенным и очень оживленным городом, ворота которого были распахнуты для всякого, кто только хотел и имел возможность до него добраться.
Ничего похожего на прописку не существовало, и власти никогда не принимали никаких серьезных мер к ограничению численности населения Вечного города. По его площадям и улицам ежедневно разгуливало больше иноземцев, чем римлян. Об этом своеобразии столицы хорошо говорит в одном из своих писем Сенека, крупный государственный деятель и философ I в. н. э.:
«Взгляни на многочисленное население, которое едва помещается в зданиях этого громадного города; большая часть этой толпы не имеет отечества, а собрались эти люди сюда из разных мест и вообще со всего света. Одних сюда привело честолюбие, других — государственные дела, третьих — возложенное на них посольство, четвертых — роскошь, которая ищет для себя удобного места, изобилующего пороками, пятых — страсть к образованию, шестых — зрелища, седьмых — дружба, восьмых — предприимчивость, которой нужно широкое поле деятельности; одни принесли сюда свою продажную красоту, другие — продажное красноречие. Все люди стекаются в этот город, где хорошо оплачиваются и добродетели и пороки».
Какова была численность жителей Рима, точно неизвестно, однако принято считать, что во II в. н. э. население уже превысило миллион человек.
В III в. н. э. имел место такой курьезный факт: Гелиогабал, самый скверный из всех императоров, изощряясь в чудачествах, повелел своим рабам собрать паутину со всего Рима, обещав заплатить за это. Паутины собрали больше 3 тонн. Удовлетворенный император сказал, что по этому количеству паутины можно судить о величине Рима.
Жители Вечного города в своей массе были людьми энергичными, нравственными, с чувством собственного достоинства и не без юмора; эти их качества сохранили эпитафии:
«Юкунд, носильщик, (раб) Тавра. Пока жил, был мужем и умел защитить себя и других. Пока жил, достойно жил. Ставят (памятник) Каллиста и Фило- лог». «Прокопа, (рабыня): я поднимаю руки против бога, который убил меня, безвинную, которая прожила 20 лет. Поставил (памятник) (раб) Прокл». «Прожил 52 года. Богам Манам Тиберия Клавдия Секунда, (императорского вольноотпущенника). Здесь у него все с собой. ;Меропа, императора (рабыня), сделала гробницу своему дорогому сожителю, себе, своим близким и их потомкам». «При жизни (соорудил себе надгробие) Гай Гаргилий Гемон, сын Прокула, (внук) Филагра Агриппиана, вольноотпущенника божественного Августа, педагог, тоже вольноотпущенник, благочестивый и добродетельный. Я прожил без тяжбы, без ссоры, без спора, без долгов так долго, как мог; друзьям я был верен; имуществом беден, душою — богат в высшей степени. Да пребудет в добром здравии тот, кто прочел эту мою надпись». «Богам Манам Марка Канулейя Зосима; прожил 28 лет; соорудил (надгробие) патрон достойно заслужившему вольноотпущеннику. Он за всю свою жизнь никому не сказал дурного слова, без воли патрона не сделал ничего, всегда у него находилось большое количество золота и серебра, из которого он никогда ничего не взял себе. Он превзошел всех в искусстве... чеканки»40. «Богам Манам. В этой могиле лежит бездыханное тело человека, душа которого находится среди богов, ибо это он заслужил. Луций Стаций Онесим, много лет торговавший на Аппиевой дороге, человек самый верный из всех, слава о котором сохранится навечно; он прожил незапятнанный не более и не менее, чем 68 лет. Стация Кресцентина, жена, мужу достойнейшему и прекрасному, с которым прожила в добром согласии без какого бы то ни было душевного раздражения, достойно заслужившему поставила памятник». «Богам Манам. Тот, имя которого определяется начальными буквами стихов, сделал гробницу сам при жизни себе и всем своим, вольноотпущенникам и вольноотпущенницам и их потомкам. Луций Нерусий Митра (по-латыни по начальным буквам строк Л. Нэрусиус Митхрэс)».

[Одуванчик]

Памятники республиканского Рима.


еспубликанский Рим долго сохранял скромный облик и проявлял полное равнодушие к внешнему великолепию. Только в IV в. до н. э. патриции стали строить для себя массивные каменные дома, а мелкий люд продолжал ютиться в убогих хижинах. Да и жилища состоятельных людей тоже не блистали богатством, ибо цепко держался старинный суровый уклад жизни, основанный на скромности и бережливости.
Страсть к роскоши обуяла Рим только тогда, когда войны стали приносить богатую добычу. Народы древней Италии были бедны, и римляне, воюя с ними, не получали больших материальных выгод. Но когда в III в. до н. э. Рим вышел на широкую арену Средиземноморья и стал покорять процветающие государства, богатства хлынули к нему рекой. К концу республиканского времени особняки римской знати засверкали великолепием, а от скромного старинного образа жизни остались одни воспоминания. С укором и скорбью пишет об этом Саллюстий, римский историк I в. до н. э.: «Когда посмотришь на наши современные дома и виллы, похожие на целые города, стоит взглянуть и на храмы богов, которые построили наши предки, религиознейшие люди. В самом деле, они украшали храмы богов благочестием, а дома свои — славой и не отнимали у побежденных ничего кроме возможности причинять вред».
От большинства республиканских храмов (а было их в Риме несколько десятков) не сохранилось даже руин.
Наиболее значительными являются остатки четырех небольших храмов, обнаруженных в 1926—1930 гг. на Ларго Арджентина (на территории античного Марсова поля, недалеко от современного моста Гарибальди). Храмы, три прямоугольных и один круглый, построены из травертина и туфа на близком расстоянии друг от друга. Неизвестно, каким богам они посвящены, поэтому археологи дали им латинскую буквенную нумерацию: А, В, С, 0. Самым древним из них является храм С (рубеж IV—III вв. до н. э.). Храмы имели греческие колонны с каннелюрами (продольными желобками), один из них украшали терракотовые барельефы.
В не разрушенном состоянии в Риме сохранились только два республиканских храма на площади Бокка делла Верита (что в переводе означает «Уста Истины») у берега Тибра недалеко от Палатинского холма.
В древности здесь располагался Бычий рынок (forum Boarium), где торговали мясом. Одного из торговцев мы даже знаем по имени, ибо сохранилась его эпитафия, которую он сам сочинил, сооружая себе надгробие (у римлян это было в обычае): «Квинт Бруций, сын Публия, из Квириновой. трибы. Живет; торговец говядиной с Бычьего рынка; здесь покоится; честный, безупречный, всем любезный. Бруция Руфа, его вольноотпущенница, благочестивая; патрону своему, пока жила, была мила». На площади возвышаются два храма — прямоугольный и круглый. Оба они построены в самом конце республиканского периода, когда пристрастие к роскоши уже овладело Римом, поэтому можно предположить, что они имеют более нарядный облик, чем древние республиканские храмы.
Богатство одного из этих зданий заключается уже в том, что оно сооружено из мрамора, который ранее не употребляли: республиканский Рим был хоть и каменным, но не мраморным: тогда строили из кирпича и различных местных пород камня вулканического или осадочного происхождения Размеры этих двух храмов столь невелики, а формы столь изящны, что никакой идеи мощи Рима и его богов они в себе не несут; как видно, Рим в те времена о внешнем величии еще не заботился, это пришло позднее, в эпоху империи.
Прямоугольный храм, сооруженный около 100—80 гг. до н. э. в основном из туфа, посвящен, возможно, богине Фортуне Вирилис, существует также предположение, что храм принадлежал Портуну, богу портов и пристаней. Здание имеет вид греческого храма, окруженного со всех сторон колоннадой йонического ордера.
В Греции такой тип храма назывался периптером. Создатели римского храма, однако, несколько отступили от греческого образца и построили псевдопериптер, т. е. «ложный периптер»: колонны поставлены лишь на фасаде и поддерживают треугольник фронтона, а с трех остальных сторон к стенам приставлены полуколонны, что дало возможность сэкономить строительный материал.
Другой храм на Бычьем рынке представляет собой круглое здание, опоясанное кольцом колонн коринфского ордера. Храм построен из белого мрамора около 120 г. до н. э. Его антаблемент не сохранился, поэтому более поздняя черепичная крыша лежит прямо на капителях колонн. Долгое время это здание называли храмом Весты, но потом учли, что в Риме был всёго один единственный храм этой богини и находился он на Форуме; есть предположение, что круглый храм на Бычьем форуме был посвящен Геркулесу Победителю.

[Одуванчик]

Римские «панельки» и «коммуналки».


Рим строился стихийно, без каких-либо намеков на разумную планировку: особняки знати расположились на холмах, площади возникли на месте просторных низин, а улицы оказались извилистыми в зависимости от рельефа местности.
Ширина улиц была невелика: от трех до семи метров. Днем улицы настолько заполнялись людьми, что никакой транспорт не в состоянии был проехать; Юлий Цезарь официально запретил в Риме езду на лошадях с восхода солнца и до заката.
Никаких видов общественного транспорта в Вечном городе не существовало, и по нему можно было только ходить пешком; знатных и состоятельных людей их рабы носили на носилках.
По причине отсутствия городского транспорта Рим не мог беспредельно расти вширь, и ему пришлось расти вверх, В конце III в. до н. э. появились первые многоквартирные дома в несколько этажей, которые стали называть инсулами, т. е. «островами». В дальнейшем их становилось все больше и больше, так что в I в. до н. э. Цицерон мог с полным основанием сказать: «Рим поднялся кверху и повис в воздухе».
С I в. до н. э. инсулы имели бетонные стены с кирпичной облицовкой, которую не штукатурили, так как эти дома имели чисто практическое назначение и об их красоте заботились очень мало. Толщина стен составляла около 60 см (2 римских фута). Потолки высотою более 3 м имели сводчатую форму: иногда потолки верхних этажей были плоские деревянные.
Первый этаж, как правило, отводился под таберны (лавки), над которыми находились антресоли, где могли жить хозяева лавок; квартиры располагались выше. Инсулы имели различное количество этажей: от трех до шести. Если учесть узость римских улиц, то станет очевидно, что многоэтажные инсулы превращали улицы в тесные темные коридоры. Поэтому власти заботились об ограничении высоты зданий.
Император Октавиан Август запретил строить инсулы выше 70 футов (20,69 м), в начале II в. император Траян установил предельную высоту домов в 60 футов (17,74 м).
Сколько было домов в Риме? Есть данные для первой трети IV в. н. э.: 1790 особняков и 46602 инсулы. Однако если учесть площадь, занимаемую каждой инсулой (от 100 до 400 кв. м), то окажется, что в Риме не хватит территории для такого количества домов. Поэтому предполагают, что в число 46 602 входят не целые дома, а их части (т. е. секции с отдельными входами, ибо инсулы, как и наши современные дома, имели по нескольку лестниц с отдельными парадными).
До нашего времени на территории Рима ни одна инсула целиком не сохранилась; раскопаны лишь незначительные остатки их (например, в 1935 г. на улице Джулио Романо у подножия Капитолия).
Инсулы относительно хорошо сохранились в Остии, которая играла роль порта Рима. Остийские инсулы не были стандартными; они имели разное количество этажей и неодинаковую планировку квартир с различным количеством комнат с кухнями и без них. Были квартиры из пяти комнат площадью в 200 кв. м, из шести комнат с кухней площадью в 170 кв. м, из четырех комнат—160 кв. м, из трех комнат с кухней—100 кв. м. Некоторые квартиры занимали два этажа и могли быть превращены в две маленькие квартиры площадью по 60 кв. м. В Остии имелись дома с богатыми квартирами на первом этаже, состоявшими из двенадцати комнат, стены которых были расписаны фресками, а полы отделаны мозаикой.
Коммунальных квартир в принципе не существовало, но бедняки нередко сообща снимали одну квартиру, и получалось некое подобие коммунальной, в которой, однако, соседи были людьми знакомыми, а не случайными.
Жизнь в инсулах не отличалась большим комфортом, ибо не во всех квартирах имелись кухни, не было водопровода и санузлов, отсутствовало отопление, а окна, как правило, закрывались деревянными ставнями с прорезями для света (очень редко в окна вставлялась слюда, а оконное стекло, появившееся на рубеже I в. до н. э. и I в. н. э., считалось большой роскошью). Закон обязывал каждого жителя инсулы держать в своей квартире запас воды на случай пожара.

[Одуванчик]

Хлеба и зрелищ. Цирки Рима.


В IV в. до н. э. в Риме были созданы и другие крупные сооружения не для удовольствия богов, а для удобства жителей города: каменная сточная труба (так называемая Большая клоака), водопровод, мощеная дорога из Рима в Капую и цирк.
Самым крупным из этих сооружений был Большой цирк, построенный в 329 г. до н. э. Римский цирк значительно отличался от цирка в нашем понимании: он не имел круглой арены, и на ней не кувыркались ни гимнасты, ни клоуны, ни дрессированные животные.
Римляне словом «цирк» (от латинского circus «круг» или circum «вокруг») называли пространство без углов, вокруг которого располагаются места для зрителей. Римский цирк имел арену продолговатой формы (как наши стадионы), которая предназначалась для конных состязаний; по существу, цирк был ипподромом.
Ареной первого римского цирка сделалась глубокая и узкая низина между Палатином и Авентином, а места для зрителей расположились на склонах этих холмов. Длина арены составляла около 550 м, ширина — около 90 м.
Цирк имел большую вместительность; назвать точную цифру невозможно, античные авторы дают разные сведения — от 150000 до 250000 человек; современные исследователи полагают, что максимальное число зрителей могло доходить до 385 000.
За свою долгую историю Большой цирк много раз перестраивался; от него сохранились ничтожные остатки.

[Одуванчик]

Четвертая эклога Вергилия


Четвертая эклога Вергилия издавна привлекала всеобщее внимание прежде всего из-за содержащегося в ней таинственного прорицания наступления нового золотого века. Ученые многократно пытались узнать, какой же младенец, с рождением которого связано наступление "Сатурнова царства", подразумевался Вергилием. Однако думается, что эти попытки напрасны. Учитывая, что мантуанец Вергилий был, по-видимому, хорошо знаком с этрусской мифологией, представляется, что идейное содержание эклоги связано именно с этрусскими представлениями о ходе истории.

По мнению этрусков, человеческая история, продолжающаяся шесть тысяч лет, делится на отдельные века, и каждом народу предопределено просуществовать свое количество веков. Так, себе этруски отводили десять веков, а Риму - двенадцать, причем начала и концы этрусских и римских веков могли и не совпадать. Продолжительность каждого века была разной. Каждый век отличался от другого нравами и обычаями живущих людей, и каждый начинался с "золотого" времени, когда люди были счастливы, мирно трудились и почитали богов. И сами боги в это время не очень вмешивались в жизнь человечества. Поэтому они не посылали людям ясных предзнаменований, так что и искусство их разгадок было людям не очень-то нужно. Но затем нравы начинали портиться. Люди становились жадными и завистливыми. И чтобы удержать людей от взаимных нападений, верховный бог, создавший человечество, дал им границы и межевые камни. Это на какое-то время сдерживало смертных, но затем алчность снова толкала их на нападения друг на друга, грабежи и войны. Они уже не обращали внимания на священный характер границ и межей и сдвигали их по своему произволу, опираясь уже не на божественное право, а на свою силу. Одновременно они переставали почитать богов и становились все более бесчестными и нечестивыми. Боги подавали людям различные знаки, удивительные явления, которые то внезапно поднимаются из земли, то появляются с неба, и они предвещают конец века; в числе их могли быть землетрясения, бури, наводнения и другие стихийные бедствия, а также появление различных необычных существ. И остановить приближение конца людям не дано. Падение Перузии рассматривалось как конец последнего, десятого, века истории Этрурии. Но это означает не конец истории вообще, а начало нового века, который снова начнется с "золотого периода" и в котором первенство окончательно переходит к Риму.

Именно о наступлении такого момента говорит Вергилий. "Этрусская дисциплина", т. е. учение этрусских жрецов, было, по мнению этрусков, сообщено Тагом, который сам был божественным младенцем, но затем созрел и поседел прямо на глазах удивленных этрусских земледельцев. В религиозной мысли разных народов девственность и материнство богинь не разделены непреодолимой преградой, а часто связаны друг с другом. Весь этот комплекс представлений и выражен Вергилием в его IV эклоге.

Этрусское предсказание о конце века в результате или в ходе гражданской войны описано Луканом в "Фарсалии". Хотя два поэта были разделены почти столетним промежутком, они могли выражать одни и те же мысли о конце и начале веков. Но Лукан, будучи оппозиционно напстроенным по отношению к принципату и его прародителю Цезарю, подчеркивает бедствия конца одного века, а Вергилий делает акцент на блаженстве нового, наступающего, века.

[Одуванчик]

Римская Республика Провинции

Альтернативы оформления власти Рима: клиентела или провинция?


Как известно, завоевать новые территории намного проще, чем удержать их. Наладить четкое управление и грамотную эксплуатацию покоренных земель - задача нелегкая. В этом плане особый интерес представляет завоевательная политика Римской республики. Расширяя свои владения в Италии, Рим продолжал оставаться полисом. Италийская федерация представляла собой систему разноранговых союзников и подданных во главе с Римским полисом. В условиях Италии такая система себя вполне оправдывала.

Однако, после расширения римских владений за пределы Апеннинского полуострова, римляне столкнулись с серьезными проблемами. Оставленные "на царство" местные династы далеко не всегда были лояльны Риму. Иностранная клиентела не могла обеспечить жесткого контроля на местах, слабо пополняла государственную казну, не давала прочной привязки покоренных народов к Риму. И, наконец, она отдавала власть над соседями и материальную выгоду от власти не столько римскому сенату, сколько отдельным нобилям - патронам завоеванных земель.

Вместе с тем, обращение Сицилии в римскую провинцию наглядно продемонстрировало все преимущества именно провинциальной системы управления.

1. Налоги и дешевый хлеб поступали в государственную казну.

2. Контроль над территорией и населением стал постоянным и более надежным.

3. Материальную пользу стал получать больший круг нобилей: проконсулы и пропреторы в качестве наместников обогащались, обирая провинциалов. Все квириты теперь могли приобретать землю в Сицилии, участвовать в откупах.

4. В перспективе появилась возможность "привязать" новые земли к Риму политически, экономически, культурно.

5. Поглощение соседей и непосредственное их включение в состав своего государства - это признак более развитой агрессии. Таким путем создаются более жизнеспособные военно-территориальные государства.

Тем не менее, переход к провинциальной системе управления произошел далеко не сразу - не ранее середины II в. до н.э. Сказывался сугубый римский традиционализм, подспудное нежелание резких перемен. Должна была появиться психологическая привычка к новым отношениям с покоренными территориями. Противились устройству провинций сильнейшие нобильские фамилии, не желающие терять статус патронов целых стран и народов. Как справедливо отмечает Х. Скаллард, именно патронат был основой политического влияния нобилитета во всех сферах: законодательной, экономической и политической. Разрушение внешней клиентелы совпало по времени с начинающимся кризисом римского полиса.

После торжества провинциальной системы управления положение провинциалов стало только хуже - они подвергались жесткой эксплуатации римским государством, наместниками, публиканами. Провинции долго оставались всего лишь объектами ограбления. Это, действительно, было политикой государственной эксплуатации (Р. Бэрроу). Видимо, лишь примерно к началу I в. до н.э. римляне осознали, что грабят, по сути, сами себя. Сенат стал создавать условия для интегрирования провинций в экономическую жизнь Республики.

Этот процесс был грубо прерван эпохой гражданских войн, когда провинции подвергались особенно беззастенчивому ограблению конкурирующими между собой полководцами. Только после окончания гражданских войн и становления принципата появилась возможность для экономического подъема окраин римской державы.

Провозглашенная Августом идеология Pax Pomana помимо всего прочего предполагала вовлечение представителей провинциальной аристократии к более широкому участию в управлении государством. Сенат постепенно стал пополняться выходцами из провинций. Росло экономическое значение и финансовое благополучие торговой верхушки окраин. Наметившейся экономической и политической интеграции мешал чисто юридический фактор: перегрины не имели гражданских прав, что существенно ограничивало их возможности. При Августе граждане составляли не более 10 % населения римского государства.

Поэтому полное слияние могло произойти только после 212 г. н.э. (эдикт Каракаллы о даровании гражданских прав всему свободному населению империи). Юридически все стали равны: и римляне, и потомки покоренных ими народов. Кстати, сам по себе эдикт свидетельствовал о далеко зашедшей романизации провинций. Фактически, население западной половины империи к тому времени уже стало римским по языку и культуре. А в течении ближайших последующих десятилетий - и по самосознанию. Этнические границы размывались, и все стали римлянами.

Вообще для окончательного и полного решения этнических проблем существует только два пути. Первый - резервация и раздельное существование. Второй - совместная жизнь и ассимиляция. Лишь переход к провинциальной системе, уничтожившей замкнутые этнические анклавы государств - клиентов (тип резервации) позволил осуществить самую широкую ассимиляцию покоренных народов.

Таким образом, когда к середине II в. до н.э. перед Римом возникла альтернатива: внешняя клиентела или провинции, победа провинциальной системы стала неизбежной. Такая система была оправдана военно-стратегически, политически, экономически. Только она позволила, пусть не сразу, всесторонне интегрировать и инкорпорировать завоеванные земли в единый государственный механизм Римской державы. Любой другой путь оказался бы бесперспективным.

[Одуванчик]

Дела о злоупотреблениях во втором веке до н. э. и в первой четверти первого века до н. э., до начала деятельности Цицерона.


Дела о злоупотреблениях во втором веке до н. э. и в первой четверти первого века до н. э., до начала деятельности Цицерона.

Последствия не заставили себя долго ждать. Однако же вплоть до начала практической деятельности Цицерона мы можем чаще всего лишь констатировать, что в таком-то году такой-то привлекался к ответственности. О сути процесса и обвинения информация есть не всегда.

Благодаря Титу Ливию мы осведомлены также о некоторых случаях, когда ещё в первой половине второго века до н. э. сенат вынужден был принимать решения по поводу жалоб населения провинций в связи с неправомерными действиями римских должностных лиц. [43] Здесь интересно отметить, что, чем древнее тот или иной интересующий нас факт, тем быстрее, оперативнее и по существу принималось решение. По мере же развития законодательства и появления первых правовых норм, призванных по идее ограничить злоупотребления, рассмотрение дел стало затягиваться и решения по ним стали приниматься не столько по существу, сколько с оглядкой на превходящие, внеюридические факторы.

Если же говорить конкретно, то мы осведомлены из Тита Ливия о следующих фактах:
В 187 году претор Галлии Марк Фурий Красипп без каких-либо серьёзных на то причин отобрал оружие у верного Риму племени ценоманов. Депутация галлов отправилась в Рим с жалобой на противозаконные действия претора и смогла добиться решения в свою пользу. После всестороннего разбирательства вопроса, оружие ценоманам было возвращено, а претору было приказано покинуть провинцию. [44]

В 183г. до н. э. наместник Галлии Марк Клавдий Марцелл спровоцировал конфликт с одним галльским племенем, настроены м к Риму весьма лояльно. Галлы эти имели намерение поселиться на территории Италии. Наместник же не просто воспротивился этому, но отобрал у галлов всё оружие и вещи, с которыми они - не споря в принципе с римлянами - собирались даже уйти из Италии. Галлы послали депутацию в сенат, где встретили взаимопонимание и получили от сенаторов вполне благоприятное для себя решение. Галлам предписывалось уйти из Италии, однако наместник должен был вернуть им все забранные у них вещи и оружие. [45]

В том же 173 году произошло столкновение римлян с лигурийскими племенами на севере Италии. Римляне одержали победу, однако консул Марк Попилий Ленат подверг репрессиям не только тех, кто восстал против Рима, но и тех, кто сохранял верность Риму. Действия консула стали известны сенату. В результате было принято специальное решение о восстановлении лигурийцев в правах свободных людей и о возвращении им имущества. [46]

Большое количество информации по интересующему нас вопросу содержится в 43-тьей книге Тита Ливия, описывающей события 171-169гг. до н. э. Он сообщает прежде всего о громком деле большого количества должностных лиц испанских провинций по делам о вымогательстве. [47] Поводом для разбирательства стали посольства представителей нескольких племён Испании с жалобой на алчность деятелей римской администрации. История, рассказываемая Титом Ливием в общей форме, является первым в римской истории примером настоящего судебного разбирательством по всей форме деятельности в провинциях должностных лиц.

С историко-правовой точки зрения весьма важно отметить, по какой именно процедуре происходило это разбирательство. Дело слушалось перед судьями рекуператорами [recuperatores, т.е. буквально "возвращающими утраченное"], занятыми в принципе рассмотрением дел между Римом и иностранными физическими и юридическими лицами. [48] Подобного рода судьи выбирались, или назначались для рассмотрения конкретного дела. Сторона, подававшая жалобу, должна быть представлена своего рода адвокатом "патроном" (patronus) [49]

По сообщению источника, судьбы обвиняемых - у Тита Ливия названо в общей сложности пять имён - были разными. Кто-то был оправдан, кто-то - отправлен в изгнание. Мы не знаем до конца, как именно был разрешено скандальное дело. Чтение Тита Ливия оставляет во всяком случае ощущение, что дело было не столько решено, сколько замято. Так, переходя к описанию того, чем кончилась эта история, Тит Ливий пишет: ita praeteritis silentio obliteratis, in futurum consultum tamen ab senato (est).... ["Итак, предав прошлое забвению, на будущее сенатом было принято решение".] Далее Тит Ливий, указывает, наконец, правда, без детализации, обвинения в адрес римских должностных лиц. Это - махинации с ценами на хлеб; произвольное установление цен, по которым должна была продаваться одна двадцатая урожая в счёт налогов; а также - насколько можно понять - вымогательства при сборе налогов в отдельных конкретных городах. [50]

Рассмотренные примеры из Тита Ливия оставляют в известном смысле двойственное впечатление. С одной стороны, всё вроде бы обстояло прекрасно, так как сенат оперативно и весьма благосклонно реагировал на жалобы провинциалов, передавая дело для рассмотрения либо одному должностному лицу, который затем докладывал о сути вопроса сенату, или же - передавая дело в суд. Однако, при внимательном чтении источника становится видно, что проблема по существу не решалась никак. Наказание отдельно взятого виновного не устраняло саму причину конфликтов, заключавшейся в отсутствии какого-либо контроля за деятельностью наместника и в отсутствии законов, регламентирующих исполнение им служебных обязанностей. [51] Уже примеры из Тита Ливия показывают, что возможностей для самоуправства и личного обогащения у должностного лица в провинции было достаточно. Последующие истории это лишь подтверждают.

Что же касается оперативного и любезного рассмотрения любых посольств, приезжавших в Рим с жалобами или просьбами в сенат, то таков был в целом стиль работы республиканского сената. Тит Ливий фиксирует все случаи посольств, приезжавших в Рим регулярно по очень разным вопросам со всех стран Средиземноморья. Вопросы решались, как правило, быстро, оперативно и благосклонно по отношению к просителям. Однако было бы ошибочным думать, что делалось это из филантропических соображений. Всегда и во всех случаях Рим поступал так, исходя из собственных политических интересов, ибо роль вселенского - по тем масштабам - арбитра была очень важна и выгодна, как для государства в целом, так и для его правящей элиты в частности. Именно поэтому осуждение должностных лиц, на которых поступали жалобы из провинций, означало всё же скорее не защиту провинциалов, а защиту самих себя от таких людей, которые действовали во вред государственным интересам.

Для второго века до н. э. говорить о "государственной идее", идеологии государства в полной мере, возможно, ещё и рано, ибо в те годы Рим ещё только подступал к решению политических дел и на западе, и на востоке Средиземноморья одно- временно, однако роль "вселенского арбитра" была, судя по всему, весьма быстро осознана как крайне важная. Одновременно в эти же годы сформировались, как можно думать, и первые ростки столь характерной для времени гражданских войн двойственности политического сознания. [52] Последнее же выражалось в очень распространённом явлении, которое затем давало и даёт себя знать в политической практике многих государств различных эпох - формально провозглашённая, красивая и на словах очень правильная правовая норма имеет совершенно иной, скрытый от глаз подтекст, или же - является "трескучей фразой", на деле ничем не обеспеченной.

Уже тот же Тит Ливий позволяет привести вполне конкретные примеры именно такого подхода к делам. История войн с Македонией сопровождалась действительным освобождением Греции от македонского владычества. Однако римляне поступали так не для греков, а для самих себя. При этом римские представители весьма умело использовали внешний пропагандистский эффект от своей борьбы с Македонией. В 196 году римляне торжественно объявили на Истмийских играх о свободе греческих городов. [53] Внешний эффект события, похоже, заслонил от его участников тот факт, что практически сразу же "освободитель" Тит Квинкций Фламинин, наряду с другими римскими представителями, стал устраивать дела в Греции по своему, то есть римскому, пониманию. [54] Естественный конец событий не заставил себя ждать очень долго. Через 50 лет, в 146 году, Греция была полностью подчинена Риму.

О том же говорят и приводившиеся выше примеры из Тита Ливия, характеризующие взаимоотношения государства и жителей провинций. Эффективная защита интересов провинциалов была реальностью, но очень формальной по своей сути - самое благосклонное рассмотрение конкретной жалобы не сопровождалось по настоящему устранением той причины, которая привела к этой жалобе.

Подобное закономерно привело в конце концов к убеждению, в провинциях допустимо если не всё, то многое до тех пока провинциалы не жалуются. Единственным, что могло в какой-то мере в условиях второго века до н. э. сдерживать стремление к наживе в завоёванных территориях (провинциях) была традиционная система ценностей римского общества, сохранявшая ещё в это время своё влияние, как показывает целый ряд громких судебных дел второй половины второго века до н. э.

Если посмотреть на всю ситуацию с историко-правовой точки зрения, то после 149 года, года создания специального органа для рассмотрения дел о вымогательствах в провинциях [quaestio de rebus repetundis] происходит на первый взгляд парадоксальная вещь. Облегчения и ускорения рассмотрения дел, количество которых заметно возрастает, не происходит, и в разрешении конфликтных ситуаций всё более возрастает роль аргументов, мягко говоря, далёких от любых норм права. К сожалению, информацию о конкретных делах этого периода приходится восстанавливать буквально по крупицам из разных источников.

В 149 году к ответственности был привлечён Сервий Сульпиий Гальба, [55] пропретор Дальней Испании. Юридическая формулировка обвинения неизвестна, причина же привлечения к ответственности известна. В 150 году он обманным путём, при помощи ложных обещаний, окружил и разоружил племя лузитан. При этом очень большое количество лузитан было убито или обращено в рабство. Дело стало известным в Риме и в 149г. трибун Луций Скрибоний Либон возбудил дело и оно должно было рассматриваться в сенате. Однако же обвиняемый избежал какого- либо наказания, прибегнув к неожиданному поступку. Он появился перед народом, в ходе народного собрания, со своими детьми и, обильно проливая слёзы, произнёс в свою защиту столь патетическую речь, что ему удалось переломить в свою пользу негативный настрой собравшихся в народном собрании. В результате Сервий Сульпиций Гальба был прощён и суда над ними не было. [56]

В 141г. по жалобе провинциалов обвинён в вымогательстве претор провинции Македония Децим Юний Силан. Данный эпизод был, судя по всему, уникальным в истории Рима. Когда делегация жителей провинции прибыла в Рим и стала в сенате перечислять разнообразные формы вымогательства, к которым прибегал наместник в провинции, в дело вмешался отец Децима Юния Силана, сенатор Тит Манлий Торкват. Последний, попросив сенате разрешения разобраться с этим делом дома, рассмотрел дело в узком семейном кругу за закрытыми дверьми. После того, как сенатор убедился в виновности сына, он от него отрёкся, а сам Деций Юний Силан повесился. Все источники сообщают, что отец не принял участия в похоронах сына, а продолжал заниматься своими обычными повседневными делами. [57]

В 139г. был привлечён к ответственности по делам о вымогательстве Луций Цецилий Меттел Кальв, консул 142 года до н. э. Упоминания об этом процессе в источниках достаточно обрывочные и мы по сути дела не можем сказать, чем было вызвано обвинение и насколько оно было обосновано. Во всяком случае, можно предположить, что Луций Цецилий был обвинён скорее вследствие политических интриг, чем реальных злоупотреблений. [58]

Несколько более определённа информация, относящаяся к обвинению в 138 году Луция Аврелия Котты. Человек, наделавший долгов, он стремился получить пост наместника Дальней Испании. Точно неизвестно, смог ли он его получить, ибо в источниках сохранилась лишь информация о противодействии этому назначению со стороны Сципиона Эмилиана. Видимо, всё-таки он смог добиться этого поста, ибо в 138г. Луций Аврелий Котта был привлечён к ответственности за вымогательство. [59] В источниках сохранилась информация о том, что Луций Аврелий Котта был оправдан. [60]

В 124 и 97гг. к ответственности за вымогательство привлекались двое представителей семейства Аквилиев. В 124 году до н.э., или чуть ранее, был обвинён в вымогательстве консул 129г. до н. э., один из организаторов провинции Азия, Маний Аквилий. О сути обвинения в источниках информации нет и нам остаётся лишь гадать, был ли в действиях бывшего консула состав преступления, или же он был привлечён к ответственности в результате политических интриг. [61] Другой представитель этого же семейства, с тем же именем, был проконсулом в Сицилии и подавлял второе сицилийское восстание рабов. Сохранившиеся источники позволяют утверждать, что этот Маний Аквилий был привлечён к ответственности за действительно имевшие место вымогательства в Сицилии. Ситуация, правда, разрешилась в пользу Мания Аквилия благодаря нестандартному, и лежащему за пределами закона, поступку адвоката обвиняемого. Адвокат, во время слушания дела специально разорвал тунику на груди Мания Аквилия, чтобы все могли видеть полученные им во время войн в защиту римских интересов рубцы. Аргумент оказался весомым. Маний Аквилий был оправдан. [62]

В 119г. к ответственности был привлечён Гай Папирий Карбон, характеризующийся в источниках как известный оратор. О сути обвинения информации нет. В одном из источников даётся понять, что ему было предъявлено весьма серьёзное обвинение, что даёт основания подумать именно о стандартном обвинении в вымогательстве после исполнения обязанностей в провинции. О многом говорит также и следующий факт. Цицерон сообщает, что Гай Папирий Карбон спас себя от обвинения добровольной смертью. [63]

В 114 году привлекались к ответственности по делам о вымогательствах Гай Порций Катон и Марк Эмилий Скавр. Первый из них был наместником в провинции Македония. Вина его, однако, заключалась даже не в вымогательствах как таковых, а в серьёзном военном поражении от фракийского племени скордисков. Источников о деле Гая Порция Катона немало, однако все они недостаточно информативны. Так, мы не можем в данном случае установить, что было (или могло быть) поводом к обвинению, а что - именно причиной. Есть основания считать, что военное поражение было лишь поводом для привлечения к ответственности Гая Порция Катона, а истинной причиной - традиционные вымогательства в провинии. Есть также информация о том, что Гай Порций Катон привлекался к ответственности в связи с подкупами Югуртой многих римских деятелей. [64]

Что касается Марка Эмилия Скавра (отца), то о сути обвинения информации практически нет. Не исключено, что обвинение было результатом политических интриг, а не каких-то реальных противоправных действий. Исследование биографии Марка Эмилия Скавра (отца) позволяет скорее утверждать, что человек этот относился к так называемым "римлянам старой закалки", являвшихся честными людьми и честными политиками в любой ситуации. [65] К сожалению для римского государства, поколение людей, пришедших в политику в начале первого века до н. э. было уже во многом иным. Об этом, в частности, свидетельствует и поведение Марка Эмилия Скавра (сына), о котором речь подробнее пойдёт на следующих страницах.

В 111 году привлекался к ответственности Луций Кальпурний Пизон Цезонин и Квинт Цецилий Метелл Нумидийский, в последствии - победитель Югурты. В информации о судебных преследованиях этих лиц много неясностей и можно, видимо, с уверенностью сказать, что речь шла о политических интригах. [66]

В 103г. привлекался к ответственности Гай Меммий, трибун 111г. Он и его брат Луций были инициаторами многих обвинений против первых лиц государства, поддавшихся на подкупы со стороны нумидийского царя Югурты. У Валерия Максима говорится непосредственно о привлечении Гая Меммия к ответственности по делам о вымогательстве. Факт обвинения косвенно подтверждает и Цицерон. О сути обвинения ничего неизвестно. [67]

В 92 году привлекался к ответственности Публий Рутилий Руф. Это был редкий для римской судебной практики случай обвинения в вымогательствах по настоящему невиновного. Рутилий был легатом в провинции Азия. [68]

В 79 году привлекался к ответственности за вымогательства в Сицилии Марк Эмилий Лепид, оставшийся в памяти, правда, более вследствие своего антигосударственного восстания. Как бы там ни было, в 81г. он был наместником в Сицилии и по отдельным намёкам Цицерона и Саллюстия видно, что оставил он там по себе самые удручающие воспоминания. [69] Источники, к сожалению, не позволяют уточнить, что именно и как делал Лепид в провинции. Мы можем судить лишь по аналогии и получается, что, судя по всему, у Гая Верреса был достойный учитель.

Этот невольно краткий обзор событий от 149гдо н. э. до 79г. показывает дальнейшее развитие тех тенденций, которые уже видны в сообщениях Тита Ливия. Несмотря на то, что период этот освещён в источниках не очень хорошо, заметно, что количество дел о вымогательстве возрастает. О причинах этого уже вкратце говорилось выше: формальное разрешение жалоб провинциалов не сопровождалось решением их проблем по существу, а наместник же в провинции оставался практически бесконтрольным. Тот факт, что наместник практически всегда принадлежал к римской знати, гарантировал ему в конце концов свободу от судебного преследования, ибо, сталкиваясь с обвинениями в коррупции, правящая элита Рима чем дальше, тем больше сталкивалась с непростой дилеммой: соблюдение закона, или - сословная солидарность. В тех случаях, когда возмущение провинциалов не было уж очень сильным, предпочтение тем или иным способом отдавалось в пользу именно не права, а сословной солидарности.

[Одуванчик]

Законы "о вымогательствах". Их направленность и роль


Отчасти отмеченные выше эксцессы поведения наместников провинций, отчасти - и устрашающие для самого факта римского господства примеры сверхэксплуатации провинций стали приводить римскую политическую элиту к пониманию необходимости существенных изменений во внутренней политике - во взаимоотношениях с провинциями.

Как уже отмечалось, в рассматриваемое время - во II-Iвв. до н. э. - понимание это было ещё абстрактным и в основном ограничивалось красивыми рассуждениями. В конце концов в эпоху республики римляне ещё могли себе позволить просто порассуждать о справедливом стиле внутренней политики, ибо перманентное состояние от войны от Гракхов до Августа (как внутренней, гражданской, так и с внешними противниками) в известной мере загоняло все противоречия вглубь. Однако и в республиканское время было принято несколько законов, обеспечивавших известную защиту провинциалов, хотя о сути их можно спорить, ибо мы не всегда реально пред-ставляем и их содержание, и их направленность.

По существу мы можем как-то судить лишь о первом законе - законе 149г. до н. э., ибо он сохранился в виде надписи, точнее в виде одиннадцати фрагментов одной надписи, сочетающихся в более или менее связный текст - CIL, I, 198. [165] Документ явля-ется ценным источником по истории римского права, ибо в тексте весьма детально расписано, как следует рассматривать те или иные дела "о вымогательстве", по отношению к к кому следует или, наоборот, не следует применять закон. [166] С исто-рической точки зрения ценность документа несколько меньше, ибо текст закона не содержит ничего, кроме детального описания юридических норм процедуры рассмотрения дел соответствующего профиля.

Эта разработанность процедурных моментов рассмотрения дела оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, законодатель совершенно определённо хотел достичь желаемого результата. рассмотрения делу по существу. Однако же, как показывают уже приведённые примеры, процессуальные тонкости не решали и не могли разрешить тех проблем, что способствовали возникновению самого преступления. Как же работал, или, наоборот, не работал этот и подобные ему законы на практике? По косвенным признакам кое-что сказать на эту тему мы можем.

комментарии

[165] Изданий текста существует много, как велика и литература, касающаяся этого памятника, что легко объяснимо ввиду важности документа. (Fontes iuris romani antiqui. Edidit C. G. Bruns. Pars prior Leges et negotia. Lipsiae, 1893, pp.55-73; C. Nicolet. L'ordre йquestre а l'йpoque rйpublicaine (312-43 av. J.-C.). Tome 1. Dйfinitions juridiques et structures sociales. Paris, 1966, pp.487-515; Mattingly H. B. Two republican laws of the Tabula Bembina // JRS, vol. 59, 1969, pp. 129-143; Mattingly H. B. The extortion law of the Tabula Bembina // JRS, vol. 60, 1970, pp. 154- ; Sherwin-White A. N. The Date of the Lex Repetundiarum and its consequences // JRS, vol. 62, 1972, pp. 83-105; Linntott W. The leges de repetundis and Associate Mesures under the Republic // ZSS., vol. 98, 1981, SS. 162-212; Richardson J. S. The purpose of the Lex Calpurnia de Repetundis // JRS, vol.77, 1987, pp.1-12.)

[166] Так, обращает на себя внимание формулировка о том, что закон "О вымога-тельстве" не применяется по отношению к магистратам, находящимся при испол-нении служебных обязанностей - De heisce, dum mag(istratum) aut imperium habebunt, ioudicium non fiet.~ Dic(tator), cos., pr., mag. eq., cens., aid., tr. pl., q., IIIvir cap., IIIvir a. d. a., tr. mil. leg. IIII primis aliqua earum, dum mag(istratum) aut imperium habebit, nei in ious educitor. (Текст цитируется по - Fontes Iuris Romani Antiqui edidit C. G. Bruns. Pars prior. Leges et negotia. Lipsiae, 1893 , p. 60.)

[Одуванчик]

Испанские рудники.


Минеральные богатства Испании издавна привлекали чужеземцев. Особенно активно они стали разрабатываться после римского завоевания. Во времена империи испанские рудники принадлежали императору. Золотые рудники Севера и Северо-Запада непосредственно разрабатывались имперской администрацией. Серебряные, медные, железные и свинцовые сдавались в аренду отдельными копями, но оставались под контролем прокуратора. Система управления и аренда таких рудников хорошо видна в двух надписях из Випаски, датируемых адриановским временем. Одна содержала более общий закон, а другая - конкретное распоряжение по этому руднику. Но так как это последнее было, вероятно, составлено по определенным правилам, его положения можно распространить и на другие рудники.

Надписи свидетельствуют, что крупным арендаторам (кондукторам) сдавались в аренду проведение аукционов, сбор косвенных налогов или те или иные службы. Сами же копи сдавались сравнительно мелким арендаторам - колонам. Колон покупает одну или несколько копей, но не делается их собственником, а лишь приобретает право на получение половины дохода. Колон обладает правом иметь компаньонов, а также продавать свои копи, но только под надзором прокуратора и лишь другим колонам данного рудника. Последнее право как будто отвечает общим правилам античной гражданской общины, но в действительности существует принципиальная разница между отношениями внутри общины и в рудниках. Владелец копей находится в зависимости от собственника, каким остается император. Такие колоны юридически похожи на сельскохозяйственных колонов в императорских имениях, но реально они занимают другую социально-экономическую нишу, являясь представителями "среднего класса".

В качестве рабочей силы в випаскских надписях выступают рабы, отпущенники и наемники. Часть рабов и отпущенников принадлежала непосредственно самим колонам. В первое время после римского завоевания существовала еще одна категория рабочей силы - туземцы, официально остающиеся свободными людьми, но принуждаемые к определенному труду в интересах победителя. После распространения на всех испанцев латинского права, те из них, кто оставались на месте (а мобильность в этих регионах была невелика), превратились в наемников.

Власть в рудниках полностью находилась в руках прокуратора, в распоряжении которого имелся штаб его помощников и вооруженная сила. Ни кондукторы, ни колоны не образовывали общины, коллегии. Но колоны могли объединяться в societates, то есть объединения капиталов для совместной аренды и эксплуатации рудников, либо отдельных копей, и не являющиеся юридическими лицами.

Таким образом, в рудных округах возникла социально-политическая структура иного типа, чем городские или квазигородские общины. Здесь не существовало самоуправляющегося коллектива граждан, обладающих собственностью на средства производства в качестве членов данного коллектива. В этих округах вся власть сосредотачивалась в руках собственника, осуществляющего ее через назначенного им полномочного представителя. Собственник и администратор в этих случаях совпадали. В золотых рудниках Северо-Запада собственность и хозяйственность вообще были объединены. В большинстве других случаев они были разъединены, и хозяйствовали арендаторы, находившиеся в зависимости от собственника до тех пор, пока они этим хозяйствованием занимались.

Рудники были расположены преимущественно в Центральной, Западной и Северо-Западной Испании, то есть в зоне, где интенсивность романизации была много меньшей, чем на юге и востоке Пиренейского полуострова. В этой зоне наряду с античным укладом, представленным муниципальными и квазимуниципальными структурами, существовали и другие сектора социально-политической жизни, как обязанные римскому присутствию, так и возникшие из туземных организаций. К этому сектору, связанному с римским завоеванием относились и рудники.

[Одуванчик]

Историография кризиса античного общества в Испании


Испанская историография древности вообще и кризиса античного общества в частности оставалась на довольно низком уровне. В то время как в Германии, Англии, Франции, России создавались подлинно научные исследования, выдвигались теоретические концепции, испанские работы оставались на уровне ренессансных и пост ренессансных эрудитов, а археологические публикации представляли в лучшем случае своды памятников.

Первое научное исследование кризиса античного общества в Испании, точнее в провинции Бетике, было проведено во Франции. Оно явилось частью монографии Р. Тувено "Исследование римской провинции Бетики", опубликованной в Париже в 1940г. Тувено утверждал, что Бетика в течение всей эпохи империи была процветающей провинцией, в том числе и в III в., хотя признавалось, что в некоторых секторах, как, например, в рудном деле , и наблюдался кризис.

В самой Испании первое серьезное исследование проблем кризиса предпринял в 50гг. М. Таррадель, который установил ряд результатов кризиса: новый вид городов; общее обеднение страны; прогрессирующая аграризация экономики; исчезновение мелкой и средней земельной собственности и замена ее крупной; духовный кризис приведший к распространению христианства. Все это, по его мнению, явилось следствием мощного германского вторжения в середине III в. С этого времени эта точка зрения стала преобладающей в испанской историографии, хоть высказывались и другие точки зрения.

Так, К. Виньяс в работе, вышедшей в 1972г., высказал мысль, что опорой всей античной испанской экономики было скотоводство, что облегчило в будущем быстрое завоевание и заселение страны германцами, которые тоже были пастушеским народом. В то же время в Испании сохранялось большое количество муниципальных собственников, существование которых препятствовало превращению вилл в латифундии. И поэтому кризис в Испании был гораздо менее интенсивным, чем в Италии и Галлии.

Очень много над проблемами кризиса античного общества работал А. Балиль. Он полагал, что уже гражданская война между Севером и Альбином привела к росту напряженности в отношениях между классами, росту расходов высших слоев на личную роскошь, что привело к инфляции. Это увеличение в роскоши создало в археологии эффект процветания, которое разумеется было только кажущимся. Толчком же к настоящему кризису послужили все же германские вторжения, причем апогей кризиса падает на 70 гг. III в., что было связано с узурпациями Броноса и Прокула в Галлии, ростом пиратства и новыми германскими вторжениями. Балиль рассматривал кризис в испанских провинциях в тесной связи с событиями во всей империи, меньше уделяя внимания тщательному исследованию собственно провинциальных явлений.

Другой ученый, наряду с проблемами античности много занимающийся вопросами кризиса, - Х.М.Бласкес. признавая, что объединение страны и первые кризисные явления в испанской экономике обнаруживаются иже во времена Северов, начало собственно кризиса он относит к середине III в., видя его причину опять же в германском вторжении 259-260гг. В результате многочисленных разрушений, вызванных этими вторжениями, происходит упадок городов, распространение вилл, концентрация собственности, крестьянские волнения, нарушение нормальной торговли, резкое снижение активности в горном деле.

Кризис III в. был предметом специального внимания М. Вихиля. Он сочетал конкретные исследования с постановкой широких теоретических проблем. По его мнению, основными факторами упадка в Испании были те же, что и в остальной империи: варварские вторжения и внутренний распад, а последний был вызван противоречиями внутри общества. Явными следами распада раннеимперского общества были упадок мелкой и средней собственности. Резкий рост латифундий, закабаление ранее свободных крестьян, превращаемых в колонов, замена колонатом рабства, рост тенденций к самоснабжению населения. Кризис III в. был не просто эпохой хаоса и напряжений, а моментом общего кризиса античного мира, открывшим путь к появлению средневекового общества.

В последнее время вопросы кризиса подробно рассматриваются в общих работах по истории древней Испании. Историки стремятся в первую очередь выявить социальные корни кризиса. В Испании после падения франкизма многие историки, особенно сравнительно молодые, обратились к марксизму и пытаются выявить основные черты кризиса, исходя из формационной теории К. Маркса. При этом решающее значение они предают отношениям города и деревни, видя в эволюции этих отношений ключ к пониманию крушения античного мира. Кризис практически растягивается до начала V в, а V-VIII вв. рассматриваются как "поздняя античность". Большинство испанских историков древности имеет археологическое образование, но оно сочетается с глубокими филологическими и историческими знаниями. Это позволило испанской науке, в том числе и при исследовании проблем кризиса античного общества, встать в один ряд с работами ученых других стран.

[Одуванчик]

К вопросу о двойственности римского политического сознания


К вопросу о двойственности римского политического сознания

Однако здесь есть и ещё один аспект проблемы. Дело в том, что позиция Цицерона в рассмотренном вопросе была не только его личной. Рассмотренные взгляды Марка Туллия являются отражением и римского общественного мнения, римского политического сознания рассматриваемого времени. Иными словами, изложенный материал подводит нас к необходимости ответа на вопрос, осмысляли ли римляне, и если да, то как именно, собственную политику в провинциях и отмеченную выше специфику. Что представляло собой римское политическое сознание времени конца республики.

Все рассмотренные факты позволяют говорить о двойственности римского политического сознания и, соответственно, римской политической идеологии. Действительно, хорошо известные факты показывают, что отношение римлян к провинциалам в эпоху республики определялось следующими двумя в принципе взаимоисключающими факторами. Это, во-первых, высокомерие людей, убеждённых, что все, кроме них самих варвары. Во-вторых, здесь следует назвать озабоченность хорошим мнением о самих себе и искренняя убеждённость в собственной цивилизаторской миссии. [148]

В хрестоматийно известной первой главе первой книги о Галльских войнах Гая Юлия Цезаря нельзя не заметить, что дикость или культурность галльских племён оказывается прямо пропорциональной удалённости зоны их проживания от римских владений, а также - от интенсивности их связей с античным миром. Как уже отме-чалось, именно с высокомерием практически о всех жителях провинций пишет Цицерон. [149]

И в то же самое время в сочинениях авторов первого века до н.э. можно встретить высказывания совсем иного характера, в первый момент поражающие, ибо приводимые в первом разделе примеры практических действий римских должностных лиц говорят сами за себя.

Ниже следует несколько цитат из разных сочинений, написанных во второй половине первого века до н. э. Приводимые слова сказаны персонажами, действовавшими в совершенно различных обстоятельствах и даже столетиях, однако их объединяет время, общность же высказываемых мыслей очевидна.

У Тита Ливия можно встретить следующую фразу, которая выдаёт политические идеи времени написания историком своего труда, хотя и произносит её один из персонажей римской истории четвёртого века до н. э.
Livius, VIII, 13, 16: certe id firmissimum longe imperium est, quo oboedientes gaudent - "естественно та власть является самой прочной, по поводу которой подчиняющиеся радуются." [150]
Известный моралист Гай Саллюстий Крисп, являвшийся одновременно одним из крупнейших казнокрадов времени правления Цезаря, [151] писал следующим образом.
Sallustius, Bellum Jugurthinum 102, 6: Ad hoc populo Romano iam a principio melius visum amicos quam servos quaerere, tutiusque rati volentibus quam coactis imperitare. "До сих пор римскому народу - и при этом с древнейших времён - казалось, что предпочительнее искать друзей, а не рабов и [римский народ] счёл, что безопаснее управлять желающими подчиниться, чем принуждаемыми". [152]
Наиболее важные для темы исследования высказывания по рассматриваемому вопросу принадлежат Цицерону. [153] Они являются логическим завершением тех мыслей, которые можно встретить у Ливия и Саллюстия.
Cicero, De officiis, II, 23 - Omnium autem rerum nec aptius est quidquam ad opes tuendas ac tenendas quam diligi nec alienius quam timeri.
"Из всех способов нет ничего более подходящего для сохранения и удержания власти - быть любимым, самое несообразное - внушать к себе страх".

II, VIII, 26....quam diu imperium populi Romani beneficiis tenebatur, non iniuriis, bella aut pro sociis aut de imperio gerebantur; exitus erant bellorum aut mites aut necessarii; regum, populorum, nationum portus erat et refugium senatus; nostri autem magistratus imperatoresque ex hac una re maximam laudem capere studebant si provincias et socios aequitate et fide defendissent.
"....пока власть римского народа строилась на благодеяниях, а не на противозакониях, и пока войны велись либо в защиту союзников, либо за [римскую] власть, и исход войны был либо мягок, либо соответствовал необходимости, то гаванью и прибежищем для царей, народов и племён был сенат, а наши магистраты и императоры старались снискать величайшую похвалу уже за одно то, что они справедливо и верно защищали провинции и союзников."

(27) Itaque illud patrocinium orbis terrae verius quam imperium poterat nominari. Sensim hanc consuetudinem et disciplinam iam antea minuebamus, post vero Sullae victoriam penitus amisimus.
"Вот почему это следовало бы назвать скоре покровительством можно было бы с большим основанием говорить о нашем покровительстве над земным кругом, чем о владычестве. От этого обыкновения и от этих правил мы постепенно отказывались уже и ранее, но после победы Суллы утратили их полностью".

(28) Itaque vexatis ac perditis exteris nationibus.....
"Итак, после того, как чужеземные народы были истерзаны и погублены....."

Nisi enim multorum impunitia scelera tulissemus.....
"Ведь если бы мы не оставили преступлений многих людей безнаказанными.."

(30) Certum igitur hoc sit idque et primum et maxime necessarium, familiaritates habere fidas amantium nos amicorum et nostra mirantium
"Следовательно, несомненно одно ( и это - прежде всего и есть самое необ-ходимое): надо располагать верой любящих нас друзей и восхищающихся нашими [достижениями]".

IX, 31 Summa igitur et perfecta gloria constat ex tribus his: si diligit multitudo, si fidem habet, si cum admiratione quadam honore dignos putat.
"Итак, наивысшая и совершенная слава зависит от следующих трёх условий: если народ любит нас; если он нам доверяет; если он, наряду с некоторым восхищением нами, считает нас достойными магистратур". [154]
Приведённые мнения различных авторов по вопросу о характере римской власти, в сочетании с различными фактами, рассмотренными в первой части работы, позволяют многое понять в теории и практики римской политической жизни.

Перед нами типичный случай имперской идеологии, всегда являющейся двойственной по своей природе. В государствах типа Рима, быстро выраставших путём поглощения и завоевания обширных территорий, идеология - идейное обеспечение завоеваний и качественных изменений в государстве - невольно была и всегда есть сложной по своему составу. С одной стороны, представители правящей элиты не могут не понимать военную составляющую успеха завоеваний. С другой стороны - те же представители господствующей элиты не могли и не могут себе позволить не понимать, что обеспечение прочности и стабильности господства невозможно без создания положительного образа завоевателя. В реальности, правда, это всегда означало и означает политику лавирования между устрашением и поощрением. Успех же такой идеологии и основанной на ней политической деятельности становится гарантирован лишь в случае нахождения правильной пропорции между тем и другим. [155]

В полной мере всё это относится и к Риму рассматриваемого времени. Быстрый и в общем успешный рост римского государства во вторых-первых веках до н. э. естественно ставил римлян перед необходимостью оценки и осмысления происходящего. Надо сказать, наиболее краткая и точная характеристика случившегося встречается у человека, далёкого от политики, у лирического поэта Проперция. [156]
Famam, Roma, tuae pudet historiae
Nam quantum ferro, tantum pietate potentes
stamus: victrices temperat ira manus

Слава твоя, Рим, не стыдна [для] истории,
Ибо насколько железом, настолько и доблестью, могущественные
Мы стоим: руки победителей усмиряют гнев.
В реальной же жизни успешные территориальные приобретения и полнейшее отсутствие практики управления провинциями привело к тому, что сперва управление провинциями представляло собой не более чем хаотический набор мер, не столько вырабатывавшихся, сколько тщательно и методически переносившихся из практики управления одного города (Рима) на управление больших территорий.

Опыт этот, с одной стороны, оказался неудачным в том плане, что, так на практике можно было создать лишь нормы обеспечивавшие военное господство Рима и благодатное поле деятельности для всякого рода авантюристов, желавших любыми способами обогатиться, [157] но не для эффективного управления провинциями, как показывают приведённые выше примеры. С другой стороны, этот опыт был всё же и успешным в том плане, что некоторые традиции собственно римского управления завоёванными территориями были созданы и воплощались в жизнь, хотя и с немалыми издержками. Как уже отмечалось, римляне практически не вмешивались во внутреннюю жизнь местного населения провинций и никак не затрагивали те нормы локального гражданского права, по которому жили провинциалы.

На первых этапах развития римской внутренней политики необходимость хотя бы минимального диалога с провинциалами и местными элитами воспринята в Риме не была и, как показывает разбиравшийся пример из речи Цицерона в защиту Марка Эмилия Скавра, отношение к народам, населявшим государство, было очень различным, причём различие это определялось степенью интегрированности (или - готовностью к таковой) провинциалов и античной культуры. Преобладающим же в эпоху республики отношением к провинциям было откровенное потребительство.

Рассмотрение представленного материала ставит ещё одну интересную проблему. Как и в какой степени римляне воспринимали особенности собственной политики и как они воспринимали собственную "небезупречность"? Ответ на этот вопрос большой сложности не представляет. Перед нами прошла галерея портретов деятелей римской элиты, вознаграждённых за исполнение своих обязанностей по отношению к Городу. [158] В разной степени все они преданно служили Риму и деятельность их была ничем иным, как именно служением римским интересам. Что же касается рассмотренной "специфики" служения, то она в глазах римлян была отчасти вполне извинительной, ибо с позиций римской официальной идеологии отношение к разным народам вполне могло быть различным, а до тех пор, пока провинциалы готовы были терпеть, или до тех пор, пока ситуация в провинциях не становилась критической, [159] отдельные эксцессы во внутренней политики были de facto вполне простительными для римского общественного мнения.

С другой стороны, надо, конечно, отметить, что никогда ни на каком официальном уровне отмеченные в предыдущих разделах эксцессы внутренней не были одобрены сенатом и официально признанной линией внутренней политики государства не являлись.

Всё происходило вроде бы само собой: отсутствие в принципе разработанной политики в вопросе управления провинциями тянуло за собой отсутствие законодательства. Следствием отсутствия законодательства со всей очевидностью становились злоупотребления, ибо соблазн поживиться в сочетании с недостатками законодательства создавал благодатную почву для злоупотреблений как сознательных, так и бессознательных. Как уже отмечалось, отсутствие разработанного законодательства способствовало тому, что практически каждый шаг наместника провинции, или откупщиков-публиканов, мог быть, да и чаще всего оказывался, ущемлением прав провинциалов.

Скорее всего, именно в этом и заключена ещё одна причина нежелания Цицерона разрабатывать вопрос о том, что конкретно следует сделать для того, чтобы жители провинций чувствовали себя beatissimi (счастливейшими). Вторжение в эту область означало вторжение в нечто принципиально новое, что даже наиболее передовые мыслители и политики своего времени, как Цицерон, или Октавиан Август, ещё и сами не вполне по настоящему осмысляли. Цицерон понимал важность проблемы в теории. [160] Как будет показано ниже, Октавиан Август делал на ощупь первые шаги по воплощению в жизнь новой политики взаимоотношений Рима и провинций, однако на рубеже эр время диалога на равных "центра" и провинций ещё не наступило.

Отсюда - и двойственность политического сознания, теории и практики времени конца республики, когда общество и правящая элита лишь подошло в конце концов к осознанию необходимости существенных изменений во внутренней политике - в том, что касается управления провинциями.

Эта двойственность политического сознания - правда, уже с несколько иными нюансами - находит своё отражение во многих источниках более позднего времени. Авторы эпохи Империи, описывающие либо современные им события, либо - эпоху республики, будучи весьма преданными интересам Рима, позволяли себе немало критических замечаний в адрес римской провинциальной политики.

Интересный в этом отношении пример есть у Тита Ливия. Историк описывает заседание Этолийского союза, происходившего в 200г до н. э., с обсуждением вопроса - вступать ли в союз с Римом против Филиппа, царя Македонии. В этой связи Тит Ливий приводит речи афинян, македонян и римлян, дающих немало ценной информации о рассматриваемых вопросах.

Здесь, правда, возникает особый вопрос: к какому времени относятся те оценки римской политики в отношении провинций, которые можно прочесть у Тита Ливия? Сам Тит Ливий, как известно, писал при Августе. Его сочинение изобилует речами, написанными по всем правилам ораторского искусства, историчность которых сомнительна. Хорошо известно, что для античных авторов нормальным было придумывать речи своих героев, даже если речь шла об очень известных политиках. [161]

Иными словами, эпизод, о котором речь пойдёт чуть ниже, следует, вероятнее всего, расценивать как взгляд образованного человека эпохи Августа на события двухсотлетней давности. При этом было бы ошибочным видеть в описании Тита Ливия лишь риторическое упражнение на заданную тему. [162] Осведомлённость и начитанность автора очевидна и поэтому, вероятнее всего, текст Тита Ливия в данном случае представляет собой сплав свободного пересказа того, что знал автор с идеями более позднего времени.

По словам Тита Ливия, на заседании Этолийского союза сперва выступали македоняне. В речи одного из послов содержится точная в своей основе характеристика принципов римской провинциальной политики. Говоря о Сицилии, македонский представитель говорил следующее: "Неужели вы думаете, что римляне созывают сицилийцев на совет в Сиракузах, Мессане или Лилибее, как вас созывают на совет в Навпакте вами же избранные должностные лица - во исполнение ваших же законов, дабы свободно решать, дабы свободно решать, кто вам друг, а кто враг, с кем заключить мир, кому объявить войну? Там совет ведёт римский претор и, подчинённые его власти, сходятся посланцы городов; с высокого помоста, вознесённый над ними, окружённый ликторами, вершит он суд и расправу; их собственным спинам грозят розги, шее - топор, и по жребию каждый год присылают к ним нового повелителя." [163]

Заслуживает внимания также и ответная речь римского посла, приводимая Титом Ливием. [164] Римский представитель весьма пространно рассуждает о том, что римляне в своей политике по отношению к Сицилии и Греции никогда не руководствовались ничем иным, кроме стремления освободить греческие города от того или иного тирана и наказать то или иное беззаконие.

Мы, как уже говорилось, не можем до конца доверять самой речи как таковой, но в принципе ситуация вполне реальна, как и высказываемые послом соображения.
комментарии

[148] Одна из самых известных формулировок цивилизаторской миссии римлян принадлежит Вергилию. В конце шестой книги Энеиды (Verg. En, VI, 851-853) поэт пишет о том, что предназначение римлян - устанавливать обычай мира, пощада подчиняющихся и наказание высокомерных.

[149] О галлах - Pro Font., 27-36; о греках - Pro Flacco 9, 16, 57, 61; epist. ad Quintum fratrem 1, 1, 6; 1. 2, 4. Pro Sest. 141; Pro Lig., IV, 11; о сирийцах и иудеях - De prov. cons - V, 10.

[150] Из речи в сенате в 338г. до н. э. консула Луция Фурия Камилла.

[151] Dio Cass., XLII, 9, 2. Саллюстию за злоупотребления в Африке грозил суд с обвинением в вымогательствах. Судя по сообщению Диона Кассия, Саллюстия от суда спас лично Цезарь.

[152] Из речи Суллы, адресованной нумидийскому царю Бокху в годы Югуртинской войны. Перевод этой фразы в издании В. О. Горенштейна ( Гай Саллюстий Крисп. Сочинения. Перевод, статья и комментарии В. О. Горенштейна. М., 1981, с. 100) выглядит следуюшим образом: "Кроме того, римский народ, поначалу слабый, предпочёл искать себе друзей, а не рабов и решил, что безопаснее править людьми, подчиняющимися добровольно, а не по принуждению". Судя по всему, В. О. Горенштейн использовал иную редакцию текста.

[153] Анализ идей Цицерона о власти и государтве встречается у многих авторов. См., например: Brunt P. A. Laus imperii // Imperialism in the Ancient World. The Cambridge University Research Seminar in Ancient History. Edited by P. D. A. Garnsey and C. R. Whittaker. Cambridge, 1978, pp.159-191; 319-330 (примечания). О взглядах Цицерона можно также прочесть в любой научной биографии оратора, каковых много. Из числа последних публикаций на русском языке, отметим: Утченко С. Л. Цицерон и его время. М., 1973; П. Грималь. Цицерон. М., 1991.H. Gelzer. Cicero. Ein biographischer Versuch. Wiesbaden, 1969.

[154] Использовано следующее издание: Цицерон. О старости, о дружбе, об обязанностях. Издание подготовили В. О. Горенштейн, М. Е. Грабарь-Пассек, и С. Л. Утченко. М., 1975, с.105-107.

[155] События уже последующего периода - эпохи Принципата - показывают, что в целом Рим в этом преуспел. Подробнее см. ниже, а также - Браунд, 1999, с. 83. (Издание указано в прим. 19).

[156] Propert., III, 22, 21. В этом стихотворении слава Рима занимает для поэта су-щественное место.

[157] Неудачи этих переносов объяснялись ещё и тем, что нормы, прекрасно дей-ствовавшие в рамках одного города, не работали в рамках уже мировой державы.

[158] Как уже отмечалось, назначение в провинции было своего рода политической традицией в Риме. Туда назначали после исполнения той или иной должности в Риме в качестве своего рода награды.

[159] Именно таковой была ситуация в Сицилии после наместничества Верреса, именно такой была ситуация в провинции Азия перед радикальными реформами Лукулла.

[160] У Цицерона в трактате "О законах" есть интересное, но опять же абстрактно-теоретическое определение того, что такое управление: De leg., III, 2: Videtis igitur magistratus hanc esse vim, ut praesit prescribatque recta et utilia et comiuncta cum legibus. - "Вы следовательно видите, что сущность управления состоит в руководстве и предписании правильного, полезного и согласующегося с законами". Далее в трактате у Цицерона идёт перечисление всех магистратур с кратким указанием, кто из должностных лиц чем занимается. Однако вся эта информация относится только к своего рода идеальному городу, мыслимому, естественно, по образцу Рима.

[161] Реальность была более сложной и в каждом отдельно взятом историческом сочинении античной литературы следует различать речи заведомо фиктивные и своободно перелагаемые. К сожалению, чаще всего мы не в состоянии во всех случаях провести различие между обеими видами речей, ибо критерием установления подлинности речи может быть только находка той же речи (или цитаты из неё) у другого автора, или же - находка текста речи в виде отдельной надписи. Отметим также, что прямое цитирование чужих мыслей вызывает доверие лишь у авторов типа Авла Геллия. О речах в сочинении Тита Ливия и их историчности см. подробно: Кнабе Г. С. Рим Тита Ливия - образ, миф и история // Тит Ливий. История Рима от основания Города. Том III. М., 1993, с.600-605.

[162] Элемент риторитки во всём этом конечно есть, ибо нельзя не заметить, как у Тита Ливия следуют одно за другим два полярных суждения о римской политике.

[163] Liv., XXXI, 29, 8-9.

[164] Liv., XXXXI, 31, 1-20.

[Одуванчик]

Муниципальный строй в Римской Галлии


Как и в других западных провинциях римского мира, города, строившиеся в Римской Галлии, получали муниципальное устройство, которое должно было придать им социально-политическую организацию типа римской цивитас или греческого полиса.

Чтобы разобраться в особенностях муниципального устройства Римской Галлии, следует разделить все галльские общины римского времени на две категории: группа общин, называвшихся римскими колониями и общинами латинского права, и группа общин, которые подобных титулов не имели.
Общины первой группы имели римско-латинский тип социально-административного устройства, который они получали от императора в виде Lex coloniae. Это была латинская коллегиальная система управления городом: дуумвиры, эдилы, квесторы.

Однако, городские общины с римским и латинским правом занимали лишь незначительную часть галльской территории. Четыре пятых всей страны были заняты галльскими общинами, которые сложились во времена независимости, сохранили прежние названия, прежнюю территорию и границы, и в момент присоединения к империи не получили муниципального устройства от императорского правительства, сохранив также и прежнюю социально-административную организацию.

Правда, сразу же начался процесс трансформации галльских государственных образований в общины римского типа (civitates). Следует различать две стороны в этом процессе: введение коллегиальной латинской системы в управление галльскими общинами, а также перестройку взаимоотношений города и окружающей его сельской территории по римскому образцу.

Реформа высшей магистратуры в галльских общинах была осуществлена достаточно быстро. Результат ее становится особенно очевиден, если учесть, что имеются свидетельства о наличии двойной высшей магистратуры не только в городах Нарбоннской Галлии, раньше и быстрее всего романизировавшейся галльской провинции, но и у целого ряда племен в Трех Галлиях, где римская колонизация в I в. н. э. была очень незначительной.

Гораздо более медленно и постепенно происходил в галло-римских общинах процесс, упорядочивавший отношения города и территории общины, цель которого состояла в том, чтобы эти отношения перевернуть - утвердить господство города над окружавшей его сельской территорией по образцу римской civitas, а не наоборот, как это было в Галлии периода независимости. Преобразование галльской общины в римскую civitas приблизилось к своему завершению, когда по эдикту Каракаллы между 212 и 217 гг. все подданные римской империи получили права римского гражданства. С этого времени исчезло различие в статусе жителей главного города общины и сельской территории. Однако, последствия эдикта Каракаллы не сказались немедленно на устройстве галло-римских общин. Для этого потребовалась большая административная реформа, предпринятая в конце III, в начале IV в. императорами Диоклетианом и Константином.

Последним и весьма показательным моментом в реформе галло-римской общины явилось наименование общины, которое давалось двумя способами: или по названию городского центра, или по имени галльского племени, населявшего общину. Эти два способа свидетельствуют о продолжении существования двух традиций (римской и галльской) в организации общин, по-разному проявлявшихся в разных частях Галлии.

Перенос названия города на все население общины свидетельствует очевидно о более сильном притяжении городского центра. Так дело обстояло в Нарбоннской Галлии, где интенсивная колонизация расчленяла кельтские племена, и из-за этого раздела имя народа теряло всякое значение и всякое основание для своего существования. В Трех Галлиях ввиду незначительности римской колонизации галльские общины остались целостными. В связи с этим там долгое время не было причин менять старинные названия общин, носившие имена населявших их галльских имен, на новые, соответствующие новым городам, еще не имевшим большого влияния на кельтский этнос.

[Одуванчик]

ОБ УПРАВЛЕНИИ ПРОВИНЦИЕЙ АЗИЕЙ


ОБ УПРАВЛЕНИИ ПРОВИНЦИЕЙ АЗИЕЙ
(Письмо Марка Цицерона брату Квинту, начало 59 г. до н. э.)

Провинция (Азия) (1) населена, во-первых, союзниками (2), людьми самыми просвещенными, затем римскими гражданами, которые или, как откупщики (3), по необходимости тесно с нами связаны, или, как разбогатевшие торговцы, знают, что они сохранили без потерь свои богатства только благодаря моему консульству.
Но ты можешь сказать, что среди них возникают серьезные споры, создаются многочисленные обиды, появляется конкуренция. Я не хочу подчеркнуть, что ты не выполняешь в какой-то мере своих обязанностей, я понимаю, что эти обязанности очень трудны и требуют величайшего благоразумия, но помни, что, по-моему, они больше зависят от благоразумия, чем от удачи. В самом деле, разве трудно управлять теми, над которыми ты поставлен, если ты управляешь собой? Пусть это будет трудным делом для других, оно и действительно самое трудное, для тебя же это было всегда самым легким и должно быть самым легким. Ты по природе такой человек, который и без образования, повидимому, мог бы быть благоразумным. Полученное же тобой образование таково, что оно может облагородить природу даже с большими недостатками. Поскольку ты будешь бороться против наживы, против страсти к чувственным наслаждениям, против лицемерия во всех делах, как ты это делаешь, постольку, вероятно, ты сумеешь обуздать бесчестного купца и зарвавшегося откупщика. Пусть греки смотрят с удивлением на тебя, как современника, считая тебя за какого-то героя из летописи или за бога-человека, спустившегося в провинцию с неба.
Пишу тебе об этом теперь не для того, чтобы ты так поступал в будущем, а чтобы ты радовался, что так поступал и поступаешь. Ведь, подумай, какая слава, что тебя, облеченного в Азии высшей властью уже третий год, не совратили с пути величайшей честности и воздержанности ни скульптура, ни картины, ни вазы, ни блестящие ткани, ни покупка невольника или невольницы, ни их красота, ни беззаконное обогащение, то-есть все, чем богата эта провинция!
Что может быть более выдающимся, и к чему должно стремиться, когда такая добродетель, такая умеренность и такое самообладание ие скрываются где-то в тени, не прячутся, а проявляются на виду у всей Азии, на глазах славнейшей провинции, в молве всех племен и народов! Когда люди не боятся твоих наездов, не разоряются на содержание, не приходят в смятение от твоего пребывания! Наоборот, куда бы ты ни прибыл, тебя встречают с величайшей радостью и публично, и частным образом, так что создается впечатление, что город получил защитника, а не тирана, каждый дом - гостя, а не расхитителя. Из опыта во всех этих делах ты, конечно, знаешь, что совсем недостаточно обладать этими добродетелями самому, а необходимо понять, что за охрану провинции ты отвечаешь перед союзниками, римскими гражданами и государством не только за себя одного, но и за всех своих подчиненных...
Пусть люди знают, что ты не позволишь ябедникам и симулянтам с корыстными целями нашептывать тебе в уши. Пусть перстень твой будет не просто какой-то домашней утварью, не пособником чужой воли, но свидетелем твоей. Пусть твой секретарь занимает такое положение, какое ему определили наши предки; они назначали его не ради привилегий, а на должность, требующую труда и исполнительности, и причем назначали его не без цели из своих вольноотпущенников, над которыми они, конечно, имели власть почти такую же, как и над рабами. Пусть ликтор является исполнителем не своей, а твоей милости;, пусть он несет впереди тебя фасции и секиры скорее как символ твоего служебного положения, чем власти. Пусть затем вся провинция знает, что для тебя самым дорогим являются - дети, доброе имя и имущество всех, над которыми ты начальствуешь, наконец, пусть вее знают, что ты будешь врагом не только тех, кто берет взятки, но и тех, кто дает. Никто не предложит взятки, если будет известно, что от тебя ничего нельзя добиться через тех людей, которые прикидываются имеющими на тебя большое влияние.
Все это я говорю не с той целью, чтобы ты в отношении своих подчиненных был слишком строгим или подозрительным. Если кто-нибудь из них в течение двух лет никогда не был заподозрен в алчности, как например, Цесий, Херипп, Лабеон (4), то им можно, по-моему, без риска доверять, а также и другим таким же, как они. Но тому человеку, в котором ты уже ошибся и в чем-нибудь подозреваешь, не оказывай никакого доверия и ничего не поручай, что связано с твоей репутацией.
Если в провинции ты встретил человека, который завоевал твое доверие, хотя раньше и не был известен, взвесь, насколько можно ему доверять, и не потому, что среди провинциалов нет порядочных людей, а потому, что на это можно надеяться, но открыто признать опасно. Истинная природа каждого провинциала скрывается под покровом лицемерия: лоб, глаза, выражение лица очень часто лгут и еще чаще лжет язык. Поэтому, как ты можешь среди этих людей, ослепленных страстью к наживе и лишенных всех культурных условий столичной жизни, найти человека, который тебя, человека чуждого ему, любил бы сердечно, а не притворялся бы ради выгоды? Мне это кажется едва вероятным, в особенности, когда эти люди обыкновенно не любят частного человека и всегда любят всех преторов. Если ты случайно в среде этих людей обнаружил человека действительно относящегося к тебе с чувством дружбы, а не ради твоего положения, что, конечно, может случиться, то с радостью включи его в число твоих близких. Если же ты такого чувства не предвидишь, надо больше всего избегать сближения с такими людьми, потому что они знают все средства к наживе, на все готовы ради денег и не хотят щадить репутацию того, с кем они не собираются делить жизнь.
В особенности надо избегать каких-либо дружественных отношений с греками, за исключением немногих, если это действительно мужи, достойные древней Греции. В настоящее время большинство греков лукавы, легкомыслещны и благодаря долгой неволе научились чрезмерной лести. По моему мнению нам с ними надо обращаться ласково и самых лучших приближать к себе гостеприимством и задушевным отношением, однако слишком большое c их стороны расположение не очень надежно, поскольку они не осмеливаются противиться нашей воле и завидуют не только нашим землякам, но даже и своим. Если я в данных вопросах хочу быть предусмотрительным и точным, боюсь даже не слишком ли я суров, то ты спросишь меня, каково же мое отношение к рабам? Над ними необходимо властвовать повсюду и в особенности в провинции. Конечно, в связи с этим можно дать много советов, но вот самый краткий и очень легко выполнимый - рабы должны вести себя во всех твоих разъездах по Азии так же, как будто ты едешь по Аппиевой дороге, и пусть они не думают, что есть какая-то разница, едут ли они в Траллы или в Формии (5). Но если какой-нибудь раб является отменно надежным, оставь его для домашних и частных дел. Однако, к делам, относящимся к твоей должности или в какой-то мере к государству, не допускай. Многое, что можно даже поручать преданным рабам, не следует поручать во избежание огласки и осуждения...
Всем, вижу, известно твое величайшее старание, а именно: никаких новых долгов с общин не взыскивается, даже многие общины освобождены тобою от старых, больших и тяжких долгов; многие города, разоренные и почти опустошенные - в том числе самые знаменитые: один в Ионии - Самос, другой в Карии - Галикарнас - тобою вновь восстановлены; в городах нет никаких восстаний, никаких раздоров; ты принимаешь меры, чтобы общины управлялись коллегиями оптиматов; в Мисии прекращены разбои; во многих местах положен конец убийствам; во всей провинции упрочен мир, и не только грабежи и разбои на дорогах и в сельских местностях, но даже более значительные и многочисленные в городах и в храмах, уничтожены; доброе имя, имущество и покой богатых не страдают от ложных доносов, этого самого немилосердного пособника алчности преторов; расходы на содержание и подати в городских общинах распределены поровну между всеми, кто живет в их пределах; ты доступен для всех и охотно выслушиваешь жалобы...
При выполнении твоих добрых намерений у тебя возникнут большие затруднения со стороны откупщиков. Если мы будем им противодействовать, мы оттолкнем от себя и от государства сословие, оказывающее нам значительные услуги и связанное через нас с государством. Если же мы будем им во всем потворствовать, то мы окончательно доведем до гибели тех, о благе и о пользе которых мы должны заботиться. Вот это единственное затруднение в осуществлении всей полноты твоей верховной власти, если только вдуматься. Ведь быть бескорыстным самому, обуздывать все вожделения, не давать воли своим подчиненным, творить справедливый суд, быть доступным в подаче жалоб и заявлений - эта задача более славная, чем трудная. Она требует не каких-либо усилий, а некоторого душевного склада и доброй воли.
Какое озлобление вызывает у союзников деятельность откупщиков, я узнал от граждан, которые недавно, при отмене взимаемых в Италии пошлин (6), жаловались не столько на пошлины, сколько на некоторые беззакония сборщиков. Поэтому, после того как я выслушал жалобы граждан в Италии, я хорошо себе представляю, что испытывают союзники, в других областях государства. При таком положении дел мне представляется, что достойно только такой исключительной доблести, как твоя, вести дело так, чтобы с одной стороны помогать откупщикам в особенности, если пошлины плохо поступают, а с другой - не позволять притеснять союзников. Впрочем, грекам не должно казаться тяжелым положение данников, так как они, когда еще не были подвластны римскому народу, уже переживали такое положение. Не могут презирать откупщиков люди, которые сами без откупщиков не могли уплатить дани, распределенной Суллой равномерно на каждого (7). А что греческие откупщики при взимании дани не отличаются большим милосердием, чем ваши, можно видеть из того, что кавнийцы (8) и все жители островов, уступленные Суллой родосцам, обратились в сенат с просьбой уплачивать дань нашим откупщикам. Поэтому не должны страшиться откупщиков те, которые всегда были плательщиками дани, и не могут презирать откупщиков те, которые не могли уплачивать сами без откупщиков, и не могут противиться те, которые сами домогались наших откупщиков.
Кроме того, пусть жители Азии учтут, что они не были бы избавлены от бедствий ни внешней войны, ни внутренних раздоров, если бы не были под нашей властью. А так как эта власть не может никоим образом исполнять свой долг без уплаты дани, то пусть жители Азии без возмущения покупают свой постоянный мир и покой за некоторую часть своих доходов.
Если жители Азии будут спокойно относиться к откупщикам, то остальное, благодаря твоей мудрости и твоим мероприятиям, покажется им более приемлемым. Так, они могут рассматривать заключение договоров не как цензорский закон, а скорее как помощь для выполнения ими обязательств (9). Сверх того ты можешь, как это делал и делаешь, напоминать им, какое значение имеют откупщики, как мы нуждаемся в этом сословии, и делать это так, чтобы, не прибегая к применению верховной власти, к насилию и фасциям, только при помощи своего влияния и авторитета сблизить откупщиков с греками. Однако от тех, кому ты оказал большие услуги и которые тебе во всем обязаны, ты должен требовать, чтобы они терпимо относились к необходимости поддерживать и сохранять нужную нам дружбу с откупщиками.
Впрочем, зачем я убеждаю тебя в том, что ты можешь делать по собственному побуждению, да уже многое и сделал? Действительно, нам не перестают ежедневно выражать чувства благодарности самые почетные и самые значительные товарищества откупщиков и, что мне особенно приятно, даже греки.

Перев. Н. И. Скаткина.

1. Квинт Цицерон управлял провинцией Азией три года подряд (61-59 гг. до н. э.).
2. Здесь союзники противопоставляются римским гражданам, обладавшим всеми правами в государстве.
3. Откупщиками были в большинстве случаев всадники, которые объединялись в специальные корпорации. С их помощью собирались налоги в провинциях.
4. Про этих людей мы знаем только, что они принадлежали к свите Квинта Цицерона.
5. Траллы - город в Карии (Малая Азия). Формии - город в Лации (Италия).
6. Имеется в виду закон, проведенный в 60 г. до н. э. претором Квинтом Цецилием Метеллом Непотом.
7. Намек на контрибуцию в 20 тысяч талантов, наложенную Суллой в 84 г. до н. э. во время войны с Митридатом.
8. Город Кавн находится в Карии.
9. Закон, издававшийся цензорами на каждое пятилетие и устанавливающий ставки налогов и условия взносов.

[Одуванчик]

Организация провинций и сфера полномочий наместника


История каждой провинции в эпоху республики начиналась с того или иного полководца, ведшего против врага государства военные действия. Полководец обладал, по решению сената, весьма широкими полномочиями, практически не включавшими, однако, каких-либо рекомендаций или предписаний, как управлять завоёванными территориями. [23]

В момент присоединения той или иной территории к Риму сенат принимал целый пакет взаимосвязанных решений (leges provinciae) по поводу образующейся провинции: необходимо было определить границы, необходимо было определить линию поведения в отношении местного населения и местных городов (в зависимости от того, насколько они союзны или враждебны Риму), надо было определить ager publicus, решить вопрос о налогообложении и т.д. Вопросы, как правило, решала специальная комиссия сената. [24] Никаких специальных решений о том, как именно управлять новой провинцией - не принималось, хотя сфера полномочий наместника провинции определилась, видимо, практически сразу.

Две практически идентичные надписи официального характера (одна - из Дельф, другая - с острова Книд) о борьбе с пиратством в восточном Средиземноморье на рубеже второго и первого веков до н. э. [25] показывают, что обязанности легата в рассматриваемое время были законодателю уже хорошо известны. Это видно по многочисленным содержащимся в тексте указаниям на "служебные" правила, которые должны соблюдать при исполнении своих обязанностей наместники провинций Азия и Македония. [26] Ему вменялось: собирать налоги, следить за тем, чтобы союзники римского народа не изгонялись со своих территорий и чтобы им не причинялось бы никакого вреда. В документе далее подчёркивается, что в компетенцию наместника входят все проблемы юридической сферы: от назначения судей до непосредственного участия в судебных делах. Интересующая нас четвёртая часть [27] дельфско-книдской надписи, где содержится указанная информация, завершается подробным описанием формально-юридических моментов - клятвам, которые должны давать все магистраты на верность соблюдения законов.

Многочисленные примеры из произведений Цицерона [28] подтверждают, что и в последние десятилетия существования республики сфера деятельности наместника провинции определилась именно указанным образом. [29]

Здесь представляется принципиально важным поставить вопрос, почему именно так определялась сфера полномочий легата и почему в римском общественном и правовом сознании эпохи республики никогда не возникал вопрос, как и какими методами должен наместник достигать этой цели. Такова основная исследовательская задача данного раздела.

На первую часть поставленного вопроса ответить относительно легко. Если вспомнить, что период II-I вв. до н. э. был временем постоянных войн и наместник провинции чаще всего оказывался верховным представителем Рима в прифронтовой полосе, то обеспечение государственных интересов государства - причём в основном во внешнеполитическом смысле слова - действительно должно было стать одной из важнейших задач наместника.

Что же касается второй задачи наместника, правосудия, то её выдвижение на первый план объясняется несколькими причинами. Римский магистрат, находящийся при исполнении служебных обязанностей (наделённый империем), судя по всему, автоматически обладал одновременно и судебной властью. [30] Хорошо известно также, что в эпоху республики наместниками провинции были чаще всего преторы. По ха-рактеру же своих полномочий претор изначально обладал судебной властью именно как одной из основных составляющих своей власти. Таким образом, здесь вполне вероятно происходил своего рода автоматический перенос внутренней, римской традиции на взаимоотношения Рима и провинций. При рассмотрении этого явления следует учитывать, скорее всего, и ещё одну причину. В провинции наместник оказы-вался олицетворением высшей власти и в этом своём качестве просто вынужден был решать если не все, то очень многие сложные юридические казусы, происходившие в его провинции. [31]

Иными словами ощущение ненужности детализации и уточнений было, судя по всему, первой причиной, по которой принципы управления провинциями в эпоху республики существовали в виде лишь традиций политической практики и ограничивались самой общей формулировкой целей, без каких-либо уточнений как и какими методами такие цели следует достигать. Претор, отбывая в провинции, продолжал заниматься в общем-то тем, что он и раньше делал в Риме. В тех же случаях, когда ранг наместника провинции со временем оказывался и иным (пропретор, проконсул), срабатывал принцип аналогии, ибо в самом общем виде сфера полномочий наместника определилась почти сразу. [32]

Однако одними только формально-юридическими моментами, касающимися сферы полномочий наместника провинции, всё же невозможно полностью объяснить отсутствие в римском обществе республиканского времени внимания к тому, как должен был на практике наместник провинции достигать поставленных целей, общая формулировка которых была понятна уже во втором веке до н. э.

Для того, чтобы понять, в чём именно заключалась вторая причина этого невнимания, необходимо вспомнить один существенный момент из теории и практики управления провинциями в эпоху республики. В теории, так сказать, "на бумаге" всё было прекрасно. Наместник приступая к исполнению обязанностей, должен был издать декрет с объяснением тех принципов, которыми он будет руководствоваться в своей деятельности. Его действительно издавали все наместники, в том числе и печально известный наместник Сицилии в 73-70гг. до н. э. Гай Веррес. [33] Более того, из речей Цицерона известно, что в Сицилии во всяком случае были провозглашены некоторые правовые нормы, обеспечивавшие известное согласование норм местного права с римским.

Во-первых, в Сицилии существовала целая серия правовых норм, одобренных римским сенатом, о тонкостях юридических процедур, которые следовало соблюдать как в случае юридических споров между сицилийцами, так и в случае судебных разбирательств между сицилийскими и римскими гражданами. [34] Во-вторых, в Сицилии же, существовал закон о взаимоотношениях земледельцев и сборщиков налогов (lex Hieronica). [35] Наконец, в-третьих, из той же речи Цицерона мы знаем о существовании в Сицилии вполне определённой и уже устоявшейся на практике традиции выборов своего рода верховного суда провинции, существовавшего в административном центре провинции и функционировавшего под руководством наместника. Процедура включала в себя собрания с выдвижением кандидатур, составление общего списка кандидатов и, наконец, жеребьёвку в присутствии наместника, который утверждал выбранных судей. [36]

Что касается первого закона, то относительной гарантией соблюдения установленных правовых норм была их санкция римским сенатом. Во втором случае - никакой специфической гарантии соблюдения традиционного закона не было. Всё то же самое относится и к третьему закону - порядку выбора судей "верховного суда" Сицилии. На практике же, как признаёт Цицерон, во многих местах речей против Верреса, гарантии соблюдения законов в отдельно взятой провинции - как одобренных римским сенатом, так и традиционных местных правовых норм - не было абсолютно никакой. Цицерон вполне откровенно заявляет, что никто не сохранит никакой своей собственности и владений, если наместник, лишённый моральных принципов (praetor improbus) назначит столь же аморального и бесхарактерного судью (iudex nequam et levis), который будет выполнять волю наместника. Цицерону при этом хорошо известно, что в решения наместника в провинции никто не может вмешаться или им противостоять (cui nemo intercedre possit). [37]

Сейчас, через 2000 лет после описываемых событий, последнее утверждение знаменитого оратора можно, конечно, уточнить. Некоторой гарантией соблюдения законности в провинциях и соблюдения интересов провинциалов могли быть лишь такие не юридические категории как личные качества наместника. Приводимые ниже примеры показывают, что среди наместников иногда действительно встречались по настоящему честные люди.

Нормой же, к сожалению, совсем другое. Для внутренней жизни большинства провинции в конце республики был характерен фактический [38] правовой беспредел как следствие сложившейся исторически парадоксальной исторической ситуации. В каждой отдельно взятой провинции действовали две системы права: своя национальная [39] и привнесённая римская. При этом обе системы почти "не видели" друг друга, сосуществуя в параллельных измерениях в соответствии с тем как сосуществовали в каждой отдельной области римская и местная культура, взаимопонимание между которыми делало в конце республики лишь самые первые шаги.

Это столь характерное для республиканского времени бесправие провинциалов [40] и было той второй причиной, по которой римляне в эпоху республики очень мало заботились о чёткой формулировке принципов управления провинциями. С точки зрения римской политической теории, провинциалы того просто не стоили. [41] С точки зрения политической практики, как уже отмечалось, это было не очень нужно, ибо здесь срабатывал принцип аналогии и сфера полномочий наместника провинции определялась во многом по образцу того, каковы были обязанности соответствующего магистрата в Риме.

Вполне естественно, что при подобном подходе к управлению завоёванными территориями администрация провинций заполнялась прежде всего авантюристами и любителями наживы, уверенными в безнаказанности, отчасти вследствие прямой поддержки государства, [42] отчасти - вследствие бесправности провинциалов, получавших, правда, изредка право пожаловаться на злоупотребления властей.

комментарии

[23] См., например, App. Muthr., 97 о полномочиях Помпея в связи с войнами против Митридата: "чтобы он, будучи неограниченным военначальником, мог воевать и заключать мир, где хочет, и кого хочет делать друзьями римского народа, или считать врагами."

[24] См., например, о Македонии: Liv., XLV, 17-18; 29.

[25] Итоговая публикация - M. Hassali, M. Crawford, J. Reynolds. Rome and the Eastern Provinces at the end of the second century B. C. The so-called "Piracy Law and a new inscription from Cnidos // JRS, vol. 64, 1974, pp.195-220. Дельфийская и книдская версии текста друг друга дополняют до целого, ибо сохранность каждого из экземпляров надписи хорошая, но не идеальная.

[26] Перечисляемые ниже "служебные" правила отнесены в тексте надписи только к наместникам этих провинций. Судя по всему, у нас нет всё же оснований ду-мать, что в остальных провинциях эти правила могли бы быть иными.

[27] Текст надписи разбит на колонки, каждая из которых является фактически отдельной частью документа. Текст четвёртой колонки - JRS, vol. 64, 1974, pp. 204-206; английский перевод - pp.208-209.

[28] Соответствующие примеры приводятся ниже.

[29] Правовые и нарративные источники уже императорского времени показывают, что всё последующее развитие функций наместника провинции пошло как раз по пути углубления и дальнейшего развития именно этих, определившихся ещё в эпоху республики сфер применения своей деятельности - интересы Рима и отправление правосудия. (См. второй раздел.)

[30] Линтотт, ук. соч. (см. прим.19) с. 31.

[31] Примеров этому довольно много, но относятся они к периоду принципата. См. второй раздел работы.

[32] Другое дело, что наместник был полностью предоставлен самому себе в вопросе, как именно он будет достигать этой цели. Эдикт с обязательным указа-нием норм, которых наместник намеревался придерживаться при исполнении своих обязанностей (таковой принимался при вступлении в должность), на практике никого не стеснял.

[33] Об существовании преторского эдикта Гая Верреса см. в частности: Cic., Verr, I, 42, 109; 43, 110. В другом месте Цицерон даже приводит отрывки из преторского эдикта Гая Верреса.(Cic. In Verr. Act. II. Lib. II .(De praet. Sic.), XII, 31. Сохранившиеся формулировки поражают своим примитивизмом, что, видимо, и закономерно: документ на то и писался, чтобы не стеснять. Правда, в то же самое время, сравнивать нам практически не с чем, ибо иных примеров конкретных преторских эдиктов отдельных наместников практически нет. В одном из писем Цицерона есть, правда, перечисление тех принципов, которые содержал декрет самого Ци-церона, исполнявшего в 49г. до н. э. обязанности наместника Киликии. (Cic. Ad Att., VI, 1, 15). Это, правда, совершенно особый случай, ибо Марк Туллий принад-лежал к действительно очень редкому типу людей эпохи поздней республики, которые не собирались наживаться на провинциалах.

[34] Cic. In Verr., Act. II, Lib. II, (De praet. Sic.) XIII, 32.

[35] Cic. In Verr., Act. II, Lib. III (De frumento), VIII, 20.

[36] Cic In Verr., Act. II, Lib. II (De praet. Sic.), XIII, 34; XV, 37-38; XVI, 39-41.

[37] Cic. In Verr., Act. II, Lib. II: (De praet. Sic.) XII, 30.

[38] Такое уточнение приходится делать, ибо, как будет показано ниже, при первом приближении правовое положение провинциалов в римской республике может показаться прекрасным.

[39] Местное право каждой отдельно взятой провинции представляло собой во всех случаях явление сложное и в основном включало в себя: а) право греческих горо-дов-колоний, распространённых практически во всех областях Средиземноморья, а также - б). обычаи местного, негреческого населения. Первое было кодифици-ровано и представлено многочисленными законами каждого конкретного города, в целом сходными, но не идентичными. (См., например, о законах Сиракуз у Цице-рона:Cic. In Verr., II, II. (De praet. Sic.), XIII, 32; LI, 126; In Verr., II, III (De frumento), VII, 18-VIII, 20.) Что касается традиционных норм жизни негреческого населения, то, в зависимости от региона, нормы эти могли представлять собой либо просто никак не кодифицированные обычаи (например, Галлия, или Испания), или же - в слу-чае освящения религией - сакрализованные нормы, которые обретали вторую жизнь в религиозно-правовых сводах законов. (Тора, затем Талмуд). В некоторых случаях особое правовое положение местного населения создавалось эллинисти-ческими монархами, или римскими представителями, гарантирововавшими те или иные привилегии. (Иудейские общины Малой Азии).

[40] Как будет показано ниже, абсолютным оно не было, что, правда, не даёт нам оснований воспринимать реалии римской политической жизни республиканского времени в розовом свете. Формально говоря, всё было прекрасно и определённое количество правовых норм, обеспечивавших защиту провинциалов, существовало, но реализация этих норм оказывалась условной и проблематичной.

[41] Видимо, здесь следует учитывать и одну причину общего плана. В древних обществах, организованных не столь сложно, как современные, отмеченных сфер деятельности наместника недавно завоёванной территории в принципе действи-тельно могло хватать для обеспечения эффективного, с позиций завоевателя, руководства.

[42] См. подробнее ниже о фактической поддержке откупщиков Цицероном.

[Одуванчик]

Организация управления покоренными странами и народами.

При взгляде на карту Средиземноморья в середине II в. до н.э. мало у кого возникает впечатление, что Рим к этому времени стал могучей мировой империей. В Западном Средиземноморье, кроме Италии с Цизальпинской Галлией и островами, владения Рима охватывают только Испанию (да и то не всю) и небольшую территорию в Северной Африке, в Восточном лишь южную часть Балканского полуострова.

Однако в других странах Средиземноморья, считавшихся суверенными государствами, проживавшие там римляне ощущали себя скорее хозяевами, чем гостями. Римские и италийские торговцы, банкиры и ростовщики, которых называли негоциаторами (букв. деловыми людьми), пользовались в этих государствах большей свободой и привилегиями, чем местные предприниматели. Правители этих стран, именовавшиеся друзьями и союзниками римского народа, ни одно серьезное политическое решение не осмеливались принять без согласия римских властей.

По мнению римлян, эти зависимые от Рима государства входили в состав Римской державы наряду с провинциями, поскольку на них также распространялось владычество римского народа (imperium populi Romani). Со временем это выражение стало использоваться для обозначения не только владычества, но и всей совокупности владений римского народа. Отсюда и ведет свое происхождение слово империя.

Таким образом, у Римской державы было два типа владений: провинции, то есть территории, аннексированные Римом и находившиеся под его прямым управлением, и зависимые государства, имевшие своих правителей, но неспособные проводить полностью самостоятельную политику.

Зависимые государства. Победоносные войны и римская дипломатия постепенно вели к распространению римской власти и влияния на все Средиземноморье. Подчинив очередную страну, римляне могли сделать ее своей провинцией. Это позволяло им распоряжаться всеми ее ресурсами, но одновременно требовало немалых сил и средств для организации ее эксплуатации, управления и военной защиты. Связанные с этим расходы могли превышать доходы от аннексированной территории. Поэтому римляне нередко предпочитали сохранить местную государственность, традиционную систему власти и управления и оставить во главе подчиненной страны зависимых от Рима правителей, обязанных, так же как и италийские союзники, в случае войны помогать Риму всеми своими ресурсами.

Зависимые от Рима государства подразделялись на дружественные царства и свободные города. Отношения между ними и Римом во многом определялись господствующей в нем идеологией благодеяний и ответных обязательств облагодетельствованного.

Если государство самим своим существованием либо же своей свободой и автономией было обязано Риму, как, например, Нумидийское царство в 201 г. до н.э., греческие полисы Балканского полуострова в 196 г. до н.э. или Птолемеевский Египет в 168 г. до н.э., то в ответ, согласно римским представлениям, оно должно было проявлять свою благодарность, оказывая Риму почтение, повиновение и различные услуги, так же как это делал вольноотпущенник по отношению к своему бывшему господину в благодарность за подаренную ему свободу.

Проявленная неблагодарность могла привести к потере свободы и автономии, как в случае со многими полисами Балканского полуострова в 146 г. до н.э. Правильное поведение зависимого государства по отношению к Риму постепенно вело к его все более глубокой интеграции с другими римскими владениями и в конечном счете к полному слиянию с ними, то есть также к утрате своей государственности.

Дружественные царства. Наибольшее значение из зависимых государств имели так называемые дружественные царства. После победы Рима в третьей Македонской войне все монархии Средиземноморья находились в зависимости от Рима. Даже законные правители этих государств могли править спокойно лишь в том случае, если римский сенат официально признал их царями, а также друзьями и союзниками римского народа.

В этом случае они обычно получали из Рима зримые символы (инсигнии) верховной власти золотую корону со скипетром из слоновой кости, курульное кресло и почетные одеяния высших римских магистратов. Наделение дружественного царя инсигниями верховной власти лишний раз подчеркивало, что его власть дана ему Римом и может быть отобрана назад, если он окажется недостоин этого дара.

Для того, чтобы добиться официального признания своего законного наследника сенатом, цари не скупились на дорогие подарки и даже прямые взятки самым влиятельным сенаторам, которых в Риме называли принцепсами, то есть первыми людьми в государстве.

С той же целью цари нередко отдавали наследников престола на воспитание в Рим, где под надзором римских властей те изучали латинский язык, римские обычаи и нравы, усваивали образ жизни римского аристократа, обзаводились полезными связями среди высшей римской знати.

Выросшие и вернувшиеся домой царевичи нередко больше походили на римлян, чем на своих соотечественников. Один из селевкидских царей, получивших римское воспитание, к удивлению своих подданных ходил по главной площади Антиохии в римском платье, пожимая руки всем встречным и уговаривая их проголосовать за него на ближайшем народном собрании.

Официально признанный Римом царь мог рассчитывать на римскую помощь в случае попытки восстания или государственного переворота, а также если его страна подверглась нападению извне и не могла сама себя защитить. Вместе с тем царь, который вел себя нелояльно по отношению к Риму или явно не справлялся со своими обязанностями, мог быть лишен власти и заменен кем-либо из членов своей династии. Подданным запрещалось бунтовать против признанного Римом царя, но они имели право жаловаться на него в Рим. Известны случаи отрешения царей от власти на основании этих жалоб.

Рим не требовал от дружественных царей уплаты налогов и податей и при нормальных обстоятельствах, как правило, не вмешивался во внутренние дела их государств. Но в своей внешней политике они должны были руководствоваться интересами Рима. Во время войны цари обязаны были помогать Риму всеми своими ресурсами и в первую очередь предоставлять войска в его распоряжение. Так, например, знаменитая нумидийская конница сражалась на стороне Рима в Африке, Македонии и Испании.

Так как дружественные царства находились обычно на границе подвластной Риму территории, они выполняли роль буферных государств, защищая римские провинции от нападения враждебных племен или держав. В одной из надписей они называются телохранителями Римской империи. Кроме того, они служили базой и плацдармом для римского наступления на еще непокоренных соседей. Дружественные цари могли также выступать в роли полезных посредников при переговорах Рима с независимыми странами и племенами.

С течением времени множество римских и италийских негоциаторов поселялось в дружественных царствах на постоянное жительство и вело там успешную деятельность, пользуясь формальными и неформальными привилегиями и покровительством властей. В некоторых из этих царств они со временем начинают играть активную роль в политической жизни, что еще больше углубляет их зависимость от Рима. Выступая в конце II в. до н.э. в сенате, один из нумидийских царей заявил, что считает себя только управляющим своей страной, а римлян ее истинными владыками.

Чтобы обеспечить себе и своим странам благожелательное отношение Рима, цари добивались дружбы и покровительства самых влиятельных римских политиков. Многие из них были клиентами могущественных аристократических родов. Так, например, нумидийские цари были клиентами рода Корнелиев Сципионов, оказывая из поколения в поколение всевозможные услуги членам этого рода и пользуясь в ответ защитой и протекцией с их стороны.

Кроме того, для решения как своих личных, так и политических проблем, цари нередко вынуждены были покупать с помощью дорогих подарков и громадных взяток расположение римских принцепсов. Из-за этого им приходилось обременять своих подданных новыми большими налогами или брать крупные суммы в долг у римских политиков и негоциаторов, разрешая им затем самим взыскивать эти деньги со своих подданных любыми средствами.

Это могло привести к разорению дружественного царства или восстанию против царя его же собственного народа, что шло во вред интересам Рима. Когда в конце II в. до н.э. римляне обратились за военной помощью к царю Вифинии, он заявил, что не может ее оказать, поскольку большинство его подданных продано в рабство римскими ростовщиками.

Римские власти пытались принимать меры против коррупции для защиты дружественных царств от разорения, но, как правило, без особого успеха, поскольку самые влиятельные представители этих властей всячески их саботировали.

Таким образом, взаимодействие Рима с дружественными царями объективно было в интересах обеих сторон, но в условиях господства римской олигархии оно вело, с одной стороны, к разложению римских правящих верхов, а, с другой к упадку дружественных царств и тем самым к ослаблению ценных римских союзников.

Провинции и свободные города. Провинциями римляне называли страны за пределами Италии, которые были лишены своей государственности и управлялись присылаемыми из Рима наместниками.

Территория провинций и все их ресурсы считалась по праву завоевания собственностью римского народа, поэтому провинциалы, продолжавшие пользоваться и распоряжаться своей землей, должны были платить за это налог Риму, называвшийся стипендий или трибут, а также и другие прямые и косвенные налоги. Кроме того, они обязаны были размещать у себя на постой римских воинов и должностных лиц, содержать наместников вместе с их свитой и во время войны служить во вспомогательных войсках римской армии. По словам Цицерона, провинции были как бы поместьями римского народа.

Вдобавок римляне отбирали у бывших владельцев (чаще всего у царей) и включали в состав общественного поля наиболее доходные виды собственности: рудники и самую плодородную землю. Их сдавали в аренду от имени государства как римским, так и местным негоциаторам.

Устанавливая в провинции свою власть, римляне стремились, так же как и в Италии, использовать в качестве своей опоры города и городскую знать богатых землевладельцев, контролирующих значительную часть местных ресурсов (главным из которых была пахотная земля) и одновременно органы городского самоуправления. Поддержка со стороны городской знати, обладавшей как экономической, так и политической властью над местным населением, могла обеспечить Риму, спокойное управление без особых хлопот и затрат. Разумеется, это было возможно только в передовых странах, где уже до прихода римлян имелась своя государственность и множество городов античного типа.

Именно такой страной была первая римская провинция Сицилия, на примере которой можно наглядно представить себе особенности римской системы управления.

В отличие от Италии римляне не выводили на территорию Сицилии, так же как и других провинций (кроме Цизальпинской Галлии), своих колоний, поскольку не хотели, чтобы многие тысячи римских и латинских граждан, составлявших главную силу римской армии, жили слишком далеко от Рима.

Однако и в провинциях римляне руководствовались принципом разделяй и властвуй, поэтому некоторые из провинциальных общин они объявили свободными городами. Их статус был таким же, как у дружественных царств. Они считались суверенными государствами, находящимися за пределами провинции, обладали полной автономией во внутренних делах, не платили Риму податей и налогов, но в военное время обязаны были предоставлять ему воинов и материальную помощь.

В свободных городах обычно поселялись римские негоциаторы и останавливались наместники провинций. Если между римлянами и гражданами союзных городов возникали какие-либо конфликты, то наместники нередко вмешивались и пытались разбирать эти дела в своем суде, хотя по общему правилу это входило в компетенцию местных судов. Чтобы не потерять свою автономию, свободным городам приходилось посылать посольства в сенат и добиваться с помощью своих патронов и подарков римским принцепсам подтверждения принадлежавших им прав. Те, кому не удавалось этого добиться, должны были мириться с их ограничением.

Но, даже являясь зависимыми и нередко притесняемыми союзниками, свободные города пользовались немалыми привилегиями по сравнению с другими провинциальными общинами и, чтобы не потерять их, старались всегда поддерживать римлян и быть их надежной опорой в провинции.

Восемь из 68 городов Сицилии римляне объявили свободными в награду за их поведение во время первой и второй Пунических войн. Это были те города, которые сразу перешли на сторону Рима и сохранили ему верность в самых тяжелых обстоятельствах Ганнибаловой войны. Римляне стремились показать всей Сицилии, что участь каждого зависит от его заслуг перед Римом.

Территория провинции была разделена между остальными так называемыми податными городами, так что органы городского самоуправления отвечали за руководство городом и его округой. Города Сицилии сохранили свое гражданство, законы (при условии, что они не противоречили римским нормам) и свои традиционные органы власти и управления, хотя их компетенция была ограничена властью наместника. В нормальных условиях наместник, как правило, не вмешивался в повседневную деятельность местных властей, если только они сами его об этом не просили.

Со временем в Сицилии, так же как и других римских провинциях, появилось провинциальное собрание, куда входили представители всех городов провинции. Оно могло обращаться от имени провинции к наместнику или в сенат со своими жалобами и просьбами и выносить решения о воздании божественных почестей хорошим наместникам или о возбуждении судебного преследования в Риме плохих по окончании срока их полномочий. С помощью провинциального собрания наместник мог доводить до сведения населения провинции свои приказы и распоряжения римских властей.

Чтобы облегчить городам переход под новую власть, римляне старались по мере возможности сохранить в провинции старые привычные порядки. Сицилийцы платили им те же самые налоги и точно таким же образом, как это было при старых правителях карфагенянах в Западной Сицилии и царе Гиероне II в Восточной. Главным из налогов была десятина десятая доля всей продукции земледелия: хлеба, вина, оливкового масла и фруктов.

Налоги собирали через откупщиков, которых называли публиканами (от publicum государственное имущество). Ими могли быть как местные богачи, так и римские либо италийские негоциаторы. На организованном в провинции аукционе право сбора того или иного налога продавалось на очередные пять лет той компании публиканов, которая обещала заплатить самую высокую цену. Государству тем самым были гарантированы стабильные налоговые поступления, независимо от величины урожая и без особых хлопот с его стороны.

Затем публиканы собирали налог с землевладельцев с помощью своих служащих и местных городских властей. Они брали один процент урожая в свою пользу и десять в пользу государства. Из полученной продукции они отдавали государству то, что были должны, а оставшуюся часть забирали себе. Если из-за недородов они собирали меньше обещанного государству, то разницу выплачивали из своих средств. Несколько недородов подряд могли разорить компанию публиканов, а несколько особенно хороших урожаев обогатить.

Если учесть, что у Птолемеев и Селевкидов налог с земли превышал 30% урожая, то 11%, платившихся сицилийцами, можно считать очень умеренным налогом. Однако публиканы, печально знаменитые своей алчностью и неразборчивостью в средствах, обычно стремились всякими правдами и неправдами взять с землевладельцев гораздо больше положенного по закону, а если те не могли выплатить все, что с них требовали, им приходилось брать у публиканов деньги в долг под огромные проценты. Неоплатные должники теряли в провинциях не только свое имущество, но и свободу.

Римские юристы в своих сочинениях прямо заявляют, что публиканы это те же разбойники. Единственную управу на публиканов можно было найти в суде римского наместника, но это было очень непросто.

Наместники провинций. Наместниками Сицилии были римские магистраты. Они управляли провинцией в течение года, а в исключительных случаях двух лет. Так же, как и другие высшие магистраты, наместники обладали империем, то есть всей полнотой военной, судебной и административной власти. Поскольку Сицилия была спокойной мирной провинцией, расположенной в самом центре римских владений, там не было необходимости держать легионы. Однако наместники в случае какой-либо опасности могли созывать ополчение из граждан провинциальных городов.

Основной задачей наместника было сохранение в провинции мира и покоя и надзор за уплатой налогов и податей в римскую казну, а главным видом деятельности судопроизводство. Наместник вершил суд по тяжким уголовным преступлениям, особенно жестоко карая разбойников и зачинщиков общественных беспорядков. Он, кроме того, разбирал судебные споры по имущественным делам между публиканами и налогоплательщиками, а также между жившими в провинции римскими гражданами и между различными провинциальными городами.

Резиденцией наместника был царский дворец в Сиракузах, однако значительное время он проводил в разъездах по провинции, устраивая судебные сессии в крупных городах, где жило особенно много римлян, составлявших конвенты, то есть собрания римских граждан. Со временем конвентами стали называть центры судебных округов, куда во время пребывания там наместника собирались для разбора своих дел жители соседних общин.

Для выполнения своих функций наместник располагал вспомогательным персоналом, который назывался когортой претора. В эту когорту входили отобранные самим наместником помощники из числа его родственников, друзей, клиентов и рабов.

Единственным независимым от наместника должностным лицом был его квестор, ведавший всеми государственными доходами и расходами в провинции. Квестор, как римский магистрат, получал свои полномочия не от наместника, а от выбравшего его на эту должность народного собрания. Однако, по римским представлениям, отношения наместника и квестора уподоблялись отношениям отца и сына.

Следующим звеном управления провинцией были местные городские власти и прежде всего выборные городские магистраты, которым помогали городские рабы, а также их собственные друзья, родственники и рабы.

Таким образом, управление провинцией на всех уровнях было построено по полисным принципам: в нем полностью отсутствовали профессиональные государственные чиновники.

Поскольку наместник и его помощники из когорты претора были в провинции пришлыми людьми и плохо ориентировались в местных условиях, они во многом зависели от помощи и сотрудничества со стороны городской знати, которая в свою очередь была заинтересована в дружеских отношениях с наместником и его приближенными.

Во время путешествий по провинции и судебных сессий в конвентах наместник и члены его свиты пользовались гостеприимством самых богатых и влиятельных граждан крупных городов, пировали с ними и принимали от них подарки, которые принято было дарить гостям. Между ними завязывались неформальные дружеские отношения, позволявшие легче наладить взаимовыгодное сотрудничество. В ответ на помощь и подарки друзья и гостеприимцы наместника могли рассчитывать на всевозможные услуги с его стороны как в провинции, так и в Риме.

Гораздо сложнее была работа наместника, если в своей провинции ему приходилось иметь дело не столько с городами, сколько с племенами. Особенности такой провинции можно рассмотреть на примере Ближней Испании. За исключением побережья с несколькими городами, вся провинция была заселена воинственными племенами. У римлян долгое время не было ясного представления о том, где именно проходят границы их провинции, какие именно народы ее населяют и какие налоги и подати с них следует брать.

В течение многих десятилетий римляне не могли ввести в провинции регулярные поземельные налоги. Поскольку в распоряжении наместников были крупные военные силы, они брали с племен такую дань, какую им удавалось собрать. Сбор налогов напоминал скорее военные реквизиции.

На протяжении почти столетия в провинции не удавалось установить длительный мир. Бесконечные войны и восстания заставляли постоянно держать в Испании крупное войско, отвлекая необходимые силы и средства от других театров военных действий.

Наладить стабильное взаимовыгодное сотрудничество с племенной знатью оказалось неизмеримо сложнее, чем с городской. Деятельность наместников Испании была связана не столько с судом и администрацией, сколько с войнами и дипломатией.

Вместе с тем в Испании постепенно селилось все больше римлян и италийцев. Это были ремесленники и негоциаторы, связанные с эксплуатацией рудников и снабжением армии, а также ветераны и их дети от союзов с местными женщинами. Они оседали в старых городах или создавали новые. Через сто лет после появления римлян в Испании территория городов и городской цивилизации охватывает не только побережье, но и соседние с ним внутренние области. Они становятся базой и надежным тылом римской армии и римской власти в Ближней Испании.

Следует иметь в виду, что на протяжении первого столетия римской заморской экспансии (примерно с середины III до середины II вв. до н.э.) почти все римские провинции были такими, как Испания, а не такими, как Сицилия. Возможно, именно поэтому римляне так неохотно создавали тогда новые провинции.

Коррупция в провинциальном управлении. Римские наместники выполняли обязанности бывших правителей завоеванных и превращенных в провинции стран. Но если правители были наследственными хозяевами в своих государствах, заинтересованными в планомерной нормальной эксплуатации их ресурсов, то наместники всего лишь временными управляющими, стремившимися использовать короткий срок своей службы с максимальной выгодой для себя.

Римские аристократы, чтобы быть избранными на высшие магистратуры, нередко должны были идти на большие траты и даже залезать в долги. Для возмещения своих потерь им необходимо было руководство успешной военной кампанией, сулящей богатую добычу, или управление провинциями, которые многие из них также рассматривали как свою законную добычу.

То же самое относилось и к их друзьям и клиентам, входившим в когорту претора. Многие из них поездку в провинцию рассматривали как средство поправить свои материальные дела, а назначение в когорту как благодеяние своего друга и патрона.

Сама система управления провинциями с практически безграничной властью наместника, связанного личными неформальными отношениями с назначенными им же самим помощниками и с самыми влиятельными представителями местной знати, способствовала коррупции.

В мирной провинции, такой, как Сицилия, главным видом коррупции была торговля правосудием. Особенно выгодно было разбирать судебные споры между публиканами и налогоплательщиками. Нередко с выгодой для себя, а также своих местных друзей и гостеприимцев наместники решали по апелляции крупные имущественные дела между жителями провинции. Немалые возможности для обогащения предоставляло и уголовное судопроизводство.

Особенно велики были возможности для коррупции в отсталых незамиренных провинциях, таких как Испания. Режим постоянного чрезвычайного положения с бесконечными реквизициями и почти непрекращающимися военными действиями открывал перед недобросовестным наместником практически безграничные возможности для обогащения и приобретения славы и почестей. Некоторые наместники специально провоцировали для этого войны и восстания или жестоко усмиряли мирные племена и общины. Римские историки заметили, что, когда в связи с трудностями на других театрах военных действий в Испанию не посылали свежие пополнения, там не возникало новых войн и восстаний.

В результате всего этого провинции фактически являлись не столько поместьями римского народа, сколько наместников и их свиты. По словам римского оратора II в. до н.э., они привозили в провинции амфоры, полные вина, а увозили оттуда амфоры, полные денег. Об одном из римских наместников говорили, что он приехал бедным человеком в богатую провинцию, а уехал богатым человеком из бедной провинции.

Провинциалы могли привлечь наместника к суду после окончания срока его полномочий. В 149 г. до н.э. в Риме были создан специальный суд присяжных по делам о вымогательствах в провинциях. Однако он действовал очень вяло, поскольку судьями были сенаторы сами бывшие или будущие наместники. Обвинительный приговор в этом суде, как правило, угрожал не особенно провинившимся наместникам, а тем у кого были влиятельные враги в самом Риме.

Таким образом, римские подданные страдали не столько от самой системы провинциального управления, сколько от злоупотребления этой системой со стороны коррумпированной римской олигархии.

[Одуванчик]

Предварительные итоги

Приведённый материал позволяет сформулировать следующий вывод. В эпоху конца республики, когда территориальные владения Рима значительно расширились и когда управление завоёванными территориями становилось всё более актуальной общественной задачей, практика этого управления оказывалась как бы вне пределов правового пространства римской res publica. Римляне, подходя к провинциям с позиций победителя и завоевателя, не считали нужным как-то специально регламентировать существующие отношения центра и регионов. Законы, касающиеся провинций, существовали, но они касались норм включения завоёванной территории в состав государства и общих принципов организации управления, но существовавшие в римском обществе правовые нормы практически никак не регулировали само управление как таковое. Иногда в законе были предусмотрены даже согласования норм римского права и правовых традиций жизни, имевших место в провинции. Однако же отдельные факты такой согласованности значили очень мало, когда в целом в обществе конца республики определяющим отношением к провинциям было отношение к ним как к военной добыче. Поддержанию этого способствовало и почти перманентное состояние войны в римском обществе от Гракхов до Августа.

В результате, в конце республики в каждой отдельно взятой провинции можно было наблюдать интересный феномен. Нормы взаимоотношений жителей провинции регулировались местным правом (или обычаями); общие принципы поведения наместника при исполнении служебных обязанностей в провинции регулировались римским правом. Неизбежные же после завоевания контакты победителей и побеждённых, римлян и провинциалов в конце республики практически никак не регулировались, оставаясь за пределами права.

На практике это означало, что даже в самом благоприятном варианте [121] наместник постоянно совершал поступки, которые можно было квалифицировать как злоупотребления служебным положением. Однако, что собственно нарушал Луций Валерий Флакк, или любой другой наместник провинции, провоцируя своими действиями провинциалов на жалобы в римские инстанции? Приходится признать, что, формально говоря, Цицерон был прав, поворачивая обвинения против самих же обвинителей Флакка. Задевая интересы провинциалов, наместник не нарушал ни одного римского закона и действовал в полном соответствии с интересами Рима. Это лучше всего видно на примере поборов, взимаемых на нужды флота и на "арест" иудейских денег. Действия легата, вызвавшие нарекания жителей провинции, полностью соответствовали интересам Рима.

В результате приходится признать, что - если употреблять современные термины - коррумпированность и злоупотребления служебным положением были нормой поведения наместника провинции и его окружения. Исключения в обе стороны: абсолютно честные и откровенные воры были, как показывают нам источники, редкостью. Преобладал же, если так можно сказать, стиль умеренного взяточничества и умеренного обогащения за счёт провинциалов. Критерием же такой умеренности оказывалось долготерпение провинциалов. Иными словами, римский наместник мог пользоваться служебным положением в своих корыстных интересах лишь в той мере, насколько это соглашались терпеть жители провинции.

Санкции, предусмотренные в законах, наступали лишь тогда, когда этот предел терпения был превзойдён и тогда, когда провинциалы начинали по настоящему жаловаться. Однако же санкции не наступали в тех случаях, когда провинциалы готовы были терпеть наместника и его свиту. Судя по всему, этот предел терпения провинциалов можно выразить и в экономических категориях: санкции, предусмотренные в законах, наступали тогда, когда норма экплуатации экономики провинций значительно повышалась и не оставляла провинциалам возможности сохранять и поддерживать традиционный уровень жизни.

Ввиду того, что коррупция - это явление общеисторическое, изложенный материал позволяет сформулировать также один вывод несколько более широкого характера. В коррупции в первую очередь виноват не столько конкретный нечистый на руку чиновник, сколько общество, которое принимает любые, пусть даже самые хорошие законы, без должного их обеспечения и контроля за их исполнением. Вторым универсальным истоком коррупции оказывается, как показывают приводимые примеры из истории римской республики, такое положение дел в обществе, когда чиновник в своём "департаменте" оказывается вне действенного общественного контроля, в роли, так сказать, "царя и бога" по отношению к любому просителю.

комментарии

[121] У нас, к примеру, нет оснований сопоставлять достаточно честного и порядочного по меркам того времени Луция Валерия Флакка с его современником - небезызвестным Гаем Верресом.

[Одуванчик]

Претор Ближней Испании Тиберий Семпроний Гракх и население римских провинций Иберийского полуострова


После изгнания карфагенян (206 г. до н. э.) и установления римского провинциального управления в (197 г. до н. э.) Испания была разделена на две части - Hispania Citerior (Испания Ближняя) и Hispania Ulterior (Испания Дальняя). В каждую из этих провинций Римом ежегодно посылался претор для военного и административного руководства. В условиях постоянного сопротивления туземцев, населявших как менее цивилизованные западные (Лузитания), центральные и северо-восточные (Кельтиберия) части, так и более цивилизованный юг и юго-восток (Бетика), роль военной силы, которой располагали римские полководцы, была очень велика.

При всем этом не менее важной была необходимость государственного строительства, административного и культурного сплочения полуострова. Зачастую мирное государственное руководство туземцами оказывалось эффективнее в их подчинении, чем военные действия. В зависимости от условий, а также своих личных качеств и способности понимания ситуации римские полководцы действовали на этом поприще более или менее успешно.

В этом смысле чрезвычайно велико значение для Испанских провинций, особенно Ближней Испании, деятельности Тиберия Семпрония Гракха, бывшего здесь претором в 180-179 гг. Он, подобно многим другим наместникам, первым делом показал себя отличным полководцем: взял города Мунду, Кертиму и Алку, после чего повел легионы опустошать Кельтиберию. Племена покорялись ему, - какие по доброй воле, какие из страха. За несколько дней ему сдались сто три города, и он захватил огромную добычу (Liv. XL, 47-50). После этого кельтиберы заключили "настоящий мир", на сей раз "без прежнего своего вероломства" (Liv. XL, 47-50). Мирный договор, служивший в дальнейшем основой отношений между римлянами и местными племенами, обязывал кельтиберов платить налог, поставлять вспомогательные войска, а также запрещал им строить новые оборонительные стены. Кроме того, по решению Гракха некоторые туземцы получили земли и стали друзьями римлян.

С заключением этого договора в Кельтиберии установился мир на невиданный до того в Испании срок: более 20 лет. Кроме того, все последующие конфликты между местным населением и римскими властями происходили (по крайней мере, формально) из-за нарушения одной или другой стороной Гракхова договора. Так, римские наместники, видимо, часто нарушали договор, поскольку известно, что они не раз привлекались к суду за злоупотребления. С другой стороны, поводом II Кельтиберийской (или I Нумантийской) войны (153-151 гг.) послужило то, что жители одного из кельтиберийских городов в нарушение Гракхова договора возвели новые стены. В результате умелых действий консула М. Клавдия Марцелла кельтиберы запросили мира. Примечательно, что он был восстановлен на прежних, Гракховых условиях.

Что же заставляло туземцев так долго придерживаться этого договора, вменявшего им столько обременительных условий? Вряд ли, как обычно полагают, налог был настолько мал, что местным племенам он был выгоднее, чем римлянам. Видимо, условия договора были приняты и соблюдались туземцами из-за того, что они позволяли установить твердо регламентированные отношения с римлянами, которые гарантировались бы также и со стороны последних. В этой уверенности главнейшую роль, очевидно, играл личный авторитет Тиб. Семпрония Гракха. Он был приобретен двумя путями, один из которых - блестящие военные успехи. В условиях родового строя, сохранявшегося у кельтиберов и лузитан, и значительной роли войска и его вождя, это, без сомнения, было очень важно. Но, как показывал опыт, только военными методами достичь длительного мира было невозможно (военная кампания 195 г. консула М. Порция Катона и 181 г. претора Кв. Фульвия Флакка).

Гражданская деятельность Гракха (другой путь) соответствовала решению насущнейших проблем местного населения. Раздел земли и провозглашение туземцев друзьями римлян имело огромное значение. Кроме того, на берегу р. Эбро на месте туземного поселения он основал новый город - Гракхуррис. Население, состоявшее большей частью из кельтиберов, получило римское гражданство. Очевидно, что он осуществил передел земли на римский манер, и город административно был организован по римскому типу. О том, что значительное число местных жителей получило римское гражданство именно от Семпрония Гракха, свидетельствует ономастика долины р. Эбро, латинские надписи которой содержат множество упоминаний Семпрониев (Vigil M. Edad antigua// Historia de Espaсa Alfaguara. T. I. Madrid, 1975. P. 299).

Важность для туземцев предпринятых Гракхом преобразований подтверждается некоторыми эпизодами войн Рима с лузитанами в течение 150-139 гг. Сущностью вероломства претора С. Сульпиция Гальбы было притворное обещание переселения лузитан на плодородные земли и наделение их землей, благодаря которому он смог разделить и уничтожить туземцев. Предводитель лузитан Вириат, разбив в 140 г. до н. э. проконсула Кв. Фабия Максима Сервилиана, потребовал, чтобы он, Вириат, был признан другом римлян, а лузитаны получили земли, которые и до того находились в их распоряжении.

То, что собственный вождь лузитан добывал в течение многих лет силой оружия, кельтиберы получили из рук своего противника, Тиб. Семпрония Гракха. Более того, заключив мир, Гракх "всегда старался, чтобы римский народ твердо и нерушимо его хранил" (Plut. Tib. Gracch., V). Естественно поэтому, что в течение всего II в до н. э. в Кельтиберии сохранялся пиетет перед этим римским полководцем и уважение к порядку, который он установил и чьим гарантом он был.

О высоком авторитете Гракха среди кельтиберов может свидетельствовать случай с его сыном Тиб. Семпронием Гракхом, который в 137 г. был квестором у консула Г. Гостилия Манция, воевавшего в это время с Нуманцией (III Кельтиберийская война). Именно Гракху удалось спасти войско Манция, оказавшегося в безнадежном положении. Он смог заключить перемирие (в общих чертах по-прежнему повторявшее договор его отца 179 г.) с нумантинцами, поскольку они питали доверие к сыну, храня память о его отце (Plut. Tib. Gracch., V). Более того, в доказательство дружбы Гракх младший был введен в город, накормлен завтраком и снабжен всем, что попросил (Plut. Tib. Gracch., VI).

Такое доверие туземцев к сыну своего патрона естественно для племен, находившихся на стадии родового строя. Оно наводит также на мысль о перенесении на римского полководца отношений, связанных с институтом вождя племени, существовавшего у кельтиберов и лузитан. Эти племена могли переносить свои представления о военном или гражданском руководстве ими со своих вождей (таких, как Вириат у лузитан или Кар у кельтиберов) на римских полководцев (Тиб. Семпрония Гракха или его сына), а те, в свою очередь,- использовать это в своих целях.

Нагляднейшим примером этих сохранявшихся и в I в. до н. э. отношений является пребывание в Испании Кв. Сертория, приглашенного лузитанами в качестве вождя (Plut. Sert., 10). Он стал их патроном, используя все традиции общественной организации, существовавшие у туземцев (клиентела, devotio), в том числе сакрализацию власти вождя (Циркин Ю. Б. Древняя Испания. М., 2000. С. 187). Уже не связанный четко обозначенными преторскими обязанностями, он мог более тесно соприкасаться с местным населением и его традициями, которые он по-прежнему, подобно обычным римским наместникам, использовал в своих целях.

[Одуванчик]

РИМСКИЙ ДЕНЕЖНЫЙ КАПИТАЛ В ПРОВИНЦИЯХ
(Цицерон, Речь «За Суллу», 20, 56-58)

Марк Туллий Цицерон, известный римский юрист, оратор и политический деятель, жил в первой половине I в. до н. э. Он происходил из состоятельной семьи и получил хорошее юридическое образование. Цицерон был современником и свидетелем ожесточенной политической борьбы в Риме в 70 - 40-х годах I в. до н. э. Он принимал активное участие в событиях этого времени: в 66 г. до н. э. был претором, в 63 г. - консулом, в 51 г. - проконсулом провинции Киликии.
Произведения Цицерона являются одним из важнейших источников эпохи конца республики. В основном они подразделяются на письма, речи и философские произведения. Там содержится богатейший материал, характеризующий самые разнообразные стороны жизни Рима.
Цицерон приобрел широкую популярность как превосходный оратор. Первое его публичное выступление за Секста Росция было посвящено довольно резкому обличению режима Суллы и снискало ему широкую известность. Не меньший отклик имело выступление против Верреса, пропретора Сицилии, который награбил за годы своего консульства [73-71 гг.] громадное состояние в 40 млн. сестерций.
Политические взгляды Цицерона не отличались последовательностью. В 81 г. Цицерон, произнося речь за Секста Росция, выступал как противник сулланского режима, в речи против Верреса он сражался против нобилитета. Во времена заговора Каталины он выступал с лозунгом concordia ordinum (согласие сословий). В последние годы жизни Цицерон сочувствует республиканской партии. К этому периоду относятся «Филиппики» Цицерона, они содержат 14 речей против Марка Антония. Погиб Цицерон во время проскрипций 43 г.
Несмотря на классовую ограниченность и тенденциозность, сведения Цицерона представляют большой интерес для освещения событий эпохи гражданских войн конца республики.

Утверждают, что Ситтий [банкир] был послан Суллой, [обвиняемым в соучастии в заговоре Каталины], в Верхнюю Испанию, чтобы возмутить эту провинцию. Во-первых, судьи, Ситтий отправился... несколько раньше злоумышления Каталины и возникшего подозрения о существовании этого заговора; затем отправился он тогда не впервые, но после того, как побывал в тех же местах немного ранее и провел там несколько лет; да и отправился он, не только имея на то повод, но даже необходимость, а именно потому, что у него был заключен с мавританским царем договор о большом денежном деле. Тогда же, после его отъезда, Сулла управлял и руководил его делами; благодаря продаже многих прекраснейших имений Ситтия, долги его были уплачены; таким образом то, что толкнуло на злодеяние остальных - желание сохранить недвижимые владения, - у Ситтия отсутствовало, его имения были уступлены кредиторам... Долги Ситтия произошли не из-за его распущенности, но из-за его рвения в ведении денежных дел: он имел в Риме долги, в провинции и царствах ему были должны огромные суммы. Не допустив, чтобы в то время, как он был занят их взысканием, его поверенные испытывали в его отсутствие какие-либо затруднения, Ситтий предпочел продать всю свою недвижимую собственность, лишить себя прекраснейшего отцовского наследства, нежели как-нибудь задержать уплату денег кому-либо из своих кредиторов...

«Античный способ производства», № 509.

[Одуванчик]

Цицерон и дела о злоупотреблениях наместников провинций.

К сожалению, из всего весьма обширного наследия римских ораторов до нас дошли почти полностью лишь судебные речи Цицерона и поэтому наши возможности оценить обстоятельства дел о злоупотреблениях должностных лиц в провинциях ограничены лишь четырьмя случаями. Об одном из них - о деле Верреса, в ходе которого Цицерон выступил обвинителем - речь шла выше. Однако же Марк Туллий, судя по всему, небезуспешно выступил защитником в трёх делах казнокрадов несколько меньшего масштаба. При этом один подзащитный Цицерона был оправдан, второй - скорее всего был оправдан. Что касается третьего, то в источниках, к сожалению, не сохранилось никакой информации об исходе процесса.

Итак, по порядку. Начнём с Марка Эмилия Скавра Младшего, которому лишь неудачное стечение обстоятельств не позволило достичь в государстве постов, позволявших вершить судьбами государства, подобно тому как это делали многие представители его же поколения. [70]

В римской политической жизни Марк Эмилий Скавр становится известным в связи с восточными походами Помпея, при котором он был квестором. Этот период жизни Скавра неплохо освещён у Иосифа Флавия, [71] который изображает его, с одной стороны, большим поклонником иудейских денег, а с другой - энергичным человеком, способным принимать ответственные решения. [72] Как известно, появление на Ближнем Востоке Помпея совпало с династической борьбой в Иудее между Аристобулом и Гирканом, сыновьями Александра Йанная. Римляне оказались втянутыми в решение этого династического спора благодаря прямому обращению Аристобула, власти которого угрожал в 66г. до н. э. Гиркан, двигавшийся с армией набатеев и набатейским царём, вызвавшимся поддержать Гиркана. Аристобул обратился в этой ситуации к командующему римскими войсками в Сирии Марку Эмилию Скавру с просьбой о поддержке. Оказавшись перед необходимостью выбора - кого из кандидатов поддержать - Скавр всё же предпочёл Аристобула, ибо тот - по словам Иосифа Флавия - просил меньше, а платил больше, [73] чем Гиркан, также обратившийся за посредничеством к Скавру. [74]

На какое-то время Скавру удалось установить в Иудее мир. В этот момент Иерусалим был осаждён набатейскими войсками. Скавру удалось добиться словесными угрозами снятия осады с Иерусалима. [75] Набатеи ушли, испугавшись прямого римского вмешательства. Марк Эмилий попробовал окончательно разбить Гиркана и даже снарядил военную экспедицию в Набатею, [76] где находился незадачливый претендент на иерусалимский престол. Однако же, как и раньше, деньги решили всё. Скавру была передана сумма денег, достаточная для того, чтобы Марк Эмилий отказался от доведения военной операции против набатеев до логического конца. [77]

История с выбором Скавра в пользу Аристобула на этом не кончилась. Чуть позже, когда в Сирии появился лично Помпей, представители обоих братьев прибыли к Помпею с богатыми дарами и обвинениями во взяточничестве подчинённых Помпея, в том числе Скавра. [78] Помпей в тот момент никаких организационных выводов делать не стал и история кончилась тем, что римляне, после весьма драматического развития событий в Палестине, посадили на иерусалимский престол Гиркана. Это не означало недоверия к Скавру, ибо развитие политической борьбы, предшествовавшей окончательному воцарению Гиркана, было непредсказуемым.

Рассмотрение этих обстоятельств уже не входит в задачи данной статьи, ибо наш основной интерес в данном случае связан с другим эпизодом в жизни Марка Эмилия Скавра. Упоминаний о нём в источниках нет на протяжении целого ряда лет. В 58 году до н. э. он был курульным эдилом в Риме. Как пишет Квинт Асконий Педиан, комментатор речей Цицерона, [79] Скавр организовал в тот год пышные игры, которые произвели впечатление на современников именно своим размахом. Во всяком случае, память об играх, организованных Скавром была жива в течение большого количества лет. Тот же Асконий Педиан пишет, что самому Скавру эти игры принесли огромные долги.

Речь Цицерона в защиту Скавра сохранилась лишь частично и поэтому последующее развитие событий понятно и известно не во всём. В 55 году Марк Эмилий Скавр - наместник Сардинии в ранге пропретора. Последующее развитие событий позволяет предположить, что Скавр добился назначения в провинцию с целью поправить свои финансовые дела, но прямых доказательств этому нет. [80] В середине 54г. до н. э., после исполнения своих полномочий, Скавр появляется в Риме и выставляет свою кандидатуру на консульских выборах на 53 год. Избран он не был, но, вследствие активного участия в политических интригах и лишь отчасти вследствие злоупотреблений в провинции Скавр оказался под следствием. В качестве предлога была использована жалоба сардинцев на злоупотребления бывшего наместника.

Цицерон не был единственным защитником Скавра, однако же о сути процесса и выдвигавшихся обвинениях мы можем судить только по комментариям Квинта Аскония Педиана и по тому, что осталось от самой речи Цицерона - видимо - не более 25%-30% текста.

Конкретные обвинения против Скавра - насколько они известны нам по тексту речи Цицерона - сводились к нескольким убийствам [81] с целью овладеть имуществом жертв и, возможно, иным преступлениям имущественного плана. Даже по сохранившейся части речи Цицерона видно, что основное обвинение против Скавра было связано с хлебом и хлебными поставками (crimen frumentarium). [82] Эта часть речи Цицерона, которая практически не сохранилась, могла бы, видимо, быть неплохим дополнением к речам Цицерона против Верреса. Нам остаётся лишь судить по аналогии. Скавр, видимо, наживался, войдя в долю с перекупщиками, скупавшими хлеб у земледельцев.

Благодаря Асконию Педиану мы знаем и конец этой истории. Скавр был оправдан, что очень хорошо показывает относительность римского правосудия по вопросам, касавшимся злоупотреблений в провинциях. Оправдание Скавра показывает также, что и весь процесс его был скорее политическим спектаклем, чем реальным желанием наказать чиновника, допустившего злоупотребления служебным положением.

Сопоставление процесса Скавра с делом Верреса позволяет, судя по всему, выявить и ещё одну причину оправдания Скавра - специфику отношения римлян к сардинцам и к грекам как к народам, находящимся на принципиально различных уровнях развития. В речи в защиту Марка Эмилия Скавра Цицерон неожиданно подробно начинает говорить о дурных качествах характера финикиян, [83] пунийцев и сардинцев.

Назвав финикийцев genus fallacissimum [84] (то есть наиковарнейший народ), Цицерон к концу рассуждений о сардах, которых он считает потомками финикиян, неожиданно заявляет, что, вероятно среди них всё же есть отдельные представители, которые преодолели недостатки, обусловленные собственным происхождением. [85] Следующая далее характеристика большинства сардов, какими они представляются Цицерону, принципиальна во многих отношениях.

Cic. Pro Scauro, XIX, 44: Magnam quidem esse partem sine fide, sine societate et coniunctione nominis nostri res ipsa declarat. "Сами обстоятельства показывают, что значительная их часть [86] без лояльности, без сообщности и связи с нашим образом жизни".

Фраза эта весьма важна тем, что показывает существеннейший критерий, на который ориентировались римские политики в отношении к тому или иному народу, проживающему как вне, так и внутри римской державы. Положительное и в меру уважительное отношение вообще и в вопросах правосудия в частности гарантировалось в конечном счёте лишь тем, кто проявлял лояльность, готовность воспринимать античную цивилизацию и находиться в орбите римского влияния.

В этой специфике подхода к разным народам заключалась ещё одна причина оправдания Марка Эмилия Скавра и, одновременно, осуждения Гая Верреса. Конечно, в Сардинии Марк Эмилий Скавр не мог обогатиться настолько, насколько Верресу удалось в Сицилии. Однако значительность - по меркам того, что можно было взять в Сардинии - злоупотреблений Скавра полностью компенсировалась в глазах Цицерона другим. Сарды - народ находящийся практически за пределами античной цивилизации, что ставило определённые пределы тем жалобам на римских должностных лиц, которые, с точки зрения Цицерона, следовало рассматривать.[87] Цицерон не отказывается рассматривать справедливые жалобы таких народов как сарды, галлы или испанцы, но считает необходимым ставить преграды исходящим от них интригам и тайным манёврам против деятелей римской администрации. Иными словами, вопрос об оценке деятельности того или иного чиновника в римской внутренней политике опять же оказывается связанным с одним субъективным моментом. Что считать справедливой жалобой на деятельность должностного лица? Что является злокозненной интригой? Вопрос, естественно, не мог не решаться "на глазок" и единственным критерием здесь оказывалась своего рода градация народов по степени интегрированности в римскую жизнь и - восприятию римской системы ценностей.

В этом плане особый интерес представляет процесс Фонтея, защитником которого также выступил Цицерон. Речь Марка Тулия сохранилась, хотя и не очень хорошо.[88] Эта история интересна тем, что показывает и Цицерона и в целом всю римскую общественно-политическую мысль в необычном ракурсе. Процесс Фонтея состоялся почти сразу после осуждения Гая Верреса и в этой связи невозможно не обратить внимание на тот факт, что Цицерон, добившийся осуждения крупного казнокрада, взялся защищать Фонтея, обвинявшегося практически в том же преступлении.

Марк Фонтей был претором Нарбоннской Галлии в 76-74гг. Речь Цицерона показывает, что наместник отличался авторитарным и суровым нравом и не отличался большой честностью. Однако самое главное - с официальной римской точки зрения - заключалось в том, что Фонтей оказал неоценимые услуги государству.

Он подавлял антиримские выступления в своей провинции, приведя к повиновению большое количество племён, практически не признававших римскую власть. [89] Марк Фонтей, кроме того, значительно укрепил власть римлян в этом районе целой серией практических мероприятий. [90] Наместничество Фонтея совпало также с завершением борьбы в Испании с Квинтом Серторием. Именно Марк Фонтей снабжал зерном и - как можно понять - вообще всем необходимым армию Помпея, двигавшуюся в Испанию и находившуюся в течение зимы на территории Нарбоннской Галлии. [91]

Однако же Фонтей действовал с традиционной для римлян бесцеремонностью и вскоре после процесса Верреса в Рим прибыла делегация галлов с обвинением Фонтея в вымогательствах. [92] Первое из трёх обвинений в адрес Марка Фонтея относилось к тому, как наместник осуществлял финансовое управление в провинции. Текст речи Цицерона, рассматривающего этот вопрос, сохранился не очень хорошо. Однако даже по тому, что мы реально имеем, [93] видно, что вся провинция была в долгах (точнее - все галлы, ибо даже по речи Цицерона видно, что римские граждане, жившие в провинции, никаких претензий к наместнику не имели). Истоки происхождения этой задолженности в общем тоже понятны - усердие Фонтея, озабоченного поставками всего необходимого для армии Помпея. Поставки же, естественно, осуществлялись за счёт внутренних резервов провинции - то есть оплачивались жителями провинции. Судя по тексту речи, размеры этих долгов исчислялись миллионными суммами, а сам наместник не принимал никаких мер по разрешению ситуации. [94] Плохая сохранность речи не позволяет нам по настоящему и полностью разобраться в ситуации. Во всяком случае можно предположить, что лично Фонтей на этих поставках, приведших к массовой задолженности жителей провинции, и не наживался. [95]

Второе из обвинений в адрес Фонтея сводилось к тому, что наместник наживался на организации строительства дорог, беря деньги когда за проведение их строительства, когда, наоборот, за отказ от дорожных работ. [96]

Третье и последнее обвинение в адрес Фонтея сводилось к тому, что он ввёл действующий внутри провинции налог на вино. Текст речи Цицерона построен так - возможно, это не случайно [97] - что абсолютно все детали, касающиеся этого обвинения, нам неизвестны. Во всяком случае можно подумать, что нововведение Фонтея заключалось в следующем. С каждой амфоры вина местного производства, ввозимой в тот или иной город, полагалось отныне платить небольшой налог. [98]

Особый интерес для темы исследования представляет тактика Цицерона как защитника. Поведение самого Фонтея в провинции, судя по всему, ни для кого не представляло секрета. Однако для Цицерона как защитника и для всего римского общественного мнения в целом вопрос был не столь однозначно ясен, ибо приходилось выбирать между преданностью конкретного должностного лица государственным интересам и наказанием его за проступки при исполнении служебных обязанностей. Ситуация была деликатная в том смысле, что ни в одном документе эпохи, ни в одном историко-философском сочинении рассматриваемого времени никогда не шла речь о том, что государственные интересы могут оправдывать проступки. [99]

Именно поэтому речь Цицерона построена очень осторожно и полна уловок. Вопрос о первом обвинении Цицерон фактически обходит, не раскрывая механизма возникновения задолженности, но заявляя постоянно, что в провинции ни одна денежная сумма не совершала оборота без должного учёта и контроля. Одновременно с этим Цицерон постоянно подчёркивает заслуги Марка Фонтея в деле наведения порядка в провинции.

Второе и третье обвинение Цицерон опять же не столько раскрывает, сколько обходит, [100] заявляя, что готов представить прекрасных свидетелей, готовых подтвердить отсутствие в действиях Фонтея чего-либо противозаконного.

Отсутствие должных аргументов Цицерон подменяет длинными рассуждениями, имеющими лишь косвенное отношение к рассматриваемой теме. Так, длинное рассуждение о том, каким именно свидетелям стоит или не стоит верить [101] плавно переходит у Цицерона в патетические обвинения галлов в дикости и варварстве [102] с очевиднейшим подтекстом: как можно вообще им верить. [103] Ближе к концу выступления Цицерон использовал ещё один приём построения речи. Знаменитый оратор начинает перечислять примеры не подтвердившихся обвинений против знаменитых в государстве людей, а также - примеры несправедливых обвинений против известных личностей, каковые никак не повлияли на идеальную репутацию того или иного государственного мужа. [104] Переход после этого к Марку Фонтею с патетическими словами о том, что судебное разбирательство не выявило ни одно доказанного факта, способного хоть как-то запятнать репутацию и доброе имя Фонтея, подымает скромного прокуратора Нарбоннской Галлии на высоту невероятную. И в то же время подобное приём и такое сравнение показывает и самого Цицерона, и всю римскую судебную систему в далеко не лучшем виде. Цицерон защищал виновного человека, пользуясь казуистикой и техникой ораторского искусства, а римское общественное мнение и соответственно римская судебная система были готовы отнестись благосклонно к предосудительным даже по римским нормам действиям наместника провинции, если наместник был предан государственным интересам Рима. История Марка Фонтея показывает также, что до каких-то пределов римское общественное мнение и вся судебная система были готовы пренебречь и возмущением жителей провинции, против наместника которой выдвигалось обвинение.

Мы не знаем, к сожалению, исхода процесса Фонтея. Судя по всему, он всё же был оправдан.

Для темы исследования представляет немалый интерес является другой пример из судебной практики того же Цицерона. В 59г. до н. э. Марку Туллию довелось защищать Луция Валерия Флакка, пропретора провинции Азия. Луций Валерий Флакк принадлежал к древнему патрицианскому роду и был - насколько позволяют судить источники - был человеком энергичным, компетентным и безусловно преданным интересам Рима. Было бы ошибочным ручаться в безгрешности Флакка - количество выдвинутых против него обвинений было значительным. И однако же нельзя не обратить внимания на то, что обвинение против Флакка было выдвинуто лишь через три года после завершения им своих полномочий в Азии. Л. В. Флакк был пропретором в Азии в 62-61гг. до н. э., а процесс же по делу Флакка состоялся лишь в конце 59 года до н. э.

Первое обвинение против Флакка сводилось к взиманию с городов провинции денег на снаряжение флота для борьбы с пиратами. [105] Второе обвинение против Флакка заключалось в том, три города провинции: Акмония, Дорилея и Темнос выдвигали жалобу против наместника провинции по поводу его неправомочных действий с общественными деньгами этих городов. [106]

Следующее обвинение против Флакка было выдвинуто представителями города Траллы и заключалось в утверждении, что наместник поживился деньгами, отложенными жителями города для организации особого спортивного мероприятия - игр в честь Флакка отца. [108]

Очередное обвинение против Флакка заключалось в жалобе евреев на то, что наместник запретил вывоз в Иерусалим золота, собираемого ежегодно евреями на нужды Иерусалимского Храма. [108] Наместник провинции, вероятнее всего, запретил вывоз "иудейского золота" по чисто экономическим соображениям - вывоз денег в Иерусалим во времена Цицерона означал утечку немалых денежных сумм за пределы государства: в те годы Палестина ещё не входила в состав Рима. Иными словами, мероприятие Флакка могло означать желание стабилизировать денежное обращение в государстве. [109] Было бы неосмотрительным, однако, отвергать мнение одного современного французского комментатора к данной речи Цицерона - А. Буланже. Он пишет, [110] что за всей историей с иудейским золотом вполне мог скрываться мотив личного обогащения. Иными словами, Л. Флакк мог в принципе просто присвоить эти деньги или же - их часть. [111]

Наконец, последним обвинением против Флакка можно считать жалобы трёх римских граждан на неадекватное поведение наместника провинции в различных ситуациях. Первый из жалобщиков, Дециан, жаловался на несправедливость суда наместника провинции, разбиравшегося в делах Дециана. [112] Второй, Секстилий Андрон, обвинял наместника провинции в том, что благодаря его вмешательству он не смог получить наследства жены. [113] Третий из этих римских граждан утверждал, что вынужден был заплатить наместнику провинции 50 талантов. [114]

Для рассматриваемого сюжета особое значение приобретает аргументация Цицерона, касающаяся каждого из этих обвинений. Знаменитый оратор ничего не отрицает. Ни про один из рассматриваемых проступков не говорится, что события преступления не было. [115]

Так, взимание денег с городов на нужды флота - с точки зрения Цицерона - вполне законно, ибо боеспособный флот государству нужен. Цицерон откровенно пишет, что не грекам и другим иноземным народам решать такие вопросы, а нашим преторам и полководцам.

Что касается обвинений трёх городов (Акмония, Дорилея, Темнос) в том, что Флакк будто бы поживился казёнными деньгами этих городов, [116] то Цицерон вообще обходит обвинение по существу, говоря что, либо в городе давно уже неблагополучно с финансовой отчётностью, либо, что люди, заведовавшие городскими финансами, сами далеко не безупречны и честностью не отличаются.

Сходным образом поступает Цицерон, разбирая другие обвинения. Обвинение жителей города Траллы трактуется согласно уже указанному образцу. Деньгами, отложенными на спортивные мероприятия, заведовали нечестные люди. Что касается истории с "иудейским" золотом, то как уже отмечалось выше, Цицерон относится с полным одобрением к решению Флакка запретить его вывоз, исходя, судя по всему, из соображений экономической выгоды, или невыгоды, для государства. Точно также обвинения отдельных римских граждан против Флакка Цицерон старается повернуть в пользу своего подзащитного, подчёркивая прежде всего небезупречность поведения самих же жалобщиков.

Количество такого рода примеров можно было бы умножать многократно, ибо политическая реальность первого века до н. э. даёт очень много и весьма живописных картин поведения наместника провинции при исполнении служебных обязанностей. [117] Так у Цицерона самым полным изображением легата, потерявшего всякое чувство меры являются речи против Гая Верреса, наместника в Сицилии в 73-70гг. до н. э. Здесь не представляется возможным анализировать все речи Цицерона против Верреса хотя бы из-за их объёма.

Отметим лишь несколько общих моментов. Надо сказать, что Веррес показал себя во время наместничества отличным знатоком законов, исхитряясь обогащаться, формально поступая по закону почти всегда совершенно правильно. Одним из важнейших способов обогащения стали для наместника завещания богатых жителей провинции. Верресу не составляло труда найти какую-либо юридическую уловку для того, чтобы начать формально законное преследование того, кто должен был получить богатое наследство.

Одно из первых дел такого рода стало большое наследство, которое должен был получить богатый житель Сиракуз Гераклий (Heraclius). Веррес узнал о наследстве примерно в те дни, когда подошло время избирать судей своего рода "Верховного Суда" провинции. Гераклий не должен был вноситься в списки кандидатов на замещение судейских должностей. Веррес же, пользуясь своей властью, это сделал, повернув дело так, что Гераклий уклоняется от своих обязанностей. Так было создано основное - зацепка для формально законного преследования, каковой Веррес воспользовался в полной мере, получив желаемые деньги. [118]

Точно также в принципе поступил Веррес в вопросах хлебных поставок. Сицилия была в древности одним из основных поставщиков хлеба для нужд Рима и Италии. Процедура сбора зерна была отработана до тонкости и римляне не тронули те норм взаимоотношений, которые существовали между производителями и сборщиками зерна и были достаточно справедливы и для производителей, и для государственных структур, собирающих зерно. Римляне ничего не изменили в этих, существовавших её до них взаимоотношениях сторон именно из-за ценности Сицилии как региона поставляющего хлеб. [119] Веррес, формально говоря, не сделал ничего дурного. Он принял другой закон о порядке закупки зерна, изменив в нём лишь некоторые параметры - цену закупки зерна и правила учёта. В результате, однако, ему удалось создать весьма удобную и работоспособную схему по изъятию и зерна в больших, чем раньше размерах, и денег. Последствия применения этого закона оказались для Сицилии катастрофическими. Проверить сообщения Цицерона мы, конечно, не можем, но в целом его слова о разорении сицилийских производителей зерна доверять можно, особенно учитывая методы работы Верреса в остальных сферах жизни провинции. [120]

комментарии

[70] Внимательное чтение речи Цицерона в защиту Скавра, а также - комментариев Квинта Аскония Педиана на эту речь Цицерона показывает, что Скавру, неудачному претенденту на пост консула в 53г. до н. э., помешали достичь успеха качества собственного характера - высокомерие и, есил говорить по совре-менному, неспособность правильно расчитать ходы в политической интриге. Ис-пользованное издание - Cicйron. Discours. Tome XVI, deuxiиme partie. Pour Cn. Plancius, por M. Aemilius Scaurus. Texte йtabli et traduit par P. Grimal. Paris, 1976, pp.139-209.

[71] Определённая информация была также у Диодора и Страбона. Однако в данном случае мы располагаем лишь перессказами, сохранившимися у поздних авторов. (Diod., XL, 2=Constantinus Porphyrogenitus. Excerpta de Sententiis, ed. Boissevain, p. 404-405; Strabo. Historica Hypomnemata apud Josephus, Ant, Jud., XIV, 34-36.)

[72] Речь идёт, естественно, о решениях выгодных Риму.

[73] Иосиф Флавий пишет об этих событиях дважды - Ant.Jud., XIV, 30. В этом случае говорится о том, что Аристобул платил 400 талантов. В Bel. Jud., I, 128 речь идёт о том, что Аристобул платил 300 талантов, которые перевесили соображения справедливости. Уже сама эта разница в цифрах засатавляет усомниться в подлинности изложения, ибо Иосиф Флавий весьма ненадёжен во всём, что касается цифр.

[74] Для темы исследования представляет немалый интерес та мотивировка, с которой братья-соперники обратились за посредничеством к римским представителям. В Иудейских Древностях (XIV, 30) Иосиф Флавий пишет о цели визита к Скавру в следующих словах - summace‹n ўxioЪntwn ?katљroij - "при этом оба просили о союзе". В "Иудейской войне" (I, 128) мотивировка выглядит совсем иначе - ?katљrou deomљnou bohqe‹n aЩtщ - "ввиду того, что каждый просил о помощи себе". Иными словами, оба претендента на царскую власть в Иерусалиме желали стать союзными Риму царями клиентами. Выбор же римлян был сделан в пользу Аристобула.

[75] Скавр пригрозил, что иначе набатеи будут объявлены врагами Рима.

[76] О причинах похода Скавра в Набатею можно спорить, ибо Иосиф Флавий только констатирует, но никак не комментирует сам факт. Возможны, видимо, два варианта объяснения похода. Скавр мог действительно хотеть разбить Гиркана и искоренить смуту в регионе. Возможен, однако, и иной вариант. Согласно Иосифу Флавию, Скавр обратился с посланием к набатейскому царю с прямым намёком на то, что римляне уйдут, когда им будет заплачено. Набатейский царь условия принял и заплатил. Следовательно, мы не можем исключать того, что война была начата с целью вымогательства денег у набатеев и личного обогащения.

[77] Fl. Ios., Antt., XIV, 80-81. С минимальными различиями та же версия рассказана в Bel. Jud., I, 159. Иосиф Флавий утверждает, что Скавру было передано 300 талантов. Цифра может быть завышена.

[78] Fl. Ios. Antt., XIV, 34-37.

[79] Цитируется по следующему изданию - Cicйron. Discours. Tome XVI, 2-iиme partie. Pour Cn. Plancius. Pour M. Aemilius Scaurus. Texte йtabli et traduit par P. Grimal. Paris, 1976, p. 178.

[80] Асконий Педиан выражается о наместничестве Скавра в Сардинии в очень ос-торожных выражениях: ex praetura provinciam Sardiniam obtinuit, in qua neque satis abstinenter se gessisse existimatus est et valde arroganter - "после преторства получил провинцию Сардинию, в которой он себя вёл, как полагают, недостаточно сдер-жанно и весьма высокомерно".

[81] Нам известно о двух случаях убийств. Плохая сохранность речи Цицерона позволяет предположить, что конкретных обвинений в преступлениях было го-раздо больше.

[82] Pro Scauro, X, 21. Сардиния, как и Сицилия, была одним из важнейших райо-нов, обеспечивавших Рим и Италию зерном.

[83] Pro Scauro, XIX, 42. О сардах в целом - Pro Scauro, XVII, 38-XIX, 45.

[84] Pro Scauro, XIX, 42.

[85] Pro Scauro, XIX, 44.

[86] Имеется в виду - сардинцев.

[87] Cic. Pro Scauro, XVII, 40.

[88] Надо сказать, что информация о жизни и карьере Марка Фонтея нам известна исключительно из речи Цицерона.

[89] Cic. Pro Font., VI, 13

[90] По сообщению Цицерона, именно при Марке Фонтее в Нарбоннской Галлии развернулось широкое дорожное строительство. (Cic. Pro Font., VIII, 17-19).

[91] Cic. Pro Font., VI, 13; VII, 16. Здесь, правда, заслуга самого Фонтея относительна, ибо действовал он по распоряжению Помпея. Тот факт, что Цицерон ставит такого рода деятельность в заслугу Фонтея отражает, скорее всего желание адвоката защитить клиента перед судом. Мы не можем, правда, отрицать возможности того, что Фонтей выполнял свои обязанности с особым рвением.

[92] Об обстоятельствах дела см.: Cicйron. Discours. tome VII. Pour M. Fonteius - pour A. Cйcina - Sur les pouvoirs de Pompйe. Texte йtabli et traduit par A. Boulanger. Paris, 1973, pp. 3-25.

[93] Cic. Pro Font., II, 3; III, 4; V, 11.

[94] Можно предположить, что Марк Фонтей создал в Нарбоннской Галии ситуацию, сходную с той, которую создал в провинции Азия Сулла и каковую вынужден был решать самыми решительными мерами Луций Лициний Лукул. Механизм возник-новения задолженности очень просто. Необходимость единовременной выплаты большмх сумм денег и необходимость закупать на свои средства немалое количество всего необходимого для нужд римской армии действительно могла привести к тому, что многие жители провинции оказывались в кабале у ростовщиков и публиканов - тех, кто был в состоянии ссудить необходимую сумму денег. Французский комментатор считает, что Фонтей в своей провинции проводил налоговую реформу по облегчению участи должников, состоящую в следующем. Согласно lex Valeria de aere alieno должники получали возможность платить четверть долга. Основания так считать очень слабы. Единственная фраза в речи за Фонтея, на которую можно в данной связи ссылается французский комментатор, не имеет никакого отношения к тому, что в ней хотят увидеть. Речь идёт о втором фрагменте речи, который завершается следующими словами - magistratus in provinciis non audeant imperare sociis quod ex usu rei publicae sit - "магистраты в провинциях не решаются требовать от союзников то, что пола-гается, исходя из интересов государства". (О взглядах французского коммен-татора см. р.12 отмеченного в прим. французского издания. Фрагменты из речи в защиту Фонтея помещенеы на р.28-29 того же издания.)

[95] Логически это доказать невозможно, однако материал речи Цицерона позволяет всё же представить себе образ этого человека. Марк Фонтей предстаёт несколько ограниченным, деловым, решительным и безусловно преданным интересам Рима служивым человеком, который едва ли стал бы наживаться на поставках, направленных на обеспечение армии своего же государства. Кроме того, текст речи Цицерона показывает, что у Фонтея были и другие возможности для личного обогащения.

[96] Cic. Pro Font., VIII, 17-19.

[97] Цицерон не мог не понимать, что позиции его слабы, ибо Фонтей был далеко не безупречен в исполнении служебных обязанностей в провинциии. Поэтому-то речь Цицерона и полна множества хитроумных приёмов, фактически выводящих Фонтея из-под удара.

[98] Cic. Pro Font., IX, 19-20. Французский комментатор, правда, пишет о том, что речь идёт о пошлинах, взимавшихся с италийского вина, ввозившегося в Нарбоннскую Галлию. (Cicйron. Discours. t. VII...p.38, note 3).

[99] Цицерон, конечно, пишет в трактате De officiis I, XVII, 58 о том, что в случае конфликта между различными обязанностями следует отдавать предпочтение обязанностям перед государством и перед родителями. Однако это совсем иная ситуация.

[100] Интересно, что по сути дела Цицерон ничего не отрицает (у нет нет ни слова о том, что, к примеру, самого события преступления не было). Цицерон , выго-раживает своего подзащитного по всем трём пунктам обвинения, применяя одну и ту же схему - масса достойнейших свидетелей готова подтвердить тот факт, что ничего незаконного не было.

[101] Cic. Pro Font., X, 21-XIII, 30.

[102] Cic. Pro Font., XIV, 30-XV, 34.

[103] Напомним, что обвинение против Фонтея поддерживалось галлами и не под-держивалось римскими гражданами, жившими в провинции.

[104] Cic. Pro Font., XVII, 38-39.

[105] Cic. Pro Flacco, XII, 27-XIV, 33.

[106] Cic. Pro Flacco, XV, 34-XXI, 51.

[107] Cic. Pro Flacco, XXII, 52-XXVI, 61.

[108] Cic. Pro Flacco, XXVII, 66-XXVIII, 69.

[109] См. подробно - Broughton T. R. S. A Significant Break in the Cistophoric Coinage of Asia // AJA, vol. 41, 1937, pp.248-249.

[110] Cicйron. Discours. tome XII. Pour le poиte Archias. Texte йtabli et traduit par F. Gaffiot. Pour L. Flaccus. Texte йtabli et traduit par A. Boulanger. Cinquiиme tirage revu, corrigй et augmentй par Ph. Moreau. Paris, 1989, p. 62.

[111] По тому, сколь тщательно Цицерон обходит в своей речи некоторые обвинения против Флакка, поворачивая дело против обвинителей, мы с достаточным на то основанием можем предположить следующее. Оратор осознавал, что Флакк не чист на руку. Однако для Цицерона, судя по всему, преданность Флакка интересам Рима и соображения политической конъюнктуры в данном деле перевешивали над объективностью и беспристрастностью.

[112] Cic. Pro Flacco, XXIX, 70-XXXIII, 83.

[113] Cic. Pro Flacco, XXXIV, 84-XXXVI, 89.

[114] Cic. Pro Flacco, XXXVI, 90-XXXVII, 93.

[115] В некоторых случаях, правда, Цицерон старается с помощью уловок повернуть обвинение против обвинителей.

[116] Конкретные цифры названы лишь в третьем случае. Жители Темноса утверждали (Cic. Pro Flacco, XIX: 44), что вынуждены были дать Флакку и его окружению 15.000 драхм. Что касаетя жителей Акмонии, то, с их стороны, в обвинении фигурирует сумма в 206.000 драхм.(Cic. Pro Flacco, XV: 34) Однако же в тексте речи не говорится непосредственно о том, что сумма досталась Флакку.

[117] Судя по всему, ничем не отличался по стилю поведения от Марка Эмилия Скавра и Луция Валерия Флакка другой весьма известный персонаж римской истории первого века до н. э. - Луций Кальпурний Пизон, наместник Македонии в 57г. до н. э. До нас дошла речь Цицерона против Пизона, однако на сей раз акценты у знаменитого оратора оказались смещены. Цицерон выступал против Пизона по чисто политическим мотивам, не стремясь поэтому специально заострять внимание на делах Пизона в провинции. В результате претензии к Пизону как к администратору провинции Македония являются лишь одним из эпизодов политического дела и изложены бегло, без детализации, позволяющей по настоящему разобраться в его деятельности. Cic. In Pis., XVI, 37; XXIV, 57; XXXIV, 83-XXXIX,94. Даже это перечисление показывает, что "дел" за Пизоном было немало.

[118] История Гераклия с небольшими отступлениями изложена у Цицерона в: Cic. In Verr. Act. II. Lib. II (De praet. Sic), XIV, 35- XX, 50. Об изобретательности Верреса в вопросах казуистического использования закона ради личной выгоды см. также Cic. In Verr. Act. II, Lib. III (De frum) VII, 16.

[119] Cic. In Verr. Act. II, Lib. III (De frum), V, 12-VI, 15.

[120] О законе Верреса см.: Cic. In Verr, Act. II, Lib. III (De frum.), VII, 17; VIII, 20-21; XV, 36-XVI, 39. О последствиях для Сицилии применения закона Верреса см: Cic. In Verr., Act. II, Lib. III, (De frum.), XVII,45-XVIII, 47.

[Одуванчик]

Честный наместник на практике; в теоретических построениях Цицерона

Рассмотренный выше материал не является завершённым, ибо выше приводились лишь более или менее яркие примеры деятельности отдельных личностей. Однако же задача исследования не ограничивается констатацией фактов. Объяснение же изложенных выше фактов вполне возможно при учёте следующих трёх взаимосвязанных факторов.

1) Было бы всё же несправедливо изображать практику управления провинциями исключительно чёрной краской. Меры защиты от произвола наместников и их окружения всё же существовали и действовали.

2) Необходимо также иметь в виду, что среди наместников провинций встречались действительно честные и порядочные люди.

3) Для темы исследования особое значение приобретает, далее, идеологическая составляющая всех описываемых процессов - как именно римляне сами оценивали свою политику в провинциях и как римляне относились к провинциалам.
Начнём с проблемы честности наместников. Авл Геллий сохранил отрывок из речи Гая Гракха, которую он произнёс после исполнения обязанностей наместника Сардинии. [122] О многом говорит уже сам заголовок, открывающий рассказ про Гая Гракха. "Знаменитейший отрывок из речи Гая Гракха о своей бережливости и добрых нравах." По словам Авла Геллия, Гай Гракх, обращаясь к народу, говорил о том, что действовал он в провинции согласно вашим интересам, а не так, как, возможно, следовало бы поступать согласно собственным амбициям. Гай Гракх далее особо подчёркивает, что он вёл себя в провинции следующим образом: ни от кого он не получал взяток, никто не может сказать, что он, будучи наместником, ввёл кого бы то ни было в непредвиденные расходы. Авл Геллий особо подчёркивает и заключительную мысль Гая Гракха в этой речи. Он. Гай Гракх, уехал в провинцию с поясами полными денег, а приехал обратно с пустыми. В тоже время другие, как прекрасно знает Гай Гракх, приезжают из провинций с амфорами вина, полными серебра.

Отношение Авла Геллия к словам Гая Гракха как к знаменитейшим вполне понятно, однако, говоря о наместниках провинций республиканского времени, хотелось бы отметить и следующее. У нас весьма немного других свидетельств подобных данному.

Помимо Гая Гракха, бесс»»»»» честным чиновником был и Цицерон, оставивший о себе хорошую память после исполнения всех должностей и немало ценных практических замечаний о том, каким должно быть управление провинций. [123]

Судя по всему, a priori честными, не склонными к вымогательствам и обогащению за государственный счёт, было и большинство римлян так называемой "старой закалки", являвшихся преобладающим типом среди политических деятелей Рима второго века до н. э. (См. выше, примечания к разделу о судебных преследованиях от 149г. до н. э. до начала деятельности Цицерона).

Среди других персонажей, отличавшихся бесс»»»»»й честностью и заботой о провинциалах, можно отметить Авла Габиния, одного из главных персонажей речи Цицерона "О консульских провинциях", являвшийся в момент произнесения Цицероном своей речи наместником Сирии.

Цицерон не мог относиться к этому человеку иначе как к личному врагу, ибо в 58г. до н. э., когда консулами были Габиний и Пизон, Цицерона изгнали из Рима. Через два года, в момент произнесения речи "О консульских провинциях", Цицерон воспользовался случаем отомстить Авлу Габинию. Речь Цицерона посвящена вообще говоря вопросу, какие провинции следует дать в управление консулам 55 года. Оратор возражает против продления полномочий Авла Габиния в Сирии и предлагает отозвать его назад, ввиду того, что наместник Сирии препятствует деятельности публиканов.

Между тем, сопоставление с сообщениями Иосифа Флавия и Диона Кассия, [124] в которых также упоминается деятельность Авла Габиния при исполнении своих обязанностей в Сирии, позволяет на деле определить, чем собственно был недоволен Цицерон и каково происхождение патетических жалоб знаменитого оратора на горестную участь откупщиков, проданных в рабство восточным народам.

Авл Габиний действительно провёл в Сирии и Палестине важную налоговую реформу, которая, естественно, не отдала римлян в рабство иудеям и сирийцам, но всё поставила известный заслон беспределу, [125] который существовал ранее. В отмеченном выше свидетельстве Диона Кассия сообщается о том, что Авл Габиний обложил иудеев данью. Эти слова Диона Кассия, в сочетании с тем, что мы можем почерпнуть из Цицерона о деятельности откупщиков в Сирии, дают основания для следующего предположения. Габиний отменил широко использовавшуюся сообществами откупщиков практику прямого взимания налогов. Вероятнее всего, по реформе Авла Габиния сбор налогов был передан местным властям и на них же была возложена ответственность за своевременность поступлений собранных сумм. Что же касается привидевшегося Цицерону рабства откупщиков, то за этими словами, вероятнее всего скрывался запрет откупщикам вмешиваться и менять установленный наместником Сирии порядок взимания налогов. Последнее, естественно, задевало экономические интересы многих.

Бесчинства откупщиков были, однако типичной картиной не только для Сирии. Плутарх подробно рассказывает, [127] как Лукулл, воспользовавшись передышкой в войне против Митридата Понтийского, занялся устройством внутренних дел малоазийских провинций. [127] Источники не позволяют, к сожалению, сказать, в каком качестве он это делал. Во всяком случае, данные события происходили уже после консульства Лукулла [128] и после того, как он исполнял обязанности наместника Киликии. Наиболее вероятным представляется, поэтому, следующее предположение. Лукулл занялся проблемами внутренней жизни провинций малоазийского полуострова в качестве римского командующего, обладающего, как это обычно бывало, всеобъемлющим "империем."

Плутарх рассказывает, что первая мера Лукулла заключалась в резком ограничении процентов, который разрешалось взимать или в принципе назначать. Речь шла о ситуации, которая была создана в Малой Азии (и особенно в провинции Азия) Суллой. Последний наложил на провинцию огромный штраф - в 20.000 талантов. [129] Население, не имевшее возможности платить, вынуждено было обратиться к ростовщикам. По словам Плутарха, ростовщикам было выплачено 40.000 талантов, а с учётом процентов, сумма долгов только в провинции Азия составила 120.000 талантов.

Эти меры Лукулла имели вполне определённый успех. Ростовщики, наживающиеся на неимоверных процентах, по словам Плутарха, потеряли огромные доходы, но зато все жертвы ростовщиков и публиканов смогли выплатить долги и вернуть своё заложенное и перезаложенное имущество за сравнительно небольшой срок - за четыре года. Население было, естественно, очень благодарно Лукуллу, ибо экономика региона в результате пришла в более или менее стабильное состояние. Публиканы же, как рассказывает Плутарх, подняли в Риме страшный шум, крича о неслыханной несправедливости.

Как известно, вскоре Лукулл был отстранён от командования и вся полнота власти ("империй") по ведению военных действий против Митридата была передана Помпею. У нас нет прямых доказательств, которые позволили бы увязать экономические реформы Лукулла и его отстранение от командования, однако же исключать такую возможность представляется неверным.

Весь изложенный выше материал показывает, что даже в случае этих четырёх персонажей, которых можно назвать честными магистратами на римской службе, следует проводить различие между Гаем Гракхом и Цицероном, чиновниками, честными по принципиальным соображениям, и Авлом Габинием и Лукуллом, облегчавшим положение провинциалов с позиций трезво мыслящего хозяина, понимающего, что есть предел эксплутации работника и что предел этот по очень многим причинам переходить нельзя.

К вопросу о честности (abstinentia) [130] политических деятелей обращается и Цицерон в трактате "Об обязанностях". [131] Обращает на себя внимание тот факт, что примеров у Марка Туллия не много. Кроме того, все те, кого Цицерон характеризует как честных политиков, жили во втором веке до н. э. У него названы оба (отец и "сын" [132]) Корнелия Сципиона Африканских; [133] Луций Эмилий Павел, победитель македонян и истинный отец Сципиона Эмилиана, а также - Луций Муммий - полководец, с именем которого связано завоевание Греции и разрушение Коринфа в 146г. до н. э. Здесь, правда, нельзя не заметить, что речь идёт исключительно о полководцах, завоевывавших те или иные страны, а не о наместниках провинций.

Изложенный материал показывает, что действия честных должностных лиц в провинциях - это всего лишь личные свойства должностного лица, не желавшего по тем или иным причинам обогащаться за счёт провинциалов. Иными словами, перед нами, не более чем историческая случайность. В рассматриваемое время римское общество как таковое ни в малейшей степени не способствовало возникновению на практике такого стиля внутренней политики в государстве, когда для должностного лица было бы естественным соблюдать законы по существу и не допускать служебных злоупотреблений. Приведённые примеры показывают, правда, что для части должностных лиц была характерна даже не столько честность как таковая, а озабоченность рачительного хозяина, для которого всё же немаловажно, чтобы работник имел возможность как-то жить, не бунтовать и в идеале быть довольным властью.

Логика изложения подводит нас к принципиально важному вопросу - было ли в римском обществе рассматриваемого времени и в римском общественном сознании представление о том, что значит хорошо управлять провинциями? И положительный, и отрицательный ответ на этот вопрос был бы не совсем точен. Такого представления не было в том смысле, что в эпоху республики - в отличие, как будет показано ниже - от эпохи принципата - не существовало никаких устоявшихся рекомендаций, обретших законченную форму на тему о том, как и что должен делать наместник провинции при исполнении служебных обязанностей.

Для эпохи республики мы имеем, как уже было показано, большое количество примеров отрицательной практики. Однако многие произведения Цицерона показывают, что у думающих людей этого времени уже имелось представление о том, как следовало бы в идеале поступать. Интересно, что при этом у Цицерона эти советы разбросаны по разным произведениям и не образуют единой картины, оставаясь набором рекомендаций или - отдельных мыслей по поводу.

Наибольшее их количество содержится в первом письме к брату Квинту, в котором Марк Туллий наставляет в государственных делах Квинта Туллия, являвшегося на момент написания письма (59г. до н. э.), наместником провинции Азия. [134]

Благодаря счастливой случайности, мы располагаем также замечаниями Цицерона не только общего характера, но и конкретной информацией о том, какими принципами руководствовался Марк Туллий в качестве наместника провинции Киликия.

Представляется удобным начать рассмотрение интересующего нас вопроса с последнего свидетельства как с более краткого. В письме к Аттику от 24 февраля 50г. [135] Цицерон подробно раскрывает содержание собственного эдикта, изданного по случаю вступления в должность наместника. Учитывая известное принципиальное устремление Цицерона был честным и не наживаться на провинциалах, можно с уверенностью говорить о том, что декларированные им принципы были в то же самое время и принципами его реальной практической деятельности на посту наместника провинции.

Судя же по письму, Цицерон придерживался следующих правил. В первой главе его эдикта были определены общие положения, касающиеся положения дел в провинции в целом - об отчётах городов, о долгах и долговых обязательствах, об откупщиках и их деятельности (de rationibus civitatium, de aere alieno, de usura, de syngraphis, in eodem omnia de publicanis). Во вторую главу Цицерон поместил то, что без эдикта наместника решается, по его словам, не должным образом. Сюда относится несколько общих положений гражданского права, касающихся местных жителей, но на практике согласуемых с римской администрацией. Это - вопросы наследования, владения и продажи имущества, о назначении местных должностных лиц (alterum quod sine edicto satis commode transigi non potest, de hereditatum possessionibus, de bonis possidendis, magistris faciendis vendendis, quae ex edicto et postulari et fieri solent).

Описание своего декрета наместника Цицерон заканчивает следующим утверждением. Третью главу, о прочем судопроизводстве он оставил ненаписанной, решив, что в таких вопросах достаточно будет согласовывать свои решения с эдиктами, принимаемыми непосредственно в Риме. (dixi me de eo genere mea decreta ad edicta urbana accomodaturum, itaque curo et satis facio adhuc omnibus).

Эти слова Цицерона весьма важны тем, что дают возможность представить себе некоторые практические стороны жизни римского общества, неизвестные иначе из-за отсутствия документов. Так, лишь по такого рода свидетельствам мы знаем о существовании развитой отчётности в Риме, представляемой всеми нижестоящими структурами в вышестоящие. Отчитываться, в частности, должен был - причём именно с представлением всех необходимых бумаг - наместник провинции после исполнения всех своих обязанностей.

Здесь может в первый момент возникнуть вопрос, как же выходили из положения наместники и их окружение, будучи практически всегда не без греха, допуская множество если не нарушений, то сомнительных и предосудительных поступков? Вопрос этот решался отчасти благодаря уже отмеченному выше благодушному попустительству римского общественного мнения к такого рода нарушениям, отчасти - благодаря возникшей как раз в римское время и дожившей до современности практики благопристойного сокрытия взяток и вымогательств под видом добровольных пожертвований. [136]

Принципиально важны также сведения Марка Туллия о включении некоторых практических вопросов гражданского права в декрет наместника. Вероятнее всего, Цицерон поступил так, чтобы уменьшить вероятность злоупотреблений при совершении такого рода сделок. Опасность же такого рода, как показывают обстоятельства многочисленных дел Верреса, была вполне реальной.

Обращаясь теперь к обстоятельному письму Цицерона, адресованному собственному брату, отметим, что первый совет Марка Туллия, касающийся собственно государственных дел, с современной точки зрения может удивить. Оратор поднимает на общегосударственный уровень не самую важную проблему. Цицерон пишет о том, что следует воздерживаться от установлений тесных дружеских связей с греками. [137] Лишь немногие из них соответствуют идеалам древней Греции, а в большинстве своём греки, по оценке Цицерона, коварны, легковесны и страшно льстивы по причине длительного рабства. Цицерон тут же уточняет, что к ним ко всем следует относиться ровно и любезно, но надо очень думать в тех случаях, когда собираешься устанавливать с греками дружеские отношения, ибо они не знают меры в проявлении дружеских чувств и не являются очень уж верными людьми. [138]

Чуть ниже Цицерон переходит уже к конкретным советам, как именно следует себя вести в общественной жизни. С точки зрения Марка Туллия, основные качества, которые могут вызвать уважение к должностному лицу при исполнении служебных обязанностей, суть следующие два: integritas (цельность, непорочность) [139] continentia (внутренняя сдержанность). Далее Цицерон считает нужным упомянуть, какими качествами должны обладать все те, кто составляют окружение наместника (omnium qui tecum sunt.) Этих качеств оказывается тоже два - pudor (добронравие), а также разборчивость и осторожность в установлении дружеских и иных связей как с провинциалами вообще, так и с греками в частности. [140]

Цицерон переходит далее уже к конкретной характеристике дел в провинции Азия и как следует решать вопросы текущего управления этой провинции. Оратор пишет о том, что, по его мнению дел в управлении провинцией Азия не так много и они не очень разнообразны. В основном надо заниматься отправлением правосудия. Наука же эта, особенно применительно к провинциям, сложностей не представляет, ибо совершенно ясно как следует поступать. Достаточно проявлять твёрдость и серьёзность и вести себя так, чтобы не вызывать подозрений. [141]

Такая характеристика юридической науки не может не вызывать в первый момент изумления, ибо юриспруденция никогда не относилась к числу особо лёгких наук. Наиболее же вероятным объяснением такой характеристики Цицерона хотелось бы признать следующее обстоятельство. Можно подумать, что государственное устройство провинции Азия и экономика её, в момент наместничества Квинта Туллия Цицерона, функционировали нормально и наместнику ничего другого и не надо было делать, [142] кроме занятия текущими делами государственного управления, то есть прежде всего правосудием.

В историческом плане, пожалуй, самой важной являются следующие две характеристики Цицерона, касающиеся и провинции Азия, и в целом рекомендаций по управлению провициями. Эти рассуждения Марка Туллия как раз и показывают, что в провинциях всё далеко не так уж благополучно.

Марк Туллий пишет, [143] что наместник должен быть доступным для посетителей, любезным к просителям и твёрдым в принимаемых решениях. Такие манеры, пишет Цицерон в Риме весьма ценятся. Однако же в Риме имеется, кроме того, много плохо регулируемой свободы и вседозволенности, множество магистратов, гарантий для человека. В Риме имеется, наконец, и сенат, имеющий авторитет. А в Азии?

Противореча собственным рекомендациям, высказанным несколькими строчками ранее, Цицерон пишет следующее. Какой прок может быть в провинции Азия от любезного претора? В провинции великое множество граждан, союзников, городов, различных народов и все следят за малейшим сигналом одного человека. (Подразумевается наместник провинции). При этом, по словам Цицерона, нет никаких правовых гарантий, никакой возможности жаловаться. Кроме того, в провинции нет ни сената, ни народного собрания. Цицерон здесь не договаривает одну вещь, однако мысль его совершенно понятна. В провинции Азия прок от любезного претора заключается в том, что хотя бы так жители провинции не будут чувствовать себя ущемлёнными властью и будут видеть, что хотя бы минимально представители власти прислушиваются к их проблемам.

Следующий далее вывод показывает, почему Цицерон в последние годы жизни обратился с таким вниманием к проблеме идеального (точнее говоря, нормального) государства, общества, законов, гражданина и его обязанностей.

Марк Туллий подводит итог своим рассуждениям следующим образом: во истину великим, весьма образованным и сильного характера должен быть тот, кто имея в своих руках столь абсолютную власть, будет ею пользоваться так, что его подданные не пожалели бы об отсутствии у них иной власти. [144]

Все эти слова позволяют взглянуть иначе на слова Цицерона о том, что в провинции Азия особых сложностей с управлением провинции как таковой нет и что юриспруденция применительно к делам провинции вовсе не сложна. С точки зрения Цицерона, похоже, основная проблема управления провинциями заключалась в соблюдении своего рода равновесия между всеми составляющими жизни провинции: между всеми народами, гражданами, городами. Ввиду того, что римляне старались по возможности никогда не вмешиваться во внутренние взаимоотношения жителей провинции, соблюдение указанного равновесия не представлялось на практике очень уже сложным. Достаточно было не вмешиваться в то, что не нужно вмешиваться и с твёрдостью и последовательностью заниматься правосудием, то есть текущими государственными делами. [145]

Что же касается отсутствия сложности в юридической науке применительно к делам управления провинциями, то мысль Цицерона в общем тоже понятна. Провинциалы живут по своим устоявшимся обычаям, или - если речь идёт о греческих городах - по своим сложившимся законам. Что-либо в них устраивать или реорганизовывать нужды нет никакой. Что же касается общего руководства делами провинций, которое наместники осуществляли, как уже отмечалось выше, по нормам римского права, то здесь тоже сложности в общем-то не было. Наместники провинций - римские аристократы, получали на практике немалые познания в праве, ибо легатом мог стать лишь тот, кто занимал в Риме определённые должности. Как правило, наместниками провинций становились бывшие консулы.

В тоже время Цицерон прекрасно понимал, что сама жизнь в провинциях организована по иному и что провинциалы по существу бесправны, а наместник имеет практически неограниченную власть. Именно этим и объясняются его слова о том, что нужно быть великим человеком, дабы не поддаться искушению этой ничем не ограниченной власти.

В своём письме к брату Квинту Марк Туллий затрагивает и ещё одну серьёзную проблему. Какова в самом общем виде задача любого правителя, любого магистрата, облечённого властью? Задача эта - сделать тех, кто находится во власти этого человека максимально счастливыми (ut sint quam beatissimi). И с практической, и с теоретической точки зрения интересно, что Цицерон никак сам не определяет, что именно следует делать для того, чтобы подданные были счастливы. Он просто с одобрением отзывается о конкретных мероприятиях Квинта Туллия и перечисляет их весьма обстоятельно.

Здесь названы (ibid., VIII, 25): отсутствие появления у городов новых долгов; ликвидация старых долгов; политика по возрождению городов; отсутствие волнений и внутренних беспорядков; городами управляют достойнейшие; исчезает разбой и уменьшается преступность; провинция защищена от жадности преторов, ибо ординарные и экстраординарные налоги распределяются равномерно между всеми жителями городов.

Как особую заслугу Квинта Туллия Марк Туллий отмечает следующий факт (ibid., IX, 26). Квинт Туллий отменил так называемый "налог эдилов" - традицию политической жизни провинций, когда проведение различных праздничных и игровых мероприятий - организовывать их должны были эдилы - оплачивало местное население. Текст Цицерона, несмотря на некоторые неясности по сути, даёт основания для следующих двух утверждений. Незаконность самого этого налога хорошо маскировалась под добровольные пожертвования снизу, от каждого конкретного города. Взимание такого рода "налогов" происходило с молчаливого одобрения наместника провинции.

Таково основное принципиальное для темы исследования содержание письма-наставления Марка Туллия Квинту Туллию. [146] Изложенный материал позволяет сформулировать некоторые выводы. Рекомендации как управлять сводятся у Марка Туллия к серии только моральных принципов, которыми должен руководствоваться наместники. Цицерон до конца не может определиться, насколько сложно или не сложно эти принципы соблюдать. С одной стороны, он пишет, что нужно быть по настоящему великим человеком, чтобы не поддаться соблазнам абсолютной власти и, следовательно, нарушить все правильные моральные принципы, в принципе обязательные для того, чтобы быть хорошим наместником. С другой стороны, тот же Цицерон пишет, что не так уже и сложно - при наличии соответствующего душевного и психологического настроя - соблюдать все правила, необходимые для того, чтобы быть наместником, руководящим провинцией на должном уровне.

Обращает на себя, конечно, внимание, что Марк Туллий даёт своему брату по существу лишь одну рекомендацию практического характера - как надо поступать с публиканами так, чтобы и государственные интересы соблюсти, и не довести провинциалов до разорения. Рекомендация эта сводится, говоря современным языком, к тому, что публиканов следует "цивилизовать", постепенно приучая их не проявлять рваческие наклонности. [147]

Цицерон отмечает, далее, что основная цель деятельности любого правителя будет состоять в том, чтобы подданные были бы максимально счастливы, однако никаких рекомендаций, как это следует достигать он не даёт, ограничиваясь лишь полной поддержкой мероприятий брата. Последнее обстоятельство ставит одну принципиальную проблему.

Цицерон в теории, понимает важность счастья и благоденствия подданных. Очевидно, что - с его точки зрения - соблюдающий все необходимые моральные принципы должностного лица автоматически должен был действовать наилучшим образом. Однако, тот же Цицерон прекрасно понимает, что лишь очень немногие в состоянии соответствовать предъявленным требованиям.

Однако это теоретически правильное понимание так и остаётся правильной теорией. Возникает вопрос, почему собственно Цицерон, говоря на эту тему, ни в одном из своих произведений не выходит за рамки теории, хотя, как показывают факты, он знает из чего на складывается счастье и благоденствие подданных? Отчасти ответ на этот вопрос был дан выше, ибо здесь мы имеем дело практически с теми же причинами, по которым в Риме не стремились специально конкретизировать полномочия наместника. Если же брать лично Цицерона, то ему разработка конкретики в этом вопросе казалась, судя по всему, просто неинтересной. Кроме того, для Марка Туллия было как раз ясно, как лично ем следовало бы поступать.

комментарии

[122] Noctes Atticae, XV:12.

[123] Cic. In Qu. Caecilium I, 1-3; Plut. Cic., VI, 2. Практические и теоретические сооб-ражения Цицерона об управлении провинциями рассмотрены несколько ниже.

[124] Fl. Jos. Antt., XIV, 82 sqq; Bel. Jud., I, 160 sqq; Dio Cass., XXXIX, 56, 5-6.

[125] В речах Цицерона можно найти немало примеров именно беспредела, характеризующего деятельность римлян в провинциях. Привидём лишь один пример из речи De imp. Pompei, XXIII, 67: videbat enim praetores locupletari quotannis pecunia publica praeter paucos;.....qua cupiditate homines in provincias... proficiscantur. "Ибо [приморские города Малой Азии] видели, как преторы, за немногим исключением, обогащались за счёт казённых денег"; ".....какой жадностью [охвачены] лю-ди....отправляющиеся в провинции".

[126] Plut., Luc., 20.

[127] Речь идёт о событиях 71-70гг. до н. э. См.подробно - J. van Ooteghem. Lucius Licinius Lucullus. Bruxelles, 1959, pp. 106-109.

[128] Луций Лициний Лукулл был одним из консулов 74г. до н. э.

[129] Plut. Sulla, 25.

[130] Термин обозначает не столько честность вообще, сколько воздержание от взяточничества и желания неумеренного обогащения провинциях.

[131] Cic. De officiis, II, XXII, 76.

[132] Сципион Эмилиан - усыновлён Публием Корнелием Сципионом.

[133] О них см. подробно - Трухина Н. Н. Политика и политики "Золотого века" римской республики. М., 1986, с.63-96; 115-149. Из работ западно-европейских ис-следователей, хотелось бы отметить - Scullard H. H. Roman Politics 220-150B. C. Oxford, 1951.

[134] Собственно все те же мысли встречаются в более абстрактной форме и в трактатах Цицерона, однако же для целей исследования испльзование писем Цицерона представляется более удобным.

[135] Cic, Ad. Att., VI, 1.

[136] См. чуть ниже эпизод о "налоге эдилов", отменённом Квинтом Туллием Цицероном в провинции Азия.

[137] Внимание к этой проблеме объясняется, видимо, тем, что в провинции Азия процент греческого и эллинизованного населения был высок.

[138] Cic. Ad QF., I, 1, V, 16:Atque etiam e Graecis ipsis diligenter cavendae sunt quaedam familiaritates praeter hominum perpaucorum si qui sunt vetere Graecia digni; sic vero fallaces sunt permulti et leves et diuiturna servitute ad nimiam adsentationem eruditi. Quos ego universos adhiberi liberaliter, optimum quemque hospitio amicitiae consuetudine coniungi dico oportere; nimiae familiaritates eorum neque tam fideles sunt: non enim audent adversari nostris voluntatibus et [non] invident non nostris solum verum etiam suis. Позиция Цицерона в этом вопросе не была очень последовательной. Чуть ниже, в том же письме, Марк Туллий пишет о греках в совершенно ином ключе (IX, 27): "Однако когда под нашим началом оказывается та порода людей, в которых, как принято считать, заключена духовность, и от которых она перешла к другим, то мы прежде всего должны им возвратить то, что от них получили".

[139] В смысле неподверженности страстям и соблазнам.

[140] Cic. Ad QF., I, 1, VI, 18.

[141] Cic. Ad QF., I, 1,VII, 22.

[142] Кроме того, как уже отмечалось выше, римляне и не стремились регламенти-ровать жизнь местного населения провинций.

[143] Cic. Ad QF., I, 1 VII, 21-22.

[144] В этом вопросе Марк Туллий оказывается, правда, не очень последователен. Чуть ниже (Ad QF.,I, 1 XI, 32) он пишет, что быть хорошоим наместником провинции не составляет особого труда при наличии определённого настроя души и наличии соответствующей воли. Говоря эти слова, Цицерон, видимо, автоматически прикидывал, каким наместником провинции был бы он сам. Естественно, что для людей типа Цицерона и уровня Цицерона соответсвующий настрой души и воли проблем не представлял. Однако, как показывает текст письма, Цицерон совершенно реально понимал, что для большинства людей его круга это крайне сложно достижимый идеал именно из-за большого количества соблазнов, которые предоставляла практически абсолютная власть наместника в провинции.

[145] Вопрос о вмешательстве государства в экономику в древности практически никогда не ставился и не стоял. Попытки что-то как-то регулировать возникали лишь в чрезвычайных обстоятельствах (например, угроза голода). В нормальной же ситуации единственным государственным регулятором экономики были налоги. В городах могли, правда, существовать специальные должностные лица (агораномы), ответственные за городской рынок, его функционирование, за оптовые поставки продовольствия.

[146] Ближе к концу письма (ibid., XIII, 38) Марк Туллий переходит на более личные темы. Знаменитого оратора весьма беспокоит горячность Квинта Туллия. В этой связи Марк Туллий весьма обстоятельно призывает своего брата к сдержанности.

[147] Несколько писем Цицерона к Аттику (Ad Att., V, 21, 10-12; V, 1, 5-7; VI, 2, 7-9; VI, 3, 5; VI, 5, 12) показывают, как именно сам Марк Туллий воплощал это в жизнь. Во время своего наместничества в Киликии Цицерону пришлось разби-раться с вопросом о финансовых обязательствах жителей Саламина Кипрского по отношению к некоему Скаптию, названному - наряду c ещё одним человеком - creditores Salaminorum. Проблема заключалась в том, что Скаптий хотел получить деньги из расчёта 4% годовых, тогда как Цицерон, пользуясь властью наместника, ограничил взимаемый процент одним процентом. В решении этой проблемы Цицерон смог настоять на своём, но тот факт, что событие это описано в нескольких письмах и достаточно подробно говорит как раз о том, что сделать это было непросто.

[Одуванчик]

Честный наместник на практике; в теоретических построениях Цицерона

Рассмотренный выше материал не является завершённым, ибо выше приводились лишь более или менее яркие примеры деятельности отдельных личностей. Однако же задача исследования не ограничивается констатацией фактов. Объяснение же изложенных выше фактов вполне возможно при учёте следующих трёх взаимосвязанных факторов.

1) Было бы всё же несправедливо изображать практику управления провинциями исключительно чёрной краской. Меры защиты от произвола наместников и их окружения всё же существовали и действовали.

2) Необходимо также иметь в виду, что среди наместников провинций встречались действительно честные и порядочные люди.

3) Для темы исследования особое значение приобретает, далее, идеологическая составляющая всех описываемых процессов - как именно римляне сами оценивали свою политику в провинциях и как римляне относились к провинциалам.
Начнём с проблемы честности наместников. Авл Геллий сохранил отрывок из речи Гая Гракха, которую он произнёс после исполнения обязанностей наместника Сардинии. [122] О многом говорит уже сам заголовок, открывающий рассказ про Гая Гракха. "Знаменитейший отрывок из речи Гая Гракха о своей бережливости и добрых нравах." По словам Авла Геллия, Гай Гракх, обращаясь к народу, говорил о том, что действовал он в провинции согласно вашим интересам, а не так, как, возможно, следовало бы поступать согласно собственным амбициям. Гай Гракх далее особо подчёркивает, что он вёл себя в провинции следующим образом: ни от кого он не получал взяток, никто не может сказать, что он, будучи наместником, ввёл кого бы то ни было в непредвиденные расходы. Авл Геллий особо подчёркивает и заключительную мысль Гая Гракха в этой речи. Он. Гай Гракх, уехал в провинцию с поясами полными денег, а приехал обратно с пустыми. В тоже время другие, как прекрасно знает Гай Гракх, приезжают из провинций с амфорами вина, полными серебра.

Отношение Авла Геллия к словам Гая Гракха как к знаменитейшим вполне понятно, однако, говоря о наместниках провинций республиканского времени, хотелось бы отметить и следующее. У нас весьма немного других свидетельств подобных данному.

Помимо Гая Гракха, бесс»»»»» честным чиновником был и Цицерон, оставивший о себе хорошую память после исполнения всех должностей и немало ценных практических замечаний о том, каким должно быть управление провинций. [123]

Судя по всему, a priori честными, не склонными к вымогательствам и обогащению за государственный счёт, было и большинство римлян так называемой "старой закалки", являвшихся преобладающим типом среди политических деятелей Рима второго века до н. э. (См. выше, примечания к разделу о судебных преследованиях от 149г. до н. э. до начала деятельности Цицерона).

Среди других персонажей, отличавшихся бесс»»»»»й честностью и заботой о провинциалах, можно отметить Авла Габиния, одного из главных персонажей речи Цицерона "О консульских провинциях", являвшийся в момент произнесения Цицероном своей речи наместником Сирии.

Цицерон не мог относиться к этому человеку иначе как к личному врагу, ибо в 58г. до н. э., когда консулами были Габиний и Пизон, Цицерона изгнали из Рима. Через два года, в момент произнесения речи "О консульских провинциях", Цицерон воспользовался случаем отомстить Авлу Габинию. Речь Цицерона посвящена вообще говоря вопросу, какие провинции следует дать в управление консулам 55 года. Оратор возражает против продления полномочий Авла Габиния в Сирии и предлагает отозвать его назад, ввиду того, что наместник Сирии препятствует деятельности публиканов.

Между тем, сопоставление с сообщениями Иосифа Флавия и Диона Кассия, [124] в которых также упоминается деятельность Авла Габиния при исполнении своих обязанностей в Сирии, позволяет на деле определить, чем собственно был недоволен Цицерон и каково происхождение патетических жалоб знаменитого оратора на горестную участь откупщиков, проданных в рабство восточным народам.

Авл Габиний действительно провёл в Сирии и Палестине важную налоговую реформу, которая, естественно, не отдала римлян в рабство иудеям и сирийцам, но всё поставила известный заслон беспределу, [125] который существовал ранее. В отмеченном выше свидетельстве Диона Кассия сообщается о том, что Авл Габиний обложил иудеев данью. Эти слова Диона Кассия, в сочетании с тем, что мы можем почерпнуть из Цицерона о деятельности откупщиков в Сирии, дают основания для следующего предположения. Габиний отменил широко использовавшуюся сообществами откупщиков практику прямого взимания налогов. Вероятнее всего, по реформе Авла Габиния сбор налогов был передан местным властям и на них же была возложена ответственность за своевременность поступлений собранных сумм. Что же касается привидевшегося Цицерону рабства откупщиков, то за этими словами, вероятнее всего скрывался запрет откупщикам вмешиваться и менять установленный наместником Сирии порядок взимания налогов. Последнее, естественно, задевало экономические интересы многих.

Бесчинства откупщиков были, однако типичной картиной не только для Сирии. Плутарх подробно рассказывает, [127] как Лукулл, воспользовавшись передышкой в войне против Митридата Понтийского, занялся устройством внутренних дел малоазийских провинций. [127] Источники не позволяют, к сожалению, сказать, в каком качестве он это делал. Во всяком случае, данные события происходили уже после консульства Лукулла [128] и после того, как он исполнял обязанности наместника Киликии. Наиболее вероятным представляется, поэтому, следующее предположение. Лукулл занялся проблемами внутренней жизни провинций малоазийского полуострова в качестве римского командующего, обладающего, как это обычно бывало, всеобъемлющим "империем."

Плутарх рассказывает, что первая мера Лукулла заключалась в резком ограничении процентов, который разрешалось взимать или в принципе назначать. Речь шла о ситуации, которая была создана в Малой Азии (и особенно в провинции Азия) Суллой. Последний наложил на провинцию огромный штраф - в 20.000 талантов. [129] Население, не имевшее возможности платить, вынуждено было обратиться к ростовщикам. По словам Плутарха, ростовщикам было выплачено 40.000 талантов, а с учётом процентов, сумма долгов только в провинции Азия составила 120.000 талантов.

Эти меры Лукулла имели вполне определённый успех. Ростовщики, наживающиеся на неимоверных процентах, по словам Плутарха, потеряли огромные доходы, но зато все жертвы ростовщиков и публиканов смогли выплатить долги и вернуть своё заложенное и перезаложенное имущество за сравнительно небольшой срок - за четыре года. Население было, естественно, очень благодарно Лукуллу, ибо экономика региона в результате пришла в более или менее стабильное состояние. Публиканы же, как рассказывает Плутарх, подняли в Риме страшный шум, крича о неслыханной несправедливости.

Как известно, вскоре Лукулл был отстранён от командования и вся полнота власти ("империй") по ведению военных действий против Митридата была передана Помпею. У нас нет прямых доказательств, которые позволили бы увязать экономические реформы Лукулла и его отстранение от командования, однако же исключать такую возможность представляется неверным.

Весь изложенный выше материал показывает, что даже в случае этих четырёх персонажей, которых можно назвать честными магистратами на римской службе, следует проводить различие между Гаем Гракхом и Цицероном, чиновниками, честными по принципиальным соображениям, и Авлом Габинием и Лукуллом, облегчавшим положение провинциалов с позиций трезво мыслящего хозяина, понимающего, что есть предел эксплутации работника и что предел этот по очень многим причинам переходить нельзя.

К вопросу о честности (abstinentia) [130] политических деятелей обращается и Цицерон в трактате "Об обязанностях". [131] Обращает на себя внимание тот факт, что примеров у Марка Туллия не много. Кроме того, все те, кого Цицерон характеризует как честных политиков, жили во втором веке до н. э. У него названы оба (отец и "сын" [132]) Корнелия Сципиона Африканских; [133] Луций Эмилий Павел, победитель македонян и истинный отец Сципиона Эмилиана, а также - Луций Муммий - полководец, с именем которого связано завоевание Греции и разрушение Коринфа в 146г. до н. э. Здесь, правда, нельзя не заметить, что речь идёт исключительно о полководцах, завоевывавших те или иные страны, а не о наместниках провинций.

Изложенный материал показывает, что действия честных должностных лиц в провинциях - это всего лишь личные свойства должностного лица, не желавшего по тем или иным причинам обогащаться за счёт провинциалов. Иными словами, перед нами, не более чем историческая случайность. В рассматриваемое время римское общество как таковое ни в малейшей степени не способствовало возникновению на практике такого стиля внутренней политики в государстве, когда для должностного лица было бы естественным соблюдать законы по существу и не допускать служебных злоупотреблений. Приведённые примеры показывают, правда, что для части должностных лиц была характерна даже не столько честность как таковая, а озабоченность рачительного хозяина, для которого всё же немаловажно, чтобы работник имел возможность как-то жить, не бунтовать и в идеале быть довольным властью.

Логика изложения подводит нас к принципиально важному вопросу - было ли в римском обществе рассматриваемого времени и в римском общественном сознании представление о том, что значит хорошо управлять провинциями? И положительный, и отрицательный ответ на этот вопрос был бы не совсем точен. Такого представления не было в том смысле, что в эпоху республики - в отличие, как будет показано ниже - от эпохи принципата - не существовало никаких устоявшихся рекомендаций, обретших законченную форму на тему о том, как и что должен делать наместник провинции при исполнении служебных обязанностей.

Для эпохи республики мы имеем, как уже было показано, большое количество примеров отрицательной практики. Однако многие произведения Цицерона показывают, что у думающих людей этого времени уже имелось представление о том, как следовало бы в идеале поступать. Интересно, что при этом у Цицерона эти советы разбросаны по разным произведениям и не образуют единой картины, оставаясь набором рекомендаций или - отдельных мыслей по поводу.

Наибольшее их количество содержится в первом письме к брату Квинту, в котором Марк Туллий наставляет в государственных делах Квинта Туллия, являвшегося на момент написания письма (59г. до н. э.), наместником провинции Азия. [134]

Благодаря счастливой случайности, мы располагаем также замечаниями Цицерона не только общего характера, но и конкретной информацией о том, какими принципами руководствовался Марк Туллий в качестве наместника провинции Киликия.

Представляется удобным начать рассмотрение интересующего нас вопроса с последнего свидетельства как с более краткого. В письме к Аттику от 24 февраля 50г. [135] Цицерон подробно раскрывает содержание собственного эдикта, изданного по случаю вступления в должность наместника. Учитывая известное принципиальное устремление Цицерона был честным и не наживаться на провинциалах, можно с уверенностью говорить о том, что декларированные им принципы были в то же самое время и принципами его реальной практической деятельности на посту наместника провинции.

Судя же по письму, Цицерон придерживался следующих правил. В первой главе его эдикта были определены общие положения, касающиеся положения дел в провинции в целом - об отчётах городов, о долгах и долговых обязательствах, об откупщиках и их деятельности (de rationibus civitatium, de aere alieno, de usura, de syngraphis, in eodem omnia de publicanis). Во вторую главу Цицерон поместил то, что без эдикта наместника решается, по его словам, не должным образом. Сюда относится несколько общих положений гражданского права, касающихся местных жителей, но на практике согласуемых с римской администрацией. Это - вопросы наследования, владения и продажи имущества, о назначении местных должностных лиц (alterum quod sine edicto satis commode transigi non potest, de hereditatum possessionibus, de bonis possidendis, magistris faciendis vendendis, quae ex edicto et postulari et fieri solent).

Описание своего декрета наместника Цицерон заканчивает следующим утверждением. Третью главу, о прочем судопроизводстве он оставил ненаписанной, решив, что в таких вопросах достаточно будет согласовывать свои решения с эдиктами, принимаемыми непосредственно в Риме. (dixi me de eo genere mea decreta ad edicta urbana accomodaturum, itaque curo et satis facio adhuc omnibus).

Эти слова Цицерона весьма важны тем, что дают возможность представить себе некоторые практические стороны жизни римского общества, неизвестные иначе из-за отсутствия документов. Так, лишь по такого рода свидетельствам мы знаем о существовании развитой отчётности в Риме, представляемой всеми нижестоящими структурами в вышестоящие. Отчитываться, в частности, должен был - причём именно с представлением всех необходимых бумаг - наместник провинции после исполнения всех своих обязанностей.

Здесь может в первый момент возникнуть вопрос, как же выходили из положения наместники и их окружение, будучи практически всегда не без греха, допуская множество если не нарушений, то сомнительных и предосудительных поступков? Вопрос этот решался отчасти благодаря уже отмеченному выше благодушному попустительству римского общественного мнения к такого рода нарушениям, отчасти - благодаря возникшей как раз в римское время и дожившей до современности практики благопристойного сокрытия взяток и вымогательств под видом добровольных пожертвований. [136]

Принципиально важны также сведения Марка Туллия о включении некоторых практических вопросов гражданского права в декрет наместника. Вероятнее всего, Цицерон поступил так, чтобы уменьшить вероятность злоупотреблений при совершении такого рода сделок. Опасность же такого рода, как показывают обстоятельства многочисленных дел Верреса, была вполне реальной.

Обращаясь теперь к обстоятельному письму Цицерона, адресованному собственному брату, отметим, что первый совет Марка Туллия, касающийся собственно государственных дел, с современной точки зрения может удивить. Оратор поднимает на общегосударственный уровень не самую важную проблему. Цицерон пишет о том, что следует воздерживаться от установлений тесных дружеских связей с греками. [137] Лишь немногие из них соответствуют идеалам древней Греции, а в большинстве своём греки, по оценке Цицерона, коварны, легковесны и страшно льстивы по причине длительного рабства. Цицерон тут же уточняет, что к ним ко всем следует относиться ровно и любезно, но надо очень думать в тех случаях, когда собираешься устанавливать с греками дружеские отношения, ибо они не знают меры в проявлении дружеских чувств и не являются очень уж верными людьми. [138]

Чуть ниже Цицерон переходит уже к конкретным советам, как именно следует себя вести в общественной жизни. С точки зрения Марка Туллия, основные качества, которые могут вызвать уважение к должностному лицу при исполнении служебных обязанностей, суть следующие два: integritas (цельность, непорочность) [139] continentia (внутренняя сдержанность). Далее Цицерон считает нужным упомянуть, какими качествами должны обладать все те, кто составляют окружение наместника (omnium qui tecum sunt.) Этих качеств оказывается тоже два - pudor (добронравие), а также разборчивость и осторожность в установлении дружеских и иных связей как с провинциалами вообще, так и с греками в частности. [140]

Цицерон переходит далее уже к конкретной характеристике дел в провинции Азия и как следует решать вопросы текущего управления этой провинции. Оратор пишет о том, что, по его мнению дел в управлении провинцией Азия не так много и они не очень разнообразны. В основном надо заниматься отправлением правосудия. Наука же эта, особенно применительно к провинциям, сложностей не представляет, ибо совершенно ясно как следует поступать. Достаточно проявлять твёрдость и серьёзность и вести себя так, чтобы не вызывать подозрений. [141]

Такая характеристика юридической науки не может не вызывать в первый момент изумления, ибо юриспруденция никогда не относилась к числу особо лёгких наук. Наиболее же вероятным объяснением такой характеристики Цицерона хотелось бы признать следующее обстоятельство. Можно подумать, что государственное устройство провинции Азия и экономика её, в момент наместничества Квинта Туллия Цицерона, функционировали нормально и наместнику ничего другого и не надо было делать, [142] кроме занятия текущими делами государственного управления, то есть прежде всего правосудием.

В историческом плане, пожалуй, самой важной являются следующие две характеристики Цицерона, касающиеся и провинции Азия, и в целом рекомендаций по управлению провициями. Эти рассуждения Марка Туллия как раз и показывают, что в провинциях всё далеко не так уж благополучно.

Марк Туллий пишет, [143] что наместник должен быть доступным для посетителей, любезным к просителям и твёрдым в принимаемых решениях. Такие манеры, пишет Цицерон в Риме весьма ценятся. Однако же в Риме имеется, кроме того, много плохо регулируемой свободы и вседозволенности, множество магистратов, гарантий для человека. В Риме имеется, наконец, и сенат, имеющий авторитет. А в Азии?

Противореча собственным рекомендациям, высказанным несколькими строчками ранее, Цицерон пишет следующее. Какой прок может быть в провинции Азия от любезного претора? В провинции великое множество граждан, союзников, городов, различных народов и все следят за малейшим сигналом одного человека. (Подразумевается наместник провинции). При этом, по словам Цицерона, нет никаких правовых гарантий, никакой возможности жаловаться. Кроме того, в провинции нет ни сената, ни народного собрания. Цицерон здесь не договаривает одну вещь, однако мысль его совершенно понятна. В провинции Азия прок от любезного претора заключается в том, что хотя бы так жители провинции не будут чувствовать себя ущемлёнными властью и будут видеть, что хотя бы минимально представители власти прислушиваются к их проблемам.

Следующий далее вывод показывает, почему Цицерон в последние годы жизни обратился с таким вниманием к проблеме идеального (точнее говоря, нормального) государства, общества, законов, гражданина и его обязанностей.

Марк Туллий подводит итог своим рассуждениям следующим образом: во истину великим, весьма образованным и сильного характера должен быть тот, кто имея в своих руках столь абсолютную власть, будет ею пользоваться так, что его подданные не пожалели бы об отсутствии у них иной власти. [144]

Все эти слова позволяют взглянуть иначе на слова Цицерона о том, что в провинции Азия особых сложностей с управлением провинции как таковой нет и что юриспруденция применительно к делам провинции вовсе не сложна. С точки зрения Цицерона, похоже, основная проблема управления провинциями заключалась в соблюдении своего рода равновесия между всеми составляющими жизни провинции: между всеми народами, гражданами, городами. Ввиду того, что римляне старались по возможности никогда не вмешиваться во внутренние взаимоотношения жителей провинции, соблюдение указанного равновесия не представлялось на практике очень уже сложным. Достаточно было не вмешиваться в то, что не нужно вмешиваться и с твёрдостью и последовательностью заниматься правосудием, то есть текущими государственными делами. [145]

Что же касается отсутствия сложности в юридической науке применительно к делам управления провинциями, то мысль Цицерона в общем тоже понятна. Провинциалы живут по своим устоявшимся обычаям, или - если речь идёт о греческих городах - по своим сложившимся законам. Что-либо в них устраивать или реорганизовывать нужды нет никакой. Что же касается общего руководства делами провинций, которое наместники осуществляли, как уже отмечалось выше, по нормам римского права, то здесь тоже сложности в общем-то не было. Наместники провинций - римские аристократы, получали на практике немалые познания в праве, ибо легатом мог стать лишь тот, кто занимал в Риме определённые должности. Как правило, наместниками провинций становились бывшие консулы.

В тоже время Цицерон прекрасно понимал, что сама жизнь в провинциях организована по иному и что провинциалы по существу бесправны, а наместник имеет практически неограниченную власть. Именно этим и объясняются его слова о том, что нужно быть великим человеком, дабы не поддаться искушению этой ничем не ограниченной власти.

В своём письме к брату Квинту Марк Туллий затрагивает и ещё одну серьёзную проблему. Какова в самом общем виде задача любого правителя, любого магистрата, облечённого властью? Задача эта - сделать тех, кто находится во власти этого человека максимально счастливыми (ut sint quam beatissimi). И с практической, и с теоретической точки зрения интересно, что Цицерон никак сам не определяет, что именно следует делать для того, чтобы подданные были счастливы. Он просто с одобрением отзывается о конкретных мероприятиях Квинта Туллия и перечисляет их весьма обстоятельно.

Здесь названы (ibid., VIII, 25): отсутствие появления у городов новых долгов; ликвидация старых долгов; политика по возрождению городов; отсутствие волнений и внутренних беспорядков; городами управляют достойнейшие; исчезает разбой и уменьшается преступность; провинция защищена от жадности преторов, ибо ординарные и экстраординарные налоги распределяются равномерно между всеми жителями городов.

Как особую заслугу Квинта Туллия Марк Туллий отмечает следующий факт (ibid., IX, 26). Квинт Туллий отменил так называемый "налог эдилов" - традицию политической жизни провинций, когда проведение различных праздничных и игровых мероприятий - организовывать их должны были эдилы - оплачивало местное население. Текст Цицерона, несмотря на некоторые неясности по сути, даёт основания для следующих двух утверждений. Незаконность самого этого налога хорошо маскировалась под добровольные пожертвования снизу, от каждого конкретного города. Взимание такого рода "налогов" происходило с молчаливого одобрения наместника провинции.

Таково основное принципиальное для темы исследования содержание письма-наставления Марка Туллия Квинту Туллию. [146] Изложенный материал позволяет сформулировать некоторые выводы. Рекомендации как управлять сводятся у Марка Туллия к серии только моральных принципов, которыми должен руководствоваться наместники. Цицерон до конца не может определиться, насколько сложно или не сложно эти принципы соблюдать. С одной стороны, он пишет, что нужно быть по настоящему великим человеком, чтобы не поддаться соблазнам абсолютной власти и, следовательно, нарушить все правильные моральные принципы, в принципе обязательные для того, чтобы быть хорошим наместником. С другой стороны, тот же Цицерон пишет, что не так уже и сложно - при наличии соответствующего душевного и психологического настроя - соблюдать все правила, необходимые для того, чтобы быть наместником, руководящим провинцией на должном уровне.

Обращает на себя, конечно, внимание, что Марк Туллий даёт своему брату по существу лишь одну рекомендацию практического характера - как надо поступать с публиканами так, чтобы и государственные интересы соблюсти, и не довести провинциалов до разорения. Рекомендация эта сводится, говоря современным языком, к тому, что публиканов следует "цивилизовать", постепенно приучая их не проявлять рваческие наклонности. [147]

Цицерон отмечает, далее, что основная цель деятельности любого правителя будет состоять в том, чтобы подданные были бы максимально счастливы, однако никаких рекомендаций, как это следует достигать он не даёт, ограничиваясь лишь полной поддержкой мероприятий брата. Последнее обстоятельство ставит одну принципиальную проблему.

Цицерон в теории, понимает важность счастья и благоденствия подданных. Очевидно, что - с его точки зрения - соблюдающий все необходимые моральные принципы должностного лица автоматически должен был действовать наилучшим образом. Однако, тот же Цицерон прекрасно понимает, что лишь очень немногие в состоянии соответствовать предъявленным требованиям.

Однако это теоретически правильное понимание так и остаётся правильной теорией. Возникает вопрос, почему собственно Цицерон, говоря на эту тему, ни в одном из своих произведений не выходит за рамки теории, хотя, как показывают факты, он знает из чего на складывается счастье и благоденствие подданных? Отчасти ответ на этот вопрос был дан выше, ибо здесь мы имеем дело практически с теми же причинами, по которым в Риме не стремились специально конкретизировать полномочия наместника. Если же брать лично Цицерона, то ему разработка конкретики в этом вопросе казалась, судя по всему, просто неинтересной. Кроме того, для Марка Туллия было как раз ясно, как лично ем следовало бы поступать.

комментарии

[122] Noctes Atticae, XV:12.

[123] Cic. In Qu. Caecilium I, 1-3; Plut. Cic., VI, 2. Практические и теоретические сооб-ражения Цицерона об управлении провинциями рассмотрены несколько ниже.

[124] Fl. Jos. Antt., XIV, 82 sqq; Bel. Jud., I, 160 sqq; Dio Cass., XXXIX, 56, 5-6.

[125] В речах Цицерона можно найти немало примеров именно беспредела, характеризующего деятельность римлян в провинциях. Привидём лишь один пример из речи De imp. Pompei, XXIII, 67: videbat enim praetores locupletari quotannis pecunia publica praeter paucos;.....qua cupiditate homines in provincias... proficiscantur. "Ибо [приморские города Малой Азии] видели, как преторы, за немногим исключением, обогащались за счёт казённых денег"; ".....какой жадностью [охвачены] лю-ди....отправляющиеся в провинции".

[126] Plut., Luc., 20.

[127] Речь идёт о событиях 71-70гг. до н. э. См.подробно - J. van Ooteghem. Lucius Licinius Lucullus. Bruxelles, 1959, pp. 106-109.

[128] Луций Лициний Лукулл был одним из консулов 74г. до н. э.

[129] Plut. Sulla, 25.

[130] Термин обозначает не столько честность вообще, сколько воздержание от взяточничества и желания неумеренного обогащения провинциях.

[131] Cic. De officiis, II, XXII, 76.

[132] Сципион Эмилиан - усыновлён Публием Корнелием Сципионом.

[133] О них см. подробно - Трухина Н. Н. Политика и политики "Золотого века" римской республики. М., 1986, с.63-96; 115-149. Из работ западно-европейских ис-следователей, хотелось бы отметить - Scullard H. H. Roman Politics 220-150B. C. Oxford, 1951.

[134] Собственно все те же мысли встречаются в более абстрактной форме и в трактатах Цицерона, однако же для целей исследования испльзование писем Цицерона представляется более удобным.

[135] Cic, Ad. Att., VI, 1.

[136] См. чуть ниже эпизод о "налоге эдилов", отменённом Квинтом Туллием Цицероном в провинции Азия.

[137] Внимание к этой проблеме объясняется, видимо, тем, что в провинции Азия процент греческого и эллинизованного населения был высок.

[138] Cic. Ad QF., I, 1, V, 16:Atque etiam e Graecis ipsis diligenter cavendae sunt quaedam familiaritates praeter hominum perpaucorum si qui sunt vetere Graecia digni; sic vero fallaces sunt permulti et leves et diuiturna servitute ad nimiam adsentationem eruditi. Quos ego universos adhiberi liberaliter, optimum quemque hospitio amicitiae consuetudine coniungi dico oportere; nimiae familiaritates eorum neque tam fideles sunt: non enim audent adversari nostris voluntatibus et [non] invident non nostris solum verum etiam suis. Позиция Цицерона в этом вопросе не была очень последовательной. Чуть ниже, в том же письме, Марк Туллий пишет о греках в совершенно ином ключе (IX, 27): "Однако когда под нашим началом оказывается та порода людей, в которых, как принято считать, заключена духовность, и от которых она перешла к другим, то мы прежде всего должны им возвратить то, что от них получили".

[139] В смысле неподверженности страстям и соблазнам.

[140] Cic. Ad QF., I, 1, VI, 18.

[141] Cic. Ad QF., I, 1,VII, 22.

[142] Кроме того, как уже отмечалось выше, римляне и не стремились регламенти-ровать жизнь местного населения провинций.

[143] Cic. Ad QF., I, 1 VII, 21-22.

[144] В этом вопросе Марк Туллий оказывается, правда, не очень последователен. Чуть ниже (Ad QF.,I, 1 XI, 32) он пишет, что быть хорошоим наместником провинции не составляет особого труда при наличии определённого настроя души и наличии соответствующей воли. Говоря эти слова, Цицерон, видимо, автоматически прикидывал, каким наместником провинции был бы он сам. Естественно, что для людей типа Цицерона и уровня Цицерона соответсвующий настрой души и воли проблем не представлял. Однако, как показывает текст письма, Цицерон совершенно реально понимал, что для большинства людей его круга это крайне сложно достижимый идеал именно из-за большого количества соблазнов, которые предоставляла практически абсолютная власть наместника в провинции.

[145] Вопрос о вмешательстве государства в экономику в древности практически никогда не ставился и не стоял. Попытки что-то как-то регулировать возникали лишь в чрезвычайных обстоятельствах (например, угроза голода). В нормальной же ситуации единственным государственным регулятором экономики были налоги. В городах могли, правда, существовать специальные должностные лица (агораномы), ответственные за городской рынок, его функционирование, за оптовые поставки продовольствия.

[146] Ближе к концу письма (ibid., XIII, 38) Марк Туллий переходит на более личные темы. Знаменитого оратора весьма беспокоит горячность Квинта Туллия. В этой связи Марк Туллий весьма обстоятельно призывает своего брата к сдержанности.

[147] Несколько писем Цицерона к Аттику (Ad Att., V, 21, 10-12; V, 1, 5-7; VI, 2, 7-9; VI, 3, 5; VI, 5, 12) показывают, как именно сам Марк Туллий воплощал это в жизнь. Во время своего наместничества в Киликии Цицерону пришлось разби-раться с вопросом о финансовых обязательствах жителей Саламина Кипрского по отношению к некоему Скаптию, названному - наряду c ещё одним человеком - creditores Salaminorum. Проблема заключалась в том, что Скаптий хотел получить деньги из расчёта 4% годовых, тогда как Цицерон, пользуясь властью наместника, ограничил взимаемый процент одним процентом. В решении этой проблемы Цицерон смог настоять на своём, но тот факт, что событие это описано в нескольких письмах и достаточно подробно говорит как раз о том, что сделать это было непросто.

[Одуванчик]

ЭКСПЛУАТАЦИЯ ПРОВИНЦИЙ
(Цицерон, Против Верреса, 4-5)

Нигде Веррес (1) не оставил таких глубоких следов, таких ясных доказательств своих преступлений, как в провинции Сицилии, которую он в продолжение трех лет успел так разорить и ограбить, что ее нельзя уже привести в прежнее состояние. Нужно много лет, чтобы она вернула себе, хотя отчасти, свое былое благосостояние, и только, при условии, если управляющие ею преторы будут безупречно честными. Когда он был претором, сицилийцы не ведали ни своих законов, ни приказаний сената, ни общечеловеческих прав; каждый имел только то, что ускользало от взоров этого алчного и сластолюбивого человека по его рассеянности, или оставалось нетронутым, благодаря его пресыщению. В продолжение трех лет все дела решались по его желанию; все, чем кто ни владел, - перешло ли оно к нему от отца или деда, - все он мог взять себе в силу своей судебной власти. Огромные деньги были взысканы с крестьян на основании небывалых несправедливых распоряжений; наши верные союзники считались в числе врагов; римские граждане были пытаемы и убиваемы, как рабы; важные преступники, с помощью подкупа, освобождались от суда; вполне честные, безупречной нравственности люди заочно, без допроса, были осуждаемы и лишаемы гражданских прав; гавани, представлявшие из себя неприступную крепость, и огромные прекрасно защищенные города сделались доступны нападению пиратов и разбойников; сицилийские матросы и солдаты, наши союзники и друзья, гибли с голоду; прекрасный, всем снабженный флот был, к великому стыду римского народа, потерян и уничтожен. Веррес же, как наместник, украл, взял себе все древние памятники, частью подаренные для украшения города богатыми царями, частью данные или возвращенные сицилийцам нашими победоносными полководцами. Так поступал он не с одними статуями или украшениями, составлявшими собственность городов, - нет, он ограбил все храмы, не исключая самых священных, и, в конце концов, не оставил сицилийцам ни одного бога, статуя которого, по его мнению, имела хоть какие-нибудь художественные достоинства и принадлежала старинному мастеру. Рассказывать об его любовных похождениях, о гнусных поступках, совершенных им под влиянием страсти, мне стыдно; кроме того, я не желаю увеличивать горя людей, которые не могли уберечь своих жен и детей от его сластолюбия. Вы думаете, что этот человек делал все так, чтобы не все об этом знали. Мне кажется, что нет никого, кто, услыхав его имя, не мог бы рассказать об его преступлениях; при таком положении дел я гораздо более опасаюсь заслужить упрек, что я пропускаю многие из его вин, чем подозрение, будто я выдумываю их для его осуждения; по моему мнению, эта масса людей пришла послушать меня не с тем, чтобы узнать от меня, в чем его обвиняют, а для того, чтобы подвергнуть вместе со мною тщательному обсуждению то, что ей известно.

Перев. Ф. Ф. Зелинского.

1. Гай Веррес, претор 74 г. до н. э., управлял Сицилией с 73 по 71 г. до н. э. За это время он нажил колоссальное состояние, грабя эту провинцию. Жители ее обратились за помощью к Цицерону, бывшему в то время уже известным оратором.

[Одуванчик]

Римская Республика Войны

Битва при Акции


П. Шехтман

Из античных историков, чьи сочинения сохранились до нашего времени, битву при Акции наиболее полно описали два грека: Плутарх (I-II вв. н.э.) и Дион Кассий (III в. н. э.). Оба они пользовались трудами современников и участников событий, к сожалению, до нас не дошедшими. Важные сведения об этой битве содержатся также в одах Горация и "Римской истории" Веллия Патеркула.

Утром 2 сентября 31 года* в горловине Амбракийского залива, что на западном побережье Греции, напротив мыса Акций сошлись два римских флота. Одним из них командовал Марк Антоний - соратник великого Цезаря, человек огромной физической силы и отчаянной храбрости, опытный полководец, но слабый и легкомысленный политик. Другой флот возглавлял Цезарь Октавиан, или "младший Цезарь", как он предпочитал себя именовать (впоследствии он примет титул Август). Внучатый племянник покойного Цезаря, по завещанию усыновленный диктатором, Октавиан являлся полной противоположностью Антонию. Гениальный политик, расчетливый и хладнокровный, "младший Цезарь" был совершенно неспособным полководцем. Впрочем, он сам сознавал это, а потому доверил командование флотом своему ближайшему другу – талантливому Агриппе.

В тот день решалось, кто – Октавиан или Антоний - станет единовластным повелителем Римской державы. Но вместе с тем, решалось и нечто неизмеримо большее: какой тип монархии, какая идеология установятся в Риме. Ибо Антоний нес в Рим эллинистическую идею – идею власти царя-героя, воплощенного божества, нового Александра Македонского. За спиной же Октавиана вырисовывалась своеобразная "республиканская монархия" – опирающаяся на исконные римские ценности, прикидывающаяся "возрожденной республикой" и властью "первого гражданина". У историков она получит название "принципат".

Даже внешний вид враждующих флотов, казалось, свидетельствовал об этом отличии. Антоний и его жена, знаменитая Клеопатра, явно находились во власти эллинистической гигантомании. В их флоте (360 кораблей)** значительную роль играли мощные корабли с тремя, четырьмя, пятью рядами весел; встречались среди них и разукрашенные "левиафаны" с девятью-десятью рядами! Они грозно блестели окованными медью носами; борта судов, из скрепленных железными скобами четырехугольных балок – были так толсты, что таран при ударе о них разлетался на куски. На палубах возвышались деревянные башни, вооруженные тяжелыми катапультами… Словом, это были настоящие "плавучие крепости".

Совершенно иное впечатление производил флот Октавиана (260 кораблей). Основу его составляли легкие, маневренные суда размером примерно 30х5 метров, с одним (редко – двумя) рядами весел. Этот новый тип кораблей римляне заимствовали у иллирийских пиратов и называли "либурнами" - по имени иллирийского племени либурнов.


Итак, два флота выстроились для решающей битвы - на расстоянии, примерно, полутора километров друг от друга. Было ясное, безветренное утро. У берега залива, на мысе Акций, сверкали шлемы и панцири: мыс заполнило стотысячное войско Антония. На противоположном берегу выстроились воины Октавиана (75 тыс. человек). Легионеры с напряжением смотрели на море – там ныне решалась и их личная судьба, и судьба всей Римской державы…

Но как же случилось, что два римских флота сошлись в бою у берегов Греции?

Еще совсем недавно Антоний и Октавиан были политическими союзниками. Этот союз сложился вскоре после убийства Цезаря (44 г.) когда они вместе возглавили цезарианскую партию, совместно разгромили армию Брута и Кассия, после чего поделили провинции огромной державы. Октавиану достался Запад, Антонию – Восток; Италия оставалась в общем владении. Впоследствии союз был скреплен свадьбой: Антоний женился на сестре Октавиана, Октавии.

Обосновавшись на Востоке и отпраздновав победу над республиканцами, Антоний вызвал к себе египетскую царицу Клеопатру – скандально знаменитую любовницу великого Цезаря. Царице велено было явиться в город Тарс (в Малой Азии), где находился тогда Антоний. И Клеопатра явилась - на корабле Афродиты, возлежала под шитым золотом тентом; ее обмахивали опахалами мальчики, наряженные Эротами, а на палубе танцевали служанки в одеждах нимф… Не слишком красивая, но умная и обаятельная царица быстро подчинила своей воле легкомысленного вояку. Они уехали в столицу Египта – Александрию – и повели жизнь, похожую на сплошной, непрерывный праздник.

Пока Антоний развлекался с Клеопатрой, а также неудачно воевал с парфянами – Октавиан укреплял свою власть в Италии. Ему пришлось выдержать тяжелую борьбу с пиратским флотом Помпея-младшего, захватившего Сицилию.

Для этой войны и были построены 260 либурн, затем сражавшихся при Акции; в этой войне прошли закалку его моряки, обученные опытными иллирийскими пиратами.

После ряда жестоких сражений Помпей был разбит и бежал к Антонию, полководцами которого был убит. Октавиан не преминул лицемерно поставить это убийство в вину "союзнику". Вообще, отношения между соправителями стали быстро портиться: сама логика событий вела их к смертельной схватке за единоличную власть.
Осенью 33 года Антоний приказал своему полководцу Канидию вести войско из Армении к малоазийскому побережью, и сам отправился туда же – в город Эфес. Это были первые признаки надвигающейся бури.

1 января 32 года новоизбранный консул, Гай Сосий (сторонник Антония), – выступил в Сенате с речью, направленной против Октавиана. Через несколько дней Октавиан явился в Сенат вооруженным, в окружении солдат, и ответил резкой речью против Сосия и Антония. В ту же ночь оба консула, а в последующие дни – еще 300 сенаторов бежали к Антонию. Так началась новая (которая уже по счету?!) гражданская война.

Всю весну 32 года Антоний провел в Эфесе, собирая силы для похода на Запад. Едва прекратились зимние бури, как в городскую гавань вошла египетская эскадра – 200 военных кораблей. Не считая множества грузовых судов. Египетский флагман носил красноречивое название "Антонида". На нем плыла к возлюбленному сама Клеопатра.

Первая реакция Антония на появление царицы была вполне разумной: он приказал ей немедленно возвращаться в Египет. Встревоженная Клеопатра поспешила найти себе союзника, подкупив Канидия. Вдвоем они без труда убедили Антония, что присутствие царицы в войске – и полезно, и чуть ли не жизненно необходимо. И Антоний разрешил Клеопатре остаться – на погибель себе и своему делу. Более того, Клеопатра настолько прибрала его к рукам, что Антоний послал разводное письмо Октавии и официально объявил о своем браке с царицей – факт неслыханный и глубоко возмутивший римлян.

Вообще, Антоний словно сознательно делал все, чтобы дискредитировать себя в глазах сограждан. Сторонники Октавиана не без основания изображали его игрушкой в руках египтянки. Говорили, что Антоний совершенно потерял разум и волю, околдованный зельями царицы; что римскими легионами распоряжаются евнухи и служанки Клеопатры. В этом смысле высказался и сам Октавиан, когда Сенат официально объявил войну Египту (осень 32 г.).

С появлением Клеопатры в ставке воцарилась атмосфера пресмыкательства, склок и интриг. Люди из ближайшего окружения Антония (в особенности те, кто имел несчастье чем-то не угодить Клеопатре) стали один за другим перебегать к Октавиану. Постепенно это бегство приобрело массовый характер; только простые солдаты хранили непоколебимую верность своему полководцу. Но хуже всего было то, что перебежчики разглашали самые скандальные тайны своего бывшего патрона.

Тем временем, в Эфесе сосредоточились грандиозные военные силы (19 легионов и 800 судов, включая транспортные). Туда же было приказано явиться всем актерам, певцам и музыкантам. Ибо два эллинистических божества – "новый Дионис" и "новая Афродита" – желали шествовать на битву в подобающей их величию обстановке, окруженные восторженным преклонением местных греков. Лето прошло в череде блестящих празднеств, жертвоприношений и состязаний, перемещавшихся – вслед за ставкой Антония – из Эфеса на Самос, а оттуда – в Афины.

Осенью войска Антония, наконец, достигли Ионического побережья и стали готовиться к переправе в Италию. На противоположном берегу, в Таренте и Брундизии, сконцентрировали свои силы Октавиан и Агриппа. Они, в свою очередь, спешили переправиться на Балканы, пока Антоний не перенес войну к стенам Рима. В этих условиях огромное значение приобрел остров Керкира, расположенный между Грецией и Италией. Тот, кто первый установит контроль над островом – и овладеет инициативой, переправив свои войска навстречу противнику.

Антоний уже подошел к Керкире, когда вдали показались корабли Агриппы. Антоний отступил и укрепился на мысе Акций. Но и Агриппа с Октавианом не сумели овладеть островом: им помешали начавшиеся зимние бури. Флот Октавиана вернулся в Италию, а Антоний отправился зимовать в Патры (на Пелопоннесе), оставив армию в лагере на Акции. Так закончился 32 год.

Ранней весной следующего, 31 года в Патры пришла чрезвычайная весть: "младший Цезарь" захватил Керкиру, разбив при этом одну из флотилий Антония, и высадил 75-тысячное войско в местности Торина ("Мешалка") – всего в 20 милях от Акции. Клеопатра шутила: "Пусть себе сидит на мешалке"!

Но встревоженный Антоний поспешил к войску.

Армия Октавиана приближалась к лагерю. Навстречу ей Антоний вывел все свое войско, сняв солдат также и с кораблей. А чтобы опустевшие корабли не были захвачены противником, он пустился на хитрость: велел вооружить гребцов и выстроить их на палубах, весла же закрепить в поднятом положении. Октавиан и Агриппа приняли толпу гребцов за солдат и не решились атаковать флот. Они расположились лагерем на северном берегу залива – и началось длительное противостояние.

Антоний бездействовал. Тем временем, Агриппа с частью флота захватил Патры, Коринф и остров Левкаду – у самого Амбракийского залива. Лагерь Антония оказался в блокаде; корабли из Египта и азиатских провинций больше не могли подвозить хлеб его огромному войску. А ведь Антоний, прояви он больше энергии, мог разбить вражеский флот по частям! Но он действительно был словно околдован. Между тем, в лагере усиливался голод. Моряки дезертировали или перебегали к Октавиану. Чтобы поправить дело, капитаны ловили на дорогах и в полях первых встречных – погонщиков ослов, жнецов, безусых мальчишек – и насильно сажали их за весла гребцов. Но и это не помогало: на иных судах не хватало до половины экипажа. Дальше так продолжаться не могло. Следовало на что-то решиться. И в конце месяца секстиля (августа) Антоний созвал военный совет.

На этом совете с большой речью выступил Канидий, командующий сухопутными силами. Он говорил о бедственном положении флота, который превратился в обузу для армии; тогда как флот противника, наоборот, отлично снаряжен и укомплектован, а моряки Октавиана имеют большой боевой опыт. Зато на суше Антоний имеет численный перевес (100 тыс. против 75 тыс.), а его легионеры буквально боготворят своего полководца. Вывод Канидия был таков: следует отправить Клеопатру в Египет, сжечь флот, отступить в глубь Македонии и Фракии и там дать решающе сражение.

Канидию резко возражала Клеопатра. Она указала, что с потерей флота будет прервана связь с главной базой снабжения – Египтом. Даже одержав победу на суше, Антоний не сможет ни переправиться в Италию, ни отступить в Египет. "Судьба войны решается на море" - подчеркнула царица. Антоний, как всегда, согласился с ней; он решил дать сражение на море и прорвать блокаду.

Прежде всего, Антоний приказал сжечь все египетские суда, кроме 60 самых крупных (от трех рядов весел и выше). С помощью высвободившихся гребцов кое-как укомплектовали оставшийся флот. План его, по-видимому, состоял в том, чтобы поставить флот в линию в самом узком месте залива, уперев фланги в берега. О ровный, неподвижный строй "плавучих крепостей" должна была разбиться атака вражеских либурн.

Четыре дня сильный ветер и волнение не давали начать битву; и лишь к утру пятого дня (2 сентября) ветер стих. Воины Антония – 4 тысячи отборных легионеров и 2 тысячи лучников – начали садиться на корабли. Непривычные к морскому бою, они громко роптали на решение, вручившее их судьбу "неверным доскам". Сам Антоний в лодке объезжал флот, успокаивая и ободряя воинов: он призывал их полагаться на массивность кораблей и биться уверенно, словно на суше. Приказы же кормчим гласили: стоять спокойно, как на якорях, и сохранять строй.

Наконец, флот Антония построился в проливе. Его левым флангом, включавшим две эскадры, командовал Гай Сосий (консул минувшего года – тот самый, чье выступление послужило сигналом к войне). В центре стояла одна эскадра под командованием Марка Октавия; правым, наиболее мощным, флангом (включавшим 3 эскадры) командовал Геллий Публикола; там же находился и сам Антоний. 60 кораблей Клеопатры находились позади боевой линии, образуя подвижный резерв.

Навстречу противнику, с внешней стороны залива, вышли либурны Октавиана и Агриппы. При взгляде на неподвижно стоящие суда Антония Агриппа решил, будто они отдали якоря. Вопреки ожиданиям Антония, он не стал атаковать его линию, построив свой флот на почтительном расстоянии около 8 стадиев. Сам Агриппа командовал левым флангом, стоявшим против сильнейшего – правого фланга антонианцев. Центром цезарианцев командовал Луций Аррунций, правым флангом – Марк Лурий. Октавиан, как и Антоний, находился на правом фланге своего флота.

Перед Агриппой, стояла нелегкая задача: выманить антонианцев в открытое море. Юркие либурны имели там преимущество перед судами Антония, вдвойне неуклюжими из-за недостатка гребцов. Затем следовало разрушить строй врага, добиться отрыва его фланга от центра. Но план этот долго не удавалось осуществить: к разочарованию Агриппы, флот Антония оставался на месте.

К полудню задул попутный для антонианцев ветер, и флот Антония – "наскучив бездействием", как объясняет Плутарх – двинулся на врага. Обрадованный Агриппа приказал дать задний ход, завлекая противника как можно дальше в море. Вскоре корабли сблизились, и началось сражение.

Это была своеобразная, не характерная для античности морская битва. В ней не было ни абордажных схваток, ни таранных ударов: суда Антония были неуязвимы для либурн, зато либурны легко увертывались от неуклюжих монстров. Подобно битвам Нового времени, сражение свелось к перестрелке. По три-четыре либурны окружали "плавучую крепость", засыпая ее стрелами, горящими дротиками и горшками с зажигательной смесью. С высоких бортов антониевых судов отвечали тем же, да вдобавок стреляли из катапульт.

Бой длился уже достаточно долго, когда Агриппа начал растягивать левый фланг, стремясь зайти в тыл неприятелю. Публикола, командовавший правым флангом Антония, вовремя разгадал этот маневр и повторил его, но при этом его фланг оторвался от центра. В промежуток устремились суда Аррунция, командовавшего центром флота Октавиана…

Именно в этот момент произошел самый знаменитый и самый загадочный эпизод Актийского боя. 60 кораблей Клеопатры поставили паруса и, прорвавшись сквозь ряды своих и врагов, резко повернули на юг и ушли в сторону Пелопоннеса. Тогда Антоний, в сопровождении лишь двух приближенных, перешел со своего флагмана на пентеру и ринулся вслед за царицей, бросив армию и флот на произвол судьбы…

Он догнал ее. Заметив Антония, на "Антониде" подняли сигнал и приняли полководца на борт. Впрочем, Антоний не хотел ни видеть Клеопатру, ни показываться ей на глаза. Он вообще не хотел никого видеть. Мрачный, он удалился на нос судна и сидел там в оцепенении, обхватив голову руками.

Лишь на короткое время он вышел из прострации - когда увидел либурны Октавиана, гнавшиеся за ним. Впрочем, враги удовольствовались тем, что захватили корабль с драгоценной столовой утварью. Либурны отстали, уводя с собой добычу. И Антоний вновь погрузился в оцепенение. Так просидел он четверо суток, пока корабль не пристал к берегу Пелопоннеса. Тогда, наконец, он согласился разделить ложе с Клеопатрой. Одновременно он послал гонца к Канидию – с приказом отступать с войском в Македонию. Но было уже поздно…

После бегства Антония битва продолжалась еще несколько часов.

Напрасно цезарианцы кричали противникам о бегстве их предводителя, напрасно сам Октавиан громогласно обещал милость и прощение! Воины Антония не верили в предательство любимого полководца и сражались насмерть. Но их храбрость уже не могла спасти положения: к четырем часам дня флот Антония был окончательно разбит и загнан в залив, где и сдался. Число погибших с обеих сторон достигало 5 тысяч человек.

Сухопутное войско держалось еще семь дней. Вопреки всякой очевидности воины продолжали верить, что Антоний, этот "новый Геркулес", вдруг явится к своим легионам и вновь поведет их на врага. И лишь после того, как отчаявшийся Канидий бежал к Антонию – оставшееся без командующего войско сдалось победителю.

Дальнейшие события хорошо известны, отображенные многочисленными поэтами и художниками. Антоний и Клеопатра бежали в Александрию, где целый год прожигали жизнь в ожидании неминуемого конца. 1 августа 30 г. в гавани Александрии появился флот Октавиана. Последние легионы и корабли Антония перешли на сторону "молодого Цезаря". Антоний закололся, Клеопатра была взята под стражу. Спустя несколько дней какой-то крестьянин прошел в ее апартаменты, неся корзину со смоквами… Ворвавшиеся вскоре римляне увидели царицу мертвой – она лежала на ложе в царском уборе, с диадемой на голове. Предполагают, что в смоквах крестьянин пронес змею.

Так Цезарь Октавиан стал единовластным правителем Римской державы. Кончились десятилетия гражданских войн, завершилась история Республики в Риме и эллинистических царств на Востоке. Наступила новая эпоха – эпоха Римской империи. Официально это называлось "установлением Августова мира"… Происшедший перелом остро ощущали уже современники. И отнюдь не только из раболепия многие города и провинции стали вести свое официальное летоисчисление от 2 сентября 31 года (так называемая Актийская эра). Действительно: на протяжении нескольких столетий народы Средиземноморья имели основание считать этот день одним из важнейших в истории региона.

Но почему же 2 сентября произошло то, что произошло? Как мотивируется поведение Антония и Клеопатры? В чем причина столь странного бегства двух людей, кажется, больше всех заинтересованных в победе?

Античные авторы объясняют: Клеопатра бежала из женской робости и коварства, Антоний – в порыве безумной, постыдной страсти. Они и не могут объяснять по-иному, так как пишут со слов самого Октавиана и его официозных историков. Это объяснение хорошо согласуется с карикатурными образами "египетской фурии" и "влюбленного безумца", созданными октавиановской пропагандой еще до Актийской битвы. Но согласуется ли оно с действительностью?

Современные ученые в этом сильно сомневаются. Еще в прошлом веке было выдвинуто множество гипотез, пытавшихся рационально объяснить поведение Антония и Клеопатры. Особенное распространение получила "теория прорыва", разработанная Ж. де ла Гравьером и сохранившая некоторую популярность до сих пор. Согласно ей, Антоний и Клеопатра с самого начала махнули рукой на армию и пытались прорваться с флотом в Египет, где оставалось 11 нетронутых легионов. Но прорваться удалось лишь части флота; большая его часть, из-за неожиданно наступившего штиля была оттеснена в гавань и сдалась.

Эта теория, однако, не может объяснить все обстоятельства, сообщаемые древними авторами. Поэтому гораздо предпочтительнее выглядит гипотеза В.Тарна, крупнейшего знатока эпохи эллинизма. Состоит она в следующем:

После маневра Аррунция, вклинившегося между центром и правым флангом антонианцев, флот Антония оказался под угрозой окружения. Видя это, корабли левого фланга и центра спешно вернулись в залив; но правый фланг не смог сделать того же из-за стоявшей сзади флотилии Клеопатры. Тогда моряки правого фланга сдались, подняв весла и прокричав приветствие Октавиану. Поняв, что битва безнадежно проиграна, Клеопатра прорвалась и ушла со своими кораблями. Антоний ринулся за ней…

Впрочем, все это остается лишь гипотезами, более или менее остроумными и правдоподобными. Подлинной правды мы не узнаем уже никогда.

* Все даты в статье – до н. э. назад

** По данным Плутарха, который опирался на не дошедшие до нас мемуары Октавиана (естественно, имевшего под рукой официальные списки). Дион Кассий приводит меньшую цифру: 230 кораблей. назад

[Одуванчик]

БОРЬБА С СЕКСТОМ ПОМПЕЕМ
(Аппиан, Гражданские войны, IV, 83; V, 67)

Дела Помпея были в таком положении. Будучи младшим из сыновей Помпея Великого, Секст Помпей вначале испытывал пренебрежительное отношение со стороны Гая Цезаря в Испании, как неспособный совершить что-либо большее по своей молодости и неопытности. Секст Помпей с небольшой кучкой людей разъезжал по океану, занимаясь разбоем и скрывая, что он Помпей. Когда к нему присоединилось для разбоя больше народа н уже образовалась значительная шайка, он открылся, что он Помпей. И тотчас все бродившие без дела и служившие раньше солдатами его отца или брата стали сбегаться к нему, как к своему вождю. Арабион также прибыл к нему из Африки, будучи, как я упоминал выше, лишен отцовского наследия. После того, как у Помпея собралась таким образом масса людей, дело дошло уже до более важных предприятий, чем морской разбой, и имя Помпея стало популярным по всей Испании, наиболее обширной из провинций, тем более что он объезжал ее быстро, появляясь то здесь, то там, но избегая встречи с правителями провинций, назначенными Гаем Цезарем. Гай Цезарь, узнав об этом, послал Каррину с большим войском, чтобы уничтожить Помпея. Последний, обладая более подвижными военными силами, истощал противника, то внезапно появляясь, то исчезая, и успел завладеть уже некоторыми как мелкими, так и более крупными городами.
Между тем Рим страдал от голода, так как купцов с Востока удерживал страх перед Помпеем и Сицилией, с Запада - то обстоятельство, что Сардиния и Корсика были также в руках Помпея, ив Африки хлеб не приходил, так как те же враги господствовали на обоих морских берегах. Цены на все продукты в Риме поднялись, и так как причину бедствия видели во вражде между вождями, то их бранили и требовали примирения с Помпеем. Так как Цезарь и теперь не сдавался, Антоний настаивал, чтобы он поспешил начать войну ради устранения голода. Вследствие того что средств на это у Цезаря не было, он издал приказ, чтобы все владеющие рабами, внесли за каждого половину тех 25 драхм, которые постановлено было взыскать на войну с Кассием и Брутом, а также чтобы известную долю вносили и все те, кто получал наследство. Приказ этот встречен был взрывом негодования в народе, сердившимся на то, что после того как истощена общественная казна, ограблены провинции, обременили и Италию поборами, податями, конфискациями, и все зто не на ведение внешних войн и не на расширение пределов государства, а на личную вражду из-за власти, откуда и пошли проскрипции, убийства, общий голод, а теперь хотят лишить и последних средств. Собравшаяся толпа подняла шум, бросала камнями в тех, кто не хотел к ней присоединиться, грозила разграбить и сжечь их дома, и это продолжалось до тех пор, пока все множество народа не пришло в возбуждение.

Перев. Е. Г. Кагарова.

СОГЛАШЕНИЕ С СЕКСТОМ ПОМПЕЕМ
(Аппиан, Гражданские войны, V, 72)

По уговорам матери Помпея Муции и его жены Юлии, все трое (1) сошлись снова на омываемом со всех сторон морем моле Дикеархии, в окружении сторожевых судов, и пришли к соглашению на следующих условиях: война прекращается на суше и на море; торговля беспрепятственно производится повсеместно (2). Помпей выводит гарнизоны, какие у него были в Италии, не принимает более беглых рабов, его суда не пристают к берегам Италии; в его власти остаются Сардиния, Сицилия, Корсика и другие острова, какими от в то время владел, на тех же основаниях, на каких Антоний и Цезарь владеют остальными провинциями, Помпей высылает римлянам хлеб, который издавна эти области должны были доставлять; он получает также Пелопоннес; в свое отсутствие он мог выполнять консульские обязанности через любого из своих друзей; его имя вносится в списки верховных жрецов. Таковы были условия, касавшиеся самого Помпея. Именитым изгнанникам обеспечивалось возвращение на родину, за исключением осужденных народным голосованием и приговором суда за убийство Цезаря. Лицам, бежавшим из страха и потерявшим свое имущество насильственно, все возвращается в целости, за исключением движимостей, осужденным выдается четвертая часть. Сражавшиеся на стороне Помпея рабы признаются свободными, свободные же, с прекращением военной службы, получают те же награды, что и солдаты Цезаря и Антония.

Перев. А. И. Тюменева.

1. Имеется в вицу соглашение 39 г. до н. э. в Путеолах, приморском городе Кампании, между триумвирами и Секстом Помпеем.
2. Этот пункт договора имел важное значение, так как флот Секста Помпея препятствовал подвозу хлеба в Италию и в первую очередь в Рим из Африки и Сицилии.

[Одуванчик]

БОРЬБА МАРИАНСКОЙ И СУЛЛАНСКОЙ ПАРТИЙ
(Аппиан, I, 55-60)

Все убийства и гражданские волнения оставались пока делом отдельных партий. Но затем руководители партий боролись уже друг против друга как на войне, при помощи больших армий, причем сама родина служила им как бы призом. Начало и повод к этому тотчас же вслед за Союзнической войной (1) дали такие обстоятельства.
Когда Митридат, царь Понта и других племен, вторгся в Вифинию, Фригию и в соседние с ними части Малой Азии, как у меня рассказано об этом в предшествующей книге, Сулла (2), бывший тогда консулом, получил по жребию командование в эту войну над малоазийской армией. Он находился еще в Риме. Марий (3), считая предстоящую войну легкой и прибыльной и желая получить командование, склонил на свою сторону многими обещаниями трибуна Публия Сульпиция помочь ему. Вместе с тем Марий обнадежил новых граждан из числа италийцев, составляющих при голосовании меньшинство, что он распределит их по всем трибам. При этом Марий ничего не говорил им еще наперед о той помощи, которую он рассчитывал получить от них для себя, но, разумеется, хотел воспользоваться ими, как готовыми на все прислужниками. Сообразуясь со всем этим, Сульпиций тотчас же внес законопроект (4). Если бы он был утвержден, осуществилось бы все, чего желали Марий и Сульпиций, так как новые граждане давали значительный перевес в сравнении со старыми. Последние это понимали и оказывали энергичное сопротивление новым гражданам. С той и с другой стороны были пущены в ход дубины и камни. Беда росла. Консулы боялись приближающегося дня, назначенного для обсуждения законопроекта, и объявили многие дни неприсутственными в течение зимнего срока, как это бывало во время праздников. Этой мерой консулы рассчитывали отсрочить голосование законопроекта и ожидаемого в связи с ним бедствия.
Сульпиций, однако, не дождавшись окончания неприсутственных дней, приказал своей партии явиться на форум со спрятанными кинжалами и пустить их в дело, когда придет надобность, причем, если будет нужно, не давать пощады и консулам. Когда все было готово, Сульпиций заявил протест против объявления неприсутственных дней, как противозаконного, и требовал, чтобы консулы Корнелий Сулла и Квинт Помпей немедленно же отменили их и чтобы обсуждение законопроекта поставлено было в порядок дня. Поднялся шум.
Приготовленные Сульпицием люди обнажили кинжалы и стали грозить убить сопротивлявшихся консулов, пока Помпею не удалось тайно убежать, а Сулла ушел, как бы собираясь обсудить создавшееся положение. В это время сторонники Сульпиция убили сына Помпея, приходившегося свойственником Суллы, за то, что он в своей речи говорил слишком свободно. Сулла вернулся и отменил неприсутственные дни. Сам он спешил в Капую к стоявшему там войску, чтобы оттуда переправиться в Малую Азию на войну против Митридата. Он тогда не подозревал, что против него велись интриги. Сульпиций же, после того как неприсутственные дни были отменены и Сулла уехал из Рима, провел утверждение законопроекта и то, ради чего все это было устроено: немедленно же вместо Суллы полководцем в войне против Митридата был избран Марий.
Когда об этом узнал Сулла, он счел необходимым решить дело вооруженной силой. Он созвал собрание своего войска, которое также стремилось в поход против Митридата, смотря на поход, как на выгодное предприятие, и думая, что теперь Марий наберет вместо них другое войско. На собрании Сулла говорил о наглом в отношении его поступке Сульпиция и Мария, не распространяясь ясно о всем прочем: он не решался еще говорить о предстоящей войне против них, а убеждал лишь войско быть готовым к исполнению его приказаний. Воины понимали, что у Суллы было на уме, и, боясь за самих себя, как бы им не пришлось потерять поход, сами открыли намерения Суллы и требовали от него вести их смело на Рим. Обрадованный Сулла тотчас же двинул в поход шесть легионов (5). Командиры войска, за исключением лишь одного квестора, не соглашаясь вести войско против своей родины, убежали в Рим.
На пути Суллу встретили послы оттуда и спросили его: почему он с вооруженной силой идет на родину? Сулла отвечал им: освободить ее от тиранов. То же самое он дважды и трижды повторил другим послам, явившимся к нему, прибавив все-таки, что если они хотят, то пусть соберут на Марсово поле (6) сенат вместе с Марием и Сульпицием, и он тогда поступит согласно вынесенному решению. Когда Сулла приближался уже к Риму, явился его товарищ по консульству Помпей, одобрил его поступок, выражая свое удовольствие всем происходящим и предоставляя себя всецело в его распоряжение. Марий и Сульпиций, которым нужен был еще некоторый срок для подготовки к борьбе, послали новых послов к Сулле, как бы по поручению сената. Послы просили Суллу не располагаться лагерем ближе 40 стадий от Рима, пока сенат не обсудит создавшегося положения. Сулла и Помпей, хорошо поняв намерения Мария и Сульпиция, обещали так поступить, но лишь только послы удалились, последовали за ними.
Сулла занял с одним легионом Эсквилинские ворота и укрепления, расположенные около них; с другим легионом Помпей занял Коллинские ворота. Третий легион направился к деревянному мосту, четвертый оставался перед укреплениями в качестве резерва. С остальными двумя легионами Сулла вошел в город как враг и в мыслях, и на деле. Поэтому окрестные жители, защищаясь от него, бросали на него сверху что попало и делали это до тех пор, пока он не пригрозил им спалить их дома.
Тогда они остановились. Марий и Сульпиций встретили Суллу у Эсквилинского форума с теми силами, какие успели вооружить. И тут произошла встреча врагов, в первый раз в Риме, уже не в виде междоусобной распри, но по-настоящему, под звуки труб, в предшествии знамен, по военному обычаю. До такого бедствия довели междоусобные распри, на которые своевременно не было обращено внимания. Когда воины Суллы готовы были обратиться в бегство, он схватил знамя, бросился вперед в бой. Из почтения перед вождем, из страха перед позором потерять знамя воины тотчас же остановились в своем бегстве. Сулла вызвал свежие силы из состава войска, послал других по так называемой Субурской дороге в обход врага, где они должны были ударить в тыл врага и окружить его. Отряд Мария плохо сражался с напавшими на него свежими войсками, боясь быть окруженным шедшими в обход его. Стали созывать на бой всех прочих граждан, остававшихся еще в домах, обещали свободу рабам, если они примут участие в бою. Когда ни один человек к ним не явился, они все в отчаянии тотчас же убежали из города и вместе с ними же из числа знати те, которые действовали заодно с ними.
Сулла повернул затем на так называемую Священную дорогу. Там он тотчас же приказал подвергнуть наказанию на виду у всех некоторых из числа своих воинов, которые попутно занимались мародерством. После этого Сулла поставил во всех частях Рима караулы, обходил их в течение всей ночи сам вместе с Помпеем с тою целью, чтобы не произошло какого-либо насилия ни со стороны напуганных граждан, ни со стороны победителей. При наступлении дня Сулла и Помпей созвали народное собрание и в нем печаловались на то, что государство с давнего времени находится в руках лиц, гоняющихся за приобретением расположения народа, и что они вынуждены были предпринять все происшедшее. Сулла и Помпей внесли вместе с тем предложение не представлять в народное собрание ничего, что предварительно не было бы подвергнуто обсуждению в сенате, как это принято было с давних пор, но давно уже нарушалось; голосование должно происходить не по трибам, но как это установил царь Тулл Гостилий (7), по центуриям. Этими двумя мерами Сулла и Помпей рассчитывали устроить так, чтобы ни один законопроект не вносился в народное собрание, прежде чем он не будет обсужден в сенате, чтобы голосование было не в руках неимущих и самых смелых, но в руках лиц, обладающих достатком и здравым смыслом. Этим надеялись пресечь в дальнейшем поводы к междоусобным распрям. Лишив трибунов, власть которых приняла по преимуществу тиранический характер, многих прерогатив их власти, Сулла и Помпей зачислили в сенат, бывший тогда очень малолюдным и к тому же не пользовавшийся никаким влиянием, сразу 300 наиболее знатных людей. Все распоряжения Сульпиция, изданные консулами за время после объявления неприсутственных дней, были отменены, как незаконные.
Таким образом междоусобные распри переходили из споров и борьбы на почве честолюбия в убийства, а из убийств в открытые войны, и гражданское ополчение тогда впервые вступило в родную землю, как во вражескую страну. С тех пор междоусобные распри, которые решались с применением военной силы, не прекращались, происходили постоянные вторжения в Рим, бои около укреплений и все прочее, что полагается во время войн, так как среди действовавших насилием пропало всякое уважение к закону, государству, родине.

Перев. С. А. Жебелева.

1. Союзническая война - см. прим. № 1 на стр. 111.
2. Люций Корнелий Сулла - консул 88 г., вождь аристократической партии (оптиматов), в 87 г. был объявлен вне закона. С 82 по 79 г. был диктатором.
3. Гай Марий принадлежал к партии популяров, семь раз исполнял должность консула. Сражался с Югуртой, кимврами и тевтонами, участвовал в Союзнической войне. Был инициатором военной реформы римской армии.
4. Законопроект Сульпиция Руфа содержал следующие вопросы: во-первых, исключались из сената все имеющие больше чем 2 тысячи денариев долга; во-вторых, Гай Марий получал командование римской армией вместо Суллы в борьбе против Митридата; в-третьих, италики, получившие права гражданства в результате Союзнической войны, приписывались к каждой из 35 триб.
5. Легион - единица римского войска (около 5-6 тысяч человек) состоял из 10 когорт, 30 манипул, 60 центурий.
6. Марсово поле - место собраний центуриатных комиций (находилось на берегу реки Тибра).
7. Тулл Гостилий - третий по счету царь царского периода города Рима, по традиции правил после Ромула и Нумы Помпилия.

ВРАЖДА МАРИЯ И СУЛЛЫ
(Плутарх, Сулла, 7-10, 31-35)

Считая в своих мечтах о будущем консульскую власть чем-то ничтожным, Сулла обратил все помыслы на войну с Митридатом. Его соперником выступил Марий (1). Этому человеку, немощному телом, оказались вследствие старости не по плечу военные действия внутри самой страны, но им владела нестареющая страсть - безумная жажда почестей и славы, и он рвался из пределов отечества в заморскую войну. В то время как Сулла находился при войске и заканчивал там свои дела, Марий безвыездно пребывал в Риме и занимался подготовкой той самой губительной распри, которая одна принесла Риму больше вреда, чем все его враги вместе взятые...
Марий, между тем, привлек к себе трибуна Сульпиция (2). Человек этот не имел себе равного в самых ужасных злодеяниях, так что приходилось спрашивать не о том, кого другого он превосходит своей низостью, а разве лишь о том, в какого рода низостях он превосходит самого себя. Он был до такой степени беззастенчив в своей грубой наглости и так падок на всякого рода постыдные и грязные дела, что, продавая право римского гражданства вольноотпущенникам и иностранцам, открыто подсчитывал свою выручку на столе посреди форума. Он содержал три тысячи человек, вооруженных кинжалами, и окружил себя толпой готовых на все юношей из сословия всадников, которых называл противосенатом. Он провел закон, запрещавший сенаторам брать взаймы свыше двух тысяч драхм, а сам оставил после себя три миллиона драхм долгу. Этот человек, посланный Марием в народ, насилием и железом привел в замешательство все государственные дела. Он издал целый ряд дурных законов, в том числе - закон о предоставлении Марию верховного командования в войне против Митридата. Вследствие этого консулы положили прервать деятельность судебных учреждений. Тогда Сульпиций во главе толпы напал на них в то время, как они вели собрание у храма Диоскуров (3). При этом многие были убиты, в том числе - на форуме - подросток, сын консула Помпея. Самому Помпею удалось скрыться и бежать. Суллу погоня загнала в дом Мария, и здесь он был вынужден отменить запрет деятельности судебных учреждений. Ввиду этого Сульпиций, лишив Помпея консульской власти, оставил ее за Суллой и ограничился тем, что передал Марию войну с Митридатом. В Нолу (4) были немедленно посланы военные трибуны, чтобы принять войско и привести его к Марию.
Сулле, однако, удалось предупредить их и бежать в свой лагерь. Его воины, узнав о случившемся, побили камнями военных трибунов. В Риме, в свою очередь, сторонники Мария избивали друзей Суллы и грабили их имущество. Началось всеобщее смятение: одни бежали в город из лагеря, другие из города перебирались в лагерь. Сенат больше не принадлежал самому себе, всецело повинуясь приказаниям Мария и Сульпиция. Когда [Марий] узнал, что Сулла идет в Рим, он выслал двух преторов, Брута и Сервилия, чтобы запретить ему дальнейшее движение вперед. За их попытку надменно говорить с Суллой солдаты едва не убили их, переломали их фасции, сорвали с них окаймленные пурпуром тоги, а самих с великим позором отослали обратно. Когда в Риме увидели, что они лишены знаков преторского достоинства и несут весть не о прекращении бунта, а о том, что положение непоправимо, это вызвало страшный упадок духа. Сторонники Мария готовились изо всех сил. Сулла во главе шести полных легионов вместе со своим товарищем по должности двигался от Нолы. Он видел, что войско его горит желанием немедленно идти на Рим, но кол»»»»ся в душе, боясь опасности. У Пикцин (5) его встретило посольство с просьбой не делать на город внезапного нападения, так как сенат в своих постановлениях пойдет навстречу всем его справедливым требованиям. Сулла изъявил свое согласие остановиться лагерем в этом самом месте и даже приказал начальникам размерить площадь для лагеря, как это принято было делать. Послы поверили ему и удалились. Но как только они ушли, Сулла тотчас же выслал вперед Люция Басилла и Гая Муммия и захватил с их помощью городские ворота и стены, что у холма Эсквилина.
Между тем Марий, отброшенный к храму Земли, стал призывать к оружию рабов, суля им через глашатая свободу. Но вражеский натиск сломил его силы, и он бежал из города.
Тут Сулла собирает сенат и осуждает на смерть самого Мария и с ним некоторых других, в том числе Сульпиция, народного трибуна. Сульпиций был убит, так как его выдал раб. Последнему Сулла дал свободу, а затем велел сбросить его с Тарпейской скалы (6). Что же касается Мария, то за его голову Сулла назначил денежную награду... Поступки Суллы возбуждали в сенате открытое негодование. Народ же явно показал ему свою неприязнь и свел с ним счеты на деле. Когда Ноний, племянник Суллы, и Сервий стали добиваться магистратур, то их позорно отвергли на выборах (7), вместо них были избраны другие лица, и именно такие, избранием которых народ рассчитывал особенно уязвить Суллу... Чтобы смягчить общественную ненависть, Сулла провел в консулы человека враждебной партии, Люция Корнелия Цинну, предварительно же привлек Цинну на свою сторону и связал клятвами и страхом проклятий.
...Не успел [Циина] получить власть, как тотчас же принялся расшатывать существующий порядок. Он приготовил все, чтобы возбудить против Суллы судебное преследование, и выставил в качестве обвинителя Виргиния, одного из народных трибунов. Но Сулла оставил бее внимания и обвинителя, и суд и поспешил в поход против Митридата.
...Положив начало резне, Сулла не прекращал ее и наполнил город убийствами без счета и конца. Многие пали вследствие личной вражды, без всякого столкновения с самим Суллой; угождая своим приверженцам, он выдавал людей им на расправу... Немедленно после этого Сулла составил проскрипционный список (8) в восемьдесят человек, не посоветовавшись ни с кем из магистратов. Последовал взрыв всеобщего негодования, а через день Сулла объявил новый список в двести двадцать человек, затем третий - не меньший.
После этого он обратился с речью к народу и сказал, что в списки он внес только тех, кого припомнил, а если кто-нибудь ускользнул от его внимания, то он составит еще другие такие списки. И он помещал в списки всякого, кто принял и укрыл в своем доме кого-либо из жертв, карая смертью человеколюбие и не щадя ни брата, ни сына, ни родителей, а всякому убившему опального он назначал в награду два таланта (9), платя за убийство, хотя бы раб убил своего господина или сын отца. Но самой вопиющей несправедливостью являлось то, что он лишал гражданской чести сыновей и внуков опальных и подвергал конфискации их имущество. Проскрипции свирепствовали не только в Риме, но и по всем городам Италии. От убийств не защищали ни храмы богов, ни очаг гостеприимства, ни отчий дом; мужья гибли в объятиях супруг, сыновья - в объятиях матерей. При этом павшие жертвой гнева и вражды были лишь каплей в море среди тех, кого казнили ради их богатства. Палачи имели повод говорить, что такого-то сгубил его огромный дом, этого - сад, иного - теплые купанья. Так, Квинт Аврелий, человек, далекий от политики, читал как-то, выйдя на форум, имена внесенных в списки в полной уверенности, что бедствие затрагивает его лишь в меру его сочувствия чужому горю. И вдруг он там находит собственное имя. «Ах, я несчастный, - воскликнул он, - меня преследует мое альбанское имение». И как только он немного отошел, его убил кто-то, погнавшийся за ним следом.
Между тем Марий, находясь под угрозой плена, лишил себя жизни. Сулла вошел в Пренесте и там сперва судил и наказывал каждого человека поодиночке, а затем, как бы по недостатку времени, собрал всех в одно место - их было двенадцать тысяч человек - и приказал перебить...
Но, кажется, всего невероятнее случай с Люцием Катилиной (10). В то время когда исход войны был еще под сомнением, он убил своего брата, а теперь стал просить Суллу, чтобы тот внес покойника в проскрипционные списки как живого. Сулла так и сделал. В благодарность за это Каталина убил некоего Марка Мария (11), члена враждебной партии, и принес его голову Сулле, сидевшему на форуме, а затем подошел к находившейся вблизи кропильнице Аполлона и омыл себе руки.
Не говоря уже об убийствах, прочие мероприятия Суллы тоже заставляли общество страдать. Так, он провозгласил себя диктатором и таким образом возобновил магистратуру, которой не существовало в течение ста двадцати лет. Через народное собрание было проведено постановление, которое не только избавляло Суллу от ответственности за все содеянное им прежде, но и на будущее время предоставляло ему право казнить смертью, конфисковать имущество, основывать колонии, строить и разрушать города, давать и отнимать престолы. Как надменный деспот, распродавал он конфискованные имения, восседая на своем кресле, и горше всяких грабежей были его раздачи. Он щедрой рукой дарил красивым женщинам, певцам, комедиантам и проходимцам-вольноотпущенникам земли с обширным населением, доходы с целых городов...
Триумф Суллы был отпразднован с крайней пышностью. Роскошна и редкостна была добыча, отнятая у царя (12), но лучшим украшением триумфа, картиной действительно прекрасной, были римские изгнанники (13). Самые родовитые и богатейшие из граждан с венками на головах следовали за Суллой и называли его спасителем и отцом в благодарность за то, что он возвратил их на родину и вместе с ними их жен и детей. По окончании торжества Сулла произнес в народном собрании речь, в которой дал обзор своих деяний. Успехи, которыми он был обязан счастью, он перечислял не менее усердно, чем свои личные заслуги, и в заключение потребовал, чтобы за все это ему присвоили наименование «Счастливого» - таков, приблизительно, смысл слова Felix. В своей личной переписке с греками и в деловых сношениях с ними Сулла именовал себя Элафродитом (14) и, в частности, трофеи, которые он воздвиг на нашей земле, носили такую надпись: Люций Корнелий Сулла Эпафродит. Когда Метелла родила ему двойню, то он назвал мальчика Фаустом, а девочку Фаустой. Слово «faustus» обозначает у римлян счастливое и веселое.
Вот еще пример того, насколько больше полагался Сулла на счастливый случай, чем на собственные действия: после того как он пролил столько крови и произвел в государстве такую коренную ломку, такой решительный переворот, он не задумался сложить с себя полномочия и предоставил народу полную возможность в комициях выбрать себе консула, а сам держался в стороне от комиций и прохаживался по форуму как частный человек, готовый дать отчет всякому желающему...

Перев. М. Н. Дювернуа.

1. Гай Марий - см. прим № 3 на стр. 115.
2. Сульпиций Руф - см. прим. № 4 на стр. 115.
3. Храм Диоскуров (согласно мифу сыновей Юпитера - Поллукса и Кастора) был расположен на форуме.
4. Нола - город в Кампании, где в то время находились войска Суллы, предназначенные к походу против понтийского царя Митридата.
5. Местонахождение Пикцина неизвестно, данное название у других античных авторов не встречается.
6. Тарпейская скала - крутой юго-западный склон Капитолийского холма, с которого сбрасывали преступников, приговоренных к смертной казни.
7. Имеются в виду выборы консулов на 87 г. до н. э.
8. Проскрипционные списки - списки лиц, объявленных вне закона, которых любой человек мог подвергнуть смертной казни; имущество их конфисковалось и переходило в государственную казну.
9. Талант - см. прим № 1 на стр. 49.
10. Люций Сергий Катилина, в дальнейшем известен, как организатор так называемого «заговора Катилины» (63-62 гг. до н. э.).
11. Марк Марий Гратидиан - племянник и сторонник Гая Мария.
12. Под «царем» здесь подразумевается Митридат Понтийский.
13. Римские изгнанники - имеются в виду сторонники партии оптиматов, изгнанные Марией и возвращенные Суллой.
14. Эпафродит - тот, кому покровительствует Афродита, богиня любви и красоты у древних греков.

[Одуванчик]

Борьба с Карфагеном.


Рим накануне заморских завоеваний.

К середине III в. до н.э. после завоевания Италии и превращения в мощную региональную державу Рим оставался еще довольно отсталой, в основе своей крестьянской страной с натуральным хозяйством и архаической культурой, захолустьем эллинистического средиземноморского мира. Даже собственную монету римляне начали чеканить только после войны с Пирром.

В перенаселенной аграрной стране земли и добычи, захваченной в ходе завоевания Италии, не могло хватить надолго. То, чего нельзя было получить с помощью слаборазвитой экономики, могла дать только война. К ней толкала и сама организация Италии под римской властью. Зависимые союзники не платили Риму никакой дани и предоставляли в его распоряжение свои силы и средства лишь в военное время. Регулярная эксплуатация их ресурсов была возможна только в ходе дальнейших завоеваний уже за пределами Италии.

В течение столетия, примерно с середины до середины II вв. до н.э., эти завоевания превратили Рим в могучую мировую империю, под властью которой оказалось все Средиземноморье, и способствовали глубоким переменам в хозяйстве, обществе и культуре.

Если основные политические институты Рима-полиса сформировались во время борьбы сословий, то экономика, общество и культура, присущие зрелому полису, сложились именно в это столетие римской истории, так же как и система организации и эксплуатации его заморских владений и союзников.

Борьба с Карфагеном.

После подчинения Италии римляне должны были сделать трудный выбор между двумя направлениями дальнейшей экспансии. К северу от их владений лежали плодородные слабоосвоенные равнины Цизальпинской Галлии, к югу остров Сицилия с его благодатной землей и богатыми греческими городами.

Галлы, населявшие долину реки По, были слабее римлян, но, оказавшись в опасности, могли обратиться за помощью к своим собратьям из Трансальпинской Галлии с их неисчислимыми силами. В этом случае исход борьбы стал бы совершенно непредсказуемым.

Сицилийские греки не могли оказать Риму сколько-нибудь серьезного сопротивления, но на Сицилию претендовала Карфагенская держава, находившаяся тогда в расцвете своего могущества. Владения Карфагена охватывали западную часть Северной Африки, Южную Испанию, Сардинию, Корсику и большую часть Сицилии.

Так же, как и Рим, Карфаген был олигархическим полисом, имевшим множество зависимых от него союзников и занимавшим чрезвычайно выгодное географическое положение. Однако его экономика по своему развитию намного опережала римскую.

У карфагенян были процветающие рабовладельческие хозяйства в Северной Африке. Кроме того, они держали под своим контролем посредническую торговлю между Западным и Восточным Средиземноморьем. Торговые флотилии карфагенян совершали далекие путешествия за пределы Средиземноморья. Карфагенские моряки, как и их финикийские предки, считались лучшими в мире.

Поскольку в Карфагене практически не было свободного крестьянства, его пехота состояла из наемников, набранных со всего света, и своими боевыми качествами уступала римской. Но у него была прекрасная кавалерия из подчиненных ему ливийских племен, а его военный флот, состоявший из громадных пятиярусных кораблей, пентер, являлся одним из самых могучих в Средиземноморье. У римлян же имелись только небольшие сторожевые корабли. Исход войны между Римом и Карфагеном, мощными сухопутной и военно-морской державами, было также невозможно предсказать.

Рим оказался втянутым в войну с Карфагеном в 264 г. до н.э. из-за спора о том, кому владеть городом Мессана, контролировавшим самую удобную переправу из Италии в Сицилию. Это была первая из трех так называемых Пунических войн [1], исход которых определил судьбу всего средиземноморского мира.

Первая Пуническая война (264 241 гг. до н.э.) привела к захвату Римом Сицилии, Сардинии и Корсики. Вторая Пуническая или Ганнибалова война, названная так по имени великого карфагенского полководца (218 201 гг. до н.э.), привела к разгромуКарфагена и переходу западного Средиземноморья под власть Рима. Третья Пуническая война (149 146 гг. до н.э.) представляла собой расправу Рима со своим вековым противником. Она закончилась гибелью Карфагенского государства и уничтожением самого Карфагена.

Первая Пуническая война (264 241 гг. до н.э.) и ее последствия.

Война началась успехами римского оружия. Римская армия, переправившись на Сицилию, разбила войска союзника Карфагена сиракузского царя Гиерона II и заставила его вступить в союз с Римом.

Через три года вся Сицилия, за исключением нескольких приморских крепостей на ее западном побережье, оказалась под властью Рима. Но, опираясь на эти неприступные крепости и на свои базы на Сардинии и Корсике, карфагенский флот безнаказанно опустошал берега Италии. Карфагенские адмиралы хвалились, что вскоре не позволят римлянам даже помыть руки в море.

Римлянам пришлось строить большие военные корабли и учиться воевать на море. С помощью приморских городов Великой Греции они сумели создать и обеспечить экипажами флот в сто пентер, снабженный новым секретным оружием, абордажными мостиками со стальными крючьями на конце, позволявшими им намертво сцепляться с карфагенскими кораблями и превращать морской бой в сухопутный. При Милах в 260 г. до н.э. римский флот одержал свою первую победу над карфагенским.

После этого в 256 г. до н.э. римляне послали свою армию в Африку против самого Карфагена. Однако после первых успехов в следующем году она была разбита. Во время эвакуации уцелевших воинов флот римлян попал в бурю и целиком погиб. Римские адмиралы научились воевать на море раньше, чем плавать с оглядкой на бури, рифы и течения. Только после гибели нескольких флотилий они стали прислушиваться к советам своих греческих капитанов.

Провал экспедиции в Африку снова привел к перенесению центра боевых действий на Сицилию. Римские победы на суше и на море чередовались с тяжелыми поражениями. Особенно досаждал римлянам молодой карфагенский полководец Гамилькар Барка, совершавший успешные набеги против римских войск на Сицилии и удачные десантные операции на побережье Италии.

К этому времени длительная война так истощила ресурсы обоих противников, что ни у одного из них не хватало сил для решающего удара. Наконец, в Риме богатые граждане добровольно пожертвовали свои средства на военные нужды; римлянам удалось построить новый военный флот и в 241 г. до н.э. нанести карфагенянам решающее поражение в битве у Эгатских островов.

У Карфагена больше не было средств на строительство нового флота и плату наемникам. Им пришлось заключить мир, продиктованный Римом. Согласно его условиям, карфагеняне должны были уступить Риму Сицилию и выплатить в течение 10 лет громадную контрибуцию в 3200 талантов серебра. Спустя несколько лет, воспользовавшись трудным положением Карфагена, против которого восстали его собственные наемники, римляне отняли у него также Сардинию и Корсику.

Сицилия, а также Сардиния и Корсика стали первыми римскими провинциями, заморскими территориями Рима, которыми управляли римские магистраты и жители которых платили Риму налоги за пользование своей землей и могли быть в случае необходимости призваны в римскую армию.

Первая Пуническая война была самой длительной и тяжелой из тех, которые до этого приходилось вести Риму. Она обернулась для него громадными потерями: погибло около 100 тысяч римлян и их союзников, а также 500 боевых кораблей. Но и захваченная добыча была больше той, которая досталась римлянам после всех их побед в Италии.

Ганнибалова война (218 201 гг. до н.э.).

Подавив восстание наемников в Карфагене, Гамилькар Барка начал подготовку новой войны против Рима. С небольшой армией он высадился в Испании, которая, благодаря своим плодородным землям и богатым залежам драгоценных металлов, могла стать удобной базой для этой войны. В течение примерно 20 лет карфагеняне воевали с населявшими Испанию племенами иберов и кельтов.

После гибели Гамилькара, а затем его зятя и преемника Гасдрубала в 221 г. до н.э. командующим карфагенскими силами в Испании стал старший сын Гамилькара двадцатипятилетний Ганнибал. К этому времени юго-восточные области href="geo-ispania.htm">Испании с их богатейшими месторождениями металлических руд были завоеваны карфагенянами, многие иберийские племена оказались под их властью и пополняли их армию своими воинами. Ганнибал начал готовить поход на Италию, задуманный его отцом.

Римляне не сумели вовремя разглядеть надвигающуюся угрозу. Их внимание отвлекала война с галлами. В 232 г до н.э. народный трибун Гай Фламиний добился вопреки воле сената принятия закона о разделе между безземельными гражданами земли, захваченной в начале III до н.э. у галлов-сенонов и включенной в состав общественного поля. В ответ на это цизальпинские галлы, объединившись со своими собратьями из-за Альп, напали на Италию.

Война с галлами (225 222 гг. до н.э.) потребовала от римлян мобилизации всех их сил. Но в конце концов галлы были разбиты сначала в Италии, а затем и в Цизальпинской Галлии, где была захвачена одна из их главных крепостей Медиолан (современный Милан). Многие галлы были изгнаны со своей земли. В 218 г. до н.э. римляне основали в долине реки По две большие колонии Плаценцию и Кремону, после чего цизальпинские галлы снова взялись за оружие.

Ганнибал внимательно следил за этими событиями. Он решил разгромить Рим, используя его противоречия со своими галльскими соседями и италийскими союзниками. Для этого необходимо было перенести центр боевых действий на территорию Италии. Поскольку на море господствовал римский флот, Ганнибалу пришлось выбрать трудный и опасный путь по суше.

Весной 218 г. до н.э. его армия двинулась в поход из Испании в Италию. Так началась вторая Пуническая или Ганнибалова война (218 201 гг. до н.э.) самое тяжелое испытание в истории Рима. От ее исхода зависела не только судьба Рима и Карфагена, но и всего Средиземноморья.

Когда осенью 218 г. до н.э. армия Ганнибала ценой неимоверных мучений одолела засыпанные снегом альпийские перевалы и спустилась в долину реки По, от нее осталась едва ли половина первоначального состава. Уцелевшие воины были истощены и измучены до предела. Однако галлы массами вливались в ее ряды и помогали Ганнибалу всем, чем могли. Поэтому вскоре ее боеспособность была полностью восстановлена.

Зимой 218 г. до н.э. Ганнибал разбил римскую армию на реке Требия, а весной следующего года, обойдя преграждавшие ему путь римские войска, вторгся в Этрурию и пошел на Рим. Армия под командованием консула Гая Фламиния, стремилась догнать его как можно скорее, не заботясь о разведке и охранении. В узком проходе между холмами и Тразименским озером она попала в засаду и была истреблена почти целиком вместе с консулом. Пленных римлян Ганнибал продал в рабство, а их италийских союзников отпустил по домам, наказав передать всем землякам, что он сражается против Рима за свободу Италии.

Ганнибал прошел через центральные области Италии, сплошь заселенные римскими гражданами, разоряя и сжигая все на своем пути, и обосновался в южной части Апеннинского полуострова, где находились самые ненадежные союзники Рима. И обещаниями и угрозами он пытался привлечь их на свою сторону, но ни один из союзных городов не открыл ему свои ворота.

Оказавшись после гибели двух своих армий в чрезвычайной ситуации, римляне избрали самого старого и мудрого из своих полководцев Квинта Фабия Максима диктатором, то есть магистратом с неограниченной властью. Он выдвинул новый план борьбы с Ганнибалом план войны на истощение.

Римская армия повсюду следовала за армией Ганнибала, стараясь двигаться в горной местности, неудобной для действий превосходной карфагенской конницы. Римляне избегали генерального сражения, но нападали на небольшие отряды карфагенян, посылавшиеся для заготовки фуража и продовольствия. Вскоре армия Ганнибала, находившаяся в богатой плодородной стране, стала страдать от нехватки припасов.

Однако еще большие страдания война на истощение причиняла римским и италийским крестьянам, ведь там, где проходила армия Ганнибала, оставались одни головешки. И римляне, и союзники требовали уничтожить Ганнибала одним решительным ударом. Фабий получил от них насмешливое прозвище Кунктатор (Медлитель).

Когда срок полномочий Фабия истек, консулами на следующий год были избраны сторонники решительных действий. Сенат повелел им дать Ганнибалу генеральное сражение и уполномочил набрать армию в два раза больше обычной 80 тысяч пехоты и шесть тысяч конницы. Множество опытных в военном деле сенаторов и всадников вступили в ее ряды. Никогда еще столь мощная армия не выставлялась Римом. У Ганнибала было всего 40 тысяч пехотинцев, но зато 10 тысяч превосходных кавалеристов.

2 августа 216 г. до н.э. в Южной Италии на удобной для действий конницы равнине состоялась фатальная для римлян битва при Каннах. Она началась наступлением римской пехоты в центре и карфагенской конницы на флангах. Римские легионы, построенные плотным боевым клином, потеснили пехоту Ганнибала, но отборная пехота карфагенян напала на них с флангов, а кавалерия, успевшая к этому времени разбить римскую конницу, налетела с тыла. У окруженных и сдавленных со всех сторон римлян только воины первых рядов могли отбиваться от противника, остальные умирали от страшной жары и давки, так и не увидев врага в лицо.

Римляне потеряли в битве при Каннах более 50 тысяч граждан и союзников, а также своих отборных офицеров: каждый третий римский сенатор и всадник (выходцы из этих привилегированных сословий занимали офицерские посты в римской армии) не вернулся с поля сражения. Битва при Каннах до сих пор считается высочайшим образцом военного искусства и изучается во всех военных академиях. Каждый полководец после Ганнибала мечтает о своих Каннах.

Политические последствия битвы при Каннах были еще тяжелее военных. На сторону Карфагена перешли некоторые италийские союзники Рима: горные племена южной Италии часть самнитов, луканы и бруттии Капуя, самый богатый после Рима город Италии, а вслед за ней и некоторые другие кампанские города, Тарент, крупнейший из городов Великой Греции, а вслед за ним и некоторые другие греческие города. Таким образом, половина Кампании и большая часть южной Италии стала базой для операций Ганнибала против римлян.

На Сицилии Сиракузы, а следом за ними и многие другие греческие города отложились от Рима и заключили союз с Карфагеном. Кроме того, македонский царь Филипп V вступил в союз с Ганнибалом и объявил Риму войну. Однако римляне сумели создать крупную коалицию греческих государств против Македонии, главными участниками которой стали Этолийский союз и Пергамское царство. Поэтому в так называемой первой Македонской войне (215 205 гг. до н.э.) боевые действия проходили в Балканской Греции и прибрежных морях, причем римляне участвовали в ней только своим флотом. Филиппу V не удалось оказать Ганнибалу сколько-нибудь существенную помощь.

Римлян спасло только то, что большая часть союзников сохранила им верность и после битвы при Каннах. И даже некоторые изменившие им союзники снова перешли на сторону Рима вслед за его первыми успехами в борьбе с Ганнибалом.

После битвы при Каннах римляне мобилизовали в армию всех граждан и союзников призывного возраста, начиная с 17 лет, даже неоплатных должников и преступников, сидевших в тюрьмах. Они выкупили у господ несколько тысяч молодых рабов и создали из них два легиона, пообещав им свободу и гражданство, если они будут храбро сражаться. Все это позволило им сформировать несколько новых армий и вести войну сразу на многих театрах военных действий: в Кампании и южной Италии против самого Ганнибала и его новых союзников, в Цизальпинской Галлии, в Испании и на Сицилии, куда послали проштрафившихся солдат, уцелевших при Каннах.

В борьбе против самого Ганнибала римляне вернулись к тактике Фабия Кунктатора, но там, где им противостояли другие карфагенские полководцы или союзники карфагенян, они вели активные наступательные действия, направляя главные удары против изменивших им городов и племен Италии. Ганнибалу со своей армией приходилось постоянно бросаться на помощь то к одним, то к другим своим союзникам, почти нигде не поспевая вовремя.

В 211 г. до н.э. римские войска после длительной осады захватили Капую и Сиракузы, подвергнув их граждан жестоким репрессиям. Затем карфагенские войска были полностью изгнаны из Кампании и Сицилии. В 209 г. до н.э. Фабий Кунктатор захватил Тарент и продал большую часть его граждан в рабство. После этого многие италийские общины, отложившиеся от Рима, вновь вернулись под его власть. В войне произошел перелом в пользу Рима.

Крупная карфагенская армия во главе с братом Ганнибала Гасдрубалом была послана из Испании на помощь Ганнибалу. Она перешла через Альпы по проторенной Ганнибалом дороге, пополнила свои ряды цизальпинскими галлами и в 207 г. до н.э. вторглась в Италию.

Однако римляне не дали Гасдрубалу соединиться с Ганнибалом. Крупными силами они перехватили его войско на севере Апеннинского полуострова у реки Метавр и полностью уничтожили. Ганнибал узнал о судьбе отправленной ему на помощь армии лишь тогда, когда ему принесли голову брата, переброшенную римлянами в его лагерь. После этого он отступил в Бруттий, на самую южную оконечность италийского сапожка, где его заблокировали превосходящие по численности войска римлян.

К этому времени не только силы Ганнибала, но и самих римлян были уже на исходе. Разоренная и истощенная бесконечными битвами, осадами и маршами, бесчисленными мобилизациями и реквизициями Италия не могла дождаться окончания боевых действий. Даже самые верные союзники Рима жаловались, что они уже больше не в состоянии выдерживать бремя этой войны. Пока Ганнибал оставался в Италии, она не могла вздохнуть свободно.

Одержав несколько побед над карфагенянами после битвы при Каннах, римляне снова попытались уничтожить Ганнибала в генеральном сражении. В результате погибла еще одна римская армия вместе со своим полководцем. Решиться на новую попытку римляне уже не могли. Война зашла в тупик.

Выход из этой патовой ситуации предложил молодой римский полководец Публий Корнелий Сципион, прославившийся своими победами в Испании, которую он отвоевал у карфагенян. Он доказывал, что только поход в Африку может избавить Италию от Ганнибала, поскольку, когда римская армия окажется под стенами Карфагена, его власти сами отзовут Ганнибала к себе на подмогу. Под давлением массы рядовых граждан и союзников сенат утвердил план Сципиона и назначил его командующим экспедиционных сил.

В 204 г. до н.э. армия Сципиона высадилась около города Утики и начала боевые действия в самом сердце карфагенских владений. В нескольких крупных сражениях ему удалось разбить войска карфагенян и их союзников, а также заручиться ценной поддержкой Масиниссы, царя одного из нумидийских союзов племен, предоставившего свою великолепную конницу в распоряжение римлян.

Когда войска Сципиона оказались на подступах к Карфагену, его власти обратились за помощью к Ганнибалу и он вынужден был вернуться со своей армией в Африку. Многие воины из Южной Италии, служившие в армии Ганнибала, отказались покинуть родину и в наказание были перебиты.

В 202 г. до н.э. армии Сципиона и Ганнибала встретились у города Зама. По своей численности они были примерно равны, но легионам Сципиона, состоявшим из опытных ветеранов, и отборной коннице Масиниссы противостояло разношерстное войско из наспех собранного карфагенского ополчения и остатков наемной армии Ганнибала. В состоявшемся сражении Сципион, один из немногих римских офицеров, уцелевших в битве при Каннах, доказал Ганнибалу, что хорошо усвоил его уроки. Карфагенская армия была окружена и наголову разбита. Ганнибал, в первый и последний раз в жизни потерпевший поражение, бежал с поля боя.

В 201 г. до н.э. карфагеняне заключили с Римом мир, условия которого им продиктовал Сципион, получивший за свои победы почетное прозвище Африканский. Они теряли все свои владения за исключением нескольких областей в Северной Африке вокруг самого Карфагена, выдавали римлянам свой военный флот и боевых слонов, обязывались отныне не начинать новых войн без согласия Рима и выплатить ему в качестве контрибуции 10 тысяч талантов серебра за 50 лет. По соседству с Карфагеном было создано зависимое от Рима Нумидийское царство во главе с Масиниссой.

В итоге от громадной державы, подвластной могучему городу-государству, остался только сам этот город со своей округой, обессиленный и полностью зависимый от Рима. В борьбе за господство над Западным Средиземноморьем победа осталась за Римом.

Рим после Ганнибаловой войны.

Война нанесла Италии тяжелый урон, но особенно пострадали области Кампании и Южной Италии, жители которых перешли на сторону Ганнибала. Горные племена самнитов, луканов и бруттиев были разорены и обескровлены. Уцелевших бруттиев разжаловали из союзников в дедитиции. Граждане Капуи, Тарента и некоторых других городов были проданы в рабство или изгнаны со своей земли, ставшей частью общественного поля. Южная Италия долго не могла залечить раны, нанесенные Ганнибаловой войной.

На севере сразу после окончания войны римляне перешли в решительное наступление на живших в долине реки По галлов. После 10 лет отчаянной борьбы с превосходящими силами римлян галлы вынуждены были сложить оружие. В 191 г. до н.э. была создана новая провинция Цизальпинская Галлия.

В отличие от всех остальных провинций ее усиленно заселяли римскими гражданами и италийскими союзниками. Галлы, жившие южнее реки По, были изгнаны со своей земли. На освободившуюся территорию римляне вывели множество многолюдных колоний, которые вскоре стали процветающими городами.

Галльские поселения, оставшиеся к северу от реки По, образовали своеобразную буферную зону между римлянами и трансальпинскими галлами, но и их земля постепенно покрывалась сетью римских поселений и стратегических дорог, а сами они подвергались усиленной ассимиляции. Уже несколько десятилетий спустя, по свидетельству греческого историка Полибия, только немногие деревни сохраняли галльский облик.

Итак, после Ганнибаловой войны соотношение сил между римлянами и их соседями и союзниками изменилось в пользу Рима.

В Испании на территории, захваченной у карфагенян во время войны, были созданы две новые римские провинции: Ближняя Испания на восточном побережье Пиренейского полуострова и Дальняя Испания на юге.

Римляне обложили данью местное население и захватили богатейшие месторождения золота, серебра и других металлов, которые эксплуатировали с большой выгодой для себя. Но храбрые и воинственные иберы то и дело восставали против римской власти, нередко объединяясь с племенами, жившими за пределами римских владений. Поэтому в Испании постоянно приходилось держать войска, которые несли большие потери. В Риме говорили, что Испания поглотила цвет италийской молодежи.
Таким образом, испанские провинции обогащали государственную казну и римских полководцев наместников и истощали силы римского народа.


Третья Пуническая война (149 146 гг. до н.э.). К середине II в. до н.э. Карфаген был богатым и процветающим городом-государством. Посредническая торговля, ремесло и особенно рабовладельческие поместья, расположенные на плодородной земле и организованные по последнему слову тогдашней науки, приносили немалые доходы. Сам Карфаген с его многоэтажными домами и богато украшенными золотом и слоновой костью храмами считался одним из крупнейших и красивейших городов Средиземноморья.

Римлян не радовали успехи поверженного и неопасного, но все еще ненавистного врага. После Ганнибаловой войны страх перед пунийцами долго не оставлял римлян. Своего вассального царя Масиниссу они использовали для присмотра за Карфагеном и сведения с ним счетов.

Он нередко нападал на карфагенские владения и захватывал пограничные области. Карфаген, не имевший права вести войну без согласия Рима, обращался к его властям за защитой. Они всегда решали дело в пользу Масиниссы, передавая ему одну спорную область за другой. Оставленная Карфагену небольшая округа становилась все меньше и меньше, его цветущие хозяйства приходили в упадок от постоянных набегов нумидийской конницы.

В 150 г. до н.э. после очередного набега Масиниссы карфагеняне не выдержали и вступили с ним в войну. Карфагенская армия была разгромлена нумидийцами, но римляне все равно использовали этот инцидент как предлог для вмешательства.

В 149 г. до н.э. в Карфаген направили римскую армию, а от его властей потребовали полного разоружения и выдачи заложников. Когда карфагеняне выполнили эти требования, им объявили, что их навсегда изгоняют из родного города, а сам он будет разрушен. Гнев и отчаяние охватили карфагенян. Чтобы дать им успокоиться, римляне не торопились вводить войска в Карфаген, но когда наконец они подступили к стенам города, то увидели на них граждан, вооруженных только что выкованными мечами и копьями и готовых сражаться до последней капли крови.

Несмотря на громадный перевес в силах, война оказалась для римлян более тяжелой, чем они рассчитывали. Осада непокорного города затянулась. Только тогда, когда армию возглавил лучший римский полководец Сципион Эмилиан, родной сын Луция Эмилия Павла, победителя Персея и приемный внук Сципиона Африканского, победителя Ганнибала, римляне стали одерживать победы.

В 146 г. до н.э. римская армия пошла на штурм измученного голодом города. После того как через проломы в стенах солдаты со всех сторон ворвались в Карфаген, там еще шесть дней и ночей шли упорные уличные бои. Римлянам приходилось с боями захватывать каждый дом и даже каждый этаж, сносить квартал за кварталом и лишь затем продвигаться вперед. Они захватили Карфаген лишь тогда, когда убили в бою почти всех его жителей и защитников. Даже суровый римский полководец не смог удержать слез при виде погибающего на его глазах города.

По приказу сената Карфаген был полностью разрушен, место, на котором он стоял, проклято и посвящено подземным богам. Поселяться на нем снова было строго запрещено. На захваченной у Карфагена территории была образована римская провинция Африка.

В представлении многих римлян, гибель Карфагена стала концом эпохи великих завоеваний и гражданского единства и началом новой эпохи великих потрясений и бедствий.

[Одуванчик]

Войны 280-265 гг. до н.э. Пирр.


Войны Рима с Тарентом и эпирским царем Пирром, 280—272 гг. до н. э.

После победы над самнитами Рим столкнулся с южно-италийскими греческими городами, самым крупным из которых был Тарент. Тарент был больше Рима, да и вообще был самым большим городом Италии, имел 15-тысячную армию и являлся значительным морским портом. Предыстория войны такова. В 282 г. до н. э. Рим помог греческому городу Фурии отразить нападение луканов и ост тавил в Фуриях гарнизон. Вскоре римские суда, направлявшиеся в Адриатику, стали на якорь в Тарентийской гавани, хотя еще задолго до того Рим и Тарент заключили договор, согласно которому Рим не имел права посылать свои корабли в те воды. Тарентцы напали на корабли и потопили часть из них. Затем они захватили Фурии и выгнали оттуда римский гарнизон. Так началась война Рима с Тарентом за господство в Южной Италии. В 280 г. до н. э. в эту борьбу вмешался царь Эпира Пирр I, который, будучи по духу завоевателем, строил планы покорения Италии, Сицилии, а затем и всего Западного Средиземноморья. Пирр отправился в экспедицию, взяв 25-тысячную армию, пожалуй, лучшую армию того времени, базовой единицей которой являлась фаланга из 20 тысяч воинов, представлявшая собой огромный непроходимый фронт, ще»тинившийся длинными копьями.

В том же 280 г. до н. э. Пирр одержал победу над римлянами под командованием консула Левина в битве при Гераклее западнее Тарента. Армия Пирра состояла из 22 тысяч пехотинцев, 3 тысяч кавалеристов и 20 боевых индийских слонов, которые сыграли решающую роль в битве, так как римляне не знали, как противостоять этим животным. Сама же битва была очень у»»»»»й — 7 раз противники поочередно то обращались в бегство, то пускались в погоню за бегущими, пока слоны не пошли в решающую атаку. Римские кони не выносили их вида и мчались вместе с всадниками вспять, не успевая приблизиться к врагам, а Пирр, напав во главе фессалийской конницы на пришедшего в замешательство противника, обратил его в бегство и перебил многих римлян. В этой битве римляне потеряли 7 тысяч, а Пирр — чуть меньше 4 тысяч. Он взял римский лагерь и привлек этой победой на свою сторону племена самнитов и луканов, а также многие союзные с Римом города, опустошил обширную область и продвинулся едва ли не к Риму. В пределах Лация Пирр не встретил поддержки со стороны местного населения — латинов. Римляне же сосредоточили в Лации большие силы, и Пирр вернулся в Тарент.

В 279 г. до н. э. Пирр одержал в Апулии над римлянами новую победу — в битве при Аускуле в Северной Апулии. Первый день этой битвы был неудачным для него. 45-тысячная армия римлян, которой командовали Сульпиций Северрион и Деций Мус, оттеснила его примерно такое же по численности войско в места, непроходимые для конницы, к лесистым берегам быстрой реки, откуда слоны не могли напасть на вражеский строй. Много воинов было ранено и убито, пока ночь не прервала сражение. На следующий день, задумав перенести битву на равнину и бросить в бой слонов, Пирр заранее укрепил наиболее уязвимые позиции караульными отрядами и, расставив между слонами множество метателей дротиков, стремительно двинул на врага плотно сомкнутый строй. Римляне не могли уклониться в сторону или ударить с фланга и встретили противника на равнине лицом к лицу. Стремясь скорее отбросить фалангу Пирра, пока не подошли слоны, римские легионеры у»»»»» бились, но против слонов их доблесть была бессильна. Римляне бежали в свой лагерь, потеряв 6 тысяч человек. Пирр потерял за два дня 3 500 человек. Раздосадованный большими потерями, он заметил: «Если мы одержим еще одну такую победу над римлянами, то окончательно погибнем». С тех пор такого рода победы стали называться «Пирровыми». Пирр предложил Риму заключить мир, но предложение было отвергнуто.

Вскоре Пирр поссорился с тарентцами и отбыл на Сицилию, где успешно захватывал владения Карфагена, бывшего тогда союзником Рима. Пирр захватил весь остров до самого Лилибеума, который ему, однако, взять не удалось за неимением флота. Отсутствие флота мешало ему также сообщаться с Тарентом и Эпиром вследствие чего Пирр приступил в Сиракузах к постройке флота; который был готов к 276 г. до н. э. Между тем, среди греков возникли раздоры, которые Пирр не сумел уладить, и вместо того, чтобы взять Лилибеум, он возвратился обратно в Тарент.

По пути с Сицилии в 275 г. до н. э. флот Пирра выдержал сражеЛ ние в Мессинском проливе с карфагенским флотом, который следил за ним. В этом сражении Пирр потерял много судов, в том числе и самый большой флагманский корабль, но добрался до берегов Италии, где был атакован 10-тысячным отрядом мамертинцев (то есть «сыновьями Марса», как они себя называли) — наемниками, состоявшими когда-то на службе у Агафокла, а потом превратившимися в самостоятельную армию. Пирр был ранен в этой битве, но с помощью своей личной храбрости одержал победу. Он разрубил пополам мамертинца огромного роста, и это произвело такое большое впечатление, что остальные мамертинцы больше не решились атаковать. С 20 тысячами пехоты и 3 тысячами всадников Пирр прибыл в Тарент. Пополнив армию, он пошел на римские войска, стоявшие в Самнии под командованием героя Третьей Самнитской война Мания Курия Дентата, но в решающем сражении при Беневенте в Западной Апулии римляне одержали победу. Когда Пирр по обыкновению отправил в атаку слонов, то римляне забросали их копьями и обратили в бегство. Слоны расстроили фалангу Пирра и внесли большой переполох в ее ряды, так что римлянам оставалось только закрепить успех. Потеряв две трети своей армии и зажатый войсками римлян с двух сторон, Пирр был вынужден отойти к Таренту.

После этого Пирр вернулся в свой Эпир, откуда вскоре выступил в новые походы и погиб в 272 г. до н. э. Гарнизон, оставленный Пирром в Таренте, был вынужден в 272 г. до н. э. сдать город. Римляне долгое время осаждали Тарент, но не могли его взять из-за отсутствия у них флота. Тогда им на помощь подошел карфагенский флот, который очень быстро добился решительных результатов. Тарентцы отдали Риму свои корабли и уничтожили крепостные стены. Взятие Тарента явилось большой победой Рима. Вскоре Риму подчинились самниты, луканы и бруттии, воевавшие на стороне Пирра.

Взятие Региума, 270 г. до н. э.

Стоявший в Региуме римский гарнизон, состоявший из наемных солдат, взбунтовался в середине 70-х гг. III в. до н. э. и захватил город, превратив его в разбойничье гнездо. То же самое произошло и в Мессане, лежавшей напротив Региума по другую сторону пролива — на сицилийском берегу, где обосновались мамертинцы. Несмотря на продолжительную осаду, римляне не могли взять Региум, поскольку у них не было флота. Тогда им на помощь в 270 г. до н. э. пришел царь Гиерон Сиракузский со своими кораблями. Региум, несмотря на отчаянную храбрость защитников, не мог устоять против одновременной атаки войска и флота.

Взятие Вольсинии, 265 г. до н. э.

Взятием этрусского города Вольсиния завершилось завоевание Италии Римом, длившееся более 200 лет. Под Италией в то время подразумевалась территория Апеннинского полуострова от его южной оконечности до кельтских поселений, расположенных южнее реки По, за которой также обитали кельтские племена. Римлянам удалось одержать победу даже над народами, стоявшими выше их в культурном развитии (этруски, италийские греки), бла»годаря политическому единству и организованной армии.

[Одуванчик]

Войны второй половины II века до н. э.

Война в Македонии, 150—148 гг. до н. э.

В 150 г. до н. э. некий Андриск объявил, что он является сыном последнего македонского царя Персея, воссоединил Македонию, разъединенную римлянами на четыре части, и объявил себя царем. После серьезного вмешательства римских войск, Андриск был сна»чала изгнан, а затем и убит в 148 г. до н. э.

Война Парфии и государства Селевкидов, 150—140-е гг. до н. э.

К середине II века до н. э. от государства Селевкидов отделились западные районы Ирана, ставшие самостоятельными государства»ми — Элимаида, Харакена (в низовьях Тигра и Евфрата), Мидия Атропатена, Персида. Царь Парфии Митридат I около 155 г. до н. э. после у»»»»»й борьбы захватил Мидию, что затем открыло пар»фянам путь в Месопотамию, которая была захвачена в середине 40-х гг. II века до н. э. В 141 г. до н. э. парфяне заняли Селевкию-на-Тигре — главный город Селевкидов в Месопотамии, а Митридат принял титул царя Вавилонии. Вскоре в Месопотамии появился сирийский царь Деметрий II (правил в 145-141 и 129-126 гг. до н. э.), изгнанный из своей столицы мятежником Трифоном. Деметрий рассчитывал, пользуясь отъездом Митридата на восточные грани»цы его царства для борьбы с кочевниками, собрать в Месопотамии войска для возвращения себе престола. Но вначале ему пришлось сразиться с парфянами. В ряде сражений Деметрию удалось одер»жать успех, но в конце концов парфяне заманили его в ловушку, взяли в плен и увезли в Парфию. После этого парфяне подчинили своей власти Элимаиду и ее центр Сузы. К концу царствования Митридата I Парфия являлась крупным государством, занимавшим юго-запад Средней Азии, почти весь Иран и всю Месопотамию.

Третья Пуническая война, 149—146 гг. до н. э.

Карфагену, потерпевшему катастрофу во Второй Пунической войне, удалось со временем восстановить свое экономическое положение, поскольку основное внимание Рима в то время было занято Азией. Карфагенские же купцы, вынужденные отказаться от прежней активной торговли, стали вкладывать свои средства в сельское хозяйство в Африке и значительно преуспели в этом. Новое усиление Карфагена, естественно, не могло долго оста»ваться незамеченным в Риме, где возникла партия во главе с Мар»ком Порцием Катоном, требовавшая новой войны и полного разру»шения Карфагена. Поводом для начала войны стали агрессивные действия давнего римского союзника — нумидийского царя Массиниссы, который попытался присоединить к своим владениям часть карфагенской территории. Карфагеняне попытались дать Массиниссе отпор, но были разбиты. Римский сенат, только и ждавший любых военных действий со стороны Карфагена, посчитал это на»рушением договора 201 г. до н. э., согласно которому Карфаген не имел права вести войну без разрешения из Рима. Рим незамедли»тельно объявил Карфагену войну, которая стала Третьей Пунической.

Карфагеняне хотели избежать этой войны любой ценой, совер»шенно не понимая, почему Рим также любой ценой стремился уничтожить их. Карфагенская армия не только допустила высадку 30-тысячного римского войска в Африке, но даже отдала римлянам все свое оружие, надеясь таким образом достичь мира. Когда же римляне потребовали от карфагенян покинуть их город, кото»рый должен был быть разрушен, то стало понятно, что мира не будет, и Карфаген стал готовиться к обороне. Осада Карфагена дли»лась более 2 лет. В 147 г. до н. э. командование над римской армией принял Сципион Эмилиан — приемный внук триумфатора Второй Пунической войны Сципиона Африканского. Сципион Эмилиан пер»вым делом установил полную блокаду города. Чтобы отрезать кар»фагенянам подвоз припасов, он устроил поперек полуострова, на котором находился Карфаген, укрепленный лагерь, а гавань запер при помощи широкой каменной дамбы. Но через несколько дней после окончания постройки дамбы из гавани Карфагена по специ»ально прорытому каналу вышел прямо в море флот, состоявший из 50 трирем и множества мелких судов. Флот этот мог бы нанести сильный удар ничего не ожидавшему и неподготовленному рим»скому флоту, однако карфагеняне ограничились тем, что сделали несколько демонстративных рейсов. Когда на третий день они нача»ли атаку, римляне уже успели приготовиться. Произошло сраже»ние, после которого карфагенские суда ночью столкнулись в узком входе в гавань, а римляне атаковали их с тыла и разбили.

Весной 146 г. до н. э. Сципион Эмилиан приступил к решающему штурму. Римлянам удалось прорваться в город и овладеть им после недели уличных боев. После завоевания Карфаген был подо»жжен, горел 16 дней, после чего на пепелище плугом была проведена борозда. Владения Карфагена были преобразованы в римскую провинцию Африка (север современного Туниса).

Таким образом, величайшая морская держава в западной части Средиземного моря, каковой долгое время являлся Карфаген, окон»чила свое существование.

Война Рима с Ахейским союзом, 146 г. до н. э.

В 147 г. до н. э. Рим вмешался в конфликт Ахейского союза и Спарты, потребовав от ахейцев отказа от Аргоса, Коринфа, Орхомена и Гераклеи. Ахейцы не только не согласились с этими требо»ваниями, но и оскорбили римских послов. То же самое произошло и в 146 г. до н. э. Тогда римские войска под командованием Метелла Македонского разбили ахейцев в битве у Гераклеи, в которой по»гиб ахейский вождь Критолай. Ситуацией воспользовался консул Луций Мумий, который с небольшим отрядом добил ахейцев в битве у Левкопетры. Другой вождь ахейцев Диэй покончил жизнь самоубийством, а Луций Муммий, прозванный Ахейским, захва»тил и разграбил Коринф, вывезя оттуда множество картин и ста»туй в Италию.

Антиримские восстания в Испании, 154—133 гг. до н. э.

Римляне, утвердившиеся в Испании еще в начале III века до н. э. сразу же после победы во Второй Пунической войне, постоянно были вынуждены бороться там с восставшими племенами. Крупное восстание племени кельтиберов в 181-179 гг. до н. э. даже получи»ло название Первой Кельтиберской войны. Тогда кельтиберы собрали армию в 35 тысяч человек и доставили римлянам массу проблем. Оче»редное восстание против римлян в Испании началось в 154 г. до н. э. В восстание принимали участие все крупнейшие племена — лузитаны, ареваки, кельтиберы. Боевые действия против лузитан по»лучили название Лузитанской войны, а против кельтиберов — Второй Кельтиберской войны (шла в 153-151 гг. до н. э.). Война с лузитанами началась в 154 г. до н. э., когда римляне, расширяя владения за Пиренеями, вторглись на территорию современной Португалии. В 147 г. до н. э. у лузитан появился способный вождь -бывший пастух Вириат. Он сумел настолько объединить своих соплеменников, что Рим был вынужден признать Вириата царем лу»зитан. Но он пал от руки наемных убийц, и восстание прекрати»лось в 139 г. до н. э. Еще одно восстание вспыхнуло в 143 г. до н. э. на севере Испании в Нуманции (Нумантинская или Третья Кельтиберская война). В 137 г. до н. э. римский консул Манцин попал в окружение и вынужден был подписать мир с Нуманцией на позорных для Рима условиях. Это восстание продолжалось 10 лет, и только в 133 г. до н. э. разрушитель Карфагена Сципион Эмилиан сумел взять Нуманцию после осады, длившейся 15 месяцев.

Разгром Греко-Бактрийского государства, 140-130-е гг. до н. э.

Приблизительно в 140-130-х гг. до н. э. эллинистическое госу»дарство в Бактрии были разгромлены племенами юэчжей, пред»ставлявшими собой союз среднеазиатских племен массагетов. Одно из этих племен — тохары (восточная ветвь массагетов), осели на территории Бактрии, и впоследствии эта территория получила название Тохаристан. Основная часть тохаров обосновалась к севе»ру от Аму-Дарьи, став восточными соседями Парфии. Там их и застал в 128 г. до н. э. знаменитый китайский путешественник Чжан Цянь, оставивший краткое описание Средней Азии и Бактрии. К востоку от Греко-Бактрийского царства на территории Северо-За»падной Индии сохранились мелкие греческие государства.

В конце II — начале I в. до н. э. племена юэчжей, вторгшиеся в Индию и называвшиеся там шаками, или саками, подчинили себе большую часть Северо-Западной Индии, а возможно — даже часть Центральной Индии.

Ситуация в Сирии, 130-е гг. до н. э.

К началу 130-х гг. до н. э. в Сирии была следующая обстановка — изгнанный царь Деметрий II находился в плену у парфян, а госу»дарством правил самозванец Трифон, использовавший для захвата власти маленького сына предыдущего самозванца Александра Баласа Антиоха IV Эпифана, а затем убивший его в 140 г. до н. э. Вскоре в Сирию прибыл брат Деметрия II Антиох, живший на Родосе, но ни один город не признал его царем из-за страха перед Трифоном. Тогда дочь египетского царя Птолемея VI Клеопатра Тея, бывшая жена и Александра Баласа, и Деметрия II, предложи»ла Антиоху жениться на ней и совместно бороться против Трифона, убившего ее сына Антиоха Эпифана. Предложение было при»нято и, таким образом, Клеопатра Тея установила любопытное достижение, побывав замужем за тремя царями Сирии. Антиох вско»ре прогнал Трифона в Финикию, затем он бежал и оттуда и вскоре был убит, а Антиох стал полноправным (если не считать находив»шегося в плену брата) царем.

В 132 г. до н. э. Антиох VII (правил в 139-129 гг. до н. э.) вторгся в мятежную Иудею и разграбил ее. Осадив Иерусалим Антиох при»нудил иудеев к заключению мира на его условиях.

Около 130 г. до н. э. Антиох VII предпринял последнюю попытку справиться с парфянами и отвоевать ранее утраченные территории. Он собрал 80-тысячное войско и, одержав победы в трех сра»жениях, занял Вавилон. В то же время греческое население Селевкии-на-Тигре убило парфянского наместника. Антиох двинулся в Мидию, и царь Парфии Фраат II был вынужден просить о мире. Антиох же счел условия этого мира неприемлемыми, и война про»должилась. Антиох совершил ошибку, расквартировав на зиму вой»ска в коренных землях парфян. Тогда парфяне подготовили восста»ние против Антиоха, вспыхнувшее по всей Мидии, в результате которого сам Антиох был убит, а его гарнизоны уничтожены. Кста»ти, когда Антиох начал одерживать победы, из парфянского плена был отпущен бывший царь Сирии Деметрий II — брат Антиоха. Парфяне надеялись, что братья начнут войну за престол, и им будет не до Парфии. После гибели Антиоха Фраат очень сожалел о том, что отпустил Деметрия.

Восстание рабов на Сицилии, 135—132 гг. до н. э.

В 135 г. до н. э. произошло большое восстание сицилийских ра»бов, которое возглавил сириец по имени Эвн. Он собрал армию из 70 тысяч таких же, как и он, рабов, захватил большую часть ост»рова и удерживал эти территории около 3 лет. Эвн даже выпускал монеты с надписью, сообщавшей, что он не кто иной, как царь Антиох. В конце концов римлянам удалось весьма жестоко пода»вить это восстание.

Завоевания парфянских царей и ситуация в Центральной Азии, вторая половина II века до н. э.

Весьма серьезную угрозу для Парфии представляли передвиже»ния среднеазиатских кочевников, входивших в племенные союзы массагетов и саков. Потерпев в свое время поражение в борьбе с хуннами, массагеты были вынуждены двинуться на юго-запад, и племена сакарваков и апасиков, входившие в западную ветвь мас»сагетов и саков, устремились в восточные владения Парфии. В борь»бе с ними погибли и парфянский царь Фраат II (правил в 138-128 гг. до н. э.), и наследовавший ему Артабан II (правил в 128-123 гг. до н. э.). На юго-западе царь Харакены Гиспаосин приступил к захвату месопотамских городов, возмущенных жестоким правле»нием парфянского сатрапа Гимера. Парфянскому царю Митридату II (правил в 123-88 гг. до н. э.) удалось не только сохранить госу»дарство, но и заметно укрепить его. Прежде всего Митридат II остановил наступление кочевников и сделал их своими вассалами. В результате его действий, кочевники стали оседать в Дрангиане вокруг озера Хамун и далее на восток — в Арахосии. Впоследствии территория их расселения стала называться Сакастаном. В какой-то мере саки были даже поставлены в зависимость от парфян, кото»рые, вероятно, в 115 г. до н. э. захватили Мервский оазис. Затем постепенно Митридат II присоединил к Парфии Маргиану, Арейю, Дрангиану и Арахосию. Он также сумел подчинить своей власти всю Месопотамию, Харакену и Великую Армению. К концу II века, до н. э. Парфянское царство, простиравшееся от Сирии на западе до Ара»хосии на востоке, находилось в зените своего могущества, и Митридат II подчеркнул это обстоятельство принятием титула «Царь царей», напоминавшего о величии Ахеменидов.

Пергамская война, 132—129 гг. до н. э.

В 132 г. до н. э. в Пергамском царстве, завещанном царем Атта-лом III Риму, вспыхнуло восстание рабов под предводительством Аристоника — сводного брата Аттала III. Рим, несмотря на помощь малоазиатских греческих городов, а также вифинского, пафлагонского и каппадокийского царей, долгое время не мог справиться с Аристоником. Восставшие легко разбили союзников Рима, напра»вивших карательные армии из Понта, Вифинии, Пафлагонии и Каппа докии. Аристоник совершил несколько походов, довольно удач»но командуя своей армией, состоявшей в основном из рабов, бедно»ты и наемников. Он осадил город Кизик, прошел с боями по Карий и западу Малой Азии, а в начале 130 г. до н. э. разгромил римскую армию под командованием консула Публия Лициния Красса, осаж»давшего город Левки. Сам консул попал в плен и погиб. Рим, не на шутку встревоженный своими поражениями, направил на борьбу с восставшими новые войска под командованием консула Перперны. В 129 г. до н. э. в битве при Стратинее восставшие были разбиты, а Аристоник захвачен, увезен в Рим и позднее убит. Восстание продолжалось и после пленения вождя, несмотря на жестокие рас»правы римских карательных войск под руководством консула Аквилия. В конце концов восстание было подавлено, а Пергам пре»вратился в римскую провинцию Азия.

Победа Рима над теврисками и яподами, 129 г. до н. э.

Богатые залежи ископаемых (в том числе золота) на альпийских территориях привели сюда римских торговцев и дельцов. Известно, что в середине II века до н. э. кельтское племя теврисков, обитав»шее поблизости от Альп, отказалось разрабатывать золотые рос»сыпи вместе с римлянами. Это послужило поводом для военных конфликтов. В 129 г. до н. э. племена теврисков и яподов были разби»ты римлянами. Яподы занимали области Юлийских Альп, достигая полуострова Истрия на Адриатике.

Война Рима с кельтами, 125—118 гг. до н. э.

В 125 г. до н. э. опять после обращения жителей Массилии рим»ляне под командованием консула Фульвия Флакка выступили про»тив кельтов. Флакк стал первым римским полководцем, перешед»шим через Альпы. В результате войны с коалицией кельтских пле»мен, ведущую роль в которой играли арверны (позже по их имени была названа французская провинция Овернь), распространивших свою власть от Рейна до Пиренеев, римлянам удалось подчинить отдельные племена и заставить их платить дань. В 121 г. до н. э. римляне разгромили в двух битвах у реки Роны племена аллоброгов и арвернов. Победитель аллоброгов Гней Домиций Агенобарб провел аннексию всей южной части Галлии между Севеннами и Альпами, кроме города Массилии (Марсель) и принадлежавших ему территорий, которые остались независимыми. По захваченным землям прошла дорога Домиция, названная в честь Агенобарба, которая соединила по суше Италию и Испанию. В 118 г. до н. э. между Альпами и Пиренеями была образована новая римская про»винция Нарбонская Галлия (по имени кельтского города Нарбон). Также Риму удалось захватить Балеарские острова, служившие базой для пиратов. В то же время, войны в восточных Альпах, в Иллирии и на Дунае были для Рима не так удачны.

Ситуация в Сирии, 120—110-е гг. до н. э.

Вернувшийся на сирийский престол после многолетнего плена в Парфии царь Деметрий II начал войну с царем Египта Птолеме»ем VII, воспользовавшись внутриегипетскими смутами. Едва только Деметрий отправился на войну, как в Сирии вспыхнуло вос»стание против него самого. Птолемей немедленно воспользовался этим, поставив во главе своей армии некоего Александра, якобы усыновленного прежним сирийским царем Антиохом VII, который пользовался любовью народа. В битве с Александром Деметрий был разбит, бежал и вскоре погиб. Царем Сирии стал Александр под именем Александра II Сабина (правил в 125-123 гг. до н. э.). Вдова Деметрия II Клеопатра Тея укрылась вместе с сыновьями Селевком и Антиохом в Птолемаиде, где Селевк объявил себя царем Сирии. И хотя это были лишь слова и никакой реальной власти за ними не стояло, Клеопатра убила его и объявила ца»рем другого сына — Антиоха, рассчитывая, что при таком рас»кладе власть будет принадлежать ей. А для того, чтобы эту власть завоевать, Антиох женился на дочери египетского царя Птолемея VII, который доводился Клеопатре родным дядей. Опираясь на египетскую помощь, войска Клеопатры и Антиоха нанесли пора»жение самозванцу Александру II, и в 123 г. до н. э. Сирия получи»ла нового царя — Антиоха VIII Грипа. В 121 г. до н. э. Клеопатра решила отравить его, но тот, хорошо зная родную мать, заставил ее саму выпить яд. Вскоре у Антиоха VIII нашелся новый враг из числа родственников — его сводный брат, сын Клеопатры от Ан»тиоха VII Антиох Кизикен. В начале этой борьбы Антиох VIII одер»жал победу, после чего осадил и взял Антиохию. Интересно, что жены обоих братьев были родными сестрами, и жена Антиоха VIII приказала убить сестру, захваченную в Антиохии. В 113 г. до н. э. победу одержал уже Антиох Кизикен. Он взял в плен жену Антиоха VIII и приказал ее казнить. После этого Кизикен стал править в Финикии и Келесирии под именем Антиоха IX, а Анти»ох VIII удержал за собой остальную часть Сирии. Кстати, новой женой Антиоха Кизикена стала еще одна египетская принцесса — родная сестра двух погибших ранее.

Ситуация в Африке в конце II века до н. э. и Югуртинская война, 111—105 гг. до н. э.

В 118 г. до н. э. скончался царь Нумидии Миципса, преемник знаменитого Массиниссы. В борьбу за царство вступили сыновья Миципсы Гиемпсал и Адгербал, а также их двоюродный брат Югурта. Гиемпсал был убит, а Адгербал опустошил владения Югурты, но был им разбит, бежал и обратился за помощью в Рим. В Риме постановили поделить царство между Адгербалом и Югуртой, при»чем явно в пользу последнего. Дело в том, что Югурта какое-то время служил римлянам и даже сражался в Испании под командо»ванием Сципиона Эмилиана, так что он был знаком с римскими нравами, и не пожалел золота для принятия нужного ему решения. Весной 113 г. до н. э. Югурта вновь начал войну против Адгербала и осадил его столицу — Цирту. Взяв город после 15-месячной осады, Югурта предал Адгербала казни, также казнив и многих италий»цев, служивших Адгербалу. Рим был возмущен этим. В Африку были направлены войска, а война получила название «Югуртинской». Консул Луций Кальпурний Бестия повел в Нумидии успеш»ное наступление силами четырех легионов. Однако Югурта с помо»щью подкупа и ценой уплаты ничтожной контрибуции добился мира, сохранив полностью свое царство.

Югурта прибыл в Рим давать показания, но один из трибунов — Бебий, подкупленный Югуртой, запретил ему говорить, воспользовавшись правом «вето». Тем временем один из приближенных Югурты убил внука Массиниссы Массиву, возможного претендента на престол Нумидии, и затем, с помощью Югурты и его денег, бежал из Рима. Такой наглости римляне не могли простить. Югур»та был выслан из города, и против него снова была начата война. Но одного римского главнокомандующего Югурта подкупил, и он долго бездействовал, а второй — Авл Постумий Альбин — нео»смотрительно предпринял отдаленную экспедицию и потерпел пол»ное поражение в битве под Сутулом. После этого он заключил мир в начале 109 г. до н. э. на условиях, что Нумидия будет очище»на римлянами, Югурта признан царем и что римская армия прой»дет под ярмом. Это вызвало взрыв общественного негодования в Риме. Целый ряд политиков, контактировавших с Югуртой, был предан суду и изгнан.

Наконец Квинт Цецилий Метелл, возглавивший армию, нанес Югурте решительное поражение в 108 г. до н. э. в битве на реке Мутуле. Накануне битвы нумидийцы укрепились на холме над ре»кой, и Метелл, не знавший о присутствии врага, едва не попал в западню. Он быстро изменил боевой порядок и занял место для лагеря у воды, очень необходимой солдатам из-за жаркого климата. Югурта, пропустив римлян, занял гору, с которой они спустились, отрезав им путь к отступлению, и внезапно атаковал их. Числен»ное превосходство позволило нумидийцам нарушить в отдельных «местах боевой порядок римлян, но те стойко держались и отбро»сили врага. Нумидийский отряд Бомилькара, усиленный боевыми слонами, атаковал римский лагерь, но также был рассеян.

Югурта не сдался и начал против римлян активную партизанс»кую войну. Сменивший Метелла Гай Марий нанес Югурте ряд по»ражений, а в 105 г. до н. э. тесть Югурты — мавретанский царь Бокх выдал своего зятя, который был схвачен 27-летним Луцием Корнелием Суллой, служившим под началом Мария. За это Бокх получил часть нумидийского царства, а Югурта был привезен в Рим и убит в тюрьме. Часть Нумидии была отдана Бокху, а в другой части римляне передали власть брату Югурты Гауде.

Войны Рима с кимврами и тевтонами, 113—101 гг. до н. э.

Одновременно с Югуртинской войной римляне вели сражения на севере с германскими племенами кимвров и тевтонов. Около 120 г. до н. э. племя кимвров, продвигаясь на юг, столкнулось с одним из крупнейших кельтских племен — бойями. Бойи смоглиотстоять свои территории, находившиеся западнее современной Чехии. Тогда кимвры начали продвигаться по Дунаю. Первое столк»новение римлян с кимврами произошло в 113 г. до н. э. в битве при Корее (другое название — битва при Аквилее) в восточных Альпах. Интересно, что у кимвров поначалу были самые мирные намере»ния — они просили консула Гнея Папирия Карбона, преградившего им путь со своей армией, дать им возможность спокойно удалить»ся. Карбон согласился и даже дал проводников, которым приказал завести кимвров в засаду. Такое вероломство закончилось плачев»но для самих же римлян, которые были разбиты. Если бы не страш»ная гроза, прекратившая битву, то все римское войско, скорее всего, было бы уничтожено.

После этой победы кимвры не пошли в Италию, что, вероятно, было их стратегической ошибкой. Они повернули на запад, пере»шли Рейн и появились на верхней Роне. В этот период с севера пришло и другое германское племя — тевтоны, которые соедини»лись с кимврами. Одержав в 109 г. до н. э. победу над кельтским племенем секванов, кимвры продвинулись до Аквитании, угрожая вторжением на территории, принадлежавшие Риму. Рим направил в Галлию консула Марка Юния Силана, который атаковал герман»цев на территории расселения племени аллоброгов, но был разбит и даже потерял свой военный лагерь. И снова германцы не пошли в Италию, а остались в Галлии, дав Риму новую передышку.

В 107 г. до н. э. римляне были разбиты гельветами под командо»ванием вождя Дивикона, причем римская армия была взята в плен и проведена под позорным ярмом, а командовавший ей консул Луций Кассий Лонгин погиб.

В 105 г. до н. э. кимвры появились на нижней Роне. Против них выдвинулись две римские армии: одной командовал консул Гней Маллий Максим, другой — проконсул Квинта Сервилия Цепиона. Командующие враждовали друг с другом, и когда осенью в Нарбон-нской Галлии произошла битва при Араузионе (современный Оранж), то римляне были разгромлена германцами, которых воз»главлял вождь Бойорикс, и потеряла около 80 тысяч солдат. От полного разгрома Италию спасло только то, что кимвры решили наведаться в Испанию, и Рим получил еще три года спокойной жизни. В Испании германцы были отражены кельтиберами, и вновь вернулись в Галлию, поднявшись до современного Руана.

В 104 г. до н. э. борьба с кимврами и тевтонами была поручена герою Югуртинской войны Гаю Марию. Он провел реформу армии, сделав ее фактически профессиональной (важный момент в истории — впоследствии именно профессиональная армия и стала при»чиной гражданских войн и свержения республики в Риме). Когда германцы вновь направились в Италию в 102 г. до н. э., Марий дал им сражение на реке Изер и сражение при Аквах Секстиевых (современный город Экс на территории Прованса). Ситуация разви»валась так — тевтоны и кимвры были вытеснены белгами из Гал»лии. Кимвры ушли за Рейн, а тевтоны во главе с вождем Тевтободом и вместе с товгенами и амбронами пошли по правому берегу Роны, чтобы через Приморские Альпы проникнуть в Италию. Ког»да германцы перешли через Рону, то при впадении в нее Изера наткнулись на укрепленный лагерь римлян, охранявших две доро»ги в Италию: через перевал Малый Бернард и по морскому берегу. После трехдневного штурма лагеря, германцы отказались от по»пытки взять его и двинулись к морю. Шесть дней тевтоны шли на виду у римлян, которые не решались атаковать их, однако сразу же двинулись следом. Германцы перешли через реку Друэнцию (Дюранс) и приближались к Массилии (Марселю), когда Марий ата»ковал их со своей 40-тысячной армией при Аквах Секстиевых. Решающую роль в сражении сыграл удар в тыл тевтонам, который нанес спрятанный в засаде 3-тысячный отряд римлян. Германцы потеряли убитыми и пленными до 100 тысяч человек, так, по крайней мере, сообщают источники.

В то же самое время кимвры проникли в северо-восточную Италию, поскольку второй консул Квинт Лутаций Катул не сумел задержать их в горных проходах Альп и отступил на правый берег По. Вся Транспаданская Галлия оказалась в руках германцев, кото»рые не стали сразу идти на юг, оставшись зимовать на берегу По.

Наконец, 30 июля 101 г. до н. э. на севере Италии около Верцелл состоялось решающее сражение на Раудийских полях (сражение при Верцеллах) с кимврами. Гай Марий во главе 50-тысячной ар»мии одержал победу над противником под командованием Бойорикса. Около 80 тысяч пленных было продано в рабство. Остатки раз»битых германских племен расселились в Галлии на реках Маасе, Майне и Неккаре. После этой победы упоминание о тевтонах и кимврах как племенах исчезло, а Гая Мария чествовали как «третьего основателя Рима» и в шестой раз избрали консулом.

Антиримские восстания, 104—101 гг. до н. э.

В разгар войны с кимврами по римским владениям прокатилась волна восстаний. Первое из них произошло на Сицилии и было напрямую связано с войной против кимвров. Сенат Рима во время войны издал эдикт об освобождении незаконно порабощенных и под»данных союзных царей с тем, чтобы завербовать их в армию в качестве воинов-союзников. Эдикт вызвал недовольство сицилий»ских рабовладельцев, в результате чего наместник провинции, ос»вободив небольшую часть рабов, нарушил приказ сената и прекра»тил освобождение. Это послужило поводом к восстанию в 104 г. до н. э. Восставшие рабы сумели захватить внутреннюю Сицилию и орга»низовали свое управление на захваченной территории. Они избра»ли себе царя, принявшего имя Трифон. Восставшие разгромили римские войска в битее возле города Моргантины, и восстание распространилось по всей Сицилии.

На территории самой Италии римский всадник Веттий призвал к восстанию рабов, чтобы избавиться от наделанных им долгов. Собрав из рабов большой отряд, он объявил себя царем. Против Веттия был направлен сенатом легион под командованием Луция Ли-Циния Лукулла, который был разбит восставшими в сражении под Капуей. Римский сенат подкупил одного из сподвижников Веттия, и тот убил своего командира. Однако гибель Веттия не остановила восстания, которое удалось подавить только в 103 г. до н. э. Вслед за этим Лукулл высадился в Сицилии с большой армией, к которой присоединил ополчения приморских городов и римских гарнизонов. В сражении у местечка Скиртия Лукулл, неся большие поте»ри, сумел потеснить восставших рабов, и те укрылись за стенами своей столицы Триокалы. Попытка захватить город-крепость окон»чилась неудачей, и Лукулл был вынужден отступить. Только в 101 г. до н. э. крупные воинские силы под командованием Мания Аквилия, освободившиеся после войны с кимврами, разбили вос»ставших и взяли штурмом Триокалу.

Также в 103-102 гг. до н. э. проходило восстание и в Аттике. Десятки тысяч рабов, трудившихся в ужасных условиях на сереб»ряных рудниках, перебили стражу и бежали. Захватив крепость на мысе Суний, они совершали опустошительные набеги на Аттику, доходя до Афин. Но и это восстание было разгромлено римлянами.

Завоевания Митридата VI Евпатора, конец II — начало I века до н. э.

На рубеже II и I до н. э. на горизонте мировой истории возникла грозная фигура понтийского царя Митридата VI Евпатора, который правил в 120—6З гг. до н. э. Получив в наследство небольшое княжество Понт в Малой Азии на южном побережье Черного моря, созданное в 183 г. до н. э. Фарнаком I Понтийским, Митридат в результате войн и захватов создал большое государство, присое»динив к своим владениям ряд приморских городов Малой Азии, Колхиду в Закавказье и Боспорское царство, расположенное по обоим берегам Керченского пролива.

Согласно легендам, Митридат стал царем в возрасте всего 11 лет после смерти его отца Митридата V Эвергета (правил в 150—120 гг. до н. э.), но, боясь своих опекунов и матери-соправительницы, он в течение 7 лет скитался в горах с несколькими слугами. Эта бродячая и полная опасностей жизнь закалила его дух и тело. Достигнув 18 лет, Митридат сверг и отправил в тюрьму свою мать и стал полноправным царем. Митридат поражал современни»ков своим гигантским ростом и необычайной силой. В верховой езде и стрельбе из лука ему не было равных. Он говорил на 22 язы»ках и наречиях своего разноплеменного царства, любил греческое искусство и окружал себя художниками, историками, поэтами и философами. Все это, однако, не мешало ему быть коварным и жестоким тираном.

В 110 г. до н. э. Митридат направил в Северное Причерноморье войско во главе со стратегом Диофантом для борьбы против ски»фов и тавров, которые вели войну с греческим городом Херсонес. Диофанту удалось сразу же отбить скифов от стен Херсонеса. В ходе войн со скифами, длившихся в течение трех лет, была осво»бождена херсонесская аграрная территория на северо-западе Крыма вместе с городами Керкенитидой (Евпатория) и Калос Лименом, а также были разбиты и союзники скифов — сарматское племя роксоланов. В 107 г. до н. э. в Боспорском царстве возник заговор под руководством скифа Савмака. Скифы убили последнего боспорского царя из династии Спартокидов Перисада V и захватили Пантикапей (современная Керчь), но понтийским войскам под командовани»ем Диофанта и отряду херсонесского ополчения удалось подавить мятеж. После этого в 106 г. до н. э. Боспор окончательно перешел под власть Митридата.

Тем временем скифы вновь начали войну против Херсонеса. Хо»рошо подготовившись, собрав большое войско и изготовив боевые машины и осадную технику, они захватили Керкенитиду и Калос Лимен. Скифы осадили и Херсонес, но город спасли мощные оборо»нительные сооружения и боевые машины. Диофант снова был на»правлен Митридатом для борьбы со скифами. Им были взяты кре»пости скифов и их столица Неаполь (в районе современного Сим»ферополя), под стенами которого понтийцы одержали победу. В Скифии были расквартированы понтийские гарнизоны, а сыновья скифского царя Скилура, который совместно со старшим сыном Палаком воевал против Митридата, были лишены прав на власть. Только под давлением Рима Митридат пошел на некоторые уступ»ки, вернув часть владений наследникам Скилура, но и то, назна»чив в качестве наместников преданных ему людей.

Митридат, присоединив к своему царству Тавриду и северное побережье Черного и Азовского морей, решил захватить и Каппадокию — немноголюдное, но довольно большое по территории государство в центре Малой Азии. Его ставленник Гордий с помо»щью наемников и понтийцев изгнал царя Каппадокии Ариобарзана и захватил трон. Не желая ссориться с Римом, Митридат уп»равлял страной через Гордия, которого одновременно поддержи»вал армянский царь Тигран II, ставший зятем и союзником Мит»ридата. Ариобарзан, потеряв каппадокийский престол, обратился за помощью в Рим. Римский сенат отправил в Каппадокию Луция Корнелия Суллу. Сулла в 92 г. до н. э., собрав хорошо обученные войска среди союзников Рима, неожиданно для Гордия вторгся в страну и перебил множество каппадокийцев. Такая же участь по»стигла и армянские войска, присланные на помощь Гордию. Ариобарзан был восстановлен на троне римлянами, а Митридат с Тиграном не решились продолжить борьбу после поражения их став»ленника. Сулла с войсками, преследуя армянских солдат, дошел до Евфрата и вынужден был остановиться, так как дальше начи»налась территория, недавно отошедшая к бывшему на подъеме Парфянскому царству. Но борьба Рима с Митридатом только на»чиналась.

Между 89 и 84 гг. до н. э. полководец Митридата Неоптолем уничтожил флот скифов, а позднее и их конницу. Эти поражения нанесли сильный удар по могуществу скифов.

[Одуванчик]

Войны первой половины II века до н. э.

Морская война Родоса и Пергама против Македонии, 201 г. до н. э.

Македонский царь Филипп V заключил в 203 г. до н. э. союз с сирийским царем Антиохом III, и в 202-201 гг. до н. э. захватил несколько островов в Эгейском море, принадлежавших Египту, где в то время царствовал малолетний Птолемей V. Македонянами были заняты также города Лисимахия и Халкедон. Против македонян вы»ступили многие греческие государства, в том числе Родос и Афи»ны. Родосцы, активно занимавшиеся морской торговлей, наиболее сильно пострадали от действий македонского флота. Против Маке»донии выступил и Пергам. Соединенный флот Родоса и Пергама проиграл Македонии в 201 г. до н. э. морскую кампанию у западных берегов Малой Азии. Флот союзников вначале разбил македонян в сражении у Хиоса, но затем понес большие потери в сражении при Ладе (в этой битве обе стороны объявили о победе, хотя пре»имущество македонян, которыми командовал Гераклид, было нео»споримым), и пергамский царь Аттал I решил усилить антимаке»донскую коалицию, возобновив союз с Римом. Македонский флот тоже понес значительные потери, но зато в ходе кампании Фи»липпу V удалось захватить Перею, прибрежную область Карий, расположенную всего в 20 милях от Родоса, что представляло по»тенциальную угрозу и для родосцев, и для Пергама. Там был остав»лен македонский гарнизон, а сам Филипп с остатками флота про»рвал блокаду союзников и вернулся в Грецию, где вступил в войну с Афинами. Афиняне обратились за помощью к Египту, Пергаму и Родосу. Союзники предоставили в их распоряжение свой флот, однако им нечего было противопоставить македонской армии, поэто»му родосцы убедили афинян последовать их примеру и просить помощи у Рима. Таким образом, захваты Филиппом V территорий, принадлежавших Египту, послужили поводом к новой римско-македонской войне.

Вторая Македонская война, 200—197 гг. до н. э.

Победив Карфаген и утвердив свое господство в Средиземноморье, Рим вновь обратил внимание на Македонское царство, претендовавшее на гегемонию в Греции. Потерпев относительную неудачу в Первой Македонской войне (215-205 гг. до н. э.), Рим рассчитывал на реванш, к которому его отчаянно призывали послы Пергама, Родоса и Афин. Против Македонии был составлен союз, в который вошли Рим, Афины, Пергам и Родос. Позже к антимаке»донской коалиции присоединились Этолийский и Ахейский союзы.

Родосцы тем временем захватили несколько морских баз Фи»липпа V на Эгейских островах и блокировали его гарнизоны на Самосе и Паросе. Македонский царь, в свою очередь, предпринял энергичные действия во Фракии. Не надеясь добиться абсолютного превосходства на море, он рассчитывал проложить дорогу в Азию, к оставленным там гарнизонам, вдоль фракийского побережья и заодно лишить противника морских баз во Фракии. Морские базы Египта (Эн, Элей, Алопеконнес, Каллиполис и Мадит) были захва»чены им без особого труда, сопротивление оказал только Абидос. Филипп блокировал его, но жители Абидоса, осознав безнадеж»ность своего положения, предпочли покончить с собой и поджечь город, нежели сдаться. Родосцы за отсутствием наземных войск не могли оказать помощи Абидосу или препятствовать продвижению македонян во Фракии. Поэтому они сосредоточили свои усилия на борьбе с флотом Филиппа и его союзников, критских пиратов, в Эгейском архипелаге. При этом значительную часть флота им при»ходилось держать у карийского побережья, поскольку македон»ский гарнизон в Перее создавал непосредственную угрозу Родосу. С падением Абидоса и захватом проливов прекратилось поступление в Грецию зерна из Причерноморья (в то время — основной источ»ник продовольствия для Аттики и для Родоса). Второй важный ис»точник хлеба — Египет — тоже был ненадежен, поскольку египтя»не были заняты войной с Антиохом III на юге Палестины, и к тому же явно ее проигрывали. Антиох захватил большую часть их мор»ских баз и верфей в Леванте и увеличил свой флот за счет трофей»ных египетских судов.

В 199 г. до н. э. римская армия под командованием Сульпиция Гальбы высадилась в Иллирии, но решительных военных действий не вела. Римляне избрали своей базой остров Коркиру и направи»ли флот для патрулирования побережья Аттики. Кроме того, римско-родосская эскадра разгромила македонскую базу в Халкиде на острове Эвбея, откуда македоняне осуществляли нападения на по»бережье. Разгром Халкиды был серьезным ударом для репутации македонского царя. Выйдя из себя, он вторгся в Аттику, попытался взять Афины штурмом, и едва не был убит снарядом из афинской катапульты. Штурм Элевсина также закончился для него неудачей, поскольку наличие флота позволило союзникам вовремя перебросить туда подкрепления. Филипп отступил на север через Беотию. В том же 199 г. до н. э. македонский флот потерпел новые неудачи (в частности, флот союзников захватил остров Андрос и крепость Орей на Эвбее), и его командующий Гераклеид был сме»щен и арестован за бездействие. Падение Орея закрыло для маке»донян пролив Эврип, изолировало Коринф, их главный опорный пункт на юге, и одновременно побудило этолийцев к активным действиям против Македонии. Задача союзников — запереть Фи»липпа в Македонии — была наполовину выполнена. С другой сторо»ны, неожиданное вмешательство Антиоха III, угрожавшего Пергамскому царству, не позволяло пергамскому царю Атталу и ро-досцам целиком сосредоточится на войне с Македонией.

Зимой 199-198 гг. до н. э. новым командующим римлян стал Тит Квинкций Фламинин, который всеми силами союзного флота про»вел удачный штурм Эритрии. После этого союзный флот направил»ся к Коринфу, но блокировать город не удалось, и Фламинин снял осаду. В 198 г. до н. э. произошла битва при Авусе, где двум римским легионам Фламинина противостояли 20 тысяч македонян под командованием самого царя Филиппа. Исход сражения решил 4-тысячный отряд римлян, который зашел противнику в тыл и атаковал сзади одновременно с фронтальной атакой своих сорат»ников. Войска Филиппа бежали, потеряв около 2 тысяч человек. Затем римляне двинулись через Фессалию вслед за отступавшим противником. Но самым большим успехом Фламинина было то, что он переманил на свою сторону ахейцев — верных союзников македонян.

К 197 г. до н. э. родосцы перебросили в Перею 800 наемников и 100 всадников, к которым затем присоединился родосский адмирал Павсистрат, примерно еще с 2 тысячами солдат. Собрав эти силы, родосцы разбили македонян в битве при Алабаунде. Павсистрат освободил Перею, хотя ему не удалось воспрепятствовать отступ»лению македонских солдат.

В том же 197 г. до н. э. в Фессалии произошла решающая битва при Киноскефалах (холмы около города Скотусы), в которой рим»ские войска под командованием Фламинина нанесли поражение ма»кедонянам. Обе стороны имели равные силы — по 26 тысяч чело»век, но считается, что это сражение показало тактическое пре»имущество римского легиона над македонской фалангой. Римский авангард, неожиданно напавший на врага, был отброшен, но Фламинин успел подтянуть основные силы и восстановить равновесие.

На правом фланге Филипп с половиной фаланги оттеснил римлян, но его левый фланг не устоял. Римляне обошли противника сзади и сбоку и одержали решительную победу. Не подлежит сомнению, что именно тактическая гибкость римского строя дала возможность использовать разрывы в строю фаланги, выйти в тыл всему маке»донскому построению и довершить разгром. Македоняне потеряли 8 тысяч человек убитыми и 5 тысяч пленными, а римляне — 700 человек убитыми. Следует, однако, отметить полный упадок македонского воинского искусства. Александр Македонский умел использовать фалангу так, что она обеспечивала устойчивость бое»вого построения, а подвижность войскам придавала кавалерия и легкая пехота. Строй Александра был прочным и гибким, а Филипп V сумел лишь построить свои войска в виде огромной нерасчлененной массы и бросить их в атаку по пересеченной местности.

Этолийский союз требовал продолжения войны до полного унич»тожения Македонии, но Рим заключил с Филиппом V мир на усло»виях сокращения македонской армии, ликвидации флота и отказа от всех прежних завоеваний.

Война Македонии с дарданами, 196 г. до н. э.

Посчитав, что разгромленная Римом Македония, потерявшая почти все свои войска, является легкой добычей, дарданы не за»медлили напасть на нее. Филипп V спешно собрал 6 тысяч пехоты и 500 всадников, чтобы отразить противника. В Пеонии состоялась решающая битва у Стобов, в которой дарданы потерпели сокру»шительное поражение.

Спартанская война, 195 г. до н. э.

Вывод римских войск из Греции немедленно породил целый ряд конфликтов. Спартанский тиран Набид, сторонник македонян, пе»ред тем разгромленный союзниками, нарушил условия мирного до»говора, восстановил свой флот и начал войну с Ахейским союзом. Он захватил несколько прибрежных крепостей и осадил Гитеум на побережье Лаконии, который удерживал ахейский гарнизон. Но 15-тысячная армия Набида вскоре была полностью разгромлена в битве при Аргосе 50-тысячным войском римлян и ахейцев. Набиду было позволено сохранить за собой Спарту, но он был обязан вер»нуть Ахейскому союзу все его владения. Набид попытался привлечь на свою сторону Этолийский союз и успел втянуть этолийцев в войну прежде, чем сам был убит заговорщиками.

Война Рима с Антиохом III (Сирийская война), 192—188 гг. до н. э.

Начало войны и боевые действия в Греции, 192-191 гг. до н. э.

Активное вмешательство Рима в греческие дела не могло не вызвать конфликта с самым могущественным эллинским правите»лем того времени — сирийским царем Антиохом III, империя кото»рого включала Северную Сирию, южную часть Малой Азии и всё восточные провинции бывшей империи Александра Македонского. Пока шла Вторая Македонская война, Антиох не вмешивался. Но в 196 г. до н. э. он перешел Дарданеллы и стал захватывать города во Фракии, которые до того были уже захвачены его бывшим союз»ником Филиппом V. Рим потребовал от Антиоха оставить Европу, но переговоры затянулись на несколько лет — Антиох пытался убедить римлян, что он занял только бывшие владения Селевка и не собирается идти дальше. В конце концов после долгих диплома»ических маневров в 192 г. до н. э. началась война. Самое интерес»ное, что Филипп V довольно быстро превратился из союзника Антиоха во врага. Причиной тому стал следующий поступок Анти»оха: находясь неподалеку от Киноскефал, где в 197 г. до н. э. была разгромлена македонская армия, сирийский царь велел насыпать холм над костями македонцев. Филиппа это привело в бешенство, и он стал на сторону Рима. Остается только гадать, как развива»лась бы эта война, если б оба царя оказались по одну сторону баррикад.

Тем временем Антиох занял Халкиду и вторгся в Фессалию. Его действия не могли не вызвать возмущения в Риме, который считал себя гегемоном в Европе. Кроме того, у Антиоха нашел приют са»мый страшный враг Рима — Ганнибал, предлагавший Антиоху со»здать широкую коалицию для вторжения в Италию. Но Антиох предпочел начать военные действия в Греции. Как ни странно, главными союзниками сирийцев оказались города Этолийского союза, которые, будучи недовольны политикой Рима по отношению к Ма»кедонскому царству, собственно и призвали Антиоха. Однако Ахей»ский союз поддержал римлян, как и Пергам с Родосом.

В Грецию в 191 г. до н. э. была отправлена 20-тысячная римская армия во главе с консулом Марком Ацилием Глабрионом, которая соединилась с македонскими войсками. Римляне действовали впол»не успешно, и Антиох потерпел поражение в битве при Фермопилах, удача в которой поначалу была на стороне Антиоха, занявше»го вроде бы хорошую позицию. Римляне же воспользовались тем самым обходным путем, по которому еще в 480 г. до н. э. персид»ский отряд зашел в тыл к спартанцам. На этот раз римский отряд Марка Катона оказался в тылу у Антиоха и его союзников — двух»тысячного отряда этолийцев. Этолийцы были почти все перебиты, а сирийцы в панике побросали оружие и разбежались. Сам Ан»тиох, раненный камнем в лицо и потерявший несколько зубов, также был вынужден спасаться бегством. Римляне у»»»»» пре»следовали противника, перебив или захватив в плен около 10 тысяч человек. Антиох добрался до Халкиды, имея при себе все»го 500 человек.

В то же время сын Антиоха Селевк (будущий царь Селевк IV) вторгся в пределы пергамского царства, пользуясь отсутствием там царя Эвмена II. Селевк осаждал город-крепость Пергам, но на по»мощь пергамцам подошли ахейцы, и их командир Диофан стреми»тельными атаками заставил сирийцев уйти из пергамских земель.

Под напором римских войск Антиоху пришлось очистить Грецию. В это же время он узнал и о поражении своего флота (см. ниже). Итак, понеся значительные потери, Антиох покинул Европу.

Сражения на море, 191-190 гг. до н. э.

Поначалу действия римского флота против сирийцев были не слишком удачны. Флот римлян был укомплектован, в основном, старыми судами, участвовавшими во Второй Пунической войне, которым было от 15 до 25 лет. Новые корабли давно не строи»лись. Правда, сенат немедленно принял решение о строительстве ста новых судов, но эта программа так и не была выполнена. Римляне не смогли отбить Халкиду, неудачно пытались блоки»ровать в Деметриаде часть сирийского флота и понесли потери при Эвбее. При этом в плен к противнику попал сын Сципиона Африканского. Командующий римским флотом Гай Ливий Салинатор делал все возможное, чтобы переломить ход событий. Он атаковал сирийский флот в сражении у Киссунта (битва при Кисее) и одержал победу. Командующий сирийским флотом Поликсенид (кстати, эмигрант с Родоса) явно недооценил противника и> очевидно, не был знаком с римской тактикой превращения любого морского сражения в огромную рукопашную свалку, по»этому его изящные маневры не произвели на римлян должного впечатления. Сирийцы потеряли несколько кораблей и были за»перты в Эфесской гавани.

На зиму флоты рассредоточились по своим базам — римский флот нашел приют в Кане, вспомогательной базе Пергама. Антиох тем временем спешно достраивал заложенные в предшествующем году новые корабли. Ганнибала, выполнявшего при нем роль не»официального военного советника, он отправил с этой целью в Финикию, где находились его главные верфи, а Поликсенид ре»монтировал флот в Эфесе. Антиох надеялся начать кампанию на море и объединить свой флот прежде союзников.

Весной 190 г. до н. э. Поликсенид, имевший 70 кораблей, заманил в ловушку родосский флот адмирала Павсистрата в количестве 27 кораблей и разгромил его в сражении у Панорма на Самосе. Интересно, что Поликсенид сделал вид, что готов предать Антиоха и предложил Павсистрату через посредника передать Родосу ту часть сирийского флота, которой он командовал, в обмен на прощение и право возвратиться на Родос. При этом истинные планы Поликсенида были выданы Павсистрату одним из пленных, но тот не придал этой информации должного значения или не успел ее проверить. Поликсенид вытащил большую часть своих судов на берег около Эфеса якобы для ремонта и этим усыпил бдительность Павсистрата. Для родосцев, подошедших к Панорму было полной неожиданностью, когда на рассвете их атаковал сирийский флот, а с берега открыли огонь метательные машины. Павсистрат попытался вырваться из бухты с оставшимися кораблями — к тому времени около 20 родосских судов уже были захвачены противни»ком на берегу, либо у выхода из бухты. Его собственный флагман был окружен и протаранен тремя сирийскими квинкриремами, а сам Павсистрат погиб. Выйти из бухты удалось только пяти родосским и двум союзным косским кораблям, которые прорвали строй кораблей противника, отпугнув их огненными снарядами (изобре»тение погибшего Павсистрата).

Родосцы сумели довольно быстро восстановить свой флот, и осенью 190 г. до н. э. состоялось сражение при Сиде (между Аспендом и мысом Сиде у берегов Памфилии). Родосский флот из 36 кораблей под командованием Эвдама взял верх над сирийским флотом из 37 кораблей, шедшим под командованием самого Ганни»бала на соединение с флотом Поликсенида. Ганнибал первым перестроил свой флот из походного порядка в боевой. Сам он находился на левом фланге, его правым флангом, находившимся ближе к берегу, командовал Аполлоний. Чтобы предотвратить окружение родосского флота и дать ему время перестроиться, Эвдам решился На смелый шаг — его флагман и четыре корабля сопровождения покинули строй и атаковали левый фланг противника. Родосцы имели преимущество в скорости и маневренности, их команды были луч»ше обучены, и сама конструкция их квадрирем давала им преиму»щество при лобовой таранной атаке. В первые же минуты боя один из сирийских тяжелых кораблей на правом фланге был выведен из строя таранным ударом и захвачен, еще несколько кораблей ли»шились весел — более маневренные родосцы обламывали их таранами, прорываясь сквозь строй противника. Через некоторое время правый фланг сирийцев дрогнул и обратился в бегство. Эвдам был почти окружен отрядом самого Ганнибала, но спас свой корабль, дав сигнал флоту собраться вокруг флагмана (родосцы разработали надежную систему сигналов). Эвдам продолжал давать сигналы ко»раблям резерва и Памфилиду, командовавшему центром, даже в тот момент, когда его собственный отряд уже вырвался вперед и атаковал левый фланг Ганнибала. Подоспевшие с левого фланга родосские суда едва не окружили самого Ганнибала, и тот вынуж»ден был дать сигнал к отступлению. Его искалеченный гигантский флагман был взят на буксир, и 20 наименее поврежденных сирий»ских кораблей прикрывали отход. Родосцы замерли, наблюдая это великолепное зрелище, однако сил преследовать противника у них уже не было, а их собственный флагман тоже получил большие повреждения. Флот Ганнибала был потрепан настолько, что уже не смог выйти в море до самого конца войны.

Вскоре состоялось решающее Мионесское сражение (неподале»ку от Теоса). 58 римским судам, которыми командовал Луций Эми»лий Регилл, и 25 родосским кораблям под командованием Эвдама противостоял сирийский флот из 89 кораблей под командованием Поликсенида. Победу союзникам принесли смелые действия Эвда»ма, который уже в начале боя, пока римляне выстраивали свой флот, изменил курс, зашел противнику в тыл и вышел к его пра»вому флангу, а затем поджег несколько сирийских кораблей огненными снарядами и атаковал их флагман. Римляне, как обычно, по»старались поскорее сблизиться с противником и превратить мор»ской бой в абордажную схватку. Они прорвали центр вражеского строя, но их открытые фланги пришлось прикрывать родосцам. Римские абордажные команды захватили 13 вражеских кораблей со всеми командами, еще 16 были потоплены или сожжены родосцами. Потери родосцев составили всего один корабль, захваченный противником. Кроме того, два римских корабля получили сильные повреждения. В разгар боя Поликсенид покинул строй с захвачен»ным у родосцев кораблем и направился к Эфесу. Увидев это, кораб»ли его правого фланга, еще сохранявшие боевой порядок, поспеш»но бежали. Это была последняя значительная морская победа рим»лян в сражениях с внешним врагом. Благодаря этому успеху Рим смог впервые в своей истории высадить войска в Азии.

На этом война на море закончилась. Антиох потерял практиче»ски весь свой флот и не мог помешать римлянам высадиться в Малой Азии, куда отправились победители Ганнибала во Второй Пунической войне — братья Публий и Луций Сципионы.

Битва при Магнесии и окончание войны, 190-188 гг. до н. э.

Зиму 191-190 гг. Антиох провел в Великой Фригии, спешно со»бирая войска. На Балканском полуострове активных военных дей»ствий в 190 г. до н. э. почти не велось. Весной 190 г. до н. э. проконсул Ацилий возобновил наступление против этолийцев, взял Ламию и осадил Амфиссу. Город был на грани падения, когда прибыл новый консул Луций Корнелий Сципион. Он не отличался особыми воен»ными талантами, но легатом при нем был его знаменитый брат Сципион Африканский, победитель Ганнибала. Сципионы не захо»тели тратить силы на Этолийскую войну. Они заключили переми»рие с этолийцами на 6 месяцев и стали готовиться к азиатскому походу. Союз с Филиппом V позволил римлянам пройти через Ма»кедонию. Македоняне также снабдили войско Сципионов припаса»ми, и Филипп обеспечил проход римлян через Фракию. Антиох пытался переманить на свою сторону царя Вифинии Прусия, но потерпел неудачу. Это серьезно ослабило его возможности проти»водействия римской переправе из Европы.

На азиатском берегу в римский лагерь прибыл посол Антиоха Гераклид. Царь выражал готовность уплатить половину военных расходов, отказывался от Лисимахии, а также от Смирны, Ламп-сака, Александрии Троадской и других союзных Риму городов Эолиды и Ионии. Переговоры ни к чему не привели, так как рим»ляне потребовали отказа от всех малоазиатских владений к запа»ду от хребта Тавр и уплаты всех военных расходов. Безрезультатно посол пытался склонить на свою сторону Сципиона Африканского, чей сын находился в плену. Затем римское войско дви»нулось вдоль берега Геллеспонта на юго-запад и вступило в Илион. Вскоре поход возобновился, и через 6 дней римляне пришли к устью реки Каик.

Армия Антиоха расположилась в Лидии у Тиатиры, к северо-западу от Сард, у реки Фригии (современная река Кум), правого притока Герма (современная река Гедиз). Антиох отпустил сына Сципиона, перешел на левый берег Фригия и стал близ его слия»ния с Гермом. Немного ниже, южнее Герма, у северного подножия горы Сипил, находился город Магнесия (современная Маниса).

В решающей битве при Магнесии, состоявшейся либо в самом конце 190 г. до н. э., либо в начале 189 г. до н. э., армия Антиоха были наголову разбита римлянами. Незадолго до битвы Сципион Африканский заболел, и его заменил Гней Домиций. Грандиозному сражению предшествовал кавалерийские наскок на римские пози»ции, который совершили кельты-галаты и конные лучники из сред»неазиатского племени дахов. Через 3 дня после этой стычки рим»ская армия форсировала Фригии и установила свой лагерь в 3,7 км от лагеря Антиоха. Во время строительства лагеря 3 тысячи цар»ских всадников и лучников атаковали римские посты, но после долгого боя были отброшены. Сирийцы потеряли 100 человек уби»тыми и 100 ранеными. Некоторое время спустя, после позицион»ных маневров, начались и основные действия.

75-тысячная армия Антиоха, усиленная боевыми слонами, была лишена подвижности, которой у 40-тысячного римского войска было предостаточно. Большой ошибкой Антиоха была то, что он распо»ложил пехотную фалангу в центре своей армии на очень неболь»шом пространстве, где воинам было тесно. А начавшийся дождь испортил луки стрелков, на которых Антиохом возлагались определенные надежды в бою. Сражение началось атаками флангов Ан»тиоха, на которых находилась его кавалерия. К счастью для римлян, царь Пергама Эвмен II со своими войсками разбил тяжелую персидскую конницу на левом фланге армии Антиоха, которым командовал царский сын Селевк. А вот правый фланг, которым ко»мандовал сам Антиох, сумел оттеснить римлян и даже проник»нуть в их лагерь. Этот локальный успех не оказал никакого влия»ния на последовавшее разгромное поражение. В центре римляне сумели обратить в бегство боевых слонов Антиоха, которые нача»ли топать свою же собственную фалангу, вынужденную нарушить строй и бежать. В очередной раз, как и в сражении с Пирром при Беневенте, как и в битве при Заме с Ганнибалом, римляне сумели своими действиями превратить боевых слонов противника в свое страшное оружие. Сирийские войска потеряли убитыми и плен»ными около 50 тысяч человек, а римляне — 300 человек.

В 189 г. до н. э. римские войска вступили во Фригию и победили союзников Антиоха галатов, в то время как в Греции Филипп V совместно с римлянами завоевал Этолию. Героическое сопротивле»ние Амбракии обеспечило Этолии снисходительные условия мира: она снова стала союзником Рима, но Этолийский союз был значи»тельно сокращен.

Окончательный мир был заключен в 188 г. до н. э. Чтобы осла»бить Антиоха, римляне заставили его пойти на многочисленные уступки, в частности, отказаться от всей Малой Азии к северу и западу от горного хребта Тавр — самой богатой части его государ»ства. Отобранные у Антиоха территории были поделены между союзниками Рима. Ряд малоазийских областей получил Пергам, для которого первая половина II в. до н. э. была временем наивысшего расцвета. Кроме того, Антиох должен был значительно сократить армию и выплатить контрибуцию. Серьезные убытки понесли и малоазиатские союзники Антиоха (Галатия, Каппадокия). Тем не менее, многие римляне считали условия мира слишком мягкими для Антиоха, за что братья Сципионы подверглись судебным пре»следованиям.

В 187 г. до н. э. Антиох III был убит при попытке конфисковать сокровища одного из храмов. После его гибели от Селевкидской державы опять отделились Парфия и Греко-Бактийское царство, а также Персида.

Ситуация в Армении и возникновение независимых государств в 189 г. до н. э.

Армянские государства начали образовываться еще в конце IV века до н. э. В 322-321 гг. до н. э. к северу от долины Верхнего Евфрата на территории так называемой Малой Армении возникло первое Армянское царство, которое, правда, находилось несколько в стороне от остальных армянских земель. Позднее — в 115 г. до н. э. Малая Армения была присоединена Митридатом VI к его Понтийскому царству. На юго-западе Армянского нагорья находилась область Софена, которая формально считалась сатрапией государ»ства Селевкидов, но управлялась местной династией. По верхнему течению Тигра и в окрестностях озера Ван на территории древнего Урарту находилась еще одна армянская область, собственно Армения, которая управлялась так же, как и Софена. В конце IV века до н. э. к северо-востоку от Армении в долине Аракса возникло Айраратское царство, которым стала править династия Оронтидов (Ерванидов). Основное население этого царства составляли аларо-дии, которые постепенно ассимилировались с армянами. В 220 г. до н. э. Айраратское царство было захвачено Антиохом III Великим и объединено с Армении. Возникшая в результате этого объединения область получила название Великая Армения. После поражения Антиоха от римлян в битве при Магнесии в 189 г. до н. э. сатрап Великой Армении Артаксий (Арташес) и сатрап Софены Зариадр (Зарех) объявили о независимости. Очень скоро их государства со»здали вполне боеспособные армии, которые вышли за пределы Армянского нагорья и захватили ряд областей у иберов и мидийцев. Особенно преуспел в этом Арташес (правил в 189-161 гг. до н. э.), который построил новую столицу на берегу Аракса — Арташат, расположенную недалеко от бывшей столицы Айраратского цар»ства Армавира.

Усиление Пергамского царства, 80-е гг. II века до н. э.

Царь Пергама Эвмен II в полной мере использовал поражение Антиоха Великого в войне с Римом. Он присоединил к своему цар»ству владения Селевкидов в Малой Азии к северу от Тавра и Меан»дра, часть Памфилийского и Фракийского побережий, а также Западную Киликию. На побережье Черного моря Пергам вступил в борьбу с Вифинией, война с которой в 183 г. до н. э. окончилась в пользу Пергама, пользовавшегося римской поддержкой. Великий Ганнибал, скрывавшийся в Вифинии, был вынужден принять яд, чтобы не попасть в руки римлян. Пергам воевал и с правителем Понтийского княжества Фарнаком, захватив его главный город Синопу. Эвмен II добился могущества, но зато заслужил всеобщую ненависть как прислужник Рима и изменник эллинизма.

Война Македонии с фракийцами, 184 г. до н. э.

Царь Македонии Филипп V начал военные действия против фра»кийского союза племен (одрисы, дентелеты, бессы и др.), возглавляемого Амадоком. Македонянам удалось разгромить фракийских вождей, взять Амадока в плен и закрепиться во Фракии, распрос»транив свое влияние до Дуная. Несколько позже — в 179 г. до н. э. Филипп V заключил соглашение с племенем бастарнов о переводе их в земли дар данов для борьбы против Рима, поскольку Филипп не желал мириться с римской гегемонией и мечтал о новой войне.

Истрийская война, 177 г. до н. э.

В борьбе с племенами, жившими на Истрийском полуострове римляне поначалу потерпели неудачу: противник даже сумел за»хватить лагерь консула Гнея Манлия. Но вскоре ему на выручку подошли войска под командованием Аппия Пульхра и одержали победу. Героическое сопротивления оказала римлянам крепость Незакций. Когда римляне все-таки захватили ее, то истрийцы ста»ли убивать друг друга, чтобы не попасть в плен, а их вождь Эпулон бросился на собственный меч.

Войны Рима с корсиканцами и лигуарми, 173 г. до н. э.

На Корсике римский претор Гай Цицерий разгромил восстание против Рима, уничтожив в сражении 7 тысяч корсиканцев и около 2 тысяч взяв в плен. С корсиканцами был заключен мир, взыскана контрибуция, после чего Цицерий переправился с войсками на Сардинию.

Консул Марк Попилий Ленат дал лигурам сражение у города Кариста. Более трех часов ни одна из сторон не могла получить преимущества в битве. Тогда консул приказал кавалерии атаковать противника сразу с трех сторон. Значительная часть всадников прорва»ла центр Лигурийского войска и пробилась до задних рядов. Лигуры впали в панику и бросились бежать, потеряв в итоге 10 тысяч чело»век убитыми. Потери римлян тоже были существенны — 3 тысячи человек. Консул был так разозлен, что подверг репрессиям не только тех, кто восстал против Рима, но и тех, кто сохранял верность. Действия консула стали известны сенату, который восстановил спра»ведливость — вот явные преимущества республиканского строя.

Третья Македонская война, 171—167 гг. до н. э.

После смерти македонского царя Филиппа V его сын и наслед»ник Персей (правил в 179-168 гг. до н. э.) сумел организовать анти»римскую коалицию из греческих городов, недовольных вмешатель»ством Рима в их внутренние дела, а также фракийцев и иллирий»цев. В 171 г. до н. э. 40-тысячная римская армия Лициния Красса потерпела поражение от 43-тысячного македонского войска, кото»рым командовал Персей, в битве при Лариссе. Римляне потеряли 2 200 человек убитыми и 600 пленными. В 169 г. до н. э. Персей совершил удачный поход в Иллирию, взяв многие города. Тем вре»менем римляне вторглись в Македонию через горные проходы, от чего Персей впал в панику. Решающее сражение при Пидне состо»ялось в 168 г. до н. э. Римской армией командовал Луций Эмилий Павел. Римлян было 26 тысяч против 40 тысяч македонян, но Эми»лий Павел вновь доказал преимущество манипулярного строя ле»гиона над македонской фалангой, хотя в начале сражения македон»цы решительным ударом смяли римские передовые части и едва не добрались до их главнокомандующего. Римляне отступили к горе Олокр, а в македонской фаланге, попавшей на пересеченную мест»ность, стали возникать разрывы. В этот момент римские манипулы ударили по противнику с флангов, и длинные копья македонян оказались бесполезны и бессильны против более мобильного ору»жия римлян. Одновременно с этим римский командующий обрушил на фланг македонян конницу и слонов. На поле сражения остались 20 тысяч убитых (в основном — македоняне), 11 тысяч сдались в плен.

После этого поражения Македония была разделена на четыре части и утратила свою самостоятельность, попав в полную зависимость от Рима. Подверглись разгрому и союзные Македонии эпирские города, пострадали Ахейский союз и Родос, симпатизировавшие Персею. Произошла очередная Иллирийская война, которая окон»чилась быстрее, чем о ней стало известно в Риме, — иллирийцы поспешили капитулировать перед претором Аницием, а их вождь Гентий был взят в плен.

В результате Третьей Македонской войны Рим оказался самой могущественной державой античного мира.

После завоевания Македонии и обращения ее в римскую про»винцию началась длительная борьба римлян со скордисками — кельт»ским племенем, контролировавшим с первой половины III века до н. э. дунайские земли. Скордиски были окончательно побеждены только В 15 г. до н. э.

Ситуация в Центральной и Средней Азии, конец первой половины II века до н. э.

Победив Антиоха III в битве при Магнесии в 190 г. до н. э., римляне невольно оказали большую услугу Парфии. Парфяне не только избавились от своей зависимости от Селевкидов, но и во»зобновили захват новых территорий. Так, парфянский правитель Фраат I (правил в 176-171 гг. до н. э.) подчинил своей власти пле»мена мардов, которые обитали на восточном берегу Каспийского моря. Наибольших же успехов Парфянское царство достигло при его брате Митридате I (правил в 171-136 гг. до н. э.). В начале своего правления Митридат I опять (и на этот раз окончательно) захватил у Селевкидов Парфиену и Гирканию, после чего возоб»новил чеканку собственной монеты, а около 165 г. до н. э. первым из парфянских правителей принял титул царя. Столицей Парфян»ского царства стал главный город Гиркании Гекатомпил (Шахри-Кумис). В 160-150 гг. до н. э. Митридат I был занят войнами на востоке, в ходе которых он сумел одолеть греко-бактрийского царя Эвкратида I и отнял у него области Аспион и Туриву (по нижнему течению Герируда-Теджена).

Восточный сосед Парфии Греко-Бактрийское царство занимало территорию современных Афганистана и Пакистана, некоторые районы на юге Средней Азии и северо-западные районы современ»ной Индии. Это царство, терпя поражения в войнах с парфянами, в некотором роде компенсировало свои неудачи на западных рубежах успешными походами в Индию. Начало этим походам положил царь Деметрий — сын царя Эвтидема, воевавшего против Антиоха III. Деметрий начал царствовать приблизительно в начале II века до н. э. и прославился как завоеватель Индии, а также Арейи, Арахосии и Дрангианы. Этот был период наивысшего расцвета Греко-Бактрийского царства, которое занимало выгодное положение, конт»ролируя торговые пути из Китая и Индии в Иран и далее на запад. В 175 г. до н. э. в Бактрии поднял восстание Эвкратид, провозгла»сивший себя царем, после чего под властью Деметрия остались только индийские области. С этого момента начался распад единого государства. От Бактрии отделилась Согдиана, затем попавшая под власть Хорезма, а парфянский царь Митридат I захватил Марги-ану. Около 162 г. до н. э. Эвкратид двинулся в северо-западную Индию, где власть к этому времени перешла к наследникам Де»метрия, и покорил их территории. Затем новые территории в Индии успешно захватывал бактрийский царь Менандр, распрос»транивший свою власть далеко в глубь Индии, вероятно, до до»лины Ганга.

Где-то в середине II века до н. э. в Среднюю Азию с северо-востока пришли кочевые племена юэчжей (китайское название мас-сагетов), которые потерпели в 70-х — середине 60-х гг. II века до н. э. поражение от племен хунну. Это была весьма значительная победа хунну за господство в азиатских степях, и они очень долго горди»лись ей. Пройдя через Давань (современную Фергану), юэчжи вторглись в Среднюю Азию и подчинили себе значительную ее часть.

Война Сирии с Египтом, 170—168 гг. до н. э.

Младший сын Антиоха III Великого Антиох IV (правил в 175— 163 гг. до н. э.) начал очередную войну Сирии и Египта из-за Келесирии. Антиох вторгся в Иудею и разграбил Иерусалим. Затем он разбил в морском сражении у Пелусия египетский флот, соору»дил мост через Нил и переправил свои войска в Египет. В Алек»сандрии началось восстание, в результате которого царь Египта Птолемей VI бежал, а царем стал его младший брат Птолемей VII. Антиох немедленно объявил себя защитником свергнутого царя и пытался штурмовать Александрию, но безуспешно. Остальной же Египет был им покорен. Птолемей VI был посажен на трон в Мемфисе, после чего сирийцы покинули Египет, оставив за со»бой Пелусий. Вскоре братья Птолемеи помирились, и старший из них вновь воцарился в Александрии. Тогда Антиох, якобы прежде защищавший его интересы, отправился в новый поход против Егип»та. Поставив свои войска в Келесирии, он уведомил египтян, что отведет свои войска только в обмен на Кипр, Пелусий и земли в дельте Нила около Пелусия. Затем он опять вошел в Египет, занял Мемфис, но возле Александрии к нему прибыло посоль»ство из Рима, которое жестко потребовало прекратить войну. Таким образом, Рим спас Египет от полного завоевания Сирией, не допустив тем самым заметного усиления последней. Антиох IV все-таки сохранил за собой Келесирию и Иудею. Таким образом, была решена давняя проблема государства Селевкидов — присое»динение Келесирии. На обратном пути Антиох опять захватил и разграбил Иерусалим.

[Одуванчик]

Войны Рима с 394 по первую Пуническую войну гг. до н.э.


Вторжение галлов в Италию, около 391—389 гг. до н. э.

В начале IV века до н. э. на Италию обрушилась волна кельтских вторжений. Основные группы кельтов двигались из Восточной Галлии (Франции), Южной Германии и Швейцарии. Кельты осадили этрусский город Клузий, после чего десятки тысяч кельтов (или галлов, как называли их римляне) во главе с вождем Бренном двинулись на Рим, поскольку некоторые граждане Рима участвовали в борьбе с кельтами на стороне этрусков. В Риме, очевидно, не осознавали, с какой опасностью им пришлось столкнуться. Только тогда, когда кельты были недалеко от Рима, римская армия перешла через Тибр и загородила им дорогу в трех милях от городских ворот. 18 июля 390 г. до н. э. в битве на речке Аллии (вблизи ее впадения в Тибр) 40-тысячная армия кельтов разгромила равное по численности войско римлян под командованием Квинта Сульпиция. По свидетельству древних авторов, римляне, поначалу бывшие слишком самоуверенными, испытали какой-то панический ужас, внушенный видом обнаженных воинов противника и дикими звуками их рогов. Кельты вначале разгромили правый фланг римлян, где находились наиболее молодые и неопытные воины, а затем обрушились на левый фланг и центр. Практически никто из римлян не погиб в открытом бою — кельты поражали бегущих в спину. Страшная резня произошла на берегу Тибра, куда бежал левый фланг римлян. Многие утонули под тяжестью доспехов.

После этой победы кельты взяли и разграбили Рим. Уцелел только Капитолий, под которым кельты потерпели поражение от ега защитников. И дальнейшие попытки взять эту крепость были неудачны. Не знакомые с осадным искусством, кельты простояли под его стенами 7 месяцев. По преданию, однажды Капитолий был спасен гусями, разбудившими римских воинов в одну из ночей, когДа кельты пытались неожиданно забраться на стены крепости. Кроме того, знаменитый Марк Фурий Камилл, находившийся изгнании в городе Ардеи, собрал войско из ардеян и смелой ночной атакой разгромил один из кельтских лагерей. Дважды римляне разбили этрусков, решивших заняться грабежами римских владений: первый раз в битве у Вей, а второй — в битве у Салина.

Наконец, кельты согласились взять выкуп и покинуть Рим. Одной из причин этого стало вторжение племени венетов на территории, занимаемые кельтами на берегах реки По. Есть информация, что Камилл, вновь назначенный диктатором, подошел с войском к Риму и дважды разбил кельтов, ускорив их уход. Хотя это, скорее всего является выдумкой самих римлян, желавших как-то смягчить горечь своего позора.

Следствием разгрома, учиненного кельтами, стало ослабление влияния Рима среди латинских городов. Кельтское племя сенонов (которое, предположительно, и разгромило римлян) обосновалось на адриатическом побережье Италии, заняв полосу территории около 60 км в ширину и протяженностью 100 км между современными городами Пецаро и Мацерата. Этот район имел важное значение, поскольку контролировал проходы в долину Тибра, а также позволял постоянно угрожать городам Апулии и Кампании. Отдельные отряды кельтов проникали отсюда далеко на юг, и именно в это время кельтские наемники оплачивались Дионисием Сиракузским, который отправлял их отряды в Грецию в поддержку Спарты, соперничавшей с Фивами.

Война с вольсками, эквами и этрусками 389—385 гг. до н. э.

Противники Рима не преминули воспользоваться его тяжелым положением, в котором он оказался после нашествия галлов. За оружие взялись вольски, эквы и этруски, а бывшие верные союзники латины и герники постарались освободиться от римского влияния. Диктатор Марк Фурий Камилл одну часть войск послал против Этрусков, другую оставил около Рима, а с третьей частью осадил вольсков в их лагере у Ланувия. Камилл воспользовался тем, что вольски обложили вал лагеря срубленными деревьями, и приказал поджечь их. В результате пожара лагерь был уничтожен, а вольски Разбиты. Камилл немедленно опустошил земли вольсков, затем выступил и против эквов, разбив их войско в битве при Болах.

В это же время этруски осаждали союзный Риму город Сутрий Осада длилась до тех пор, пока туда не подошел в 388 г. до н. э Камилл, с ходу разбивший этрусков в Первой битве под Сутрием. В конце того же года римляне предприняли экспедиции в этрус, скую область Тарквиний, где взяли два города — Кортуозу и Контенебру. Кортуоза была взята легко, практически без осады, а вот битва за Контенебру получилась очень у»»»»»й, и не прекращалась даже ночью в течение нескольких суток.

В 386 г до н. э. Вольский город Антий выступил против Рима, поддержанный также латинами и герниками. В бой римлян повел все тот же знаменитый Марк Фурий Камилл, одержавший очередную победу. Только благодаря начавшемуся во время битвы ливню, противники римлян не были полностью истреблены. Вольски бежали в Сатрик, но этот город был вскоре взят. Тем временем этруски снова подошли к Сутрию, и даже взяли часть города. Камилл двинулся против них и разбил во Второй битве под Сутрием, после чего римляне пошли к городу Непету и также отбили его у этрусков.

В 385 г. до н. э. вольски опять собрали огромное войско, к которому примкнули латины и герники. В Риме диктатором был назначен Авл Корнелий Косе, а начальником конницы стал Тит Квинкций. Вольски, искусные только в метании копий, не устояли против сильных в рукопашной схватке римлян, и были разбиты в очередной раз. Считается, что после этого поражения наиболее грозные противники Рима вольски, которые фактически воевали с римлянами начиная с 459 г. до н. э., превратились в довольно слабое племя, не представлявшее больше угрозы.

Войны Рима с бывшими союзниками, 383—377 гг. до н. э.

Проведя один год без войны, римляне в 383 гг. до н. э. были вынуждены снова взяться за оружие. Кроме вольсков, которые, как пишет Тит Ливий, «были словно судьбою даны римскому народу для постоянных военных упражнений», среди противников оказались жители Цирцей и Велитр, решивших отделиться от Рима, а также жители Ланувия, бывшие до той поры самыми верными союзниками. Затем к коалиции примкнули и жители Пренесты. В 382 г. до н. э. римляне разбили в битве у Велитр отряды пренестинцев. Те в отместку взяли в 381 г. до н. э Сатрик. Для борьбы с ними был вновь призван Камилл, находившийся уже в преклонном розрасте. Под его руководством римляне разгромили противника и взяли его лагерь. В 380 г. до н. э. пренестинцы стали лагерем у дллии, в том самом месте, где римляне были разгромлены галлами. Им навстречу двинулась римская армия под командованием диктатора Тита Квинкция Цинцинната. В битве при Аллии пренестинцы дрогнули уже после первого же удара и бежали до самой Пренесты. Римляне взяли 8 городов, принадлежавших пренестинцам, а затем взяли и Велитры. В конце концов Пренеста сдалась без боя.

В 379-378 гг. до н. э. римские владения тревожили вольски, а в 377 г. до н. э. римская армия под командованием Публия Валерия и Луция Эмилия подошла к Сатрику, где сразилась со своими бывшими союзниками — латинами. В битве при Сатрике латины, прошедшие римскую военную школу, оказали у»»»»»е сопротивление, но не выдержали удара конницы римлян. Разбитые латины бежали к вольскам в Антий, который римляне не стали штурмовать, разорив окрестности. Жители Антия, утомленные войной с Римом, сами сдали город. Тогда латины от Антия двинулись к Тускулу и попытались укрыться там. Но подошедшее римское войско с одной стороны и жители Тускула с другой, нанесли им еще одно поражение в битве у Тускула.

Кстати, в 378 г. до н. э. произошло знаменательное событие — вокруг города были возведены новые оборонительные стены, которые заменили земляной вал, сделанный еще при Сервии Туллии в середине VI века до н. э. Новые стены, в сооружении которых большую роль сыграл Марк Фурий Камилл, имели более трех с половиной метров в толщину и около семи с половиной метров в высоту. Их сложили каменщики-греки из вулканической породы, доставленной из недавно разрушенных Вей. Протяженность этих стен показывала, что к тому времени Рим намного превосходил по своим размерам любой город Италии — его площадь превышала площадь тех же Вей в два раза.

Война с Велитрами, 370 г. до н. э.

Рим провел несколько лет без войн, как вдруг в 370 г до н. э. Жители Велитр совершили набег на римские территории и даже осадили Тускул. Подошедшее войско из Рима сняло осаду и загнало нападавших обратно в Велитры, которые, однако, не были взяты, несмотря на довольно внушительные силы римлян. Последняя победа Камилла, 367 г. до н. э.

В 367 г. до н. э. совсем уже состарившийся герой войны с Вейями Марк Фурий Камилл разбил кельтов в битве при Альбе. Потеряв несколько тысяч воинов непосредственно в бою и еще несколько тысяч после падения их лагеря, кельты поспешно бежали в Апулию. Это была последняя победа легендарного военачальника, который был шесть раз военным трибуном, пять раз диктатором и четыре раза въезжал с триумфом в Капитолий. В 365 г. до н. э. Камилл умер, как писал Плутарх, «в столь преклонном возрасте какого удается достигнуть немногим».

Война с герниками, 362—358 гг. до н. э.

Начав войну с герниками, римляне сразу же потеряли консула Луция Генуция, попавшего в засаду. Ободренные успехом, герники атаковали римский лагерь, но были отбиты. Вскоре римлянам удалось, правда, с большими потерями, разгромить герников и обратить их в бегство. На следующий год консулы Гай Сульпиций и Гай Лициний Кальв повели войско против герников и, не встретив врагов на открытом месте, взяли приступом их город Ферентин. Окончательно герники были приведены к покорности в 358 г. до н. э. консулом Гаем Плавтием.

Битвы с кельтами, 361—358 гг. до н. э.

В 361 г. до н. э. диктатор Тит Квинкций Пени стоял с армией против орды кельтов на расстоянии менее чем в одну милю он города. Однако кельты предпочли не вступать в битву, а отправиться грабить Кампанию. В следующем 360 г. до н. э. римляне под командованием диктатора Квинта Сервилия Агала и консула Гая Петелия Бальба победили в битве у Коллинских ворот кельтов, которые возвращались обратно из Кампании, а также их союзников тибуртинцев (жителей города Тибур). В 359 г. до н. э. тибуртинцы ночью атаковали Рим, но были быстро отбиты.

В 358 г. до н. э. диктатор Гай Сульпиций нанес кельтам сильное поражение в битве около Педа. В начале сражения кельты нанесли мощный удар по правому флангу римлян, но затем римляне перешли в контратаку и при поддержке конницы, которой командовал Марк Валерий, обратили противника в бегство.

Войны Рима в середине IV века до н. э.

В 358 г. до н. э. римляне не совсем удачно вели войну с этрусками из Тарквиния, кроме того, на римские владения были совершены набеги привернатов и велитрийцев. В 357 г. до н. э. добавилась еще и война с фалисками. Консул Гай Марций повел войско против привернатов и разбил их в сражении у Приверна, после чего город сдался. В 356 г. до н. э. консул Марк Попилий Ленат отправился на войну с тибуртинцами и одержал легкую победу. Второй же консул Марк Фабий Амбуст потерпел вначале неудачу в борьбе с фалисками и тарквинийцами, но затем также сумел одержать победу. После этого за оружие взялись многие этруски, которые двинулись к Риму. Для их отражения был назначен диктатор Гай Марций Рутул, ставший первым диктатором из числа плебеев. Выйдя из Рима, диктатор посадил свои войска на плоты и, перебрасывая их с одного берега Тибра на другой, нанес противнику ряд поражений. Этруски понесли серьезные потери, 8 тысяч их попало в плен. В 354 г. до н. э. тибуртинцы и тарквинийцы были покорены окончательно. Причем с последними римляне расправились крайне жестоко, отомстив за гибель римских пленных, казненных тарквинийцами несколькими годами ранее.

В 350 г. до н. э. в латинских землях вновь появились кельты, против которых выступил из Рима консул Марк Попилий Ленат. В битве у Альбанской горы кельты потерпели поражение, однако они всю зиму бродили по окрестностям Рима и даже дрались на берегу в устье Тибра с греческими пиратами из-за добычи, пока не были окончательно разбиты в следующем году диктатором Луцием Фурием Камиллом, сыном знаменитого Марка Фурия Камилла. Перед началом сражения отличился молодой военный трибун 23-летний Марк Валерий, одолевший в схватке один на один представителя кельтов. Согласно легенде, одержать победу римлянину помог внезапно прилетевший ворон, который кинулся на кельта. С тех пор Марк Валерий получил прозвище Корв (ворон по-латыни). Победа в схватке с кельтом принесла ему вскоре звание консула, а впоследствии он стал выдающимся римским полководцем.

В итоге римляне в очередной раз одолели кельтов и даже заключили с ними (правда, значительно позднее — в 332 г. до н. э.) Мирный договор. К середине IV в. до н. э. Рим стал самым могущественным городом-государством Лация. В его истории начиналась новая эра — завоевание Италии.

Завоевание Римом Италии, 343—265 гг. до н. э.

Первая Самнитская война, 343—341 гг. до н. э.

Несмотря на то, что Рим заключил в 354 г. до н. э. союз с племенами самнитов, этот договор не был прочным. Самнитская федерация, занимавшая более обширную территорию, чем Латинская наступала на жителей Кампании. Самниты разбили кампанцев в битве при Тифатских холмах, и те были вынуждены просить помощи у Рима.

Римский полководец Марк Валерий Корв, бывший консулом в 343 г. до н. э., разбил самнитов в битве у горы Гавра и установил римский протекторат над Кампанией, от притязаний на которую самниты были вынуждены отказаться. Параллельно войска второго консула Авла Корнелия Косса сначала едва не попали в засаду в горах, а затем, выбравшись оттуда, атаковали лагерь самнитов, и перебили до 30 тысяч воинов противника, которого они застали врасплох. Затем римляне под командованием Марка Валерия Корва одержали победу в битве под Свессулой, разбив подошедшие из Самния войска противника.

Считается, что римляне выиграли эту войну потому, что в экономическом отношении они стояли выше самнитов, у которых еще сохранялись черты первобытнообщинного строя.

Битвы с привернатами и вольсками, 341 г. до н. э.

В 341 г. до н. э. жители Приверна (привернаты) выступили против римских граждан. Почти одновременно с этим событием против Рима выступили и вольски, которые расположились лагерем у Сатрика. Против обоих противников выступил консул Гай Плавтий. Сначала он двинулся на Приверн и дал сражение его жителям. Город был взят, а затем возвращен жителям, в нем поставили сильную охрану и лишили привернатов двух третей их земельных владений. Затем Плавтий пошел к Сатрику против вольсков. Битва была у»»»»»й, но ее прервала разразившаяся гроза. На следующий день римляне хотели возобновить сражение, но вольски, подсчитав свои потери, бежали в Антий, бросив раненых и часть обоза.

Латинская война, 340—338 гг. до н. э.

В 340 г. до н. э. против Рима восстали латины, претендовавшие на одинаковые с римлянами права в Латинской федерации. Латинов поддержали кампанцы. В начале этой войны произошел легендарный случай — Публий Деций Мус, римский консул (340 г. до н. э.), во время сражения при Везувии принес себя в жертву, бросившись в одиночку на врагов, после чего римское войско одержало победу под руководством другого консула Тита Манлия. Собрав новое войско, латины вновь двинулись против римлян. Их армию встретил между Синуессой и Минтурнами консул Торкват и разбил в сражении у Трифана. Силы латинов оказались так подорваны этим поражением, что когда консул повел воинов-победителей разорять земли врагов, они все сдались ему, а следом за ними сдались и кампанцы.

Война закончилась в том же 340 г. до н. э. У Лация и Капуи римляне в наказание отобрали часть земель, которые распределили между собой. Однако латины, недовольные потерей земельных владений, восстали вновь в 339 г. до н. э. и были разбиты римскими войсками под командованием консула Квинта Публилия Филона в сражении на Фенектанской равнине. В то же время другая часть римского войска под командованием второго консула Эмилия Мамерцина выступила к городу Пед, где римляне одержали несколько побед в стычках, но сам город взять не смогли. Узнав о победе над латинами на Фенектанской равнине, Эмилий бросил осаду Педа и прибыл в Рим также требовать себе триумфа, но сенат отказал ему в этом. На следующий год к Педу двинулись римские войска под командованием консула Луция Фурия Камилла. Арицийцы, ланувийцы и велитрийцы, объединившиеся с антийскими вольсками и выступившие на помощь педанцам, были разбиты в битве у реки Астуры внезапным нападением Другого римского консула — Гнея Мения. Вскоре Камилл разгромил жителей Педа, отважившихся на вылазку против римлян, после чего захватил и сам город.

Окончательным итогом войны стало суровое наказание всех тех, Кто осмелился противостоять Риму, и упразднение Латинской федерации. Племена, проявившие лояльность Риму в ходе этой войны, получили римское гражданство без права голосования.

Война с авзонами и сицидинами, 336-335 гг. до н. э.

Племя авзонов, жившее в городе Калы, объединив силы со Своими соседями — сицидинами, выступили против Рима. Римские войска одержали без труда победу над этими противниками, скольку и авзоны, и сицидины при первых же признаках поражения укрылись за стенами своих городов. Довести войну до победного конца было поручено лучшему римскому полководцу того времени Марку Валерию Корву. Он немедленно отправился к Калам и приступил к осаде города. Воспользовавшись небрежностью авзонов, Корв довольно легко овладел Калами. После этой победы римские войска вступили в земли сицидинов, опустошая их.

Вторжение в Италию Александра Эпирского, 332—326 гг. до н. э.

Войска царя Эпира Александра, который доводился родственником Александру Македонскому, в 332 г. до н. э. вторглись в Южную Италию. Сначала эпирцы воевали с Апулией, пока не заключили союз с апулийским царем, а затем начали боевые действия против луканов и бруттиев. Эпирцам удалось одержать победу, и Александр на некоторое время захватил ряд городов и поселений луканов, бруттиев, мессапийцев, а также и апулийцев. Римляне заключили с Александром Эпирским мир, и в войну не вмешивались, поскольку эпирцы не затрагивали их интересов.

В 326 г. до н. э. во время сражения при Пандосии с луканамй, Александр погиб, а его войска были разбиты. Произошло это следующим образом: в окрестностях города Пандосии, господствующего над землями луканов и бруттиев, эпирцы заняли три отстоящих друг от друга холма, чтобы, делать оттуда набеги на земли неприятеля. Когда после долгих дождей все окрестные поля были залиты водой, три части эпирского войска, отрезанные друг от друга, лишились возможности оказывать взаимную помощь, и два отряда были разбиты внезапным нападением врага. Затем был окружен и тот отряд, с которым находился и Александр. Царь с отборными воинами прорвался в гущу врагов и в рукопашной схватке убил вождя луканов. Собирая своих воинов, рассеявшихся в бегстве, он приблизился к берегу реки, направил коня в воду, но, когда царь уже выбирался на мелководье, то был издалека поражен дротиком.

Война с привернатами и фунданцами, 330—329 гг. до н. э.

Союз привернатов и фунданцев, направленный против римских владений, возглавил фунданец Витувий Вакк. Против союзников выступил консул Луций Папирий Красе. Римляне разбили противника, который спешно укрылся за стенами Приверна, через некоторое время взятого приступом.

Вторая Самнитская война, 327—304 гг. до н. э.

Начальный этап войны, 327—322 гг. до н. э.

Новая война Рима с самнитами назревала долгое время, а поводом к ней послужил союз самнитов с городом Палеполь (неподалеку от современного Неаполя), населенном куманскими греками, которые неоднократно нападали на римских граждан, живших на кампанских и фалернских землях. В начале успех сопутствовал Риму, на сторону которого перешли племена луканов и апулов. Римские войска вторглись в Самний и овладели тремя городами — Аллифами, Каллифами и Руфрием. Одновременно с этим римляне успешно осаждали греческие города. Греки Палеполя, находившиеся на грани поражения, разорвали отношения с самнитами и впустили в город римлян.

В 325 г. до н. э. луканы неожиданно изменили Риму, а на сторону самнитов стало племя вестинов. Против вестинов выступил Юлий Брут, а Луций Фурий Камилл направился в Самний. Брут опустошил земли вестинов, заставил их самих выйти на открытый бой и разгромил их. После этого римляне захватили города вестинов — Кутину и Цингилию. В Самний командир римской конницы Квинт Фабий одержал победу в битве при Имбринии. Римская кавалерия расстроила ряды врагов в этом сражении, а шедшая следом пехота довершила разгром. Самниты потеряли около 20 тысяч человек. Спустя некоторое время в Самний появился с войсками диктатор Луций Папирий Курсор и одержал новые победы, после чего самниты попросили перемирия на год, согласившись заплатить римлянам дань. В 323 г. до н. э. римляне возобновили войну с самнитами и одновременно с этим повели войну против апулийцев. Консул Гай Сульпиций воевал в Самний, а другой консул Квинт Эмилий в Апулии. До серьезных сражений, правда, дело не дошло. В 322 г. до н. э. в Самний двинулись с новыми войсками диктатор Авл Корнелий Арвин и начальник конницы Марк Фабий Амбуст. В очередном сражении с самнитами римляне одержали победу, благодаря тому, что противники в разгар сражения бросились грабить римский обоз.

Кавдинское ущелье, 321 г. до н. э.

В горной местности римлянам пришлось столкнуться с федерацией сабелльских племен, одним из которых, собственно, и были самниты, и Рим потерпел тяжелое поражение в 321 г. до н. э в битве при Кавдинском ущелье. Военачальник самнитов Гай Понтий сумел заманить римлян в Кавдинское ущелье и окружил их там со своими войсками. После нескольких безуспешных попыток прорваться и ночи, проведенной в окружении врагов, римляне капитулировали. Самниты отпустили всю римскую армию, кроме шестисот заложников, но заставили каждого из освобождаемых неприятельских воинов пройти под ярмом, что, вероятно, символизировало превращение римлян в самнитских данников. Вслед за этим самниты атаковали римское поселение Фрегеллы и захватили его, разбив местное ополчение.

Боевые действия в 321-317 гг. до н. э.

Римские консулы разделили между собой театры военных действий: Папирий Куросор поспешил в Апулию к Луцерии, где находились римляне, взятые под Кавдием в заложники, а Публилий отправился в Самний и разбил там противника, бежавшего в Апулию. Туда же, к осажденной Луцерии, вскоре подошли и войска Публилия. Рагромив в яростном бою у Луцерии лагерь самнитов, консулы опять разделились. Публилий прошел по Апулии, покорив или приняв в союзники различные племена, а Папирий остался осаждать Луцерию. Вскоре гарнизон города сдался из-за нехватки продовольствия, и римляне не только выручили из плена 600 своих сограждан, но и в отместку за Кавдинское поражение прогнали под ярмом 7 тысяч самнитов. На некоторое время самниты оказались не в состоянии продолжать вооруженную борьбу против Рима.

После этих побед дела римлян пошли неплохо — консул Авлий разбил ферентийцев и принял сдачу их города, а Папирий Курсор победил сатриканцев — римских граждан, перешедших на сторону самнитов после поражения римлян в Кавдинском ущелье. Сатрик был взят, а находившийся там самнитский отряд римляне уничтожили при попытке самнитов выйти из города. В 317 г. до н. э. Рим закончил покорение Апулии и двинул войска против луканов. И там консул Квинт Эмилий внезапно напал на город Норул и взял его приступом.

Боевые действия в 316-313 гг. до н. э.

В конце 316 г. до н. э. диктатор Лупий Эмилий вместе с начальником римской конницы Луцием Фульвием начал осаду Сатикулы, давая тем самым самнитам повод возобновить несколько затихшую войну. Для снятия осады со своих союзников самниты собрали большое войско, расположившееся неподалеку от лагеря римлян. Лупий Эмилий, будучи атакован с двух сторон одновременно, сумел выдержать удар и подготовить войска для круговой обороны. Ему удалось загнать сатикуланцев обратно в город, после чего он бросил все силы против самнитов. Самниты сопротивлялись у»»»»», но были разбиты и бежали в свой лагерь, который вскоре покинули. Чтобы отплатить римлянам той же монетой, самниты сами осадили союзную римлянам Плистику. В 315 г. до н. э. римляне, командование над которыми принял диктатор Квинт Фабий, продолжали осаждать Сатикулу. Самниты же перестали осаждать Плистику, а вместо этого вызвали из дому новые войска и, полагаясь на свою многочисленность, вновь стали лагерем на прежнем месте неподалеку от римлян. Во время одной из вылазок самнитов в сторону римского лагеря на них обрушилась римская конница во главе с Квинтом Авлием. В жестокой схватке погибли и самнитский военачальник, и сам Авлий. В целом же победа осталась за римлянами, после чего самниты вновь оставили Сатикулу и снова принялись за осаду Плистики. Вскоре Сатикула сдалась римлянам, а Плистика — после приступа — оказалась в руках самнитов.

Затем военные действия были перенесены на новое место, и легионы из Самния и Апулии отправили под Сору, которая находилась на стороне самнитов. Узнав, что самниты идут следом за ними, римляне двинулись навстречу неприятелю, которым командовал Понтий, и состоялось сражение у Лавтул, не имевшее ясного исхода. Конец ему положило не поражение и не бегство одной из сторон: просто наступила ночь. После битвы диктатор Квинт Фабий несколько дней продержал свои войска за валом в положении осажденных. В это время к римлянам подошел новый начальник конницы (назначенный вместо погибшего Квинта Авлия) Гай Фабий со свежими войсками. Римляне атаковали лагерь самнитов, а конница Фабия ударила по противнику с тыла и довершила разгром. После этой победы римляне подошли к Соре, где командование приняли новые консулы — Марк Ретелий и Гай Сульпиций. Вскоре Сора была взята без особых потерь, благодаря предательству одного из местных жителей. Покинув Сору, консулы двинулись войною на земли и города племени авзонов. Но, как и в Соре, сдача городов предателями сопутствовала успеху римлян. При взятии этих городов племя авзонов было практически истреблено. В том же году 315 г. до н. э. Луцерия предала врагам римский охранный отряд и перешла во владение самнитов. Но бывшее поблизости римское войско с одного приступа захватило этот расположенный на равнине город, жителей его и самнитов беспощадно перебили.

Делая ставку на антиримские заговоры в Кампании, в 314 г. до ц а самниты вернулись из Апулии к Кавдию, рассчитывая отнять у римлян Капую. Туда же прибыли и римские консулы с сильным войском. После ряда мелких стычек состоялось решительное сражение, в котором самниты были разбиты, потеряв до 30 тысяч человек. Остатки самнитского войска бежали в район города Бене-вент. После столь блистательной победы консулы Ретелий и Сульпиций без промедления двинули свои легионы на осаду Бовиана и провели там зиму 313 г. до н. э. После этого в противостоянии Рима и Самния наступило очередное затишье. Самниты просто не имели сил для новых сражений, а римляне опасались нападения этрусков. Боевые действия в 311-307 гг. до н. э.

В 311 г. до н. э. консулы Гай Юний Бубульк и Квинт Эмилий Барбула распределили между собою военные области: Юнию по жребию досталось воевать против самнитов, Эмилию — начать войну в Этрурии. Юний быстро захватил Клувий и Бовиан, но самнитам вновь удалось устроить для римлян ловушку в одном из ущелий, почти как при Кавдии в 321 г. до н. э. Но на сей раз римляне оказали достойный отпор и одержали победу, перебив около 20 тысяч врагов.

Тем временем началась война с этрусками, которые осадили город Сутрию. Чтобы снять осаду туда, прибыл консул Квинт Эмилий с войском. Сражение при Сутрии было необычайно жестоким. Битва шла с переменным успехом, и многие воины пали с обеих сторон. Исход сражения решился, когда измотанные передовые отряды римлян были заменены свежими силами второго ряда. У этрусков такого резерва не было, но они решили биться до конца. Практически вся их армия была уничтожена, хотя и у римлян раненых было столько, что от ран уже после боя скончалось больше, чем пало на поле брани. В 310 г. до н. э. этруски собрали новые войска и опять осадили Сутрию, где их атаковали римляне под командованием консула Квинта Фабия. Этруски не выдержали наш тиска римлян и бросились бежать, но путь им пресекла римская конница. Много тысяч этрусков было перебито, а лагерь их с богатой добычей достался победителям. Вслед за этим римляне преодолели Циминийский хребет и вошли в Этрурию, разбив местное ополчение и опустошив окрестные территории. Вторжение римлян в Этрурию вызвало возмущение не только этрусских племен, но и соседних с ними умбров. Многочисленное этрусско-умбрское войско собралось у стен Сутрии, чтобы поставить римлян на место, а заодно отнять у них многочисленные трофеи. Но римляне во главе Квинтом Фабием вновь оказались на высоте в этой грандиозной битве (в некоторых источниках говорится, что сражение произошло за Циминийским лесом, возле Перузии). Умбры и этруски потеряли убитыми и пленными до 60 тысяч человек. К римлянам прибыли послы из Перузии, Кортоны и Арретия, в ту пору едва ли не главных городов Этрурии, чтобы просить у римлян мира и союза. В итоге было заключено тридцатилетнее перемирие, которое было вскоре нарушено.

Во время событий в Этрурии другой консул, Гай Марций Рутул, приступом отнял у самнитов Аллифы. В его руки перешло также много других крепостей и селений. Самниты спешно набрали войско и выступили против Гая Марция. Исход состоявшегося сражения не ясен, но молва приписала поражение римлянам, поскольку они потеряли несколько командиров, и сам Гай Марций был ранен. Папирий, назначенный диктатором, принял армию у Марция и в 308 г. до н. э. разбил этрусков в сражении при Вадимонском озере. Бой был настолько жестоким, что никто даже не стал метать дротики: противники бились сразу на мечах. Исход битвы долго был не ясен, а победу римлянам принесли всадники, которые спешились и ударили по этрускам, внеся смятение в их ряды. Сразу после этого Папирий начал боевые действия против самнитов. Папирий сам повел солдат в бой, возглавив правый фланг. Конница римлян окружила самнитов с двух сторон, после чего те ринулись в бегство. Поначалу самниты пытались укрыться в своем лагере, но не удержали и его. Лагерь был взят и сожжен римлянами.

В тот же год консул Фабий одержал несомненную и легкую победу над остатками этрусского войска возле Перузии, которая сдалась римлянам. За успешные действия в Этрурии Фабий и на следующий год получил консульство, а его напарником стал Деций — один из героев сражения с самнитами. В 307 г. до н. э. Фабий направился к Алфатерской Нуцерии и осадою вынудил город к сдаче. После этого Фабий одержал легкую победу над самнитами. Впервые в этой битве римлянам пришлось драться против представителей племени марсов, выступивших на стороне самнитов. Децию также сопутствовал военный успех. Он разрушил несколько крепостей, принадлежавших этрусскому городу Вольсиния, а затем прошел по земле этрусков, напугав их до такой степени, что они даже просили консула подписать с ними союзный договор. В этом им было Отказано, но перемирие на год Деций заключил, принудив этрусков уплатить дань. Тем временем против римлян неожиданно выступили умбры. Они набрали большое войско, к которому присоединились многие этруски и, оставив армию Деция у себя в тылу, собрались идти на Рим. Когда Деций узнал об этом, то поспешил из Этрурии к Риму. Фабий также поспешил со своими солдатами навстречу умбрам. Быстрыми переходами он подошел к Мевании, где стояли умбрские войска. Умбры, считавшие, что Фабий все еще воюет против самнитов, и не ожидавшие его появления, сочли за лучшее отступить к своим укрепленным городам. Только одна умбрская община отказалась отступать и атаковала римлян. Атака была неорганизованной, и солдаты Фабия одержали довольно легкую победу. В плен попало больше воинов противника, чем было убито. Победив умбров, Фабий возвратился с армией в Самний.

Завещающий этап войны, 306-304 гг. до н. э.

В 306 г. до н. э. Квинт Фабий, за которым осталась военная власть при консулах Аппии Клавдии и Луции Волумнии, дал самнитам сражение под Аллифами. Исход его оказался в пользу римлян: враг бежал и был загнан в лагерь. Однако и лагерь самнитов был окружен, а все находившиеся в нем были вынуждены сдаться. Поскольку в плен попали и представители племени герников, бывшие на стороне самнитов, то общины герников, кроме алетринцев, ферентин-цев и веруланцев, объявили войну Риму. Война с герниками была поручена одному из консулов 305 г. до н. э. Марцию. Герники ни разу не осмелились хоть на что-то достойное упоминания, и, лишившись за несколько дней трех лагерей, сдались на милость римлян.

А вот в Самний после ухода оттуда Квинта Фабия самниты зая хватили Калацию и Сору, уничтожив находившиеся там римские гарнизоны. Римское войско, отправившееся туда наводить порядок в 305 г. до н. э. под руководством консула Корнелия, попало в затруднительное положение, поскольку противник перерезал все дороги. На помощь согражданам в Самний двинулся Марций, к тому времени уже покоривший герников. Самниты атаковали армию Марция, но потерпели жестокое поражение, поскольку и сами были атакованы с тыла другой римской армией, на помощь к которой спешил Марций. 30 тысяч самнитов было убито, римские армии соединились и начали праздновать победу, как вдруг появились новые войска самнитов. Римляне разбили и новых противников, бросившихся бежать к ближним горам, куда отступили самниты, разбитые в предыдущем бою. Римляне последовали за врагами и учинили им полный разгром. После этого Корнелий остался в Самний, а Марций возвратился в Рим справлять триумф по поводу победы над герниками. На форуме ему решили поставить конную статую, которую вскоре и воздвигли.

В том же 305 г. до н. э. самниты совершали набеги на Сателлатское Поле в кампанских владениях. Римляне под командованием новых консулов Постумия и Минуция разбили противника в сражении под Тиферном, захватили лагерь противника, много пленных и даже самнитского военачальника Статия Гелия. На следующий день после этой победы римляне начали осаду города Бовиана и вскоре взяли его. Также были взяты Сора, Арпин и Цезенния.

В 304 г. до н. э. самниты стали просить Рим о мире. Римляне послали в Самний легионы, которые не встретили там ни малейшего сопротивления, после чего с самнитами возобновили давний договор о мире. Тогда римляне пошли войною против эквов — давних своих недругов, которые, впрочем, уже многие годы ничем не беспокоили Рим. У эквов даже не было войск и военачальников. Тем не менее, римляне пошли войною на города эквов, осаждая их один за другим, и за пятьдесят дней взяли приступом тридцать один город, разрушив и спалив большую их часть и почти истребив племя эквов. Напуганные ужасной участью эквов, племена марруцинов, марсов, пелигнов и френтан отправили в Рим ходатаев просить о мире и дружественном союзе. С этими народами, по их просьбе, был заключен договор.

Итак, многолетняя Вторая Самнитская война закончилась победой римлян. По миру, заключенному в 304 г. до н. э., Рим получил ряд территорий, однако Самнитская федерация сохранилась, и Рим заключил с ней договор.

Войны с эквами, спартанцами, марсами, этрусками, 302—301 гг. до н. э.

В 302 г. до н. э. Гай Юний Бубульк, назначенный диктатором, вместе с начальником конницы Марком Титинием повел войска в поход против эквов и разбил их. В том же году на италийском берегу высадились спартанцы, которых возглавлял царь Клеоним Лакедемонский, и захватили город Фурии в Южной Калабрии. Высланный против этого врага консул Эмилий в первом же бою обратил спартанцев в бегство и загнал обратно на корабли, а Фурии были возвращены их жителям. Произошло восстание марсов, не желавших поселения римских граждан на их землях. Против них двинулся диктатор Марк Валерий Максим, разбивший марсов и всего за несколько дней захвативший Милионию, Плестину, Фресилию. У марсов была отнята часть их владений и возобновлен мирный договор. А вот война с этрусками оказалась поначалу неудачной для римлян Этруски атаковали из засады и загнали римлян обратно в лагерь причинив им потери. Но вскоре в сражении у Рузеллы в Западной Этрурии римляне одержали убедительную победу.

Третья Самнитская война, 298—290 гг. до н. э.

В 299 г. до н. э. в этрусские владения вторглись орды их северных соседей — галлов. Этруски не смогли оказать сопротивления, но попытались обратить галлов в своих сою

[Одуванчик]

Войны Рима с 505-394 гг. до н.э.


Война Рима с сабинянами и вольсками, 505—504 гг. и 503—502 гг. до н. э.

В 505 г. до н. э. римляне сразились с сабинянами и одержали победу. Война была продолжена в следующем году. Консулы Публий Валерий и Тит Лукреций повели войска против сабинян и нанесли им серьезное поражение, после которого сабиняне уже не представляли серьезной угрозы для Рима.

В 503 г. до н. э. два римских поселения, Помеция и Кора, были захвачены вольсками, которые, как и эквы, принадлежали к оскской народности и населяли горные области по соседству с землями латинов. В VI веке до н. э. воинственные вольски спустились с гор Центральной Италии и поселились неподалеку от долины реки Лирис (Гарильяно) на юго-востоке Лация, где проходила главная Дорога на юг — в Кампанию. Получив известия о нападении вольсков, Рим немедленно начал войну. Консулы Агриппа Менений и Публий Постумий разбили войско вольсков в кровопролитной битве около Помеции, в которой убивали даже пленных. Остатки армии вольсков укрепились в Помеции, куда на следующий год подошли Римляне во главе с новыми консулами Опитером Вергинием и Спурием Кассием. Однако их попытка взять это поселение потерпела неудачу, многие римляне были убиты, едва не погиб и один из консулов (какой — неизвестно). Некоторое время спустя римляне вернулись обратно и взяли Помецию, казнив вождей вольсков ц продав в рабство всех остальных своих врагов.

Первая Латинская война, 499—493 гг. до н. э. и битва при Регильском озере, 496 г. до н. э.

В конце VI — начале V века до н. э. усилились разногласия Рима с другими латинскими городами, которые в 499 г. до н. э. объявили Риму войну. В 499 г. до н. э., когда консулами были Тит Эбуций и Гай Ветусий, римлянами были осаждены Фидены, взята Крустумерия, а Пренеста перешла от латинов к римлянам.

Битва при Регильском озере (ныне осушено), состоявшаяся щ 496 г. до н. э., стала знаменательной вехой в истории Древнего Рима. Рим одержал победу над латинами из Арицийской федерации, объединявшей 8 городов во главе с Тускулом. На стороне латинов сражался и бывший царь Рима Тарквиний Гордый. По некоторым данным войско латинов, которым командовал Октавий Мамилий, насчитывало до 43 тысяч человек, но римляне под командованием диктатора Авла Постумия сумели одержать победу благодаря своей кавалерии, которую возглавлял Тит Эбуций. Битва долго не могла выявить победителя, и римская пехота уже начала уставать. Тогда диктатор Постумий поскакал к стоявшей в резерве коннице и потребовал, чтобы она спешилась и поддержала утомленную пехоту. Всадники соскочили с лошадей и поспешили встать в переднюю линию. Пехота, воодушевленная прибытием этого подкрепления, предприняла атаку и сломила сопротивление латинян. Тогда всадники сели на подведенных им коней, бросились за неприятелем и в скором времени захватили его лагерь.

После этого крупных сражений не было, и в 493 г. до н. э. война окончилась. Консул Спурий Кассий заключил союз с федерацией латинских городов для борьбы с племенами вольсков и эквов.

Война Рима с вольсками, аврунками, эквами и сабинянами 493—491 гг. и 488 г. до н. э.

Во время Первой Латинской войны вольски поддерживали латинов, но сами на римлян не нападали, хотя и готовились к боевым действиям. Римляне же упредили вольсков, двинув свои легионы в их земли и взяв заложников. После окончания войны вольски начали подстрекать латинов к новой борьбе с Римом, но, те уже заключили с римлянами союз, направленный как раз против подстрекателей. Латины сообщили в Рим о намерениях вольсков и их союз-ликов из племени герников, за что римляне вернули латинам 6 тысяч пленных.

В начале войны успех бы на стороне Рима. Вольски потерпели поражение, вслед за которым римляне двинулись к Свессе Помеции, взяв и разграбив этот город. Выступившее на стороне вольсков племя родственных оскам аврунков (авзонов), жившее к югу от вольсков между реками Лирис и Вултурн, было разбито в сражении у Ариция. Вступившее на латинские земли племя эквов также было обращено в бегство. Вскоре состоялось новое сражение с вольсками, в нем те вновь были разбиты и бежали в город Велитры, который римляне взяли с ходу, преследуя отступавшего противника. Пока шли эти сражения, другая часть римского войска атаковала и разбила сабинян. В этом бою отличилась римская конница, смявшая центр неприятельской армии. Вслед за этим римляне вновь столкнулись с эквами, и те опять бежали, практически не вступая в бой.

После этого римские войска выступили против антийских вольсков, разбили их и преследовали до города Лонгулы, который и взяли. Затем был взят другой город — Полуска, после чего римское войско появилось у стен Кориол, расположенных на южной границе латинских земель. При взятии Кориол отличился молодой римский командир Гней Марций, которого стали называть Кориолан.

Однако вскоре он был изгнан из Рима по политическим причинам. Согласно легенде, Кориолан нашел приют у вольсков, встал во главе их армии вместе с Аттием Туллием, и в 488 г. до н. э. они вторглись на римскую территорию. Вольски отбили у римлян все недавно захваченные ими города — Сатрик, Лонгулу, Полуску, Кориолы, Лавиний, Корбион, Вителлию, Требий, Лабики и Педы. От Пед они двинулись к Риму и расположились лагерем в 8 км от него. Но Кориолан уступил просьбам своей жены и матери оставить Рим в покое и увел вольсков обратно. По одной версии вольски после этого убили Кориолана, по другой же — он дожил в изгнании до старости. Тем не менее, после ухода от Рима, вольски вскоре совершили новое нападение. На этот раз в союзе с эквами. Но эквы не желали подчиняться вождю вольсков Аттию Туллию, и их разногласия с вольсками по этому поводу переросли в настоящую битву, в которой недавние союзники разгромили друг друга к большой радости римлян.

Война с герниками, 487 г. до н. э.

Консул Гай Аквилий разбил племена герников, и на следующий год две трети земель герников были отданы римским гражданам. Герники стали помогать Риму в борьбе с вольсками и эквами, борьба с которыми также велась в тот год, но без особого успеха.

Войны с вольсками, эквами и вейянами, 484—480 гг. до н. э.

В 484 г до н. э. римляне под командованием консула Луция Эмилия разбили вольсков и эквов. Преследуя бегущих врагов, конница римлян уничтожила их больше, чем на поле боя. В следующем году против Рима выступил этрусский город Вейи и вновь вольски. В 482 г. до н. э взялись за оружие и эквы, осадив латинский город Ортону, а вейяне даже вторглись на римские земли и угрожали Риму. Против эквов двинулось войско во главе с консулом Спурием Фурием, которое традиционно легко обратило эквов в бегство. Другое войско во главе со вторым консулом Цезоном Фабием отправилось воевать с вейянами и также достигло некоторого успеха. Об этой войне сообщается, что «у Фабия было больше хлопот с согражданами, чем с врагами. Сам-то он как консул сумел один постоять за общее дело, которое воины из ненависти к нему как могли, предавали». В 480 г. до н. э. все силы Рима были брошены на войну с вейянами, к которым подошли вспомогательные отряды со всей Этрурии. Произошла решительная битва, победителями в ней оказались римляне, возглавляемые консулам Гнеем Манлием и Квинтом Фабием. После этого с вейянами не было ни войны, ни мира. Они продолжали грабить земли, принадлежавшие Риму, а при приближении римских войск, быстро прятались в своем городе.

Война Фабиев с вейянами и нападение вейян на Рим, 478—477 гг. до н. э.

Большой и богатый римский род Фабиев решил взять на себя войну против вейян. Фабии построили укрепление на реке Кремере, за которой начинались владения этрусков, и стали оборонять римскую границу. В 478 г. до н. э. они были атакованы большим войском противника, но на помощь вовремя подоспели легионы из Рима, приведенные консулом Луцием Эмилием. В конце концов, вейяне сумели заманить Фабиев в ловушку и почти всех перебили в сражении на Кремере погибло 306 представителей этого рода, каждый из которых имел еще вооруженных слуг и рабов. Вейяне, опьяненные победой, сразу же двинулись к Риму, разбили войска консула Менения и заняли Яникульский холм. На выручку Риму вовремя подошло войско консула Гая Горация, посланное против вольсков. Сражение с вейянами состоялось прямо около знаменитых Коллинских ворот, и перевес оказался на стороне римлян. Тем не менее, вейяне закрепились на Яникульском холме и оттуда постоянно угрожали римлянам.

Ликвидация лагеря вейян на Яникульском холме, 476 г. до н. э.

В начале 476 г. до н. э. римляне для приманки веяйн выпустили пастись скот, а сами подготовили засаду, в которую те и угодили. Другая часть вейян, находившаяся в своем лагере на Яникульском холме, обозленная гибелью товарищей, ночью переправилась через Тибр и атаковала лагерь консула Спурия Сервилия. Вейяне были отбиты и отступили обратно на Яникул. Сервилий сам переправился вслед за ними, атаковал их лагерь, но также был отбит. На выручку ему пришел второй консул Авл Вергиний. Вейяне были окружены двумя римскими армиями и уничтожены.

Война с вейянами и сабинянами, 475 г. до н. э.

Новая война Рима с Вейями не заставила себя долго ждать. На этот раз союзниками веяйн выступили сабиняне, а римляне призвали на помощь отряды латинов и герников. Консул Публий Валерий напал на сабинский лагерь, его солдаты ворвались в расположение противника и устроили настоящую резню. На помощь сабинянам пришли вейяне, но римляне выдержали их удар и затем обратили в бегство. Таким образом, в течение всего двух часов были разбиты две сильные армии противников Рима. Пока шла война под Вейями, в латинские земли вторглись вольски и эквы, однако латины и герники сумели одолеть их без помощи Рима.

Войны с вольсками, эквами и сабинянами, 471—462 гг. до н. э.

После трехлетнего затишья Риму пришлось вести затяжную войну с вольсками и эквами. Консул Аппий Клавдий выступил против вольсков, а второму консулу — Квинкцию достались эквы. Вольски сумели нанести поражение армии Клавдия, неожиданно ударив римлянам в тыл. Эквы же не рискнули сразиться с Квинкциещ и позволили его солдатам опустошить свои земли. На следующий год римляне под руководством консула Валерия повторили вторжение в земли эквов, осадили их войско в лагере, но были вынуждены прекратить штурм из-за внезапно разразившейся бури с грозой и градом. В 469 г. до н. э. к Риму подступили вольски, но поспешно удалились. Тем не менее, против них, как и против эквов, были посланы войска. Вольски были разбиты в первом же сражении и бежали в приморский город Антий, который римляне не стали штурмовать, предпочтя захватить соседний город Ценон. Войско, направившееся против эквов, угодило в засаду и едва не потерпело поражение из-за беспечности консула Вергиния. Пока оба войска находились в походе, к Риму подошли сабиняне. Однако узнав об этом, римские армии вторглись на земли сабинян, и те поспешили вернуться обратно. В 468 г. до н. э. сабиняне опять появились под стенами Рима, но были отброшены прямо от Коллинских ворот консулом Сервилием. В том же году консул Квинкций одержал победу над вольсками, взял их лагерь и вынудил вновь бежать в Антий, который был осажден и через несколько дней сдался. Римляне захватили у вольсков много земли, а часть римского плебейского населения перебралась в Антий.

Война с эквами продолжалась. В 466 г. до н. э. римское войско так и не начало боевых действий из-за болезней. В 465 г. до н. э. состоялось сражение при Алъгиде (горная цепь в Лации, к юго-востоку от Рима, которая отделяла земли эквов от поселений латинов), где эквам противостояли сразу обе консульские армии под командованием Квинта Фабия и Тита Квинкция. Эквы, которые предпочитав! ли сражаться маленькими отрядами, на этот раз построились в боевой порядок, но римляне были гораздо искуснее их в этом деле и одержали полную победу. Вслед за этим Квинкций опустошил земли эквов и с триумфом вернулся в Рим.

В 464 г. до н. э. эквы привлекли на свою сторону эцетрийских вольсков (или эцетрийцев) и вновь начали воевать против Рима. Консул Спурий Фурий Фуз, не располагая данными о численности врагов, опрометчиво вступил в бой, но был отбит и возвратился в лагерь, который был немедленно осажден превосходящими силами противника. Кроме того, другая армия эквов и их союзников была послана для опустошения окрестностей Рима. На выручку Спурию подошел Квинкций с войском латинов и герников, которое ударило эквам в тыл. Эквы оказались окружены и потерпели поражение в битве, где обе стороны понесли большие потери. В то же время другой консул Авл Постумий отразил эквов, действовших неподалеку от Рима. Отступая от Рима, эквы наткнулись на войско Квинкция и были вновь разбиты.

В 463 г. до н. э. в Риме начались бедствия — мор, разивший и людей, и животных. В это время пришли послы от герников и сообщили, что в их землях появилось войско эквов и вольсков. Римляне отказали свои союзникам в помощи, посоветовав тем защищаться самостоятельно. Эквы и вольски вскоре двинулись к Риму, практически беззащитному. Консул Эбуций умер, а второй консул — Публий Сервилий был тяжело болен и также через некоторое время скончался. И все-таки эквы и вольски не решились захватить Рим, а занялись разбоем в его окрестностях, после чего двинулись в сторону города Тускула. Тем временем на помощь Риму поспешили объединенные отряды герников и латинов. Они встретили противника, когда тот спускался с Тускуланских холмов на Альбанскую дорогу. В битве на Альбанской дороге более многочисленные войска эквов и вольсков разбили герников и латинов.

В 462 г. до н. э. ситуация в Риме нормализовалось, и консул Ветурий выступил с войском против вольсков и разбил их в первом же сражении. Другая же часть вольсков неожиданно появилась около Рима и, по своему обыкновению, занялась грабежами. Возвращаясь обратно, вольски наткнулись на армию второго консула Лукреция Триципиана, охранявшую земли герников, и были наголову разбиты. В этом сражении вольски понесли огромные потери. Есть данные, что они потеряли 13 с половиной тысяч человек, а еще 1 750 человек попали в плен. После этого оба римских консула объединили свои силы и обрушились против эквов с вольсками, вновь одержав победу — уже третью за год.

Восстание рабов в Риме, 460 г. до н. э.

В 460 г. до н. э. рабы и изгнанники в количестве около двух с половиной тысяч человек подняли восстание под руководством сабинянина Аппия Гердония и захватили Капитолий. Из Капитолия Гердоний призвал всех рабов к свободе, и в Риме началась паника. Римляне боялись подхода на помощь восставшим вольсков и эквов. Тем временем для подавления восстания подошел легион из города Тускул, который совместно с римскими войсками начал штурм Капитолия. В ходе штурма был убит консул Публий Валерий, но несмотря на это, Капитолий был взят и восстание подавлено.

Поход римлян на Антий, 459 г. до н. э.

Консул Квинт Фабий собрал большое войско из римлян и щк союзников (латины и герники), и выступил в поход на Антий, возле которого вольски, по слухам, собирали свои войска. Вольски, ожидавшие подхода армии эквов, не стали вступать в сражение и укрылись в своем лагере. Тогда Фабий приказал штурмовать лагерь противника. Вольски были выбиты из лагеря и едва не уничтожены полностью преследовавшей их конницей римлян. Лишь немногие сумели спастись в лесах.

Тускуланская война, 459 г. до н. э.

Эквы, чье войско должно было соединиться с вольсками у Антия, узнав о поражении своих союзников, изменили планы и направились к Тускулу, захватив крепость и окружив сам город. Квинт Фабий, получив известия из Тускула, немедленно выступил со своими войсками из Антия против эквов. Война в Тускуле шла несколько месяцев. С частью войска консул осаждал лагерь эквов, другую часть он отдал тускуланцам для возвращения крепости. Взять крепость штурмом так и не удалось, но голод вынудил эквов сдаться. Войско эквов бежало от стен Тускула, было настигнуто римскими войсками и перебито в сражении при Альгиде. После этого две римские консульские армии вторглись в земли вольсков и эквов и разорили их. Вскоре с эквами был заключен мир.

Война с эквами и сабинянами, 458—455 гг. до н. э.

Эквы, несмотря на заключенный мирный договор с Римом, все же вторглись в земли латинов и опустошили их. В это же время к Риму подошло войско сабинян, разоряя окрестности города. В Риме срочно была собрана большая армия для отражения сабинян. Один из римских консулов — Навтий — со своим войском совершил рейд в земли сабинян, сильно разорив их. Второй же консул — Минуций, который должен был дать отпор противнику возле Рима, трусливо покинул боевой лагерь. Ночью сабиняне предприняли атаку на лагерь римлян, но были отбиты. Тем не менее, им удалось окружить римское войско. Для Рима настало тяжелое время. Для того, чтобы спасти свой город, римляне послали за Луцием Квинкцием Цинциннатом, которого избрали диктатором. Легенда гласит, что когда послы прибыли к Цинциннату, то он то ли пахал землю, то ли копал канаву на своих угодьях за Тибром. Цинциннат быстро собрал новое войско и пришел на помощь окруженным, одержав победу над противником, после чего вошел с триумфом в Рим и сложил с себя диктаторские полномочия.

В 457 г. до н. э. сабиняне перебили римский сторожевой отряд в Корбионе, после чего заняли Ортону. Против них выступил консул Марк Гораций Пульвилл. В битве при Альгиде он нанес поражение сабинянам, и прогнал их и из Корбиона, и из Ортона. Корбион был вообще уничтожен в память о погибших там римлянах. В 455 г. до н. э. эквы напали на тускуланские земли, и римляне немедленно выступили на помощь союзникам. Состоялась очередная битва при Альгиде, в которой эквы потерпели поражение и потеряли около 7 тысяч человек.

Новая война с сабинянами и эквами, 449 г. до н. э.

Несколько лет Рим провел без войн, и вот в 449 г. до н. э. сабиняне с большим войском вторглись во владения римлян. Они захватывали людей и скот, а затем расположились лагерем у Эрета. В то же время эквы стали лагерем у Альгида и оттуда совершали опустошительные набеги на тускуланские земли. К тому моменту консульское правление в Риме было заменено правлением децемвиров (десяти человек), из-за чего постоянно происходили конфликты. Вот на эти конфликты среди римлян и надеялись их враги. В какой-то степени ожидания их оправдались — войска римлян были обращены в бегство и возле Эрета сабинянами, и возле Альгида эквами. В битве при Альгиде римляне вообще потерпели позорное поражение и бежали в Тускул, бросив свой лагерь. Дело дошло до того, что войска взбунтовались против децемвиров, вернулись в Рим и заняли Авентинский холм. Децемвиры были вынуждены сложить с себя полномочия, и Рим вернулся к прежней формуле управления, когда ежегодно избирались два консула. Один из консулов Луций Валерий выступил с войском к Альгиде, где занял оборону против эквов, к которым присоединились и вольски, давно не беспокоившие Рим своими набегами. В итоге Валерий разбил противников в кровавой битве при Альгиде (шестой по счету с 466 г. до н. э.) и захватил их лагерь. Второй консул Марк Гораций отправился против сабинян и также одержал решительную победу.

Когда в битве сабиняне неожиданно охватили фланги римлян, то всадники двух легионов в числе 600 человек соскочили с коней, бросились на врага и приостановили его наступление. Затем они опять сели на коней, поскакали к другому флангу и там своими атаками способствовали победе.

Война с эквами и вольсками, 446 г. до н. э.

После побед над эквами и сабинянами Рим три года жил без войны, и вот в 446 г. до н. э. войска заклятых врагов Рима — эквов и вольсков вновь появились в латинских землях. Затем они подошли под самые стены Рима со стороны Эсквилинских ворот и к позору римлян прямо на виду у них начали опустошать окрестности. После этого эквы и вольски безнаказанно ушли, гоня перед собой захваченный скот и унося добычу. Консулу Титу Квинкцию Капитолину удалось собрать войска и выступить против врагов. Римляне настигли эквов и вольсков около Корбиона, где те расположились лагерем. В битве при Корбионе римляне одержали победу, благодаря своей коннице под командованием Публия Сульпиция. Конница прорвала вражескую оборону в центре и ударила в тыл. Затем всадники римлян вступили в бой с кавалерией противника и разгромили ее, после чего атаковали пехоту эквов и вольсков.

Битва при Ардее, 443 г. до н. э.

Армия вольсков под командованием эква Клуилия подошла к городу Ардее и осадила его. Немедленно к Ардее двинулось римское войско во главе с консулом Марком Геганием. Вольски, сами оказавшиеся в окружении, попросили римлян, чтобы те позволили им уйти обратно, но римляне настаивали на сдаче вольсков в плен. Тем пришлось вступить в битву, в которой они были разгромлены, а их вождь Клуилий взят в плен. Уцелевшая часть армии вольсков была впоследствии разгромлена при отступлении возле города Тускул местными жителями.

Война с этрусками, 437—436 гг. до н. э.

В 437 г. до н. э. в римские владения вторглись этруски (вейяне и фиденяне), которые давно уже не беспокоили Рим. Для борьбы с этрусками был избран диктатор Мамерк Эмилий. Он изгнал врагов за Аниен (приток Тибра), и этруски стали лагерем между АниеноМ и городом Фидены. Там им на помощь подошли отряды фалисков — народа, родственного как латинам, так и этрускам, бывшего, однако, неизменным союзником этрусков в их борьбе с Римом. Фалиски даили на юго-востоке тогдашней Этрурии в окрестностях горы Соракт, а главным их городом был Фалерий. В битве при Аниене правое крыло занимали вейяне, левое — фалиски, а середину — фиденяне. Фалисков атаковал диктатор Мамерк Эмилий, вейян — Квинкций Капитолии, а против фиденян выступил начальник конницы Луций Квинкций Цинциннат (сын знаменитого Цинцинната — диктатора в 458 г. до н. э.). Этруски, имевшие многочисленное войско и хорошую конницу, оказывали римлянам у»»»»»е сопротивление до тех пор, пока военный трибун Авл Корнелий Косе не убил в бою царя вейян Ларса Толумния. Увидев отрезанную голову царя Ларса, надетую на копье Косса, этруски дрогнули и обратились в бегство.

В следующем 436 г. до н. э. римское войско вторглось в земли вейян и фалисков, собрало богатую добычу и практически нигде не встретило военного сопротивления. Зато в 435 г. до н. э. войска вейян и фиденян перешли через Аниен и стали прямо около Квиринальских ворот Рима. В Риме началась паника, диктатором избрали Авла Сервилия Приска. Диктатор велел всем, кто способен носить оружие, собираться у Квиринальских ворот. Этруски отошли на возвышенность, но римское войско двинулось вслед за ними, и в сражении близ Номента одержало победу. Этруски были загнаны в Фидены, которые осадила римская армия. Город был хорошо укреплен, но Приск проявил себя талантливым полководцем, приказав сделать подкоп под тот участок крепостной стены, который почти не охранялся. Для того чтобы отвлечь внимание противника от подкопа, римляне демонстративно атаковали другие участки крепостных стен. В итоге в один из дней этруски с удивлением обнаружили, что в их городе оказались римские войска, появившиеся неизвестно откуда. Фидены были взяты.

После этого паника охватила уже этрусков, особенно вейян — ближайших союзников Фиден. Был созван совет городов Этрурии, однако вейянам было отказано в помощи. Другие этрусские города предложили им самим продолжать войну, начатую по их собственному усмотрению, и не искать себе товарищей по несчастью.

Война с вольсками и эквами, 431 г. до н. э.

Войска вольсков и эквов вторглись в земли латинов и стали Двумя лагерями у Альгида. Известно, что на этот раз они уделили большое внимание как подготовке воинов, так и укреплению своих лагерей. Консулы Тит Квинкций Цинциннат, сын Луция Корнелия Цинцинната, и Гней Юлий Ментон выступили с войсками к Альгиду и дали там сражение, по-видимому, неудачное для римлян, поскольку вскоре пришлось избирать диктатора, которым стал Авл Постумий Туберт. Диктатор немедленно призвал ополченцев от герников и латинов, и стал готовиться к новой битве. Тем временем, вольски и эквы совершили ночное нападение на римское войско. Благодаря спокойствию и военному таланту Авла Постумия римлянам удалось устоять. Пока противник штурмовал их лагерь, римляне во главе с Марком Геганием захватили вражеский лагерь, а на рассвете ударила римская конница под командованием Марка Фабия, которая не могла ничем помочь своим соплеменникам в ночном бою, находясь в резерве. Разыгравшаяся битва была у»»»»»й, особенно отчаянное сопротивление оказали вольски, которых в критический момент возглавил Веттий Мессий. В сражении римскому диктатору пробили голову, Марк Фабий был ранен копьем в бедро, а одному из консулов отрубили руку. Но в итоге римляне одержали победу. Почти все взятые в плен противники были проданы в рабство.

Кроме этой войны, 431 г. до н. э. был отмечен еще и тем, что карфагеняне — будущие грозные соперники Рима в Западном Средиземноморье — вмешались в междоусобные конфликты на Сицилии и направили туда войска для поддержки одной из противоборствующих сторон.

Война с Вейями и Фиденами, 428—426 гг. до н. э.

В 428 г. до н. э. вейяне совершили ряд набегов на римские владения. В 427 г. до н. э. они были разгромлены римлянами в сражении между Номентом и Фиденами. После этой битвы мир все же не был заключен, и на следующий год римские войска вступили в земли вейян. Командование было поручено сразу трем военным трибунам, и из-за этой неразберихи с руководством римляне потерпели неудачу. Окрыленные успехом, вейяне разослали по всей Этрурии послов, хвастаясь победой в одном сражении над тремя римскими полководцами, и, хотя им не удалось добиться прямой поддержки союза этрусков, они все-таки получили некоторое подкрепление. Официально вступить в войну согласились только фи-деняне. Переправившись через Тибр, вейяне перенесли военные приготовления в Фидены. Римом овладел страх. Отозвав от Вей войско, приведенное в замешательство неудачей, его разместили У Коллинских ворот, а по стенам города расставили вооруженных воинов. Диктатором был избран Мамерк Эмилий — герой прошлой Бойны с этрусками в 437-436 гг. до н. э., также избиравшийся тогда диктатором. Мамерк Эмилий выступил с войсками и, прикрытый справа горами, а слева Тибром, поставил лагерь, не доходя полутора миль до Фиден. Легату Титу Квинкцию Цинциннату он приказал занять в горах перевал в тылу у врага. В разыгравшемся вскоре сражении у Фиден противнику удалось вначале потеснить римлян. Тогда диктатор бросил в бой конницу под предводительством Авла Корнелия Косса и отозвал с гор отряд Квинкция Цинцинната, а сам поспешил на левое крыло, которое отступало. Все это в совокупности и принесло успех римлянам. Большинство вейян в беспорядке кинулись к Тибру, а уцелевшие фиденяне рванулись к своему городу. Римляне ворвались в Фидены вместе с отступавшими врагами и учинили там полный разгром. В следующем году с Вейями был заключен мир на 20 лет.

Появление самнитов возле римских владений, 423 г. до н. э.

В 423 г. до н. э. в непосредственной близости от Рима появились самниты — древнеиталийские племена умбро-оскско-сабелльской ветви, включавшие гирпинов, кавдинов, караценов, пентров (некоторые античные авторы включали в состав самнитской конфедерации еще френтанов и сабеллов). Как раз в V в. до н. э. началось вторжение самнитов из северных районов в западные и юго-западные области Апеннинского полуострова, где они смешивались с местным населением. Ранее самнитами (точнее племенем сабеллов) был захвачен древний этрусский город Вультурн, основанный в 600 г. до н. э., названный захватчиками Капуя по имени вождя Капия. Поначалу самниты расположились возле города вполне мирно, и были приняты этрусками. Однако, вскоре они улучили момент и перебили жителей Вультурна, единолично завладев
городом.

Война Рима с вольсками, 423 г. до н. э.

Разведка римлян сообщила, что в конце 423 г. до н. э. вольски собрали большое войско для нападения на римские владения. На войну с ними направился консул Гай Семпроний Атратин. В первом ^е сражении у Вей, опрометчиво и неосторожно начатом Семпронием, передовые части не были обеспечены подкреплением, а конница была плохо размещена. Римляне стали терпеть поражение когда по вольскам ударили спешившиеся кавалеристы под командованием младшего офицера Секста Тимпания. Этот отряд прорвался в глубину армии вольсков и, будучи окруженным, занял оборону на одном из холмов. Благодаря подвигу кавалеристов, консулу удалось сдержать напор врага, и до темноты победитель в сражении не был выявлен. Самое интересное, что ночью каждая из сторон сочла себя побежденной и отступила, бросив раненых ц большую часть обозов. В панике вольски забыли сообщить об отступлении тем частям, которые осаждали отряд Тимпания на холме. Узнав со временем об отступлении их основной армии, вольски, осаждавшие Тимпания, также разбежались. Тимпаний прождал до рассвета, опасаясь ловушки, но, проведя разведку и обнаружив, что лагерь вольсков пуст, он направился к лагерю римлян, который, к удивлению, тоже пустовал. Тогда отряд Тимпания двинулся к Риму, где уже решили, что битва проиграна и готовились отражать нападение вольсков. Без сомнения, это была одна из самых комичных битв в мировой истории.

Война Рима с лабиканцами и эквами, 418 г. до н. э.

В 418 г. до н. э. против Рима выступили жители Лабик — старого латинского города, расположенного у северного края горы Альгида и входившего в Латинский союз. Заключив союз с эквами, они опустошили тускуланские земли и стали лагерем у Альгида. Когда римляне атаковали противника, то тот позволил им дойти почти до самого лагеря, где была приготовлена засада, вследствие чего римляне понесли большие потери. На следующий день римский лагерь был окружен врагами, и римские войска были вынуждены позорно бежать через задние ворота лагеря. Большая часть воинов бежала в Тускул, куда вскоре прибыл назначенный диктатором Квинт Сервиллий Приск с новыми войсками.

Вступив в сражение с эквами и лабиканцами, диктатор сразу же бросил на них конницу, вынудил бежать противника в его лагерь, а потом взял этот лагерь штурмом. Разбитые лабиканцы и большая часть эквов бежали в Лабики, но и этот город вскоре был окружен, взят приступом и разграблен римлянами. Лабиканские земли были разделены между римскими поселенцами.

Война с боланцами и эквами, 415—414 гг. до н. э.

Боланцы — жители Бол, древнего поселения, расположенного в Лации недалеко от Лабик и Толерия и являвшегося членом Альбанского союза, начали войну с римскими поселенцами на лабиканских землях. При этом они рассчитывали на поддержку эквов, но те не горели желанием связываться с Римом после поражения, понесенного ими в 418 г. до н. э. Болы были осаждены и после короткого боя пали. В 414 г. до н. э. эквы захватили Болы и направили туда своих поселенцев. На войну с эквами римское войско повел военный трибун Марк Постумий. Быстро подведя к Болам войско, он в небольших стычках сломил боевой дух эквов и ворвался в город. Затем он боролся уже не против врага, а против сограждан: в разгар приступа трибун обещал своим воинам добычу, а когда город был взят, не сдержал слова.

Война с эквами и вольсками, 410—408 гг. до н. э.

Эквы начали новую войну, получив наемников от вольсков, которые официально в конфликт с Римом не вступали. Из-за политической борьбы в Риме, римляне запоздали с набором войск, и позволили противнику захватить Карвентскую крепость. Наконец войска под командованием консула Гая Валерия Потита выступили к крепости и отбили ее. Однако в 209 г. до н. э. эквы снова захватили Карвентскую крепость, перебив там всех римлян. На этот раз римляне долго и бесплодно осаждали Карвент и удовлетворились тем, что отбили у вольсков Верругину, а также разграбили земли эквов. В 408 г. до н. э. эквы и вольски бросили на войну с Римом все силы. Их войска собрались у Антия (или, возможно, у Антина — в 8 км от Фуцинского озера). Римские войска под командованием назначенного диктатором Публия Корнелия Косса в битве у Антия легко разгромили противника, после чего опустошили земли вольсков, взяв много пленных.

Война с Вейями и вольсками, 406—397 гг. до н. э.

Война с вейянами началась из-за высокомерия сената в Вейях (версия Рима), который в ответ на требования римских послов возместить прежние убытки, велел передать, чтоб они убирались из города. Рим немедленно решил начать войну. В то же время продолжился и конфликт с вольсками. Римляне под командованием Нумерия Фабия Амбуста и Гая Сервилия Агалы взяли город вольсков Анксур (или Таррацины), расположенный в Южном Лации на берегу моря. Позднее этот город вновь отбили вольски, а римляне опять захватили его в 400 г. до н. э.

В 405 г. до н. э. римляне осадили Вейи, но осада шла вяло. В 404 г. до н. э. произошло сражение с вольсками между Ферентином и Эцетрами, и здесь удача сопутствовала римлянам. Затем римляне предприняли осаду Вольского города Артены (сведений об этом городе, который упоминается Титом Ливием, нет). Здесь им удалось пресечь неприятельскую вылазку и самим ворваться в город, захватив его весь, кроме крепости. Римляне собирались уже уходить, как один из захваченных у вольсков рабов предложил провести римлян над обрывом к крепости. Эта операция увенчалась успехом, и победа была полной.

Осада Вей продолжалась, и римляне отнеслись к ней очень серьезно. В 402 г. до н. э. на помощь вейянам подошли фалиски и атаковали один из римских лагерей. Одновременно последовал и удар вейян, так что в итоге римский отряд, находившийся в том лагере, был разбит. Это на сказалось на общем характере войны — римляне все так же продолжали осаждать Вейи. В 399 г. до н. э. на помощь осажденным подошли не только фалиски, но и капенцы (жители Капен). Вейяне вновь совершили вылазку и атаковали римлян, но те выстояли и победили всех врагов, нанеся им большие потери.

В 397 г. до н. э. римляне увязли в целом ряде войн. Они продолжали осаждать Вейи, осаждали вольсков в Анксуре, воевали с эквами у Лабиков, а также еще с фалисками и жителями Капена. Этим воспользовались жители Тарквинии — древнейшего этрусского города, которые напали на римские земли и ограбили их. Римляне немедленно отреагировали на это. Войско под командованием Авла Постумия и Луция Юла, настигло тарквинийцев, отягощенных добычей, и разгромило их.

Ситуация в 396 г. до н. э. и взятие Вей.

В 396 г. до н. э. римское войско под командованием трибунов Тициния и Генуция, направившееся на войну против фалисков и капенцев, попало в засаду и было разбито. Генуций погиб, а Тици-нию удалось собрать на высоком холме часть бежавших в панике воинов и восстановить боевой порядок, но он так и не решился вновь встретиться с противником. Ужас охватил не только Рим, куда весть о поражении докатилась сильно преувеличенной, но также и лагерь под Вейями, где воинов едва удалось удержать от бегства. Для того чтобы решить проблему с Вейями, был назначен диктатор — Марк Фурий Камилл, начальником конницы при котором стал Публий Корнелий Сципион. Камил начал свою деятельность крайне жестоко: по законам военного времени он казнил всех, Кто во время паники бежал от Вей. Затем диктатор набрал новые войска и разгромил фалисков и капенцев. Вернувшись к Вейям, Камилл организовал круглосуточные работы по рытью подземного хода. Когда подкоп был готов, римляне со всех сторон атаковали Вейи и после жестокого сражения овладели ими. Десятилетняя война за этот город закончилась. Это была первая длительная война в истории Рима, когда войска вели не только летние кампании, но и оставались под стенами осажденного города на зиму.

Кстати, большой помощью Риму борьбе с Вейями послужило то обстоятельство, что в это же самое время этруски подвергались постоянным нападениям на суше со стороны кельтских народов, пришедших из-за Альп; а на море — со стороны Сиракуз, и притом не только в Тирренском море, но и в Адриатическом. Тиран Дионисий Сиракузский в начале IV в. до н. э. отнял у этрусков острова Иссу (Лиссу), Анкону и Гатрию. После взятия Пирги морское могущество Этрурии было сломлено. Почти одновременно с падением Вей кельты захватили северный оплот этрусков — Мельпы.

Другие этрусские города не оказали помощи Вейям и по иным причинам. Это было вызвано несовпадением политических интересов. Вейи, расположенные очень близко к Риму

[Одуванчик]

Войны Рима с 505-394 гг. до н.э.


Война Рима с сабинянами и вольсками, 505—504 гг. и 503—502 гг. до н. э.

В 505 г. до н. э. римляне сразились с сабинянами и одержали победу. Война была продолжена в следующем году. Консулы Публий Валерий и Тит Лукреций повели войска против сабинян и нанесли им серьезное поражение, после которого сабиняне уже не представляли серьезной угрозы для Рима.

В 503 г. до н. э. два римских поселения, Помеция и Кора, были захвачены вольсками, которые, как и эквы, принадлежали к оскской народности и населяли горные области по соседству с землями латинов. В VI веке до н. э. воинственные вольски спустились с гор Центральной Италии и поселились неподалеку от долины реки Лирис (Гарильяно) на юго-востоке Лация, где проходила главная Дорога на юг — в Кампанию. Получив известия о нападении вольсков, Рим немедленно начал войну. Консулы Агриппа Менений и Публий Постумий разбили войско вольсков в кровопролитной битве около Помеции, в которой убивали даже пленных. Остатки армии вольсков укрепились в Помеции, куда на следующий год подошли Римляне во главе с новыми консулами Опитером Вергинием и Спурием Кассием. Однако их попытка взять это поселение потерпела неудачу, многие римляне были убиты, едва не погиб и один из консулов (какой — неизвестно). Некоторое время спустя римляне вернулись обратно и взяли Помецию, казнив вождей вольсков ц продав в рабство всех остальных своих врагов.

Первая Латинская война, 499—493 гг. до н. э. и битва при Регильском озере, 496 г. до н. э.

В конце VI — начале V века до н. э. усилились разногласия Рима с другими латинскими городами, которые в 499 г. до н. э. объявили Риму войну. В 499 г. до н. э., когда консулами были Тит Эбуций и Гай Ветусий, римлянами были осаждены Фидены, взята Крустумерия, а Пренеста перешла от латинов к римлянам.

Битва при Регильском озере (ныне осушено), состоявшаяся щ 496 г. до н. э., стала знаменательной вехой в истории Древнего Рима. Рим одержал победу над латинами из Арицийской федерации, объединявшей 8 городов во главе с Тускулом. На стороне латинов сражался и бывший царь Рима Тарквиний Гордый. По некоторым данным войско латинов, которым командовал Октавий Мамилий, насчитывало до 43 тысяч человек, но римляне под командованием диктатора Авла Постумия сумели одержать победу благодаря своей кавалерии, которую возглавлял Тит Эбуций. Битва долго не могла выявить победителя, и римская пехота уже начала уставать. Тогда диктатор Постумий поскакал к стоявшей в резерве коннице и потребовал, чтобы она спешилась и поддержала утомленную пехоту. Всадники соскочили с лошадей и поспешили встать в переднюю линию. Пехота, воодушевленная прибытием этого подкрепления, предприняла атаку и сломила сопротивление латинян. Тогда всадники сели на подведенных им коней, бросились за неприятелем и в скором времени захватили его лагерь.

После этого крупных сражений не было, и в 493 г. до н. э. война окончилась. Консул Спурий Кассий заключил союз с федерацией латинских городов для борьбы с племенами вольсков и эквов.

Война Рима с вольсками, аврунками, эквами и сабинянами 493—491 гг. и 488 г. до н. э.

Во время Первой Латинской войны вольски поддерживали латинов, но сами на римлян не нападали, хотя и готовились к боевым действиям. Римляне же упредили вольсков, двинув свои легионы в их земли и взяв заложников. После окончания войны вольски начали подстрекать латинов к новой борьбе с Римом, но, те уже заключили с римлянами союз, направленный как раз против подстрекателей. Латины сообщили в Рим о намерениях вольсков и их союз-ликов из племени герников, за что римляне вернули латинам 6 тысяч пленных.

В начале войны успех бы на стороне Рима. Вольски потерпели поражение, вслед за которым римляне двинулись к Свессе Помеции, взяв и разграбив этот город. Выступившее на стороне вольсков племя родственных оскам аврунков (авзонов), жившее к югу от вольсков между реками Лирис и Вултурн, было разбито в сражении у Ариция. Вступившее на латинские земли племя эквов также было обращено в бегство. Вскоре состоялось новое сражение с вольсками, в нем те вновь были разбиты и бежали в город Велитры, который римляне взяли с ходу, преследуя отступавшего противника. Пока шли эти сражения, другая часть римского войска атаковала и разбила сабинян. В этом бою отличилась римская конница, смявшая центр неприятельской армии. Вслед за этим римляне вновь столкнулись с эквами, и те опять бежали, практически не вступая в бой.

После этого римские войска выступили против антийских вольсков, разбили их и преследовали до города Лонгулы, который и взяли. Затем был взят другой город — Полуска, после чего римское войско появилось у стен Кориол, расположенных на южной границе латинских земель. При взятии Кориол отличился молодой римский командир Гней Марций, которого стали называть Кориолан.

Однако вскоре он был изгнан из Рима по политическим причинам. Согласно легенде, Кориолан нашел приют у вольсков, встал во главе их армии вместе с Аттием Туллием, и в 488 г. до н. э. они вторглись на римскую территорию. Вольски отбили у римлян все недавно захваченные ими города — Сатрик, Лонгулу, Полуску, Кориолы, Лавиний, Корбион, Вителлию, Требий, Лабики и Педы. От Пед они двинулись к Риму и расположились лагерем в 8 км от него. Но Кориолан уступил просьбам своей жены и матери оставить Рим в покое и увел вольсков обратно. По одной версии вольски после этого убили Кориолана, по другой же — он дожил в изгнании до старости. Тем не менее, после ухода от Рима, вольски вскоре совершили новое нападение. На этот раз в союзе с эквами. Но эквы не желали подчиняться вождю вольсков Аттию Туллию, и их разногласия с вольсками по этому поводу переросли в настоящую битву, в которой недавние союзники разгромили друг друга к большой радости римлян.

Война с герниками, 487 г. до н. э.

Консул Гай Аквилий разбил племена герников, и на следующий год две трети земель герников были отданы римским гражданам. Герники стали помогать Риму в борьбе с вольсками и эквами, борьба с которыми также велась в тот год, но без особого успеха.

Войны с вольсками, эквами и вейянами, 484—480 гг. до н. э.

В 484 г до н. э. римляне под командованием консула Луция Эмилия разбили вольсков и эквов. Преследуя бегущих врагов, конница римлян уничтожила их больше, чем на поле боя. В следующем году против Рима выступил этрусский город Вейи и вновь вольски. В 482 г. до н. э взялись за оружие и эквы, осадив латинский город Ортону, а вейяне даже вторглись на римские земли и угрожали Риму. Против эквов двинулось войско во главе с консулом Спурием Фурием, которое традиционно легко обратило эквов в бегство. Другое войско во главе со вторым консулом Цезоном Фабием отправилось воевать с вейянами и также достигло некоторого успеха. Об этой войне сообщается, что «у Фабия было больше хлопот с согражданами, чем с врагами. Сам-то он как консул сумел один постоять за общее дело, которое воины из ненависти к нему как могли, предавали». В 480 г. до н. э. все силы Рима были брошены на войну с вейянами, к которым подошли вспомогательные отряды со всей Этрурии. Произошла решительная битва, победителями в ней оказались римляне, возглавляемые консулам Гнеем Манлием и Квинтом Фабием. После этого с вейянами не было ни войны, ни мира. Они продолжали грабить земли, принадлежавшие Риму, а при приближении римских войск, быстро прятались в своем городе.

Война Фабиев с вейянами и нападение вейян на Рим, 478—477 гг. до н. э.

Большой и богатый римский род Фабиев решил взять на себя войну против вейян. Фабии построили укрепление на реке Кремере, за которой начинались владения этрусков, и стали оборонять римскую границу. В 478 г. до н. э. они были атакованы большим войском противника, но на помощь вовремя подоспели легионы из Рима, приведенные консулом Луцием Эмилием. В конце концов, вейяне сумели заманить Фабиев в ловушку и почти всех перебили в сражении на Кремере погибло 306 представителей этого рода, каждый из которых имел еще вооруженных слуг и рабов. Вейяне, опьяненные победой, сразу же двинулись к Риму, разбили войска консула Менения и заняли Яникульский холм. На выручку Риму вовремя подошло войско консула Гая Горация, посланное против вольсков. Сражение с вейянами состоялось прямо около знаменитых Коллинских ворот, и перевес оказался на стороне римлян. Тем не менее, вейяне закрепились на Яникульском холме и оттуда постоянно угрожали римлянам.

Ликвидация лагеря вейян на Яникульском холме, 476 г. до н. э.

В начале 476 г. до н. э. римляне для приманки веяйн выпустили пастись скот, а сами подготовили засаду, в которую те и угодили. Другая часть вейян, находившаяся в своем лагере на Яникульском холме, обозленная гибелью товарищей, ночью переправилась через Тибр и атаковала лагерь консула Спурия Сервилия. Вейяне были отбиты и отступили обратно на Яникул. Сервилий сам переправился вслед за ними, атаковал их лагерь, но также был отбит. На выручку ему пришел второй консул Авл Вергиний. Вейяне были окружены двумя римскими армиями и уничтожены.

Война с вейянами и сабинянами, 475 г. до н. э.

Новая война Рима с Вейями не заставила себя долго ждать. На этот раз союзниками веяйн выступили сабиняне, а римляне призвали на помощь отряды латинов и герников. Консул Публий Валерий напал на сабинский лагерь, его солдаты ворвались в расположение противника и устроили настоящую резню. На помощь сабинянам пришли вейяне, но римляне выдержали их удар и затем обратили в бегство. Таким образом, в течение всего двух часов были разбиты две сильные армии противников Рима. Пока шла война под Вейями, в латинские земли вторглись вольски и эквы, однако латины и герники сумели одолеть их без помощи Рима.

Войны с вольсками, эквами и сабинянами, 471—462 гг. до н. э.

После трехлетнего затишья Риму пришлось вести затяжную войну с вольсками и эквами. Консул Аппий Клавдий выступил против вольсков, а второму консулу — Квинкцию достались эквы. Вольски сумели нанести поражение армии Клавдия, неожиданно ударив римлянам в тыл. Эквы же не рискнули сразиться с Квинкциещ и позволили его солдатам опустошить свои земли. На следующий год римляне под руководством консула Валерия повторили вторжение в земли эквов, осадили их войско в лагере, но были вынуждены прекратить штурм из-за внезапно разразившейся бури с грозой и градом. В 469 г. до н. э. к Риму подступили вольски, но поспешно удалились. Тем не менее, против них, как и против эквов, были посланы войска. Вольски были разбиты в первом же сражении и бежали в приморский город Антий, который римляне не стали штурмовать, предпочтя захватить соседний город Ценон. Войско, направившееся против эквов, угодило в засаду и едва не потерпело поражение из-за беспечности консула Вергиния. Пока оба войска находились в походе, к Риму подошли сабиняне. Однако узнав об этом, римские армии вторглись на земли сабинян, и те поспешили вернуться обратно. В 468 г. до н. э. сабиняне опять появились под стенами Рима, но были отброшены прямо от Коллинских ворот консулом Сервилием. В том же году консул Квинкций одержал победу над вольсками, взял их лагерь и вынудил вновь бежать в Антий, который был осажден и через несколько дней сдался. Римляне захватили у вольсков много земли, а часть римского плебейского населения перебралась в Антий.

Война с эквами продолжалась. В 466 г. до н. э. римское войско так и не начало боевых действий из-за болезней. В 465 г. до н. э. состоялось сражение при Алъгиде (горная цепь в Лации, к юго-востоку от Рима, которая отделяла земли эквов от поселений латинов), где эквам противостояли сразу обе консульские армии под командованием Квинта Фабия и Тита Квинкция. Эквы, которые предпочитав! ли сражаться маленькими отрядами, на этот раз построились в боевой порядок, но римляне были гораздо искуснее их в этом деле и одержали полную победу. Вслед за этим Квинкций опустошил земли эквов и с триумфом вернулся в Рим.

В 464 г. до н. э. эквы привлекли на свою сторону эцетрийских вольсков (или эцетрийцев) и вновь начали воевать против Рима. Консул Спурий Фурий Фуз, не располагая данными о численности врагов, опрометчиво вступил в бой, но был отбит и возвратился в лагерь, который был немедленно осажден превосходящими силами противника. Кроме того, другая армия эквов и их союзников была послана для опустошения окрестностей Рима. На выручку Спурию подошел Квинкций с войском латинов и герников, которое ударило эквам в тыл. Эквы оказались окружены и потерпели поражение в битве, где обе стороны понесли большие потери. В то же время другой консул Авл Постумий отразил эквов, действовших неподалеку от Рима. Отступая от Рима, эквы наткнулись на войско Квинкция и были вновь разбиты.

В 463 г. до н. э. в Риме начались бедствия — мор, разивший и людей, и животных. В это время пришли послы от герников и сообщили, что в их землях появилось войско эквов и вольсков. Римляне отказали свои союзникам в помощи, посоветовав тем защищаться самостоятельно. Эквы и вольски вскоре двинулись к Риму, практически беззащитному. Консул Эбуций умер, а второй консул — Публий Сервилий был тяжело болен и также через некоторое время скончался. И все-таки эквы и вольски не решились захватить Рим, а занялись разбоем в его окрестностях, после чего двинулись в сторону города Тускула. Тем временем на помощь Риму поспешили объединенные отряды герников и латинов. Они встретили противника, когда тот спускался с Тускуланских холмов на Альбанскую дорогу. В битве на Альбанской дороге более многочисленные войска эквов и вольсков разбили герников и латинов.

В 462 г. до н. э. ситуация в Риме нормализовалось, и консул Ветурий выступил с войском против вольсков и разбил их в первом же сражении. Другая же часть вольсков неожиданно появилась около Рима и, по своему обыкновению, занялась грабежами. Возвращаясь обратно, вольски наткнулись на армию второго консула Лукреция Триципиана, охранявшую земли герников, и были наголову разбиты. В этом сражении вольски понесли огромные потери. Есть данные, что они потеряли 13 с половиной тысяч человек, а еще 1 750 человек попали в плен. После этого оба римских консула объединили свои силы и обрушились против эквов с вольсками, вновь одержав победу — уже третью за год.

Восстание рабов в Риме, 460 г. до н. э.

В 460 г. до н. э. рабы и изгнанники в количестве около двух с половиной тысяч человек подняли восстание под руководством сабинянина Аппия Гердония и захватили Капитолий. Из Капитолия Гердоний призвал всех рабов к свободе, и в Риме началась паника. Римляне боялись подхода на помощь восставшим вольсков и эквов. Тем временем для подавления восстания подошел легион из города Тускул, который совместно с римскими войсками начал штурм Капитолия. В ходе штурма был убит консул Публий Валерий, но несмотря на это, Капитолий был взят и восстание подавлено.

Поход римлян на Антий, 459 г. до н. э.

Консул Квинт Фабий собрал большое войско из римлян и щк союзников (латины и герники), и выступил в поход на Антий, возле которого вольски, по слухам, собирали свои войска. Вольски, ожидавшие подхода армии эквов, не стали вступать в сражение и укрылись в своем лагере. Тогда Фабий приказал штурмовать лагерь противника. Вольски были выбиты из лагеря и едва не уничтожены полностью преследовавшей их конницей римлян. Лишь немногие сумели спастись в лесах.

Тускуланская война, 459 г. до н. э.

Эквы, чье войско должно было соединиться с вольсками у Антия, узнав о поражении своих союзников, изменили планы и направились к Тускулу, захватив крепость и окружив сам город. Квинт Фабий, получив известия из Тускула, немедленно выступил со своими войсками из Антия против эквов. Война в Тускуле шла несколько месяцев. С частью войска консул осаждал лагерь эквов, другую часть он отдал тускуланцам для возвращения крепости. Взять крепость штурмом так и не удалось, но голод вынудил эквов сдаться. Войско эквов бежало от стен Тускула, было настигнуто римскими войсками и перебито в сражении при Альгиде. После этого две римские консульские армии вторглись в земли вольсков и эквов и разорили их. Вскоре с эквами был заключен мир.

Война с эквами и сабинянами, 458—455 гг. до н. э.

Эквы, несмотря на заключенный мирный договор с Римом, все же вторглись в земли латинов и опустошили их. В это же время к Риму подошло войско сабинян, разоряя окрестности города. В Риме срочно была собрана большая армия для отражения сабинян. Один из римских консулов — Навтий — со своим войском совершил рейд в земли сабинян, сильно разорив их. Второй же консул — Минуций, который должен был дать отпор противнику возле Рима, трусливо покинул боевой лагерь. Ночью сабиняне предприняли атаку на лагерь римлян, но были отбиты. Тем не менее, им удалось окружить римское войско. Для Рима настало тяжелое время. Для того, чтобы спасти свой город, римляне послали за Луцием Квинкцием Цинциннатом, которого избрали диктатором. Легенда гласит, что когда послы прибыли к Цинциннату, то он то ли пахал землю, то ли копал канаву на своих угодьях за Тибром. Цинциннат быстро собрал новое войско и пришел на помощь окруженным, одержав победу над противником, после чего вошел с триумфом в Рим и сложил с себя диктаторские полномочия.

В 457 г. до н. э. сабиняне перебили римский сторожевой отряд в Корбионе, после чего заняли Ортону. Против них выступил консул Марк Гораций Пульвилл. В битве при Альгиде он нанес поражение сабинянам, и прогнал их и из Корбиона, и из Ортона. Корбион был вообще уничтожен в память о погибших там римлянах. В 455 г. до н. э. эквы напали на тускуланские земли, и римляне немедленно выступили на помощь союзникам. Состоялась очередная битва при Альгиде, в которой эквы потерпели поражение и потеряли около 7 тысяч человек.

Новая война с сабинянами и эквами, 449 г. до н. э.

Несколько лет Рим провел без войн, и вот в 449 г. до н. э. сабиняне с большим войском вторглись во владения римлян. Они захватывали людей и скот, а затем расположились лагерем у Эрета. В то же время эквы стали лагерем у Альгида и оттуда совершали опустошительные набеги на тускуланские земли. К тому моменту консульское правление в Риме было заменено правлением децемвиров (десяти человек), из-за чего постоянно происходили конфликты. Вот на эти конфликты среди римлян и надеялись их враги. В какой-то степени ожидания их оправдались — войска римлян были обращены в бегство и возле Эрета сабинянами, и возле Альгида эквами. В битве при Альгиде римляне вообще потерпели позорное поражение и бежали в Тускул, бросив свой лагерь. Дело дошло до того, что войска взбунтовались против децемвиров, вернулись в Рим и заняли Авентинский холм. Децемвиры были вынуждены сложить с себя полномочия, и Рим вернулся к прежней формуле управления, когда ежегодно избирались два консула. Один из консулов Луций Валерий выступил с войском к Альгиде, где занял оборону против эквов, к которым присоединились и вольски, давно не беспокоившие Рим своими набегами. В итоге Валерий разбил противников в кровавой битве при Альгиде (шестой по счету с 466 г. до н. э.) и захватил их лагерь. Второй консул Марк Гораций отправился против сабинян и также одержал решительную победу.

Когда в битве сабиняне неожиданно охватили фланги римлян, то всадники двух легионов в числе 600 человек соскочили с коней, бросились на врага и приостановили его наступление. Затем они опять сели на коней, поскакали к другому флангу и там своими атаками способствовали победе.

Война с эквами и вольсками, 446 г. до н. э.

После побед над эквами и сабинянами Рим три года жил без войны, и вот в 446 г. до н. э. войска заклятых врагов Рима — эквов и вольсков вновь появились в латинских землях. Затем они подошли под самые стены Рима со стороны Эсквилинских ворот и к позору римлян прямо на виду у них начали опустошать окрестности. После этого эквы и вольски безнаказанно ушли, гоня перед собой захваченный скот и унося добычу. Консулу Титу Квинкцию Капитолину удалось собрать войска и выступить против врагов. Римляне настигли эквов и вольсков около Корбиона, где те расположились лагерем. В битве при Корбионе римляне одержали победу, благодаря своей коннице под командованием Публия Сульпиция. Конница прорвала вражескую оборону в центре и ударила в тыл. Затем всадники римлян вступили в бой с кавалерией противника и разгромили ее, после чего атаковали пехоту эквов и вольсков.

Битва при Ардее, 443 г. до н. э.

Армия вольсков под командованием эква Клуилия подошла к городу Ардее и осадила его. Немедленно к Ардее двинулось римское войско во главе с консулом Марком Геганием. Вольски, сами оказавшиеся в окружении, попросили римлян, чтобы те позволили им уйти обратно, но римляне настаивали на сдаче вольсков в плен. Тем пришлось вступить в битву, в которой они были разгромлены, а их вождь Клуилий взят в плен. Уцелевшая часть армии вольсков была впоследствии разгромлена при отступлении возле города Тускул местными жителями.

Война с этрусками, 437—436 гг. до н. э.

В 437 г. до н. э. в римские владения вторглись этруски (вейяне и фиденяне), которые давно уже не беспокоили Рим. Для борьбы с этрусками был избран диктатор Мамерк Эмилий. Он изгнал врагов за Аниен (приток Тибра), и этруски стали лагерем между АниеноМ и городом Фидены. Там им на помощь подошли отряды фалисков — народа, родственного как латинам, так и этрускам, бывшего, однако, неизменным союзником этрусков в их борьбе с Римом. Фалиски даили на юго-востоке тогдашней Этрурии в окрестностях горы Соракт, а главным их городом был Фалерий. В битве при Аниене правое крыло занимали вейяне, левое — фалиски, а середину — фиденяне. Фалисков атаковал диктатор Мамерк Эмилий, вейян — Квинкций Капитолии, а против фиденян выступил начальник конницы Луций Квинкций Цинциннат (сын знаменитого Цинцинната — диктатора в 458 г. до н. э.). Этруски, имевшие многочисленное войско и хорошую конницу, оказывали римлянам у»»»»»е сопротивление до тех пор, пока военный трибун Авл Корнелий Косе не убил в бою царя вейян Ларса Толумния. Увидев отрезанную голову царя Ларса, надетую на копье Косса, этруски дрогнули и обратились в бегство.

В следующем 436 г. до н. э. римское войско вторглось в земли вейян и фалисков, собрало богатую добычу и практически нигде не встретило военного сопротивления. Зато в 435 г. до н. э. войска вейян и фиденян перешли через Аниен и стали прямо около Квиринальских ворот Рима. В Риме началась паника, диктатором избрали Авла Сервилия Приска. Диктатор велел всем, кто способен носить оружие, собираться у Квиринальских ворот. Этруски отошли на возвышенность, но римское войско двинулось вслед за ними, и в сражении близ Номента одержало победу. Этруски были загнаны в Фидены, которые осадила римская армия. Город был хорошо укреплен, но Приск проявил себя талантливым полководцем, приказав сделать подкоп под тот участок крепостной стены, который почти не охранялся. Для того чтобы отвлечь внимание противника от подкопа, римляне демонстративно атаковали другие участки крепостных стен. В итоге в один из дней этруски с удивлением обнаружили, что в их городе оказались римские войска, появившиеся неизвестно откуда. Фидены были взяты.

После этого паника охватила уже этрусков, особенно вейян — ближайших союзников Фиден. Был созван совет городов Этрурии, однако вейянам было отказано в помощи. Другие этрусские города предложили им самим продолжать войну, начатую по их собственному усмотрению, и не искать себе товарищей по несчастью.

Война с вольсками и эквами, 431 г. до н. э.

Войска вольсков и эквов вторглись в земли латинов и стали Двумя лагерями у Альгида. Известно, что на этот раз они уделили большое внимание как подготовке воинов, так и укреплению своих лагерей. Консулы Тит Квинкций Цинциннат, сын Луция Корнелия Цинцинната, и Гней Юлий Ментон выступили с войсками к Альгиду и дали там сражение, по-видимому, неудачное для римлян, поскольку вскоре пришлось избирать диктатора, которым стал Авл Постумий Туберт. Диктатор немедленно призвал ополченцев от герников и латинов, и стал готовиться к новой битве. Тем временем, вольски и эквы совершили ночное нападение на римское войско. Благодаря спокойствию и военному таланту Авла Постумия римлянам удалось устоять. Пока противник штурмовал их лагерь, римляне во главе с Марком Геганием захватили вражеский лагерь, а на рассвете ударила римская конница под командованием Марка Фабия, которая не могла ничем помочь своим соплеменникам в ночном бою, находясь в резерве. Разыгравшаяся битва была у»»»»»й, особенно отчаянное сопротивление оказали вольски, которых в критический момент возглавил Веттий Мессий. В сражении римскому диктатору пробили голову, Марк Фабий был ранен копьем в бедро, а одному из консулов отрубили руку. Но в итоге римляне одержали победу. Почти все взятые в плен противники были проданы в рабство.

Кроме этой войны, 431 г. до н. э. был отмечен еще и тем, что карфагеняне — будущие грозные соперники Рима в Западном Средиземноморье — вмешались в междоусобные конфликты на Сицилии и направили туда войска для поддержки одной из противоборствующих сторон.

Война с Вейями и Фиденами, 428—426 гг. до н. э.

В 428 г. до н. э. вейяне совершили ряд набегов на римские владения. В 427 г. до н. э. они были разгромлены римлянами в сражении между Номентом и Фиденами. После этой битвы мир все же не был заключен, и на следующий год римские войска вступили в земли вейян. Командование было поручено сразу трем военным трибунам, и из-за этой неразберихи с руководством римляне потерпели неудачу. Окрыленные успехом, вейяне разослали по всей Этрурии послов, хвастаясь победой в одном сражении над тремя римскими полководцами, и, хотя им не удалось добиться прямой поддержки союза этрусков, они все-таки получили некоторое подкрепление. Официально вступить в войну согласились только фи-деняне. Переправившись через Тибр, вейяне перенесли военные приготовления в Фидены. Римом овладел страх. Отозвав от Вей войско, приведенное в замешательство неудачей, его разместили У Коллинских ворот, а по стенам города расставили вооруженных воинов. Диктатором был избран Мамерк Эмилий — герой прошлой Бойны с этрусками в 437-436 гг. до н. э., также избиравшийся тогда диктатором. Мамерк Эмилий выступил с войсками и, прикрытый справа горами, а слева Тибром, поставил лагерь, не доходя полутора миль до Фиден. Легату Титу Квинкцию Цинциннату он приказал занять в горах перевал в тылу у врага. В разыгравшемся вскоре сражении у Фиден противнику удалось вначале потеснить римлян. Тогда диктатор бросил в бой конницу под предводительством Авла Корнелия Косса и отозвал с гор отряд Квинкция Цинцинната, а сам поспешил на левое крыло, которое отступало. Все это в совокупности и принесло успех римлянам. Большинство вейян в беспорядке кинулись к Тибру, а уцелевшие фиденяне рванулись к своему городу. Римляне ворвались в Фидены вместе с отступавшими врагами и учинили там полный разгром. В следующем году с Вейями был заключен мир на 20 лет.

Появление самнитов возле римских владений, 423 г. до н. э.

В 423 г. до н. э. в непосредственной близости от Рима появились самниты — древнеиталийские племена умбро-оскско-сабелльской ветви, включавшие гирпинов, кавдинов, караценов, пентров (некоторые античные авторы включали в состав самнитской конфедерации еще френтанов и сабеллов). Как раз в V в. до н. э. началось вторжение самнитов из северных районов в западные и юго-западные области Апеннинского полуострова, где они смешивались с местным населением. Ранее самнитами (точнее племенем сабеллов) был захвачен древний этрусский город Вультурн, основанный в 600 г. до н. э., названный захватчиками Капуя по имени вождя Капия. Поначалу самниты расположились возле города вполне мирно, и были приняты этрусками. Однако, вскоре они улучили момент и перебили жителей Вультурна, единолично завладев
городом.

Война Рима с вольсками, 423 г. до н. э.

Разведка римлян сообщила, что в конце 423 г. до н. э. вольски собрали большое войско для нападения на римские владения. На войну с ними направился консул Гай Семпроний Атратин. В первом ^е сражении у Вей, опрометчиво и неосторожно начатом Семпронием, передовые части не были обеспечены подкреплением, а конница была плохо размещена. Римляне стали терпеть поражение когда по вольскам ударили спешившиеся кавалеристы под командованием младшего офицера Секста Тимпания. Этот отряд прорвался в глубину армии вольсков и, будучи окруженным, занял оборону на одном из холмов. Благодаря подвигу кавалеристов, консулу удалось сдержать напор врага, и до темноты победитель в сражении не был выявлен. Самое интересное, что ночью каждая из сторон сочла себя побежденной и отступила, бросив раненых ц большую часть обозов. В панике вольски забыли сообщить об отступлении тем частям, которые осаждали отряд Тимпания на холме. Узнав со временем об отступлении их основной армии, вольски, осаждавшие Тимпания, также разбежались. Тимпаний прождал до рассвета, опасаясь ловушки, но, проведя разведку и обнаружив, что лагерь вольсков пуст, он направился к лагерю римлян, который, к удивлению, тоже пустовал. Тогда отряд Тимпания двинулся к Риму, где уже решили, что битва проиграна и готовились отражать нападение вольсков. Без сомнения, это была одна из самых комичных битв в мировой истории.

Война Рима с лабиканцами и эквами, 418 г. до н. э.

В 418 г. до н. э. против Рима выступили жители Лабик — старого латинского города, расположенного у северного края горы Альгида и входившего в Латинский союз. Заключив союз с эквами, они опустошили тускуланские земли и стали лагерем у Альгида. Когда римляне атаковали противника, то тот позволил им дойти почти до самого лагеря, где была приготовлена засада, вследствие чего римляне понесли большие потери. На следующий день римский лагерь был окружен врагами, и римские войска были вынуждены позорно бежать через задние ворота лагеря. Большая часть воинов бежала в Тускул, куда вскоре прибыл назначенный диктатором Квинт Сервиллий Приск с новыми войсками.

Вступив в сражение с эквами и лабиканцами, диктатор сразу же бросил на них конницу, вынудил бежать противника в его лагерь, а потом взял этот лагерь штурмом. Разбитые лабиканцы и большая часть эквов бежали в Лабики, но и этот город вскоре был окружен, взят приступом и разграблен римлянами. Лабиканские земли были разделены между римскими поселенцами.

Война с боланцами и эквами, 415—414 гг. до н. э.

Боланцы — жители Бол, древнего поселения, расположенного в Лации недалеко от Лабик и Толерия и являвшегося членом Альбанского союза, начали войну с римскими поселенцами на лабиканских землях. При этом они рассчитывали на поддержку эквов, но те не горели желанием связываться с Римом после поражения, понесенного ими в 418 г. до н. э. Болы были осаждены и после короткого боя пали. В 414 г. до н. э. эквы захватили Болы и направили туда своих поселенцев. На войну с эквами римское войско повел военный трибун Марк Постумий. Быстро подведя к Болам войско, он в небольших стычках сломил боевой дух эквов и ворвался в город. Затем он боролся уже не против врага, а против сограждан: в разгар приступа трибун обещал своим воинам добычу, а когда город был взят, не сдержал слова.

Война с эквами и вольсками, 410—408 гг. до н. э.

Эквы начали новую войну, получив наемников от вольсков, которые официально в конфликт с Римом не вступали. Из-за политической борьбы в Риме, римляне запоздали с набором войск, и позволили противнику захватить Карвентскую крепость. Наконец войска под командованием консула Гая Валерия Потита выступили к крепости и отбили ее. Однако в 209 г. до н. э. эквы снова захватили Карвентскую крепость, перебив там всех римлян. На этот раз римляне долго и бесплодно осаждали Карвент и удовлетворились тем, что отбили у вольсков Верругину, а также разграбили земли эквов. В 408 г. до н. э. эквы и вольски бросили на войну с Римом все силы. Их войска собрались у Антия (или, возможно, у Антина — в 8 км от Фуцинского озера). Римские войска под командованием назначенного диктатором Публия Корнелия Косса в битве у Антия легко разгромили противника, после чего опустошили земли вольсков, взяв много пленных.

Война с Вейями и вольсками, 406—397 гг. до н. э.

Война с вейянами началась из-за высокомерия сената в Вейях (версия Рима), который в ответ на требования римских послов возместить прежние убытки, велел передать, чтоб они убирались из города. Рим немедленно решил начать войну. В то же время продолжился и конфликт с вольсками. Римляне под командованием Нумерия Фабия Амбуста и Гая Сервилия Агалы взяли город вольсков Анксур (или Таррацины), расположенный в Южном Лации на берегу моря. Позднее этот город вновь отбили вольски, а римляне опять захватили его в 400 г. до н. э.

В 405 г. до н. э. римляне осадили Вейи, но осада шла вяло. В 404 г. до н. э. произошло сражение с вольсками между Ферентином и Эцетрами, и здесь удача сопутствовала римлянам. Затем римляне предприняли осаду Вольского города Артены (сведений об этом городе, который упоминается Титом Ливием, нет). Здесь им удалось пресечь неприятельскую вылазку и самим ворваться в город, захватив его весь, кроме крепости. Римляне собирались уже уходить, как один из захваченных у вольсков рабов предложил провести римлян над обрывом к крепости. Эта операция увенчалась успехом, и победа была полной.

Осада Вей продолжалась, и римляне отнеслись к ней очень серьезно. В 402 г. до н. э. на помощь вейянам подошли фалиски и атаковали один из римских лагерей. Одновременно последовал и удар вейян, так что в итоге римский отряд, находившийся в том лагере, был разбит. Это на сказалось на общем характере войны — римляне все так же продолжали осаждать Вейи. В 399 г. до н. э. на помощь осажденным подошли не только фалиски, но и капенцы (жители Капен). Вейяне вновь совершили вылазку и атаковали римлян, но те выстояли и победили всех врагов, нанеся им большие потери.

В 397 г. до н. э. римляне увязли в целом ряде войн. Они продолжали осаждать Вейи, осаждали вольсков в Анксуре, воевали с эквами у Лабиков, а также еще с фалисками и жителями Капена. Этим воспользовались жители Тарквинии — древнейшего этрусского города, которые напали на римские земли и ограбили их. Римляне немедленно отреагировали на это. Войско под командованием Авла Постумия и Луция Юла, настигло тарквинийцев, отягощенных добычей, и разгромило их.

Ситуация в 396 г. до н. э. и взятие Вей.

В 396 г. до н. э. римское войско под командованием трибунов Тициния и Генуция, направившееся на войну против фалисков и капенцев, попало в засаду и было разбито. Генуций погиб, а Тици-нию удалось собрать на высоком холме часть бежавших в панике воинов и восстановить боевой порядок, но он так и не решился вновь встретиться с противником. Ужас охватил не только Рим, куда весть о поражении докатилась сильно преувеличенной, но также и лагерь под Вейями, где воинов едва удалось удержать от бегства. Для того чтобы решить проблему с Вейями, был назначен диктатор — Марк Фурий Камилл, начальником конницы при котором стал Публий Корнелий Сципион. Камил начал свою деятельность крайне жестоко: по законам военного времени он казнил всех, Кто во время паники бежал от Вей. Затем диктатор набрал новые войска и разгромил фалисков и капенцев. Вернувшись к Вейям, Камилл организовал круглосуточные работы по рытью подземного хода. Когда подкоп был готов, римляне со всех сторон атаковали Вейи и после жестокого сражения овладели ими. Десятилетняя война за этот город закончилась. Это была первая длительная война в истории Рима, когда войска вели не только летние кампании, но и оставались под стенами осажденного города на зиму.

Кстати, большой помощью Риму борьбе с Вейями послужило то обстоятельство, что в это же самое время этруски подвергались постоянным нападениям на суше со стороны кельтских народов, пришедших из-за Альп; а на море — со стороны Сиракуз, и притом не только в Тирренском море, но и в Адриатическом. Тиран Дионисий Сиракузский в начале IV в. до н. э. отнял у этрусков острова Иссу (Лиссу), Анкону и Гатрию. После взятия Пирги морское могущество Этрурии было сломлено. Почти одновременно с падением Вей кельты захватили северный оплот этрусков — Мельпы.

Другие этрусские города не оказали помощи Вейям и по иным причинам. Это было вызвано несовпадением политических интересов. Вейи, расположенные очень близко к Риму

[Одуванчик]

Первая Пуническая война


Финикийское население Карфагена римляне называли пунами (пунийцами), отсюда произошло и название войн у римских историков.

К началу Первой Пунической войны Рим успел установить свое господство над всей Италией. Война началась после того как к Риму за помощью обратились наемники из Кампании, называвшие себя мамертинцами, захватили город Мессину в Сицилии, на берегу пролива, отделяющего остров от Италийского полуострова. Тиран Сиракуз Гиерон осадил Мессину. Часть мамертинцев обратилась за помощью к Карфагену, а другая — к Риму, ссылаясь на свое италийское происхождение. Карфагеняне высадились в Мессине. Римляне опасались, что карфагеняне смогут овладеть крупнейшим сицилийским городом Сиракузами и поставят под контроль остров, снабжавший Италию хлебом. Под давлением народного собрания римский сенат в 264 году объявил войну Карфагену.

Основной единицей римского войска был легион. В период Пунических войн он состоял из 3000 тяжеловооруженных и 1200 легковооруженных воинов без доспехов. Тяжеловооруженные воины делились на гастатов, принципов и триариев. 1200 гастатов — это самые молодые воины, еще не имевшие семьи. Они составляли первый эшелон легиона и принимали на себя главный удар врага. 1200 принципов — средних лет отцов семейств формировали второй эшелон, а 600 ветеранов-триариев — третий. Наименьшей тактической единицей легиона была центурия, у гастатов и принципов насчитывавшая 60 человек. Две центурии объединялись в манипулы. У триариев центурия была вдвое меньше — всего 30 человек. К каждой манипуле присоединялись 40 легковооруженных воинов. Манипулы выстраивались во фронт с небольших интервалами. Во втором эшелоне войска располагались так, что манипулы стояли против промежутков между манипулами первого эшелона, а в третьем — соответственно против интервалов во втором эшелоне. Таким образом, боевой порядок легиона оставлял больше возможностей для маневра, чем фаланга.

Точных данных о боевых порядках карфагенян нет. Можно предположить, что они были схожими с римскими. Однако принцип комплектования карфагенской армии был иной, чем римской. Армия Рима представляла собой ополчение гражданских общин. На 9/10 она состояла из свободных италийских и римских крестьян, на 1/10 - из горожан. По сути, это была милиция, вооружаемая только на период войны. Все римские граждане в возрасте от 17 до 45 лет должны были служить в армии. Лишь самые неимущие сначала освобождались от этой повинности, а позднее из них стали формировать легкую пехоту. В мирное время будущие легионеры обрабатывали поля или занимались ремеслом и торговлей.

В Карфагене практически не было пунийского сельского населения Городское ополчение было относительно слабо и предназначалось для поддержания внутреннего порядка и обороны городских стен в случае нападения неприятеля. Оно насчитывало 40 тысяч пехоты и одну тысячу всадников Имелась также немногочисленная «священная дружина», состоявшая из представителей самых знатных карфагенских родов. Из ее рядов выходили полководцы и высшие офицеры. Основную же часть карфагенской армии составляли солдаты, выставляемые зависимыми от Карфагена африканскими территориями (Ливией), союзной Нумидией и нанимаемые в Греции, Галлии, на Иберийском полуострове, в Сицилии и Италии. Все они не исключая ливийцев, в сущности, были наемниками-профессионалами, остававшимися на службе и в мирное время, другого ремесла, кроме военного не знавшие, и жившие жалованьем и военной добычей. Армия сплачивалась командным составом, состоявшим из пунийцев. Ее боеспособность во многом зависела от своевременной выплаты жалованья. Если денег в карфагенской казне не было, то наемники могли заняться грабежом или поднимать восстания. В целом по качеству боевой подготовки армия Карфагена существенно превосходила армию Рима, однако требовала гораздо больше средств на свое содержание и потому значительно уступала своему противнику в численности.

В 264 году римские войска переправились через пролив, заняли Мессану и осадили Сиракузы. Гиерон заключил мир и союз с Римом. В 262 году римляне взяли сицилийский город Агригент (Акрагант). 25 тысяч жителей были проданы в рабство. На острове под контролем карфагенян осталось только несколько приморских городов. Однако римские успехи в Сицилии не могли подорвать господство на море карфагенского флота - крупнейшего в Средиземноморье. Пунийский флот насчитывал более 500 триер и пентер (соответственно трех и пятипалубных судов с тремя и пятью рядами гребцов). Три четверти экипажа составляли гребцы-рабы. Матросы же вербовались из пунийцев. У римлян в начале войны практически не было современного боевого флота. Однако потомки Ромула очень быстро его создали. К 260 году римляне располагали уже 120 судами. Во время морского боя каждая из сторон стремилась прорвать неприятельский строй и таранить корабли противника, либо, зацепив его за борт крючьями, взять на абордаж. Римляне изобрели абордажные мостки («ворон»). Такие мостки перебрасывались на вражеский корабль, на его палубу взбегала римская пехота и вступала в рукопашную схватку с экипажем, уступавшим ей по численности и непривычным к сухопутному бою. Позднее римляне стали устанавливать на своих кораблях по две боевые башни — на носу и на корме судна. Оттуда воины поражали неприятельских матросов стрелами, дротиками и камнями. Правда, в первом крупном морском сражении у Липарских островов молодой римский флот потерпел поражение. 17 римских судов были блокированы в гавани одного из островов, на котором пытались высадить десант, и захвачены пунийцами Однако вскоре римляне взяли реванш. В сражении при Милах , недалеко от тех же Липарских островов, флот римского консула Гая Дуилия уничтожил или пленил 50 из 120 неприятельских кораблей. После этого римляне заняли Корсику.

Римляне решили, что теперь у них хватит сил для окончательного сокрушения Карфагена. Весной 256 года четыре легиона под командованием консулов Марка Атилия Регула и Луция Манлия Вольсона на 330 судах отправились в Африку. В морской битве у сицилийского мыса Экном карфагенский флот из 350 кораблей потерпел поражение.

Легионы высадились у крепости Клупея, которую заняли без боя. На сторону римлян перешли взбунтовавшиеся карфагенские наемники из числа ливийцев. 20 тысяч местных жителей было обращено в рабство. Но осаждать хорошо укрепленный Карфаген консулы не решились. Пунийцы запросили мира, соглашаясь уступить Сицилию и Сардинию. Однако римляне выдвинули неприемлемые условия: уничтожение карфагенского флота и обязательство побежденных строить корабли для нужд Рима. Тогда карфагеняне наняли новую армию в Греции, во главе которой стал спартанец Ксантипп. Ее подкрепили нумидийской конницей и боевыми слонами. На помощь войскам Ксантиппа были переброшены карфагенские гарнизоны из Сицилии, Силы же римлян были ослаблены возвращением в Италию двух легионов во главе с Вольсоном. На это пришлось пойти из-за недовольства легионеров, не желавших воевать на далеком африканском берегу. Италийские крестьяне торопились домой, чтобы успеть собрать урожай на своих полях. В сражении У Тунета в 255 году римская армия была полностью уничтожена . Из 15 тысяч римских пехотинцев и 400 всадников спаслось только 2 тысячи человек, которые, однако, почти все погибли при эвакуации на Сицилию, будучи застигнуты штормом. Десятки тысяч ливийских союзников римлян были почти полностью уничтожены.

После победы при Тунете пунийские войска были переброшены в Сицилию. Однако римляне нанесли им поражение при Палермо в 254 году и еще более тяжелое поражение под стенами этого города три года спустя , когда пунийцы потеряли 120 боевых слонов. Под контролем Карфагена остались на Сицилии только порты Дрепанум и Лилибей, но и те были осаждены римлянами. В гавани Дрепанума произошло большое сражение между флотами консула Публия Клавдия и карфагенского флотоводца Атарбы . Победа карфагенян была полной. Они, пользуясь большей маневренностью своих судов и лучшей подготовкой экипажей, окружили римские суда, из 210 уничтожив 80 и захватив 100.

В 247 году командование карфагенскими войсками в Сицилии принял талантливый полководец Гамилькар Барка. Он, пользуясь господством на море, стал нападать на италийское побережье и захватывать пленных из числа жителей союзных Риму городов, чтобы потом обменять их на находящихся в руках римлян карфагенских пленников. Только в 242 году римляне смогли построить новый флот в 200 кораблей и нанести тяжелое поражение карфагенскому флоту в битве у Эготских островов . Карфагеняне потеряли 120 кораблей. После этого в 241 году был подписан мир.

После окончания Первой Пунической войны Карфаген главные силы бросил на завоевание Пиренейского полуострова. В 228 году Гамилькар был убит.

[Одуванчик]

Вторая Пуническая Война и последующие события.


СОСТАВ ВОЙСКА ГАННИБАЛА
(Полибий, III, 33)

Руководствуясь верным, умным расчетом, он [Ганнибал] переместил ливийские войска в Иберию, а иберийские - в Ливию и тем соединил обе части войск узами взаимной верности. В Ливию перешли терситы, мастианы (1), кроме того, ореты и олькады (2). Из этих племен набрано было всего тысяча двести человек конницы и тринадцать тысяч восемьсот пятьдесят пехоты. Сверх этого числа было восемьсот семьдесят человек балеарян (3). Настоящее имя их пращники; употребление пращи дало одинаковое название как народу, так и занимаемому им острову. Большую часть поименованных выше войск Ганнибал послал в ливийские Метагонии (4), а некоторых назначил в самый Карфаген. Из так называемых метагонийских городов он снарядил в Карфаген еще четыре тысячи пехоты, которые должны были служить заложниками и вместе с тем подкреплением ему. В Иберии Ганнибал оставил брату Гасдрубалу пятьдесят пятипалубных кораблей командою, тридцать два корабля пятипалубных и все пять трирем. Конницы оставил он четыреста пятьдесят человек ливио-финикиян (5) и ливиян, триста лергетов (6), тысячу восемьсот нумидян, а именно: массолиеи, массайсилиев, мамгоев и живущих при океане мавров; пехоты оставил одиннадцать тысяч восемьсот пятьдесят человек ливиян, триста лигистян, пятьсот балеарян и двадцать одного слона.
Не следует удивляться, что мы с такими подробностями перечислили распоряжения Ганнибала в Иберии, каких едва ли можно бы ожидать даже от того, кто сам делал все эти распоряжения, не следует также опешить с упреком, будто мы уподобляемся историкам, под видом истины предлагающим ложь. Дело в том, что в Лацинии мы нашли этот перечень войск на медной доске, изготовленной по приказанию Ганнибала в бытность его в Италии, и, признав, что начертанный на ней список вполне достоверен, решились воспользоваться этими показаниями.
...[Ганнибал] повел за собою пятьдесят тысяч пехоты и около девяти тысяч конницы; перевалил с ними через так называемые Пиренейские горы к месту переправы через реку, именуемую Роданом. Войско его отличалось не столько многочисленностью, сколько крепостью здоровья и было превосходно испытано в непрерывных битвах в Иберии.

Перев. Ф. Г. Мищенко.

1. Терситы, мастианы - жители городов Тарсеи и Мастия, находящихся в южной части Испании.
2. Ореты и олькады - кельтиберские племена, жившие в терракэнской Испании.
3. Балеаряне - жители Балеарских островов. Ливий сообщает, что балеаряне были хорошими пращниками.
4. Метагония - видимо, имеется в виду побережье Нумидии и Мавретании.
5. Ливиофиникияне - население, появившееся в результате смешанных браков жителей Северной Африки с финикийцами. Значительное количество их жило и по побережью Южной Италии.
6. Лергеты - одно из ливийских племен Северной Африки.

ТАКТИКА ФАБИЯ МАКСИМА
(Тит Ливий, XXII, 15)

Фабий (1) с одинаковым вниманием следил и за неприятелем, и за расположением умов в собственном войске, непоколебим оставался он перед его требованиями. Знал он твердо, что не только в лагере, но и в самом Риме медлительность его ставится ему в вину и поношение. Тем не менее он у»»»»» оставался верен своим планам и остальную часть лета провел в бездействии. Ганнибал, потеряв надежду на желаемый им решительный бой, стая думать о зимних квартирах. Страна, в которой он находился, наполненная садами и виноградниками, изобиловала предметами роскоши больше, чем предметами первой необходимости. Фабию известно было через лазутчиков намерение Ганнибала, и потому он, зная, что тому предстоит проходить теснины, которыми он проник в Фалернскую область (2), занял небольшими, отрядами Калликулъскую гору и город Казин. Разделяемый пополам рекою Волтурном, город этот стоит на границе Фалернской земли и Кампании; а сам Фабий, по вершинам тех же гор, возвратился назад с войском, отправив Л. Горация Манцина с отрядом четырехсот союзных всадников для рекогносцировки. Л. Гораций принадлежал к числу молодых людей, в кругу которых часто ораторствовал предводитель всадников; сначала он шел осторожно, стараясь с безопасностью для себя следить за движениями неприятеля. Видя, что нумидийские всадники рассеялись для грабежа, Л. Гораций некоторых из них убил. Он разгорелся желанием боя и забыл спасительные предписания диктатора: тот велел ему двигаться так, чтобы, в случае встречи с неприятелем, он мог безопасно от него удалиться, не вступая в дело. Нумидийцы, то отбиваясь от римских всадников, то уходя от них бегством, заманили их почти до самого своего лагеря, изнурив их коней и людей. Тогда главный начальник неприятельской конницы Карталион бросился навстречу римлянам; те пустились бежать, не приблизившись еще к неприятелю на полет стрелы. Карталион с пятью тысячаими всадников стал их неутомимо преследовать. Видя, что неприятель не отстает и что уйти от него некуда, Манцин ободрил воинов и, повернув коней, бросился с неприятелем в бой, во всех отношениях далеко не равный. Погиб он и с ним отборные всадники, а прочие рассеялись по полям; сначала они ушли в Калес, а потом по самым глухим тропинкам к диктатору в лагерь.
В этот день к диктатору пришел на соединение Минуций с войском; он ходил по приказанию диктатора прикрыть вооруженным отрядом ущелье, которое по берегу моря, суживаясь у Таррацины, ведет на Агишеву дорогу (3) и могло бы, в случае если бы оно было не занято, открыть неприятелю доступ в Римскую область. Соединив свои войска, диктатор и предводитель всадников расположились лагерем на самой дороге, по которой нужно было идти Ганнибалу, в двух милях от неприятеля.
...Во второе лето пунической войны ...благодаря осторожности Фабия римляне в Италии несколько отдохнули от неоднократных поражений. Ганнибал, напротив, был неприятно озабочен, что наконец-то римляне выбрали полководцем человека, который рассчитывал в ведении войны более на благоразумие, чем на слепое счастье... Ганнибал находился в постоянном лагере перед стенами Герония; он сжег этот город, оставив нетронутыми только те здания, которые служили ему вместо житниц. Отсюда он послал две части войска для фуражировки, а с третьей находился сам в лагере, как для его защиты, так и для наблюдения за движениями других частей своего войска, чтобы в случае нужды быть им защитою.
Фабий слышал сначала крики воинов, пришедших в робость, потом издали видел, как войско пришло в смятение. Тогда, обратясь к окружающим, он сказал: «Незамедлило случиться то, чего я опасался, а именно: что судьба казнит самонадеянность. Вождь, в правах власти сравненный с Фабием, должен убедиться, что Ганнибал превосходит его и доблестью, и счастьем. Но будет еще время для упреков и обвинения друг друга, а теперь выносите знамена за лагерные окопы. Исторгнем у неприятеля победу, а у наших сограждан сознание их вины». Таким образом, когда на поле битвы воины римские одни гибли под мечом неприятеля, другие искали спасения в бегстве, вдруг является туда стройное войско Фабия, как бы помощь, посланная римлянам с неба. Еще не подошло оно к неприятелю на расстояние пущенной стрелы и не вступило в дело, а уже римляне оставили мысль о бегстве, и неприятель перестал их горячо преследовать. Воины римские, дотоле бывшие в беспорядке - ряды их расстроились, - со всех сторон стекались к стройным рядам Фабиева войска, толпы бегущих обращались снова лицом к неприятелю и, стеснись в кружок, медленно стали отступать и даже останавливались, собираясь во все более и более значительные кучки. Вскоре побежденное войско и вновь прибывшие составили одно целое; они двинулись вперед навстречу неприятелю. Ганнибал велел играть отбой, сознавая, что, победив Минуция, он побежден Фабием (4).

Перев. А. Клеванова.

1. Квинт Фабий Максим, по прозвищу Кунктатор (Медлитель), был назначен главнокомандующим римскими войсками во второй пунической войне, после того как римляне потерпели жестокое поражение в битве при Тразименском озере.
2. Фалернская область расположена в средней Италии; ее разграбили войска Ганнибала, чтобы собрать продовольствие для карфагенской армии.
3. Аппиева дорога была сооружена римлянами в 312 г. до н. э. по предложению цензора Аппия Клавдия. Дорога эта соединяла Рим с Кампанией. В случае захвата ее неприятелем, создавалась серьезная угроза безопасности Рима.
4. В предыдущей главе рассказывается о том, как римляне под командой Марка Минуция во вторичном сражении с войсками Ганнибала начали терпеть поражение. Спасло их лишь то, что на помощь подоспел Фабий Максим.

БИТВА ПРИ КАННАХ
(Тит Ливий, XXII, 45-49)

Между тем как время проходило не в благоразумных совещаниях, а в бесполезных распрях, Ганнибал провел большую часть дня, стоя в поле с войском, готовым к бою. Потом он прочие войска увел в лагерь, а нумидян послал по ту сторону реки для нападения на римлян, из меньшего лагеря ходивших за водой. Без труда нумидяне, как только переправились на тог берег, криками своими и натиском обратили в бегство нестройную толпу римлян и преследовали ее почти до самых лагерных ворот и поста, стоявшего для их прикрытия. С негодованием римляне видели, что даже нерегулярные неприятельские войска внушают им ужас, и если только римляне тотчас не перешли реку и не вступили в бой с неприятелем, то это потому, что в этот день главное распоряжение принадлежало Павлу. А потому Варрон (1) на следующий день, когда право начальства по жребию принадлежало ему, не спросив даже совета у товарища, дал знак к бою и перевел войска свои через реку. Павел последовал за ним: не одобряя действий товарища, он не мог оставить его совершенно. На той стороне реки римские военачальники взяли с собою и те войска, которые находились в меньшем лагере. Собрав таким образом все свои силы, они устроили их в боевом порядке: на правом крыле, находившемся ближе к берегу реки, они поставили римских всадников, а возле них пехоту. Союзная конница составляла крайнее левое крыло; ближе стояла союзная пехота, примыкавшая к пехоте легионов. Первую боевую линию составляли пращники вместе с другими легковооруженными войсками их союзников. На левом крыле начальствовал Теренций, а на правом Эмилий. Гемину Сервилию было поручено командование в центре боевой линии.
Ганнибал, лишь только рассвело, отправил вперед балеарян (2) и легковооруженных воинов, а сам перешел реку; тут он строил свои войска в боевом порядке по мере того, как они переходили реку. На левом крыле к берегу реки против римюкой конницы он поставил галльскую и испанскую конницу, а правое крыло составил из нумидян; центр он укрепил пехотою; таким образом оба крыла состояли из уроженцев Африки, а средину между ними наполняли галлы и испанцы. Африканцы совершенно походили наружным видом на римлян; они имели с ними одинаковое оружие, которое досталось им как военная добыча у Требии и Тразимена (3). Галлы и испанцы имели щиты почти одинаковой формы; но мечи, которыми они были вооружены, далеко не походили друг на друга. У галлов были длинные и без острия наверху, а у испанцев, которые в битве привыкли более колоть, чем рубить с плеча, короткие и острые. Как галлы, так и испанцы производили на зрителя впечатление ужаса как своим наружным видом, так и особенностью их костюма: галлы были обнажены до пояса, а испанцы были одеты в белые одежды, вышитые красным; издали их одежды как бы блистали, из-за ослепительной белизны. По мнению современников, число сил, бывших в войске у Ганнибала, достигало сорока тысяч пехоты и десяти тысяч конницы. Левым крылом командовал Газдрубал, а правым Магарбал; центр занял сам Ганнибал с братом Мароном. Так как римляне стояли лицом к югу, а карфагеняне к северу, то свет солнечных лучей падал на них сбоку, что было для последних весьма благоприятным обстоятельством, а ветер, называемый туземцами вултурном (4), гнал облака пыли прямо в лицо римлянам. После первых воинских кликов вспомогательные войска двинулись вперед; в бой вступили сначала легковооруженные войска. Вслед за тем левое крыло испанских и галльских всадников вступило в бой с правым крылом римских; но сражение здесь менее всего походило на дело конницы. Всадникам можно было действовать против фронта; развернуться же и удлинить фронт было невозможно; с одной стороны была река, а с другой ряды пехоты позволяли коннице действовать только напротив себя. Лошади вынуждены были остановиться, и скоро были сжаты в происшедшей тесноте; воин хватался за противника и стаскивал его с коня. Таким образом, схватка конниц стала скоро походить более на дело пехоты. Сражение было у»»»»»е, но не продолжительное; римские всадники были оттеснены. Когда дело конниц стало подходить к концу, сразились обе враждебные пехоты. Сначала ряды галлов и испанцев храбростью и силами не уступали римлянам; наконец римляне после неоднократных усиленных нападений своим густым и прямым строем сломили неприятеля, ряды которого были не очень густы и притом, что уже ослабляло им силы, выдавались вперед клином против расположения прочих войск. Когда неприятель, уступая римлянам, поспешно и в беспорядке стал отступать, римляне преследовали его по пятам и в этом натиске поспешно прошли по рядам бежавшего неприятеля, не помнившего себя от страха, через самый центр его позиции и остановились, лишь наткнувшись на резерв африканцев: они стояли в виде полукружия в обе стороны растянув свои крылья; только центр, состоящий из галлов и испанцев, выдавался вперед. Когда они потерпели поражение, в бегстве поравнявшись с фронтом африканцев, а потом вдавшись даже в глубину составленного ими полукружия, то африканцы стали растягивать крылья, и когда римляне опрометчиво зашли в середину, они обошли их кругом и с тылу преградили им возможность отступления. Таким образом бой, который римляне считали уже поконченным, оказался бесполезным, и римляне, оставив галлов и испанцев, задним рядам которых нанесли они страшное поражение, должны были начать новый бой против африканцев. Бой этот не мог быть равен: римляне должны были со всех сторон давать отпор окружавшим их врагам и притом, утомленные прежним боем, иметь дело со свежими и нетронутыми силами неприятеля.
Уже и на левом крыле римлян, где союзная конница поставлена была против нумидян, загорелся бой, сначала он шел довольно вяло, но скоро был ознаменован коварным поступком, достойным карфагенян. Около пятисот нумидян, кроме обыкновенного оружия, припрятав под панцыри мечи, закинув щиты на плечо, прискакали в виде перебежчиков к римским рядам. Соскочив с коней, щиты свои и дротики бросили к ногам противников; их пропустили в середину строя и в самом тылу велели им спокойно дожидаться окончания боя. Они действительно не трогались с места, пока бой разгорался по разным пунктам. Когда же внимание всех было поглощено сражением, мнимые перебежчики, схватив щиты, во множестве валявшиеся в кучах мертвых тел на местах сражения, напали с тылу на ряды римлян. Поражая их в спину, они нанесли им страшный урон, но еще более причинили страху и замешательства.
Уже почти везде в рядах римлян господствовали ужас и бегство; кое-где только продолжалась еще упорная борьба, но уже почти без надежды на успех. Газдрубал, имевший в этой стороне главное начальство, вывел из середины боя нумидян, замечая, что они начинают слабеть в сражении с противниками, и послал их преследовать бегущих, а галльскую и испанскую пехоту подвинул на помощь африканцам, выбившимся из сил, не столько сражаться с неприятелями, сколько убивать их.
На другой стороне поля битвы консул Павел, еще в начале сражения тяжело раненный ударом пращи, не раз бросался в самую середину схватки с воинами Ганнибала и таким образом не раз возобновлял бой под прикрытием римских всадников. Наконец они вынуждены были сойти с коней, так как у консула недоставало более сил уцравлять лошадью. Говорят, что Ганнибал, когда ему донесли, что консул велел спешиться своим всадникам, сказал: «Это все равно, чтобы он мне их отдал связанными по рукам и ногам». Бой спешившихся всадников был таким, какого ожидать надобно было при видимой уже победе неприятеля. Они предпочитали умирать на своем посту, чем бежать. Победители же в негодовании на замедление победы безжалостно рубили тех, которых не могли согнать с места. Наконец удалось им обратить противников в бегство, когда их оставалось уже немного, да и те выбились из сил от утомления и ран. Тут все рассеялись, и те, которые могли, спешили снова садиться на коней, чтобы скорее бежать. Гн. Лентул, военный трибун, скакал на коне. Увидев сидевшего вблизи на камне покрытого кровью консула, он оказал ему: «Люций Эмилий! Боги должны были бы уважать в тебе человека, который один не виновен в несчастном событии нынешнего дня. Возьми моего коня: пока есть в тебе еще остаток сил, я могу поднять тебя и защищать. Не делай этого поражения печально знаменитым смертью консула: и без того будет довольно слез и плача!» Консул на это отвечал ему: «Мужайся в доблести, Гней Корнелий! Берегись, как бы в бесплодном обо мне сожалении не истратил ты немногих минут, которые остались тебе, чтобы уйти от неприятеля. Беги, возвести всенародно сенаторам, чтобы они приняли меры к защите города и стены его снабдили защитниками прежде, чем подойдет к городу враг-победитель. От меня частным образом скажи Квинту Фабию, что Люций Эмилий всегда имел в памяти при жизни его наставления и умирает им верен. А мне не дай пережить такого страшного побоища моих воинов! Не хочу я ни снова быть обвиненным по выходе из консульства, ни обвинением товарища моего доказать свою невинность, обличив преступление другого». Пока они это говорили, нахлынула толпа беглецов, а вслед за нею и неприятелей: они осыпали стрелами консула, не зная, кто он, а Лентул в происшедшей суматохе спасся благодаря своему коню. Бегство римского войска сделалось общим. Семь тысяч воинов ушли в малый лагерь, десять в большой, а две тысячи искали убежища в самой деревне Кантах. Эти последние тотчас сделались добычею Карталиона и его всадников, так как Канны не были прикрыты никакими укреплениями. Другой консул, или случайно, или с целью, не последовал ни за одним отрядом бегущих, а с семидееятью всадниками убежал в Венузию (5). Говорят, что в этом сражении римляне потеряли сорок пять тысяч человек пехоты и две тысячи семьсот всадников, половина на половину граждан и союзников. В числе погибших были оба консульские квестора Л. Атилий и Л. Фурий Бибакул, двадцать один военный трибун; много бывших консулов, преторов и эдилов, в числе их Гн. Сервилий Гемин и М. Минуций, последний был в прошедшем году предводителем всадников, а за несколько лет перед тем консулом. Кроме того, погибло восемьдесят человек частью сенаторов, частью людей, отправлявших такие должности, которые дают право на вход в сенат; все они добровольно записались на службу в легионы. В плен досталось неприятелю, как говорят, до трех тысяч человек пехоты и триста всадников.

Перев. А. Клеванова.

1. Командовали римскими войсками поочередно 2 консула 216 г.: Гай Теренций Варрон - сторонник решительных военных действий, и Люций Эмилий Павел, который придерживался тактики Фабия Максима.
2. Балеаряне - см. прим. № 3 на стр. 52.
3. В сражениях при Требии и Тразимене римляне потерпели решительное поражение и бежали, бросив свое оружие и боевые доспехи.
4. Вултурн - резкий юго-восточный ветер, получил свое название от горы Вултур в Кампании.
5. Венузия - город в Самнии.

ПЕРЕХОД КАПУИ НА СТОРОНУ КАРФАГЕНА ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ РИМА В БИТВЕ ПРИ КАННАХ
(Тит Ливий, XXIII, 3, 7)

Тогда созвал Пакувий народное собрание и сказал следующее: «Кампанцы! ваше давнишнее желание - излить месть и справедливое негодование на ваших бессовестных и ненавистных сенаторов (1) - исполнилось, и не нужно вам для этого с большой для вас опасностью брать силой дом каждого сенатора, защищенный толпою клиентов и рабов; можете вы казнить сенаторов без малейшей для вас опасности. Они в вашей власти, все заперты в здании оеиата, безоружные и бессильные. Об одном прошу вас: не действуйте торопливо и необдуманно. О каждом из сенаторов отдельно выскажете вы ваш приговор, и пусть каждый примет то наказание, какого вы его признаете достойным. Впрочем, давая волю негодованию вашему, не забудьте о том, чего требует ваша собственная польза и безопасность. Вы, я знаю, ненавидите теперешних сенаторов; но, конечно, не желаете вовсе не иметь сената. Одно из двух: или в вольном государстве необходимо иметь общественный совет из лучших граждан, или вам нужно будет избрать царя; но и говорить вам об этом ненавистно. А потому должны вы иметь в виду два обстоятельства: уничтожить прежний сенат и на место его выбрать новый. Я прикажу вызывать бывших сенаторов каждого поочередно и поодиночке и буду опрашивать вашего о нем мнения; с ним будет поступлено так, как вы определите; но прежде чем казнить виновного, выберите на его место человека хорошего и достойного».
Сказав это, Пакувий сел на свое место; он приказал имена сенаторов, написанные на билетиках, перемешать в урне и какое первое вынулось, того сенатора привести из места заседаний. Когда провозглашено было имя одного из сенаторов, то все граждане в один голос закричали, что человек он дурной, зловредный и достоин казни. Пакувий скавал на это: «Хорошо, вижу ваше мнение об этом сенаторе, его не будет; но вместо этого дурного и зловредного человека выберите прежде хорошего и честного». Сначала слова Пакувия встречены были общим молчанием; каждый совестился сказать; наконец кто-то, преодолев это чувство совестливости, назвал одно имя. Тут-то поднялись крики: одни говорили, что вовсе его не знают, а другие прямо укоряли его дурными поступками или низостью происхождения и гнустностью занятия и ремесла. То же самое еще в большей степени случилось при выборе второго и третьего сенатора. Прежний сенатор не нравился гражданам, но кем заменить его они никак не могли согласиться между собою. Бесполезно было бы вновь называть тех, имена коих были уже отвергнуты; а те, которые вместо них были предложены, оказались принадлежащими таким людям, которые как по качествам душевным, так и по значению их в обществе далеко были ниже первых. Таким образом, народное собрание разошлось, не сделав ничего, граждане остановились на том, что лучше переносить то зло, мера которого известна, и на этом основании велели сенаторов выпустить из заключения.
Кампавские послы, придя к Ганнибалу, заключили с ним мир на следующих условиях: ни главный вождь карфагеняи и никто из сенаторов не имеет права суда над кампанским гражданином. Ни один кампанский гражданин не может быть принужден против его воли итти да военную службу. Кампанцы сохраняют свои законы и своих должностных лиц. Карфагеняне должны дать кампаниям на выбор триста человек из пленных римлян для обмена на кампанских всадников, находившихся на службе римлян в Сицилии. Таковы были условия договора; впрочем, кампанцы не замедлили решиться и на такие злодейские поступки, на которые они ничем вынуждены не были: они схватили всех римских граждан, находившихся в Кампанекой области или по обязанности военной службы, или по своим частным делам, и заперли их в бани будто бы для того, чтобы держать их там под караулом; но те погибли мучительной смертью - задохлись от тесноты и жара.. Этому преступлению и намерению отправить послов к Ганнибалу всеми силами сопротивлялся Деций Магий, человек, которому, чтобы играть первую роль между его соотечественниками, недоставало только того, чтобы они были в полном уме. Услыхав, что Ганнибал шлет в Капую свой гарнизон, Деций Магий во всеуслышание, пока тот не прибыл, кричал, чтобы его не принимать. Живо напоминал он надменное господство Пирра и бедственное порабощение тарентинцев (2). Когда же карфагенский гарнизон уже прибыл в город, то Деций уговаривал граждан или выгнать его, или загладить преступление, сделанное ими против старинных и верных союзников, связанных с ними узами крови, - поступком смелым и решительным: истребив карфагенский гарнизон, передаться снова римлянам. Все эти слова и действия Магия, каковых он и не скрывал, переданы были Ганнибалу. Он сначала послал звать Магия к себе в лагерь. Тот наотрез отказался, не признавая за Ганнибалом права суда против кампанского гражданина. Взбешенный этим, Ганнибал велел было связать Магия и притащить к себе, но, опасаясь, как бы вследствие воодушевления народа и могущего возникнуть мятежа, не открылось какой-либо опасной вспышки, последствий которой вперед и рассчитать невозможно, Ганнибал послал гонца к претору кампанскому, Марию Блозию, предупредив его, что он, Ганнибал, на другой день сам приедет в Капую, куда тот действительно и отправился с небольшим конвоем. Марий, созвав народное собрание, приказал гражданам, чтобы они на другой день с женами и детьми вышли навстречу Ганнибалу. Приказание это было исполнено гражданами не только с большой готовностью, но и с усердием; все они были расположены к Ганнибалу и очень хотели видеть знаменитого вождя, прославившегося столькими победами.
Деций Магий не вышел навстречу Ганнибалу, но и не оставался дома для того, чтобы не дать повода думать, будто он делает это из робости: он с сыном и немногими друзьями спокойно разгуливал по площади тогда, как все граждане суетились, спеша навстречу Ганнибалу и горя нетерпением его видеть. Ганнибал, вступив в город, тотчас было велел собрать сенат. Главные кампанские сановники просили его не заниматься в этот день важными делами, а спокойно и весело провести день, сделавшийся праздничным вследствие его прибытия. Хотя Ганнибал и не любил сдерживать гнев свой, но, не желая на первый раз огорчить знатнейших кампанцев отказом, провел большую часть дня, осматривая город.

Перев. А. Клеванова.

1. Антиримское движение в Капуе после поражения Рима при Каннах обострилось социальными противоречиями внутри самого города; рассказу об этом и посвящены приведенные выше главы из сочинения Тита Ливия.
2. Господство Пирра и порабощение тарентинцев - город Тарент в борьбе с Римом призвал эпирского царя Пирра, который в 280 г. высадился в Италии. После поражения Пирра римляне захватили Тарент; город был лишен флота, его стены были срыты.

ПЕРЕГОВОРЫ ФИЛИППА V С ГАННИБАЛОМ О СОВМЕСТНОЙ БОРЬБЕ ПРОТИВ РИМА
(Тит Ливий, XXIII, 33, 34)

Все народы и цари со вниманием следили за борьбой двух сильнейших народов мира. Особенно интересовался ею царь Македонии Филипп (1) вследствие близкого соседства с Италией, отделенной от него одним проливом. Как только он узнал, что Ганнибал перешел Альпы, и с удовольствием услыхал о войне, загоревшейся между римлянами и карфагенянами, но не зная сил обеих сторон, еще кол»»»»ся, которой пожелать победы. Между тем уже в третьей битве победа благоприятствовала карфагенянам, а потому Филипп также склонился на ту сторону, куда и счастие, и отправил послов к Ганнибалу. Они старались как можно дальше держаться от пристаней Брундизийской и Тарентинской (2), где стояли сторожевые суда римлян, и вышли на берег у храма Юноны Лацинской (3). Оттуда они через Апулию отправились в Капую, но дорогой попали в середину неприятельских разъездов и были отведены к претору римскому М. Валерию Левину, стоявшему лагерем около Луцерии (4). Здесь Ксенофан, старший посол, смело солгал перед претором, будто его послал царь Филипп для заключения дружественного союза с римским народом и что он имеет от царя поручения к сенату и народу римскому. Претор весьма обрадовался, что при измене прежних союзников (5) нашелся новый и столь знаменитый, обласкал послов и врагов принял ва дорогих гостей... Он дал им проводников, тщательно и подробно указал им дорогу и все места как занятые римскими войсками, так и находившиеся во власти карфагенян. Ксенофан благополучно пробрался через римские посты по Кампании, а оттуда прямо отправился в лагерь Ганнибала и заключил с ним дружественный союз на следующих условиях: «царь Филипп со всеми морскими силами, какие только может собрать (он мог, как полагали, выставить до 200 судов), должен двинуться к Италии и опустошать ее берега. Он должен всеми силами сражаться с римлянами на суше и на море. По окончании войны Италия вся, вместе с Римом, достанется карфагенянам, а всю военную добычу Филипп уступает Ганнибалу. Когда Италия будет завоевана, то Ганнибал перейдет в Грецию и будет вести для Филиппа войну со всеми народами, с кем он пожелает, и все прилежащие к владениям Филиппа в Македонии земли как на материке, так и на островах должны принадлежать ему, Филиппу». Таковы условия, на которых был заключен союзный договор между вождем карфагенским и послами царя македонского.

Перев. А. Клеванова.

1. Филипп V, царь Македонии, в течение многих лет вел борьбу с Римом. Во время второй пунической войны стал на сторону Карфагена.
2. Брундизий и Тарент - портовые города Южной Италии.
3. Юнона, согласно римской мифологии, - дочь Сатурна и Реи, жена и сестра Юпитера. Юнона Лацинская почиталась римлянами в качестве покровительницы брака.
4. Луцерия - город в северо-западной части Апулии.
5. Имеется в виду переход кампанских городов, и в первую очередь Капуи, на сторону Ганнибала.

УСЛОВИЯ МИРА С ФИЛИППОМ МАКЕДОНСКИМ
(Тит Ливий, XXXIII, 30, 32)

Мир с Филиппом заключен был на следующих условиях: все греческие государства, находившиеся в Европе и Азии, должны быть свободны и пользоваться своими законами; из тех государств, которые были под властью Филиппа, он должен вывести свои гарнизоны и передать их римлянам свободными до наступления истмийских игр (1); должен вывести гарнизоны также и из городов, находящихся в Азии: Еврома, Педас, Баргилий, Яса, Мирины, Абида, Фаса и Перинфа; их также решено было сделать свободными; о решении сената относительно свободы Клианов Квинкций (2) должен написать царю дофинскому в Прусу. Затем, Филипп должен был возвратить римлянам пленных и перебежчиков, выдать все крытые корабли, кроме пяти и одного царского, почти негодного к употреблению по своей величине, так как его приводили в движение 16 рядов весел; не держать вооруженными более 5000 воинов и ни одного слона; не вести войн за пределами Македонии без разрешения сената; уплатить римскому народу 1000 талантов, половину - теперь, а половину - по частям в продолжение 10 лет. Историк Валерий Анциат (3) передает, что на царя была наложена дань по 4000 фунтов серебра в течение 10 лет; Клавдий (4) - в течение 30 лет по 4200 фунтов, а немедленно теперь же 20 000 фунтов; по его же свидетельству, особо было прибавлено, чтобы Филипп не вел войну с пергамским царем Евменом, сыном Аттала - он в то время только что вступил на престол. В обеспечение этого были взяты заложники, в числе их Деметрий, сын Филиппа. Валерий Анциат прибавляет, что Атталу (5) заочно были подарены остров Эгииа и слоны, родосцам - Стратоникея и другие города Карии, которыми владел Филипп; афинянам отданы острова Лемнос, Имброс, Делос и Скирос.

Перев. П. Андрианова.

1. Истмийские игры - всенародные греческие празднества, происходившие на Истме (Коринфском перешейке).
2. Квинкций - Тит Квинкций Фламинин, консул 198 г. до н. э., командовал римскими войсками во второй Македонской войне.
3. Валерий Анциат - римский анналист. Жил во II в до н. э. Его произведения использовал Тит Ливий при написании своего труда.
4. Квинт Клавдий Квадригарий - младший анналист.
5. Царь Пергама Аталл 1. Ахейский союз и Родос выступили на стороне Рима против Македонии во время второй Македонской войны, за что после победы Рима при Кеноскефалах получили часть владений Македонии.

ПРЕВРАЩЕНИЕ ГРЕЦИИ В РИМСКУЮ ПРОВИНЦИЮ
(Тит Ливий, XXXIII, 31)

Все греческие государства одобряли этот мир, протестовали только италийцы. Это, говорили они, пустое писание, скрашенное призраком свободы; почему иные города передаются римлянам и не поименовываются, другие поименовываются и делаются свободными без передачи, как не потому, что освобождаются азиатские города, более безопасные по самой отдаленности, греческие же города, не будучи даже поименованы, захватываются, как Коринф, Халкида, Орей, Эретрия и Деметриада. Обвинение было не совсем неосновательно, ибо было сомнение относительно Коринфа, Халкиды и Деметриады, прочие же города Греции и Азии освобождались без всякого сомнения, а относительно этих трех городов приказано было уполномоченным постановить и полезное для государства, и согласное с их добросовестностью решение, какого потребуют политические обстоятельства. Причина тому заключалась в сирийском царе Антиохе, который, несомненно, переправится в Европу, как только признает свои силы достаточными; ему-то они и не желали оставлять такие удобные города, чтобы он свободно мог занять их. Квинкций с 10 уполномоченными отправимся из Елатми в Антикиру, а оттуда переправился в Коринф. Там почти целые дни шли совещания в присутствии 10 уполномоченных о свободе Греции. Квинкций неоднократно повторял, что нужно освободить всю Грецию, если хотят связать языки италийцам, если хотят всем внушить любовь и уважение к римскому имени, если хотят уверить, что римляне переплыли моря для освобождения Греции, а не для того, чтобы отнять власть у Филиппа и взять себе. Другие ничего не возражали относительно свободы городов, однако заявляли, что для них самих было бы безопаснее некоторое время оставаться под охраною римлян, чем взять в повелители Антиоха вместо Филиппа. Наконец, было решено так: передать Коринф ахеянам, с тем, однако, чтобы в его акрополе оставался римский гарнизон; Халкиду и Деметриаду удержать, пока не исчезнет опасность со стороны Антиоха.
Наступало обычное время празднования истмийских игр... В ту пору стекались со всех сторон не только из-за обычных дел, но и потому, что напряженно ожидали узнать, каково будет далее положение Греции, какова будет судьба каждого государства, в частности; не только втихомолку, но и открыто в своих беседах высказывали предположения о том, как поступят римляне; но едва ли кто-нибудь был убежден, что они совсем уйдут из Греции. Заняли места для того, чтобы смотреть на зрелище; глашатай с трубачом, по обычаю, выступили на середину арены, откуда обыкновенно объявлялось празднество торжественной формулой, и, водворив трубой молчание, глашатай произнес следующее:
«Римский сенат и главнокомандующий Т. Квинкций, победив царя Филиппа и македонян, приказывают, чтобы были свободны, не платили податей, имели свои законы все коринфяне, фокейцы, локрийцы, остров Эвбея, магнеты, фессалийцы, перребы и фтиотийские ахеяне». Он перечислил все племена, которые были под властью Филиппа. Когда выслушаны были слова глашатая, наступила большая радость, чем какая вообще доступна людям; каждый едва верил тому, что слышал; все с изумлением смотрели друг на друга, точно при виде призрака во сне; каждый спрашивал ближайших о том, что касается его, не веря своим ушам. Глашатай снова был позван, так как каждый желал не только слышать, но и видеть вестника своей свободы; и он снова сказал то же самое. Затем, когда радость была уже несомненна, начались громкие рукоплескания, сопровождавшиеся криками, и много раз были повторены; таким образом было вполне очевидно, что для народа из всех благ нет ничего приятнее свободы. Затем игры были окончены весьма быстро; зрелище не привлекало ни внимания, ни взоров зрителей: до такой степени одна радость заглушила восприимчивость ко всем другим удовольствиям.

[Одуванчик]

Морское сражение у мыса Экном


В III веке до н. э. усилилось соперничество между Римом и Карфагеном, который завладел западной частью побережья Северной Африки, большей частью Сицилии и безраздельно господствовал в Западном Средиземноморье. Рим не желал мириться с этим и стремился завладеть Сицилией, чтобы нарушить торговую гегемонию Карфагена в Средиземноморье. Процветание острова вызвало зависть воинствующих римлян. Карфаген же рассматривал Сицилию как зону своего влияния. Борьба за Сицилию стала причиной Первой Пунической войны между Римом и Карфагеном (264—241 годы до н. э.).

Эта война принесла успехи Римской республике. Уже через год после начала войны (263 год) римляне заставили тирана Сиракуз Пирона подписать "союзный договор" с Римом, по которому Сиракузы должны были платить контрибуцию и снабжать римские войска продовольствием.

Для продолжения успешной войны Рим создает к 260 году до н. э. сильный флот из 120 боевых кораблей. Карфагеняне — прославленные мореходы — с презрением относились к римскому флоту с его неуклюжими судами и плохо обученными командами. Первое морское сражение (у Липарских островов в 260 году) принесло карфагенянам легкую победу. Однако в следующем сражении карфагенский флот был разбит. Римляне придумали абордажные крючья и мостики, которые перекидывались на неприятельскии корабль: корабли сцеплялись, по мостикам перебегали легионеры и захватывали вражеское судно.

Развивая успехи сухопутных и морских сил, римляне приняли решение атаковать неприятеля на его же территории, то есть перенести воину в Африку. Они снарядили громадный флот в 330 боевых кораблей. Карфагеняне попытались воспрепятствовать переправе римлян в Африку: новый карфагенский флот в составе 350 кораблей встретил римлян у мыса Экном.

К началу пунических войн римская армия была реорганизована. Она состояла из легионов по 4 500 человек в каждом. Боевой порядок легиона состоял из трех линий по 10 манипул в каждой: интервал между манипулами был равен длине фронта манипулы. Дистанция между линиями манипул кол»»»»ась от 15 до 25 м. В первой линии выстраивались молодые воины, во второй - более опытные, в третьей — ветераны. Если нападение первой шеренги отбивалось, то она отходила через интервалы в тыл и выстраивалась за десятой шеренгой. Выполнение таких перестроений требовало хорошей подготовки.

Римляне уделяли большое внимание строевому обучению легионеров, перестроениям, саперному делу и приемам борьбы с конницей. Римское войско делилось на легионы, и каждый легион состоял из пехоты и кавалерии: на 1 всадника приходилось 10 пехотинцев.

Римские воины носили простое, но прочное вооружение: железный шлем, кожаный колет с оковкой, ножные латы и деревянный щит, также с оковкой; сражались они мечами и копьями. Тяжелое копье кидалось перед атакой шагов на 10, а легкие копья — при обоооне. шагов за 40—50. Римская армия состояла обычно из 4 легионов под началом консула, Если выступало в поле 2 армии, то есть 8 легионов, то консулы командовали, сменяясь через сутки. Легионом командовал легат, манипулой — центурион. За каждым легионом во время похода двигалось 250 мулов, навьюченных хлебом и фуражом. Для помола ржи на каждый десяток солдат отпускалась одна мельница.

Силы карфагенян были несравненно больше, зато гораздо хуже организованы. На суше они могли выставить отличную конницу из африканских наездников. Такой конницы у римлян не было. Кочевники из Нумидии — нумиды — управляли лошадьми голосом, ездили без седел, без уздечек. Пехота вербовалась из наемников, ее обучали наемные спартанцы. Гористые острова Средиземного моря поставляли Карфагену хороших пращников и ловких стрелков из лука.

Главный оплот Карфагена — морские силы. Они имели более 500 кораблей — флот, равного которому в то время не было в мире. Но если римляне ничего не жалели для своего войска, то разбогатевшие купцы Карфагена пререкались со своими военачальниками и торговались с ними из-за каждого гроша. Один из способнейших Карфагенских военачальников Гамилькар Барка предупреждал, что борьба с Римом не под силу его родному городу. Римский пахарь так же охотно надевал меч, как шел за плугом, Карфагеняне же не любили войны, они держали наемников, которые сражались из корысти. Военные силы римлян были также лучше сплочены и правильно устроены. Дисциплина в войсках была превосходная. Консул имел право отрубать голову за неповиновение, мог бить палками и начальников, и рядовых.

Карфагенское войско состояло из пехоты, конницы, боевых колесниц и боевых слонов. Главная гордость Карфагена — 350 трехпалубных и пятипалубных кораблей. Гребцами были рабы, составляющие три четверти экипажа; матросы и десантные отряды набирались из наемников.

В 256 году до н. э. римский флот выступил в поход в Африку. Около мыса Экном, на южном берегу Сицнлии, римлян атаковал карфагенский флот. Римлянами командовали Манлий Вульсон и Антилий Регул, карфагенскими кораблями — Гамилькар Барка.

Римляне разделили свой флот на 4 отряда. Уступая в маневренности, они решили применить не таранный удар, а абордаж. Поэтому первые два отряда (по 80 кораблей) были построены в боевом порядке "клин". За ними — третий отряд, буксировавший транспорты с десантом. Четвертый отряд (90 кораблей) прикрывал третий отряд от нападения с тыла. Карфагеняне также разделили свей флот на четыре отряда. Два отряда должны были отвлечь на себя передовые силы римлян, третий отряд — атаковать римский арьергард, четвертый — нанести удар по транспортам.

В начале сражения карфагенянам удалось расчленить боевой порядок римлян. Римляне начали с атаки центра противника, и когда корабли В начале сражения карфагенянам удалось расчленить боевой порядок римлян. Римляне начали с атаки центра противника и когда корабли центра обратились в бегство, стали их преследовать в результате чего 1-й и 2-й римский флоты оторвались от 3-го и 4-го охранявших транспортные суда. Когда это произошло, отступавшие карфагеняне повернули назад и контратаковали преследовавших их римлян Завязался ожесточенный бой, в котором перевес сил был на стороне карфагенян, так как их боевые корабли хорошо маневрировали.

Затем карфагеняне перешли к атаке главных римских сил Атаки производились флангами. Римляне бросили канаты и вступили в бой используя тактику абордажа и захватывая многие карфагенские корабли Образовалось 3 очага морского боя - два на флангах и один в центре. Когда в центре корабли карфагенян были оттеснены римляне начали окружение противника. Опасность окружения заставила карфагенян начать отступление в открытое море.

Командир 1-го римского флота заметил, что левое крыло карфагенян прижало к берегу транспортные суда, и поспешил на помощь Карфагенские корабли были окружены. Римляне захватили 64 корабля и свыше 30 кораблей потопили. Карфагеняне потерпели поражение. Потери римлян составили 24 корабля.

Бой у мыса Экном показал превосходство хорошо маневрировавших в бою карфагенских кораблей. Но в итоге преимущество оказалось на стороне римлян. Римские начальники флотов проявляли инициативу и своевременно приходили на помощь в те пункты, где это было необходимо.

В результате победы при мысе Экном римляне беспрепятственно высадили десант в Африке и начали завоевание карфагенских городов. В первые месяцы после высадки десанта в Италию было отправлено из Африки около 20 тысяч рабов (военнопленных.)

Но вскоре римские крестьяне, составлявшие девять десятых римской армии, потребовали отпустить их домой. Интересы заморского похода были им чужды. Командование римской армии вынуждено было уступить их требованиям. В Африке осталось 15 тысяч пехотинцев, 500 всадников и 40 кораблей. Этими силами командовал консул Регул. Карфаген был сильно укреплен, и римляне не пытались овладеть им. Римская армия грабила и разоряла страну, и в конце концов карфагеняне запросили мира. Регул выставил очень жесткие условия. Мир не был заключен.

Тем временем Карфаген набрал среди кочевников Нумидии хорошую конницу и навербовал большое количество наемной пехоты. Во главе армии был поставлен Ксантипп. Весной 255 года армия Ксантиппа вышла навстречу Регулу. Римлян заманили на открытую равнину, где они были бессильны против нумидийской конницы и карфагенских слонов. Римская армия потерпела поражение, а Регул попал вялен. Только две тысячи римлян смогли укрыться в укрепленном лагере в Клупее, откуда их позднее вывез флот. Но и эти остатки римской армии были застигнуты на море штормом и почти все погибли у берегов Сицилии. Африканский поход римлян закончился катастрофой.

[Одуванчик]

МУТИНСКАЯ ВОЙНА
(Аппиан, Гражданские войны, III, 67-69)

Поспешно пройдя за ночь ущелье, Карсулей и Панса на рассвете вступили вместе с одними только когортами Марсова легиона и пятью другими на искусственно проложенную дорогу, еще свободную от врагов и стали оглядывать находившееся по обе стороны болото. Камыши были в движении, и это вызывало подозрения; потом здесь и там засверкали то щит, то шлем и внезапно появилась прямо перед ними преторианская когорта Антония. Солдаты Марсова легиона, окруженные со всех сторон, не имея возможности никуда податься, велели вновь набранным, если они им попадались, не вступать вместе с ними в трудный бой, чтобы по неопытности не внести беспорядка в их ряды. Преторианской когорте Антония они противопоставили преторианскую когорту Цезаря. Сами же, разделившись на две части, вошли в оба болота: одну часть возглавлял Панса, другую Карсулей. Так как было два болота, то было и два сражения, разделенные между собой дорогой, так что одни не знали, что происходит у других; на самой же дороге преторианские когорты вели еще одно сражение сами по себе. Солдаты Антония хотели наказать солдат Марсова легиона за переход к врагу, как изменников по отношению к ним, солдаты же Марсова легиона хотели наказать тех за равнодушие к убитым в Брундизии. Сознавая, что они являются самыми сильными частями в войске как Антония, так и Цезаря, они надеялись, что именно в этом бою они решат исход войны. Одним, бывшим в составе двух легионов, было стыдно потерпеть поражение от одного легиона врага, других воодушевляло честолюбие победить в составе одного легиона два легиона противника.
Так они бросились друг на друга разъяренные, усердствуя не столько ради полководцев, сколько ради самих себя, считая этот бой своим личным делом. Наученные опытом, они не кричали, так как не рассчитывали напугать друг друга; никто у них не издавал ни звука в пылу боя, ни при победе, ни при поражении. Так как они сражались на болоте и на рытвинах, они не могли ни обходить противника, ни бежать, они стояли друг против друга, как вкопанные. Ни те, ни другие не могли напирать на противника, они поражали друг друга мечами как в поединке борьбы. Не было ни одного напрасного удара, но много было ранений и убийств и только стоны вместо крика. Кто падал, того сейчас же уносили и другой становился на его место. Не требовалось ни увещеваний, ни приказаний; каждый руководствовался своим большим опытом. Когда воины уставали, они, как на состязаниях, расходились для небольшой передышки, потом снова сходились. Только что вступившие в строй новобранцы были поражены, видя такую доблесть при соблюдении полного порядка и в полной тишине. В то время, как все так сражались с нечеловеческими усилиями, преторианская когорта Цезаря была полностью уничтожена. Та часть Марсова легиона, которой командовал Карсулей, брала верх над противником, отступавшим понемногу, но без позорного бегства; те же, что были под командой Пансы, были тоже в тяжелом положении. Те и другие держались одинаково стойко, пока Панса не был ранен копьем в бок и отвезен в Бононию. Тогда его люди подались назад, сначала шаг за тагом, потом, повернувшись, двинулись скорее, как бы обратившись в бегство. Новобранцы, увидя это, тоже побежали в беспорядке до укрепления, которое возвел для них квестор Ториват, пока еще продолжалась битва, предполагая, что оно пригодится. Новобранцы в беспорядке столпились около этого укрепления, хотя были такими же италийцами, как и солдаты Марсова легиона - столько выучки дает преимущество в делах доблести даже среди людей одного племени. Солдаты Марсова легиона не вошли за вал, боясь позора, но стали перед ним, хотя они были крайне утомлены, они все же пылали желанием сразиться до победного конца, если бы только к ним подошел Антоний, но он воздержался от столкновения с Марсовым легионом, считая это дело слишком трудным; он напал на новобранцев и произвел среди них большую резню.

[Одуванчик]

Первая Пунийская война


1 Предыстория
2 Война
2.1 Мессана
2.2 Армии
2.3 Война
3 Итоги

Предыстория

Долгое время Рим и Карфаген связывали союзнические отношения, но после завоевания Италии Римом их интересы вошли в соприкосновение и, наконец, попытка Рима утвердиться в Сицилии привела к войне.

К началу этой войны Рим имел опытную и сильную армию, прошедшую войну против царя Пирра (285—265 до н. э.) — одним из последствий этой войны было введение практики укрепления лагерей. Флот римлян был очень слабым, хотя армия Карфагена была меньше.

Наёмники царя Сиракуз Агафокла — мамертинцы, изгнанные после его смерти из Сиракуз завоевали северо-восточную часть острова. Новый царь Гиерон II после тяжёлой войны оттеснил их и в битве у Милы, армия Сиракуз — 10000 пехоты, 1500 конницы нанесла им решающее поражение (мамертинцев насчитывалось 8000 человек). Часть мамертинцев решила призвать римлян, часть — карфагенян. В Риме сенат вынес это решение на обсуждение в народном собрании и наконец было принято решение принять предложение мамертинцев. Это являлось нарушением договора 306 до н. э., согласно которому Рим не мог иметь владений в Сицилии, а Карфаген в Италии. Но римляне имели повод заявить, что Карфаген первый нарушил договор на заключительном этапе войны с Пирром, когда пунийский флот вошёл в гавань Тарента.

Война

Мессана

В Мессану направилась эскадра, возглавляемая трибуном Клавдием. Но к моменту прибытия город уже был взят под контроль Карфагеном. Тем не менее Клавдий попытался проникнуть в город, возникла стычка — несколько римских кораблей было захвачено. Когда Клавдий всё-таки вошёл в город, он сумел захватить в плен карфагенского командующего Ганнона и заставил пунийцев уйти из Мессаны. В Риме Ганнона казнили и объявили Карфагену войну. Карфагенская армия высадилась в Сицилии, был заключён союз с Гиероном и начата осада Мессаны. Из Рима была направлена армия под командованием Аппия Клавдия Кавдика — на судах поставленных Тарентом и другими городами бывшей Великой Греции. Пунийцы были вынуждены уйти от Мессаны, а римская армия опустошала владения союзников карфагенян. Но осада Сиракуз завершилась поражением и армия Аппия Клавдия переправилась через пролив в Регий.

Армии

В следующем 263 году до н. э. римляне довели свои силы в Сицилии до 4 легионов в составе двух консульских армий под командованием Мания Валерия Максима и Мания Отацилия Красса. Эти армии действовали очень успешно, они завоевали более 50 городов и заставили Гиерона вступить в союз с Римом на условиях поставки продовольствия и выплаты 100 талантов контрибуции. Но вторжение на западную — карфагенскую часть острова завершилось безуспешно.

В 262 г. до н. э. Карфаген произвёл набор крупных контингентов наёмников. Главной базой новой армии стал Акрагант. Римская армия из 4-х легионов осадила город и после 6 месяцев осады Акрагант пал. Пунийская армия, насчитывавшая 50000 пехоты, 6000 конницы и 60 слонов была разбита. Это имело катастрофические последствия для пунийского господства — многие города перешли на сторону Рима. Однако пользуясь превосходством на море карфагенский флот грабил и опустошал берега Италии.

В 260 г. до н. э. использовав выброшенную на берег карфагенскую пентеру в качестве образца римляне в короткий срок построили флот. Он состоял из 100 пентер и 20 трирем. Первая стычка нового флота с пунийским закончилась неудачно — 16 кораблей были захвачены карфагенянами в плен. Однако очень скоро карфагенская эскадра, во время набега на Италию потерпела поражение в столкновении с римским флотом. Основной причиной победы было широкое использование римлянами абордажной тактики. Римляне захватили 31 корабль, потопили 14 (из пунийского флота в 130 кораблей, при этом римский флот насчитывал до 200), командующий флотом Дуилий за свою победу получил триумф, значение этой победы было огромно — отныне Рим стал морской державой.

Война

Боевые действия шли в Сардинии и Сицилии с переменным успехом. Наконец римляне решили перенести войну в Африку — консулы Марк Аттилий Регул и Луций Манлий Вольсон с флотом в 330 боевых кораблей, 4 легионами сухопутных сил и вспомогательными италийскими контингентами у мыса Экном вступили в бой с карфагенским флотом, который насчитывал 350 судов. Римский флот был разделен на 4 эскадры по числу легионов. Двигался он тремя линиями. Впереди шли первый и второй флоты, возглавляемые двумя консульскими гексерами, во второй линии находился третий флот, буксировавший парусные грузовые суда. Четвертый флот образовывал третью линию. Перед сражением 1-я, 2-я и 3-я эскадры развернулись в одну линию, а 4-я стала у берега, прикрывая грузовые корабли. Гамилькар с кораблями центра первоначально отступил, увлекая за собой два консульских флота, затем развернулся и вступил в битву. Левый фланг карфагенян сковал силы 3-й римской эскадры, а правый фланг, возглавляемый Ганноном, обошел консульские корабли и атаковал 4-ю эскадру. Карфагеняне прижали половину военного флота и грузовые корабли к берегу, но у»»»»»е сопротивление римлян продолжалось. Консулы победили противостоящие им силы и один за другим поспешили назад. Им удалось окружить часть карфагенской эскадры у берега и захватить много кораблей. Остальные бежали. Римляне захватили 64 и потопили больше 30 карфагенских судов, а сами потеряли 24. Затем консулы высадились у Клупеи и подвергли страну опустошению. Во владениях Карфагена начались многочисленные восстания ливийцев. Казалось, что победа близка и Луций Вольсон вернулся в Рим, оставив Регулу 40 кораблей, 15000 пехоты и 500 всадников. Карфагеняне перебросили из Сицилии 5000 пехоты и 500 всадников и решили дать римлянам сражение. Его исходом стало поражение пунийцев — потери составили 18000 убитых и 5000 пленных, большое количество городов было захвачено Римом. Начались мирные переговоры, но требования выдвигаемые Регулом показались Карфагену чрезмерными и переговоры закончились безрезультатно. В следующем 255 г. до н. э. произведя новый набор наёмников, включая полководца Ксантиппа пунийцы перешли в наступление. В битве у Тунета 12000 пехоты, 4000 всадников и 100 слонов карфагенян нанесли Регулу поражение. По совету Ксантиппа, карфагеняне изменили тактику и стали искать сражения на равнине, чтобы эффективно использовать конницу и слонов. Регул двинулся навстречу карфагенянам вокруг озера, у которого находился римский лагерь. Это озеро обычно отождествляют с озером Тунис, у которого располагался город Тунет (Тунис). Римская армия подошла к месту расположения противника после изнурительного марша, во время которого она подвергалась обстрелу камнями и стрелами с окружающих холмов. Уставшие воины с ходу перешли реку, отделявшую их от карфагенян, надеясь быстрой атакой привести противника в замешательство. Карфагеняне немедленно построились. Впереди они разместили слонов, за ними — пехоту. Часть наёмников расположилась на правом фланге, на флангах находилась конница и легковооружённые наёмники. Римский строй был традиционный: впереди лёгкая пехота, за ней тяжёлая, фланги занимала конница. Строй пехоты углубили для более эффективной борьбы со слонами. Римская конница была разбита. Левый фланг римской пехоты разбил наёмников, не прикрытых слонами, и гнал их до лагеря. Слоны опрокинули переднюю часть пехоты но были остановлены задними рядами. Часть римлян прорвалась через линию слонов, но была остановлена карфагенской тяжёлой пехотой. Карфагенская конница ударила во фланги и тыл римлян. Римляне потерпели сокрушительное поражение. 2000 человек спаслось и бежало в Клупей, Регул и 500 воинов попали в плен, остальные — более 13000 римлян погибли. Потери карфагенян свелись к гибели 800 наемников на правом фланге.

Для спасения остатков армии римский флот в 350 судов двинулся в Африку, нанеся у Гермесова мыса поражение пунийцам (потопили 104 и захватили 30 вражеских судов, уничтожили и пленили 15000. человек, потеряв 9 судов и 1100 человек). На обратном пути сильнейшая буря потопила почти весь флот Рима — 340 боевых и 300 грузовых судов. В общей сложности из-за поражений и бурь потери составили 100000 человек. Карфагеняне меж тем с крайней жестокостью привели к повиновению ливийцев.

Боевые действия вновь развернулись на Сицилии — пунийцы захватили Акрагант и снарядили новый флот в 200 кораблей. Римляне также построили флот в 220 кораблей. После этого, пользуясь своим численным превосходством римляне начали сильно теснить карфагенян в Сицилии, вернув Акрагант и завоевав Панорм. Римляне вновь попытались перенести войну в Африку, но карфагенский флот загнал римский на мели, где буря уничтожила 150 кораблей, после таких потерь сенат оставил лишь 60-корабельный флот для обороны побережья. В 251 г. до н. э. состоялась битва при Панорме. Консул Цецилий спровоцировал противника на сражение. Первоначально он сделал вид, что не уверен в себе. Он удерживал войска в Панорме и провёл впереди своей стоянки ров огромных размеров. По Полибию, легковооружённые римляне тревожили противника до тех пор, пока Гасдрубал не выстроил все войско (30000 воинов и 130 слонов). После этого римляне отступили к стене и рву. Кроме того, Цецилий нарочно поставил на стенах мало защитников, чтобы внушить карфагенянам уверенность. Карфагеняне приблизились к городу. Римляне обстреливали слонов, а при их атаке укрылись за рвом. Здесь слоны подверглись мощному обстрелу со стены и из-за рва. Цецилий стоял за воротами против левого фланга карфагенян и постоянно посылал подкрепления своим войскам за городом. Кузнецы регулярно выносили новое метательное оружие и клали его снаружи у основания стены. Слоны обратились в бегство и расстроили ряды карфагенской армии. Свежие силы римлян вышли из города, ударили во фланг и добились полной победы. Атака была предпринята из всех ворот города, карфагеняне были окружены, многие пытались добраться вплавь до кораблей и утонули. Римляне предложили свободу тем пленным, которые поймают разбежавшихся слонов. Это согласились сделать нумидийские пленные. Было захвачено 120 слонов. Карфагеняне по результатам битвы потеряли 20 тыс. человек.

Воодушевлённые успехом в следующем году римляне попытались захватить карфагенскую крепость Лилибей. Флот в 200 кораблей и 40000 армия Рима безуспешно осаждала её в течение длительного времени, но так и не достигла успеха.

В 249 году до н. э. состоялась битва под Дрепаном. Консул Клавдий имел 120 кораблей. Римляне вошли в гавань, надеясь застать противника врасплох, но это не удалось. Карфагенский адмирал Атарбал успел посадить на корабли наёмников и выскользнул из гавани, следуя вдоль южной стороны города, расположенного на мысу. Он прошёл через пролив между Дрепанским мысом и скалистыми островками и обогнул острова с запада. Часть римского флота находилась в бухте, другие были на подходе. При попытке выйти из гавани в море возникла неразбериха. Только часть римских кораблей успела выстроиться лицом на запад и спиной к берегу. Карфагеняне, прижав противника к берегу, начали атаку. Атарбал возглавлял правый фланг, против которого находился Клавдий. Маневренность кораблей и выучка карфагенских гребцов позволила Атарбалу навязать римлянам свою тактику. Карфагеняне обходили и таранили вражеские суда, загоняли их на мели, а в случае попытки римлян взять их на абордаж быстро отходили в море. Клавдий с 30 кораблями левого фланга сумел прорваться вдоль берега на юг, 93 корабля были захвачены, хотя экипажи выброшенных на берег судов бежали, погибло 8 тысяч человек, 20 тысяч оказалось в плену.

Вскоре остатки римского флота были уничтожены в новом сражении карфагенским флотом и бурей — потери Рима составили до 150 кораблей.

Период 248 — 242 годов до н.э. характеризуется крайним истощением сил обеих сторон. Велись вялые боевые действия которые почти ничего не решали. Лишь в Сицилии новый главнокомандующий Карфагена Гамилькар Барка сумел добиться некоторых успехов. В 242 году до н. э. в Риме на частные средства граждан был построен новый флот — 200 пентер, но эти корабли были легче обычных римских квинквирем. Римляне готовились к решительной схватке за море. Они больше не собирались полагаться только на абордажную тактику. Моряки и гребцы тренировались ежедневно. В 241 году до н. э. состоялась битва у Эгатских островов. Пунийский флот в 120 судов не смог противостоять римлянам и был полностью уничтожен — потери составили 50 кораблей потопленными и 70 взятыми в плен.
http://i47.tinypic.com/xoocaf.jpg

Итоги

Карфагенское правительство предоставило Гимилькару Барке чрезвычайные полномочия для ведения мирных переговоров. Они были завершены на довольно хороших для Карфагена условиях, народное собрание в Риме первоначально даже отказывалось их ратифицировать. Карфаген отказывался от Сицилии, выплачивал 3200 талантов контрибуции в течение 10 лет, вносил небольшой выкуп за свою сицилийскую армию. Требование выдать перебежчиков было отвергнуто.

Первая война не решила всех противоречий между странами, всем было ясно, что мир не будет продолжаться долго. Победа Рима стала возможной благодаря превосходству ресурсов — за время войны потери в кораблях составляли 700 и 500 (для Рима и Карфагена соответственно). Римская армия, состоящая из ополченцев к концу войны стала опытной и достаточно профессиональной, карфагенская же армия наёмников часто показывала свою ненадёжность. Наконец Рим показал свою готовность идти до конца и не останавливаться перед любыми жертвами ради победы. Резервы же Карфагена, опиравшегося на наёмные армии, исчерпались быстрее. Граждане склонны были идти на материальные жертвы в меньшей степени, чем римляне. Неспособность поддерживать большие армии привела к невозможности широкого применения абордажного боя на море. Это привело бы к оголению сухопутного фронта. Флот применял тактику таранных ударов, требующую большого искусства экипажей. Между тем продолжаются преобразования карфагенской армии, начатые ещё до войны. Осваиваются приёмы использования слонов, начинает меняться способ применения конницы и лёгкой пехоты за счёт использования фланговых ударов. К концу войны заметно возрастает качество карфагенской пехоты и командного состава сухопутных сил. Профессионализм последнего стал выгодно отличать пунийцев от римлян, у которых происходила ежегодная смена консулов. Появляются первые признаки применения карфагенянами двухлинейных построений пехоты и резервов. К концу войны карфагенская (и римская) армия, используя укреплённые лагеря и резервы, оказалась способна вести затяжные бои.

[Одуванчик]

ПОРАЖЕНИЕ РИМЛЯН В КАВДИНСКОМ УЩЕЛЬЕ


Кавдинское ущелье
или Каудинское (лат. Furculae Caudinae, т. е. Кавдинские вилы) - имя двух высоких, тесных, лесистых горных проходов близ города Каудиума, в стране Самнитов, на границе Кампании и на дороги из Капуи к Беневенту. Оно знаменито поражением, которое понесли здесь римляне во Вторую самнитскую войну. Четыре римские легиона, под начальством консулов Тита Ветурия и Спурия Постумия (32 1 до Р. Х.), успели перейти зап. проход и спуститься в широкую, но со всех сторон окруженную горами долину, вероятно недалеко от нынешней Арпаи. Намереваясь вступить в восточный проход, они нашли его запертым и занятым самнитами, равно как и зап. ущелье, к которому они отступили. Сделав попытку пробиться, они потерпели поражение и принуждены были сдаться. Самнитский полководец Гавий Понций заключил с консулами договор, по которому войско отпускалось обратно, а Рим обязывался очистить самнитские владения и возобновить старинный союз с Самниумом, на равных правах для обеих сторон. Договор этот консулы и все высшие начальники должны были подтвердить клятвой и оставить 600 человек заложников. Сверх того, римское войско должно было подвергнуться унизительному обряду прохождения под игом. В Риме договор был отвергнут, а консулы и другие участники клятв выданы самнитам, которые их, однако, не приняли.

Наступил год, ознаменованный поражением римлян и Кавдинским миром (1), консулами были тогда Т. Ветурий Кальвин и Сп. Постумий. Главным вождем самнитов в этом году был К. Понтий, сын Геранния... Выступив [против римлян] с войском, Понтий стал лагерем близ Кавдина, соблюдая возможную осторожность и скрытность. Зная, что вожди римлян и их войска находятся уже в Калации, [где они стояли лагерем], Понтий отправил туда десять еоинов, переодетых пастухами. В разных местах, недалеко от римских постов, он велел пастухам стеречь стада, а когда они попадутся в руки неприятельских отрядов, на все расспросы отвечать одно и то же: «легионы самнитов в Апулии, всеми силами осаждают Луцерию и уже почти готовы овладеть ею». Слух этот, с умыслом распущенный, уже и прежде дошел до римлян; но они поверили ему еще больше на основании единогласных показаний пленных. Итак, со стороны римлян решено было немедленно подать помощь жителям Луцерии, как хорошим и верным союзникам. Это было необходимо: потеря Луцерии могла повлечь за собою отпадение всей Апулии. Вопрос только заключался в том, какою дорогою идти к Луцерии: одна шла ровными и безопасными местами по берегу Верхнего моря, но представляла то неудобство, что была длиннее. Другая, много короче, шла через Кавдинские Фуркулы. А местность здесь такова: два глубоких, покрытых лесом ущелья тянутся между двумя непрерывными горными хребтами; посередине они расходятся, образуя довольно обширную поляну, представлявшую прекрасное пастбище; через зти-то места надобно было проходить; сначала, чтобы достигнуть поляны, нужно было идти сквозь первое ущелье; и, чтобы выйти с поляны, нужно было или вернуться опять тою же дорогою, или, если идти дальше, необходимо было проходить сквозь ущелье еще более тесное, чем первое. Римляне сошли на поляну другой дорогой по уступам скал; когда же они тотчас хотели выйти оттуда через ущелье, то нашли, что оно завалено срубленными деревьями и огромными камнями. Тогда только поняли римляне, что попали в засаду; в том они убедились еще более, когда на вершинах господствовавших над ними возвышений увидали неприятельских воинов. Римляне пытались вернуться той дорогой, которой вошли сюда, но нашли, что она загорожена засекой и вооруженными людьми. Сами собой, не дожидаясь приказания вождей, остановились наши воины.
...Уступая необходимости, римляне отправили послов просить мира на сколько-нибудь сносных условиях, а если это будет невозможно, вызвать самнитов на бой. Понтий дал послам следующий ответ: «Война уже кончилась; но если римляне, будучи побеждены и находясь в его власти, все еще не могут осознать того положения, в какое поставила их судьба, он пошлет их безоружных, в одних рубашках под ярмо (2). Прочие же условия мира будут равно безобидны и для победителя, и для побежденного: римские войска должны очистить землю самнитов, вывести оттуда свои поселения; отныне оба народа должны жить в дружественном союзе, каждый под своим собственным законом. На этих условиях готов он заключить мирный договор с консулами». В случае же их несогласия он запретил послам римским возвращаться к себе...
...Консулы отправились к Понтию для переговоров. Здесь, когда победитель заговорил о торжественном заключении мира, они сказали, что без согласия народа невозможно его заключить, а равно, что мир, если бы и был заключен, не будет действителен без участия фециалов (3) и установленных обрядов. А потому несправедливо господствующее мнение, высказанное и историком Клавдием о том, будто мы у Кавдия заключили торжественный мирный союз, а не мирный трактат на поручительстве. Будь первое, не предстояло бы нужды ни в поручительстве, ни в заложниках, и к чему они там, где все заключается в заклинании: «Которая из двух договаривающихся сторон нарушит заключаемый договор, то да поразит его Юпитер так, как фециалы поражают жертвенную свинью»? Поручились консулы, легаты, квесторы, военные трибуны; самые имена всех поручителей дошли до нас; но если бы заключен был торжественный союзный договор, то нам известны были бы только имена двух фециалов. Так как заключение торжественного мирного договора было по необходимости отложено, то взяты в заложники шесть сот всадников; они должны были отвечать жизнью в случае нарушения обязательства. Назначен срок, в течение которого должны были быть выданы заложники, а римское войско отпущено безоружным. Сначала приказано было им всем в одних рубашках без оружия выйти на вал; тут были выданы заложники, уведенные под военной охраной. Потом от консулов отняты ликторы (4), и военная одежда, присвоенная их положению, снята с них...
Сначала консулы, полуобнаженные, проведены были под ярмом; за ними все прочие военные чины подверглись бесславию в том порядке, как они друг за другом следовали; наконец, простые воины по легионам. Неприятельские воины стояли кругом, осыпая римлян злыми насмешками и ругательствами и грозя мечами. Иные из наших воинов, на лицах которых ярко выражалась ненависть к врагу, были ранены и даже умерщвлены. Таким образом, все воины были проведены под ярмом на глазах неприятеля...

Перев. А. Клеванова.

1. Во второй половине IV в. римляне вели борьбу с самнитскими племенами. С 343 по 341 г. длилась первая Самнитская война. Закончилась она полной победой Рима. Пятнадцать лет спустя началась вторая Самнитская война (327-304 гг.), в которой римские войска потерпели жестокое поражение в Кавдинском ущелье (321 г.).
2. Ярмо неприятельское (jugum) состояло из двух копий, воткнутых в землю, и одного, лежащего на них в качестве перекладины, под которыми заставляли проходить побежденного неприятеля в знак его покорности.
3. Фециалы - жреческие коллегии в Риме. Они принимали участие в решении вопросов международных отношений: ведения войны, заключения мира и т. д.
4. В знак власти консулов сопровождало 12 ликторов, которые несли связки прутьев, называемые фасцами.

[Одуванчик]

Псевдо-Цезарь и "Испанская война"


Значительное место среди произведений латинской литературы занимают так называемый Цезаревский корпус. Он включает в себя ряд произведений, объединенных общей тематикой- военными деяниями Цезаря- и именем автора. Кроме подлинных произведений автора в него входят произведения его продолжателей. Имя одного из них известно- А. Гирций. Другие авторы неизвестны, в том числе и автор последнего произведения- "Испанской войны". Инициатива написания продолжения цезаревских "Записок" принадлежит Л. Корнелию Бальбу, а конкретным организатором всего предприятия был, вероятнее всего, Гирций. По-видимому, жесткий цейтнот, в котором оказался Гирций, заставил его обратиться к другим авторам.

Сами сочинения были, написаны, по-видимому, довольно скоро после убийства Цезаря, но в сложной обстановке, которая сложилась в Риме после этого события, когда часть цезарианцев во главе с Октавианом вступила в союз с сенатско-республиканскими кругами против других цезарианцев, возглавляемых Антонием, эти сочинения изданы не были. А появились они после создания второго триумвирата и были изданы, возможно, в одном "пакете", так что довольно скоро все их стали приписывать самому Цезарю. Во всяком случае, так было уже во II веке во времена Светония.

Поскольку автор "Испанской войны" неизвестен, то это произведение приписывали то Бальбу, то Оппию, то Гирцию. Однако все эти атрибуции невозможны, ибо, с одной стороны, известен стиль Гирция, а он отличается от стиля "Испанской войны", а с другой, по этому сочинению видно, что автор был непосредственным участником событий, а Оппий и Бальб зимой и весной 46 - 45 гг. до н. э. находились в Риме. Поэтому судить об авторе можно только на основании самого произведения.

Автор, несомненно, сам участвовал в войне. Он хорошо знает топографию театра военных действий, а в рассказе порой сообщает даже мельчайшие подробности. Он- решительный противник помпеянцев. Если сам Цезарь создает нужное ему впечатлени преимущественно группировкой фактов, то этот его продолжатель действует грубо и неделикатно. В центре "Испанской войны"- мужественная армия и гениальный полководец. Это хорошо отражено в рассказе о битве при Мунде. Анализ текста позволяет говорить, что автором мог быть, вероятнее всего, офицер цезаревской армии.

Произведение явно распадается на три части. В первой дается обзор военных действий, хотя и путанный и не дающий общего представления о событиях. Вторая, основная, часть напоминает дневник. И третья часть вновь возвращается к описанию военных действий уже как бы с точки зрения цезаревского штаба. Можно полагать, что неизвестный автор, который был или не очень-то образованным человеком, или человеком который не имел времени обработать свой материал, использовал дневник непосредственного участника событий и дополнил его другими данными.

В любом случае перед нами рассказ, восходящий к непосредственным участникам испанской компании, в этом огромное значение этого произведения как исторического источника.

[Одуванчик]

Рим – это война.


История республиканского Рима — это история побед римского оружия. В течение многих веков Рим был откровенно агрессивным государством.
Насколько естественным было для него состояние войны, говорит следующий факт.
На Форуме находился храм Януса Квирина, его двери затворялись только тогда, когда римляне ни с кем не воевали и мирно сидели дома, но если шла война, двери храма распахивались настежь.
В начале I в. н. э. император Октавиан Август, гордившийся тем, что даровал римскому народу мир, написал в своей официальной автобиографии многозначительные слова: «Храм Януса Квирина, относительно которого у наших предков было в обычае, чтобы его запирали только тогда, когда во всех владениях римского народа на суше и на море господствует мир, добытый победами, — в то время как от самого основания города и до моего появления на свет, как гласит предание, (храм этот) был заперт только два раза, за то время, что я был принцепсом (фактическим главой государства), он был заперт по постановлению сената три раза».
Итак, за семь веков римляне только дважды пребывали в спокойствии и никого не завоевывали, обычно же вся их жизнь проходила под звон оружия. Обороняться от врагов им приходилось редко, и только один единственный раз, в 390 г. до н. э., галлы ненадолго захватили Рим, разграбили его и сожгли.
От века к веку расширялась власть римлян и крепло их могущество. Сначала они активно боролись за главенствующее положение в Италии и к середине III в. до н. э. добились этого.
С 264 г. до н. э. началась долгая и тяжелая борьба с могучим Карфагеном, североафриканским государством, владевшим островами Средиземного моря и Испанией.
В результате 1-й Пунической войны (264—241 гг. до н. э.) Рим захватил Сардинию, Корсику и Сицилию, где впоследствии создал свои первые провинции (завоеванные территории, обязанные платить тяжелые подати и лишенные всяких прав). Рим превратился в крупную средиземноморскую державу.
В 229 г. до н. э. римляне овладели восточным побережьем Адриатического моря.
В 222 г. до н. э. были усмирены галлы на севере Италии.
В результате 2-й Пунической войны (218—201 гг. до н. э.) под власть римлян окончательно перешли Сицилия и значительная часть Испании, а в итоге 3-й Пунической войны (149—146 гг. до н. э.) Карфаген прекратил свое существование, и на его месте образовалась римская провинция Африка.
К концу III — началу II в. до н. э. в Риме рабство патриархальное сменилось развитым, классическим: рабский труд широко проник в производство, прежде всего в сельское хозяйство, которое начало приобретать товарный характер. Рабов стало много, и основным источником их пополнения сделались победоносные войны.
В 148 г. до н. э. Рим захватил Македонию, в 146 г. до н. э. — Грецию, в 133 г. до н. э. — Пергамское царство в Малой Азии, в конце II в. до н. э. образована провинция Нарбонская Галлия (юг современной Франции), в I в. до н. э. завоевано Понтийское царство в Малой Азии и образована провинция Сирия, в 58—50 гг. до н. э. покорена значительная часть Галлии под командованием Юлия Цезаря.
Юлий Цезарь вырвал власть из рук сената — оплота аристократии и стал откровенным монархом, а его наследник — Октавиан Август сделался основателем Римской империи, западная часть которой просуществовала до 476 г. (восточная ее часть под именем Византии продержалась до XV в.).
Переход от республики к империи обусловлен целым рядом причин, важнейшей из которых было развитие ремесленного производства и концентрация масс рабов в городах: именно поэтому для государства рабовладельцев сильная централизованная власть сделалась необходимой.
В Риме памятников республиканского периода сохранилось мало, причем по своему характеру они совсем не соответствуют могучему духу победоносной державы.

[Одуванчик]

РИМЛЯНЕ И ВАРВАРЫ В СЕРТОРИАНСКОМ ДВИЖЕНИИ


[с.52] Туземные участники Серторианского движения традиционно рассматриваются как некая единая варварская масса, враждебная римлянам (нередко персонифицируемым в руководителе движения), но в тоже время пассивная и покорная им. Отношения Сертория с туземцами рисуются обычно в идиллических тонах: они полностью находились в его подчинении, причем с первых взаимных контактов и до его смерти. Причины такого положения видятся в полномочиях полководца и в необычайно высокой личной популярности Сертория у туземцев. Причины же самой популярности следующие: приспособление Сертория к особенностям национального характера туземцев, мягкое и тактичное управление подвластным ему населением, проводимые им мероприятия, высокие личные качества Сертория, вызывавшие необычайное восхищение туземцев, его победы, вера в его особую связь с богами. К тому же туземцы [с.53] не интересовались внутриримскими разногласиями, не требовали независимости от Рима, а просто пригласили Сертория как выдающегося военного специалиста для выполнения функций полководца1.

Однако туземцы не могли быть только пассивным объектом политики римлян. Их взаимодействие в рамках серторианского движения — это все же сотрудничество двух сторон, даже если мнение одной стороны имело более важное значение, чем мнение другой. Нельзя считать, что все зависело только от римлян. Наоборот, в условиях войны на Пиренейском полуострове [с.54] поддержка жителей Испании имела для них большее значение, чем поддержка римлянами туземцев.

Для приобретения личного авторитета среди варваров Серторию нужно было какое-то время, и завоевать действительно прочный авторитет у какой-либо группы участников движения он мог, лишь действуя в ее интересах. Военные успехи должны были доставить ему этот авторитет, но одерживать крупные победы Серторий стал только после того, как он получил массовую поддержку испанцев. И это естественно — для крупных побед нужны крупные силы, а они у него появились только после поддержки туземцев.

Серторий ко времени обращения к нему варваров не совершил еще ничего такого, что могло бы определить столь высокое отношение к его личным качествам2. Более того, свою единственную самостоятельную военную кампанию он очень быстро проиграл (Plut. Sert. 3—6; App. BC. I. 65; 69; 85).

Полководцы племен Испании, какими бы громкими титулами не называли их древние авторы, были лишь временными военными предводителями, руководившими только во время боевых действий, реальная власть была у старейшин3.

Представления об отношениях римлян и варваров в серторианском движении сформировались прежде всего на основе данных Плутарха. Он действительно сообщает, что туземцы стали поддерживать Сертория после того, как тот во время своего первого наместничества провел ряд важных мероприятий (Plut. Sert. 6). Но последовавшие за этим события свидетельствуют, что его поддержали только римляне, а туземцы реальной поддержки не оказали4.

Плутарх сообщает о безоговорочно подчиненном положении варваров и о том, что они не допускались к высшей власти (Sert. 22). Но из этого можно сделать вывод о том, что к власти «не высшей» они допускались. Действительно, этот автор пишет о том, что только из римлян назначались стратеги и архонты (Plut. Sert. 22). Из этого можно заключить, что менее значительные должности могли занимать и не-римляне.

Но в том же сочинении Плутарха содержатся сведения, анализ которых заставляет усомниться в истинности этого тезиса. Он сообщает, что после того, как по эту сторону реки Ибер все присоединились к Серторию, к нему примкнули большие массы людей. Его новые сторонники требовали активных действий, не обращая внимания на разумные доводы Сертория. Не послушавшись его, они вступили в бой с противником и потерпели поражение. После этого Серторий пришел к ним на помощь и обеспечил безопасное отступление (Plut. Sert. 16).

[с.55] Таким образом, Серторий во время этих событий располагал в Ближней провинции армией, кроме тех примкнувших к нему туземцев, о которых идет речь в рассмотренном отрывке, ибо не один же он смог обеспечить безопасность отступления новых союзников. Эти союзники не находились у него еще в полном подчинении и даже вели самостоятельные боевые действия, разумеется, под командованием каких-то своих руководителей.

Описывая события кампании 75 г., Плутарх изображает Сертория при решении важных вопросов в окружении военачальников-варваров. Авл Геллий, сообщая об этом же эпизоде, пишет об этих же варварах и относит их к числу друзей Сертория, т.е. его ближайшего окружения (Plut. Sert. 20; Aul. Gell. 15.22). И действительно, маловероятно, чтобы для обсуждения важных вопросов приглашали только командиров вспомогательных когорт и более мелких подразделений5. Следовательно, сообщение Плутарха о кадровой политике Сертория либо не следует понимать буквально, либо оно относится не ко всему времени войны, а лишь к какому-то определенному периоду.

Таким образом, по крайней мере, в 75 г. и во время первых контактов с серторианцами туземные воины в армии восставших не были представлены только рядовыми солдатами: туземцы входили в состав ближайшего окружения Сертория и в высший командный состав серторианской армии.

В целом следует отметить, что там, где Плутарх специально повествует об отношениях варваров и римлян, он старается создать у читателя вполне определенную картину полного подчинения первых вторым. Но когда он обращается к изложению других сюжетов, то невольно проговаривается об истинном положении дел, сообщая факты, не вписывающиеся в картину абсолютно приниженного положения туземцев в лагере восставших (cм. также: Sert. 11—12, 20, 25).

Так как в провинциях в эту эпоху любой италиец воспринимался как римлянин6, то в общественном сознании уже произошло разделение понятий:

1. Римлянин как лицо, официально принадлежащее к римскому гражданству.

2. Римлянин как носитель римско-италийского образа жизни.

Это постепенно не могло не привести к тому, что в провинциях италийцы и их потомки стали сами воспринимать себя как римляне, только без официального статуса. То же должно было происходить и с туземцами, воспринимавшими римский образ жизни, тем более с теми, для кого латынь стала родным языком и которые практически стали римлянами7. Относить или не относить эти категории населения к римлянам следует в зависимости от конкретного ракурса исследования. В рамках данной работы представляется целесообразным считать римлянами только тех, кого таковыми признавала римская власть. Но она была сложно структурированной (особенно во время гражданской войны) и в провинциях выступала в первую [с.56] очередь в образе наместников. Последние могли жаловать в Испании гражданские права de facto, через администрацию — их давал не Рим, а военачальник. Таким образом, новые римляне могли пользоваться гражданством, не имея легальных прав8. Можно не сомневаться, что среди поддержавших Сертория местных римлян (Plut. Sert. 6) были и представители этой категории.

Для серторианцев законной властью был не проконсул9 Серторий, а римский сенат, подобие которого позднее было создано в Испании (Plut. Sert. 22, 23; App. BC. I.108; Mithr. 68).

О том, что Серторий предоставлял гражданские права, свидетельствует наличие «Серториев» в испанских надписях10. Их относительно немного, но больше, чем получивших гражданство от прежних римских военачальников в Испании11.

Они явно пользовались римским гражданством de facto, ибо маловероятно, чтобы после поражения восстания был принят специальный закон, подтверждавший эти действия Сертория.

О широком предоставлении гражданских прав свидетельствует то, что треть армии, которая была у Сертория в Испании в начале кампании 80 г., стала римскими гражданами12. Учитывая то обстоятельство, что остальные две трети армии составляли боровшиеся против Рима лузитаны и небольшой отряд ливийцев (Plut. Sert. 12), можно предположить, что права римских граждан получили все, кто хотел их получить и поддержал Сертория с оружием в руках. Столь широкое дарование гражданских прав было, безусловно, связано с утверждением серторианцев в Испании, в дальнейшем же политика явно была скорректирована. Разумеется, для противников серторианцев эти пожалования не имели законной силы, но для участников восстания «новые граждане» были римлянами.

Подчиненное положение варваров в серторианском блоке очевидно, но оно явно не было столь абсолютным, как принято считать в научной литературе. Римляне были господствующей группой среди участников восстания, но наличие среди них различных категорий не позволяет рассматривать их как однородную группу.


ПРИМЕЧАНИЯ

1. Альтамира-и-Кревеа Р. История Испании. М., 1951. Т. 1. С. 31; Нетушил И. В. Обзор римской истории. Харьков, 1912. С. 180; Нич К. История Римской республики. М., 1908. С. 392; Низе Б. Очерки римской истории и источниковедения. СПб., 1910. С. 278; Ростовцев М. И. История Рима. СПб., 1901. С. 135; Сергеев В. С. Очерки по истории древнего Рима. М., 1938. Ч. 1. С. 260—261; Ковалев С. И. История Рима. Л., 1986. С. 400—402; Кунина З. М. Серторианская война в Испании. Дис... канд. ист. наук. Днепропетровск, 1947. С. 92; Коваленко Б. Серторий и некоторые вопросы антиримского движения в Испании в 80—72 гг. до н. э. // Сборник научных студенческих работ. Воронеж, 1970. Вып. II. С. 18—21; Кавтария Г. Е. Иберийско (испано)-римские взаимоотношения. Серторий. Автореф. дис... канд. ист. наук. Тбилиси, 1971. С. 28; Drumann W. Geschichte Roms in seinem Ubergange von der republikanischen zur monarchischen Verfassung. Konigsberg, 1838. Bd. 4. S. 355 f.; Drumann W.—Groebe P. Geschichte Roms in seinem Ubergange von der republikanischen zur monarchischen Verfassung. Leipzig, 1908. Bd. 4. S. 358—359, 365; Collier W. F. History of Rome. L.; Edinburgh; N. Y., 1866. P. 89—90; Dierk G. Geschichte Spaniens. Berlin, 1895. Bd. 1. S. 52; Altheim F. Romische Geschichte. Bd. 2. Berlin, 1965. S. 38; Gaggero G. Sertorio e gli Iberi // Contributi di storia antica in onore di Albino Garzetti. Genova, 1977. P. 130—139, 142; Weltgeschichte bis zur Herausbildung des Feudalismus. Berlin, 1977. S. 378; Roldan Hervas J. Historia de Roma. Salamanca, 1995. P. 219; Holmes T. R. The Roman Republic. Oxf., 1923. Vol. 1. P. 379; Stahl G. De bello Sertoriano. Diss... Erlangen, 1908. P. 44; Schulten A. Sertorius. Leipzig, 1926. S. 55 f.; Gardner R. Sertorius and the Sertorian War // CAH. 1932. Vol. 9. P. 320; Gelzer M. Caesars weltgeschichtliche Leistung // Vom romische Staat. Leipzig, 1943. Bd. 2. S. 154; Vogt J. Romische Geschichte. Basel; Freiburg; Wien, 1959. Hf. 1. S. 249; Christ K. Kriese und Untergang der Romischen Republik. Darmstadt, 1979. S. 235—236; Historia de Espana. Barcelona, 1970. P. 342—343; Dieter H., Gunter R. Romische Geschichte. Berlin, 1979. S. 155; История древнего Рима. М., 2000. С. 146; Mariana J. Historiae de rebus Hispaniae. Moguntiae, 1619. P. 98; Herzberg G. Hellas und Rom. Berlin, 1879. S. 528—529; Моммзен Т. История Рима. М., 1941. Т. 3. С. 20; Вебер Г. Всеобщая история. М., 1886. С. 744; Ehrenberg V. Sertorius // Ost und West. Brunn; Prag; Leipzig; Wien, 1935. S. 181—182, 192—194; Etienne R. Le Culte Imperial dans la Peninsula Iberique d’Auguste a Diocletien. Paris, 1958. P. 100; Weber G. Weltgeschichte. Leipzig, 1867. Bd. 1. S. 375—376; Kornemann E. Romische Geschichte. Stuttgart, 1964. Bd. 1. S. 490; Stover H. Die Romer. Dusseldorf; Wien, 1976. S. 239; Spann P. Sertorius and the Legacy of Sulla. Fayetteville, 1987. P. 59—81; Nowak K. J. Der Einsatz privater Garden in der spaten romischen Republik. Diss... Munchen, 1973. S. 43; Deissman-Merten M. Sertorius // Der kleine Pauly. Munchen, 1975. Bd. 5. S. 139; Robinson C. R. A History of Rome. L., 1966. P. 162; Richardson J. The Romans in Spain. Oxf., 1996. P. 96; Ooteghem J., van. Pompee le Grand. Bruxelles, 1954. P. 117; Africa T. W. The One-Eyed Man against Rome // Historia. 1970. Bd. 19. P. 532—534; Muller W. Once more the One-Eyed Man against Rome // Historia. 1975. Bd. 24. P. 407—408.

2. Ehrenberg V. Op. cit. S. 188.

3. Garcia Mora F. Sertorio frente Metello // 2 Congresso de Historia Antiga. Actas. 1993. P. 378; Sanchez Moreno E. Organizacion y desarollo socio-politicos en la Meseta Occidental preromana: Vettones // Polis. Madrid; Alcala de Henares, 1996. Vol. 8. P. 262—263; Muniz Coello J. Institutiones politicas celtas e ibericas // Habis. Sevilla, 1994. T. 2. P. 21—105; Schulten A. Viriatus // NJKA. Berlin; Leipzig, 1917. Bd. 20. S. 225, 422; Schulten A. Lusitania // RE. 1927. Bd. 13. Sp. 1870; Tsirkin J. B. Romanization of Spain: socio-political aspect // Gerion. 1992. T. 10. P. 232.


4. Гурин И. Г. Серторий в 82—81 гг. до н. э. // История и историография зарубежного мира в лицах. Самара, 1997. Вып. 2. С. 3—6.

5. Konrad C. Commentarii // Plutarch’s Sertorius. Chapel Hill; L., 1994. P. 171—172.

6. Маяк И. Л. Взаимоотношения Рима и италийцев в III—I вв. до н. э. М., 1971. С. 108.

7. Strab. 3.2.15; Clavel M., Leveque P. Vielles et Structures Urbanios dans l’Occident Romain. Paris, 1971. P. 30; Garcia y Bellido A. Die Latinisierung Hispaniens // ANRW. 1972. Bd. 1. Hf. 1. S. 470—486, 287; Keay S. La Romanizacion en la Sud y el Levante de Espana hasta la Epoca de Augusta // La Romanizacion en Occidente. Madrid, 1996. P. 162—164, 429. Schulten A. Tyrsener in Spanien // Klio. 1940. Bd. 33. Hf. 1/2. S. 101.

8. Richardson J. Hispaniae. Spain and the Development of the Roman Imperialism, 218—82 B.C. Cambridge, 1986. P. 162—163.

9. Plut. Sert. 6; Beltran Loris F. La «pietas» de Sertorio // Gerion. 1990. T. 8. P. 211—226; Garcia Garrido M., Lalana L. Algunos Glandes de Plomo con inscripciones latinas y punicas hallados en Hispania // Acta Numismatica. Barcelona, 1993. P. 103.

10. CIL. II.16; 252; 477; 478; 3056; 3744; 3752; 3753; 3786; 4970; Inscripciones Latinas de la Espana Romana. Barcelona, 1971. № 441; 1402; 2077; 3924; 4936; 4011; Castillo Garcia C. Prosopografia Baetica. Pamplona, 1965. P. 101, 109, 319—320.

11. Короленков А. В. Квинт Серторий и гражданские войны в Риме. Дис... канд. ист. наук. М., 1998. С. 145.

12. Гурин И. Г. О вступлении южной Испании в Серторианскую войну // Вестник Сам. ГУ. 1996. Вып. 1. С. 103—104.

[Одуванчик]

СОЮЗНИЧЕСКАЯ ВОЙНА
(Аппиан, Гражданские войны, I, 38)

Так как преследования аристократии все более и более росли, народ стал выражать неудовольствие, что ему приходится лишаться сразу стольких лиц, так много потрудившихся на пользу государства. Да и италийцы при вести о печальном конце Друза, о тех поводах, по которым упомянутые выше лица подверглись изгнанию, не считали возможным допустить, чтобы с людьми, действовавшими в их интересах, так поступали. Не усматривая далее никакого средства осуществить свои надежды на получение гражданских прав, италийцы решили открыто отложиться от римлян и повести против них вооруженную войну. Путем тайных переговоров между собою они условились об этом и для скрепления взаимной верности обменялись заложниками. В течение долгого времени римляне не знали о происходящем, так как в городе происходили судебные разбирательства и междоусобные распри. Но когда римлянам все это стало известно, они начали рассылать по италийским городам людей из своей среды, наиболее подходящих, с целью незаметно осведомиться, что такое происходит. Один ив них, увидев, как одного мальчика ведут в качестве заложника из Аскула (1) в другой город, донес об этом управляющему этими местами проконсулу Сервилию; повидимому, в то время и в некоторых местах Италии управляли проконсулы - эту магистратуру много времени спустя снова вызвал к жизни римский император Адриан, но она удержалась лишь короткое время после него. Сервилий со слишком большой горячностью бросился на Аскул в то время, когда жители его оправляли праздник, жестоко пригрозил им и был убит, так как они убедились, что замыслы их уже открыты. Вместе с Сервилием был убит и Фонтей, его легат - так называют римляне тех должностных лиц из числа сенаторов, которые следуют в качестве помощников за правителями провинций.
После того как убиты были Сервилий и Фонтей, и остальным римлянам в Аскуле не было уже никакой пощады: на всех римлян, какие находились в Аскуле, жители его напали, перебили, а имущество их разграбили.
Лишь только разнеслась весть о восстании в Аскуле, все соседние народы стали открыто готовиться к войне: марсы, пелигны, вестины, марруцины, вслед за ними пицентины, френтаны, гирпины, помпеяны, венузины, япиги, луканы, самниты (2). Все эти племена были настроены враждебно против римлян и раньше - вообще все племена, обитавшие от реки Лириса, называемой теперь, кажется, Литерном, вплоть до углубления, образуемого Ионийским заливом, по сухому и по морскому пути. Они отправили в Рим послов с жалобой на то, что они, хотя и содействовали во всем римлянам в укреплении их власти, за оказанную помощь не удостоены прав римского гражданства. Сенат дал им очень решительный ответ: если раскаиваются во всем происшедшем, пусть отправят посольство к сенату - это непременное условие. Теперь у италийцев исчезла всякая надежда, и они стали готовиться к войне. Их общая армия, помимо войск, расквартированных по городам, состояла приблизительно из 100 000. Римляне послали против них такие же военные силы, состоявшие частью из римлян, частью из оставшихся им верными союзников из числа италийских племен.
Римскою армией командовали консулы Секст Юлий Цезарь и Публий Рутилий Луп. Они оба отправились в путь, как на большую междоусобную войну. Остальные магистраты занимали ворота и укрепления Рима - ведь ему грозила опасность, или, по крайней мере, она была очень близка. Принимая в соображение, что война предстоит сложная, что она будет вестись во многих местах, римляне послали к ним вместе с консулами наилучших в то время легатов: к Рутилию - Гнея Помпея, отца так называемого Великого Помпея, Квинта Цепиона, Гая Перпенну, Гая Мария и Валерия Массалу; к Сексту Цезарю - Публия Лентула, брата Цезаря, Тита Дидия, Лициния Красса, Корнелия Суллу, Марцелла. Все эти лица, поделив между собою театр военных действий, служили под командою консулов, которые наблюдали за их действиями. Самим консулам римляне постоянно посылали еще других лиц - такою важною представлялась им эта война.
У италийцев были свои предводители в каждом из городов, но сверх того были и общие предводители с неограниченною властью над всем союзным войском: Тит Лафрений, Гай Понтилий, Марий Эгнатий, Квинт Помпедий, Гай Пипий, Марк Лампоний, Гай Видацилий, Герий Азинний, Веттий Скатон. Они поделили между собою армию на равные части и действовали против римских командиров. Много успехов они одержали, но потерпели и много неудач.
Когда о событиях, происходивших в Италии, у Ионийского моря, стало известно обитателям по другую сторону Рима, это побудило к отпадению от римлян этрусков, умбров и некоторых других соседивших с ними племен. Сенат в страхе, как бы не оказаться в беззащитном положении в том случае, если война возгорится вокруг Рима, охранял при помощи вольноотпущенников морскую линию от Кум до Рима - тогда впервые вольноотпущенники, из-за недостатка в живой силе, зачислены были в ополчение. Вместе с тем сенат решил дать права римского гражданства тем италийцам, которые оставались верными союзу с Римом, к чему главным образом и стремились все италийцы. Это решение сената было распространено по Этрурии, и ее жители с радостью принимали это допущение их к римскому гражданству. Благодаря этой милости сенат сделал благорасположенных к Риму союзников еще более благорасположенными, укрепил в верности союзу колеблющихся, сделал более податливыми противников, вселив в них некоторую надежду добиться того же равноправия. Всех этих новых граждан сенат не зачислил в бывшие тогда в Риме 35 триб с тою целью, чтобы новые граждане, став более многочисленными по сравнению со старыми, не имели перевеса при голосовании, но установил для них новые десять триб, в которых они и голосовали последними. И зачастую голоса их не приносили пользы, так как 35 триб голосовали первыми, а число голосов их превышало половину.
Сначала на это не было обращено новыми гражданами внимания, или италийцы довольны были вообще новым своим положением, но впоследствии, когда поняли, в чем дело, это послужило толчком к новой распре.
Таковы были главные события в Италии во время Союзнической войны. Они привели к тому, что все италийцы получили равноправие с римскими гражданами. Лишь Лукания и Самний не получили его тогда. Но, кажется, и они позже добились того, чего желали. Все новые граждане, впрочем, подобно предыдущим, зачислены были в десять новых триб с тою целью, чтобы они не смешались с гражданами, находившимися в старых трибах, и при голосовании не получили перевеса вследствие своего многолюдства.

Перев. С. А. Жебелева.

1. Аскул - италийский город, расположен в области Пицене.
2. Идет перечисление различных италийских племен, участвовавших в Союзнической войне.

СОЮЗНИЧЕСКАЯ ВОЙНА
(Флор, III, 18)

Люций Анней Флор - римский историк времен Траяна и Адриана. В его «Римской истории» дается краткий очерк событий от основания Рима до эпохи Августа.
Этот труд имеет много погрешностей как хронологических, так и фактических, изложение носит тенденциозный характер, поэтому к сведениям Флора надо относиться критически.

Пусть эту войну мы называем Союзнической (1), чтобы смягчить ее ожесточенность, если же мы хотим правильного ее обозначения, то это была гражданская война. В самом деле, когда римский народ присоединил к себе этрусков, латинян и сабинян и повел от всех единую кровь [в потомстве], то он как бы сложил тело из отдельных членов и привел всех к единству, и не менее бесчестно было союзникам воевать друг с другом в пределах Италии, нежели гражданам в пределах одного города. Таким образом, когда союзники вполне справедливо потребовали участия в правах того государства, которое они укрепили и увеличили своими собственными силами, а Друз (2), стремясь к господству, укрепил в них надежду на это, то после того как он сам погиб от преступной руки в своем собственном доме, тот же факел, который предал его тело сожжению, воспламенил союзников на то, чтобы взяться за оружие и пойти на завоевание столицы. Что может быть печальнее этого побоища, какое может быть еще большее бедствие? После того как весь Лаций и Пицен, вся Этрурия и Кампания и, наконец, Италия поднялись против своей матери, против отечественного своего города, когда весь цвет храбрейших и вернейших союзников увидал каждый под своими знаменами чудовищные силы муниципиев: Помпедий - марсов, Афраний - латинян, Плотий - умбров, Эгнаций - этрусков, Телезин - Самний и Луканию, когда народ, бывший вершителем судеб царей и племен, оказался не в состоянии управлять самим собой, и победитель Азии и Европы - город Рим - оказался под угрозой со стороны Корфиния (3).
Первый совет войны происходил на Албанской горе (4), на нем решено было, чтобы в латинский праздник на алтаре были закланы в качестве жертвы консулы, Юлий Цезарь и Марций Филипп, но после того как это было признано в силу предательства безбожным, все их неистовство вылилось в Аскуле (5), где перед многочисленной толпой на праздничных играх были умерщвлены присутствующие там послы из Рима. Это была священная клятва в безбожной войне. После этого уже повсюду, во всех частях Италии, где появлялся главный вождь и зачинщик войны Помпедий (6), у народов и по городам раздавались различные призывы. Ни при Ганнибале, ни при Пирре не было такого опустошения. Вот совершенно разоренными огнем и мечом оказались Окрикул, Грумент, Фэзулы, Карсеолы, Азерния, Нуцерия, Пицентия. Рассеяны войска Рутилия, войска Цепиона. Ведь и сам Юлий Цезарь (7) потерял войско, и когда его окровавленного несли в город, в жалкой процессии, умер по дороге. Но велико счастье римского народа, и в беде всегда еще больше. Он поднялся наконец всеми своими силами, набросившись на отдельные народы: Катан разбил этрусков, Габиний - марсов, Карбон - луканов, Сулла - самнитов. Помпеи Страбон, разорявший все пламенем и оружием, положил предел избиению, лишь после того как разгромом Аскула умилостивил богов-манов стольких войск, консулов и разрушенных городов.

Перев. В. С. Соколова.

1. Союзническая война (90-88 гг. до н. э.) - война италийских племен с Римом за получение прав гражданства.
2. О Ливии Друзе см. прим. № 1 на стр. 107.
3. Корфиний - город, где были сконцентрированы основные силы восстания. Там заседал сенат из 500 человек, который был избран италиками.
4. Албанская гора находится в области Лация.
5. Аскул - см. прим. № 1 на стр. 110.
6. Квинт Помпедий Силон происходил из племени марсов. Погиб в борьбе союзников с римлянами в 88 г. до н. э.
7. Люций Юлий Цезарь - консул 90 г. до н. э., командовавший римскими войсками. Потерпел ряд серьезных поражений от союзных войск в Кампании.

[Одуванчик]

Эллинистический мир и Рим в первой половине II в. до н.э.

Примерно на рубеже III и II вв. до н.э. эллинистический мир вступает в эпоху упадка. Кризис в первую очередь охватил крупные эллинистические державы и особенно самую богатую и могущественную из них Царство Птолемеев. Восстания и волнения местного населения совпали с династическими распрями и разладом в верхах и привели к длительному экономическому и политическому коллапсу. Птолемеи оказались не в состоянии отстаивать свои внешнеполитические интересы и даже защищать внеегипетские владения.

Установившийся ранее в эллинистическом мире баланс сил был теперь разрушен, и малые эллинистические государства, сохранявшие независимость благодаря противоречиям между могучими сверхдержавами, оказались в уязвимом положении. Многие из них стали возлагать свои надежды на Рим.

Вторая Македонская война (200 197 гг. до н.э.). В конце III в. до н.э. правитель Селевкидского царства Антиох III и царь Македонии Филипп V приступили по взаимной договоренности к разделу внеегипетских владений Птолемеев и захвату небольших эллинистических государств. Антиох III отвоевал у Египта Южную Сирию и Палестину, а Филипп V напал на греческие полисы в районе Причерноморских проливов.

Это угрожало интересам небольших, но богатых и процветающих эллинистических государств Пергамского царства и Родоса, объявивших Македонии войну. После того как несколько лет боевых действий не дали перевеса ни одной из сторон, в 200 г. до н.э. Пергам и Родос обратились за помощью к Риму.

Римляне опасались, что победа враждебной им Македонии приведет к опасному росту ее могущества. Союз с Пергамом и Родосом, а в перспективе и с другими противниками Македонии позволял помешать этому ценою сравнительно небольших усилий и затрат. Римляне провозгласили себя защитниками свободы всех утесняемых греческих государств и потребовали от Филиппа очистить захваченные территории, а после его отказа объявили ему войну.

Во второй Македонской войне (200 197 гг. до н.э.) римляне использовали небольшие военные силы и на первых порах не стремились к решительным действиям. Зато их дипломатия была очень активной. Благодаря ей к антимакедонской коалиции примкнули Этолийский и Ахейский союзы и племена иллирийцев и дарданов.

Когда наметился явный перевес сил противников Македонии, римляне перешли в решительное наступление. В 197 г. до н.э. в Фессалии под Киноскефалами римский полководец Тит Квинкций Фламинин, командующий войсками союзников, наголову разгромил македонскую армию. Филиппу пришлось капитулировать.

Согласно условиям навязанного ему мира, он должен был освободить все захваченные им за пределами Македонии владения и вывести войска из Греции, выплатить Риму 1000 талантов серебра в качестве контрибуции, выдать флот и сократить армию до пяти тысяч человек. Фактически Македония не только утратила статус великой державы, но и попала в зависимость от Рима.

Сирийская (Антиохова) война (192 188 гг. до н.э.). Завоевав владения Птолемеев в Сирии, Палестине и Малой Азии, Антиох III переправился в 196 г. до н.э. в Европу и начал захватывать расположенные в районе Причерноморских проливов греческие города, только что освобожденные Римом из-под власти Македонии.

Римляне, занятые подавлением восстаний в Испании и Цизальпинской Галлии, не стали предъявлять ему ультиматум, но им было ясно, что их ожидает новая большая война и надо начинать дипломатическую подготовку к ней.

В том же самом 196 г. до н.э. на Истмийских играх, проводившихся около Коринфа, в присутствии делегаций всех греческих государств Тит Квинкций Фламинин объявил, что римляне выводят свои гарнизоны из всех греческих городов и крепостей и возвращают греческим полисам свободу и право пользоваться собственными законами. Поскольку ни один из освободителей Греции до сих пор никогда так не поступал, греки не поверили своим ушам. Когда глашатай, по их требованию, повторил это объявление, над стадионом пронесся такой вопль восторга, что пролетавшие птицы падали на землю и умирали от разрыва сердца. У выхода со стадиона греки бросились обнимать и целовать Фламинина и едва не задушили его. Два года спустя римские войска были действительно выведены из Греции.

Теперь Антиох III не мог претендовать на роль освободителя Греции и рассчитывать на сколько-нибудь значительную поддержку греческих государств. Однако и после эвакуации войск римляне вели в Греции активную политику, вмешиваясь в отношения между полисами, и поддерживая городскую знать в них самих. Их главным лозунгом было сохранение стабильности и в межгосударственных отношениях, и в каждом из государств.

Все, кто был недоволен существующим положением вещей, и прежде всего безземельная беднота тяготились римским вмешательством и возлагали свои надежды на Антиоха III.

В 192 г. до н.э. этолийцы, считавшие себя несправедливо обделенными условиями мира с Македонией и недовольные римской политикой в Греции, объявили Антиоха своим верховным стратегом и призвали освободить Элладу, обещая ему поддержку всех греков. После этого Антиох высадился в Греции с небольшой армией. Началась так называемая Сирийская война (192 188 гг. до н.э.).

Ожидания Антиоха не оправдались. Кроме этолийцев, к нему присоединились лишь несколько небольших греческих полисов. Римлян же поддерживали Ахейский союз, Македония, Пергамское царство и Родос. Благодаря союзникам они по-прежнему могли позволить себе вести боевые действия одновременно в Испании, Цизальпинской Галлии и Греции.

В 191 г. до н.э. армия Антиоха была разбита при Фермопилах и ее пришлось эвакуировать обратно в Азию. Вслед за этим все греческие союзники Антиоха, кроме этолийцев, капитулировали перед римлянами. Позднее римляне заключили с этолийцами перемирие на полгода, чтобы всеми силами обрушиться на Антиоха.

В 191 190 гг. до н.э. союзный флот разгромил флот Антиоха в нескольких сражениях и захватил господство на Эгейском море. Затем римская армия переправилась в Малую Азию и в 190 г. до н.э. с помощью пергамской кавалерии разбила громадное разноплеменное войско Антиоха в битве при Магнезии. Римляне были приятно поражены как богатством захваченной добычи, так и поразительно малыми потерями. Долгое время после этой кампании в Риме не было отбоя от желающих повоевать на Востоке.

В 188 г. до н.э. в городе Апамея был заключен мир, в соответствии с которым Антиох должен был отказаться от своих владений в Европе и в Малой Азии, выдать римлянам флот и выплатить громадную контрибуцию в 15 тысяч талантов.

От этого поражения держава Селевкидов уже никогда не смогла полностью оправиться. В ответ на него начались восстания, восточные области царства Селевкидов вышли из-под их власти. Через год после Апамейского мира Антиох III погиб при подавлении одного из восстаний. Никто из его преемников не смог снова сделать царство Селевкидов великой державой.

Рим щедро наградил своих главных союзников: Пергам и Родос. Пергамское царство значительно расширило свои пределы за счет бывших владений Антиоха. Оно превратилось в самое крупное и богатое государство Малой Азии.

После разгрома Антиоха римляне окончательно разбили этолийцев и отобрали у них часть их владений. Впоследствии Этолийский союз уже никогда не играл самостоятельной политической роли.

Сами римляне в результате Сирийской войны не получили никакого приращения своих владений, зато приобрели громадную власть и влияние, устранив последнюю великую державу эллинистического мира. Отныне ни о каком балансе сил в Восточном Средиземноморье и речи быть не могло. Даже самые богатые и сильные союзники Рима фактически превращаются в зависимые от него вассальные государства.

Третья Македонская война (171 167 гг. до н.э.). В награду за помощь в Сирийской войне Филипп V получил земли, отнятые у Этолийского союза. Римляне разрешили ему оставить за собой несколько городов, захваченных во время войны в Фессалии и во Фракии.

Однако после окончания войны с Антиохом они постепенно возвращаются к своей старой антимакедонской политике. В ответ на жалобы соседей Македонии они заставили Филиппа освободить захваченные в Фессалии и во Фракии территории. Отношения между Римом и Македонией снова обострились. Филипп начал тайную подготовку к войне с Римом.

Поскольку в отличие от многих других эллинистических государств Македония в это время находилась на подъеме и ее хозяйство быстро развивалось, Филиппу удалось восстановить экономический потенциал страны и собрать достаточные средства и запасы для будущей войны.

Он сумел создать большие резервы обученных воинов, не нарушая договора с Римом: каждый год он демобилизовывал четыре тысячи воинов из своей пятитысячной армии, набирал на их место новобранцев, обучал их и через год снова отпускал по домам. Он также добился заключения военного союза со многими иллирийскими племенами.

После смерти Филиппа подготовку к войне продолжал его старший сын и наследник Персей. Он резко изменил политику Македонии по отношению к Греции, объявив себя защитником греческой свободы. Всем политическим изгнанникам и неоплатным должникам в греческих полисах он обещал убежище и помощь в возвращении потерянных прав и имущества.

Поскольку Греция в это время находилась в состоянии тяжелого экономического и политического кризиса, его обещания встретили очень широкий отклик. Массы обездоленных видели в нем заступника против своей знати и стоящего за ее спиной Рима.

В свою очередь правители многих греческих государств и Пергама обратились в римский сенат с жалобами на Персея. В 171 г. до н.э. римляне объявили Персею войну. Так началась третья Македонская война (171 167 гг. до н.э.).

Персея поддержали многие племена Иллирии и города Эпира, но его надежда на помощь греческих полисов не оправдалась. Страх перед римским могуществом, власть и влияние местной проримски настроенной знати были слишком сильны. В то же самое время римские союзники вели себя очень вяло, стараясь всячески ограничить свое участие в военных действиях. В этой войне Риму приходилось рассчитывать главным образом на собственные силы.

На первых порах перевес в войне был у Персея. Римская армия, высадившаяся на Балканском полуострове и вторгнувшаяся в Македонию, потерпела поражение и вынуждена была отступить обратно к побережью. Персей не сумел воспользоваться плодами своей победы. Война затянулась.

Всеобщее недовольство всевластием Рима становилось все более ощутимым. Резко активизировались все антиримски настроенные деятели и социальные слои в греческих полисах. Родос, традиционный римский союзник, выступил с предложением мирного посредничества между Римом и Македонией, угрожая войной той стороне, которая откажется от переговоров. Селевкидский правитель Антиох IV, воспользовавшись моментом, напал на союзный Риму Египет и осадил Александрию. Захват Египта снова сделал бы царство Селевкидов великой державой.

В этих условиях новое поражение Рима могло изменить расстановку политических сил, вызвать создание могучей коалиции его противников. Римлянам необходима была быстрая и решительная победа. Они отправили в Македонию своего самого опытного и одаренного полководца Луция Эмилия Павла с большими подкреплениями.

В 168 г. до н.э. в битве у города Пидна в Македонии армия Персея была наголову разбита, сам он бежал, но позднее сдался римлянам вместе со всеми своими сокровищами. Захваченная в этой войне добыча была столь велика, что римских граждан навеки освободили от выплаты трибута. Теперь римляне руководствовались принципом, что война сама должна себя кормить.

Армии в награду за победу разрешили разграбить города Эпира, союзника Македонии. 150 тысяч эпиротов были проданы в рабство. Многие вожди антиримских движений в Греции были казнены или изгнаны из своих полисов. Тысячу самых влиятельных граждан Ахейского союза, который римляне подозревали в тайных симпатиях к Персею, были высланы в города Италии под надзор местных властей.

Родос был лишен своих владений в Малой Азии, полученных им после Сирийской войны. На острове Делос недалеко от Родоса римляне создали беспошлинный порт под своей охраной, который оттянул на себя родосскую торговлю. Уже через год доходы Родоса от торговых пошлин снизились в семь раз. Родос был разорен и потерял былое значение.

Сразу же после битвы при Пидне в лагерь Антиоха IV под Александрией явилось римское посольство. Глава посольства Попилий Ленат передал вышедшему навстречу Антиоху приказ сената немедленно покинуть Египет вместе со своей армией. Когда тот ответил, что должен подумать, Попилий своей тростью обвел на песке ноги царя и заявил, что тот должен дать ответ, не выходя из этого круга. После недолгого молчания разгневанный и униженный царь ответил согласием на все требования римлян.

Разбитую Македонию римляне решили не превращать в свою провинцию, поскольку с севера она граничила с воинственными племенами и в ней пришлось бы постоянно держать несколько легионов, что могло стать тяжелым бременем для римской казны и римского народа. Вместо этого она была разделена на четыре самоуправляющихся округа, которым были запрещены любые контакты друг с другом, разработка месторождений драгоценных металлов, а также торговля лесом и солью с соседними странами. Они должны были сами заботиться о защите от воинственных соседей и платить Риму в качестве дани половину того, что они отдавали раньше в царскую казну.

После гибели Македонского царства римляне уже не нуждались в сильных союзниках на Востоке. Они изменили свою политику по отношению к Пергамскому царству. Если раньше во всех его конфликтах с соседями, они выступали на стороне Пергама, то теперь на стороне его противников. Они стали разжигать рознь между царем и его родней, добиваться особых привилегий для римских и италийских торговцев и ростовщиков в Пергаме. Когда пергамский царь Эвмен приехал в Италию, чтобы объясниться с римскими властями, сенат запретил ему появляться в Риме. Пергамское царство постепенно стало клониться к упадку.

Разгром Македонии привел к тому, что у римлян не осталось в Средиземноморье ни одного достойного противника. В течение многих десятилетий после этого им приходилось не столько воевать, сколько подавлять восстания и учинять расправу с неугодными.

Вскоре после войны с Персеем на заседании римского сената разбирался вопрос о тревожном положении дел в римском государстве: уже в течение нескольких лет оно ни с кем не воевало. Сенаторы пришли к выводу, что это может повредить здоровью римского народа, и решили, что надо объявить войну племенам Далмации, которые недостаточно уважительно отнеслись к римским послам.

Подавление восстаний на Балканах. Порядки, установленные римлянами после ликвидации Македонского царства, оказались непрочными. Лишенные крепкой власти, военной защиты, традиционных хозяйственных связей, замученные бедностью и бесконечными междоусобицами, македоняне с тоской вспоминали времена Филиппа и Персея. И когда во Фракии в 149 г. до н.э. появился авантюрист и самозванец Андриск, выдававший себя за сына царя Персея Филиппа, который на самом деле умер в римском плену, они восстали и провозгласили его своим царем.

Им удалось разбить небольшое войско, посланное римлянами для подавления восстания. После этого в Греции снова возродились надежды на освобождение от римской власти. Некоторые греческие полисы заключили союз с Лже-Филиппом.

В 148 г. до н.э. сильная римская армия, вновь посланная в Македонию, разбила ополчение повстанцев и их союзников. Андриск был взят в плен и казнен. Всех участников восстания сурово наказали. Македония с присоединенными к ней соседними областями была сделана римской провинцией первым римским владением в Восточном Средиземноморье.

В том же самом году ахейцы, воодушевленные первыми успехами македонских повстанцев, без разрешения Рима пошли войной на Спарту, входившую в Ахейский союз, но не желавшую подчиняться его властям. Римляне в наказание расчленили союзное государство, приказав вывести из него Спарту, Коринф и некоторые другие города.

В ответ на это Ахейский союз объявил войну Риму. На Истмийском перешейке ополчение ахейцев в 146 г. до н.э. было разгромлено, их вожди убиты в бою или казнены. Для острастки всем грекам римляне разграбили и сравняли с землей Коринф, главный центр сопротивления и самый крупный и богатый город Балканской Греции. Земля, на которой он стоял, была проклята и посвящена подземным богам.

Римляне распустили союзы полисов Балканской Греции, ввели в большинстве из них олигархический строй, обложили их данью и подчинили административной и судебной власти наместника Македонии. Фактически они стали частью этой провинции. Только Афины, Спарта и города Фессалии сохранили свои старые права и статус союзных Риму государств. Всего лишь через полвека после того как римляне объявили себя защитниками греческой свободы, Греция утратила ее последние остатки.

[Одуванчик]

Римская Республика Республика

Lectio senatus первого года республики.


ри Тарквинии Гордом численность сената заметно сократилась. Ливий рисует яркую картину террора по отношению к сенаторам со стороны последнего римского царя (I, 49, 2-7). Поэтому после свержения тирании Тарквиния перед сенатом встала проблема пополнения своих рядов. И наша традиция свидетельствует, что число сенаторов вновь было доведено до 300.

Важнейшее значение имеет вопрос о том, кто именно, представители каких сословий вошли в римский сенат в первый год республики. Были ли допущены в него уже тогда плебеи?

Дионисий (V, 13, 1) сообщает, что те новые члены сената, которые пополнили его в первый год республики, были выбраны из народа. Ливий (II, 1, 10-11) пишет, что в тот раз в сенат вошли представители сословия всадников.

Фест в одном случае (304 L) называет тех, кто пополнил сенат в 509 г. до н. э. плебеями, в другом (36 L) - всадниками.

Ливий и Фест связывают с lectio senatus 509 г. до н. э. возникновение формулы patres conscripti, где patres - это старые члены сената, а conscripti - новые.

В действительности, эта формула восходит к эпохе царей и обозначает патрициев, отобранных царем для своего совета (сената). Это утверждение позволяют сделать нам свидетельства Дионисия (II, 47) и Цицерона (Phil., XIII, 28).

Формула patres conscripti на протяжении всей республики сохраняла свой первоначальный смысл как официального юридического обозначения сената и никогда не отражала те социальные изменения, которые претерпевал сенат. Patrum auctoritas и власть при интеррегнум даже после допуска плебеев во 2-й половине V в. до н. э. всегда являлись компетенцией сената в целом.

Главные доводы в пользу такого суждения следующие:

1. Контекст латинских авторов доказывает, что patres = senatus (особенно ярко это видно у Цицерона в диалоге "О законах" (III, 10)).

2. Тогда, когда patrum auctoritas стала предварительной, она, несомненно, адекватна предварительному senatus consultum.

Вместе с тем, остается вопрос, был ли сенат в V в. до н. э. исключительно патрицианским, или уже на заре республики стал патрициански-плебейским.

Поиск правильного ответа лежит через изучение характера внутреннего развития Рима в V в. до н. э., магистральной линией которого была то затихающая, то разрастающаяся с новой силой борьба между патрициями и плебееями.

Сенат в течение I-го столетия республики служил оплотом римского патрициата, его организующей силой, можно сказать, органом, олицетворяющим патрициат. И Дионисий, и Ливий предполагают сенат исключительно патрицианским, употребляя безразлично patres, patricii, senatus, senatores для обозначения партии патрициата, руководимой сенатом в борьбе против плебеев.

Среди требований плебейских вождей нельзя отыскать требований типа: увеличить (или дополнить) сенат за счет плебеев, или обязать высших магистратов произодить свободное избрание сенаторов и из плебеев, или, наконец, уравнять в правах плебейских и патрицианских сенаторов (если допустить, что плебеи входили в сенат, и он делился на полноправных patres и неполноправных conscripti). Напротив, целью политической борьбы для плебеев служило право занимать курульные должности, что как раз и открывало им доступ в сенат.

Стоит ли полностью отвергать свидетельства традиции о зачислении в сенат плебеев в первый год республики? Вовсе нет, если при этом сделать очень важную оговорку, которую делает Дионисий (V, 13, 5), а именно: прежде чем стать сенаторами, они стали патрициями. Через несколько лет ситуация повторилась в отношении Аппия Клавдия. Он был введен в состав сената после того, как сенат и народ записали Клавдия в патриции (Dion., V, 40, 5).

Примечательно стремление сохранить таким образом состав сената патрицианским, даже идя на уступки плебеям.

Итак, lectio senatus первого года республики представляется следующим образом. Наряду с потомственными патрициями в сенат вошла группа плебеев, потеряв при этом свою сословную принадлежность, а вместе с этим утратив и цели и интересы плебейского населения Рима настолько, что уже через несколько лет весь сенат выступал как сплоченный патрицианский орган.

[Одуванчик]

Александр Великий и римская политическая идеология


Фигура Александра Великого, как это давно и справедливо отмечено в исторической науке, принадлежит к знаковым фигурам мировой истории. Уже в эпоху эллинизма он сделался символом завоевателя мира и, одновременно, его устроителя, идеального монарха. Такое восприятие личности Александра нашло свое выражение в феномене imitatio Alexandri и сохранялось вплоть до завоевания эллинистических государств Римом.

Естественно, что появление на политической арене новых властителей мира давало повод к сопоставлению их с македонским завоевателем. Уже древность знает попытки такого сравнения: если верить Плутарху, то в III в. до н. э. Аппий Клавдий в своей знаменитой речи в сенате упоминал об убежденности римлян в неизбежности разгрома Александра в случае его прихода в Италию (Plut. Pyrrh. 19). К концу этого же века Плавт впервые называет Александра "Великим" (Plaut. Most. 775), выделяя таким образом из множества эллинистических правителей, а в следующем веке Полибий сравнивает две державы в начальных главах своей "Истории", причем сравнение это не в пользу державы Александра (Polyb. 1.2.4-8).

Казалось бы, эти факты свидетельствуют о нарастании интереса к личности великого полководца. Логическим выводом из этого интереса у многих современных исследователей является попытка приписать римским политикам уже со II в. до н. э. стремление к "подражанию Александру". На самом деле это не совсем так. И речь Аппия Клавдия в передаче Плутарха, и Полибий исходят из одной и той же идеи о несопоставимости достижений Александра и римлян, о превосходстве Римской державы над державой Александра и воинских доблестей римлян над доблестью македонской армии и ее полководца. Эта же тенденция продолжается в конце I в. до н. э. у Тита Ливия в его знаменитом "экскурсе об Александре" (Liv. 9.17-19), а на практике идею превосходства римских завоеваний над македонскими демонстрировало поведение Помпея, заявившего после восточных походов о победе над всеми тремя известными частями света, в то время, как Александр отпраздновал победу лишь над двумя из них.

Одновременно с этим и сам Александр в римской политической мысли, философии, литературе служил, скорее, примером необузданного единоличного властителя, чем образцом для подражания. Это отчетливо видно в тех сравнительно немногочисленных случаях, когда к его образу обращается Цицерон (характерно, что в своих политико-философских произведениях он почти не упоминает об Александре), а в дальнейшем - у Сенеки и, особенно, в исторических сочинениях Квинта Курция Руфа и Помпея Трога/Юстина, выдержанных в духе антиалександровской традиции. В свете такого отношения делается понятным, что ни один из римских политиков не только во II в. до н. э., но даже в I в. н. э. не спешил ориентироваться на образ Александра (исключение здесь составляет, может быть, только Марк Антоний, вынужденный действовать, ориентируясь на популярность в восточной половине державы). Даже у Калигулы и Нерона приписываемое им иногда "подражание Александру", в сущности, не имело ничего общего с сознательной политикой и ограничивалось отдельными поступками (Suet. Cal. 52; Ner. 19.2; Dio Cass. 59.17.3-6), из которых современные исследователи иногда делают слишком далеко идущие выводы.

Все сказанное остается верным и для II в. н. э. Некоторые исследователи предполагают здесь поворот в отношении к личности Александра. По их мнению, появление в литературе положительного образа македонского царя связано с тем, что образ мирового завоевателя-космополита, пропагандируемый философией стоиков, оказался близок императорам династии Антонинов, а настороженное отношение к сильной личности, ранее характерное для римлян, к этому времени исчезло. Однако такой подход не учитывает нескольких обстоятельств. Прежде всего, положительный образ Александра был создан в трудах представителей греческой интеллигенции, для которой подобное отношение к нему было достаточно традиционным, поскольку уже давно важнейшая для эллинской мысли проблема идеального государственного устройства сменилась проблемой идеального монарха, образец которого видели в Александре. И профессиональный оратор Дион Хрисостом, и наивный моралист Плутарх, и высокопоставленный представитель имперской бюрократии Арриан - все они объединены не только тем, что создали апологетические произведения об Александре, но и тем, что были греками по рождению, воспитанию и культуре. Их произведения отражают точку зрения греческой интеллигенции времени "эллинского возрождения", но, во-первых, эта точка зрения вовсе не обязательно совпадала с мнением римской интеллигенции, и, во-вторых, вопросом остается то, насколько эта точка зрения была интересна для власти, имела ли она практическую ценность для императоров.

Любопытно, что при характеристике отношения к Александру в эпоху Антонинов исследователи, как правило, игнорируют оценку его современником Диона и Плутарха, но римлянином по рождению - Тацитом. Она содержится в "Анналах" и дается по поводу смерти Германика. Сравнивая судьбу умершего полководца и Александра, он отмечает, что оба они были равны благородством происхождения и внешности, но Германик, не уступая Александру в воинственности, был при этом мягок с друзьями, умерен в наслаждениях, женат всего один раз; если бы он обладал той же властью, что и Александр, то настолько быстрее добился бы воинской славы, насколько превосходил его милосердием, воздержанностью и другими добрыми качествами (Tac. Ann. 2.73). Тацит приводит эту оценку как мнение, высказывавшееся после смерти Германика некоторыми людьми, но при этом ясно, что сам он с ней полностью солидарен. Таким образом, даже в начале II в. н. э. римское отношение к Александру оставалось в целом таким же, как и во времена Цицерона. Нет никаких оснований и для того, чтобы утверждать, что во времена Антонинов императоры этой династии, несмотря на свое превосходное знакомство с греческой культурой, проявляли какой-то особый интерес к Александру. Правда, Марк Аврелий несколько раз упоминает его в своей книге, но отнюдь не в качестве образца, а чтобы подчеркнуть, что смертны даже выдающиеся люди (3.3; 6.24), или как пример ничтожности политика в сравнении с мыслителями (8.3).

Итак, на протяжении периода с III в. до н. э. по II в. н. э. отношение к Александру в Риме оставалось практически неизменным, и только с III в. н. э. оно, как может показаться, начинает меняться. Во всяком случае, источники надежно засвидетельствовали особое отношение к нему двух представителей династии Северов - Каракаллы (Dio Cass. 78.7.1-3;8.1;9.1; Herod. 4.8.1-2;6-9; SHA. Carac. 2.1-2) и Александра (SHA. Alex. Sev. 5.1-5; 11.2-4; 13.1-4; 25.9; 35.1,4; 39.1; 64.3). Кроме того, на особое покровительство Александра, возможно, претендовали некоторые из "узурпаторов" - представители фамилии Макрианов, Макрианы Старший и Младший и Квиет (SHA. Trig. tyr. 14.3-6), а также Эмилиан, за свою доблесть прозванный Александром или Александрийским (ibid. 22.7). Вероятно, в этом усилении интереса к Александру-полководцу нашел свое выражение и рост милитаризма в то время, однако нельзя не учитывать еще один фактор - этнический. Все упомянутые императоры или претенденты на престол имели неиталийское происхождение, были так или иначе связаны с восточной половиной Империи, и, следовательно, их менталитет, в том числе и политический, был слабо связан или не связан вообще с римскими традициями. В биографии Александра Севера упоминается, что его порицали за то, что он хотел казаться Александром Великим (SHA. Alex. Sev. 64.3); учитывая в целом благожелательное отношение к этому императору, следует предположить, что и в это время отношение к образу македонского завоевателя не было однозначным.

Итак, оценивая место Александра Великого в римской политической идеологии, следует признать, что он оставался персонажем, чуждым для нее даже во времена Империи, во всяком случае, до тех пор, пока престол не стал доступен представителям восточных провинций, т.е. носителям иных политических традиций. Современные исследователи допускают некоторую некорректность в постановке проблемы, пытаясь рассматривать проблему "Александр и Рим" как заведомо политическую. Как нам кажется, интерес к Александру Великому, поскольку никто еще не доказал с достаточной убедительностью влияния "подражания Александру" на действия римских политиков, стоит рассматривать несколько иначе, а именно - в контексте культурного воздействия Эллады на Рим. Александр Великий для римлян был одним из явлений греческой истории, греческой культуры, и интерес к нему вполне укладывается в рамки традиционного для образованных римских аристократов филэллинизма. В то же время хорошо известно, что культурный филэллинизм вовсе не означал филэллинизма политического. Поэтому Александр и оставался на протяжении пяти веков объектом интереса, но не подражания.

[Одуванчик]

ВОЗНИКНОВЕНИЕ РИМСКОГО ГОСУДАРСТВА. ЭПОХА РАННЕЙ РЕСПУБЛИКИ


Древний Рим, одно из могущественнейших рабовладельческих государств Средиземноморского мира, прошел длительный и сложный путь развития на протяжении своего существования. Вопрос о том, какие причины способствовали возвышению Рима, интересовал историков, начиная с древнейших времен. Античные авторы Страбон и Полибий искали объяснения могущества Рима в его выгодном географическом положении (документ № 1, 2). Характеристику древнейшего, «дорийского» населения Италии и в первую очередь этрусков дает материал, сообщаемый Дионисием Галикарнасским (док. № 3). В дополнение к литературным источникам важно привлечь и данные археологии, воссоздающие яркие картины жизни и быта этрусков, начиная с их появления в Италии (в VIII в. до н. э.). К. Маркс подчеркивает общие черты развития этрусков с другими народами древности: «В колоссальном масштабе действие простой кооперации обнаруживается в тех гигантских сооружениях, которые были воздвигнуты древними азиатскими народами, египтянами, этрусками и т. д.» (К. Маркс, Капитал, т. I, 1951, стр. 340).
Литературные данные о возникновении Рима легендарны и противоречивы. Это отмечают сами античные авторы. Так, например, Дионисий Галикарнасский (док. № 4) говорит, что «существует много разногласий как по вопросу о времени основания города Рима, так и о личности его основателя». Наиболее распространена была версия, которую приводит Ливий (док. № 5): основателем Рима был потомок троянца Энея, приехавшего в Италию.
События раннего периода истории Рима нужно изучать в свете указаний Ф. Энгельса к работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В том же плане должен быть освещен и вопрос о реформе Сервия Туллия, в результате которой осуществился переход от родового строя к государственной организации (док. № 6). Через всю эпоху ранней республики красной нитью проходит борьба богатых и бедных, полноправных и бесправных, патрициев и плебеев; об этом сообщают нам источники с самых ранних времен существования Римского государства.
Об успехах плебеев в этой борьбе свидетельствует, например, учреждение должностей народных трибунов для охраны их (плебеев) интересов (док. № 7).
Законопроект Спурия Кассия предлагал для улучшения положения плебеев разделить между ними все земли, приобретенные римлянами во время войн.
Древнейшим эпиграфическим памятником римской истории являются законы XII таблиц (док. № 8). Появление подобного законодательства также свидетельствует о некоторых успехах плебеев в борьбе с патрициями. Надо учитывать, что наши сведения о законах XII таблиц не точны и иногда искажены при передаче их позднейшими авторами. Основная часть статей кодекса посвящена охране собственности. Тяжелым наказаниям подвергаются должники. Отец семьи пользуется правом неограниченного владыки, он может продавать своих детей в рабство. По законам XII таблиц собственность охраняется римским законом. За кражу по этим законам полагается большой штраф и даже смертная казнь. Узаконен был обряд приобретения собственности - манципация. Специальная глава в законах XII таблиц посвящена вопросу о наследовании. Значительным успехом плебеев в борьбе с патрициями было то, что по законам Лициния и Секстия один из консулов должен был избираться из плебеев.
События внутренней истории раннего Рима необходимо излагать в тесной связи с его агрессивной внешней политикой: борьбой с этрусками, войнами с латинами, самнитами и другими народами. Римляне захватывают одни за другими земли, прилегающие к их владениям, в результате чего в первый период республики Рим из незначительного города Лация становится крупнейшим центром Италии.
Излагая историю ранней республики, следует учитывать, что наши источники - Ливий, Плутарх и другие - не всегда достоверно передают события, излагают их тенденциозно, преувеличивая силы Римского государства. С этой точки зрения очень характерно тенденциозное описание Ливием событий в Кавдинском ущелье (док. № 9), когда римляне потерпели решительное поражение в борьбе с самнитами. После поражения в Кавдинском ущелье римская армия была реорганизована, и лишь с большим трудом римляне одержали победу над самнитами уже значительно позднее, в третьей самнитской войне.
Краткий очерк политики Рима в эту эпоху дает Полибий (док. № 10). Завоевав земли, принадлежавшие самнитам, римляне оказались непосредственными соседями южноиталийских греческих городов и, в первую очередь, Тарента.
Южноиталийские города были колониями, выведенными в VII-VI вв. до н. э. греками; они у»»»»» отстаивали свою государственную независимость. Важнейший из них, Тарент - колония, выведенная Спартой, - вступил в союз с эпирским царем Пирром для борьбы против Рима. Изложив события времен пирровой войны, нужно подчеркнуть, почему римлянам удалось победить, остановиться на римской военной тактике и экспедиции Пирра, которая была, по существу, авантюрой. Завершением войны с Пирром закончился первый период завоеваний Рима - покорение Италии.

[Одуванчик]

ВОССТАНИЯ РАБОВ И ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В РИМЕ ВО II-I ВВ. ДО Н. Э.


Вопросы экономической истории Рима нужно изучать в свете гениальных указаний товарища Сталина об «обязательном соответствии производственных отношений характеру производительных сил» (И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 7).
Древний Рим является страной классического рабовладения, достигшего в эту эпоху своего наивысшего расцвета. И. В Сталин дает следующее определение рабовладельческого общества: «...здесь господствует принудительный труд рабов, эксплуатируемых нетрудящимися рабовладельцами». (Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 594.) Жестокая классовая борьба между рабами и рабовладельцами красной нитью проходит через всю историю Рима.
Социальные противоречия особенно обостряются во II в. до н. э., когда в Италию начинается громадный приток рабов. Рабовладельческое хозяйство становится господствующим, вытесняя труд свободного производителя; разоряется большое количество мелких и средних землевладельцев, которые не в состоянии были выдержать конкуренцию более крупных земельных собственников; с другой стороны, начинается концентрация земель в руках немногих лиц, растет количество латифундий. Плантаторское хозяйство становится господствующим.
Одним из важнейших источников для изучения сельского хозяйства этого времени является трактат Катона «О земледелии» (док. № 25-28). Из этого сочинения мы узнаем о жестокой эксплуатации свободного сельского населения и рабов, которые рассматривались как «одушевленные орудия», в отличие от скота - «орудия бессловесного». Состарившегося раба Катон советует выбрасывать, как выбрасывают сломавшийся инструмент. Рабу отводится определенное количество пищи и одежды, так как невыгодно, если раб умрет с голоду, и тем самым рабовладелец лишится рабочих рук, приносящих ему доход.
Можно напомнить слова Плутарха из биографии Катона Старшего о том, что последний «всегда достигал того, чтобы между рабами были ссоры и вражда, так как боялся в их среде согласия и опасался его».
Наряду с сельским хозяйством в данную эпоху начинает усиленно развиваться ремесло. Отдельные отрасли производства специализируются. Важно то, что и в горной промышленности широко применяется рабский труд, который эксплуатируется столь же жестоко, как и в сельском хозяйстве.
Об источниках рабства нужно говорить, учитывая указание Маркса о том, что «Самый рынок рабов постоянно получает пополнение своего товара - рабочей силы - посредством войны, морского разбоя и т. д., и этот разбой, в свою очередь, обходится без посредства процесса обращения, представляя натуральное присвоение чужой рабочей силы посредством прямого физического принуждения» (К. Маркс, Капитал, т. II, 1951, стр. 480). Жестокая эксплуатация рабов и сельской бедноты приводит к тому, что во II-I вв. до н. э. вспыхивают значительные восстания, которые охватывают многие земли Средиземноморского бассейна. Рассказывая о восстаниях рабов этого времени в Риме, надо исходить из указаний В. И. Ленина о том, что «рабы, как мы знаем, восставали, устраивали бунты, открывали гражданские войны, но никогда не могли создать сознательного большинства, руководящих борьбой партий, не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов» (В. И. Ленин, Соч., т. 29, стр. 449).
О восстаниях рабов мы находим сведения у античных авторов - Дионисия Галикарнасского, Диодора Сицилийского, Орозия и других. Одним из крупнейших восстаний рабов этого времени было так называемое первое сицилийское восстание. Диодор Сицилийский, историк эпохи Августа (док. № 29), сообщает, что в Сицилии было сконцентрировано большое количество рабов, обрабатывавших плодородные земли острова. Согласно Диодору в движении приняло участие около 200 тысяч рабов. Конечно, нет оснований буквально принимать данные Диодора о числе восставших. Тем не менее приведенная им цифра показывает, какие широкие масштабы приняло это движение, а следовательно, и какую опасность представляло оно для рабовладельцев (док. № 30).
Только страх перед восстанием рабов заставляет Диодора Сицилийского советовать гуманно обращаться с рабами.
Сравнительно скоро после подавления первого восстания, длившегося шесть лет, в Сицилии разразилось второе восстание рабов. Характеризуя это движение, нужно сказать о том, что в восстаниях ведущая роль принадлежала рабам, хотя примыкала к ним и свободная беднота. Заслуживает внимания факт, что победившие рабы не сумели создать ни новых форм государства, ни новых отношений производства. Они избрали царей; рабство не было отменено.
Сицилийские восстания рабов не были одиноки, они нашли широкий отклик не только во всем Римском государстве, но и за его пределами - в Афинах, на Делосе (док. № 30). Нужно остановиться на восстании Аристоника в Пергаме (док. № 32) и Савмака в Боспорском царстве (док. № 81). Наряду с восстаниями рабов начались движения крестьян и свободной бедноты в Италии, требовавших передела земель. Движение это было возглавлено Гракхами. Античной историографией движение Гракхов рассматривалось в тесной связи с восстаниями рабов. На этот факт указывает, например, Аппиан в «Гражданских войнах» (док. № 33). «Тиберий Гракх напомнил о том, что незадолго до того в Сицилии господа страдали от рабов, сильно увеличившихся в своем числе из-за нужды в рабочих руках для земледельческих работ; как трудно и долго римлянам пришлось бороться с этими рабами, как затянулась эта борьба и сколько разнообразных и опасных перипетий она имела».
Характеристике движения Гракхов посвящено много страниц в сочинениях античных авторов (док. № 33 и 35).
Изложив содержание реформ Тиберия и Гая Гракхов, нужно особо отметить, в интересах каких кругов они проводились. Тиберий Гракх предложил наделить крестьян землей и создать из них боеспособную армию. Кроме того, он хотел провести еще ряд демократических реформ (судебная реформа, сокращение срока военной службы), но не успел их осуществить, несмотря на поддержку крестьян. У него было много противников среди аристократов-землевладельцев, которыми он был убит во время очередных выборов в народные трибуны. Интересно, что некоторые противники этой аграрной реформы вопреки своей воле содействовали проведению ее в жизнь. Это положение можно проиллюстрировать на примере надписи Попилия Лената (док. № 36). Будучи консулом 132 г., он ставит себе в заслугу, во-первых, то, что он «первый сделал так, чтобы пастухи ушли с общественного поля в угоду землепашцам», а, во-вторых, очень характерно, - он сыскал 917 беглых рабов и вернул их господам.
Продолжатель этих реформ Гай Гракх учел ошибку своего брата. Проводимые им реформы носили тот же характер, но Гай создал себе более сильную антисенатскую партию, на которую мог опереться, - он привлек на свою сторону всадников, плебеев, союзников. В заключение необходимо остановиться на причинах неудач реформ братьев Гракхов, которые хотели основной опорой рабовладельческого общества сделать крестьянское хозяйство.
Аграрное законодательство после смерти Гая Гракха постепенно свело на-нет все эти реформы. Особенно это относится к закону 111 г. (док. № 37). Данный документ, дошедший до нас в форме надписи, представляет большую трудность для понимания. Нужно поэтому выделить основное - все участки земли в Италии и в провинциях по закону 111 г. закреплялись как неограниченная собственность за их владельцами.
При изложении последующих событий римской истории необходимо выделить важнейшие из них: деятельность Ливия Друза (док. № 39), союзническую войну (док. № 40, 41), войну с Югуртой, остановиться на вопросе о борьбе Марианской и Сулланской партий. Античные авторы в этой борьбе главным образом подчеркивают стремление Мария и Суллы к установлению единоличной власти. Для нас же важнее всего - выяснение социальной подоплеки этой борьбы. В ней следует усматривать проявление кризиса римского политического строя.
Следует уделить внимание социальному значению военных реформ Мария, в результате чего римская армия была превращена в наемную. При изложении этих вопросов, равно как и при рассказе о борьбе Мария и Суллы, необходимо «сходить из указания Маркса о том, что внутреннюю историю до эпохи Августа «...можно целиком свести к борьбе мелкого землевладения с крупным, разумеется вводя те модификации, которые обусловливаются существованием рабства» (письмо к Энгельсу, от 8 марта 1855 г. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 89). Изложение внутренней истории нужно связать с внешней политикой Рима того времени (док. № 42} и в первую очередь с войнами против Митридата Понтийского (док. № 43). Характеризуя эти события, надо подчеркнуть, что Митридат создал сильную антиримскую коалицию в восточной части Средиземноморья, что представляло собой серьезную угрозу для Рима.
Осложнения римлян в войнах с Митридатом усугублялись также восстаниями рабов в западных областях империи. По сравнению с предшествовавшей эпохой количество рабов значительно возросло, равно как и их концентрация в крупных латифундиях.
Крупнейшим из этих восстаний было восстание Спартака (док. № 45, 46). Классики марксизма-ленинизма высоко оценивали Спартака. Маркс говорил о Спартаке: «Великий генерал (не Гарибальди), благородный характер, истинный представитель античного пролетариата» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 15). Ленин считал, что «...Спартак был одним из самых выдающихся героев одного из самых крупных восстаний рабов около двух тысяч лет тому назад. В течение ряда лет всемогущая, казалось бы, Римская империя, целиком основанная на рабстве, испытывала потрясения и удары от громадного восстания рабов, которые вооружились и собрались под предводительством Спартака, образовав громадную армию. В конце концов, они были перебиты, схвачены, подверглись пыткам со стороны рабовладельцев. Эти гражданские войны проходят через всю историю существования классового общества» (В. И. Ленин, Соч., т. 29, стр. 444).
Изложив ход восстания Спартака, нужно особое внимание обратить на социальный состав восставших, отметить, что к движению примкнули свободные, главным образом разорившиеся крестьяне.
Необходимо также проанализировать причины, приведшие к поражению восстания Спартака, остановиться на причинах разногласий отдельных отрядов восставших. Нужно сказать, что, несмотря на значительные масштабы восстания, класс рабовладельцев был еще настолько силен, что мог отстоять свою власть и свое господствующее положение.

[Одуванчик]

ДИКТАТУРА СУЛЛЫ
(Аплиан, Гражданские войны, I, 100)

Чтобы сохранить видимость исконного государственного строя, Сулла допустил и назначение консулов. Консулами стали Марк Туллий и Корнелий Долабелла. Сам Сулла, как обладающий царской властью, будучи диктатором, стоял выше консулов. Перед ним, как перед диктаторами, носили 24 секиры, столько же, сколько носимо было и пред прежними царями. Многочисленные телохранители окружали Суллу. Существующие законы он начал отменять и вместо них издавал другие. Так, например, он воспретил занимать должность претора ранее отправления должности квестора и должность консула ранее отправления должности претора, он воспретил занимать вновь ту же самую должность до истечения 10 лет. Должность народных трибунов он почти совершенно уничтожил, лишив ее всякого значения и законом воспретив народному трибуну занимать какую-либо другую должность. Следствием этого было то, что все дорожившие своей репутацией или происхождением стали уклоняться в последующее время от должности трибуна. Впрочем, я не могу наверное сказать, был ли Сулла инициатором существующего теперь порядка, по которому назначение народных трибунов было перенесено из народного собрания в сенат. К числу членов сената, совершенно обезлюдевшего из-за междоусобных распрей и войн, Сулла прибавил до 300 новых членов из наиболее знатных всадников, причем голосование каждого из них поручено было трибам.
В состав народного собрания Сулла включил, даровав им свободу, свыше 10000 наиболее молодых и крепких рабов, принадлежавших ранее убитым римлянам. Всех их Сулла объявил римскими гражданами, по своему имени назвав их корнелиями, чтобы тем самым иметь возможность пользоваться голосами 10000 таких членов народного собрания, которые готовы были исполнять все его приказания. То же самое он намеревался сделать и в отношении италийцев: он наделил служивших в его армии солдат 23 легионов, как об этом сказано мною ранее, большим количеством земли в городах, частью еще не подвергшейся переделу, частью отнятой в виде штрафа у городов.

[Одуванчик]

ЗАКОНЫ XII ТАБЛИЦ

Известный под именем «XII таблиц» (или, по более поздней терминологии, «Законов XII таблиц») памятник древнеримского права приписывается обыкновенно децемвирам и датируется 451-450 гг. до н. э. (Ливий, III, 34-37. Диодор, XII, 23-26). До наших дней он сохранился только в скудных, подчас очень темных по своему смыслу отрывках, которые мы находим у позднейших латинских авторов. Кроме того, нередки случаи, когда наши сведения о постановлениях, содержащихся в XII таблицах, ограничиваются сообщениями какого-либо писателя или юриста о том, что будто бы еще в этом памятнике предусматривалось регулирование в определенном направлении тех или иных социальных отношений; при этом точной цитаты этого постановления авторы обыкновенно не дают. Таким образом, у исследователя, занимавшегося восстановлением текста этого памятника, получался двоякого рода материал: с одной стороны, сохранившиеся в литературных источниках (далеко не безупречные с точки зрения полноты и точности) извлечения из этого так называемого «кодекса децемвиров», а с другой - глухие, порой, быть может, даже неправильно приписываемые XII таблицам сообщения о каких-то юридических нормах, которые действовали в раннюю эпоху Римской республики и которые впоследствии считалось небесполезным реставрировать для защиты интересов консервативных групп правящего класса позднего Рима. Такая двойственность материала вызвала необходимость выделения этой второй группы имевшихся в нашем распоряжении данных о памятнике; такого рода сообщения приводятся, с указанием их автора, в круглых скобках. Наряду с этим для уяснения смысла переводимого текста нам представлялось целесообразным отказаться от лаконизма, присущего памятнику, и дополнить некоторые постановления отдельными словами и даже целыми фразами. Такие дополнения введены в текст в квадратных скобках.

ТАБЛИЦА I

1. Если вызывают [кого-нибудь] на судоговорение, пусть [вызванный] идет. Если [он] не идет, пусть [тот, кто вызвал], подтвердит [свой вызов] три свидетелях, а потом ведет его насильно.
2. Если [вызванный] измышляет отговорки [для неявки] или пытается скрыться, пусть [тот, кто его вызвал] наложит на него руку.
3. Если [препятствием [для явки вызванного на судоговорение] будет его болезнь или старость, пусть [сделавший вызов] даст ему вьючное животное [jumentum]. Повозки [arcera], если не захочет, представлять не обязан (1).
4. Пусть поручителем [на судоговорении] за живущего своим хозяйством будет [только] тот, кто имеет свое хозяйство. За бесхозяйного гражданина поручителем будет тот, кто пожелает.
5. Nex... foreti, sanates (2).
6. На чем договорятся, о том пусть [истец] и просит [на судоговорении] (3).
7. Если [тяжущиеся стороны] не приходят к соглашению, пусть [они] до полудня сойдутся для тяжбы на форуме или на комиции (4). Пусть обе присутствующие стороны по очереди защищают [свое дело].
8. После полудня [магистрат] утвердит требование той стороны, которая присутствует [при судоговорении].
9. Если [на судоговорении] присутствуют обе стороны, пусть заход солнца будет крайним сроком [судоговорения].

ТАБЛИЦА II

1. (Гай, Институции, IV, 14: по искам в 1000 и более ассов (5) взыскивался [в кассу понтификов] судебный залог [в сумме 500 асоов], по искам на меньшую сумму - 50 асоов, так было установлено законом XII таблиц. Если спор шел о свободе какого-нибудь человека, то хотя бы его цена была наивысшей, однако, тем же законом предписывалось, чтобы тяжба шла о залоге [за человека, свобода которого оспаривалась] [всего лишь] в размере 50 ассов).
2. Если одна иэ таких причин, как... тяжкая болезнь, или [совпадение дня судебного разбирательства] с днем, положенным для обвинения [кого-либо] в измене (6), [будет препятствовать] судье, третейскому посреднику ищи тяжущейся стороне [явиться на судебное разбирательство], то [таковое] должно быть перенесено на другой день.
3. Пусть [тяжущийся], которому недостает свидетельских показаний, идет к воротам дома [неявившегося на разбирательство свидетеля] и в течение трех дней во всеуслышание взывает [к нему].

ТАБЛИЦА III

1. Пусть будут [даны должнику] 30 льготных дней после признания [им] долга или после постановления [против него] судебного решения.
2. [По истечении указанного срока] пусть [истец] наложит руку [на должника]. Пусть ведет его на судоговорение [для исполнения решения].
3. Если [должник] не выполнил [добровольно] судебного решения и никто не освободил его от ответственности при судоговорении, пусть [истец] уведет его к себе и наложит на него колодки или оковы весом не менее, а, если пожелает, то и более 15 фунтов.
4. [Во время пребывания в заточении должник], если хочет, пусть кормится за свой собственный счет. Если же он не находится на своем содержании, то пусть [тот, кто держит его в заточении], выдает ему по фунту муки в день, а при желании может давать и больше.
5. (Авл Геллий, Аттические ночи, XX, 1, 46: Тем временем [пока должник находился в заточении] он имел право помириться [с истцом], но если [стороны] не мирились, то [такие должники] оставались в заточении 60 дней. В течение этого срока их три раза подряд в базарные дни приводили к претору на комиции и [при этом] объявлялась присужденная с них сумма денег. В третий базарный день они предавались смертной казни или поступали в продажу за границу, за Тибр (7)).
6. В третий базарный день пусть разрубят должника на части. Если отсекут больше или меньше, то пусть это не будет вменено им [в вину] (8).
7. Пусть сохраняет [свою] силу навеки иск против изменника (9).

ТАБЛИЦА IV

1. (Цицерон, О законах, III, 8, 19: ...С такой же легкостью был лишен жизни, как по XII таблицам, младенец [отличавшийся] исключительным уродством).
2. Если отец трижды продаст сына, то пусть сын будет свободен [от власти] отца.
3. (Цицерон, Филиппики, II, 28, 69; [Пользуясь] постановлением XII таблиц, приказал своей жене взять принадлежащие ей вещи и, отняв [у нее] ключ, изгнал [ее]).
4. (Авл Геллий, Аттические ночи, III, 16, 12: Мне известно, что [когда] женщина... родила на одиннадцатом месяце после смерти мужа, то [из этого] возникло дело, будто бы она зачала после того, как умер ее муж, ибо децемвиры написали, что человек рождается на десятом, а не на одиннадцатом месяце.

ТАБЛИЦА V

1. (Гай, Институции, I, 144-145: Предки [наши] утверждали, что даже совершеннолетние женщины вследствие присущего им легкомыслия должны состоять под опекою... Исключение допускалось только для дев-весталок, которых древние римляне в уважение к их жреческому сану освобождали от опеки. Так было постановлено законом XII таблиц).
2. (Гай, Институции, II, 47: Законом XII таблиц было определено, что res mancipi (10), принадлежащие женщине, находившейся под опекою агнатов (11), не подлежали давности за исключением лишь того случая, когда сама женщина передавала эти вещи с согласия опекуна).
3. Как кто распорядится (на случай своей смерти относительно своего домашнего имущества или относительно опеки [над подвластными ему лицами], так пусть то и будет ненарушимым.
4. Если кто-нибудь, у кого нет подвластных ему лиц, умрет, не оставив распоряжений о наследнике, то пусть его хозяйство возьмет себе [его] ближайший агнат.
5. Если [у умершего] нет агнатов, пусть [оставшееся после него] хозяйство возьмут [его] сородичи.
6. (Гай, Институция, I, 155: По закону XII таблиц опекунами над лицами, которым не было назначено опекуна по завещанию, являются их агнаты).
7а. Если человек впал в безумие, то; пусть власть над ним самим и над его имуществом возьмут его агнаты или его сородичи.
76. (Ульпиан, I, 1, рт. Р., XXVII, 10: Согласие закону XII таблиц, расточителю воспрещалось управление принадлежащим ему имуществом.) (Ульпиан, Lib. sing, regularum XII 2: Закон XII таблиц повелевает безумному и расточителю, на имущество которых наложено запрещение, состоять на попечении их агнатов).
8а. (Ульпиан, Lib. sing, regularum, XXXX, 1: Закон XII таблиц передавал патрону наследство после римского гражданина из вольноотпущенников в том случае, если последний, не имея подвластных ему лиц, умирал, не оставив завещания).
86. (Ульпиан, I, 195, § 1, D., L. 16: Говоря [об отношениях между патроном и вольноотпущенником], закон [XII таблиц] указывает, что имущество вольноотпущенника переходит из той семьи в эту семью, [причем в данном случае] закон говорит [о семье, как совокупности] отдельных лиц (12)).
9а. (Гордиан, I, 6, с. III, 36: По закону XII таблиц имущество, состоящее в долговых требованиях [умершего к другим лицам], непосредственно [т. е. без выполнения каких-либо юридических формальностей] распределяется между сонаследниками в соответствии с их наследственными долями).
96. (Диоклетиан, I, 26, с. II, 3: Согласно закону XII таблиц, долги умершего непосредственно разделяются [между его наследниками] соразмерно полученным [ими] долям наследства).
10. (Гай, I, I, ipr. D., X, 2: Иск [о разделе наследства] (основывается на постановлении закона XII таблиц).

ТАБЛИЦА VI

1. Если кто заключает сделку самозаклада (13) или отчуждения вещи [в присутствии 5 свидетелей и весовщика], то пусть слова, которые произносятся при этом, почитаются ненарушимыми.
2. (Цицерон, Об обязанностях, III, 16: По XII таблицам считалось достаточным представить доказательства того, что было произнесено [при заключении; сделки], и отказывавшийся от своих слов подлежал штрафу вдвое).
3. (Цицерон, Тор., IV, 23: Давность владения в отношении земельного участка [устанавливалась] в два года, в отношении всех других вещей - в один год).
4. (Гай, Институции, I, 3: Законом XII таблиц было определено, что женщина, не желавшая установления над собой власти мужа [фактом давностного с нею сожительства], должна была ежегодно отлучаться из своего дома на три ночи и таким образом прерывать годичное давностное владение [ею]).
5а. (Авл Геллий, Аттические ночи, XX, 17, 7, 8: Собственноручно отстоять [свою вещь] при судоговорении... это значит наложить руку на ту вещь, о которой идет спор при судоговорении, [т. е. иными словами] состязаясь с противником, ухватиться рукой за спорную вещь и в торжественных выражениях отстаивать право на нее. Наложение руки на вещь производилось в определенном месте в присутствии претора на основании: XII таблиц, где было написано: «Если кто-нибудь собственноручно отстаивает свою вещь при судоговорении»).
56. (Павел, Fragm. Vat, 50: Закон XII таблиц утвердил; [отчуждение вещи] путем сделки, совершавшейся в присутствии 5 свидетелей и весовщика, а также путем отказа от права собственности на эту вещь при судоговорении перед претором).
6. (Тит Ливии, III, 44: Защитники [Вергинии] требуют, чтобы [Аппий Клавдий], согласно закону, им же самим проведенному, дал предварительное распоряжение относительно девушки в благоприятном для ее свободы смысле).
7. Пусть [собственник] не трогает и не отнимает [принадлежащего ему] бревна [или жердей], использованных [другим человеком] на постройку здания или для посадки виноградника.
8. (Ульпиан, I, I, pr. D., XLVII, 3: Закон XII таблиц не позволял ни отнимать, ни требовать как свою собственность украденные бревна и жерди, употребленные на постройку или для посадки виноградника, но предоставлял при этом иск в двойном размере [стоимости этих материалов] против того, кто обвинялся в использовании их).
9. Когда же виноград будет срезан, пока [жерди] не убраны (14)...

ТАБЛИЦА VII

1. (Фест, De verbbrum significatu, 4: Обход, [т. е. незастроенное место] вокруг здания, должен быть шириною два с половиной фута).
2. (Гай, I, 13, D., X, 1: Нужно заметить, что при иске о размежевании границ необходимо соблюдать указание /закона [XII таблиц], установленное как бы по примеру следующего законодательного распоряжения, которое, как говорят, было проведено в Афинах Солоном: если вдоль соседнего участка выкапывался ров, то нельзя было переступать границы, если [ставить] забор, то нужно отступать [от соседнего участка] на один фут, если - дом для жилья, то отступить на два фута, если копают яму или могилу, отступить настолько, насколько глубоко выкопана яма, если колодец - отступить на 6 футов, если сажают оливу или смоковницу, отступить от соседнего участка на девять футов, а прочие деревья - на 5 футов;).
3. (Плиний, Естественная история, 19, 4, 50: В XII таблицах не употреблялось совершенно слово «хутор» [villa], а для обозначения его [пользовались] часто словом hortus [отгороженное место], [придавая этому значение] отцовского имущества).
4. (Цицерон, О законах, I, 21, 55: XII таблиц запрещали приобретение по давности межи шириною в 5 футов).
5. (Цицерон, О законах, I, 21, 55: Согласно постановлению XII таблиц, когда возникает спор о границах, то мы производим размежевание с участием 3 посредников).
6. (Гай, I, 8, D., VIII, 3: По закону XII таблиц ширина дороги по прямому направлению определялась в 8 футов, а на поворотах - в 16 футов).
7. Пусть [собственники придорожных участков] огораживают дорогу, если они не убивают ее камнем, пусть едет на вьючном животном, где пожелает.
8а. Если дождевая вода причиняет вред...
8б. (Павел, I, 5, D., XLIII, 8: Если протекающий по общественной земле ручей или водопровод причинял ущерб частному владению, то собственнику [последнего] давался иск на основании закона XII таблиц о возмещении убытков).
9а. (Ульпиан, I, 1, § 8, D., XLIII, 27: Закон XII таблиц приказывал принимать меры к тому, чтобы деревья на высоте 15 футов кругом подрезались для того, чтобы их тень не причиняла вреда соседнему участку).
96. (Помпоний, I, 2, D., XLIII, 27: Если дерево с соседнего участка склонилось ветром на твой участок, ты на основании закона XII таблиц можешь предъявить иск об уборке его).
10. (Плиний, Естественная история, XVI, 5, 15: Законом XII таблиц разрешалось собирать жолуди, падающие с соседнего участка).
11. (Юстиниан, I, 41; I, II, 1: Проданные и переданные вещи становятся собственностью покупателя лишь в том случае, если он уплатит продавцу покупную цену или обеспечит ему каким-либо образом удовлетворение [его требования], например, представит поручителя или даст что-либо в виде залога. Так было постановлено законом XII таблиц).
12. (Ульпиан, Lib. sing, regularum, II, 4: Если [наследователь] делал следующее распоряжение: [отпускаю раба на волю под условием], что он уплатит моему наследнику 10 000 сестерциев, то хотя бы этот раб был отчужден от наследника, он все-таки должен получить свободу при уплате покупателю указанной суммы. Так было постановлено в законе XII таблиц).

ТАБЛИЦА VIII

1а. Кто злую песню распевает (15).
16. (Цицерон, О республике, IV, 10, 12: XII таблиц установили смертную казнь за небольшое число преступных деяний и в том числе считали необходимым применение ее в том случае, когда кто-нибудь сложит или будет распевать песню, которая содержит в себе клевету или опозорение другого).
2. Если причинит членовредительство и не помирится с [потерпевшим], то пусть и ему самому будет причинено то же самое.
3. Если рукой или палкой переломит кость свободному человеку, пусть заплатит штраф в 300 ассов, если рабу - 150 ассов.
4. Если причинит обиду, пусть штраф будет 25.
5. ...Сломает, пусть возместит.
6. (Ульпиан, I, I, pr. D., IX, 1: Если кто пожалуется, что домашнее животное причинило ущерб, то закон XII таблиц повелевал или выдать {потерпевшему] животное, причинившее вред, или возместить стоимость нанесенного ущерба).
7. (Ульпиан, I, 14, § 3, D., XIX, 5: Если жолуди с твоего дерева упадут на мой участок, а я, выгнав скотину, скормлю их ей, то по закону XII таблиц ты не мог предъявить иска ни о потраве, ибо не на твоем участке паслась скотина, ни о вреде, причиненном животным, ни об убытках, нанесенных неправомерным деянием).
8а. Кто заворожит посевы...
86. Пусть не переманивает [на свой участок] чужого урожая.
9. (Полиний, Естественная история, 18, 3, 12: По XII таблицам смертным грехом для взрослого было потравить или сжать в ночное время урожай с обработанного плугом поля. [XII таблиц] предписывали [такого] обреченного [богине] Церере человека предать смерти. Несовершеннолетнего [виновного в подобном преступлении] по усмотрению претора или подвергали бичеванию, или присуждали к возмещению причиненного вреда в двойном размере).
10. (Гай, Институции, I, 9, D., XLVII, 9: [Законы XII таблиц] повелевали заключить в оковы и после бичевания предать смерти того, кто лоджигал строения или сложенные около дома скирды хлеба, если [виновный] совершил это преднамеренно. [Если пожар произошел] случайно, т. е. по неосторожности, то закон предписывал, [чтобы виновный] возместил ущерб, а при его несостоятельности был подвергнут более легкому наказанию).
11. (Плиний, Естественная история, 17, 1, 7: В XII таблицах было предписано, чтобы за злостную порубку чужих деревьев виновный уплачивал по 25 ассов за каждое дерево).
12. Если совершавший в ночное время кражу убит,[на месте], то пусть убийство [его] будет считаться правомерным.
13. При свете дня... если сопротивляется с оружием [в руках], созови народ.
14. (Авл Геллий, Аттические ночи, XI, 18, 8: Децемвиры предписывали свободных людей, пойманных в краже с поличным, подвергать телесному наказанию и выдавать [головой] тому, у кого совершена кража, рабов же наказывать кнутом и сбрасывать со скалы; но [в отношении несовершеннолетних] было постановлено или подвергать их по усмотрению претора телесному наказанию, или взыскивать с них возмещение убытков).
15а. (Гай, III, 191: По закону XII таблиц был установлен штраф в размере тройной стоимости вещей в том случае, когда вещь отыскивалась у кого-либо при формальном обыске или когда она была принесена к укрывателю и найдена у него).
15б. (Гай, Институции, III, 192: Закон XII таблиц предписывает, чтобы при производстве обыска, [обыскивающий] не имел никакой одежды, кроме полотняной повязки, и держал в руках чашу).
16. Если предъявлялся иск о краже, [при которой вор не был пойман с поличным], пусть [суд] решает спор [присуждением] двойной стоимости вещи.
17. (Гай, Институции, 11,45: Законом XII таблиц запрещается приобретение краденой вещи по давности).
18а. (Тацит, Анналы, VI, 16: Впервые XII таблицами было постановлено, чтобы никто не брал более одного процента [в месяц], тогда как до этого бралось по прихоти богатых).
18б. (Катон, О земледелии, Предисловие, 1: Предки наши имели [обыкновение] и положили в законах присуждать вора к уплате двойной стоимости [украденной вещи], ростовщика к [взысканию] в четырехкратном размере [полученных процентов]).
19. (Павел, Libri V sentiarum, II, 12 11: По закону XII таблиц за вещь, сданную на хранение, дается иск в двойном размере стоимости этой вещи).
20а. (Ульпиан, I, I, § 2, D., XXVI, 10: Следует заметить, что обвинение [опекуна в недобросовестном отправлении своих обязанностей] вытекает из закона XII таблиц).
20б. (Трифониан, I, I, 1, § 55, D., XXVI, 7: В случае расхищения опекунами имущества их подопечного, следует установить, не допустим ли в отношении каждого из этих опекунов в отдельности тот иск в двойном размере, который был установлен в XII таблицах против опекунов).
21. Пусть будет предан богам подземным, [т. е. проклятию], тот патрон, который причиняет вред [своему] клиенту.
22. Если [кто-либо] участвовал [при совершении сделки] в качестве свидетеля или весовщика, [а затем] отказывается это засвидетельствовать, то пусть [он будет признан] бесчестным и утратит право быть свидетелем.
23. (Авл Геллий, Аттические ночи, XX, 1, 53: По XII таблицам, уличенный в лжесвидетельстве сбрасывался с Тарпейской скалы).
24а. Если брошенное рукой копье полетит дальше, чем целил, пусть принесет [в жертву] барана.
24б. (Плиний, Естественная история, XVIII, 3, 12; 8-9: По XII таблицам, за тайное истребление урожая [назначалась] смертная казнь... более тяжкая, чем за убийство человека).
25. (Гай, I, 236, pr. D., L, 16: Если кто-нибудь говорит о яде, то должен добавить, вреден ли он или полезен для здоровья, ибо и лекарства являются ядом).
26. (Порций, Lampo. Decl. in Catil, 19: Как мы знаем, в XII таблицах предписывалось, чтобы никто не устраивал в городе ночных сборищ).
27. (Гай, I, 4, D., XLVII, 22: Закон XII таблиц предоставлял членам коллегий [сообществ] право заключить между собою любые соглашения, лишь бы этим они не нарушали какого-нибудь постановления, касающегося общественного порядка. Закон этот, повидимому, был заимствован из законодательства Солона).

ТАБЛИЦА IX

1-2. (Цицерон, О законах, III, 4, 11, 19, 44: Привилегий, [т. е. отступлений в свою пользу от закона], пусть не испрашивают. Приговоров о смертной казни римского гражданина пусть не выносят, иначе как в центуриатнъих комициях... Преславные законы XII таблиц содержали два постановления, из которых одно уничтожало всякие отступления от закона в пользу отдельных лиц, а другое запрещало выносить приговоры о смертной казни римского гражданина, иначе как в центуриатных комициях).
3. (Авл Геллий, Аттические ночи, XX, 17: Неужели ты будешь считать суровым постановление закона, карающее смертною казнью того судью или посредника, которые были назначены при судоговорении [для разбирательства дела] и были уличены в том, что приняли денежную мзду по [этому] делу?)
4. Помпоний, 1, 2, § 23, D., 1, 2: Квесторы, присутствовавшие при исполнении смертных приговоров, именовались уголовными квесторами, о них упоминалось даже в законе XII таблиц).
5. (Mapциан, I, 3, D., XLVIII, 4: Закон XII таблиц повелевает предавать смертной казни того, кто подстрекает врага [римского народа к нападению на римское государство] или того, кто предает врагу римского гражданина).
6. (Сальвиан, О правлении божьем, VIII, 5: Постановления XII таблиц запрещали лишать жизни без суда какого бы то ни было человека).

ТАБЛИЦА X

1. Пусть мертвеца не хоронят и не сжигают в городе.
2. Свыше этого пусть не делают. Дров для [погр»»»»ьного костра] пусть топором не обтесывают.
3. (Цицерон, О законах, II, 23, 59: Ограничив расходы [на погребение] тремя саванами, одной пурпуровой туникою и десятью флейтистами, закон XII таблиц воспретил также и причитания [по умершим]).
4. Пусть [на похоронах] женщины щек не царапают и по умершим не причитают.
5. Пусть костей мертвеца не собирают, чтобы впоследствии совершить погребение (Цицерон, О законах, II, 23, 59: за исключением лишь того случая, когда смерть постигла на поле битвы или на чужбине).
6а. (Цицерон, О законах, II, 23, 59: Кроме того, в законах устанавливаются еще следующие [правила]: отменяется бальзамирование [умащивание] рабов и питье круговой чаши. «Без пышного окропления, без длинных гирлянд, без курильниц»).
6б. (Фест, De verb, signif., 154: В XII таблицах постановлено не ставить перед умершими напитков с миррою).
7. (Если кто-нибудь был награжден венком или сам лично, или за своих лошадей и рабов, [выступавших на играх], или если венок был дан ему за его доблесть, то при его смерти не возбранялось возложить венок на (умершего как у него дома.. так и на форуме, равным образом его родным дозволялось присутствовать на похоронах в венках).
8. А также золота с покойником пусть не кладут. Но если у умершего зубы были скреплены золотом, то не возбраняется похоронить или сжечь его с этим золотом.
9. (Цицерон, О законах, II, 24, 61: Закон запрещает без согласия собственника устраивать погр»»»»ьный костер или могилу на расстоянии ближе чем 60 футов от принадлежащего ему здания).
10. (Цицерон, О законах, II, 24, 61: Закон запрещает приобретать по давности место захоронения, а равно и место сожжения трупа).

ТАБЛИЦА XI

1. (Цицерон, О республике, II, 36, 36: [Децемвиры второго призыва], прибавив две таблицы лицеприятных законов, [между прочим] санкционировали самым бесчеловечным законом запрещение браков между плебеями и патрициями).
2. (Макробий, Sat., I, 13. 21: Децемвиры, которые прибавили две таблицы; предлагали народу утвердить исправление календаря).

ТАБЛИЦА XII

1. (Гай, Институции, IV, 28: Законом был введен захват вещи в целях обеспечения долга, и по закону XII таблиц это было допущено против того, кто приобрел животное для принесения жертвы, не уплатил за него покупной цены, а также и против того, кто не представит вознаграждения за сданное ему в наем вьючное животное, с тем условием, чтобы плата за пользование была употреблена им на жертвенный пир).
2а. Если раб совершит кражу или причинит вред.
26. (Гай, Институции, IV, 75, 76: Преступления, совершенные подвластными лицами или рабами, порождали иски об ущербе, по которым домовладыке или собственнику раба предоставлялось или возместить стоимость причиненного вреда, или выдать головою виновного... [Эти] иски установлены или законами, или эдиктом претора. К искам, установленным законами, [принадлежит], например, иск о воровстве, созданный законом XII таблиц).
3. (Фест, De verb, signif., 174: Если приносит [на судоговорение] поддельную вещь или отрицает [самый факт] судоговорения, пусть претор назначит трех посредников и по их решению пусть возместит ущерб в размере двойного дохода [от с»»»»»й вещи]).
4. (Гай, 3, D., XLIV, 6: Законом XII таблиц было запрещено жертвовать храмам ту вещь, которая является предметом судебного разбирательства; в противном случае мы подвергаемся штрафу в размере двойной стоимости вещи, но нигде не выяснено, должен ли этот штраф уплачиваться государству или тому лицу, которое заявило притязание на данную вещь).
5. (Ливий, VII, 17, 12: В XII таблицах имелось постановление о том, что впредь всякое решение народного собрания должно иметь силу закона).

1. Ср. А. Геллий, Аттические ночи. «Может быть ты думаешь, что под словом jumentum следует разуметь вьючное животное и поэтому находишь «бесчеловечным тащить в суд на животном больного человека, который лежал у себя дома в постели. Но это вовсе не так... Jumentum имело не только то значение, какое придают ему в наше время, [оно] употреблялось для названия телеги, двигавшейся с помощью запряженных в нее животных. Arcera же называли прочную деревенскую повозку, которая была со всех сторон закрыта и устлана подстилкой и которой имели обыкновение пользоваться для перевозки тяжело больных и престарелых людей» (XVI, :26, 28, 29).
2. Источники не содержат данных для восстановления смысла отрывка.
3. Как указывал Гай в его комментарии к XII таблицам, вызванный на суд подлежал освобождению, если по дороге к магистрату заключал мировую с тем, кто предъявлял к нему исковое требование (1, 22, 1. D. II. 4).
4. Комиций - место на форуме, где происходили народные собрания, отправлялось правосудие и приводились в исполнение приговоры.
5. Асс - римская монета, которая за время существования Римского государства несколько раз меняла свою стоимость. Позднейший асс равнялся по своей стоимости приблизительно 3 коп. и был в 6 раз дешевле старинного асса. Некоторые исследователи справедливо высказывают сомнения в том, что в эпоху XII таблиц Рим мог уже иметь чеканную монету.
6. Status dies cum hoste - эта фраза, по мнению исследователей и переводчиков XII таблиц, указывает, что, согласно XII таблицам, законным поводом для отсрочки разбирательства искового требования являлось совпадение дня, назначенного для тяжбы, с днем, установленным для суда над чужестранцем. Действительно, у Цицерона можно прочесть указание на то, что hostis употребляется древними римлянами для обозначения чужеземца , (peregrinus). (Цицерон, Об обязанностях, I, 12, 37). Просматривая другие источники, легко заметить, что в этот термин римляне вносили оттенок враждебности по отношению к данному чужеземцу. Hostis, следовательно, был не только чужестранец, но враг, с которым Рим вел борьбу. Поэтому данный термин употреблялся для обозначения не только внешнего, но также и внутреннего врага. По указанию юриста Павла, «к врагам причислялись те, кого сенат или закон признавал таковыми» (1, 5, § 1; D. IV, 5). Кроме того, трудно допустить, чтобы в эпоху XII таблиц в Риме существовало судебное регулирование отношений граждан с чужестранцами, и ввиду этого правильнее было бы, казалось, придать приведенной выше фразе XII таблиц смысл более грозной и интенсивной охраны спокойствия всей общины, всего ее господствующего класса... Когда дело шло о суде над изменником, гласит, по нашему пониманию, данное указание XII таблиц, приостанавливалось действие правил, ограждавших интересы отдельного гражданина.
7. Это сообщение Авла Геллия о предании должников смертной казни не отвечает показаниям других источников, которые с полной определенностью указывают, что долговое право использовалось в древнем Риме в целях эксплуатации кредиторами должников и обращения последних в рабское состояние. Ср. Дионисий Галикарнасский: «Где же те, - спрашивал Валерий, - кого за их долги обращаю в рабство?» (Аттические ночи, VI, 59. Ср. также Ливии, VI, 34).
8. Ср. А. Геллий, Аттические ночи, XX, 1, 48: «Если должник отдавался судом нескольким кредиторам, то децемвиры разрешали им, буде того пожелают, разрубить и разделить на части тело отданного им человека. [Но] я не читал и не слыхал, чтобы в старину кто-нибудь был разрублен на части».
9. См. примечание 6 на стр. 32.
10. Под res mancipi источники разумели имущественные объекты - земля на территории Италии, рабы, вьючные и упряжные животные (быки, лошади, ослы и мулы) и так называемые сельские сервитуты, т. е. права на чужую вещь, связанные с собственностью на земельный участок (право прохода, прогона скота и т. д.).
11. Агнатами в Риме назывались лица, считавшиеся родственниками, в силу того что они состояли (или могли бы состоять) под властью одного и того же домовладыки. Поэтому, например, жена являлась агнаткой братьев своего мужа, ибо все они находились под властью отца последнего (т. е. ее свекра), если бы он был жив.
12. Фохт высказывает предположение о том, что соответственное постановление XII таблиц гласило следующее: «Если вольноотпущенник, не имевший подвластных ему лиц, умирал без завещания, то движимое имущество из его хозяйства переходило в хозяйство его патрона».
13. По мнению Варрона «nexus назывался свободный человек, отдававший себя в рабство за деньги, которые он был должен, до тех пор, пока не выплатит этого долга».
14. Дополняя этот отрывок следующим образом: «После уборки винограда, пока жерди не вынуты, их нельзя брать насильно», Фохт предполагал, что смысл данного постановления заключается в том, что, когда после уборки винограда жерди были вытащены из земли, собственник мог заявить на них свое право собственности.
15. В законе XII таблиц было постановлено наказывать палками за публичную брань. Сенека говорит: «И у нас в XII таблицах предписывалось не заклинать чужих плодов (т. е. урожая на деревьях)».

Перевод и примечания проф. И. И. Яковкина (взяты из «Хрестоматии по древней истории», под ред. акад. В. В. Струве, т. I, Москва, 1936).

[Одуванчик]

ЗАКОНЫ XII ТАБЛИЦ И ПРОБЛЕМА SODALES


[с.15] Античные авторы придают огромное значение созданию в середине V в. до н.э. законов XII таблиц. В современной историографии многие законы этого кодекса считаются нововведением, ставшим результатом полувековой борьбы плебса1. В то же время совершенно [с.16] очевидно, что новые законы не возникают на пустом месте и обычно опираются как на прежние правовые акты, так и на отраженные в праве социальные явления, ставшие обычаем. Поэтому многие исследователи справедливо полагают, что создание законов XII таблиц – это прежде всего фиксация уже действующего права2. Так, появление многих известных законов, содержащихся в XII таблицах, традиция относит еще к периоду первых царей3. Примечателен тот факт, что Цицерон, признанный знатоком древнейшего права, при обсуждении различных юридических казусов иногда ссылается одновременно и на древние священные законы, и на нормы XII таблиц. Священные законы значительно древнее децемвирального права, следовательно, упомянутые Цицероном нормы были зафиксированы в XII таблицах уже вторично. Законы о hostes , регламентировавшие правовые и коммерческие отношения Рима с соседними латинскими общинами, также повторяются и в тексте Латинского договора 493 г., и в законах XII таблиц4.

Приведенные факты дают основание некоторым историкам полагать, что цивильное право в Риме складывалось исключительно на "национальной" почве, без какого бы то ни было влияния или заимствования извне5. Однако существует иная точка зрения на характер законов XII таблиц. В соответствии с ней заимствования децемвиров из аттического законодательства, несомненно, сыграли определенную роль в составлении римского судебника6. Об этом прямо свидетельствуют античные авторы, ссылаясь на то, что перед составлением децемвирального свода в Грецию была послана комиссия для специального изучения эллинских законов с целью их использования в римском законодательстве (Liv., III,31,8; Dionys., X,50; Zonar., 7,18; August. Civ. Dei., 2,16; Tac. Ann., 3,26; Plin. Epist., 8,24,4). Один из позднеантичных авторов, Исидор Севильский, вообще утверждает, что децемвиры, "...переведя законы из книг Солона, внесли их в XII таблиц" (Orig.,V,1,3).

Таким образом складывается впечатление, будто законы XII таблиц в значительной своей части, если не полностью, заимствованы из законов Солона. Это впечатление усиливается довольно часто встречающимся в источниках сравнением текстов обоих законодательств. Так, Цицерон (Leg., II,59) говорит о том, что большая часть X таблицы древнеримских законов, посвященной регламентации погр»»»»ьного обряда, заимствована из солоновского законодательства. Римский юрист II в. н.э. Гай, рассматривая закон об установлении границ земельных участков, прямо указывает, что он взят из законов [с.17] Солона, и приводит греческий текст, сохранивший архаичность слога древнегреческого законодательства (D., X,1,13).

Противники всяких заимствований из децемвирального права объявляют сведения источников о греческом влиянии неисторичными, считая их выдумкой Полибия, подхваченной более поздними античными авторами7. Однако аргументы, выдвигаемые ими против возможного греческого влияния, неубедительны, так как имеют в основании не источники, а чисто теоретические построения. Например, Э.Рушенбуш, пытаясь опровергнуть свидетельство Цицерона о прямых заимствованиях законов в X таблице (Leg., II,59), сообщает, что в трактате "О государстве" он не упоминает о солоновском законодательстве при описании деятельности децемвиров (Rep., II,61), а в другом месте и вовсе противопоставляет законы Солона и XII таблиц, отмечая выгодное отличие последних. Основываясь на этом мало убедительном, незначительном свидетельстве, историк считает все прочие сведения, содержащиеся в источниках, выдумкой Цицерона и его последователей8.

Гораздо более взвешенную интерпретацию данных традиции предлагает И.Дельц9. Проводя конкретные аналогии между децемвиральным "кодексом" и законами Солона, он обнаруживает целый ряд параллельных юридических выражений. Тем не менее исследователь приходит к выводу, что о полном заимствовании, конечно, речи быть не может. Однако греческое влияние выразилось 1) в построении общего плана кодекса как такового, 2) в заимствовании отдельных постановлений, 3) в использовании общих абстрактных заготовок и языковых формул в правовых нормах10.

Таким образом, законы XII таблиц вобрали в себя значительную часть более ранних правовых норм и обычаев. В то же время отдельные юридические нормы были заимствованы из законодательства Солона, а возможно, и из некоторых других греческих сводов.

Эти выводы позволяют сделать некоторые наблюдения относительно значения такого юридического термина, как sodalitas. Находка Сатриканской надписи, датируемой концом VI в. до н.э. и содержащей упоминание о sodales Валерия Попликолы, говорит о несомненной архаичности рассматриваемого термина. В науке неоднократно предпринимались попытки его интерпретации, выяснения конкретного социального значения, В советской историографии этим занимался А.И.Немировский11. Он понимает под sodales прежде всего политические и религиозные сообщества, считая их прототипом греческие гетерии и этрусские etera. По мнению ученого, это были объединения [с.18] людей, зависимых от знати. Вместе с тем А.И.Немировский подчеркивает, что sodales не совпадали с римской клиентелой12.

Большое значение изучению понятия sodales придают сегодня итальянские историки. Ф.Серрао, обращаясь к рассмотрению этого термина, высказывает предположение, что понятие sodales не только носило религиозную или политическую окраску, но и имело какое-то отношение к ремесленным коллегиям, учрежденным царем Нумой Помпилием13. Вместе с тем исследователь подчеркивает связь sodales с институтом клиентелы14.

Античные источники отнюдь не изобилуют определениями анализируемого термина. Пожалуй, единственное толкование его дает Фест: "Sodales так называются, по-видимому, оттого, что они вместе заседают и едят, кроме того, потому что они питаются из того, что сами дают, или из-за того, что они попеременно между собой советуются о том, что для них принесло бы выгоду" (382 L). Это определение позволило историкам сопоставить римские sodalis с греческими гетериями, имеющими общие сисситии (т.е. пиршества). Обычай общих застолий имеет очень древнее происхождение, он аналогичен институту "потлача", распространенному во многих позднеродовых обществах15.

Некоторую информацию дает Ливий, упоминая sodales Тарквиния (II,3,2), Фабия (II,49,5) и Квинкция Кезона (III,14,3). Данные Ливия позволяют говорить о том, что объединение sodales могло носить политическую окраску. В lex repetundarum (I,10) 123 г. до н.э. фигурирует лицо, которое являлось патроном сообщества sodales. Наконец, упоминание Варроном sodales Titti дает возможность полагать, что термин sodales применялся и по отношению к жреческим коллегиям ( L.L., V,85).

Если же обратиться к трудам римских юристов, то можно обнаружить, что термин sodalitas использовался ими как синоним к словам collegium и societas16 .Термин collegium употреблялся для обозначения не только корпораций ремесленников и торговцев, но и жреческих коллегий, культовых товариществ, что отчасти вписывается в обычную интерпретацию смысла понятия sodalitas как политического или религиозного объединения. Что касается слова societas, то римские юристы обычно использовали его по отношению к сообществам публиканов17. Однако в современной историографии принято считать, что публиканы появились в Риме лишь в III в. до н.э., поэтому толкование термина sodales как товариществ откупщиков [с.19] V в. до н.э. может вызвать целый ряд возражений. Хотя, например, такой авторитетный ученый, как Т.Моммзен, был убежден в существовании откупщиков-публиканов уже в конце царского периода18. Как бы то ни было, не представляется возможным однозначно утверждать, что столь широкое смысловое значение рассматриваемый термин получил только в период поздней республики.

Внести ясность в этот вопрос позволяет рассмотрение широко известного комментария Гая к закону XII таблиц, в котором признаются права объединений типа sodalitas: "Sodales – это те, кто принадлежал к одной и той же коллегии (collegi), что у греков называется гетерия. Закон XII таблиц предоставляет им право заключать между собой любые соглашения, если только они не нарушают этим какой-либо из публичных законов (publica lexa – XII tat.,8,27)". Этот отрывок из Гая, включенный во все издания фрагментов законов XII таблиц, не дает почти ничего нового для толкования значения термина sodales. Однако редко кто из исследователей обращает внимание на текст Гая, следующий непосредственно за приведенным отрывком. "Закон (о sodales), – продолжает Гай, – по-видимому, взят из законодательства Солона, в котором говорится так: "Если дем или братства по священным жертвоприношениям или по мореходству, либо братства по сисситиям или связанные общими могилами, либо сотоварищи по культу или идущие вместе за добычей, или товарищи по торговле заключат между собой какой-либо договор, то да будет это правом, если только этого не запрещают государственные акты" (Dig .,47,22,4).

При изучении этого текста прежде всего бросается в глаза, что Гай, считая идентичными оба закона, дает лишь перечисление типов объединений, которые могут быть названы sodalitas . В таком случае прямое заимствование римлянами V в. до н.э. закона о sodales из солоновского кодекса совершенно очевидно. Однако подробное перечисление различных товариществ Солона заменено в XII таблицах емким понятием sodales. Исходя из сказанного можно сделать вывод о том, какие именно категории объединений подразумевались под sodalitas в XII таблицах. Демы и фратрии, упомянутые в законе Солона, соответствуют пагам и куриям Рима VI-V вв., отсюда следует, что члены одного пага или курии могли называться в раннем Риме sodales. Далее упоминаются товарищества по жертвоприношениям или культу какого-либо божества, поэтому термин sodales применим также к жреческим коллегиям и другим [с.20] культовым сообществам. Под товариществами "связанных общими могилами", т.е. имеющих общих предков, несомненно, понимаются члены одного рода, которые также могли называться sodales. Упоминание сообщества мореходов, т.е. чисто профессионального объединения, прямо свидетельствует о том, что члены одной ремесленной коллегии вступали между собой в отношения sodales . То же можно сказать о воинах, участвующих в общем походе. Наконец, в этот перечень включены и объединения торговцев.

В раннем Риме торговцами назывались не только купцы в собственном смысле этого слова, но и товарищества откупщиков, которые покупали у государства право сбора налогов и пошлин, право аренды общественной земли, право на выполнение строительных подрядов и т.д. (Ps.-Ascon. in divin.Cic. p., 113). Следует подчеркнуть, что в раннем Риме арендные договоры с цензорами назывались продажами (Fest, р., 51б L.), а сами публиканы – редемпторами. т.е. перекупщиками (Fest. р., 332 L.).

Как известно, в раннем Риме каждое объединение sodales имело своего лидера, например sodales Валерия Попликолы. Иногда они назывались патронами, чаще – магистрами, как, например, магистры пагов (Dionys., IV,15) либо магистры коллегий или товариществ откупщиков. Эти магистры представляли интересы своих sodales в римской общине, совершали необходимые сакральные обряды. Каждая такая коллегия имела свой культовый центр (Plut., Numa, 17) или даже храм (Liv., II,27,5-6), где проводились общие собрания товариществ и отправление религиозных культов.

До начала V в. до н.э. магистрами обычно назначались только патриции. Однако в 495 г. впервые, по словам Ливия (II,27,5-6), магистром коллегии торговцев и первосвященником храма Меркурия стал плебей. Закон XII таблиц о sodales зафиксировал дальнейшее развитие этого института, обусловленное успешной борьбой плебеев за свои права. Теперь всякое товарищество, независимо от его характера и статуса магистра, подучило юридическое право на существование и гарантию признания внутреннего устава, если он противоречит действующему общегражданскому законодательству.

Магистры товариществ, коллегий и объединенного рода назывались также манцепсами, поскольку они "брали рукой", т.е. "покупали" или "арендовали" у государства собственность (Fest,.Manceps. p. 128,151 L.; Hygin. L.,116), обязуясь выплачивать часть дохода в виде налога (vectigal). Остальные члены sodalitas [с.21] являлись в отношениях с государством пассивной стороной. Все их участие сводилось к коллективному поручительству за своего магистра (Cic. Pro Flacco, XXXII.4). Договор, заключаемый магистром или манцепсом с государством, назывался mancipium (Varro L.L., V.40).
Таким образом, термин sodalitas применялся к самым разнообразным формам объединений людей. Закон XII таблиц о sodales уравнял в правах плебейские корпорации с патрицианскими родами, жреческими коллегиями и сельскими пагами. Все указанные объединения в зависимости от их экономической направленности являлись в той или иной мере прототипами откупных товариществ, получивших широкое распространение в III-I вв. до н.э. Именно это лежит в основе высказывания Полибия о том, что "почти все граждане причастны к откупам и получаемым через них выгодам" (VI,17,3). Объясняя меру участия всех граждан в откупе, он практически дает краткую характеристику механизма отношений внутри sodales: "Так одни за плату сами принимают что-либо от цензоров на откуп, другие идут в товарищи к ним, третьи являются поручителями за откупщиков, четвертые несут за них в государственную казну свое состояние" (VI,17,4).

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Бартошек М. Римское право (понятия, термины, определения). М., 1989. С. 187; Mac Cormack 3. Nexi, iudicati and addicti in Livy // ZSS. 1967. N 84. P. 351.
2. Amirante L. Famiglia, liberta, citta nelloepoca decemvirale /Atti del convegno di diiritto romano. Copanello, 1984). Napoli, 1988. P. 72.
3. Маяк И.Л. Рим первых царей. М., 1983. С.39.
4. Никольский Б.В. Система и текст XII таблиц. Спб.,1897.
5. Voltera Е. Diritto romano e diritti orientali. Bologna, 1937, Р. 173-231; Amirante L.. Op. cit. P. 84.
6. Westrup C.V. Introduction to Early Roman Law. Compararive sociological studies. The patriarchal .joint family. London, 1950. T.4, B. 1. P. 106; Kaser M. Das roemische Privatrecht. Muenchen, 1955. Bd. 1, S. 17 f.
7. Viulai G. Die Zwolftafeln und die roemische Gesandtschaft nach Griechenland // SZ. 1944. N 64. S.350 ff.
8. Ruschenbusch E. Die Zwoelftateln und die roemische Gesandtschaft nach Athen // Historia. 1963. B.12, Н. 2. S. 251 f.
9. Delz J. Der griechische Einfluss auf die Zwoelftafelgesetzgebung // Museum Helveticum. 19б6, Т.23. Fasс.2. S.69-83.
10. Ibid. S. 83.
11. Немировский А.И. Надпись из Сатрика – опорный пункт раннеримской истории // Вестник древней истории. М., 1983. № 1. С. 40-51.
12. Там же. С. 48.
13. Serrao F. Interventi // Societa e diritto nell'ероса decemvirale. P. 40.
14. Idem. Individuo, famiglia e societa nell'epoca decemvirale // Societa e diritto nell'epoca decemvirale. P. 116.
15. История первобытного общества: Эпоха классообразования. М.1988. С. 152.
16. Бартошек М. Указ. соч. С. 76, 297.
17. Ростовцев М. История государственного откупа в римской империи. Спб., 1890. С. 51, 275.
18. Моммзен Т. История Рима. М., 1936. T.I. С. 252.

[Одуванчик]

Плебейский трибунат на завершающем этапе сословной борьбы (339-287 гг. до н.э.): к вопросу об эволюции института


Традиционно историю плебейского трибуната делят на два периода: до 287 г. до н.э. (дата lex Hortensia, который рассматривается как окончательная победа плебса в сословной борьбе), когда трибунат был "революционным" органом и после 287 г. до н.э., когда он становится общегосударственным органом, представляющим весь римский народ на законной основе[ПА1]. Вместе с тем эта дата рассматривается и как поворот в функциональном назначении плебейского трибуната: из института "партийной борьбы" плебейской элиты он превращается в инструмент патрицианско-плебейских сенаторских родов. Однако насколько можно рассматривать законы Гортензия 287 г. до н.э., уравнявшие решения плебисцитов с законами, в качестве отправного пункта в изменении характера плебейского трибуната? Именно рассмотрение изменения характера плебейского трибуната (в период от lex Publilia Philonis 339 г. до н.э. до lex Hortensia 287 г. до н.э.) и является задачей данного доклада.

Основным источником по данной проблеме является труд Тита Ливия, в котором рассматриваемому периоду посвящены три книги (VIII - X), охватывающие период с 341 по 292 гг. до н.э. Изменения, произошедшие после закона Публилия Филона 339 г. до н.э., не остаются незамеченными автором, который порой акцентирует на этом свое внимание. Так, рассказывая о событиях 310 г. до н.э. (IX 33,3) он замечает , что уже много лет между патрицианскими должностными лицами и плебейскими трибунами не было никаких споров, а несколько позднее (X 37, 11) явно выражает свое мнение в словах, приданных консулу Луцию Постумию, который говорит, что плебейские трибуны - невольники знати. Похоже именно эти две фразы стали ключевыми в понимании Ливием трибуната этого периода.

В трех указанных книгах плебейские трибуны фигурируют в 17 различных по характеру эпизодах (VIII 12, 10; 22,4; 23, 11-12; 23, 14; 33, 7 - 35, 4; 37, 8; IX 8, 13 - 10, 2; 26, 15-16; 30, 3; 33, 3 - 34, 26; 36, 14; 42, 3; 46, 7; X 6, 3 - 9, 1; 13, 9; 21, 9; 24, 18) , однако, за редким исключением, практически ни один из них, не может быть интерпретирован в старом сословном смысле и не связан с сословной агитацией.

Изменение характера плебейского трибуната особенно наглядно прослеживается в изменении характера плебисцитов. Традиция сохранила конкретную информацию о шести плебисцитах этого периода. По крайней мере два из них (несмотря на все их различия), говорят о стремлении плебейских трибунов окончательно урегулировать политические достижения плебейской элиты и консолидировать патрицианско-плебейскую элиту в структурно оформленный организм. Это плебисциты братьев Огульниев 300 г. до н.э. и Овиния 313 г. до н.э.

Первый из них - единственный, который сохраняет, на первый взгляд, черты прежнего периода. Согласно Ливия, плебейские трибуны, братья К. и Г. Огульнии, вынесли предложение, чтобы к имеющимся 4 патрицианским понтификам и авгурам были добавлены 4 плебейских понтифика и пять авгуров. Таким образом речь идет о борьбе за новые должности для плебеев, причем трибуны представлены инициаторами плебисцита. Но Ливий хорошо понимает, что он отражал интересы верхушки плебеев (X 6, 5). Из его слов: "Как оказалось, что в коллегии было только четыре авгура, мне неизвестно, разве что двоих унесла смерть..."(X 6, 7), - видимо следует, что поводом к реформе могла послужить вакансия, и плебейская элита могла рассматривать это как благоприятный случай для предъявления своего требования на равное участие в обоих политически значимых коллегиях, при этом не наносилось ущерба непосредственно правам их патрицианских членов. Ливий пишет, что эта рогация вызвала негодование патрициев, но тут же сообщает, что борьба их была не очень у»»»»»й. В целом, закон был принят достаточно легко и, как считает К.Й. Хелькескамп, это скорей не "победа" плебса, а результат процесса развития и стабилизации новой элиты. "Революционность" действий трибунов здесь скорее форма выражения их действий, нежели отражение их содержания.

Второй - плебисцит плебейского трибуна Овиния, датируется условно временем до цензуры Аппия Клавдия 312 г. до н.э. (318-313 гг. до н.э.), хотя точной датировки его не сохранилось и его порой относят как к предыдущему, так и последующему периоду. Информация о нем сохранилась у Феста (Fest 290 L.). Согласно этого плебисцита, задача ревизии сенатского списка перешла от консулов к цензорам. И первым известным цензором, который произвел lectio, был Аппий Клавдий. Этот плебисцит, с одной стороны, посредством установления "ex omni ordine optimum", стоит на традиционном направлении защиты достижений плебейской элиты, но вместе с тем, вне зависимости от того, было ли это целью плебисцита, он устранял зависимость пополнения сената от решения ежегодно сменяемого магистрата, находящегося под влиянием различных групповых интересов. Но главное здесь было то, что компетенция пополнения сената была изъята у консульской должности, которой сенат противостоял как контрольная инстанция. С другой стороны, вследствии плебисцита, критерии рекрутирования сената стали более объективными и стали связываться не со спорными критериями знатности и влияния, а непосредственно с занятием должности и ее величиной. Таким образом, появляется новый легитимный критерий принадлежности к нобилитету, общий для патрициев и для плебеев, что способствовало консолидации новой знати.

Остальные плебисциты также не носят сословного характера и в них явно прослеживается ряд черт, которые найдут наиболее полное отражение в трибунате классической поры. И в первую очередь это проявляется в изменении отношений плебейских трибунов с патрицианско-плебейским сенатом (что, впрочем, прослеживается и в двух предыдущих).

Под 327 г. до н.э. Ливий сообщает о плебисците, который продлил консульские полномочия Квинта Публилия Филона, в связи с военной необходимостью. Фактически это был первый прецедент такого рода, посредством которого создавался новый конституционный институт проконсулов. У Ливия мы читаем следующее: "...с трибунами договорились предложить народу, чтоб по окончании консульства Квинт Публилий Филон вплоть до окончания войны с греками продолжал дело как проконсул"(VIII 23,12). Этот плебисцит не вызывает сомнений, поскольку вслед за ним последовал целый ряд подобных назначений. Сведения об аналогичном плебисците мы встречаем в 296 г. до н.э. (X 22, 9): "А военные полномочия Луция Волумния, согласно постановлению сената и решению народа, были продлены еще на год". Проконсулы были назначены и в 297 г. до н.э., но без указания на трибунов и плебисцит (X 16 1). Для 307 г. до н.э. Ливий сообщает о продлении консульских полномочий Фабия Руллиана сенатом на следующий год (IX 42, 2). Возможно таким же образом получили пропреторские полномочия в 295 г. до н.э. Гней Фульвий и Луций Постумий Мегелл (X 26 15; 30 1). В 292 г. до н.э. Дионисий сообщает о продлении консульских полномочий Кв. Фабия Максима для войны с самнитами (Dion. Hal. XVII/XVIII 4, 4). Таким образом, из перечисленного ряда, по крайней мере в двух случаях, пророгация происходила при помощи плебисцита по согласованию сената с плебейскими трибунами. Возможно, что и в остальных случаях имел место плебисцит, что впрочем могло варьироваться в зависимости от конкретной внутриполитической ситуации, но важен сам прецедент такого рода. Эта практика закрепилась в Риме и использовалась позже (XXIX 13, 7; XXX 41, 4; XXXI 50, 10). Можно было бы конечно рассматривать возникновение подобной практики, как результат сословной борьбы, однако об этом ничего не сообщает традиция, и в подобной практике не могли быть заинтересованы ни плебеи, ни плебейские трибуны, которые стояли вне военной компетенции. И именно поэтому очевидно, что сенат начинает использовать трибунат в качестве противовеса во внутриполитической игре и он все более превращается в инструмент сенатской политики, то есть политики патрицианско-плебейского нобилитета. Используя плебейских трибунов и решения плебейских собраний, сенат освобождался от необходимости поручать подобные предложения магистратам, которые в этом случае выступали заинтересованными лицами как носители империя. Вместе с тем, опираясь на плебисциты, сенат усиливал значение выносимых решений и вместе с тем ограничивал возможную сферу компетенции высших магистратов, об амбициях которых и трениях с сенатом сообщает неоднократно Ливий (VIII 12, 9;34, 1; IX 26, 10; 33, 4-5) . Подобная практика также вела к усилению значения трибутных собраний в законодательстве в противовес центуриатным, что найдет полное отражение в последующем периоде.

В этом же ключе можно рассматривать плебисцит 311 г. до н.э. (X 30, 3-4): "В этом году еще два рода полномочий стали вручаться народом, и оба в военном деле: во-первых, постановили, чтобы народ избирал по шестнадцать военных трибунов на четыре легиона, тогда как прежде лишь несколько мест ставились на голосование народа, в основном же назначались те, к кому мирволили диктаторы и консулы. Это предложение было внесено плебейскими трибунами Луцием Атилием и Гаем Марцием; во-вторых, постановили, чтобы народ ведал и назначением корабельных триумвиров, занимавшихся снаряжением и починкой судов. Это поставил на всенародное голосование трибун Марк Деций". Что касается первого плебисцита, то и здесь ограничивалось право высшей магистратуры на назначение военных трибунов. Когда и каким образом возникло избрание военных трибунов не ясно, но вероятно в связи с реорганизацией коллегии военных трибунов с консульской властью в 367 г. до н.э., в ходе которой военные трибуны сохранили магистратский характер. Теперь же трибутные собрания получили право избрания всех военных трибунов. С одной стороны, это вновь указывает на ослабление военной власти высшей магистратуры, с другой на дальнейшее расширение участия народа в выборах. Вместе с тем, решение этого плебисцита вело к косвенному усилению сената, который мог влиять на формирование и выбор кандидатов в трибутных комициях. В этом могла быть заинтересована и элита, поскольку выборная должность имела больший почет и могла быть ступенью в должностной карьере. Все сказанное можно отнести и к плебисциту М. Деция.

Подобная практика взаимоотношений плебейских трибунов и сената проявляется также в законе 304 г. до н.э. Ливий по этому поводу пишет следующее: "И только тогда по воле сената народу был предложен на утверждение закон, запрещавший освящать храм без приказа сената или большинства трибунов". Поводом к нему был спор вокруг освящения храма Конкордии в 304 г. до н.э. небезизвестным курульным эдилом Гнеем Флавием, который "по единодушной воле" народа заставил понтифика Корнелия Барбата произнести посвятительные слова, которые за ним повторял Флавий. До этого, как говорит Ливий, храмы освящали только консулы и полководцы (X 46, 6). Используя подходящий повод, сенат и здесь добился решающего влияния на посвящения. Нам не известны случаи посвящения с согласия трибунской коллегии. Но важно то, что и здесь плебейские трибуны действуют совместно против высшей должности, ограничивая ее полномочия, а сенат закрепляет за собой важные контрольные функции. При этом сама формулировка Ливия показывает, что согласие сената и большинства трибунской коллегии представляло равноправную альтернативу.

Изменение характера трибуната проявляется и в ряде других прямых или косвенных факторов (в повседневной политике, изменении их роли в традиционных сферах борьбы и т.д.), о чем, однако, здесь нет возможности говорить.

Таким образом, практика плебисцитов рассматриваемого периода, говорит как об изменении характера плебисцитов, так и об изменении характера самого трибуната. Практически все плебисциты этого периода были приняты либо по инициативе сената, либо с его согласия. Ни один из них не может рассматриваться как решение, относящееся только к плебсу, они касались всей civitas и не вызывали противоречий. Трибунат нигде не противопоставляется сенату, напротив, он всегда действует в согласии с ним, как орган способный противостоять чрезмерному усилению власти отдельных магистратов. Изменение характера плебейского трибуната несомненно связано с выделением плебейской верхушки, которая получила доступ в сенат по законам Лициния-Секстия 367 г. до н.э. и особенно активно стала формироваться и консолидироваться с патрицианской аристократией с 30-х годов.

[Одуванчик]

Римское право


Римское право — правовая система, возникшая в Древнем Риме и развивавшаяся вплоть до падения Византийской Империи, а также отрасль правовой науки, занимающаяся её изучением.Содержание.

1 Источники
2 Принципы
Отрасли
3.1 Ius publicum
3.2 Ius privatum
3.3 Ius civile и Ius gentium
4 Законотворчество

Первые указания на форму обычного права Рима и его правовых институтов могут быть найдены в дошедших до нас заключениях по судебным делам. Первые дошедшие до нас источники писаного права Рима — законы Римских царей. Один из наиболее значимых — Свод законов двенадцати таблиц (Lex Duodecim Tabularum), перенесший многие положения Законов Солона, относится к середине V века до н.э. К III веку до н.э. Римское право уже чётко отделялось от религиозных норм.

В 367 г. до н.э. законом Цивилия Цекса была введена должность претора. Претор избирался ежегодно, кандидаты на эту должность составляли преторские эдикты, описывавшие их отношение к правоприменению и понимание его принципов. Претор мог в меру необходимости восполнять проблелы в источниках права и признавать старые законы несоответствующие современным реалям. Преторское право внесло большой вклад в развитие Римской системы права.

Дигесты Юстиниана на долгое время стали основным писаным источником права в Риме. Институциональная консервативность права в период Римской Империи позволила развить чрезвычайно разработанную юридическую технику и составить высоко-систематизированные источники права, оказала благотворное влияние на правовую науку. Рецепция Римского частного права сыграла ключевую роль в развитии романо-германской и производных правовых семей и позволила укрепиться Европейской правовой науке.

Принципы

Римское правосознание рассматривает справедливость, выводимую из равноправия, как основной принцип правореализации. «Ius est ars boni et aequi» — гласит изречение римского правоведа, переводимое как «Право искусство (наука) доброго и справедливого». Казуистичность Римского права основывается на осознании высокой роли судебной власти; «Я имею иск — значит я имею право» — описывает это отношение римское изречение. Утилитаризмом названо рассмотрение пользы (utilitas) как смысла права, свойственное римскому отношению к праву: «Польза — мать доброго и справедливого».

Отрасли

Первое, известное нам описание различия частного (ius privatum) и публичного права (ius publicum), принадлежит римскому юристу Ульпиану: «Публичное право — то право, которое относится к положению Римского государства, частное — то право, которое относится к интересам отдельных лиц».

Ius publicum

Римское публичное право не имело такого значения для становления правовых систем Западной Европы как Римское частное право.

Отражая и закрепляя форму Римского государства, публичное право Византии получило в конечном итоге черты законодательства феодальных государств.

Ius privatum

Ius privatum базируется на отношениях по поводу частной собственности. Европейскими либертаристами было перенято римское отношение к собственности как к важному признаку свободы и уважаемости личности.

Римское частное право пронесло свои базовые институты и принципы через тысячелетнюю историю и в итоге стало базой для современного частного права. Частное право Рима до сих пор повсеместно имеет огромное значение в правовой науке как каркас для изучения гражданско-правовых отраслей права современных государств.

Ius civile и Ius gentium

Ius Quiritum (право Римских граждан (квиритов)) или ius civile (цивильное право) — право, действенное для Римлян и используемое преторами для решения исков между римлянами.

Ius gentium (право народов) — право, составленное исходя из обнаруженных мировых правовых принципов, для решения споров между жителями зависимых земель и инородцев, находящихся на подконтрольной территории Рима.

Законотворчество

В Римской Республике была разработана трёхэтапная законотворческая процедура. Правом законодательной инициативы обладал каждый магистрат. Законопроект вывешивался им на Римском форуме, где римляне могли ознакомится с ним и обсудить его. Все предложения по измению законопроекта могли быть переданы самому магистрату. Затем народное собрание всеобщим голосованием принимало или отклоняло законопроект. Сенат как исполнительный орган Рима осуществлял проверку процедуры принятия, при отсутствии нарушений закон вступал в силу. Некоторое время эта процедура с той или иной долей фикции сохранялась и в Римской Империи. Затем законотворческая функция укрепилась в руках императора с той или иной долей участия сената.

Закон имел постоянную структyру и состоял из:
1) prascriptio — вводной части, описывывшей мотивы принятия, имя составившего закон магистрату и дату принятия.
2) rogatio — основной части, содержавшей функциональную часть закона.
3) sanctio — санкции, указывавшей ответственность за нарушение норм, установленных законом.

[Одуванчик]

Сенат и промагистратуры римской республики


1. В 327 г. до н.э. в системе римского государственного права было сделано важное нововведение, согласно которому консулу Квинту Публилию Филону решением комиций по истечении его консульского года был продлен военный империй в звании pro consule: "С трибунами договорились предложить народу, чтобы по окончании консульства Квинт Публилий Филон вплоть до окончания войны с греками продолжал дело как проконсул" (Liv., VIII, 23, 12). Таким образом, Публилий Филон - первый римлянин, кто, бесс»»»»», был облечен проконсульской властью. С тех пор новый способ стал применяться чем дальше, тем чаще: Фабий Руллиан - в 309 г. до н.э. (Act. triumph. ad a U. 445), и в 307 г. до н.э. (Liv., IX, 42, 2), Луций Волумний - в 295 г. до н.э. (Liv., X, 22, 9) и т.д.

2. Античная традиция не сохранила точных указаний, кто был первым римским пропретором. Впервые мы узнаем о пропретуре из сообщения Ливия (X, 25-26), из которого следует, что в 295 г. до н.э. сразу три человека - Луций Сципион, Гней Фульвий и Луций Постумий - были наделены пропреторскими полномочиями. Однако большинство исследователей совершенно справедливо полагают, что на самом деле они находились на положении легатов (legati) при консулах и ничем не отличались от Луция Манлия Торквата, которого Ливий как раз и обозначает как легата (Liv., X, 26, 12). Более надежными представляются эпиграфические свидетельства, называющие Квинта Валерия Фалтона, справившего в 241 г. до н.э. триумф, пропретором (propr(aetore) (Act. triumph. ad. a. U. 413). Вместе с тем пропретура только со времени 2-й Пунической войны становится частым явлением.

3. Продолжительность промагистратуры в IV - III вв. до н.э. еще не была четко определена и постоянно варьировалась: шесть месяцев - для обоих консулов 297 г. до н.э. (Liv., X, 16, 1), один год - впервые в 307 г. до н.э. (Liv., IX, 42, 2) или, вообще, крайне абстрактно - до завершения данного мероприятия (Liv., VIII, 23, 12; XXX, 1, 10 и т.д.).

4. 2-я Пуническая война (218-201 гг. до н.э.) - важная веха в развитии системы промагистратур. Во-первых, prorogatio imperii становится обычным явлением, хотя пока еще и не регулярной процедурой. Во-вторых, постепенно закрепляется годичный срок промагистратуры. Если же задача требовала более продолжительного срока, то полномочия продлевались столько раз, сколько это было необходимо. Правда, исключений еще довольно много - "до тех пор, пока их [Силана и Сципиона]не отзовет сенат" (Liv., XXVII, 7, 17), "до окончания войны в Африке" (Liv., XXX, 1, 10). В-третьих, именно в тот период римляне сочли необходимым изобрести еще один вид промагистратуры - чрезвычайное наделение полномочиями pro consule человека, не бывшего в предыдущий год (или вообще никогда ранее) консулом. Первый римлянин, ставший privatus cum imperio, - Марк Клавдий Марцелл. Консул 222 г. до н.э., он получил проконсульский империй в 215 г. до н.э. (Liv., XXIII, 30, 19). А в 211 г. до н.э. был наделен проконсульским империем Публий Корнелий Сципион, не занимавший до этого должности консула вообще (Liv., XXVI, 18, 9).

5. Во II - I вв. до н.э. в связи с расширением римской державы, ростом числа провинций пророгация стала регулярной процедурой, так что, наконец, при Сулле всем консулам и преторам раз на всегда было предоставлено право на годичное продление империя. А в 52 г. до н.э. было принято постановление сената, подтвержденное законом следующего года, согласно которому консулат и претура отделялись от соответствующей промагистратуры 5-летним промежутком (Dio., XL, 46; 56), что придало проконсулату и пропретуре характер самостоятельной магистратуры.

6. Роль сената в процессе prorogatio imperii в течение IV - I вв. до н.э. существенно изменилась. Для раннего периода в источниках находим очень мало деталей избрания или назначения. В одних случаях упоминаются и сенат и народ (комиции) (например, Liv., VIII, 23, 12; X, 22, 9), в других - только сенат (Liv., IX, 42, 2; XXVII, 7, 17 и т.д.), чаще вообще нет указаний (Liv., X, 16, 1; XXIV, 10, 3; Dionys., XVII, 4, 4; Dio., VIII, 31 и т.д.). Однако, как видно из самого слова prorogare, в принципе требовалось решение комиций и их участие в этой процедуре было обязательным. Очевидно, это право входило в компетенцию собраний по трибам, под председательством народных трибунов. Но и сенат с самого начала существования промагистратуры не был отстранен от участия в этой процедуре. По-видимому, именно сенат определял саму необходимость в тот или иной год продления империя кому-либо из магистратов, но это решение в обязательном порядке нуждалось в утверждении комициями.

7. 2-я Пуническая война еще более усилила роль сената в управлении республикой. В частности, сенат фактически узурпировал право распоряжаться продлением или окончанием империя магистратов. Теперь prorogatio, за редчайшим исключением (Liv., XXVII, 22, 6), давалась на основе простого senatusconsultum (например, Liv., XXII, 22, 1; XXIII, 25, 10; XXV, 3, 5). Более того, несмотря на то, что постепенно закрепился обычный годичный срок промагистратуры, сенат нередко устанавливал по собственному усмотрению иную продолжительность промагистратуры: "до тех пор пока их [Силана и Сципиона] не отзовет сенат" (Liv., XXVII, 7, 17), "до окончания войны в Африке" (Liv., XXX, 1, 10), "до прибытия преемника, назначенного сенатом" (Liv., XXXII, 28, 9). Сложившаяся в ходе войны практика после ее окончания стала восприниматься как норма и настолько укоренилась в римском государственном праве, что позволила Полибию без всякого сомнения утверждать: "От сената зависит, осуществятся или нет планы и расчеты военачальников, и потому еще, что сенат имеет власть послать нового консула по истечении годичного срока или продлить службу действующего" (Polyb., VI, 15).

8. Немного иначе обстояло дело в отношении наделения полномочиями privati cum imperio. Оно, безусловно, всегда было правом народа, так как фактически являлось выборами магистрата. Однако и здесь сенат пытался вмешаться в компетенцию комиций, и в последний век республики несколько раз присваивал себе это право, прежде всего, в отношении Гнея Помпея в 81 г. до н.э. (Liv., Ep., LXXXIX) и 77 г. до н.э. (Plut., Pomp., 6).

[Одуванчик]

Список диктаторов и причины их назначения.


Диктаторы:

501 до н.э. – Тит Ларций (угроза войны с сабинянами).
Нач. конницы – Спурий Кассий.

499 до н.э. – Авл Постумий (для войны с латинами).
Нач. конницы – Тит Эбуций.

494 до н.э. – Маний Валерий Волез (отказ народа записываться в войско).

458 до н.э. – Луций Квинкций Цинциннат (война с сабинянами).
Нач. конницы – Луций Тарквиций (родом патриций, но по бедности служивший в пехоте).

439 до н.э. – Луций Квинкций Цинциннат (против Спурия Мелия, устроившего раздачи хлеба плебеям).
Нач. конницы – Сервий Агала.

437 до н.э. – Мамерк Эмилий (война с Фиденами после убийства там трёх римских послов).
Нач. конницы – Луций Квинкций Цинциннат.

435 до н.э. – Квинт (или Авл?) Сервилий Приск (или Структ?) (из-за чумы и войны с Вейями).
Нач. конницы – Постум Эбуций Гельва.

434 до н.э. – Мамерк Эмилий (грозила война с этрусским союзом).
Нач. конницы – Авл Постумий Туберт.

431 до н.э. – Авл Постумий Туберт (война с вольсками и эквами; распря между консулами).
Нач. конницы – Луций Юлий.

426 до н.э. – Мамерк Эмилий (война с Вейями).
Нач. конницы – Авл Корнелий Косс.

418 до н.э. – Квинт Сервилий Приск (война с эквами).
Нач. конницы – Гай Сервилий Приск (сын).

408 до н.э. – Публий Корнелий Косс (война с вольсками).
Нач. конницы – Сервилий Агала.

396 до н.э. – Марк Фурий Камилл (война против Капен, Фалерий и Вей).
Нач. конницы – Публий Корнелий Сципион.

390 до н.э. – Марк Фурий Камилл (нашествие галлов).
Нач. конницы – Луций Валерий.

389 до н.э. – Марк Фурий Камилл (войны с эквами, вольсками и этрусками; отпадение союзников).
Нач. конницы – Гай Сервилий Агала.

385 до н.э. – Авл Корнелий Косс (война с вольсками, потом – против М.Манлия Капитолийского).
Нач. конницы – Тит Квинкций Капитолийский.

368 до н.э. – Марк Фурий Камилл (обострение борьбы вокруг законов, предлагаемых народными трибунами).
Нач. конницы – Луций Эмилий.
Камилл отрёкся от должности; вместо него - Публий Манлий.
Нач. конницы – Гай Лициний (из плебеев).

367 до н.э. – Марк Фурий Камилл (угроза галльской войны).
Нач. конницы – Тит Квинкций Пенн Капитолин Криспин.
363 до н.э. – Луций Манлий Империоз (для вбития гвоздя – старинного обряда в целях прекращения мора).
Нач. конницы – Луций Пинарий.

362 до н.э. – Аппий Клавдий (поражение и гибель консула-плебея в войне с герниками).
Нач. конницы – ?.

361 до н.э. – Тит Квинкций Пенн Капитолин Криспин (война с галлами).
Нач. конницы – Сервий Корнелий Малугинский.

360 до н.э. – Квинт Сервий Агала (нашествие галлов).
Нач. конницы – Тит Квинкций.

359(8?) до н.э. – Гай Сульпиций Петик (война с галлами).
Нач. конницы – Марк Валерий.

356 до н.э. – Гай Марций Рутул (нападение этрусков) - 4 раза консул, первый диктатор из народа. Без согласия сената, но по велению народа справил триумф.
Нач. конницы – Гай Плавтий (также плебей).

353 до н.э. – Тит Манлий Империй Торкват (война с этрусками).
Нач. конницы – Авл Корнелий Косс.

352 до н.э. – Гай Юлий (прошёл слух о сговоре 12-ти этрусских городов).
Нач. конницы – Луций Эмилий.

351 до н.э. – Марк Фабий (без военной угрозы).
Нач. конницы – Квинт Сервилий.

350 до н.э. – Луций Фурий Камилл (диктатор понадобился, чтобы из-за болезни обоих консулов было кому проводить выборы).
Нач. конницы – Публий Корнелий Сципион.

349 до н.э. – Тит Манлий Торкват (для проведения выборов, так как единственный консул (Камилл) был занят на войне).
Нач. конницы – Авл Корнелий Косс.

345 до н.э. – Луций Фурий (набег аврунков).
Нач. конницы – Гней Манлий Капитолин.

344 до н.э. – Публий Валерий Публикола (для совершения молений, т.к. «шёл дождь из камней, и, казалось, ночь наступает среди дня»).
Нач. конницы – Квинт Фабий Амбуст.

342 до н.э. – Марк Валерий Корв (бунт войска).
Нач. конницы – Луций Эмилий Мамерк.

340 до н.э. – Луций Папирий Красс (оставшийся в живых консул (Т.Манлий Торкват) по нездоровью не мог вести войну с антийцами).
Нач. конницы – Луций Папирий Курсор.

339 до н.э. – Квинт Публилий Филон (восстание латинов).
Нач. конницы – Юний Брут.

337 до н.э. – Гай Клавдий Регилльский (из-за нерасторопности консулов, не успевших оказать помощь аврункам, являвшимся союзниками Рима, в их войне с сидицинами).
Нач. конницы – Гай Клавдий Гортатор.
Сложили с себя полномочия, т.к. предзнаменования при их назначении были признаны неблагоприятными.

335 до н.э. – Луций Эмилий Мамерк (для проведения выборов, т.к. оба консула были заняты на войне с сидицинами).
Нач. конницы – Квинт Публилий Филон.

334 до н.э. – Публий Корнелий Руфин (война с сидицинами плюс слух о том, что поднимается войной Самний).
Нач. конницы – Марк Антоний.
Сложили с себя полномочия, т.к. были сомнения в правильности их избрания.

332 до н.э. – Марк Папирий Красс (слух о галльской военной угрозе).
Нач. конницы – Публий Валерий Публикола.

331 до н.э. – Гай Квинктилий (для вбития гвоздя, чтобы прекратились смерти многих патрициев то ли от мора, то ли от отравления жёнами).
Нач. конницы – Луций Валерий.

327 до н.э. – Марк Клавдий Марцелл (для проведения выборов, т.к. оба консула были заняты на войне – один в Самнии, второй у Неаполя).
Нач. конницы – Спурий Постумий.

325 до н.э. и 324 до н.э. – Луций Папирий Курсор (союз вестинов (племени воинственных горцев) с самнитами; болезнь консула, ведущего войну в Самнии).
Нач. конницы – Квинт Фабий Максим Рулл.

322 до н.э. – Авл Корнелий Арвин (война в Самнии).
Нач. конницы – Марк Фабий Амбуст.

321 до н.э. – Квинт Фабий Амбуст (после поражения в Кавдинском ущелье, т.к. не было доверия никому из магистратов).
Нач. конницы – Луций Валерий Флакк.

320 до н.э. – Луций Корнелий (месть самнитам).
Нач. конницы – Луций Папирий Курсор.

316 до н.э. – Луций Эмилий (осада Сатикулы, союзного города самнитов).
Нач. конницы – Луций Фульвий.

315 до н.э. – Квинт Фабий Амбуст (продолжение осады).
Нач. конницы – Квинт Авлий Церретан. После его гибели назначен Гай Фабий Амбуст, брат диктатора.

314 до н.э. – Гай Мений (расследование заговоров против государства, чтобы не допустить отпадения Кампании от Рима).
Нач. конницы – Марк Фолий.
Сложили с себя полномочия, чтобы их привлекли к суду и они могли доказать и свою непричастность. Единодушно оправданы.

313 до н.э. – Гай Петелий (либо для предотвращения измены всей Кампании, либо для вбития гвоздя).
Нач. конницы – Марк Фолий.

312 до н.э. – Гай Сульпиций Лонг (слух о войне с этрусками).
Нач. конницы – Гай Юний Бубулк.

310 до н.э. и 309 до н.э. – Луций Папирий Курсор (война с этрусками и самнитами; тяжёлое ранение одного из консулов).
Нач. конницы – Гай Юний Бубулк.

305 до н.э. – Публий Корнелий Сципион (для проведения выборов, т.к. оба консула были на войне).
Нач. конницы – Публий Деций Мус.

302 до н.э. – Гай Юний Бубулк (мятеж эквов).
Нач. конницы – Марк Титиний.

301 до н.э. – Марк Валерий Корв (восстание Этрурии).
Нач. конницы – Марк Эмилий Павел.

286 до н.э. – Квинт Гортензий (для погашения противостояния плебеев и патрициев) – провёл закон, предусматривающий, что решения совета плебеев должны иметь силу закона и быть обязательными для всего общества – без какого-либо вмешательства со стороны центуриатных комиций или сената.

249 до н.э. – Авл Атилий Калатин (I Пуническая война) - первый из диктаторов повёл войну за пределами Италии.

221 до н.э. – Квинт Фабий Максим Веррукос (Кунктатор) (для проведения выборов).
Нач. конницы – ?.

217 до н.э. – Квинт Фабий Максим Веррукос (Кунктатор) (после поражения у Тразименского озера и гибели одного из консулов).
Нач. конницы – Марк Минуций Руф; впоследствии уравнен в правах с диктатором – правда, ненадолго.
Назначены не консулом (который воевал где-то в Италии с карфагенскими войсками), «а – случай дотоле небывалый – непосредственно народом».
Диктатора-полководца не было с 249 года.

217 до н.э. – Луций Ветурий Филон (для проведения выборов, т.к. консулы воевали с Ганнибалом, а срок диктатуры Кунктатора истёк).
Нач. конницы – Марк Помпоний Матон.
Сложили с себя должности как выбранные огрешно.

216 до н.э. – Марк Юний Пера (после поражения при Каннах и гибели одного из консулов).
Нач. конницы – Тиберий Семпроний Гракх.

216 до н.э. – Марк Фабий Бутеон, старейший из живших тогда бывших цензоров (диктатор со специальными полномочиями – для пополнения списка сената, опустевшего за 5 лет со времени последнего ценза).
Без начальника конницы.
„Вступив в должность, Бутеон сразу заявил: он не одобряет ни того, что сейчас сразу два диктатора – такого никогда прежде не бывало; ни того, что при диктаторе нет начальника конницы; ни того, что цензорские полномочия вручены одному человеку, да ещё во второй раз; ни того, что диктатору, выбранному не для ведения военных действий, дана власть на 6 месяцев”. Отказался единолично судить, достоин кто-то звания сенатора или нет – просто на место умерших зачислил в порядке очерёдности тех, кто за эти годы занимал курульные должности либо получил военные награды. Когда в сенат было выбрано недостающих 177 человек, сразу же сложил с себя полномочия.

213 до н.э. – Гай Клавдий Центон (для проведения выборов, т.к. консулы находились на войне).
Нач. конницы – Квинт Фульвий Флакк.

210 до н.э. – Квинт Фульвий Флакк (для проведения выборов, т.к. консул Марк Клавдий Марцелл гонялся за Ганнибалом по Апулии и его нельзя было отзывать от войска, а консул Марк Валерий Левин, хоть и приехал в Рим из Сицилии, но вынужден был срочно туда отбыть, выборов не дожидаясь).
Нач. конницы – Публий Лициний Красс.

208 до н.э. – Тит Манлий Торкват (для проведения выборов, т.к. оба консула погибли, попав в засаду: Марк Клавдий Марцелл - сразу, Тит Квинкций Криспин – от раны).
Нач. конницы – Гай Сервилий.

207 до н.э. – Марк Ливий Салинатор («Приближались выборы консулов; сенату угодно было провести их под председательством диктатора» - хотя оба консула были в Городе).
Нач. конницы – Квинт Цецилий Метелл.

205 до н.э. – Квинт Цецилий Метелл (для проведения выборов, т.к. консул Публий Корнелий Сципион был в Сицилии (т.е. вне Италии), а консул Публий Лициний Красс стоял в Бруттии против Ганнибала, и его войско страдало от чумы).
Нач. конницы – Луций Ветурий Филон.

203 до н.э. – Публий Сульпиций Гальба Максим (для того, чтобы отозвать в Италию консула Гнея Сервилия Цепиона, вознамерившегося во время перемирия переправиться в Африку и преследовать там Ганнибала).
Нач. конницы – Марк Сервилий Гемин, брат второго консула.
„Остаток года диктатор вместе с начальником конницы объезжал города, отпавшие во время войны, и выяснял причины отпадения каждого”.

202 до н.э. – Гай Сервилий Гемин («Марк Сервилий, чтобы его не вернули для выборов в Город, назначил диктатором своего брата, а сам отправился в свою провинцию»).
Нач. конницы – Публий Элий Пет.
Назначение последнего диктатора.


82 до н.э.
81 до н.э. – Л.Корнелий Сулла (сам)
80 до н.э.
79 до н.э.

48 до н.э. – Г.Юлий Цезарь

46 до н.э. – Г.Юлий Цезарь (сам; затем избран пожизненным диктатором).



Просто отставить от должности своего начальника конницы диктатор не мог (хотя сам его и назначал) – сдавали полномочия они одновременно. Он мог только запретить тому делать что-либо по его должности.

[Одуванчик]

Трансформация представлений о публичной власти и ее носителях в Риме в эпоху гражданских войн


Хорошо известно, что для римского республиканского правосознания была характерна концепция коллективной ответственности за государство и государственные дела. Безусловно, истоки подобных представлений чрезвычайно архаичны и могут быть обнаружены в римской протогосударственной древности, когда в качестве основной и единственно возможной социально-административной единицы мыслилось сообщество (община) в целом, а личность выступала как составная часть этого единого социального организма. В основе республиканской концепции легитимности власти лежали две основные идеи. Первая: Республика - гармоничный мир, общее дело всего римского народа - res publica...est res populi (Cic. De re p. I.39). Вторая: власть имеет отцовский характер; ее законность, правильность и совершенство закреплены не столько правом, сколько древностью политической традиции, обычая, государственного института; совокупностью моральных обязательств. Это было не просто признание приоритета коллективного перед частным, предпочтение общего блага своему, установленных моральных норм над личным суждением, а органичное глубинное единство римлян и Рима (Alfoldi G. Die Romische Gesellschaft: Ausgewahlte Beitrage. Wiesbaden, 1986. S. 335-394; Штаерман Е.М. Эллинизм в Риме // Эллинизм: восток и запад / Отв. Ред. Е.С. Голубцова. М., 1992. С. 147-148).

В соответствии основополагающими идеями оформились конкретные и республиканские представления о системе публичной власти и ее носителях. Высшими носителями власти в Римской республике выступали сенат и римский народ (Cic. De re p. II.42,69; Sall. De Cat.coniur. 9,1; Ep. II.5;10). Сенат без собрания и собрание без сената были одинаково ненормальными явлениями. Их нераздельность отразились в общей законодательной формуле - senatus populusque Romanus. Народное одобрение было обязательным условием легитимности любого государственного события. Властные функции сената не были юридически, правовым образом, закреплены. Сенатские постановления - senatusconsulta являлись с формально-правовой точки зрения не юридической нормой, а простыми рекомендациями. Однако в Римской республике власть сената была подлинной властью (Sall. Ep. II,10), которая опиралась на авторитет -auctoritas ее носителей, на верность традиции - mos maiorum и на совокупность взаимных моральных обязательств - pietas. Власть исполнительного лица - римского магистрата рассматривалась как общественная обязанность, от которой он не может уклониться; обязанность, возлагаемая народом в интересах rei publicae (Sall. Ep. II.7; I.5). В чрезвычайных обстоятельствах это выражалось формулой: videant consules, ne quid detrimenti respublica capiat . Подобные представления о публичной власти и ее носителях позволяют говорить о слабости принципов республиканизма и демократизма в Риме. Значение обычая было больше, чем закона; идея правотворчества не была распространена; нерушимость старины была общим лозунгом всех субъектов правления; новые явления жизни подводились под старые формулы.

В период гражданских войн и на уровне массовых представлений, и в среде интеллектуальной элиты идея коллективной ответственности за состояние Республики оказалась значительно ослабленной, а в середине I в. до н.э.- уже не актуальной. Обнаружилось постепенное ослабление основ традиционной системы управления и новые обоснования легитимности публичной власти.

Произошло колоссальное увеличение территории и народонаселения Рима. В его состав вошла Италия и ряд римских колоний вне ее. После Союзнической войны, когда права римского гражданства были предоставлены всему италийскому населению, римское гражданство достигло почти 3-х млн. человек. В качестве подчиненных Риму завоеванных провинций и зависимых сопредельных государств в его состав были включены почти все страны средиземноморского бассейна. Рим постепенно утратил основы гражданской общины - civitas, стал совершенно иным территориально-административным механизмом. В новых условиях примитивно-коллегиальная форма правления обнаружила свою неэффективность и нецелесообразность.

В результате великих римских завоеваний усилилась имущественная поляризация римского гражданства: увеличилось количества люмпенов, с одной стороны, и промотавшихся аристократов - с другой. В среде тех и других обнаруживалось глубокое падение нравов, а в условиях главенства патриархальных семейно-родовых принципов и отношений патроната-клиентеллы формировалась психология паразитирования и продажности (Sall. De Cat.coniur. 10.3-6;11).

Постоянные и продолжительные войны, римская колонизация порождали не только территориальную, но и социально-психологическую мобильность, неизбежно вели к разрыву традиций, нарушению семейно-родственных связей. Люди получали не только новых соседей, их окружала не только иная природная, но и иная социально-политическая среда, в которой часто действовали принципы господства-подчинения (Sall. De Cat.coniur. 11,6).

Усилившийся в результате военных завоеваний приток рабов в Рим также не мог не отразиться на социально-политическом климате: рабы смешивались со свободным населением и несли свою идеологию.

Коренные изменения в римской армии: наметившаяся люмпенизация легионов (Rostovtzeff M. Social and Economic History of the Roman Empire. Oxford, 1926. P. 99), увеличение воинского контингента за счет италиков и провинциалов - также не могли не сказаться на правосознании римского гражданства. Новобранцы из италийских городов усугубляли маргинальную психологию люмпенов. Для служивших длительный срок под знаменами того или иного полководца (Суллы, Помпея, Цезаря) римских граждан нормой становился уклад лагерной жизни; отечеством - военный лагерь, согражданами - легионеры, а затем ветераны; властью - воля и приказание полководца. В этих условиях отношения команды-подчинения становились единственно возможной формой социальных контактов. Эти отношения переносились и на мирную жизнь, поскольку военный вождь в мирное время выступал как патрон своих ветеранов. В силу всех этих обстоятельств Народное собрание, некогда воплощавшее законодательную власть и исполнительную волю всего римского народа, потеряло всякий смысл. Цицерону пустующий римский Форум казался скорее стареющим, чем отдыхающим (Q.Fr. II,13,4). Собиравшиеся на Форуме несколько десятков тысяч человек, по большей части люмпенов, не представляли власть римского гражданства. Они следовали желаниям и воле политических лидеров, поддерживали их честолюбивые планы и, таким образом, способствовали развитию имперских и монархических тенденций.

Сенат - воплощение римской государственности, римских традиций, основных жизненных принципов и идеалов утратил свой авторитет, на котором прежде держалась его власть и влияние. Злоупотребления сената, его неспособность управлять политическими событиями и направлять их в интересах всего римского общества компрометировали всю традиционную систему публичной власти и делали неизбежной ее перестройку на новых имперских началах. Потрясающую картину разложения и беспомощности государственной власти нарисовал Саллюстий (De Cat.coniur. 12.1-2; 17.1; 20.6-8; B.Iug. 16.1). Более того, в условиях гражданских войн обнаружился абсентеизм сенаторов, с одной стороны, и вождизм - с другой. В результате сенатский лидер, сумевший завоевать расположение большинства сената, (например, Помпей) получал возможность распоряжаться и суверенной волей народа. Мысль о существовании параллельно с традиционной системой управления сильной личности, наделенной чрезвычайными полномочиями, и лояльной по отношению к Республике стала вполне приемлемой для сената.

Исполнительная - магистратская власть уже не рассматривалась как высокая честь, выражение доверия народа и его поручение. Она выступала лишь как ступень, ведущая к обогащению и значимому общественному положению. У современников встречаются постоянные подобные обвинения в адрес римских магистратов (Cic. Ad Att. X,8,2). Политическая практика эпохи гражданских войн постепенно внедряла в общественное сознание идею значимости конкретных действий и результатов; восприятие сильной личности как носительницы не столько полномочий, сколько возможностей.

Последствиями разложения традиционной системы власти и изменения политической ментальности было катастрофическое падение уважения к традиции, обычаю и существующей законной норме; изменение методов политической борьбы. Насилие стало политической практикой. В речах Цицерона римская история середины I в. до н.э. предстает как уголовная хроника. Был нарушен главнейший принцип римского демократизма - неприкосновенность народных трибунов. Римская армия стала орудием социально-политической борьбы. Неограниченный империй проконсулов и пропреторов в провинциях усугублял монархические настроения солдат и люмпенов. Современники много раз и в различных вариациях проводили мысль о том, что истинной, идеальной Республики уже нет; она утрачена, потеряна, погублена, убита (Sall. De Cat.coniur. 37.1-4; 38.3-4; 52.22-23; B.Iug. 41-42; Cic. De re p. I. 47,71; Ad fam. IX,20,3; De off. II,3 III,83; Phil. II, 17; см., например: Cic. De off. II,29 - rem vero publicam penitus amissimus). Более того возникла и получила развитие мысль о возможности насилия и единовластия ради блага государства (Cic. De re p. VI,1. См., например: Sall. Ep.II.6,2 - ... преступление ...совершает тот, кто во вред государству станет приобретать влияние; но в том случае, когда служение общественному благу приносит пользу..., колебаться в своем решении означает нерадивость и трусость ).

Политико-правовые представления различных социальных групп имели принципиальное сходство, с той лишь разницей, что у рядовых граждан они существовали как парадигмы сознания, как автоматизмы мысли и поведения, а у политической и интеллектуальной элиты они были сформулированы в литературной форме. Например, в государственно-правовых концепциях Цицерона и Саллюстия; отчасти в стоических установках Лукреция. Все они апеллировали к традиции и республиканским основам публичной власти. Однако считать их чистой утопией нельзя, поскольку они отвечали на злобу дня и учитывали новые имперские реалии (См.: Утченко С.Л. Политические учения древнего Рима. М., 1977; Штаерман Е.М. Эллинизм в Риме. Указ.соч. С. 149-150; Gruen E. The Hellenistic World and the Coming of Rome. Berckley; Los Angeles, London, 1984. P. 251-253; 317-321; Maier B. Philosophie und romisches Kaisertum. Wien, 1985. S.20).

Постепенно и в римской общественной жизни, и в римском общественном сознании утвердился новый взгляд на публичную власть и ее носителей, новое обоснование легитимности власти: традиционная система управления нецелесообразна (народ потерял власть, ее узурпировала знать); бремя ответственности за государственные дела может быть возложено на сильного, дееспособного политического лидера; ни традиция, ни древность обычая не являются определяющими принципами властных полномочий; основой легитимности власти могут служить лишь рациональные соображения об общем благе и народной пользе. Эти соображения определяли и объем полномочий, и методы управления. Таким образом, в представлениях о публичной власти и ее носителях обозначаются имперские и монархические тенденции, а римский народ постепенно из субъекта управления становится объектом управления. Все это указывает на глубочайший кризис римского республиканского правосознания, который стал одной из важнейших предпосылок установления военной диктатуры в Риме: сначала как факта, порождающего прецедент (диктатура Суллы), затем как постоянного прецедента (положение Помпея, диктатура Цезаря, II триумвират).

[Одуванчик]

Эпоха гражданского мира. Государственный строй Рима в эпоху гражданского мира.


Эпоха гражданского мира.

Полтора столетия, разделяющие окончание борьбы сословий (закон Гортензия 287 г. до н.э.) и начало гражданских смут (реформа Тиберия Гракха 133 г. до н.э.), считаются золотым веком Рима-полиса и нередко сравниваются с классическим периодом в истории древней Греции. В это время римляне ведут успешные войны в основном за пределами Италии, а в самом Риме царят мир и относительное согласие. Поскольку все социальные конфликты внутри гражданского коллектива удавалось улаживать мирным законным путем, массовых народных движений и выступлений не было.

Во II в. до н. э. в разных районах Италии несколько раз вспыхивали волнения рабов, и римские магистраты для подавления их, вместо того, чтобы перебрасывать из провинций военные силы, нередко вооружали местных крестьян и пресекали эти выступления прямо в зародыше.

Со II в. до н.э. статус римского гражданина становится особенно почетным и завидным. Порциевы законы, принятые в этом столетии, окончательно отменили телесные наказания для граждан в Риме и Италии и значительно ограничили их для тех из них, кто проходил военную службу в провинциях. В мирное время римских граждан нельзя было держать в тюрьме, подвергать пыткам, а также приговаривать к крупным штрафам, изгнанию или смертной казни иначе, чем судом народного собрания.

Со 167 г. до н.э. римские граждане уже больше не платили трибут. После успешных войн они получали львиную долю военной добычи и земельных наделов на отвоеванных у противника территориях. И в провинциях, и в дружественных царствах они пользовались массой привилегий и неформальных преимуществ. Стоило попавшему в беду римлянину гордо произнести: Я римский гражданин, как местные власти немедленно приходили ему на помощь, а обидчики рассыпались в извинениях.

Когда в 80-ые годы II в. до н.э. римляне выводили латинские колонии на отнятые у цизальпинских галлов земли, они столкнулись с нежеланием массы безземельных граждан получать землю в обмен на римское гражданство. Римским властям пришлось изменить старые обычаи и начать выводить колонии римских граждан, куда не допускались союзники-италики. В отличие от латинских их называют гражданскими колониями. Кроме того, с этих пор римляне перестали создавать новые муниципии, поскольку их власти в Италии уже ничего не угрожало. Тем самым дистанция между гражданином и союзником, римлянином и италиком стала еще больше.

В это же время в сенат от властей латинских колоний начали поступать жалобы на то, что их общины не могут выполнять свои обязательства перед Римом, поскольку латинские граждане, пользуясь правом переезда, массами переселяются в Рим и муниципии, чтобы получить римское гражданство. В ответ беглецов насильственно водворили обратно, а право переезда обусловили такими ограничениями, что воспользоваться им стало фактически невозможно. Между римским и латинским гражданством выросла непроходимая пропасть. Римские граждане высоко ценили свой особый статус и связанные с ним привилегии. Они не желали делиться ими с кем бы то ни было.

Однако все эти привилегии сами по себе не обеспечивали привольного и беззаботного житья. Для римского гражданского коллектива были характерны имущественные и социальные различия, постепенно углублявшиеся на протяжении III II вв. до н.э. К концу эпохи гражданского мира пропасть между низами и верхами римского общества была едва ли не шире, чем между гражданами и негражданами.

Государственный строй Рима в эпоху гражданского мира.

Социальные различия между римскими гражданами усугублялись олигархическим характером Рима-полиса.

Формально верховная власть в Риме, так же как и в любом полисе, принадлежала римскому народу, то есть совокупности всех римских граждан. В представлении людей той эпохи, римский народ и римское государство это одно и то же, поэтому союзные Риму государства назывались друзья и союзники римского народа, а власть Рима над завоеванными и подчиненными странами владычество римского народа. Как уже говорилось выше, нормальное правильное государство, противопоставляемое тирании и деспотии, именовалось в Риме республика (res publica), букв. общее дело. По определению Цицерона, государство является достоянием народа.

В соответствии с этими представлениями, народное собрание в Риме после окончания борьбы сословий обладало всей полнотой власти: только оно принимало законы, объявляло войну и заключало мир, избирало всех высших должностных лиц (магистратов) и представляло собой верховный суд по преступлениям, совершенным римскими гражданами. Однако на практике оно было в немалой мере подконтрольно сенату и магистратам и далеко не всегда выражало волю большинства римских граждан.

Для того чтобы выяснить, насколько велик был разрыв между теорией и практикой, и сколь обширны были реальная власть и влияние римской олигархии, необходимо, во-первых, разобраться в том, как работали основные органы власти и управления Римской республики: народное собрание (комиции), магистраты и сенат, а во-вторых, в том, что представляло собой римское общество, какова была социальная структура Рима-полиса.

Комиции и конции. В Риме этой эпохи функционировали два вида народных собраний: центуриатные и трибутные комиции. С ними были связаны политические митинги (конции), на которых происходило предварительное обсуждение предложений, выносившихся на утверждение комиций.

Центуриатные комиции, связанные с делением граждан на имущественные классы и центурии, назывались также большими комициями или войском и созывались на Марсовом поле, предназначенном для военных парадов и учений. Они решали вопрос об объявлении войны или заключении мира, выбирали высших магистратов (консулов и преторов), возглавлявших во время войны армию, и вершили суд по самым тяжким преступлениям, каравшимся лишением римского гражданства или смертной казнью. Они также могли принимать законы, но это происходило крайне редко.

В III в. до н.э. они были реформированы и стали несколько более демократичными, чем раньше. Теперь голоса всадников и граждан первого класса составляли меньше половины от общего числа, но даже и после этого в них, по свидетельству Цицерона, сохранялся перевес богатых граждан над бедными, а пожилых над молодыми.

Трибутные или малые комиции, голосовавшие по территориальным округам (трибам), в гораздо большей мере были способны выражать волю большинства римских граждан. Их главной задачей было принятие новых законов и выборы низших магистратов (эдилов, квесторов и народных трибунов). Они также вершили суд над гражданами, чьи преступления карались наложением штрафа.

Трибутные комиции созывались гораздо чаще центуриатных и решали очень широкий круг вопросов. Начиная со II в. до н.э. они приобретают более важное значение в политической жизни, чем центуриатные комиции.

В отличие от народных собраний в демократических греческих полисах и большие и малые комиции были плохо приспособлены для выражения воли большинства граждан.

Из-за многочисленности римских граждан и зачастую отдаленности их местожительства от Рима даже наиболее важные комиции и конции мог посещать в лучшем случае лишь каждый пятнадцатый или каждый двадцатый из них.

Самыми активными участниками комиций были граждане, проживавшие в самом Риме, но поскольку почти все они входили в четыре городские трибы, при голосовании в трибутных комициях у них было всего лишь четыре голоса против 31 у граждан, числившихся в сельских трибах. При голосовании в комициях самые отдаленные от Рима сельские трибы, как правило, были представлены немногочисленными зажиточными гражданами, которые могли себе позволить такое дорогое удовольствие как путешествие в Рим. В центуриатных комициях рядовые горожане в большинстве своем также не могли играть сколько-нибудь значительную роль из-за низкого имущественного ценза.

Повестка дня и комиций, и конций целиком и полностью зависела от созывавших их магистратов, которые председательствовали на них, и от сената, заранее обсуждавшего вопросы, выносившиеся на утверждение комиций и принимавшего по ним предварительные решения. В отличие от греческих демократий в Риме рядовые граждане были лишены права политической инициативы.

Рядовые участники комиций и конций не могли обсуждать выносившиеся на их рассмотрение вопросы. На комициях они только голосовали, а на конциях слушали выступления магистрата-председателя и тех высокопоставленных магистратов и сенаторов, которым он предоставлял слово. Свое мнение об их речах они могли выражать лишь аплодисментами и шиканьем. Обстоятельного обсуждения важных политических вопросов с разбором всех аргументов за и против не проводилось. Настоящие политические дебаты велись в сенате, а не на конциях. Не случайно граждане греческих демократических полисов, активно участвовавшие в политических дебатах, на сессиях народного собрания сидели, а римляне на комициях и конциях всегда стояли.

Голосование в комициях было открытым, что позволяло самым высокопоставленным и влиятельным гражданам контролировать своих клиентов и оказывать давление на остальных участников голосования. Немалые политические возможности были у магистрата-председателя, который мог отказаться представить на голосование в избирательных комициях кандидатуры неугодных ему соискателей.

В результате всех этих ограничений и по содержанию своей деятельности и по своему внешнему облику римские комиции сильно отличались от греческой экклесии. Римские солдаты, которые в военное время несли гарнизонную службу в греческих городах, оказавшись свидетелями горячих дебатов на заседаниях местных народных собраний, приходили в изумление от этого странного и непонятного им зрелища.

Некоторые современные исследователи полагают, что народное собрание в Риме вообще не играло самостоятельной роли в политике, являясь лишь объектом манипуляции со стороны мощных олигархических клик, послушным проводником чужой политической воли. Однако, как указывают их оппоненты, политическая роль комиций была неоднозначной, а конкретные результаты их голосования, как правило, непредсказуемыми.

И действительно ни одному политику победа на выборах не была заранее гарантирована. Даже самым знатным и спесивым кандидатам в магистраты приходилось пожимать на Форуме мозолистые руки будущих избирателей и просить их о содействии. Когда какой-то из них попытался пошутить над этими мозолями, спросив простого крестьянина, не служат ли ему руки для ходьбы, он в результате с треском провалился на ближайших выборах. Незнатным соискателям случалось побеждать знатных, а законопроектам, ненавистным подавляющему большинству сенаторов, становиться законами.

Когда на голосование ставились вопросы, жизненно важные для рядовых граждан, относившиеся к их домашним интересам, например, о распределении земельных наделов, установлении нормы долгового процента, даровании прав гражданства союзникам или выборах консула, под командованием которого избирателям предстояло отправиться на особенно тяжелую и опасную войну, никакое давление сверху и никакие манипуляции не приводили к желательным результатам.

Магистратура. В республиканском Риме, как и в любом демократическом греческом полисе исполнительная власть принадлежала выборным должностным лицам, получавшим ее от народа, то есть от граждан, и обязанным осуществлять ее под контролем и в интересах всего гражданского коллектива. Римляне называли таких должностных лиц магистратами, а греки, как правило, архонтами. Оба этих слова означают начальник или правитель. При общем сходстве римских магистратов и греческих архонтов, между ними имелись также существенные различия.

Во II в. до н.э. должность магистрата была коллегиальной (каждый магистрат мог отменить приказ своего коллеги по должности), срочной (обычно годичной), безвозмездной и подотчетной. Нельзя было занимать несколько должностей одновременно или одну и ту же несколько лет подряд. Повторное занятие той же самой должности разрешалось лишь в виде редкого исключения. В самом Риме все магистраты находились под контролем народных трибунов, имевших право вето. В большинстве случаев свои обязанности магистраты осуществляли открыто и публично на глазах у сограждан.

Магистраты, находившиеся в Риме, принимали самые важные решения только после обсуждения их в сенате с учетом мнения большинства сенаторов. Магистраты, вершившие суд в провинциях, консультировались с высокопоставленными сотрудниками из своей когорты, а командовавшие армиями, обсуждали свои планы и решения в военном совете, главную роль в котором играли офицеры из сенаторов и всадников. Отказ от такого порядка действий мог привести в Риме к отмене принятого решения народным трибуном или коллегой по должности, а в военной обстановке он мог пройти безнаказанно, если единолично принятое решение приводило к победе, в противном же случае магистрату грозило последующее судебное разбирательство и суровый приговор.

Магистраты подразделялись на старших и младших, но поскольку все они получали свою власть непосредственно от народа, старшие магистраты, как правило, не могли отдавать приказы младшим. В случае сотрудничества между ними старшие магистраты опирались скорее на свой авторитет, чем на полномочия.

За халатное исполнение своих обязанностей, превышение полномочий или злоупотребление ими магистраты после окончания срока службы могли быть отданы под суд.

Все это вместе взятое препятствовало чрезмерному сосредоточению власти в одних руках, представлявшему опасность для республиканского строя.

Вместе с тем при исполнении своих обязанностей магистраты (особенно находившиеся в провинциях) действовали более свободно и самостоятельно, чем их греческие коллеги. В эту эпоху римские полководцы и наместники во время своей службы отчитывались (причем весьма нерегулярно) только перед сенатом и лишь в том, что касалось военных действий.

По окончании срока своих полномочий они должны были представить в сенат финансовый отчет и выступить перед народом на Форуме с речью о своих заслугах и достижениях, но достаточно было просто взойти на трибуну и сказать: Я сделал все что мог, и пусть те, кто может, сделают лучше. Этим все и завершалось, если только никто не обращался в суд с обвинениями против бывшего магистрата.

Суд над провинившимся магистратом редко заканчивался обвинительным приговором, но даже, если он проигрывал процесс, то в худшем случае мог отделаться штрафом или изгнанием и провести остаток жизни с комфортом и без забот в каком-нибудь соседнем с Римом союзном италийском городе.

В демократических Афинах должностные лица отчитывались перед народным собранием несколько раз в году, а итоговый отчет сдавали перед судом, оправдываясь в каждом мельчайшем упущении по службе. В случае обвинительного приговора их ожидали конфискация имущества или смертная казнь. Некоторые из них, оказавшись не в состоянии отчитаться за свои действия, кончали жизнь самоубийством, не дожидаясь приговора.

Чтобы баллотироваться на пост магистрата, римлянин должен был принадлежать к всадническому сословию и прослужить не менее десяти лет в кавалерии. Всаднический ценз составлял 400 тысяч сестерциев, но поскольку избирательная компания и последующая политическая карьера требовали особенно на первых порах немалых расходов, и были связаны с запретом самых доходных занятий: ростовщичества, торговли, откупов и подрядов, как правило, лишь самые богатые всадники с состоянием в несколько раз выше этого ценза домогались выборных должностей.

Таким образом, магистратуры были зарезервированы за наиболее богатыми и влиятельными членами высших сословий, составлявшими примерно один процент от общей численности римских граждан. Поэтому современные исследователи нередко называют членов сенаторского и всаднического сословий политической элитой или политическим классом.

В демократических греческих полисах выборные должности за немногими исключениями мог занимать любой добропорядочный гражданин.

Магистраты могли отдавать распоряжения (эдикты), имевшие обязательную силу в течение срока их полномочий, вершить суд в пределах своей компетенции, созывать комиции и конции и председательствовать на них. Старшие магистраты и народные трибуны созывали заседания сената и вели их в качестве председателей. У многих магистратов (консулов, преторов, квесторов) наряду с гражданскими имелись и военные полномочия: на войне они были полководцами или старшими офицерами.

У магистратов был небольшой штат помощников (аппариторов), которые являлись государственными служащими: писцов, посыльных, глашатаев и охранников. Кроме того, им помогали их родственники, друзья, клиенты и рабы. Таким образом, в Риме, как и в других полисах, не было четкой грани между государственными служащими и частными лицами, между дружбой и службой. Друзей политика многие античные авторы называют его мыслящими орудиями.

Младшие магистраты. Квесторы, эдилы и народные (плебейские) трибуны считались младшими магистратами, поскольку у них не было высшей военной и судебной власти.

Квесторы управляли государственным казначейством, находившимся в Риме, и его отделениями в провинциях и в армиях. Два городских квестора принимали все поступления в государственное казначейство (эрарий) и производили по распоряжению консулов и сената все выплаты из него. Они заведовали также находившимся в эрарии государственным архивом и следили с помощью казначейских писцов, входивших в число аппариторов, за финансовой отчетностью.

Квесторы, находившиеся в провинциях и при армиях, также принимали поступления в казну, выдавали плату воинам и заботились о снабжении армии. Кроме того, они выполняли различные поручения наместников и полководцев и могли замещать их в случае необходимости. Хорошие отношения со своим квестором могли помочь наместнику или полководцу успешно сдать финансовый отчет. С должности квестора римские политики обычно начинали свою карьеру. Она могла быть использована для того, чтобы обзавестись высокопоставленными друзьями.

Эдилы осуществляли попечение о Городе, выполняя в отношении самого Рима примерно те же самые обязанности, которые в наше время принадлежат мэру и городской администрации. Они ведали городским благоустройством и снабжением Рима продовольствием, контролировали рынки, пресекая использование фальшивых мер и весов, торговлю недоброкачественным товаром и спекуляцию хлебом, поддерживали общественный порядок и общественную мораль, наблюдая за трактирщиками, сводниками, содержателями публичных домов и игорных притонов, и штрафуя их в случае необходимости. Эдилы обычно были председателями трибутных комиций, когда те выступали в качестве суда.

Одной из главных обязанностей эдилов была организация игр и празднеств в честь богов-покровителей Рима. Чтобы игры прошли с особенной пышностью и блеском и надолго запомнились гражданам, эдилы, как правило, тратили в дополнение к государственным средствам свои собственные и прибегали к помощи друзей и клиентов. Роскошные игры могли подорвать их семейное состояние и исчерпать кредит, но одновременно обеспечить успешную политическую карьеру, поскольку благодарные избиратели поддерживали их на следующих выборах. Во II в. до н.э. пост эдила гарантировал доступ в высшее сенаторское сословие, поскольку эдилициев (бывших эдилов) зачисляли в сенат.

Народные (плебейские трибуны) выделялись из числа прочих младших магистратов, так как их функции были не административными, а политическими. Своей политической активностью в Риме трибуны превосходили не только младших, но и старших магистратов. По свидетельству Полибия, трибуны обязаны действовать всегда в угоду народу и сообразовываться с его волей. В их обязанности входила как защита интересов отдельных граждан, так и всего плебса в целом. Трибуны могли достигать этого, с помощью своего права вето, накладывая запрет на любые решения и действия властей, угрожающие интересам народа.

Кроме того, они могли и должны были выступать в качестве вождей и организаторов плебса, выдвигая на утверждение комиций законопроекты, защищающие его интересы. Они нередко созывали конции, где обсуждались политические решения, непосредственно касавшиеся плебеев. Они могли вызвать на конции любого старшего магистрата и учинить ему допрос в присутствии собравшейся на Форуме толпы. Иногда они призывали провинившихся политиков к суду народного собрания и вели судебное разбирательство в качестве председателей.

Таким образом, в соответствии со своими обязанностями трибуны были лидерами легальной оппозиции власти аристократии и сената, воплощая собой демократический элемент римской политической жизни. Однако сами трибуны, как правило, не принадлежали к народу. Многие из наиболее политически активных трибунов происходили из знатных плебейских родов. Поэтому их положение было двойственным: они являлись одновременно и частью политической элиты и противовесом ее чрезмерному политическому могуществу.

Правящая олигархия стремилась использовать народных трибунов в своих интересах, превратить их в своих ставленников. Некоторые из них, прозванные прислужниками знати, пытались с помощью права вето противодействовать своим товарищам по должности, запрещая выдвигать на утверждение комиций законопроекты, не пользующиеся поддержкой в сенате, другие защищали от военного набора богатых и знатных юношей. Однако такие трибуны представляли собой скорее исключение, чем правило. Явное противодействие интересам и воле народа могло разрушить политическую карьеру отступника и даже привести к его отрешению от должности постановлением народного собрания.

Старшие магистраты. В III - II вв. до н.э. в число старших магистратов входили консулы, преторы и цензоры. В чрезвычайной ситуации назначали на короткий срок (не более, чем на полгода) экстраординарных старших магистратов с практически неограниченной властью: диктатора и его помощника начальника конницы. Однако со II в. до н.э. вместо этого сенат в случае необходимости наделял консулов особыми полномочиями, объявляя что-то вроде чрезвычайного положения.

Все старшие магистраты (за исключением цензоров) обладали обширной властью, которая называлась империй и представляла собой сочетание высших военных и судебных полномочий. Ни один из греческих архонтов не имел подобной власти. Магистраты с империем могли командовать армией и вершить суд над римскими гражданами, приговаривая их за самые тяжкие преступления к смерти. Правда пользоваться своей судебной властью в полном объеме они могли только в армии, где не было народных трибунов и не действовало право провокации.

Магистраты с империем обладали также правом ауспиций, то есть птицегаданий. Они могли приказать своим помощникам-жрецам выяснить с помощью гаданий, одобряют ли боги их планы. Без ауспиций римляне не принимали ни одного важного государственного решения. Куда бы не отправлялся магистрат с империем, за ним повсюду возили клетки со священными цыплятами и корзины с отборным зерном. По тому, как цыплята клевали зерно, судили о благоволении или неблаговолении богов к задуманным предприятиям. Если магистрат был болен и поручал руководство задуманным сражением своему помощнику, то победа приносила славу не этому помощнику, а полководцу, поскольку была одержана под его ауспициями, то есть вследствие благоволения к нему богов.

Магистрат с империем был всегда на виду благодаря внешним атрибутам своей власти: почетной охране из ликторов с фасками, особой одежде тоге претексте с пурпурной полосой, а также красным сапогам на высокой платформе и курульному креслу (бывшему царскому трону). Из-за этого кресла магистраты с империем назывались также курульными [1].

У римлян, занимавших курульную магистратуру, было почетное право масок. В парадных залах их домов (атриях) стояли открытые шкафы с восковыми масками покойных предков и надписями, перечислявшими их магистратуры и заслуги перед римским народом.

Все граждане обязаны были повиноваться распоряжениям старших магистратов и относиться к ним с особым почтением: уступать им дорогу, обнажать голову в их присутствии, вставать с места или спешиваться. Когда они входили в театр, все зрители вставали и приветствовали их аплодисментами. На пирах они занимали особое почетное место, именуемое консульским.

В демократических греческих полисах архонты не обладали такими почестями. Рассказывают, что после горячих дебатов в народном собрании какой-то гражданин преследовал Перикла до самых дверей его дома, осыпая отборной бранью. Перикл терпеливо перенес все эти оскорбления, а перед тем, как расстаться со своим обидчиком, велел рабу с факелом проводить того до его дома, поскольку было уже темно. В Риме невозможно представить ничего подобного.

Кроме магистратов, в римском государстве были промагистраты, то есть частные лица, наделенные магистратской властью (обычно консульским или преторским империем) по решению сената. Они назывались проконсулами или пропреторами. Своим постановлением сенат мог продлить период службы полководца или наместника после истечения годичного срока их полномочий, когда это требовалось по тем или иным причинам. Начиная с Ганнибаловой войны можно было стать проконсулом или пропретором, не будучи предварительно консулом или претором, правда, это случалось чрезвычайно редко.

Величайшей почестью, доступной только магистратам или промагистратам с империем был триумф назначаемая сенатом награда за победу в большом сражении, как правило, связанную с завершением войны. Триумф представлял собой торжественное вступление в Рим полководца-триумфатора вместе с его армией, а также с захваченными на войне пленниками и военной добычей.

Триумфатор под громкие приветствия магистратов, сенаторов и народа въезжал в Рим на колеснице-квадриге, одетый и загримированный под Юпитера Капитолийского. Слуга, державший над его головой лавровый венок шептал ему на ухо: Помни, что ты все-таки человек. Шедшие за колесницей воины всячески поносили своего полководца и распевали похабные песни о его похождениях, чтобы таким образом отвратить от чересчур возвысившегося счастливца зависть богов. Триумфальная процессия заканчивалась на Капитолии благодарственной молитвой и богатыми приношениями Юпитеру, даровавшему римлянам очередную победу. Триумфатор мог удостоиться почетного прозвища, становившегося частью его имени, например Сципион Африканский или Метелл Македонский.

После триумфа за счет захваченной добычи устраивались всенародные угощения и празднества. Триумфатор награждал своих офицеров и воинов, не забывая и о себе самом. Оставшуюся часть добычи он торжественно передавал в казну. Впоследствии он на свои средства строил для римского народа общественное здание или храм, обычно украшенные его боевыми трофеями и портретной статуей в полный рост. Сопровождаемая триумфом победа над богатым противником могла прославить и обогатить не только самого триумфатора, но и его детей, внуков и правнуков.

Каждый магистрат с империем мечтал о триумфе. Римские провинции эти магистраты делили не на богатые и бедные, а на триумфальные и нетриумфальные. Они стремились любой ценой попасть в триумфальную провинцию, управляя которой можно было под благовидным предлогом развязать войну с соседними племенами или народами, с тем, чтобы после победы удостоиться триумфа.

Наиболее многочисленными из старших магистратов были ежегодно избираемые шесть преторов. Городской претор ведал тяжбами по имущественным делам между римскими гражданами; претор перегринов между жившими в Риме чужеземцами (перегринами) или между ними и римлянами. Во время отсутствия в Риме консулов, которые по большей части находились во главе армии на театре военных действий, эти преторы председательствовали в сенате и в народном собрании и несли ответственность за сохранение общественного порядка в Риме и в Италии. Остальные преторы были наместниками провинций.

Вступая в должность, преторы издавали так называемый постоянный эдикт, действующий в течение всего срока их полномочий. В нем они указывали, какими принципами будут руководствоваться в своей судебной деятельности, и какие именно отношения и соглашения получат у них правовую защиту. Со временем на основе этих эдиктов (особенно постоянного эдикта городского претора) сложилось особое преторское право, наиболее гибко реагировавшее на хозяйственные и социальные изменения и позволявшее беспрепятственно развиваться новым отношениям, неведомым старинным Законам XII таблиц.

Два консула возглавляли римское государство и отвечали за покой и благополучие римского народа как во внутренней жизни, так и в его взаимоотношениях с другими народами и даже с богами. По именам консулов римляне вели свое летоисчисление, а римские историки свой рассказ о великих деяниях предков (Анналы), поэтому пост консула обеспечивал римлянину место в истории своего народа, а его потомкам в рядах римской аристократии (нобилитета).

Главной обязанностью консулов было руководство римской армией во время войны. Поскольку в эту эпоху войны шли почти непрерывно и обычно одновременно на нескольких театрах боевых действий, то консулы, как правило, возглавляли самые крупные римские армии и проводили большую часть времени за пределами Рима.

Вступление консулов в должность знаменовало начало римского нового года и приходилось на 15 марта срок начала ежегодных сельских работ и ратных трудов. Не случайно этот месяц был посвящен Марсу богу земледелия и войны. Вступив в должность, консулы совершали необходимые сакральные церемонии, проводили первые в году заседания сената, посвященные религиозным и внешнеполитическим вопросам, и немедленно отправлялись на войну, чтобы максимально использовать сезон, удобный для военных действий (зимой римляне старались не воевать).

Когда войны пришлось вести в далеких заморских провинциях, таких как, например, Испания, устоявшийся порядок оказался неудобным. К тому времени когда новые консулы добирались до театра военных действий, значительная часть подходящего для войны сезона была уже потеряна. Поэтому со 153 г. до н.э., когда в Испании шла особенно тяжелая война, римляне стали начинать новый год с первого января, для того чтобы к концу марта новые консулы уже могли добраться до Испании и возглавить войско. С этим связано начало нового года в современной России и многих других странах.

Консулы проводили набор в армию, определяя кому идти служить, а кому оставаться дома, назначали большую часть офицеров (отдавая при этом предпочтение своим друзьям и родственникам), осуществляли руководство самыми крупными военными кампаниями, раздавали отличившимся воинам награды (в том числе всаднический ранг и римское гражданство) и распределяли между офицерами и рядовыми добычу и подарки, нередко, распоряжаясь при этом громадными денежными суммами.

Во время военных кампаний они вели активную дипломатическую деятельность, обращаясь на равных к правителям независимых государств и отдавая приказы дружественным царям. Побежденным народам они диктовали условия мира и иногда давали законы, которыми те должны были руководствоваться в будущем.

Эти решения подлежали ратификации сената и народного собрания, но обычно утверждались без особых дебатов. Контролировать из Рима консула, ведущего войну в заморской провинции, было очень сложно, а привлечь его к ответственности за его действия можно было только после окончания срока его полномочий и, как правило, лишь в случае, если они приводили к поражению. Победителей в Риме судили редко.

Таким образом, консулы распоряжались судьбами сограждан, союзников и побежденных врагов. В случае успеха своих действий они могли стать источником бесчисленных благодеяний для других, а для себя и своих потомков приобрести славу, богатство и множество обязанных им клиентов как в самом Риме, так и в других странах.

Бывшие консулы, которых называли в Риме консулярами, становились сенаторами высшего ранга, обладавшими самым высоким авторитетом (auctoritas) и достоинством (dignitas).

Обычно именно из этого избранного круга выходили самые влиятельные государственные деятели, которых называли принцепсами, то есть первыми сенаторами и первыми гражданами. Ни одно важное государственное дело не решалось без учета их мнения, ни один посол союзного государства не являлся со своими просьбами в сенат, не заручившись предварительно их согласием и поддержкой.

Однако самыми авторитетными магистратами в Риме были два цензора, которых выбирали на центуриатных комициях раз в пять лет на полтора года, как правило, из наиболее заслуженных и уважаемых консуляров. Хотя цензоры не имели империя, их должность была особенно почетной уже в силу своей недоступности для большинства желающих. Из десяти консуляров только двое могли стать цензорами.

Главной из разнообразных обязанностей цензоров было проведение ценза, то есть составление списка всех римских граждан, распределенных по имущественным классам и центуриям в зависимости от своего имущественного положения, репутации и возраста.

Раз в пять лет во время проведения очередного ценза все римские граждане, являвшиеся домовладыками, должны были явиться в Рим и сделать заявление перед особыми должностными лицами, которые были помощниками цензора, о своем состоянии, возрасте, а также о численности и возрасте своих взрослых сыновей и внуков. Эти заявления служили основой для определения того, какие права и обязанности будет иметь каждый из них. Уклонение от проведения ценза или сообщение заведомо неверных сведений расценивалось как отказ от выполнения своих обязанностей по отношению к гражданской общине и каралось лишением гражданства и даже продажей в рабство.

Цензоры составляли новый список сенаторов, в соответствии с их рангом, возрастом и репутацией. Первое место в этом списке занимали цензории и консуляры, затем шли претории, а после них эдилиции и те, кто был зачислен в сенат по распоряжению цензоров еще до отправления должности эдила. Внутри каждого ранга первенство определялось сначала по возрасту, а затем в соответствии с заслугами и репутацией. Так, например, в начале II в. до н.э. первым в списке сенаторов, то есть, как говорили римляне, принцепсом сената стал один из самых молодых консуляров Сципион Африканский. Цензоры проводили также парад-смотр всадников с общественным конем [2], проверяли их имущественное положение и вносили их имена в новый список всаднических центурий.

При распределении граждан по сословиям и имущественным классам цензоры принимали во внимание не только их имущественное положение, но и репутацию. Провинившийся мог получить от цензора публичное замечание, а за более серьезную провинность оказаться в более низком имущественном классе или даже в списке пролетариев. В этом случае он нес все обязанности, но не имел прав, связанных с его имущественным положением и, кроме того, был опозорен в глазах сограждан.

Главное внимание цензоры уделяли репутации сенаторов и всадников, которые должны были являться примером для остальных граждан. Провинившиеся могли получить менее почетное место в списке и даже быть исключенными

[Одуванчик]

Римская Империя Экономика

ДИГЕСТЫ О ПОЛОЖЕНИИ КОЛОНОВ
(Дигесты (1), XXXIII, 7, 12, § 3)
Ульпиан

Спрашивается, включается ли в завещанный инвентарь [также] раб, который работал в поле на положении колона [quasi colonus]. Лабеон и Пегас правильно отвечают: нет, ибо он находился в имении не в качестве предмета инвентаря [pro instrumento].

(Дигесты, XXXIII, 7, 18, § 4)
Павел

Когда был поставлен вопрос о вилике и высказывалось сомнение, входит ли он в состав инвентаря, Сцевола разъяснил, что, если [земля] обрабатывается не за твердо установленную арендную плату [pensionis], а за счет хозяина, его надлежит [включать в инвентарь].

1. Дигесты — сборник отрывков из произведений римских юристов, расположенных в систематическом порядке; в зависимости от содержания отрывка делился на 50 книг. Каждая книга состояла из титулов, получивших соответствующие заглавия, а каждый титул из отдельных фрагментов, содержавших мнение того или другого юриста.

[Одуванчик]

ЗАКОН АДРИАНА

«Закон Адриана», надпись на латинском языке, найдена в Африке в Айн-Весселе, на трех сторонах цоколя жертвенника. Надпись интересна как свидетельство о запустении земли и о мероприятиях императоров — от Адриана до Септимия Севера — по заселению ее.

За благополучие и благосостояние имп. Цез. Л. Септимия Севера Пия Пертинакса Авг. и имп. Цезаря М. Аврелия Антонина Авг. и Л. Септимия Севера Гет. Цез. и Юлия Домны Авг., матроны лагерей — Патрокл, вольноотпущенник Августов, поставил жертвенник закона божественного Адриана и нанес на него нижеследующий закон.
(Копия Адрианова закона, изложенная на жертвеннике.)
Речь прокураторов: «Так как наш Цезарь, в неустанных заботах, коими постоянно печется о пользе человеческой, приказывает возделать все участки земли, которые годны под оливки, виноградники и зерновые культуры, поэтому с позволения его провидения дается всем возможность занять и те участки, которые находятся в сданных в наем центуриях территории Бландианской и Уденской не в тех частях, которые присоединены к Тусдританской территории из Лемианской и Домицианской и не обрабатываются арендаторами. Тем, кто займет [эти земли], дается то право пользования и передачи по наследству, которое предусмотрено законом Адриана о пустопорожних землях и о таких, которые остались невозделанными в течение десяти лет, а из Бландинской и Уденской территории большая часть урожая не... [неясно]. Если кто займет места, заброшенные арендаторами, он даст обычную третью часть урожая. Из тех областей, которые присоединены к Тусдританской территории из Лемианской и Домицианской, он даст столько же. От олив, которые кто-либо вновь насадит в ямах или привьет к дикой оливе, в течение ближайших десяти лет не будут взыскиваться никакие доли урожая, а от фруктов — в течение ближайших семи лет и никакие другие плоды не попадут никогда в раздел, кроме тех, которые будут проданы владельцами. Те сухие части урожая (1), какие каждый должен будет отдать, он в течение ближайших пяти лет даст тому, в чьей аренде находится занятая им земля; после этого срока — фиску.

[Одуванчик]

МАНЦИЕВ ЗАКОН

Эта надпись представляет исключительный интерес, так как в ней подробно излагаются взаимоотношения между колонами, с одной стороны, и владельцем латифундий, крупными арендаторами, conductores (см. ниже) и управляющими (vilici) — с другой. Перечисляются все обязанности и повинности колонов, попутно отмечается, какие сельскохозяйственные культуры пользуются особыми льготами, какие преимущества предоставляются за обработку пустопорожних земель и т. п.
Надпись сделана колонами, пожелавшими зафиксировать тот статут, который установил прокуратор императора Траяна (поскольку последний именуется Parthiens, датой этого статута надо считать 115—117 гг.). Образцом для него послужил старый устав lex Manciana, до нас не дошедший. По всей вероятности, Манций был последним владельцем латифундии, до ее перехода — путем конфискация или наследования — в собственность императора. Таким образом, рисуемые в нашей надписи отношения характерны и для более раннего периода — конца I в.
К сожалению, надпись сильно попорчена; к тому же она написана нумидийцами, плохо владевшими латинским языком, крайне небрежно; за недостатком места (камень исписан со всех четырех сторон) писцы, высекавшие надпись, без стеснения сокращали текст, не считаясь со смыслом. Многое поэтому в надписи остается неясным, допуская различные толкования.
Под первой колонкой надписи указаны имена ее составителей:

«Этот закон написан магистром (1) Лурием Виктором, сыном Одилона, защитником Флавием Геминием, Феликсом, сыном Аннобала, сына Бирзила».

На благо Августу нашему императору Траяну принцепсу [и всему его дому] (2), лучшему, Германскому, Парфянскому. Дано прокураторами Лицинием Максимом и вольноотпущенником Августа — Фелициором по образцу Манциева закона. Кто из них (3) [живет] в пределах Вилла Магна Вариана (4), т. е. Мапалиа Сига, тем разрешается обрабатывать, по Манциеву закону, те поля, которые являются отрезками (5), с тем, что кто их обработает, получает их в собственное пользование. Из урожая, какой получится на этой земле, они, согласно Манциеву закону, должны будут сдать долю владельцам или кондукторам, или виликам (6) этого имения на следующих условиях: колоны сообщают по собственному исчислению сумму урожая по каждой культуре, которую надо будет доставить на гумно и молоть, кондукторам и видикам этого имения, и если кондукторы и вилики этого имения... полагающиеся с колонов доли целого кондукторам и виликам этого имения и добросовестно гарантируют подписанным документом, колоны должны будут сдать кондукторам и виликам этого имения долю этого урожая, которую сдать надлежит. Кто в имении Вилла Магна, или Мапалиа Сига, занимает или будет занимать господскую виллу, должен будет сдавать кондукторам и виликам этого имения долю целого урожая всякого рода и виноградников по Манциеву обычаю: пшеницы с гумна третью часть, ячменя с гумна третью часть, гороха с гумна четвертую часть, вина из чана третью часть, собранных олив третью часть, меду в пчелиных ульях по одному секстару (7). Кто будет иметь больше пяти ульев, должен будет сдать в то время, когда был или будет сбор меда, хозяевам или кондукторам, или виликам этого имения. Если кто перенесет ульи, рои, пчел, посуду для меда из Вилла Магна, или Мапалиа Сига, на земле около нариев (8) и оттого будет ущерб для владельцев или кондукторов, или виликов, то ульи, рои, пчелы, посуда для меда и мед, находящийся в этом имении, перейдут в собственность кондукторов и виликов целиком. Засохшие смоковницы, которые находятся вне сада, там, где сад находится внутри самой виллы, так чтобы не больше... колон по собственной оценке должен будет сдать долю собранных фруктов кондуктору и виликам этого имения. Старые фиговые и оливковые плантации, которые посажены до издания этого закона, должны по обычаю сдать урожай кондуктору или виликам его. Если какая-либо фиговая плантация посажена после, то урожай этой фиговой плантации в течение трех урожаев подряд разрешается присвоить по своему усмотрению тому, кто насадил; после пятого урожая он должен будет сдавать, согласно вышеуказанному закону, кондукторам или виликам этого имения. Насаждать и обрабатывать виноградники разрешается на месте старых виноградников (9) с тем условием, что в течение пяти ближайших сборов после насаждения тот, кто насадил, присваивает по своему усмотрению урожай этих виноградников, а после пятого сбора со времени насаждения они должны будут сдавать кондукторам или виликам третью часть урожая, согласно Манциеву закону. Оливковую плантацию разрешается заводить и возделывать в таком месте, где обрабатывается невозделанное поле, с тем, что от этого насаждения оливковой плантации, заложенной таким образом, в течение ближайших десяти сборов урожай поступает к насадившему по его усмотрению, после десяти сборов он должен будет отдать третью часть собранных олив кондукторам или виликам этого имения... в имении Вилла Магна, или Мапалиа Сига, есть или будут [поля?] вне тех полей, которые заняты виллой, то урожай таких полей они должны сдавать кондукторам или виликам, надсмотрщики должны будут взыскивать. За скот, который будет пастись внутри имения Вилла Магна, или Мапалиа Сига, они должны будут с каждой головы дать по четыре асса кондукторам или виликам владельцев этого имения.
Если кто-нибудь из имения Вилла Магна, или Мапалиа Сига, срубит, подрежет, унесет, заберет, сожжет, отсечет плод, стоящий или висящий, зрелый или незрелый, то проистекающий убыток кондуктором или виликом этого имения относится за счет колона... столько должен будет отдать. Если кто в имении Вилла Магна, или Мапалиа Сига, посадил или посадит плодовые деревья, то пользование этим надземным (10)... Кто на невозделанном возделал или возделает почву и там... построил или построит здание, а затем тот, кто возделал, перестал или перестанет возделывать, то с того времени, как эта почва перестала или перестанет обрабатываться, право на обработку у того, кто его имел или будет иметь, сохраняется или сохранится только в течение ближайших двух лет от того дня, когда он перестал или перестанет обрабатывать. После двух лет кондукторы и вилики их (11)... относительно той земли, которая в предшествующий год была обработана и [затем] заброшена, кондуктор или вилик этого имения пусть заявит тому, в чьем пользовании находится земля... на следующий год... без жалоб по истечении двух лет кондуктор или вилик должен сдать в обработку (12). Ни один кондуктор или вилик не вправе жителя этого имения (13)... Колоны, которые будут жить в пределах Вилла Магна, т. е. Мапалиа Сига, должны ежегодно на каждого человека предоставить владельцам или кондукторам, или виликам этого имения по два рабочих дня — на пахотные работы по 2 и на жатву... всякого рода (14). Колоны, постоянные жители этого имения, [должны] в течение... года [сообщить] кондукторам или виликам свои имена... для несения каждым охраны (15)... (дальнейшее неясно).

Перев. и прим. А. Б. Рановича.

1. Нечто вроде выборного старосты колонов.
2. Слова, помещенные в скобках и нарушающие контекст, надписаны впоследствии поверх строки.
3. Прокураторы, механически копируя, начинают с середины, не заботясь о разъяснении, кого они разумеют под словами «из них».
4. Варий — вероятно, один из прежних владельцев имения «Большая вилла».
5. Римляне при землеустройстве нарезали землю правильными квадратами или прямоугольниками.
6. Кондукторы — крупные арендаторы, пользовавшиеся трудом рабов или колонов. Вилик — управляющий (из рабов) имением непосредственно от владельцев.
7. Секстар — 0,55 литра; один улей давал от 6 до 18 секстаров.
8. Термин этот нигде больше не упоминается; он означает, повидимому, земельные участки вне имения; чтобы колоны не уклонялись от уплаты медового налога, перенося ульи за пределы имения, закон устанавливает за это штраф в виде конфискации всего хозяйства.
9. При Домициане был издан закон, запрещавший насаждение новых виноградников, ввиду перепроизводства винограда. Напротив, разведение оливок поощряется.
10. По отдельным словам, сохранившимся в испорченных строчках, видно, что речь идет о праве передачи по наследству прав колона на надземные блага, плоды и т. п. на не находящейся в его владении или пользовании земле.
11. Повидимому, «вправе распорядиться землею по-своему».
12. Смысл этого пункта: если участок заброшен, кондуктор уже в первый год предупреждает колона, что если он в течение двух лет не возобновит возделывание участка, то лишается права на него; в случае формального, при свидетелях, отказа со стороны колона кондуктор или вилик отдает участок новому колону, и прежний работник не вправе заявлять претензии или жалобы.
13. Здесь резчик пропустил несколько слов, надо дополнить: «обременить повинностями сверх нижеуказанных» (или вроде того).
14. То-есть на каждый вид работы (пахота, сев, уборка) по два дня на человека.
15. Имеется в виду не охрана от расхищения, а надзор над сообщением правильных данных о фактическом урожае.

[Одуванчик]

О ПОКУПКЕ ИМЕНИЯ
(Плиний Младший, Письма, III, 19)

Плиний — Кальвизию Руфу.
Обращаюсь к тебе, как обычно, за советом по личному делу. По соседству с моими владениями, даже примыкая к ним, продаются имения. В этом деле многое меня прельщает, но не меньше имеется у меня опасений. Привлекает меня, во-первых, самая возможность красиво округлить свои владения; во-вторых, возможность — столь же полезная, как и приятная — навестить одним разом и без лишних путевых издержек оба имения, держать в них общего управляющего и почти общих надзирателей, обстраивать и украшать одну виллу, а другую держать в запасе. Здесь можно свести вместе расход на мебель, расход на дворецких, на садовников, мастеров и на снаряжение для охоты; а это очень важно сконцентрировать в одном, а не оставлять разбросанным в разных местах.
Но, с другой стороны, я боюсь, не будет ли неосторожностью подвергнуть столь огромное имущество риску одних и тех же условий погоды, одних и тех же случайностей; мне кажется, гораздо спокойнее страховать себя от неожиданностей, приобретая владения в разных местах. Далее, перемена места и самое путешествие по своим владениям доставляет большое удовольствие. Наконец, основной пункт моих колебаний: земля плодородная, жирная, обильная водой, состоит из полей, виноградников и лесов, которые должны дать хоть и умеренный, но верный доход. Но эта счастливая земля обрабатывается никудышными земледельцами. Прежний владелец слишком часто продавал заклады [арендаторов], уменьшая таким образом на время недоимки колонов, вконец истощил их силы; в результате этой немощности их недоимки вновь возросли. Придется поэтому многих, поскольку они сами бессильны, снабдить рабами, а ты знаешь, что я — да и никто эдесь — никогда не имею закованных рабов.
Наконец надо тебе знать, по какой цене можно, повидимому, эти имения купить: за 30 000 сестерций. Не потому, чтобы они не стоили раньше 50 000, но из-за разорения колонов и из-за общей неблагоприятной конъюнктуры убыли как доходы с земли, так и стоимость ее. Ты спросишь, сумею ли я без труда собрать эти 30 000; правда, я почти весь капитал вложил в имения, но кое-что у меня отдано в рост, и некоторую сумму нетрудно будет реализовать; возьму у тестя, кассой которого пользуюсь, как своей. Поэтому пусть тебя денежный вопрос не смущает, если тебя не пугают прочие условия, которые я прошу тебя взвесить самым тщательным образом. Ведь ты во всем, в частности в уменье размещать средства, обладаешь большим опытом и чутьем. Будь здоров.

[Одуванчик]

О ПРОДАЖЕ ХЛЕБА В НЕУРОЖАЙНЫЙ ГОД
(Anne epigraphique, 1925, № 126)
(Надпись из Антиохии в Писидии относится к 93 г. Эдикт Домициана)

Люций Антистий Рустик легат императора Цезаря Домициана Августа Германского, пропретор, совместно с дуумвирами и декурионами (1) славнейшей колонии Антиохии написали мне, что вследствие жестокой зимы цена на хлеб чрезвычайно поднялась, и они просили, чтобы народ имел возможность покупать запасы. Поэтому приказываю, чтобы все граждане колонии Антиохии и поселенцы объявили дуумвирам колонии Антиохии в течение 30 дней со дня опубликования этого моего эдикта, сколько каждый и в каком месте имеет хлеба; и сколько в зерне и сколько в муке он оставляет на год для своей фамилии, а остальной весь запас хлеба пусть приготовит для продажи гражданам колонии Антиохии до первых августовских календ. Если же кто-нибудь не послушается, то пусть знает, что я на все удержанное против моего эдикта буду карать конфискацией. Доносчикам в виде награды назначается восьмая часть. А так как меня заверили, что до этой у»»»»» длящейся жестокой зимы, в колонии модий (2) зерна стоил 8—9 ассов, и так как было бы чрезвычайно гнусно наживаться на голоде своих сограждан, то я запрещаю кому бы то ни было превышать цену в один денарий (3) за модий.

Перев. Е. М. Штаерман.

1. Римские колонии управлялись двумя дуумвирами и советом декурионов.
2. Модий — мера сыпучих тел, равна 8,8 литра.
3. Денарий в эпоху империи равнялся 6 ассам

[Одуванчик]

ОБ УПРАВЛЕНИИ ИМЕНИЕМ
(Плиний Младший, Письма, IX, 37)

В сочинениях римского писателя Плиния Младшего (родился в 61 или 62 г., умер в 114 г.) мы находим яркую картину жизни господствующего класса римского общества в эпоху Домициана, Нервы и Траяна.
Плиний Младший родился в италийском городке Комы, получил превосходное юридическое образование. За свою жизнь он исполнял все должности римского магистрата. Служебная карьера Плиния окончилась в должности легата провинций Вифинии и Понта. В его сочинениях — «Письмах» (в 10 книгах) и в «Панегирике Траяну» — можно найти самые разнообразные сведения по интересующей нас эпохе: как живые проходят перед читателем представители правящей верхушки с их слабостями и недостатками. Плиний говорит в своих «Письмах» и о рабах — с точки зрения рабовладельца, старающегося получить от них максимальную выгоду. Например, Плиний говорит о том, что «у кротких хозяев рабы отказываются бояться и работают беспечно и нерадиво» (I, 4). В другом письме (III, 14) Плиний описывает расправу доведенных до отчаяния рабов со своим господином и восклицает: «Скольким опасностям, скольким обидам мы подвергаемся, никто не может быть спокоен, потому что он снисходителен и мягок, господ убивают не по размышлению, а по злобности».
Широкую популярность снискали Плинию его выступления в качестве адвоката: он защищал жителей провинций Африки и Бэтики от вымогательств наместников.
В качестве источника по мировоззрению правящей верхушки римского общества времен Траяна важное значение имеет «Панегирик» Плиния, произнесенный им 1 сентября 100 г. н. э. в сенате по поводу назначения его консулом. В этом произведении Плиний ставит своей целью всячески возвеличить императора Траяна и подчеркнуть, насколько улучшилось положение империи с его воцарением.

Плиний—Паулину.
Не в твоем характере требовать от близких друзей выполнения, вопреки их удобствам, этой не экстренной и почти официальной обязанности, и я слишком прочно тебя люблю, чтобы опасаться, как бы ты не истолковал в нежелательном для меня смысле, если я не навещу тебя в должности консула сразу же, первого числа. К тому же необходимость сдать в аренду имения на несколько лет меня отрывает от государственной службы. А в этом деле мне приходится применить новые методы. В прошлый арендный сезон недоимки, несмотря на большие скидки, возросли; поэтому многие совсем перестали заботиться об уменьшении своих долгов, так как они отчаялись в возможности их выплатить; они расхищают и расходуют урожай, поскольку они считают, что для себя им беречь нечего. Этим все растущим порокам вадо оказать противодействие, надо найти против них средство. А средство одно — сдать не за плату, а за долю урожая и назначить некоторых из моих работников сборщиками, других — сторожами урожая. Вообще нет более справедливого типа дохода, чем доходы от земли и процентов; но это требует большого доверия, бдительности глаза и многочисленных рук. Надо, однако, попытаться и попробовать против этой застарелой болезни какие угодно средства.
Ты видишь, какие сложные причины не позволяют мне принять участие в торжестве первого дня твоего консулата; но я и здесь отпраздную его пожеланиями, радостью и поздравлениями, как если бы я был у тебя лично. Будь здоров.

[Одуванчик]

РИМСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО IV—V ВВ. О ТЯЖЕЛОМ ПОЛОЖЕНИИ КОЛОНОВ
(Кодексы Юстиниана и Феодосия)

а. Кодекс Юстиниана, XI, титул 50: в каких случаях приписные колоны могут выступать с обвинениями против своих господ.

1. [325 г.] Император Константин Август Максиму, викарию Востока. Если господин взимает с колона больше того, что тот привык [давать] и что взималось в прежнее время, то пускай колон обращается к ближайшему судье и донесет о содеянном; при этом кто будет уличен в том, что требует больше, чем привычно получал раньше, тому это должно быть воспрещено на будущее время, причем он предварительно должен вернуть то, что вынудил сверх меры.
2. [396 г.] Императоры Аркадий и Гонорий Августы Небредию, комиту Азии. Колоны, занесенные в ценз, правда, свободны от того, к чему их не принуждает уплата налогов; но, с другой стороны, они как бы узами рабства прикреплены к тем обязанностям, которые связаны с уплатой ежегодных налогов, и с их положением. Поэтому невозможно допустить, чтобы [колоны] осмеливались по суду тревожить тех, кто, несомненно, наподобие господина, может продать их самих вместе с имением. На будущее время мы запрещаем это своеволие, чтобы никто на суде не осмеливался затрагивать имя господина; и пусть они [колоны] знают, что кому принадлежат они сами, тому принадлежит и все их имущество. Ведь если неоднократно было постановляемо, чтобы никто из колонов не мог без ведома господина имения ни продавать, ни иначе отчуждать что-либо из своего достояния, то каким образом может на равных правах выступать против [господина] тот, кому закон не дозволяет даже иметь собственность и, разрешив ему только приобретать, но не отчуждать, тем самым заставляет его приобретать и владеть для своего господина? Но, как в гражданских делах людям этого рода мы запрещаем выступать против своих господ и патронов, за исключением случая чрезмерных взиманий, — в каковых случаях прежние императоры даровали им право выступать по суду, — так и в уголовных делах у них не отнимается право обращаться в суд по поводу противозаконнюго поступка, совершенного против них и их семейств.

б. Кодекс Феодосия, XIII, 10, 3 (356 г.)

Император Констанций Август Дальтицию, консуляру Эмилии. Если кто захочет продать поместье или подарить, тот не может удержать путем частных соглашений у себя колонов для перемещения их в другие места. В самом деле, те, кто считает колонов полезными, должны или удерживать их, [колонов], вместе с поместьем, или — если разуверились в выгоде поместья — должны оставить их [там], чтобы они принесли пользу другим. Дан в майские календы в IX консульство Констанция Августа и II консульство Юлиана Цезаря.

в. Кодекс Юстиниана, XI, 48, 7 (371 г.)

Подобно тому как нельзя продавать крепостного без земли, так же нельзя продавать сельских и занесенных в цене рабов. И пусть — в виде обманной выдумки и насмешки над законом, что часто делается по отношению к крепостным, — с передачей малой доли земли покупателю не прекращается обработка целого имения. Но если имение целиком или определенная часть его переходит к кому-либо, то одновременно должно также перейти столько рабов и крепостных, сколько у прежних господ и владельцев было или в целом имении, или в [соответствующей] части.

«Социальная история средневековья», т. 1, стр. 15—17.

г. Кодекс Юстиниана, XI, 48, 23

Император Юстиниан Август Иоанну, префекту претория. Достаточно бесчеловечно, чтобы земля, с самого начала имевшая приписных колонов, лишилась своих, так сказать, членов и чтобы колоны, пребывая на других землях, причиняли землевладельцам величайший ущерб. Поэтому мы постановляем: подобно тому, как в сословии куриалов никто не может освободиться на основании давности, так и находящийся на положении приписного колона не может добиться свободы на основании или чрезвычайно значительного истекшего промежутка времени, или продолжительного занятия торговлей; он должен оставаться приписным и быть прикрепленным к земле. А если скроется или задумает удалиться, то он, наподобие раба, должен считаться... украденным и его должно признать прикрепленным к своему положению и отбыванию податной повинности вместе со своим потомством, если даже оно родилось у него на чужой земле, без всякого расчета на освобождение. Далее, так как закон Анастасия предписывает, чтобы люди, пробывшие на положении колонов в течение 30 лет, оставались, правда, свободными, но не имели возможности, покинув землю, переходить в другие места, и на основании этого задавался вопрос, должны ли дети их обоего пола быть на положении колонов, хотя бы они и не провели 30 лет в поместьях или в деревне, или же только их родители, которые в течение 30 лет были прикреплены к этому положению, — мы постановляем: дети колонов на основании вышеупомянутого закона, правда, должны быть всегда свободными и не должны терпеть ухудшения своей судьбы, но не могут иметь права, оставив свою деревню, переселиться в другую и должны быть всегда прикреплены к земле, которую однажды приняли их отцы для обработки. А владельцы имений, в которых обосновались такие колоны, должны воздержаться от каких-либо новшеств и насилий, а если таковые будут доказаны на суде, то сам правитель провинции, в которой совершится это, должен принять всякие меры и к возмещению ущерба, если таковой последовал, и к соблюдению старого обычая в уплате сборов, но и в этом случае колонам не должно быть предоставлено право покинуть поместье, где они находятся...

«Социальная история средневековья», т. 1, стр. 20—21.

[Одуванчик]

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РИМА I-II ВВ. Н. Э.




В гениальном труде И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», дается четкое определение империи Кира и Александра Великого, Цезаря и Карла Великого, которые «...не имели своей экономической базы и представляли временные и непрочные военно-административные объединения» (И. В. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1952, стр. 12). Эта характеристика может быть в полной мере отнесена и к Римской империи I-II вв. н. э. Вполне понятно поэтому, что в подобном государственном образовании «Материальной опорой правительства было войско, гораздо более похожее уже на армию ландскнехтов, чем на старо-римское крестьянское войско, а опорой моральной - всеобщее убеждение, что из этого положения нет выхода, что если не тот или другой император, то все же основанная на военном господстве императорская власть является неотвратимой необходимостью» (Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т XV, стр. 606). Власть императора, являвшаяся по существу военной диктатурой, была в значительной мере замаскирована и облачена в старинную тогу римской демократии давно минувших времен.
Важно подчеркнуть, что для римского общества времен ранней империи в высшей степени популярным был лозунг Pax Romana (римский мир), а твердая власть императора на какой-то срок давала гарантию охраны прав рабовладельцев (док. № 64). Недаром Август в своем завещании «Деяния божественного Августа» (док. № 67) говорит, ставя себе в величайшую заслугу: «Я захватил около тридцати тысяч рабов, которые бежали от своих господ и подняли оружие против государства, и отдал их в руки господ для казни». Во времена Августа был вновь подтвержден закон о судебном следствии над рабами убитого в своем доме господина (док. № 69).
Нужно подробно остановиться на мероприятиях, проводимых Августом в области внутренней политики. Одним из важнейших мероприятий в этом направлении было разделение провинций на сенатские и императорские. Интересно, что уже в античной историографии мы находим попытку объяснения целей этой реформы. Дион Кассий говорит (док. № 65): «На словах он сделал так для того, чтобы сенат мог пользоваться наилучшим» плодами управления безнаказанно ...а на деле же он сделал так для того, чтобы под этим предлогом сенатские провинции оставались не вооруженными и не подготовленными к военным действиям, и чтобы только он один имел в своем распоряжении оружие и подготовлял военные силы». Тот же Дион Кассий, несмотря на классовую ограниченность своего мировоззрения, отдавал себе отчет в том, что Август «помышлял о монархическом образе правления». Все эти мероприятия формально проводились под лозунгом реставрации старых добрых порядков и возврата к «золотому веку» истории Рима. На самом же деле в руках Августа была сосредоточена вся высшая военная и гражданская власть.
Важно остановиться на политике Августа по отношению к различным слоям римского общества - к сенату, к всадникам, к плебсу. Император вмешивался в прерогативы сената, который формально был еще высшим органом государства. Все мероприятия, которые потом обсуждались сенатом, предварительно уже были решены особым советом при императоре (Соnsitium principis).
Потеряли свое политическое значение и народные собрания. Так же единовластно решались императором все вопросы внешней политики, заключение мира и ведение войны. Говоря об общем направлении внешней политики во времена Августа, необходимо сказать, что с 9 г. н. э., после поражения легионов Вара, римляне переходят к обороне. Особо нужно выделить политику Августа на Востоке, где он старался все конфликты решать дипломатическим путем, например, основной из этих конфликтов - армянский вопрос.
Очень важен вопрос об отношении к провинциям в эпоху ранней империи. Энгельс указывает, что «...империя не только не устранила этой эксплуатации (провинций. Ред.), а, напротив, превратила ее в систему» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 125).
На примере эдикта Августа из Киренаики (док. № 66) нужно показать, что римляне в провинциях вступают в союз с местной аристократией, которая помогает им еще сильнее эксплуатировать свободное население и рабов этих провинций. Следует отметить, что жестокая эксплуатация римлянами провинций вызывает многочисленные восстания: 24-19 гг. до н. э. в Испании, 6-9 гг. в Паннонии и Иллирии и др.
При преемниках Августа Римская империя также представляет собой военную диктатуру с хорошо централизованной властью. Энгельс дает следующую характеристику Римского государства в эту эпоху: «...совершенно по-военному организованное обширное государство, обезлюдевшая Италия и отсутствие современного пролетариата...» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 303).
При императорах династии Юлиев-Клавдиев усиливается императорская власть, основанная на армии. Наряду с этим возрастают и требования войск. В 14 г. н. э. произошли крупнейшие восстания паннонских, а затем и рейнских легионов (док. № 71).
Характерно, что Тацит, которого Энгельс называет последним представителем старо-римского патрицианского образа мыслей (Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 606), пишет (док. № 71), что «в Паннонии восстание вспыхнуло без всяких новых причин, кроме того, что перемена императора указывала возможность смут и виды на добычу от междоусобной войны».
Восставшие легионы не предъявляли никаких политических требований; они требовали сокращения срока службы до 16 лет и увеличения платы за свою службу.
Восстание это было подавлено Друзом, сыном Тиберия. Почти в это же время началось восстание легионов, находившихся на Рейне.
Восставшие говорили, по словам Тацита (док. № 70), что «настало время, когда ветеранам следует требовать скорой отставки, молодым солдатам - увеличенного жалованья, всем вообще - предела их несчастий и мести центурионам за жестокость». При анализе восстания рейнских легионов особое внимание следует обратить на то, что солдаты считали, будто бы «в их руках находится судьба Рима, их победами увеличиваются пределы республик...». Требования восставших легионов были частично удовлетворены. Позднее роль армии увеличивается настолько, что императорский престол становится игрушкой в ее руках. Например Веспасиан, первый император династии Флавиев, был выдвинут легионами, находившимися в Сирии и Иудее.
Для характеристики этого периода нужно сказать, что в результате усиления императорской власти и роста республиканской оппозиции изменяются взаимоотношения императоров с сенатом. В отличие от Августа, последующие императоры идут на резкие конфликты с сенатом, например, Тиберий, Калигула, Клавдий, Нерон. В результате дворцового заговора был убит последний представитель династии Флавиев - Домициан, также выдвинутый на престол преторианской гвардией.
В эпоху ранней империи имеют место многочисленные восстания в провинциях, результат жестокой эксплуатации римлянами местного населения - восстание Такфарината в Нумидии, Боудикки в Британии, Цивилиса в Галлии, восстание иудеев и др. Анализируя причины восстания в Нумидии (док. № 72), следует сказать, что оно было вызвано жестокой эксплуатацией этой провинции. Восставшие несколько раз выходили победителями нз войны с римскими войсками, которые пытались подавить это движение. Восстание продолжалось семь лет и окончательно было подавлено только в 24 г. Не меньше опасений доставило римлянам и восстание в Британии при Нероне (док. № 73). По словам Тацита, восставшие мстили римлянам «за потерянную свободу». К ним присоединилось большое количество племен Британии. Все находившиеся там римляне были перебиты. Восстание удалось подавить лишь с большим трудом.
Время Антонинов характеризуется отсутствием серьезных политических конфликтов на границах империи. Правление Траяна, одного из лучших римских полководцев, было временем наибольшего расширения пределов империи - он завоевал Дакию и вел войны в Парфии. Преемники Траяна Адриан и Марк Аврелий снова вернулись к оборонительной политике предшествующего периода. Уже со времени правления Марка Аврелия обстановка на границах империи начинает усложняться: на придунайские и азиатские области учащаются нападения квадов, маркоманов, сарматов и других племен.
Значительные сдвиги происходят в эпоху Антонинов в области социально-экономических отношений. Хотя попрежнему господствующим является рабовладельческий способ производства, однако появляются уже отдельные черты кризиса рабовладения, резко уменьшается приток рабов в Рим. Этим в значительной мере можно объяснить «гуманные взгляды» римских рабовладельцев, которые начинают говорить о том, что рабов следует беречь. Не случайно поэтому философ Сенека говорит, что рабы в то же время являются и людьми, не случайны законы императоров династии Антонинов, запрещающие убийство рабов. Нужно подчеркнуть, однако, что эти мероприятия не могли ни в коем случае ослабить нараставшего кризиса рабовладения.
Наряду с этим со времени Антонинов начинается широкое распространение колонатных отношений. Колоны, несмотря на юридическую независимость, фактически находятся уже в полном подчинении владельцев тех земель, которые они обрабатывают. Сведения о положении сельского хозяйства мы находим в трактате Колумеллы (док. № 74) и в «Письмах» Плиния Младшего (док. № 75, 76).
Вопрос о распространении колонатных отношений следует проиллюстрировать на конкретных примерах: «Манциевом законе» (док. № 80), «Законе Адриана» (док. № 81).
Большой интерес представляет отрывок из письма колочов Бурунитанского поместья в Африке императору Коммоду (док. № 84) с жалобой на несправедливое взимание налогов и повинностей.
В социально-экономическом положении империи нужно отметить значительную роль городов, особенно в восточной части империи, благосостоянию которых императоры неоднократно способствовали. Маркс говорит, что при Антонине Пие «...наблюдается процветание провинций, строгий надзор за их правителями» (Хронологические выписки, «Архив Маркса и Энгельса», V, стр. 6). В эпоху Антонинов еще больше развивается бюрократическая система управления. Особенно много внимания уделяется чиновникам по сбору налогов, например, со времен Траяна назначаются чиновники по контролю над городскими финансами (городские кураторы). В состав бюрократического аппарата во времена ранней империи входит большое количество вольноотпущенников. Некоторые из них достигали большого богатства и влияния в империи. Это отражено в романе, приписываемом Петронию, где в сатирической форме дается описание образа жизни и богатства вольноотпущенника Тримальхиона (док. № 79).
В области внутренней политики надо отметить, что в эпоху Антонинов нет уже таких резких конфликтов между императором и сенатом, как то имело место в предшествующий период. Происходит это вследствие изменения социального состава сенаторского сословия - теперь в их число входит 40% италиков, почти совсем исчезают старинные патрицианские роды. Эпоха Антонинов была последним периодом хотя и относительного экономического и политического подъема империи.

[Одуванчик]

ТОРГОВЛЯ СОЛЬЮ И ГИПСОМ В ЕГИПТЕ
(Fontes, III, 46)
(Надпись найдена в Египте, относится к 47 г. н. э.)

В седьмой год [правления] Тиберия Клавдия Цезаря Германика императора, в 25 день месяца Цезарея. Нижепоименованные мужи, торговцы солью, проживающие в городе Тебтюнисе, собравшись по общему решению, сочли нужным сделать одного из их числа магистратом и его же общественным наблюдателем и контролером на ближайший год, восьмой год правления Тиберия Клавдия Августа Германика, и на это почетное место избрать Алинха сына Орсевта, чтобы этот Апинх в ближайший год исполнил все необходимое для общества в силу этого своего служения. И они все вместе должны продавать соль в вышеназванном поселении Тебтюнисе; также по жребию избран Орсевт, чтобы он один продавал гипс в вышеназванном селении Тебтюнисе и в ближайших поселениях, вследствие чего пусть он отсчитывает, кроме общественной части, находящейся под его наблюдением, другие 56 серебряных драхм, а также этот Орсевт избран по жребию, чтобы он имел дело с поселением Керкесом, чтобы он один там продавал соль, по каковой причине пусть равным образом отсчитывает, кроме названной суммы, еще другие 8 серебряных драхм; также по жребию избран Термин, называемый также Белл, сын Гермия, чтобы он один торговал солью и гипсом в поселении Тристоме, называемом также Буколом, вследствие чего пусть платит, кроме общественной части, находящейся под его наблюдением, другие 5 серебряных драхм. Кроме того, пусть он продает хорошую соль по 2 1/2 обола, худшую по 2 обола и еще худшую по 1 1/2 обола, пользуясь мерами нашими или общественных амбаров, если же кто-нибудь будет продавать по меньшей цене, то он должен в качестве штрафа дать в общую казну 8 серебряных драхм и столько же в государственную. Если кто-нибудь из их числа будет уличен в том, что продал купцу больше, чем статер соли, то в качестве штрафа он должен внести в общую казну 8 драхм и столько же в государственную. Если купец захочет купить больше, чем на 4 драхмы, то ему обязательно будут продавать все сообща. Наконец, если кто-нибудь будет ввозить гипс, чтобы продать его вне вышеназванных поселений, то этот гипс должен быть обязательно сложен на складах Орсевта сына Гермия, пока он не будет забран, чтобы быть проданным в других местах. Кроме того, в 25-й день каждого месяца они будут пить одну амфору... если в самом поселении Тебтюнис одну драхму, если вне поселения 4 драхмы, если в метрополии 8 драхм. Если кто-нибудь не выполнит договора и не заплатит чего-либо, что должен обществу или из вышеустановленного, то вышеназванный Апинх имеет право наложить на него руку на рынке, или дома, или в поле и передать его страже.

[Одуванчик]

ТРАКТАТ О СЕЛЬСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ
(Люций Юний Модерат Колумелла)

Люций Юний Модерат Колумелла — автор трактата о сельском хозяйстве, жил в середине I в. н. э. Он родился в испанском городе Гадесе, но затем переехал в Италию. Его произведение — трактат «О сельском хозяйстве» в 12 книгах — посвящено в первую очередь италийской экономике.
Большое внимание уделяет он земледелию и разведению плодовых деревьев. Колумелла дает совет лучше удобрять почву — он сторонник так называемой интенсивной системы в сельском хозяйстве.
Колумелла, в противоположность Катону, говорит о бережном отношении к рабам, что было вызвано общим кризисом рабовладельческого хозяйства в Риме, начиная с I в. н. э., и сокращением притока рабов. Этот трактат свидетельствует о начинающемся уже упадке сельского хозяйства Италии в I в. н. э.

Владелец имения должен прилагать тщательную заботу ко всем прочим статьям имения, в особенности же к находящимся в нем людям. Эти последние распадаются на два разряда: на колонов и рабов — незакованных и закованных. К колонам он должен относиться снисходительно и стараться итти навстречу в их нуждах; он должен быть более требовательным к их работе, нежели к платежам; такое отношение для колонов менее обидно, хозяину же вообще более выгодно. Ибо прилежная обработка поля в большинстве случаев приносит пользу и никогда не приносит вреда (разве только ущерб будет причинен непогодой или грабежом), а потому и колон не посмеет просить льгот в исполнении работы. Но господин не должен слишком настаивать на своем праве в обязательствах, наложенных на колона, как, например, на точном: соблюдении сроков платежей, доставке дров и прочих мелких обязанностях колона, выполнение которых больше докучает земледельцам, чем приносит им ущерба. Не следует вообще быть слишком взыскательным в том, что следует нам по праву. Недаром строжайшее право считалось у древних величайшим изучением. С другой стороны, не следует допускать и чрезмерных льгот, ибо, как правильно сказал ростовщик Альфий, самые верные долговые статьи становятся лишенными всякой ценности, если мы отказываемся от взысканий по ним. Также и Люций Волузий, бывший консул, человек чрезвычайно богатый, еще на моей памяти утверждал, что то поместье находится в самых счастливых условиях, при котором имеются колоны, издавна живущие в этой местности, как бы по наследству перешедшие к владельцу и связанные с ним близкими отношениями с самого рождения. Мое мнение таково, что частая смена арендаторов есть дело невыгодное; однако хуже прибегать к услугам такого арендатора из городских жителей, который обрабатывает имение не сам, а с помощью рабов. Сазерна говорил, что от такого арендатора надо вместо арендной платы ждать тяжбы. Поэтому надо стараться всячески привлекать к обработке колонов — сельских жителей, прочно привязанных к месту, что необходимо в тех случаях, когда владелец не имеет возможности вести хозяйство лично или с помощью собственных людей. Так бывает обычно в местности, страдающей от вредного климата или неплодородия. Однако, если климат и почва мало-мальски приличны, то личное хозяйничанье владельца всегда принесет больше дохода, чем сдача в аренду колонам; даже хозяйство через посредство вилика дает больший результат — при условии, конечно, что вилик не окажется небрежным и алчным рабом. Последнее без всякого сомнения случается по вине самого же владельца. Поэтому надлежит остерегаться поручать хозяйство такому рабу; если такая ошибка допущена, следует сместить негодного вилика с его должности. Однако в имениях отдаленных, которые владелец не может навещать часто, обработку всякого поля предпочтительнее поручать свободным колонам, чем рабу-вилику; это правило в особенности относится к полям, засеянным хлебом, которым колон может гораздо меньше принести вреда, чем виноградникам или садовым насаждениям; рабы же и этим полям приносят величайший вред; они дают за деньги господский скот для работы на стороне, пасут и рабочий, и остальной скот плохо, дурно пашут землю; показывают при посеве гораздо больший против настоящего расход семян; они не заботятся о том, чтобы семена, брошенные в землю, дали богатый урожай, и, свезя его на гумно, они даже уменьшают его количество во время молотьбы либо утайкой части его, либо небрежной работой. Ибо они и сами крадут зерно, и от других воров плохо его оберегают. Наконец, при уборке зерна в амбар они неправильно показывают его количество в счетной записи. Таким образом как управляющий, так и рабы мошенничают, а поле приходит в негодное состояние. Поэтому, как я уже сказал, такое имение, которое лишено частого присутствия владельца, необходимо сдавать в аренду.

Сб. «Первоисточники по истории раннего христианства», стр. 63—64.

[Одуванчик]

Управление в императорских сальтусах


Формирование крупного императорского землевладения интересовало многих исследователей, но в основном оно рассматривалось лишь в контексте развития "феодальных" отношений в Римской империи и формировании крепостного права в поздней античности. Многие исследователи связывали появление, и существование императорских сальтусов с упадком античной цивилизации и видели в них проблески новых феодальных отношений.

Сразу отметим, что императорские домены (patrimonium) создавались по тем же самым экономическим и внеэкономическим причинам, как и поместья крупных магнатов. Разница состояла в том, что в росте императорского землевладения политический фактор играл несравненно большую роль, чем при создании частновладельческих доменов. Процесс концентрации земель в императорском владении и создания обширных земельных владений начался с первых годов Принципата. Необходимо отметить, что император, представляя собой весь римский народ, владел и мог распоряжаться всем ager publicus, который по большей части представлял собой обширные необработанные земельные пространства. Не приходиться сомневаться в том, что крупные императорские имения существовали уже в первые годы Империи (и были основной материальной базой для содержания армии, императорской бюрократии и императорского двора). Патримоний увеличивался разными путями: путем наследования вымороченых имуществ, завещаний друзей и клиентов, путем заимки новых земель, покупки и конфискации магнатских поместий. Причем последний способ увеличения императорский имений принял при последних императорах династии Юлиев-Клавдиев, Клавдии и Нероне, массовый характер. Императорские и частновладельческие сальтусы существовали в Италии, где они назывались fundi excepti (Hugin. De condic., Agr. 196). Но главным образом такие имения были распространены в Северной Африке.

В Италии частные владения императоров постепенно сливались с ager publicus, в связи общей тенденцией слияния императорского и государственного имуществ. Возникновение императорских сальтусов в Африке происходит несколько иначе. Сначала там возникают крупные частные владения, а потом уже в результате конфискаций эти владения переходят к императору. Еще до Нерона в провинции Африка преобладало крупное частное землевладение. Рост этого типа землевладения в Африке достиг таких результатов, что по известному выражению Плиния Старшего перед Нероном шесть человек владели половиной Африки (H.N., XVIII, 35). При Нероне же частные владения были конфискованы. Отметим, что крупное поместье было не только основой экономического благосостояния римской знати, но и базой для политической борьбы. Крупные имения поставляли римским аристократам денежные средства, продовольствие, военную поддержку. Время различных гражданских войн дает нам множество таких примеров - в республиканское время это Красс, Помпей, Катилина, Домиций Агенобарб, а в императорское время Пертинакс, Гордианы, Бальбин. И не случайно, что в III в. на императорскую власть претендует большое количество земельных магнатов, - например, Пертинакс (SHA, Pert., III, 1-4, IX,4), Гордианы (SHA, Gord., II, 3) , Бальбин (Herod., VII, 10, 4; SHA, Max. et Balb., VII, 1-4) и другие.

При Флавиях и Антонинах императорский патримоний получает уже законченную организацию. При современном состоянии материала организацию императорских земель лучше всего проследить именно на примере Африки, с аграрным строем который мы более знакомы благодаря сохранившимся надписям.

Для изучения системы управления в императорских сальтусах для нас особенно важны несколько надписей. Которые были найдены в Тунисе и содержали "leges saltus", уставы императорских имений, которые основывались на lex (consuetudo) Mancinia (CIL, VIII, 25902) и законах, издаваемых императорами (lex Hadriania) (CIL, VIII, 25943; 26416). А так же на основе личных распоряжений императоров по поводу отдельных вопросов (CIL, VIII, 10570). Ни Манциев закон, ни закон Адриана, которые упоминаются в надписях до нас не дошли. Трудно определить и время появления lex Mancinia, стал основанием, например, для составления устава Виллы Магны (Villa Magna) (CIL, VIII, 25902) в 116 или 117 годах. Основываясь на том факте, что закон не назван по имени императора, Г. Пригоровский предполагал, что он относиться к республиканскому времени. Современные исследователи относят появление этого закона ко времени Империи. С юридической точки зрения уставы сальтусов близки к законам муниципиев и колоний. Надписи из африканских сальтусов являются или составленными по подобию вышеназванных законов уставами для отдельных вилл, такова надпись из Хенхир-Меттиха; или жалобами императорам и прокураторам, а также разъяснениями по поводу спорных вопросов (к таковым можно отнести надписи из Айн-ель-Дшмала, Айн-Усселя, и Бурунитанского сальтуса). Эти надписи раскрывают перед нами социальную и экономическую жизнь крупных императорских владений. Следует отметить, что в борьбе императоров, особенно из династии Юлиев-Клавдиев, с крупным частным землевладением и расширением собственного императорского домена нет никаких противоречий. Во-первых, императоры, таким образом лишали материальной базы крупных земельных магнатов для политической борьбы. Во-вторых, расширяли свою материальную базу, а поддерживая средние и мелкое землевладение, обеспечивали себе прочную социальную поддержку в этих слоях римского общества.

Императорские поместья принадлежали к ведомству a rationibus. В Африке императорские поместья получили особую и сложную организацию. Все императорские земли были разделены на несколько обширных округов - tractus. Шультен на основе эпиграфических данных называл четыре округа (Schulten A. Die roemischen Grundherrschaften. Weimer, 1896. SS. 60-64). Низшей единицей деления императорских поместий было отдельное имение - сальтус с особым управляющим (прокуратором) во главе. Есть указания и на промежуточную ступень организации - regio, округ подчиненный особому прокуратору. Отдельными хозяйствами управляли императорские вилики. Но большая часть хозяйства сдается крупным съемщикам - кондукторам и более мелким - колонам. Кондуктор контролировался прокуратором. Кондуктору сдавалось не само имение, но доходы с него, и кондуктор не мог согнать старого колона с земли и заключить договор с новыми арендаторами. Снимая имение в целом, кондуктор получает право на долю с урожая колонов и на их отработки, но не может распоряжаться участками колонов, которые были им, розданы ранее. Но вместе с тем сам кондуктор тоже обрабатывает часть имения (в основном так называемую "господскую" виллу), используя колонов на отработках. Отметим, что именно с императорскими сальтусами неразрывно связано развитие колоната. Колонат занял господствующее место в римском хозяйстве и получил юридическое оформление лишь при Империи и раньше всего, по-видимому, именно в императорских сальтусах.

Все отношения между людьми, проживавшими на терретории данного сальтуса, регулировались "законами" или "установлениями" имений (lex, consuetudo praedii), которые составлялись императорами. Особенностью императорских сальтусов было то, что они в юридическом отношении были совершенно независимы от соседних муниципиев и сами конструировались по их типу. Императорские сальтусы были выделены из городской терретории и имели собственные границы. Их территории были свободны от муниципальных сборов и от вмешательства муниципальной администрации. Организация императорских доменов совпадает, как уже было указано, в какой-то степени, с организацией управления провинциями, которые находились под юрисдикцией принцепса. В провинциальном управлении мы так же встречаем должность прокуратора императорского фиска, в обязанность которого входил контроль над сбором налогов. А в первое время в Империи часть налогов отдавалась в руки откупщиков. Особо отметим, Египет, который уже со времен Августа являлся личным владением императорского дома. Организация императорского домена совпадает в какой-то степени и с организацией муниципиев, законы для которых так же нередко составлялись императорской администрацией.

Сальтус управлялся непосредственно императором и его администрацией, через прокуратора сальтуса, который также назначался императором. Управляющие императорскими доменами прокураторы имели судебные и полицейские функции. В той же надписи из Бурунитанского сальтуса мы видим, что злоупотребляющий своей властью прокуратор имеет при себе воинское подразделение. Кстати, именно злоупотребления прокураторов и кондукторов, которые должны были отчитываться перед прокураторами, толкали колонов императорских сальтусов на обращение с жалобой к императору. Так колоны Бурунитанского сальтуса обращаются с жалобой на прокуратора сальтуса и кондуктора прямо к императору. К этому также можно добавить, что на территориях сальтусов шла обычная хозяйственная жизнь. Внутри поместий существовали не только рынки и мастерские, но даже устраивались игры.

На основании вышесказанного можно отметить, что сальтусы имели квазимуниципальную структуру и представляли собой подобие муниципия. То есть при всем прикреплении колонов к земле они не только не переставали быть гражданами (если являлись таковыми по закону), но и в силу муниципального устройства имений в какой-то степени продолжали себя ими ощущать. Тем более что при конфликтах с администрацией имений они имели полное право обращаться с жалобой к императору, и он отвечал им. И таким образом мы не можем говорить, что императорские сальтусы стали основой для зарождения феодальных отношений в полном смысле этого термина. Только в IV в. они станут одним из элементов формирования крепостного права, которое оформится окончательно уже к VI веку.

Императорские же сальтусы были не только экономической основой императорской власти, но и важным политическим фактором. Они были одной из основ формирования авторитарной власти римских императоров. Ибо император был безраздельным властителем своего домена, а низшая администрация сальтусов, состоявшая в основном из императорских рабов и вольноотпущенников, и жившие в императорских доменах колоны входили в состав императорской фамилии. И возможно, именно система управления сальтусами стала одной из основ системы Домината после преодоления кризиса III века.

[Одуванчик]

ЭДИКТ ДИОКЛЕТИАНА О ЦЕНАХ

Этот эдикт известен нам из текстов отдельных надписей, найденных в течение XVIII и XIX вв. в Карии, Египте и на островах Средиземного моря. Надписи сделаны на латинском и греческом языках. Указ о ценах был обязателен для всех областей империи. Он был издан в 302 г., появление его объяснялось чрезвычайно высокими ценами на товары первой необходимости. Этим эдиктом устанавливался maximum, который не должен был превышать цены во время правления Диоклетиана.
Закон этот широкого распространения не получил и, видимо, был отменен уже в 305 г., после ухода Диоклетиана от власти.

ВВЕДЕНИЕ

Наше государство, по воле бессмертных богов, памятуя о счастливо оконченных войнах, можно поздравить с наступлением спокойной эры существования и мирного развития, добытых после больших трудов и лишений. Хранить верно государство и заботиться об общественном благе есть долг римского достоинства и величия.
Пусть мы, с помощью божеской милости прекратившие грабежи варварских народов, наводнявших нашу страну, на вечные времена добытый мир окружим защитой справедливости.
Если бы там, где без конца свирепствовала алчность, не щадившая человеческого рода, возраставшая не годами, месяцами и днями, но часами и минутами, могли обуздать доводы разума или если бы общее благо можно было легко примирить с этой необузданной распущенностью, которой оно подрывается, то, может быть, было бы уместно скрывать и затушевывать зло, при наличии к тому же силы и терпения ко злу.
Но так как бешеная жадность равнодушна ко всеобщей нужде и так как у бессовестных спекулянтов считается религией в вихре жадности, в горячке наживы отступать от разрушения благосостояния всех скорее в силу необходимости, чем добровольно, так как далее не могут спокойно смотреть на это положение дел те, кого крайняя нужда довела до понимания переживаемого тяжелого момента, то нам, в силу отеческой заботливости о людях, надлежит вмешаться, чтобы справедливо судить о вещах, чтобы то, что люди тщетно стараются осуществить, было достигнуто для общего умиротворения нашими средствами. Насколько показывает общее мнение и сама действительность говорит за это, поздно приходит на помощь наша забота.
Когда мы взвешивали обстоятельства и кол»»»»ись принять найденные средства, то можно было ожидать в силу законов природы, что люди, запутавшиеся в тягчайших преступлениях, сами будут стараться исправиться. Мы сочли за благо факты вопиющего грабежа не подвергать обсуждению тех преступных элементов общества, которые ежедневно становятся хуже, которые с какой-то душевной слепотой впадают в преступления против общества, на которых лежит тяжелое обвинение в жестокой бесчеловечности, в том, что они враги и отдельного человека, и общества в целом.
Итак, мы обращаемся к мероприятиям, уже давно ставшим необходимыми, и равнодушны к жалобам, чтобы вмешательство нашей исцеляющей руки не оказалось запоздалым или тщетным и не расценивалось бы как нечто маловажное бессовестными людьми, которые, зная нашу многолетнюю терпеливость, не пожелали ею воспользоваться во благо. Кто так закоснел душой и лишен всякого человеческого чувства, чтобы не знать и не чувствовать, что вакханалия цен как на предметы, поступающие на базары, так и на предметы, находящиеся в постоянной продаже в городах, так распространялась, что необузданную жадность не смягчают ни обилие товаров, ни бывающий временами урожай, что люди такого сорта, которые специально этим заняты, несомненно в душе всегда стремятся к тому, чтобы даже вопреки движению звезд подчинить себе воздух и погоду и, в силу присущей им несправедливости не могут допустить, чтобы небесные дожди питали счастливые нивы и обещали будущие урожаи; что некоторые считают убытком для себя, если по милости неба земля дает изобилие земных плодов.
Жители наших провинций! Забота об общем благе заставляет нас положить предел корыстолюбию тех, которые всегда стремятся божественную милость подчинить своей выгоде и задержать развитие общего благосостояния, а также приобретать в годы неурожая, давая ссуды для посева и пользуясь услугами мелких торговцев, которые обладают, каждый в отдельности, такими несметными богатствами, что они были бы достаточными насытить целый народ, и преследуют личную выгоду и гонятся за разбойничьими процентами. Мы должны объяснить причины, которые заставили нас отказаться от долгого нашего терпения, чтобы (хотя трудно убеждением или законодательным актом уничтожить разбушевавшуюся во всем мире стихию наживы) мероприятия наши более справедливо расценивались, чтобы люди, потерявшие меру, осознали необузданную жадность своих помыслов, как известного рода клеймо.
Кто не знает враждебную общественному благу наглость, с которой в форме ростовщичества встречаются наши войска, перебрасываемые по соображениям общественной безопасности не только по деревням, но и по городам, на всем пути своего следования, ростовщики назначают цены на продаваемые предметы не только в четырехкратном или восьмикратном размере, но и в таком размере, что никакими словами это нельзя выразить. Кто не знает, что иногда воины ценой почетного подарка и жалованья приобретают один предмет. Кто не знает, что жертвы всего государства на содержание войск идут на пользу хищников - спекулянтов.
Таким образом, оказывается, что наши воины награды за военную службу и свои пенсии ветеранов передают хищникам. Так и получается, что хищники изо дня в день грабят государство, сколько желают, руководясь всей совокупностью обстоятельств выше изложенных; как это диктует сама человечность, признали мы, что цены на товары надо установить, что несправедливо, когда очень многие провинции наслаждаются счастьем желанной дешевизны и привилегией изобилия, а предельную цену, чтобы если дороговизна появится, [от чего да хранят нас боги], жадность, которая, как разбросанные поля, не может быть объята и ограничена, нашла бы себе сдержку в наших постановлениях, в нашем умеряющем законе.
Итак, мы постановляем, чтобы цены, указанные в прилагаемом перечне, по всему государству так соблюдать, чтобы каждый понял, что у него отрезана возможность их повысить. Конечно, в тех местах, где царит изобилие всего, не следует нарушать счастье дешевых цен, о которых так заботятся, подавляя корыртолюбие. Продавцам и покупателям, у которых в обычае посещать порты и объезжать чужие провинции, надлежит в будущем так себя ограничить, чтобы, зная, что во время дороговизны установленные цены они не могут повысить, они бы так рассчитали все обстоятельства дела, чтобы было ясно, что они поняли, что никогда по условиям транспорта товары нельзя продавать выше таксы. Как известно, у наших предков был обычай запугать преступающих закон угрозой наказания, потому что редко благодетельное мероприятие само по себе усваивалось и всегда вразумительный страх почитался лучшим наставником долга. Поэтому мы постановляем, что если кто дерзко воспротивится этому постановлению, тот рискует своей головой. Пусть никто не считает, что закон суров, так как каждому предоставлена возможность избежать опасности через сохранение умеренности. Той же опасности подвергается человек, который из жадности к наживе будет соучастником в деле нарушения этого закона. В том же будет обвинен и тот, кто, владея необходимыми для пропитания и пользования средствами, скроет их. Наказание должно быть серьезнее для того, кто искусственно вызывает недостаток продуктов, чем для того, кто нарушает закон.
Мы предостерегаем всех от непослушания. Что постановлено в интересах всех, должно быть сохраняемо добровольно и с полным благоговением. Такое постановление обеспечивает пользу не отдельным общинам, народам и провинциям, но всему государству, на гибель которого совершали преступления те немногие лица, жадность которых не могли смягчить ни время, ни собранные богатства.

ПЕРЕЧЕНЬ ЦЕН*
выше которых никто не может взимать

(Цены даются в денариях, но это не денарий республиканской или раннеимператорской эпохи, но гораздо менее ценная разменная монета, бывшая тогда в обороте. Мерой сыпучих тел служит модий.)

§ I. О хлебных и кормовых семенах
Пшеница...... 100
Ячмень....... 100
Рожь........ 60
Пшено....... 100
Просо....... 50
Индийское просо ... 50
Очищенная полба ... 100
Полба ...... 30
Очищенные бобы ... 100
Неочищенные бобы ... 60
Чечевица...... 100
Вика........ 80
Очищенный полевой горох....... 100
Неочищенный полевой горох....... 60
Овечий горох .... 100
Овёс........ 30
Рожки....... 100
Лупин....... 60
Вареный лупин .... 4
Сушеные турецкие бобы ... 100
Льняное семя .... 150
Сезам ....... 200
Семена для сена ... 30
Семена для клевера ... 150
Конопляное семя ... 80
Семена вики ... 80
Мак...... 150
Тмин...... 150
Семя редьки ... 150
Горчица .... 150
Приготовл. горчица ... 150

§ VII. О заработной плате

Деревенский батрак со столом за 1 день..... 25
Каменщик »......... 50
Столяр »......... 50
Плотник »......... 50
Обжигатель извести »......... 50
Работник по мрамору »......... 60
» по мозаике »......... 60
Маляр за 1 день со столом.......... 75
Художник-маляр ».......... 150
Тележник .......... 50
Кузнец ».......... 50
Пекарь ».......... 50
Морской плотник ».......... 50
Плотник для речных судов ».......... 50
Погонщик верблюдов, ослов ».......... 25
Пастух со столом за 1 день......... 20
Ветеринар за стрижку мулов......... 6
Брадобрей за 1 человека .......... 2
За стрижку 1 овцы со столом........ 2

§ VIII. О заработной плате металлистов

Меднику плата за работу по меди....... 8
За изготовление посуды........... 6
» » фигур, статуй........ 4
За железную обивку........... 6
Носильщику воды за 1 день......... 25
Точильщику и полировщику за старую саблю .... 25
За старый шлем............ 25
За топор ............... 6
За двойной топор ............ 8
За лезвие сабли............. 100

§ IX. О труде пергаментщика и переписчика

Пергаментщику за пергамент величиной в квадратный фут........... 40
Переписчику за 100 строк лучшего письма..... 25
За 100 строк обыкновенного письма....... 20
Переписчику документов или вообще копиисту за 100 строк............. 10

§ XI. О плате за обучение

Учителю гимнастики за 1 ученика в месяц ... 50
Воспитателю за 1 ребенка в месяц ... 50
Начальному учителю за мальчика ... 50
Учителю арифметики в месяц...... 75
Стенографу » ...... 75
Переписчику » ...... 50
Учителю греческого, латинского языка ..... 200
Учителю риторики или софисту..... 250
Адвокату или опытному юристу за подачу жалобы ..... 250
За производство следствия ...... 1000
Архитектору за 1 ученика в месяц ..... 100

[Одуванчик]

Экономика Римской Империи


Экономической статистики Древнего Рима не существует. Историки, оставившие работы о Древнем Риме, либо не упоминали об этой стороне жизни империи, либо давали лишь общие сведения, которые не могут представлять реальную ценность для экономического анализа. Для ведения ежедневных записей римляне использовали деревянные дощечки, покрытые воском - они превратились в пыль. Поэтому Темин использует четыре основных источника информации: случайные упоминания об экономической деятельности в литературе того времени; приказы и постановления властей экономического характера, тексты которых были вырезаны на камне; археологические свидетельства и египетские папирусы.

По мнению Темина, уровень жизни в Древнем Риме соответствовал уровню жизни в Европе 17-18 веков. Подобное достижение стало возможным лишь благодаря сравнительно стабильным политическим условиям, а также наличию рынка товаров, труда и капитала.

По оценкам некоторых историков, в ранний период Римской Империи, Аппенинский полуостров был урбанизирован на 30%. Для сравнения, в 1700 году уровень урбанизации в Бельгии составлял 22%, в Нидерландах - 39%, в Италии и Испании - около 20%, в Англии - 10%. Используя данный показатель урбанизации, Темин пришел к выводу, что показатель валового внутреннего продукта на душу населения в Италии римской эпохи был близок к аналогичному показателю в Нидерландах, Испании и Италии 1700 года, т.е. к положению, существовавшему всего за столетие до Индустриальной революции. Данные, полученные для выявления размера ВВП были получены в результате сравнения уровня заработных плат в городских районах и цены пшеницы.

Уровень урбанизации за пределами Римской Италии был ниже и был близок к 10%. Это означает, что доходы римлян, живущих в пределах современной Италии, были в два раза выше, чем во всей остальной империи. Даже если принять во внимание предположение некоторых историков о том, что уровень доходов в римской провинции был близок к прожиточному минимуму, средний доход обеспечивал жителям достойное существование, о чем свидетельствует стабильный рост населения. Доходы в римской провинции в раннюю эпоху империи были приблизительно равны доходам континентальной Европы 17-18 веков.

Распределение доходов и имущества в раннюю эпоху Древнего Рима было крайне неравномерным. Небольшая группа людей, входящих в элиту империи, возглавляла общество и экономику империи, население которой составляло около 50 млн. человек. В данную элиту входили несколько сот сенаторов и несколько десятков тысяч всадников, которые обладали огромным имуществом. На другом полюсе общества находились крестьяне, рабы и колоны. Существовал также некий промежуточный класс, включающий торговцев, купцов и работников "сферы услуг", которые поставляли товары и услуги для элиты. Тем не менее, как замечает Темин, данная группа была настолько невелика, что не может считаться свидетельством наличия среднего класса в Древнем Риме. Выигрывала от экономического роста лишь самая богатая часть населения.

Несмотря на то, что все вышеперечисленные признаки экономической системы встречаются в экономиках европейских государств 17-18 веков, римская экономика имела свои кардинальные отличия. Население Римской Империи, как правило, не отличалось хорошим здоровьем - тогда средняя продолжительность жизни составляла 25 лет (это показатель Индии и Китая около 1900 года). Кроме того, у римлян не было налажено печатное дело, что делало получение информации весьма дорогостоящим удовольствием. Древний Рим не использовал государственного займа. Римляне также использовали римскую систему счета, что затрудняло проведение точных расчетов. Таким образом, отмечает Темин, высокий уровень жизни римлян может быть объяснен наличием высокоразвитых рынков товаров, капитала и труда, что в свою очередь способствовало углублению специализации, и, следовательно, повышению эффективности экономики.

В раннюю эпоху Римской Империи население Рима насчитывало около 1 млн. человек. По подсчетам Темина, для того, чтобы прокормить такое количество людей, Риму было необходимо ввозить 150-300 тыс. тонн зерна в год, не считая иных основных продуктов рациона - оливкового масла и вина. Экономика Рима в 1-2 веках нашей эры была достаточно интегрирована в торговую систему Средиземноморья (например, хлеб поступал из Египта и Черноморского бассейна, вино - из Малой Азии, Греции и Иберии - современной Испании и т.д.) и, следовательно, могла использовать сравнительные преимущества региональных стран.

Рынок зерна был, в основном, частным, где торговцы активно использовали кредиты, услуги агентов и пр. В специальных документах по морским перевозкам (морские перевозки обходились гораздо дешевле наземных вплоть до изобретения железной дороги) указывались принадлежность груза, данные о его получателе и специфические характеристики зерна. Торговцы часто посылали запечатанные горшки или сумки с пробной порцией зерна, чтобы покупатель мог сравнить образец с поступившей партией зерна. Это требовалось для выявления порчи, подмены или обмана со стороны перевозчиков.

В Древнем Риме существовали также высокоразвитые рынки капитала и труда. Об этом свидетельствуют различные виды компенсаций, выплачиваемых римским работникам.

Зарплаты в армии Рима были фиксированными и часто не изменялись на протяжении многих десятилетий. В мирное время солдаты римской армии занимались строительством дорог и монументов вблизи мест своей дислокации. Так как армейские гарнизоны были расположены у границ империи, то вовлечение армии в трудовую деятельность не влияли на условия на рынке труда внутри страны.

Сельскохозяйственным работникам зарплата выплачивалась в зависимости от их производительности и уровня мастерства, а некоторым - поденно. Работникам больших "предприятий", таких как рудники, выплачивалось жалованье. Существование трудовых контрактов также свидетельствует о наличии в империи реально действующего рынка рабочей силы. Противники мнения существования рынка труда в Древнем Риме, считают, что рабы составляли основу рабочей силы. Тем не менее, аргументирует Темин, рабы в раннюю эпоху Древнего Рима, зачастую могли участвовать в рынке труда так же, как и свободные граждане.

Отличительной чертой рабовладения в Древнем Риме было частое предоставление рабам вольных. Рабы в Древнем Риме могли рассчитывать получить свободу при условии, что они усердно трудятся определенное время и оказались способными накопить либо ценные знания и навыки, либо необходимое количество средств для выкупа. В Древнем Риме 10% рабов, достигших 25 лет, получали вольную каждые пять лет. Для сравнения, по данным Роберт Фогеля\Robert Fogel и Стэнли Энгермэна\Stanley Engerman, проанализировавших структуру рабовладения в США, в 1850-е годы на юге США каждые пять лет получали вольную лишь 0.2% рабов.

Историки разделяют системы рабовладельческого строя на два типа: "открытую" и "закрытую". В системах открытого типа рабы могут иметь свободный доступ к обществу свободных людей и часто получать вольные. В закрытой системе рабы представляют собой обособленную группу, которая не допускается в общество свободных граждан. В закрытых системах, даже после получения свободы, вольноотпущенникам запрещалось заключать брачные узы с представителями свободного населения. Древний Рим, в отличие от США начала 19 века, имел открытый тип рабовладельческой системы. Вольноотпущенникам в Древнем Риме даровалось римское гражданство, их дети могли занимать высокие государственные посты, а внуки - стать представителями всаднического сословия. Римские вольноотпущенники часто поддерживали отношения со своими бывшими хозяевами и даже считались членами их семей. Преуспевающие вольноотпущенники повышали репутацию и доход бывшего хозяина. Кроме того, вольноотпущенники могли вступить брак с римскими гражданами - это было весьма распространенное явление.

В Древнем Риме существовало много стимулов для рабов, что заставляло последних работать более усердно и эффективно. Рабы даже могли занимать позиции управляющего или "менеджера" на фермах и в латифундиях. Римские рабовладельцы часто заставляли рабов получать хорошее образование, так как более образованный раб мог более эффективно выполнять разного рода операции. Кроме того, цена на образованного раба значительно возрастала. Есть примеры, когда римские бедняки продавали себя в рабство, так как, по их мнению, статус раба давал больше шансов на "светлое будущее", чем статус прозябающего, но свободного римского гражданина. Фактически, рабовладельческая система в Древнем Риме трансформировалась в некую систему ученичества, в которой взаимоотношения рабовладельца и раба уподоблялись взаимоотношениям мастера и подмастерья. Данный факт, считает автор, является свидетельством появления в Древнем Риме реального рынка рабочей силы. Естественно, соглашается Темин, нельзя романтизировать систему римского рабовладельческого строя. Тем не менее, жестокость была присуща всем сторонам жизни древнеримского общества и не была характерна лишь для института рабства.

Кроме рынка труда, в Римской Империи существовал также рынок капитала. Римляне заимствовали и брали взаймы друг у друга довольно часто. Выдавались как производственные, так и потребительские кредиты. Кредиты выдавались также для финансирования торговых операций. Римские торговцы и перевозчики могли купить страховку. Детальный анализ данных займов и кредитов, пишет Темин, показывает, что они предоставлялись бизнес-партнерам, а не только своим родным и друзьям, хотя заимодавцы и кредиторы, естественно, были знакомы с репутацией потенциальных заемщиков. Таким образом, в Древнем Риме существовал и развитый финансовый рынок. Существовало огромное количество всевозможных займов, процентная ставка за использование которых была близка к 1% в месяц, или 12% годовых, что являлось максимально допустимой величиной процента. Наличие фиксированного процента на всевозможные кредиты естественно свидетельствует о том, что древнеримский финансовый рынок был далек от полной свободы. В Древнем Риме были распространены банки, принимающие вклады и выдающие кредиты населению. Некоторые вклады сдавались на хранение - банк обязывался обеспечить их физическую сохранность без выплаты процента вкладчику. Другие вклады приносили доход и использовались банками для совершения инвестиций.

В области фискальной политики Рима заметны значительные различия с системой, сложившейся в Англии и Нидерландах 17-18 веков. В европейских странах государственная фискальная политика опиралась на систему государственного займа. Римская Империя не брала взаймы, а оперировала на основе наличных операций. Таким образом, Рим должен был обеспечить достаточное количество налоговых поступлений в свою казну, чтобы покрыть свои будущие расходы.

Темин предполагает, что процесс использования ресурсов римлянами был относительно эффективным. Тем не менее, в анализе отсутствует ответ на вопрос о том, достаточно ли было ресурсов в Древнем Риме для того, чтобы доходы древних римлян были равны доходам европейцев 17-18 веков. С этой целью автор пытается выяснить те способы обогащения, которые позволили римлянам достичь такого высокого уровня благосостояния. Первыми факторами для анализа, способными объяснить высокий жизненный уровень римлян, являются технологические нововведения и уровень образования в Древнем Риме.

Высшее сословие римлян, также, как и большинство рабов, получали свое образование в Риме. Вероятно, подавляющее большинство римлян, занимавших должности, связанные с управлением, были грамотными. Древний Рим, в отличии от Англии 18 века, где показатели грамотности были довольно низки по стандартам Европы, был, несомненно, грамотным обществом, что конечно помогло римлянам повысить общий уровень своих доходов.

Технологии в Древнем Риме были далеки от уровня Европы в эпоху Промышленной Революции. Тем не менее, по меркам тех времен, у римлян существовало огромное множество технических нововведений. Самыми важными открытиями римлян являлись изобретение бетона и так называемого "римского свода". Несмотря на то, что римские строения были на редкость красивы, они могли выполнять одновременно несколько полезных и важных для города функций. Автор приводит в качестве примера акведук Пон-дю-Гар, самый большой водопровод в Европе, построенный римлянами. Пон-дю-Гар не только обеспечивал горожан водой для питья, купания и развлечений у фонтанов, но и служил в качестве ирригационной системы для сельского хозяйства, а также обеспечивал необходимую энергию для работы мельниц. Гидроресурсы для получения энергии использовалась римлянами повсеместно уже в раннюю эпоху Империи.

Технические новшества влияли на уровень экономического благосостояния римлян. Естественно, в лучшем положении находились представители элиты - сенаторы и всадники, но перепадало и простому люду. Бесплатная раздача пищи населению проводилась на регулярной основе. Кроме того, римское государство обеспечивало всех своих жителей коммунальными услугами и даже развлечениями.

Будучи центром огромной империи, Рим мог обеспечивать себя материально: налоги, трофеи и рабы лились в столицу нескончаемым потоком. Сельскохозяйственный налог составлял 10% от полученной продукции. Поступления от налога тратились на содержание армии. Но намного более весомыми инъекциями в экономику Рима были трофеи и рабы. Данный факт объясняет, почему Рим был богаче, чем провинции, однако не отвечает на вопрос о причинах эффективности и продуктивности римской экономики. Важнейшим атрибутом римской системы была безопасность индивидуумов. Когда общество делает переход от системы, где правитель требует дань взамен на безопасность, к системе с более умеренным правителем, собирающим налоги в рамках существующего законодательства, появляются благоприятные условия для экономического роста. Экономический рост обеспечивался также наличием четких законов для бизнеса, в рамках римского права, которое стало основой для создания правовой базы для многих современных стран Европы. Существование большого количества социальных и неформальных институтов дополняли юридическую и рыночную базу Древнего Рима.

В начале 3 века н.э. под влиянием различных факторов начался кризис Римской империи. Тогда Рим столкнулся с сильной инфляцией (ранее ее уровень не превышал 1%). Тем не менее, после знаменитой "чумы Антонина" цены выросли вдвое. Тогда же исчезли римские банки.

[Одуванчик]

Римская Империя Жизнь римлян

Гладиаторы.


Слово «гладиатор» происходит от латинского gladius — «меч».
Гладиаторские игры возникли из погр»»»»ьного обряда этрусков, в который когда-то входили человеческие жертвоприношения; со временем обряд видоизменился: обреченных на смерть перестали убивать сразу, а заставили их с мечами в руках сражаться около могилы, и, таким образом, погибал слабый, а сильный оставался в живых, вызывая восторг присутствующих.
Римляне впервые увидели это жестокое зрелище в 264 г. до н. э. на Бычьем рынке, где сражались три пары гладиаторов на поминках по Бруту Пере, устроенных его сыновьями.
К концу II в. до н. э. гладиаторские бои в Италии полностью утратили связь с культом мертвых и сделались наиболее популярным видом зрелищ. Возникли специальные школы, где обучали этому сложному и в высшей степени опасному искусству.
В гладиаторы отдавали преступников, военнопленных, рабов, которые навлекли на себя гнев господина, но свободные люди тоже иногда становились профессионалами этого своеобразного вида спорта.
Настоящее оружие гладиаторы получали только при выходе на арену. Как правило, поединок должен был закончиться гибелью одного из бойцов. Но публика могла помиловать проигравшего, если он сражался отважно и вызвал ее восхищение.
Гладиаторы выступали в различном вооружении, некоторые — вообще без оружия, лишь с палкой и кнутом, и далеко не все поединки в действительности имели смертельный исход.
Талантливый гладиатор пользовался шумным успехом и получал богатые награды, однако юридически он считался лицом презренным и не мог занимать государственные должности, выступать в суде и быть похоронен с почетом.
В Риме гладиаторские игры сначала устраивались в цирке, а в 29 г. до н. э. богатый гражданин Статилий Тавр на свои средства построил первый каменный амфитеатр на Марсовом поле; в 64 г. н. э. он сильно пострадал от пожара, и на его месте император Нерон воздвиг новый амфитеатр, не представлявший собой ничего замечательного в архитектурном отношении.
В 404 г. гладиаторские бои были запрещены навсегда по приказанию императора Гонория, когда Римская империя уже официально приняла христианство и разделилась на Запад и Восток; последние игры в Колизее (травля зверей) состоялись в 523 году.
Церковная традиция считала, что на арене Колизея терзали приверженцев христианства, однако нет никаких надежных исторических свидетельств, подтверждающих, что это происходило именно в данном амфитеатре.

[Одуванчик]

ДЕКРЕТ ИМПЕРАТОРА КОММОДА О КОЛОНАХ БУРУНИТАНСКОГО ПОМЕСТЬЯ

Надпись на камне, содержащая жалобы колонов, резолюцию императора и последующее распоряжение прокуратора. Первый столбец неразборчив.

...Ты видишь превышение власти прокуратора, которое он проявлял не только с нашим противником Аллием Максимом, но почти со всеми арендаторами, против закона и в ущерб твоим доходам; в то время, когда мы в течение стольких лет ходатайствуем, умоляем и ссылаемся на ваше божественное предписание, он не только уклонился от разбора нашей жалобы, но даже по коварному наущению того же влиятельнейшего кондуктора Аллия Максима позволил себе послать солдат в то же Бурунитанское поместье (1), схватить и мучить некоторых из нас, других заключить в тюрьму, и даже некоторых римских граждан он приказал избить розгами и дубинами за ту якобы нашу вину, что, собираясь в столь тяжелой в меру нашей ничтожности и столь явной обиде умолять твое величество, мы будто бы написали нескромное письмо. Явность этой несправедливости к нам, Цезарь, можно, конечно, усмотреть и из того, что... И это заставило нас, несчастнейших людей, вновь обратиться с мольбой к твоему божественному провидению. Мы просим, таким образом, священнейший император, чтобы ты помог. Как предусмотрено статьей Адрианова закона, пусть отнято будет даже у прокураторов, не говоря уже о кондукторах, право увеличивать доли [отчисления] с земли и трудовую и гужевую повинность; пусть мы, как это сказано в письмах прокураторов, находящихся в твоем архиве Карфагенской области, должны будем ежегодно не больше двух дней [отработки] при пахоте, двух при севе, двух при уборке и чтобы так было без всякого спора, как общее правило, всюду в отношении наших соседей в качестве постоянного порядка до настоящего времени и подтверждено вышеназванными письмами прокураторов. Помоги, и хотя мы, маленькие деревенские людишки, с трудом добывающие пропитание трудом своих рук, не можем сравняться у твоих прокураторов с влиятельнейшим, безмерно щедрым кондуктором, который по условиям аренды известен при всех сменах [прокураторам], сжалься и своим священным рескриптом удостой предписать, чтобы мы давали не больше, чем должны согласно закону Адриана и письменным распоряжениям твоих прокураторов, чтобы благодаря благодеянию твоего величества мы, твои домочадцы — крестьяне, питомцы твоих имений, больше не притеснялись кондукторами земель фиска.
(пропуск)
(Постановление): Имп. Цезарь М. Аврелий Коммод Антоний Август, Сарматский, Германский, величайший — Лурию Лукуллу и прочим (2), [кому ведать надлежит]. Пусть прокураторы, соблюдая мою дисциплину и мое распоряжение, не требуют больше, чем три раза по два [дня] работы, пусть от вас ничего не взыскивают несправедливо, вопреки установленному порядку. И другой рукой (3). Подписал. Скрепил...
(Исполнение постановления): Копия письма превосходительного мужа прокуратора: Туссаний Аристон и Хриеамф — Андронику привет. Согласно священного решения господина вашего, святейшего императора, которое Лукулл на поданное прошение... (неразборчиво 6 строк).
И другой рукой (4): Желаем тебе, святейшему, жить хорошо. Прощай. Дано в Карфагене накануне сентябрьских ид (5).
(Опубликование надписи): Благополучно закончена и освещена (6) в иды мая в консульство Аврелиана и Корнелиана (7), попечением К. Юлия... Салакутия магистра.

Перев. и прим. А. Б. Рановича.

1. Saltus Burunitanus является императорским именьем, которое в административном отношении не входило в состав муниципии и управлялось особыми прокураторами, преимущественно из вольноотпущенников и рабов. В данном случае прокуратором был, видимо, упоминаемый дальше Андроник.
2. Постановление императора на прошении колонов адресовано Лукуллу (вероятно, дворцовому коменданту — префекту претория), который доложил прошение.
3. Император собственноручно ставил, конечно, только подпись.
4. Собственноручная приписка на подлиннике письма Аристона и Хризанфа.
5. 13 сентября.
6. То-есть надпись.
7. Эти консулы по другим источникам неизвестны.

[Одуванчик]

ДЕКРЕТ О ВОИНСКИХ ПОЧЕСТЯХ
(Anne epigraphique, 1903, № 368)
(Надпись найдена в Сирии, в Баалбеке)

Гаю Велею сыну Сальвия Руфу, примипиларию XII Македонского легиона, префекту отрядов девяти легионов: I Вспомогательного, II Вспомогательного, VIII Августова, IX Испанского, XIV Двойного, XX Победоносного, XXI Неотразимого, трибуну XIII городской когорты, главнокомандующему Африканским и Мавретанским войсками, которые должны держать в повиновении находящиеся в Мавретании племена; награжденному во время иудейской войны императорами Веспасианом и Титом венком за овладение неприятельским валом, ожерельями, браслетами, бляхами; а также венком за восхождение на стену неприятельского города, двумя почетными копьями и военными значками за участие в войне с маркоманами, квадами и сарматами, против которых он совершил поход через царство Дец»»»»а, царя даков; прокуратору императора Цезаря Августа в провинциях Паннонии и Далмации, а также прокуратору провинции Реции с правом приговаривать к смертной казни. Будучи послан в Парфию, он привел обратно к императору Веспасиану сыновей царя Антиоха Эпифана и Каллиника с большим количеством податей. Марк Элий, сын Марка... родом из Аквилеи, ветеран XV Аполлонова легиона.

[Одуванчик]

ДОГОВОР О ПОКУПКЕ РАБЫНИ
(C.I.L., III, 936, №. VI)
(Надпись эта, датированная 17 марта 139 г., найдена в Дакии)

Максим сын Батона купил и приобрел в собственность у Дазия сына Верзана Пируста из Кавиертия девушку шести лет по имени Пассия, или каким бы другим именем она ни называлась, за 205 денариев. Засвидетельствовало, что эта девушка здорова, честна от пороков и мошенничества, не беглая и не бродяга. Если кто-нибудь овладеет этой девушкой или честью ее, кроме Максима сына Батона, или того, кто имеет законное право владеть и иметь этот предмет, то должен дать столько денег, за сколько она куплена, и еще столько же. Поклялись в законности сделки Максим сын Батона и Дазий сын Верзана Пируста из Кавиертия. Дазий сын Верзана засвидетельствовал, что он получил 205 денариев от Максима, сына Батона за вышеуказанную девушку. Составлено в Карте в XVI календы апреля во вторичное консульство Тита Элин Цезаря Антонина Пия и Бруттия Презента в присутствии Максима Венета декуриона, Мазурия Месса декуриона, Ликкая сына Эпикада, Эпикада сына Плорента, называемого также Мико, Дазия сына Верзана, самого продавца.

[Одуванчик]

Друзья принцепса: общественный статус и отношение к власти


1. Сподвижники и друзья - это традиционный круг лиц, составляющих ядро партийных группировок в Древнем Риме. Каждый знатный римлянин и в частной жизни, и на форуме находился в окружении свиты, которая состояла из propinqui, amici, hospites, clientes и servi. Это была своего рода "армия поддержки", наличие или отсутствие которой определяло политический вес римского аристократа.

2. Победы Октавиана Августа в гражданской войне, приведшая к утверждению в Риме de facto режима личной власти, положила конец политическому соперничеству знати, и соответственно дружеские союзы римских аристократов потеряли характер политических альянсов, ограничиваясь сферой частной жизни и философского досуга. Следует заметить, что придворные "партии" времени правления Тиберия, возникавшие вокруг предполагаемых наследников принцепса, строились еще как традиционные амикальные группы.

3. Совершенно особое положение в римском обществе времени Августа и Тиберия приобретает дружеское окружение принцепса. Пользуясь правом рекомендации кандидатов на выборах, принцепсы обеспечивали тем, кто входил круг их друзей, высшие должности в системе магистратур и именно им доверялись самые ответственные поручения в провинциях. Все важнейшие посты в Римском государстве замещаются ближайшими друзьями принцепсов. Даже сама по себе близость принцепсу, титул его друга, обеспечивали человеку влиятельное положение в обществе. Таковы были Меценат и Саллюстий Крисп. Последний стал особенно близок к Августу после смерти Мецената и, будучи другом Тиберия, "превзошел могуществом многих", хотя и оставался во всадническом сословии (Tac. Ann., III, 30).

4. Внешняя сторона политики протекционизма не вызывала острого недовольства в римском обществе, так как она вполне укладывалась в традиционные рамки представлений об обязательствах дружбы. Содействие другу в достижении магистратуры, консулат в паре с другом или клиентом, защита друга в суде - все это относится к обязательствам дружбы, к таким основам ментальных добродетелей римского гражданина, как fides и gratia. Однако верность дружеским связям была второстепенной по отношению к верности civitas. Октавиан Август, претендующий быть живым воплощением идеального образа vir bonus, не забывал об этом обстоятельстве. Светоний отмечает: "Друзей своих он хотел видеть сильными и влиятельными в государственных делах, но при тех же правах и в ответе перед теми же законами, что и прочие граждане" (Suet. Div. Aug., 56, 3). И далее приводится показательный пример с другом Августа Нонием Аспренатом, обвиненным в отравлении. Все поведение Августа, связанное с этим судебным процессом, продумано с расчетом на общественное мнение и построено так, чтобы соотнесение его с традицией представило принцепса в самом выгодном для него свете (ibid., 56, 3). Император Тиберий был более откровенен в своем покровительстве друзьям. Назначения, почести, которые определял им сенат и сам принцепс, аргументировались довольно часто именно фактором дружбы и личной преданности императору (Suet. Tib., 42; Tac. Ann., IV, 15).Звание друга императора позволяло также избежать судебного преследования, и, более того, инициаторы обвинения в таких случаях сами подвергались судебному наказанию (Tac. Ann., IV, 29; VI, 5, 7).

5. Среди друзей Октавиана Августа выделяются фигуры Марка Агриппы и Элия Сеяна. Оба ыбли ближайшими друзьями и сподвижниками принцепсов и занимали в общетсве столь высокое положение, что были близки ктому, чтобы стать соправителями и наследникаи власти. После окончания гражданской войны Агриппа проходит все ступени сенаторской карьеры, начиная с эдилитета. Обладая огромным состоянием, он тратил значительные средства на общественные постройки. Нет сомнения, что Агриппа сознательно стремился к тому, чтобы приобрести репутацию наилучшего из граждан, и что его амбиции шли гораздо дальше, чем быть только вторым человеком в го»»»»рстве. Обида,с которой Агриппа воспринял женитьбу Марка Клавдия марцелла на дочери Августа Юли, открывшую династические планы Августа, свидетельствует о его далеко идущих планах. Посте смерти Марцелла Агриппа прочно занимает место соправителя и наследника принцепса. В 12 г. до н.э. смерть прервала его головокружительную карьеру.

Та же схема прослеживается и в развитии отношений префекта преторианской гвардии Луция Элия сеяна и императора Тиберия. Но Сеяну, как и Агриппе, не суждено было стать неследником принцепса. Его карьера оборвалась неожиданно и трагически: он был казнен по обвинению в заговоре. Очевидно, что дружеский союз с принцепсом подхлестывал амбиции честолюбивых любдей, тем боле, что официальное определение нового режима как respublica restituta лишала принцепса легитимного механизма передачи своей власти по наследству. Однако и Август, и Тиберий хотели придать этой власти династический характер, поэтому амбиции друзей создавали напряжение в отношениях, разрешавшееся в лучшем случае охлаждением, а в худшем - катастрофой. Интересно, что в случае с Сеяном общественное мнение осуждало Тиберия за чрезмерное вохвышение друга в ущерб прямым наследникам. В глазах римского общества времени правления Юлиев-Клавдиев кровное родство с божественным Августом имело особое значение при определении преемника власти.

6. Дружеское окружение принцепов I в. н.э. сохраняло характер частных отношений. Показательно, что, создавая совет принцепса, Август не пошел по пути придания традиционному в быту римской аристократии совету друзей статуса официального института власти. Акция такого рода была бы воспринята обществом как свидетельство установления тиранического режима. Созданный Августом совет избирался из состава сената по жребию на полгода и ни в коей мере не мог ассоциироваться с советом друзей. Император Тиберий упразднил этот орган и де2йтсвующий при енм совет приобратает частный квазидружеский характер (Suet. Dio, LVII, 7, 2).

7. Дружеское окружение приинцепса в период раннего принципата не приобретает характера официаьлного института, оставаясь областью частной жизни принцепса. Amicitia в данном случае в силу очевидного неравенства сторон прикрывает отношения, близкие по характеру к олтношениям патрона и клиента. Использование принцепсом древнего обычая отказа от дружбы в новых условиях означало не только удаление от двора и конец карьеры, но часто и конец жизни впавшего в немилость (Tac. Ann., III, 24, 3; VI, 9. 2; VI, 29, 1-2; Suet. Div. Aug., 66, 2; Cass. Dio, LVIII, 29).

[Одуванчик]

ЖИЗНЬ И ТРУД ЖНЕЦА (III В. Н. Э.)
(CIL, VIII, № 11824)
(Надпись найдена в Мактарисе в Нумидии)

Я родился у бедных ларов, мой отец маленький человек, он не имел ни состояния, ни дома. Будучи им рожден, я жил обработкой моей земли, и никогда не было отдыха ни мне, ни земле. И когда год приводил созревание жатвы, я был первым жнецом стеблей. Когда отряд мужчин с серпами выходил в путь, направляясь или в нумидийскую Цирту, или на поля Юпитера, я, жнец, опережал всех в полях, оставив за своей спиной тесную родину. Дважды шесть жатв я резал под яростным солнцем, затем я был назначен руководителем работ. Одиннадцать лет я водил отряды жнецов, и наши руки жали нумидийские поля. Эта работа и скудная напряженная жизнь укрепили меня и сделали господином, приготовили мне дом и виллу, и дом мой не лишен никаких богатств. И наша жизнь принесла плод почестей и среди декурионов был записан и я. Избранный в совет, я сидел, как подобает его члену в храме, из деревенщины сам стал цензором. И я произвел детей и видел юношей и дорогих внуков. За заслуги жизни я прожил славные годы, которым не повредил злой язык никаким обвинением. Учитесь, смертные, прожить жизнь без вины. Такой конец жизни заслужил тот, кто жил без обмана. Богам манам. Гай Мульций Максим прожил 80 лет...

[Одуванчик]

Император Тиберий в восприятии сограждан: эмоционально-психологический аспект


В период раннего принципата основным процессом в общественно-политической жизни Римского государства можно считать утверждение единовластного правления и стремительное развитие императорского культа. Процессы подобного рода нередки в мировой истории и вполне объяснимы с точки зрения психологии масс. Август, первый римский император, являет собой классический пример харизматического вождя, описанный в исследованиях по коллективной психологии Г. Лебоном, Г. Тардом, С. Москвичи, В.М. Бехтеревым и др. Императорский же культ призван был играть в Римском государстве роль идеи, сплачивающей общество. Исторический опыт показывает, что к такого рода идеям народные массы часто бывают очень восприимчивы. На пользу приобретения общих идей или верований указывается в литературе самого разного рода: тот факт, что чем выше идейная сплоченность общества, тем сильнее государство - не вызывает сомнения.

Римляне, как представляется, искренне желали видеть в своем первом императоре не только мудрого, справедливого правителя, но и некую сверхъестественную силу. Почтение и благоговение, с которым относились сограждане к Августу, распространялось также и на членов его семьи. Можно сказать, что именно здесь берёт свои корни культ династии. Однако на ход исторического процесса неизбежно оказывают влияние субъективные факторы. Римская история преподносит нам любопытный пример того, как чисто семейные проблемы императора обернулись драмой, которая взволновала не одно поколение римлян, и наложила отпечаток на общественные настроения на много лет вперед. Последствия событий, о которых пойдет речь ниже, давали о себе знать до самого конца правления династии Юлиев-Клавдиев, в особенно же сложном и двусмысленном положении оказался Тиберий.

Начало драме было положено тогда, когда Август, имея дочь Юлию от брака со Скрибонией, вступил в брак с Ливией, у которой был сын Тиберий от Клавдия Нерона. Второй сын Ливии, Друз, родился спустя три месяца. Официально считалось, что Друз, как и Тиберий, был сыном Клавдия Нерона, однако в народе ходили слухи, что настоящим отцом Друза был Август. От внимания сограждан не могло ускользнуть, что к младшему сыну Ливии император питал более теплое чувство, чем к старшему. Все понимали также и то, что отцовская любовь Августа не может не повлиять на его династические планы. Последние все более отчетливо вырисовывались по мере того, как подрастали и обзаводились собственными семьями младшие члены императорского дома. Внимание Августа было обращено главным образом на семейство Юлии, не был им обделен также и Друз. Тиберию же оставалось довольствоваться второстепенной ролью.

Важно обратить внимание на то обстоятельство, что римляне, будучи искренне преданными своему императору, хорошо улавливали движения его души и склонны были в полной мере разделять его чувства. Именно здесь, как представляется, берет свое начало та антипатия, которую сограждане всегда испытывали к Тиберию. В то время как Друз и его супруга Антония, сыновья Юлии Гай и Луций становились народными любимцами, да и сама Юлия, не смотря на далеко не целомудренный образ жизни, была симпатична согражданам, отношение к Тиберию было подозрительно-настороженным и неприязненным. В сердцах римлян этот человек занимал такое же второстепенное положение, как и в доме императора.

Тиберий и его мать Ливия, со своей стороны, должны были предпринимать попытки к тому, чтобы исправить положение. Одной из таких попыток можно считать удаление Тиберия на Родос. Результаты других римляне склонны были усматривать в подозрительной череде несчастий, обрушивающихся на род Юлиев одно за другим. Внезапная смерть первого мужа Юлии, Клавдия Марцелла, затем второго мужа - Агриппы, гибель молодых Гая и Луция Цезарей, скандалы вокруг обеих Юлий, дочери и внучки Августа - все это вызывало в народе множество слухов и толков. Сограждане искренне оплакивали своих любимцев, всей душой сочувствовали Августу, и со все возрастающим подозрением смотрели в сторону Ливии и Тиберия. Хотя в каждом конкретном случае практически невозможно что-либо доказать, но так или иначе, к концу правления Августа умерли все, в ком он мог видеть потенциальных преемников. И как бы само собой вышло так, что принять бразды правления оказалось некому, кроме Тиберия.

Можно предположить, что к тому времени в римском обществе уже сформировалась психологическая установка на неприятие этого человека и утвердился отрицательный стереотип его восприятия. Пасынок Августа выглядел в глазах сограждан как злодей, лицемер и притворщик, нечестным путем завладевший верховной властью.

В то же время всю свою любовь римский народ обратил на семейство Друза, погибшего младшего брата Тиберия. Особой популярностью пользовался старший сын Друза - Германик, карьере которого в значительной степени способствовал сам Август. Именно Германика римляне склонны были считать главным врагом и конкурентом Тиберия, хотя ни сам Германик, ни Тиберий старались не давать для этого повода. Когда Германик скончался, никто не сомневался в том, что его погубил коварный принцепс. Обвинения против Тиберия базировались в данном случае не столько на фактах, сколько на эмоциях, на сильной антипатии к нему и на желании римлян считать его преступником.

Семейство же Германика, продолжавшее род Юлиев (супруга Германика, Агриппина, была родной внучкой Августа), сограждане считали теперь жертвой происков Тиберия и обратили сочувственные взоры на Агриппину и ее детей. Эти события и связанный с ними резонанс, как представляется, во многом предопределили отношения римлян к последующим принцепсам династии Юлиев-Клавдиев: популярность сумасбродно-жестокого Калигулы (сына Германика) и особые надежды, возлагаемые на Нерона (внука Германика).

Тиберия всю жизнь преследовали подозрения, упреки и откровенная ненависть со стороны народа. Психологический настрой общества против него был настолько силен, что все, что бы он ни делал, казалось плохо. Заметим, что когда Тиберий заботился о снабжении Рима продовольствием, ремонтировал общественные сооружения, наделял средствами обедневших сенаторов, оплачивал долги несостоятельных должников - это все воспринималось, как прямая обязанность императора, поэтому не встречало никакой благодарности. В то же время в его словах и поступках римляне склонны были усматривать двусмысленность, лицемерие и тайные замыслы.

Можно предположить, что при данном положении дел Тиберий считал необходимым прежде всего оправдать себя перед народом, доказать свою непричастность ко всем бедам Юлиев, убедить сограждан в том, что он, Тиберий, никогда не стремился к власти. Именно по этому, как представляется, Тиберий вел себя намного скромнее и нерешительнее, чем подобало бы принцепсу. Принять верховную власть новый император медлил до тех пор, пока это не вызвало раздражения; он запретил приносить присягу на верность своим делам, праздновать свой день рождения и всячески препятствовал распространению обрядности, связанной с его собственным культом. Заметим, что многие из этих поступков выглядят безупречно с точки зрения нравственности, и казалось бы, должны были хотя бы в некоторой степени расположить народ к Тиберию. Этого, однако, не произошло. Дело в том, что у ситуации была и другая сторона.

За четыре десятилетия правления Августа римляне привыкли воспринимать своего императора не только как личность, и даже не только как высшее должностное лицо, но и как своего рода символ, олицетворение мощи и величия государства. Роль римского императора требовала от того, кто ее исполнял, решительности и твердости, умения действовать эффектно и благородно, он ни в коем случае не должен был бояться народа, напротив, одним своим внешним видом должен был внушать трепет. Именно таким желали видеть римляне своего императора, окажись на его месте хоть Тиберий. Последний же, как представляется, был к этой роли морально не готов. Оказавшись во главе империи вопреки воле народа, запуганный подозрениями на свой счет и озабоченный своей личной непопулярностью, этот человек не мог правильно сыграть роль римского императора. Именно по этому Тиберий постоянно попадает в такие ситуации, когда не может дать согражданам того, что от него ждут. Так, например, во время мятежа паннонских и рейнских легионов, все ждали, что сам император явится к восставшим и устрашит их одним своим видом. Тиберий же, не решившись на это сам, отправил вместо себя сына, что вызвало в народе недовольство и нарекания.

Важно также отметить, что церемонии, ритуалы и праздничные действа, связанные с императорским культом, следует рассматривать не только как выражение любви и благодарности лично принцепсу. Как было отмечено вначале, культ императора играл для римлян роль идеи, которая объединяет людей и сплачивает таким образом общество. Для поддержания этой идеи такие символические действа, как празднования дня рождения императора, принесение ему присяги на верность и т.п. были просто необходимы. Говоря о подобного рода праздничных и культовых действах, необходимо также иметь в виду их огромное эмоционально-психологическое воздействие: люди, как правило, участвуют в них с удовольствием, одновременно все глубже проникаясь идеей, которая их сплачивает. Поэтому римляне, даже не испытывая особой любви лично к Тиберию, стремились сберечь установленные при Августе обряды и церемонии. Тиберий же своей нерешительностью покол»»»» уже прижившиеся традиции и в итоге был в очередной раз не понят.

Таким образом, мы видим, что Тиберий, в силу ряда обстоятельств, начало которым было положено семейной драмой, оказался не в состоянии правильно сыграть ту роль, которую отвела ему история. Persona non grata в роли символа мощи и величия государства - ситуация действительно парадоксальная.

[Одуванчик]

Отношение к магии в поздней античности


Изучение отношения к магии в поздней античности представляет собой проблему в следствие трех причин. Во-первых, из-за неопределенности фигурирующего в наших источниках понятия "магия". Во-вторых, из-за тесного переплетения этого феномена с другими религиозными явлениями, как нетрадиционными для классической античности астрологией и пророческим движением, так и с традиционными формами дивинации. В-третьих, из-за укорененности средиземноморской магии в синкретической религиозности, где выделение элементов вообще затруднительно.

Кроме того, отношение к магии в 1-5 вв. н. э. представляет собой динамический процесс в ходе которого магия приспосабливается к нормативным формам культуры. В III веке происходит перелом и начинается создание элитарной магии - теургии, которая берется удовлетворить всем требованиям нормативного благочестия. Этот процесс является двусторонним. С одной стороны, сами маги предлагают новый язык не шокирующий своими унижающими богов формулировками и в большей степени использующий понятия так называемого "философского койне" и переориентируют свои цели на более возвышенные. С другой стороны, религиозно-философская мысль все больше осознает, что магия нуждается в таком же рационально-этическом очищении, каким античная религия была некогда поднята на небывалую высоту. В этом процессе усиления интереса языческих философов к магии, видимо, не последнюю роль сыграла христианская апологетика, постоянно подчеркивавшая, что магия, с одной стороны, является неотъемлемой частью языческой религиозности, а с другой, находится в противоречии с философской идеей единого Бога.

Философская работа над взаимным приспособлением философии и магии открывается работами Порфирия ("О философии из оракулов") и Ямвлиха ("О мистериях египтян"), со стороны магии шаг навстречу был сделан Юлианом, автором так называемых "Халдейских оракулов". В сочинениях философов, мысливших в этом направлении, можно выделить два пласта аргументации: один - собственно философский, связанный с интерпретацией магических действий в рамках платонической этики; другой - исторический, стремящийся представить магию как традиционный и элитарный религиозный феномен. В этом втором пласте на первом плане находятся изображение магии как искусства передающегося в тайне из поколения в поколение и возведение ее к наиболее авторитетным народам: египтянам, халдеям и магам. В связи с этим представляется любопытным проследить насколько была подготовлена почва для такой аргументации, то есть в какой степени были распространены эти или близкие к ним идеи в более широкой, чем философская, среде.

Прежде всего следует выделить две весьма влиятельных тенденции в вопросе о магии и магах. Первая не отличает магию от колдовства (Ovid., Ars., 2, 99-104; Lucian., Alex., 5) и склонна рассматривать ее как дурное, но традиционное для римского государства явление, наказание за которое предусмотрено уже в законах XII таблиц (Apul., Apol., 47). Вторая, напротив, возводит магию к персидским магам и старается отличить ее от колдовства и представить в виде элитарной традиции глубокой древности. Наличие этих двух тенденций прекрасно иллюстрируется Апулеем (Apol., 25-27). В первом случае магия связывалась в сознании с бесчеловечными ритуалами фессалийских или марсийских колдуний, красочно описанными Горацием (Epod., 5) и Луканом (Phars., VI, 419-830). Во втором, магия оказывалась наукой о правильном богопочитании (Amm. Marc., XXIII, 6, 32; Diog. Laert., I, 6), варварской философией (Diog. Laert., I, 6) и освящалась авторитетом Платона (Alcib. I, 121e). Уникальное сочетание этих двух тенденций мы встречаем в обширном экскурсе Плиния (Hist. nat., 30, 1-28), где происхождение негативно характеризуемой и понимаемой как колдовство магии возводится к персам. Однако эта точка зрения не получает широкого распространения. Более характерным является противоположное их сочетание, когда колдовское содержание магии, заимствованное из первой тенденции, облагораживается элитарной традиционностью, заимствованной из второй (Heliod., Aeth., III, 16).

Постепенно ситуация начинает меняться в сторону более снисходительного оношения к магии. Если в 1 веке человек, обвиненный в причастности к магическим таинствам мог покончить с собой, расценив его как бесчестье, (Tac., Ann., XII, 59) то в 3 веке обращение к магии приписывается не только одиозному Гелиогабалу, (SHA, XVII, 8, 2) но и весьма уважаемому Марку Аврелию (там же, IV, 24, 4). Происходит изменение и в качестве философской интерпретации магии. Если Августин, критикуя защиту магии Порфирием, указывает на противоречие его магической доктрины c его же философскими позициями (De civ. dei, X 9-11), то Михаилу Пселлу, критикующему Прокла, приходится указывать на принципиальную разницу языческой и христианской демонологии (PG, 122, 876B). Это новое отношение не приобрело всеобщего характера, однако языческая культура создала рамки для этически позитивного, уважительного отношения к магии, и, хотя сама эта культура вытеснялась христианской, описанный нами тип оценки магии переходит в средневековье, ложась в основу концепции белой магии.

[Одуванчик]

Первобытная стагнация в античных теориях


В культурно-исторической теории, излагаемой в V книге поэмы "О природе вещей", Лукреций изображает первобытных людей более сильными и выносливыми, чем современные (925-930), а почву - более плодородной, приносящей людям без всякой обработки скромное пропитание (937-940). Только после ослабления физических сил человека с открытием огня и истощения почвы (1011 слл.) возникла потребность в технических и социальных элементах культуры и началось поступательное развитие цивилизации. Концепция Лукреция, таким образом, занимает промежуточное положение между теориями идеализирующими природные условия, в которых первоначально обитало человечество, а также сами первых людей, и теориями, описывающими жизнь первобытного человечества как тягостную, исполненную трудностей, из которых люди вышли постепенно, в ходе длительного культурного прогресса.

Причины и характер идеализации Лукрецием первоначального состояния людей давно служит предметом научных дискуссий. Главная трудность состоит в том, что эта идеализация кажется недостаточно мотивированной, ибо Лукреций считает возвращение к первобытному образу жизни не только невозможным из-за необратимого ухудшения природных условий и физической конституции людей, но и нежелательной из-за ущербных моральных качеств примитивного человека. До сих пор, однако, недостаточно обращалось внимание на то, что идеализация условий существования первобытного человечества связана с другой, важной идеей теории Лукреция, а именно, с представлением о длительной фазе первобытной стагнации, в течение которой люди вели однообразное существование и не появлялось никаких культурных новшеств (930 слл.). Стагнацию Лукреций явным образом объясняет именно тем, что благодаря отличным от современных природным условиям и физическим свойствам первых людей все скромные потребности людей достаточно легко удовлетворялись, и не возникала потребность в поиске каких-либо усовершенствований. Специфический характер теории Лукреция особенно хорошо заметен при сопоставлении ее с близким к ней в целом и деталях изложением развития культуры у Диодора Сицилийского (I, 8).

Гипотеза о существовании длительной первоначальной стадии "застоя", предшествующей культурному развитию, подтверждается данными современной науки, однако, у Лукреция оно имеет, разумеется, чисто спекулятивный характер. Возникает вопрос, как Лукреций пришел к подобной идее и какую роль она играет в его теории.

Здесь в первую очередь следует высказать предположение, что фаза первобытного застоя нужна была Лукрецию для того, чтобы наглядным образом продемонстрировать природные свойства человека, которые приобретены благодаря цивилизации. Идеологические принципы эпикурейской школы требовали, чтобы первичным или "природным" в человеке было лишь эгоистическое стремление к удовольствию. Именно поэтому Лукреций изображает первобытного человека лишенным социальных связей одиночкой, стремящимся только к удовлетворению примитивных потребностей, не знающим никаких моральных норм (959-965). В то же время принципы эпикурейского эвдемонизма требовали от своего современного адепта согласия с существующими нормами морали, а также принятия и использования достижений цивилизации. И это положение Лукреций "доказывает" на историческом материале, демонстрируя жизненную необходимость для уже ослабшего, несовершенного человечества таких благ цивилизации, как одежда, элементарное жилище, брак, речь, простые нормы морали (1011-1105).

Мы полагаем, таким образом, что фаза первобытной стагнации понадобилась Лукрецию для того, чтобы наглядно продемонстрировать характер первичных свойств человека, лежащих в основе его поведения. Для того, чтобы сделать очевидным отсутствие у человека в естественном состоянии культурных потребностей, Лукреций в порядке "мысленного эксперимента" прибегнул к давно существующему мотиву первоначального богатства природы, однако, придал ему более реалистические, чем обычно, черты, и поэтому дополнил новым мотивом физического превосходства первого человека. Со стороны, в соответствие с давней традицией реалистических теорий эволюции человечества, развитие цивилизации изображается как необходимый для человека в его нынешнем состоянии "ответ" на "вызов" неблагоприятных условий среды. Идеализация первоначального состояния носит у Лукреция только служебный характер, и его, поэтому, не следует считать настоящим примитивистом. При этом культурно-историческая концепция Лукреция настолько соответствует общим принципам эпикурейского учения, что ее скорее всего следует приписать самому основателю школы.

Идея, что сравнительно легкое удовлетворение жизненных потребностей делает излишним развитие цивилизации, имеет свою историю. Первые теории культурно-исторического прогресса (Протагор, Архелай, Демокрит) рассматривали это развитие как присущее всему человечеству в целом, а само появление цивилизации как следствие "нужды", то есть недостаточной приспособленности человека в естественном состоянии к условиям окружающей среды. Причины, в силу которых развитие цивилизации задерживается, повидимому, не находились в центре внимания, хотя с одной стороны, уже Демокрит подчеркнул недостаточность самого фактора нужды для развития высоких форм культуры и необходимость материального благосостояния (фр. 568 Лурье), а, с другой стороны, уже комедиограф Ферекрат (420-е гг. до н. э.) представил на афинской сцене народ, лишенный элементарных основ цивилизации (сюжет был использован, возможно, уже Протагором). Осознание того, что отсутствие культуры связано с легкостью удовлетворения жизненных потребностей, должно было расти по мере того, как вновь завоевывало популярность старое представление о первоначальной эпохе благоденствия человечества, отнесенное во второй половине 5 в. до н. э. на задний план новыми теориями культурного прогресса. В появляющихся теперь изображениях гармоничного прошлого первых людей подчеркивается, в отличие от Гесиода, отсутствие хозяйственных занятий и политических институтов, как следствие изобилия природы и высокой нравственности тогдашнего человечества. Отсутствие составляющих цивилизации связано, таким образом, в примитивных теориях со сверхъестественной легкостью удовлетворения потребностей древнейшего человечества, все же мы не находим здесь прямых констатаций того, что самодостаточность делает ненужным развитие цивилизации, а потеря самодостаточности ведет к культурному прогрессу. Ближе всего к этому представлению, выраженному у Лукреция, находится контраст между "жизнью при Кроносе" и реалистическим изображением начальной стадии человечества в платоновском "Политике" (272a и 274b-d). С другой стороны, у эллинистического этнографа Агатархида мы обнаруживаем описание примитивных народов, обитающих на побережье Красного моря, которые в течение столетий ведут однообразный, чуждый культурных новшеств, рутинный образ жизни. Агатархид связывает почти полное отсутствие культуры у этих народов с незначительностью потребностей, характерных для людей в целом, и возможностью их удовлетворить при помощи тех минимальных средств, которые находятся в распоряжении дикарей. Остается неясным, с какими факторами связывает Агатархид прогресс цивилизации у культурных народов (недостаток природных средств? особенности врожденных свойств?). Представление о задержанном развитии цивилизации и объяснение задержки легкостью удовлетворения жизненных потребностей в определенных условиях существовали, таким образом, задолго до Лукреция и могли быть использованы уже Эпикуром для демонстрации естественных свойств человека.

[Одуванчик]

ПИР ТРИМАЛХИОНА


В романе «Сатирикон», приписываемом Петронию, римскому аристократу времени Нерона, дается карикатурное изображение разбогатевшего вольноотпущенника Трималхиона.

Земли у Трималхиона — соколу не облететь, денег — тьма тьмущая: здесь в каморке привратника больше серебра валяется, чем у иного за душой есть. А рабов-то, рабов-то сколько! Честное слово, едва ли десятая часть знает хозяина [в лицо]. В общем, он любого из здешних балбесов в тутовый лист свернет.
Нет того, чтобы он что-нибудь покупал на стороне: шерсть, померанцы, перец — все дома растет; куриного молока захочется — и то найдешь. Показалось ему, что домашняя шерсть недостаточно добротна, он пустил в стадо баранов, купленных в Таренте. Чтобы производить дома аттический мед, велел привезти из Афин пчел — кстати, и доморощенные пчелки станут лучше благодаря гречанкам; на днях еще он написал в Индию, чтобы ему прислали груздевых семян. Нет у него ни единого мула, рожденного не от онагра. Видишь, сколько подушек. Ведь все до единой набиты пурпурной или багряной шерстью. Душа радуется! Но и его товарищей — вольноотпущенников — остерегись презирать. И они не без сока. Видишь вон того, ниже всех возлежащего. Теперь у него 800 000 сестерциев, а ведь вырос из ничего: недавно еще бревна на спине носил...
...Говорите вы все ни к селу ни к городу; почему никто не побеспокоится, что ныне хлеб кусаться стал. Честное слово, я сегодня хлеба найти не мог. А засуха-то все попрежнему. Целый год голодаем. Эдилы — чтобы им пусто было! — с пекарями стакнулись. Да, «ты мне, я тебе». А бедный народ страдает, а этим обжорам всякий день сатурналии. Эх, если бы у нас были еще те львы, которых я застал, когда только что приехал из Азии! Вот это была жизнь!.. В те поры хлеб не дороже грязи был. Купишь его на асс — вдвоем не съесть; теперь же он не больше бычьего глаза. Увы! С каждым днем все хуже; наша колония — словно телячий хвост, народ растет. А кто там виноват, что у нас эдил трехгрошовый, которому асс дороже нашей жизни. Он втихомолку над нами посмеивается. А в день получает больше, чем иной по отцовскому завещанию. Уж я-то знаю, за что он перехватил тысячу золотых. О если бы мы были настоящими мужчинами, ему бы не так привольно жилось. Нынче народ: дома — львы, на людях — лисицы. Что же касается до меня, то я проел все свои животы, и если голод продолжится, придется и домишко продать...
«Друзья, — сказал... Трималхион, — и рабы — люди; одним с нами молоком вскормлены, и не виноваты они, что участь их горькая. Однако по моей милости скоро все напьются вольной воды. Я их всех в завещании своем на свободу отпускаю. Филагиру, кроме того, завещаю его сожительницу и поместьице. Кариону — домик, и двадесятину (1), и кровать с постелью. Фортунату (2) же делаю главной наследницей и поручаю ее всем друзьям моим. Все это я сейчас объявляю затем, чтобы челядь меня теперь любила так же, как будет любить, когда я умру».
Все принялись благодарить хозяина за его благодеяния. Он же, оставив шутки, велел принести экземпляр завещания и посреди всеобщего вопля сожаления прочел его от начала до конца. Потом, переводя глаза на Габину, проговорил: «Что скажешь, друг сердечный. Ведь ты воздвигнешь надо мною памятник, как я тебе заказал. Я очень прошу тебя: изобрази у ног моей статуи собачку мою, венки, сосуды с ароматами и все бои Петраита (3), чтобы я по милости твоей еще и после смерти пожил. Вообще же памятник будет по прямому фасаду — сто футов, а по боковому — двести. Я хочу, чтобы вокруг праха моего были всякого рода плодовые деревья, а также обширный виноградник. Ибо большая ошибка украшать дома при жизни, а о тех домах, где нам дольше жить, не заботиться. А поэтому прежде всего желаю, чтобы в завещании было помечено: «Этот монумент наследованию не подлежит». Впрочем это уже мое дело предусмотреть в завещании, чтобы я после своей смерти не претерпел обиды. Поставлю кого-нибудь из вольноотпущенников моих стражем у гробницы, чтобы у моего памятника никто не ходил за нуждой. Прошу тебя также вырезать на фронтоне мавзолея корабли, на всех парусах бегущие, а я будто в тоге-претексте (4) на трибуне восседаю, с пятью золотыми кольцами на руках (5), и из кошелька рассыпаю в народ деньги. Ибо, как тебе известно, я устраивал общественную трапезу и раздавал по два денария на человека. Хорошо бы, если ты находишь возможным, изобразить и самую трапезу и все гражданство, как оно ест и пьет в свое удовольствие. По правую руку помести статую моей Фортунаты с голубкой в руке, и пусть она на цепочке собачку держит. Мальчишечку моего также, а главное — побольше винных амфор, хорошо запечатанных, чтобы вино не вытекало. Конечно, изобрази и урну разбитую и отрока, над ней рыдающего. В середине часы, так чтобы каждый, кто пожелает узнать, который час, волей неволей прочел бы мое имя. Что касается надписи, то вот прослушай внимательно и скажи, достаточно ли она хороша по твоему мнению:
«Здесь покоится Г. Помпей Трималхион Меценатион. Ему заочно был присужден почетный севират. Он мог бы украсить собой любую декурию Рима, но не пожелал. Благочестивый, мудрый, верный, он вышел из маленьких людей, оставил 30 миллионов сестерциев и никогда не слушал ни одного философа. Будь здоров. И ты также».
...Веселитесь, прошу вас, друзья, ибо я таким же, как вы, был, да вот благодаря уму своему до всего дошел. Смекалка делает человеком, все остальное ничего не стоит. Хорошо купишь, хорошо продашь. Пусть другой вам другое скажет. Я лопаюсь от счастья... Да, как я вам уже говорил, своему благоразумию обязан я богатством. Из Азии приехал я не больше вот этого подсвечника, даже каждый день по нем свой рост мерил; чтобы борода скорее росла, верхнюю губу ламповым маслом смазывал...
Итак, с помощью богов я стал хозяином в доме; заполнил сердце господина. Чего больше. Хозяин сделал меня сонаследником Цезаря (6). Получил я сенаторскую вотчину. Но человек никогда не бывал доволен: вздумалось мне торговать. Чтобы не затягивать рассказа, скажу кратко — снарядил я пять кораблей. Вином нагрузил — оно тогда на вес золота было — и в Рим отправил. Но подумайте, какая неудача: все потонуло. Не выдумка, а факт: в один день Нептун проглотил тридцать миллионов сестерциев. Вы думаете, я пал духом. Ей-ей, я даже не поморщился от этого убытка. Как ни в чем не бывало, снарядил другие корабли, больше, крепче и удачнее, так что никто меня за слабого человека почесть не мог. Знаете, чем больше корабль, тем он крепче. Опять нагрузил я их вином, свининой, благовониями, рабами. Тут Фортуната доброе дело сделала — продала все свои драгоценности, все свои наряды и мне сто золотых в руку положила: это были дрожжи моего богатства.
Чего боги хотят, то быстро делается. В первую же поездку округлил я десять миллионов. Тотчас же выкупил я прежние все земли своего патрона. Домик построил; рабов, лошадей, скота накупил; к чему бы я ни прикасался, все вырастало, как медовый сот. А когда стал богаче, чем вся округа, тогда — руки прочь: торговлю бросил и стал вести дела через вольноотпущенных. Я вообще от всяких дел хотел отстраниться, да отговорил меня подвернувшийся тут случайно звездочет...
...Вот какова моя судьба. И если удастся мне еще в Апулии имений накупить — цель жизни моей исполнена. Между тем, пока Меркурий бдит надо мной, я этот дом перестроил: помните, хижина была, а теперь храм. В нем четыре столовых, двадцать спален, два мраморных портика; во втором этаже еще помещение; затем моя собственная опочивальня, логово этой змеи (7), прекраснейшая каморка для привратника, есть помещение для гостей.
Одним словом, когда Скавр приезжает, всегда у меня останавливается, хотя у его отца есть превосходное имение около моря. Многое еще имеется в этом доме — я вам все сейчас покажу. Верьте мне: асс у тебя есть, асса ты стоишь. Имеешь, еще иметь будешь. Так-то ваш друг: был лягушкой, а стал царем.
...Мы... пришли к дверям, на которых висело объявление, гласившее: «Если раб без приказания господского выйдет за ворота, то получит сто ударов».
У самого входа стоял привратник в зеленом платье, подпоясанный вишневым поясом, и чистил на серебряном блюде горох. Над порогом висела золотая клетка, из коей пестрая сорока приветствовала входящих.
Об этот порог я впрочем чуть не переломал себе ноги, пока, задрав голову, рассматривал все. По левую руку, недалеко от каморки привратника, была нарисована на стене огромная цепная собака, а над нею большими квадратными буквами написано: «Берегись собаки».
Товарищи меня обхохотали. Я же, оправившись от падения, не поленился пройти вдоль всей стены. На ней был нарисован невольничий рынок с вывесками, и сам Трималхион, еще кудрявый (8), с кадуцеем в руках, ведомый Минервой, [торжественно] вступал в Рим. Все передал своей кистью добросовестный художник и объяснил надписями: и как Трималхион учился счетоводству, и как сделался рабом-казначеем.

Перев. А. Б. Рановича.

1. Двадцатая часть выкупной суммы, которую отпущенный на волю раб вносил в казну.
2. Жена Трималхиона
3. Знаменитый гладиатор.
4. Тога с красной каймой, которую носили сенаторы и высшие магистраты.
5. Золотой перстень был признаком принадлежности к сословию всадников.
6. То-есть сделал его своим наследником наряду с императором, которому знатные люди обычно завещали долю наследства.
7. Имеется в виду Фортуната, жена Трималхиона.
8. То-есть несовершеннолетний.

[Одуванчик]

ПРИВИЛЕГИИ ВЕТЕРАНОВ ПРИ ДОМИЦИАНЕ
(Anne epigraphique, 1910, № 75)

Диптих из дерева, найденный в Александрии, помечен 2 июля 94 г. Как видно из текста, содержит свидетельство о наличии у ветерана детей, получивших право на римское гражданство. Для подтверждения этого права приводится эдикт Домициана о привилегиях, предоставлявшихся ветеранам. Такие же эдикты издавались и предшествовавшими императорами. Отрывки некоторых из них (Августа, Тита) дошли до нас.

а) [1-я страница содержит имена свидетелей.] Гай Эпидий, сын Гая из Поллиевой трибы; Басс, ветеран; М. Плотий, сын Марка из Поллиевой трибы; Фузей, ветеран; М. Антоний, сын Марка из Поллиевой трибы; Целер, ветеран; П. Аудасий, сын Публия из Поллиевой трибы; Павел, ветеран; М. Антоний Лонг из Поллиевой трибы, ветеран; Л. Петроний Нигер, ветеран; М. Валерий Клемент, ветеран; М. Антоний Герман, ветеран.
б) [2-я страница содержит часть эдикта Домициана в копии.] В консульство Л. Нения Кальпурния Торквата Асперната и Т. Секстия Магия Латерана в VI ноны июля в XIII год [правления] Цезаря Домициана Августа Германского в месяц эпип, в VIII день в Александрии Египетской, М. Валерий, сын Марка из Поллиевой трибы Квадрат, ветеран, получивший почетную отставку из X Фретензийского легиона, засвидетельствовал, что он списал и сверил с медной доски, которая прибита в Цезарее Великой при входе во второе общественное здание под правым портиком вдоль храма Венеры на мраморной стене. На ней написано то, что следует ниже: император Цезарь сын божественного Веспасиана Домициан Август Германский, великий понтифик, трибун в седьмой раз, император в тринадцатый, постоянный цензор (1), отец отечества сказал: мне представляется необходимым издать эдикт для извещения всех вас, что ветераны должны быть освобождены от всех государственных налогов, а также, что они сами, их жены, дети, родственники, которые будут связаны с ними вследствие их законного брака, получают римское гражданство с наибольшими правами и были все освобождены от повинностей и получили освобождение все те, которые выше перечислены, родные и дети, по тому же праву и положению. И чтобы земли, дома, лавки против... ветеранов... (далее пропуск, в котором, очевидно, говорилось об освобождении ветеранов от налогов на указанное имущество).
в) [На стр. 3-й пропуск, там, видимо, содержался конец эдикта Домициана о праве ветеранов вступить в брак с перегринками и, далее, указ об отставке ветеранов X Фретензийского легиона. Далее следует клятвенное удостоверение свидетелей о детях Валерия Квадрата] ...ветеранов с женами и детьми вышеперечисленные записанные на медной доске, или если кто из них не женат [предоставляется тем право законного брака] с теми, которых впоследствии возьмут в жены первых. Они состояли на военной службе в Иерусалиме в X Фретензийском легионе, отпущены в почетную отставку после окончания срока службы Секстой Герметидием Кампаном пропретором в январские календы в консульство Секста Помпея Коллеги и Квинта Педуцея Присциана (2); поступили же они на военную службу в консульство П. Галерея Трахала Кация и Т. Флавия Арулена (3). С разрешения префекта Египта Юния Руфа в консульство Л. Нения Кальпурния Торквата Асперната и Т. Сенстия Магия Латерана в июльские календы в XIII год [правления] императора Цезаря Домициана Августа Германского в месяц эпип в VII день (4). Там М. Валерий сын Марка из Поллиевой трибы Квадрат лично и в присутствии тех, которые должны были подписаться, засвидетельствовал и подтвердил, поклявшись Юпитером Всеблагим Величайшим и гением святейшего императора Цезаря Домициана Августа Германского, что в продолжение военной службы родились у него все трое детей — Л. Валерий Валент, Валерия Геракла и Валерия Артемия и что они записаны на медной доске и награждены римским гражданством по милости наилучшего из принцепсов.

[Одуванчик]

Римлянин эпохи террора


В истории Рима первое столетие империи - это время ужесточения императорского режима, усиления его авторитарного характера. Указанный процесс, наиболее ярким внешним выражением которого явилась практика политических репрессий, был обусловлен как личными качествами правителей, занимавших в те годы императорский престол, так и самой сущностью режима принципата.

Масштаб и характер императорского террора в I в. н. э. является предметом дискуссии в современной историографии, однако, к какой бы точке зрения на этот счёт мы ни примкнули, не будет ошибкой сказать, что его воздействие на римское общество было чрезвычайно сильным.

Переход от республики к империи - событие революционного значения для римской истории - вовсе не казался таковым современникам Августа. Те несомненные и ощутимые для каждого блага, которые принёс принципат - гражданский мир, личная безопасность, экономическое процветание, - как бы заслонили собой свершившиеся политические перемены.

Осознание всей глубины переворота пришло далеко не сразу. Понадобились несколько десятков лет августова мира (Pax Augusti), в условиях которого ставшая привычной политическая стабильность частично утратила в глазах римлян статус безусловной ценности. Необходимость сохранения власти Цезарей во имя общественной безопасности была куда менее очевидна тому поколению, молодость которого прошла при Августе.

Авторитарная сущность системы принципата, которую его основателю удалось искусно замаскировать, выступает рельефно в век Юлиев-Клавдиев. В условиях террористического режима республиканизм, за который в силу установившейся политической традиции продолжают цепляться властители империи, превращается в фикцию, уже не способную никого ввести в заблуждение. Те, кто пережил репрессии Тиберия, безумства Калигулы, самодурство Нерона, не могли не понимать, что государственный строй Рима в эпоху Августа и его преемников претерпел коренные изменения и само это время начинает восприниматься как исторический рубеж, отделяющий республику сената и римского народа (Senatus Populusque Romanum) от империи Цезарей.

Террор нанёс сильный удар старой аристократии: в числе пострадавших было немало представителей знатных фамилий: Аврелиев, Домициев, Кальпурниев, Эмилиев, Скрибониев, Элиев. Впрочем, и без него старый нобилитет рано или поздно сошёл бы со сцены, уступив место новым социальным силам. В условиях террористического режима Юлиев-Клавдиев успело вырасти целое поколение, то самое, которое будет определять облик империи в близкую уже эпоху её расцвета - в годы Флавиев и Антонинов.

Каких же людей создавало это время? Какой тип римлянина, человека и гражданина, стал её положительным итогом? К счастью, у нас есть биография человека, которого с полным правом можно назвать героем этой эпохи. Имя этого человека - Гней Юлий Агрикола.

Жизненное кредо тестя Корнелия Тацита в двух словах можно определить так: благоразумная умеренность плюс осторожность (moderatio prudentiaque) (Tac. Agr., 42). Агрикола не стремился стяжать себе славу выставлением напоказ своей непреклонности, не искушал судьбу, бравируя своей независимостью. Он служил государству и власть предержащим, каковы бы они не были, демонстративно лояльный к ныне царствующему императору, будь то Нерон или Веспасиан, Тит или Домициан. Вся его жизнь может служить иллюстрацией к мысли Тацита, биографа Агриколы, что и при дурных правителях выдающиеся люди могут работать на благо отчизны, если помимо трудолюбия и энергии им свойственны скромность и повиновение. Благодаря своей деятельности на пользу общества они достойны не меньшего, а, может быть, и большего уважения, чем те, кто снискал себе славу решительностью своего поведения и впечатляющей, но бесполезной для государства смертью (ibidem).

Конечно, не только люди "среднего пути" (Syme R. Tacitus. Vol. I-II. Oxford, 1958. P. 28-29, 548-549; 2) The political opinion of Tacitus// Ten studies in Tacitus. Oxford, 1970. P. 121-122), подобные тестю Тацита, но и доносчики, многие из которых были весьма яркими личностями, или сенаторы-оппозиционеры тоже могут претендовать на роль "героев времени". Однако влияние первых на общественную жизнь было исключительно деструктивным, а вторым было суждено кануть в лету вместе с аристократической империей Юлиев-Клавдиев. Будущее принадлежало не им, а "новым римлянам", типичным представителем которых являлся Юлий Агрикола.

Не может быть никакого сомнения в том, что сильное влияние на формирование жизненной позиции Юлия Агриколы оказала стоическая философия, которой он увлекался в юности, когда учился в Массилии (Tac. Agr., 4). Сыграло свою роль и его происхождение - фактор, весьма существенно сказывавшийся на взглядах и убеждениях граждан Древнего Рима во все времена его истории. Как по отцовской, так и по материнской линии его предки были императорскими чиновниками-прокураторами и, таким образом, представляли новое служилое всадничество (ibidem). Но решающее воздействие, безусловно, оказали обстоятельства его богатой событиями жизни.

Принадлежа к высшему слою римского общества, Агрикола имел возможность наблюдать жизнь принцепсов и все их пороки так сказать с близкого расстояния. Но те же наблюдения открыли ему и другое: именно принцепсы олицетворяли в этом мире римский порядок, державшийся только благодаря их власти. Когда смерть Нерона не на долго ввергла римское государство в пучину анархии, чехарда на престоле не замедлила отразиться на судьбе Агриколы и его близких самым непосредственным образом: опустошавшие лигурийское побережье моряки из флота Отона, очередного халифа на час, убили его мать и разграбили их родовое поместье. Узнав об этом, Агрикола без малейшего промедления присоединился к тому претенденту на престол, который, как казалось, один мог вызволить римскую державу из её бедственного положения. По поручению Лициния Муциана, легата Сирии и одного из лидеров флавианской партии, он произвёл набор войск и привёл к присяге Веспасиану XX легион (ibidem, 7).

Испытания, выпавшие на долю семьи Юлия Агриколы в годы гражданской войны 68-69 гг., по-видимому, привели его к пониманию значения твёрдой единоличной власти принцепсов для стабильности и безопасности империи. Горький опыт старшего поколения, равно как и многих его современников, показал, что сопротивляться этой власти бесполезно, а дать малейший повод заподозрить себя в неблагонадёжности - равносильно самоубийству. Таким путём Юлий Агрикола пришёл к безоговорочному принятию режима Цезарей, по мнению Тацита, совершенно оправданному (ibidem, 42).

Политические репрессии преемников Августа создали именно тот тип подданного, в котором нуждалась складывающаяся мировая монархия. Хотя у людей вроде Агриколы или Тацита было в достатке и инициативы, и энергии, но эта была уже не та бьющая через край энергия, которая отличала знатных граждан Римской республики и побуждала их отдавать последние силы в борьбе за подобающий их имени почёт и положение (dignitas et honor). Кто бы ни занимал императорский престол, для этих людей, также как и для всего многомиллионного населения империи, он являлся отныне наделённым высшей властью гарантом стабильности и спокойствия Римского Мира (Pax Romana).

[Одуванчик]

СЛЕДСТВИЕ НАД РАБАМИ УБИТОГО В СВОЕМ ДОМЕ ГОСПОДИНА
(Дигесты, XXIX, 5)

Так как никакой дом не может быть в безопасности, если только рабы не принуждаются даже с опасностью для своей жизни оказывать защиту своим господам как от домашних, так и от посторонних злоумышленников, то были приняты решения сената о производстве розыска среди рабов убитого господина...
Если предполагается, что муж или жена убиты, над рабами их должно быть произведено следствие, хотя ни рабы мужа не являются собственностью жены, ни рабы жены - собственностью мужа, но так как состав рабов смешанный, а дом они составляют единый, то сенат и постановил привлекать к ответственности рабов, являющихся собственностью этого дома.
Убитыми... следует считать тех, «то лишен жизни насильно или через убийство, как-то: через удушение, или мучительство, или низвержение со скалы, или от удара палкой или камнем, или каким-либо другим оружием.
Если же кто лишился жизни от яда или от чего-либо другого, что обычно убивает человека скрытно, то на такие случаи постановление сената, в качестве взыскания за его смерть, не распространяется; именно на том основании, что рабы должны быть наказаны во всех тех случаях, когда они не оказали помощи своему господину, хотя и могли, защитить его или оградить от насилия, но этого не сделали; однако, что же они могла сделать против тех, которые пустили в ход яд или еще какой-нибудь другой способ умерщвления?
Но, конечно, если яд был влит насильно, то данное постановление сената применимо.
Следовательно, во всех случаях, когда применяется сила, которая обычно лишает человека жизни, надо сказать, что это постановление сената имеет место (т. е. применение).

[Одуванчик]

Традиции и ментальность солдат Римской империи (Махлаюк А. В.)


В Древнем Риме статус гражданина с необходимостью предполагал воинскую службу. Однако с превращением Рима-полиса в мировую державу на смену ополчению граждан приходит постоянная профессиональная армия, которая в значительной степени эмансипируется от общества и образует особую корпорацию с собственными интересами, идеологией, моральными обязательствами и нормами поведения. Этот процесс находит свое отражение в литературе позднереспубликанского и императорского времени, в которой появляется новый образ римского солдата, отражающий общественное мнение образованной части общества об армии. Социальные качества, поведение и психология солдат оцениваются античными авторами преимущественно в моральных категориях. Соответствующие характеристики в большинстве случаев эмоционально и риторически окрашены, предвзяты, нередко огульны и анахронистичны. В целом отношение образованных кругов к армии представляет собой смесь отчуждения, антипатии, презрения и страха. В их представлении солдат выглядит грубым полуварваром, нечестивым воякой, своевольным, бесчестным, алчным и продажным. Яркость многих конкретных эпизодов и деталей в описании солдатского облика и поведения в общем не оставляет сомнений, что эти стандартные пороки действительно присутствовали с военной среде и не были только литературной фикцией.

Вместе с тем позиция большинства античных авторов по отношению к армии, по самой своей морализаторской сути, амбивалентна. За обличительным пафосом и акцентированием коренных пороков солдатской массы имплицитно присутствует определенный нормативный идеал истинно римских воинских качеств, который как раз и является критерием, позволяющим оценивать те или иные явления как моральное зло. Жизненная реальность этого военно-этического идеала обнаруживается в тех же литературных источниках, когда они “проговариваются”, приводя выразительные факты подлинно героического поведения простых солдат и командиров, фиксируя неоднородность солдатской массы с точки зрения приверженности воинскому долгу. И мы должны, наверное, доверять этим свидетельствам не меньше, чем свидетельствам о порочной природе профессионального солдата. И в тех и в других свидетельствах используется система топосов и понятий, в основе которой лежат ключевые ценностные оппозиции, определявшие, очевидно, мировосприятие не только авторов, но и самих солдат. Разумеется, тот факт, что поведение и мораль солдат оцениваются в источниках в соответствии с традиционной шкалой ценностей, не означает тождественности этих ценностей и позитивных компонентов солдатской ментальности. Последние, будучи генетически связаны с первыми, обладали в то же время собственной спецификой, обусловленной эволюцией характера армии.

Рассмотрев императорскую армию как особый социально-политический организм, мы пришли к выводу, что по ряду своих параметров и принципов он был изоморфен основополагающим структурам римского общества. Многие социальные элементы, объединявшие людей в гражданской общине, прежде всего причастность рядовой массы к осуществлению властных функций, а также дружеские связи в рамках различных микрообщностей, присутствовали в жизни военного сообщества, делая легион и лагерь подобием civitas. Однако в императорский период вступление на военную службу влекло за собой кардинальный разрыв с гражданским обществом. Для императорской армии характерен новый тип воина, имеющего особый социально-правовой статус и ценностные ориентации, основанные на приверженности солдат своей части, преданности императору и солидарности со своими боевыми товарищами. Именно эти моменты обусловливали специфическую корпоративность императорской армии.

Одним из важных истоков такой корпоративности были отношения воинского товарищества. Существование в римской армии различных неформальных групп, основанных на товарищеских связях, подтверждается анализом эпиграфических материалов. Надписи показывают, что, помимо чисто дружеских чувств, основой таких содружеств могли быть земляческие связи или одновременный призыв на военную службу, приверженность тому или иному культу, членство в одной коллегии. Показательно, что товарищеские связи, сложившиеся за годы службы, нередко сохранялись среди вышедших в отставку ветеранов. По-видимому, существенную роль в развитии неформальных дружеских связей играли малые подразделения, в которых проходила вся повседневная жизнь солдат. На основе воинского товарищества происходило сплочение так называемых первичных групп, что служило важным фактором боеспособности подразделений. В то же время воинское товарищество являлось необходимым социальным элементом, компенсировавшим отсутствие в военной жизни гражданских и семейных связей. Корпоративный дух действительно определял многие существенные черты воинского этоса и ментальности. Мнение ближайших товарищей и честь подразделения, к которому принадлежал солдат, были первостепенными мотивами его поведения в бою. Корпоративность отдельных воинских частей, прежде всего легионов, находит свое выражение в особых традициях и индивидуальности каждой данной части. Нельзя, однако, не видеть, что корпоративная солидарность военных нередко оборачивалась их круговой порукой, особенно во время солдатских мятежей и гражданских войн, а также при конфликтах с гражданскими лицами. В целом же корпоративность императорской армии, основанную на своеобразных социальных связях внутри воинского сообщества и особых личных отношениях императора и солдат, можно считать закономерной формой сплочения войск в условиях, когда гражданско-общинные или родоплеменные связи не могли стать основой военной организации.

С особенной наглядностью противоречивое сочетание древних полисно-республиканских традиций с реалиями профессиональной армии раскрывается в дихотомии статусов гражданина и солдата, которая берет начало в изначальном дуализме военной и гражданской сфер, характерном для раннего Рима. В политике рекрутирования и в отношении к воинам сохранялись многие традиционные установки, в частности ориентация на гражданский статус легионов и комплекс моральных требований, предъявляемых к военнослужащим, которые могут рассматриваться как особая часть римского гражданства, а отнюдь не как наемники.

Этими традициями во многом обусловливались политическая роль армии и ее взаимоотношения с носителями императорской власти. Непосредственным механизмом самоорганизации воинского сообщества и выражения его властной роли был институт воинской сходки, которая на всем протяжении истории Рима выступала как одна из форм власти граждан. И хотя потестарная функция сходки лежала вне формально узаконенных норм, но основывалась на прецедентах и обычаях, именно через этот институт армия включалась в действие системы акцептации императорской власти, выступая, особенно в кризисных ситуациях, в качестве ключевого и во многом самостоятельного субъекта политической борьбы. Другой формой волеизъявления войска был военный мятеж. Несмотря на то что в римском военно-уголовном и государственном праве существовали четкие определения мятежных действий и устанавливались соответствующие санкции, эти последние на практике далеко не всегда применялись в полном объеме. В литературных источниках при описании солдатских волнений и мятежей всячески подчеркиваются анархически-оргиастические и иррационально-стихийные аспекты, однако при более внимательном анализе механизма военного мятежа можно видеть, что римские солдаты не вели себя как простые наемники, но даже в ситуации мятежа ощущали себя носителями суверенной власти, партнерами и опорой императора. Однако в моменты кризиса власти мятеж войск мог инициироваться и направляться честолюбивыми претендентами на престол и армия нередко использовалась как средство политического действия.

В эпоху Империи получили своеобразное развитие те особые отношения и связи между императором и войском, которые возникли в последнее столетие Республики и могут быть интерпретированы как войсковая клиентела. Эта клиентела, основанная как на разнообразных неформальных узах, так и на военной присяге и взаимных обязательствах договорного характера, была монополизирована принцепсами и стала одним из ключевых факторов функционирования политической системы Римской империи. Специфика военной клиентелы заключается, на наш взгляд, в том, что соответствующие обязательства солдат, определяемые понятием fides, неразрывно переплетались с военно-этическими представлениями. Положение патрона войск ко многому обязывало принцепсов, требуя от них постоянной заботы о солдатах, проявления щедрости по отношению к войску, демонстрации своих военных качеств и близости к солдатской массе.

Неоднозначное переплетение древних традиций и ценностных установок с новыми тенденциями в развитии военной организации обнаруживается в сфере воинских ценностей. Это относится прежде всего к традициям воинской дисциплины. Ее аксиологическое значение раскрывается через оппозицию между героической нормой, выраженной понятием “суровость”, и разнообразными пороками, которые были результатом заискивания и потворства солдатам со стороны военачальников. Начиная с позднереспубликанского времени в источниках все более настойчиво подчеркивается необходимость соблюдать определенный баланс между этими двумя полюсами. Такие суждения показывают, что в условиях регулярной профессиональной армии для поддержания дисциплины требовались иные средства, нежели в гражданском ополчении. В императорской армии дисциплина обусловливалась не беспощадностью наказаний или гражданской солидарностью, но организационно-правовыми мерами, систематическим обучением личного состава, различными льготами и привилегиями, корпоративным единством воинских частей, личными связями императора и войска. Вместе с тем дисциплина в значительной степени определялась ценностными представлениями, глубоко укорененными в сознании солдат и связанными с понятиями воинской чести и долга.

Не менее значимой категорией системы ценностей римской армии является понятие воинской доблести. Virtus всегда рассматривалась как неотъемлемое национальное качество римлян, как решающий фактор их побед. Специфика римского понимания воинской доблести заключается в том, что данная категория органически связана с представлениями о чести и славе и включает в себя ряд нормативных качеств (таких, как стойкость, храбрость, усердие, дисциплина), будучи неотделимой от строгой продуманной организации, выучки и постоянного ратного труда, а также от ревностного состязания. Являясь по своему происхождению аристократической ценностью, virtus в то же время становится моральным ориентиром для простых солдат. Многие факты римской военной истории подтверждают присутствие в солдатской ментальности исконно римских представлений о воинской доблести, чести и славе, пронизанных всеохватывающим агональным духом. Ревнивое отношение к воинской чести и доблести обнаруживается в стремлении публично продемонстрировать лучшие воинские качества, добиться их признания со стороны соратников и командиров. Требования неписаного кодекса воинской чести нередко превалировали над всеми прочими соображениями, делая состязательность действенным регулятором индивидуального и коллективного поведения солдат. Представления о воинской чести и славе носили в императорской армии сугубо корпоративный характер: в них доминировало отнюдь не патриотическое начало, но достойная репутация самого воинского коллектива и его вождя. В целом же агональный дух в римской армии, несомненно, получил большее развитие, чем в армиях греческих государств.

Одним из показателей этого является детально разработанная и гибкая система воинских почестей, существовавшая в Риме, которая в императорский период продолжала развиваться во многом на основе старинных традиций и в целом весьма успешно стимулировала в воинах служебное рвение и желание отличиться на поле боя. В принципе воинские почести в виде повышения в чине и знаков отличия всегда мыслились как вознаграждение за проявленные доблести, хотя в реальной действительности многое зависело от социального происхождения и статуса военнослужащего, его чина, протекционизма и т. п. обстоятельств. В представлении солдат воинские почести непосредственно связывались с императором, к которому в эпоху Империи полностью перешло право награждать отличившихся и производить повышения по службе. Но, как показывают некоторые эпиграфические источники, в отдельных случаях воинские коллективы могли инициировать предоставление воинских почестей. О большом значении наград и повышений для самих солдат с очевидностью свидетельствуют подробные надписи с перечислением основных этапов и обстоятельств служебной карьеры, а также исполнение обетов богам по случаю повышения в чине. Если продвижение по служебной лестнице подкреплялось солидными материальными выгодами, то знаки отличия всегда оставались, по существу, моральными стимулами, значимость которых напрямую зависела от сохранения традиционных ценностных ориентации в солдатской среде. Упадок dona militaria, видимо, не случайно начинается со времени Каракаллы, когда практически исчезли различия по статусу между солдатами легионов и вспомогательных войск.

Римские военные традиции были в значительной степени пронизаны религиозными представлениями. Выражением профессионально-корпоративной идентичности воинского сообщества являлась religio castrensis, которая выделяется как таковая с появлением профессиональной армии. Достойная служба отечеству и императору, воинская доблесть и честь были неотделимы от pietas. Воины напрямую связывали с божественным покровительством свои успехи в военной карьере, победы римского оружия, благополучие соратников и императора. Религиозно-культовая практика армии была пронизана не только формализмом и рутиной, но также искренней индивидуальной верой простых солдат. Это особенно хорошо видно на примере того почитания, каким в императорской армии были окружены военные знамена. Играя большую роль в управлении войсками в бою и на марше, signa militaria наглядно воплощали индивидуальность воинских частей и подразделений, являлись символами победоносной мощи легионов, олицетворением воинской славы и чести. Их присутствие в боевых порядках служило действенным моральным стимулом доблестного поведения солдат на поле сражения. Анализ нарративных и эпиграфических источников показывает, что в основе такого отношения римлян к военным знаменам (которое по своей интенсивности практически не имеет аналогий у других античных народов) лежали сакральные представления о сущности signa. Они были окружены настоящим культовым почитанием. Вероятно, почитание знамен было связано с культом Гениев воинских формирований и культами других римских божеств, в том числе Юпитера. Сакральная сущность signa, судя по всему, близка к понятию нумена - особой божественной силы, присущей предметам и лицам. Следует признать правоту тех исследователей, которые подчеркивали божественную природу римских signa militaria, указывая на действительно религиозный характер их культа. В целом же religio castrensis успешно формировала наиболее значимые ценностные приоритеты воинской жизни, эффективно помогала сохранять исконные римские традиции, психологически облегчала бремя тягот и опасностей, придавала определенный смысл солдатской службе, а порой и воодушевляла солдат на героические деяния.

В качестве общего итога необходимо отметить, что традиции и ментальность императорской армии по многим своим параметрам и компонентам непосредственно коррелируют с исконной римской шкалой ценностей. Такая корреляция вполне закономерна, поскольку военные институты и воинская этика всегда в конечном счете зависят от политических, социальных и идеологических устоев данного общества. С созданием постоянной профессиональной армии происходит ее обособление как специфического сообщества и формируется особый воинский этос, базирующийся на профессионально-корпоративных по своему характеру ценностях, в известной степени отрицающих или трансформирующих прежние идеалы. В то же время консерватизм военных традиций обусловливал сохранение - пусть и в трансформированном виде - ряда базовых военно-этических понятий и институтов, закрепленных обычаем, военным правом и сакральными установлениями и сохранявших в той или иной степени полисно-республиканскую природу.

[Одуванчик]

Традиционные формы общения у римлян и оппозиция Юлиям-Клавдиям.


Хотя в том, что касается контроля над жизнью своих граждан, различные государства придерживаются неодинаковых стандартов, само стремление к такому контролю составляет, по-видимому, свойство, имманентно присущее любому государству. Представление о том, в какой мере подобный контроль допустим и где та грань, за которой начинается частная жизнь человека, являющаяся его личным делом, не раз менялось в ходе многовековой истории западноевропейской цивилизации, однако в наши дни, по сравнению с античной эпохой, область частного заметно выросла. В Риме, как и в античности в целом, это пространство личного (res privata) было много уже, в подотчётную государству сферу общественного (res publica) в те времена попадала, например, религиозная жизнь (в этой связи достаточно вспомнить казнь Сократа за непочитание признанных афинским полисом богов или преследование христиан римскими властями). В Римской республике в её лучшие дни частная жизнь граждан из высших сословий, всадников и сенаторов, находилась под строгим цензорским контролем и можно было запросто лишиться места в рядах сената, поцеловав жену в присутствии дочери или прикупив столового серебра сверх установленного веса (Plut. Cato Major, 17).

Тенденция держать под неусыпным надзором даже личную жизнь римлян в эпоху империи ничуть не ослабла, хотя и сильно видоизменилась. Охрана добрых нравов, борьба с роскошью и разрушительным влиянием чужеземных, греческих и восточных, обычаев отошли на второй план, уступив место розыску и преследованию неблагонадежных с точки зрения авторитарной власти лиц. Под пристальным вниманием властей оказались circuli (букв. кружки), по существу, своего рода клубы по интересам, переживавшие в эпоху раннего принципата подлинный расцвет. В классическую эпоху этим словом обозначали форму интеллектуального досуга: circulus составляли друзья, более или менее регулярно встречавшиеся для обсуждения философских и литературных проблем. Нередко, а скорее даже обыкновенно, эти собрания соединялись с застольем, как это было заведено, например, в доме у Аттика. Отсюда другое название этих клубов - convivia. Впрочем, уровень интеллектуальности подобного времяпрепровождения в каждом конкретном случае зависел от участников собрания: одно дело обед у Аттика, образованного человека, друга Цицерона, и совсем другое - пирушка Тримальхиона, столь красочно описанная Петронием. Convivium вполне мог быть и самой обыкновенной попойкой.

В беседах и спорах на этих собраниях далеко не последнее место занимали вопросы текущей политики и теории государства, особенно в тех случаях, когда центральной фигурой такого кружка был видный государственный деятель (например, Сципион Эмилиан).

Таким образом, можно утверждать, что эти неформальные объединения римской образованной публики практически с момента своего появления находились в своеобразных отношениях с формализованной политической структурой государства: на них затрагивались вопросы важные или по крайней мере небезразличные для власти; их членами были люди, уже прославившиеся на государственном поприще или, напротив, пока ещё только готовившие себя к служению своему народу; и наконец, некоторым из таких неформальных сообществ покровительствовали признанные лидеры, principes, римской общины.

Империя принесла римлянам внешний и внутренний мир, относительную безопасность (относительную, поскольку уже при Тиберии провозглашённая Августом эра всеобщего согласия сменяется эпохой террористического режима1) и экономическое процветание, но она же отняла у них политическую свободу. Установление монархической формы правления, не требующей горячего участия каждого гражданина в общественной жизни, с одной стороны, и подъём экономики, прогресс ремёсел, искусства вследствие длительного мира - с другой, вызвали небывалый расцвет частной жизни, а вместе с ней и кружков. Представители власти, включая самого императора, покровительствовали литературе и литературным обществам, аристократы и просто богатые люди стремились не отстать от принцепса и его двора и circuli при Цезарях множились и процветали. В то же время императорская власть предпринимает попытки поставить под свой контроль интеллектуальную жизнь общества, и в центре внимания, естественно, оказываются circuli, в которых эта жизнь главным образом и сосредоточивалась.

Император Август (30 г. до н. э. - 14 г. н. э.) в целях обеспечения прочной базы своей власти проводил тонкую и продуманную культурную политику, направленную на реставрацию и защиту традиционных социальных ценностей. При нем формируется идеологическая линия нового режима, а важнейшим средством её пропаганды становятся официальное искусство и литература. Меценат, один из ближайших друзей принцепса (amici principis), не занимая никакого официального положения, взял на себя организацию работы в вышеуказанном направлении и достиг значительных успехов. Дело не только в том, что он ввёл в придворный круг Вергилия и Горация, из которых первый написал "Энеиду", а второй - "Секулярный гимн": сложившийся вокруг него кружок выдающихся писателей и поэтов стал центром культурной жизни Рима, задавал её тон и направление, диктовал литературные вкусы и пристрастия2.

Однако конфликт интеллигенции с авторитарной властью явление, по-видимому, столь же неизбежное, сколь и трагическое. Правление Августа не было в этом отношении столь безоблачным, как представляется на первый взгляд: ссылка Овидия, у»»»»»е нежелание остро нуждавшегося в деньгах Горация занять место императорского секретаря (Suet. Horat. 3), попытка Вергилия уничтожить "Энеиду" - вот те немногие сохранившиеся в источниках следы пока ещё только зреющего конфликта между властью и образованным обществом империи.

Уже при Тиберии (14-37 гг. н. э.) этот конфликт обострился по ряду причин, из которых хотелось бы выделить две. Во-первых, за годы долгого правления Августа режим принципата окреп, оформились его политическая структура и идеологическая база. Как следствие исчезла та заинтересованность в сотрудничестве с римской интеллектуальной элитой и обществом в целом, которая отчётливо видна во внутренней политике основателя империи.

Во-вторых, хотя управление государством из общего дела, каким оно было при республике, стало прерогативой принцепса и его приближённых, прочие римляне отнюдь не перестали на свой лад "заниматься политикой". Увлечение литературой, историей и философией, каким бы модным оно ни было, не могло захватить умы граждан Вечного города всецело: на первом месте в списке их интересов всегда стояла политика. И чем меньше оставалось у них возможностей реально участвовать в делах государства, тем больше дорожили они своим последним правом - правом обсуждать и критиковать действия власти3.

С середины 20-х годов I века н. э. императорская власть переходит к политике "затыкания ртов", обрушив на оппозиционеров всю мощь репрессивной машины авторитарного режима. Главным орудием политических преследований становится закон об оскорблении величия римского народа (lex laesae majestatis Populi Romani)4. Поскольку в империи не существовало государственной тайной полиции, дело политического сыска взяли в свои руки профессиональные обвинители (accusatores), превратившиеся таким образом в доносчиков (delatores). Уже при Тиберии деляторы стали чем-то вроде могущественной корпорации, и некоторые из них, как Луканий Лациар, Марк Опсий, Публий Суилий или знаменитый Котта Мессалин, достигали большого влияния и занимали видное общественное положение5. Полем деятельности для них были всё те же circuli и convivia, собрания римской образованной публики. Здесь они, по выражению Сенеки Младшего, подхватывали неосторожные речи подвыпивших сотрапезников и слишком смелые шутки светских остряков (Senec. De benef., III, 26). В глазах Тиберия именно кружки и пиры были главным рассадником недовольства политикой правительства (Tac. Ann., III, 54).

Выборочный характер сообщений Тацита не позволяет нам сколько-нибудь точно определить общее число жертв репрессий, но, безусловно, впечатление, произведённое террором на римское общество, было чрезвычайно сильным6. С середины 20-х годов и до конца I века одним из факторов, воздействующих на общественную жизнь империи, стал то ослабевающий, то вновь усиливающийся, но никогда не исчезающий совершенно правительственный нажим, а страх перед политическими преследованиями глубоко проник в сознание общества, вытравив последние республиканские иллюзии.

Конечно, многие из эксцессов времён Юлиев-Клавдиев и Флавиев объясняются личными качествами тех, кто занимал в те годы императорский престол, влиянием придворного окружения, борьбой за власть внутри правящего дома. Но за всем этим, на наш взгляд, нельзя не усмотреть одну общую тенденцию: родившаяся в пламени гражданских войн I века до н. э. авторитарная система, переживающая стадию развития и укрепления, стремится поставить общество, в первую очередь социальную элиту, под как можно более полный и жёсткий контроль.

Что же могла противопоставить деспотической власти римская интеллигенция, попавшая под пресс политического и идеологического давления? Не имея возможности оказать активное организованное сопротивление, римские диссиденты избрали своим оружием слово: сатира на принцепсов и их окружение, политические памфлеты ходили по рукам, несмотря на все усилия властей, и отрывки некоторых из них сохранились в сочинениях Тацита и Светония. Готовые всем рискнуть ради удачной остроты, они высмеивали ту власть, сопротивляться которой не могли7.

В том, что императорский режим принял к началу II века в целом более человечные формы, немалая заслуга этих людей. Имена большинства из них нам не известны, но некоторые относящиеся в основном, ко времени правления двух принцепсов из династии Юлиев-Клавдиев, Тиберия и Нерона (54-68 гг.), мы всё же можем назвать.

Среди представителей сенатской оппозиции при Тиберии выделяются Маний Лепид, добившийся смягчения многих несправедливых приговоров, и Кальпурний Пизон, открыто выступавший против злоупотребления культом императора. Кремуций Корд, осуждённый в 25 г. за свой исторический труд, и погибший в 32 г. Мамерк Скавр, автор трагедии "Атрей", некоторые стихи которой были восприняты как сатира на Тиберия, по праву входят в число самых известных римских диссидентов I века. "Образцом добродетели" именует Тацит другого историка, консула 6 г., Луция Аррунция, павшего жертвой ненависти Сутория Макрона, последнего фаворита принцепса. Друг Тиберия сенатор Кокцей Нерва, которому ежедневно приходилось быть свидетелем жестоких расправ над заподозренными в причастности к заговору Сеяна, добровольно ушёл из жизни, хотя ему лично ничто не угрожало. Так потрясли его, по словам Тацита, бедственное положение римского государства и творящийся в нём произвол. Рубрий Фабат предпринял попытку эмигрировать в Парфию (окончившуюся, впрочем, неудачей), предпочитая жизнь в варварской стране исполненному страха существованию в Риме, где никто не мог чувствовать себя в безопасности (Tac. Ann., III, 34-35, IV, 20-21; VI, 9, 14, 26, 47-48; Suet. Tib., 61; Dio., LVII, 24).

Наиболее известные фигуры для времени Нерона - Тразея Пет и его зять Гельвидий Приск, казнённый в 74 году Веспасианом (Suet. Vesp., 15). Упоминания также заслуживают Минуций Терм, один из клиентов которого осмелился обвинить всемогущего Тигеллина, Барея Соран, обвинённый вместе с Тразеей, Паконий Агриппин и Курций Монтан, высмеивавший Нерона и его окружение в своих стихах (Tac. Ann., XVI, 21-35; Suet. Nero, 37). К оппозиционной интеллигенции могут быть причислены и некоторые участники заговора Пизона, например поэт Анней Лукан, хотя ведущую роль в нём, как и вообще во всех заговорах на жизнь принцепсов, играли военные - офицеры и центурионы преторианской гвардии (Tac. Ann., XV, 49).

Хотелось бы ещё раз подчеркнуть наш основной тезис: оппозиция римской интеллигенции по отношению к наиболее одиозным принцепсам, в подавляющем большинстве случаев не выливавшаяся ни в какие активные действия8, тем не менее может и должна расцениваться как сопротивление тираническому режиму. Ни в коем случае не следует преуменьшать значение этого сопротивления, как и в целом значение форм борьбы, не связанных с насилием. История, в частности история новейшего времени, показывает, что они могут оказаться той самой каплей, которая, как известно, точит даже неуязвимый для стали камень.

Мы даже рискнём высказать предположение, что молчаливое, но у»»»»»е сопротивление Тразеи Пета и ему подобных оказалось в конечном итоге не менее эффективным средством воздействия на власть, чем мечи и кинжалы заговорщиков. В самом деле, Кассий Херея и Корнелий Сабин убили Калигулу (Suet. Calig., 56-58), но стала ли его смерть уроком властителям империи? Нет. После Калигулы были и Нерон, открыто восхищавшийся Гаем Цезарем (Suet. Nero, 30), и Домициан: абсолютная власть - слишком сильный наркотик, а люди далеко не всегда способны учиться на чужих ошибках.

В сравнении с заговорами и интригами, воздействие общественного мнения на первый взгляд не заметно, так как не даёт немедленных результатов. Однако, это постоянно действующий политический фактор. Каждый принцепс из династии Юлиев-Клавдиев ощущал некую молчаливую оппозицию, время от времени сменявшуюся ропотом недовольства. Впрочем, некоторым из них не было до неё дела. "Пусть ненавидят, лишь бы боялись!" - было их лозунгом. Эти слова принадлежат Гаю Калигуле (37-41 гг.), недолгое правление которого ознаменовалось острейшим кризисом в отношениях принципата с римским обществом (Suet. Calig., 30). Как известно, кризис разрешился его гибелью и восшествием на престол Клавдия (41-54 гг.). Преемник Калигулы несколько смягчил императорский режим, и годы пребывания Клавдия у власти стали своего рода затишьем перед бурным правлением Нерона.

Одним из мероприятий, с помощью которых Клавдий попытался вернуться во внутренней политике к принципам Августа, было прекращение преследований за оскорбление принцепса словом на основании lex majestatis9, что означало существенное ослабление давления на общество. Правление Веспасиана (68-79 гг.), после кратковременного периода анархии сменившего на престоле Нерона, хотя и не обошлось без эксцессов, но в том, что касается свободы слова и личной безопасности граждан (libertas), выгодно отличалось от царствования его артистичного предшественника.

Таким образом, после очередного кризиса в отношениях власти и общества всякий раз наступало потепление. В этом мы усматриваем прежде всего результат действия общественного мнения. Именно оппозиция римлян была той силой, которая подталкивала владык империи к смягчению политического режима, вынуждая их держать свою власть в неких рамках, конечно, весьма зыбких и неопределённых, но хоть как-то ограничивающих их самовластье10. При иных обстоятельствах принципат I века вылился бы в непрерывную чреду кровавых тираний.
Производимая общественным мнением работа приносила плоды медленно, но приносила. Не один из наиболее одиозных тиранов (Калигула, Нерон, Домициан) не был обожествлён, то есть практика террора получила официальное осуждение со стороны римского государства. Отказавшись от политических экспериментов в духе восточных деспотий, правителям которых было позволено в отношении их подданных буквально всё (Suet. Calig., 29), Нерва и Траян вернули принципат на путь, намеченный ещё Августом: путь компромисса и непрерывного поиска приемлемой формы сосуществования авторитарной власти и гражданского общества.

Наш обзор отношений принципата с римским обществом в I веке н. э. носит, конечно же, весьма беглый характер, однако он позволяет сделать некоторые выводы и обобщения. Отправной точкой наших рассуждений было представление о том, что каждому государству по самой его природе присуще стремление к тотальному контролю. То, в какой степени конкретному государству удастся реализовать эту тенденцию на практике, зависит от исторических условий, главным из которых является способность общества ей противостоять. В императорском Риме обозначенная выше тенденция, во много раз усиленная авторитарным характером верховной власти, встретила сопротивление со стороны общественной элиты - аристократии, связанной с республиканскими традициями. Это сопротивление было слабым и совершенно не организованным, но тем не менее сыграло определённую историческую роль: к концу рассматриваемого периода политический климат в империи смягчился. Формы, в которых заявляла о себе оппозиция Юлиям-Клавдиям, определялись характером светской и в целом культурной жизни римского общества. Вот почему её можно определить как оппозицию образованных людей, античной интеллигенции. Ведущая роль в формировании общественного мнения принадлежала кружкам (circuli), в Риме императорской эпохи - своего рода клубам, философским, литературным и политическим.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Ковалёв С. И. История Рима. Л., 1986. С. 504-505.
2 Шифман И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990 С. 142-144, 148-149.
3 Буассье Г. Оппозиция при Цезарях// Буссье Г. Собр. соч. СПб., 1993. Т. II. С. 71.

4 Егоров А. Б. Становление и развитие системы принципата. Автореф. докт. дисс. СПб., 1992. С. 24-25. В западной историографии проблема lex majestatis и его применения в эпоху раннего принципата является предметом острых научных споров. Для примера можно привести статьи К. У. Хилтона и Р. С. Роджерса, в которых соответственно сформулированы две крайние точки зрения. Практика закона об оскорблении величия рассматривается как яркий пример произвола и деспотизма императоров (К. У. Хилтон) или, напротив, доказывается, что политические процессы в эпоху раннего принципата соответствовали нормам римского законодательства и имели дело с реальными и опасными преступлениями против государства и его главы (Р. С. Роджерс) (Chilton C. W. The Roman law of treason under early principate// JRS, 1953, XLV. P. 73-81; Rogers R. S. 1) Tacitian pattern in narrating treason treals// TAPhA, 1952, LXXXIII. P. 279-311; 2) Treason under early empire// JRS, 1959, XLIX. P. 90-94). Так как представление, что по крайней мере большинство осуждённых на основании lex majestatis были тем или иным образом замешаны в различных серьёзных преступлениях, основано не столько на показаниях источников, сколько на субъективных впечатлениях сторонников критического подхода к традиции, мы присоединяемся к первой из двух обозначенных выше позиций.

5 О delatores см.: Портнягина И. П. Delatores в Римской империи: судебная практика и общественное отношение// Античный мир. Проблемы истории и культуры. Сб. научных статей к 65-летию проф. Э. Д. Фролова. СПб., 1998. С. 309-323.

6 Некоторые исследователи склонны преуменьшать размах политического террора в эпоху ранней империи. Классическим примером здесь может служить историография принципата Тиберия, который является, пожалуй, наиболее противоречивой фигурой среди преемников Августа из династии Юлиев-Клавдиев (Marsh F. B. The reign of Tiberius. Oxford, 1931. P. 114-115, 183, 208, 284-294; Smith Ch. E. Tiberius and the Roman empire. Baton Rouger, 1942. P. 162-163, 179-181; Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. М., 1981. С. 163-164). Нам кажется, что в основе того, вне всякого сомнения, сильного впечатления, которое произвёл на римское общество террор Тиберия и которое чувствуется буквально в каждой строчке "Анналов", лежали события значительного исторического масштаба. Конечно, это всего лишь предположение, но, на наш взгляд, довольно вероятное. Его основное преимущество в том, что подобная точка зрения позволяет избежать злоупотребления критикой Тацита, на свидетельствах которого, хотим мы того или нет, основаны все наши знания об эпохе Юлиев-Клавдиев и Флавиев.
7 Буассье Г. Оппозиция при Цезарях., С. 72.

8 Там же, С. 282, 284.

9 Портнягина И. П. Сенат и сенаторское сословие в эпоху раннего принципата. Канд. дисс. Л., 1983. С. 120.

10 Буассье Г. Оппозиция при Цезарях., С. 286.

[Одуванчик]

Римская Империя Армия

Армия Римской империи в I-II веках н. э.


В первый период своего правления, с 27 года до н. э. по 6 год н. э. Август вел захватнические войны, которые, прежде всего, имели целью увеличение количества рабов и дальнейшее расширение территории. В Испании было завершено покорение северо-западных племен, на Дунае римляне значительно расширили свою территорию, но на Рейне они встретили у»»»»»е сопротивление германцев и не добились желаемого успеха. С 6 по 14 год н. э. Римская империя перешла к стратегической обороне; на ее границах появились сплошные оборонительные сооружения.

Римская армия в период правления Августа возросла до 75 легионов, но к концу его правления (14 г. н. э.) была сокращена. Общая численность армии достигала 100-350 тысяч человек. В отношении перестройки римской армии в этот период Энгельс писал: 'Август закончил дело превращения римских вооруженных сил в постоянную регулярную армию'.

Согласно положению, разработанному в период правления Августа, легионы должны были комплектоваться только из числа римских граждан. Но потребности армии значительно превысили наличные людские ресурсы. Поэтому Август после поражения в Тевтобургском лесу приказал пополнить армию отпущенными на волю рабами. Армия усиливалась вспомогательными войсками, которые набирались в провинциях. Во II веке н. э. император Адриан установил новый порядок комплектования легионов, приказав принимать на службу не только римских граждан, но и жителей провинций, что еще больше изменило состав римской армии.

На военную службу в порядке добровольной вербовки теперь принимались мужчины в возрасте 17-20 лет. В случае, если добровольцев не хватало, применялся принудительный набор. Легионер присягал императору и обязан был служить 25-30 лет, превращаясь, таким образом, в воина-профессионала.

За службу в армии легионер регулярно получал жалование. Это, однако, не исключало восстаний в армии, возникавших на экономической почве, а также из-за жестокой дисциплины и больших работ, которыми обременяли легионеров. Тацит сообщает подробности восстания в летнем лагере трех римских паннонских легионов, которое произошло сразу же после смерти Августа. С большим трудом удалось ликвидировать это восстание, удовлетворив основные требования восставших. Почти одновременно восстали рейнские легионы.

Римская армия I-II веков не была наемной армией, как иногда ее изображают. В этот период наемными были лишь вспомогательные войска. Легионы комплектовались из римлян, а не из иностранных наемников. Жалование в армии не является основанием для определения характера армии, который зависит, прежде всего, от состава армии. Римская армия теперь была постоянной армией, легионы которой не распускались после походов, как легионы периода республики. Армия имела устойчивые организационные формы, иерархию командного состава, систему воспитания и обучения и была постоянной регулярной армией. В армии была восстановлена суровая воинская дисциплина, резко упавшая за период гражданских войн. В легионах Август ввел старую римскую систему воспитания и обучения.

Армия была опорой императорской власти и как таковая являлась самостоятельной политической силой: легионы провозглашали императорами своих полководцев. По словам Тацита, смерть Нерона ' ..привела в движение все легионы и полководцев, после того как была обнаружена тайна императорской власти, что главою государства можно сделаться не только в Риме, но и в другом месте'.

Утвердив свою власть с помощью армии. Август вывел ее из Италии и разместил в пограничных областях. Армия была рассредоточена, но управление ею было централизовано. На Рейне находилось 8 легионов, которые составляли главные силы римской армии; в Дунайских странах было расквартировано 6 легионов, в Сирии и Малой Азии - 4 легиона, в Испании - 3, в Африке и Египте - по 2 легиона. 'В Италии были расположены гарнизонами отборные войска, рекрутировавшиеся исключительно в самой Италии и составлявшие императорскую гвардию; последняя сначала состояла из 12, позднее ив 14 когорт; кроме того, город Рим имел семь когорт муниципальной гвардии (vigiles), формировавшейся первоначально из освобожденных рабов. Кроме этой регулярной армии, провинции должны были по-прежнему доставлять свои легко вооруженные вспомогательные войска, теперь большею частью сведенные к роли милиции для гарнизонной и полицейской службы'. На угрожаемых границах привлекались на службу иностранные наемники, которых было еще сравнительно немного.

В организацию легиона были внесены некоторые изменения. Численность его возросла до 6100 человек пехоты и 726 всадников. Первая когорта была вдвое больше остальных. В каждый легион входили легкие и вспомогательные войска. Легионом командовал префект, когортами - трибуны. Центурионы стали теперь младшим командным составом.

Жизнь легионов, как в военное, так и в мирное время была строго регламентирована. Большую часть дня легионеры проводили в строевых учениях. Вооруженные особыми учебными щитами и деревянными мечами, которые были вдвое тяжелее боевого оружия, легионеры выполняли учебные упражнения. Манипулы и центурии занимались строевой подготовкой, а затем, разделившись на две группы, сражались между собой. Всадники практиковались в скачках с препятствиями, ходили в атаку на пехоту. Крупные соединения совершали совместные учебные походы. Наконец, все без исключения воины и командиры упражнялись в беге, плавании, борьбе. Строевая подготовка способствовала укреплению воинской дисциплины. Большое внимание уделялось четкости команд. Асклепиодот и Элиан, писавшие о nактике греков, в своих трактатах 'Тактика' указывают, что приказ должен быть коротким и ясным и что в подаваемых командах частное должно предшествовать общему. Таким образом, команда разделялась на предварительную и исполнительную.

Представители высшего командования, вплоть до императора, внимательно следили за состоянием военного обучения, лично инспектируя легионы.

Например, нам известна речь императора Адриана к солдатам 3-го легиона, которую он произнес после смотра. 'Вы не сделали никаких упущений в военных упражнениях, - сказал Адриан, - вы энергично исполнили все упражнения'.

Кроме военных упражнений, солдаты обязаны были выполнять многочисленные строительные работы. Они возводили лагерные постройки и укрепления, строили дороги, мосты, водопроводы, сооружали пограничные укрепленные линии и следили за их сохранностью.

Впоследствии значительную часть этих работ легионы стали перекладывать на плечи рабов. Трудом рабов на границах были возведены огромные оборонительные сооружения.

Эти сооружения состояли из валов с частоколами и глубоких рвов. На валах возвышались наблюдательные вышки и стояли сторожевые посты. Позади вала строилась военная дорога, по которой вдоль границы перебрасывались войска и военные материалы. Такими укрепленными линиями были прикрыты римские границы на севере Британии - Адрианов вал, между Днестром и Прутом в Бессарабии - Троянов вал и в Африке - Триполитанский вал.

Снабжение всей армии съестными припасами и военным снаряжением производилось через особые органы снабжения. Полный солдатский паек состоял из хлеба, сала и уксуса. В малонаселенных пограничных районах солдаты были обязаны сами добывать себе мясо, организуя охотничьи команды. Одежда, оружие и боевая техника, выдаваемые государством, чинились в особых лагерных мастерских.

[Одуванчик]

Влияние авар на позднеримское военное дело [1]

Общепризнано огромное влияние аварского военого дела на военное дело народов Европы и Средиземноморья. И поэтому я в данной небольшой заметке не хочу останавливаться на всех сторонах этой большой темы. Цель предлагаемого текста иная: обратить внимание коллег на те влияния авар на военное дело восточно-римской империи, которые отражены в крупнейшем военно-теоретическом трактате эпохи - в "Стратегиконе" Псевдо-Маврикия, написанном на греческом языке.[2]

Автором "Стратегикона" Псевдо-Маврикия обычно считается последний император восточно-римской империи Маврикий (582-602). Сторонники такого мнения обычно ссылаются на те рукописи, в которых это сочинение озаглавлено либо как "Маврикия стратегикон", либо как "Маврикия тактика - того, который был при царе Маврикии". Однако наилучшая рукопись имеет другой заголовок: "Урбикия тактический стратегикон". Предполагается, что здесь имеется в виду известный восточноримский стратег Урбикий, живший при императоре Анастасии (491-518). Основываясь на этом, ряд учёных оспаривают авторство императора Маврикия, приписывая сочинение либо Урбикию, либо же другим авторам. Поэтому за автором трактата закрепилось название Псевдо-Маврикий.

Тем не менее, сейчас абсолютно ясно, что трактат был окончательно оформлен в период между 592 и 610 годами. Основанием этому служат два наблюдения. Во-первых, последнее датированное упоминаемое в трактате событие - это поражение ромейского войска от аварского кагана под Гераклеей-Перинфом в 592 году. Во-вторых, в трактате ни слова не говорится ни об арабах, ни о войнах василевса Ираклия (610-641), ни о военных неудачах узурпатора Фоки (602-610). Следовательно, составление или последняя редакция трактата произошла во второй половине правления императора Маврикия или при Фоке. Составителем или же последним редактором мог быть и сам император, и кто-либо из его приближённых. Не исключено также и иная трактовка: к трактату император Маврикий не имел никакого отношения, а его имя попало в рукописи по недоразумению. Для нашей темы, однако, важно то, что ко времени окончательного формирования текста трактата империя была знакома с аварами уже на протяжении полу-века. И в тексте нашего трактата отражена реформа восточно-римской каваллерии, проведённая по аварскому образцу.

Вместе с тем, практически все исследователи текста трактата отмечали, что текст этот многослойный: в нём отчётливо прослеживаются отрывки из более ранних произведений. Наш трактат в этом отношении мало чем отличается от других античных и византийских военных трактатов: все они представляют собой единое развитие военной мысли, и даже в самых поздних византийских трактатах отчётливо присутствуют фрагменты греческих сочинений классического и эллинистического периодов. Грубо говоря, все они вместе взятые представляют собой как бы один большой макро-текст. Это, однако, отнюдь не означает, что в них развивались лишь однажды высказанные идеи, - наоборот, каждый автор и каждая эпоха вносила свой опыт и свои мысли в это полотно. Но в тех сферах, в которых не происходило ососбых нововведений, составители последующих трактатов вполне довольствовались цитатами из сочинений предшественников (иногда и без прямого указания на это). Итак, наш трактат относится к произведениям того жанра, для которого многослойность текста является нормой.

Детальный анализ текста трактата, проведённый мною, выявил в нём более ранний слой, относящийся по всем признакам ко втор. пол. V - перв. четв. VI в. Возможна, может быть, даже более узкая датировка в пределах 484-518 гг. Не исключено, что в виде этого слоя мы как раз и имеем остатки какого-то сочинения того самого Урбикия, имя которого попало в один из вариантов заглавия трактата. Поскольку доказать авторство Урбикия на данный момент не представляется возможным, для удобства изложения условно назовём автора этого слоя Псевдо-Урбикием. К этому "урбикиевскому" слою относится более половины имеющегося текста трактата, в том числе разделы, описывающие тактику конного боя. Для нас важно, что в этих главах содержится подробное описание восточно-римской каваллерии того времени, т.е. рубежа V/VI вв. При этом, очевидно, что каваллерия этого типа по отдельным моментам принципиально отличается от той, что описана в более поздней ("маврикиевской") части трактата. На это, почему-то комментаторы трактата до сих пор не обращали внимания.

Итак, в трактате Псевдо-Маврикия мы имеем описание двух этапов развития восточно-римской каваллерии:
1. "урбикиевсая" каваллерия рубежа V/VI вв. (Mauric. III, 1-4 sqq.; VII В, 17,3 ln.11-13);
2. "маврикиевская" каваллерия конца VI в., построенная по аварскому образцу (Mauric. I,2,1-10 sqq. ln.6-61 sqq.; I,5,1 ln.5-15).
Видимо, общие тактические положения, выработанные к кон. V в., сохраняли свою актуальность на протяжении всего VI в., чем и вызвано сохранение этих глав в окончательной "маврикиевской" редакции трактата. Действительно, описание тактики "урбикиевской" каваллерии хорошо подходит под каваллерию времени юстиниановских войн втор. четв. VI в. Вместе с тем, очевиден и ряд новшеств, введённых к концу VI в. Остановимся на отличиях "урбикиевской" и "маврикиевской" схем каваллерии.

Каваллерия рубежа V/VI вв., описанная в "урбикиевской" части трактата, представляет собой соединение двух родов каваллерии (линейной и рассыпной), каждая (?) из которых состоит из каваллеристов, вооружённых по двум различным схемам (пикинёры и лучники). Основной тактической единицей является "тагма", состоящая в идеале из 310 каваллеристов (на практике от 200 до 400). Вероятно тагма соответствует когорте предшествующего периода. Идеальное войско должно состоять из приблизительно 20 000 всадников (пехоте, если она имеется, отводятся вспомогательная роль во второй или третьей линии, или же в промежутках между частями каваллерии). Войско первой линии выстраивается тремя частями: левой, средней и правой (т.е тремя "мерами" каждая примерно по 15-20 тагм). Каждой из них командует "мерарх", при этом мерарх средней части является одновременно и командующим всем построением этой линии. На обоих флангах всего построения первой линии располагается прикрытие флангов: слева "плагиофилаки", т.е. 'охраняющие фланг' (3 тагмы), справа "гиперкерасты", т.е. 'охватывающие фланг противника' (2 тагмы). Кроме того на флангах за плагиофилаками и за гиперкерастами можно расположить и специальные отряды, для осуществления засад. На флангах же каждой меры (левой, средней и правой) из числа тагм, входящих в эти меры выделяются по три тагмы (т.е. в идеале 900 всадников) на каждый фланг каждой из трёх мер.[3] Они состоят под командованием тысячников ("мирархов"), по одному на каждый фланг, подчиняющихся соответствующему мерарху. Эти отряды либо стоят в общем строю, прикрывая фланги соей меры, либо же действуют самостоятельно: в рассыпную или как отдельные летучие отряды. Они называются "курсорами". Их задачами являются резкие выезды вперёд, завязываение боя, прикрытие отступления, преследование врага. Основная же часть тагм ни коим образом не нарушает своего построения и действует в строгом порядке. Они называются "дефензорами". Их задачей является нанесение основного удара или отраженние основного удара противника. Вооружение же курсоров и дефензоров и построение видимо ничем не отличается. И у тех и у других при обычном построении глубиной в 10 шеренг первые две шеренги (это десятники и их заместители) и последние две вооружены пиками со щитами (в более раннем варианте последняя шеренга вооружена луком и щитом, предпоследняя как угодно). Третяя и четвёртая шеренги вооружены луками без щита для удобства стрельбы. Остальные (от пятой до восьмой) - как угодно; видимо, это более молодые и менее обученные воины. Очень важно, что для старших воинов в десятке предусмотрено жёсткое разделение на лучников и пикинёров. При этом автор (это "Псевдо-Урбикий") трактата объясняет, что причиной тому служит невозможность быстро и точно стрелять из лука, когда у воина в руках пика. Щит также мешает стрельбе и поэтому у лучников его нет.

"Маврикиевская" каваллерия конца VI в. описана не столь подробно, поскольку, судя по всему, общие закномерности построения остаются те же. Однако в первых двух главах трактата Псевдо-Маврикий подробнейшим образом описывает сначала обучение солдат стрельбе из лука, а затем их вооружение и экипировку, уделяя при этом особое внимание опять-таки луку. Несколько раз в трактате подчёркивается необходимость добиться того, чтобы старшие воины в каждой десятке (т.е. первая, вторая и две последние шереги) умели хорошо стрелять из лука. Т.о. Псевдо-Маврикий требует от пикинёров уметь стрелять, чем нарушается одна из основополагающих структур предшествующего периода! Кроме того Псевдо-Маврикий, описывая экипировку и вооружение каваллериста, указывает и на ряд нововведений, вополненых по образцу военного дела другого народа. Все они относятся к подражанию аварам. Среди этих нововведений особое место занимают пики с петлями (Mauric. I,2,2 ln.18-19). Смысл этих петель прост: для того, чтобы освободить руки воина для стрельбы из лука, ему удобно будет подвесть пику на плечо за петлю, прикреплённую к середине древка. Подобная петля известна была и в новое время у казаков. При этом щит для каваллериста Псевдо-Маврикием не предусмотрен. И вообще из теста следует, что теперь все каваллеристы вооружены одинаково, кроме молодых воинов, не имеющих стрелять из лука: для них предусмотрены щиты в дополнение к пикам.

Абсолютно ясно, что после этих нововведений было необходимо, либо изменить порядок построения шеренг (два первые ряда строить не из старших воинов, а из молодёжи, - что малоприемлимо с точки зрения тактики и боевого духа), либо же изменить тактику фронтального удара сомкнутыми рядами пикинёров со щитами (ведь теперь первый ряд не имеет щитов), что существенно бы ослабило силу каваллерийской атаки. Так или иначе, ни то, ни другое никак не вяжется с тем неоспоримым фактом, что роль каваллерии к концу VI в. существенно возросла, вплоть до того, что пехота мыслится лишь как вспомогательный род войска.

Может быть отказ от оснащения щитами двух первых шеренг был скомпенсирован увеличением иного защитного вооружения. Не исключено, что именно в связи с этим Псевдо-Маврикий, подробно разбирая вооружение всадника, указывает и на защитную бахрому из льна и шерсти на шее каваллериста (Mauric. I,2,2 ln.20-21) и какие-то защитные пластины на шее коня (Mauric. I,2,6 ln.37-38), а также особую одежду из льна или козьего меха, закрывающую колени (Mauric. I,2,8 ln.46-49), - и то, и другое, и третье - всё по аварскому (!) образцу. Кроме того каваллерист имеет полный панцырь с капюшоном до щиколотки на ремнях с кольцами и шлем с султаном. Любопытно также и указание трактата на то, что горит должен быть широким, для того, чтобы в нём можно было бы держать на готове уже натянутый лук.

Всё это несомненно указывает на то, что основным оружием каваллерии теперь является лук, а не пики наряду с луком, как это было ранее - в тексте Псевдо-Урбикия. Соответственно и тактика боя должна была сильно измениться в сторону большей роли перестрелки. Однако, ясно, что общее построение сомкнутым строем остаётся и не происходит отказа от идеи фронтального удара. Возможно, что этот сдвиг к более широкому применению лука в ущерб пике в каваллерии начался на практике ещё во времена императора Юстиниана (527-565), о чём свидетельствует описание источниками тактики восточно-римской каваллерии во время юстиниановских войн на западе. Теоретическое же оформление эти нововведения получили лишь после серии неудачных для имперской армии войн с аварами.

Нельзя также не сопоставить эти изменения в тактике восточно-римской каваллерии с ситуацией на западе, в частности у готов, у которых долгое время сохраняется практика применения каваллеристами оружия только ближнего боя (пики, меча и копья): по мысли некоторых исследователей, именно в этой ососбенности восточно-германской тактики боя лежат начала тактики западно-европейского рыцарства.

[1] Данная работа вополнена в рамках гранта № 841/1998 Research Support Scheme of the Open Society Support Foundation.

[2] Текст опубликован несколько раз, однако, имеет смыл пользоваться последним существенно улучшенным изданием: Das Strategikon des Maurikios / hrsg. von G.T.Dennis, uebers. von E. Gamillscheg / Corpus scriptorum historiae Byzantinae, vol. XVII. Wien, 1981. К сожалению, в данном издании опущена нумерация параграфов, которую я привожу для удобства читателя по предъидущему изданию: Mauricius. Arta militarг / ed. H. Mihгescu / Scriptores Byzantini, 6. Bucuresti, 1970.

[3] В этом я принципиально расхожусь c известным французским исследователем трактата Оссарессом (Aussaresses F. L'armee byzantine а la fin du VIeme siecle d'apres le Strategicon de l'empereur Maurice. Bordeaux-Paris, 1909). Его реконструкция, на мой взгляд, не совсем точно воспроизводит данне трактата.

[Одуванчик]

Римская армия в период поздней империи


Экономический кризис, поразивший Империю в III в., привел к резкому ухудшению положения всех низших слоев населения и вызвал целый ряд мощных выступлений народных масс в провинциях, Италии и в самом Риме. Чем глубже шел процесс развития колоната, закрепощения мелких свободных земледельцев и ремесленников, тем более широкий масштаб приобретало сопротивление социальных низов. В этих условиях особенно возрастала роль армии как карательного органа, направленного против 'внутреннего врага'. Между тем именно в это время армия, этот основной элемент государственного аппарата, главное орудие власти класса рабовладельцев, показала свою неустойчивость, неповиновение по отношению к центральному правительству. Военные мятежи стали настоящим знамением времени. Социально-экономический кризис не миновал и армию, комплектовавшуюся, главным образом, из мелких свободных землевладельцев, то есть из того социального слоя, который наиболее остро ощутил на себе последствия экономического упадка. И хотя причины и характер военных и крестьянских движений во многом были различны, солдаты не могли не чувствовать свою сопричастность к развернувшейся борьбе крупного и мелкого землевладения. В немалой степени этому способствовал принцип местного комплектования, так что солдаты могли поддерживать отношения со своими односельчанами. Полурегулярный характер движения багаудов, определенно владевших военными навыками, вполне можно объяснить участием в нем ветеранов, а может быть даже и солдат регулярной армии. Не случайно после подавления Максимианом в 286 г. движения багаудов во всех галльских гарнизонах была произведена основательная чистка личного состава, так что зараз казнили по 200-300 человек.

Нельзя, конечно, переоценивать роль армии в движении угнетенных масс, однако участившиеся случаи неповиновения войск не могли не встревожить римское правительство. Чтобы пресечь нежелательные контакты армии с населением, необходимо было противопоставить эти силы. Экономической базой такого противопоставления стали государственные льготы и привилегии, предоставленные ветеранскому и солдатскому землевладению, социальной базой - введение и юридическое оформление наследственной военной службы.
Как ветеран солдат получил ряд важных привилегий, которые время от времени различались согласно длительности его службы, его рангу при увольнении и статусу части, в которой он служил. По инструкции, составленной в 311 году, все ветераны освобождались от подушного налога, причем тот, кто прослужил 20 лет или уволился по ранению, получал такое освобождение и для своей жены, а прослуживший полные 24 года добивался освобождения для четырех членов семьи. Правда Константин позднее уменьшил эти привилегии: освобождение от налога давалось только ветерану и его жене при условии, что он прослужил 24 года и был признан негодным к службе. Кроме того ветераны освобождались от выполнения общественных работ и обложения какими-либо денежными сборами, получали право беспошлинной торговли и заключения сделок.

Помимо вознаграждения, которое солдат получал при увольнении, ему предоставлялась свобода выбора: или заниматься торговлей, и в этом случае он получал денежную субсидию, составлявшую при Константине 100 фоллиев, или возделывать выделенный ему участок земли, получая при этом пару волов, 50 модиев семенного зерна и 50 фоллиев для первоначальных затрат. При Валентиниане I в условиях инфляции выдача денежной субсидии потеряла смысл и вместо неё стали давать удвоенное взамен прежнего количество рогатого скота и семенного зерна.

Экономическая поддержка ветеранов, сама по себе, не была нововведением IV в. и представляла собой предмет заботы всех римских императоров. Привилегии ветеранов росли, сокращались и изменялись в зависимости от условий экономического развития Империи. В III в. экономические привилегии ветеранов, в связи с общей налоговой политикой Империи, были сокращены, что в известной мере может служить объяснением роста недовольных среди военных. Однако в IV в., судя по юридическим документам, усилия правительства были направлены на улучшение экономического положения ветеранов. Эти усилия объяснялись не только заинтересованностью в наличии стабильного источника рекрутов, но и стремлением заручиться поддержкой военного сословия в борьбе против закрепощаемого населения.

Наследственная военная служба также уходит своими корнями в более раннее время. Уже в III в. военная служба была непременным условием перехода земельного участка ветерана от отца к сыну. Однако тогда это было скорее экономическим стимулом, чем юридическим обязательством и, по-видимому, сыну ветерана не возбранялось уходить из канабы в город, где он мог стать ремесленником или торговцем. В IV в. обязательство наследственности военной службы получило юридическое оформление и было распространено на всех солдат римской армии. В текстах соответствующих императорских указов это обязательство оправдывалось указанием на льготы и привилегии, которые солдаты получали при отставке. Так в Империи появилось наследственное сословие военных людей, ставшее опорой римских императоров.

Конечно, и сейчас ветераны-земледельцы не перестали испытывать влияние экономического кризиса, но их положение было несравненно более лучшим, чем положение простых крестьян, вовсе лишенных каких-либо привилегий. И бывшие солдаты стойко держались за свои права, ревниво оберегая их от любых попыток нарушить им принадлежащее. Императорам удалось если не противопоставить, то по крайней мере оторвать солдат от социальных слоев из которых они вошли. В IV в. случаи совместных выступлений солдат и местных жителей нам почти неизвестны.

В то же время наследственно-принудительная военная служба очевидно не могла удовлетворить потребности Империи в рекрутах. Тем более, что задуманная Диоклетианом и Константином военная реформа, а также активизация военных действий потребовали значительного увеличения численности армии. Формально в Империи продолжал действовать принцип всеобщей воинской обязанности для всех римских граждан, но на практике в силу сложившейся политической традиции армия давно превратилась в постоянное профессиональное войско, комплектуемое за счет добровольцев Единственным обязательным условием приема на службу кроме физических данных было свободное рождение.

До III в. н. э. Империя очевидно не испытывала недостатка в добровольцах. Успешные завоевательные походы, перспектива получения земли и римского гражданства манили к себе разоренных или разоряемых мелких землевладельцев. После эдикта Каракаллы и со все более углублявшимся хозяйственным кризисом положение изменилось. Теперь занятие земледелием после военной службы уже не сулило большой выгоды, а римское гражданство приносило лишь новые тяготы. Да и сама военная служба стала более тяжелой и опасной: армия была разбросана вне городов на отдаленных границах, междоусобная борьба заставляла войсковые части сражаться между собой, участились случаи болезненных поражений от внешних врагов. Служба в армии не приносила ни почета, ни уважения и если находились еще добровольцы, то их желание объяснялось, скорее всего, стремлением избежать более тяжелых тягот штатской жизни или возможностью поживиться за чужой счет.

В этих условиях императоры воспользовались существующей буквой закона и обратились к принудительному призыву (конскрипции) римских граждан, составившему одну из отличительных особенностей системы комплектования римской армии IV в.н.э. Согласно новой форме вербовки, поставка рекрутов стала своеобразным налогом на имущество. Классический принцип персональной воинской повинности был решительно пересмотрен. Заслуга нововведения принадлежит Диоклетиану.

С 293 года, согласно указу императора, крупные землевладельцы облагавшиеся достаточно высокой суммой налога, были обязаны поставлять одного или более рекрутов. Более мелкие землевладельцы объединялись в особые группы, составляя вместе такую сумму обложения налога, чтобы выставить одного рекрута. Не были избавлены от поставки рекрутов и высшие должностные лица. Нередко крупные земельные собственники пускались на уловки и отдавали в рекруты не приписанных к их земле колонов, а бродяг или даже сыновей ветеранов, которые и без этого были обязаны к службе. Чтобы пресечь подобные махинации Валент ввел твердую регистрацию держателей земельных участков и строго взыскивал с землевладельцев за обнаруженные нарушения.

В условиях экономического подъема, переживаемого восточными провинциями в IV в., многие землевладельцы были заинтересованы в сохранении рабочей силы и поэтому предпочитали вместо поставки рекрута платить откупную сумму (aurum tironicum) в размере 36 солидов. Однако это не устраивало государство и в 362 г. Юлиан специальным указом запретил сенаторам выкупные платежи, обязав их поставкой рекрутов. Однако уже при Валенте от этого правила стали отходить, а к концу столетия право сенаторов на откуп закреплено в законах.

Вербовка рекрутов, согласно Вегецию, проводилась небрежно и была полна злоупотреблений. Нередко землевладельцы отдавали в рекруты людей, которыми сами тяготились. К таким людям очевидно относились строптивые, нечистые на руку, больные или просто ленивые, но ими могли быть и бунтарски-настроенные элементы, восстававшие против беспощадной эксплуатации и не устраивавшие этим своих хозяев. Понятно, что последние отнюдь не способствовали укреплению римской армии.

В то же время рекруты должны были отвечать определенным требованиям. По возрасту, согласно указу 326 г., они могли быть не моложе 20 и не старше 25 лет. Более поздние законы расширили возрастные рамки, так что теперь в армию забирали с 19 лет, а для сыновей ветеранов, которые уклонялись от несения службы, верхним пределом призыва было 35 лет. Помимо возраста и физической годности, другим профессиональным требованием был рост новобранца: старый минимум 510/12 римских фута был снижен в 367 г. до 57/10 фута. Это снижение ясно говорит от тех трудностях комплектования армии, которые испытывала Империя в IV в. Эти трудности станут еще понятнее, если учесть, что на протяжении всего столетия императоры вели отчаянную борьбу с массовым дезертирством. Принудительный характер службы ни в коей мере не мог примирить с ней римских граждан, прекрасно видевших все отрицательные стороны военных обязанностей, о которых выше уже говорилось. Они сопротивлялись всеми способами, вплоть до членовредительства, отрубая себе большой палец руки. Особенно случаи самоувечья распространились в 80-х и 90-х годах после катастрофического поражения римской армии при Адрианополе. Но именно сейчас как никогда Империя нуждалась в новых рекрутах, поэтому в 381 году Феодосий приказал, чтобы увеченные несмотря ни на что привлекались к службе, а налогоплательщики поставляли двух калек за одного здорового.

Применялись решительные меры и по борьбе с дезертирством. В 368 г. Валентиниан приказал Вивенцию, префекту претория Галлии, сжигать дезертиров заживо, что однако не решало проблемы. Более эффективной была система предупреждения случаев дезертирства, создания условий, затрудняющих сокрытие беглецов. В 383 г. вместо дезертира сжигали актора, укрывшего его в имении без ведома господина. В рескрипте Грациана, Валентиниана и Феодосия от 380 г. рабу, выдавшему солдата-дезертира, предоставляли свободу. Землевладелец за сокрытие одного дезертира обязывался выставить трех новых рекрутов. Чтобы облегчить процесс поимки и опознания дезертиров, рекрутам ставили клеймо.

Рекрутский набор был одним из основных в системе комплектования римской армии. Но кроме рекрутов к воинской службе привлекались бродяги и лица не принадлежавшие к коллегии и другой государственной организации. На них периодически устраивали облаву, посылая отряды под командованием протектора или трибуна. В чрезвычайных условиях к военной службе привлекали все боеспособное население Империи вплоть до монахов.

Не был закрыт путь в армию и добровольцам. Более того, правительство поощряло такой шаг, обещая награду в 10 солидов и допуская возможность более раннего выхода в отставку. Но вряд ли можно было ожидать, в силу вышеизложенных причин, большого притока добровольцев. Известны лишь единичные такие случаи.

К концу IV в. правительство начинает ограничивать привилегии ветеранов и исчезают сведения о наследственности военной службы. По-видимому, на рубеже IV и V вв. в системе комплектования римской армии происходит решительное переориентация с внутренних источников получения солдатского материала на внешние. На откупные деньги, получаемые с землевладельцев, правительство предпочитает набирать наемников из варваров, которым были чужды внутренние социальные конфликты Империи. Причем, начиная с IV в., в армию стали усиленно привлекаться варвары наиболее диких племен, живших за пределами Империи. Чем более варварский состав имел отряд, тем выше считалась его боевая ценность.

Сами варвары охотно шли на римскую военную службу, и к этому их побуждал не 'природный воинственный инстинкт', а сам образ жизни, обуславливаемый достигнутым ими уровнем развития производительных сил и сложившейся исторической ситуацией. Большинство окружавших Империю племен находились на стадии разложения родоплеменного строя, когда королевская власть варваров еще выступала выразительницей интересов всех свободных членов племени, заинтересованных в захвате земель для поселения и военной добычи. Вместе с тем имущественное расслоение среди свободных общинников, знаменовавшее собой начало процесса классообразования, приводило к возрастанию значения военных дружин, с помощью которых знать стремилась укрепить своё положение. Военная служба у римлян объективно способствовала усилению позиций дружинников и знати, приобщая варваров к более развитой римской культуре и щедро оплачивая военные услуги. Стабилизация военно-племенных союзов варваров и стремление племен, в отличие от прежних набегов, осесть на территории Империи и возделывать землю создавало благоприятные возможности приема не только отдельных групп варваров, но и целых племен на римскую военную службу.

Начиная с IV в., большинство варваров служивших в римской армии, составляли германцы, готы, франки, галлы; кроме них привлекались атекотты из Британии, сарматы из Нижнего Задунавья, персы с Востока, мавры из Африки, иберы и армяне с Кавказа, в конце IV в. - гунны. Значительную часть варваров, служивших в римской армии, составляли добровольцы, которых привлекала обычная жизнь римского солдата, казавшаяся большинству из них роскошной из-за обильной пищи, нарядной одежды, снаряжения, оружия и периодической платы золотыми и серебряными монетами. Кроме того, привлекала перспектива продвижения по службе; многие из варваров не только служили в наиболее почетных войсках, но и становились младшими и старшими командирами, а иногда даже магистрами армии как, например, франк Сильван, назначенный Констанцием II начальником пехоты или сармат Виктор, ставший начальником конницы.

Однако правительство не удовлетворялось одними варварами-добровольцами, так как кроме них к военной службе привлекались варвары из числа военнопленных и люди, сдавшиеся на волю римского правительства, жертвы межплеменных войн или внутренней вражды. Широко распространенной практикой было возложение на побежденные племена обязательства поставлять молодых людей для службы в армии. Эти обязательства племена выполняли или ежегодно или откупались за один раз.

Не менее распространенной была система варварских военных поселений, согласно которой правительство разрешало, а порой и принуждало, варварские племена селиться на римской территории и им выделялась земля, которую они обязаны были защищать и поставлять рекрутов в римскую армию. На германской границе в Галлии такие варварские поселенцы назывались "летами", в других районах Империи - 'инквилинами' или 'гентилами'. По своему юридическому положению леты были подобны крестьянам-арендаторам. Как и колоны они были привязаны к земле и не могли ни покидать её, ни расширять без ведома императора.

Выделяемая варварам земля очевидно подвергалась тем же повинностям и льготам, что и земельное владение ветерана. И в том и в другом случае наследственность военной профессии была обязательным условием. В 400 г. Стилихон специальным указом подтвердил, чтобы леты привлекались к исполнению своих наследственных обязанностей так же как сыновья ветеранов.

В то же время правительство делало все, чтобы изолировать местное население от контактов с поселенцами-варварами, опасаясь союза между ними, который мог возникнуть на базе их общего экономического положения. Варвары представляли слишком опасную военную силу, чтобы можно было допустить их связь с бунтарски-настроенными элементами. А то, что такой союз не был пустой угрозой доказывает закон 323 г., определявший суровую меру наказания в случае 'преступного сговора' между варваром и римским подданным.

Одной из превентивных мер правительства было запрещение брака между гражданами провинций и варварами, 'поскольку такие браки подозрительны и наказываются смертью'. Другой, не менее важной мерой, было административное подчинение поселений варваров непосредственно военному ведомству.

Еще одной формой привлечения варваров на римскую военную службу было заключение договоров с племенами, живущими в пограничных с Империей областях. По условиям этих договоров племена за определенное вознаграждение обязывались поставлять в ряды римской армии свои контингенты войск под командованием своих собственных племенных вождей. Вознаграждение могло выражаться в золоте или продовольственных поставках, а условия договора ограничиваться воздержанием этих племен от набегов на римскую территорию. Племена, заключившие такой договор, назывались 'федератами', и такая система применялась практически вдоль всей границы Римской Империи, начиная от лимеса пустынь африканских провинций и вплоть до далеких Кавказских гор.

Обычно племена федератов оказывали римлянам военную помощь только тогда, когда военные действия велись недалеко от их постоянного местопребывания, но иногда римлянам удавалось привлечь их к более далеким походам. Так, Крок, вождь аламаннов, командовавший отрядом своих соотечественников в Британии, оказал существенную помощь Константину в его провозглашении императором в 306 г., а в 378 г. отряд сарацин сыграл решающую роль в победе Валента над готами у стен Константинополя.

О численности и структурной организации войск федератов нам ничего не известно. Очевидно она была неустойчивой и варьировалась в соответствии с особенностями военной организации конкретного племени, с которым римское правительство заключало договор. Однако в любом случае силы, представляемые федератами, были достаточно велики, поскольку ни Юлиан, задумавший поход в Персию, ни Прокопий, поднявший мятеж во Фракии, не решались на решительные действия пока к ним не присоединились отряды федератов. Точно так же, как император Валент в войне против вестготов ожидал ощутимой поддержки от арабов.

В случае с Прокопием готы дали согласие на поставку 10-тысячного отряда. Сравнивая эту численность с обычной численностью римских войск, участвующих в кампании, например, с 13 000 воинов Юлиана в Страстбургской битве или с его же 18 000 войском в персидской экспедиции или с армией Константина в его борьбе против Лициния в 324 г., насчитывавшей 20 000 человек, можно сделать вывод о весьма значительной роли федератов. Если же учесть, что и в само римском войске было много солдат-варваров, составлявших его главную ударную силу, то окажется, что римская армия IV в.н. э. сражалась в основном руками варваров. В этой связи встает вопрос о надежности такой армии, её лояльности к римскому правительству.

Вопреки ожиданиям, оказывается, что у римлян не было оснований жаловаться на свою армию. Известны лишь единичные случаи предательств и дезертирства на сторону врага. Так, в 354 г. некоторых командиров-аламаннов римской армии подозревали в том, что они выдали военные планы римлян своим соплеменникам и этим сорвали готовившуюся против них операцию. В 357 г. дезертир из скутариев поощрил аламаннов к атаке, рассказав им, что Юлиан имеет всего 13 тыс. человек. Однако ни у одного античного писателя, в том числе и у опытного в военном деле Аммиана Марцеллина, нет и намека на то, что варварские отряды были ненадежны, даже когда они сражались против своих земляков. Такая 'непатриотичность' объясняется неразвитостью классовых и государственных институтов сопредельных с Империей племен. Известно, что германцы, насильно посаженные римлянами на землю в качестве летов, часто отказывались убегать к своим свободным соплеменникам из страха быть убитыми или перепроданными обратно римлянам. Кроме того, племена постоянно воевали друг с другом и эта борьба усугублялась частыми внутриплеменными распрями между различными кланами, боровшимися за власть. Императоры, умело действуя по давнему и проверенному принципу 'разделяй и властвуй', дипломатическими средствами добивались не меньшего эффекта, чем чисто военными. Наглядным тому примером могут служить действия Валентиниана I, который заключил союз с бургундами и натравил их на алеманнов (около 370 г.), воспользовавшись возникшей между этими племенами распрей за обладание залежами соли. Сами варвары, за время своей длительной службы в римской армии теряли тесные связи со своим народом и постепенно ассимилировались с римлянами. Все они учили латынь, официальный язык армии, и нередко забывали родную речь. Варвары, достигшие высоких командных должностей, после окончания службы уже не возвращались домой, предпочитая провести свои последние годы среди комфорта римской цивилизации, чем жить в небезопасных и убогих родных местах.

Тем не менее римское правительство решительно осуждалось за вербовку варваров в таких чрезмерных количествах. Не последнюю роль в этом играла озабоченность большими государственными затратами на наемников. Беспокоила и утрата армией 'римского духа', с которым связывалась крепкая дисциплина и высокая обученность военным навыкам. Уже в V в. Валентиниан III, быть может не без влияния труда Вегеция, предпринял попытку возродить римскую армию, призвав под ее знамена множество рекрутов-римлян. Но ни экономические условия, ни глубокие изменения, происшедшие в римском обществе, не могли поддержать эту меру. Само имя 'Римлянин', которым Валентиниан III пытался разжечь патриотические чувства, возбуждало у господствующего класса лишь ненасытную жадность, а для колонов и крестьян было символом беспощадной эксплуатации и угнетения.

Благодаря значительным изменениям в системе вербовки и комплектования, Диоклетиану и Константину удалось довести численность армии до 500-600 тыс. человек и эта численность, как показывают источники, удерживалась на протяжении всего IV в. Однако даже такой огромной армии не хватало для эффективной обороны границ и поддержания твердого порядка внутри страны. Выход был найден в создании особого стратегического резерва, так называемой полевой армии, со временем превратившейся в главную ударную силу.

До IV в.н. э. фактически всю римскую армию можно было назвать пограничной, так как большая ее часть, начиная с эпохи августа, располагалась вдоль границ, причем явно прослеживалась тенденция прикрепления отдельных легионов и когорт к определенным пограничным провинциям. То есть можно говорить о том, что система пограничной охраны начала складываться еще в первые века Империи и, как свидетельствует Тацит, эта система носила оборонительный характер, проявляющийся в готовности скорее сохранить существующие границы, чем расширять их. Это привело к тому, что легионы и вспомогательные отряды, отвечающие за сохранность определенного отрезка границы, оседали на земле, лагеря из временных стоянок превращались в постоянные крепости, а вся армия с полным правом могла именоваться пограничной.

Сутью приграничной дислокации воинских частей было как можно более быстрое реагирование на прорывы варварами границы или предупреждение таких прорывов. Высокая подвижность обеспечивалась не столько самими легионами, сколько вексилляциями --временно выделяемыми из легионов отрядами специального назначения. Предполагалось, что в ответ на прорыв варварами какого-либо участка границы военное командование провинции успеет стянуть к месту прорыва достаточное для отражения противника количество войск с соседних пограничных укреплений. При этом, конечно, не предусматривалось одновременное наступление на нескольких участках границы. В первые века Империи такая система оправдывала себя, так как подавленные внешней завоевательной политикой римских императоров варварские племена не проявляли опасной активности, но уже при Марке Аврелии в римской военной и оборонительной системе начинают проступать черты кризиса. Давление на границы Империи усилилось и некогда надежная оборона государства начала трещать по швам. Септимий Север предпринял попытку приспособить систему Августа к современным условиям и сделать ее способной отражать атаки неприятеля на одном участке границы без существенного ослабления других участков. Для этого он строил и укреплял фортификационные сооружения в Африке, на Рейне, Дунае и на других границах в течение всего своего правления. Видя в Парфии наиболее опасного противника, он реорганизовал восточную границу, создав новую провинцию Месопотамию и поставив там гарнизоном два из трех сформированных им новых легионов. Значительной перестройке подверглась провинция Сирия, а численность военного контингента в Италии, составлявшего стратегический резерв римской армии, была увеличена более чем вдвое. Подобно Августу и Адриану, Септимий основывал свою пограничную стратегию на обороне, а не на нападении. На какое-то время ему удалось стабилизировать границы Империи и его деятельность послужила примером для Диоклетиана, столкнувшегося в конце III в. с такими же трудностями. Последний по размаху своих действий даже превзошел Севера. Он также уделил пристальное внимание укреплению пограничных фортификационных сооружений, строительству новых дорог и крепостей, также реорганизовал многие пограничные провинции, поставив в каждой гарнизон из двух легионов, для чего ему пришлось почти вдвое увеличить их количество. Но, кроме того, Диоклетиан положил начало созданию системы резерва - полевой армии. Основу этого нового рода войск составила личная гвардия императора, в задачу которой входило не просто охрана царственной особы, но и прямое участие в боевых действиях, так как в это время все значительные военные кампании проводились под личным руководством Августов и Цезарей. Военная практика наглядно показала всю ценность такого резерва, так что при Константине начинается процесс активного формирования частей полевой армии. В 325 г. этот процесс находит своё юридическое оформление, когда специальным указом императора части полевой армии официально отмежевываются от частей, стоящих при границе.

Комплектование полевых войск происходило прежде всего за счет пограничной армии, тем более что многолетний опыт использования вексилляций уже имелся. В полевую армию отбирались наиболее сильные и боеспособные отряды, отдельные солдаты, выделявшиеся своей силой и ростом. Точно также и при наборе новобранцев наиболее сильные рекруты зачислялись в полевую армию, тогда как пограничным частям доставался более худший материал. В результате этих мер пограничная армия превратилась в армию второго сорта, сохранявшую известную боеспособность, но значительно уступавшую в силе и значении полевому войску.

Многочисленность войсковых подразделений, занимавших разные места в иерархической лестнице военной службы, вообще является характерной чертой позднеримской армии. Рядом со старыми легионами и вспомогательными войсками сейчас появляются отдельные самостоятельные отряды, различавшиеся своей функцией, составом и статусом. Широкое распространение получает принцип формирования частей по роду оружия или определенному виду деятельности, так что на военной арене IV в. появляются целые подразделения стрелков из лука, пращников, разведчиков, музыкантов-волынщиков, бойцов авангарда, перевозчиков, стражников и т.д. Численность таких подразделений достигала 20 % всей кадровой численности армии.

Другой особенностью позднеримской армии является возрастание роли конницы, которая организационно отделяется от легионов и превращается в самостоятельную тактическую единицу. Здесь необходимо напомнить, что до IV в. н. э. римская армия не отличалась сильной кавалерией. Верховой езде римляне были обучены слабо, ездили плохо, нередко привязывая себя к лошади, в бою предпочитали спешиваться и на лошадь смотрели, главным образом, как на средство передвижения. Организационно кавалерия входила в состав легиона, но, по меньшей мере до начала III в., всадники не составляли отдельные отряды, а были приписаны к отдельным центуриям. В легионе конница выполняла, главным образом, функцию конных курьеров, но в битве или на марше она действовала как боевая часть, иногда вместе с кавалерией вспомогательных отрядов. В боевом построении легиона конница располагалась небольшими отрядами в три шеренги или позади пехоты, или на ее флангах.

Недостаток и слабость собственно римской кавалерии императоры старались восполнить использованием варварской конницы, входившей в состав вспомогательных отрядов. До тех пор, пока римская пехота за счет своей дисциплины, регулярного обучения и превосходства организации постоянной армии имела преимущество над силами врага, такая организация войск вполне устраивала императоров. Но как только легионы, главная ударная сила римской армии, стали утрачивать свое преимущество над вражеской пехотой, ситуация резко изменилась. Исход битвы теперь решался кавалерией, а в этом компоненте военной организации Римская империя значительно уступала своим противникам и, в первую очередь, прекрасным наездникам германских племен и знаменитой тяжеловооруженной коннице персов. Кроме того, столкнувшись с давлением варваров по всей длине Рейна и Дуная, Империя уже не удовлетворялась местными гарнизонами, не справлявшимися в силу многочисленности врагов со своими обязанностями. Трудности комплектования и растянутость фронта заставляли императоров компенсировать численный недостаток своих сил их большей подвижностью. В пехоте это нашло свое выражение в появлении легковооруженных подвижных отрядов, которые Адриан первым из императоров стал использовать для прикрытия брешей в обороне лимеса. В кавалерии этот процесс выразился сначала в организационном оформлении конницы легиона в турмы - конные отряды по 32 человека в каждом под командованием декуриона, а затем, при Аврелиане, в создании отдельных от пехоты отрядов легионарной кавалерии, получивших известную самостоятельность в боевых действиях.

Наметившаяся тенденция постепенной замены тяжеловооруженных пехотинцев легковооруженными войсками и кавалерией привела во второй половине III в. к созданию целой конной армии. Ядром этой кавалерии были элитные силы безпанцирных всадников из Далмации, чья воинская доблесть единодушно прославлялась поздними писателями. В то же время, в ответ на постоянную угрозу прорыва Сасанидами сирийского лимеса, развивалась и тяжелая кавалерия, т.н. катафрактарии, характерной особенностью которых было наличие тяжелого оборонительного доспеха у лошади и всадника и длинной пики в качестве главного наступательного оружия.

При Диоклетиане, в ходе начавшейся крупномасштабной военной реформы, значительное внимание было уделено дальнейшему развитию кавалерии. Только на Западе конные эскадроны были удвоены. На Востоке же им было построено по меньшей мере пять ремесленных мастерских, изготавливающих оружие и доспехи для этих частей. Константин ввел специальный налог, предусматривающий поставку лошадей для военных нужд и путем предоставления особых льгот поощрял рекрутов, которые приводили с собой двух лошадей или коня и раба.

Формируемые конные отряды не были однородными, они отличались друг от друга по этническому составу и вооружению. Здесь проявлялась характерная черта всей позднеримской военной организации: сражаться против врагов Римской империи их же оружием. Такое копирование вражеского оружия далеко не всегда было оправдано и зачастую приводило римлян к тяжелым поражениям.

К началу V в. общая численность римской конницы, по крайней мере полевой армии, составила 27-30 тыс. человек и за ней прочно закрепился статус элитарного рода войск. В иерархическом списке воинских частей, составленным в это время, конные отряды всегда находятся на первом месте. Служить в кавалерии считалось делом личного престижа.

Диоклетиано-константиновская военная реформа и связанная с ней крупная перестройка римских вооруженных сил (создание отдельной полевой армии, организационное оформление пограничных частей, отделение кавалерии от пехоты), не могли не отразиться на структуре военного командования. Самым общим выражением перемен явилось полное разделение военной и гражданской власти в пограничных провинциях, а также исчезновение звания центуриона. И если первое воспринимается безусловно как положительное явление, позволившее повысить уровень управления войсками, то со вторым нередко связывают общий кризис римского военного искусства, кардинальный отход от старых принципов военной организации. Подобная точка зрения представляется чрезмерно драматизированной. Основной причиной исчезновения звания центуриона является не отказ от традиций римского военного обучения, вызванный варваризацией армии, а унификация командных должностей для большинства подразделений позднеримской армии. Легионы по своему составу, вооружению, численности встали на один уровень со вспомогательными отрядами. Многочисленные воинские подразделения фактически мало чем отличались друг от друга. Недаром уже Аммиан Марцеллин, а в V-VI вв. и официальные документы подменяют различные названия боевых подразделений безликим термином 'numerus'. Унификация частей привела и к унификации командных должностей. Таким образом, следует говорить не об исчезновении звания центуриона, а об его переименовании, что, кстати, подтверждает и Вегеций (Veget., II, 8). На место центуриона, командовавшего отдельными центуриями, становится сотник - центенарий. В то же время, ни в коем случае нельзя говорить о забвении римского военного обучения. Эти функции центуриона перешли к кампидуктору, в чьи обязанности входило обучение рекрутов и наблюдение за солдатами при саперных работах.

В целом, командование позднеримского войска можно разбить на три большие группы. Первую образуют младшие командиры, возглавлявшие подразделения численностью от 10 до 300 человек или выполнявшие специальные обязанности по охране, снабжению и обучению этих подразделений. Ко второй группе относятся старшие командиры: трибуны, препозиты, префекты, - стоявшие во главе отдельных римских частей от когорт и ал до вспомогательных отрядов и легионов. Третью группу образуют высшие командиры: дюки, комиты и военные магистры, которые осуществляли общее руководство над войсками, стоявшими в их военных округах.

Все эти группы не были обособлены друг от друга, так что солдат, начинающий военную службу рядовым, мог пройти по всем должностным ступеням и достигнуть самого высшего ранга. Продвижение по службе сопровождалось соответственно увеличивающимся жалованием, основу которого составляли не деньги с низкой, в условиях инфляции, покупательной способностью, а рацион для людей и фураж для лошадей.

Каковы были условия продвижения по службе, требовался ли определенный минимум лет для исправления той или иной должности неизвестно. До нас дошли только жалобы Анонимного реформатора на чрезвычайно медленный служебный рост солдат, что весьма обескураживало рекрутов-добровольцев.

[Одуванчик]

Стилихон – меньший варвар, чем сами римляне.


Стилихон вошел в историю как энергичный защитник Римского государства от нашествий варварских племен. В 396 г. в Греции он разгромил вестготов, которые вторглись в римские владения под предводительством Алариха. Потерпевший поражение варвар нашел, однако, покровителей у восточноримского императора Аркадия, который ненавидел своего брата Гонория. Аркадий сделал Алариха правителем Иллирии (Восточная Адриати-ка) и признал его союзником Восточной Римской империи. Наладив отношения с Востоком, Аларих двинулся со своими полчищами на Италию, но в 402 и 403 гг. Стилихон его снова разбил.
В 405 г. в Италию вторглось 200 000 германцев и кельтов под предводитель-ством Радагайса: они пошли прямо на Рим. Но энергичный Стилихон сумел разгромить их около Флоренции.
Тем временем Гонорий в полном бездействии отсиживался в неприступной Равенне, которую окружавшие ее болота защищали надежнее каменных стен. Фактически никчемный император превратился в парадную куклу: он не был нужен ни для охраны устоев рабовладения (ибо рабовладельческий способ производства изживал себя, тем более что приток рабов катастрофически сократился ввиду отсутствия победоносных войн), ни для спасения римских владений от варваров (ведь теперь империю от одних варваров защищали другие варвары).
Вестгот Аларих был столь мощной фигурой, что Стилихон вступил с ним в тайные переговоры, предлагая перейти на службу к Гонорию. К этому предложению сначала Аларих отнесся благосклонно, но вдруг круто изменил образ действий, двинул свои войска на Италию и потребовал крупную мзду у Гонория, находившегося тогда в Риме.
В императорском дворце собрался сенат. Стилихон сказал, что надо отку-питься от Алариха. Сенат внял его словам и решил дать варвару четыре тысячи фунтов золота. Тогда влиятельный сенатор Лампадий с возмущением воскликнул: «Это — договор не о мире, а о рабстве!» Римлянам, однако, пришлось пренебречь самолюбием и заплатить выкуп.
У Стилихона при дворе было много врагов, ибо ему принадлежала действительная власть, а бесталанный Гонорий занимался кормлением кур и беспокоился о них больше, чем о государственных делах. В 408 г. в Равенне Стилихона убили его недруги.
Так как кормящий кур император потерял своего единственного защитника, Аларих снова вторгся в Италию и на этот раз подступил уже к самым стенам Рима. Гонорий, как обычно, сидел в Равенне. Жители Вечного города отчетливо осознали тот прискорбный факт, что они предоставлены сами себе. С отчаяния они убили Серену, вдову Стилихона (якобы за то, что она, мстя за мужа, призвала Алариха) и выставили ее голову на городской стене на страх врагам. Но на варваров это нисколько не подействовало, и они держали Рим в осаде до тех пор, пока в городе не начались голод и эпидемия.
Вконец отчаявшиеся осажденные отправили к Алариху посольство с просьбой о милости. Варвар потребовал, чтобы римляне отдали ему все золото, все ценности и всех рабов-варваров, которые тогда находились в городе. «Что же останется у римлян?» — спросили послы. «Жизнь», — ответил Аларих.
Через некоторое время к нему явилось второе посольство. На этот раз он оказался несколько умереннее в своих требованиях и запросил 5000 фунтов золота, 30000 фунтов серебра, 3000 пурпурных и 4000 шелковых одеяний, а также 3000 фунтов перца (как видно, варвар был большой гурман).
Римлянам ничего не оставалось делать, как согласиться на эти условия. Но чтобы собрать нужное количество золота и серебра, им пришлось переплавить множество статуй, в том числе и аллегорическую статую Доблести, что оказалось символичным: древняя римская доблесть прекратила свое существование, и в скором времени Рим пал.
Получив выкуп, Аларих на этот раз отступил и увел с собой 40 000 рабов-варваров, которые постепенно перебежали к нему из города.
Аларих потребовал от Гонория, отсиживавшегося в Равенне, чтобы тот предоставил ему титул полководца императорских войск, власть над частью империи и ежегодно платил бы дань золотом и хлебом. Но Гонорий с презрением отверг притязания варвара.
Тогда Аларих в 409 г. снова двинулся на Рим, и, так как городские стены, построенные Аврелианом, были неприступны, он снова осадил город и обрек его на голод.
Несчастные римляне опять оказались предоставленными самим себе и не могли надеяться на помощь никчемного Гонория. Им пришлось согласиться на новыё требования Алариха. По его желанию они официально объявили, что Гонорий лишен императорской власти и что в Риме отныне императором является бывший его градоначальник Аттал; новый император немедленно дал Алариху титул полководца империи, а его родственнику Атаульфу — титул начальника конницы.
Язычник Аттал, став императором, принял крещение, однако повелел открыть языческие храмы в Риме, а на своих монетах вместо монограммы Христа стал чеканить изображение богини Победы.
Объединенные войска вестготов и римлян во главе с Аларихом и Атталсш двинулись против Гонория, сидевшего, как обычно, в полном бездействии в Равенне. Страх овладел Гонорием, и он готов был признать Аттала своим соправителем. Но пока тянулись переговоры, Аларих поссорился с Атталом взял его под стражу и лишил императорской власти. Когда стало ясно, что переговоры с Гонорием могут тянуться до бесконечности, Аларих снова двинулся на Рим, угрожая ему разрушением. Гонорий предоставил варвар полную свободу действий.
Рим был осажден в третий раз; варварское войско Алариха состояло из вестготов в медных панцирях и из сарматов в звериных шкурах.
В результате третьей осады Рим пал. На современников это произвело жуткое впечатление, и многие усмотрели в падении Вечного города предвестие конца света.
Но, как ни странно, история не сохранила вполне достоверного и подробного описания этого трагического события, даже дата — 24 августа 410 г. — не является бесс»»»»»й.

[Одуванчик]

Римская Империя Культура

* БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА *

Юпитер

Могущественный властитель неба, олицетворение солнечного света, грозы,
бури, в гневе метавший молнии, поражая ими непокорных его божественной
воле, - таков был верховный владыка богов Юпитер. Его обитель находилась
на высоких горах, оттуда он обнимал взглядом весь мир, от него зависела
судьба отдельных людей и народов.
Свою волю Юпитер выражал раскатами грома, блеском молнии, полетом птиц
(особенно появлением орла, ему посвященного); иногда он посылал вещие сны,
в которых открывал грядущее. Жрецы грозного бога - понтифики совершали
особо торжественные церемонии в тех местах, куда ударяла молния. Этот
участок огораживался, чтобы никто не мог по нему пройти и, таким образом,
осквернить священное место. Земля бережно собиралась и закапывалась вместе
с куском кремня - символом молнии. Жрец воздвигал на этом месте жертвенник
и приносил в жертву двухгодовалую овцу. Юпитеру - могущественному
защитнику, дарующему победу и богатую военную добычу, на Капитолийском
холме в Риме был воздвигнут грандиозный храм, куда полководцы, возвращаясь
из победоносных походов, приносили доспехи побежденных вождей и самые
ценные сокровища, отнятые у врагов. Юпитер одновременно покровительствовал
людям и освящал их взаимоотношения. Он жестоко карал клятвопреступников и
нарушителей обычаев гостеприимства. В честь этого высочайшего бога всего
древнего Лациума несколько раз в году проводились общие празднества - при
начале посева и окончании жатвы, при сборе винограда. В Риме устраивались
ежегодно Капитолийские и Большие игры с конными состязаниями и
соревнованиями атлетов. Величайшему и прозорливому Юпитеру, управляющему
судьбами мира и людей, были посвящены самые важные дни года - иды
каждого месяца. Имя Юпитера упоминалось при всяком значительном деле -
государственном или частном. Его именем клялись, и клятва считалась
нерушимой, ибо скорый на расправу и раздражительный бог неумолимо карал
нечестивца. Поскольку основные черты италийского Юпитера были очень сходны
с образом верховного божества греков Зевса, то с усилением влияния
греческой культуры в римскую религию влились элементы греческой мифологии.
И многие сказания, связанные с Зевсом, были перенесены на Юпитера. Его
отцом стали называть Сатурна, бога посевов, который первый дал людям пищу
и правил ими во времена золотого века, подобно греческому Кроносу. Таким
образом, и жена Сатурна, богиня богатой жатвы Опс, стала считаться матерью
Юпитера, а поскольку при обращении к богине предписывалось касаться земли,
то ее образ, естественно, слился с образом богини Реи, супруги Кроноса.
[* Дни, приходящиеся на середину месяца (13 - 15-е числа).]
Особенно яркими были празднества в честь Сатурна и его супруги -
сатурналии, начинавшиеся 17 декабря после окончания жатвы и продолжавшиеся
семь дней. Во время этих празднеств люди стремились воскресить память о
золотом веке царствования Сатурна, когда, по словам римского поэта Овидия,
"вечно стояла весна" и "урожай без распашки Земля приносила", "сладкий
вкушали покой безопасно живущие люди" . И действительно в дни сатурналий
люди проводили время в беззаботном веселье, играх, плясках, пирах. Они
делали своим близким подарки и даже рабов, освободив от работ, сажали с
собой за стол и угощали, считая, что отдают этим дань существовавшему
некогда равенству между людьми.
[* Публий Овидий Назон. Метаморфозы (Превращения).]


Янус

Янус был прежде Юпитера божеством неба и солнечного света, открывавшим
небесные врата и выпускавшим солнце на небосвод, а на ночь запиравшим эти
врата. Затем он уступил свое место владыке неба Юпитеру, а сам занял не
менее почетное - владыки всех начал и начинаний во времени. Под его
покровительством находились все входы и выходы, будь то двери частного
дома, храма богов или ворота городских стен. Именем Януса, призываемого
жрецами, начинался каждый день; первый месяц года и первый день года также
назывались его именем и праздновались в его честь. Богу Янусу
приносились жертвы в виде медовых пирогов, вина, плодов. Люди желали друг
другу счастья, дарили сладости как символ того, чтобы весь наступивший год
проходил под знаком счастливого (и сладкого) удовлетворения всех желаний.
Ссоры и раздоры с криком и шумом были запрещены законом, чтобы не омрачить
ими доброжелательное отношение Януса, который, разгневавшись, мог
ниспослать дурной год для всех. В этот знаменательный день жрецы приносили
Янусу в жертву белого быка в присутствии всех должностных лиц и возносили
молитвы о благополучии римского государства. Храм Януса представлял собой
две большие арки, соединенные поперечными стенами, с двумя воротами,
находившимися друг против друга. Внутри стояла статуя бога, у которого
было два лица, обращенных в противоположные стороны (одно - в прошлое,
другое - в будущее). В руке у Януса был ключ, которым он отпирал и запирал
небесные врата. Поскольку Янус был богом времени, ведущим счет дням,
месяцам и годам, то на его правой руке (на пальцах) было начертано число
300 (латинские цифры = CCC), а на левой - 65 (латинские цифры - LXV), что
означало число дней в году. Особую роль храм Януса играл в военных делах
Древнего Рима[**]. Когда принималось решение объявить войну какому-либо
государству, главное в государстве лицо, будь то царь или консул, отпирал
ключом двойные двери храма и перед ликами Януса под арками проходили
вооруженные воины, отправлявшиеся в поход, а также юноши, впервые
взявшиеся за оружие. В продолжение всей войны ворота храма стояли
открытыми. Когда же заключался мир, то вооруженные войска вновь проходили
перед статуей бога, возвращаясь из победоносного похода, и тяжелые двойные
дубовые двери храма, украшенные золотом и слоновой костью, вновь
запирались на ключ.
[* Януарис - латинское название, от которого произошло название одного
из зимних месяцев "январь".]
[** Первый храм богу Янусу был воздвигнут по преданию царем Нумой
Помнилием (см. с. 537). На удивление современникам и потомкам врата его
были закрыты на протяжении 43 лет.]
Бог Янус, кроме того, считался покровителем дорог и путников. Его
почитали и италийские мореходы, верившие, что именно он научил людей
строить первые корабли. Существовало также поверье, что Янус царствовал на
земле еще до Сатурна и всем навыкам обработки земли, знаниям ремесел и
исчислению времени люди обязаны этому благожелательному и справедливому
божеству. Женой Януса была нимфа вод Ютурна, покровительница источников, а
сын их Фоне почитался как бог фонтанов и бьющих из-под земли родников. В
честь Фонса в октябре устраивались празднества - фонтиналии. Колодцы
окружали гирляндами цветов, а в источники бросали венки. Потому и Янусу,
отцу Фонса, приписывали создание всех рек и ручьев.


Марс

Яростный и неукротимый бог войны Марс почитался как отец великого и
воинственного римского народа, чья слава началась с основателя города Рима
- Ромула (Ромул со своим братом-близнецом Ремом, согласно преданию, были
сыновьями Марса). Благодаря покровительству могучего бога войны римляне
одерживали победы над соседними племенами, а затем и другими народами. У
Марса были два прозвища - Марс Шествующий в бой (Градивус) и Марс
Копьеносный (Квиринус). После смерти Ромула и его обожествления появился
бог Квирин, в которого обратился Ромул, став таким образом двойником
Марса.
Троице богов - покровителей воинской доблести и охранителей римского
государства - Юпитеру, Марсу и Квирину посвящались специальные
жертвоприношения, к ним взывали о победе в сражениях. Именем Марса был
назван третий месяц года (март), и в первые его числа проводились конные
состязания, поскольку кони - верная опора воина в бою, были посвящены богу
Марсу. Первого марта в честь воинственного бога происходило шествие его
жрецов - салиев, которые со священными плясками и песнопениями двигались,
ударяя копьями в щиты, один из которых, согласно преданию, упал прямо с
неба при царе Нуме Помпилии Слова этих гимнов, распеваемых салиями, были
непонятны уже самим жрецам, что, конечно, указывало на магический смысл
этого обряда, уходившего, по-видимому, в глубокую древность. В этот день
мужчины дарили своим женам подарки, а женщины - рабыням. У бога войны были
и другие, более мирные обязанности; он воплощал производительные силы
природы, мужскую мощь и почитался как бог весны. Кроме того, он считался
охранителем полей и стад от вредителей и волков. Поэтому Марсу приносили
жертвы земледельцы и пастухи, а посвящены ему были дятел и волк. Но,
конечно, преобладала его военная мощь, и, когда полководец отправлялся в
поход, он шел в храм Марса и, потрясая священным щитом и копьем бога,
обращался к нему, призывая: "Бодрствуй, Марс!" , Неизменными спутниками
Марса в бою были - его супруга Нериена (сила), Паллор (бледность) и Па-вор
(ужас). Дочерью или сестрой Марса была богиня войны Беллона (от латинского
слова беллум - война). У задней стены ее храма, где римские правители
принимали чужеземных послов или возвращавшихся из похода полководцев,
находилась колонна, возле которой жрец - фециал свершал церемонию
объявления войны. Поскольку римский Марс и греческий Арес были очень
схожими, то многое из того, что рассказывалось в греческих мифах об Аресе,
было перенесено на Марса.


Юнона

Божественная супруга Юпитера царица неба Юнона, так же как и он,
дарующая людям благоприятную погоду, грозы, дожди и урожаи, ниспосылающая
успех и победы, почиталась, кроме того, и в качестве покровительницы
женщин, в особенности замужних. Юнона была хранительницей брачных союзов,
помощницей при родах. Ее чтили и как великую богиню плодородия. Культом
Юпитера ведал жрец - фламин, а культом Юноны - жена фламина (фламиника).
Замужние женщины ежегодно праздновали первого марта в честь Юноны так
называемые матроналии. С венками в руках они шествовали к храму Юноны на
Эсквилинском холме и вместе с молениями о счастье в семейной жизни
приносили в жертву богине цветы. При этом в празднестве принимали участие
и рабыни. Большим авторитетом пользовалась Юнона как подательница разумных
советов. К ней обращались в трудные минуты не только простые люди, но и
государственные деятели. На Капитолийском холме был воздвигнут храм Юноны
Монеты (убеждающей). Там же находился монетный двор римского
государства , которому она, согласно легенде, оказывала покровительство.
Птицами, посвященными Юноне, были павлин и гуси. С этими гусями связана
известная легенда о спасении Рима при нашествии галлов. Когда в V веке до
н.э. Рим был захвачен неожиданно напавшими на него галльскими полчищами,
оставшиеся в живых римские воины укрепились на Капитолийском холме и
жестоко голодали, ожидая помощи от союзных войск. Чтобы сообщить
осажденным о близкой помощи, нужно было пробраться через лагерь галлов и
одолеть отвесные стены Капитолийской крепости. Этот подвиг удался римскому
юноше Коминию, с большим риском и смелостью осуществившему недоступный
подъем. Галлы заметили место, где Коминию удалось подняться, и их вождь
Бренн объявил, что тем воинам, которые сумеют захватить неприступную
крепость, он обещает великую награду. И вот под покровом ночной темноты
галлы, перебираясь с одних горизонтально повернутых щитов стоящих внизу
воинов на другие, достигли по этой своеобразной пирамиде вершины холма и
перебили сонных часовых. Но когда они стали продвигаться дальше, чтобы
неожиданным броском захватить крепость, голодные гуси, посвященные Юноне,
находившиеся при ее храме, начали громко гоготать и разбудили римских
воинов. Те сразу же кинулись на поднимающихся галлов и сбросили их со
скалы. Падая, галлы разрушили ряды пирамиды.
[* От этого прозвища Юноны пошло и общее название денег - " монета".]
Первый из римлян, бросившийся на неожиданно появившихся галлов, Марк
Манлий, получил от каждого из воинов однодневную порцию хлеба и вина.


Минерва

Богиней, покровительствовавшей городам и мирным занятиям их жителей,
была дочь Юпитера Минерва. Ее особым расположением пользовались
ремесленники, художники и скульпторы, поэты и музыканты, врачи, учителя и
искусные рукодельницы. Празднества в честь прекрасной и мудрой богини
проводились во второй половине марта, назывались квинкватрии и
продолжались пять дней. Учащиеся в первый день квинкватрии освобождались
от занятий и приносили своим учителям плату за ученье. На этот день
прерывались военные действия, если они имели место, и происходило общее
бескровное жертвоприношение лепешками, медом и маслом. Затем устраивались
гладиаторские игры, а в последний день приносились жертвы Минерве, в
специальном помещении сапожников и происходило торжественное освящение
труб, состоявших под особым покровительством богини, поскольку сословие
трубачей играло большую роль в городской жизни, участвуя в торжественных
церемониях, похоронах и различных обрядах. Флейтисты же считали своими
главными праздниками малые квинкватрии в честь Минервы, праздновавшиеся с
13 июня и продолжавшиеся в течение трех дней. Минерва входила в
божественную троицу, куда, кроме нее, включали Юпитера и Юнону . В их
честь был воздвигнут великолепный храм на Капитолийском холме, начатый
постройкой еще при царе Тарквинии Гордом. Этот храм, воздвигнутый на
высоком постаменте, имел три святилища - Юпитера, Юноны и Минервы. В храме
находилась статуя Юпитера, изваянная знаменитым этрусским скульптором
Вулкой из обожженной глины и покрытая киноварью[**]. Верховный бог был
изображен сидящим на троне, в венце со скипетром и молнией в руках. Храм
сгорел, подожженный злоумышленником. После его восстановления на
центральном тимпане было помещено рельефное изображение Рима,
расположившегося на щитах, а перед ним - волчицы, вскармливающей Ромула и
Рема. На двускатной крыше, покрытой позолоченной медью, в центре была
помещена квадрига с Юпитером, вооруженным молниями и скипетром, слева
от него - статуя Минервы, а справа - Юноны. На краях кровли - два сидящих
орла. Между четырьмя средними колоннами висело три диска на цепях (всего
по фасаду было шесть колонн).
[* По-видимому, это было прямое заимствование у этрусков их
божественной троицы: Тини (Юпитер), Уни (Юноны) и Менрвы (Минервы).]
[** Отсюда древний обычай покрывать лицо полководца-триумфатора красной
краской, ибо он одеждой, регалиями и лицом уподоблялся Юпитеру.]
[*** Колесница, запряженная четверкой лошадей.]
Возле Капитолийского холма находилось святилище бога Термина,
покровителя межи, пограничных камней между земельными участками и границ
города и государства. Священные церемонии по установлению границ и межевых
камней были введены царем Нумой Помпилием. В яме, вырытой для межевого
камня, разводили огонь; над ним закалывали жертвенное животное так, чтобы
его кровь, стекая в яму, не тушила огня. Туда же лили мед, благовония и
вино, бросали плоды и, наконец, ставили камень, украшенный венком. В день
праздника Терминалий владельцы смежных полей собирались у своих межевых
камней, украшая их цветами, и приносили в жертву богу Термину лепешку, мед
и вино. Затем начинался веселый и дружный пир. Самым главным воплощением
бога Термина был священный камень, находившийся у Капитолийского храма.


Диана

Богиней - покровительницей животных, цветущих полей, зеленых рощ и
лесов, где она иногда охотилась, была Диана. Ее особенно почитали сельские
жители, которым она облегчала тяжелые труды и помогала при врачевании
болезней людей и животных.
Царь Сервий Туллий воздвиг первый храм Дианы на Авентинском холме в
Риме, и поскольку этот холм был заселен людьми среднего достатка или
просто бедняками, то она стала покровительницей низших классов (плебеев и
рабов). Одновременно ее почитали как богиню Луны и подательницу света и
жизни. Возле храма Дианы в Ариции, неподалеку от Рима, били целебные
ключи, и жрецы богини успешно лечили многие болезни. Была даже устроена
специальная лечебница, куда стекались в поисках исцеления поклонники
Дианы, верившие в ее врачевательную силу. Те, кто получал помощь от
богини, приносили ей, кроме обычных даров, еще и изображения исцеленных ею
частиц тела, сделанные из глины. Само святилище Дианы Арицийской
находилось неподалеку от прекрасного озера , окруженного лесистыми
горами. Здесь же, за храмом, зеленела роща у источника нимфы Эгерии. В
этой роще мог укрыться любой беглый раб или преступник, но для того, чтобы
получить убежище, он должен был стать жрецом богини, сорвав ветвь со
священного дерева. При этом он был обязан вступить в бой со жрецом,
который охранял священную рощу, и убить его, чтобы занять освободившееся
место. Этот кровавый обряд, несомненно, сохранял черты первобытного культа
Дианы Неморензис, требовавшей когда-то человеческих жертв. Он очень
сближал культ римской Дианы с культом греческой Артемиды в Тавриде.
[* Современное озеро Неми.]


Венера

Венера была покровительницей цветущих садов, богиней весны, плодородия,
произрастания и расцвета всех плодоносящих сил природы. Ее почитали как
божество женщины и как благодетельницу счастливой супружеской любви в
календы (первые числа) апреля месяца, посвященного Венере. В честь
прекрасной богини совершали торжественные жертвоприношения, возносили ей
молитвы о продлении молодости, красоты и о достижении супружеского
счастья. Согласно преданию, Венера (Афродита) была матерью троянского
героя Энея, приплывшего из-под Трои в Италию, чьи потомки основали Рим.
Поэтому римляне чтили Венеру, как прародительницу римского народа. Ее
святилищ и алтарей было в Риме великое множество, но самый роскошный храм
Венере Прародительнице был построен в I в. до н. э. Юлием Цезарем . Ведь
род Юлиев вел свое начало от сына Энея, Аскания-Юла, который являлся
внуком самой богини Венеры. Символами богини были голубь и заяц (как знак
плодовитости), из растений ей были посвящены мак, роза, мирт. Сына Венеры,
бога любви Амура, римляне почитали так же, как греки - Эрота.
[* Цезарь, Гай Юлий (102 или 100 - 44 г. до н.э.) - полководец,
государственный деятель и диктатор Древнего Рима.]


Флора

Юная богиня распускающихся цветов, которая властвует над всеми живыми
существами с приходом весны, - такой была Флора в представлении римлян. В
честь этой богини легендарными римскими царями был воздвигнут храм, где
культом Флоры руководил жрец - фламин. Были установлены специальные
празднества, которые назывались флоралии и длились с 28 апреля по 3 мая. В
эти дни двери всех домов были украшены цветочными гирляндами и венками,
женщины в разноцветных пестрых платьях (что было строго запрещено в
обычные дни), в душистых венках предавались веселым пляскам и шуткам. Весь
народ на празднествах в честь прекрасной и дарующей радость богини
веселился и пировал. В один из дней флоралий устраивались игры и
состязания.


Теллура

Теллура, мать-земля, была одной из древнейших италийских богинь. Она
олицетворяла собой ту плодородную землю, на которой произрастает все, все,
что нужно человеку для существования. Она же считалась владычицей
землетрясений и властительницей живых и мертвых. По преданию первой
служительницей Теллуры (ее называли еще "Светлой богиней") была жена
пастуха Фаустула (нашедшего и воспитавшего близнецов Ромула и Рема),
которую звали Акка Ларенция. У нее было 12 своих сыновей, и все они дружно
помогали матери при жертвоприношениях в честь богини Теллуры. Когда один
из братьев умер, его место занял Ромул. Став римским царем, Ромул учредил
жреческую коллегию из 12 человек, которая называлась коллегией арвальских
братьев (от латинского слова арвум - пахотный, полевой). Раз в году
совершался торжественный обряд жертвоприношения "Светлой богине", чтобы
она ниспослала хороший урожай на поля римских земледельцев. О времени
проведения этого празднества, приходившегося обычно на вторую половину
мая, перед наступлением жатвы, объявлял заранее глава арвальских братьев.
Ритуал соблюдался очень строго, так как малейшее нарушение могло навлечь
недовольство богини и, следовательно, угрозу урожаю. Вся церемония длилась
три дня. В первый и последний день жрецы собирались в городе, в доме главы
арвальских братьев. В парадных одеждах они возносили жертву Теллуре вином
и благовониями. Затем происходил обряд благословения хлебов, увенчанных
лавровыми листьями, и колосьев прошлого и нового урожая. Несколько позже
устраивалась общая трапеза жрецов с совместными молениями и возлияниями
вина на алтарь Теллуры. По окончании обряда участники его с пожеланиями
счастья подносили друг другу розы. На второй день праздник переносился в
священную рощу "Светлой богини", где находился ее храм и здание с
пиршественным залом для священных трапез. Ранним утром глава коллегии
приносил очистительную жертву - двух свиней и одну телку. После полудня,
надев венцы из колосьев, с покрытой головой они все направлялись в рощу,
где приносили в жертву жирную овцу, ладан и вино. Затем совершалось
возлияние, и арвальские братья направлялись на ближайшее поле за
колосьями, срезали их и передавали, перекладывая из левой руки в правую.
Эта процедура повторялась дважды, после чего ее проделывали с хлебцами,
которые жрецы, войдя в храм, распределяли между собой. Заперев храм и
удалив оттуда всех посторонних, арвальские братья начинали священную
пляску, распевая при этом гимн, слова которого им самим были уже
непонятны. И поскольку запомнить их было трудно, а ошибка грозила гневом
богини, то у всех были специальные богослужебные записи, которым они
строго следовали. Безусловно, это были древние заклинания о ниспослании
урожая, обращенные к земле.


Церера

Богиню жатвы, покровительницу плодородия - Цереру глубоко почитали
римские земледельцы. В честь ее устраивались торжественные празднества -
цереалии, начинавшиеся 11 или 12 апреля и продолжавшиеся 8 дней. Цереалии
особенно ревностно соблюдались низшими классами - плебеями. Они наряжались
в белые одежды (в отличие от обычной рабочей), украшали себя венками и
после торжественных жертвоприношений (подносили свиней, плоды, медовые
соты) восемь дней развлекались скачками в цирке. Римский люд устраивал у
себя праздничные трапезы, приглашая всех проходящих, чтобы умилостивить
Цереру, дающую сытную пищу. Постепенно культ богини Цереры слился с
культом "Светлой богини" (Теллуры) и греческой Деметры, но праздник
цереалии с его весельем и широким гостеприимством сохранился.


Бахус

Бахус - бог - покровитель виноградников, виноделия и вина, почитавшийся
под именем Либера . Его женой была богиня Либера, помогавшая
виноградарям и виноделам. Праздник в честь этой супружеской пары отмечался
17 марта и назывался либералии. В городах в этот день, кроме торжественных
жертвоприношений, устраивались театральные представления, а в сельской
местности он знаменовался веселыми шествиями, шутками, плясками и
пирушками с изобилием возлияний Бахусу-Либеру, освобождающему человека от
всяческих забот своим чудесным напитком, и его доброй и прекрасной жене
Либере. Во время либералии приносились жертвы и богине Церере. Святилище
Либера и Либеры помещалось в храме Цереры. Культ Бахуса-Либера был очень
близок к культу греческого Диониса.
[* Либер - по-латыни означает "свободный". По-видимому, это название
содержало намек на некоторую свободу и распущенность проводившихся в честь
Бахуса празднеств.]


Вертумн и Помона

Вертумн был богом смены времен года и превращений, которые происходят с
земными плодами - сначала они цветут, затем зреют и, наконец, падают со
склонившихся под их тяжестью ветвей. Вертумн ниспосылал на землю цветение
весны, летнюю жатву и осеннее изобилие плодов. Но о плодовых деревьях,
особенно яблонях, тщательно заботилась юная и трудолюбивая богиня Помона.
Она успевала во всех садах подрезать сухие сучья, прививать новые черенки,
поить прозрачной водой засыхающие деревья. Занятая своими хлопотами, она
совершенно не замечала, как старались привлечь ее внимание такие полевые и
лесные божества, как Пик , живший в роще у Авентинского холма, и
Сильван, а также шаловливые сатиры. Но более всех пленился юной красотой
Помоны бог Вертумн. Пользуясь своим даром перевоплощения, он стал являться
Помоне в самых разных обличьях - от воина до рыбака и простого садовника,
предлагая ей свою любовь, но никто не мог завладеть сердцем Помоны и хоть
на мгновение отвлечь ее от любимого дела. Вертумн решился воздействовать
на упрямицу силой чужого убеждения. Превратившись в дряхлую старуху, он
пришел к Помоне и, пока она предлагала почтенной гостье свежие фрукты,
стал дребезжащим старческим голосом убеждать ее выйти замуж за славного
бога Вертумна. Помона и тут решительно отказалась, сославшись на то, что
никогда не видела бога и не может судить о его достоинствах. Тогда Вертумн
предстал перед смущенной Помоной во всем блеске своей красоты. Золотом
сияли его кудри, любовью горели глаза. В одной руке юноша держал садовый
нож, в другой - полную корзину благоухающих плодов. Пленившись прекрасным
богом, юная Помона согласилась стать его женой. Соединившись навсегда, они
с жаром продолжали заботиться о процветании и свежести плодоносных садов
италийской земли. Римляне глубоко почитали эту юную божественную пару.
Храм Вертумна был воздвигнут на Авентинском холме, Помона же имела своего
собственного жреца - фламина. Когда начиналось созревание плодов, садоводы
приносили жертвы этим богам, а 13 августа происходило празднество в честь
Вертумна и его прекрасной жены.
[* Божество полей и лесов, обладавшее даром прорицания. Пик отверг
любовь волшебницы Кирки (Цирцеи), и она в наказание превратила его в
дятла, который у римлян считался вещей птицей.]


Фавн

Фавн был добрым, веселым и деятельным богом лесов, рощ и полей. Он
бдительно охранял пастушьи стада от хищников, за что пастухи почитали его
под именем бога Луперка (защитника от волков) и для его умилостивления
приносили в жертву козлов и коз. Ежегодно 15 февраля весь Рим праздновал
священные луперкалии, учрежденные, по преданию, еще Ромулом и Ремом,
которые в младенчестве были выкормлены волчицей и сами выросли среди
пастухов. Святилище Фавна - Луперкал - находилось у грота на Палатинском
холме, в котором были найдены пастухом младенцы Ромул и Рем. Начиналось
празднование луперкалий с принесения в жертву коз и козлов, причем возле
алтаря стояли два юноши, ко лбам которых жрецы - луперки прикасались
покрытым кровью жертвенным ножом и немедленно стирали эти кровавые полосы
козьей шерстью, намоченной в молоке. При этом юноши должны были смеяться.
Закончив обряд жертвоприношения и священного пиршества, жрецы, вырезав из
шкур принесенных в жертву козлов набедренные повязки - передники и ремни,
которые назывались фебруа[**], с криками и шумом выбегали из Луперкала и
мчались вокруг Палатинского холма, нанося удары всем встречным ремнями.
Это был древний очистительный и искупительный обряд, и римляне охотно
подставляли себя под удары священных ремней, будто бы снимающих с них всю
скверну, накопившуюся за год. Женщины, желавшие сохранения супружеского
счастья, мира в семье и увеличения семейства, старались непременно
получить удар козьего ремня и выходили навстречу бегущим луперкам. Любя и
почитая расположенного к ним бога Фавна, римские земледельцы и пастухи
праздновали еще и фавналии, которые справляли 5 декабря под открытым
небом. Жертвоприношения, состоявшие из вина, молока и заколотых козлов,
заканчивались веселым пиром, в котором символически принимал участие и сам
веселый и добрый Фавн. В этот день скоту дозволялось бродить по полям и
лесам без пастухов, пахотные животные отдыхали, а рабам разрешалось
веселиться на лугах и перекрестках дорог. Хотя Фавн был доброжелательным
божеством, но иногда он любил позабавиться и напугать человека, забредшего
в глубину леса и нарушившего его покой. Любил он нашептывать всевозможные
страшные истории спящим. Тем, к кому он был благосклонен, Фавн сообщал
свои предсказания особым шелестом листьев. Ведь Фавн был сыном бога Пика и
от него унаследовал пророческий дар. Если человек хотел получить ответ на
мучившие его вопросы, он должен был без страха, находясь в священной роще,
лечь на шкуру принесенной в жертву овцы и получить пророчество Фавна в
сновидении.
[* "Волк" по-латыни "люпус".]
[** Отсюда название месяца - фебруарий (февраль).]
Очень близок к богу Фавну был Сильван, который почитался как бог -
покровитель леса. Он так же, как и Фавн, оберегал стада, пасущиеся в
лесах, и любил простую пастушескую свирель. Его постоянным спутником был
пес - верный помощник пастухов. Сильван также обладал даром пророчества, и
иногда из глубины леса раздавался громкий и наводящий страх голос бога,
предвещавшего важные события. К празднествам в честь бога Сильвана
допускались только мужчины. Женщинам это было строго запрещено.


Фавна

Под покровительством богини Фавны находились поля, леса и сады, которые
она щедро наделяла плодородием, будучи супругой бога Фавна и разделяя с
ним его заботы. Под именем "Доброй богини" (Бона Деа) она оказывала особое
благоволение женщинам, которые справляли в ее честь два торжественных
праздника. Один из них происходил первого мая в храме богини, находившемся
на Авентинском холме, куда стекались толпы римлянок, желавших почтить свою
высокую покровительницу и принести ей положенные обычаем жертвы. Второе
торжество приходилось на первые числа декабря и справлялось в доме одного
из высших должностных лиц (консула или претора). Мужчины должны были
покинуть дом на всю ночь. Руководили таинствами церемонии жрицы богини
Весты и хозяйка дома, где совершалось богослужение. Присутствовать могли
только женщины, причем они настолько свято хранили тайны этого обряда, что
до сей поры так никто и не смог выяснить, что именно там происходило.
Известно было лишь, что шатер, где стояло изображение богини, украшался
виноградными лозами, у ног статуи насыпалась священная земля и все
жертвоприношения сопровождались музыкой и пением гимнов. В истории этого
культа известен лишь единственный случай, когда юноша попытался проникнуть
в дом, где происходило таинство, переодевшись в женское платье и выдавая
себя за музыкантшу. Обман был разоблачен служанками, и виновный обвинен в
святотатстве .
[* Эту дерзость позволил себе молодой римский аристократ Клодий,
подкупивший одну из прислужниц в доме Юлия Цезаря, где происходило
таинство в честь "Доброй богини". Клодию было предъявлено обвинение в
нечестивости, по этому поводу вспыхнула волна негодования. Тогда Юлий
Цезарь развелся со своей женой. Его спросили, почему он это сделал, ведь
она ни в чем не была виновата. Цезарь ответил фразой, которая стала
поговоркой: "Я сделал это потому, что жена Цезаря должна быть вне
подозрений".]


Веста

Богиня домашнего очага и огня, горевшего в нем, Веста почиталась как
покровительница государства, и огонь, пылавший в ее храме, считался вечным
и неугасимым. Он был воплощением самой великой богини, поэтому ее статуи в
храме не было. В сокровенном месте храма, называвшемся "Пен" (Пентралия),
хранились священные предметы, среди которых находились пенаты -
изображения богов-покровителей, привезенные, по преданию, героем Энеем из
разрушенной Трои. Об этих предметах знали только верховный жрец - великий
понтифик и весталки - жрицы богини Весты.
Главной обязанностью весталок (их было шесть) было поддержание
неугасимого пламени в храме богини. Жриц подбирали очень тщательно, из
хороших семей, без физических недостатков. Великий понтифик сам отбирал
шестерых девочек от 6 до 10 лет из 20, выбранных по жребию. Они поступали
в обучение к старшим весталкам на десять лет, сначала пройдя церемонию
посвящения Весте. Им обрезали волосы, которые подвешивали в качестве
жертвы богине на священном дереве, затем одевали в белую одежду и нарекали
именем Амата, которое прибавлялось к их собственному. Проучившись десять
лет, молодые жрицы приступали к своим обязанностям, которые должны были
выполнять в течение следующего десятилетия. Самой тяжкой провинностью
весталки было "осквернение огня Весты" - нарушение данного ею обета
целомудрия. Виновная наказывалась страшной смертью - ее зарывали живой в
землю. Возле Коллинских ворот, у городской стены, в земляном валу
выкапывали небольшой погреб, куда спускались по земляным ступеням. В этом
погребе стелили постель, ставили зажженный светильник и оставляли
небольшой запас еды - хлеб, воду, кувшин молока и немного масла. Это
делалось для того, чтобы не оскорблять богиню, уморив голодом священную
особу ее жрицы. Нарушившую обет весталку в полном молчании помещали в
наглухо закрытые и завязанные кожаными ремнями носилки. Оттуда не было
слышно даже ее голоса. Весь город был погружен в глубокую печаль. Когда
носилки достигали места заточения, ремни развязывали. Великий понтифик
возносил молитвы, воздевая руки к небу перед исполнением страшного
приговора, затем вел от носилок весталку, закутанную с ног до головы в
покрывало, к роковым ступеням, прямо в могилу. Обреченная молча спускалась
вниз, и отверстие закрывали, засыпая его землей.
За другие провинности юных весталок беспощадно секли, а если у
какой-нибудь нерадивой жрицы священный огонь угасал, то ее бичевал сам
великий понтифик. Угасший огонь на очаге Весты считался дурным
предзнаменованием для государства, и разжечь его можно было лишь путем
трения древесных палочек, что свидетельствовало о глубокой древности
обряда, ибо таким способом огонь добывался в первобытные времена.
Прослужив десять лет, весталки еще десять лет должны были посвятить
воспитанию и обучению вновь принятых девочек. Таким образом, в течение
тридцати лет весталки служили своей богине. После этого они имели право
возвратиться в свой дом и даже выйти замуж. Но по большей части весталки
оставались при храме, поскольку занимали чрезвычайно почетное положение в
Риме. Когда они ехали по улице, то все должны были уступать им дорогу. Их
показания в суде имели решающее значение. Оскорбление весталки каралось
смертью. Если весталка встречала преступника, осужденного на казнь, то
казнь отменялась. Особо уважаемым весталкам, оказавшим какие-либо важные
услуги, воздвигались статуи . Старшая по возрасту среди них называлась
главной весталкой и руководила всеми остальными. В Риме ежегодно 9 июня
справлялись празднества в честь богини - хранительницы государства и
семейного очага. Они назывались весталиями и сопровождались обрядами и
жертвоприношениями, состоявшими из годовалых телок, плодов, вина, воды и
масла. Веста была символом, объединявшим римских граждан в одну большую
семью вокруг общего очага. Потому культ этой богини имел столь важное
значение в жизни римского государства. Пока пылал огонь Весты в ее
святилище и хранились в ее храме священные реликвии, Рим, охраняемый этими
святынями, был крепок и могуч.
[* Подобных статуй было найдено несколько, и хотя лица их повреждены,
но прекрасно сохранились все детали одежды и головных уборов этих жриц.]

[Одуванчик]

БОГИ. ДРЕВНИЕ ИТАЛИЙСКИЕ БОЖЕСТВА. Часть 2


Вулкан

С государственным культом огня и очага связано также почитание
римлянами бога Вулкана. Храма Вулкана в самом городе не было, но в центре
Рима на возвышении над форумом находилась священная площадка, так
называемый вулканал, где, словно у государственного очага, проводились
совещания сената. Все храмы Вулкана, как божества, связанного с огнем и
пожарами, находились за пределами городских стен. Вулкан, подобно
греческому богу Гефесту, был искуснейшим кузнецом, покровителем
ремесленников и ювелиров. Женой его была прекрасная богиня Венера.
Празднества, проводимые в честь Вулкана, происходили 23 августа и
отмечались жертвоприношениями и шумны- ми играми в большом цирке. Вулкан
почитался и как бог подземного огня, который вечно грозил извержениями.
Считалось, что его божественная кузница находится в недрах горы Этны в
Сицилии, где ему помогают в работе гиганты-циклопы.


Пенаты, лары, маны

С почитанием домашнего очага был связан и культ пенатов - добрых
домашних богов, охранявших единство и благополучие каждой семьи. Их
изображения обычно помещались в закрытом шкафчике возле очага, где
собирались все члены семьи. При радостных событиях в семье пенатам
приносились благодарственные жертвы. Хранителями дома были лары, добрые
духи, никогда не покидавшие дом в отличие от пенатов, которых можно было
взять с собой при переезде на другое место. Лары также хранились возле
очага в особом шкафчике-ларарии, дверцы которого при семейных праздниках
открывали, чтобы лары могли принять участие в общем веселье и трапезе.
Перед ними ставилась в особой посуде пища и питье, а в дни рождения членов
их семьи украшали цветами. Когда сын в первый раз надевал мужскую тогу, то
он посвящал свой детский амулет - буллу ларам, совершая при этом
возлияния и молитвы. При вступлении в дом мужа новобрачная непременно
приносила жертву ларам, под покровительство которых поступала. Лары
охраняли всех членов семьи и в путешествиях, и в военных походах.
Следовало только не забывать о жертвоприношениях. Кроме домашних ларов,
особо почитались лары римского государства, воплощавшие духов древних
героев - Ромула, Рема, Тита Тация, которые считались основателями и
защитниками города Рима. К ларам была причислена и Акка Ларенция,
вырастившая вместе со своим мужем Ромула и Рема. В торжественный праздник
ларенталий, отмечавшийся 23 декабря, ей специально приносили заупокойную
жертву. Кроме того, поскольку часовни ларов, охраняющих жителей улиц,
стояли на перекрестках, то им также воздавались почести, их алтари
украшали цветами в праздник компиталий, совершали возлияния вином и
маслом. Беднота римских кварталов при этом от души веселилась, глядя на
представления комедиантов и акробатов, состязания атлетов и принимая
участие в развлечениях в честь добрых ларов.
[* Булла - золотой круглый медальон-шарик, в котором находился амулет.
Его носили на тесьме вокруг шеи все свободнорожденные римские мальчики.]
Маны были также добрыми покровителями семьи, но в них воплощались души
умерших предков. Их умилостивляли возлияниями из воды, вина и молока, а 21
февраля общим празднеством - февралией и торжественной трапезой в честь
мертвых предков.
Маны обитали в подземном мире, и на Палатинском холме находилась
глубокая яма, прикрытая камнем, которая называлась мундус. Это было
священное обиталище манов. Открывалось оно три раза в году, чтобы свершить
торжественные церемонии для умилостивления богов-манов. Приносились жертвы
- вино, вода, молоко, кровь черных овец, быков и свиней. В то время, когда
совершались празднества в честь манов, храмы всех остальных богов были
закрыты, свадебные церемонии запрещались. Все государство возносило
моления благодетельным и доброжелательным манам.
Но не только добрым духам умерших полагалось приносить жертвы. Злобные
и мстительные духи умерших дурных людей не только терзались сами. но и
вымещали свои страдания на живущих. По ночам эти злые духи, называемые
ларвами, покидали подземный мир и преследовали тех, кого они считали
своими врагами, мучая их кошмарами и страшными видениями. Римляне называли
их также лемурами . В дни лемурий, праздника мертвых, который отмечался
три дня или, вернее, ночи (9, 11 и 13, мая), чтобы умилостивить злых
духов, толпами бродящих в это время по земле, глава каждой семьи должен
был совершить один и тот же древний обряд. Ровно в полночь он вставал,
босиком обходил все помещения и выходил за порог. Омывшись родниковой
водой, хозяин девять раз бросал через плечо, не оглядываясь, черные бобы,
каждый раз повторяя: "Эти бобы я даю вам и этими бобами выкупаю себя и
своих близких". Считалось, что лемуры следуют за ним и охотно поедают
жертвенные бобы. Затем глава дома вновь омывался водой и, чтобы отогнать
лемуров от дома, ударял одним медным тазом о другой, девять раз повторяя
просьбу злым духам покинуть его жилище. Этот обряд, повторявшийся трижды
без каких-либо изменений, свидетельствовал о том, что в римской религии
сохранилось много первобытных магических черт.
[* Лемуры - страшные привидения, появляющиеся в виде скелетов или
вампиров и высасывающие кровь у живых людей.]


Гении и юноны

У каждого римлянина был свой гений - божество, сопровождавшее его в
течение всей жизни - от колыбели до могилы, побуждая человека к тем
поступкам, которые он совершал на жизненном пути. Поэтому в день своего
рождения каждый римлянин приносил своему гению жертвы - цветы, плоды,
воскурения и возлияния. Все значительные события в жизни отмечались
жертвоприношением гению. Римляне пировали с друзьями, желая доставить
гению радость. После смерти человека его гений оставался на земле,
пребывая возле его могилы. Такую же роль в жизни римских женщин играли их
юноны - гении женского рода. Были гении, под покровительством которых
находились государство, город и даже отдельные местности. Обычно гением
местности считалась красивая змея, которой в жертву приносились спелые
прекрасные плоды.
Кроме гения, ребенка в младенчестве окружали заботливые боги и богини.
Одни помогали новорожденному издать первый крик, другие охраняли колыбель,
учили пить, есть, двигаться, говорить, выходить из дома и возвращаться
назад. Таким же образом рассматривалась и жизнь природы - потому-то и
насчитывалось у римлян такое множество богов и богинь, заботившихся,
казалось бы, об одном и том же - чтобы зерно было брошено в землю, чтобы
злаки поднялись, заколосились и были убраны, чтобы распускались цветы,
завязывались плоды садовых деревьев, плодоносили виноградники. Весь мир
для римлянина был наполнен божествами, с которыми он все время сталкивался
и которым должен был угождать, чтобы его жизнь протекала благополучно. Для
этого нужно было точно знать, к какому божеству и как обратиться, чтобы
вместо ожидаемой милости не получить наказания. Запомнить все эти
установления, порядок принесения жертвоприношений и произнесения молитв
практически было невозможно, а потому и приходилось обращаться к жрецам,
твердо знавшим правила общения с божеством. Жрецы и жрицы различных богов
- понтифики, фламины, фециалы, луперки, салии, весталки, арвальские
братья, авгуры , гаруспики[**] играли огромную роль в общественной и
частной жизни римлян. Они точно знали формулы молитв, все, что следует
делать и обещать богу, чтобы получить от него желаемое. Главным в
отношении к божеству было строгое выполнение предписанных обрядов,
верность, благочестие и соблюдение наложенных богами запретов. Тщательно
соблюдая все условия, предписанные божеством, верующий римлянин ожидал
столь же скрупулезного выполнения того, что он испрашивал со стороны бога.
Все это напоминало деловой договор между молящимся и богом. При этом
молящийся должен был точно указать, что он приносит в жертву, чтобы боги
не поняли его неправильно. Так, например, совершая возлияние, следовало
сказать: "Прими вот это вино, которое я тебе приношу", - чтобы божество не
подумало, что ему обещано все вино, находящееся в погребе у молящегося.
Вознося молитву, римлянин покрывал голову плащом, чтобы лучше
сосредоточиться и соблюсти все формальности. И даже обращаясь к Юпитеру,
самому главному божеству римлян, всем хорошо известному, наиболее
предусмотрительные просители соблюдали осторожность, употребляя следующую
формулу: "Могущественный Юпитер, или как назвать тебя по другому имени,
тому, которое тебе более нравится..." Таким образом, вся римская религия
сводилась к строго выработанным обрядам и священным формулам, знать
которые могли лишь люди, специально этим занимавшиеся, то есть жрецы. Они
брали на себя истолкование магических заклинаний и обрядов, пришедших из
глубокой древности и сохранившихся в религии римлян.
[* Жрецы, предсказывавшие будущее по полету птиц и по их отношению к
священному корму.]
[** Жрецы, предсказывавшие будущее по внутренностям животных,
истолковывавшие тайный смысл удара молний в соответствии с местом их
попадания и цветом. Особенно славились гаруспики из Этрурии, которая
вообще была колыбелью всяческих суеверий и магических обрядов, перешедших
в римские верования.]

[Одуванчик]

Идеология Византии в архитектуре Рима.


Суровое, мистическое и вместе с тем парадное искусство Византии, ставшее господствующим в Италии в средние века, было порождено не только христианской догмой, но и деспотически-бюрократическим строем поздней Римской империи; более того, само христианство смогло одержать победу над язычеством и сделаться государственной религией главным образом потому, что его идеи (особенно проповедь терпения и покорности) полностью соответствовали интересам неограниченной императорской власти; христианство, правда, проповедовало также скромность и довольство малым, но эти его идеи официально империей усвоены не были (это хорошо видно даже по характеру раннехристианских построек в Риме, которым присуще великолепие античной императорской архитектуры).
За пределами Рима на Аврелиевой дороге Константин основал церковь св. Лаврентия на месте его погребения (этот мученик погиб во второй половине III в., когда христиане подверглись преследованию). Базилика св. Лаврентия за городскими стенами (Сан Лоренцо фуори ле Мура) была реставрирована папой Пелагием II во второй половине VI в. Рядом с нею еще епйскоп Сикст III (432—440) построил церковь св. Девы Марии таким образом, что ее трехнефное помещение могло бы служить продолжением первой церкви, если бы убрать стену ее фасада. В XII в. построил колокольню, Папа Гонорий III (1216—1227) приказал реставрировать обе церкви и соединить их в одно здание, что и было исполнено. Здание сильно пострадало при воздушном налете в 1943 г.: были разрушены нефы и колокольня. В 1949 г. церковь восстановили, но фрески и мозаики погибли безвозвратно.
По инициативе римского епископа Либерия(352—366) начали строить базилику св. Девы Марии Великой (Санта Мария Маджоре) на склоне Эскви-лина.
Как гласит легенда, ему и знатному мирянину Иоанну явилась во сне Дева Мария и повелела построить церковь на том месте, где завтра, 5 августа 352 г., выпадет снег. Снег якобы действительно выпал, и на нем епископ начертил план будущей церкви, а мирянин пожертвовал деньги на ее строительство.
Либерий был человеком активным и смелым. В те времена глава христиан в Риме не имел светской власти; избираемый членами общины он утверждался императором и считался его подданным. Однако Либерий держал себя столь независимо, что отказался подчиниться одному из приказов императора-христианина Констанция II, сидевшего в Константинополе.
Разгневанный монарх приказал выдворить из Рима непокорного епископа Либерия увезли из города тайно под покровом ночи «из страха перед народм, который был к нему очень привержен» .
Санта Мария Маджоре, первая церковь в Риме, посвященная Деве Марии, называлась также Либериевой базиликой. Время ее строительства точно неизвестно. Одни считают, что ее успели построить при Либерии, другие полагают, что она сооружена (или подверглась капитальной перестрой-ке) при римском епископе Сиксте III (432—440), так как еще в XVI в. внутри здания сохранялась надпись: «Дева Мария, я, Сикст, посвятил тебе новый храм».
Грандиозное внутреннее пространство церкви делят на три нефа 36 мраморных и 4 гранитные колонны. Триумфальную арку, расположенную над алтарной частью, украшают богатые мозаики IV—V вв. (мозаика в конхе абсиды относится к XIII в.; роскошный кессонированный потолок с позолотой создан в конце XV в.).

[Одуванчик]

К вопросу о рационализме и иррационализме позднего неоплатонизма


Вопрос об иррационализме неоплатонической философии был поставлен историко-философской наукой XIX в., пытавшейся поместить неоплатонизм в общую линию развития античной философии и оценить его в контексте современной ему духовной жизни римского общества. В главном позиция науки XIX в. в отношении места неоплатонизма в истории философии сводилась к трем основным положениям: 1) неоплатонизм принципиально отличен от платонизма (под последним понималось в первую очередь учение Платона); 2) в качестве основателя неоплатонизма выдвигается Плотин; 3) послеплотиновское развитие по пути Ямвлих - Прокл характеризуется как развитие в сторону иррационализма и схоластики и оценивается как упадок, иллюстрацией которого служит обращение поздних платоников к магии. В XX веке формируется альтернативная традиция, весьма существенно изменяющая старый взгляд и настраивающая на пересмотр прежних представлений об иррационализме в неоплатонической системе. Прежде всего, она пытается показать, что отличие неоплатонизма от платонизма не носит фундаментального характера, а под платонизмом понимается не столько учение диалогов Платона, сколько учение Древней Академии в целом. Затем, Плотин оценивается не как основатель неоплатонизма, но лишь как выдающаяся фигура на фоне общей деятельности поздних стоиков, неопифагорейцев и средних платоников, каждые из которых вносят свой вклад в формирование неоплатонической философии. Таким образом, развитие неоплатонизма хронологически следующее после Плотина исторически продолжает скорее неопифагорейско-среднеплатоническую традицию с характерным для нее вниманием, в частности, к демонологии, в контексте которой формируется интерес к магии.

Это то, что касается оценки неоплатонизма как этапа развития античной философии. Однако, для правильного понимания того, что мы называем неоплатонизмом, как культурного явления, необходимо учитывать и духовную ситуацию сложившуюся во II - IV вв. в Средиземноморском мире в интеллектуальном и религиозном ее аспектах в первую очередь. Здесь также следует указать на те принципиальные изменения. С точки зрения религиоведческой литературы XIX в. ситуация первых веков новой эры характеризовалась вырождением национальных греческой и римской религий, ростом популярности восточных религий и, как следствие этих процессов, религиозным синкретизмом, понимаемым как смешение разного происхождения элементов и оцениваемым как упадок. Современная научная позиция по этому вопросу имеет ряд глубоких отличий. 1) те феномены религиозной жизни, которые ранее оценивались как однородные, осознаются как сложные и их сложность объясняется различиями социального и этнического характера сред в которых существуют эти явления; 2) процессы, происходящие в национальных религиях описываются не столько как вырождение, сколько как трансформация, происходящая под воздействием государственных, социальных, национальных и духовных изменений; 3) подчеркивается, что восточные религии проникают на запад не в чистом виде, но облекаясь в новые формы; 4) на первый план выходит феномен новой социо-культурной среды, сформировавшейся в зонах контактов народов и связанное с ним понятие средиземноморской религиозности. В результате, 5) синкретизм рассматривается не как смешение разнородных элементов и оценивается не как упадок, но как зона инновационных процессов повышенной активности.

Это имеет непосредственные следствия для нашей проблемы. Ведь в этой среде выделяются достаточно ясные тенденции, среди которых мы бы поставили на первое место тенденцию "демаргинализации", т. е. проникновения низовой культуры в культуру среднего слоя и культуры среднего слоя в элитарную, влекущую за собой более или менее кардинальную перестройку системы ценностей. Промежуточной стадией этого процесса является образование новых маргинальных групп, в которых отрабатываются формы инновационных событий. Проще всего убедиться в наличии такой тенденции на примере раннего христианства. Будучи в первом - начале второго века явлением низовой культуры в глазах нормативного римлянина, христианство характеризовалось как невежественное суеверие, как форма колдовства и вообще как дело уголовного характера. Апологеты создают новый стереотип восприятия христианства как явления нормативного и даже элитарного, представляя новую религию как продолжение античной философии и как вершину развития античной культуры. Вторая часть их программы не получила дальнейшего развития и христианство не стало элитарным явлением, зато оно стало явлением нормативным. Магия, пройдя аналогичный путь, добилась противоположных результатов - не снискав успеха на стезях нормативности, она стала элитарным явлением.

Мы упомянули о формировании промежуточного характера маргинальных групп в которых, по нашему мнению происходит предварительная догматическая разработка новых форм мысли, стереотипов поведения и ценностных установок, прежде чем они проникнут в нормативные группы. В ходе эволюции античной магии примером могут служить неопифагореизм и средний платонизм. В среде неопифагорейцев закладываются основы синтеза народной магии и философии, а у средних платоников мы впервые обнаруживаем, помимо разработки демонологии, без которой немыслимо создание теоретической магии, парадигмы отношения к доселе маргинальной магии как нормативному и элитарному явлению.

Именно в рамках развития этой традиции место Порфирия и Ямвлиха становится совершенно естественным. Порфирий в своем письме к Анебону формулирует вопросы, ответы на которые необходимо получить, чтобы превратить магию в гармоничную часть платонической философии со всеми вытекающими из этого факта последствиями для обеих: философия ставит себя под удар, прикрывая магию, магия получает шанс легитимизироваться под сенью престижной философии Платона. Трактат же Ямвлиха, представляющий собой ответ Порфирию, решив эту задачу, открывает новую эпоху, позволяя отныне культурному человеку признаваться в своих занятиях магией как окружающим, так и самому себе, не причиняя ущерба своей культуре.

Для того, чтобы еще яснее представить себе смысл деятельности Ямвлиха и его последователей и характер получившихся результатов, нужно отдавать себе отчет в том, какая ситуация сложилась в среде интеллектуальной элиты по отношению к магии к моменту полемики между Порфирием и Ямвлихом. Магия традиционно рассматривалась культурными людьми, как занятие недостойное само по себе; склонность ко лжи и невежество считались непременными атрибутами магов. Стоическая философия в лице тех своих представителей, которые оказывали наибольшее влияние на культурных людей (Цицерон, Сенека), лишь подогревала это мнение. Такая точка зрения господствовала в то время, когда, с одной стороны, реальная магическая практика захватывала все более и более высокие социальные группы, и, с другой, в маргинальных слоях римских интеллектуалов намечались первые шаги на пути к синтезу философии и магии. Однако и в самой элитарной культуре вполне бессознательно создавалась принципиальная схема оправдания магии. Насколько мы можем об этом судить, с точки зрения культурных людей I в. н. э., магия, чтобы стать явлением достойным, должна была удовлетворять следующим требованиям: 1) она должна быть древней национальной наукой, тайны которой передавались в череде преемств; 2) цели этой науки должны быть чистыми с точки зрения господствующей этической системы; 3) она не должна содержать в себе богоборческих элементов. Эти условия должны быть выполнены для того, чтобы магия могла занять место среди других нормативных занятий, а для того, чтобы она оказалась явлением исключительным, нужны еще два дополнительных: 4) цели магической деятельности должны быть максимально совершенными; 5) магия должна обещать, что то, чего можно достичь с ее помощью, невозможно достичь иным путем. Читая ямвлиховский трактат о мистериях, нетрудно заметить, что он удовлетворяет всем этим требованиям. Более того, любой философ-неоплатоник, писавший о магии после Ямвлиха, мыслит себе теургию именно так. Впервые же та программа реабилитации магии, которая у Ямвлиха превратилась в теоретическую науку, была предложена Апулеем в его "Апологии".

Помимо требований, предъявляемых магии культурным сообществом, надо учитывать и то, что магия могла ему предложить. Глупо было бы предъявлять такие требования к традиционному греческому или римскому колдовству с его характерной грубостью и примитивностью. Однако магия ко II веку вышла уже из состояния дикости и облеклась в формы, хотя и не совсем приемлемые, но уже достаточно сложные, чтобы заинтересовать культурных людей. Практические пособия магов, ссылающиеся на Моисея и Демокрита, теоретические сочинения, подписанные именами Зороастра и Остана, апокалиптическая литература, приписывавшаяся Еноху и Соломону, гностические произведения, носящие имена пророков и богов, образовывали конгломерат литературы настолько популярной в среднем слое, что серьезные и почтенные ученые, уважаемые в элитарных кругах, вынуждены были ими заниматься, снисходя до того, чтобы заметить, что в этих трактатах обсуждаются близкие им вопросы: Плиний Старший оказывается весьма начитан в книгах Зороастра и Остана; Нумений всерьез интересуется еврейскими авторами; Плотин посвящает трактат гностикам.

Из той же среды, в которой создавались эти сочинения выходит и священная книга теургов-неоплатоников - халдейские оракулы, написанные и откоментированные Юлианом, автором очевидно не чуждым неоплатонических идей. Таким образом, становится ясно, что именно Ямвлих и его последователи находятся на магистральной линии развития того широкого духовного движения, элитарным срезом которого является неоплатонизм. Более того, становится понятным, какова природа безусловного сходства, наблюдающегося между магией папирусов и неоплатонической теургией. Это не сходство отца и сына, а сходство мрамора и мраморной статуи. Когда мы говорим о генетическом родстве греко-египетской магии и неоплатонической теургии, необходимо учитывать, что процесс эволюции, обеспечивший это родство, не был не самопроизвольным, ни естественным. Это было сознательное конструирование нового явления, хотя и на основе существовавшей в среднем слое вполне утилитарной (но уже не колдовской) практики; явления нового, отвечавшего потребностям элитарного сознания, этически ориентированного, в высшей своей части религиозно-философского, а в низшей сохранявшего все потенции для практического магизма. Ритуал и иррациональное поведение могли в рамках этой новой формы допускаться лишь в качестве данности, но объяснение ритуала продолжало осуществляться по традиционным правилам греческой философии во всеоружии вновь набиравшего тогда силу аристотелизма. В связи с этим нам представляется, что говорить об иррационализме и апологии ритуалу Ямвлиха, Прокла или кого-либо еще из их круга - значит не понимать самой сути тех процессов, которые вызвали к жизни явление неоплатонической теургии.

[Одуванчик]

К проблеме учреждения Архигаллата в римском культе Кибелы и Аттиса


К проблеме учреждения Архигаллата в римском культе Кибелы и Аттиса


Жебелевские чтения-I (научные чтения памяти академика С.А.Жебелева). Тезисы докладов научной конференции 28-29 октября 1997 г.

Термин Архигалл впервые появляется в надписи из Кум, датированной 2 пол. I в. н. э., и у Плиния Старшего (NH, XXXV, 70). В первом случае речь идет о культе малоазийского бога Мена, а контекст Плиния лишь позволяет заметить, что некий жрец, обозначаемый arcigavllo" существовал в Греции. Самые ранние свидетельства, упоминающие Aрхигалла как высшего жреца римского культа Кибелы и Аттиса, относятся к Антониновскому периоду. В нашем распоряжении находятся 16 надписей, из которых 12 на латыни, и в 14 случаях мы знаем личные имена. Из литературных источников термин Архигалл встречается в сборнике римских законодательных актов, известном как "Ватиканские фрагменты" , в "Апологии" Тертуллиана, в схолиях Сервия к "Энеиде" и у Фирмика.

Элементы, образующие термин, позволили Г. P. Гехлеру определить Архигалла как главу галлов, а Ф. Кюмону заключить,что Архигаллат был заимствован из фригийской организации культа Кибелы. Хотелось бы представить некоторые, на наш взгляд, веские возражения по этому поводу. Вспомним, что с давних пор царь-жрец Пессинунта, этой древней столицы культа фригийской богини-матери именовался Аттисом. К эпохе Флавиев многовековая пессинунтская теократия была разрушена, о чем ясно свидетельствуют фригийские надписи того времени. Именно они информируют нас, между прочим о том, что священнство отделялось от правительства, распределялось между 10 равноправными и не являющимися евнухами членами новой коллегии (пять из которых были фригийцы и пять - галаты) и возглавлялось жрецом, носящим титул ajrciereuv" . Любопытно упоминание среди членов пессинунтской коллегии Аттисов римских граждан, неоднократно исполнявших должность фламина императора. То есть, жречество святого города Великой Матери богов потеряло свое могущество, самостоятельность и возможную гегемонию и стало связанным с императорским культом. Мудрость римской религиозной политики станет очевидна, если мы к реорганизации пессинунтского духовенства добавим учреждение Архигаллата. Назначаемый пожизненно, Архигалл, вероятно, выбирался собранием почитателей богини, кандидатура утверждалась в местном Сенате и одобрялась коллегией квиндецемвиров, которой было подчинено все жречество фригийского культа. Официальное наименование высшего жреца предполагало ограничение его власти и полномочий определенной территорией (Так, например, Архигалл Рима именовался Archigallus Matris Deum Magnae et Attis populi Romani (CIL, VI, 2183), Остии - Archigallus coloniae Ostiensis (CIL, XIV, 34, 35). Таким образом, раздробленные равноправием и независимостью друг от друга, автономные от пессинунтской метрополии, фригийские церкви соединялись в подчинении императору, возглавлявшему коллегию квиндецемвиров. Остается выяснить, почему глава римского культа Кибелы получил титул Архигалла, в то время как президент коллегии Аттисов в Пессинунте именовался ajrciereuv" , и что мешает нам характеризовать Архигалла как первого (главного) из галлов. Необходимо обратить внимание на явную несовместимость этих двух персон. Главным признаком галла, определяемого в источниках как semimas, semivir, nec vir nec femina, была самокастрация. Такой жестокий способ посвящения представлялся чудовищным как грекам, так и римлянам. Галлов презирали, над ними насмехались и языческие сатирики, и христианские авторы. Принятый при Домициане и ужесточенный впоследствии, закон против кастрации абсолютно отделяет этих людей от общества. Мигрирующие группы фанатичных почитателей Кибелы и Аттиса, которых мы не можем смешивать с обычными жрецами, образовывали своего рода странствующий монашеский орден вне официальной религии. В ярком контрасте с галлами находится Архигалл. Официальный глава римского культа фригийской богини, избранный из числа римских граждан, он совершает обычные богослужения и торжественные службы, организует жертвоприношения и назначает тавроболию, он пророчествует, смешивая свои пророчества с церемонией Кровавого дня, и руководит таинствами.Он - хранитель высших мистических откровений. Три имени высшего жреца не позволяют и думать о ритуальной самокастрации. И только в его титуле запечатлелась некая особая избранность и святость древнего фригийского клира - галлов, запрещенных и изгнанных империей.

Подводя итоги, отметим, что установление Архигаллата способствовало окончательному перенесению культового центра Кибелы и Аттиса в Рим и закреплению за фригийским культом прав римского гражданства. Указанное же тесное взаимодействие культа фригийских божеств с императорским культом принесло как свои положительные, так и отрицательные результаты. С одной стороны, наблюдается рост популярности культа Кибелы и Аттиса, с другой стороны, его постепенная формализация и оффициализация.

[Одуванчик]

Коллизей.


Амфитеатр, который в средние века стали называть Колизеем, стоит и сейчас: это самый величественный и грандиозный памятник античного Рима.
Слово «амфитеатр» — греческое. «Театром» древние греки называли места для зрителей, полукругом располагавшиеся на склоне холма вокруг зрелищной площадкой; «амфи» означает «со всех сторон», «кругом»; таким образом, «амфитеатр» — это зрелищное сооружение, где места для зрителей окружают арену со всех сторон.
Хотя «амфитеатр» — слово греческое, однако как тип зрелищного сооружения он является изобретением жителей древней Италии. Возникновение здания амфитеатра связано с тем, что именно в Италии стал приобретать популярность новый вид зрелищ, неведомый грекам, — бои (или игры) гладиаторов.
Амфитеатр, строительство которого начал Веспасиан и завершил его старший сын Тит, оказался самым большим и эффектным из всех античных зданий такого рода. Его официальное название — амфитеатр Флавиев, ибо Веспасиан и Тит принадлежали к роду Флавиев.
Название Колизей возникло в средние века, и происхождение его остается неясным. Думали, что это наименование вошло в употребление либо по причине огромных размеров здания, либо потому, что рядом с ним стояла колоссальная статуя бога Солнца, переделанная из статуи Нерона. Однако современные ученые справедливо обратили внимание на то, что в римском диалекте и сейчас этот амфитеатр называется не Colosseo, а Coliseo, и таким образом нет прямой связи со словом collosso (гигант).
Возникло предположение, что СоПзео образовалось из collis Isaeum, т. е. «холм, на котором находится Изэум (святилище Изиды)». Колизей расположен рядом с Палатинским холмом, на котором в древности было святилище египетской богини Изиды.
Император Веспасиан около 75 г. начал строительство грандиозного амфитеатра не столько ради прославления своего имени в веках, сколько ради приобретения популярности у римского народа при жизни.
Кроме того, Нерон построил в Риме неважный амфитеатр, и Веспасиан пожелал превзойти своего предшественника.
Колизей имеет очень ясную конструкцию: эллиптическая арена (54x86 м) окружена местами для зрителей, основанием которых служат восемьдесят постепенно повышающихся радиальных стен, которые пересекаются семью кольцевыми концентрическими стенами; самая высокая из кольцевых стен является внешней стеной здания, ее высота около 50 м.
Восемьдесят радиальных стен делят амфитеатр на отсеки, семьдесят шесть из которых пронумерованы и имеют входы примерно для 650 человек каждый; хотя здание вмещает около 50 000 человек, однако благодаря такой конструкции зрители могли его быстро заполнить и столь же быстро покинуть.
Кольцевые стены построены в основном из травертина, радиальные — из туфа и бетона. Внешняя стена делится на четыре яруса, из которых три нижние — арочные, а верхний — глухой с небольшими окнами; между арками поставлены полуколонны римского типа (без каннелюр), но с греческими капителями (в первом ярусе — дорические, во втором — ионические, в третьем — коринфские).
В верхней части четвертого яруса сделаны небольшие каменные стойки-кронштейны, в которые вставлялись длинные жерди, поддерживавшие огромный тент, натягивавшийся над амфитеатром для защиты зрителей от палящего солнца.
Внешняя стена была облицована мрамором, а в арках второго и третьего ярусов стояли статуи (сейчас нет ни того, ни другого). Это грандиозное сооружение построили в основном за пять лет.
Новый амфитеатр (Колизей) предназначался для гладиаторских боев и травли диких зверей, к чему римляне питали особое пристрастие.
Открытие Колизея состоялось в 80 г., после смерти Веспасиана. Тит «при посвящении амфитеатра и бань, носящих его имя, показал (зрителям) много удивительных вещей.
Бились друг с другом... четыре слона, было убито около девяти тысяч животных, домашних и диких, и женщины, правда незнатные, принимали участие в их избиении. Много мужей вступало в единоборство, многие же сражались сомкнутыми рядами в пешем и в морском боях.
Наполнив неожиданно (арену) амфитеатра водой, Тит велел вывести лошадей, быков и других прирученных животных, которых научили все, что они делают на земле, проделывать также на воде.
Он приказал и людям выплывать на кораблях. И эти люди там сражались, одни — в качестве керкирян, другие — в качестве коринфян; иные же сражались вне амфитеатра, в роще Гая и Луция, которую некогда с этой целью насадил Август. И там происходили единоборство и травля зверей, причем озеро было покрыто досками для статуй и застроено вокруг подмостками.
На второй день происходили конные состязания, на третий — морское сражение трехсот человек, а после этого также сухопутное сражение. Афиняне победили сиракузян (сражались под этими именами), сделали вылазку на остров и приступом взяли укрепление, воздвигнутое вокруг памятника. В продолжение ста дней давались такого рода представления.
Тит при этом дарил и кое-что полезное народу. В самом деле, он приказал бросать сверху зрителям небольшие деревянные круглые жетоны с условными знаками, одни — на съестное, другие — на одежду, третьи — на серебряную или на золотую утварь, на лошадей, вьючных животных, скот, рабов; народ ловил эти жетоны, затем их надлежало предъявить раздатчикам и получить означенную вещь»

[Одуванчик]

НАДПИСЬ ПЛАВТИЯ СИЛЬВАНА


НАДПИСЬ ПЛАВТИЯ СИЛЬВАНА

Эпитафия в честь Тиберия Плавтия Сильвана Элиана, бывшего во времена правления Нерона легатом провинции Мезии, найдена в Тудере, в Италии (опубликована в CIL., XIV, 3608). Его успешное управление провинцией Мезией было отмечено затем в правление императора Веспасиана.

Тиберию Плавтию сыну Марка Сильвану Элиану, понтифику, члену коллегии августалов, дуумвиру по чеканке монеты, квестору Тиберия Цезаря, легату V македонского легиона в Германии, претору города, легату и спутнику Клавдия Цезаря в Британии, консулу, проконсулу Азии, пропретору Мезии, куда он перевел в качестве данников более ста тысяч задунайских жителей с их женами, детьми, вождями и царями. Он подавил поднявшееся среди сарматов волнение, хотя большую часть войска он отослал в экспедицию в Армению. Ранее неизвестных или враждебных римскому народу царей, на том побережье, которое он охранял, он заставил впредь поклоняться римским знаменам. Царям бастарнов и роксоланов он отослал сыновей их братьев-даков, захваченных в плен или вырванных из рук врагов; от некоторых из них он принял заложников, чем укрепил и продлил мир в провинции. Он также заставил скифского царя снять осаду с Херсонеса, который находится за Борисфеном. Он первый из этой провинции облегчил снабжение римского народа хлебом, благодаря [доставке] большого количества пшеницы. Посланного легатом в Испанию и затем назначенного префектом города, сенат почтил его триумфальными отличиями по инициативе императора Цезаря Веспасиана; слова из его речи приведены ниже: он так управлял Мевией, что не должен был бы отличаться от моего, его почетные триумфальные отличия разве лишь в том, что они должны быть шире, как это по обычаю следует для префекта города. Его император Цезарь Август Веспасиан сделал вторично консулом во время исполнения им должности префекта города.

[Одуванчик]

Пантеон.


Во второй половине I и в начале II в. Пантеон сильно пострадал от пожара и от удара молнии; храм пришел в столь плачевное состояние, что Адриан в 118—128 гг. полностью перестроил его. В отличие от Домициана, писавшего свое имя на чужих зданиях, Адриан никогда не писал своего имени на постройках и на фасаде нового Пантеона приказал сделать старую надпись: «Марк Агриппа, сын Луция, консул в третий раз, соорудил».
Существующий Пантеон — храм идеальных пропорций, который является подлинным воплощением могучего духа торжественного величия. Это — совершенно новое здание, автором которого, возможно, является Аполлодор из Дамаска, создатель форума Траяна; некоторые античные писатели считают создателем Пантеона самого Адриана, но мало вероятного в том, чтобы император, не будучи профессиональным архитектором, оказался способен сконструировать столь уникальное сооружение, остающееся одним из высших достижений мировой архитектуры.
Название «Пантеон» — греческое и буквально означает «храм всех богов». Однако многие исследователи предполагают, что в действительности храм был посвящен только семи небесным богам, для статуй которых сделано семь ниш внутри здания.
Пантеон представляет собой массивное круглое сооружение, увенчанное куполом, который снаружи кажется плоским, а внутри занимает половину высоты храма; вход украшает торжественный портик; треугольник его фронтона поддерживают 16 гигантских колонн, поставленных в два ряда, так что на фасад выходят восемь колонн; сделаны они из монолитов красного египетского гранита, а их круглые базы и коринфские капители — из греческого мрамора. Купол опирается на ротонду, стены которой состоят из восьми опор (пилонов), соединенных между собой многоярусной аркадой, заложенной кирпичом; купол создан из слоев бетона с заполнением кирпичным щебнем и пемзой; верхняя часть купола состоит из пемзобетона. Снаружи круглая стена расчленена на три яруса, из которых нижний облицован мрамором, а два верхних остались кирпичными, но были оштукатурены. Купол покрывали бронзовые вызолоченные пластины.
Интерьер Пантеона отличается еще большим величием, чем его фасад. Огромный кессонированный купол диаметром в 43,2 м охватывает все пространство; внимание приковывается к большому почти десятиметровому круглому отверстию в его центре, через которое видно небо. В стенах, богато отделанных мрамором и украшенных пилястрами, сделаны ниши для статуй. Пол вымощен круглыми и квадратными плитами из мрамора, порфира и гранита; в центре устроены стоки для воды, которая во время дождя попадает в храм через световое отверстие в куполе. Окон в храме нет. Здание обладает такой хорошей естественной вентиляцией, что в нем не ощущается холодная сырость даже в дождливое зимнее время.
«Пантеон прекрасен во время ливня, потоки воды струятся тогда с неба, с гулом разбиваясь об пол. Какое-то исключительное спокойствие царит здесь в ясный день: синева неба оказывается действительной кровлей храма. По материалу купол невероятно тяжел, но его линиями тяжесть преодолена совершенно. Основной закон архитектуры — задача преодоления тяжести — нашел здесь себе идеальное осуществление».
Пантеон обладает прекрасной акустикой и большой вместительностью — в нем может находиться более двух тысяч человек.
Судьба Пантеона, как и всякого древнего здания, в послеантичное время была сложной, но он устоял перед всеми натисками бурь веков. Пантеон сделался особо почитаемым зданием, после того как в 1520 г. в нем был погребен великий Рафаэль. В Пантеоне похоронены также Виктор-Эммануил II и Умберто I, первый и второй короли Объединенной Италии. Так языческий храм превратился в усыпальницу выдающихся людей Италии, а слово «пантеон» приобрело нарицательный смысл; со временем появились пантеоны и в других странах.
Сейчас перед Пантеоном стоит египетский обелиск, в античности находившийся в храме Изиды на Марсовом поле.

[Одуванчик]

Форумы императоров.


Форум Домициана, достроенный его преемником Нервой, получил имя последнего и частично сохранился; форум Нервы называли также Проходньм (forum Transitorium), так как по нему можно было пройти к Субуре, одному из оживленных районов города.
Последним по времени и самым замечательным из всех императорских форумов стал форум Траяна, одного из выдающихся императоров, правившего с 97 до 117 г. (первый год он был соправителем Нервы). В историю Траян вошел как лучший император, и в Риме установилась традиция, вручая полномочия новому императору, желать ему быть счастливее Августа и лучше Траяна.
Форум Траяна построен, в честь победы в войне с даками, которая велась со 101 по 106 г.: Дакия (территория современная Румынии) стала римской провинцией.
Сооружение форума Траян поручил крупнейшему архитектору того времени Аполлодору из Дамаска, который создал в высшей степени величественный беломраморный ансамбль.
Входом на новый форум служила триумфальная трехпролетная арка в центре криволинейной выпуклой стены. За аркой в середине прямоугольной площади, размеры которой составляли 90x120 м, сияла позолоченная бронзовая конная статуя императора-победителя. С обеих сторон площадь окаймляли колоннады, за которыми находились полукруглые здания (экседры), где размещался рынок.
Сзади площадь замыкалась роскошной базиликой Ульпия, расположенной поперек продольной оси форума; обе торцовые стороны базилики завершались полукруглыми абсидами. За ней на очень небольшой площади впритык к ее задней закругляющейся стене стоял храм, а перед ним — победная колонна Траяна, слева и справа от которой, примыкая вплотную у базилике, находились помещения греческой и латинской библиотек. Общая протяженность всей композиции достигала 300 м.
Форум Траяна сохранял свое великолепие еще в IV в.; император Констанций II, впервые посетив Рим, был потрясен его красотой: «Когда император пришел на форум Траяна, это единственное в мире сооружение, достойное удивления богов, он остолбенел от изумления, обводя взором гигантские творения, которые словами описать невозможно и которые никогда не будут еще раз созданы смертными.
Не имея никакой надежды воздвигнуть что-либо подобное, Констанций сказал, что хочет и может воспроизвести только коня, на котором красуется фигура Траяна посреди площади. Стоявший около императора персидский царевич Ормизда заметил со свойственным его народу остроумием: «Сначала прикажи, император, построить столь же великолепную конюшню, если это возможно; конь, которого ты собираешься сделать, должен ступать столь же широким шагом, как и тот, который перед нами». Этот самый Ормизда на вопрос, нравится ли ему Рим, ответил, что ему не нравится только то, что и в Риме, как ему сказали, люди тоже смертны».
От этой былой роскоши в целом виде сохранилась только колонна Траяна; она поставлена на высокий цоколь и сложена из мраморных барабанов, на которых спиралью высечены барельефы, изображающие Дакийскую войну. Во времена Траяна колонну венчал бронзовый орел с распростертыми крыльями. Внутри колонна полая с винтовой мраморной лестницей из 185 ступеней, которая освещается 42 небольшими отверстиями, прорезанными в мраморе.
Для сооружения нового форума срыли часть Квиринальского холма. Высота колонны вместе с цоколем — 39 м 83 см — не случайна; она соответствует толщине того слоя земли, который пришлось снять, чтобы освободить место для строительства. Об этом свидетельствует надпись над входом в цоколь: «Сенат и народ римский (воздвигли эту колонну) императору Цезарю Нерве Траяну Августу, сыну божественного Нервы, Германскому, Дакийскому, великому понтифику, наделенному властью народного трибуна в 17-й раз, императору в 6-й раз, консулу в 6-й раз, отцу отечества, для того, чтобы было видно, какой высоты холм срыт, чтобы освободить место для возведения этих столь значительных сооружений»96.
Эта надпись датируется по титулу Траяна, который в 17-й раз имел трибунскую власть с 10 декабря 112 г. до 10 декабря 113 г. После смерти в 117 г. золотую урну с его прахом поместили в цоколь колонны, а на ее вершине фигуру орла заменили его статуей (в XVI в. водрузили статую св. Петра); так победная колонна Траяна сделалась его мавзолеем.
Строительная деятельность Траяна была столь широка, что острословы говорили, будто имя его, как лиана, опутывает стены множества зданий.
После Траяна власть перешла к Адриану, при котором воздвигнуты значительные архитектурные сооружения, в частности знаменитый Пантеон, единственное крупное античное здание в Риме, которое сохранилось до нашего времени не в руинах.
Первый храм на этом месте построил в 27 г. до н. э. на свои средства и освятил в 25 г. до н. э. Марк Випсаний Агриппа, выдающийся полководец и соратник императора Августа. Дион Кассий пишет, что Агриппа в Риме «воздвиг храм, названный Пантеоном (храм всех богов). Называется этот храм так, быть может, благодаря изображениям многих богов на пьедесталах статуй Марса и Венеры. Я же думаю, что название происходит оттого, что храм имеет вид фолоса (греческое погр»»»»ьное сооружение), напоминающего небо. Агриппа хотел там водрузить статую Августа и присвоить зданию его имя. Но так как Август не разрешил ни того, ни другого, Агриппа поставил там статую первого Цезаря, а в преддверии храма — статую Августа и свою собственную».